— Ну и стоила она того, волшба твоя, чтобы так-то изнуряться?…
      Аккуратно, чтобы не потревожить сон Поганца и Гварды, я поднялся со своего места и, обойдя потухший костерок, уселся рядом с учителем:
      — Я тебе расскажу, что узнал, а ты решишь, стоили ли эти сведения приложенных усилий…
      Старик, чуть отстранившись, пристально посмотрел на меня и кивнул.
      Рассказ мой был недолог, но достаточно подробен. За все то время, что я потратил на пересказ увиденного, Фун Ку-цзы только дважды бросил в мою сторону свой короткий изучающий взгляд. Когда же я замолчал, он несколько секунд сидел, уставившись в землю, а затем, покачав головой, прошептал:
      — Да… если все, что ты рассказал, произошло на самом деле!… — Старик снова посмотрел на меня, и в его взгляде читалось некое сомнение.
      — Все это произошло на самом деле, — твердо произнес я. — Земля не выдумывает и не врет, она просто показывает то, что на ней произошло!… Произошло именно в том месте, где ты задаешь ей вопрос!
      — Тогда все это очень важно!…
      — Для кого?… — Мой вопрос совершенно непроизвольно получился слегка насмешливым, и потому старик посмотрел на меня удивленно.
      — Для Желтого Владыки.
      — Если для него все это очень важно, тогда… он непременно должен быть в курсе… всего этого!
      Я снова невесело усмехнулся, однако Фун Ку-цзы мое грустное веселье не поддержал.
      — Во всяком случае, у нас появился еще один очень серьезный повод повидать Желтого Владыку!
      Мы помолчали, а затем старик задумчиво произнес:
      — Чи… Насколько мне известно, ни одного Чи не осталось в живых… Неужели кто-то из этого рода уцелел?… И как?!
      — А что это за род?… — поинтересовался я.
      Фун Ку-цзы посмотрел на меня, как-то странно моргнул и… отвел глаза. Когда он заговорил, я понял, что ему не хотелось поднимать эту тему, но он понимает, насколько мой вопрос не празден:
      — Чи — это династия, правившая в царстве… Гуанчу в эпоху Борющихся Царств. Когда Желтый Владыка объединил под своей рукой Поднебесную, единственной династией, не признавшей его власть, была династия Чи. Поэтому Желтый Владыка уничтожил всех, носивших фамилию Чи… Но теперь ты говоришь, что слышал о каком-то Чи Ю.
      — И видел его братьев… — добавил я. — Хотя на людей они совершенно непохожи!
      — Ну… — задумчиво протянул Фун Ку-цзы, — возможно, это какое-то неизвестное горное племя, приютившее кого-то из спасшихся Чи, поэтому Чи Ю и называет их братьями. Таких странных и страшных, но малочисленных племен в Северных горах много. Они постоянно воюют друг с другом и потому почти не угрожают Поднебесной.
      — Постой, учитель!… — воскликнул я. — Ты сказал, что Династия Чи владела… э-э-э… царством Гуанчу! Но ведь так называется провинция, правителем которой является отец Шан Те!
      Старик в ответ кивнул:
      — Именно так, предки Тянь Ши получили от Желтого Владыки эту провинцию именно потому, что никого из прежней династии не осталось в живых.
      Мы снова немного помолчали, а затем я неожиданно спросил:
      — Учитель, а почему этот… дафэн называл Желтого Владыку Хуан-ди?
      Прежде чем ответить, старик долго молчал, а потом заговорил едва слышно:
      — Хуан-ди — родовое имя Желтого Владыки. Хотя, впрочем, это знание не совсем… э-э-э… определенно. В одном древнем историческом исследовании, подписанном… Сыма Цянем, говорится, что Хуан-ди был одним из восьми правителей, воевавших за верховную власть. Именно он победил в этих войнах, после чего и стал… Желтым Владыкой. Но еще раз подчеркиваю, самого этого исследования я никогда не видел и не знаю других людей, видевших его. Сыма Цянь — фигура легендарная, даже, я бы сказал, мифическая, а Желтый Владыка… э-э-э… был всегда…
      Тут его и без того едва слышный шепот прервался и перешел в долгий, тяжелый вздох.
