Глава третья. Лукус.

Где-то вверху раздавался свист. Наверное, тетка не закрыла дверь во двор, поэтому шум ветра, цепляющегося за позеленевшие от времени листы шифера, кажется столь громким. И это заунывное северное пение из репродуктора. Сквозняк, который гладит его по правой щеке, слишком теплый для середины марта.

Мамы больше нет.

Скоро ехать обратно. Снова окунаться в испепеляющую жару. Сожми кулак, Сашка Арбанов, сожми кулак!

Запах горелого. Тетя Маша. У тебя опять что-то подгорело. Да выключи же этот репродуктор! Тетя Маша! Илья Степанович. Илла.

Сашка попытался шевельнуть ладонями, почувствовал сквозь подсохшие повязки слабую боль и открыл глаза.

Над его постелью нависала серая каменная плита, поэтому яркий свет, падающий из отверстия в потолке, устроенного из таких же плит, не слепил. Стена, у которой стоял лежак, и две, примыкающие к ней, скорее всего, были созданы природой. Четвертая несла на себе следы вмешательства разума и умелых рук. Устроенные в ней дверь и пара узких окон, напоминающих бойницы, имели почти правильную форму. В отличие от мебели. В качестве стола использовался набранный из потемневших досок деревянный щит, укрепленный на внушительном каменном основании. Скамьями служили опрокинутые на бок деревянный чурбаки разной длины, стесанные вдоль сердцевины ствола до плоскости и опирающиеся о пол отшлифованными сучьями. Приоткрытая дверь покачивалась на ременных петлях. И тут и там висели засушенные растения, узлы и мешочки. В нишах и впадинах стояли сосуды и емкости.

Сашка поморщился от новой волны гари и, с трудом повернув голову, увидел очаг. Над пламенем на цепи висел котел. Рядом находился кто-то, напоминающий человека, но именно неуловимая доля непохожести повергла Сашку в ужас. Незнакомец стоял спиной, помешивал какое-то варево и почти не двигался, но Сашка готов был поклясться, что он способен согнуть тонкое тело в любую сторону, под любым углом и в любом месте. Обычная серо-зеленая куртка, такие же штаны, коричневые мягкие сапожки, широкий пояс, украшенный многочисленными шнурками, ременными петлями и кольцами, не могли скрыть удивительную способность. Кроме того, существо с фигурой подростка, который только-только перевалил через заветные полтора метра роста, сгибало и руку не в локте, а по дуге!

Сашка почувствовал изнеможение и закрыл глаза. В голове шевельнулась мысль, что все произошедшее с ним вчера или сегодня, конечно, сон, но он еще не прекратился, поэтому нужно наконец проснуться. Он постарался расслабиться и отключиться от всего происходящего или снящегося. Вновь почувствовал сквозняк на щеке, исключил из нужных ощущений запах от падающих из котла брызг, пение существа, свист ветра и стал прислушиваться к тому, что пробивалось через головную боль извне. Неожиданно звуков и ощущений оказалось довольно много. В отдалении слышался стрекот, пощелкивание и целая лавина чуть различимых, но разнообразных свистов неизвестного происхождения. Какое-то насекомое дзинькало за дверью. Еле слышно постукивала деревянная лопатка о стенки котла. И ручей. Рядом звучал ручей. Причем это не был шум или шелест маленького водопада или журчанье пробирающего между валунами потока. Он слышал смиренное и спокойное взбулькивание внутри какой-то емкости, возможно чаши или сруба родника, который именно здесь, рядом, появляется на свет и неслышно убегает куда-то.

Сашка представил небольшое родниковое зеркало с маленьким бугорком от воспаряющего потока посередине, вспомнил вкус воды и почувствовал нестерпимую жажду.

— Пить, — попросил негромко, пугаясь, что опять опрокинется в черноту.

Почти сразу он услышал какое-то короткое слово и почувствовал, что твердая рука бережно придерживает голову, а край сосуда с холодной водой касается губ. Напился. Сел, прислонившись к стене, и открыл глаза.

В трех шагах от Сашки сидел незнакомец. Если его фигура наводила на размышления о чем-то змеином, скрытом под одеждой, то лицо не оставляло сомнений. Нечеловек. Сквозь накатившее чувство брезгливости Сашка рассматривал почти треугольную голову, напомнившую ему пропорции насекомого, и с удивлением понимал, что неприятное ощущение исчезает. Лицо незнакомца вытягивалось книзу и заканчивалось острым, чуть закругленным на конце подбородком. Черные волосы были расчесаны в стороны и завязаны сзади. Маленькие уши прятались под уложенные пряди. Весь облик, непривычный и неожиданный, с каждой секундой казался все более гармоничным. Особенно притягивали глаза. Повторяя удивительные линии бровей и носа, которые сходились от краев лба к тонким закругленным ноздрям, глаза тоже были наклонены. Они скашивались внутрь, и уставившиеся на Сашку горизонтально расположенные продолговатые черные зрачки придавали лицу незнакомца доброе и насмешливое выражение.

«Глаза, как у козы», —неожиданно подумал Сашка и невольно улыбнулся. Существо моргнуло густыми ресницами, скривило в улыбке и так изогнутую смеющейся галочкой линию рта и повернулось в профиль, чтобы Сашка мог рассмотреть плавную дугу носа и закругленного лба.

«Обычная человеческая кожа», —постарался успокоить себя Сашка.

Существо подняло руки вверх, затем плавно опустило их вниз, скрещивая на груди, и, слегка склонившись, мягким, почти тонким голосом произнесло:

— Лукус.

Ни на удивление, ни на размышления сил у Сашки не было. Он сидел, безвольно откинувшись к стене, и смотрел на хозяина жилища, в котором оказался каким-то непостижимым образом. И только когда Лукус повторил торжественное представление, Сашка с трудом шевельнул руками и вяло ответил:

— Сашка Арбанов.

На слове «Сашка» Лукус нахмурился, но, услышав «Арбанов», восторженно улыбнулся и даже хлопнул ладонями по узким коленям.

— Арбан! Арбан! — повторил он несколько раз.

Скоро Лукус улыбаться перестал. Он пытался заговорить с Сашкой, но, выслушивая очередной набор бессмысленных звуков, тот только устало мотал головой. Недовольно причитая, Лукус ходил вокруг стола и покусывал большой палец правой руки. Наконец его взгляд упал на успевшую высохнуть от следов варева деревянную лопатку, он торжествующе улыбнулся и пошел к котлу. В следующую минуту в руках у Сашки оказалась странная чаша, напоминающая блюдо с зауженным краем, и что-то похожее на кусок волокнистого сыра или творога. Лукус зачерпнул из котла такую же порцию себе, сел за стол, глотнул из чаши, откусил и, аккуратно прожевав, сказал, поочередно кивнув на варево и на сыр:

— Икес. Мас.

— Икес. Мас, — повторил Сашка и, почувствовав, что смертельно голоден, начал есть.

И суп, и сыр пришлись ему по вкусу. Сыр издавал еле заметный запах кислого молока, а от супа не пахло ничем. Сашка даже принюхался перед очередным глотком через узкую часть блюда, но аромата не почувствовал.

— Манела! — объяснил отсутствие запаха Лукус, но, увидев, что его слова не поняты, махнул рукой.

Сашка ел бульон, в котором плавали незнакомые коренья и овощи, и жевал сыр, распадающийся во рту на тающие кислые волоконца, стараясь не думать о произошедшем. Разве могло его удивить хоть что-то после пережитого в горящем доме? Только то, что он все еще жив. В этом случае его предсмертные видения вовсе не так уж плохи. И почему собственно предсмертные? А если ему нужно устраивать посмертную судьбу? Тогда почему нет ожогов? Раны на руках, забинтованные зеленоватым пористым материалом, есть, а ожогов нет. Или его мама жива и все, что с ним происходит, это галлюцинации с того самого момента, как с раскалывающейся от жары, жажды и усталости головой он увидел подъезжающий к их батарее командирский уазик? Сожми крепче кулак, Сашка Арбанов, сожми кулак!

— Атсе! — позвал Лукус, протягивая руку.

Пересиливая слабость, Сашка кивнул, но встал сам. Уже поднимаясь, понял, что раздет, и завернулся в кусок ткани, под которым лежал.

— Ту эники маа! — сказал Лукус.

Сашка оперся рукой о дверь, сделал шаг наружу и замер. Это не было сном. Величественный лес раскинулся до горизонта, превращаясь в отдалении в зеленовато-серый, клубящийся огромными кронами, туман. Сашка стоял на каменистой площадке, несколько остроконечных скал и обрывистый склон горы отделяли его от растительного великолепия, но даже отсюда он слышал щебетание тысяч птиц, шум ветра, расплетающего тяжелые зеленые пряди, и удивительный запах свежести. В растерянности он оглянулся. За спиной высилась громада горы, уходящая в небо гигантскими ступенями разломов и уступов. На ее фоне жилище Лукуса странным образом исчезало. Оно казалось всего лишь грудой камней, скопившихся после очередного камнепада в узкой расщелине.

Сашка вновь обернулся к лесу, хотел сделать шаг вперед, вдохнуть полной грудью удивительно чистый чуть влажный воздух, но Лукус прикосновением позвал его. Придерживая на плечах ткань, Сашка последовал за ним. В неприметной расщелине обнаружился родник. Тут же стояли кожаные ведра с водой, скрепленные в горловине деревянными обручами. Сашке показалось, что он по-прежнему слышит бульканье, но во впадине с кристально прозрачной водой, скрывающейся под нависшей скалой, бугорка воспаряющего потока не было. Вместе него из-под скалы тонкой струйкой выбегали воздушные пузырьки и беззвучно лопались на поверхности. Вода достигала края каменной чаши и неслышно сочилась в сторону.

— Маа! — предостерегающе показал Лукус на родник и кивнул на ведра, объясняя, что брать воду непосредственно из источника нельзя. Затем протянул руку в сторону разложенных тут же вещей. Джинсов, рубашки и кроссовок Сашка не увидел. На камнях лежало только белье и серо-зеленая одежда, как на Лукусе. Даже мягкие коричневые сапожки, только значительно большего размера.

— Кесс! Бата! Зет наиварас! — сказал Лукус и ушел.

Сашка еще раз оглянулся на лес, подошел к ведрам и опустил в воду ладони. Пальцы дрожали от слабости. Снял повязки. Ран на руках не было. Только узкие розовые полоски тянулись от середины ладоней. Да такие же полосы браслетами охватывали запястья. Как раз в тех местах, где руки были стянуты веревкой. Сколько дней он пролежал в этой хижине?

Сашка пошевелил пальцами, помахал кистями, умылся, с сожалением потрогав колючий подбородок, с содроганием облился холодной водой и стал одеваться. Незнакомое солнце приятно припекало плечи.

«И здесь весна, — подумал Сашка и тут же спросил себя. —Где здесь?»

Одежда оказалась удобной. Она дарила ощущение легкости и тепла одновременно. Борясь со слабостью, Сашка натянул сапожки, сделал несколько шагов, топнул, повозился с завязыванием шнурков на куртке и на поясе и вышел на площадку перед жилищем.

Лукус сидел на коленях, повернувшись лицом в сторону леса. Не открывая глаз, сказал:

— Лон. Зет лон.

Сашка согнул колени и неуклюже опустился на камень. Лукус подождал еще какое-то время, плавно провел перед собой рукой, обозначая открывающийся простор, и сказал:

— Баа Эрд.

Затем поднял согнутые руки и, показывая ладонями в сторону горы, которая была у него за спиной, добавил:

— Леат Меру.

Подождав, пока Сашка проникнется важностью момента, указал на светило:

— Алатель!

И тут Сашке показалось, что сумасшествие последних дней заканчивается. Он вдохнул полной грудью и, закрыв глаза, прочитал строки, которыми начиналась Книга и которые, видимо, привели его сюда:

— Ас поднебесный — всех городов отец.

Эл-лиа светлая — мать моя и колыбель.

Я жив до тех пор, пока Меру-Лиа венец

По утрам зажигает милостивый Алатель.

Я жив, пока истекает изо льдов через Эл-Айран,

Согреваясь, Эл-Лиа, твоим теплом,

Великая Вана, впадающая в океан

Слез морехода, покинувшего свой дом.

Наступила пауза. Сашка открыл глаза и увидел, что Лукус внимательно смотрит на него.

— Здравствуй, незнакомец! — неуверенно сказал Лукус на языке, который, как думал Сашка, не знает никто. —Я очень плохо говорю на валли. Леганд объяснял мне, что я должен знать этот язык, но… —Лукус поднял правую руку и развел в стороны пальцы, —я не внял его словам. Я не думал, что во всем Эл-Лиа найдется хоть одно существо, для которого этот язык остается родным.

— Где я? — спросил Сашка.

— Это мир Эл-Лиа, — сказал Лукус и спросил в ответ. —Кто ты? Зачем ты пришел сюда? Где Арбан?

Глава четвертая. Тропа Ад-Же.

Они отправились в путь уже на следующий день, после того как Сашка пришел в себя и, как посчитал Лукус, набрался сил. Подбирая слова, хозяин хижины объяснил, что вокруг них простирается земля Эл-Айран мира Эл-Лиа. И еще он сказал, что отроги Старых Гор на краю Вечного Леса, где находится хижина Арбана и где Сашка после беспамятства открыл глаза, очень далеки и от великой реки Ваны, и даже от снежной вершины Меру-Лиа. Если им и суждено увидеть их, то вряд ли это произойдет скоро. Об Асе поднебесном Лукус не обмолвился ни словом. Больше он не рассказывал, а спрашивал сам.

Очень скоро стало ясно, что Лукус ждал не его, а того самого Арбана, о котором говорило ужасное существо, подвесившее Сашку на веревках в горящем доме. Лукус вновь и вновь спрашивал об обстоятельствах прихода в Эл-Лиа, внимательно рассматривал Сашкины руки, заглядывал в глаза, прислушивался к голосу. Затем сел перед огнем, бросил в пламя горсть земли и запел медленную тихую песню.

— О чем эта песня? — спросил Сашка, когда он закончил.

— Я пел ему, — ответил Лукус.

— Кому? — не понял Сашка.

— Арбану. Я пел прощальную песню воина, — сказал Лукус. —Чтобы его душа завершила спираль восхождения и вернулась в Эл-Лоон.

— Ты знал его? — спросил Сашка.

— Нет, — ответил Лукус. —Я еще молод. Моих лет только три с половиной дюжины. И он ушел очень давно. Белу не живут так долго.

Сашка прошелся по хижине, осмотрелся.

— Это вещи Арбана? — спросил он, кивнув на посуду, немудрящую мебель и засушенные растения.

— Нет, — повел ладонью Лукус. —Ничего не осталось. Арбан покинул хижину более лиги лет назад. Когда мы начали ждать его здесь, пришлось сделать окна, дверь. Каждый что-то вложил в эти стены.

— Отчего вы думали, что он вернется? — спросил Сашка.

Лукус снова повел ладонью и запел.

— Ты можешь рассказать мне об Арбане? — не отставал Сашка.

Лукус повторил жест.

Сашка вздохнул, помолчал и, подбирая слова, стал рассказывать о себе.

— Ты был воином? — спросил с сомнением Лукус.

— Да, — запнулся Сашка. —Я считался воином.

— Ты не похож на воина, — сказал Лукус. —Ты движешься как торговец или даже ремесленник, который целыми днями сидит в мастерской. Ты маг? Какие знания в твоей голове? Какие умения в твоих руках? Каким оружием ты владеешь?

Сашка пожал плечами:

— Я не знаю, как назвать. Это было особое оружие. Оно выпускало большие стрелы очень далеко. Больше я ничего не знаю и ничем не владею.

— Ты был рабочим катапульты, — понял Лукус. —Значит, ты не был воином. Катапульту обслуживают рабочие. Мастер катапульты, если он не старый воин, ничего не стоит в ближнем бою. Он хорош только на высокой башне.

— Значит, я не воин, — согласился Сашка.

— Я мог бы сделать тебя воином, — задумался Лукус, потом добавил. —Но я сделал бы тебя плохим воином. Хорошим ты сможешь стать сам. Если тебя не убьют. Повтори, как звали того демона, который заставил открыть проход из дальнего мира?

— Илла, — обескуражено вздохнул Сашка.

— Не помню, — огорчился Лукус. —Я не помню такого демона. Ничего. Леганд знает. Он все знает.

— Сколько я был в беспамятстве? — спросил Сашка.

— Шесть дней… — задумался Лукус. —Я нашел тебя на гребне. Сделал так, чтобы ты спал. Я лечил тебя. Теперь ты почти здоров. Слабость уйдет, когда тело начнет работать. А сейчас подожди, не говори ничего. Я должен сообщить обо всем Леганду.

Лукус подошел к двери, сел на пол и несколько раз дунул в узкую трубку, которая внезапно появилась в его руках. Сашка не услышал ни звука, но Лукус уже держал в руке черный матовый шарик толщиной в палец и что-то наговаривал в него на незнакомом языке. Прошло еще немного времени. Лукус предостерегающе поднял руку, чтобы Сашка не шевелился. Послышался шелест крыльев, и в дверях появилась птица. Мгновение она прислушивалась, затем вытянула шею, блеснула черно-зелеными искрами оперенья и сделала шаг внутрь. Косясь красной бусиной глаза на Сашку, распушила кремовый воротничок и приблизилась к Лукусу. Он продел в шарик кожаный шнурок, аккуратно привязал его на шею птице и хлопнул в ладоши. Она взмахнула крыльями и молнией вылетела в дверь.

— Что это? — спросил Сашка.

— Это моя птица, — ответил Лукус. —Тот из народа белу, кто становится настоящим воином, может найти свою птицу. Она несет вести близким, она радуется победам, она оплакивает его гибель. Кроме белу изо всех элбанов, о которых я знаю, птица есть только у Леганда. Но Леганд особенный. К сожалению, я не могу вызывать птицу часто, но твой приход —это очень важно. Что ты собираешься делать? Есть ли у тебя какая-то цель? Тебе удалось попасть в мир Эл-Лиа. Я ждал здесь Арбана или кого-то, посланного им. Ты не Арбан. И ты пришел сюда не по своей воле.

Сашка задумался. Он уже понял, что не может выйти к поселковому автобусу и уехать в тот мир, где все понятно и знакомо. Где в дивизионном штабе, возможно, уже заявляют о его невозвращении из отпуска. Где осталась пустая квартира, свежая могила на кладбище и пепелище на месте теткиного дома в деревне. Пепелище, которое непреодолимым барьером вставало на пути его мыслей о возвращении. Но именно мысль о возвращении внезапно резанула его по вискам, ослепила, ударила в сердце, перехватила дыхание.

— Я не знаю, что я должен делать, — сказал Сашка после паузы.

— Воин всегда знает, что он должен делать, — ответил Лукус. —Он может не знать, куда он поставит ногу через мгновение, но он всегда знает, в какую сторону идет.

«Совсем как отец», —подумал про себя Сашка. Отец тоже всегда говорил, что у каждого человека должна быть цель. И что лучшей целью является осознанная необходимость делать что-то конкретное. «А какая у тебя цель»? —спросил тогда маленький Сашка. «Вырастить и сберечь тебя», —ответил отец. «Зачем?» —прозвучал новый вопрос. «А вот это уже твоя цель, —улыбнулся отец. —Это-то как раз тебе и предстоит узнать самому. Ну, правда, может быть, я и посоветую тебе что-нибудь». Не посоветовал. Не успел. Именно поэтому после окончания школы Сашка ушел в армию. У него все еще не было цели.

— Я уже говорил, что я не воин, — добавил Сашка. —Вы ждали не меня. Я не посланник. Я здесь случайно. Я хочу вернуться домой. Как это сделать?

Лукус помолчал немного, встал, подошел к двери, обернулся:

— Нам нужен Леганд. Никто, кроме него, не поможет тебе. Я здесь, потому что он просил меня ждать гостя. И тот, кого мы ждали, должен был помочь Леганду, мне, нашим друзьям, нашему миру. Может быть, все-таки это ты. Я не знаю. Единственное, что я понял, так это то, что демон искал светильник в твоем мире и не нашел.

— Что за светильник? — спросил Сашка.

— Узнаешь, — опустил голову Лукус. —Леганд расскажет. Он знает многое, много больше меня.

— Я смогу вернуться? — напряженно проговорил Сашка.

— Демон убил твоих близких, — задумался Лукус, свивая руки спиралями на груди. —Если возвращение в твой мир окажется невозможным, ты мог бы посвятить себя мести, но это будет плохая жизнь. К тому же демон —это очень серьезный враг. А демон, пришедший по пути Арбана, может оказаться врагом для многих. Но ты тоже пришел по пути Арбана, и я должен помогать тебе, пока Леганд не скажет, что делать дальше.

— Кто такой Леганд? Когда он придет? — спросил Сашка.

— Мы пойдем к нему, — ответил Лукус на второй вопрос. —И мы уходим сейчас же. Но помни. Я не знаю наверняка, кто ты. Я не чувствую в тебе врага. Но я не должен тебе верить. Не потому, что ты лжешь. Хотя ты можешь лгать, не зная об этом. Сила, которая охраняет проходы в мир Эл-Лиа, неподвластна даже демонам. У нас хватает тут и собственной нечисти, пусть и не столь могущественной как демоны. Но так было до недавних пор. Многое начало меняться в последние годы. Не ты ли виновен в этом? Ты прошел и провел демона. Уже этого достаточно, чтобы срочно идти к Леганду. Ты опасен, потому что демон может легко затуманить разум смертного. Мне тоже нужен Леганд. Он мудр. Он разберется и, возможно, поможет тебе.

Лукус помолчал, поправил ленты в волосах и продолжил медленно говорить, глядя перед собой.

— В твоем имени есть имя Арбана. Ты говоришь, что демон назвал тебя потомком Арбана. Но Арбан не был человеком. Он был светлым демоном, великим мастером. Демоны не оставляют потомков. И еще. Ты должен делать все, что я скажу. Ты молод и слаб. Помни, что без меня ты погибнешь здесь быстро. Постарайся быть мудрым настолько, насколько сможешь. И самое важное. Ты должен понять меня. Я видел и запомнил следы демона, о котором ты говорил. Пятна крови остались на Старой Дороге. Там где ручей падает со стены. Но потом, дальше, это уже была кровь моего друга, которого я пришел сменить в хижине. Демон разорвал его на части. Я нашел его и похоронил там, в ущелье. Почти на границе Мертвых Земель.