Меня несло в кромешной тьме, словно поезд в лишенном освещения горном тоннеле. Раза два-три я буквально протискивался между незримых стен перехода, а один раз приложился головой — видимо, портал ставил не слишком крупный маг… Не слишком крупный в смысле габаритов… Да и сам переход продолжался чересчур долго, похоже, конструирующее портал заклинание было не совсем удачным! Впрочем, оставался маленький шанс на то, что переход поставлен… временной и, значит, я мог оказаться в том же зале, но в… другое время! Наконец тьма, стелившаяся перед моими глазами, рассеялась, я увидел, что нахожусь не в помещении выставки Алмазного фонда России, а… на абсолютно открытом… пленэре.
      Прямо передо мной мягко шелестела листвой небольшая рощица, метрах в двадцати правее проходила дорога, обычный пыльный деревенский тракт, накатанный колесами телег. Дорога плавно сворачивала за деревья рощи, с левой ее стороны раскинулось поле, засеянное каким-то злаком. Впрочем, хотя я и хорошо знаком с сельской жизнью, определить, что это за посевы, мне не удалось.
      Справа до самого горизонта тянулась странная кочковатая равнина, поросшая мелким кустарником и высокой, кустистой травой. По всей этой равнине довольно часто были разбросаны огромные валуны. На горизонте, едва видневшиеся в окутывающей их дымке, стояли горы. А позади меня мягко мерцало переливающееся черное зеркало портала перехода, но теперь уже оно не притягивало меня, а отталкивало!
      Всю эту совершенно незнакомую мне панораму я охватил одним быстрым взглядом, а в следующее мгновение услышал быстрое негромкое и совершенно непонятное бормотание, раздававшееся из-за куста, похожего на орешник, стоявшего на самой опушке рощицы. Я быстро сложил пальцы в «замок», нашептал заклинание «Полного понимания» и, сильно дунув в сторону бормотания, расцепил руки. В то же мгновение бормотавший голос стал абсолютно понятным:
      — …он мне совершено необходим!… Всеблагое Высокое Небо, я надеюсь, что моя просьба не слишком высокомерна или обременительна и что она не входит в противоречие с желаниями Желтого Владыки, которого я всем сердцем уважаю и даже… кхм… люблю! Если Высокое Небо снизойдет к моей ничтожной просьбе, я обязуюсь всячески наставлять своего ученика и передать ему все свои многочисленные знания и умения…
      Сначала я подумал, что некто, плохо различимый за кустом, возносит молитву, но потом тон этого быстрого речитатива показался мне не слишком подходящим для обращения к высшему существу, скорее это было нечто вроде… односторонней договоренности или убедительной просьбы, подтверждаемой некими, не совсем понятными мне обещаниями. Поэтому я осмелился перебить говорившего:
      — Уважаемый, не подскажешь ли, как мне добраться до ближайшего населенного пункта?
      За кустом что-то интенсивно зашуршало, и в следующее мгновение на опушку выскочил странного вида старичок.
      Его щекастое круглое лицо было настолько густо изрезано самыми разнообразными морщинами, что походило на хорошо пропеченное темно-коричневое яблоко. Нос вылезал между щек бесформенной картошкой, а по обеим сторонам этой картошки посверкивали узко прорезанные, сейчас, правда, широко раскрытые от удивления глазки. Это весьма своеобразное лицо украшали густые, лохматые брови, шевелящиеся над глазами, словно они жили своей собственной жизнью, и длинные, свисающие много ниже подбородка усы, заплетенные в довольно сальные косицы. Череп старика был абсолютно гол, причем казалось, что волосы не сами выпали, а их удалили каким-то специальным образом. Темно-коричневая кожа на черепе была, в отличие от лица, туго натянута и являла миру затейливо шишковатую голову.
