— А женщин, значит, этот твой рак не трогает?… — перебил я занимательный рассказ Поганца саркастическим вопросом.
      Малыш укоризненно посмотрел на меня и покачал головой:
      — Ты, конечно, можешь смеяться… магам, может быть, все эти… приятные зверушки… и не страшны. А вот мне, как я понял, надо держаться подальше от водных пространств…
      — Вряд ли для тебя опасны ежи цунь или большой рак Бао-ду… — нарочито задумчивым тоном проговорил я.
      — Это почему это они мне не опасны?! — немедленно взвился Поганец. — У меня что же, по-твоему, пяток нет или я — не мужчина?!
      — Ну, целостность твоих пяток обеспечена твоей обувкой… — Тут Поганец быстро опустил глаза, словно проверяя насколько видны его железные сандалики. — А насчет мужского достоинства…
      Я с многозначительным сомнением замолчал…
      И тут началось!
      Поганец Сю наклонил свою поросшую шерстью башку, уши его развернулись во всю свою необъятную ширь, зубы оскалились, и сквозь этот оскал с трудом протиснулся хриплый писк:
      — Ты сомневаешься в моей мужественности?!! Ах ты — маг недоделанный!… Да знаешь ли ты, что четыре жены правителя провинции Цжэнзя и семь его наложниц рыдали от счастья, когда я появился в их дворце, и от горя, когда… к-хм… мне пришлось его… э-э-э… покинуть! Да знаешь ли ты, что за одну ночь я способен до восьми раз… это… ну… пролить дождик и рассеять тучки…
      — Так ты еще и погодой управляешь?! — насмешливо удивился я.
      От такого моего отношения к его мужским достоинствам Поганец буквально задохнулся, и вдруг его облик принял свой обычный вид. Он осторожно огляделся и совершенно спокойным, я бы даже сказал деловым, тоном произнес:
      — Хорошо… Хочешь, я на спор за два дня соблазню… Шан Те?!
      От такого наглого и вздорного предложения я даже оторопел, а Поганец все тем же деловым тоном продолжил:
      — Если я через два дня ее… это… угу… ты сделаешь и подаришь мне какую-нибудь волшебную вещь!… Договорились?!
      Видимо, именно этот его деловой или, вернее сказать, циничный тон и вернул мне спокойствие, хотя у меня и появилось сильное желание посмотреть, как над этим маленьким распутником поработал бы… большой рак Бао-ду.
      — Договорились…— негромко и очень серьезно ответил я. — Если ты за два дня не… угу… то я тебе оторву башку, аесли ты за два дня… угу, то я тебе подарю какую-нибудь волшебную вещь… а потом оторву башку!
      На нахальной физиономии Поганца отразилась растерянность, и, чуть запинаясь, он пропищал:
      — Это что ж получается, я в любом случае останусь без… — Тут он осторожно потрогал свою мохнатую голову, дважды моргнул и неожиданным шепотом закончил: — Нет! Так нечестно!!
      — А честно совращать молоденьких девочек?! — сурово спросил я.
      — Ха! Девочку он пожалел!… Посмотрите, какой он моральный! — От возмущения Поганец даже подпрыгнул. — А сомневаться в моих… э-э-э… мужчинских способностях честно!!!
      После этих его слов я вдруг осознал, что мое подшучивание и в самом деле было довольно обидным. Однако извиниться и успокоить Поганца я не успел, послышался короткий глухой удар, и наша лодка резко остановилась. Я едва устоял на ногах, а вот Поганец, выпустив от неожиданности повод, покатился по настилу, вопя что есть мочи своим пронзительным фальцетом:
      — Спасите!!! Тонем!!! Дырка в днище!!!
      Я метнулся вперед и в последний момент, когда малыш, размахивая руками, уже свесился за борт большей частью своего некрупного тельца, успел ухватить его за ногу. Покрытая шерстью щиколотка проскочила в моем кулаке словно намыленная, но невидимая, однако вполне ощутимая металлическая сандалия позволила мне удержать Поганца от падения в воду, которого он так боялся. Быстро дернув на себя пойманную ногу, я выволок его на настил, а он, лежа на досках и сложив свои длиннющие руки на впалой груди, отчаянным голоском спросил:
      — Ну, что там, камень всплыл или хват-рыба нас достала?… Оглядевшись, я чуть не расхохотался, однако усилием воли подавил смех и снова обратился к ожидающему моего ответа Поганцу.