      Мы немного помолчали, и я закруглил тему:
      — Ну что ж, радует хотя бы то, что сам Желтый Владыка — фигура вполне реальная… Ведь она реальная?!
      Учитель энергично закивал:
      — Конечно, мы, безусловно, найдем Желтого Владыку!… Я думаю, если нам никто не помешает, дня через два-три мы сможем добраться до Западной пустыни и увидеть гору Фанчжан, на которой находится его дворец.
      В этот момент Поганец поднял голову и приоткрыл один глаз:
      — А чтой-то вы нас не будите?… Уже рассвело, пора завтракать!…
      — Ну, раз пора завтракать, тогда поднимайся!… — с улыбкой проговорил я.
      Поганец открыл другой глаз и посмотрел на лежащего рядом Гварду:
      — Эй, синсин ленивый, давай просыпайся!…
      — А я уже давно не сплю… — спокойно ответил синсин, не поднимая головы и не открывая глаз.
      — Так что ж ты лежишь, и глаза закрыты?! — возмутился Поганец и немедленно вскочил на ноги.
      — Я думаю!… — веско произнес Гварда.
      — О! Гляньте на него! — взвился мой ученик, так что чуть было не выпрыгнул из своей набедренной повязки. — Мыслитель объявился!… И над чем же это ты думаешь?!
      Теперь уже Гварда открыл один глаз и укоризненно посмотрел на маленького Поганца:
      — Экий ты, право, шумливый… — Синсин сморщил нос, словно собирался чихнуть. — А ведь нам надо быть сейчас потише или ты уже забыл, что твой учитель рассказал?!
      — Ничего я не забыл! — сердито ответил Поганец, значительно утишая свой звонкий фальцет. — А вот ты забыл, что нам торопиться надо!
      Синсин открыл другой глаз, неторопливо поднялся и проворчал себе под нос:
      — Ничего я не забыл!…
      — Вот что, памятливые мои, — оборвал их спор Фун Ку-цзы. — Марш умываться, а я пока посмотрю, что нам на завтрак состряпать!
      Мне тоже захотелось сполоснуть лицо, а потому я отправился вместе с Поганцем и синсином к недалекому ручью. Когда мы вернулись, захватив с собой чистой воды в небольшом кувшине, рядом с потухшим кострищем была расстелена небольшая цветная тряпица, на которой старик разложил поистине спартанский завтрак. Поверх четырех больших, на вид довольно сухих лепешек были уложены куски холодного вареного мяса, а рядом с этими не слишком аппетитно выглядевшими «бутербродами» красовались четыре пустые чашки. В чашки эти была налита принесенная нами чистая вода, после чего Фун Ку-цзы сделал приглашающий жест рукой:
      — Я думаю, этого нам вполне должно хватить…
      Поганец склонил свою косматую голову набок и горько прошептал:
      — Все!… Кончилось наше привольное житье!…
      Затем он повернулся к Гварде и жалостливо вопросил:
      — Ты помнишь, Гвардушка, каков был наш вчерашний ужин?! — Синсин молча с очень серьезным видом мотнул головой. — А теперь нам предлагают нечто совсем непохожее на завтрак! Спрашивается — долго ли я смогу топтать дороги Поднебесной при таком… скудном питании?!!
      — Долго! — добродушно улыбнулся Фун Ку-цзы. — Нам, путникам, copra с соусом из крапивы тан должна быть как лакомство!
      Поскольку крик души Поганца более никем не был поддержан, более того, его бессердечные спутники поспешили вонзить свои зубы в предложенные деликатесы, ему ничего не оставалось делать, как только последовать их примеру. Таким образом, прения по поводу завтрака прекратились сами собой, а сам завтрак был закончен в рекордно короткие сроки.
      Солнце еще не поднялось над верхушками деревьев, а мы уже ехали шагом сквозь густой росистый подлесок. Вокруг стояла утренняя тишина, нарушаемая только птичьим щебетом. Прощупанный мной магический фон был совершенно спокоен, и только далеко на востоке имелось два небольших возмущения, но к нам они вряд ли имели отношение.
