Глава 1

Не помогает! Ни шампанское, ни “Женитьба Фигаро”!

С того самого дня, как наша замечательная четверка вернулась из чудного похода по королевству Кины, меня словно свинцовым глухим колпаком накрыла тоска. Я, как самый отъявленный бездельник, валялся в смятой, несвежей постели, не желая выходить на улицу и бездумно пере листывая те двенадцать каналов, которые принимал мой маленький SONY. На звонки в дверь и трели телефона я, естественно, не отвечал, так что мои многочисленные дру зья постепенно оставили меня в покое.

Наконец мне все-таки пришлось выйти из дому, по скольку у меня закончилась даже манная крупа, из кото рой я варил себе кашку, позвольте заметить, на воде. Истратив в магазине остаток денег, я принес домой два пакета какой-то еды и снова заперся в своей квартире, пре творяя в жизнь старую английскую поговорку “Мой дом — моя крепость”. Однако, как оказалось, нет таких крепос тей, которые нельзя было бы взять настойчивостью.

Погода все еще стояла весьма теплая, так что балконная дверь в моей двухкомнатной квартирке на одиннадцатом этаже семнадцатиэтажной башни не за крывалась, и однажды утром, возвращаясь из кухни после весьма символического завтрака, я обнаружил, что рядом с моей постелью в моем любимом кресле сидит Санька Резепов, мой закадычный дружок еще со школьной скамьи.

Надо сказать, что парень этот был замечательной лич ностью. В двенадцать лет он начал серьезно заниматься самбо и к двадцати годам получил восемь сотрясений моз га, правда, при этом он ни разу не обращался к врачу, ут верждая, что “само проблюется”. Последствием этих спортивных рекордов стало то, что в летнее время он про сто не мог находиться в Москве. В конце мая Сашка соби рал свой крохотный рюкзачок и отправлялся в один из аэропортов столицы, а потом мы получали открытки то из какого-нибудь медвежьего угла Алтая, где он трудился на ниве геологии, то из среднеазиатского аула, в котором наш самбист обнаружил змеиный питомник. Причем превра щение Союза Советских Социалистических Республик в Союз Независимых Государств его совершенно не трогало. “Там, где понимают по-русски, там я и дома”, — утверж дал сей космополит.

В Москву Резепов возвращался не раньше начала октяб ря, так что его появление в моей квартире в конце августа было событием весьма неординарным и, как я знал, доста точно болезненным для него самого. Поэтому мне необходи мо было удивиться. Но удивляться мне не хотелось, так что я улегся в свою смятую постельку и просто спросил:

— Давно вернулся?..

— Вчера вечером, — коротко ответил он.

— Как дела в провинции? — поинтересовался я совсем не потому, что меня интересовали провинциальные дела, просто надо было что-то сказать.

— Провинция пока жива, — ответил Сашка и неожи данно для меня добавил: — Но она скоро испустит дух, наблюдая за тихим угасанием столичных интеллигентов.

— А что, столичные интеллигенты угасают? — Я все-таки сделал вид, что заинтересовался. Однако этот грубый, лишенный романтической жилки и ушибленный на голову исполнитель самбо не поддержал затеянный им же самим романтический разговор. Вместо это го он спросил в лоб:

— И долго ты собираешься отлеживаться в своем лого вище?

Я тут же отвернулся к стене, не желая разговаривать в подобном тоне. Но он не унимался:

— Отпуск-то у тебя, между прочим, кончился, и твое начальство с нетерпением ожидает тебя на работе…

Я игнорировал это административное давление.

— И твои друзья весьма обеспокоены твоим самочувст вием, — продолжал свою агитацию Санька. — Вот, напри мер, некто Машеус отбил мне паническую телеграмму, так что я был вынужден вернуться из благословенной Респуб лики Саха, так и не откопав своего алмаза. И как только этот Машеус разузнал мое местонахождение?!

Я продолжал отмалчиваться. Если мои друзья о чем-то беспокоятся — это их дело. Меня лично ничто в этом мире не беспокоило!

Санька помолчал, а потом негромко и совсем незнако мым мне тоном спросил:

— Она что, на самом деле настолько неотразима?..

Я резко сел на кровати и уставился в его круглую ко нопатую физиономию, ожидая увидеть привычную гнус ную ухмылочку, превращающую и без того небольшие голубенькие Сашкины глазки в ехидные узенькие щелоч ки. Но его лицо было абсолютно серьезным, а в широко открытых глазах, в самой их глубине, затаилась некая за интересованная грусть.

— Ты откуда о ней знаешь? — поинтересовался я, все еще пытаясь уловить скрытую насмешку.

— Я, прежде чем идти к тебе, имел продолжительную беседу с Машеусом и Эликом. Правда, их рассказ был до статочно путаным, но и из этой путаницы мне стало ясно, что мой друг безнадежно влюблен… правда, неизвестно в кого. Я правильно понял, что этой несравненной… коро левы на самом деле просто не существует на свете?..

Я опустил глаза и повесил голову. Ведь Кины и в са мом деле не было на свете. На этом свете…

Сашка терпеливо ждал ответа, так что я через силу вытолкнул из себя: 7

— Да, ее действи… она осталась в другом Мире…

— А! — тут же воскликнул мой конопатый друг. — Так она все-таки существует?! Значит, ее можно отыскать!

— Я же тебе говорю, она осталась в другом Мире! — занудно протянул я и снова повалился на кровать лицом к стене.

— Ну и что?! — удивился наглый Резепов. — Подума ешь, в другом Мире! Значит, надо пойти в этот другой Мир и притащить ее в наш! Тем более что ты в этом “другом” Мире уже разок побывал. Или меня обманули?..

Он говорил об этом другом Мире так, словно это ка кое-нибудь Приполярье или Забайкалье, словно достаточ но было отправиться в “Домодедово” или в крайнем случае “Шереметьево”, и там в круглом окошке тебе тут же за наличную плату выдадут билет в этот самый “Другой Мир”!

Его наглая самоуверенность настолько меня взбесила, что я буквально взвился на своей кровати:

— Ты что, совсем в этой своей Сахе мозги отморозил?! Не понимаешь, что я тебе толкую?! Она в другом Мире!.. В другом!!! До нее не долететь и не доехать!!! Она в другом, недоступном мне пространстве… измерении… Мире!!!

Резепов спокойно смотрел на меня из удобного крес ла, ожидая, когда я закончу свой вопежь. Наконец воздух в моих легких кончился, и я со всхлипом потянул в себя новую порцию. Сашка, воспользовавшись моим вынужден ным молчанием, тут же подал новую реплику:

— Да, видно, она действительно очень хороша… Толь ко я не понимаю, что ты так орешь? Как мне рассказали твои со… как их назвать-то… со… участники, ты вместе с ними уже был в этом другом Мире и, более того, притво рялся там каким-то крутым колдуном, чародеем, магом… Ну, значит, если ты поднапряжешься, то наверняка смо жешь опять пробраться в этот твой другой Мир, к своей… этой… королеве.

В его голосе было столько неподдельного непонима ния проблемы, что я как-то сразу остыл. Тем более что говорил он без тени насмешки.

— А эти самые соучастники рассказали тебе, что мы в тот Мир попали не по своей воле? Что нас туда случайно перенесли?..

— Все, что было сделано случайно, можно повторить нарочно! — безапелляционно ответил Санька. — Надо толь ко воспроизвести все обстоятельства случайности.

— Да?! — саркастически переспросил я. — И как же я могу воспроизвести ворожбу колдуна из потустороннего мира?!

— А это тебе виднее, — пожал плечами этот неуч-тео ретик, — ты ж у нас этот… Гэндальф Серый!

Он наклонил свою круглую, коротко остриженную го лову, с интересом рассматривая мою ошалелую физионо мию, и на его рожу выползла, наконец, столь знакомая мне глумливая ухмылочка:

— Так что давай завязывай со своей хандрой… А то мне совсем больше не хочется по балконам лазить, да еще на такой высоте…

Я непроизвольно глянул в сторону открытой балкон ной двери, и до меня наконец дошло, каким образом Саш ка оказался в моей “крепости”.

Нельзя сказать, что моя тоска после Сашкиного визи та уменьшилась, просто мне удалось затолкать ее поглуб же, так, чтобы для посторонних она была не слишком заметной. Но полностью избавиться от нее не было ника кой возможности.

Я вышел на работу, на свою драгоценную кафедру со циальной экономики в своей неповторимой академии уп равления. Я продолжил, если можно так сказать, свой научный труд под названием “Диссертация на соискание степени кандидата экономических наук”. Я возобновил свою преподавательскую и общественную деятельность. Но пре жнего азарта жизни, желания участвовать во всем и везде, прежней “активной жизненной позиции”, как говаривал мой научный руководитель, замечательный старикан, док тор, сами понимаете, экономических наук, профессор Илья Владимирович Шустов, у меня уже не было. И вообще моя жизнь стала казаться мне какой-то ненастоящей, какой-то игрой с участием бездарных артистов, унылых статистов, с моральным уродом в главной роли и похищенной главной героиней. И кроме того, я, несмотря на весьма напористую пропаганду со стороны конопатого Резепова и некоторых других моих друзей, был уверен, что оказаться в королевстве Кины или каким-либо другим спо собом еще раз ее увидеть невозможно в принципе!

Так я и жил… Или, вернее будет сказать, — так я и существовал.

Прошел учебный семестр… Народ, как всегда бурно, встретил Новый год и Рождество Христово… Прошла сту денческая сессия… Прошел Татьянин день… А в начале апреля…

В одну из суббот в начале апреля у меня выдался сво бодный день и я решил серьезно заняться своей диссерта цией. Два дня назад Илье Владимировичу удалось-таки отловить меня на кафедре, и он после теплой характерис тики моего отношения к собственной научной работе вы сказался очень недвусмысленно:

— Вы, Сергей Алексеевич, выберите время и тщатель но обдумайте такой чисто академический вопрос: имеет ли вам смысл далее заниматься диссертацией, которую вы, как мне кажется, защищать не собираетесь? После этих разду мий вы сообщите мне свое решение и, возможно, не буде те далее отвлекать меня на тягостные обязанности вашего научного руководителя.

Так что я в эту свободную субботу уселся за письмен ный стол, раскрыл папку с материалами диссертации и, уставившись на первый лист, где красивым компьютерным почерком было выведено “Практика ухода от налогов в те невой экономике России конца XX — начала XXI веков”, часа два предавался воспоминаниям о том, как впервые увидел призрак своей королевы. И тут в дверь квартиры позвонили.

Нехотя оторвавшись от своих воспоминаний, я встал из-за стола и пошел открывать дверь. За ней стоял, при слонившись к косяку, весьма неожиданный гость — Паша Торбин, о котором я ничего не слышал уже почти полгода. Кто-то, не помню кто, мне сообщил, что Паша, после того как его вышибли из театра, отправился завоевывать пери ферию то ли во Владимир, то ли в Томск — в общем, куда-то на Восток. И вот, пожалуйста, он торчит у моих 10 дверей и делает вид, что оказался здесь совершенно случайно и также совершенно случайно нажал на кноп ку звонка.

Оглядев Пашкину щуплую фигуру, я, надо признаться, без должного гостеприимства пробурчал: “Проходи…” — и посторонился, пропуская его внутрь.

Паша вошел, лениво переставляя ноги, сбросил свою по тертую кожанку на скамейку в прихожей и, не снимая мок рых ботинок, пошлепал в комнату. Правый карман его широких мешковатых брюк, прикрытый длинным растяну тым свитером, подозрительно оттопыривался. Окинув ком нату критическим взглядом, Пашенька убедился, что в ней мало что изменилось и, игнорируя явно рабочую обстановку на моем письменном столе, направился к журнальному сто лику, притулившемуся между двух кресел. Затем, освободив свой карман от бутылки коньяка “Арарат”, он поставил ее на столик, плюхнулся в кресло и пробурчал:

— Привет!..

Не отвечая на его приветствие, я направился на кухню и вернулся с двумя коньячными бокалами, нарезанным ли моном и остатками халвы. Паша за это время успел отку порить бутылку и, как только я поставил бокалы на стол, тут же наполнил их до половины. Я сел напротив своего друга, и мы, молча поприветствовав друг друга поднятием наполненной посуды, выпили. Коньяк был слишком хо лодный.

Паша сразу же сунул в рот ломтик лимона и принялся громко причмокивать. Я предпочел халву.

Высосав лимон, а затем сжевав его остатки вместе с коркой, Пашенька снова наполнил бокалы, но поднимать свой не стал, а откинувшись на спинку кресла, довольно протянул:

— Хорошо…

— И что хорошего? — поинтересовался я.

— Сейчас все хорошо, — закрыв глаза, ответствовал Паша. — Привычное кресло, привычная выпивка, знако мая морда напротив… Хорошо. И в душу никто с ногами не лезет…

— Да.. — чуть усмехнулся я. — Тебе, похоже, душу-то всю истоптали, раз тебе со мной хорошо…

Пашенька приоткрыл один повеселевший глаз и быст ро оглядел меня:

— А что, кому-то с тобой плохо?..

— Да всем… — Я поскреб, небритый подбородок. — И мне со всеми…

— Что, и со мной? — индифферентно поинтересовал ся Паша.

— О присутствующих не говорю, — ответил я таким тоном, что было нетрудно понять, насколько мне интерес но с Пашей.

Однако он не обиделся. Наоборот, обхватив бокал паль цами и согревая его в ладони, он задумчиво поглядел на меня и медленно протянул:

— А знаешь, я ведь тоже смотрю на твою физиономию без прежнего энтузиазма. Только в отличие от тебя я, как представитель творческой профессии, привыкший анали зировать моральное состояние образа, задумываюсь над этим феноменом…

— Слушай, — перебил я его, — ты, может быть, и от носишь себя к представителям, только я ни слова не понял из того, что ты тут наговорил. Выражайся попроще, чего ты хочешь?

Он посмотрел на меня долгим и каким-то неуверен ным взглядом, а потом проговорил неожиданно охрипшим, совершенно неактерским голосом:

— Я назад в Кинию хочу…

— Куда?! — опешил я.

— В Кинию… — снова прохрипел Паша.

— Я тебе не “Аэрофлот”, билетов в Африку не выдаю, — попытался иронизировать я.

— А я тебе не про Кению говорю, а про Кинию, — неожиданно заорал Пашенька и, вскочив на ноги, расплес кал из бокала коньяк.

Это было настолько на него не похоже, что я замер с открытым ртом. Заметив мое удивление, Паша еще больше распалился:

— Ну что вытаращился?! Да, я хочу в королевство, где властвует твоя Кина! Я хочу назад, туда, где водятся колдуны, выпи, бестелесные призраки и без душные кадавры! Я хочу назад в Тефлоновую Пустыню!!!

— Зачем?.. — оторопело поинтересовался я.

— Ты понимаешь, — несколько тише, но с тем же дра матическим надрывом начал Паша, — я все время кого-то изображаю, какие-то персонажи… Я прыгаю из театра в театр, со сцены на сцену, из роли в роль и никак не могу получить такую, какую исполнял там… в том Мире! Там я был… Нет! Там я жил настолько полной жизнью, что те перь мне все кажется пресным и пошлым… Ты знаешь, я начал спиваться, но и это дело, — он стукнул ногтем по бутылочному стеклу, — уже не действует на меня. Я не могу больше! Я хочу назад!

— Но ты же понимаешь, что нам туда не добраться… — попытался я охладить его темперамент.

— А! — тут же поймал он меня на слове. — Значит, ты тоже хочешь туда?

— Моего желания мало… — привычным устало-безна дежным тоном ответил я.

Паша открыл рот, но возразить ему не позволила на стойчивая трель дверного звонка. Вместо ответа он захлоп нул рот, посмотрел на меня подозрительным глазом и спросил чуть ли не шепотом:

— Ты кого-то ждешь?..

— Нет… — пожал я плечами, удивленный не меньше его.

— Так, может, мы никого не пустим? Все равно конь яка у меня больше нет.

Однако звонок продолжал настойчиво верещать. Было ясно, что этому нежданному гостю отлично известно мое местонахождение.

Я встал и направился в прихожую. Подойдя к входной двери, я заглянул в глазок, однако с другой стороны он был прикрыт, по всей видимости, пальцем.

— Ну кто там балуется? — строго спросил я.

— Открывай, Гэндальф — Серый Конец! — послышал ся из-за двери девчачий голосок, причем “Гэндальф — Се рый Конец” прозвучало как пароль.

Я открыл дверь. За ней стояла Машенька. В голубых джинсиках, белой дутой куртке и белой апочке, с горлом, обмотанным длинным белым шарфом, она была замечательно симпатична, однако я обратился к ней достаточно сурово:

— Что надо, Машеус?..

— Фу! Какой грубый! — Маша скорчила презритель ную физиономию. — Неужели ты докатился до того, что будешь держать своего старого друга, тем более девушку, на пороге?

Мне пришлось посторониться, приглашая ее пройти внутрь. Маша легко перепорхнула порог и, водрузив на тум бочке небольшой полиэтиленовый пакет, бывший у нее в руках, принялась раздеваться. Заметив на скамейке Пашину кожанку, она подняла на меня глаза:

— У тебя гость?..

— Ага… — безразлично бормотнул я.

— Так, может, я не вовремя? — Ее руки застыли на лацканах куртки.

— Вовремя… — пробурчал я.

Машеус повесила куртку на крючок и вопросительно посмотрела на меня.

Я молча кивнул и направился в комнату. Девчонка по следовала за мной и, увидев сидящего в кресле Пашеньку, обрадованно воскликнула:

— Отлично!

— Да? — повернулся я к ней. Она радостно покивала. Тогда я указал ей на второе кресло, а сам отправился на кухню за табуреткой для себя и бокалом для Машеуса.

Правда, когда я вернулся, она уже прихлебывала конь як из моего бокала. Я подсел к столу и, обращаясь к Маше, кивнул на Пашеньку:

— Видишь типа? Явился ко мне и заявляет, что хочет вернуться в Кинию.

— Я тоже хочу… — спокойно произнесла Машеус.

— Вот как? — снова удивился я. — А тебе-то это зачем? Машеус бросила на меня долгий взгляд, содержавший вную жалость к моим мыслительным способностям, и мол ча покачала головой. В ее ушах посверкивали знакомые изумруды в серебре, словно удивляясь тому, насколько мужчины могут быть тупыми.

— Да он тоже хочет, — кивнул в мою сторону уже за пьяневший Паша, — только сомневается в своих колдовс ких способностях.

Машеус бросила в мою сторону еще один жалостли вый взгляд и потребовала:

— Но попытаться ты все-таки можешь?!

Она втянула своим курносым носиком запах согрев шегося коньяка, пригубила из бокала темной жидкости и, покатав ее во рту, проглотила. После чего зажмурила глаза и на выдохе произнесла:

— Если ты не сможешь этого сделать, то этого не смо жет сделать никто…

— Поэтому он и боится! — кивнул головой пьяный ис полнитель роли хоббита. — Если у него не получится, ника кой надежды не останется, а для него лучше крошечная надежда, чем полная уверенность в своей никчемности.

И в этот момент я понял, насколько прав Паша. Этот недоделанный Фродо словно заглянул в глубину моей души и высказал то, что я сам боялся сказать даже себе самому!

“Вот зараза мохноногая!” — мелькнула в моей пока еще трезвой голове беззлобная мысль, и я тут же поймал себя на том, что думаю о Пашеньке как о хоббите из рода Мохноногов.

Я снова поскреб свой давно не бритый подбородок и поднял взгляд на своих друзей. Оба они молча рассматри вали меня, дожидаясь достойного ответа на Пашино заме чание. Пока я придумывал этот ответ, в прихожей снова раздалось настойчивое дребезжание звонка, и мои собу тыльники в один голос поинтересовались:

— Ты кого-нибудь ожидаешь?!

Я молча пожал плечами, выражая недоумение, и по шел в очередной раз открывать дверь.

Как вы, наверное, сами догадываетесь, за дверью сто ял Элик Аббасов, сжимая в своем пудовом кулачке безза щитный полиэтиленовый пакет.

— Я по делу! — произнес он, как только моя физионо мия появилась в проеме открывающейся двери, и попер на меня всей своей массой, ни минуты не сомнева ясь, что я немедленно уступлю ему дорогу.

Я действительно посторонился в основном из-за про снувшегося любопытства: а что такое скажет немногослов ный Душегуб в обоснование своего желания вернуться в Кинию?

Элик зацепил курточку на крючок и молча, не огляды ваясь на хозяина квартиры, направился прямиком в ком нату. Увидев находящихся там персонажей, он ничуть не удивился, а пробурчал нечто вроде “прекрасно” и извлек из своего пакетика… бутылку “Ахтамара”, вызвав уважи тельный взгляд всей нашей троицы, три здоровенных ли мона и коробку шоколадных конфет.

Ну а я, естественно, поплелся на кухню за очередным бокалом и последней табуреткой.

Оставшаяся табуретка была колченогой, и перед ее упот реблением требовалась тщательная настройка одной из но жек, чтобы в самый неожиданный момент не оказаться на полу. Так что мне пришлось несколько задержаться на кух не, а в это время в комнате уже слышался звон бокалов. Когда я вернулся к своим друзьям, они, похоже, уже клюк нули по одной и Паша вещал собравшимся, как его гени альное исполнение роли пьяного капитана в пьесе господина Коляды “Дураков по росту строят” потрясло об щественность города Судогды Владимирской области.

— Вы не поверите, — тряс Паша ладошками перед соб ственной физиономией, — но когда я упал третий раз, зал просто взорвался аплодисментами и тут же началась драка!..

И тут он как-то сник и горько пробормотал:

— Но лучшая моя роль — это все-таки Фродо Сум никс…

Я пристроился к столу и подсунул свой пустой еще бокал поближе к Элику. Тот набулькал мне до половины и после того, как я пригубил этот нектар богов, неожиданно заявил:

— Нам всем необходимо вернуться в… ну туда… назад! — и Элик оглядел компанию внимательным трезвым взглядом, словно хотел убедиться, что мы его правильно поняли.

Мы его правильно поняли. Машеус энергично тряхну ла головой, Паша икнул и выдал: — Ну!..

Я хмыкнул, улыбнулся и тоже подтвердил понимание:

— В нашем разговоре появилась свежая струя. Все пре дыдущие ораторы говорили, что хотят вернуться… туда… Но сейчас мы услышали слово “должны”! Пусть докладчик объяснит, сколько и у кого я занимал…

— Занимал?.. — не понял Элик.

— Ну если я кому-то должен, значит, я у кого-то за нял! — пояснил я свое требование.

— Тебе не хватит коньяку? — совершенно не к месту поинтересовалась Машеус.

— Я же в свое время не ограничивал вас в пиве?! — тут же огрызнулся я в ее сторону. Наверное, я сделал это слиш ком резко, Машеус неожиданно покраснела, хотя ей это было совсем несвойственно.

— Я поясню, кому и сколько мы должны, — перевел разговор на прежние рельсы Элик, — только вы внима тельно послушайте меня.

Он снова оглядел нас строгим взглядом, даже Пашень ка подтянулся и чуть протрезвел.

— Значит, так, — начал Элик и, чуть прихлебнув из своего бокала, поставил его на стол. — Я летом защищаю диплом…

— Поздравляю!.. — тут же брякнул Паша, но, встретив тяжелый взгляд тролля, смутился. — Пршу прщеня…

— Так вот, летом я защищаю диплом, тема которого — “Социальные причины детской немотивированной преступности”. Естественно, я начал собирать для него данные. Я поднял необходимую мне информацию за по следние десять лет и обнаружил довольно странную вещь. Последние шесть месяцев отмечены рядом каких-то со вершенно изуверских случаев, главными героями которых стали дети от шести до четырнадцати лет.

Элик снова оглядел нас, убеждаясь, что мы достаточно внимательны. Потом он полез в задний карман брюк и вы тащил сложенный вчетверо листок бумаги.

— Вот, я специально для вас сделал выписки…

И он начал читать. Это были выдержки из материалов, опубликованных в газетах. Информация действительно была жутковатой. Особенно мне запомнились две из приведенных Эликом статей.

В первой, опубликованной в “Нью-Йорк тайме”, рас сказывалось о рождественском пикнике, устроенном для учеников одной из элитных мужских школ Нью-Арка в де кабре прошлого года. Ребятишки девяти — двенадцати лет, общим числом восемнадцать, выехали с двумя своими пре подавателями на расположенную недалеко от города фер му для встречи с Санта Клаусом. Поначалу все шло очень хорошо, детки вместе с преподавателями и хозяевами фер мы веселились, пили кока-колу, ели чизбургеры с хот-до гами или что там еще. Но совершенно неожиданно, как раз в тот момент, когда к ферме должен был подкатить на оленьей упряжке заказанный Санта Клаус, с детьми про изошло нечто странное. Мальчишки затеяли во дворе ка кую-то озорную игру, а когда преподаватели попробовали их успокоить, закололи обоих… вилками. Причем они вты кали свои столовые приборы в двух взрослых мужчин, пока те не перестали шевелиться. После этого мальчики из элит ной школы загнали хозяина фермы вместе с женой и дву мя детьми в погреб, выкопанный под домом, и запалили дом. Дом пылал вовсю, когда к нему подъехал Санта Клаус и увидел, как восемнадцать элитных школьников весело отплясывают на пожарище. Актер, исполнявший роль Санта Клауса, попробовал выяснить у ребят, что же здесь про изошло, и получил ответ, что они веселятся. А когда он попытался по своему мобильнику вызвать полицию и по жарных, ребятки сломали ему руку, затем, освободив его мешок от подарков, затолкали в него Санту и спустили его в протекавшую поблизости речку. Беднягу спасло только то, что река была быстра, но неглубока, и он отделался всего лишь пневмонией.

Пожарные и полиция все-таки приехали, их вызвали с соседней фермы, увидев в небе зарево. Деток посажали в автобус и привезли в школу, куда сбежались и напуганные родители.

Самое поразительное заключалось в том, что малолетние преступники сами рассказали о своих подвигах, ничего не скрыв от изумленных родителей и следователей. На вопрос “Почему они пошли на убийство своих преподава телей” детишки отвечали, что те мешали им веселиться. А свою расправу над хозяйской семьей и несчастным Сантой они объясняли тем, что это было очень весело.

В общем, полное веселье.

Корреспондент сообщал, что все участники этого уве селительного мероприятия здоровы, но помещены в закры тое медицинское учреждение, поскольку дети “…неадекватно оценивают свои действия и остаются опасными для окру жающих”.

Второй случай произошел на нашей милой Родине в недалекой от Москвы Коломне. Два мальчика десяти и две надцати лет в течение одного вечера жесточайшим обра зом расправились над девятью жертвами. Шестеро из них были их сверстниками, двое — взрослыми людьми, а по следний — старик семидесяти двух лет. Из этих девяти че ловек выжили только двое, но и они на всю жизнь останутся калеками.

Пацанов задержал наряд милиции и отвез их в отделе ние, где они попытались напасть на дежурного, взявшего ся вести среди них воспитательную работу. Свои жуткие расправы малыши объяснили тем, что “…никому не позво лят спорить с собой или утверждать, что они не правы”.

Элик прочитал нам четыре такие истории, хотя, по его словам, их у него было собрано больше двадцати. Когда он закончил, мы долго молчали, потрясенные услышанным, и, как всегда, первым нарушил это молчание Пашенька:

— Я что-то не понял, какое отношение эти газетные россказни имеют к нашему… к нашей Кинии?

Тут же встрепенулась Машеус:

— А может, у Элика есть еще какие-то соображения на этот счет? В конце концов, он собирал эти сведения и как-то обрабатывал…

Мы снова повернулись к нашему троллю.

— Соображения есть… — медленно проговорил он, — но сначала посмотрите, что получается. Итак, за шесть последних месяцев произошло двадцать два случая зверс ких убийств, совершенных детьми. Во всех имеющихся у меня публикациях говорится только о… мальчиках. Ни од ной девчонки во всех этих приключениях не уча ствовало. Всего таких мальчишек-изуверов набирается восемьдесят четыре человека. Интересна и хро нология этих… случаев. Они происходили регулярно, через каждые шесть-семь дней, более длительные перерывы слу чаются всего дважды и составляют четырнадцать дней. Мне кажется, что таких случаев было двадцать четыре, я просто не нашел нужных сообщений или… об этих случаях не уз нали газетчики. Места этих происшествий, казалось бы, ничем и никак не связаны, однако мне удалось найти эту связь, когда я принялся, казалось бы, бесцельно блуждать по страницам мировой печати.

В совершенно других, порой научно-популярных из даниях я обнаружил сообщения о неких странных атмос ферных явлениях. В целом ряде мест на нашей Земле наблюдался необычный феномен: внезапно наступала мер твая тишина, как будто все живое на мгновение замирало, не было слышно даже журчания воды в реке, а затем разда вался такой звук, словно лопалась басовая струна. После этого в воздухе появлялись яркие серебристые блестки, которые быстро тускнели и исчезали. И все.

Я нашел рассказы двенадцати свидетелей подобных яв лений. И, как оказалось, все двенадцать произошли в не посредственной близости от мест, где пару часов спустя маленькие мальчики принимались убивать и калечить всех подряд. Повторяю, это явление зарегистрировано в две надцати случаях из имеющихся у меня двадцати двух. Но…

— И что? — опять встрял торопыга-Паша.

— А ты вспомни, что сопровождало наш перенос в Ки нию и обратно?! — задумчиво проговорила Машеус и мно гозначительно посмотрела на меня.

Вот тут мы замолчали надолго! Даже Паша, казалось, протрезвел.

Наконец я прервал затянувшееся молчание:

— Значит, ты считаешь, что…

— Ты понимаешь, — перебил меня Элик, — эти мальчи ки не сошли с ума, не помешались, они прекрасно понима ли, что они делают. Только вот оценивали они все, и в первую очередь свое поведение, совершенно не так, как должен был им подсказать их, хоть и небольшой, жизненный опыт! Они становились агрессивны до жестокости, самовлюбленны и эгоистичны, безразличны к окружающим. Останавливались они только тогда, когда попадали под при стальное наблюдение вооруженных взрослых, то есть тогда, когда понимали, что получат жесткий отпор!

— И из этого ты делаешь вывод…

Элик молча посмотрел мне прямо в глаза, потом вздох нул и ответил:

— Они стали бездушными… Они стали без души . И доб рались до них… оттуда, из того Мира… кто-то оттуда похи тил их души… И я думаю, что, если не вмешаться, эти визиты за душами наших земных мальчишек будут продол жаться. Теперь вы понимаете, почему я говорю, что мы должны вернуться туда?!

И все трое повернулись в мою сторону, как будто я один был против идеи возвращения. Ребята явно преуве личивали мои возможности.

— Ну и что вы на меня уставились? — спросил я, кри во улыбаясь.

— А на кого нам еще уставляться? — передразнил меня Паша. — Ты ж у нас крутой колдун, нам больше не на кого надеяться!..

— Нет, ну вы на них посмотрите. — Моя ирония дол жна была быть совершенно убийственной. — Нашли себе крутого колдуна! Да где вы видели на Земле колдунов?! Это там, в том Мире, я мог что-то наворожить… наколдовать… Да и то моя слава была о-о-очень преувеличена! А здесь… Да здесь ни одно заклинание не сработает!

— А ты пробовал?! — прервал мой убийственно иро ничный монолог Элик.

Я посмотрел на его суровое сосредоточенное лицо, по том на Машеуса и Пашу, взиравших на меня с не меньшим осуждением, и неожиданно для самого себя выдохнул:

— Нет…

— А говоришь не сработает!.. — обиженно покачала головой Машеус.

— Вы что, серьезно, что ли, думаете, что я смогу здесь заниматься магией?..

Признаться, я здорово растерялся. Мне с са мого нашего возвращения было абсолютно ясно, что все мои магические способности остались в том неве домом краю, куда мы попали против своей воли и откуда были выброшены чужим старанием. Мне и в голову не могло прийти, что хоть какой-то из известных мне наговоров может сработать здесь, в Москве. А вот ребята, похоже, думали совсем по-другому!

— А ты попробуй!.. — предложил Пашенька совершен но трезвым голосом.

— Что, прямо сейчас?.. — Я с некоторым разочарова нием посмотрел на свой бокал.

— Можно немного погодя… — разрешил добрый Паша.

— Подождите, ребята, — вмешался умный, осторожный и прагматичный тролль, — не надо давить на человека.

Элик повернулся ко мне и заговорил очень проникно венно:

— Думать и решать тебе. Но если ты не сможешь пере нести нас туда, этого не сможет никто. А если никто туда не сможет попасть, как остановить то, что вытворяют с нашими земными ребятишками?

Я хотел кое-что ему сказать, но он поднял руку, оста навливая мою реплику:

— Те двадцать два случая, о которых я рассказывал, не выдумка, ты представляешь, что будет, если они не пре кратятся?! Ты представляешь, что будет, когда кто-то дога дается о систематическом уродовании наших детей, когда кто-то поймет, что все это происходит совсем не случайно! Поэтому я считаю, что нам необходимо это остановить, а значит, нам необходимо попасть в Кинию!

— Но, понимаешь… — неуверенно начал я. — Я даже не знаю с чего начать… Я не представляю себе, как это можно сделать… Я…

Больше слов у меня не было. А Элик смотрел на меня исподлобья и ждал, что я еще выдавлю из себя. Поняв, что больше мне сказать нечего, он вздохнул и ответил на мою маловразумительную фразу:

— Ты не переживай, мы понимаем, что сегодня вече ром ты нас перебросить не сможешь. Нам надо, чтобы ты задумался над этим вопросом и попробовал свои колдовс кие штучки, а вдруг что-то сработает. Ну а дальше все будет зависеть от твоего таланта…

— И от твоего желания… — добавила Машеус.

— И твоего везения… — улыбнулся Паша какой-то кри вой, жалкой улыбкой.

Элик разлил остатки коньяка по бокалам, причем Ма шеусу досталось всего несколько капель, но та не возража ла. Тролль поднял свой бокал и, посмотрев на меня, глухо сказал:

— За тебя, твой талант и твою удачу… И мы выпили.

После этого ребята очень быстро засобирались по до мам. Когда они, уже одетые, трясли мою руку в прихожей, мне пришло в голову, что Пашеньке, возможно, негде в Москве переночевать.

— Может, останешься?.. — повернулся я к нему. — Я тебе брошу матрасик на кухне.

— Нет… — покачал он головой. — Мы тебя отвлекать не будем.

— Мы тебя отвлекать не будем… — поддержал хоббита тролль. — А за мохнонога ты не беспокойся, мы его не бросим.

Ребята ушли. За окном еще было светло, но уже чув ствовалось приближение вечера. Я принялся наводить по рядок в комнате. Отнес на кухню табуреты, пустые бутылки и бокалы. Помыл посуду, вытер ее и убрал в шкаф. Делая все не торопясь, обстоятельно, но автоматически, не заду мываясь. В голове вертелись обрывки нашего разговора.

Закончив с кухонными делами, я взял тряпку и напра вился в комнату вытереть стол. На темной столешнице оди ноко белел сложенный вдвое листок бумаги. Я взял его и развернул. Весь листок был исписан мелким четким по черком, каждый абзац пронумерован. Всего на листке было тридцать четыре пункта, каждый из которых содержал на звание газеты, дату ее выпуска, название статьи и очень краткое ее изложение. Полный перечень находок Элика.

Несколько минут я стоял и медленно перечитывал на писанное. Потом сунул листок в карман, протер столик и отнес тряпку на кухню. Вернувшись в комнату, я сел за письменный стол, отодвинул папку с диссертаци ей и положил перед собой троллев листок.

В комнате быстро темнело, но мне это было на руку. Я не отрываясь смотрел на смутно белевший клочок бумаги, а перед моим внутренним взором ярко и динамично про ходило все наше прошлолетнее приключение. И как нас, четверых участников ролевой игры, потерявшихся в лесу, перенесло в совершенно иной Мир, и как ребята перепи лись пива и действительно превратились в эльфа, хоббита и тролля. И как мы попали в Замок Качея, как в моих руках оказалась небольшая говорящая книга заклинаний, ставшая моей главной учительницей. Как я… как мы все увидели призрак прекрасной королевы Кины Золотой и что он нам рассказал о своей судьбе. Как мы с Шалаем и его гвардейцами отправились за телом моей Кины в самое ло гово ее страшного врага. С какими невероятными трудно стями, продираясь сквозь колдовство, кровавые схватки, предательства, мы все-таки смогли выкрасть это страшно не мертвое тело из Храма и доставить его в Замок. И как мне в последний момент с помощью Отшельника Тама все-таки удалось соединить тело и душу моей королевы… И как меня… нас наградили…

Я выдвинул нижний ящик стола и достал из-под старых бумаг свой почетный знак “Опора трона”. Большая золотая брошь легла рядом с исписанным листом бумаги, посверки вая в вечернем свете чуткими бриллиантовыми брызгами.

Я смотрел на этот знак королевской милости, и мне было горько и тоскливо. Сразу вспомнилось, как Епископ уговаривал меня продать ему свою душу, как он расписы вал преимущества бездушного существования. И еще я вспомнил рыцарей Храма — страшных тряпичных кукол в сверкающих серебром доспехах, оживленных отнятыми, выкраденными, купленными душами!

Мой взгляд снова упал на исписанный листок. Теперь души крадут у наших мальчишек… Похоже, Епископ дей ствительно смог довести свое экспериментальное заклина ние и теперь способен приходить за душами на Землю. Он не случайно выбрал именно детские души — они наиболее мо лоды, а значит, долговечны, они податливы, и их можно на учить всему чему угодно… И о телах заботиться не надо, они ведь остаются здесь, на Земле. Тела, лишенные души, не знающие, что такое жалость, сострадание, совесть, грех. Тела, готовые на все ради удовлетворения сво их желаний, своих капризов. Именно тела, поскольку людь ми этих мальчиков назвать уже нельзя! Я живо представил, на что готов такой “кадавар” ради достижения своих личных целей и что он может натворить, если ему удастся скрыть свое существо и вырасти во взрослую особь!

Мне стало жутко!

Епископа действительно необходимо было остановить и сделать это как можно скорее. Элик прав! Тысячу раз прав! Нам необходимо вернуться в… хм… Кинию…

Весь вопрос — как?!

В комнате стемнело. Я убрал знак “Опора трона” в ящик стола. Потом встал и направился в прихожую. Одевшись, я вышел из квартиры и спустился на улицу.

В воздухе пахло весной. Фонари еще не зажигались, но было достаточно светло, чтобы наслаждаться прогул кой, не боясь замочить ног в весенних лужах. Я медленно шагал по тротуару, вдыхая свежий весенний воздух и с интересом оглядываясь по сторонам. Во дворе соседнего дома на огороженной сеткой площадке два десятка маль чишек гоняли мяч. Я, сам футболист со стажем, остано вился посмотреть за игрой. Борьба на площадке шла нешуточная, злая, но в то же время корректная, без подля нок. И вдруг, в какой-то момент, я представил себе, что сейчас наступит мертвая тишина, такая тишина, что исчез нет даже скрип ботинок на подтаявшем снегу, затем разда стся звук лопнувшей басовой струны и в воздухе замелькают серебристые блестки. А через пару часов после того как они исчезнут, эти мальчики бросят свой мяч и отправятся кого-нибудь калечить и убивать… Ведь восемьдесят четыре таких мальчишек уже есть. Скоро их станет восемьсот со рок, потом — восемь тысяч четыреста, потом…

Мне стало жутко! Все сегодняшние олигархи, крест ные отцы, организованные преступники, серийные убий цы и прочие отморозки показались мне безобидными щенками. Вот когда на просторы нашей планеты выползет двуногое чудище, по-настоящему лишенное души, вот тогда мы узнаем, что такое беспредел!

Я вернулся домой, поужинал и улегся в постель. Смот реть телевизор мне сегодня совершенно не хотелось. Прав да, заснул я тоже далеко не сразу. Я смотрел в темный потолок и перебирал в голове так хорошо известные мне заклинания, проборматывал наговоры, перекатывал на язы ке их, порой совершенно невозможные звукосочетания, вспоминал чудовищную, непроизносимую фонетику, во ображал сопровождающие их пассы. Но попробовать вос произвести хотя бы одно из них, хотя бы самое простенькое и безобидное, так и не решился. Я элементарно трусил.

Наконец мне удалось заснуть, и в первый раз с момента моего возвращения из того невероятного путешествия мне приснилась не Кина, а Епископ. Мне снилось, что он снова догоняет меня на своем жутком, чудовищном звере и, улыба ясь, говорит, что с нетерпением ожидает моего возвращения, хотя помогать мне вернуться в его Мир он и не думает.

— Ты вполне справишься сам, — щерит он свои зубы в знакомой ухмылке. — А не справишься, я всех ваших маль чишек перетаскаю к себе. Мне молодые души очень даже пригодятся!

Во сне мне было очень тоскливо, безысходно. Однако, когда я проснулся, в окно светило яркое весеннее солнце. Вода в душе показалась мне прекрасной. Вчерашний конь як не оставил никаких следов на моем самочувствии. Так что я с удовольствием позавтракал и отправился в бывшую Ленинку, нынешнюю Государственную библиотеку.

Выйдя из метро, я вдруг почувствовал, что во мне пробу дилась какая-то живая энергия, словно плотина моей тоски наконец-то рухнула и ее остатки размывает живое желание жить и действовать. Я понял, что у меня появилась цель!

В библиотеке я заказал газеты, указанные в оставлен ном Эликом листочке, и ознакомился с собранными им данными по, так сказать, первоисточникам. Все заметки, за исключением двух, были короткими и крайне скупыми на факты. Кроме того, они, как правило, размещались от нюдь не в криминальной хронике, а в рубриках, которые освещали непроверенные факты, курьезы, слухи, короче, все то, чему большинство читателей не придает серьезного значения. Только если не обращать на это внимание, картина получалась такой, какой ее обрисо вал Элик, и даже, пожалуй, еще более удручающей, потому что тот, щадя, видимо, чувства Машеуса, опустил особо кровавые и жестокие подробности.

Закончив свой обзор, я перекусил в кафе рядом с биб лиотекой, а потом долго гулял по центру Москвы. Мысли в моей голове бродили самые разные, одна из них состояла в вопросе: почему ни один из случаев похищения душ не произошел в крупном городе планеты? Почему вообще в городах, в маленьких городах, произошло всего пять таких случаев? Почему нападения этого, хорошо знакомого мне, душелюба происходили, как правило, в сельской местнос ти на обособленные группы детей?

Понедельник у меня, как обычно, был очень загружен, так что я не заметил, как он проскочил. Часов в шесть вечера я оказался в административном корпусе нашей академии, в приемной проректора по научной работе. Сдав секретарю на оформление кое-какие документы, я вышел в коридор и на правился в главный учебный корпус, но уже через пару ша гов вспомнил, что столовую, через которую лежал мой путь, скорее всего уже закрыли, да и крытый переход из лабора торного корпуса в этот час уже не функционировал.

Я остановился в раздумье, какой путь мне выбрать — уж больно мне не хотелось шагать к себе по улице. И тут мне в голову пришла хулиганская мысль — а что, если я попробую известное мне простенькое заклинаньице, кото рое в моей книжечке называлось “Заклинание спрямлен ной тропы”. В том, другом Мире я использовал его несколько раз и оно прекрасно срабатывало.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что коридор абсолютно пуст, я негромко пробормотал требуемую абра кадабру, сопроводив ее необходимыми жестами, и с удив лением убедился, что заклинание сработало! От моих ног по линолеуму пола пролегла тоненькая, слабо светящаяся зеленая ниточка.

Я зашагал по проложенному заклинанием проводнич ку и через два десятка шагов уперся в стену коридора. Зе леная ниточка в этом месте делала резкий поворот и уходила прямо под стену. Я остановился, с секунду смотрел на предложенную мне “спрямленную тро пу”, пожал плечами и… шагнул прямо в стену. Для меня стены не было! Я прошел ее насквозь!

Правда, в момент прохода сквозь эту железобетонную преграду у меня возникло такое ощущение, словно я всем телом прорвал туго натянутый лист бумаги. Но самое по разительное заключалось в том, что из стены я вышел… на заплеванный асфальт тротуара рядом с входом на станцию метро “Рязанский проспект”!

Естественно, я замер на месте. А как бы вы поступили, неожиданно оказавшись в двух с лишним километрах от коридора, по которому только что шли?!

Время было пиковое, и у входа в метро топталась це лая толпа народа. Конечно, в меня тут же врезалась какая-то тетка с двумя тяжеленными сумками в руках. Пробормотав что-то очень нелестное о мужиках, появляю щихся неизвестно откуда перед самым ее носом, тетка по дозрительно на меня посмотрела и возобновила свое стремительное движение к входу в метро, а я отскочил в сторону и поежился. Моя легкая водолазочка, прикрытая сверху не менее легким пиджачком, слабо защищала меня от ранневесенней уличной прохлады. Кожаное пальто, в котором я франтил последние дни, осталось на кафедре, но возвращаться в институт мне почему-то не хотелось, да, впрочем, было и незачем.

Позвякав в кармане монетками, я направился было вслед за теткой с сумками, но меня остановила новая мысль — а почему бы не попробовать еще одно заклинание, раз хоть что-то получается. Вдохновленного меня уже не останавли вало то соображение, что сработало мое заклинание не со всем так, как должно было бы.

Я обошел стеклянную коробку входа в метро и вышел на узкую улочку, забитую автобусами и машинами, но прак тически свободную от пешеходов. Остановившись на пус том тротуаре, я прикрыл глаза, сосредоточился, детально представил себе собственную прихожую и принялся чи тать “Заклинание возвращения домой”. Это заклинание было довольно сложным и требовало очень напряженной работы рук, к тому же, когда я уже заканчивал этот короткий наговор, за моей спиной раздал ся сердитый крик маленького начальника:

— Эй, ты!.. Ты, в свитере!.. Немедленно прекрати раз махивать руками и подойди ко мне!..

Я было оглянулся полюбопытствовать, кому это поме шали мои размахивания, но в этот момент произнесенное заклинание начало действовать. Все мое тело задрожало мелкой дрожью, а затем послышался странный тоненький визг. Боковым зрением я видел, как к тому месту, где я стоял, быстрым шагом подходил милиционер. При этом он как-то странно, с совершенно ошарашенным выраже нием лица смотрел на меня. Остановившись совсем рядом, он повернулся чуть в сторону и спросил:

— А где мужик?!

— Не знаю… — растерянно ответил ему женский го лос, но я не мог повернуть голову, чтобы посмотреть, кто отвечает стражу порядка. Меня же они оба, похоже, уже не видели.

— Вот же он, только что тут стоял!.. — заорал этот самый страж порядка, тряся перед своим животом раскры тыми ладонями.

— Стоял… — согласился женский голос. — Еще бор мотал что-то и руками махал как сумасшедший…

— Ну, — облегченно воскликнул милиционер, поняв, что я ему не пригрезился. — А теперь он где?!

— Не знаю, — повторил женский голос.

— Как это “не знаю”! — заорал милиционер. — Он же стоял прямо перед твоим носом!"

— На свой нос смотри! — заорала в ответ женщина, видимо, обиженная за свой нос, но дослушать до конца это занимательное разбирательство мне не удалось. Настой чиво звучавший визг исчез, уйдя за пределы слышимости, а вместо него раздалось гулкое басовое “а-а-ам-м-м”… И я оказался в песочнице, во дворе собственного дома.

Вы никогда не сидели в детской песочнице в начале апреля? Так, чтобы при этом на вас были только брюки и легкая водолазка? Вот и я тоже до этого не сидел. И больше постараюсь не сидеть, хотя зарекать ся, как вы сами понимаете, ни от чего не следует. Толь ко уж в больно мерзопакостное состояние впадаешь, выбравшись из такой песочницы. И чего дети находят в ней хорошего?..

Добравшись до своей квартиры, благо добираться было недалеко, я тут же скинул мокрые грязные брюки, здорово повлажневшую водолазку, все остальное и тут же залез в ванну. Согревшись, помывшись и немного придя в себя, я выбрался из этого личного храма чистоты и отправился в храм желудка, то бишь на кухню. Там я соорудил себе слож носочиненный бутерброд из половины батона, разрезан ного вдоль и накрытого всем, чем только можно накрыть батон, заварил свежего чаю, не пожалев для исстрадавше гося тела сахару, и принялся размышлять над результатами своих магических экспериментов.

По всему получалось, что мои заклинания срабатыва ли. Вот только срабатывали они таким странным образом, что пользоваться часто ими не стоило. Пожалуй, ими во обще не стоило пользоваться во избежание порчи одежды, а также возможных травм — как телесных, так и душев ных. Похоже, силы, приводившиеся в действие моими зак линаниями, срабатывали с искажениями. То ли я произносил заклинания с акцентом, то ли магнитное поле Земли было иного напряжения, чем на родине этих закли наний. И тут мне пришло в голову: а что, если попробовать поколдовать где-нибудь в сельской местности?

В этот момент случилось два происшествия, прервав ших мои размышления. Во-первых, кончился мой бутерб род, а во-вторых, зазвенел телефон.

Торопливо глотнув уже остывшего чаю, я направился в комнату. Едва я успел произнести свое “слушаю”, как в трубке зарокотал давно мною не слышанный хрипловатый баритон Резепова:

— Слушай, ты не можешь проехать со мной в недале кое Подмосковье?

— Когда и куда? — тут же переспросил я.

— За Серпуховом на берегу речки Протвы имеется маленький городишко Протвино. На его окраине, в собственном коттедже обитает моя двоюродная сестра со своим семейством. Так вот, у нее внезапно забо лел сынишка…

— Ну ты даешь, Санек, — перебил я Резепова. — Это недалекое Подмосковье располагается как раз на границе с Калужской областью. Ну и кроме того, я же не врач.

— А ты дослушай… — невозмутимо проговорил мой конопатый друг. — Моя сестренка утверждает, что маль чишка заболел после того, как они увидели такое интерес ное сияние. Ну словно блестки серебристые в воздухе порхали…

— Когда едем?.. — снова перебил я его, на этот раз гораздо более взволнованно.

— Так и знал, что тебя этот случай заинтересует, — удовлетворенно констатировал Сашка. — Я думаю выехать в пятницу. Туда от Москвы километров восемьдесят, доро ги оттаяли, так что за пару часов доедем. А вернемся в воскресенье…

Мы договорились о месте и времени встречи и поже лали друг другу всего хорошего.

Всю неделю, несмотря на очевидный риск вляпаться в какую-нибудь неприятность, я пробовал “на вкус” различ ные заклинания и наговоры. Результаты были очевидны и неутешительны — заклинания срабатывали самым неожи данным образом. Мои магические эксперименты закончи лись поздно вечером в четверг после того, как, наговорив заклинание “Всевидящего ока”, я, вместо того чтобы обре сти Истинное Зрение, увидел на своем столе глаз размером с глубокую тарелку. Не знаю, у какого зверя мое заклина ние изъяло этот орган зрения, но когда этот глазище осуж дающе мигнул остатком полуоторванного века, мне стало очень нехорошо. Я быстро сбегал на кухню за половой щет кой и ведром, смахнул моргающий сувенир в емкость и, спустив его в мусоропровод, с облегчением подумал: “Хо рошо, что я не дошел до заклинания “Полной правды”, а то получил бы в подарок слоновий язык. Представляю, что бы он мне высказал по поводу моих магических способностей”.

Глава 2

В пятницу ранним вечером Сашка подобрал меня у станции метро “Тульская” и мы на его старенькой “восьмер ке” отправились на самый юг Московской области в сто рону города Серпухова. Симферопольское шоссе за кольцевой дорогой было достаточно свободным, посколь ку дачный сезон у москвичей еще не начался, так что дое хали мы до городка Протвино, как и планировали, за два с небольшим часа.

Коттедж на окраине городка, к которому мы подъеха ли, был погружен во тьму. Освещенными были лишь два окна на втором этаже, да еще лампочка над входом в дом бросала желтый круг света на дверь и крылечко в две сту пени перед нею.

Сашка подрулил к воротам, вышел из машины и по-хозяйски принялся бренчать ключами над воротным зам ком. Распахнув металлические створки, он завел свой лимузин на стояночную площадку и отправился запирать ворота, а я вылез со своей небольшой сумкой из машины и с интересом огляделся вокруг. Было уже достаточно тем но, но я все-таки разглядел, что коттедж расположился не далеко от берега реки, так что ее серебристую ленту вполне можно было разглядеть. За рекой расстилалось довольно большое открытое пространство, а за ним, судя по всему, начинался лес.

В этот момент входная дверь отворилась и из-за нее выглянул парень моих лет в легких джинсах, фланелевой рубашке и тапках на босу ногу. Посмотрев на меня с оценивающим прищуром, он поинтересовался: — А ты к кому?..

Однако я ничего не успел ему ответить — за моей спи ной раздался Сашкин голос:

— А мы к вам, Игорек… Лена мне звонила, вот мы и приехали… А это Серега, я вам о нем рассказывал.

Взгляд Игорька переместился за мою спину, и его при щур мгновенно исчез в довольной, широкой улыбке:

— Сашок, как хорошо, что вы смогли к нам выбраться! Проходите, а то холоду в дом напустим. — Игорь отступил в дом, пропуская нас.

Мы вошли внутрь, и Игорь сразу повел нас по неши рокой деревянной лестнице наверх, на второй этаж, по пути приговаривая:

— Мы вас в одной комнате поместим — меньше то пить и теплее будет. Хотя у нас днем уже припекает, но ночью еще холодновато. Сейчас вы разместитесь, а я Лен ке скажу, чтобы она ужин собрала…

— Как Толька?.. — перебил Игоря Резепов.

— Сейчас практически все в порядке, — несколько то ропливо ответил Игорь. — А пять дней назад он нас здоро во напугал. Да вот ужинать сядем, мы вам все расскажем.

Он толкнул простую деревянную дверь и пропустил нас в небольшую комнату, в которой стояло две узкие кровати и одна тумбочка. За дверью, прямо на дощатой стене была прибита вешалка, под которой сиротливо притулились две пары больших, изрядно поношенных тапок. Кровати были застелены чистым бельем, имели подушки и толстые шер стяные одеяла. Под окном жарко тлела спираль электриче ского камина.

— Раздевайтесь и спускайтесь на кухню, а я пойду за Ленкой, — скороговоркой проговорил Игорь и прикрыл дверь.

— Выбирай, — кивнул Сашка на кровати и начал стас кивать с себя свой старый пуховик.

Я поставил свою сумку у дальней от окна кровати, снял свое франтоватое кожаное пальто и аккуратно повесил его на вешалку. Затем, сбросив ботинки, я сунул ноги в тапки и повернулся к Резепову:

— А ручки перед едой помыть где в этом доме можно? 33

Сашка только молча кивнул, приглашая меня за собой.

Мы спустились на первый этаж. Под лестницей нахо дилась узкая дверь, которая вела в просторный санузел. Умывшись, мы направились на кухню, где уже сидел за столом Игорь, а возле плиты суетилась невысокая светло волосая круглолицая и веснушчатая девчонка, про кото рую можно было сразу сказать, что она из породы Резеповых.

Как только мы оказались за столом, перед нами были поставлены большие тарелки, наполненные яичницей с са лом. Игорь свинтил крышечку с бутылки “Столичной” и наполнил маленькие хрустальные стопочки.

Выпив холодной водки, мы набросились на яичницу, а Леночка присела к столу и с удовольствием наблюдала за уничтожением своего гастрономического шедевра.

Когда первый голод был утолен, Игорь снова напол нил стопки, но Сашка отрицательно покачал головой и по вернулся к сестре.

— Рассказывай… — негромко проговорил он и, поло жив подбородок на подставленные кулаки, уставился на Лену внимательным взглядом.

Я тоже отложил вилку и приготовился внимательно слу шать.

Лена посмотрела на Сашку, потом перевела взгляд на меня, и в ее глазах появился испуг:

— А рассказывать-то особенно нечего…

— Что есть — то и рассказывай… — несколько мягче попросил Сашка.

Лена вздохнула и, как послушная школьница, начала:

— В прошлую субботу мы начали перекапывать ого род. Апрель кончается, скоро уже посадки начнутся.

Резепов кивнул, словно приглашая свою сестру пере ходить к существу вопроса, и та заспешила:

— Ну, мы почти целый день на улице провозились. Устали, конечно, да и темновато становилось, так что уже собирались заканчивать работу. А Толик и еще трое ребят на улице играли, мяч они гоняли, ну и кричали здорово. И вдруг как оборвало, или, вернее, словно нас колпаком каким накрыло — тихо стало, я такой тишины и не слышала никогда. С минуту эта тишина стояла, а потом звонко так — бом-м-м, как будто лопнуло что-то. И сразу в воздухе вокруг нас замелькало, замелькало… Я даже сначала подумала, что у меня это просто в глазах от усталости зарябило, а потом рассмотрела. Знаешь, такое впечатление, словно серебристые снежинки величиной с пол-ладони в воздухе кружатся, но на землю не падают, а прямо так в воздухе постепенно тают. Очень красиво. Но через минуту, может быть, чуть больше, все это исчезло. Постепенно так растаяло.

Мы с соседями, они тоже в огородах копались, собра лись на улице и рассказываем друг другу, кто что слышал и видел. Потом начали придумывать, что бы это такое могло быть, в общем, целый диспут провели. Ты же знаешь, у нас здесь всяких умных контор много понапихано, да и Обнинск недалеко, так что сошлись на том, что опять какой-нибудь эксперимент из-под контроля вышел. Морозов Витька, сосед наш, через два дома живет, даже счетчик притащил радиа цию мерить, только не было никакой радиации.

Долго мы так-то стояли, рассуждали да спорили — ра ботать-то уже никто не хотел. И тут подбегает Димка Мо розов, Витькин сын, и говорит мне: “Теть Лена, а ваш Толька в обморок упал”.

Я подбежала к ним и, ты знаешь, страшно испугалась. Даже не того, что Толик лежал прямо на земле, странно так вытянувшись, а того, что Ленька, дружок его закадыч ный, “не разлей вода”, стоял рядом с ним, поддавал ему ногой под ребра и приговаривал: “Ну что развалился, вста вай давай, козел ленивый!”

Я набросилась на него, оттолкнула, Тольку на руки подхватила и кричу: “Ты что делаешь, поганец?!” — а он ощерился страшно так и как зашипит на меня: “Я, — гово рит, — тебе, старая корова, рога пообломаю, будешь знать, как меня толкать!”

Я от таких его слов чуть сына из рук не выронила, Ленька в жизни никогда таким… не был. Ну в этот момент как раз Наталья подбежала, Ленькина мать. Схватила его за шиворот и ну трясти: “Ты как, поганец, со стар шими разговариваешь!..” — а тот извернулся, и я думала, что он сейчас мать свою ногой в живот ударит. Только в последний момент остановился он. Смотрю, Бо рис подходит, отец Ленькин. Тот ругаться не стал, взял его за руку и молча домой повел.

Ну а мой-то сыночек лежит у меня на руках, голова запрокинулась, сам бледный, под глазами круги черные, и показалось мне, что не дышит он. Тут Игорь подошел, за брал у меня Толика и в дом отнес. Раздели мы его, в по стель уложили, а он все без сознания. Видно, что дышит, а глаз не открывает и не говорит ничего. Вызвали мы “ско рую”. Приехали они часа через два. Пацан — фельдшер, наверное, и медсестра с ним. Послушали, постукали, по мяли, давление померили. Потом пацан этот и говорит: “Ничего понять не могу — организм работает вроде бы нор мально, сердце в порядке, живот в порядке, давление нор мальное. Может, он головой сильно стукнулся?”

“Да, нет, — отвечаю. — Ребята говорят, что все нор мально было, и вдруг он на землю повалился…”

Фельдшер это что-то сестре сказал, смотрю, она шприц готовит. Я их спрашиваю: “Вы что хотите сыну вколоть?”, а фельдшер мне отвечает: “Да ничего особенного. Сделаем инъекцию витаминов для поддержки организма, А так у вашего сына я ничего не обнаруживаю”.

“Но он же без сознания!” — говорю.

А он мне: “Ну хотите, мы его в больницу заберем?..”

Игорь до этого стоял, молчал, а тут говорит: “В какую вы его больницу повезете, когда сами говорите, что у него ничего нет. Дома сын останется…”

Фельдшер сразу согласился и спорить не стал. Только сказал, чтобы мы ампулу его не выбрасывали, и посовето вал, если за воскресенье ничего не произойдет, в поне дельник врача участкового вызвать.

Ну, в воскресенье весь день Толик лежал в постели и в себя не приходил. Я думала, что умру, на него глядя. Хоро шо, Игорь рядом был. А ближе к вечеру Толя говорить начал. Лежит, глаза закрыты, дышит так спокойно, и вдруг тихо-тихо: “Нет, мне домой надо…”

Еще немного полежит, и опять: “Нет, я домой хочу, к маме…”

Знаешь, словно кто-то его уговаривает уйти куда-то, а он не соглашается…

В понедельник я утром на работу позвонила, отпроси лась на два дня. А буквально тут же Толик в себя пришел. Глаза открыл и говорит: “Мама, я кушать хочу”.

Врача я вызывать не стала, у него и не болело ничего. Полежал он два дня, а лотом вставать начал. Правда, в школу я его всю неделю не пускала, слабость у него силь ная была.

Лена замолчала и посмотрела на Игоря, словно спра шивала у того, не упустила ли она чего.

Резепов кивнул и посмотрел на меня:

— Ну и как тебе история? Я потер подбородок:

— Очень интересно… Мне бы еще с мальчиком пого ворить…

— Он сейчас спит!.. — тут же вскинулась Лена. Я успокаивающе улыбнулся и ответил:

— Да я не тороплюсь. Вы же говорите, что он встает и чувствует себя достаточно хорошо, так что мы можем от ложить разговор на завтра.

Лена сразу успокоилась, зато встревожился Игорь:

— А что вы хотите у него узнать?

Я перевел глаза на отца мальчика. Он действительно был не на шутку встревожен.

— Вы с ним не разговаривали о том, что произошло?.. — осторожно поинтересовался я.

Игорь встревожился еще больше. Он даже встал из-за стола и, достав дрожащими пальцами сигарету, сунул ее в рот, но затем снова присел к столу и выдернул сига рету из губ.

— Я вас очень прошу не говорить с Толькой об Этом случае!..

— Почему?.. — еще осторожнее спросил я.

— Мне не хочется, чтобы он об этом вспоминал… — Игорь чуть помолчал и добавил: — Понимаете, у меня такое впечатление, что Тольку что-то очень сильно испугало, и он об этом постоянно думает. Если его начать расспрашивать, он может снова впасть в забытье — защитная реак ция организма. Пусть он об этом забудет.

— Как себя чувствует Ленька, о котором вы говорили? — перевел я разговор на другое.

Лена посмотрела на Игоря, потом перевела взгляд на меня и недоуменно пожала плечами. А Игорь скорчил гри масу и ответил:

— Этому маленькому негодяю тоже врача вызывали. У него оказалось сильное нервное расстройство… Хотя какое там расстройство? Просто распоясался мальчишка совер шенно! Один отец и может с ним справиться. В школе за неделю дважды подрался, оба раза до большой крови. При чем дерется так исступленно, что его даже старшеклассни ки начали побаиваться. Дома хулиганит. Если так дальше пойдет, он через полгода в колонии окажется…

— А вы говорили, что с Толиком еще два мальчика игра ли… Ну, кроме Леньки. С ними ничего не произошло? — не унимался я.

Теперь уже Игорь недоуменно пожал плечами:

— Да вроде все в порядке. Димку Морозова я вчера видел. Поздоровался, как обычно, мальчишка. Нет, все в порядке! — уверенно закончил Игорь.

— А почему ты нас так расспрашиваешь? — снова всту пила в разговор Лена, не замечая, что перешла на “ты”.

Я оглядел лица ребят и уловил в глазах Сашки знакомый блеск. Он, без сомнения, что-то знал. Однако я, не обращая внимания на своего всезнающего друга, коротко, но доста точно подробно рассказал все, что узнал о том необычном феномене, который они наблюдали, и о том эффекте, кото рый этот феномен производит на мальчишек от восьми до четырнадцати лет. Закончил я свой рассказ так:

— Теперь вы понимаете, что случай с вашим сыном абсолютно нетипичен. И мне крайне необходимо разо браться, в чем здесь дело. Может быть, ваш Толька под скажет, как бороться с этой напастью. Ну и сами понимаете, распространяться о том, что я вам рассказал, никому не стоит. Не надо людей понапрасну нервировать.

— Как же не надо? — неуверенно переспросила Лена. — Я считаю, родители должны знать, что угрожает их детям…

Если… если твой рассказ — правда и если все так и есть, как ты сам считаешь.

— А что мы можем людям сказать, если сами пока прак тически ничего не знаем… Ничего не можем сделать. Ну крикнем мы: “Берегитесь!..” А чего беречься?

Мы замолчали. Игорь наконец-то закурил. Резепов хмыкнул и шлепнул ладонью по столу:

— Ладно. Утро вечера мудренее. Уже поздно, так что пора, пожалуй, ложиться.

И он встал из-за стола.

Я поднялся следом и улыбнулся Лене и Игорю:

— Не волнуйтесь, теперь все будет нормально. Эти се ребристые блестки еще ни разу не замечали дважды в од ном месте.

Когда мы поднялись в свою спальню и улеглись, я как бы ненароком спросил у Сашки:

— А ты-то, друг конопатый, откуда узнал об этой маль чишечьей напасти?

— А я, мой бледнолицый брат, придерживаюсь прин ципа: друг моего друга — мой друг. Так что я достаточно часто общаюсь и с Машеусом, и с Эликом Абасовым. Имен но я, чтоб ты знал, помогал Элику собирать тот самый материал, с которым он тебя впоследствии познакомил.

Все это было сказано достаточно резко, даже, я бы ска зал, обиженно, и после этой тирады Сашка повернулся на бок, ко мне спиной, и демонстративно засопел.

Утром мы по субботней привычке встали достаточно поздно и после плотного завтрака направились в огород наших хозяев проводить подготовку к весенним посевным работам. Три лопаты в крепких мужских руках были на столько мощным сельскохозяйственным орудием, что уже до обеда нами был закончен подъем зяби на отведенном участке. Женщин в лице Ленки мы изгнали с места нашего трудового подвига, а вот Толька практически все время кру тился возле нас. А где еще крутиться десятилетнему маль чишке, если не возле отца и его друзей.

Я во время этой огородной копки все время погляды вал на мальчика и пришел к выводу, что тот вполне здоров и достаточно весел. Никаких последствий странного про исшествия, произошедшего с ним, заметно не было. Только однажды он поднял лицо к небу и застыл на несколько минут, закрыв глаза, причем у меня создалось впечатление, что он к чему-то прислушивается.

Обедали мы поздно, около шести вечера, долго и весе ло. После обеда Толька потащил Резепова в свою комнату показывать какие-то новые игрушки, и я увязался с ними. Мы втроем погоняли Толькины новые машинки, смасте рили некую странную конструкцию из его набора “Лего”, посмотрели, что читает молодое поколение. Потом к нам присоединились Толькины родители, и в комнате стало до вольно тесно.

Я вопросительно взглянул на Лену, и она ответила мне коротким согласным кивком, после чего я положил ладонь Тольке на затылок и спросил:

— Слушай, Толь, мне с тобой надо бы поговорить…

— Давай, — сразу согласился он.

— Только, знаешь, дело такое… щепетильное, если тебе не, захочется или станет нехорошо, ты сразу скажешь, и мы не будем возвращаться к этому вопросу.

— Ладно, — кивнул он.

Сашка и Игорь тихонько вышли из комнаты. Толька сидел на своей постели и переводил глаза с меня на свою мать и обратно. Я присел напротив мальчика на большой мягкий пуф, Лена села рядом с сыном на постели, и мы немного помолчали, словно сосредоточиваясь для серьез ного разговора. Затем я негромко и спокойно попросил:

— Ты не можешь нам рассказать, что с тобой произошло после того, как вы увидели те серебристые блестки?..

Мальчишка испуганно вскинул голову и посмотрел на мать широко открытыми глазами. Лена тут же обняла его одной рукой за плечи, словно защищая от неведомой опас ности, и быстро проговорила:

— Дядя Сережа сказал, если не хочешь — не говори… Толик посмотрел на меня, и я согласно кивнул.

— Но понимаешь, в чем дело, — продолжил я фразу Лены. — Ты не первый, кто пострадал от этих блесток, но, кроме тебя, никто не сможет рассказать, что с ним проис ходило…

Мальчик снова вскинул глаза на мать, но на этот раз она промолчала и только покрепче прижала его к себе.

Толик опустил голову и еле слышно произнес:

— Мне сказали, чтобы я никому ничего не рассказывал… — Кто сказал?! — воскликнула Лена.

Видимо, это восклицание еще больше напугало маль чика. Он дернулся в руках матери, вскинул голову и не рвным, срывающимся голосом зачастил:

— Правда! Мне сказали, чтобы я ничего не рассказы вал, а то за мной снова придут и тогда уже обязательно заберут! А я не хочу туда уходить, не хочу!..

Его крик начал переходить в самую настоящую исте рику, и тут, видимо, сказалась моя недельная практика в магии. Я совершенно Непроизвольно, не задумываясь о по следствиях, провел перед лицом мальчугана левой ладонью с растопыренными пальцами, одновременно проговаривая замысловатую фразу заклинания “Спокойствия духа”.

Боковым зрением я поймал изумленно распахнутые гла за Лены, наблюдавшей за моей необычной манипуляцией, и спохватился было, но дело уже было сделано. Сердце у меня бешено заколотилось и ухнуло вниз, а в голове вспых нула мысль: “Что ж это я делаю!” Но было поздно!

Моя ладонь устало опустилась на колено, а язык, едва не заплетшись о последние звуки, договорил все-таки нуж ную фразу…

Лицо мальчишки мгновенно стало совершенно спокой ным, и он, моргнув пару раз, словно от сильного света, начал говорить легко и непринужденно:

— Знаете, это было так странно… Мы с мальчишками играли, и вдруг оказалось, что мы стоим на какой-то… пло щадке… прямо над самими собой.

Он посмотрел по очереди на мать и на меня и попы тался объяснить:

— Ну понимаете, мы все вчетвером стояли в ряд на какой-то площадке, которая висела над землей. А мы… ну… мы сами были на земле… играли… только замерли… ну не шевелились…

— Я понял, продолжай, — кивнул я мальчику. Тот до вольно улыбнулся и продолжил свой рассказ:

— Как только мы оказались на этой площад ке, мы сразу услышали голос. Приятный такой, ласковый. Он нам сказал, что мы сейчас пойдем к нему в его прекрасный, замечательный мир, в котором станем знаменитыми, непобедимыми воинами. Там нас все будут бояться, а мы будем сильнее всех, но только если всегда будем его слушаться. А он нас научит быть самыми силь ными… И еще он сказал, что учиться быть сильными очень просто и очень быстро. Потом появилась высокая темная фигура без лица и вроде бы как-то… без головы и протяну ла нам руки…

Толик снова посмотрел на меня, проверяя, как я вос принимаю его довольно несвязный рассказ, и, увидев, что я само внимание, продолжил:

— И знаешь, рука протянулась к каждому из нас…

— Что же, у этой фигуры было четыре руки? — неволь но поинтересовался я.

— Тогда я на это не обратил внимания, — задумчиво протянул Толик. — Это сейчас я вспомнил, что у нее дей ствительно было четыре руки… А тогда я как будто остался один… Ну, ребята стояли рядом, а я как будто один… и эта рука одна…

Он недовольно поморщился, чувствуя, что не может связно передать свои ощущения. Я улыбнулся и постарал ся его успокоить:

— Ничего, ты рассказывай, я все пойму…

— Ленька первый ухватился за ту руку, которая тянулась к нему. Ребята тоже потянулись к этой фигуре, а я… — Он глубоко вздохнул. — А я испугался… Спрятал свою руку за спину и спрашиваю: “А как же моя мама?” А эта фигура гово рит: “А зачем тебе мама? Разве тебе не надоело, что тебя твоя мама все время наказывает?” Я тогда ей и говорю: “Никто меня не наказывает, и я от своей мамы никуда не пойду!”