      — Все гораздо хуже!… — Мой шепот был донельзя трагичен. После этих слов последовала пауза, и Поганец первым не выдержал молчания:
      — Неужели нас достала каракуртица Чжан?…
      — Нет… — Я безнадежно покачал головой и тут уж не смог сдержать улыбки. — Мы просто причалили к берегу!…
      На мордашке Поганца начерталось недоверие, а затем он дернулся, освобождая свою ногу, быстро вскочил и огляделся.
      Наш паром действительно пристал к пристани на противоположном берегу. Видимо, перевозчик слишком разогнал свою посудину и потому не сумел ее вовремя затормозить. В результате мы причалили слишком резко. Впрочем, Шан Те и Гварда видели приближающийся берег, и только на нас с Поганцем, занятых серьезным разговором, момент причаливания произвел такое ошеломляющее впечатление.
      Синсин, не дожидаясь нас, быстро сбежал на берег и исчез в низких прибрежных кустах, а девушка шагнула к лодочнику и протянула ему свою пуговицу:
      — Получи свою плату…
      И тут мне в голову вдруг пришла мысль.
      — Одну секунду, принцесса, — крикнул я и бросился к своей лошади.
      Шан Те прижала кулачок с зажатой в нем пуговицей к груди и удивленно обернулась в мою сторону, а я быстро развязал мешок моего учителя. Как я и ожидал, в мешке, под небрежно сложенными рубахой и штанами, лежали… деньги. Это были небольшие медные, ново поблескивающие круглые монетки с аккуратно пробитыми у края дырочками, собранные в две связки с помощью пропущенных сквозь отверстия тоненьких мягких проволочек. Вытащив одну из связок, я показал ее Шан Те и спросил:
      — Что это такое?…
      У девчонки удивленно распахнулись глаза, и она ответила вопросом на вопрос:
      — Так у тебя есть целая связка яней?…
      — Не у меня, а у моего учителя, — поправил я ее. — Однако мне кажется, мы вправе воспользоваться этими… янями. В конце концов, мы стараемся для его освобождения. Сколько нужно этих яней, чтобы рассчитаться за перевоз?
      — Он просит всего семь сюней, а в одном яне их целых двадцать… Так что…
      — Так что одной монетки нашему лодочнику должно вполне хватить, — перебил я ее. — Даже с учетом срочности!
      Я быстренько размотал концы проволоки, стянул с нее одну монетку и, протянув ее лодочнику, поинтересовался:
      — Достаточно за твою работу?…
      — Да, господин. — Лодочник взял монету, быстро сунул ее за щеку и низко поклонился.
      — Смотри не проглоти свою плату, — усмехнулся я, укладывая вновь завязанную низку на дно мешка и затягивая на его горле тесьму.
      Мы с Шан Те взяли своих лошадей под уздцы, свели их на берег и поднялись в седла.
      Лодка тут же отвалила от причала, а рядом со мной материализовался Поганец, готовый продолжать путь… на крупе моей лошади.
      — Ну и где твоя главная дорога? — поинтересовался я у малыша.
      — Теперь нам совсем недалеко осталось, — с энтузиазмом заявил он, ловко запрыгивая на лошадь позади меня. — Вот сейчас на холмик поднимемся, с холмика спустимся и за деревенькой его увидим.
      Перед тем как тронуть лошадь, я еще раз внимательно прислушался к окружающему магическому фону и с удивлением почувствовал, что совершенно не ощущаю присутствия Зверя-Исковика. То ли он был слишком далеко, то ли совсем убрался к своему хозяину с докладом о невозможности обнаружить жертву.
      «Да и за нами ли он охотился?…» — закралось мне в голову рассудочное сомнение. И тут же словно в ответ на него все Мое существо содрогнулось от воспоминания о моменте рождения Зверя! В тот момент я ни капли не сомневался, что он пойдет по нашему следу.
      «Вот только почему он был отправлен за нами?…» — появился в моей голове новый вопрос.
      Мы, теперь уже не слишком торопясь, двинулись в указанном Поганцем направлении, и почти сразу же Шан Те повернула ко мне свое умное личико:
      — От кого мы убегали?…
      Она не сомневалась в том, что мы именно убегали, ее интересовал вопрос «от кого?». Я решил, что врать ей не имеет смысла — девчонка была достаточно умной и смелой, чтобы знать правду.
      — Ты помнишь, мы вчера проезжали мимо полосы отравленной земли? — спросил я ее и уточнил: — Там еще рощица маленькая была…
      Она в ответ молча кивнула.
      — Так вот, еще вчера я почувствовал, что в этой рощице притаилось какое-то заклинание. Правда, я не понял его сути, а вот сегодня это заклинание произвело на свет… как бы это сказать… ну, некоего Зверя, что ли. И этот Зверь сразу же начал охоту на… мне показалось, что на нас. — Она невольно оглянулась, и я поспешил ее успокоить: — Нам удалось сбить его со следа…
      — Неужели Великолепный Цзя каким-то образом узнал, что мы преследуем его оборотней?!
      Шан Те немного побледнела, но держалась молодцом.
      — Нет, мне кажется, что причина была не в этом… — задумчиво возразил я. — Мы не идем по следу цзиней, так что вряд ли Цзя Шун имеет причину подозревать нас в преследовании его… подручных. А кроме того, ему было бы проще сообщить о таком преследовании самим цзяням, а они и сами могли бы с нами справиться. Нет, тут дело в чем-то другом…
      — Но ты точно знаешь, что магический Зверь Великолепного Цзя потерял наш след?… — снова переспросила она.
      — Точно! — как можно уверенней ответил я.
      Мы немного помолчали, и тут за моей спиной раздался голос Поганца:
      — Принцесса, ты хотела рассказать нам о том, почему ты испугалась, узнав, что учитель побывал в некоем храме…
      Шан Те оглянулась на малыша и, кивнув головой, сказала:
      — Хорошо… — и после крошечной паузы продолжила: — Эта история началась в эпоху Воюющих Царств, задолго до того, как Желтый Владыка взял Поднебесную под свою руку.
      — Как интересно! — немедленно воскликнул я. — А мой учитель утверждает, что Желтый Владыка явился в Поднебесной сразу же, как только капля первобытного Хаоса, ставшая этим Миром, народила всего по пять!
      — Чего по пять?… — послышался писклявый вопрос из-за моей спины.
      — Да я же сказал — всего! Пять цветов, пять чувств, пять… этих… стихий, короче, всего по пять! А про эпоху Воюющих Царств он мне ничего не говорил! В то время уже было всего по пять или…
      — Или было всего только по три?… — снова пропищал Поганец.
      Шан Те укоризненно посмотрела на нас обоих и с непередаваемым терпением произнесла:
      — Я не собираюсь вас учить, чего, когда и сколько было!… Я собираюсь рассказать вам одно предание или, если хотите, легенду, сказку… — Тут ее глаза лукаво блеснули, и она мягко добавила: — А о том, чего и сколько было в эпоху Воюющих Царств, вы поинтересуетесь у… своих учителей…
      Нам с Поганцем пришлось отложить свои вопросы на потом, а девчонка, секунду помолчав, продолжила свой рассказ:
      — Восемь царств развязали войну за главенство на этой земле, восемь правителей считали себя и только себя достойными занять место верховного владыки, триста пятьдесят восемь лет длилась эта борьба. Именно в это время появилась и набрала силу магия, ибо все восемь воюющих династий считали ее одним из главных орудий в своей борьбе. Очень быстро в каждом из царств образовалась своя школа магии, в этих школах готовили боевых магов и магов-шпионов, потому что узнать, выкрасть, выкупить чужой магический секрет было высшим проявлением доблести для любого человека, посвятившего себя магическому искусству.
      Я открыл было рот, чтобы поймать ее на противоречии — она сама мне говорила, что магии научить нельзя, но вовремя заткнулся, решив дождаться конца рассказа и уж тогда задавать свои вопросы.
      — Сражения перестали быть только воинским искусством их исход больше не зависел от доблести воинов, мудрости военачальников, силы и мощи вооружения, все решало мастерство магов, новые, все более изощренные заклинания. Наконец дошло до того, что маги начали применять… — она на секунду задумалась, словно вспоминая подзабытое слово, — превентивные удары. Две столицы были стерты такими ударами с лица земли, еще шесть городов потеряли все свое население и несколько десятилетий заносились песком и зарастали лесом, потому что люди боялись вновь селиться на этих проклятых местах. Людям, жившим в ту пору, казалось, что дело идет к их полному истреблению, и вдруг это необузданное буйство боевой магии прекратилось!
      Она внимательно посмотрела на меня, словно ожидая какой-то определенной реакции с моей стороны, но я молчал, ожидая продолжения рассказа.
      — Оказалось, что окружающий мир изменился самым невероятным образом, ни один из признанных мастеров боевой магии не мог применить даже самого простого заклинания — все они превратились в простой набор звуков и движений. На основе своего опыта маги принялись разрабатывать новые заклинания, и эти заклинания действовали, но совсем не так, как ожидали их создатели! Более того, один за другим стали гибнуть ученики магических школ и академий, причем первыми погибали самые талантливые. Скоро выяснилось, что маги, применявшие заклинания, разработанные другими магами, либо вообще не получали результата, либо погибали, не в силах справиться с развязанными ими самими силами.
      А скоро при дворе каждого из восьми воюющих правителей появились гонцы, доставившие совершенно одинаковые послания. В них говорилось, что настоятель храма Призрачного Облака, учитель Ляо Дэнь по прозвищу Старый Ребенок, составил и привел в действие великое заклинание, изменившее природу магической энергии Мира. Все ранее составленные заклинания утратили свою силу, а обучение магии стало невозможным. Теперь каждый родившийся со способностями к магии, с Даром, должен был найти свой собственный неповторимый Путь в этом искусстве!
      Воевавшие властители бросились искать этот доселе неведомый храм Призрачного Облака и этого доселе неизвестного Ляо Дэня и… ничего не нашли, никто не знал, где находится этот храм и кто такой этот Старый Ребенок!
      На этом и закончилась эпоха Воюющих Царств, потому что, как только маги утратили свое искусство, выяснилось, что правитель царства Цинь был единственным, кому удалось сохранить мощную армию, оснащенную обычным вооружением… В течение пяти лет Циню удалось покорить остальных, тем более что в его армии, как оказалось, был… дракон! Правитель Цинь взял себе имя Желтый Владыка и с тех пор правит Поднебесной…
      И снова Шан Те замолчала, ожидая моей реакции, и снова я промолчал. Тогда она продолжила:
      — Но очень скоро после его воцарения появился слух, что храм Призрачного Облака все-таки существует и что в нем, на нефритовом алтаре, покоится Нефритовая Книга, в которую учитель Ляо Дэнь заключил все свое магическое искусство, в том числе и Великое заклинание, изменяющее природу магии. Для многих этот слух превратился в веру, очень многие пытались найти монастырь, отыскать Нефритовую Книгу и завладеть ею, вот только никому так и не удалось этого сделать!
      Со временем этот слух оброс множеством неизвестно откуда взявшихся подробностей… Например, многие считают, что Нефритовая Книга обнаружится при конце правления Желтого Владыки или что найти Книгу может только человек, обладающий такими же магическими способностями, как и ее создатель, Старый Ребенок. Одно ясно — если эта Книга действительно обнаружится, в Мир придут большие перемены, а этого все боятся!
      Шан Те замолчала. Мы с Поганцем тоже не торопились лезть со своими вопросами и комментариями.
      — Теперь, Сор Кин-ир, ты понимаешь, почему я испугалась, когда узнала, что ты побывал в некоем храме?… — спросила наконец Шан Те.
      — Понимаю… — кивнул я в ответ.
      — И я понимаю!… — пискнул из-за моей спины Поганец. — Только ты напрасно так испугалась… Даже если мой учитель и побывал в храме Призрачного Облака, хотя и это вряд ли, то Нефритовая Книга ему в руки никак попасть не могла!
      — Это почему?… — спросила Шан Те, а мне ее удивление вдруг показалось весьма странным.
      — А зачем он ей?… — нахально ответил вопросом на вопрос Сю. — Зачем она ему?!
      — Но он же — маг!… — немного растерянно произнесла Шан Те. — А любой маг мечтает о том, что именно в его руки попадет Нефритовая Книга!
      — Ха! — воскликнул Поганец. — Любой — может быть, но только не Сор Кин-ир! Ты же сама видела, что он даже не подозревал о существовании какой-то там Нефритовой Книги, пока ты ему не рассказала эту занимательную сказку! Да, да — именно сказку… — торопливо продолжил малыш, словно опасаясь, что его перебьют и не дадут договорить некую, весьма важную мысль, — Потому что правдой эта история просто не может быть! Даже самой древней правдой!…
      — Почему?! — еще больше растерялась Шан Те от такой оценки ее истории.
      — Да потому, что там масса нестыковок и несуразностей!
      — А я не вижу ни одной!…
      — Учитель!… — заверещал Поганец и довольно чувствительно ткнул меня кулачком в поясницу. — Ну хоть ты-то понимаешь, что эта история — выдумка от начала до конца?!
      Мне очень хотелось оглянуться и посмотреть на этого маленького наглеца, но я сдержался. Вместо этого я задумчиво проговорил:
      — Нет… Мне кажется, что в этом рассказе все очень хорошо увязано.
      — Да?! — немедленно воскликнул Поганец Сю. — Ну и как же ты собираешься читать эту Нефритовую Книгу, как ты будешь ее перелистывать, если она вдруг окажется у тебя в руках?!
      — Я не знаю, можно ли ее листать и нужно ли, но раз учитель Ляо Дэнь решил заключить свое магическое искусство в Книгу, значит, он рассчитывал, что с этим искусством кто-нибудь когда-нибудь познакомится. А уж прочтет ли он или каким-либо другим образом постигнет заключенную в Книге мудрость — это вопрос второй, способ узнать содержимое Книги определенно есть!
      Больше Поганец спорить с нами не стал, он едва слышно пробормотал за моей спиной:
      — Ох уж эти мудрецы, на все у них имеется ответ!… — а затем перевел разговор на другое: — А вот и нужная нам дорога!…
      Мы разом подняли головы и посмотрели вперед. В полукилометре виднелось несколько небольших серых крыш, прикрывавших крошечные домики, а за ними действительно пролегала широкая пыльная полоса наезженной дороги.
      — Теперь к обеду мы должны быть в Паките! — уверенно заявил Сю.
      — Интересно, а какая-нибудь гостиница в этой деревеньке есть?… — спросил я. — Или хотя бы харчевня…
      Шан Те с тревожным удивлением повернулась ко мне:
      — Мы же торопимся!…
      — И тем не менее нам необходимо перекусить, — ответил я с улыбкой. — Если ты от голода свалишься с лошади, я себе этого никогда не прощу… и перед твоим отцом не смогу оправдаться…
      — Да нас здесь в любом дворе накормят! — с энтузиазмом воскликнул Поганец и тут же поправился: — Хотя… если вам надо чего-нибудь… такого… изысканного, тогда, конечно, будут сложности… народ тут живет простой, и еда здесь имеется только самая простая.
      — Я думаю, мы вполне можем обойтись и самой простой едой!… — усмехнулся я. — Не правда ли, принцесса?…
      — Мне кажется, что я могу указать вам дом, в котором додадут еду, вполне подходящую моей госпоже… — раздался голос неожиданно вынырнувшего из кустов Гварды.