      Часа два мы продвигались вперед среди густого кустарника, под кронами невысоких раскидистых деревьев, и этот лесной путь не давал возможности вести переговоры. Гварда почти сразу же исчез, и только изредка его черная спина мелькала впереди или сбоку. Голодный Поганец тащился позади нас, вздыхая так, что птицы срывались с веток и кустов и уносились в серое небо, затянутое высокими темными облаками.
      Наконец мне надоели его вздохи, и я, обернувшись в седле, негромко проговорил:
      — Слушай, ученик, твои душераздирающие стоны слышны, наверное, во всей Поднебесной. Скоро все, кто только может двигаться, сбегутся посмотреть на существо, способное издавать подобные звуки!…
      — И пусть!… — горестно пропищал в ответ малыш. — Я ни от кого не скрываю своих страданий!… Может быть, хоть кто-то из… сбежавшихся прольет слезу сочувствия к моему бедственному положению!…
      Я собрался обратить его внимание на тот факт, что сбегаться на его стоны могут совершенно бесчувственные существа, например цзины Цзя Шуна, но в этот момент из кустов прямо к копытам моей лошади вынырнул Гварда и коротко тявкнул:
      — Лес кончается, и, похоже, дальше, до самой Западной пустыни, местность будет совершенно открытой!
      Мы остановили лошадей, и я, чуть подумав, поинтересовался у синсина:
      — А жилья поблизости никакого не видно?
      Гварда отрицательно помотал головой.
      — Ну что ж, придется ехать без прикрытия, все равно другой дороги нет!
      — Может, это и к лучшему, — неожиданно пискнул переставший стонать Поганец. — Если цзины нас действительно начнут преследовать, на открытом месте наши лошади без труда от них уйдут!
      Я тронул свою лошадь. Фун Ку-цзы последовал за мной, а Поганец замкнул наш отряд. Что касается синсина, то он, едва я двинулся с места, снова исчез в кустах.
      Через пару десятков метров мы выехали на опушку. Лес, скрывавший наше продвижение, оканчивался сразу, словно дальше начиналась совершенно другая, не подходящая для него земля. Впереди, до самого горизонта, холмистыми увалами раскинулась степь, покрытая высокой, по колено нашим лошадям, чуть колышущейся травой. Над ней огромным серым шатром распростерлось затянутое облаками небо.
      Синсин оказался прав, никаких признаков человеческого жилья видно не было, так что я даже не стал останавливаться, чтобы оглядеться. Моя лошадь спокойно вошла в огромное, пустое серо-зеленое море, а я настолько был поражен открывшимся пространством, что не сразу догадался перейти на рысь.
      Поганец, ошалевший от простора, забыл о своей близкой голодной смерти и галопом помчался вперед, смешно подпрыгивая на спине лошади, а мы с Фун Ку-цзы ходкой рысью последовали за ним. Через несколько минут учитель, скакавший рядом со мной, оторвал взгляд от своих рук, судорожно сжимавших поводья, и повернулся ко мне.
      — Мне кажется, я не смогу долго скакать в таком темпе… — с нехорошим придыханием пробормотал он. — У меня уже… э-э-э… болит… все!
      Я немедленно вспомнил, что старик, мягко говоря, не слишком хороший наездник. Чуть придержав бег своей лошади и перейдя на более плавную рысь, я подумал, что неплохо бы было попробовать отвлечь его каким-нибудь ученым разговором. И тут же мне в голову пришла одна мысль, однако разговор я начал издалека:
      — Учитель, может быть, ты воспользуешься благоприятным моментом и поделишься со мной каким-нибудь знанием?!
      Фун Ку-цзы бросил в мою сторону удивленный взгляд и несколько напряженно спросил:
      — И какая же отрасль знания тебя интересует?… Космология, астрономия, математика, медицина?…
      Я пожал плечами:
      — Меня, конечно, интересуют все эти науки, но сейчас мы в таком положении, что мне хотелось бы узнать что-то более… э-э-э… прикладное.