      Одет старик был в некое подобие свободного коричневого халата, оставлявшего открытыми шею, верхнюю часть груди и руки почти до локтя. Снизу халат доходил старику почти до середины икр голых ног, обутых в простые деревянные сандалии. В своей правой руке он держал чань-бо — посох, напоминавший скорее длинную жердь, верхний конец которой был украшен стальным полумесяцем, а нижний напоминал неширокую лопату, обшитую по нижнему краю металлом.
      Почти минуту он разглядывал меня своими блестящими, быстро бегающими глазками, а затем вдруг воткнул свой посох в землю, вскинул руки вверх, так что широкие рукава сползли почти до его худых плеч, и заорал:
      — О Великое Небо, благодарю тебя, что ты столь быстро исполнило мою просьбу! Хотя все-таки я мог бы рассчитывать на нечто более достойное, чем этот нелепо одетый юноша с бандитской физиономией! Но я не ропщу, нет, я не ропщу, любой дар Неба — это дар Неба, и не мне, ничтожному, роптать!
      После того как этот странный по содержанию вопль был озвучен, старик опустил руки, посмотрел на меня очень мне не понравившимся каким-то собственническим взглядом и сурово проговорил:
      — А ты, неразумный юноша, раз уж именно тебя выбрало Великое Небо мне в ученики, изволь спуститься на землю и не смущать своего учителя столь непотребным висением в воздухе!
      Я растерянно огляделся и только тут понял, что… парю в полуметре над землей. Поспешно шагнув на травку, я еще раз оглянулся. Черное зеркало по-прежнему находилось за моей спиной, правда, теперь оно стало почти прозрачным, напоминающим чуть переливающееся плоское облачко.
      — Очень хорошо! — довольно проговорил старичок, явно не видевший черного портала перехода и не ощущавший его воздействия. — Теперь позволь узнать твое имя, юноша…
      — Владимир Сорокин… — немного неуклюже представился я, и старичок тут же завопил:
      — Что за варварские звуки составляют твое имя?! Ни один из живущих в Поднебесной не сможет произнести ничего подобного, не сломав себе языка! — Он чуть подумал и принял решение. — Отныне тебя будут звать Сор кин-ир, и так тебя будут звать, пока ты не пройдешь курс обучения и не сдашь все полагающиеся экзамены!…
      Я хотел было возразить, что уже сдал все полагающиеся экзамены, но не успел. Старичок начал распоряжаться:
      — За этим вот кустом, — он указал на куст орешника, за которым договаривался с Высоким Небом, — лежит мешок с моими пожитками. Изволь взять его и следовать за мной!
      Он повернулся ко мне спиной и неторопливо направился в сторону дороги, а я обошел куст и еще раз, уже спокойнее осмотрелся.
      За кустом в самом деле лежал небольшой мешок из ткани, похожей на ткань халата моего… к-хм… учителя, но не он занимал мои мысли. Me надо было быстро оценить ситуацию. Я уже понял, что, оказался в ином Мире, а теперь мне стало ясно, что у меня появился шанс найти злодея, ограбившего Алмазный фонд моей родины, и вернуть похищенное.
      Кроме того, Мир этот был просто переполнен магической энергией, так что я вполне мог сформировать не только свой личный кокон, но и сколько угодно «жгутов», способных выполнить любой мой каприз! Тем не менее мне показалось, что роль «ученика» при этом странном старике, без сомнения отлично знающим эту, пока еще неведомую мне реальность, мне вполне подходит, так что…
      Так что я подхватил оказавшийся совсем не тяжелым мешок и припустился следом за своим наставником.
      Старика я догнал уже на дороге, он бодро вышагивал, пристукивая деревянными подошвами своих сандалий, из-под которых выпыхивали плотные облачка пыли. Пристроившись к шагу старика, я принялся изображать ученика, надеясь, что поначалу мне простятся невольные промахи.
      — Могу я спросить почтенного учителя?… — спросил я самым елейным тоном, на который был способен.