      — А ты уже успел побывать в этой деревеньке? — спросил я, наклоняясь к синсину. — И что там есть интересного?…
      — Ничего… — Синсин как-то странно оскалил клыки. — Собак много… А народ собирается в город, деревенька маленькая, и праздник Сбора Дани в ней не проводится… так что жителям приходится возить свою дань в Пакит.
      — Вот как?…
      У меня мелькнула мысль присоединиться к обозу жителей, но я тотчас ее отверг — этот обоз, конечно же, будет двигаться слишком медленно.
      — Ну что ж, веди нас к нашему… завтраку, — проговорил я, обращаясь к синсину, и тот быстрой трусцой направился в сторону деревеньки.
      Деревенские домики прятались в глубине дворов, обнесенных изгородями, сработанными из самых разных материалов. Воротца в этих изгородях тоже были самыми разнообразными по величине, но одинаково ветхими. Гварда остановил нас у одной из таких усадебок, отличавшейся от прочих прочными, свежевыкрашенными желтым лаком воротами.
      На мой довольно бесцеремонный стук ответа не последовало, если не считать таковым надрывный лай нескольких собак. Гварда немедленно переместился в тыл нашего отряда и оттуда недовольно проворчал:
      — Развели собачья, добрых людей травить!…
      Я снова, на этот раз каблуком, грохнул в воротное полотно и вдобавок зычно гаркнул:
      — Хозяин, выйди на минутку, разговор есть!…
      На этот раз за воротами негромко прошаркали быстрые шаги и раздался слабый, чуть хрипловатый голос:
      — Кто там озорует… Вот смотри, собак спущу!…
      — Что ж это ты, хозяин, мирных путников собаками травишь?! — обиженно воскликнул я. — Мы ж ничем тебе не угрожаем, мы только хотели попросить немного еды и готовы за это заплатить!…
      В воротине откинулось крошечное окошечко, и в него выглянул ясный голубой глаз под густой, совершенно седой бровью. Быстро оглядев нас с принцессой, глаз исчез, окошко захлопнулось, а из-за ворот раздался новый вопрос:
      — Значит, вас всего двое?…
      — Почему двое?… — ответил я. — Нас…
      Договорить мне не дал Поганец. Энергично ткнув меня в спину, он прошептал:
      — Про меня не говори!…
      — С нами еще синсин… — быстро поправился я. Окошко немедленно распахнулось, и тот же глаз взглядом забегал вокруг нас, пытаясь, видимо, разглядеть синсина. Гварда выдвинулся из-за лошади Шан Те и проворчал:
      — Вот он я…
      — И больше никого?…
      Глаз требовательно уставился на меня.
      — Никого!… — уверенно ответил я.
      — А ты сам-то кто будешь? — спросили из-за ворот. — По одежде вроде бы монах, а мечом перепоясан?…
      — Я ученик великого Фун Ку-цзы, — гордо ответил я и тут же сообразил, что говорить правду о цели нашего путешествия, пожалуй, не стоит. — Послан учителем сопроводить вот эту благородную девицу в Пакит к ее… э-э-э… дядюшке.
      — Значит, хотите, чтобы мы вас накормили?… — задали из-за ворот новый вопрос.
      — Именно! — ответил я, начиная раздражаться, и в этот момент в разговор вступила Шан Те:
      — Дедушка, мы вправду хотели только купить немного еды… Свои припасы мы потеряли, когда проезжали через заброшенный монастырь, на той стороне Хо.
      Окошко захлопнулось, и почти сразу же раздался негромкий стук, после чего одна створка немного подалась назад. В образовавшуюся щель выступил маленький старичок, одетый в аккуратный, хотя и весьма скромный халат из темно-синей гладкой ткани. Его голова была прикрыта небольшой шапочкой и весьма замысловатой формы, морщинистое лицо украшали длинные, вислые седые усы, а в руках у него была довольно большая суковатая дубина.
      — Вы ехали через развалины?!
      Старик был сильно удивлен.
      — Да, — ответила девушка. — Мы думали таким образом сократить путь…
      Дед недоверчиво покачал головой, а потом, еще раз оглядев нас, неожиданно толкнул воротину и вздохнул:
      — Въезжайте…
      Мы медленно въехали во двор и спешились. Я быстро отвязал мешок своего учителя от седла и кивнул Гварде, чтобы он следовал за мной. Поганца не было ни видно, ни слышно. Из двух больших будок, пристроенных к стене домика, на нас недобро поглядывали большие, гораздо больше Гварды, рыжие собаки, но поглядывали молча. Дед закрыл ворота и заложил их здоровенным брусом, после чего обернулся и проговорил:
      — Пойдемте в дом, хозяйка сейчас накроет вам покушать…
      Мы направились вслед за хозяином к дому, причем синсин двинулся рядышком, плотно прижимаясь к моим ногам и не сводя глаз с собачьих будок.
      Внутри небольшой домик старика был разделен на две половины. В первой была устроена небольшая кухонька с очагом, над которым, видимо, варили пищу, и с большим обеденным столом, окруженным простыми лавками.
      — Присаживайтесь… — негромко бросил дед, а сам прошел к внутренней двери и, приоткрыв ее, позвал: — Мать, гости у нас, покорми их чем-нибудь…
      В ответ раздалось какое-то ворчание, на что дед чуть раздраженно ответил:
      — Да они заплатить обещают!…
      На этот раз ворчание стало яснее, и я смог разобрать:
      — Обещают, обещают… Все тебе кто-то чего-то обещает!… Вот только потом…
      Дверь распахнулась во всю ширину, и через порог переступила невысокая дородная старушка в таком же, как у деда темно-синем халате и мягких войлочных тапочках. Однако, увидев нас и чуть задержав взгляд на Шан Те, она быстро прошла в дальний угол кухни, достала большой медный таз и, поставив его на небольшую лавку, налила в него воды из висевшего над очагом большого котла. Обернувшись, она совершенно другим голосом предложила:
      — Иди сюда, доченька, умойся с дороги…— Потом, стрельнув глазом в мою сторону, добавила: — И ты иди руки сполосни…
      Тут она наконец заметила Гварду и, уперев руки в бока, потребовала:
      — А собаку свою вы на двор отправьте, не место псине в доме!…
      — Но это не собака, — как можно вежливее возразил я. — Это благородный синсин!
      — Ишь ты, благородный!… — недобро улыбнулась старуха. — Люди и те еще не все благородные, а тут, глянь, собака благородная!…
      — Я, бабушка, не собака!… — коротко тявкнул Гварда. — Не выгоняй меня во двор, там у вас собаки злые…
      Бабуля открыла рот и изумленно уставилась на синсина. Только через долгую минуту, когда Шан Те уже умылась, старуха смогла произнести:
      — Говорящая собака!… Это ж надо!…
      — Не говорящая собака, — фыркнул дед, — а синсин!… Помнишь, я тебе рассказывал, что в прошлом году видел такого синсина в Паките во время праздника Сбора Дани!
      И вдруг он замолчал, отвернулся и поспешил к входной двери.
      Бабка тоже, чуть вздрогнув, словно очнувшись от какогото наваждения, повернулась и, открыв небольшой ларь, стоявший около очага, принялась вытаскивать из него и расставлять на столе столовую утварь.
      Я вслед за Шан Те тоже умылся и уселся рядом с девушкой за стол. Бабушка между тем поставила на стол большое блюдо с уже знакомой мне соргой и несколько маленьких мысочек с соусами, среди которых я немедленно углядел и опробованную крапиву тан. Шан Те, увидев эту приправу, улыбнулась и метнула в мою сторону быстрый взгляд. Кроме сорги на стол была поставлена какая-то рыба в маринаде и наломанные кусками лепешки. Вернувшийся дед водрузил посреди стола запотевший кувшин, на что бабка немедленно прореагировала язвительным замечанием:
      — Ну, смотри, ты, старик, прям пиршество устраиваешь!
      — Пиршество не пиршество, — смущенно проговорил дед, — а ребята через развалины прошли!…
      И он принялся наливать в поставленные старухой кружки темное пахучее вино.