      — Что, например?…
      — Ну, вот ты мне говорил, что целых две недели служил при дворе Цзя Шуна. Расскажи об этом… Великом маге, какой у него характер, какие привычки… что он вообще собой представляет?!
      Фун Ку-цзы немного помолчал, а потом начал медленно говорить, и при этом в его голосе звучало некое… удивление:
      — Ты знаешь, Сор Кин-ир, я очень не любил вспоминать этот краткий отрезок своей жизни и редко думал о Цзя Шуне, а вот сейчас, после твоего вопроса, мне почему-то стало… не по себе. На секунду мне показалось, будто кто-то… приказал мне не будить в памяти это время! Странно!…
      Он снова на несколько минут замолчал, а я с усмешкой подумал про себя:
      «Ничего странного! Значит, Великому магу было нужно, чтобы ты не копался в собственных воспоминаниях!… Ну да ничего, сейчас ты у меня все вспомнишь!»
      Однако старик начал «вспоминать» и без моей помощи:
      — Я поступил на службу к Цзя Шуну чуть больше года назад, сразу после одного из его нашумевших магических поединков. Он уничтожил мага из башни Золотого Павлина, и это произвело на всех живущих в Поднебесной очень сильное впечатление, маг Ши Лэ слыл очень опытным и очень сильным чародеем! В то время резиденция Великого мага Цзя Шуна располагалась в провинции Сяньчу, и я прибыл в его дворец через шестнадцать дней после того, как получил официальное приглашение. Уже это весьма рассердило Великого мага, хотя я и спешил, как мог. Правда, принял он меня очень торжественно, в главном зале дворца, но разговор наш был очень коротким и… совсем не дружеским. Он разговаривал со мной, как с… ничтожеством. Потом я понял, что таким образом он разговаривает со всеми, но легче от этого не стало!…
      Фун Ку-цзы грустно улыбнулся, вздохнул и продолжил:
      — Больше всего меня поразило то, что я никогда не видел около Цзя Шуна слуг. Даже за столом он обходился без них, хотя двое из его… магической «свиты» всегда были рядом, но это не слуги, это те самые маги, которые… ну… не совсем маги.
      — Да, я знаю, кто это… — негромко вставил я.
      Фун Ку-цзы бросил на меня быстрый взгляд, но расспрашивать не стал, считая, видимо, что сначала надо закончить начатый разговор.
      — Ты спрашивал о том, какой у него характер, какие привычки?… Так вот, главное в нем… — Старик на мгновение умолк, а затем очень четко проговорил: — Невозмутимая жестокость! Цзя Шун нечеловечески жесток и нечеловечески невозмутим! Иногда мне казалось, что он вовсе и не человек, что он… выше людей… выше… человечества. Причем его невозмутимость поистине неколебима, а его жестокость странна и изощренна!… Да что я тебе буду объяснять, — неожиданно воскликнул старик. — посмотри на своего… ученика!…
      — А при чем здесь Поганец Сю?! — удивился я.
      Фун Ку-цзы в ответ усмехнулся:
      — Ты что ж, никогда не задумывался, насколько необычно твой ученик выглядит?! Он же буквально ни на кого не похож!…
      «Хм… — подумал я. — Уж я-то лучше всех знаю, насколько он ни на кого не похож!»
      — Так вот, таким его сделал Цзя Шун!
      После этих его слов я буквально разинул рот:
      — То есть как?!!
      Старик снова усмехнулся:
      — Значит, твой ученик ничего тебе не рассказал?! Хм!… Впрочем, я его понимаю, это не то, чем можно похвастать! Учитель покрутил головой и продолжил: — Его настоящее имя Сю Чжи, а прозвищ у него столько, что хватило бы на четверых, но самые известные Поганец Сю, Красавчик Сю, Неуловимый Сю, Юркий Сю…
      — Красавчик Сю?… — с сомнением повторил я. — Ну уж красавчиком я его назвал бы в последнюю очередь!
      — И тем не менее Красавчик — это первое прозвище, которое он получил! Он действительно был необыкновенно красивым юношей и пользовался небывалым успехом у… э-э-э… у дам! Именно с этого началось его падение. Красавчик Сю был к тому же очень горд и болезненно щепетилен, он не мог позволить себе прийти на свидание к женщине без подарка. Причем подарок должен был обязательно поразить его избранницу. Ну а средствами Сю, мягко говоря, не был обременен! И он начал красть!
      Старик замолчал, посмотрел на скакавшего впереди Поганца и снова покачал головой:
      — Это у него тоже хорошо получалось, и через некоторое время он настолько освоил ремесло вора, что получил прозвище Неуловимый. Заметь, он никогда не применял силу, хотя был юношей весьма крепким и отлично владел оружием, особенно ножами… Высшим шиком он считал настолько заморочить свою жертву, чтобы та сама отдала то, что он желал получить. По Поднебесной до сих пор ходят легенды о его проделках… Вот за них он и получил прозвище Поганец!
      Фун Ку-цзы, улыбавшийся до сих пор, внезапно помрачнел и, чуть помолчав, продолжил:
      — Но сам знаешь, сколько бамбуку не расти, а топор на него найдется! Как раз тогда, когда я находился на службе у Цзя Шуна, прошел слух, будто Поганец Сю поспорил, что украдет из дворца Великого мага волшебный ларец с книгой заклинаний. Когда этот слух дошел до Великого мага, он спокойно сказал: «Молодой человек зарвался…»
      Подчеркиваю, это был только слух… сплетня, но уже на следующий день, когда мы с Цзя Шуном играли в сянци…
      Фун Ку-цзы неожиданно умолк и посмотрел вперед. Затем он перевел взгляд на меня и заговорил вроде бы о другом:
      — Цзя Шун имеет, пожалуй, одну-единственную страсть — сянци! Эта игра, если ты не знаешь, представляет собой сражение двух армий и имеет весьма сложные правила. Великий маг весьма сильный игрок, и в его окружении не было никого, кто мог бы стать ему партнером в этой игре. Ну а я играю очень неплохо… Настолько неплохо, что позволял себе даже обыгрывать Великого мага. Впрочем, гнева у него мои победы не вызывали, он, кажется, бывал даже доволен, когда мне удавалось выиграть. Так вот, в то утро мы с Цзя Шуном играли в сянци. В игровой комнате дворца никого, кроме нас, не было. Великий маг сидел, как всегда, в своем кресле, стоявшем в темном углу, а я вместе с игровой доской располагался в середине комнаты. Надо сказать, что меня всегда немного путало отсутствие противника по другую сторону игровой доски, я привык видеть лицо своего партнера по игре, а тут… я передвигаю воина, или офицера, или укрепление, а в ответ бойцы противной армии скользят по доске сами собой — весьма жуткое впечатление!…
      Фун Ку-цзы слегка потряс головой, словно отгоняя некое бдение.
      — Так вот, где-то в середине игры Цзя Шун вдруг засмейся, что совсем не соответствовало позиции на доске, ведь он проигрывал, а затем произнес своим неприятным голосом: «Вот ты и пришел!… Я тебя ждал, и… можешь не прятаться, это бесполезно!…»
      Я поднял глаза и увидел совсем близко… Поганца Сю, ну, то есть именно то существо, каким сейчас является Поганец Сю. Поверь, мне стало очень не по себе, я не мог понять каким образом этот уродец смог проникнуть в охраняемый дворец Великого мага и, главное, зачем?! Но в этот момент он заговорил… заговорил смело, даже нагло:
      — Я пришел спросить у тебя, Великий маг Цзя Шун, почему ты сделал это со мной, чем я… насолил тебе до такой степени, что ты обратил свой пристальный взор на какого-то ничтожного воришку?!
      Можешь мне поверить, что эта фраза прозвучала весьма хлестко… насмешливо! Малыш явно не только не боялся Великого мага, он его… презирал!