      — Конечно! — ответил старик, не сбавляя шага. — Раз ты мой ученик, я буду отвечать на твои вопросы.
      — Как зовут моего почтенного учителя?…
      Старик остановился столь внезапно, что, если бы я не держался чуть сбоку от него, я точно уткнулся бы ему в спину, а так мне удалось вовремя притормозить. С секунду постояв неподвижно, он резко обернулся ко мне. Его широко раскрывшиеся глазки выражали неподдельное изумление, кустистые брови высоко поднялись, так что по гладкой коже черепа побежали частые ровненькие морщинки.
      — Ты не узнал меня?! Неужели мое лицо, мои манеры ничего тебе не говорят?!
      Я смущенно пожал плечами и отрицательно покачал головой. После этого старик возвел очи горе и воскликнул:
      — О Великое Небо, в каком варварском краю ты отыскало столь глубокого неуча?! — Но тут же, спохватившись, добавил извиняющимся тоном: — Нет, нет… я не ропщу! Видимо, Великое Небо хочет испытать мои способности и ждет от меня великого подвига!…
      Затем старикан снова повернулся ко мне и, сурово сведя брови к переносице, спросил:
      — Так откуда же ты родом, юноша, если в ваших краях не знают великого Фун Ку-цзы?!
      — Как сказал?! — оторопел я.
      — Фун Ку-цзы!! — гордо повторил старик.
      — Китаец, значит… — вслух подумал я.
      — Если ты начнешь с того, что будешь называть собственного учителя непонятными и, вполне возможно, ругательными словами, тебе вряд ли удастся постичь мудрость Знания!
      Эта отповедь моего учителя была сказана вполне спокойным тоном и в то же время наполнена до краев горькой обидой, а потому я поспешил с оправданиями:
      — Я никак не хотел обидеть своего почтенного учителя… Просто в тех краях… э-э-э… откуда я родом, слово «китаец» означает… э-э-э… очень мудрый человек.
      Старик уже снова широким шагом мерил дорогу, а я старался держаться рядом, лишь чуть-чуть поотстав. Повернув ко мне свое широкое лицо, Фун Ку-цзы быстро оглядел меня и покровительственно кивнул:
      — Да, Великое Небо действительно принесло тебя издалека… Достаточно посмотреть на твою варварскую одежду… Должен тебе сказать, что путешествовать по Поднебесной в таком виде неприлично и… небезопасно. Тебя могут принять за гуи.
      «Опять незнакомое слово…» — огорченно подумал я, а вслух поинтересовался:
      — Гуи — это кто?…
      Учитель глубоко вздохнул:
      — Да, ты действительно издалека!… Гуи — это… Как бы это попроще объяснить?… Ну, прежде всего, это не человек и не шень, это… Представь себе, что ты умер…
      — С чего бы это?! — удивился я.
      — Я сказал «представь себе», — сурово уточнил Фун Ку-цзы.
      — Да не хочу я представлять себе такие ужасы! — возмутился я.
      Старик бросил на меня быстрый и, как мне показалось, заинтересованный взгляд:
      — Ну хорошо, представь себе, что умер… некто…
      Я быстро кивнул, смерть некта я мог представить себе довольно отчетливо. Более того, я даже знал, кто будет этим нектом! Как только я до него доберусь, я сам его с огромным удовольствием превращу в… этого… в гуи! Вот!!
      — И это еще не все, — продолжал учитель после моего кивка. — Некто умер на чужбине, насильственной смертью, и не был похоронен должным образом. Вот тогда, после смерти, этот некто превратится в гуи…
      «Ну точно про меня! — с некоторым мистическим ужасом подумал я. — На чужбине — про меня, насильственной смертью — про меня, и не похоронен должным образом тоже скорее всего про меня!»
      — Или, если сказать точнее, в голодного гуи… — продолжал свое пояснение Фун Ку-цзы. — Поэтому в первом же селении, а это будет Цуду, надо будет достать тебе надлежащую одежду! — неожиданно закончил он.
