— Ступеней всего четыре!…
      Ступеней действительно было всего четыре, но я в этом факте не видел ничего дурного, а потому спросил:
      — Ну и что?…
      Теперь уже девушка посмотрела на меня удивленными глазами и в свою очередь поинтересовалась:
      — Разве ты не знаешь, что ступеней, ведущих к дому, должно быть… нечетное количество?
      Я задумчиво почесал щеку, а затем отрицательно покачал головой.
      Девчонка явно была поражена таким невежеством и самым серьезным тоном зашептала:
      — Этот дом лишен силы ян! Он может рассыпаться в любой момент!…
      — Из-за того, что у крыльца четыре ступеньки?! — в свою очередь удивился я.
      — Да!
      — Так что ж он до сих пор не рассыпался?!
      Видимо, мой вопрос поставил Шан Те в тупик. Она, не возражая, поднялась вместе со мной по злополучным четырем ступеням, неторопливо пересекла веранду и вошла в дом. Мы обошли все шесть комнат, из которых одна была значительно больше остальных и имела в обстановке самый настоящий обеденный стол, окруженный шестью стульями с высокими спинками. Мы внимательно осмотрели и три спальни. Шан выбрала для себя самую дальнюю от входа, окна которой выходили в сторону заднего двора, и из них была видна стена отделявшая Синий Пригород от остального города.
      Осматривая дом, я вдруг задал себе вопрос — зачем в нем шесть комнат? Для какой цели их здесь… нагородили, чем в них можно заниматься?! Обстановка в этих комнатах, за исключением столовой, была весьма бедная — креслице, пара ларей да циновка на полу… Так для какой цели служили эти комнаты?!
      Вернувшись в столовую, мы нашли там Гварду, который коротко доложил, что лошади устроены хорошо, что их уже начали чистить и корма для них вполне достаточно. Затем он быстро взглянул на хозяйку и коротко тявкнул:
      — Вы видели, что у крыльца всего четыре ступени?…
      — И ты туда же?… — улыбнулся я. — И ты считаешь, что дом может развалиться в любой момент?!
      — Нет, — помотал синсин своей черной башкой. — Раз он до сих пор не развалился, значит, его что-то поддерживает… Что-то помимо силы ян…
      — Ну конечно!… — тихо воскликнула Шан Те. — Как же я об этом не подумала, его поддерживает… Зло!…
      — Какое Зло?… — устало удивился я.
      — Любое…— спокойно тявкнул синсин и укоризненно посмотрел на меня, словно упрекая в легкомыслии. И этот взгляд меня… озаботил!
      — Ну что ж, давайте попытаемся рассмотреть, что за Зло вы здесь… угадали!
      Тщательно сосредоточившись, я одно за другим произнес заклинания «Истинного Зрения» и «Истинного Обоняния» —Зло можно не только увидеть, но и почуять!
      Как обычно, сначала перед моими глазами пронеслась словно бы легкая дымка, а затем очертания всего окружающего стали необыкновенно четкими, рельефными. Спустя еще несколько мгновений перед моими глазами короткими толчками начало проявляться доселе невидимое!
      Первым в поле моего зрения попал вынырнувший на свет Поганец. Он пристроился на краешке стола и делал вид, что ничто на свете его не интересует. Поймав его взгляд и подмигнув ему, я принялся разглядывать столовую. Кроме уже виденного обеденного стола и стульев, в комнате оказалась небольшая полка, подвешенная довольно высоко к одной из стен. На этой полке стояло три небольших глиняных кувшина с горлышками, залитыми цветным сургучом. Приглядевшись, я прочитал на этих запечатанных емкостях, по всей видимости, название их содержимого — «Быстро и легко», «Медленно и тяжело», «Живое мертвое». Понять вот так сразу, что бы это такое могло быть, я не смог, но в памяти увиденное отложил. Больше в комнате ничего необычного не было, но… спустя еще несколько мгновений на стенах начали появляться странные темные, серовато-зеленые пятна.
      Как только эти пятна из расплывчатых, едва заметных следов превратились в четко очерченные, темные кляксы, мне в лицо пахнуло смрадом старой, полуразложившейся Ненависти, древним, но все еще сохраняющим признаки жизни Темным Волшебством, не растворившимися во Времени останками Убийства… Это было оно!… Зло!… Древнее, истощившееся, но еще не сгинувшее Зло!!!
      Стены были заляпаны следами этого Зла почти до половины своей высоты, то ли Время постепенно смывало его, то ли у самого Зла уже не хватало сил подняться выше. Опустив глаза, я понял, что второе вернее — весь пол представлял собой сплошную серо-зеленую шершавую поверхность. Было такое впечатление, что деревянный настил насквозь пропитан какой-то тяжелой, удушающе мертвой субстанцией…
      «Странно… — тяжело, словно в сонном кошмаре, подумал я, — Само строение кажется совсем не старым… Откуда же в нем такая древняя… мерзость?… — И тут же сообразил: — Из фундамента! На старом фундаменте поставили новое здание!!»
      И тут мне страстно захотелось полыхнуть по этой тянущейся из древнего прошлого дряни очищающим огнем Искупительного заклинания. Оно уже сложилось у меня в голове, и его тяжелые, грозные строки рвались у меня с языка. Я даже поднял правую руку, готовую проделать сопровождающие заклание пассы!…
      Но в последний момент опомнился! Я вдруг понял, что Искупительное заклинание несет в себе и Вешный Огонь. Огонь, который спалит не только живущее здесь древнее Зло но и сам дом, и близстоящие постройки, и неизвестно сколько соседних, возможно, ни в чем не повинных усадеб. А сколько в нем погибнет людей?!
      В груди у меня просквозил мгновенный холод, как только я осознал, что был готов натворить!
      «Спокойнее, чародей, спокойнее… — мысленно проговорил я, стараясь унять пробившую меня дрожь. — Ты еще поимеешь случай схлестнуться с этим Злом, и тогда!…»
      Прикрыв глаза, я тряхнул головой и одним движением уже поднятой руки снял наведенные заклинания.
      Комната практически мгновенно вернула свой прежний вид, но теперь я и обычным зрением различал призрачные признаки существующего здесь Зла.
      — Здесь действительно существует Зло… — спокойным, но чуть охрипшим голосом произнес я, а потом, повернувшись к Шан Те, добавил: — Пойдем-ка посмотрим еще раз твою спаленку.
      И, не ожидая ее ответа, направился в выбранную девушкой комнату.
      Спальня принцессы, как я уже упоминал, располагалась в дальнем конце павильона. Войдя в эту небольшую комнатку, я внимательно огляделся — комната была практически чиста. Только в одном из углов едва заметно проступал слабый серо-зеленый налет. Я сложил ладони ковшиком и, нашептав коротенькое заклинание, резко стряхнул руки над этим углом. Послышалось короткое недовольное шипение, и сероватая зелень втянулась в доски пола, оставив после себя только едва заметный запах. Да и запах этот мог различить, пожалуй, только я.
      — Здесь совершенно безопасно… — повернулся я к внимательно следившей за мной девушке, — но мне хотелось бы, чтобы Гварда спал прямо за твоей дверью.
      — Непременно, — тявкнул синсин.
      Я вздохнул и внутренне встряхнулся, отгоняя гадостные впечатления от увиденного с помощью Истинного Зрения. Потом снова посмотрел на принцессу и улыбнулся:
      — А может быть, мы прогуляемся по городу… Пообедаем, посмотрим достопримечательности… вблизи!… Поганец нам все подробно расскажет и… покажет!
      — Вот только хорошо было бы перед выходом умыться… — немного смущенно пробормотала Шан Те.
      — И постираться… — коротко тявкнул Гварда. При этом он так смешно сморщил нос, что мы сразу поняли, насколько силен наш «запах дальней дороги».