      Видимо, Цзя Шун тоже понял это, потому его ответ прозвучал совсем иначе, нежели начало разговора:
      — Я ждал, что ты придешь и будешь просить… нет, умолять меня снять с тебя заклятие, и если бы ты хорошенько меня попросил, я, возможно, пошел бы тебе навстречу!… Но ты… сделал ошибку, ты выбрал неверный тон для разговора со мной, поэтому, Неуловимый Красавчик Сю, ты останешься в этом… поганом… образе до тех пор, пока не поймешь… не прочувствуешь как следует эту свою ошибку! Но теперь тебе придется гораздо дольше ползать передо мной на своем лохматом брюхе, чтобы я снизошел до твоей просьбы!… Пусть твой новый облик станет для тебя… уроком!
      Но Сю всегда был гордецом!… — Старик покачал головой. — Знаешь, что он ответил Великому магу Поднебесной?! Он сказал, что внешний вид не играет для него никакой роли и что он и в этой личине останется таким же, каким был всегда. Но, добавил он, пусть теперь Великий маг поостережется, он, Поганец Сю, сделает все, чтобы подлый Цзя Шун кончил свои дни как можно быстрее и как можно позорнее!
      Фун Ку-цзы пристально посмотрел на меня и повторил:
      — Представляешь, он так и сказал — подлый Цзя Шун.Я почесал в затылке и подумал: а смог бы я вот так вот прямо в лицо Великому магу Поднебесной сказать, что он подл?! И, вспомнив высоченную темную фигуру с натянутым на лицо капюшоном и горящими из-под него глазами, поежился. Надо было признать, что отважиться на такое… заявление было бы для меня весьма сложным делом!
      — После этого Поганец Сю ушел… Ушел также неслышно и незаметно, как и появился. И… пожалуй, только я один знал, что Великолепный Цзя превратил Красавчика Сю в… ну ты сам знаешь в кого!
      — Да, теперь мне понятно, почему старые знакомые Поганца так удивлялись, увидев его в этом обличье… — медленно протянул я.
      — Вот, пожалуй, и все, что я могу поведать тебе о Цзя Шуне, — вздохнул Фун Ку-цзы. — Спустя семь-восемь дней после происшествия с Поганцем я был удален Великолепным Цзя…
      Тут учитель чуть иронично хмыкнул и покачал головой:
      — Он отправил меня прочь, хорошо наградив и сказав, что ему надоело постоянно проигрывать в сянци…
      Несколько минут мы ехали молча, и тут я заметил, что Поганец, скакавший впереди нас, исчез из поля нашего зрения. Приподнявшись на стременах, я попробовал отыскать его взглядом, но в этот момент из-под копыт моей лошади раздался ябедливый голос внезапно появившегося синсина:
      — А Поганец в деревню поскакал…
      — В какую деревню?! — осел я в седло.
      — Да там, за холмом, деревня, домов десять будет, вот он туда и рванул! Говорит, хоть хлебца да выпросит…
      — Мы же договаривались скрытно передвигаться!… — рявкнул Фун Ку-цзы и остановил свою лошадь. — И не настолько он голоден был, чтобы вот так рисковать!
      — Ну, ну, учитель, — попробовал я успокоить разъярившегося старика, — вполне возможно, что никакого риска нет…
      — Вот и Поганец то же самое сказал… — поддакнул Гварда. — Какой, говорит, может быть риск среди простых крестьян?… Они, говорит, наверняка и деревню-то свою никогда не покидают, дань за них и то небось покровитель вносит…
      — Во всяком случае, надо поехать посмотреть, чем он в этой деревне занимается! — быстро проговорил я и, наклонившись к земле, попросил: — Ты, Гварда, проводи учителя, он быстро ездить не может, а я потороплюсь!… В деревню не въезжайте, встретимся на холме.
      После этого, не обращая внимания на возмущенное ворчание Фун Ку-цзы, я пришпорил лошадь и галопом помчался вверх, к обрезу холма.
      С вершины я и в самом деле увидел низенькие, крытые соломой желтые крыши маленькой деревни. Деревенская улица была скрыта листвой деревьев, образовывавших небольшую рощицу; ни жителей деревеньки, ни Поганца видно не было. Я перевел лошадь на неторопливую рысь и направил ее к крайнему дому деревни.
      Домик этот был совсем маленьким, позади него располагался столь же крошечный огород в пяток недлинных грядок, отгороженный от дикого луга невысокой, всего в несколько сантиметров, каменной стеночкой. В этой стеночке, прямо в ее середине, зиял небольшой разрыв, от которого к дому бежала узенькая тропинка. Однако я не поехал по этой тропинке, а решил обогнуть стену справа, потому что мне показалось, что именно там берет начало деревенская улица.
      И я не ошибся. Улица была узенькой, напоминавшей скорее тропу, двум всадникам на ней едва можно было разъехаться, деревенские домики, казалось, старались встать как можно ближе к ее обочине, словно боялись вывалиться из-под древесных крон и оказаться на открытом месте. И буквально метрах в пятнадцати oт своего начала улочка была перегорожена небольшой толпой местных жителей, сгрудившихся вокруг неказистого мохнатого всадника, разодетого в одну набедренную повязку. Поганец толкал речь!
      — Он может все!… Иссушить реки и затопить пустыни, испепелить рыбу в океане и заморозить саламандру в огне! Он может превратить вашу крошечную деревню в огромный город и сделать вас самих самыми уважаемыми горожанами этого города, а может стереть это поселение со всеми его жителями с лица Поднебесной так, что о нем даже никто и не вспомнит. Он справедлив, но он и строг, он милостив к добропорядочным, но он беспощаден к… жадным сквалыгам!!
      И тут из окружавшей Поганца толпы донесся довольно ехидный голосок:
      — Господин Временно Измененный, пусть Высокое Небо благословит твою мудрую голову, скажи, почему у твоего столь могучего господина, владеющего всеми тайнами магии, такой… раздетый слуга?…
      Последовавший вслед за этим нахальным вопросом одобрительный ропот показал, что народу действительно интересен ответ на него.
      Поганец укоризненно покачал головой и проверещал своим неповторимым фальцетом:
      — Вот за такой вопрос величайший маг Сор Кин-ир Могущественный превратил бы тебя в жабу и отправил бы в иньское болото лет эдак на двадцать! Но, поскольку я всего лишь слуга моего господина, я не поленюсь и повторю то, что уже говорил… Вчера вечером за малую промашку во время ежевечернего сеанса монтиспации мой господин превратил меня в во, что вы видите, и лишил роскошной одежды, которую я носил!… Временно!!! Именно поэтому я и называюсь сейчас временно Измененный!! Но на моем примере вы можете понять, что вас ожидает, если вы допустите хоть малую бестактность в отношении него!…
      Ответом Поганцу стало гробовое молчание, мне показалось, что народ задумался, разбегаться ему прямо сейчас или все-таки подождать немного. А я, услышав собственное имя и разобравшись, что Поганец играет роль эдакого… кота в сапогах, вдруг вспомнил наш спор о человеколюбии и решил показать своему ученику, что такое человеческая жалость! Толкнув лошадь каблуками, я направил ее неторопливым шагом в сторону собравшейся толпы. В этот момент один из местных жителей задал новый вопрос:
      — Но если, господин Временно Измененный, твой… э-э-э —господин такой могучий волшебник, то почему он не сотворит себе обед с помощью заклинаний?… Зачем ему наши скромные овощи и… э-э-э… куры?…
      Ответить Поганец не успел, окружавшие его селяне начали оглядываться на стук копыт моей лошади и, увидев меня, замирали на месте, словно пораженные жутким, замораживающим кровь видением. Я тем временем напустил на свое чело суровость, хмуро свел брови и, резко остановив коня среди раздавшихся в стороны людей, грозно обратился к Поганцу:
      — Ну!!! Я вижу, ты, вместо того чтобы готовить надлежащую встречу своего господина, затеял митинг!!! Где накрытые столы и торжественный обед в мою честь?!!
      Поганец, сползший с седла при моем приближении, понурил голову и виновато проговорил:
      — Господин учитель, ты же запретил использовать… физическое воздействие, а уговоры… Вот у крестьянства вопросы имеются, я стараюсь на них ответить…
      — Так ты тут организовал вечер вопросов и ответов?!! — взревел я. — И кто же это тебе вопросы задает?