      — А кто такой только что упомянутый тобой «шень»? — задал я новый вопрос.
      Старик посмотрел на меня еще более удивленным взглядом и коротко ответил:
      — Шень — это божество… Великое или малое…
      — Да-а-а… — словно завзятый подлиза, протянул я. — Учитель — великий мыслитель!…
      Фун Ку-цзы довольно улыбнулся, но ответил мне строго:
      — Я совсем не мыслитель, я просто — учитель, человек, передающий знания, существовавшие прежде всяких… идей!…
      — Тем не менее, — осмелился я вступить с учителем в спор, — ты наверняка знаешь об этом Мире гораздо больше моего, я ведь только что появился здесь… Вот, например, много ли у вас волшебников, чародеев, кудесников — людей, способных повелевать силами… э-э-э… незримыми и неведомыми?…
      Фун Ку-цзы бросил на меня косой, настороженный взгляд, но привычка поучать и здесь взяла свое. Хотя и с явной неохотой, он все-таки ответил на мой вопрос:
      — Когда-то в Поднебесной было очень много приверженцев магического искусства. Причем каждый из них считал свое искусство гораздо выше искусства других магов. Однако открытой войны между ними не происходило, потому что Желтый Владыка очень плохо относится к любым проявлениям агрессии… Он считает, что раз все живущие в этом Мире подчиняются и служат ему, то и причин для вражды быть не должно. Однако с магами… кхм… с магами произошла очень странная история. Они подали коллективную просьбу Желтому Владыке, в которой просили его разрешить им магические поединки с целью выяснения вот какого вопроса — кто же из них более чтит… Желтого Владыку?! И наш повелитель разрешил такие поединки, но потребовал, чтобы маги обеспечили безопасность всем остальным, живущим в Поднебесной. Магический поединок проводится только в присутствии представителя Желтого Владыки, и если во время него страдал простой смертный, обоих… поединщиков ждала немедленная смерть! Вот после этого… разрешения… от магов как-то очень быстро почти ничего не осталось…
      — Но раз «почти ничего», значит, что-то все-таки осталось? — продолжал настаивать я.
      — Ну, строго говоря, их осталось двое, — коротко ответил Фун Ку-цзы, — Великий маг Цзя Лянь-бяо, по-другому — Неповторимый Цзя, и Великий маг Цзя Шун, или Великолепный Цзя… Есть еще несколько… магов, если их можно так назвать, но это всего-навсего свиты Великих магов. Я даже не очень понимаю, зачем эти люди магам нужны. Так вот, сейчас между Великими магами вроде бы заключено перемирие, но продлится оно скорее всего не далее чем до очередного праздника Сбора Дани… Вот во время этого праздника, видимо, и решится, кто будет главным и единственным Великим магом Поднебесной.
      — А что это за праздник Сбора Дани? — поинтересовался я. Фун Ку-цзы удивленно посмотрел на меня:
      — Ну, ты не знаешь уж совсем элементарных вещей!… Тебе бы быть не у меня в учениках, а… — Тут он поперхнулся несказанным словом и поднял глаза вверх. — Великое Небо, я не ропщу!… Ты видишь, я не ропщу!… Но ученика ты мне послало удивительно тупого!…
      — Не тупого! — обиделся я. — Просто я не знаю здешних реалий и потому, естественно, задаю слишком простые, может быть даже очевидные вопросы! А соображаю я очень быстро, скоро, учитель, ты сам в этом убедишься!
      Учитель вздохнул и кивнул головой:
      — Хорошо, слушай. Праздник Сбора Дани — это день, когда собирают дань для Желтого Владыки…
      — День сбора дани — праздник?! — изумился я. — Да вы здесь прям… извращенцы какие-то!…
      Фун Ку-цзы даже не посмотрел на меня, он буквально рухнул коленями в дорожную пыль и завопил:
      — Великий Желтый Владыка, прости лишенного ума… э-э-э… юношу за сказанную им глупость!… Он еще не понимает, какое счастье отдать в твою казну последнее, что имеет твой послушный… э-э-э… подданный! Какой это праздник и для души хунь, и для души по! Не лишай его счастья постичь величие праздника Сбора Дани, дай ему время приобщиться к всеобщему ликованию!
