В течение всего сна в моей бедной головушке снова кто-то что-то бормотал. Я изо всех своих сонных сил старался уловить смысл этого бормотания, но голосок, то съезжавший в самый низ звукового диапазона, то стремительно взвивавшийся почти к визгу, бормотал на явно незнакомом мне языке.
      Однако, когда я, наконец, проснулся, оказалось, что самочувствие мое вполне выспавшееся, и готовность к подвигам налицо. Оглядевшись, я понял, что тело мое покоится в знакомой пещере, на уже пригретой каменной плите около холодного, мертвого очага, а за очагом колышется Тень.
      Чутко уловив момент моего пробуждения, Маулик заговорил:
      – Пора... Вставай...
      Я неторопливо поднялся со своего жесткого ложа, и вдруг понял, что того, прежнего, Володьки Сорокина, неплохого, в общем, журналиста, рубахи парня, не дурака выпить и побалагурить больше нет! Вместо него в темной пещере стоял... Рыцарь без страха и упрека. Рыцарь, пока что не имеющий имени, но гораздо лучше разбирающийся во владении мечом и топором, чем в русском языке и умении лепить слово к слову! Какая-то еще не совсем осознанная сила дремала во мне, и почти сразу я понял, что это... боевой азарт! Жажда Битвы!
      И словно почувствовав мое состояние, Тень качнулась ко мне через очаговые камни и, распавшись в темный туман, окутал меня плотным коконом.
      Испугаться я не успел, потому что этот туман почти сразу же отпрянул и в шаге от меня снова сформировался в Тень. Я несколько растерянно огляделся.
      Мы находились в совершенно другой пещере, слабо освещенной двумя высоко подвешенными факелами. Весь пол пещеры был заставлен разного рода ящиками, сундуками, коробами, в общем, самыми различными емкостями, набитыми красивыми желтыми монетами разной величины, блестящими разноцветными камешками и странными маленькими вещицами, предназначенными, по всей видимости, для развешивания на телах благородных сквотов.
      – Бери все, что тебе может понадобиться... – глухо пророкотал Маулик.
      «Знать бы что мне понадобится...» – мелькнуло у меня в голове, а ноги, между тем уже сами несли меня... к полке у дальней стены, на которой были сложены небольшие кожаные мешочки со скользящей петлей на горловине.
      Выбрав четыре таких мешочка и проверив их состояние, я набил два из них самыми крупными монетками, которые, как я неведомо откуда знал, назывались имперскими дубонами, в один насыпал четыре пригоршни разноцветных камешков, выбирая покрупнее и поблестящее, а последний наполнил колечками, сережками, кулончиками и прочей дамской дребеденью, бормоча себе под нос: – Подарки для прекрасных дам-с!..
      Через пару минут, распихав затянутые шнурками мешочки по карманам, я повернулся к Маулику и спросил:
      – Куда дальше?
      Он, сверкнул из-под капюшона багровыми бликами, хмыкнул и проговорил своим безразличным голосом:
      – А ты не жаден...
      Я-то сам считал себя грабителем с большой дороги, начисто обобравшим доверчивую Тень, но спорить с хозяином нее стал, в конце концов, ему виднее чужая алчность.
      Маулик, между тем, снова осел туманным облаком и снова окутал меня, не прикасаясь, впрочем, к моей одежде. Через секунду он вернулся в свою привычную форму, а я обнаружил, что нахожусь в местном арсенале.
      – Выбирай себе оружие... – проговорил Маулик и отпрянул к стене.
      Я огляделся, а затем твердым, уверенным шагом двинулся в сторону... черных доспехов. Маулик молча поплыл за мной.
      Остановившись напротив понравившегося мне «комплекта», я в задумчивости почесал небритую щеку. То, что противный Фока рассказал об этих доспехах, я, конечно, не забыл, вот только почему-то во мне сидела уверенность, что именно эти латы должны быть мне в самую пору.
      Маулик, видимо, по-своему истолковал мою нерешительность. Остановившись в шаге от меня, он медленно проговорил:
      – Это вооружение опасно для тебя... Подбери что-нибудь другое...
      Однако его предупреждение произвело совершенно обратное действие – вместо того чтобы одуматься и обратить свое внимание на другие латы, я обошел черный панцирь вокруг, прикидывая, как он, собственно говоря, надевается. Однако, доспех казался литым, без каких-либо признаков разъема.
      Как только я снова оказался перед выпуклой черной стальной грудью, глаза шлема странно блеснули и круглолицая рожа забрала странно скривилась. А затем я услышал милый скрипучий голосок:
      – Ну, и что ты вокруг меня вертишься?
      Я замер, вытаращив глаза, и тут же услышал другой голос. Хрипловатый добродушный басок ответил:
      – Он не знает, как внутрь попасть...
      Я перевел взгляд в направлении этого голоса и увидел, что голова льва на щите ощерилась в довольной усмешке, выставив напоказ две пары огромных стальных клыков и полный набор зубов поменьше.
      – Не думаю, что он настолько безумен... – проговорил первый голос, и только тут я понял, что говорит... забрало шлема. Во всяком случае, его распахнутая пасть, явно пыталась артикулировать, вот только вставленная в нее решетка сильно затрудняла эти попытки.
      – Настолько, настолько... – довольно ответил лев со щита, – И ты знаешь, что я скажу... Ему вполне по силам влезть в тебя!
      – Да?!
      А голосе доспеха читалось сильное сомнение, и это меня неожиданно рассердило – подумать только, какая-то железяка сомневается в моих способностях!
      Я протянул руку и, едва прикасаясь к странно теплому металлу, провел пальцами от горла до пояса доспеха... И тут же уловил едва заметное напряжение! Прямо посреди выпуклой груди шло спрятанное сочленение, а на поясе эта незаметная трещина расходилась поперек туловища! Более того, я определил точку, управляющую этим сочленением!
      Согнув указательный палец правой руки, я аккуратно постучал точно между выпуклых грудных мышц и немедленно услышал:
      – Кто там?..
      – Новый хозяин!.. – неизвестно почему ответил я, но оказалось, что ответ был абсолютно правильным.
      На поясе и под скулами забрала медленно проступили две кольцевых, светящихся красным, нити, а затем проступила еще одна такая же нить. Она шла вертикально и делила посредине грудь доспеха и забрало.
      Нити светились все ярче, словно раскаляясь в невидимом пламени, а затем что-то звонко щелкнуло и доспехи распались прямо по этим линиям.
      Я немедленно приготовился забраться внутрь, но меня остановил голос Маулика:
      – Мне кажется ты делаешь ошибку... – проговорил он своим безразличным голосом, – Твои поиски могут закончиться не начавшись. Подумай, может быть тебе стоит выбрать другое оружие?..
      – Я уже подумал... – недовольно буркнул я и полез в распахнутый доспех.
      Мои ноги прекрасно разместились в стальных сапогах, но вот выше колен доспехи были великоваты. Я прижался спиной к теплому металлу и просунул руки в... рукава, или как там их называют... И снова оказалось, что стальные, на гибких сочленениях, перчатки словно мягкая лайка обливают мои руки, а вот выше локтей и особенно в плечах доспехи мне великоваты. Я вздохнул и прижался затылком к задней части шлема.
      – Что, готов?.. – раздался мягкий скрипучий голос.
      – Готов... – ответил я с немалым внутренним трепетом.
      – А не боишься?... – последовал новый вопрос, в котором я уловил некоторую смешинку, – Тебе ведь рассказали о моем... к-гм... неласковом характере.
      – Рассказали, – проговорил я, а затем неожиданно добавил, – Но, во-первых, мне кажется, что характерами мы сойдемся, а во-вторых, тебе, по-моему, уже надоело торчать в этой пещере в качестве экзотического экспоната. Не пора ли прогуляться?
      – Ха! – хором воскликнули забрало и лев со щита, и в следующее мгновение распахнутые доспехи схлопнулись, словно створки раковины.
      Я закрыл глаза и замер, ожидая, что сейчас вот эта «нюрнбегская дева» начнет сжимать мое бренное тело, однако доспех обнял меня словно мягким войлоком, не причиняя ни малейшего неудобства. Тогда я чуть приоткрыл глаза и тут же распахнул их, как можно шире. Оказалось, что сквозь те черные поблескивающие камни, которые было вставлены в глазницы забрала можно было отлично видеть все. То есть абсолютно все, даже то, что находилось у меня за спиной. Это было несколько необычно, но я сразу же сообразил, какие у меня появляются преимущества!
      Однако, поскольку ничего особенного в арсенале рассматривать не было, я решил проверить насколько доспехи будут связывать мои движения. Несколько приседаний, наклонов и поворотов немедленно показали мне, что гибкостью и эластичностью эти доспехи не уступают обычному лыжному костюму. И тут в мою голову закралось некоторое сомнение относительно прочности выбранного мной костюмчика, я просто не мог поверить, что они изготовлены из какой-то там наговоренной стали! Однако, проверить эту прочность мне пока не представлялось возможным.
      Посему я торжественно сошел с низкого пьедестала, на котором был выставлен мой доспех, и принялся прилаживать свое оружие. Пояс, как я сразу понял, размыкался по одному из своих колец. Опоясавшись, я обнаружил на нем едва заметные стальные петли, которые идеально подошли для всего предназначенного мне вооружения, причем топор расположился за спиной так, что его рукоять торчала из-за моего правого плеча. За левое плечо я пристроил на специальном ремне щит с разговорчивой львиной головой.
      Закончив экипировку, я повернулся к Маулику и произнес:
      – Я готов!..
      Голос мой прозвучал глухо, но вполне различимо.
      Тень, недвижно стоявшая около стены и молча наблюдавшая за процессом моего вооружения, качнулась вперед и неожиданно спросила:
      – Тебе действительно ничего больше не нужно?..
      Задумался я всего на мгновение, после чего направился к среднему стеллажу и выбрал пару рогаток по руке. Подвесив их к поясу, я огляделся и заприметил большой сундук, стоявший в дальнем углу пещеры. В нем, как я и ожидал, оказались гальки. Правда сверкавших голубым галек, похожих на ту, что покоилась в кармане моей куртки, было всего несколько штук, но я не побрезговал и взял зеленых и красных.
      Гальку я сложил в обнаруженные на бедрах объемистые карманы.
      Затем я снова повернулся к Маулику и молча посмотрел на него.
      И снова Тень распустилась темным туманным облаком и окутала меня, а через мгновение я оказался в главном зале около одного из переходов задернутого черным неосязаемым бархатом.
      – Вот твой выход, – проговорил позади меня Маулик.
      Я обернулся и, чуть запнувшись, попросил:
      – Можно мне попрощаться с Крохой?..
      Я страстно хотел еще раз увидеть фею!.. Еще хотя бы раз!!
      – Нет, она... занята, – коротко бросила Тень.
      – Ну... а с твоими каргушами?.. – я попытался скрыть охватившее меня горькое разочарование, граничившее с отчаянием.
      – Они ждут тебя у выхода... Они проведут тебя к тому месту, где твой сомирник покинул заповедник и будут сопровождать... до конца.
      Это известие меня обрадовало – все-таки я буду не один в этом совершенно незнакомом мне мире. Все вопросы были заданы, все ответы получены, я наклонил голову и негромко произнес:
      – Прощай, Тень, благодарю тебя за все, что ты для меня сделала...
      Маулик не ответил, только багровый отблеск из-под его капюшона на миг вспыхнул ярче.
      Я повернулся и шагнул в струящийся по стене черный бархат...
      На миг меня поглотила абсолютная темнота, но уже следующий шаг вынес меня на еще темную предрассветную поляну, окруженную со всех сторон угрюмо молчащим лесом. Синяя трава была густо присыпана утренней росой, капельки которой поблескивали и на листьях темных кустов. Я не успел как следует оглядеться, как вдруг услышал негромкое всхрапывание лошади. Моя рука непроизвольно легла на рукоять меча, но из-за куста медленно выступила высокая оседланная лошадь... без всадника. Она подошла ближе и ткнулась мордой мне в плечо.
      – Привет, Человек, – раздалось неожиданно у моей правой ноги.
      Я наклонился и увидел присевшего прямо на мокрую траву Фоку. Его маленькие глазки задорно посверкивали.
      – Ну что, отправляемся?..
      – А где Топс? – спросил я у каргуша.
      – В разведку ушел, – слишком уж беззаботно, на мой взгляд, ответил Фока и неожиданно добавил:
      – Мы ж не хотим, чтобы тебе ни свет ни заря драться пришлось!
      – Почему это сразу и драться? – недоуменно спросил я, вскарабкиваясь в седло.
      – Да такие уж сквоты существа, чуть что за железо хватаются. А если сквот чуть поднялся над другими сквотами, то уж тут словно Разрушитель в него вселяется – хлебом не корми, дай подраться, да чтобы обязательно до крови!
      Я уже был в седле и, наклонившись к Фоке спросил:
      – Ты как, со мной поедешь или пешком побежишь?..
      Тот быстро отступил на пару шагов и с достоинством заявил:
      – Ну вот еще, стану я забираться на такую высоту!.. Еще грохнешься оттуда, где тогда лекаря искать?!
      – Тогда показывай дорогу, – усмехнулся я, и Фока, развернувшись, нырнул за ближний куст.
      Я чуть толкнул лошадь под брюхо, стараясь не задеть ее своими шпорами, и она неспешно тронулась вслед за оранжевой макушкой каргуша.
      Минут пять мы пробирались лесом, и все мое внимание было занято тем, чтобы не наткнуться на какую-нибудь ветку. Впрочем пару раз мне не удалось вовремя увернуться, и меня вместе с бедной лошадкой накрывало холодным росным дождем. При этом лошадь всхрапывала и по ее черной атласной коже пробегала легкая дрожь. Я же не чувствовал сыпавшейся на меня холодной сырости, а всего лишь слышал, как капли стучали по шлему и наплечникам.
      Наконец мы выехали на опушку. Передо мной раскинулось поле, засеянное каким-то метельчатым злаком, напоминавшим земной овес, только почему-то голубоватого цвета. Между опушкой леса и полем пролегала колея дороги, по которой, похоже, довольно часто проезжали колесные повозки. Солнце еще не взошло, но небо было совершенно светлым и безоблачным, так что видно было далеко. И вот почти на самом горизонте я заметил крыши домов, курящихся утренними дымками.
      – Вот и первое сквотское поселение... – пробормотал я себе под нос, – Посмотрим, как живут эти самые сквоты...
      – Ага, посмотришь, – донесся из-за моего левого плеча хрипловатый голос львиной головы, – Если доберешься...
      – Не вижу препятствий! – гордо ответил я, подбираясь и выпрямляясь в седле.
      – Во, послал Демиург храбреца!
      Скрипучий голосок, произнесший эту фразу принадлежал моему... забралу. Вот уж не думал, что оно станет болтать, когда я внутри!
      – Так разве ж это плохо, – донесся снизу голос невидимого Топса, – Вот не думал, что доспехи Быстрой Смерти предпочитают трусов!
      Серая шерсть Топса и его темно-зеленый хаер делали его практически невидимым на фоне высокой синей травы, так что не сразу разглядел, где он схоронился. Только когда Фока присел рядом со своим товарищем, я увидел, что тот пристроился на самой обочине дороги, за высоким кустиком травы. Фока тронул Топса за плечо, и тот, словно в ответ на это прикосновение, коротко доложил:
      – Никто не проезжал, все тихо. Минут двадцать назад по Восточной дороге в сторону села проскакало двое всадников. Очень торопились.
      Мы немного помолчали, оглядывая окрестности, а затем Фока, самый говорливый из нас, пропищал:
      – А зачем нам вообще нужно это село. Поехали в объезд.
      – Маулик сказал мне, что вы выведете меня тому месту, где Макаронин покинул заповедник, – осадил я нахального каргуша, – А если Юрка и в самом деле именно в этом месте вышел из леса, он точно двинул в сторону села. А кроме того, вдруг у них сегодня базарный день? Потолкаемся среди народа, порасспрашиваем, кто где в последний раз видел Демиурга!..
      В ответ на мою последнюю деловую, полную достоинства, фразу раздалось хихиканье на четыре голоса!
      Но я не стал обращать внимания на это проявление непочтительности, а тронув лошадь, выехал на дорогу и потрусил в сторону видневшихся крыш. Краем глаза я заметил, как по обеим сторонам дороги вперед меня метнулись две едва различимые серые тени.
      Через несколько десятков шагов дорога свернула от опушки леса и пошла прямо по полю. Мои попутчики совершенно исчезли среди густо росших голубоватых стеблей. У меня вдруг возникло впечатление, что я просто перенесся лет на восемьсот-девятьсот назад и теперь еду дозором по пограничной русской степи – такая же полынного цвета равнина, такое же светло-голубое небо над головой, такое же безлюдье вокруг...
      – Выезжаем на Восточную имперскую дорогу... – развеял мои грезы Топсов голосок, – Внимание, по этой дороге частенько проезжают всякие... высокородные сквоты!..
      Через несколько метров наша грунтовая дорожка вынырнула из поля и влилась в широченную, прямую, как стрела дорогу, замощенную серыми каменными плитами. Мне сразу же стало ясно, что эта одна из центральных магистралей – она имела столбы с указанием расстояний и за ней тщательно ухаживали. Приблизившись к первому встречному столбу, разрисованному красными и синими полосами, я прочитал с одной его стороны «465», а с другой «238».
      – Вот интересно, докуда 238 и докуда 465... и чего 238 и 465? – спросил я ни к кому специально не обращаясь. Никто мне и не ответил, доспехи мои, видимо, слишком долго простояли в пещере Маулика и не ориентировались в современном мире, а каргуши, то ли не знали ответа на мой вопрос, то ли просто не услышали его. Я неторопливо двинулся дальше, в сторону указателя «465», поскольку именно в той стороне виднелись приближающиеся крыши села.
      Через полчаса неспешной рыси я въехал на околицу большого села, раскинувшегося по обеим сторонам трассы. Граница сего населенного пункта была обозначена полосатым шлагбаумом, длинный конец которого вознесся в небо, указывая, что въезд сегодня беспошлинный, а значит, как я и предполагал, в селе был базарный день. Откуда я все это знал, я... не знал, но, прошу прошения за каламбур, знал точно.
      Дома, большей частью достаточно высокие, но одноэтажные, располагались в глубине дворов, в садах, огороженных со стороны дороги невысокими заборчиками. А вот друг от друга усадьбы не отделялись ничем, видимо жившие здесь... сквоты были достаточно добродушными, покладистыми соседями. Во дворах, возле домов я видел женщин, занимавшихся хозяйством, бегающих детей, животных, похожих на собак и кошек, а вот мужское население куда-то подевалось. Потом я заметил, что женщины, заметив меня, оставляли свои занятия и долго смотрели мне в след. А я ехал все так же не торопясь и не оглядываясь, благо оглядываться мне было ни к чему, я и так все хорошо видел.
      Наконец дома расступились и дорога, по которой я продвигался, влилась в огромную замощенную площадь, на которой творилось самое настоящее столпотворение. Площадь была превращена в торжище. На каменной мостовой расположилось наверное несколько сотен легких палаток, ларьков, будок, открытых прилавков, обвешанных со всех сторон самым различным товаром.
      Мое продвижение сильно замедлилось. Хотя я и до этого не слишком спешил, теперь моя лошадь шла осторожным шагом, протискиваясь между всеми этими торговыми точками и стараясь не наступить на ноги окружившему меня народу. Правда, при виде меня покупатель почтительно расступались, но толпа была такая, что им не всегда было куда отступить.
      Все окружающее весьма напоминало наш самый обычный сельский базар, если бы не одно обстоятельство – в торговом процессе принимало участие исключительно мужское население.
      Я доехал почти до середины площади, пока наконец не решился задать одному из продавцов вопрос. Для утоления своего любопытства я выбрал здоровенного черноволосого сквота, торговавшего в довольно большой палатке одеждой. Одежонка эта, как мне показалось, предназначалась для, скажем так, среднего класса – ни кружев, ни изысканных украшений на ней не было, однако она была вполне добротной и из хорошей ткани или кожи.
      Подъехав вплотную к палатке, я наклонился с седла и хотел было вежливо поинтересоваться не слышал ли хозяин о пробегавшем мимо неделю назад старшем лейтенанте милиции, но неожиданно для самого себя услышал собственный голос, произносящий:
      – Торгаш, ты местный?
      «Торгаш», занятый увлекательным разговором с одним из покупателей, не заметил, по-видимому, как я подъехал, а потому, услышав мое довольно хамское обращение, гордо вскинул голову... и застыл, вытаращив глаза.
      С минуту, в течение которой народ около палатки исчез, длилось молчание, а затем я снова заговорил:
      – Торгаш, ты что не понял, что я спросил?!
      Бедняга, сломался пополам в поклоне, едва не разбив себе голову о прилавок и, не выпрямляясь забормотал:
      – Прости, господин, я отвлекся... Прости, господин, я местный...
      – Господином будешь звать своего соседа!.. – неожиданно рявкнул я, – А меня изволь называть сэр Владимир, или Черный Рыцарь!.. И выпрямись наконец в таком положении я тебя плохо слышу!
      Торговец немедленно распрямился и снова уставился мне в... забрало напряженным взглядом. Он явно ждал неприятностей.
      – Так, местный торгаш, а скажи-ка мне, не появлялось ли в вашем... к-хм... селе странных, необычно одетых незнакомцев?..
      Его брови мгновенно сдвинулись, изображая напряженное размышление, и через секунду он переспросил:
      – Что гос... сэр Владимир имеет ввиду?..
      – То и имею, что спросил! – снова рявкнул я, – Может ты слышал или видел сам мужика в синих штанах, синей куртке с блестящими пуговицами и в матерчатом шлеме странной приплюснутой формы? Он мог еще задавать всякие дурацкие вопросы!
      – Нет, сэр Черный Рыцарь, я ничего такого не видел и не слышал!.. – торгаш начал мелко трястись.
      – А зачем Черному Рыцарю нужен этот чудак? – неожиданно раздался позади меня хриплый голос.
      Я присмотрелся и понял, что ко мне обращается прощелыжного вида оборванец с обмотанной красной тряпкой головой и хитро прищуренным глазом, под которым багровел свежий фингал.
      – Если ты будешь задавать подобные вопросы, – не оборачиваясь ответил я, – То у тебя и под вторым глазом появиться украшение. А если тебе есть что мне сообщить, то, возможно, я займусь твоим лечением.
      Оборванца, видимо, совершенно не смутило то, что я вижу его физиономию, хотя он стоит за моей спиной. Он ощерил гнилые зубы в ухмылке и прохрипел:
      – Если сэр Черный Рыцарь не погнушается приватным разговором со столь ничтожной личностью, как я, то мне найдется, что ему рассказать...
      – Говори... – коротко бросил я, разворачивая лошадь.
      Оборванец огляделся и понизил голос:
      – Но, сэр Черный Рыцарь, эта информация... секретна. Ты же видел, что об интересующем тебя предмете разговаривать не хотят.
      – Ты хочешь сказать, что этот торгаш что-то знает, но молчит?!
      – Сэр, ты должен его простить, ему приказано молчать под страхом смерти или... кое-чего похуже.
      После секундного обдумывания этого заявления я принял решение:
      – Так где мы можем поговорить приватно?..
      – Прошу следовать за мной!.. – снова ощерился оборванец и нырнул в толпу.