      В этот момент послышались приближающиеся шаркающие шаги, и в дверях появилась невысокая пожилая женщина с угрюмым, отечным лицом. Обежав комнату внимательным взглядом узких, прикрытых тяжелыми веками глаз, она довольно сварливым тоном обратилась к Шан Те:
      — Госпожа, господин управляющий направил меня в ваше распоряжение на все время вашего пребывания в «Полете зимородка». Если вам что-то надо?…
      — Надо, надо!… — хозяйским тоном перебил я служанку. — Госпоже надо умыться с дороги и привести в порядок платье.
      Служанка еще раз оглядела комнату и тем же сварливым тоном поинтересовалась:
      — А разве у госпожи нет сменного платья?…
      — К сожалению, наш багаж отстал, — пояснил я, — но если он и завтра не прибудет, мы купим все необходимое в городе… А сейчас госпожа надеется на твою помощь!
      Служанка кивнула и снова обратилась к Шан Те:
      — Прошу, госпожа, проследовать за мной, я помогу вам умыться…
      Она вышла из комнаты, девушка, бросив в мою сторону быстрый взгляд, последовала за служанкой. Гварда также посмотрел мне в глаза и после моего кивка двинулся следом за девушкой.
      Я вышел из спальни Шан Те последним, прикрыл за собой дверь и направился в столовую. Подойдя к большому, открытому настежь окну, я увидел, как служанка ведет мою спутницу в сторону отдельно стоящей маленькой постройки напоминающей временный сарайчик. За ними лениво плелся синсин, поворачивая свою внимательную физиономию то направо, то налево. Я был уверен, что от его взгляда ничто не укроется.
      — Учителя, правителя и советника привезли… — раздался рядом со мной негромкий голосок Поганца. — Причем всех троих притащили шестеро цзиней в одном паланкине. Я сам видел, как их вытаскивали из этого паланкина и переносили в главный павильон усадьбы.
      — Почему «вытаскивали»? — так же негромко поинтересовался я. — Они что, до сих пор связаны?
      — Нет, они не связаны, они спят… — ответил Поганец.
      Мы немного помолчали, однако мой ученик не мог не поделиться родившимися у него соображениями:
      — Мы могли бы попробовать их отбить прямо сейчас, шестерых цзиней нам одолеть вполне по силам… Но…
      — Вот то-то и оно, что «но»… — поддержал я его сомнение. — Во-первых, даже если мы и отобьем правителя и учителя, куда мы все денемся? Бежать к Неповторимому Цзя?… Так он скорее всего уже выехал в Пакит… Может быть, правитель и знает, где останавливается Цзя Лянь-бяо, когда приезжает в столицу, но не факт, что нам дадут там убежище и защитят от преследования… ведь самого Неповторимого Цзя в столице еще нет… Но главное даже не это, может быть, мы смогли бы где-то спрятаться до приезда покровителя Тянь Ши, меня сейчас занимает другое…
      Поганец Сю материализовался около меня, правда, таким образом, что в окно его невозможно было увидеть. Физиономия у него была донельзя серьезной, и своей длиннющей правой рукой он задумчиво почесывал… коленку.
      — Сейчас меня занимает вопрос, зачем Великолепному Цзя вообще понадобилось устраивать это нападение?! Ну, допустим, правитель Тянь Ши, как мы знаем, в какой-то мере владеет магией и, захватив его, Цзя Шун ослабил своего противника, но зачем ему понадобился учитель и, главное, почему цзини прихватили советника?! Он-то уж в любом случае Великолепному Цзя без надобности!
      — Загадка!… — сосредоточенно пропищал Сю и неожиданно быстро добавил: — Чтобы ослабить противника, Цзя Шуну достаточно было просто убить правителя!… И никаких тебе… охранных мероприятий! Видимо, у него какая-то другая цель!…
      — Может, он надеется, что… — Я замолчал, обдумывая пришедшую мне в голову мысль, но через секунду нетерпеливый Поганец требовательно переспросил:
      — Что «что»? Договаривай давай…
      — Просто я задал себе вопрос, какую помощь может оказывать Тянь Ши Неповторимому Цзя?… Помнишь, этот толстый советник говорил, что правитель обладает магическими возможностями, но поставил их на службу своему высокопоставленному родственнику?… Каким образом?!
      — Что «каким образом»?… — снова переспросил Поганец.
      — Каким образом «поставил на службу»?…
      — Ну мало ли какие способы измыслил великий маг Поднебесной?! — раздраженно пропищал Сю. — На то он и великий маг!
      — Не скажи!… — улыбнулся я. — Мне кажется, у великого мага Поднебесной имеется только один способ использовать способности Тянь Ши…
      — Только один?!
      — Именно! Использовать своего родственника как… аккумулятор!
      — Как… кого?! — Поганец впал в полную растерянность, и я понял, что термин «аккумулятор» ему не знаком.
      — Понимаешь, Поганчик, маги этого вашего Мира могут, видимо, заниматься магией только в том случае, если способны собрать вокруг себя такой… как бы тебе это объяснить… ну скажем, кокон Силы! Если правитель Тянь Ши имеет магические способности, то он также способен концентрировать вокруг себя рассеянную над Миром магическую Силу — видимо именно эта способность и определяет, способен человек к магии или нет! Тогда слова советника Шу Фу о том, что правитель поставил свои магические способности на службу Неповторимому Цзя, могут означать только одно — Цзя Лянь-бяо, занимаясь магией, использует и кокон Силы Тянь Ши, что, конечно же, значительно увеличивает его возможности. Тогда становится понятным, почему Цзя Шун не убил Тянь Ши, а похитил его и почему он хотел захватить Шан Те!
      — Конечно! — воскликнул сообразительный Поганец. — Он хотел заставить правителя предоставить свой кокон ему, а девчонка должна была одним своим присутствием помочь Великому магу добиться согласия отца!
      — Значит, с правителем мы разобрались, а вот зачем Великолепному Цзя понадобились Фун Ку-цзы и этот советник?…
      — Ну, учитель Ку фигура в Поднебесной известная, заручиться его поддержкой никому не помешает… — несколько неуверенно начал Поганец, но тут же опроверг сам себя: — Хотя Цзя Шун отличается как раз тем, что плюет на любые авторитеты!
      — И все-таки похищение Фун Ку-цзы еще как-то можно понять, а вот советника?!
      — Н-да, этот толстяк — совершенно бесполезная личность!… — согласился со мной Поганец. — Разве что Цзя Шун собирается как-то повлиять на госпожу Имань Фу… Шу Фу ей доводится племянником…
      Предположение Поганца было весьма слабо, и мы оба это понимали. Несколько минут мы молчали, пытаясь как-то еще объяснить себе мотивы действий одного из Великих магов Поднебесной, но ни мне, ни Поганцу ничего дельного в голову так и не пришло.
      В этот момент Шан Те снова показалась во дворе. Она шла от примеченного мной сарайчика и была одета в довольно скромный длиннополый халат из темно-бордового шелка муаровой выделки. Следом за ней топала служанка, а замыкал процессию Гварда, все так же внимательно поглядывающий по сторонам.
      — Слушай, Поганец, — обратился я к своему ученику. — Я предложил девчушке прогуляться по городу, пообедать… Ты сможешь послужить нам гидом?
      — Кем?!
      В этом коротком вопросе Поганца прозвучало серьезное подозрение на то, что его собираются оскорбить, поэтому я поспешил объясниться:
      — Гидом на моей родине называют очень серьезного знатока какой-нибудь местности или вообще очень знающего человека, который может рассказать несведущим людям много интересного о том… ну… месте, куда они попали!
      — И куда они попали?!
      — Мы… — уточнил я, — мы попали в Пакит, и я надеялся, что ты сможешь показать нам интересные места в городе, порекомендовать какой-нибудь хороший… э-э-э… ресторан, ну, в общем, побыть нашим проводником в водовороте столичной жизни!
      — Да?… Проводником?… — В голоске Поганца еще оставалось сомнение. — Но ты сказал сначала какое-то другое слово!…
      — Гидом… — напомнил я.
      — Нехорошее слово! — отрезал Поганец. — Мне не нравится, когда его применяют ко мне! Проводник — гораздо… солиднее!
      — Хорошо, — чуть улыбнувшись, согласился я. — Пусть будет проводник. Ну и как тебе мое предложение?…
      — А разве я могу отказаться? — Поганец в свою очередь оскалился в улыбке.
      — Ну… Наверное, можешь!… — несколько растерявшись, пожал я плечами. — Мы и одни сможем, наверное, найти где перекусить и что посмотреть…
      — И потеряться сможете… — довольно кивнул малыш. — И… это… без вести пропасть! Знаешь, что такое пропасть без вести?!
      — Знаю…
      — А знаешь, что такое Хунхуцзы?!
      — Ну… Судя по значению слова, это какое-то… Общество Рыжебородых.
      — Но ты не знаешь чем это общество занимается?
      — Нет, у меня, знаешь ли, нет ни одного знакомого… рыжебородого!
      — А что такое… Хун мэнь, знаешь?!
      — Школа Хун?… К сожалению, тоже нет.
      — К счастью, учитель, к счастью!… И я не хочу, чтобы ты это узнал, вполне возможно, что при знакомстве с этими ребятами тебе не поможет и все твоя магия!…
      — Ну да!… А ты, конечно, поможешь!… — В моем голосе настолько явно прозвучала насмешка, что Поганец просто не мог этого снести.
      — Да я, чтоб ты знал, состою действительным членом семи тайных обществ Поднебесной!… — полным достоинства… писком возвестил он.
      — Ну что ж, значит, мы будем под надежной защитой! — с глубоким удовлетворением произнес я, чем снова поверг Поганца в недоумение — он опять не мог понять, говорю ли я серьезно или смеюсь над ним, а я всего лишь хотел окончить прения, поскольку Шан Те уже входила в наш павильон.
      Едва появившись в столовой, она, как и всякая другая девушка на ее месте, первым делом поинтересовалась:
      — Как вам мой наряд?… Этот милый халатик мне дала матушка Лю, а мое платье она обещала почистить, чтобы я могла надеть его на праздник…
      Я понял, что матушкой Лю зовут ту самую угрюмую служанку, которая помогала девушке умыться. Видимо, во время купания Шан Те прониклась к ней доверием, потому и называла ее таким ласковым именем. На ногах девушки были все те же бархатные туфельки, что и прежде, а вот голову ее украшала крошечная и очень элегантная шляпка из кисеи того же цвета, что и халат. Позади нее стояла матушка Лю и в полном изумлении таращила глаза на моего ученика. Заговорившись, Поганец позабыл применить свое боевое искусство и, конечно, тут же был раскрыт бдительной служанкой.
      Пока Поганец медленно перемещался за мою спину, я успел его представить, причем постарался сделать это как мож-но небрежнее:
      — Это, матушка Лю, мой ученик и помощник, вы може совершенно не обращать на него внимания! Сейчас мы с моей подопечной прогуляемся в город, а вы проследите, чтобы к нашему возвращению был накрыт ужин…
      Матушка Лю сумела наконец справиться со своим изумлением и, переведя взгляд на меня, спросила:
      — А где этот обор… ваш ученик будет спать?…
      — О, пусть вас это не волнует! — с излишним, пожалуй, энтузиазмом ответил я. — Он у меня крайне непритязателен в быту и предпочитает спать под открытым небом!
      Мамаша Лю кивнула, повернулась и пошла к выходу, довольно громко бормоча себе под нос:
      — Значит, надо на ночь как следует закрывать двери…
      Поганец проводил ее укоризненным взглядом, а когда она вышла, посмотрел на нас и с непередаваемой горечью произнес:
      — Вот она, людская подозрительность! Совершенно меня не знает, а уже собирается покрепче запирать двери!