      После этого он вдруг сложился пополам, уткнувшись своей круглой физиономией в дорожную пыль, и замер.
      Я, признаться, несколько опешил от такой неприкрытой, я бы сказал, яростной лести, обращенной… неизвестно к кому. Потоптавшись рядом с неподвижной, замершей в уничижительной позе фигурой, я неуверенно проговорил:
      — Да ладно, учитель… Что уж так пугаться?… Договоримся мы с вашим… этим… Желтым Владыкой… Если я что не так сказал, прощения попрошу… В конце концов, любой бы на моем месте удивился — ну посуди сам, разве не удивительно, что люди устраивают праздник по поводу изъятия у них части собственности?…
      Голова Фун Ку-цзы оторвалась от дороги и чуть повернулась в мою сторону. С серой, пропыленной физиономии на меня посмотрел узкий любопытствующий глаз. Секунду спустя учитель выпрямился, усевшись на собственные ноги, и с некоторым сомнением поинтересовался:
      — Ты еще жив?…
      — А что со мной будет? — удивился я в ответ.
      — Ну-у-у… — протянул старик. — Многие и за меньшее… это… без шкуры оставались…
      Я пожал плечами:
      — Да зачем вашему Желтому Владыке моя шкура?…
      — А в назидание другим!… — воскликнул Фун Ку-цзы, с кряхтением поднимаясь на ноги. — Один брякнет не подумав, другой повторит не осмыслив, третий придумает… анекдот про… власть! Вот так и нарушается установленный миропорядок!…
      Я помог учителю стряхнуть большую часть приставшей к его халату пыли, и мы двинулись дальше.
      Несколько минут я помалкивал, а затем, сообразив, что мой самозваный учитель не собирается самостоятельно вступать со мной в беседу, задал новый, весьма для меня важный вопрос:
      — Ты сказал, что в… Поднебесной осталось всего два настоящих мага, а тебе известно, где они живут?
      — А тебе зачем?… — осторожно переспросил Фун Ку-цзы.
      — Ну-у-у, — немного неуверенно начал я, а затем решился: — Я и сам в какой-то мере… это… маг!…
      И тут старичок неожиданно захихикал. Нет, он не остановился — он продолжал мерно шагать по дороге, но при этом все его тело мелко задрожало, голова запрокинулась вверх, и без того узенькие глазки превратились в две едва различимые щелочки, а из широко растянутых губ раздались странные звуки, весьма напоминающие… квохтанье курицы, отыскавшей в навозе червяка. Я даже не сразу понял, что это смех!
      Впрочем, он смеялся настолько открыто и доброжелательно, что я даже не обиделся. Улыбнувшись в свою очередь, я добродушно добавил:
      — И напрасно ты смеешься, учитель, я ж Великим Небом послан, прибыл к тебе необычным образом, значит, и способности мои… э-э-э… не совсем обычны!
      Старик прекратил хихикать, но посмотрел на меня веселым прищуренным взглядом и назидательно произнес:
      — Если бы ты был магом или хотя бы учеником мага, Великое Небо не направило бы тебя ко мне. Нет, пустая твоя голова, не воображай о себе невесть что, твоя стезя — это Ученичество, экзамен, должность при дворе правителя одной из провинций Поднебесной, и в старости, возможно, ты станешь учителем… Если к тебе придут за мудростью молодые придурки!…
      Мне показалось, что, говоря «молодые придурки», мой Учитель каким-то образом имел в виду меня. Однако я не вспылил — то ли был уже не слишком молод, то ли не считал себя придурком. Вместо этого я с видимым огорчением, но словно бы про себя пробормотал:
      — Значит, ты не знаешь, где обитают ваши так называемые Великие маги…
      На что Фун Ку-цзы немедленно купился:
      — Это почему же не знаю?! Отлично знаю! Однажды я даже целых две недели служил при… э-э-э… дворе Цзя Шуна.
      — Кем?… — тут же поинтересовался я.
      — Не важно… — недовольно проворчал Фун Ку-цзы. — Важно то, что я знаю, где живут оба Великих мага, но тебе не скажу!…
      — Почему?! — удивился я.
      — Потому что праздные ответы на праздные вопросы не идут на пользу неразвитому уму! — назидательно ответил Фун Ку-цзы.
      — Знаешь, учитель, — раздумчиво сказал я, — если ты будешь строить мое обучение на постоянных оскорблениях, я, пожалуй, подыщу себе другого преподавателя…
      — Не подыщешь! — самодовольно фыркнул старик.
      — Это почему?
      — Потому что Великое Небо направило тебя ко мне, и если ты не будешь выполнять волю Великого Неба, Желтый Владыка накажет тебя!
      — Накажет?! — чуть насмешливо переспросил я. — Да ваш Желтый Владыка знать не знает о том, что я попал в эту… в вашу… в Поднебесную!…
      — Желтый Владыка знает все!!! — убежденно воскликнул Фун Ку-цзы, испуганно озираясь по сторонам. — Он знает каждого своего подданного, он знает наперечет всех живущих в Поднебесной!
      — Ну, тогда, значит, ваша… Поднебесная невелика, — уже с откровенной насмешкой воскликнул я.
      Старик остановился, повернулся ко мне, уткнул сжатые в кулаки ладони в бока и грозно проговорил:
      — Поднебесная необозримо велика!!!
      — Так, может быть, ты поведаешь мне о ней?… — немедленно попросил я.
      Фун Ку-цзы несколько растерялся от столь неожиданной смены разговора, но после краткого раздумья, видимо, решил, что такой рассказ несколько образумит его странного, безумного ученика. Поэтому он бросил на меня еще один суровый взгляд, опустил свои кулаки и буркнул:
      — Ну что ж, слушай…
      После этого вступления мой учитель снова потопал по дороге. Я последовал за ним, ожидая обещанного рассказа, однако он молчал, о чем-то раздумывая. И только когда я уже решил, что старик забыл о своем обещании, он вдруг заговорил неспешно и слегка нараспев:
      — Сначала не было ничего, кроме Великого и Бесконечного Хаоса.
      «Ого, — подумал я, — однако он издалека начинает!»
      — Великий и Бесконечный Хаос бурлил и перетекал сам в себя, от Великого и Бесконечного Хаоса отделялись брызги и маленькие частички — одна из этих частичек, этих брызг и стала нашим Миром!
      Старик, не сбавляя шага, вдруг бросил на меня быстрый взгляд и, убедившись, что я внимательно слушаю, продолжил:
      — Частичка Великого и Бесконечного Хаоса, ставшая нашим Миром, так же бурлила и перетекала сама в себя, пока не разделилась на пять и не родила изначальный порядок. Изначальный порядок пяти стихий есть Дерево, Огонь, Земля, Металл, Вода, и в нем Вода рождает Дерево, Дерево — Огонь, Огонь — Землю, Земля — Металл, Металл — Воду. В противоположном цикле «взаимного вытеснения» Вода покоряет Огонь, Огонь покоряет Металл, Металл — Дерево, Дерево — Землю, Земля — Воду.
      Эти пять стихий создали Мир таким, каким мы его видим, родили пять цветов и человека, состоящего из пяти внутренних органов, пяти внешних органов, пяти видов плоти и пяти чувств.
      Потом в Мир пришел Желтый Владыка и выбрал местность лучшую из лучших и сказал: «Здесь будет жить мой народ, а все прочие будут подчиняться моему народу!»
      Так родилась Поднебесная! И все прочие, живущие в Мире, подчиняются избранному народу Желтого Владыки, а народ Желтого Владыки в назначенный им день приносит своему повелителю положенную Дань.
      Тут старик быстро огляделся и закончил свое повествование быстрой скороговоркой:
      — О борьбе Желтого Владыки с его врагами, о прародителях людей и… обо всем прочем я расскажу тебе в другой раз. А сейчас, как ты видишь, мы подходим к Цуду, и тебе придется подождать меня… ну, хотя бы вон под тем кустиком.
      Он указал мне на большой пыльный куст бузины, росший чуть в стороне от дороги, и строго добавил:
      — И не вздумай следовать за мной. Если ты войдешь в селение в таком виде, тебя не спасет все твое колдовство!…
      Он снова противно захихикал и потопал дальше, а я сошел с дороги и, обойдя куст, опустился на довольно чистую травку, бросив мешок учителя рядом с собой.
      Солнце перевалило за полдень, так что тень от куста, хоть и весьма короткая, давала мне возможность укрыться от жгучих солнечных лучей. В небе не было ни облачка, а вокруг стояла удивительная тишина, хотя мой учитель и утверждал, что совсем рядом располагается некое человеческое поселение.
      Я задумался о той короткой лекции, которую прочитал мне мой наставник, и нашел, что никакой полезной информации не получил. А полезной информацией для меня были бы сейчас сведения о местонахождении местных Великих магов, поскольку я уже ничуть не сомневался, что именно один из них является похитителем драгоценностей из Алмазного фонда моей, и без того нищей, родины.
      Воспоминания об этом безобразном ограблении беззащитной против магии выставки настолько расстроили меня, что я едва не пропустил событие, которое стало одним из важнейших в этом моем приключении.
      Итак, я расслабился под своим кустиком и размышлял о дальнейших своих действиях, когда окутывавшего меня магического кокона кто-то едва заметно коснулся. Это касание мгновенно передалось мне и, естественно, сразу меня насторожило. Однако я не двинулся с места, я даже не пошевелился… Я замер и, прикрыв глаза, прислушался или, точнее сказать… причувствовался к окружающему пространству. И сразу же понял, что совсем недалеко кто-то притаился. Я начал тихонечко посапывать и расслабленно спустил правую руку на землю, продолжая пристально наблюдать за окружающей обстановкой.
      Несколько минут ничего не происходило, а затем справа от меня что-то едва слышно шевельнулось, и мимо моей ладони к лежащему рядом мешку протянулась маленькая шестипалая ручка, покрытая густым, коротким коричневым волосом. Вот она дотронулась до сморщенного бока мешка, вот крохотные пальчики сомкнулись в кулак, зажав край грубой коричневой материи, вот рука медленно стала убираться назад, подволакивая мешок за собой… и в этот момент я быстрым броском накрыл ладонью тонкое мохнатое запястье!
      Меня немедленно и довольно болезненно ткнули в правый бок, и позади меня раздался визгливый вопль:
      — Ах ты, гад вонючий!… А ну немедленно отпусти мою ручку, а то как щас… укушу!…
      Я сразу же понял, что сие наглое и громогласное требование было рассчитано на то, чтобы меня обескуражить, напугать и заставить разжать пальцы, однако голосок был настолько тонок и визглив, что я чуть было не расхохотался в ответ. Вместо того чтобы отпустить дергавшееся в моей руке, словно пойманная змея, запястье, я еще крепче сжал кулак и, быстро вскочив на ноги, вытянул руку вперед. Теперь я мог хорошенько разглядеть, что это за отважный воришка покушался на добро моего учителя.
      Передо мной, повиснув на одной руке и слегка покачиваясь, висело существо, напоминавшее человека только наличием туловища, рук, ног и головы. В целом же…
      Во-первых, ростом оно было не более метра, и весь этот метр был покрыт тем же самым волосом, что и попавшаяся мне рука. Во-вторых, оно было неимоверно худым, ножки у него были чрезвычайно коротки, а ручки, наоборот, необыкновенно длинны. Оно было бы очень похоже на обезьяну, если бы не чрезвычайно прямая, я бы даже сказал, гордая осанка, бросавшаяся в глаза, несмотря на очень неудобную позу, в котором это существо находилось. Его косматая голова была сплющена с висков, так что лоб сильно выпирал вперед, глаза казались посаженными очень близко, а нос крючком нависал над тонкогубым ртом. Из одежды на этом… на этом Маленьком Муке была одна сильно замызганная набедренная повязка.
      Пока я с любопытством рассматривал своего пленника, он с не меньшим любопытством и с гораздо большим презрением рассматривал меня. Ему мой вид наскучил раньше, а потому он, продолжая висеть на одной руке, зажатой в моем кулаке, нагло поинтересовался:
      — Ну, чувырла длинноногая, и долго ты будешь меня разглядывать?! Или никогда Тяньгоу не видел?!
      — Ты, значит, Тяньгоу? — с усмешкой переспросил я, не выпуская его запястья. — И чем же ты занимаешься?…
      — Ну ты и вопросы задаешь?! — изумился мой пленник. — Откуда же ты взялся, если о Тяньгоу ничего не слышал?!
      — Слышал не слышал, не в этом дело. — Я чуть тряхнул рукой, так что зубы этого маленького нахала явственно лязгнули. — Я тебя спросил, чем ты занимаешься, так что изволь мне ответить!… Иначе!…
      И я еще раз многозначительно его встряхнул.
      — Ну ты, дылда, — немедленно завопил малыш. — Что ты меня трясешь, я тебе не кошелек, из меня монетки-камешки не посыплются! Ручку мне оторвешь — назад ведь не приставишь!…
      — Ничего, лапки, как я понимаю, у тебя крепкие, раз ты их суешь, куда не надо, — снова усмехнулся я. — А вот если ты не начнешь вести себя, как полагается пленнику, я их тебе действительно поотрываю, а затем снова приставлю, только ладошками назад!… Посмотрим, как ты тогда чужие вещи из-под носа у мага таскать будешь?!
      Малец оглядел меня заинтересованным взглядом и нагло пропищал:
      — Напрасно ты со мной связался!… Хоть ты и маг, как ты сам себя назвал, а всей твоей магии не хватит, чтобы со мной управиться!…
      И тут вдруг вся его волосатость встала дыбом, по обеим сторонам сплющенной головы развернулись огромные, почти прозрачные, поросшие редкой шерстью остроконечные уши, глаза выкатились из орбит, засверкав голубоватыми белками, от чего лоб пошел многочисленными складочками, тонкие губы вывернулись чуть ли не наизнанку, показав миру не меньше полусотни острейших, хотя и очень мелких зубов, и он завыл тоскливым фальцетом:
      — Я доберусь до твоего горла, и вырву твой кадык, и напьюсь твоей теплой крови, чувырла, поднявший руку на любимца Желтого Владыки, приласкавшего меня еще в колыбели… Я сожгу твою обескровленную плоть и проглочу оставшийся пепел, чтобы ты не смог снова воплотиться в живое существо… Я соберу твои ногти и волосы и зашвырну их на самую далекую тучу Великого Неба, так что оставшегося от тебя не хватит даже на то, чтобы получилась мясная собака! Я — страшный демон Тяньгоу, вышедший на свою кровавую охоту, клянусь в этом своей правой рукой!!!
      Признаюсь, что эти вопли, возможно, были бы очень страшными, если бы не были такими смешными, тем более что как раз его правая рука была зажата в моем кулаке. Чтобы не расхохотаться в очередной раз, я снова встряхнул своего пленника и, давя в себе смех, проговорил: