Аннотация:
      Над великой империей бушевала гроза. Слепящие всполохи небесного огня вспарывали темное брюхо небес, но глухое недовольное рокотание грома приходило намного позже, когда казалось, что ответа уже не будет.
      – Боги волнуются, - встревожено переговаривались в деревнях. - Вон как беснуется Младшая Богиня. К чему бы это? Неужели она вновь собирается зажечь факелы войны?

      Над великой империей бушевала гроза. Слепящие всполохи небесного огня вспарывали темное брюхо небес, но глухое недовольное рокотание грома приходило намного позже, когда казалось, что ответа уже не будет.
      – Боги волнуются, - встревожено переговаривались в деревнях. - Вон как беснуется Младшая Богиня. К чему бы это? Неужели она вновь собирается зажечь факелы войны?
      Но небеса не волновали пустые перешептывания и опасения никчемных людишек. Там шел куда как более важный спор. Лишь к утру ненастье стало затихать. И тогда на истрескавшуюся от долгой засухи землю упали первые капли благословенного дождя.
 

***

 
      Старый воин из рода грозного Турия за всю ночь ни разу не вознес молитву к своему покровителю. Он задумчиво почесывал бороду, вспоминая странного посетителя, явившегося к нему на закате.
      – Научите меня владеть мечом, - не представляясь, почти приказал ему еще безусый юнец, едва только Рагон открыл дверь. - Вы умеете, мне рассказывали.
      – Да как ты смеешь! - возмутился было старик столь наглой беспардонностью, но тут же замолчал, с изумлением уставившись на золотую монету, непонятно как очутившуюся в его руке.
      – Научите, - настойчиво повторил юноша. - Я щедро вознагражу вас.
      – А ты, случаем, не разбойник? - мимоходом поинтересовался Рагон, завороженный выгравированным на монетах четким профилем императора.
      – Нет, - страшно ощерился в подобие улыбки незнакомец. - Я получил эти деньги не по своей воле. Но собираюсь потратить их так, как сам захочу.
      – Хорошо, - буркнул старик, поспешно убирая золотой подальше от любопытных глаз. - Приходи завтра.
      – Я буду на рассвете, - пообещал юноша и круто развернулся, намереваясь исчезнуть в светло-лиловом сумраке раннего вечера.
      – Постой! - заполошно окликнул его Рагон. - Как звать-то тебя, малец?
      – Риком кликай, - не оборачиваясь, кинул через плечо незнакомец. И ушел. А на закатном крае небес первая молния торжествующе располосовала черные дождливые тучи.
      Но, удивительное дело, гроза далеко стороной обошла небольшой клочок суши, входящий в архипелаг Запретных Островов, словно оберегая чей-то покой.
      За всю ночь странная незнакомка, неведомым путем попавшая на островок, ни разу не проснулась. Лишь иногда, неосторожно повернувшись и потревожив правую руку, запястье которой было крепко перемотано цветастой тряпкой, она чуть слышно стонала. Багровые рубцы шрамов, столь надежно скрытые от чужих глаз, сегодня неожиданно налились огнем и пылали, но эта боль была не в силах привести Эвелину в чувство. Девушка уже неделю находилась в плену забытья.
      Женщина, оберегающая покой чужачки, покачала головой и, осторожно придерживая рукой огромный беременный живот, подошла к кровати, собираясь поменять повязку на горячем лбу больной. И тут же отшатнулась в ужасе. В полумраке деревенского дома хищным красным огнем сверкнули глаза голодного дикого зверя. Но, моргнув, женщина поняла, что ошиблась. Это пламя свечи отразилось в расширенных зрачках незнакомки. Та пришла в себя и внимательно наблюдала за знахаркой.
      – Не бойся, самое страшное позади. Добро пожаловать на Запретные Острова, чужестранка, - нашла в себе силы радушно улыбнуться женщина.
      – Я знаю, - неожиданно с трудом проговорила Эвелина и, вновь проваливаясь в горячую лихорадку бреда, добавила. - И рада этому.

       ЗАПРЕТНЫЕ ОСТРОВА
      Эвелина выздоравливала. Она то приходила в себя, то вновь надолго погружалась в тяжкое мучительное забытье. Но и днем, и ночью ее окружали тени из прошлого. Девушка отдала бы многое, чтобы забыть все случившееся с ней в Академии. Но не получалось. Никак не получалось. Снова и снова Эвелину посещали непрошенные воспоминания. И чаще всего перед внутренним взором вставала сцена последнего разговора с императором. Иногда Дэмиен являлся к ней во снах. Звал и уговаривал явиться. Такие видения были настолько реальными, что на краткий жуткий миг девушка верила в свой проигрыш. Все напрасно, бегство, безумный полет - все зря. Ее нашли, и теперь император будет торжествовать победу. В такие ночи Эвелина просыпалась в липком поту кошмара, пугая гостеприимную хозяйку дома коротким вскриком ужаса.
      Девушка застонала и резко перевернулась на узенькой неудобной кровати. Потом еще долго размеренно дышала, пытаясь справиться с приступом внезапной тошноты. Прошлого для нее больше не существовало. Ее предал род, предал дядя, который некогда клялся в том, что никогда не причинит племяннице вред. Что осталось в итоге? Лишь ненавистная имперская одежда черного цвета да шрам, как вечное напоминание перенесенного позора.
      Однако дела у Эвелины шли лучше, чем она желала бы того. Уж лучше лежать пластом, погруженная в пучину беспамятства, чем каждый миг вспоминать насмешливый взор прозрачных голубых глаз императора. Девушка жалела, что не погибла ранее, что сумела обратиться птицей, что пересекла океан в сумасшедшей надежде спастись. Боги приняли бы ее в своей обители. На другом берегу у нее много друзей, чтобы хоть после смерти не чувствовать себя одинокой. Больше, во всяком случае, чем на этом.
      Неожиданно Эвелину привлек чуть слышный скрип половицы. Она повернула голову, пытаясь высмотреть в густом вечернем сумраке потревожившего ее покой. Рука привычно дернулась за мечом и безвольно повисла. Какое оружие? Ее меч давно вернулся к истинному хозяину. Оно и лучше. Клинок, предавший единожды, предаст и второй раз.
      – Не спишь? - заметив, что ее обнаружили, к постели, уже не таясь, подошла Рохана - знахарка, спасшая ей жизнь.
      – Нет, - слабо улыбнулась Эвелина. - Слишком много дум. О прошлом, настоящем и будущем.
      – Это хорошо, - мелодично рассмеялась женщина и присела в ногах девушки, бережно придерживая живот. - Значит, скоро будешь совсем здоровая. На пороге смерти обычно не думают про будущее.
      – Это плохо, - с глухой злостью рявкнула девушка и раздраженно саданула по стене рукой. Та сразу же налилась тупой болью, которая помогла сдержать рвущееся наружу бешенство. Эвелина не хотела пугать красным блеском своих глаз знахарку. Слишком многим была ей обязана.
      – Это плохо, - успокоившись, повторила более спокойно девушка. - Я бы многое отдала за то, чтобы забыть. Все забыть из прошлого.
      – Так невозможно, - мягко возразила Рохана. - Мы должны учиться на своих ошибках. Подумай, ведь случались же в твоей жизни и приятные мгновения. Так просто не может быть - чтобы все было плохо.
      – А как быть с позором? С болью от предательства? С ненавистью к родным? - глухо спросила Эвелина.
      – Любая боль делает нас сильнее, - осторожно произнесла женщина и с удивлением заметила слезы, блеснувшие на ресницах больной. - Послушай, милая моя девочка. Я не спрашиваю, что с тобой произошло. Разговаривать об этом сейчас - все равно что ковыряться в открытой ране. Но поверь - придет день, и ты сама захочешь рассказать. Мне или не мне - не столь важно. А рассказав, вдруг почувствуешь, как груз на твоих плечах стал меньше. Так всегда бывает, поверь. Время все лечит.
      – Наверное, ты права, - с неохотой согласилась девушка. - Наверное. Пусть пройдет время.
      – Вот и отлично, - лучезарно улыбнулась Рохана. - За местных не беспокойся. Они не пойдут против моего мнения. Как-никак, я единственная травница на много миль вокруг. Но знак императора не показывай. Иначе даже я не смогу защитить тебя. Слишком уж у нас не любят людей Дэмиена.
      – Я не человек императора, - сквозь зубы процедила Эвелина, ощущая, как сжалось сердце при звуках знакомого имени. - Никогда так меня не называй, прошу.
      – Хорошо, - с невольным испугом согласилась женщина. Ей вдруг вновь показалось, что из глаз девушки глянул дикий бешеный зверь. Несмотря на вечернюю прохладу Рохане стало душно. Влажный липкий мрак сгустился вокруг. Низ живота пронзила резкая сильная боль.
      – Что с тобой? - нахмурилась Эвелина, увидев, как маленькие капельки пота усеяли лицо женщины.
      – Ничего, сейчас пройдет, - поспешила успокоить чужачку знахарка, ласково поглаживая себя по животу. - Ребенок, вот ведь негодник какой! Все никак выходить не хочет. Уж две недели с намеченного срока прошло, а он даже и не пытается. Видно, лентяем вырастет.
      Эвелина настороженно кивнула, соглашаясь с Роханой, но беспокойство, пока еще глухое и неосознаваемое, впервые посетило ее.
      После того разговора девушка стремительно пошла на поправку. Через день она уже осмелилась на небольшую прогулку по дому. И даже, несмотря на все протесты и возражения Роханы, вышла во двор.
      Солнце уже садилось, когда девушка с усилием распахнула рассохшуюся скрипучую дверь. В лицо ударил ветер, насыщенный солеными брызгами беснующегося рядом океана. По волосам пробежался ласковый солнечный зайчик и запутался в седых локонах. Эвелина улыбнулась. Если зажмуриться и очень постараться, то можно представить себе, будто опять вернулась на Лазурь. Даже островитяне, которые хлопотали в соседних дворах, ничем не отличались от земляков девушки. Такие же загорелые, в таких же простых одеждах.
      Неожиданно шум повседневных хлопот смолк. Эвелина открыла глаза и нахмурилась. Ее появление заметили. Вон из-за плетня торчит любопытная вихрастая голова деревенского сорванца, а вон соседи с затаенной враждой оглядывают ее имперскую одежду.
      – Вернись, - тихо попросила Рохана, поспешившая на помощь чужачке. - Еще рано. Они не готовы. Я подберу для тебя более подходящий наряд для представления сельчанам.
      Эвелина горько усмехнулась и, понурившись, вновь вступила в прохладную тишину избы.
      Рохана довольно кивнула и собралась было последовать за девушкой, но вдруг глухо вскрикнула и начала заваливаться на бок.
      – Что с тобой? - испуганно метнулась Эвелина на подмогу. Попыталась подхватить женщину, но руки, еще слабые после перенесенной болезни, сами разжались. Знахарка медленно сползла на землю.
      – Все хорошо, - чуть слышно прошептала она, в единый миг залившись мертвенной белизной. - Все хорошо. Ребенок наконец-то решил обрадовать маму своим появлением на свет.
      Эвелине даже не пришлось звать на помощь. Моментально изба наполнилась встревоженными людьми. Охнув, девушка отлетела в сторону, откинутая с пути чьей-то нетерпеливой рукой.
      Рохану подняли и уложили на кровать. Засуетился вокруг жены маленький жилистый мужичок. Пытаясь устроить ее поудобнее, притащил целый ворох подушек и одеял.
      – Все вон, - негромко скомандовала сухонькая старушка, ловко засучивая рукава темного шерстяного платья. - Негоже мужчинам за таинством наблюдать.
      Мужичок вскинулся было что-то возразить, но быстро сник под пристальным немигающим взором повитухи. Развернулся и медленно побрел к выходу. Эвелина тоже направилась за ним, решив не мешаться под ногами.
      – Стой, - окликнула ее старушка. - Подсобишь. Посмотрим, не забоишься ли ручки замарать.
      Эвелина криво усмехнулась, но перечить не стала. Встала чуть поодаль, с любопытством наблюдая за действиями повитухи. Та, взяв себе в помощницы шуструю молоденькую девчушку, приказала натаскать горячей воды. Затем щедро сыпанула вокруг кровати травяного порошка. От резкого полынного запаха у Эвелины запершило в горле.
      – Так и будешь стоять? - не оборачиваясь, зло кинула ей через плечо старушка. - Молитвы хоть своим богам принеси.
      – У меня нет богов, - криво улыбнулась девушка. - По крайней мере, им я больше не желаю служить.
      Рохана вытянулась на кровати и захрипела, разрывая на груди рубаху. Повитуха тут же все внимание обратила на нее, не отреагировав на последние слова чужачки.
      И завертелось. Эвелина сбилась со счета, так много раз она подтаскивала старухе полные ведра воды. Иногда накатывала тошнота с усталостью, от слабости кружилась голова, но девушка была почти счастлива. Помогая повитухе, она наконец-то избавилась от призрака императора. Хоть чуть-чуть, но отдохнула от прошлого.
      Тянулось время. Иногда Рохана успокаивалась, и тогда Эвелина получала небольшую передышку. Она наскоро впихивала в себя пару кусков хлеба, запивая студеной родниковой водой, и вновь все начиналось кружиться с бешеной скоростью. Стоны, крики, тяжелый запах благовоний и целебных трав. Иногда девушка даже не понимала, кто она и что тут делает. Наконец, на рассвете повитуха милостиво разрешила ей вздремнуть, сама оставшись на страже. Эвелина уснула сразу же, едва только ее голова коснулась подушки, небрежно брошенной на ближайшую лавку. И практически сразу же, как ей показалось, девушка проснулась от неожиданной тишины. Вскочила и в недоумении уставилась на повитуху. Та лишь молча развела руками.
      – Пустое, - буркнула та. - Нам ее не спасти. Надо хоть ребенка выручить.
      В руках у старушки блеснул остро наточенный ритуальный нож.
      – Она… Она умерла? - чуть запинаясь, прошептала Эвелина, кивнув на тонкий заостренный профиль женщины, вытянувшейся в полный рост на кровати.
      – Я дала ей сонное зелье, - хмыкнула повитуха. - Так ей будет не больно. Была бы в деревне еще одна колдунья, может, что и получилось бы. А так… Умрет. Слишком крупный ребенок.
      Эвелина, до боли закусив губу, с ужасом наблюдала, как старуха одним ловким движением разрезала длинную рубаху Роханы, оставив женщину обнаженной. Затем, шепча что-то малопонятное, повитуха занесла нож над огромным животом.
      – Нет, - внутри у Эвелины шевельнулось знакомое негодование. - Так нельзя!
      – Ничего не поделаешь, - несколько виновато отозвалась повитуха. - Еще немного - и мы убьем и ребенка. А она и так потеряла слишком много крови. Ей не выжить.
      – Не тебе решать, старуха, - грубо прервала ее Эвелина. Затем подскочила ближе и перехватила нож. - Не тебе.
      – Да что ты можешь сделать? - удивилась повитуха. - Тут колдунья нужна, причем сильная, а не молоденькая девчушка.
      – Увидишь, - оскалилась в жестокой ухмылке Эвелина, выпуская наружу так долго копившуюся ярость. Повитуха отшатнулась, заглянув в красные всполохи, бушевавшие в глазах чужачки. А девушка уже творила первое заклинание. Вились, дрожа и переливаясь, светящиеся линии, мягким коконом окутывая фигуру лежащей женщины. Рохана практически сразу же пошевелилась и издала слабый стон.
      – Невероятно, - благоговейно прошептала повитуха, невольно пятясь от невиданного ранее зрелища. А Эвелина все творила и творила колдовство, без сожалений расходуя собственные, с таким трудом накопленные силы. Губы шептали все новые сочетания слов, чуждые для уха старухи.
      Девушка не знала точно - сколько времени минуло с того момента, когда она так решительно остановила повитуху. Она отмеряла часы стуком собственного сердца и прерывистым, постоянно рискующим прерваться навсегда, дыханием Роханы. Она уже ничего не видела перед собой от усталости, но продолжала колдовать. Бездумно, не оставляя ни капли силы для себя. Давно сбежала молоденькая помощница повитухи, напуганная всполохами огня, клубящимися в глубине зрачков чужачки. Давно сама старуха, не выдержав напряжения, упала без сил на лавку. Эвелина не обращала на это внимания. Никогда в жизни она еще так не сражалась за чужую жизнь. Никогда. Даже на Лазури она отказалась от битвы за жизнь наставницы, поддавшись уговорам Ронни. Девушка потом многократно корила себя за это малодушие, однако сделанного не воротишь. Но тут не было дяди с его насквозь лживыми нравоучениями и ядовитыми советами. Поэтому Эвелина билась насмерть, отвоевывая у Богов их законную добычу. И победила.
      На дворе уже царил полдень следующего дня, когда тишину комнаты наконец-то прорезал тоненький жалобный плач новорожденного ребенка. Повитуха торжествующе подняла дитя вверх.
      – Девочка! - крикнула она.
      Эвелина лишь слабо улыбнулась. Еще раз посмотрела на Рохану. Та еще спала под воздействием сонного зелья и заклинаний, но лицо уже порозовело, и дыхание было глубоким и мерным.
      – Надеюсь, дальше без меня справитесь, - с трудом проговорила девушка. И рухнула без чувств на пол.
      Ее несло на волнах беспамятства. Качало и кидало в стороны. Но без сновидений. Какое же это счастье - не видеть снов, в которых так любят прятаться осколки проклятой прошлой жизни.
      Проснулась Эвелина от приятной прохладной тяжести на лбу. Долго жмурилась, нежась в приятной истоме. Но потом с неохотой открыла глаза.
      Около ее постели сидела Рохана - живая и, судя по цветущему виду, совершенно здоровая. Она укачивала на руках ребенка, который мирно спал, смешно нахмурив носик.
      – Ты проснулась? - удивленно вздернула брови знахарка, увидев, что девушка наблюдает за ней.
      – Да, - ограничилась кратким ответом Эвелина.
      – Я полагала, что ты должна еще месяц лежать пластом, - продолжала изумляться женщина. - Судя по тому, что мне рассказала повитуха, ты израсходовала весь свой запас силы. А прошло всего сутки.
      – Я тоже так полагала, - уклончиво отозвалась девушка, с недоверием прислушиваясь к собственным ощущениям. Все тело наполняла небывалая легкость. Казалось, что можно выйти за порог - и взмыть в воздух. И совершить еще с десяток путешествий с островов на материк, причем подряд и без отдыха.
      – А я и не думала, что привечаю в своем доме столь сильную волшебницу, - рассмеялась Рохана. - Кто бы мог подумать - такая юная и такая умелая. Ты спасла мне жизнь, девочка.
      – Мы квиты, - глухо бросила Эвелина. - Знаешь ли, не люблю оставаться должной. Тем более, по имперским обычаям я была бы обязана сообщить тебе свое истинное имя и стать рабыней.
      – Я знаю, - еще шире улыбнулась женщина. - И, честное слово, боюсь, меня могли бы заставить так сделать. Лучший враг - безымянный раб. А ты, только не обижайся, все же враг, пусть и бывший. Как-никак из империи.
      – Я не обижаюсь, - пожала плечами девушка. - Напротив, спасибо за откровенность. У нас все живут по таким законам. Кто сильный - тот и прав.
      Ребенок загугукал и, не открывая глаз, потянулся к материнской груди. Рохана смущенно улыбнулась и отвернулась, стыдливо прикрываясь от чужого внимания. А Эвелина откинулась на подушки, устало потерев лоб. В голове вертелись обрывки когда-то услышанных фраз. Интересно, почему она так быстро очнулась? Ощущения не могли ее обманывать, прошлой ночью она отдала все свои силы. Если верить наставникам Академии, то ей еще восстанавливаться и восстанавливаться. Или она обманывается? Быть может, способность к магии временно покинула ее, но не затронула при этом количество жизненной силы?
      Эвелина протянула вперед руку. Повинуясь едва заметному пассу, на ладони заплясала маленькая искорка рыжего огонька.
      – Не понимаю, - со вздохом пробормотала себе под нос девушка и легко потушила язычок пламени. - Ничего не понимаю. Почему?
      – Что ты там сказала? - обернулась на шум Рохана. - А, наверное, ты голодная. Подожди чуть-чуть.
      – Конечно, - попыталась любезно улыбнуться Эвелина. Получилось плохо. Мышцы лица, после самоубийственного полета, еще плохо повиновались ей. Чаще всего вместо улыбок получались хищные оскалы. Надо будет как-нибудь попытаться рассмеяться. Получится ли?
      После сытного обеда Эвелина вышла во двор. Нашла себе укромный уголок под тенью раскидистого неизвестного девушке дерева с красноватой корой и мягкой густой хвоей и растянулась на травке. В голове было сонно и пусто.
      – Я не помешаю? - тихонечко подошел муж Роханы. Эвелина видела его часто, но ни разу не общалась. Просто знала, что его зовут Иргон и что он был очень недоволен пребыванием чужачки в своем доме. Как ни старалась Рохана скрыть недовольства супруга, но переругивания в небольшом доме были слышны весьма хорошо. Лишь глухой бы остался не в курсе.
      – Нет, - едва скривила уголки губ девушка.
      Иргон сел и долго мялся, не решаясь начать разговор. Затем глубоко вздохнул и почему-то покосился на небо.
      – Говори, - проследив за направлением взгляда мужчины и не увидев в той стороне ничего интересного, подбодрила Эвелина крестьянина. - Я внимательно слушаю.
      – Тут такое дело, - запинаясь, наконец-то начал Иргон. - Ты из империи. У вас свои обычаи, у нас свои. Но есть общие.
      И вновь надолго замолчал.
      – Не сомневаюсь, - хмыкнула девушка. - Общее есть у всех.
      – Так вот, - видимо, собравшись с духом, затараторил крестьянин. - У вас есть этот обычай и у нас есть он. Ежели спас человеку жизнь, то вправе сделать его безымянным.
      – Вот как? - нарочито удивилась Эвелина. - Ты намекаешь на то, что я должна открыть Рохане свое истинное имя? Не забывай только, что в таком случае и я могу потребовать того же.
      – Я это прекрасно понимаю, - измученно посмотрел на чужачку крестьянин. - Ты и моя жена квиты. Но в ту ночь ты спасла жизнь не только Рохане. Ты спасла жизнь моей дочери.
      – Не понимаю, чего ты боишься, - поморщившись, прервала мужчину Эвелина. - По имперским обычаям я все равно не имею права на имя ребенка. Он еще не прошел ритуала наречения, следовательно, ему нечего мне отдать, - помолчал, девушка добавила с тяжким вздохом. - Некогда этот обычай помог и мне избежать позорной участи.
      – Я не об этом, - нетерпеливо прервал чужачку Иргон. - Знаешь ли, у нас есть обычай. Чудной несколько. Мы празднуем и принятие ребенком мирского имени. И я хотел бы, чтобы именно ты дала имя моему ребенку. Пожалуйста. Этим ты окажешь мне честь.
      – Честь? - удивилась Эвелина. - А ты не боишься, что твою дочь невзлюбят за это? Нелегко носить то имя, которое пришло из ненавистной вам империи.
      – Не боюсь, - с легким лукавством покачал головой крестьянин. - Мы все видели, что ты сильная колдунья. Сильная и добрая. Имперцы никогда не спасают чужие жизни, если это потребует у них столько сил. Ради забавы - может быть, но не тогда, когда это рискует закончиться трагедией для них. Прошу, почти наши обычаи своим согласием.
      – Хорошо, - пожала плечами девушка. - Кажется, я уже знаю, как назову твою дочь. Надеюсь, она будет достойна этого имени.
      – Спасибо, - с благодарностью кивнул Иргон. - Большое спасибо. И помни, незнакомка, в этой деревне у тебя есть семья, которая будет считать тебя своей. Чтобы ни случилось.
      Эвелина дождалась, когда мужчина скроется в доме, спеша сообщить радостную новость своей жене. И лишь когда дверь захлопнулась, прошептала:
      – На твоем месте я бы не раскидывалась так легко уверениями в преданности, Иргон. Не той ты клянешься, ох, не той.
      Больше в тот день Эвелину никто не беспокоил. Вечером она даже осмелилась на небольшую прогулку по узеньким извилистым улочкам поселка. Умирающее красное солнце множилось в оконных рамах, отражалось в темных глазах девушки. Эвелина впервые за долгое время было спокойна. И можно было просто наслаждаться пригожим летним деньком. И даже попытаться сделать вид - будто не помнишь прошлую жизнь, будто все забыла.
      На берегу океана девушка долго вглядывалась вдаль. Иногда ей казалось, будто она видит на горизонте белые паруса императорской флотилии. И тогда сердце сжималось в тревожном предчувствии. Но уже через миг Эвелина смеялась над своими опасениями. Дэмиен не посмеет сунуться сюда. Он не найдет ее здесь. Тут властвуют совсем другие силы, а быть может - и Боги. Интересно, в кого все же верят здешние островитяне? Неужели у них есть свой, Шестой Высочайший? И какой стихии он должен повелевать? И какому жуткому Богу подчиняться? В Академии болтали всякое про Запретные Острова. Чаще всего - плохое. Но пока ни один вымысел не подтвердился. Или неприятные открытия ей еще предстоят?
      Эвелина вернулась в дом гостеприимной Роханы далеко за полночь, когда уже все спали. Крадучись, скользнула к своей лавке и тут же заснула. Просто рухнула в черный бездонный колодец небытия, слава Богам, без сновидений и голосов из давно минувшего.
      Утром ее разбудила суета. Дом украшали букетами полевых цветов. Верткий мальчонка чуть было не упал на нее, балансируя на табурете и пытаясь подвесить один особенно крупный цветок прямо над головой девушки.
      – Аккуратнее, - ворчливо произнесла Эвелина. - Ты и мне шею сломаешь, и себе.
      – Не сломаю, - легкомысленно отмахнулся сорванец, наконец-то воткнув цветок каким-то чудом прямо в едва заметную трещинку между ладно подогнанными друг к другу бревнами. - А ежели и сломаю - то ты меня вылечишь. Нет, что ли?
      – С чего ты так решил? - приподняла одну бровь Эвелина.
      – Мне бабка рассказала, как ты лихо колдуешь, - немного смущенно пояснил мальчик. - Рохану, почитай, с того света вытащила. И не побоялась даже с Богами какими поспорить.
      – До Богов дело в данном случае не дошло, - улыбнулась девушка и тут же спросила, грозно нахмурившись. - А бабка-то твоя откуда может знать, как я колдовала? Выдумывает, небось.
      – Моя бабка никогда не выдумывает! - оскорбленным таким предположением, гордо выпрямился мальчик и тут же закономерно едва не навернулся с шаткого табурета. - Моя бабка повитуха. Рядом стояла.
      – Понятно, - лукаво улыбнулась девушка и блаженно потянулась. - Звать-то тебя как, герой?
      – Не скажу, - показал язык мальчик. - Бабка говорит, мирскими именами тож не хорошо раскидываться. Сама-то никому свое прозвище не говорит. Даже мамка с папкой не ведают.
      – Я знала одну колдунью, у которой просто не было мирского имени, - печально улыбнулась Эвелина. - Но совсем по другим причинам. Впрочем, быть может, твоей бабке тоже некогда пришлось пройти через такое же испытание.
      – Через какое? - заинтересовался мальчик, увлеченно обрывая лепестки с только что прикрепленного цветка.
      – Неважно, - отмахнулась девушка и строго приказала. - А ну, брысь отсюда. Мне одеться надо.
      Сорванец не стал возражать и быстро ускакал по своим делам. А Эвелина неторопливо откинула одеяло и наконец-то встала.
      Время до полудня тянулось нескончаемо долго. Вокруг суетились люди, занятые непонятными приготовлениями. Эвелина предложила было помощь, но получила вежливый непреклонный отказ. Сразу стало понятно - несмотря на спасение Роханы здесь к ней еще нескоро будут относиться как к равной. Если вообще такое время когда-нибудь настанет.
      Эвелина вновь ушла на берег. Эта деревушка все больше и больше напоминала ей родное селение. Только теперь она могла постоять за себя не только словом, но и делом. Впрочем, глупо было обижаться на простых людей. Кто знает, какие лишения им пришлось вынести от имперцев.
      В животе все сильнее и сильнее бурчало от голода. Правильно, завтрак ведь Эвелине сегодня даже и не подумали предложить, а уже время обеда давно минуло. Девушка вздохнула и задумчиво пожевала губами. Интересно, а как дела сейчас обстоят в Академии? Наверное, время послеобеденного отдыха подходит к концу. Подумала - и тут же вскочила на ноги, отгоняя от себя случайную непрошенную мысль. Не стоит сейчас вспоминать, не стоит. Еще рано.
      – Что с тобой? - раздался позади чей-то звонкий голос. Эвелина обернулась, кляня себя за несдержанность. И почему-то совсем не удивилась, увидев утреннего знакомого. Мальчишка причесать растрепанные вихры и сейчас стоял перед ней, что-то пряча в карманах.
      – Решила размяться, - соврала девушка, объясняя свой резкий прыжок. - А то совсем форму потеряю.
      – Размяться? - глаза у мальчонки стали похожи на два блюдечка. - Тебя что, учили боевому искусству?
      – Нет, - вновь солгала Эвелина. - Просто… Знаю несколько приемов защиты.
      – Врешь, поди, - недоверчиво протянул сорванец. - Зачем девчонку эдакому учить? Ей в доме самое место, детей рожать да мужа кормить.
      – Ну почему же, - пожала плечами девушка. - В Рокнаре из пяти родов, делящих власть, три возглавляют женщины. Причем двое из них входят в Совет Высочайших.
      – Да ну?! - изумление мальчика не знало границ. - Слава Богам, у нас не так. Бабы по домам сидят, мужики - еду добывают. Болтают, что есть некоторые оторвы, которые из дома убегают да к отрядам гончих прибиваются. Так тех единицы.
      – Гончих? - теперь настало время удивляться Эвелине. - А это еще кто такие?
      – Они порядок на Островах блюдут, - пустился в путаные объяснения мальчик. - У нас ж императора нет. Болтают, будто самый главный над всеми гончими и есть наш правитель. Только не поймешь - правда та или ложь. К нам гончие ни разу не заявлялись. Мы справно плату отдаем, что к нам заявляться? А ежели суд какой - староста сам разберется, кто прав, а кто виноват. Ежели, конечно, кто недоволен его решением - может к гончим обратиться. Только давненько таких не бывало. У нас все свои, чай, дураков нет чужих приглашать.
      – А платите кому и чем? - продолжила расспросы девушка.
      – Рыбой да остальным, что собрать получается, - ответил мальчик. - Староста в положенный день собирает все да на подводе в условленное место отправляет. Скоро, кстати, платить и надо будет. А взамен - ножи да мелочевку хозяйскую.
      – А если неурожай? - не отставала Эвелина.
      – А если неурожай - меньше отвозим, - пожал плечами ее собеседник. - У гончих тож разумение есть. Помнится, бабка рассказывала, был у нас голод страшный. Меня еще на свете не было. Так гончие сами зерна привезли. Неужто у вас не так?
      – Не так, - ограничилась кратким ответом Эвелина. - Совсем не так.
      И надолго замолчала.
      Мальчик мялся рядом, не уходя, но и не присаживаясь рядом.
      – Чего тебе? - наконец, спросила девушка, несколько утомленная его присутствием.
      – Я тебе поесть принес, - признался мальчуган и вытащил из карманов несколько раскрошенных сухарей.
      – Спасибо, - растроганно произнесла Эвелина.
      – Да не за что, - так и не дождавшись приглашения, мальчик сам сел на невысокий пригорок. - Я эти праздники все знаю. Будут красоту до позднего вечера наводить, а покормить забудут.
      Эвелина ласково улыбнулась и начала рассеянно грызть свою долю сухого хлеба.