Послышалось слабое шуршание, а затем она с явной насмешкой продолжила:

– Только должна тебя огорчить, это никакой не призрак, это самый настоящий живой дан!

– Дура! – еле слышно выдохнул старик. – Как он может быть живым, если Небесная Мать дохнула на него смертью. Ты хоть раз слышала, чтобы кто-то из людишек выживал после выдоха Небесной Матери?!

– А может быть, доспехи защитили сияющего дана? – задумчиво ответила женщина. – Говорят они у него зачарованные...

Снова последовала короткая пауза, после которой женщина добавила с насмешкой:

– Но сияющий дан Тон жив и здоров. Я это отлично поняла по тому взгляду, которым он меня... разглядывал.

– Какой взгляд, дура?! Какой взгляд? – буквально взвизгнул старик, хотя продолжал говорить шепотом. – У него же на голове шлем, а лицо закрыто глухой маской! По взгляду она поняла...

– Не ори! – еще раз шикнула на него женщина. – А мужской взгляд, особенно такой, как у сияющего дана Тона, я могу и через каменную стену почувствовать... И понять!

Они немного помолчали, а затем старик снова заскулил:

– Что же делать? Что же делать?

– Да ничего не делать, – спокойно прошептала женщина. – Или, если хочешь, можешь попробовать его убить, пока он спит. Дать тебе охотничью дубинку?

В ее голоске снова сквозила насмешка, а я обиженно подумал: «Ну вот, опять дубинка! Что у них в этом Мире, другого оружия, что ли, нет?!»

– Какая дубинка, дура, – пискнул старик, – ты же видела – он в панцире, какой дубинкой можно панцирь пробить?!

– Что ж он, по-твоему, и спит в своем панцире? – хихикнула женщина. – Совсем ты, скоге, рехнулся от страха!

«Скоге? – повторил я про себя. – Что-то я такое слышал! Скоге?!»

И моя услужливая память сразу же подсказала мне, что я когда-то читал о таком проказливом народце. Так, мелкие хулиганствующие фейри, но этот, видимо, дохулиганился до... мокрых штанишек.

– А если тебе уж совсем... невмоготу, – продолжал а между тем нашептывать женщина, – то можешь... отправиться... ну хоть в горы. Утром я скажу сияющему дану, что тебя позвали неотложные дела, что тебя вызвал к себе твой сеньор... ну и... все такое.

– Какой сеньор, дура?! – пискнул старик. – Какой у скоге может быть сеньор?!

– Так ты что ж, не понял? – удивилась женщина. – Сиятельный дан принимает нас за... людей. Иначе он давно бы уже прикончил нас обоих голыми руками и оружие доставать бы не стал! Просто кулаком пристукнул бы. Но мы успели одеться, вот и сошли за людей.

И снова повисло молчание, но на этот раз его прервал старик:

– Значит, ты думаешь, сияющий дан нас не узнал?

Сколько надежды было в этом вопросе!

– Конечно, нет! – самым категоричным тоном ответила его супружница. – Ты теперь и сам это понимаешь.

– Тогда я, пожалуй, действительно куда-нибудь... пойду, – пробормотал старичок, и снова послышалось быстрое шуршание.

– Только ты тогда не обессудь, если мы с сияющим даном... ну... это... займемся поутру кое-чем... – промурлыкала женщина.

Старик ничего не ответил настоль прозрачный намек, только напряженно запыхтел, а женщина снова коротко хихикнула.

Послышался слабый скрип открывающейся двери, шуршание камешков под торопливыми шагами, и снова наступила тишина.

Несколько минут я продолжал вслушиваться в эту тишину, а затем шумно перевернулся на другой бок и... снова заснул.

Второй раз я проснулся на рассвете. В окошко вливался серый, мутный свет, по которому я определил, что и это утро будет пасмурным. Да, местная погода, похоже, не слишком часто баловала аборигенов.

Потянувшись, я прислушался – вокруг царила тишина. Тогда, быстро вскочив со своего тюфяка, я взял в руки меч и кинжал, вышел на середину чердака и по уже укоренившейся привычке принялся... фехтовать с тенью! Два часа таких занятий в день давно уже стали моей необходимостью. Однако на этот раз я прозанимался не более получаса – надо было трогаться в путь.

Убрав оружие на место, я снова прислушался, в доме по-прежнему было тихо, и это меня удивило – мои упражнения должны были разбудить хозяев.

«Хозяйку», – поправил я сам себя, вспомнив подслушанное ночью, и тут вдруг услышал за окошком странный ритмичный шорох. Подкравшись «кошачьим» шагом к окну, я заглянул в него. Рядом с домом, прямо на наклонной, присыпанной мелкими камешками площадке танцевала хозяйка домика! И как танцевала!

Обнаженное стройное женское тело, казалось, парило над землей, не касаясь ее ногами, и только тихий шорох, раздававшийся в такт ее движениям, показывал, что это не призрак, а живая трепетная плоть. Прекрасное лицо, обрамленное гривой густых белокурых волос, было обращено как раз к моему окошку, но поскольку глаза на этом лице были закрыты, я решил, что танцовщица меня не заметит. И она действительно меня не замечала.

Несколько минут я наблюдал за ее танцем, наслаждаясь плавной изысканностью движений, легкостью и грацией танцовщицы, непередаваемой красотой стройных ног, тонких быстрых рук, плавной округлостью высокой груди, длинной точеной шеей... А молодая женщина все не останавливала своего поразительного танца, не открывала глаз и... все время оставалась лицом к моему окну! Наконец, когда моя порядочность взяла верх над моим... любопытством и я совсем уже собрался прекратить свое подглядывание, танцовщица сделала изысканный пируэт и я увидел ее спину...

Но спины-то, как раз и не было!!!

Там, где у нормальной женщины находятся лопатки, ребра, поясница, у моей танцовщицы была огромная впадина, словно верхняя часть туловища этой... этого существа была выпрессована на штампе из листового материала!!! А кроме того, ее... кхм... попку украшал длинный хвост, весьма напоминающий коровий!

Я застыл у своего окошка, открыв от удивления рот, а танцовщица, закончив пируэт и снова оказавшись лицом ко мне, вдруг открыла свои изумительные глаза, широко улыбнулась и... подмигнула мне.

Отпрянув в глубь комнатки, я осторожно перевел дух и медленно опустился на тюфяк. В моей голове чирикала по-воробьиному единственная мыслишка: «Показалось».

Хотя, в общем-то, я знал, что ничего мне не показалось. В этот момент чуть слышно скрипнула входная дверь и внизу прошуршал и легкие шаги. Звякнула какая-то утварь, полилась тонкая струйка воды...

Я осторожно поднялся на ноги, с силой потер ладонями лицо, с неудовольствием ощущая отросшую щетину, потом аккуратно влез в доспехи и замкнул их. Теперь мне была не страшна самая распрекрасная... скоге!

Топая по доскам чердачного пола, я проследовал к люку, откинул его и ступил на лестницу.

Занавеска, перегораживающая комнату, была отодвинута к самой стене, хозяйка домика хлопотала у горящего очага, над которым в небольшом котле булькало какое-то варево. Она была одета во вчерашнее темное платье, скрывавшее под собой всю ее фигуру.

Услышав мои шаги на лестнице, женщина быстро выпрямилась и обернулась ко мне. На ее лице играла добродушная улыбка.

– Доброе утро – счастливый день, господин сияющий дан, – проворковала она своим мелодичным голоском, в котором чувствовалось некое интимное придыхание. – Как вам отдыхалось на нашем чердаке? Надеюсь, ничто не мешало вам спать?

Я пристально посмотрел на нее, и надеюсь, на забрале моего шлема не отразилась та растерянность, которую я, надо признаться, испытывал. И чтобы эту растерянность еще более скрыть, я заговорил развязным тоном отъявленного фата:

– Спасибо, прекрасная хозяйка, отдых мой был спокоен, но... одинок! И никто не пришел... кхм... разделить его... – Я разочарованно развел руками и добавил: – Хотя я надеялся...

Мой ответ явно пришелся ей по вкусу, а я, чтобы перехватить инициативу, сам задал вопрос:

– А где же ваш... э-э-э... древний муж? Почему он не охраняет покой своей красавицы жены?!

Женщина горько вздохнула, отчего ее высокая грудь призывно колыхнулась.

– А муж мой рано-рано ушел в горы. Наш сеньор, мощный дан Когг, дал ему какое-то задание... кажется, проследить за шайкой местных троллей.

– Так вас беспокоят тролли?! – воскликнул я. – Моя секира к вашим услугам! Если ваш супруг выследит этих... э-э-э... мерзавцев, я разделаюсь с ними!

– Ой, что вы, господин сияющий дан, не делайте этого, а то наш сеньор надерет уши моему муженьку! – живо возразила она. – Он, знаете ли, сам большой любитель охоты на троллей!

Я несколько разочарованно пожал плечами и перевел разговор на другое:

– Значит, ваш сеньор очень строг? Я смотрю, ты его побаиваешься, да и муж твой так поспешно... э-э-э... сбежал.

– О господин сияющий дан, к сожалению, он сбежал недостаточно поспешно! Если бы он как следует поторопился, в этом доме нашелся бы кое-кто, кто счел бы за счастье... разделить ваш отдых.

И она стыдливо потупила глазки.

«Н-да... – шевельнулась в моей голове развратная мыслишка. – Если бы не ее спина!.. Хотя что ж... спина... На спину можно и не смотреть».

Но вопреки этой мыслишке мое воображение быстренько изобразило перед моим мысленным взором эту самую спину. Вернее, ее отсутствие. И... хвост! Тут меня брезгливо передернуло.

– Да, жаль, что он не поторопился, – сказал я вслух. – Теперь мне придется всего лишь вспоминать эту упущенную возможность.

– А вы, господин сияющий дан, разве тоже торопитесь? – В ее вопросе сквозило разочарование, словно она уже знала мой ответ.

– Да, дела, дела... Вот, кстати, мне и к мощному дану Коггу заехать надо. По делам...

И тут ее миловидное личико сделалось весьма удивленным и даже испуганным.

– Сияющий дан, вы поедете к мощному дану Коггу в... замок?!

– А что, разве нельзя? – самым беззаботным тоном поинтересовался я.

– Но вы же с даном Коггом враги! – Она прижала пальцы левой руки к губам, словно ничего больше не хотела говорить, и сквозь них прошептала: – Он же вас непременно убьет, и ваши доспехи вас не спасут!

– Однако, – удивился я, – насколько хорошо ты осведомлена в моих... делах! А может быть, я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь?!

Ее рука медленно опустилась, открывая удивленно приоткрытые губы.

– Так что, вы и в самом деле... призрак?!

– Нет, – усмехнулся я, – я вполне живой, нормальный человек.

– Ну, тогда узнать вас несложно, – улыбнулась она. – Во всем Высоком данстве известны ваши доспехи, так что сияющего дана Тона знают все. Любой житель Высокого данства скажет, что сияющий дан Тон самый доблестный из трех сияющих данов данства, и сам высший дан Горгот опирается на вашу руку. Кроме того, сияющий дан Тон самый известный борец с нечистью и на счету его секиры, прозванной Ужас Камней, только троллей двадцать два, не считая всей прочей... нечистой мелюзги.

Возможно, она еще многое поведала бы мне о том месте в этом Мире, в этом... данстве, которое занимал мой предшественник, о его подвигах, доблести и деяниях, но тут я сделал ошибку.

– А сколько на счету моей секиры скоге? – насмешливо поинтересовался я.

В одно мгновение красавица оказалась в дальнем углу комнаты, за кроватью, словно ее вымело туда просвистевшим по комнате вихрем. Вжавшись в стену, она с ужасом и ненавистью смотрела на меня из-под упавших ей на глаза волос, а когда я сделал шаг в ее сторону, она вдруг заговорила. И ее голос, враз потерявший всю свою мелодичность, звучал хрипло и невнятно:

– Да! Я – скоге! Ну что ж, убей меня! Убей, доблестный сияющий дан Тон, как ты уже убил сотни моих сородичей! Я не рассчитываю на твою жалость, на твою доброту, на твое милосердие, потому что все мы знаем – ты всего этого лишен!!! Убей меня, и пусть мои проклятия присоединятся к проклятиям тех, которые уже пали под твоей секирой и твоим мечом, тех, которые приняли в свои тела этот жуткий кинжал, поедающий нашу плоть!!! Убей меня, изверг и предводитель извергов!!! Все равно Небесная Мать когда-нибудь доберется до тебя, и ты умрешь в муках, в собственном кале и блевотине!!!

«Однако ее теперешняя речь здорово отличается от предыдущей! – с некоторым разочарованием подумал я. – Так кто же я есть в этом Мире – самый доблестный сияющий дан из трех сияющих данов данства или изверг и предводитель извергов?!»

Я сделал еще один шаг в ее сторону и как можно спокойнее произнес:

– Но я совсем не собираюсь тебя убивать... Также, кстати, как и твоего старика мужа... Не настолько я кровожаден, чтобы пачкать свое оружие вашей кровью!

Ее лицо исказила кривая усмешка.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, что сияющий дан Тон упустит случай уничтожить еще одну нечистую?! Что сияющий дан Тон, поклявшийся не покидать собственного панциря, пока Мир не будет полностью очищен от проклятого народца, ни с того ни с сего пощадит какую-то скоге?! Ха-ха-ха, я, по-твоему, похожа на умалишенную?! Я знаю, что меня ожидает, но не надейся, что я буду ползать у твоих ног, вымаливая пощаду!

По-моему, она говорила все это не столько для меня, сколько для самой себя. Она просто уговаривала себя достойно встретить собственную неминуемую гибель.

«И что, – спросил я сам себя, – мне теперь уговаривать впавшую в истерику бабу?»

Ничего не отвечая на хриплое бормотание хозяйки домика, я развернулся, протопал к двери и распахнул ее.

А на улице была благодать! Солнце, правда, так и не показалось, но облака, закрывавшие небо, были высоки, и окружающий пейзаж радовал глаз. Домик скоге стоял на небольшом каменистом бугре, около той самой желтой тропы, по которой я путешествовал весь предыдущий день. Слева высились скалы гористого кряжа, который я миновал, а справа тропа сбегала вниз, в зеленеющую долину, прикрытую легкой дымкой утреннего тумана. Похоже, там, внизу, в долине утро еще не наступило. Пурпурная Дымка лежала прямо на камнях, метрах в четырех от двери, причем в этой позе она еще больше была похожа не некую гигантскую фантастическую кошку, отрастившую себе лошадиное... лицо. Едва мои сапоги заскрипели на устилающей землю гальке, она приподняла голову, а затем легко и бесшумно вскочила на ноги.

Через секунду я был в седле, и в это мгновение услышал легкий скрип приоткрывшейся двери. Повернувшись, я увидел, что через приоткрытую дверь за мной настороженно наблюдает хозяйка. Волосы свои она привела в порядок, но выражение страха с ее лица не исчезло, хотя и любопытство в ее взгляде присутствовало. Увидев, что я не только сижу в седле, но и действительно собираюсь покинуть их гостеприимный Дом, она приоткрыла дверь пошире и тихо проговорила:

– Сияющий дан на самом деле не собирается меня убивать?

– Передавай привет своему мужу, – не отвечая на ее вопрос, крикнул я. – Пусть он в другой раз поменьше трусит и ни в коем случае не оставляет такую красавицу одну!

И я тронул свою замечательную лошадку.