      Обведя замершую группу селян огненным взором, я ткнул пальцем в первого попавшегося крестьянина:
      — Этот?!!
      Выбранный мной крестьянин судорожно замотал головой и, чуть присев, нырнул за спины своих земляков.
      — Или этот?!!
      Я ткнул пальцем в другого селянина. Его реакция была точным повторением действий его товарища.
      — Ну, видишь, никаких вопросов нет! — снова обратился я к Поганцу. — Видимо, ты хочешь быть не Временно Измененным, а Постоянно Превращенным?! Я тебе это устрою!!! — И я грозно поднял над головой руку.
      — Нет, господин учитель, я тебя умоляю, не делай этого!…
      Поганец испугался настолько натурально, что даже я сам поверил в его испуг.
       —Великое Небо!… — испуганно пискнул в толпе женский голосок. — Да накормите вы его, что вам, сорги жалко!… Он же малыша навсегда таким оставит!…
      И этот слабый, испуганный голосок словно подтолкнул крестьян. Они нестройно загудели, а затем вперед, прямо под морду моей лошади, протолкался пожилой крестьянин в темно-синем добротном халате и, низко поклонившись, заговорил густым басом:
      — Господин… э-э-э… величайший маг, не сочти наше промедление за… промашку своего слуги, он ни в чем не виноват. Просто мы в нашей глуши, на границе с Западной пустыней, никогда не видели не то что величайшего, а даже просто мага! Ну, вот и… того… пристали с расспросами… — Он снова поклонился и закончил: — А торжественный обед, как твой слуга распорядился, сейчас будет готов! Только вот…
      Тут крестьянин, словно вспомнив нечто неприятное, запнулся и умолк.
      — Договаривай!… — грозно пророкотал я.
      Крестьянин оглядел своих соседей, вздохнул и развел руки:
      — Воды у нас в деревне нет хорошей!… Пустыня близко…
      Это утверждение меня несколько удивило — деревенька стояла среди высоких деревьев, а значит, и вода должна была здесь быть!
      Я внимательно оглядел деревню поверх голов ее жителей, медленно приговаривая:
      — Вода, говоришь, плохая… Ну-ну…
      — Вообще-то у нас была хорошая вода… — торопливо пробасил крестьянин. — Но вот… испортилась… Мы пробовали найти другой источник, но…
      — И давно ваша вода испортилась?… — поинтересовался я.
      — Давно!…— грустно ответил мой собеседник. — Очень давно… почти двадцать четыре цзе назад.
      «Год!…» — перевел я сказанное в знакомое мне времяисчисление.
      — Мы просили помощи у правителя провинции, — продолжил свои пояснения крестьянин. — Он обратился к Великому магу Цзя Шуну, а тот сказал, что мы прогневили Желтого Владыку, вот он нас и наказал…
      — И чем же это вы его прогневили?… — усмехнулся я. Крестьянин опустил голову и глухо вздохнул:
      — Плохо охраняем дорогу в Западную пустыню…
      — А эту дорогу надо охранять? — удивился я. Крестьянин поднял голову и удивленно взглянул на меня:
      — Разве господин величайший маг не знает?…
      Он вдруг замолчал, и я переспросил:
      — Чего не знает?…
      — Ну… Как же… В Западной пустыне пасется черепаха Ао на спине которой стоит гора Фанчжан…
      — Все это мне известно, — перебил я его. — Я только не пойму, каким образом вы можете охранять дорогу, ведущую в Западную пустыню?… Разве в эту Западную пустыню другого пути нет?!
      Крестьянин отрицательно покачал головой:
      — Нет. Существует древнее заклятие, которое любого путника, идущего из Поднебесной в Западную пустыню, приводит именно сюда. Говорят, что когда-то, в незапамятные времена, Желтый Владыка действительно создал на этом месте охранное поселение. Получается, что мы — потомки той самой… охраны, но… — он неловко пожал плечами, — в Западную пустыню настолько давно никто не проходил, что мы и не помним, когда последний такой путник был в нашей деревне.
      И тут совершенно неожиданно раздался визгливый фальцет Поганца: