Караванщики уже начали уводить навьюченных животных дальше по тропе между поросшими мелким леском холмами. Мы с белем последовали за последним верблюдом и буквально через пару сотен метров вышли к небольшому чистому, отсвечивающему голубым озерку. На его берегу караванщики разбивали привал.
      Запылало несколько костров, на которые тут же были водружены солидные котлы. Было развязано несколько мешков с припасами и расстелены прямо на прибрежном песке толстые ковры.
      И в этот момент, заметив, что бель Хакум оставил меня в одиночестве, ко мне приблизился тощий, невысокого роста старик в довольно потертом халате. Низко мне поклонившись, он с запинкой проговорил:
      - Незнакомец, могу я пригласить тебя быть моим гостем? - и заметив, что я внимательно оглядываю его изношенную одежонку, торопливо добавил: - Да, я не богат... Но ты доставишь мне истинное счастье, разделив трапезу со мной и моими родными... Ведь ты спас жизнь моему сыну!..
      - Кому я спас жизнь?.. - удивленно переспросил я.
      -- Моему сыну... Тот бандит, который командовал шайкой и которого ты убил... Он уже дважды ранил моего сына и, несомненно, добил бы, если бы ты не отвлек его. Он увидел, что ты расправился с его людьми, все бросил и пошел тебе навстречу... И поэтому мой единственный сын остался жив. Я очень прошу тебя, не побрезгуй моим гостеприимством, раздели с нами наш скромный обед...
      Признаться, я слегка растерялся. Мне никогда особенно не нравилось быть в роли благодетеля - не знаю я, как себя в этой роли вести. Поэтому я только и смог, что сконфуженно пробормотать:
      - Конечно, уважаемый... Я сочту за честь принять твое приглашение...
      Старик боком двинулся к одному из костров, показывая мне дорогу. Я направился следом за ним и, чтобы хоть как-то избавиться от неловкости, спросил:
      - Как тебя зовут, уважаемый?..
      - Мое имя - има Ухтар, и если ты будешь у нас на юге, в Сарканде, любой прохожий подскажет тебе дорогу к моему дому...
      - Как же вы с сыном попали в эти пустынные места? Услышав этот простой вопрос, има Ухтар испуганно оглянулся по сторонам, а потом тихо проговорил:
      - Своемублагодетелю я расскажу эту историю... Чуть позже... Может быть, когда мы снова тронемся в путь...
      В этот момент мы приблизились к костру, возле которого хозяйничала пожилая женщина. Увидев нас, она радостно проговорила:
      - Он согласился, слава Ахриману! Има Ухтар с почтением указал мне на расстеленный ковер, предлагая присесть, но я поинтересовался:
      - Почтенный има Ухтар, ты сказал, что твой сын ранен в схватке. Может быть, ты сначала покажешь мне его, я неплохо разбираюсь во врачевании...
      Старик немного растерянно указал на стоящую рядом повозку.
      - Он лежит здесь... Но, по-моему, он заснул, может быть, не надо его тревожить?
      - Не волнуйся, я его не потревожу, - твердо ответил я и направился к повозке.
      Старая, довольно разбитая телега была прикрыта кое-как прилаженным тентом. Я слегка отодвинул кусок выбеленного брезента, прикрывавшего повозку, и заглянул внутрь. Там на слое сухой травы, прикрытый старым одеялом, лежал совсем молодой юноша. Глаза его были закрыты, а дышал он часто и мелко. Левая рука выше локтя была перевязана чистым лоскутом, на котором проступило небольшое кровавое пятно. Кроме того, под распоротой и окровавленной штаниной белела еще одна повязка, на бедре. "Да, мальчишке, похоже, здорово досталось!" - озабоченно подумал я. Очень мне не нравилось под этим тентом. Я просунул под тент руку и медленно провел ею над лежавшим телом. Так и есть. Обе раны были заражены и стремительно воспалялись.
      Я вынырнул из-под брезента и, стараясь не напугать има Ухтара, спокойно попросил:
      - Можно быстро принести горячей воды?