Толик снова вздохнул и, посмотрев на свою мать, про должил:

— Смотрю, Димка с Мишкой тоже свои руки за спину попрятали. А эта фигура вдруг так страшно заколыхалась и стала меня пугать… Ну, что если я с ней не пойду, то она сделает так, что меня вообще никто любить и уважать не будет и никто из мальчишек играть со мной не станет… Только я уже знал, что никуда с ней не пойду. Вот тогда она и сказала, чтобы я никому о том, что сейчас вижу, не рассказывал, а иначе она вернется и тогда уже точно меня от мамы заберет…

Толька замолчал, но когда я уже решил, что его рас сказ закончен, совсем тихо добавил:

— А Ленька с ней ушел… Он думал, что я не видел, а я видел, как он уходил… Ребята со мной остались, а он ушел… Его больше нет.

— Спасибо тебе огромное, — бодро проговорил я, вста вая со своего пуфа. — Ты себе представить не можешь, как ты мне помог. А теперь спать!

Мальчишка кивнул и устало закрыл глаза. Видимо, пре одоление наложенного на его сознание запрета, даже с помо щью моего заклинания, отняло у него слишком много сил..

Мы с Леной вдвоем раздели мальчугана, уложили в по стель, и он тут же заснул.

Как только мы вышли за дверь, Ленка схватила меня за рукав и, здорово дернув, зашипела:

— Как ты это сделал?!

— Что сделал? — оторопел я от неожиданной атаки.

— Как ты Тальку успокоил? Я видела, как ты провел перед его лицом рукой, но что за тарабарщину ты бормотал?!

Только тут до меня наконец дошло, что мое заклина ние сработало абсолютно точно и с достаточно большой скоростью! Мне бы, конечно, надо было бы обдумать это обстоятельство, но передо мной стояла весьма рассержен ная мамаша, подозревавшая меня в нанесении вреда ее ре бенку. Потому я как только мог спокойнее улыбнулся и, несколько рисуясь, ответил:

— Ничего особенного. Просто у меня имеются неко торые способности к гипнозу. Я просто внушил мальчику, чтобы он успокоился и хорошенько вспомнил, что с ним произошло.

И вы знаете, Лена мне как-то сразу поверила. Она от пустила мой рукав и странно обрадованным голосом пере спросила:

— Правда?..

— Ну зачем мне врать?.. — пожал я плечами.

— Но теперь, наверное, надо снять это… внушение? — Особой тревоги в ее голосе не было, но мне понравилась ее предусмотрительность.

— Утром от него никакого следа не останется, — заве рил я ее.

Она пристально на меня взглянула и, чуть подумав, спросила:

— А может, ты… это… ну… поработаешь с Игорем?

— А что я должен с ним сделать? — удивился я.

— Понимаешь, мне так не нравится, что он курит, а бросить сам он не может…

— Вообще-то это не мой профиль, — неуверенно про бормотал я, лихорадочно припоминая, нет ли среди моих об рывочных знаний какого-нибудь наговора против курения.

— Ну попробуй. — В голосе Лены появились умоляю щие нотки. — Если не получится, и не надо, а вдруг!

— Хорошо, — сдался я, — только отдохну намного, а то сеанс гипноза отнимает много сил.

Я понимаю, что нехорошо дурить голову чужим же нам, а что мне оставалось делать?

Мы спустились на кухню и застали там Сашку с Иго рем за пивом и креветками. Игорь курил, и я заметил, что Лена сморщила свой веснушчатый носик, увидев сигарету в его пальцах.

— Ну что?.. — увидев нас, спросил Резепов. Его тон тре бовал немедленного и подробного отчета. Мы с Леной пере глянулись, и она поняла, что отчет придется делать ей — такой утомленный вид я на себя напустил. Она принялась расска зывать, что мы услышали от Толика, одновременно возясь у плиты. Я присел к столу и наблюдал за тем, как мужики поглощают пиво и лузгают креветок, внимательно слушая Ленкин рассказ. Честно говоря, я действительно устал. Конечно, не настолько, как хотел показать Леночке, но работа лопатой была для меня тяжелой экзотикой, и нетренированное тело ломило от непривычных усилий. Кроме того, на меня силь ное впечатление произвело и то, что рассказал Толька. Полу чалось, что у нашего далекого недруга не всегда все получалось!

Мальчишки могли противостоять его поползновениям, но для этого надо было, чтобы у них в этом Мире была какая-то сильная привязанность. Ну а какая при вязанность может быть у десятилетнего мальчика на свете, кроме его матери или отца. Или матери и отца. А вот если матери и отцы не смогли создать такой привязанности… Снова и как всегда выходило, что беды детей произрастали из поро ков взрослых.

Лена закончила свой рассказ, и прямолинейный Резе пов тут же задал вопрос:

— Ну и что мы из этой информации имеем? Я поднял голову:

— Во-первых, мы имеем подтверждение, что у твоей сестренки замечательная семья! Я им от всей души желаю сохранить ее.

— Ну ты скажешь, замечательная… — смущенно пробор мотал Игорь и сразу задавил дымящийся в пальцах бычок.

— Во-вторых, мы имеем, — продолжил я, игнорируя его бормотание, — очень простое и очень эффективное средство борьбы с обнаруженным нами явлением.

Ребята поставили стаканы на стол, Лена уронила вил ку, и все повернулись в мою сторону с надеждой и ожида нием в глазах. Я усмехнулся и продолжил:

— А вы что, не поняли? Чтобы мальчишка справился с этой непонятной и неожиданной атакой, достаточно, что бы он очень любил своих родителей! Но для этого необхо димо, чтобы родители очень любили своего сына. К сожалению, далеко не все родители умеют любить своих детей — это большое искусство и рождается оно исключи тельно в замечательных семьях.

Я повернулся к Лене:

— Теперь мы можем сказать взрослым: “Любите своих детей, и все будет в порядке”. Вот только многим ли помо жет наш совет?

— Слушай, — снова вступил в разговор Сашка, соби равшийся, судя по его исхитрившимся глазкам, сменить тему, — если ты такой умный, такой семейственный, та кой “падагог”, почему сам до сих пор не женат? Женился бы, показал бы миру пример строительства замечательной семьи! А то самому уже скоро “тридцатник”, и все в теоретиках ходишь.

— Вот потому и хожу в теоретиках, что практику надо осваивать вдвоем, а у меня все как-то с парой не получает ся… — довольно резко возразил я.

На кухне тут же завязался разговор о сложностях и ра достях семейной жизни, о нахождении взаимопонимания, о воспитании детей. Все это словоблудие сдабривалось при мерами из жизни знакомых и цитатами из педагогических авторитетов. В общем, начался самый обычный треп. Пивохлебы, занятые пивом, креветками и спором, от ужина отказались, а мне хозяйка предложила шикарной жарен ной на сале картошки с квашеной капусткой и солеными огурчиками. Налили мне, как самому усталому, и сто грамм, так что к концу вечера я был, как говорится, сыт, пьян и нос в табаке.

Впрочем, вспомнив о табаке, я обратил внимание на тот факт, что Игорь за весь вечер не выкурил больше ни одной сигареты. Но вернуться к этой поставленной Леной задаче я решил завтра.

Заявив спорщикам, что я устал, и, попросив у них из винения за отсутствие необходимого азарта, я покинул ком панию и отправился в нашу спальню, где с чувством выполненного долга и хорошо сделанной работы завалил ся в постель. Как и когда пришел Сашка, я уже не слышал.•

Утром, после завтрака, я один отправился к реке. По узкой, уже подсохшей тропинке я спустился к берегу и усел ся на старой перевернутой Лодке. Речка была неширокой, по-весеннему свинцово-серой, с нее задувал пронизываю щий порывистый ветер, но думалось мне на этом берегу хорошо. Главное, о чем я хотел поразмышлять в одиноче стве, был тот факт, что заклинание, которое я вчера, не раздумывая, впопыхах наложил на Толика, сработало ве ликолепно. Оно не только сняло с мальчика излишнее на пряжение, позволило ему успокоиться и сосредоточиться на рассказе, оно к утру исчезло. За завтраком сидел до вольный жизнью бойкий мальчишка из хорошей семьи.

Получалось, что волшебство действительно действова ло на Земле, но только не в городе… Может быть, там, в городах, все эти созданные человеком ненормальные поля — электромагнитные, гравитационные, лучевые, черт знает какие — настолько искажали нормаль ное состояние планеты, что тонкая энергетика заклина ний, волшебства, магии не выдерживала такого давления и ломалась, выбрасывая на выходе самые невероятные ре зультаты?! Может быть, именно поэтому мой знакомец Епископ, он же Седой Варвар из Брошенной Башни, мог уворовывать мальчишечьи души только далеко от городов? Может быть, в лесу, в поле, в какой-нибудь глухой тайге волшебство все еще действенно и могуче? Во всяком слу чае, для меня стало ясно, что, если я задумаю в самом деле попробовать устроить переход в Мир королевы Кины, де лать это я буду подальше от городов.

Я, наверное, очень долго сидел на берегу. Из задумчи вости меня вывел легкий шорох шагов по дорожке. Я огля нулся и увидел, что к моему насесту спускается Лена, а впереди нее торопится Толька. Он первым подбежал к лодке и, грохнув в ее бок ботинком, заявил:

— Отплавалась! Вот у Димкиного отца есть лодка, но вая! Приезжай к нам летом, поедем рыбу ловить.

В этот момент к нам подошла Лена. Присев рядом с сыном на корточки, она чмокнула его в щеку, а затем по просила:

— Иди, Толик, поиграй на берегу, мне с дядей Сере жей поговорить надо. — И уже вдогонку мальчишке крик нула: — Только в воду не лезь, а то ноги замочишь!

Затем она присела рядом со мной и спросила:

— Когда же это ты успел с Игорем-то…

— Что с Игорем? — переспросил я.

Лена слегка удивленно посмотрела на меня:

— А ты что, не проводил с ним свой гипноз?

— Нет, — удивился я в свою очередь.

— Хм. — Она посмотрела на рябую от ветра воду. — Он после завтрака подошел ко мне и сказал, что бросил курить… Окончательно и бесповоротно…

Я улыбнулся.

— Вот и доказательство моих вчерашних слов…

— Каких слов? — встрепенулась Лена.

— О том, что у вас замечательная семья. Что вы без всякого гипноза можете решить все свои про блемы.

После обеда мы с Сашкой отправились назад в Москву. По дороге я рассказал ему и про мое удавшееся в доме его сестры волшебство, и про свои рассуждения о местах воз можного применения своих магических возможностей. Рас сказал и о том, что собираюсь попробовать пробиться в тот Мир, к своей королеве, а потом посмотрел на него в упор и спросил.

— А ты не хочешь с нами попробовать прыгнуть туда…

— Не знаю куда, — насмешливо продолжил он нача тую мной фразу, — и вытащить то — не знаю что… Нет! Я слишком скептичен и могу навести на твое волшебство какой-нибудь возмущающий фактор. И забросишь ты нас всех неизвестно куда…

— Ну почему неизвестно куда?.. — попробовал я по спорить.

Но Сашка бросил на меня быстрый взгляд и перебил:

— У меня, видишь ли, по поводу твоих магических воз можностей есть своя теория. И заключается она в том, что тот, кто общается с магией, должен в нее верить, а кто в нее не верит, тот с ней и не встречается. Вот вы, — он странно усмехнулся, — Братство Конца, вы ведь сами ве рили в то, что вы чародей, эльф, хоббит и тролль, потому и попали в этот странный Мир. И там вам поверили только потому, что Вы сами считали себя этими… существами…

— Да нас туда перенес Епископ своим заклинанием… — попытался поспорить я.

— Никто вас не переносил! — отрезал Резепов. — Сами вы туда сунулись. И сейчас опять собираетесь сами сунуть ся… — Он опять быстро посмотрел на меня. — А я, сам знаешь, в магию не слишком верю. Да к тому же в мае я улетаю в Томск к геологам. Уже договор подписал.

На этом наш разговор и закончился. В понедельник я рассказал Элику и Машеусу о своей поездке, но долго мы эту тему не обсуждали. Они, да и я сам, считали попытку повторного переноса в Кинию де лом решенным и с надеждой смотрели на меня.

Передо мной встали две задачи. Во-первых, хоть как-то продвинуться вперед со своей диссертацией, которую я и впрямь здорово забросил, и во-вторых, попробовать составить заклинание переноса.

Первую задачу я решал настолько эффективно, что Илья Владимирович снова заговорил обо мне как о молодом, но подающем серьезные надежды ученом. А вот вторая…

В теории я понимал, что необходимо из нескольких простых заклинаний сплести достаточно сложное и могу чее, чтобы оно могло оторвать нас от нашего родного Мира и перебросить туда, куда мы стремились, а вот на практике у меня очень долго ничего не получалось. Только к концу июня в моей голове забрезжила некая идея. К тому време ни Элик успел защитить диплом, Машеус сдать очередную сессию, а Паша уволиться из очередного театра.

Мои друзья с нетерпением ждали, когда я скомандую поход.

Третьего июля я скомандовал.

Почти год назад я так же бродил по этому подмосков ному лесу между платформой “Столбовая” Курской желез ной дороги и населенным пунктом Кресты, оседлавшим сорок седьмой километр федеральной трассы номер три. Только тогда я был одет несколько по-другому и почти целый день проходил в одиночестве.

Сегодняшний поход был обставлен немного иначе. Наша четверка, ядро, так сказать, Братства Конца, встре тилась на платформе “Столбовая” с Игорем и Леной, взяв шимися нам помогать. Вшестером мы добрались до давно знакомой нам поляны и разбили маленький лагерь. Поста вив две палатки — для мальчиков и для девочек, десанти руемая часть нашей команды отправилась переодеваться, а Лена с Игорем принялись разжигать костер и вообще обу страивать лагерь. Когда мы выбрались из палаток полнос тью готовые к выходу, Игорь уронил топорик, которым до того орудовал, а Лена, разинув рот, смотрела на нас и при этом продолжала заправлять вычищенный чайник водой, пока та не кончилась в ведре.

Нет, я-то как раз был одет очень практично и в меру элегантно. На мне были нестандартные джинсы специаль ного пошива со множеством разнокалиберных карманов, наполненных множеством самых необходимых вещей, плот ная байковая рубашка, надетая поверх моей са мой любимой белой футболки, привезенной мне из Турции, сверх чего я натянул элегантную джинсовую куртку. На ногах у меня были надеты отличные, хорошо разношенные, но все еще очень крепкие кроссовки, а на голове отличная джинсовая панама.

А вот мои друзья…

Достаточно сказать, что они были разодеты в те же самые сказочные тряпки, в которых они осуществляли наш первый поход. Конечно, они их почистили, отстирали, за менили некоторые наиболее изношенные элементы, но в целом это были все те же три чучела зеленого, буровато-коричневого и мохнато-желто-зеленого колеров. При этом на поясе Машеуса красовалась ее уникальная шпага и не заменимый Рокамор, из-за плеча знакомо торчал оснащен ный колчан, Элик держал в своих немаленьких ладошках свою родную дубину, поименованную им герданом, а Паша, почему-то значительно уменьшившийся в росте и покруг левший в талии, носил на пупке широкий и длинный кин жал самого устрашающего вида. Кроме того, у всех троих имелись маленькие заплечные мешки.

Видимо, ребята сами здорово удивились, увидев себя в таких нарядах, поскольку непосредственно после их появ ления последовала довольно длительная немая сцена. На рушил молчание впечатлительный Игорь, громко прошептавший на выдохе: “Куда уехал цирк?..”

Реагируя на это очень точное замечание, трое моих со ратников повернулись в мою сторону и изобразили на своих личиках недоумение, обиду и возмущение, причем не по оче реди, а все три чувства сразу. После этого гримасничанья Машеус взяла слово и обратилась ко мне достаточно нервно:

— Ты что, собираешься переходить в Кинию в этом цирковом костюме?!

Видимо, вышеприведенную фразу Игоря они отнесли целиком на мой счет.

“Кто бы говорил?!” чуть не сорвалось с моего языка, но вместо завязывания никому не нужной пикировки я полным достоинства и не допускающим возражений тоном ответил:

— А вы думали, я снова приклею бороду, нацеплю идиотскую шляпу, серый балахончик и сапожищи?! Чтобы вы снова могли хихикать у меня за спиной?!

Наш практически заслуженный, но пока еще безра ботный актер сделал шаг вперед, встал в третью позицию и поставленным, пропито-прокуренным голосом, оснащен ным хрипотцой и попискиванием, заявил:

— Ты что, не видишь, что нарушаешь наш ансамбль и выпадаешь из образа? Где ты видел Гэндальфа Серого Конца без бороды, плаща и… шляпы?

— Нет, ребятки, никаких плащей, бород и шляп не будет! — отрезал я. — Либо я иду так, либо мы вообще никуда не идем! Мне надоело, что меня называют милым стариканом! А если вы будете на меня давить, я потребую инвентаризации ваших мешков на предмет протаскивания в средневековый мир запрещенных технологий!

— Каких технологий?! Каких технологий?! — начал за водиться Паша, но его перебили.

— Пусть идет как хочет, — раздалось неожиданно зна комое малоразборчивое ворчание. Мы вздрогнули и воз зрились на Элика, но тот уже полностью был в образе, а потому вместо Элика мы увидели столь дорогого нашим сердцам Душегуба. Правой рукой он поигрывал своей ду биной, одновременно обводя нас налитыми кровью кро шечными глазками. Увидев, что мы обратили на него внимание, он коротко добавил: — Не в бороде счастье…

Это веское мнение разом прекратило наше препира тельство. Мы двинулись прочь с поляны, провожаемые изумленными взглядами остающейся пары, под своды за мечательного лиственного леска.

Из лагеря мы вышли часа в четыре вечера, и я назвал этот выход пробным, прикидочным. Главную попытку я пла нировал на завтра — на воскресенье. Ребята молча шагали за мной. Молча, потому что я их заранее предупредил, что мне нужна полная сосредоточенность. А вот я шел не просто так, я искал место, годное для перехода, если, конечно, считать, что я знал, каким это место должно было быть!

Этот год выдался засушливым, так что прошлогодние болотца пересохли и Пашкины унты вполне годились для нашей прогулки. Видимо, поэтому наш неутомимый хоббит шустро перебегал от одних зарослей кустар ника к другим, постоянно теряя нас из виду и оглашая окрестности громкими воплями “ау”. Машеус в своем зеленом наряде тоже постоянно пропадала из поля моего зрения, нервируя и выводя меня из себя. Только тролль неутомимо шагал справа я чуть сзади от меня, слег ка посапывая и поколачивая своим герданом по встречав шимся пенькам. Фродо не замедлил обратить на эту стукотню тролля наше внимание:

— Гляньте, чего тролль делает… Ишь, постукивает… Готовится, руку набивает…

Мы пересекли полузаросшую дорожную колею, и я по думал, что в прошлом году эту дорогу не видел. Решив, что мы забрались слишком далеко к северу, в сторону Москвы, я бросил взгляд на солнце, затем на часы и повернул к югу.

А на часах между тем было уже половина седьмого ве чера.

Ребята к тому времени уже подустали и топали следом за мной, вполголоса о чем-то переговариваясь. Я сам уже ре шил держать путь в сторону лагеря. Но самое главное, за весь день ходьбы ничто не шевельнулось у меня в груди, ни наме ка на возможность применить сплетенное мною заклинание. Ну не пробовать же его в самом деле где попало!

Так что мы возвращались после шести часов блужда ний несолоно хлебавши. Я понимал, что мои друзья впол не подготовлены к длительным блужданиям и многочисленным попыткам, что они спокойно перенесут сегодняшнюю относительную неудачу, но у самого меня настроение было мерзопакостное. Такого глухого молча ния я все-таки не ожидал. Я все-таки надеялся, что в од ном, двух, трех местах почувствую хотя бы маленькую тягу того Мира. Но…

Лес еще проглядывался, но уже ощутимо стемнело. Ку сты и высокая трава постепенно чернели, превращаясь в ночные тени, и только верхушки высоких берез и осин со храняли еще свой зеленый цвет. Трава под ногами намокла от вечерней росы, и, наверное, поэтому Паша, шагавший слева, заворчал:

— Слушай, Сусанин, ты точно дорогу к лагерю по мнишь? А то скоро совсем стемнеет, и будем мы 52 всю ночь блукать…

— Может, на дерево забраться? — тут же предложила романтичная Машеус. — Ребята, наверное, костер разожг ли… Костер далеко видно…

— Кто полезет? — мгновенно поинтересовался Па шенька.

— Ты! — коротко отрубил Душегуб.

— Это почему это я? — Паша даже остановился, — Машеус предложила, пусть она и лезет! Стану я впотьмах по деревьям порхать!

— Почему — порхать? — переспросил я.

— Так не видно же ничего, — сразу пояснил Паша. — Наступишь не туда и запорхаешь до самой земли!

— А ты хочешь, чтобы девушка порхала? — угрожающе поинтересовался тролль.

— Ну лезь ты! — немедленно согласился Паша.

— А если я на твою башку спорхну? — хмыкнул наход чивый тролль.

— Это почему сразу на мою? — обиделся Паша.

— А я прицелюсь, — пообещал тролль.

— А я в сторонку отойду, — нашелся Паша.

— А заблудиться в темноте не побоишься? — привел тролль контраргумент.

— А я… — Но больше Паша в свое оправдание ничего придумать не смог и только горько вздохнул.

— Вот! — констатировал тролль. — Я всегда говорил, что убеждать — мой талант.

Мы остановились под здоровенной осиной. Когда Ду шегуб, крепко ухватив Пашу за воротник и пояс, поднял его к первой, достаточно толстой ветви, Паша снова вздох нул, ухватился за нее и попросил:

— Душегубушка, ты постой под деревом, вдруг пой мать успеешь?

— Что поймать? — не понял тролль.

— Порхающего хоббита… — горестно простонал Паша и, пыхтя и покрякивая, потянулся к вершине.

Долез он приблизительно до половины, а потом оста новился и заорал:

— Вон костер!.. Вон!..

— Не “вон”, — заревел в ответ тролль, — а заметь направление!.. 53

— Как же я замечу, если мне слезать надо, а значит, под ноги глядеть? — резонно возразил Паша.

— Ну брось что-нибудь в направлении костра! — вне сла свою лепту в разговор Машеус.

— А что я могу бросить? — снова заверещал с дерева хоббит. — У меня же ничего нет.

— Брось свой ножичек, — предложил сообразитель ный тролль. — Он тебе все равно ни к чему.

— Как это — ни к чему, — возмутился наш доморо щенный древолаз. — Очень даже к чему. И кроме того, если я свой кинжал брошу, вы его в темноте не найдете. Как я буду без кинжала?

— А нас ты видишь? — поинтересовалась любопытная Машеус.

— Практически нет, — немного помолчав, сообщил Паша. — Разве что Гэндальфа — у него макушка светлая.

— А если он будет двигаться, ты увидишь, в какую сторону он пошел? — заторопилась Машеус и, тут же по вернувшись ко мне, попросила: — Пройди куда-нибудь…

Я понял ее мысль и, не торопясь, направился в сторо ну от дерева. Сверху сразу же заорали:

— Нет, в другую сторону!

Я развернулся и затопал в другую сторону.

— Чуть правее!.. — раздалась визгливая команда с неба. Я взял чуть правее.

— Так держать! — утвердили мой курс. Я повернулся в сторону ребят и предложил:

— Я пройду чуть дальше, чтобы вернее направление наметить, а вы командуйте этому Винни-Пуху недоделан ному, чтобы он с дерева слезал.

Тролль махнул своей лапищей, и я двинулся в наме ченном направлении.

Сделать мне удалось всего шагов пять-шесть. Внезапно сердце мне сдавила знакомая глухая тоска, а потом всего меня накрыла отчаянная радость. Я остановился, пытаясь разо браться в собственном самочувствии, но тут же ощутил, как мою гортань перехватило, во рту стало сухо и в ставшей пус той и гулкой голове мерно забилось сплетенное мной заклинание. Уже не соображая, что делаю, я развел руки в стороны, набрал полную грудь воздуха и… запел, мер но разгоняя ладонями окружающий воздух.

Я, конечно, в общих чертах представлял, что должно прозвучать в составленном мной заклинании перехода, но только в этот момент я в полной мере ощутил, как надо его произносить, какие жесты и распальцовки должны его со провождать и, главное, на какой музыкальный мотив оно должно лечь.

Я слышал краем уха, как зашумели ребята, услышав мои вокализы, как высоко вверху заверещал Паша, но мое сознание никак не отреагировало на эти посторонние зву ки. Оно было целиком поглощено совершаемым волшеб ным действом, оно растворилось в нем, оно неотрывно следовало за его мелодией и чудными, непонятными, но такими изысканными звуками. —

Заклинание оказалось неожиданно длинным, но все на свете кончается. Смолк последний его звук, застыли све денные судорогой пальцы, остановились на полпути и упа ли вдоль тела руки, я опустился без сил прямо в мокрую траву. Рядом со мной стояла Машеус. Стояла и молчала. И долго-долго длилась эта волшебная ночная тишина, а по том раздался едва слышный девичий шепот:

— Как прекрасно!..

Следом за этими тихими словами раздался нарастаю щий шорох, потом треск, а затем визгливый вопль, завер шившийся громким кряком. И снова все стихло.

Только через несколько секунд Машеус спросила ис пуганно, но довольно громко:

— Все?..

— Все, — ответил ей ворчливо-неразборчивый бас трол ля. — Поймал…

— Действительно, поймал, — подтвердил его слова виз гливый фальцет хоббита и тут же заинтересованно доба вил: — А чегой-то ты на ночь глядя распелся? И здорово у тебя получается, вот не думал, что у нашего Гэндальфа та кие вокальные данные. Слушай, а может, ты неправильно выбрал профессию, может, тебе в Гнесинку поступить, у меня там знакомый есть, тоже коньяк любит…

— Слезай давай, — перебил его грубый тролль. —

Я что, всю ночь тебя нанялся на руках держать?!

— А разве тебе тяжело?! — удивился хоббит.

— Слезай давай, — повторил тролль. — А то сейчас как в стишке…

Паша быстро соскочил с рук подошедшего к нам трол ля, но тут же снова повернулся к нему:

— А ты стихи читаешь? Любопытно послушать!..

— Да? — явственно ухмыльнулся Душегуб. — Слушай. Уронили Пашку на пол, оторвали Пашке лапу…

— Все равно его не брошу, потому что он хороший, — погладила мгновенно рассвирепевшего хоббита по шерстя ной голове Машеус.

— Понял?! — зло сверкнул тот глазом в сторону ухмыля ющегося тролля.

— Понял, пошли… — опять ухмыльнулся тролль и шаг нул мимо сидящего меня в сторону невидимого с земли костра.

Паша спорить не стал, только громко вздохнул. Я с трудом поднялся на ноги, которые явственно подрагивали, и направился следом. Машеус тут же пристроилась рядом и негромко зашептала:

— Слушай, а что это за песня была? Я не разобрала, на каком она языке, но мелодия совершенно обалденная…

— Так это не песня была, — чуть улыбнувшись, не громко ответил я. — Это я так заклинание исполнял…

— Заклинание?! — шепотом изумилась Машеус. — То самое заклинание перехода?!

— Ну да…

Машеус немного помолчала, а потом огорченно про шептала:

— Значит, у нас ничего не получилось, — и тут же задала новый вопрос: — А с чего это ты решил свое закли нание попробовать именно здесь и именно сейчас?

— Хм… я, знаешь, и не думал его пробовать, а тем более совсем не собирался его… петь. Оно как-то само по себе вырвалось… И само приняло форму песни…

— А как ты руками размахивал!.. — добавила Машеус. — Прям балерун из Большого… Жалко, что оно не сработало!..

Именно в этот момент позади нас вспыхнуло ярчайшее, слепяще-белое, обжигающее сияние!

Лес мгновенно вынырнул из темноты каждым своим стволом, каждой веткой, каждой травинкой, оставаясь при этом угольно-черным. И небо было темно-темно-синим с игольчато-серебристыми шляпками звезд. А пространство между этими двумя чернотами заполнял белый, нестерпи мо яркий свет.

Мы мгновенно обернулись и тут же зажмурились. Над деревом, по которому совсем недавно карабкался наш Паша, на высоте пары десятков метров, плавно вращаясь, висел большой сияющий бочонок. Именно он испускал этот не стерпимый свет. А в следующее мгновение он резко пошел вниз, одновременно теряя свою форму, стремительно рас плываясь, накрывая своей расползающейся массой весь окружающий участок леса.

Мы, не сговариваясь, развернулись и бросились прочь из-под накрывающего нас бушующего пламени, но оно на стигло нас самым своим краем, обожгло, опрокинуло, по катило по траве…

Потом раздалось оглушающее “д-бдум!”… и все кончи лось!

Мы лежали в полной темноте, оглушенные, ослепшие, опаленные и одновременно совершенно промокшие. Под нами шипела остатками испаряющейся влаги теплая зем ля, а сверху на нас сыпались сорванные опаленные листья.

Потом послышался рыдающий голосок Машеуса:

— Ребята, вы где?.. Я ничего не вижу!..

— А я еще вдобавок ничего не слышу… — пропищал совсем уже тонким голоском Фродо, а затем трижды ярос тно сплюнул.

Тролль молча заворочался в траве, поднялся и принял ся стряхивать с себя мусор, а я лежал тихо, не шевелясь и лихорадочно соображая, что же это я такого наворожил. Мне было радостно, что ребята пока еще не догадались о природе постигшего нас неожиданного солнечного удара, но они вполне могли, опомнившись, связать мои вокаль ные упражнения и последовавшую вслед за этим экологи ческую катастрофу. Надо было срочно придумывать, как отвечать на их грядущие вопросы.

Но отвечать мне не пришлось. Мои глаза по степенно приходили в себя после светового удара, но прежде чем я что-либо увидел, меня удивило окружившее меня молчание. Мои разговорчивые друзья словно воды в рот набрали. Когда я начал понемногу различать окружавшие меня деревья и кусты, я удивился еще больше, так как увидел по разные стороны от себя три темные фигуры, которые сто яли совершенно неподвижно, подняв головы вверх.

Я чисто машинально также задрал голову… надо мной раскинулось темно-коричневое небо, усыпанное желтыми звездами!

Глава 3

Мы не пошли искать лагерь. Мы даже не послали Фродо еще раз на дерево поискать костер. Нам было ясно, что того костра нам не увидеть уже ни с какого дерева. Мы вообще решили не двигаться с места до рассвета.

Земля под нами была хорошо прогрета, так что, растянув шись на ней, мы прекрасно смогли заснуть, даже не разво дя своего костра, хотя все необходимое у нас на этот раз с собой было. Единственное, что мы сделали, — это устано вили дежурство, так, на всякий случай. Поскольку я дежу рил первый, мне удалось не только хорошенько подумать обо всем случившемся, прикинуть наши дальнейшие дей ствия, но и неплохо выспаться.

Разбудил меня Па… прошу прощения, Фродо, визгли во заметивший, что чародей такого класса, как я, вполне может поспать и на ходу. Просто зачарует свои ноги, и пока те будут себе топать, все остальное тело сможет спо койно отдохнуть.

Однако, открыв глаза и увидев над собой разгораю щийся рассветом оранжевый купол неба, я сразу понял, что прибегать к рекомендованным хоббитом чарам мне не придется.

Вскочив на ноги и оглядевшись, я удивился, насколь ко место, в котором мы оказались, отличалось от того, ко торое вчера накрыло потоком магического света.

Мы располагались на небольшой полянке, поросшей невысокой, густой и весьма жесткой травой и окруженной достаточно светлой дубовой рощей. Одним концом полян ка сбегала вниз, к зарослям высоких и каких-то жирных кустов, сквозь которые явно проблескивала вода. Проти воположный, высокий край поляны упирался в наезжен ную колею узкой лесной дороги, выныривавшей в этом месте из леса и практически сразу же нырявшей обратно.

Из прибрежных кустов вынырнула Машеус и направи лась к нам, вытирая маленьким мохнатым полотенцем шею. Увидев, что я пробудился, она помахала рукой и крикнула:

— Водичка — класс! Рекомендую умыться, сон сразу слетит.

Стоявший рядом Фродо недовольно поморщился:

— Начинаются эльфийские штучки!.. Умываться, за рядку делать… Глядишь, часа через два она снова начнет своей железкой размахивать и стрелы пулять…

— А ты что, умываться не будешь? — с улыбкой по смотрел я на него.

Фродо снова скривил рожу:

— Вообще-то мы, люди богемы, так рано просыпаться не привыкли… А тем более так рано умываться…

Он, видимо, хотел что-то добавить, но я его перебил:

— Тогда ходи с помятой харей, — и, оставив его в оди ночестве, направился к заросшему берегу ручья.

Поравнявшись с Машеусом, я взглянул ей в лицо и замер. На меня с удлинившегося лица смотрели огромные зазеленевшие глаза, волосы ее стали раза в два длиннее и выцвели чуть ли не до совершенно белого цвета. Даже нос, достаточно курносый и широковатый, утончился и вытя нулся, изобразив в то же время некий намек на благород ную горбинку. Мне было трудно поверить, что, претерпев такие разительные перемены, можно было практически полностью сохранить свой прежний облик.

Машеус, конечно, обратила внимание на мое удивле ние и, остановившись, грубовато поинтересовалась:

— Ну и что уставился?.. Давно не видел?..

— Давно… почти год… — неожиданно ответил я.

— Как это?.. — не поняла она.

— Да ты посмотрела бы на себя… Эльнорда!

Девчонка вздрогнула от услышанного знакомого име ни и мгновенно выхватила из внутреннего кармана своей курточки довольно большое зеркальце. Уставившись в него, она с минуту разглядывала свое отражение, проводя кон чиками пальцев левой руки по своим щекам, носу, бровям, а потом тихо и растерянно прошептала:

— Эльнорда!..

Потом она подняла на меня глаза и уже громче спросила:

— Но когда же это меня угораздило?.. Я когда просну лась, посмотрела в зеркало, все было нормально…

— Так оно и сейчас неплохо, — улыбнувшись, прого ворил я.

— Когда, когда… — неожиданно раздалось рядом с нами бормотание незаметно подошедшего тролля. — Вот когда умывалась, тогда и угораздило… Я сам, как только умылся, сразу вспомнил, каким год назад был… Теперь бы не за быть, каким был вчера…

Мы, не сговариваясь, подняли голову и посмотрели, на спрятавшийся в кустах ручеек. Потом тролль поскреб ла пой свою меховую башку и рыкнул:

— Надо этого маленького мохнонога в ручье искупать… Чтобы он свои актерские замашки бросил. А то он нам весь спектакль испоганит.

Эльнорда прыснула в кулак, а я задумчиво поскреб щеку:

— А вот мне как раз и не стоит в этом ручейке умы ваться…

— Это еще почему?! — удивилась эльфийка.

— Вот умоюсь, — начал рассуждать я, — и отрастет у меня опять седая бородища, длиннее, чем у Черномора.

— Ага, — тут же поддержал меня тролль, — и шляпа с сапогами…

— Что — шляпа с сапогами?.. — не поняла девчонка.

— Отрастут… — коротко пояснил тролль и потопал в сторону суетившегося на поляне хоббита.

Эльнорда тем временем принялась пристально меня рассматривать, а затем хмыкнула и заявила:

— Иди умывайся и ничего не бойся! Ничего у тебя не отрастет!

— Ты уверена? — переспросил я.

— Абсолютно! — отрезала она. — Не монтируется се дая борода с твоей джинсой! Образ не тот…

Она еще раз внимательно меня оглядела с ног до голо вы и надменно бросила:

— А жаль!..

После этого заключения моя персона потеряла для эльфийки интерес, она развернулась, перекинула свое полотен це через плечо и потопала следом за удаляющимся троллем.

А я, слегка успокоенный уверенностью Эльнорды, на правился к ручью.

Проломившись сквозь кусты, я вышел на песчаный бе рег ручья, присел над водой и заглянул нее. Ручеек был быстр и неглубок, как и все знакомые мне ручьи. На дне лежали чуть колышущиеся водоросли, между которыми стремитель ными серебристыми искорками мелькали меленькие рыбки. У противоположного берега из воды торчали две лягушачьи головы, подозрительно пучась на меня выкаченными глази щами. Ветра не было совершенно, но бегущая вода чуть ря билась, видимо, из-за небольшой глубины.

Я несколько минут сидел так над ручьем, наслаждаясь его покоем и безмятежностью, и вдруг почувствовал нео долимое желание погрузить в него ладони и лицо. Не умыть ся, нет! Именно погрузить ладони и лицо так, чтобы не потревожить эту воду, эти водоросли, рыб и лягушек. “Да вай… — подтолкнула меня странная нетерпеливая мысль, словно пришедшая в голову откуда-то со стороны. — Да вай делай как тебе хочется… И ты сольешься с этим Ми ром, станешь его частицей, поймешь и полюбишь его до конца… до донца…”

Я оторвал обе ладони от земли и плавно, стараясь не взбаламутить воды, опустил руки в ручей у самого берега. Они погрузились почти до локтя и коснулись плотного, чистого, почти белого песка. Затем, опершись на руки, я встал на колени, наклонился над самой водой, задержал дыхание и медленно опустил лицо в прохладную щекочущую струю. Несколько секунд я наслаждался омывающим мою кожу потоком, а потом осторожно открыл глаза.

На песок между моих ладоней падал преломленный во дой оранжевый отблеск, и создаваемое им лихорадочное мельтешение светло-темных полос и пятен, провалов и искр неожиданно напомнило мне бессистемное черно-белое мелькание на первых и последних кадрах кинопленки.

“Что бы могла показать мне средняя часть этого оран жевого кино?..” — мелькнула в голове смешливая мысль. И в тот же момент эти мелькающие всполохи начали при нимать какой-то осмысленный вид, складываясь в странно знакомую картинку. Еще через секунду на меня уже смот рело бледное девичье лицо с огромными темными глазами в обрамлении темных же коротких волос. И на этом лице было написано такое отчаяние, что сердце у меня в груди остановилось. Мгновение эти отчаянные глаза вглядыва лись в мое лицо, а затем пухлые губы, обведенные тенью, дрогнули, и в моей голове прозвучало: “Опять ты мне снишься! Ну когда же ты вернешься?! Когда?!”

Потрясенный и испуганный, я оттолкнулся от песча ного дна ладонями и выдернулся из воды. Сердце бешено колотилось в груди, руки тряслись, да, видимо, и весь вид у меня был достаточно встрепанный, поскольку в ту же минуту рядышком со мной раздался удовлетворенный го лос хоббита:

— Вот видишь, что с человеком умывание делает!.. Умылся и без малого что не заикается… Ты что же, Душегубушка, хочешь, чтобы я тоже ополоумел?!

Я быстро повернулся на голос. Рядом со мной на самом берегу ручья стоял тролль, задумчиво разглядывая мою скрю ченную фигуру с мокрой головой и ошалевшими глазами. У него под мышкой индифферентно висел маленький, обхва ченный поперек тулова хоббит и тоже заинтересованно меня разглядывал.

— Что это с тобой? — поинтересовался наконец Ду шегуб.

— Я… я Кину видел… — едва слышно выдохнул я.

— Где? — тут же встрепенулся Фродо и дрыгнул ногами так, что тролль едва смог его удержать. А хоббит, приставив ладошку козырьком ко лбу, при нялся пристально вглядываться в противоположный берег.

— Я… ее под водой видел… — несколько увереннее пояснил я.

— Утопла?! — горестно вздохнул хоббит.

— Ты мне надоел!.. — утробно проворчал Душегуб. — Ни слова не даешь сказать Серому без своих комментариев.

— Так оставь меня в покое! — тут же заверещал хоб бит. — Можно подумать, это я тебя зажал под своей воло сатой вонючей подмышкой!

Тролль в ответ на это явно незаслуженное оскорбле ние своей подмышки глухо гукнул, мгновенно перехватил Фродо за ноги и тут же опустил мохнатую головенку по самые плечи в ручей. Подержав ее под водой пару секунд, он выдернул свою жертву на воздух и удовлетворенно про ворчал:

— Ну вот, теперь от тебя не будет пахнуть вонючими подмышками.

Хоббит обиженно молчал. Паричок его намок, с голо вы в ручей бежала водичка. Тролль, видимо, слегка раска иваясь в содеянном, быстро, но нежно перевернул Фродо и осторожно поставил его на ноги. Теперь вода побежала Фродо за воротник. Он бросил на тролля взгляд, полный горького упрека, а потом низко ему поклонился:

— Спасибо-о-о!..

— Не за что… — коротко буркнул в ответ Душегуб.

— Нет уж, большое спасибо-о-о! — снова протянул хоб бит, и в его голосе появилась горькая ирония.

— Да не за что… — повторил тролль.

— Спасибо, что совсем не утопил! — неожиданно взвиз гнул хоббит. — А то этот придурочный магистр всех магий рядом со своей Киной и мое бездыханное тело увидал бы!

И он кивнул в мою сторону.

— Ну что ты, — ощерился в улыбке Душегуб, — я бы тебя ни за что полностью в воду не отпустил бы. Хоть за пяточку, а держал бы… как мамочка Ахилла.

Хоббит со свойственным ему непостоянством тут же переключился на предложенную троллем тему. Бросив на своего обидчика подозрительный взгляд исподло бья, он сурово переспросил:

— Чья мамочка и кто такой Ахилла? Душегуб снова довольно ощерился:

— Как, ты не знаешь? Это же известный случай из истории греков. Одна мама взяла, своего малолетнего сын ка Ахилла за пяточку и прополоскала его в ручейке под названием Лета…

— Зачем? — коротко поинтересовался хоббит.

— Чтобы сделать неуязвимым для оружия… Хоббит долгим заинтересованным взглядом посмотрел на ручей, а потом перевел сверкающие глазенки на совер шенно серьезного тролля:

— Так ты что, хочешь сказать, что теперь по моей голове можно колотить любым железом и ей ничего не будет?

— Ну если ты считаешь, что это и есть пресловутая Лета, то так оно и есть… — невозмутимо ответил тролль.

Фродо тут же повернулся ко мне:

— Серый, как этот милый ручеек называется?

Я наконец-то поднялся с колен и недоуменно пожал плечами:

— Откуда мне знать?

— Географию учить надо, маг недоделанный! — грубо проворчал Фродо.

Но в этот момент наш чрезвычайно интересный разго вор прервал мелодичный голосок Эльнорды, позвавшей с поляны:

— Ребята, кончайте водные процедуры, завтрак готов!

— Пошли, умытые, — тут же распорядился Душегуб. — Кстати, Серый, там и расскажешь, как ты в ручье Кину уви дел и что она тебе сообщила.

Он повернулся и поломился сквозь кусты, мы с Фродо двинулись следом.

Посреди полянки пылал неизвестно откуда взявшийся костерок, над которым был примастерен маленький кан чик — плоский такой котелок для весьма продвинутых тури стов. Рядом с костром был постелен почти новый плед, и на нем в живописном беспорядке красовался наш завтрак. Уви дев его, я тут же довольно громко поинтересовался:

— Что, у нас гости?

— Почему? — спросила Эльнорда.

— Потому что вчетвером такого количества продуктов нам ни за что не съесть.

— Почему? — вступил в разговор Душегуб.

Я посмотрел на него и понял, что был не прав.

Когда мы, как выразился Душегуб, слегка подкрепи лись, запив это “слегка подкрепились” очень неплохим чаем, Эльнорда шустренько собрала кружки и направила Фродо пополоскать их в ручейке. Затем она стряхнула с пледа то, что осталось от нашей трапезы, проговорив: “Птичкам надо тоже есть…” — на что я ответил: “Не много же им тролль оставил”.

Душегуб довольно посмотрел на меня и подтвердил ска занное:

— Да, я аккуратный.

Плед был упакован в очень компактную скатку и скрыл ся в троллевом мешке. Кружки рассованы в два оставших ся мешочка, и уже через десяток минут наша команда шагала по дороге в выбранном мной направлении.

Почему я направился от поляны вправо, я и сам не мог объяснить, просто меня потянуло в эту сторону какое-то внутреннее чутье.

Мы углубились в чистенькую, светлую рощу. Дубы — могучие старые деревья — стояли довольно далеко друг от друга, но пространство между ними было свободно, и от кустов, и от мелкой древесной поросли. Особенно удивля ло отсутствие молодых дубков; согласитесь, старые дере вья должны были ежегодно ронять на землю желуди, но новых побегов в этой чудесной рощице не наблюдалось. Идти, естественно, было легко и приятно, что, в свою оче редь, располагало к разговору.

— Гэндальф, — проворчал тролль, — ты бы нам рас сказал, как ты увидел королеву. А то за завтраком я, право слово, подзабыл об этом случае…

— Да! — тут же поддакнул хоббит. — Расскажи о своем видении, так тебя напугавшем. Ты знаешь, Эльнордочка, — повернулся он к эльфийке, — я его когда на берегу увидел, он был буквально… опрокинутым!..

— Каким? — не поняла девушка.

— Ну, опрокинутым… На себя непохожим…от испуга…

— Гэндальф — от испуга!.. — удивленно покачала го ловой Эльнорда.

— Да нет, — вмешался тролль, — просто Фродо висел у меня под мышкой, так что ему весь мир казался опроки нутым.

Хоббит, как ни странно, не стал опровергать тролля, видимо, его состояние после завтрака было достаточно бла годушным. Он с улыбкой повернулся в сторону Душегуба и махнул мохнатой ладошкой:

— Я полагаю, ты не будешь спорить, что наш уважае мый маг выглядел достаточно потрясенно!

— Не буду… — согласился тролль, довольно удивлен ный такой покладистостью малыша.

— Подождите, ребята, — воскликнула Эльнорда. — Пусть Серый расскажет, что он видел, а потом мы решим, достойно ли было увиденное его потрясения.

— Я всегда говорил, что она — светлая голова, — про ворчал тролль. — Давай, Гэндальф, рассказывай. А ты, — он повернулся в сторону шагавшего рядом хоббита, — молчи и не перебивай. А то я тебе рот закрою!

Фродо только молча пожал плечами.

— Да мне и рассказывать особенно нечего, — несколь ко смущенно начал я. — Просто я опустил голову в ручей и открыл глаза… И вдруг передо мной появилось лицо Кины… странное такое лицо… страдающее… Она на меня посмот рела и сказала, что я ей опять снюсь. А потом спрашивает, когда же я… снова вернусь.

— Ну и чего же ты испугался? — улыбнулась Эльнорда. Я задумался и ответил не сразу:

— Понимаешь, все произошло очень неожиданно… По том — ее лицо. Ты бы видела, насколько оно было измуче но. Ну и, кроме того, непонятно, кого она видела во сне. Ты же помнишь, она знала меня в бороде, шляпе… ну и прочем, а сейчас я выгляжу совершенно по-другому!

— А ты помнишь, что Кина сама достаточно серьез ный маг? Почему ты решил, что она не рассмотрела тебя Истинным Зрением?

Этой сообразительной девчонке снова удалось уди вить меня! Однако, еще немного подумав, я произнес:

— И все-таки главное — ее жутко измученное лицо… Такое впечатление, что бедняжка давно не знает, что ей предпринять.

— Так ты видел только ее лицо? Целиком ты ее не видел?! — неожиданно нарушил обет молчания Фродо.

— Нет, только лицо, — чуть вздрогнув, ответил я. Уж больно явственно это лицо возникло в моей памяти.

— Ну вот, — взмахнул хоббит ручками, — а говорил, утопла!

— Это ты говорил “утопла”, — перебил его тролль.

— Я?! — тут же возмутился хоббит.

Но Эльнорда снова перебила обоих, не дав разгореться спору на тему “Кто — я?!”. Она распахнула свои глазищи в мою сторону и спросила:

— А ты не проверил этот ручей и его бережок на предмет наведенной магии? Может, тебя кто сознательно дурил?!

Тролль и хоббит потрясенно замолчали, а я сам уста вился на девчонку в изумлении. Только спустя секунду я выдавил из себя:

— Да мне это и в голову не пришло!..

— И мне, — поддакнул Фродо, за что получил легкий подзатыльник от тролля.

Я же, не обращая больше внимания на вновь начавше еся выяснение отношений между Фродо и Душегубом, то ропливо пробормотал короткий наговор, обостряющий восприятие окружающего магического фона, и начал тща тельно прощупывать окрестности.

Поначалу я не заметил ничего настораживающего, толь ко где-то вдалеке чувствовалось небольшое клубящееся воз мущение магии. Потом у меня возникло ощущение, что за нашим Братством кто-то наблюдает, причем наблюдает… я бы сказал, краем глаза, боковым зрением, так, чтобы объект не чувствовал тяжести взгляда. А потом во мне проснулось странное чувство беззащитности! Я не сразу понял, в чем дело, но это ощущение беззащитности, открытости, рас пахнутости в мир стремительно усиливалось, порождая чуть ли не панику! Чудовищным усилием воли я взял себя в руки и тут же понял, что проистекает это чувство от… пу стых рук. Именно то, что в моих ладонях ничего не было, рождало это жуткое чувство. Мне не хватало… посоха!

Именно в этот момент мне стало ясно, что такое есть для мага волшебная палочка — волшебный проводник его магической силы, мастерства и мудрости от чародея к миру… К Миру!

Я тряхнул головой и сквозь стиснутые зубы выдохнул из груди застоявшийся воздух, словно возвращаясь к соб ственному сознанию. И тут же понял, что меня окружает странная тишина, нарушаемая только легким шорохом на ших шагов.

Я огляделся и увидел, что мои спутники шагают рядом и буквально не спускают с меня испуганно-насторожен ных взглядов.

— В чем дело?.. — поинтересовался я и удивился тому хриплому рыку, что сорвался с моих губ.

— Нам показалось, что ты уже минут десять не ды шишь… — ответила за всех Эльнорда. Тролль и хоббит энер гично покивали,

— Ну зачем мне дышать? — усмехнулся я в ответ. — Переводить, можно сказать, воздух чужого мира…

Ребята неуверенно улыбнулись моей дурацкой шутке.

— А вот можно, мой дорогой товарищ, — обратился я к Душегубу, — попросить тебя об одной услуге?

Тролль только молча кивнул,

— Не отломишь ли ты для меня небольшую дубовую веточку?

Тролль шагнул к ближайшему дубу и без особых зат руднений отломил одну из нижних ветвей толщиной эдак пальца в два-три. Ветка, протянутая мне Душегубом, была довольно длинной, с богатой зеленой листвой. Я с некото рым сомнением посмотрел на нее, и тут же Фродо, словно уловив мою невысказанную мысль, выхватил у тролля его добычу, а из-за пояса свой широкий кинжал и принялся деловито обстругивать ветвь. В результате через несколько минут он протянул мне недлинную, не более пятидесяти сантиметров, палку, покрытую корой, на толстом конце которой торчал неопрятно срезанный короткий сучок.

Я взял эту… дубинку, и она мне неожиданно понравилась. Понравилась своей живой увесистостью, своей ухватистостью. Она сразу стала словно про должением моей ладони. Вот только была в ней какая-то шероховатость, какая-то незавершенность. Я несколько минут разглядывал свою дубинку и вдруг понял, в чем дело. Чуть толкнув дубинку через ладонь своей магической си лой, я придал ей необходимое внутреннее движение и… на отрезанном сучке проклюнулась невидимая до сих пор поч ка, а через мгновение развернулось два небольших дубо вых листочка.

— Вот теперь все в порядке, — удовлетворенно вздох нул я.

И неожиданно увидел довольные улыбки на лицах своих друзей. На мой безмолвный вопрос ответил ма ленький хоббит:

— Ну и ладушки! А то мы чувствуем, что ты не в своей тарелке! А тебе, оказывается, всего-то и нужно было, ду бинку по руке!

— Это, Фродушка, не дубинка, — ласково, как малому ребенку, пояснил я. — Это — волшебная палочка…

— Чего?! — обиженно пропищал хоббит, решивший, что я его разыгрываю. — Кончай заливать, что я — вол шебных палочек не видел?

— А где ты их видел? — удивился я.

— Да я в шести сказках главные роли играл! — проре зался в хоббите Паша. — И в каждой кто-нибудь волшеб ной палкой размахивал! И все палки были тоненькими такими, как у дирижера, и со звездочкой на конце! Раз, два, три. — Фродо помахал в воздухе мохнатым кулачком, словно дирижировал оркестром. — А у тебя — дубина! Ею только черепа пробивать, ум наружу выпущать!

— Ну что ж, — неожиданно согласился я. — Эта па лочка, вернее — этот жезл, может пригодиться и для этих целей. Хотя это то же самое, что забивать гвозди скрипкой Страдивари.

Мы продолжали шагать по лесной дороге, и я неожидан но подумал, что, пожалуй, неверно выбрал направление дви жения. Дорога становилась все более заросшей, ее колея исчезала под травяным ковром, и только просека показывала, что здесь иногда проезжают люди.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, но в роще было прохладно. Разговор как-то замер. Я включил маги ческое зрение, чтобы еще раз оглядеться, и тут же снова почувствовал чужой внимательный взгляд. На этот раз он рассматривал нашу компанию прямо, не таясь и… с явной угрозой. Вот только источник этого взгляда я никак не мог определить. “Совсем потерял чутье и навык!..” — с досадой подумал я.

— Что-то мне в этом лесу стало не совсем приятно… — неожиданно тихо пробормотала Эльнорда. — Он словно стал совсем чужим…

— Он и есть чужой… — прогудел тролль.

— Это от переполненного желудка! — жизнерадостно заявил Фродо. — Нельзя за завтраком есть столько колба сы с огурцами, тем более перед дальним походом. Вот тя жесть в желудке передается на голову, а затем и на все тело. Отсюда угнетенное состояние духа и…

Договорить ему не дали. В пяти метрах перед нами, меж ду двумя могучими дубами, стоявшими по разные стороны от просеки, по которой мы двигались, с треском проскочила желтовато-зеленая молния, не причинившая никакого ущер ба деревьям. Следом за этим я увидел, как вокруг нас в маги ческом спектре начала возникать серая толстая паутина. Обычным глазом ее не было видно, но я ясно наблюдал ее торопливое плетение. Мне даже казалось, что я слышу шур шание серых шнуров, охватывающих пространство вокруг нас частой, чуть потрескивающей сетью.

Я остановился сам и негромко проговорил:

— Стойте!..

Ребята тут же встали как вкопанные. Тролль угрожающе поднял свой гердан, Фродо положил ладошку на рукоять кин жала, и только Эльнорда, самая выдержанная из моей коман ды, не делая угрожающих движений, тихо спросила:

— Ты что-то видишь?

— Да, нас хотят остановить. Я попробую выяснить, кто и зачем это делает.

Оставив ребят на месте, я осторожно продвинулся впе ред и остановился у самой магической преграды. Присев на подвернувшийся трухлеватый пенек, я начал осторожно исследовать сотканную неизвестным доб рожелателем сеть. Ее формула была достаточно проста, так что уже через пару минут мне стало ясно — нас не пытались остановить, нас пытались трансформировать! Если бы мы не заметили этой ловушки и продолжили свой путь, то, пройдя сквозь эту милую сеточку, мы превратились бы в… диких животных! Простенькая такая гадость непрямого действия!

Я не стал заниматься дальнейшей расшифровкой, что бы узнать, в какого именно зверя перекинулся бы каждый из нас. Вместо этого я потянулся вдоль серенькой ниточ ки, уходившей от одной из нижних ячеек магической сети между травинками в сторону одного из дубов — генерато ров виденной нами молнии.

Следок был едва заметен, но вел недалеко, так что я без труда добрался до автора поставленной на нас ловуш ки. Он сидел внутри дуба. Было там дупло, и довольно боль шое, так что разместиться было где. Вот только выход наружу из этого дупла отсутствовал и было совершенно непонятно, как туда попал этот странный охотник на лю дей. Однако деревянный мешок, в котором был заключен наш супостат, совсем не мешал мне поговорить с ним.

Я поднял свою волшебную палочку и легонько пома хал ею, словно постукивая по стволу дуба. Несмотря на то что между мной и дубом было еще метра четыре, раздался отчетливый глухой стук. И немедленно в моей голове про звучал отчетливо различимый голосок: “Кто там?..”

“Тебя приветствуют Гэндальф Серый Конец со товари щи… — несколько высокопарно приветствовал я мыслен но спрятавшегося в дубе чародея. — И он желает знать: почто ты намеревался превратить его Братство в бессло весных животных?!”

Моя жесткая постановка вопроса мне самому очень понравилась, но не произвела никакого впечатления на моего собеседника.

“Кто меня приветствует?..” — с явной насмешкой пе респросил он.

“Гэндальф Серый Конец…” — повторил я.

“Ха! — неизвестно чему обрадовался мой ви зави. — Никакого Гэндальфа нет!” 71

“То есть как?!” — опешил я.

“А так, — еще больше развеселился этот дубосед. — Согласно королевскому указу никакого Гэндальфа никогда не было, нет и не будет! А все его Братство Конца — досу жая выдумка придворных бездельников…”

“Ладно, с этим мы потом разберемся, — решил я. — Сейчас отвечай, кто ты такой и почему вознамерился пре вратить людей в животных?”

“А кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? — нагло переспросил он. — Это ж надо, подходит какая-то выдумка и начинает задавать вопросы!”

Вот тут он меня достал! Мое копившееся раздражение переросло в ярость, я медленно поднял свою волшебную па лочку и коротко подумал: “Щас я тебе покажу, кто я такой!..”

С вершины моей дубинки сорвался темный кроваво-красный, тонкий, как спица, луч и впился в кору обитае мого дуба. Проткнув древесину, луч растекся по внутренней поверхности дупла, и она сразу начала тлеть, наполняя дупло сизоватым дымком. Через секунду твердая древесина заня лась веселым огоньком сразу в нескольких местах.

Обитатель дупла задергался, захлопал по дубовым стен кам своего жилища, пытаясь сбить нарождающееся пламя, но это ему не слишком удалось. Поэтому уже через секун ду он буквально завопил:

“Кончай пожар устраивать!.. Я все скажу, что знаю!.. Не надо меня поджаривать!..”

Я опустил свой жезл, луч погас, и следом снова про звучал мой вопрос:

“Так кто ты такой и почему замышлял против нас зло?”

“Кто такой… Кто такой…” — недовольно буркнули из дупла. — Королевский загонщик я! Меня сюда сама коро лева… поместила, именно для того, чтобы я непрошеных гостей в зверье превращал! Мало, понимаешь, в королевс кой охотничьей роще зверья осталось, а всяких бродил-проходимцев бродит, проходит многоватенько. Вот их и надлежит в зверье перекидывать. А потом королева охо тится на них!”

“Так… — растерялся я от такого сообщения. — И как же ты из этого дуба выбираешься?”

Вопрос был задан только для того, чтобы поддержать беседу, поскольку известие о том, что Кина охотится на живых людей, пусть даже и в зверином облике, несколько выбило меня из колеи. Но этот, на мой взгляд, достаточно невинный вопрос почему-то чрезвычайно обидел загонщика.

“Никак я не выбираюсь! — неожиданно заорал он так, что у меня чуть не лопнула голова. — Кто ж может вы браться из заговоренного дуба?! Может, этот твой Гэндальф?!”

“А как же… это… естественные надобности?” — поинте ресовался я, игнорируя вопрос о способностях Гэндальфа.

“Забирают меня отсюда… каждую неделю… на три часа… — нехотя ответил загонщик. — Вот, как раз сегод ня должны забрать…”

У меня мелькнула дельная мысль, и я задал свой оче редной вопрос:

“Так тебя в Замок переносят?”

“Ну да, станут возиться с простым загонщиком! — горь ко ответил бедолага. — Выдернут из дуба, а там добирайся на своих двоих!”

“И долго тебе, несчастному, брести?”

“Да часа два…”

“А если я тебя из твоего деревянного мешка достану, ты нас в Замок сможешь проводить?”

Последовало довольно долгое молчание. Я уж было ре шил, что этот странный королевский загонщик расхотел со мной беседовать, но в этот момент донеслось: “Прово дить, конечно, можно, только не сможешь ты меня отсюда достать. Раз уж я сам не могу, то… только королева… если не забудет…”

“А что, может забыть?” — невольно вырвалось у меня.

“Да однажды я почти три недели здесь отсидел… Без перерыва…”

Я быстренько припомнил заклинание переноса. Ника ких сложностей оно у меня не вызывало, да и перенести-то надо было небольшое тело всего на каких-то два-три мет ра. Затем я обследовал дуб и дупло на предмет стороже вых заклинаний. Действительно, было там три-четыре заморочки, но, как мне казалось, обойти их не представляло большого труда.

Я повернулся к своим ребятам и увидел, что они усе лись на травке и в ожидании окончания моих манипуля ций что-то жуют.

— Эльнорда, — окликнул я эльфийку. — Сооруди-ка еще пару бутербродов, сейчас у нас гость будет.

Девчонка совершенно спокойно кивнула и полезла в мешок, словно принимать неизвестно откуда появляющихся гостей было для нее в порядке вещей.

Я связал заклинание переноса, наметил короткий мар шрут в обход поставленных сторожей и ловушек и запус тил его. Через расчетные четыре минуты и двадцать восемь секунд рядом с дубом материализовался маленький чело вечек, босой и в потрепанной одежонке. Ошарашенно ог лядевшись по сторонам, он неожиданно юркнул за дуб, и оттуда послышалось характерное пыхтение.

— Это что ж, это мы должны этого заср… бомжа кор мить?!

Возмущению экспансивного Фродо не было предела.

— Не волнуйся, эконом ты наш, бомж, я надеюсь, свой завтрак отработает, — попытался я успокоить взволновав шегося хоббита. И тут меня поддержал Душегуб:

— Конечно, волноваться нечего. Если он харч не отра ботает, мы его самого на харч пустим.

— Вот еще! — тут же заверещал Фродо. — Стану я есть всяких грязных оборванцев!

— А мы его перед употреблением помоем… — спокой но ответил тролль.

— Перестаньте, ребята, — вмешалась в гастрономи ческий диспут эльфийка. — Продукты у нас еще есть, по чему не накормить голодного?..

Голодный наконец показался из-за дуба и немного не решительно направился в нашу сторону. Скользнув по мне незаинтересованным взглядом, он повернулся к сидящей компании и представился:

— Меня зовут… звали раньше Агрот Великолепный, и я занимал должность первого королевского чародея. — Он на клонил свою взъерошенную грязноватую голову, а потом веж ливо осведомился: — А кто из вас, почтеннейшие, называет себя Гэндальфом Серым Концом?

— А зачем он тебе? — в свою очередь поинтересовался тролль, бросив на человечка красновато блеснувший взгляд. Загонщик под этим взглядом слегка вздрогнул и, решив, что этот огромный шерстяной верзила с такими страшен ными малюсенькими глазками и должен быть тем самым кошмарным, несуществующим волшебником Гэндальфом, рухнул перед троллем на колени:

— Прости меня, величайший из ныне живущих магов, в моем невежестве и неверии. Во всем виноват королевс кий указ, сбивший меня с толку, а я всегда верил в суще ствование могучего Гэндальфа. Тем более что я сам слышал рассказ доблестного Шалая о Братстве Конца!

Ребята с большим интересом выслушали речь малень кого оборвыша, а затем тролль гулко кашлянул и выска зался:

— Мужик, ты что, припадочный?.. Какой я тебе Гэн дальф? Могучий Гэндальф вон стоит, — он кивнул в мою сторону, — а я могучий Душегуб… Понял?

— А я — могучий Фродо! — тут же добавил хоббит.

— На вот, покушай, — протянула Эльнорда оборван ному загонщику бутерброд с колбасой.

Тот схватил бутерброд обеими руками и повернулся ко мне:

— Ты — Гэндальф?

В его голосе под самую завязку плескалось недоверие. Я кивнул:

— Что, не похож?..

— На тебе странные одежды, и лицом ты слишком мо лод для такого славного имени… — осторожно ответил обо рванный загонщик и вонзил зубы в свой бутерброд.

Надо сказать, что ел Агрот Великолепный крайне не аккуратно, торопливо, не жуя, давясь. В несколько секунд запихнув в рот все, что у него было в руках, он выпучил глаза и лишь со второго раза смог проглотить нажеванное. Переведя дух, он воззрился на второй бутерброд, который протягивала ему Эльнорда, и буквально пропел:

— Благодарствую, о прекрасная девица, пусть твоя кра сота и твое доброе имя пребудут вовеки в людской памяти, пусть судьба пошлет тебе в супруги принца — наследника великого престола, и пусть духи земли благословят твое чрево двенадцатью прекрасными детьми!.. С этими словами прожорливый загонщик-маг выхватил из рук опешившей эльфийки еду и вновь принялся набивать рот. Эльнорда покачала головой: — Ну и пожелания!.. Двенадцать детей! Осчастливил, гад! — Двенадцать маленьких эльфят и все ужасно есть хотят… — пропел веселый Фродо.

— Нy это все-таки не так страшно, как двенадцать ма леньких троллят… — задумчиво добавил Душегуб.

Мы с сочувствием посмотрели на него и замолчали. Слопав второй бутерброд, оборванный королевский за гонщик масляным взглядом посмотрел на Эльнорду и спро сил:

— Мясо какого животного кладешь ты на твой велико лепный хлеб, прекраснейшая из посудомоек?

— Что?! — немедленно повернулась к нему эльфийка, мгновенно превратившаяся в разгневанную фурию. В руке у нее сверкала шпага, кончик которой упирался в желудок несчастного. Тот совершенно не ожидал такого превраще ния, а потому страшно побледнел и застыл, боясь пошеве литься.

— Ты кого это, чумазая образина, посудомойкой на звал?!

— Я… прекраснейшей… чудеснейшей… шестнадцать дивных деток… — пролепетала в ответ нечто совершенно нечленораздельное “чумазая образина”.

— Я говорил, не надо его кормить! — тут же вмешался Фродо. — Смотрите, что с ним наши харчи сделали, со всем мужик разум потерял.

Фродо встал с травы, подошел к Агроту, отодвинув в сто рону острие Эльнордовой шпаги и с сочувствием спросил:

— Ну что, согласен, что переедать нехорошо?..

Тот отрицательно помотал головой и, видимо, чуть при дя в себя, начал путано пояснять:

— Я не сыт… Я только хотел спросить насчет… что сверху лежало… очень вкусно… но ваша служанка…

Кончик шпаги описал замысловатую кривую и снова уперся в живот Великолепного.

— Это кто служанка?!

Было видно, что Эльнорда совершенно озверела от на несенных оскорблений. Я решил вмешаться, но не успел.

— Нет, вы посмотрите на него! — заверещал хоббит. — Сожрал все наши запасы и “не сыт”! Да это не Агрот, а оглоед какой-то! Не углядишь — он и мешки наши сжует!

— Кто служанка?! — вновь раздался вопль потерявшей человеческий вид эльфийки.

— Эльнорда, отдай его мне, — вмешался, поднимаясь с земли, Душегуб. — Я его на хлеб намажу!..

И вот, когда все мы оказались на ногах, Агрот Велико лепный… сел. Видимо, вид поднимающегося с земли Ду шегуба добил его окончательно, поскольку он не только сел, он еще закатил глаза и повалился наземь. Все члены моей команды в разной степени изумления уставились на бездыханное тело.

— Ну, ребята, вы привели в полную негодность наше го проводника, — сдерживая улыбку, проворчал я.

— Бедняжка, — прошептала враз успокоившаяся Эль норда. — Я, наверное, очень его напугала?..

— Просто он совершенно объелся! — коротко конста тировал хоббит и наклонился над лежащим Агротом. — Но еще дышит…

Эльнорда быстро вложила свою страшную шпагу в нож ны и метнулась к открытому мешку. Забулькала жидкость, и в следующее мгновение эльфийка опустилась на одно колено рядом с распростертым телом, держа у руке кружку с холодным чаем.

— Душегубушка, подними ему голову.

Душегуб хмыкнул, ухватил лежащего мага за ворот вет хого кафтанчика, рывком поставил на ноги и чуть встрях нул. Тот сразу открыл глаза и, наткнувшись на тлеющий красным огнем взгляд тролля, прохрипел.

— Не надо меня намазывать, верните меня в мой дуб…

— Успокойся, никто не думает тебя обижать, — пропе ла Эльнорда своим чудесным голоском. — На вот, выпей, тебе сразу станет легче.

Слабая улыбка вплыла на физиономию Агрота, но взгляд, брошенный на Эльнорду, был странен — один его глаз наслаждался красотой девушки, а другой лихо радочно обшаривал ее руки в поисках жуткого клинка.

Тем не менее он с благодарностью принял из рук Эльнорды кружку с холодным чаем, с интересом взглянул на темно-коричневую жидкость, а потом, вновь переведя гла за на девчонку, спросил:

— Как мне именовать тебя, о прекрасная, чтобы в даль нейшем не вызывать твою ярость?

— Меня зовут Эльнорда, я эльф из рода сумеречных эльфов! — гордо ответила та.

В этот момент тролль отпустил воротник королевского загонщика. Тот слегка покачался, но остался стоять на ногах. Более того, он вполне самостоятельно поднес к сво им губам кружку с чаем и прихлебнул. И тут же скривил противную гримасу:.

— Это же не вино!..

— Это чай, — терпеливо пояснила эльфийка. — Полез ный и вкусный напиток…

— Мясо надо запивать вином! — упрямо заявил обо рванец.

— Судя по твоей одежде, ты не должен знать, что та кое хорошее вино, — насмешливо парировала девчонка.

— И вообще пьянству — бой! — вставил свое веское слово тролль и тут же прибавил: — Хотя от вашего пива я бы не отказался…

— А вот проводит нас уважаемый Агрот в Замок, там вас пивком наверняка угостят, — вкрадчиво произнес я.

— Да, да, — встрепенулся Агрот. — Пора идти, а то можно и опоздать…

Он еще раз посмотрел на кружку в своей руке и, смор щившись, протянул ее Эльнорде. Та взяла посуду, выплес нула из нее чай и пошла укладывать мешок. Через пару минут мы были вновь готовы к походу.

Агрот Великолепный двинулся совсем не по дороге. Он зашагал между дубами по непримятой траве в одному ему известном направлении. Когда я поинтересовался, по чему мы оставили наезженную колею, он резонно ответил, что у нас нет экипажа, а потому мы можем здорово сокра тить путь. Спорить было бессмысленно, поэтому я перевел разговор на другое:

— А почему ты сказал, что Агротом Великолепным тебя называли прежде? Сейчас что, тебе присвоено другое имя?

Он бросил в мою сторону недовольный взгляд, но все-таки ответил:

— Летом прошлого года, когда Гэндальф Серый Конец пропал вместе со своим Братством во время королевской охоты, королева не стала отменять только что ею введен ные придворные должности. На место камер-советника с правом решающего голоса был поставлен Юрга из Сотда на, а должность придворного чародея занял я. И должен тебе сказать, что занял я ее в серьезной борьбе с еще че тырьмя претендентами. Вот если бы мы встретились в те времена!.. — мечтательно проговорил маг-загонщик. — Я был высок, красив и элегантен…

Он помолчал, вспоминая, видимо, времена своей сла вы. Мы его не торопили, и наконец он продолжил рассказ:

— Да, занял я, значит, должность придворного чародея, хотя до сих пор не могу понять, зачем королеве Кине пона добился еще какой-то придворный чародей. В общем, через три месяца я впал в немилость, а еще через пару месяцев королева заявила, что я полный неуч и что мне есть одно только применение — быть королевским загонщиком, пото му что, кроме как превращать людей в животных, я ничего не умею… Вот она меня и… усадила в это дерево.

Агрот вздохнул и совсем уж горестно добавил:

— Она и имя мне сменила…

— И как же тебя теперь дразнят? — буркнул грубый тролль.

— Именно — дразнят, — согласился Агрот. — Она ска зала, что будет меня называть не Агрот Великолепный, а Агрот — Задарма Набей Живот, и даже выпустила по этому поводу королевский указ… —

— Я всегда считал Кину умницей, — словно бы про себя проговорил Фродо и тут же обратился к Агроту со своим вопросом: — Ну а этот выскочка из… Как ты сказал? Из Сотдана? Он-то сколько на своей должности продер жался?

— О! — воскликнул Агрот. — Юрга из Сотда на оказался очень умным. Сейчас он не только занимает должность камер-советника, он стал ближайшим советчиком королевы! Поговаривают даже, что Кина мо жет выбрать его в мужья. Это именно он уговорил короле ву подписать указ о том, что Гэндальфа Серого Конца и его Братства никогда не было, нет и не будет!

— Да почему Кина подписала такую глупость?! — в сердцах воскликнул я.

— Ш-ш-ш, — зашипел на меня Агрот. — Ты что гово ришь?! Какую глупость?!

Он осмотрелся и громко заорал:

— Мудрее и дальновиднее нашей королевы нет во всем свете! — а потом тихо-тихо добавил: — И у дубов бывают уши… А насчет того почему… Королева никак не могла понять, почему Гэндальф, Эльнорда и… остальные… поче му они ее бросили. И это ее очень мучило. Вот Юрга и предложил ей считать, что никого не было и никто ее не бросал! А сейчас она и сама в этом уверена…

— Уверена?.. — глухо переспросил я. Агрот в ответ только кивнул.

— Ничего, мы ее разуверим, — негромко прорычал тролль.

— Вы, ребята, не забывайте, мы здесь по делу, — так же негромко напомнила Эльнорда. — Нам бы свои пробле мы решить.

— Ничего, — самоуверенно и громко проверещал Фро до. — Мы и свои проблемы решим, и чужие, а кое-кому наставим… проблем!

В этот момент мы вышли на опушку рощи. Не далее чем в паре километров от этой опушки виднелась одино кая серая глыба Замка. Слева к нему тянулась так хорошо знакомая нам дорога, выныривавшая из тех самых холмов, где во времена оны нас поджидала рать рыцарей Храма, когда мы возвращались в Замок с телом королевы Кины. Прямо перед нами, в половине пути до Замка, стоял не большой, явно недавно построенный домик с башенками и узорчатыми витражами в окнах. Справа от Замка, вдале ке, виднелись горы.

Агрот кивнул на новенькую постройку и с непонятной ненавистью проговорил:

— Новая охотничья хижина королевы! Тоже Юрга при думал…

— Так, может, мы туда заглянем? — предложил Фродо.

— Нет, не стоит, — поспешно проговорил наш про водник. — Там сейчас никого нет… кроме… дичи…

— Какой дичи? — переспросил я, внутренне холодея.

— Ну… — замялся Агрот, а затем, махнув рукой, пояс нил: — Там постоянно держат человек двадцать. На тот случай, если королеве захочется поохотиться, а прохожих в роще не будет. Тогда в рощу приводят этих… из домика, превращают в зверье и гоняют…

— Как же можно охотиться на людей?! — воскликнула пораженная Эльнорда.

— Не знаю… — устало проговорил Агрот. — Это тоже Юрга придумал. Он как-то смог доказать королеве, что раз она никого не убивает, то ничего страшного с этими людь ми не происходит. Она даже иногда разговаривает после охоты со своей дичью… Правда, она не знает, что охотится она на одних, а разговаривает с другими… Я-то видел эту “дичь” после охоты… они совсем не могут разговаривать, все стараются в темный угол забиться…

— Так! — глухо буркнул тролль. — У меня большое желание поскорее познакомиться с этим самым Юргой… Посмотрим, достаточно ли крепка у него шея!

— Но как же Кина? — задумчиво проговорил я. — Она же маг, неужели ее можно так просто провести?

Агрот только молча пожал плечами.

— Слушай-ка, бывший придворный чародей, ныне ко ролевский загонщик, а не подскажешь ли ты нам, где можно отыскать набольшего воеводу Шалая? Мне представляется целесообразным побеседовать с ним перед тем, как предстать пред очи нашей достославной королевы.

— Подскажу, — неожиданно усмехнулся оборвыш. — По чему не подсказать. В изгнании Шалай, в своем поместье.

— Почему?!

Вопрос был задан одновременно тремя голосами, и во всех звучало потрясение.

— По королевскому указу, — невозмутимо ответил королевский загонщик. — Шалай отказался подчиниться королевскому указу, касающемуся Гэндальфа и всего Братства Конца. Причем сделал это в недопустимо грубой форме…

— В какой форме? — переспросил Фродо. — В смысле, как он это выразил?

— Он заявил, что еще не выжил из ума и не намерен отказываться от лучших дней собственной жизни и своих лучших друзей. А если какой-то негодяй объявляет их не существующими, то королеве следует разобраться, какую цель этот негодяй преследует.

— Узнаю Шалая, — воскликнула Эльнорда.

— Говорят, теперь его трудно узнать, — сверкнул в ее сторону взглядом Агрот. — Его лишили всех званий и от правили в единственное оставленное ему имение. Без пра ва выезда из оного. Теперь он занимается огородничеством и… пьет горькую.

— Кого еще выслали за несогласие с указом короле вы? — спросил я, в принципе догадываясь, чье имя сей час будет названо.

— Намеревались выслать графа Изома… Говорят, тот вообще после обнародования указа о несуществовании Брат ства Конца заявился в покои королевы и назвал ее вздор ной, неблагодарной девчонкой. Она хотела его арестовать и подвергнуть поднадзорной ссылке, но Изом скрылся. Еще говорят, что его видели среди борбасских пиратов, но…

— Смутные дела творятся в этом королевстве! — напы щенно, но по сути довольно верно подытожил услышан ное Фродо. — Может, нам вообще не стоит соваться в Замок?

— Стоит! — негромко ответил я.

— Стоит!! — угрожающе прорычал тролль.

— Стоит!!! — сверкнула зелеными глазами Эльнорда. — Я хочу увидеть эту харю!

Несколько секунд над нашей шагающей чуть ли не в ногу четверкой висело напряженное молчание, а потом по зади нас раздался неуверенный голос нашего поотставшего проводника:

— Чью… харю… вы хотите увидеть?

— Да этого камер-негодяя, Юрга из Сотдана.

— А-а-а, — в голосе Агрота послышалось облегчение. — А то уж я подумал…

— Слушай, Агрот, — перебил его Фродо. — Может, тебе с нами не ходить? Мы теперь свободно сами доберем ся. А то как бы ты в неприятности не вляпался, если тебя вместе с нами увидят!

— Не, — сразу отозвался бывший придворный чаро дей. — Жизни меня не лишат, дальше дуба не сошлют, а пропустить такое зрелище, как вход в Замок Братства Кон ца… Да это ж событие всей моей жизни!

А Замок был совсем рядом. Уже можно было разли чить отдельные камни в его серых стенах, выраставших из цветущей воды рва, и королевские штандарты, реявшие над угловыми башнями. Уже видны были между зубцами стен шлемы и шляпы дежуривших гвардейцев.

Наконец мы вышли на дорогу, ведущую к подъемному мосту и главным воротам Замка. Нам оставалось пройти не более полусотни шагов, как вдруг в воротном проеме, перегораживая въезд, рухнула кованая решетка, а следом за этим начал подниматься мост.

Когда мы подошли к замковому рву, Замок был пол ностью готов к обороне. За зубцами воротной башни пря тались изготовившиеся к стрельбе лучники, через амбразуры на нас пялились красные физиономии стражников, на флаг штоке башни взвился вымпел, а во дворе Замка долго про пела труба.

— Кажется, нас здесь уже ждали и основательно под готовились к встрече, — угрюмо проговорил тролль.

Я задрал голову и, увидев между зубцов офицерский плюмаж, заорал:

— Эй, начальник, там что, показалась на горизонте неприятельская армия?! К чему такие спешные оборони тельные приготовления?!

В ответ со стены донеслось:

— Вы кто такие?!

— Мы — Братство Конца. Вот решили навестить ко ролеву!

— Никакого Братства Конца нет! Это все выдумки вра гов короны! Назовите себя или я немедленно при кажу стрелять!

—Ты сначала посмотри как следует, в кого стрелять собираешься, петух ощипанный. — Я бросил взгляд на своих друзей. Они меня правильно поняли — на груди у каждого уже переливались золотом и бриллиантами знаки “Опора трона”. Я тут же достал свой и тоже прицепил над карма ном куртки. Снова задрав голову, я заорал: — Ты что же это, хочешь уничтожить всю опору трона?!

Несмотря на то, что офицерик располагался довольно вы соко, я отчетливо разглядел, как у него отвалилась нижняя челюсть, и через мгновение его плюмаж исчез со стены.

— Побежал до начальства, — прокомментировал пове дение плюмажа Фродо. — Щас нам мостик спустят…

— Ага, разбежался, — усмехнулась Эльнорда — Не для того его поднимали, чтобы при виде наших цацок опус тить. Нет, я думаю, нас к Кине не пустят!

— Как это не пустят, — обиделся хоббит. — Ты ж это… единственная подруга королевы, да и я не последний чело век при дворе… с правом решающего голоса…

— Был! — отрезала эльфийка. — Да весь вышел! Нет тебя, согласно королевскому указу!

— Указом, даже королевским, нельзя уничтожить жи вое существо! — гордо выпятил грудь Фродо.

— Да?! — Эльнорда ехидно улыбнулась. — Это кто же тебе такое сказал?!

— Кончайте спорить, ребята, — проворчал Душегуб. — Лучше давайте решим, что будем делать, если нас добром в Замок не пустят.

— А что ты предлагаешь? — поинтересовалась Эльнорда.

— Я предлагаю взять его штурмом… — спокойно, словно это само собой разумелось, ответил тролль.

— Вот это да! — поражение выдохнул позади нас со всем нами забытый бывший придворный маг.

Я мгновенно обернулся.

— Ты еще здесь? Напрасно! Смотри, попадешь в несу ществующую компанию.

— Не, я еще немного посмотрю и пойду к служебному входу…

— К какому входу?! — насторожился я.

— К служебному, — довольно пояснил Агрот. — В восточной стене, — он махнул рукой

вправо, — есть специальный вход для слуг, для кресть ян… ну и для прочих. Я когда в Замок возвращаюсь… на побывку, хожу через тот вход.

— И что, там есть мост?

— Есть. Узенький такой мостик для пешеходов. Он не поднимается, просто когда надо, его быстро ломают. А вход ная дверь там сделана из каменного блока — прям стена стеной.

— Знаешь что, — чуть нахмурившись и придав себе весьма озабоченный вид начал я, — шагай-ка ты к своему служебному входу прямо сейчас. Я думаю, через несколько минут на стену вылезет кто-нибудь из местного руковод ства, и если он увидит тебя с нами, у тебя будут серьезные неприятности.

— Да?

В глазах Агрота появилось беспокойство. Я только мол ча кивнул головой, но выражение моего лица стало еще более озабоченным.

— Тогда я пошел… — быстро пробормотал королевс кий загонщик.

Он не пошел, он бросился бегом вдоль рва по на правлению к правой угловой башне. Я смотрел, как он удаляется, и испытывал внутреннее удовлетворение. Мне действительно не хотелось втравливать этого несчастно го мага в неприятности.

В этот момент со стены донесся голос нового персона жа. Голос был глубоким, бархатным, низким, чарующим. И в то же время странно бездушным, безразличным:

— Ну, кто там пытается потревожить покой королев ской резиденции? Что вам надо… страннички?!

— Нам надо встретиться с королевой Киной… — про стодушно проверещал Фродо.

Ответом ему стал глубокий радостный смех.

Я поднял голову и активизировал Истинное Зрение. Вер хние зубцы башни буквально прыгнули мне в лицо. Между зубцов высилась дородная фигура в роскошном, усыпанном драгоценными камнями камзоле, при шпаге с золотым эфе сом, в роскошной шляпе с бриллиантовым аграфом. Физиономия под шляпой соответствовала фигуре — толстощекая, с бледно-голубыми навыкате глазами, крупным, очень крупным, мясистым носом с элегантной бородавкой на левой ноздре. Кроме того, эту впечатляющую рожу укра шали узенькие, смазанные чем-то масляным усики и едва начертанная эспаньолка.

И вот эта масляная харя довольно смеялась прямо мне в лицо. То есть она, конечно, не знала, что смеется в чье-то лицо, но мне от этого было не менее неприятно! А пото му я чисто интуитивно схамил:

— Эй ты, рожа в шляпе, будешь долго смеяться — на второй ноздре бородавка выскочит! Давай сей секунд беги к Кине с докладом, что у ворот ее Замка стоит Гэндальф Серый Конец и все его Братство, или хочешь иметь дело с этим самым Гэндальфом?

Однако моя эскапада не возымела желанного действия. Рожа, правда, побагровела, но ответила с полным достоин ством:

— Кто Гэндальф? Ты Гэндальф? Да ты посмотри на себя! Какой из тебя Гэндальф? Ты хоть представляешь себе, кто такой Гэндальф?! И ты считаешь, что хоть сколько похож на этого мощного старика с роскошной белой боро дой! Тогда ответь мне, где твой волшебный посох? Где твоя уникальная шляпа? Где твой незабываемый плащ?..

— Тебя предупреждали!.. — коротко прошипела Эльнорда. А морда на башне после короткой, но эффектной паузы продолжила:

— Что, нечего ответить?! То-то же! Ты не Гэндальф, ты даже не чародей, ты самозванец, ты шут, вырядившийся в странную, смешную одежку…

И вдруг этот расфранченный вельможа повернулся в сторону внутреннего двора Замка и заорал:

— Эй, Твист, тут конкурент тебе нашелся! Претендует на звание шута королевы Кины!

Он снова повернулся в мою сторону и рассмеялся:

— Хочешь, я походатайствую перед королевой, и ты получишь соответствующий указ?!

— А-а-а, так ты, значит, и есть тот самый Юрга из Сотдана?!

— Да! — с превеликим достоинством ответил франт. — Я — Юрга из Сотдана, главный советник королевы!

— Так когда мне подойти за указом?!

— За каким указом? — удивился Юрга.

— За указом о моем назначении на должность шута?! Ведь ты держишь свое слово?

Он снова весело рассмеялся:

— Приходи завтра утром к воротам. Один. Будет тебе указ!

В этот момент в соседнем проеме между зубцами по казалась до боли знакомая пестрая фигура, увенчанная го ловой, посверкивавшей лысиной, толстой лупой на шнурке и напомаженной рыжей бороденкой. И тут же раздался ро димый фальцет Твиста:

— Кто тут хочет занять мое место?! Покажите мне это го наглеца!

Появление Твиста на стене произвело на Братство Кон ца самое поразительное действие. Все заорали:

— Твист, пройдоха, как твои козлы?! — вопил, при плясывая на месте, Фродо.

— Эй, шут, ты уже женился или все еще подыскива ешь себе подругу?! — кричала Эльнорда своим музыкаль нейшим голоском.

— Твистюга коротконогая, спускайся сюда, я цепочку припас карликов жарить! — восторженно ревел тролль.

Затем последовали другие вопросы и предложения, вы крикиваемые разом в три глотки.

У бедного Твиста, совсем не ожидавшего таких при ветствий, вывалился из глаза монокль и отвисла челюсть. Он отшатнулся от проема и спрятался за зубец стены. Толь ко тогда моя команда несколько остыла и начала сконфу женно переглядываться. И тогда крикнул я:

— Твист! Я вернулся выполнить свое обещание!

В ту же секунду карлик вновь вынырнул из-за зубца, светясь лысиной и моноклем, и, чуть не свалившись со стены, каркнул:

— Какое?!

— Которое дал тебе прошлым летом! Поис кать твою родню! 87

— Нет!!! — икнул в ответ Твист.

— Да! — крикнул я.

— Нет! — продолжал упрямиться Твист. — Это не ты! Ты не Гэндальф!

— Ну хорошо, — легко согласился я. — Я — не Гэн дальф. Хотя ты наверняка знаешь, что личина старика не была моим настоящим лицом. Но ребят-то ты узнал?!

Карлик мотнул головой, и его лупа снова вывалилась из глазницы и заболталась на шнуре.

И тут нашу милую беседу, грозившую плавно перейти в вечер воспоминаний, прервал надменный голос королев ского советника:

— Стража, уберите шута со стены! А вы, оборванцы, шагайте отсюда! Иначе я дам приказ поторопить вас арба летными стрелами!

Твист действительно тут же исчез из поля нашего зре ния, и моим друзьям сразу стало скучно.

— До завтра, до утра, советник! — крикнул я и повер нулся к ребятам: — Пошли отсюда…

— Куда? — ворчливо поинтересовался Душегуб.

— А вон, в степь, ночлег готовить, — с улыбкой отве тил я и зашагал с дороги на покрытую травой землю.

Мы отошли от стен Замка примерно на километр и раз вели костер. Зеленое солнце катилось к обрезу оранжевых небес, кончался первый день нашего пребывания в чужом Мире. Кончался, надо признать, совсем не так, как мы рас считывали, нарушая все наши планы и развеивая наши на дежды. Пока Эльнорда и Фродо суетились возле костра, мудруя с ужином, я присел в сторонке на траву, чтобы подумать над сложившейся ситуацией. Но ко мне тут же подсел неразго ворчивый тролль и негромко буркнул:

— Надо было мне этого советчика со стены ссадить…

— Как ссадить?.. — не понял я.

— Просто, — подал плечами тролль. — Швырнул бы палицу ему в лоб, и все дела…

— И что, попал бы?.. — чуть усмехнувшись, спросил я.

— Просто… — повторил Душегуб, и по его тону я понял, что он абсолютно уверен в своем мастерстве 38метателя палиц.

— К сожалению, это нам ничего бы не дало… — вздох нул я.

— Почему?.. — невозмутимо поинтересовался тролль.

— Ну убил бы ты этого прохвоста, и кто бы с нами стал после этого разговаривать?! Тогда мы точно до Кины не добрались бы… Если бы вообще целы остались.

— А что же теперь делать? — спросил Душегуб, и впер вые я почувствовал в его голосе некоторую неуверенность.

— Ты помнишь, зачем мы сюда заявились? Тролль кивнул:

— Пока помню…

— Завтра я получу королевский фирман, и мы пойдем искать Брошенную башню. Если я правильно помню, имен но туда зашвырнула Кина Седого Варвара, после того как пришла в себя… Сначала надо сделать дело, потом будем разбираться с прочими… обстоятельствами.

— Значит, на сегодня — ужин и спать… — недовольно констатировал Душегуб, опустив голову и уставившись взглядом в землю.

— Вы — да. А я думаю наведаться в Замок, посмот реть, как там поживает моя королева… Удостовериться, что ее проблемы могут подождать… Да и поговорить кое с кем не помешает…

— Я с тобой, — тут же вскинулся тролль.

— Нет. — Я покачал головой. — Спрятать мне тебя будет, пожалуй, не под силу. Так что ты останешься дежу рить в первую смену, и, как только ребята уснут, я уйду. Я не хочу, чтобы они знали о моей вылазке, тоже захотят со мной идти.

Тролль посмотрел на меня долгим внимательным взгля дом, а потом согласно мотнул головой.

Мы, не сговариваясь, поднялись с земли и направи лись к костру, разгоравшемуся в яркое пляшущее чудо на фоне сгущающихся сумерек.

Нехитрый ужин был готов. Эльнорда разлила по круж кам свежезаваренный чай, и мы принялись за еду. Мы не разговаривали, словно и обсуждать-то было нечего. После ужина я вызвался мыть посуду, но эльфийка по качала головой:

— Мыть-то особо нечего. Да и воды осталось только на утренний чай.

— Тогда давайте ложиться спать, — с улыбкой предло жил я. — Кто будет первым дежурить?

— Я, — буркнул тролль не допускающим возражений то ном. А с ним никто и не собирался спорить. Эльнорда доста ла из своего мешка плед и, завернувшись в него, уставилась широко открытыми глазами на загорающиеся в потемнев шем небе звезды. Фродо присел рядом с ней и замурлыкал какую-то песенку. Душегуб отошел от костра и принялся хо дить вокруг нашего лагеря по кругу. Когда он сделал десяток кругов, уже совсем стемнело и его темно-коричневая фигура совершенно растворилась в окружающем мраке. Фродо пре кратил свое мурлыканье и негромко окликнул караульщика:

— Эй, Душегубушка, смотри, вытопчешь травку до зем лицы, а потом местные наукообразные примутся гадать, откуда в степи появилась проплешина идеально круглой формы. Еще что-нибудь про посадку НЛО сочинят.

— Ну и пусть сочиняют, если им больше заняться не чем… — пробурчал тролль из темноты. — Ты лучше спать ложись, а то я тебя следующим сторожить поставлю.

— А я думал, следующим Гэндальф будет, — недоволь но пропищал Фродо.

— Заключение, сделанное из неправильной посылки… — угрюмо усмехнулся Душегуб. — Гэндальф будет дежурить по следним…

— Почему? — поинтересовался любопытный хоббит.

— Потому что накануне он дежурил первым, — значи тельно пояснил тролль.

Хоббиту нечего было на это возразить, и вопросы у него кончились, поэтому он повалился на бок и затих.

Прошло еще минут тридцать. Вокруг было абсолютно тихо, и только в стороне раздавалось мерное шарканье троллевых ног.

Я поднялся, с минуту глядел на тлеющие угли прого ревшего костра, а потом молча шагнул в темноту. Через пяток шагов рядом со мной выросла огромная черная тень и глухой, едва слышный голос проворчал: 90 — Ты там поаккуратней, особо не нарывайся…

Я кивнул, прекрасно сознавая, что моего кивка никто не увидит.

Идти к Замку было легко. Во-первых, местность здесь была ровная, растительности, кроме травы, никакой, а во-вторых, на всех угловых башнях Замка ярко пылали огром ные полотнища пламени. Не знаю, что они там жгли, но зрелище было завораживающим. Отблеск этого пламени отражался на шлемах дежурных гвардейцев так, что их мож но было сосчитать, находясь за пару километров от замка. А вот темноту под стенами этот огонь совершенно не рас сеивал, так что я свободно прошагал мимо главных ворот к стене, в которой находился “черный ход”.

В этом месте через крепостной ров действительно был перекинут хлипкий мостик, упиравшийся, казалось, в глу хую стену. Только вот меня эта глухая стена не ввела бы в заблуждение, даже если бы я не знал о существовании по тайной дверцы. И все-таки я не пошел по этому мостику. Спустившись под хлипкий настил, я ступил на тонкие сле ги, скреплявшие между собой опоры мостика, и аккурат но, крадучись, проскользнул по ним к самой стене. Здесь я внимательнейшим образом обследовал каменную дверку и убедился в наличии ожидаемых мною щелей. Кроме того, мне стало ясно, что за дверцей нет стражи, видимо, охрана Замка считала эту дверь совершенно неприступной.

Я несколько раз глубоко вдохнул, подготавливая свое тело к трансформации, а потом медленным речитативом проговорил наговор “Плывущего облака”. Вообще-то я, как только обнаружил этот наговор, сразу же про себя назвал его феноменом Хоттабыча. Помните, когда Волька ибн Але ша из знаменитой детской сказки открыл найденный им кувшин, оттуда вырвался клуб дыма, уже затем превратив шийся в старика Хоттабыча. Так вот, это заклинание как раз позволяло провести такую трансформацию тела.

Едва я закончил читать свое заклинание, как мое брен ное тело вместе с одежкой превратилось в легкую струйку дыма. Хорошо, ночь была безветренной, а то еще неизвес тно, где бы я оказался в результате своего чародейства. А так я свободно просочился сквозь обнаруженную щель внутрь Замка и тут же снова трансформировался в еще молодого человека, одетого со вкусом и по моде.

Правда, мне тут же пришлось применить еще один на говор, так называемое заклинание “Неполной вуали”. Оно не делало человека совершенно невидимым, а всего лишь отводило глаза всем, кому не следовало этого человека ви деть. Зато оно и не требовало особых усилий для его под держания и ликвидации.

