- Ну вот, я же говорила, что он знает, что откапывает, - пробормотала Леди.
      Я молчал, не зная, что предпринять. Кот ходил вокруг ямы, подрагивая пушистым хвостом и поглядывая то на камни, то на нас. На его морде ясно читался вопрос: "Где ваш восторг и похвалы? Ну хвалите меня, хвалите".
      Наконец, присев и не отрывая глаз от самоцветов, я обратился к Леди:
      - Что будем делать, Золотая Погибель? Можно ли, по твоим чародейским правилам, несчастному, всеми преследуемому, бездомному пришлецу поднять с земли несколько ничьих, никому не нужных камешков, которые отрыл голодный бездомный котик, надеясь на нашу помощь?
      - Во наплел!.. - изумленно пробормотала Леди. - Прямо сердце разрывается. Ты, случаем, у себя там, дома, сказки не сочинял? Про несчастных детишек, которые заблудились в страшном-престрашном лесу.
      - Если проще говоря, Леди, то, перефразируя классика, скажем: брать или не брать - вот в чем вопрос!
      - Я думаю, брать, однозначно! По поводу ценностей, открыто лежащих на дороге, я никаких инструкций не имею.
      В это время кот, не понимающий наших сомнений, запустил свою лапу в чужое добро, вытянул один крупный рубин (или гранат), как бы играя, подкатил его к моим ногам и вопросительно на меня уставился. Тут я отбросил сомнения и, зажмурив глаза, схватил камень рукой в перчатке. И ничего не произошло. Я почувствовал в своей руке прохладу и гладкость полированного камня, а по предплечью привычно потекла к моему плечу Леди. Свесив голову, она также разглядывала камень в моей руке. Ванька удовлетворенно улегся рядом с моей ногой.
      Тут меня прорвало.
      - Кормилец! - заорал я, - Вся сметана в округе - твоя!
      В порыве безудержного восторга я схватил кота за черный толстый загривок и потряс его. Ванька изумленно вырвался, как бы не понимая, чем вызвана подобная фамильярность, и отмахнулся лапой. Но, поскольку когти он не выпустил, замах у него получился довольно добродушный.
      Я вытащил найденные камни из плошки, в которой они были зарыты, и разложил их на поле плаща, Их было немного - сорок две штуки. Правда, Леди заявила, что мне этого на четыре роскошные жизни хватит. Камни были только пяти видов: рубины, изумруды, сапфиры, несколько крупных сиреневых топазов и четыре алмаза. Большинство камней были отполированы, но не огранены, некоторые из камней были в поломанной оправе и только четыре изумруда были огранены странным, невиданным мною способом. Это были высокие пирамидки со слегка срезанной вершинкой, оправленные в старое, тускло сверкавшее серебро. Перстень, серьги и брошь. Но, к моему несказанному огорчению, оправа серег и особенно броши была смята и поломана. Только перстень сиял своей чудной непередаваемой красотой. Леди немедленно заявила, что эти камни порченые, и их никто не купит. Но моего восторга это заявление не уменьшило. Огорчало, что перстень был явно маловат для моих лап, но в порыве отчаянного хотения я все-таки решил примерить его на безымянный палец затянутой в перчатку руки. К моему изумлению, едва я поднес перстень к пальцу, его обруч увеличился, он легко скользнул на последнюю фалангу и крепко ее охватил, словно занял свое привычное место, Я полюбовался игрой крупного зеленого камня, а затем поднялся на ноги.
      - Так, друзья, - почти пропел я, незаметно для себя включая в нашу компанию кота, - мы должны до темноты попасть в Мох. Поэтому предлагаю немедленно двигаться.
      - Посмотрите-ка, - немедленно отозвалась Леди, - этот обжора на радостях даже обедать не желает. Исхудаешь, батюшка... - протянула она жалобно.
      - Что нам ваш сухой паек, - ответил я заносчиво. - Вот мы посмотрим, чем местные рестораторы благородных путешественников угощают.
      - Как же ты быстро из бедного, несчастного, всеми преследуемого пришлеца в благородного путешественника превратился.
      Но я не стал вступать с Леди в пререкания, а, собрав камни и рассовав их по карманам, отправился за Вороном.
      Возвратившись, я упаковал свой дорожный мешок и взобрался на лошадь. Кот сидел в траве и не делал попыток присоединиться к нам. Тогда я наклонился к нему и довольно напыщенно произнес:
      - Уважаемый Боевой Кот, прошу тебя присоединиться к нам и стать нашим другом и попутчиком, делить с нами удачи и невзгоды, радости и потери. Потом, помолчав, добавил: - Поехали, Ванька!
      Кот, подняв голову, посмотрел мне в глаза и одним прыжком оказался у меня на колене, затем нырнул под плащ и устроился на моем бедре, уцепившись когтями за штанину и мою кожу. Он прикрыл глаза, и стало ясно, что он готов к путешествию. Так мы и тронулись: я на Вороне, Леди На моем плече и Ванька под плащом на бедре.
      Скоро лес кончился, и дорога вывела нас в засеянное поле. Мне подумалось: "Трое вышли из леса. Чтобы разрушить этот прекрасный Мир?"
      5. МОХ. НОЧЬ
      ...А нужно ли верить людям? Нужно! Только при этом необходимо точно представлять, чего они от Вас хотят и чего они от Вас ожидают. Если Вы совершенно точно знаете эти две вещи, то людям можно верить безоговорочно.
      Все равно им вряд ли удастся Вас обмануть...
      Всю вторую половину дня меня удивляло, что мы никого не встречали на полях и больших огородах, лежавших по обеим сторонам дороги. Леди на мой вопрос удивленно ответила:
      - А что людям здесь сейчас делать? Я же тебе объясняла, что наши земледельцы, как и подавляющее большинство жителей нашего Мира, - полные люди. Значит, они прекрасно владеют прикладной магией своего ремесла. Для них не проблема обеспечить оптимальную для посевов погоду, дожди, там, солнце, или уничтожить вредителей и сорняки. Этому они учатся с детства. Так что сейчас они трудятся у себя дома - анализ окружающей среды, расчет и составление необходимых заклинаний, запуск их в действие - это настоящее искусство. И от того, насколько хозяин владеет этим искусством, во многом зависит и величина урожая, и качество продуктов. Иногда ученик такое сочинит! У моих соседей один такой ученичок раз заклинание состряпал, так у них арбузы на три недели раньше других поспели, да какие здоровые и красные были. Ну они на радостях хорошо поели, а потом чуть не перемерли - животами неделю маялись.
      - Типичное отравление нитратами, - пробормотал я, но Леди на мои научные слова не обратила внимания.
      - Так что сейчас здесь никого и не должно быть. Вот когда придет время убирать урожай, тогда их место будет в поле.
      Буквально в то же мгновение мне представилась возможность поймать Леди на незнании местных обычаев, что я не замедлил сделать.
      - Позвольте, дорогая, вот же сидит почтенный земледелец, контролируя процесс вызревания ячменя!
      Невдалеке от дороги, посреди высоких зеленых всходов, которые я не раздумывая окрестил ячменем, сидел, привалившись к здоровенному, воткнутому колу, мужик. Одежда на нем была необычайно красочная и состояла из оранжевых широких штанов, напоминающих украинские шаровары, и ярко-голубой рубахи, подпоясанной темно-синим кушаком. Голову селянина украшала желтая, похожая на соломенную, широкополая шляпа, а на ногах, хотите верьте, хотите нет, желтели новые лыковые лапти.
      Он сидел, опустив голову и задумавшись, и, видимо, не слышал, как мы подъезжали.
      Я, честно говоря, обрадовался встрече, надеясь в разговоре с одиноким человеком прояснить для себя хоть какие-то обычаи или нормы поведения, существующие в этой местности, чтобы не выглядеть в городе совсем уж чужаком. Поэтому я в нетерпении подтолкнул шпорами Ворона и повернул его в сторону аборигена.
      Но не успел я въехать в посевы, как у меня на плече раздалось тихое хихиканье, а поселянин вскочил на ноги и принялся энергично выдергивать из земли свой здоровенный кол. Через секунду он, уставив в нашу сторону вымазанное землей острие, двинулся вперед, покачиваясь и загребая землю странно согнутыми ногами. Голову он по-прежнему не поднимал.
      - Почтеннейший, - заорал я на все поле, показывая свое миролюбие, - не надо тыкать в нас вашим грязным колом. Я всего лишь хочу задать вам несколько общих вопросов.
      - Уйди из овса... - прогундел в ответ агрессивный земледелец.
      Леди хихикала уже вовсю, да и Ванька высунул голову из-под плаща, интересуясь развитием событий.
      Я понял, что моя честь попрана хамством и немотивированной грубостью, и ответил, собрав весь свой сарказм:
      - Почтеннейший, вам надо научиться уважительнее разговаривать со знатными путешественниками. В противном случае вы рискуете напороться на неприятности!
      Сквозь хохот у моего правого уха я расслышал новую гундосую фразу:
      - Уйди из овса, а то как дам палкой в брюхо...
      При этом абориген уже набрал приличную скорость, и я понял, что он действительно целит мне в живот. Не то чтобы я уж очень испугался, но, сочтя драку с практически безоружным крестьянином не слишком великим подвигом, я быстро развернул Ворона и вернулся на дорогу.
      Едва я покинул посевы, как этот отчаянный колоносец повернул в сторону и по большой дуге, постепенно снижая скорость, вернулся на прежнее место. Здесь он снова воткнул свое оружие в землю, но не стал усаживаться под ним, а вскарабкался на вершину и, развернувшись, наделся кушаком на кол. Потом подергался всем телом, устраиваясь поудобнее, поднял голову и приложил ладонь ко лбу наподобие козырька. И тут кол начал медленно вращаться, подставляя различные участки поля для обозрения своему седоку.
      Только тут я наконец понял, что это не что иное, как обыкновенное пугало. Господи, каким же идиотом я выглядел, ведя интеллигентную беседу с набитой неизвестно чем куклой.
      - Я же... тебе... говорила... - радостно давясь смехом, начала Леди, что жители... не бродят сейчас по полям... Все поля накрыты заклинаниями, а этот... этот поставлен, чтобы выгонять из посевов животных и людей... Правда, люди в посевы не забираются... Но это очень хорошее пугало... должно быть, новое. Вон, даже говорить умеет.
      - А может, можно с ним поговорить, чем тут народ живет? - с надеждой поинтересовался я.
      - Нет... - уже спокойнее ответила Леди. - Это ж пугало, у него одна функция - выгонять из посевов. О чем ты будешь с ним говорить, жердь тебе в брюхо... - Леди снова развеселилась.
      Ванька снова спрятался под плащ, и мы двинулись дальше под хихиканье Леди, ужасно довольной разыгравшейся сценой.
      Уже в сумерках мы подъехали к городку со странным названием Мох. Сначала по сторонам дороги стали встречаться небольшие аккуратные дома, обнесенные крепкой, но невысокой оградой, иногда каменной. Дворы были чисто выметены, а частенько и замощены каменными плитами. Люди во дворах занимались обычными повседневными делами и совершенно не обращали на нас внимания. Потом дома приблизились к дороге, и она незаметно превратилась в улицу. Удица закончилась широкой мощеной площадью с фонтаном посередине. На площади было довольно много народа, видимо, люди вышли вечерком прогуляться, но на нас по-прежнему никто не обращал особенного внимания. Правда, несколько девушек, стайкой сидевших на гранитном обрамлении фонтана, бросали в мою сторону заинтересованные взгляды, шушукались и хихикали.
      Объехав площадь, я увидел высокое, в три этажа, каменное здание с большой вывеской по фасаду, на которой с изумлением прочитал надпись на чистом русском языке, правда, написанной почему-то в старом правописании, "ТрактирЪ" и рядом "Постоялый дворъ". Между этими словами была нарисована лохматая и усатая рожа с огромным красным носом, шрамом через всю левую щеку и серьгой в левом ухе, весьма напоминавшая изображение Бармалея в моей любимой детской книге. Под словом "ТрактирЪ" красовалась жирная синяя стрелка, указывающая налево, а под надписью "Постоялый дворъ" не менее жирная красная стрелка, отправлявшая читателя направо. При этом вход в столь замечательное здание располагался прямо под вывеской, и других дверей, по крайней мере на фасаде, не наблюдалось.
      Я вытащил из-под плаща дремавшего кота и посадил его перед собой на седло. Затем сполз на землю и, привязав поводья к врытому рядом с входом каменному столбику, попросил:
      - Вань, пригляди за лошадью, я сейчас вернусь.
      Клянусь, кот кивнул мне в ответ.
      Я толкнул тяжелую дверь и вошел в большой зал.
      По всему залу, расположенному на три ступени ниже входа, были расставлены массивные столы, окруженные не менее массивными табуретами. У боковых стен с помощью высоких перегородок, не доходивших, правда, до потолка, были устроены отдельные кабинеты. Некоторые из них имели двери, а другие закрывались тяжелыми портьерами. Под самым потолком на перекрещивающихся толстых деревянных балках висела люстра, сделанная, похоже, из огромного колеса, по его ободу горело несколько десятков свечей. Ступица колеса была украшена старым пожелтевшим от времени черепом, который таращил пустые глазницы на толпящихся внизу людей. На противоположной от входа стороне зала располагалась высокая стойка, а за ней огромная витрина, сверкавшая разноцветным винным стеклом. За стойкой стоял, судя по внешнему виду и осанке, хозяин заведения, его рожа, несомненно, послужила образцом для написания образины, украшавшей вывеску. Правда, оригинал был осчастливлен обширной лысиной, так что художник, видимо, хотел польстить своему заказчику. По бокам от хозяина суетились два молодых паренька в заляпанных белых фартуках, обслуживая посетителей, обступивших стойку и сидящих за столами.
      Зал был полон. Гул голосов почти перекрывал звуки музыки, которые исходили от странного аппарата, стоявшего слева от стойки. На этом аппарате лежала гитара, еще одна гитара стояла, прислоненная к паре барабанов, установленных на подставках, вместе со сдвоенными медными тарелками. Похоже, здесь имелась и живая рок-группа. На небольшом пятачке перед этим музыкальным центром топталось несколько пар.
      - Ну что, - раздался у меня над ухом шепоток Леди, - так и будем толпиться у входа. Держись понахальнее.
      Я начал проталкиваться к стойке. Бармалей, без сомнения, еще издалека заметил меня и, выскочив из-за своей стойки, торжественно двинулся мне навстречу. Встретив меня в середине зала, он с достоинством поклонился и глубоким басом пророкотал:
      - Господин, я рад, что вы удостоили мое заведение своим посещением. Чем я могу служить вам?
      - Мне, любезный, - начал я барственным тоном, - необходима приличная комната дня на два-три и ужин. У дверей стоит моя лошадь, о ней надо позаботиться.
      Бандитская рожа хозяина сморщилась, и он оглушительно чихнул, прикрывшись ладонью. Тут же рядом с ним появилась молодая белокурая девушка, почти девочка, в простом голубом платье и белом кружевном фартуке с большими карманами. Присев передо мной в легком поклоне, она вопросительно поглядела на моего собеседника.
      - Покажи господину первые президентские апартаменты. Скажи Люку, чтобы отвел лошадь господина на конюшню и позаботился о ней. Вещи пусть отнесет господину в комнату, - пробасил тот. Затем, обращаясь ко мне, он спросил: Ужинать господин будет в комнате или в общем зале?
      - Ужинать буду в общем зале, а в комнату принесите немного молока на блюдце и большую миску свежей сметаны. Хозяин, ничуть не удивившись, кивнул девчушке:
      - Выполняй.
      И опять с достоинством поклонился.
      - Прошу вас, господин, за мной... - пропел тоненький нежный голосок, и девушка повернулась ко мне лицом.
      Вы наверняка не раз слышали довольно избитое поэтами и фатами выражение: "Я утонул в ее глазах". Так вот, в этот момент я понял, что оно подразумевает. Я смотрел в эти огромные, чудные темно-синие глаза и ощущал, как погружаюсь в них все глубже и глубже. Гул голосов, наполнявших зал, постепенно отдаляясь, затихал, свет начал меркнуть, принимая голубовато-зеленоватый оттенок, мои уши заложило, словно я нырнул глубоко под воду или взлетел высоко в воздух. У меня начала медленно кружиться голова.
      Когда я почувствовал жжение в груди и понял, что забыл выдохнуть остатки давно использованного воздуха и вдохнуть порцию свежего, в моей голове раздался знакомый ехидный голосок:
      - Закрой рот и перестань есть девчушку глазами, Как не стыдно, так бесстыдно разглядывать невинное дитя. Не забудь, что ты выглядишь как опытный тридцатилетний сердцеед!..
      И тут я наконец вынырнул. Со всхлипом я втянул в себя воздух и захлопнул рот. И покраснел.
      Девушка вздрогнула, моргнула, тоже слегка порозовела, быстро опустила глаза, повернулась и двинулась через зал к двери справа от стойки. Я направился за ней.
      . Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, я попыхтел, набрался смелости и спросил девчушку:
      - Как тебя зовут, малышка?
      - Мама назвала меня Лаэрта, но почти все мои знакомые называют меня Элли.
      - И ей это имя не нравится, - тут же раздался шепоток Леди. - Если хочешь ей понравиться, называй ее Лаэрта, хотя это имя тоже не совсем ей подходит.
      Тут я пожалел, что Леди не может читать мои мысли, потому что мне пришлось тихо проворчать:
      - Какое же имя для нее подходит? Девчушка оглянулась и спросила:
      - Господин что-то сказал?
      - Нет-нет, ничего, - смущенно пробормотал я. - И что ты все господин да господин? Меня зовут Илья и даже еще без отчества.
      - А что такое - отчество? - поддержала разговор Лаэрта.
      - Ну, это в тех местах, откуда я родом, в знак уважения к имени человека прибавляют еще и имя его отца, - подробно объяснил я.
      - Как странно... - приостановившись, произнесла она.
      - Что странно?.. - живо поинтересовался я.
      - Что прибавляют имя отца. Ведь мать для человека гораздо важнее. Если уж и прибавлять что-то к его имени из уважения, то скорее это должно быть имя матери. - Она улыбнулась и двинулась дальше.
      - Что ж, в этом, безусловно, есть здравое зерно, - подумалось мне.
      Леди между тем продолжала нашептывать мне на ухо:
      - Сейчас ее надо бы было называть Фея. Просто Фея без личного имени. Она в общем-то еще до личного имени недоросла. Вот годочка через два имя ее выберет. И это будет не простое имя. Эта девчушка еще себя покажет. Впрочем, сейчас сам все увидишь.
      На площадке второго этажа в продавленном кресле с потертыми подлокотниками расположился лохматый парнишка в мешковатых бурых, заляпанных пятнами, штанах и такой же замызганной курточке, надетой на голое тела Увидав поднимающуюся по лестнице Лаэрту, он вскочил и, открыв рот, уставился на нее. Та, вздернув подбородок, от чего ее курносый маленький носик совершенно задрался вверх, произнесла тоном герцогини, вынужденной обращаться к старшему помощнику младшего лакея:
      - Люк, перед входом стоит лошадь господина. Немедленно отведи ее на конюшню и проследи, чтобы о ней надлежащим образом позаботились. Багаж господина принесешь в первые президентские апартаменты. И если я еще раз увижу тебя в кресле, я с тобой буду говорить по-другому, - закончила она, проходя мимо парня. Тот, выудив откуда-то замызганную кепчонку и натянув ее на лохматую голову, молча скатился вниз по лестнице.
      - Люк, между прочим, - опять зашептала Леди, - полный человек и старший брат самой Лаэрты.