      — Именно потому, что не знает, и собирается запирать, — неожиданно хихикнула Шан Те. — Если бы знала, сообразила бы, что это бесполезно!…
      Поганец хотел было что-то ответить, но только махнул рукой, зато, увидев, как скалится Гварда, заверещал:
      — Ты-то что хихикаешь?… Или уже снюхался с этой… предусмотрительной тетечкой?!
      — Да ладно тебе, Сю… — миролюбиво тявкнул синсин. — Ты же знаешь, как мы тебя любим…
      — Так любим, что даже доверяем свои жизни! — немедленно подхватил я и, обернувшись к принцессе и ее синсину, добавил: — Поганец согласился показать нам Пакит, причем среди достопримечательностей нам будут представлены и самые злачные места этого великого города. Оказывается, мой Ученик — свой среди местных урок!…
      — Как сказал?! — немедленно отреагировал на незнакомое слово Поганец. — Среди кого я свой?!
      — Ну… — Я оказался в некотором затруднении. — Я не знаю, как называют эту категорию граждан в вашей великой столице… У меня, в моей… провинции, они имеют довольно много различных обозначений, например: урки, кореша, пацаны, братаны…
      — Братья!… — неожиданно подсказал Поганец.
      — Ну нет! — резко отверг я его подсказку. — Братьями у нас называют либо кровных родичей, либо близких товарищей по… э-э-э… общей борьбе.
      — Ну! — удовлетворенно воскликнул Сю. — Я и говорю — братья… по общей борьбе! На эмблеме Хунь мэнь так и написано: «Войдешь в ворота Хун — соединишься с братьями!» Они к тому же и кровные… эти… братья — каждому новичку отрубают первую фалангу левого мизинца, чтобы, значит, кровью связать!
      Я невольно опустил взгляд на длинные руки Поганца, но он тут же спрятал их за спину и недовольно полюбопытствовал:
      — А чегой-то ты рассматриваешь?…
      — Да вот смотрю, не братик ли ты чей-нибудь, — в тон ему ответил я.
      — Нет! — быстро пискнул он. — Ничей я не братик, я у мамочки один был!
      Тут он вытащил свои ладошки из-за спины и, растопырив длиннющие пальцы, показал их всем окружающим.
      — Одиночка, значит… — негромко тявкнул Гварда.
      — Послушайте! — неожиданно воскликнула Шан Те, которой, по всей видимости, надоело слушать нашу пикировку. — Так мы идем в город или нет?!
      — Конечно идем! — воскликнули мы с Поганцем в один голос, а синсин просто развернулся и неспешной трусцой проследовал к выходу.
      Мы последовали за ним, причем первым поспешил к дверям Поганец, мстительно буркнув напоследок:
      — Мне положено быть впереди, я все-таки… этот… проводник!…
      Город Пакит, столица Поднебесной, был не слишком велик и невообразимо странен. Взять хотя бы расположение престижных кварталов, кварталов, где проживала беднота, и район трущоб. Престижной частью любого земного города является его исторический центр, в котором располагаются художественные памятники, наиболее древние и интересные здания и культурно-развлекательные заведения. Другой престижной частью города обычно бывает недалекий, экологически чистый пригород со свободной застройкой. Беднота в любом городе, как правило, селится в старых многоэтажках, и именно районы такой застройки являются ее оплотом, а трущобы… Ну, трущобы, в которых обитают отбросы города и где плодится и размножается его криминальная составляющая, могут появиться практически в любом районе города, хотя, как правило, это бывает место вокруг какой-нибудь фабрики или мастерских… Именно это место, служившее обиталищем многодетного рабочего люда, становится трущобой, когда производство, кормившее этот люд, умирает. Так вот Пакит никоим образом не соответствовал этому обычному раскладу!
      Престижных кварталов в столице Поднебесной было всего… один, а именно Синий Пригород! Эту часть города, располагавшуюся прямо у западной городской стены, населяли самые состоятельные и почтенные горожане и их довольно многочисленные семьи. Семей этих, как мы узнали, было совсем немного, чуть более сорока, и им вполне хватало одного Синего Пригорода. Центральная, наиболее древняя, часть Пакита представляла собой комплекс храмов самого разного толка, окруженных наскоро возведенными деревянными одноэтажными постройками, в которых ютилась беднота, паразитировавшая на паломниках, шедших к этим храмам нескончаемым потоком! При этом персонал самих храмов был крайне невелик — не более десяти-двенадцати человек плюс пятеро-шестеро уборщиков, набиравшихся из тех же самых бедняков, живших в ближайшей округе.
      Когда я поинтересовался у нашего… гида, почему столь доходное дело — организация поклонения божествам и исполнение религиозных обрядов — не смогло породить толпу бездельников, Поганец ответил, что дело-то, может быть, действительно прибыльное, вот только практически всю прибыль храмам надлежит обращать в самоцветы и вносить в казну Желтого Владыки и храмовый штат назначается тем же ведомством… Так что штатных единиц в храмах немного, а вне штата задарма горбатиться никто даже в храмах не желает!
      Вокруг храмов, как я уже отмечал, целые улицы были заселены беднотой, которая… торговала! Торговала всем, чем угодно! Торговала где угодно. Это были и большие, занимавшие целый домик, лавки, хозяева которых даже нанимали продавцов. Это были маленькие лавочки, торговлю в которых вели державшие их семьи, причем, как правило, за прилавками стояли дети, жалостливо взывавшие к многочисленным прохожим и рассказывавшие совершенно фантастические истории о происхождении и качестве своих товаров. Это были совсем крошечные лавочки, напомнившие мне будки сапожников, существовавшие в моем родном городе во времена моего детства. И наконец, это были торговцы вразнос, норовившие пихнуть своим лотком, коробом, связкой, тачкой как можно больше народу — этим они якобы привлекали внимание к своему товару.
      Лидерство в этом торговом буме, без сомнения, занимала еда, не буду описывать ее разнообразие. Немало было и торговцев мелочным товаром, одеждой, обувью и… всем остальным, включая плетенную из молодого бамбука мебель. Однако Поганец сразу же предупредил нас, чтобы мы не вздумали что-нибудь покупать, не посоветовавшись с ним. Мы с ним советовались, и он в десяти случаях из десяти не рекомендовал покупать приглянувшуюся вещь или угощение. Только дважды он одобрил наш выбор — когда Шан Те захотелось сладкого, и она попросила конфету из вареного сахара, и когда Гварда неожиданно занервничал, увидев на одном из лотков некую, весьма ему нужную травку. Правда, в обоих случаях Поганец заявил, что покупать это совершенно ни к чему, поскольку у него самого имеется необходимый товар. Откуда у него взялся этот товар, было совершенно непонятно (хотя я имел определенные предположения), но девушка и синсин получили требуемое из рук маленького пройдохи и были очень ему благодарны!
      Отдельно нужно сказать о площадях Пакита, на которых проходил ежегодный праздник Сбора Дани. Всего их было шесть, нам удалось в тот вечер побывать на трех из них. Все эти площади были спланированы по одному образцу и давали серьезную пищу для размышлений!
      Несмотря на то что площади эти были достаточно обширны, к каждой из них подходило всего по две улицы. Стены домов, окружающих площади, не имели окон, так что площади по периметру были обнесены глухими и очень высокими стенами. И посредине каждой площади обязательно была установлена какая-нибудь уродливая статуя! И что самое интересное, несмотря на то, что улицы города были запружены шумной, уже начавшей веселье толпой, площади эти были пусты! Мы тоже не ступали на застилавшие их камни, поскольку Поганец нам этого не позволил, он только показал нам эти площади с подходящих к ним улиц.