      Старик испуганно взглянул мне в глаза и бросился к костру. Там он что-то коротко сказал хозяйке, и та, прихватив небольшой котелок, бегом устремилась к соседнему костру. Через минуту возле меня стоял исходивший паром котелок.
      Я в это время осторожно разбинтовал руку юноши, так, что он даже не открыл глаз. Рана была колотая, нанесенная, несомненно, знакомым мне палашом. Ее края вывернулись наружу, а разрезанная кожа вокруг раны странно почернела. "Яд!" - сразу определил я.
      Наклонившись над котелком, я принялся читать довольно простенькое заклинание против отравы на стали. Вода в котелке взбурлила, а потом, плюнув в небо облачком пара, мгновенно остыла, так что котелок покрылся изморозью. Я зачерпнул пригоршню холодной воды и обильно брызнул на Рану. Затем смочил в котелке свой платок и, наклонившись над раной, принялся ждать.
      Через пару минут сама рана и воспаленная кожа вокруг нее начали покрываться ядовито-желтой пеной. Я быстро вытирал ее платком, а она тут же принималась пузыриться сновa. Минуты две я едва успевал удалять эту пену, а затем она вдруг начала буреть и скоро превратилась в обычную кровь. , Кровь быстро свернулась, а края раны побледнели и опали. Я свел края раны вместе и туго забинтовал ее, подложив под полотно широкий, промытый в котелке травяной лист. Затем я разрезал штанину и повторил ту же операцию с раной на бедре, нанесенной, судя по ее виду, ножом главаря банды.
      Закончив перевязку, я обернулся и уткнулся взглядом во встревоженные глаза старого Ухтара.
      - Видимо, клинки у этого верзилы были отравлены, но теперь яд удален из ран, а сами раны совершенно не опасны. Так что не беспокойся, с твоим сыном все будет в порядке, - успокоил я старика и весело добавил: - А вот теперь можно и перекусить...
      - Ты великий лекарь, незнакомец! - благоговейно прошептал старик и низко поклонился.
      - Да ничего особенного... - снова смутился я. - Просто мне неплохо известны различные яды и я знаю кое-какие заклятия против них.
      Мы снова направились к расстеленному возле костра ковру. Здесь нас ждала испуганная хозяйка. Едва мы приблизились, има Ухтар поспешил ее успокоить:
      - Не бойся, Уртусан, в раны Орзама попал яд... И в ту же секунду глаза почтенной Уртусан закатились, ноги подкосились, и она начала падать прямо в костер. Я едва успел подхватить ее и уложить на ковер. Старик бестолково суетился возле меня, не зная, что делать.
      - Почтенный има, подайте мне немного воды... - попробовал я занять его чем-нибудь, а сам наклонился над потерявшей сознание женщиной.
      Старик метнулся прочь, затем вернулся и растерянно спросил:
      - Горячей?
      - Нет, просто холодной воды... - спокойно пояснил я. Ухтар, прихватив какую-то кружку, побежал к озерку. Я в это время слегка похлопал Уртусан по щекам и она открыла глаза. Увидев над собой мое лицо, она с отчаянием прошептала:
      - Мой мальчик умрет?!
      - Ну с чего ты взяла, что он умрет? - улыбнулся я в ответ. - Яд из ран я уже удалил. Сейчас он спокойно спит. Если ты нас покормишь, я вспомню еще парочку заклинаний и через пару дней Орзам будет на ногах...
      Я не буду описывать ее последующее поведение. Столько слез, радости и восхвалений в свой адрес я не видел никогда. В этот момент вернулся старый Ухтар и, увидев свою Уртусан в добром здравии, также разразился славословиями.
      Наконец мы с Ухтаром уселись на ковре, а Уртусан принялась подавать "на стол". Из "горячего" был только плов, но плов был совершенно замечательный. Такой плов я ел еще в дни своей юности в московском ресторане "Узбекистан". Кроме этого, был большой выбор свежих овощей и очень вкусные лепешки. Вино, поданное в высоком узкогорлом кувшине, также было выше всяких похвал.