      Пройдя до конца коридора, Лаэрта открыла здоровенным медным ключом дверь и ввела меня в "первые президентские апартаменты". Ими оказалась одна большая комната, посередине которой стояла огромных размеров кровать под балдахином из желтого атласа. В углу на столике стоял глиняный таз, аляповато расписанный желтыми цветами, и кувшин такой же веселой расцветки. Рядом на крюке, вбитом в стену, висело расшитое полотенце. Похоже, это было место для умывания. Я медленно обошел комнату. Она имела два окна и, поскольку она была угловой, одно из них выходило на уже знакомую мне площадь, а второе - в какой-то темный закоулок, перегороженный к тому же невысокой изгородью. Около этого окна стояло новое кожаное кресло, а в углу за дверью размещался двустворчатый шкаф.
      Лаэрта внимательно наблюдала, как я осматривался, а потом пропела своим голоском, указав на незаметную дверь возле шкафа:
      - Здесь уборная, господин, - и слегка покраснела.
      - Хорошо, эта комната мне подходит. Если тебе несложно, прикажи, чтобы сюда принесли молоко и сметану. Я пока умоюсь.
      Лаэрта присела в полупоклоне и молча вышла за дверь. А я, словно сомнамбула, двинулся за ней.
      - Куда?.. - остановила меня Леди. - Сказал, что будешь умываться умывайся. И за Ванькой надо сходить.
      Я быстро подошел к креслу, и Леди по моей протянутой руке скользнула на кожаную спинку.
      - Леди, вы, как всегда, правы. Остаетесь за главную, дорогая, командуйте, - улыбнулся я и кинулся к дверям.
      - Покомандуем... - донеслось мне вслед.
      Но Лаэрты за дверью уже не было, и мне сразу стало тоскливо.
      Спустившись по лестнице и пройдя через зал, я вышел на площадь и увидел незабываемое зрелище. Люк, пригнувшись и прикрыв голову рукой, пытался дотянуться до уздечки, привязанной к столбику. Ванька стоял на седле, выгнув спину и подняв хвост трубой. Глаза у огромного черного кота полыхали зеленым пламенем, когти сверкали, как маленькие ятаганы, шерсть стояла дыбом, и при этом он шипел, как двадцать пять разъяренных кобр. Вокруг, на безопасном расстоянии, собралось человек двадцать зевак, обсуждая шансы Люка против Ваньки. Как я понял, ставки принимались один к двадцати восьми против Люка.
      Я сошел со ступенек и рявкнул:
      - В чем дело?
      - Господин, - затянул неожиданно басом Люк, отскочив от лошади, - этот дьявол не подпускает меня к вашей лошади, а Элли меня с кашей съест, если я не вернусь через пять минут, выполнив ее поручение.
      Я Подошел к Ворону и протянул руки. Ванька, увидев меня, сразу успокоился и прыгнул ко мне на руки, едва меня не повалив. Пристроив кота под плащом на сгибе левой руки, я кивнул Люку: "Действуй" - и направился В гостиницу. Когда я проходил через зал, я обратил внимание на то, что очень многие с повышенным интересом разглядывают высовывающуюся из-под плаща усатую черную морду.
      Поднявшись по лестнице и подойдя к своей двери, я увидел возле нее страшно испуганную Лаэрту. Увидев меня с котом под мышкой, она, казалось, испугалась еще больше.
      - Здесь-то что случилось? - спросил я у испуганное девушки, не менее испуганно.
      - Господин, наверное, очень сильный маг? - запинаясь, проговорила она. - Я принесла молоко и сметану и хотела убрать вашу красивую перевязь в шкаф, она валялась на кресле. И вдруг эта желтая лента так страшно на меня зашипела, - на глазах у нее выступили слезы.
      - Ну-ну, не надо бояться, - улыбнулся я и открыл дверь. Леди по-прежнему лежала на спинке кресла и, казалось, дремала.
      Я шагнул в комнату и опустил Ваньку на пол. Лаэрта с любопытством разглядывала комнату у меня из-под руки. Кот тряхнул ухом и медленно отправился оглядывать наше жилище. На столике рядом с тазом стояла большая миска с густой сметаной и блюдце, до краев наполненное молоком.
      Повернувшись к девушке, я непроизвольно поднял руку и погладил ее по светлой головке.
      - Все в порядке, Фея. Спасибо тебе за молоко и сметану. Она вспыхнула и, отступив на шаг, уставилась своими лазоревыми глазами мне в лицо.
      - Почему ты так меня назвал? Я смутился.
      - Ну, ты просто очень похожа на фею, как я себе ее представляю.
      - Так ты фей не видел?
      - Да нет. Пока не приходилось. Она, опустив глаза, пробормотала:
      - Если тебе что-нибудь понадобится, позвони, - повернулась и, не поднимая глаз, направилась к лестнице. Я закрыл дверь и тут же услышал:
      - Как не стыдно дразнить детей? - Леди подняла свою головку.
      - Как не стыдно пугать детей? - ответил я. - Вот стала бы Лаэрта заикой, что бы я делал?
      - Я думаю, что ты тогда бы тоже стал заикаться, - не упустила момент Леди. И тут же строго добавила: - А что бы, интересно, ты стал делать на моем месте? Заходит, миски на стол и ко мне. "Ах красота... ах красота". Красота - так стой и любуйся. А она хвать меня и на себя примерять. Что же, мне ждать, когда она меня у себя на поясе узлом завяжет? - Леди возмущенно помолчала и довольно добавила: - Зато, когда я зашипела, она через секунду была за дверью.
      Я, улыбаясь, переложил блюдечко с молоком на сиденье кресла, а миску со сметаной поставил на пол рядом с кроватью. Ванька, разглядывавший до этого с подоконника улицу, быстро спрыгнул на пол и помчался к миске. Обнюхав содержимое, он с довольным урчанием заработал языком. Леди тоже спустилась со спинки кресла отведать своего молока.
      Стянув надоевшую кольчугу и рубашку и отстегнув пояс с оружием, я отправился к столику умываться, В кувшине, как я и ожидал, была вода. Налив воды в таз, я с удовольствием ополоснулся до пояса и, вытершись цветастым полотенцем, почувствовал, что полностью готов к ужину, несмотря на двухнедельную щетину и отсутствие расчески. Приоткрыв дверцу, я заглянул в туалет. Посередине маленькой, полтора на полтора метра, комнаты стоял огромный, совершенно необъятный фаянсовый ночной горшок, напоминающий приличный бочонок. Я осторожно заглянул внутрь. Горшок сиял чистотой, ад никаких следов водопровода и канализации не было и в помине. Я недоуменно почесал в затылке. Это сколько же надо съесть, чтобы наполнить такой горшок. И кто же выносит его содержимое, надеюсь, не Лаэрта.
      Я покинул загадочную уборную и, натянув рубашку, сказал:
      - Так, ребята. Я, пожалуй, тоже пойду перекусить. К вам теперь вряд ли кто заглянет, но все-таки "едите себя поспокойнее. Я постараюсь долго не задерживаться.
      Повернувшись к двери, я услышал голос Леди: "Оружие возьми", - и решил, что совет дельный. Сняв ножны с Поющим, я нацепил пояс на себя и проверил, легко ли выходит Молчащий из ножен.
      Еще раз бросив взгляд на своих друзей, я вышел.
      В зале ресторана стало гораздо просторнее. Как только я вошел, один из помощников хозяина подбежал ко мне и провел меня в один из кабинетов со шторой. Он был пуст. Вокруг стола, в отличие от общего зала, стояли не табуреты, а стулья с высокими спинками. Я уселся за стол и, поймав вопросительный взгляд своего сопровождающего, спросил:
      - Чем сегодня угощают?
      Парень молча подал мне листок с перечнем блюд. Быстро просмотрев его, я понял, что попал в заведение с русской кухней. Заказав тарелку щей, мясо по-крестьянски в горшочке с кашей, салат и нарзан (да-да, нарзан!), я откинулся на стуле и в ожидании еды стал рассматривать находившихся в зале людей.
      Честно говоря, я надеялся, хотя бы издалека, увидеть Лаэрту. Она настолько поразила меня, что, не видя ее, я чувствовал себя брошенным. На меня опять навалилась тоска по дому, тоска по собственной независимости. Мне опять стало тошно от того, что меня подхватила череда непонятных, невозможных событий и несет, тащит меня к неизвестному и скорее всего неприятному концу. Хотелось не то рыдать, не то рычать. И Лаэрты не было, видимо, она хозяйничала где-то в недрах гостиницы.
      Наконец мне подали еду. Я засунул салфетку за ворот рубашки и принялся за щи. Знаете, если не смотреть по сторонам, то в этот момент вполне можно было ощутить себя в Москве, в каком-нибудь новом маленьком ресторанчике с исконно русской кухней. Даже хлеб был настоящим черным московским. Я быстро управился со щами и приступил к мясу, когда тяжелая входная дверь распахнулась, как от удара кованым сапогом, и в дверном, проеме появилась весьма колоритная фигура.
      Высокий старик, лобастую голову которого окружало облако белоснежных волос. При этом волосы на непокрытой голове были взлохмачены, как солнечная корона, а усы и борода почти до пояса были аккуратно подстрижены и расчесаны. Одет он был в длинную синего цвета рубаху, подпоясанную витым желтым шнурком, желтые же широкие штаны и мягкие коричневые башмаки с затейливой пряжкой на боку. В руках старик держал огромную суковатую дубину, изображая из нее посох.
      Осмотрев зал с высоты порога, он шагнул по ступеням и уверенным, размашистым шагом прошел к стойке. При этом он с такой силой колотил своей дубиной по полу, что стоявшие рядом дубовые стулья подпрыгивали в несуразном танке. Его изборожденное глубокими морщинами лицо, с ярко-синими огоньками глаз, казалось, истекало добродушие, при этом он басил на весь зал:
      - Привет, старая винная бочка! Все травишь несчастных гостей своим выдержанным уксусом? Смотри, доведет тебя твоя экономия до пришлеца.
      Хозяин дружески улыбнулся новому посетителю и вытащил из-под стойки емкий хрустальный графин с какой-то сиреневой жидкостью. Поставив его перед вошедшим, он рядом водрузил не менее солидный хрустальный бокал, предварительно протерев его висевшим на плече полотенцем. Тот, не обращая внимания на графин, хлопнул хозяина по плечу ладонью, прислонил свой чудовищный посох к стойке, развернулся в сторону зала и, облокотившись локтями о стойку, еще раз оглядел - всю компанию. Большинство из еще сидевших за столиками посетителей почему-то стали вставать и торопливо звенеть монетами, расплачиваясь.
      - Во, гляди, - повернул к Бармалею свою лохматую голову старик, побежали, тараканы. - И вдруг крикнул на весь зал:
      - Всем полным людям пора по домам! Странник веселиться будет, кто не спрятался - я не виноват!
      Тут он повернулся в мою сторону и несколько секунд внимательно меня разглядывал. Потом зарокотал в сторону хозяина:
      - Я не думал, что такие рыжие еще сохранились. В твоей рыгаловке новый симпатичный экземпляр смелого полного человека? Значит, повеселимся!
      Хозяин наклонился и что-то быстро зашептал ему на ухо. Старик круто повернулся и снова посмотрел в мою сторону. На миг наши глаза встретились, и я "два не поперхнулся, наткнувшись на черное пламя, бушевавшее в его зрачках.
      - Тогда это еще интереснее, - громко проворчал дед и, подхватив од ной рукой свою дубину, а двумя пальцами другой руки горлышко графина, направился в мою сторону. Стоявший на стойке бокал соскользнул с нее и поплыл следом за ним.
      Старик вошел в мой кабинет и расположился на стуле напротив меня, прислонив свою дубину к столу и бесцеремонно меня разглядывая. Бокал проплыл мимо моей - щеки и мягко опустился под боком у графина, который мой новый сосед по столику поставил перед собой. Как только бокал прекратил свое движение, графин наклонился, и светло-фиолетовая жидкость наполнила его доверху. Ни капли не пролилось на стол. В воздухе запахло фиалками. Старик, не глядя, ухватил бокал за донышко и начал шумно прихлебывать, не сводя с меня глаз.