      В общем, прогулка наша по городу оказалась довольно интересной, не слишком долгой и весьма утомительной. Наконец Поганец объявил, что настала пора подкрепиться, тем более что мы находимся как раз около одного из самых замечательных ресторанов города. При этом он с энтузиазмом указал своей непомерно длинной рукой на некое строение, возведенное из все того же крашеного дерева, имевшее — о чудо — два этажа! Над двустворчатой дверью этого заведения, прямо на стене, была намалевана ветка ивы и иероглиф «Тихий омут», а под сей вывеской стоял не то швейцар, не то зазывала — здоровенный малый в весьма драном коричневом халате, рваных сапогах и цветном платке, перетягивавшем его косматую голову. Широко разевая рот, это чучело ревело на всю улицу совершенно непередаваемым фальцетом:
      — А вот самая вкусная в Паките лапша, самая свежая рыба и самая жирная свинина!!!
      Тут же, не переводя духа, но на октаву ниже он колоратурно выводил:
      — Пампушки! Пампушки!! Пампушки!!!
      И еще на октаву ниже:
      — Вино-о-о-о-о-о!!!
      После чего следовало секундное молчание, потребное для глубокого вдоха, и вся тирада, в той же самой последовательности повторялась.
      Минуты две мы стояли на месте и наслаждались этими воплями, после чего Гварда, как всегда, коротко протявкал:
      — Очень музыкально, но крайне однообразно!…
      Следом за шустрым Поганцем мы направились к дверям заведения. Увидев потенциальных посетителей, зазывала, не прекращая орать, низко нам поклонился и между второй и третьей «пампушкой» быстро и негромко пробормотал:
      — Попробуйте утку по-пакитски и красного чанджоуского!…
      Виртуоз!!!
      Внутри заведения было довольно сумрачно и неожиданно чисто. Каменный пол был явно только что присыпан свежими опилками, а свободных столиков было более чем достаточно. Я было с интересом посмотрел на довольно крутую лестницу, уводившую на второй этаж, но Поганец, перехватив мой взгляд, негромко произнес:
      — Мы, как я понял, будем обедать?… Тогда нам стоит остаться в этом зале!… — и потопал к свободному столику у дальней от входа стены.
      — Едва мы трое заняли места у столика, а Гварда скромно притулился под столом, как рядом с нами образовался официант с огромным подносом, на котором тесно стояло около двух десятков крошечных, чем-то наполненных чашечек.
      «Порции, однако, здесь невелики!…» — несколько разочарованно подумал я, прикидывая, какая из чашек достанется мне, — проголодался я здорово. Однако наш шустрый гид жестом приказал официанту поставить свой поднос перед ним и принялся нюхать каждую чашку, а в некоторые совать неизвестно откуда появившуюся в его руке крошечную черпалочку.
      Я удивленно взглянул на Шан Те, та сидела совершенно спокойно, не выказывая никаких отрицательных эмоций, из чего можно было сделать вывод, что Поганец пока что остается в рамках местных приличий. Наконец он закончил свою экскурсию по подносу и, подняв задумчивую рожицу к официанту, произнес:
      — Значит, так!… Закуски — холодная курятина, отварные на пару креветки, черные печеные яйца, фаршированные орехами баклажаны… Горячее — конечно же, жареная пакитская утка, паровые пампушки…
      Тут он повернулся в сторону Шан Те и спросил:
      — Госпожа, как ты относишься к блюду под названием «Борьба Желтого Владыки с тигром»?
      Девчонка в ответ скривила физиономию, на что Поганец тут же понимающе кивнул:
      — Ясно!… Ядовитые змеи нам не нравятся!…
      Он снова повернулся к официанту:
      — Тогда свиные ножки по-гуанчуски и, конечно же, отварной сорги с восемью приправами. — Он метнул в мою сторону быстрый взгляд. — И не забудь соус из крапивы тан!
      Официант кивнул и сделал торопливую запись в крошечную замусоленную книжечку.
      «Однако, похоже, мы славно покушаем!» — мелькнуло в моей голове, а Поганец продолжал диктовать заказ:
      — Затем светлый суп и крошечные пирожки с печенью… Да смотри, чтобы пирожки были горячие!… Ну а сладости и фрукты — на твой вкус!…
      Официант еще раз кивнул, закрыл свою книжечку, взял свой поднос со стола и лишь после этого немного неуверенно поинтересовался:
      — Господа будут заказывать вино?…