      Однако где-то через час раздался зычный голос:
      - Привал окончен! Привал окончен! Караван-тарши подал сигнал к отправлению!
      Уртусан принялась сноровисто укладывать в большой короб, стоявший в передке телеги, посуду и утварь. Мы с Ухтаром смахнули с ковра песок, свернули его и аккуратно уложили толстый рулон вдоль бортика телеги. Орзам спокойно спал, и теперь его дыхание стало глубоким и ровным.
      А еще через несколько минут караван тронулся в путь.
      Я было подумал двигаться пешком, но има Ухтар, усевшийся на передок телеги, показал мне на место рядом с собой и состроил такое умоляющее лицо, что я, не раздумывая, занял предложенное место. Уртусан разместилась сзади, аккуратно положив голову спящего Орзама себе на колени.
      Караван обогнул маленькое озеро по берегу и втянулся в небольшое ущелье, образованное лесистыми холмами. А через некоторое время снова выбрался на голую песчаную равнину, только кое-где покрытую серыми клочками травы.
      Мимо нашей телеги проехал на своем верблюде хозяин каравана бель Хакум и, скосив глаза в мою сторону, добродушно проворчал:
      - Я вижу, Илия, ты нашел себе место в караване?.. - И, не дожидаясь моего ответа, проследовал вперед.
      Караван неспешно двигался вперед, под мерный скрип колес, мягкий топот навьюченных животных и редкие окрики караванщиков. После плотного обеда с вином такой способ передвижения навевал сон, и я, чтобы не задремать, обратился к сидящему рядом старику;
      - Уважаемый има Ухтар, ты собирался рассказать мне, как вы с сыном попали из своего Сарканда сюда, в эти пустыни...
      Старик посмотрел по сторонам, но на нас давно уже никто не обращал внимания. Почтенная Уртусан чутко придремывала позади, придерживая голову юноши. Ухтар взглянул мне в лицо и ответил:
      . - Хорошо, неподражаемый Илия, я расскажу тебе свою историю... Затем, немного помолчав, он продолжил: - Я происхожу из старинного рода белей Ухтаров, которые ведут свою родословную со времен Всеобщей Войны. После возникновения Границ первый бель из нашего рода осел на юге Великого ханифата. Он был очень влиятельным полководцем, но совершенно не владел магией и поэтому сразу признал первенство Черного мага. За это и за ту поддержку, которую мой предок оказал Черному магу в борьбе с его врагами, он был назначен правителем южных провинций.
      Когда Черный маг ушел, а к власти пришел первый Великий ханиф, южным правителем был уже внук родоначальника. И с тех пор на юге страны не было правителей из других семей. Я был шестым сыном своего отца и поэтому не мог рассчитывать на наследство. Моим уделом была религия. Я окончил монастырскую школу и был готов стать священнослужителем культа великого Ахримана. Но в этот момент я полюбил...
      Ты же знаешь - служители культа не имеют права брать себе жен, а сделать свою любимую простой наложницей я не мог. И я отказался от священного сана. Мне оставили звание "има", но больше я ничего не имел. Мы с женой начали все с самого начала. Конечно, мне помогло отличное образование. Я поступил на службу к очень крупному купцу и оказал ему неоценимые услуги в делах. После нескольких лет службы хозяин предложил мне партнерство. Позже я понял, что он просто боялся, что я уйду от него и стану его конкурентом, но тогда я с радостью принял его предложение. Наши дела шли очень хорошо, и скоро я разбогател.
      Мы с женой построили дом в нашем родном Сарканде, я нанял слуг. Ведь наша семья увеличилась - у меня было уже восемь дочерей. Но ты, конечно, понимаешь, что я очень хотел иметь сына. И наконец сын у нас родился. Но это не стало полным счастьем... Родами умерла моя жена... - Тут старик надолго замолчал, а я не спешил вывести его из задумчивости.
      Жар пустыни обволакивал нас, тонкий шлейф поднятой караваном пыли стлался за нами вялым облаком. Высоко в небе, широко раскинув крылья, висел какой-то пернатый хищник. А има Ухтар словно не видел ничего вокруг, погруженный в свои воспоминания. Наконец он продолжил:
      - Мне пришлось взять в дом кормилицу. Ту самую Уртусан, которую ты уже видел. Она стала моему сыну второй матерью.
      Мальчик рос здоровым, сильным и очень умным, и меня огорчало только то, что его мать не может любоваться и гордиться своим сыном. И вот, когда Орзаму исполнилось четырнадцать лет, у него проявился Дар. Проявился совершенно неожиданно. Однажды ночью к нам в дом забрался воришка. И попал он как раз в спальню к моему сыну. Увидев, что мальчик проснулся, вор выхватил нож и приказал Орзаму молчать. Но мой сын, как потом рассказал сам вор, только посмотрел на него и дернул за шнур, вызывая прислугу. Вор хотел кинуться на мальчика, но не смог двинуться с места. Какая-то неведомая сила не давала ему пошевелиться. Так eго и взяли, прямо в комнате Орзама.
      А еще через месяц ко мне в дом явился высокий, богато разодетый черноволосый мужчина с длинной бородой и преддожил отдать моего сына ему в обучение. Это был известный маг, член Лиги, служитель первого круга бель Васар. Я не хотел посылать сына к нему, но Орзам сам упросил меня. И я дал свое разрешение. Разрешение на принятие моего сына к себе в ученики бель Васар получил у Лиги заранее.
      Бель Васар увез моего сына к себе в замок, который располагается несколько севернее столицы. Я, конечно, очень. скучал, а Уртусан - так просто не находила себе места. Но вначале все шло очень хорошо. Орзам писал нам каждый месяц, и эти письма появлялись у меня на столике в спальне по ночам. Я не знаю, каким образом бель Васар переправлял их, но они приходили регулярно. Именно из этих писем мы узнавали об успехах нашего мальчика, о том, что учитель им очень доволен, что он успешно постигает высокое Искусство.
      Но вот пять месяцев назад письма перестали приходить. Мы заволновались и не знали, что подумать. И вдруг по всем городам Великого ханифата было объявлено, что бель Васар организовал заговор против Великого ханифа и Главного хранителя трона беля Озема. Тогда же пришло сообщение, что бель Васар был обложен в своем замке ханифской гвардией. Сам бель Васар и девять его учеников погибли, когда гвардейцы под прикрытием большого Круга Лиги пошли на штурм. Мятежный маг взорвал подвал центральной башни цитадели.
      Ты сам понимаешь, что нашему горю не было предела!
      Но два месяца спустя ко мне рано утром пришла Уртусан и сообщила, что мой мальчик жив и ждет, чтобы мы приехали и забрали его. Когда я спросил ее, откуда у нее такие сведения, она сказала, что ей все это приснилось сегодня ночью. Я горько посмеялся над ее сном, а она умоляла послушать ее и отправиться за Орзамом. Но я ничего не хотел слушать, и она ушла от меня вся в слезах. Три дня она молчала и только с укоризной поглядывала на меня, когда мы встречались. А через три дня мне самому приснился мой сын. Причем сначала мой сон был самым обычным - простой, плохо связанный ряд каких-то картинок. И вдруг эти картинки словно стерло мокрой тряпкой, а перед моими глазами появился мой сын.
      Он рассказал, что спасся во время взрыва, потому что учитель послал его в другую башню за волшебными амулетами. Но сам он не может выйти из-под обрушенной башни. Он просил приехать и откопать его.
      Надо сказать, что к этому времени мое богатство значительно уменьшилось. Многое я отдал вышедшим замуж дочерям, многое потерял на неразумных сделках своего партнера. Поэтому я, увидев этот сон, распустил всех своих слуг, продал дом, собрал сколько смог денег и отправился за сыном. Только Уртусан отказалась оставить меня. Она сказала, что, если я не возьму ее с собой, она пойдет сама пешком, но не оставит своего дорого мальчика одного. Мне пришлось взять ее, и я не пожалел об этом.
      Мы пришли к развалинам замка беля Васара и вдвоем принялись откапывать из-под обломков подвал боковой башни. Ты спросишь, почему вдвоем? Во-первых, это место считалось зараженным дурной магией и проклятым. А во-вторых, мы боялись, что наши помощники выдадут белю Озему, что не все ученики уничтоженного им мага погибли.
      Так что мы вдвоем растащили обломки башни и открыли вход в подвал. Там мы нашли нашего мальчика. Он был жив, но очень слаб.
      Мы вернулись в ближний город и почти месяц жили в гостинице, пока Орзам не окреп. Потом мы присоединились к каравану беля Хакума, чтобы вернуться в родной город.
      И я, и бедная Уртусан все так же любим нашего мальчика, но он стал каким-то странным. Словно страшная тайна гложет его изнутри, словно дух его учителя требует от него чего-то невозможного. Он нам ничего не рассказывает, а расспрашивать мы не рискуем - боимся навредить ему. А теперь вот еще и ранили его.
      Има Ухтар внимательно посмотрел на меня и спросило тревогой:
      - Ты уверен, что весь яд из его ран вышел, что мой мальчик выздоровеет?
      - Не волнуйся, почтенный има, все будет в порядке, - поспешил я успокоить его. Мы замолчали. Жара и бесконечное голубовато-белесое небо неподвижно висели над нами. Има Ухтар снова погрузился в воспоминания, а я принялся размышлять над услышанным. И постепенно в моей голове начал возникать план.
      Вечером, когда солнце уже опустилось за горизонт, а караван подходил к большому постоялому двору, Орзам открыл глаза и попросил есть. На его лицо вернулся слабый юношеский румянец, и выглядел он очень неплохо. Уртусан, не снимая его голову со своих колен, дотянулась до заранее ею приготовленного свертка и накормила юношу теплым бульоном с маленькими кусочками мяса. И юноша снова заснул. А уже через час мы с Ухтаром осторожно перенесли его в маленькую отдельную комнатку, которую старик смог снять на постоялом дворе.
      Караванщики суетились во дворе придорожной гостиницы, распрягая животных. Их расставляли по стойлам в огромном сарае, поили, кормили. Хозяин постоялого двора бегал по двору и гостинице, устраивая на ночь своих многочисленных гостей. Он, как я понял, давно и хорошо был знаком с белем Хакумом, который постоянно останавливался здесь, направляясь в столицу. Я разместился в одной комнате с начальником охраны каравана.
      Постепенно суета, связанная с приходом каравана, утихла, и большинство путешественников собралось в большом обеденном зале за общим ужином. Мы с има Ухтаром продолжали держаться вместе, и совершенно неожиданно за наш стол подсел сам бель Хакум. Он посмотрел на меня своими хитроватыми глазами и неожиданно спросил у старика:
      - Это что, действительно раны твоего сына были отравлены?
      - Да, хозяин, - быстро ответил тот. - Вот, спасибо нашему благодетелю Илие, сначала он спас моего мальчика от смертельного удара, а потом определил яд и выгнал его из ран. Сейчас мальчик чувствует себя значительно лучше. Даже немного поел!..
      Бель еще более внимательно посмотрел на меня и негромко произнес:
      - А ты, похоже, горазд в искусстве врачевания?
      - Я вообще горазд в Искусстве... - ответил я, твердо встретив его взгляд. - Мой учитель хорошо меня обучил.
      - Так, значит, у тебя все-таки был учитель? - быстро спросил Хакум.
      - Любой Дар нужно выявить и взрастить, а для этого необходим учитель... - уклончиво ответил я.
      - А не выпить ли нам вина, - вдруг громко предложил караван-тарши. Эй, трактирщик, ну-ка дай на этот стол еще один бокал!
      Половой тут же прибежал с чистым бокалом. Старый Ухтар хотел было налить в него из стоявшего на столе кувшина, однако бель Хакум перехватил его руку и с некоторой укоризной сказал:
      - Мы не будем поить нашего искусного гостя этой трактирной бурдой. - А затем, повернувшись в сторону начальника охраны, приказал: - Бастаг, принеси-ка мой заветный бурдюк и мешочек сандарских засахаренных фруктов. - Потом он снова повернулся к нам и самодовольно произнес: - Сейчас я угощу вас вином, какое и сам Великий ханиф пьет не каждый день.