      Дед и его хозяйка тоже подсели к столу, и, когда мы, пригубив вина, принялись за трапезу, старик поинтересовался:
      — Значит таки, можно еще старой дорогой пройти?…
      — Что значит «старой дорогой»? — переспросил я.
      — Ну, я подумал, — чуть запнувшись, пояснил дед, — что раз вы мимо монастырских развалин шли, значит, путь-то из Гуанчу держите?… Иначе что б вам в развалины-то проклятые залезать!…
      — Вы правы, дедушка, — ответила Шан Те. — Мы вчера утром из Цуду выехали…
      — Ну, вот, — почему-то обрадовался дед. — Значит, через болото снова дорога есть!…
      Однако я вынужден был разочаровать его:
      — Нет, уважаемый, дороги через болото нет…
      — Но… вы-то прошли!… — удивился дед.
      — Мы прошли, но я никому бы не советовал повторить нашу попытку.
      Старик огорченно покачал головой:
      — Неужели это никогда не кончится?!
      — А что случилось-то?… — сочувственно спросил я.
      — Да вот болото это! — горько проговорил старик. — Ведь не было там никакого болота, конечно, место было низкое, но вполне проходимое и безопасное. И если ехать из Гуанчи в Пакит, то это был самый короткий путь. Правда, многие не любили ездить через развалины храма, там, говорят, нечисть какая-то водится и особенно буйствует та нечисть как раз в это время года. Потому-то этот путь так никогда основным и не стал, и все-таки многие, очень многие ездили именно этой дорогой, потому и переправу на Хо наладили, и деревенька наша процветала — через нее много народу проходило, и всем что-нибудь нужно было… А как перестали люди коротким путем ездить, так и пришла беда в нашу деревеньку. Если в город соргу, овощи да рыбу на продажу возить, разве ж наберешь денег, чтобы Дань Желтому владыке выплатить?! Там таких торговцев, как мы, полно! Вот мы сейчас собираемся в Пакит на праздник Сбора Дани, а дани-то за всех и нет! Значит, придется нашим детям либо нам самим… статус терять. А какой у нас статус? Всего-то и есть что свобода!… Выходит, кому-то в рабство идти!
      Дед набулькал в свою кружку немного вина и быстро выпил, а бабка поднялась из-за стола и, пробормотав: «Ладно, чего уж тут жаловаться!…» — пошла, шаркая ногами, к очагу.
      — А я и не жалуюсь, — посмотрел ей вслед старик. — Я просто рассказываю господину ученику… Он сам попросил…
      — А велика ли дань ваша?… — неожиданно для самого себя поинтересовался я.
      — Велика невелика, вся наша!… — вздохнул дед. — Когда деревня жила, мы за всех подносили Желтому Владыке темно-зеленую расписную яшму размером с малое блюдце. Ехал я с двумя-тремя соседями — я ведь бессменный староста в деревне… Так вот, ехал я в Пакит, покупал там в лавке Юя-ювелира положенный камень, и все. Теперь, конечно, Дань полегче будет — жителей-то в деревне, считай, вполовину меньше стало, а и малой Дани мы не поднимем!…
      И старик снова потянулся к кувшину.
      Я как бы ненароком положил правую ладонь себе на грудь и ощутил под ней заветный, прихваченный из дома кошелек, в котором лежали камни.
      — Слушай, дед… — медленно проговорил я, глядя в поднятые на меня ясные голубые глаза. — Раз ты в этой деревне староста, есть у меня к тебе разговор…
      — Слушаю… — насторожился старик.
      — Я готов купить все имеющееся у вас продовольствие… — Глаза старика удивленно и радостно округлились, но я быстро продолжил: — Однако на определенных условиях!…
      Старик молча кивнул, показывая, что слушает меня со вниманием.
      — Вы должны будете доставить этот харч к… болоту. Дада, к тому самому болоту, что за развалинами монастыря! Само собой, эта работа тоже будет оплачена!…
      — И сколько ты готов заплатить за… все?
      Я несколько секунд молча смотрел в засветившиеся надеждой голубые глаза, а потом произнес: «Подожди!