Набросив на себя “Неполную вуаль” и активизировав Истинное Зрение, я двинулся по довольно узкому проходу в толще замковой Стены. Буквально через насколько шагов я вновь уперся в каменный блок, служивший дверцей, но на этот раз он от легкого нажима бесшумно повернулся вокруг своей оси, выпуская меня на замковый двор.

Шагнув на брусчатку площади, я сразу же прижался к стене, прячась в ее тени, и внимательно огляделся. Почти прямо против меня стоял главный дворец Замка. Я тут же поднял глаза к знакомым окнам на втором этаже. Они све тились ровным неярким светом — королева была в своей спальне и еще не спала. Были освещены еще несколько окон, причем четыре на третьем этаже — весьма ярко. Если мне не изменяла память, это были окна апартаментов быв шего правителя Качея… Где-то он сейчас?

Сам двор был освещен довольно слабо, однако я сразу заметил двух гвардейцев, неподвижно стоявших на часах, — один у главного входа во дворец, второй на дорожке, веду щей к королевской библиотеке. Еще по меньшей мере двое стражников располагались у закрытых замковых ворот. В стене около ворот светилось окошко, видимо, дежурка ко ролевской гвардии.

Осмотревшись, я направился вдоль стены в сторону библиотеки и, когда до дежурного гвардейца оставалось шагов пять, спокойно пересек слабо освещенный краешек площади. Как я и ожидал, он не обратил никакого внима ния на едва заметную тень, проплывшую мимо его носа. Теперь я прятался под стеной дворца. Однако я не соби рался входить в него с парадного входа. Не то чтобы мне этого не хотелось, просто я отчетливо понимал, что сейчас не время для этого. Потому я проскользнул к спускающейся с крыши водосточной трубе и тща тельно ощупал каменную стену дворца. Поначалу я наме ревался применить заклинание “Ползущей мухи”, чтобы подняться по этой стене, но, почувствовав под ладонями шероховатый камень с глубокими щелями швов, решил, что справлюсь своими силами. Засунув свою волшебную палочку за пояс, я ухватился левой рукой за нижний крюк водосточной трубы и потянулся вверх по стене.

Этой ночью мне положительно везло. Первое же окно на втором этаже, до которого я добрался, оказалось приоткры тым. Чуть толкнув скрипнувшую створку, я расширил имев шуюся щель и через мгновение оказался в темной комнате. Не закрывая окна, я, метнулся к выходу из комнаты и, чуть нажав, потянул за дверную ручку. Дверь немедленно и без звучно подалась. Я увидел перед собой слабо освещенный коридор и фигуру дежурного гвардейца, притулившегося на недалекой лестничной площадке. Где-то рядом должен был находиться малый зал утренних королевских приемов, сосед ствовавший с королевской спальней, будуаром и кабинетом, вот туда-то мне и было необходимо попасть.

Еще раз тщательно припомнив расположение окон на фасаде дворца, я выскользнул в коридор и бесшумно на правился в сторону приглянувшейся мне двери. Толкнув ее, я проскользнул в открывшуюся темноту.

Да, это был нужный мне зал. Его надраенный паркет слабо светился, отражая просачивающиеся через зашторен ные окна блики башенных огней. В глубине зала темнело возвышение, на котором по утрам появлялась королева вы слушивать пожелания доброго утра от своих придворных. Значит, с правой стороны за тонкой перегородкой распо лагались ее спальня и будуар, откуда она выходила, а с левой — ее кабинет, куда она удалялась.

Я тихо приблизился к правой стене и сразу начал нашеп тывать заклинание “Слепого окна”. Как только заклинание было произнесено, на гобелене шпалер, обтягивающих пере городку, появилась едва заметная золотистая искорка, кото рая тут же шустро побежала по расширяющейся спирали. Тканый рисунок протаивал под этой искоркой, слов но морозный узор под теплым дыханием, и в темный зал начал просачиваться свет лампы, освещавшей коро левский кабинет. Когда “Слепое окно” стало размером со столовое блюдо, я щелкнул пальцами правой руки, и бегущая искра погасла.

Я приник к открывшейся моим глазам картине.

За большим письменным столом, на котором стояла освещавшая кабинет лампа и валялось несколько бумажек, сидела королева. Одета она была в какой-то не слишком чистый халат, из-под которого выглядывало кружево то ли пеньюара, то ли ночной рубашки. Темные короткие воло сы были растрепаны, худощавое лицо бледно, вяло, непод вижно, а в опущенных к столу огромных темных глазах застыла тоска и какая-то непонятная отрешенность. Глядя на неё, возникало впечатление, что эта молодая девушка полностью пресытилась жизнью и ничего интересного для себя уже не ждет. Тонкие бледные руки с длинными паль цами лежали на столешнице неподвижно.

В стоявшем рядом со столом кресле вольготно раз валился не кто иной, как сам советник Юрга. Именно в таком удобном положении, одетый в какой-то весьма сво бодный шлафрок, он докладывал королеве о событиях сегодняшнего дня:

— …и вообще, моя королева, этот новый посол еще грязнее и нахальнее прежнего! Ты заметила, как от него пахнет? А в каком халате он приперся на королевскую ауди енцию?..

— Халат?.. — Кина с усилием оторвала взгляд от сто лешницы и посмотрела на своего советника. По ее виду было ясно, что она почти не вникает в смысл его слов.

— Да, халат! — энергично кивнул головой Юрга. — Где он только отыскал эту рвань, расшитую золотом?! И вооб ще, моя королева, эти кочевники совершенно распусти лись! Надо сказать, что политика так называемой дружбы, которую проводил твой бывший воевода, окончательно раз вратила наших степных соседей и уронила престиж твоего королевства! Я думаю, пришла пора показать им их истин ное место!..

Юрга энергично попыхтел. В отличие от королевы он был очень энергичен, я бы сказал, подозрительно энергичен. Советник помассировал себе вис ки и продолжил вечерний доклад:

— Моя королева, область предгорий снова задержала выплату налогов. У меня есть сведения, что твой бывший воевода подзуживает население области вообще не платить их. Он заявляет, что я, твой личный советник, все равно их прикарманю! Давно пора, моя королева, заткнуть его ста рую пасть, он постоянно дискредитирует власть!

И Юрга снова попыхтел, теперь уже от возмущения.

А Кина продолжала безучастно сидеть за столом. Ее взгляд снова уперся в столешницу, но губы шевелились, как будто она что-то беззвучно напевала.

Советник бросил на нее пытливый взгляд и, будто бы уловив королевское настроение, бодренько рассмеялся:

— Да, моя королева, представь себе, сегодня под сте ны замка заявился один молодой нахал и потребовал про пустить его к тебе! Он заявил, что его зовут Гэндальф Серый Конец! Но ты бы видела, во что он вырядился!

Кина подняла на советника глаза, и в них мелькнула некоторая заинтересованность.

— На нем были надеты голубые, непотребно узкие шта ны, такого же цвета курточка, под курткой — белая рубаш ка без воротника, застежек и обшлагов, а на ногах белые с синим туфли! И вот это чучело утверждало, что является чародеем!

— Надо же, — отрешенно проговорила Кина. — Вчера утром я видела Гэндальфа именно в таком одеянии… И без бороды… и без шляпы…

— Ты видела?! — буквально взвился Юрга. — Где?!

— Во сне… — с чуть заметной, отрешенной улыбкой ответила Кина.

— Да? — несколько успокоился Юрга. — И что, вы говорили?..

— Не помню… — Глаза у Кины снова погасли, а губы словно сами по себе спросили: — И он был один?

— С ним было еще трое или четверо странных лично стей, — небрежно махнул рукой Юрга, не обращая внима ния на то, что королева прошептала:

— Надо же…

— Но самым интересным, моя королева, было продол жение нашего разговора, — оживленно продолжил совершенно успокоенный советник. — Я, конечно, выразил свое сомне ние в его магических способностях и назвал его шутом! Так представь себе, моя королева, он буквально ухватился за воз можность получить звание твоего шута! Я вынужден был под готовить соответствующий указ, вот изволь подписать!..

Юрга выхватил из рукава свернутый в трубочку лист и, отогнув его нижнюю часть, буквально подсунул его королеве под руку. Кина, словно механическая кукла, взяла лежащее на столе перо, макнула его в чернильницу и поставила на листе свой росчерк. Советник удовлетворенно его рассмот рел, подул на лист и довольно улыбнулся.

— Вот, пожалуй, и все, моя королева, — пропел совет ник, засовывая свернутый указ в рукав. — Мелочами я тебе утруждать не буду…

После этой, казалось бы, самой обычной фразы Кина резко подняла голову и встала из-за стола.

— Да, советник, я, пожалуй, пойду в постель… С мело чами разберись сам.

— Я разберусь, моя королева, — ответил Юрга и тут же добавил: — Сорта придет к тебе почитать на ночь…

Кина непонятно отчего вздрогнула и неуверенно про шептала:

— Не надо…

— Ну что ты, моя королева, обязательно надо! А то твоя тоска вернется и снова станет тебя донимать!

На это королева ничего не ответила. Она подняла свою тонкую руку, запахнула на груди халатик и, зажав его лац каны в ладони, направилась к выходу из кабинета.

А Юрга как ни в чем не бывало продолжал, развалясь, сидеть в кресле!

Я не мог поверить своим глазам! Кина, природная ко ролева, не обращала внимания на то, что ее слуга не встал, когда она была на ногах! Это было нечто совершенно неве роятное!

Кина между тем, не обращая внимания на сидящего советника, подошла к выходу, толкнула дверь и вышла… в темный зал утренних приемов. Светлым призраком в сразу сгустившемся полумраке она проплы ла через зал и бесшумно исчезла за дверью своей спальни.

Я не отрывал от ее фигуры взгляда, и даже когда она уже покинула зал, продолжал смотреть на закрывшуюся за ней дверь, и вдруг из кабинета донесся довольный смешок Юрги:

— Почивай, моя королева, почивай… но перед этим послушай свою страшилку…

Он наконец встал с кресла и смачно потянулся:

— А мы поднимемся к себе… Уже пора!..

Тон, каким была сказана эта незамысловатая фраза, настолько меня заинтересовал, что я тоже решил поднять ся к советнику.

Юрга не стал выходить из королевского кабинета. Вмес то этого он подошел к шпалере, изображающей охотничью сцену, и, отведя вниз нижнюю планку окантовки, другой ру кой нажал на верхний угол картины. Она бесшумно развер нулась, открывая узкий ход на голую лестничную площадку. Советник оглянулся, словно проверяя, не забыл ли он чего в кабинете, и протиснулся в потайной ход.

Но прежде чем шпалера вернулась на свое место, я успел прямо сквозь “Слепое окно” метнуть в советника кнопку-следок и убедиться, что она благополучно прикле илась к его роскошному шлафроку. Сделал я это совер шенно интуитивно, но когда шпалера повернулась, скрывая потайной ход, мне в голову пришла мысль о том, что стоит так же воспользоваться этим ходом. Он скорее приведет меня к советнику, так как след от кнопки мне будет отлич но виден.

Поэтому я быстро прошел в кабинет и, не обращая внимания на свет лампы, приблизился к хитрой шпалере. За ней явственно слышались шаги. Я подождал, когда они стихли, а затем, в свою очередь, проделал виденные мной манипуляции. Шпалера послушно развернулась, приглашая меня пройти, и я воспользовался этим приглашением.

Оказавшись на потайной лестничной площадке, я вер нул шпалеру на место, и ее фиксатор с тихим клеком защел кнулся. Узкие лестничные марши вели с этой площадки вниз и вверх, но кнопка, оказавшаяся оранжевой, оставила яркую, но видимую, естественно, толь ко мне, ниточку, и ниточка эта вела вверх. Я пошагал следом за своим проводничком и уже через несколько ступеней ока зался на следующей площадке. Здесь выход с потайной лест ницы отгораживался даже не деревянной панелью, обтянутой шпалерой, а простой рамой, на которую был натянут гобе лен. Я сразу понял, как открывается этот проход, но вместо того чтобы соваться в неизвестное помещение, положил ле вую руку на навершье своего жезла, по-прежнему торчавше го за поясом, сосредоточился и правой ладонью провел по натянутой на раму ворсистой ткани. Гобелен под моей рукой мгновенно стал прозрачным, так что я спокойно мог понаб людать, чем это там занимается господин самый умный со ветник в своих покоях.

А занимался он весьма интересным делом. Юрга сидел за… гримировальным столиком и… снимал грим! И сидел он так удачно, что мне отлично было видно и само зерка ло, и физиономия, которую с помощью этого зеркала об рабатывали.

Когда я приступил к просмотру, советник как раз сни мал вторую бровь, оказалось, что собственных бровей у него нет. Надбровные дуги есть, а вот бровей у этой рожи предусмотрено не было. Следом за бровями последовала роскошная прическа, перекочевавшая с головы советника на деревянную болванку, появившуюся из-под столика. После этого из крупного, породистого носа были извлече ны две весьма немаленькие подкладки, в результате чего на лице советника появился тонкий крючковатый клюв, а его бородавка приобрела просто чудовищные размеры. То, что осталось от советника Юрги, с удовлетворением огля дело себя в зеркале. А в следующее мгновение сей замеча тельный актер и гример ласково провел ладонями по своему лысому черепу от макушки до шеи и… бросил на столик… уши. Нет, на черепе ушки тоже остались, только они были, я бы сказал, катастрофически малы!

Теперь передо мной предстала настолько отвратитель ная рожа, что желание все бросить ради спасения Кины разгорелось во мне с невероятной силой.

Однако представление, как оказалось, только началось.

Юрга еще раз с весьма довольным видом оглядел себя в зеркале, ощупал голову и личико своими толстыми сильны ми пальцами, а затем встал с кресла и направился к одному из секретеров, стоящих у стены. Подойдя к выбранному пред мету мебели, советник положил левую ладонь на бронзовую ручку и… принялся озираться. Комната была, в общем-то, невелика, но он оглядывал ее так, словно в ней могло пря таться по меньшей мере шестеро агентов иностранных разве док. Закончив наконец пятиминутную инспекцию своего обиталища, советник глубоко вздохнул и правой рукой полез за пазуху. Пошебуршав в сем интимном месте ладошкой, он вытащил на свет божий золоченый стерженек, которым от пер дверцу секретера.

Я не успел рассмотреть содержимое ящика, заметил толь ко, что он заставлен разнокалиберными и разноцветными пу зырьками. Юрга с необычайным проворством выудил из секретера маленький темно-синий флакон и довольно несве жую тряпицу и тут же снова запер ящик.

Со своей добычей советник вернулся к гримироваль ному столику и положил ее на столешницу. Потом он уселся в кресло, закрыл глаза и откинулся на спинку.

В таком положении отдохновения Юрга пребывал ми нут десять. Я уже решил, что он заснул, однако в этот мо мент он выпрямился и довольно громко сказал:

— Пора…

Взяв флакончик, он очень аккуратно открыл его и вы пустил на подставленный лоскут большую маслянистую каплю. Затем снова аккуратно закрыл флакон и принялся втирать полученную жидкость в стекло зеркала. Делал он это весьма методично, стараясь покрыть жидкостью всю поверхность зеркала. Закончив втирание, он отложил тря пицу и уставился на свое отражение.

Минуты три ничего не происходило, и я уже подумал, что мой подопечный немного не в себе, как вдруг изобра жение в зеркале разжало губы и хрипловато произнесло:

— Докладывай!..

— Повелитель, все идет по разработанному тобой пла ну, — тут же начал громко шептать советник. — Война со Степью может быть начата, как ты и предполагал, через пятнадцать дней. На передний рубеж выведены гвардейские полки Барса, Беркута и Рыси, именно те отборные части, которые подлежат уничтожению в пер вую очередь…

— Ты уверен, что боевые действия начнутся вовремя? — перебил докладчика “повелитель” из зеркала.

— Повелитель, я с трудом удерживаю посла степного императора от того, чтобы он не объявил Кине войну зав тра! — воскликнул советник. — Вчера утром королева в его присутствии объявила, что все степняки воняют и вообще они грязные дикари!

— Вот как? — не меняя своего выражения, спросило ли чико в зеркале, но в самом голосе чувствовалось удовлетво рение.

— Да, повелитель, Сорта знает, какие страшилки чи тать королеве на ночь… — подобострастно захихикал Юрга.

— Дальше!.. — оборвало его смех отражение.

— В войсках практически не осталось дельных и опыт ных военачальников, — сразу поделовевшим тоном про должил советник. — В течение последнего месяца следом за Шалаем в отставку ушли воеводы правой и левой руки, главный интендант, начальник корпуса стратегических раз работок и его заместитель, шесть полковых командиров. На их места рекомендованы мной и поставлены короле вой сынки придворных вельмож, все молодые люди, но с нездоровым апломбом. В высшем командном составе за последний месяц было шесть дуэлей, четыре — со смер тельным исходом.

— Финансы?.. — вновь перебила докладчика харя в зер кале.

— Королевская казна практически пуста, мой пове литель! — сразу же сменил тему советник. — Четыре об ласти не выплатили положенных налогов, а траты на королевскую охоту превзошли, и намного, запланирован ные. Кроме того, пенсии, назначенные королевским пен сионерам, съедают всю появляющуюся наличность, ее даже не хватает…

— Когда эти четыре области могут рассчитаться с короной? — прохрипел “повелитель”.

— Повелитель!.. — несколько обиженно воскликнул Юрга. — Эти области заявляют, что они уже отправили все, что положено короне, и не имеют возможности вно сить налоги еще раз!.. Это королева думает, что они еще не платили…

— Хорошо! — констатировала голова в зеркале. — Что еще?

— Больше ничего серьезного, повелитель, правда… — Советник слегка замялся, словно раздумывая, стоит ли упо минать о такой мелочи.

— Говори, — подстегнул его “повелитель”, и Юрга сразу заторопился:

— Сегодня днём к стенам Замка подошли четверо. Один из них потребовал встречи с королевой и назвал себя Гэн дальфом Серым Концом…

— Как он выглядел? — перебил его нетерпеливый со беседник.

— Мальчишка, щенок, наглец и фигляр, вырядивший ся в какой-то немыслимый голубой костюм и дурацкие раз ноцветные туфли!

— Остальные трое?

— Остальные трое вроде бы подпадают под данное то бой описание: один — здоровенный громила с чудовищной дубиной в лапах, второй — малыш, весь мохнатый и босой, и с ними девчонка в зеленом со шпагой и луком. С ними был еще один оборвыш, но я его не успел разглядеть, он куда-то пропал.

— Как это пропал?

— Повелитель, стража доложила мне, что их было пя теро, но когда я вышел на стену, его уже нигде не было…

Советник немного подождал и, уловив, что суровый его собеседник на этот раз не собирается его перебивать, продолжил:

— Ты же знаешь, повелитель, что этих гэндальфов по является штук по пять каждый месяц, и я не стал бы тре вожить твой слух сообщением об еще одном, но, во-первых, их все-таки было четверо, а во-вторых, Твист утверждает, что этот мальчишка знает кое-что, известное только ему и настоящему Гэндальфу…

— Вот как? А при чем тут Твист?..

Советник снова замялся и начал отвечать очень неуве ренно:

— Понимаешь, повелитель, я не удержался и высмеял шутовской вид этого соискателя имени Гэндальфа. Я даже предложил ему должность королевского шута и позвал Тви ста, чтобы тот посмотрел на своего возможного конкурен та. А когда Твист появился на стене, эти бродяги начали приветствовать его как старого знакомого. Правда, я почти ничего не понял из этих приветствий, но вот этот маль чишка в голубой одежке сказал, что вернулся, чтобы вы полнить обещание, якобы данное Твисту.

— Какое обещание?

— …Найти его родителей…

После этого в разговоре наступило довольно долгое мол чание, а затем зазеркальный “повелитель” неожиданно на чал рассуждать вслух:

— Я не мог пропустить появление настоящего Гэн дальфа в нашем Мире, я бы сразу почувствовал прокол между мирами… Тем более прокол для четырех тел в физи ческой оболочке… И все-таки… странно… Хотя вполне возможно, что Твист просто проболтался кому-нибудь об этом обещании Серого Конца…

Отражение советника рассуждало само с собой совер шенно лишенным эмоций тоном и при этом пялилось в лицо своему оригиналу, поэтому последовавший вопрос прозвучал совершенно неожиданно:

— А как он отнесся к твоему предложению? Советник не сразу понял, что обращаются к нему. Он вздрогнул и после легкой паузы переспросил:

— К какому предложению, повелитель?

— Ну к твоему предложению назначить его королевским шутом! — с немалым раздражением пояснил “повелитель”.

— Он мгновенно и с радостью согласился! Обещал завт ра утром прийти за указом.

— Напишешь ему указ, примешь в штат, но к королеве ни в коем случае не допускать. Самого этого… шута и его компанию держать на глазах и следить за каждым их шагом!.. А там видно будет…

— Понял, повелитель, — кивнул в зеркало советник и не удержался, чтобы не похвалиться: — А указ королевой уже подписан…

— Кстати, как королева? — тут же последовал новый вопрос.

— Королева прекрасно управляема. Сорта хорошо зна ет, что и как читать, и это ежевечернее чтение очень не плохо выполняет свою задачу. Но если бы, повелитель, ты разрешил мне хоть немного воспользоваться магией…

— Тебя тут же вышибли бы из Замка! — оборвал док ладчика хозяин. — Я уже тебе говорил: никакой, абсолют но никакой магии! Кина сама могучий маг и сразу же почувствует присутствие в Замке чужой силы. Более того, она сразу же определит источник этой силы. Мне напле вать, что ты вылетишь из Замка или тебе вообще свернут шею, но ты поставишь под удар выполнение моего плана!

— Повелитель, но разве эти твои ежевечерние чтения не есть магия?..

— Дурак, — констатировала голова в зеркале. — Не смотря на всю твою хитрость и изворотливость, ты дурак… Только, я надеюсь, не настолько, чтобы игнорировать мои приказы…

Последняя фраза была сказана все тем же невозмути мым тоном, но тем не менее в ней прозвучала такая угроза, что сидящий перед зеркалом советник явственно задрожал, а у меня самого вдоль позвоночника пробежала холодная шершавая волна.

— До следующей встречи… — прохрипело зеркало и добавило: — И смотри у меня!..

Еще пару минут советник неподвижно таращился на свое изображение, а то, в свою очередь, таращилось на него. Затем Юрга чуть повернул голову влево, и его изображение послушно повторило это движение, после чего советник с тяжелым усталым вздохом отвалился к спинке кресла.

Впрочем, просидел в кресле советник недолго, еще раз вздохнув, он выбрался из него и тяжелым шаркающим ша гом направился к дверям, ведущим в соседнюю комнату, приговаривая себе под нос:

— Спать… теперь спать… ты, дорогуша, за служил восемь часов беспробудного сна…

Однако, прежде чем он добрался до дверей в спальню, ему на глаза попался небольшой письменный стол, зава ленный бумагами. Советник остановился около него и по стоял несколько секунд, словно что-то припоминая, а затем достал из рукава своего шлафрока свернутый в трубочку указ и бросил его в общую кучу.

— До завтра… все подождет до завтра… — пробормотал он и снова направился к дверям в спальню.

Когда дверь за ним закрылась, я поднял правую руку на уровень плеча и сосредоточился. Бумажная трубочка, лежавшая поверх груды документов, зашевелилась и по ползла в мою сторону, постепенно ускоряя свое движение. Разогнавшись по столешнице, она вспорхнула в воздух и, перелетев комнату, оказалась в моей руке. Я аккуратно раз вернул ее и прочитал:

Внизу стоял вялый росчерк “Кина”, пришлепнутый здо ровенной печатью золотого цвета.

“Вот и ксива у меня завелась”, — невесело подумал я, сворачивая сей документ и засовывая его в один из своих многочисленных карманов.

Теперь можно было навестить и королеву, осчастливившую меня еще одной должностью.

Я уж было развернулся в сторону темной лесенки, как вдруг вспомнил о том переходе, с помощью которого небе зызвестный правитель Качей в свое время проник в спаль ню Кины, Осторожно повернув раму с натянутым на нее гобеленом, я убедился, что из спальни советника доносят ся звуки, характеризующие крепкий сон человека с чистой совестью, и бесшумно пересек кабинет.