      Буквально в ту же секунду рядом возник запыхавшийся Бастаг и положил на стол небольшой кожаный бурдюк, а рядом холщовый мешочек.
      Бель Хакум медленно, даже как-то торжественно развязал тесемки, стягивающие мешочек, и насыпал в чистую глиняную миску горку засахаренных фруктов. Затем он не менее торжественно вытащил затычку из бурдючка и наполнил две кружки и поданный для него бокал густой пахучей темно-бордовой жидкостью. Мы взяли в руки свою посуду и посмотрели на хозяина каравана, ожидая его слов.
      - За высокое Искусство! - произнес он, приподнимая бокал. - За его истинных хранителей и ценителей!.. - И его глазки снова хитро блеснули.
      Има Ухтар быстро вытянул свое вино и потянулся к миске с фруктами. Бель Хакум медленно, маленькими глоточками потягивал из своего бокала и поглядывал на нас, словно ожидая нашей реакции на угощение. Я вдохнул сложный тяжеловатый букет и, набрав немного вина в рот, покатал его за щеками. Вино было, безусловно, старым, хорошо выдержанным, имело несколько терпковатый аромат и густой, с явной горчинкой вкус. И самое главное, в вино было что-то подмешано!
      Впрочем, мне хватило первого глотка, чтобы разобрать, что это был сироп, сваренный из нескольких трав с добавлением меда. Вот только этот сироп был совершенно необязательным компонентом для такого вина. Значит, его влили с какой-то целью.
      Я провел ладонью от гортани до живота, выражая высшее удовольствие, а на самом деле посылая импульс, который настроил мой организм на отторжение этой странной добавки. Затем, прихлебывая маленькими глоточками вино и наблюдая за состоянием своих сотрапезников, я поинтересовался:
      - В каких же виноградниках произрастает это чудо?
      - Это северный склон Агарры - виноградники Великого ханифа. А сорт называется "Чудо ханифата". Ежегодно закладывается не более пятидесяти бочонков этого вина, а выдерживать его можно от трех до двенадцати лет. Не более! Если вино передержать, оно превращается...
      - В уксус... - подсказал я.
      - О Илия, ты и в винах разбираешься? - довольно хохотнул бель.
      - Мой учитель говорил, что вино - это кровь земли, а землю надо чутко чувствовать, ибо она основа!
      - Твой учитель был мудр!.. - поощрил меня бель Хакум и снова наполнил наши опустевшие кружки, не забыв и свой бокал.
      Я поднял свою кружку и, вытянув из миски ломтик, очень похожий на кусочек засахаренной дыни, произнес:
      - Если старшие позволят, я тоже хотел бы сказать слово... Оба соседа согласно покивали головами, и я продолжил:
      - Я предлагаю выпить за мудрых людей. За людей, которые не сидят на месте, а идут, не сворачивая, по избранному ими пути. Пусть им сопутствует удача!
      И после этого эмоционального спича я залпом опорожнил свою кружку. Попробовав зажатый в руке кусочек "дыни", я сразу понял, что он тоже пропитан тем же самым сиропом. В этот момент има Ухтар тяжело опустил свою кружку на стол и вяло пробормотал:
      - Я что-то совсем устал... Глаза закрываются... День был тяжелый... Его голова начала клониться и наконец легла на подложенную руку. Раздалось тихое спокойное посапывание.
      - Э-э-э, да наш старик совсем утомился, - легко усмехнулся бель Хакум. И я сразу же уловил его быстрый изучающий взгляд, брошенный на меня. Хлебнув еще глоток из своей кружки, я тоже опустил ее на столешницу и бросил на засахаренный фрукт в своей руке недоуменный взгляд.
      - Что-то мне тоже... спать пора... - пробормотал я заплетающимся языком. Потом еще раз обведя зал помутненным взглядом, я улыбнулся белю, вяло погрозил ему пальцем и, закрыв глаза, откинул голову на высокую спинку стула. Секунду спустя я уже сопел носом, изображая безвременно уснувшего.
      - Кажись готов?.. - пробормотал у меня над ухом глуховатый голос начальника стражи.
      - Ты, по-моему, с ним в одной комнате остановился? - поинтересовался хозяин каравана. Бастаг, по-видимому, утвердительно кивнул, и бель приказал: Отнесешь его в комнату и уложишь в постель. Ночью, попозже, я приду и мы его повыспрашиваем, какой такой учитель его обучал... Скажи кому-нибудь, чтобы старика тоже отнесли в комнату...
      - А может, старичок давний знакомец этого типа?.. - пробурчал Бастаг.
      - Нет. Он действительно спас ему сына... Так что старик ни при чем... Давай действуй...
      Я почувствовал, как меня поднимают со стула и несут прочь из зала. Причем у начальника охраны явно был помощник. Решив, что потом и так узнаю этого помощника, я не стал открывать глаз, давая моим новым "друзьям" спокойно доделать свою работу.
      Меня перенесли в комнату и аккуратно уложили в постель. Затем не менее аккуратно раздели и прикрыли одеялом. Ну точно заботливые дядюшки, беспокоящиеся о здоровье забулдыги племянника.
      - Ишь ты, - неожиданно раздался хрипловатый шепот, - улыбается... Знать, что-то хорошее снится...
      - Каково-то пробуждение будет... - так же шепотом ответил Бастаг. Оба, крадучись, направились к двери, и через мгновение я услышал, как щелкнул замок.
      Я открыл глаза и огляделся. Принесли меня действительно в мою комнату, и именно здесь меня, по всей видимости, будут "поспрашивать". Ну что ж, пусть поспрашивают. Хотя для настоящей игры неплохо бы знать, как должно действовать на меня подмешанное снадобье. Я снова откинулся на подушку и прислушался к себе. Все было в норме. Тогда я стал понемногу подпускать в кровь растворенные в вине ингредиенты. И через мгновение почувствовал странную сонливую легкость, пустоту в голове и неудержимое желание поговорить. "Так, - подумалось мне, значит, из меня должен получиться болтун - находка для шпиона. Ну что ж, получите вы своего болтуна".
      Я выбросил эту дрянь из крови, а остаток вывел со слюной и смачно плюнул в дальний угол комнаты. Слюна была ядовито-желтого цвета. Стало понятно, почему снадобье растворили в темном вине. Откинувшись на подушку, я принялся ждать посетителей, рассуждая про себя, кем может быть бель Хакум на самом деле. Рассуждения мои были, по правде говоря, совершенно бессмысленными, потому что у меня не хватало данных, но чем-то надо было заняться.
      Так прошло часа три. И тут я услышал, что по коридору к моей комнате кто-то неспешно приближается. Я прикрыл глаза, и почти сразу возле двери завозились, щелкнул замок и поворачивающиеся петли слегка скрипнули. В комнату вошли двое. Впереди шел бель Хакум, а за ним, тенью, его верный начальник охраны. Хозяин каравана приблизился к постели и, взглянув на меня, проворчал:
      - Ишь как сладко спит... Даже будить жалко.
      Бастаг высунулся из-за плеча беля и ухмыльнулся. Затем он протянул руку и потормошил меня за плечо.
      Я открыл глаза и тут же сел на постели. Посмотрев на своих гостей заспанным взглядом, я зевнул, и тут меня прорвало.
      - О бель Хакум, как я рад тебя видеть! Я что-то совсем раскис, это надо же, уснуть во время ужина! Я надеюсь, ты не слишком на меня рассердился! - И тут я "разглядел" Бастага.
      - Как! И достойный начальник нашей охраны пришел меня проведать! Какая честь! Садитесь, садитесь, пожалуйста! Я сейчас спущусь в обеденный зал и принесу вина! Мы втроем обязательно должны выпить!
      Бель Хакум бросил выразительный взгляд на своего помощника, а потом дружелюбно меня перебил:
      - Не надо никуда торопиться, дорогой Илия. Я просто зашел узнать, как ты себя чувствуешь, не надо ли чего-либо.
      - Ну! - тут же воскликнул я. - Я чувствую себя прекрасно'
      - Тогда, может быть, мы просто побеседуем? - вкрадчиво предложил бель.
      - Конечно! - пылко поддержал я. - Дружеская беседа - что может быть приятнее для души!
      Бастаг быстро подтащил к постели кресло, и бель уселся в него. Его клеврет расположился за спинкой кресла, почему-то внимательно наблюдая за моими руками.
      - Ты ничего не хочешь мне рассказать? - самым дружеским тоном поинтересовался Хакум, и я почувствовал в его голосе непривычные обертоны. Похоже, он задействовал голосовое принуждение. "Ну что ж, - подумал я, - пора начинать свою игру..."
      Я слегка пошевелил пальцами правой руки и послал лучик из вправленного в мой перстень изумруда мазком по глазам Бастага. Он мгновенно оцепенел, выпучив глаза и вцепившись Руками в спинку кресла. А я в это время прошептал заклинание, выпуская в кровь почтенного беля выпитое им снадобье. До сих пор оно было связано весьма простеньким наговором, который лод напором моего заклинания мгновенно рухнул. Волшебный отвар, словно сорвавшись с цепи, бросился на беднягу Хакума. Его глаза закатились, и он начал стремительно засыпать. Но я дунул ему в лицо, прогоняя сон. Бель встрепенулся и бодренько поинтересовался:
      - О чем бишь я хотел сказать?..
      - Да я, почтенный Хакум, сказал тебе, что собираюсь вступить в Лигу, а ты начал рассказывать о беле Оземе, о порядках, царящих в Лиге...
      - Да-да! - поспешно перебил меня Хакум, сейчас ему уже не хотелось слушать. Ему хотелось говорить самому.
      - Так вот. Я очень хорошо знаю порядки Лиги, поскольку сам являюсь членом Большого Круга, - гордо заявил бель. - Ты, конечно, можешь направить просьбу о принятии в Лигу магов. Но на совете Лиги ты должен будешь назвать своего учителя. Кроме того, если твой учитель не из служителей Первого Круга, тебе устроят экзамен. А экзаменатором будет, конечно, сам бель Озем...
      Тут бель противно захихикал.
      - Наш Главный хранитель трона очень любит экзаменовать начинающих магов. Впрочем, может, твой учитель как раз из Первого Круга? - Хакум словно вспомнил, что хотел кое-что выведать у меня. Но тут же забыл об этом, уносимый неистовым желанием болтать. - Если экзамен принимает сам бель Озем, а это будет именно так, то он проходит либо в его апартаментах в Лиге, либо во дворце Великого ханифа. И там, и там имеется Город... - Хакум снова захихикал.
      - И что это за Город? - перебил я его смех.
      - Сам узнаешь... - недовольно ответил он и тут же добавил: - Только из этого Города еще никто самостоятельно не выбирался!
      - Так это что-то наподобие шестого Глаза Вечности? --поинтересовался я.
      - Ну что ты! - возмутился бель. - Город может тебе настолько понравиться, что ты сам не захочешь из него уйти А шестой Глаз Вечности это... - Тут он зябко передернул плечами, а его лицо перекосилось. Я понял, что шестой Глаз Вечности - весьма неприятное место.
      - Так посещение этого Города и есть экзамен на право вступить в Лигу? спросил я внезапно присмиревшего беля.
      - Нет! - тут же ответил он, обрадовавшись, что я не продолжаю разговор о шестом Глазе Вечности. - Совсем необязательно... И вообще, каким будет экзамен, если он будет, совершенно нельзя сказать заранее...
      Тут он снова замолчал, словно тема была исчерпана.
      - Бель Хакум, раз ты являешься членом Лиги и входишь в Большой Круг, объясни мне, что это такое - Большой Круг Лиги, - сменил я тему разговора.
      Самодовольство снова вернулось к хозяину каравана. Он откинулся в кресле и заговорил:
      - Когда президенту предстоит сложная работа, требующая большого напряжения сил, он посылает команду для создания Большого или Малого Круга.