Дирк как будто сошёл с ума. Он не мог заниматься: на улице, в общежитии, на лекциях он неотступно думал об одном и том же - о своём отце и его трагедии, о его ужасной смерти где-то в подземных казематах города, который ещё недавно был немецким, а теперь оказался занят врагом. Выхода у отца не оставалось, это ясно. А ведь до того, как его забрили, он всю жизнь проработал всего лишь обычным учителем математики в школе, которого, как и сотни тысяч других, насильно загнали в фашистскую армию.
      Придётся ждать каникул, чтобы поехать в Дрезден и рассказать всё матери - ведь она до сих пор ничего не знает. Понятно, что в письме такое писать нельзя - всем известно, что письма, отправленные отсюда за границу, читаются сначала советскими, а потом и немецкими спецслужбами. Если они узнают о Свете и её тайне, то это для неё кончится очень плохо - не может же он подставлять девушку под удар.
      Хрустальный мышонок теперь сопровождал Дирка везде. То он стоял на его письменном столе в блоке студенческого общежития, то отправлялся в нагрудном кармане хозяина на лекцию, в библиотеку или ещё куда-нибудь. Дирку даже казалось, что от мышонка, и на самом деле, исходит какая-то мистическая энергия, которая поддерживает его в эти трудные минуты. Как будто Света передала через него часть своей твёрдости и силы.
      Дирк даже не подозревал, что в Светиной душе вот уже много лет тоже совсем нет покоя: Света мучилась ностальгией по тому волшебному подземному миру, который увидела тогда, когда ей было всего десять лет и который никак не могла забыть. Этот мир манил её, звал к себе, к нему она всегда устремлялась в своих снах и мечтах. Он неотвязно преследовал её везде - дома, на улице, в университетской аудитории. Он жил с ней каждую минуту, каждую секунду. Он просто был частью её души, частью её самой. И она никому, даже Дирку, не могла рассказать о своих мучениях.
      Мечта вернуться в Калининград, снова спуститься в подземелье, теперь уже в качестве опытной альпинистки, скалолазки и спелеолога, снова увидеть волшебный подземный мир, всё сильнее и сильнее овладевала девушкой. Для неё до сих пор оставалось загадкой происхождение этого подземного царства: что было в нём природным, а что - рукотворным, и каким же образом оказалось возможным создать под землёй такие чудеса. Ей хотелось не просто вернуться в тот подземный мир, который она чувствовала своим, родным, настоящим, но и понять его, изучить, как это может сделать только профессиональный геолог, каким она теперь стала...
      Вся трудность заключалась в том, что Калининград и до сих пор был закрытым приграничным районом, и для поездки туда требовались не только серьёзные основания, но и разрешение так называемых "компетентных органов", а давать объяснения кэгэбэшникам Света, разумеется, не собиралась. Если же рискнуть и поехать туда тайком, то это может привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до исключения из института или даже ареста... Света не знала, что же ей делать, а посоветоваться было не с кем. Если только с Дирком, хотя иностранец, да ещё и немец - тоже не лучший вариант для таких откровений. Пока Света колебалась, Дирк сам взял инициативу в свои руки. Однажды между ними состоялся очередной разговор на запретную тему.
      - Света, ты знаешь, я никак не могу притти в себя после всего, что ты мне рассказала. Ты же в курсе, что я, как иностранец, никак не могу попасть в тот район, он закрыт даже для большинства советских людей, что же говорить обо мне - немце. А вот ты сама - не собираешься ли навестить места твоего детства, или же тебе это совсем неинтересно?
      - Да я просто мечтаю попасть туда снова, но даже и мне это совсем непросто, нужно обращаться в КГБ, получать разрешение, к тому же, мне могут его и не дать - у меня ведь нет особо серьёзных оснований туда ехать. Так, детские воспоминания, кого это волнует!
      - Ну и что же ты решила? Так и откажешься от своего намерения?
      - Не знаю, может быть, попробую съездить нелегально, вдруг получится? Я ещё пока не решила. Вот начнутся зимние каникулы - будет свободное время, тогда и подумаю. Всё равно зимой не очень-то спелеологией займёшься. Но у меня пока что ещё и денег нет - билеты-то туда и обратно, сам знаешь, сколько стоят!
      - Деньги не проблема. Если решишься, то билет туда и обратно я тебе сам куплю.
      - Спасибо, Дирк, это очень существенный аргумент "за".
      - Господи, как бы я сам хотел попасть туда, увидеть своими глазами то место, где погиб мой отец, узнать, где же он всё-таки похоронен, но ведь это совершенно невозможно! Но я совсем не хочу, чтобы ты так рисковала из-за меня. Всё равно твоя поездка ничего не меняет - отца-то не вернёшь!
      - Знаешь, я поеду не только из-за этого. Я и сама столько лет мечтала туда вернуться - меня почему-то ужасно мучают мои детские воспоминания, может быть, съезжу и наконец успокоюсь после этого.

* * *

      Виктор Хряков ужасно ненавидел Дирка Вагнера - ведь тот постоянно крутился около Светы. Целыми днями, неделями, месяцами и даже годами. Виктор ненавидел его уже несколько лет - если бы не Дирк, то Света, скорее всего, в конце-концов всё-таки ответила бы на его ухаживания - ведь до сих пор ни одна девица не устояла перед ним. Временами Виктору хотелось плюнуть на эту гордячку, но это у него почему-то никак не получалось - он постоянно возвращался мыслями к Свете, строил с ней бесконечные воображаемые диалоги, в которых побеждал, разумеется, он, представлял её в своей постели. Но, к сожалению, дальше мечтаний, которые его просто изнуряли, дело так и не шло. Разумеется, он крутил бесконечные романы с доступными девицами, многие из которых были очень даже ничего, но никто ему не нравился больше Светы.
      В те дни вся Москва ломилась на кинофильм "Кто вы, доктор Зорге?", рассказывающий о подвигах легендарного советского супершпиона в тылу фашистского врага, причём в самых высоких эшелонах гитлеровского командования. Люди ещё хорошо помнили недавнюю Великую Отечественную войну, у многих на фронте погибли самые близкие родственники, поэтому фильм имел бешеный успех.
      Создатели фильма утверждали: он почти что документальный и основан на реальных событиях мировой истории. Зорге, в качестве немецкого журналиста, действительно, добывал для Советского Союза бесценную информацию - в частности, предупредил о дате предстоящего нападения Германии на СССР, сообщил точное количество немецких дивизий и общую схему их плана военных действий, однако Сталин не поверил этой информации, за что страна расплатилась оккупацией значительной части территории, блокадой Ленинграда и многими миллионами солдатских жизней. В 1941 году, когда нападение на СССР уже произошло, Зорге был арестован японской полицией, а в 1944 году казнён этим союзником фашистской Германии. Фактически оказалось, что этот уникальный человек пожертвовал своей жизнью совершенно зря...
      Терпение Виктора окончательно лопнуло, когда он неожиданно заметил эту ненавистную сладкую парочку в кинотеатре именно на кинофильме "Кто вы, доктор Зорге?". Они беспечно болтали, разумеется, на немецком языке, не замечая, что привлекают этим неприязненное внимание окружающих. Двухсерийный кинофильм кончился очень поздно, поэтому Дирк посадил Свету в такси, подробно объяснил шофёру, куда надо ехать, и даже авансом сам оплатил эту поездку. Всё это Виктор прекрасно видел собственными глазами, стоя недалеко от них в густой толпе зрителей, выходящих из кинотеатра.
      Несколько лет Виктор мучился тем, что никак не мог найти способ отомстить ненавистному Дирку. А гениальное, как всегда, оказалось очень просто. Сегодня, после фильма о советском шпионе, его вдруг осенило: надо написать донос в партком, и тогда Дирка за аморальное поведение отчислят из университета, а потом и вышлют на родину. Светочка лишится своего хахаля и снизойдёт до того, чтобы посмотреть и на других. Скорее всего, пострадает и она, но ведь не убьют же её - так и так останется в Москве, да ещё и наверняка, станет после этого сговорчивее.
      Только одно сомнение мучило Виктора Хрякова: стоит ли подписывать это разоблачительное письмо в факультетский партком или же послать его анонимно? Каждый способ имел свои преимущества и свои недостатки. Если подписать собственным именем - начальство поймёт, что он имеет определённые заслуги, а это, при его слабой успеваемости и бесконечных "хвостах" по многим предметам, было бы ему очень кстати. Кроме того, будущая заслуга даст возможность попасть вне очереди в квоту на вступление в компартию, без чего в дальнейшем карьеру не сделаешь. Может быть, получишь и распределение получше - не в какую-нибудь хибинскую экспедицию, а в геологическое управление...
      С другой стороны - если дать анонимный сигнал, то нет никакой опасности, что Света когда-либо узнает о том, кто на неё накапал, а ведь он хотел бы построить с ней долговременные отношения. Вот и думай тут - как же всё-таки лучше поступить...
      В скором времени на стол в факультетском парткоме геологического факультета лёг такой документ:
 
       "Уважаемые товарищи!
       Я не могу пройти мимо вопиющего факта, который не только позорит наш факультет, но и может оказаться опасным в дальнейшем, поскольку геолог - профессия стратегическая. Геологи часто имеют дело с секретными материалами, картами, с месторождениями стратегического сырья, поэтому для них общение с иностранцами просто недопустимо. Тем не менее, наша студентка Светлана Мартова имеет любовный роман с иностранцем - гражданином ГДР Д.Вагнером, обучающемся в МГУ на механико-математическом факультете
       Вот уже несколько лет они постоянно встречаются, вместе ходят в кино и, несомненно, имеют недозволенную любовную связь. Особенно настораживает то, что в целях конспирации они между собой говорят исключительно на немецком языке, так что никто из окружающих не имеет возможности получить информацию о содержании их разговоров.
       Настоятельно прошу Партком Геологического факультета разобраться в ситуации и принять надлежащие меры к указанным лицам, особенно к иностранному гражданину Дирку Вагнеру, который, пользуясь наивностью комсомолки Мартовой, просто вскружил ей голову.
       Член ВЛКСМ Виктор Хряков"

* * *

      В конце-концов Света всё-таки решилась и купила билет в Калининград. Она предполагала побыть там всего два-три дня. Мама написала письмо своей старой подруге, которая с послевоенных времён после отставки мужа так и осталась в этом городе, и женщина приютила девушку у себя. Как ни странно, но билет туда и обратно в кассе выдали сразу, не требуя никакого разрешителшьного документа из соответствующих органов. Ни в поезде, ни по прибытии в город, никаких проверок не было, чему Света одновременно и удивилась, и обрадовалась. Она очень волновалась - каким-то она увидит теперь свой любимый город, о котором скучала столько лет?
      Оказалось, что теперь он стал совсем другим - таким же, как и тысячи других унылых, однообразных городов на всей территории страны: величественные, но, тем не менее, всё-таки красивые развалины убрали, а на их месте появились кварталы убогих панельных пятиэтажек. Кое-где среди них всё-таки ещё встречались уцелевшие немецие дома из прошлых довоенных времён - солидные, кирпичные, с высокими потолками, удобные для достойного человеческого житья. Пятиэтажки неуклюже торчали из голой земли - вокруг не было ни кустика, ни деревца, ни, тем более, прекрасных немецких цветников, которые когда-то ещё успела застать здесь Света.
      Самое отрадное, что Света увидела в городе - это могила Канта, сохранившаяся в своём прежнем виде. Однако территория вокруг неё была заасфальтирована, остановка пятого автобуса перенесена совсем в другое место, так что определить, где же прежде был выход из подземелья, оказалось совершенно невозможно. Значит, оставалось искать хотя бы вход в него на Львовской улице.
      Львовская улица и домики на ней сохранились, но она тоже потеряла свой прежний нарядный и зелёный вид. Домики теперь выглядели обшарпанными, деревья вокруг них были вырублены, а земля занята огородами, более нужными голодному населению, чем былая бесполезная красота. В домике напротив бесследно исчезла ограда из кустов шиповника, зато теперь во дворе валялся какой-то хлам и слышались детские голоса. Небольшой искусственный прудик в конце улицы тоже оказался уничтоженным - его для чего-то засыпали землёй, и теперь здесь просто красовался бесполезный и унылый пустырь, на котором даже не удосужились посадить ни одного деревца, ни одного кустика сирени.
      Света несколько раз прошлась по улице, приглядываясь к жизни в домиках. В её прежнем жилище исчезли все кусты сирени, и теперь с улицы хорошо было видно маленькое слуховое окошечко, ведущее в подвал. Когда-то в нём была железная рама и стёкла. Теперь железная рама оказалась выломанной, не осталось и следов стёкол - просто зияла дыра, в которую она вполне могла пролезть - ей много раз приходилось пролезать в пещерах и не в такие узкие щели. Собаки во дворе не было...
      Когда стемнело, Света ещё раз прошлась по безлюдной улице - в домиках зажглись огни, затем почти все они погасли. Её родной дом тоже спал. Детей там, кажется, не было. Света неслышно вошла в палисадник, приблизилась к окну и легко соскользнула в подвал. Увы, здесь её тоже ждало разочарование. Весь подвал был завален каким-то хламом и рухлядью - старая мебель, металлолом, не считая дров и мешков с картошкой. Разгрести его или хотя бы просто передвинуть оказалось совершенно невозможно - свободного места почти что не оставалось. Если даже разгребать нужный угол не таясь, то на это уйдёт не менее двух-трёх дней. Ну а сделать что-то тайком, за одну ночь - и совсем нереально. Света подтянулась на руках и выбралась из подвала.
      Наверное, зря она рисковала, отправляясь на встречу со своим далёким детством. Ничего интересного в эту поездку ей узнать так и не удалось, возвращение в детскую сказку не состоялась, обрадовать Дирка тоже будет нечем...
       Глава 9.
       Они прожили жизнь во сне,
       не зная, кем и чем они были...
      П р о т о к о л
      
       заседания Парткома Геологического факультета МГУ от 12 марта 1957 г.
      
       Присутствовали : Секретарь Парткома доцент Орлова Н.А., члены Парткома Сергеев В.А., Нефёдова Г.И., Алтухов С.С., Слепнёва Е.П., студентка 3 курса Мартова С.А.
      
       Слушали : Об аморальном поведенеии студентки 3 курса Мартовой С.А.
      
       Орлова Н.А .: Товарищи! Сегодня у нас на повестке дня очень неприятный вопрос - личное дело студентки 3 курса Мартовой. Все мы очень хорошо знаем эту студентку - она у нас круглая отличница, общественница, спортсменка. Тем не менее, в личной жизни она оказалась очень неразборчивой - допустила интимную связь с иностранным студентом Вагнером с мехмата МГУ. И связь эта длится уже почти что три года, а мы только что спохватились - ведь можно было принять меры и прекратить её с самого начала.
       Сергеев В.А .: Если в наш Партком поступил такой серьёзный сигнал, то мы, конечно, должны принять соответствующие меры. Но прежде всего надо выслушать саму студентку Мартову, что она может сказать в своё оправдание?
       Мартова С .: Я могу сказать только, что никакой интимной связи между нами не было и нет! Мы просто дружим вот уже три года, и всё.
       Нефёдова Г.И .: Мы понимаем, конечно, что вам неудобно говорить о таких вещах, но здесь находятся ваши друзья, ваши преподаватели, которые всегда относились к вам очень хорошо. Поэтому не стоит запираться, лучше сразу признайте ваши ошибки и дайте слово в будущем не допускать подобных проступков, тогда дело может ограничиться всего лишь выговором по комсомольской линии.
       Мартова С .: Ну почему вы мне не верите? Дирк Вагнер - мой лучший друг, никто ведь не запрещает советским студентам дружить с иностранцами, тем более из социалистической страны. Если все газеты пишут о пролетарском интернационализме, то что же плохого в нашей дружбе?
       Алтухов С.С. : Но вы ведь подтверждаете, что ходите с ним в кино, ездите в такси, постоянно встречаетесь? Это трудно назвать дружбой и невозможно отрицать - слишком много свидетелей вашего странного поведения. Если это не роман, то, спрашивается, что же?
       Слепнёва Е.П .: Почему вы постоянно и так вызывающе разговариваете с ним только по-немецки, в то время как вас окружают только простые советские люди, говорящие на русском языке? Совершенно ясно - для того, чтобы окружающие не понимали ваших разговоров и не знали, о чём это вы там договариваетесь. Если бы вы, действительно, только дружили, если бы вам нечего было скрывать, то говорили только по-русски. Это и ежу понятно.
       Мартова С .: Я сама его просила говорить со мной только по-немецки, потому что не хотела забывать немецкий язык, который учила в школе. В университете я попала во французскую группу, так как немецкие были переполнены.
       Слепнёва Е.П .: Девушка, зачем, спрашивается, вам надо знать столько иностранных языков? Всем известно, что именно советские учёные стоят на переднем крае мирового научного прогресса, нашим учёным и специалистам, в том числе и геологам, вполне достаточно знать свой родной русский язык. Сейчас, наоборот, весь мир изучает именно русский язык, чему пример и ваш собственный дружок Вагнер.
       Сергеев В.А .: Иностранные студенты приезжают сюда учиться, их государство платит им стипендию совсем не для того, чтобы они крутили романы с русскими девушками. Вы, вольно или невольно, срываете государственную программу национального образования ГДР.
       Мартова С .: Но Дирк - круглый отличник.
       Нефёдова Г.И .: Это не имеет никакого значения. Тем хуже для него и для вас. Если вы отличники, то должны быть более сознательными, чем остальные студенты. Посольство ГДР требует от своих студентов, чтобы они все свои силы отдавали только учёбе, не отвлекаясь на личную жизнь, и они обязаны соблюдать государственную политику. Впрочем, мы здесь не обсуждаем их проблемы, сегодня мы обсуждаем ваше поведение. Дайте окончательный ответ на очень простой вопрос: раскаиваетесь ли вы в вашем поведении или нет, обещаете ли прекратить эти позорные, нездоровые отношения с иностранцем?
       Мартова С .: Мне не в чем раскаиваться, и я не могу прекратить то, чего нет!
       Орлова Н.А .: Товарищи, мне кажется, вопрос ясен. Предлагаю больше не терять времени и принять соответствующее решение. Предлагаю сформулировать его так: Проинформировать деканат Геологического факультета о проведённом заседании Парткома, передать в деканат протокол заседания и рекомендовать деканату отчислить студентку Мартову С.А. с геологического факультета. Соответствующие материалы передать также в бюро ВЛКСМ факультета. Прошу голосовать за данное предложение. Так, вижу, что единогласно.
      
       Постановили: Проинформировать деканат геологического факультета о проведённом заседании Парткома, передать в деканат протокол заседания и рекомендовать деканату отчислить студентку Мартову С. с геологического факультета. Соответствующие материалы передать также в бюро ВЛКСМ факультета.
      Вызов в партком и решение об исключении стали для Светы невероятным ударом. Сначала она подумала, что раскрылась её тайная поездка в Калининград, но, как оказалось, никто о ней так и не узнал. Удар пришёл совсем с другой стороны. Кто мог возвести на неё такую напраслину и зачем - она не имела понятия.
      Время как будто остановилось. Три года она жила в бешеном ритме, и вдруг замерла на полном ходу. Кончились многочасовые поездки на электричке, вечный недосып, горы учебников дома и в библиотеке. Кончились жёсткая самодисциплина и вечная жизнь по минутам, даже чуть ли не по секундам. Кончились спелеологические походы. Теперь у неё была масса свободного времени, которое просто некуда было деть.
      Но самое ужасное переживание было связано не с исключением, а с чьим-то предательством и клеветой. Как могли эти преподаватели, которые, казалось бы, прекрасно её знали вот уже целых три года, которые ездили с ней в многодневные экспедиции и на практики, ели вместе из одного котелка, сидели рядом у костра, пели факультетский гимн, как же могли они поверить этой клевете, а её запачкать подозрениями и недоверием?
      Света не знала, что в деканат, помимо протоколов заседания парткома, пришёл ещё и сигнал из факультетского спецотдела: шофёр, который когда-то по просьбе Дирка, да ещё и на его деньги довёз Свету из кинотеатра до дома, тоже сообщил кому надо о её подозрительных связях с иностранцами. Света не знала также, что вскоре после этого всех её соседей обошёл спецагент из КГБ и расспросил об образе жизни семьи Мартовых. К счастью, Наталья была в хороших отношениях со своими соседями, поэтому никто из них не сказал о Мартовых ничего плохого. Но и самой Наталье никто из соседей никогда, даже много лет спустя, так и не шепнул об этом визите. Если бы не этот второй сигнал, то, возможно, Свету и не исключили бы из университета, а ограничились лишь строгим выговором по комсомольской линии...
      Из-за всего пережитого Света впала в глубокую депрессию, хотя в те времена советские люди, полные исторического оптимизма и одной ногой уже стоявшие на самом пороге эры всобщего коммунистического счастья, которое, по прогнозам генерального секретаря КПСС Н.С.Хрущёва должно было начаться в 1980 году, даже и не знали этого слова.
      Как когда-то и её отец, пришедший с войны инвалидом, она теперь целыми днями лежала отвернувшись к стенке и не разговаривая ни с кем. Ей не хотелось ни есть, ни пить, ни ходить или говорить, ни даже читать или думать. Ей не хотелось жить...
      В соседней комнате громогласно отпускал свои идиотские шуточки ухажёр Нины Алексей, но Света их почти не слышала. Закрыв глаза, она снова бродила по Королевскому залу, опускала руки в круговой фонтан, вечно льющийся из-под гигантской хрустальной друзы, стоящей на пьедестале посреди зала. Она ощущала прохладу и шероховатость искристых сталактонов, обнимала сверкающие фигуры зверей, стоящие вокруг фонтана. Она снова шла вдоль ручья, огибала громадные валуны, видела узкую щель в вертикальной стене, куда впадает подземный ручей. Только здесь ей было хорошо, потому что она была совсем одна, потому что её окружала неземная красота, а подлость, грязь, предательство, человеческое убожество навсегда остались где-то там, совсем в другом измерении - далеко-далеко наверху...
      Иногда она всё-таки думала о том, кто же мог совершить такую подлость по отношению к ней. Её приятельницы, провинциальные девчонки из общежития? Нет, это просто невозможно. Они слишком простодушны для этого, и все их заботы не выходят за рамки того, как сдать очередную сессию, дожить до стипендии и, если очень повезёт, выйти замуж за москвича. Избранные девицы из высокопоставленных семей? Но она с ними почти не общалась, к тому же они были заняты нарядами, развлечениями, любовниками - жили совсем в другом, чуждом мире, который у Светы вызывал только отвращение. Она, со своими отличными оценками, спелеологией и комсомольской работой, была для них слишком неинтересна и незначительна, чтобы уделять ей хоть какое-то внимание. Ребята с курса? Тоже маловероятно - они честны и бесхитростны, много раз проверены совместными походами и экспедициями. Выходит, никому не было нужно её унижение и уничтожение. Тем не менее, кто-то же это всё-таки сделал! Самый отвратительный тип на курсе, это, конечно, Хряков. Но ведь он ей симпатизирует с самого первого курса, так что Хряков тоже отпадает. Кто-то из преподавателей? Но такое ещё менее вероятно, все они всегда относились к ней очень хорошо...
      Впервые Света вдруг задумалась о том, в каком государстве она живёт: до сих пор всё было ясно и однозначно - комсомольская работа, пролетарский интернационализм, строительство коммунизма, до которого уже было подать рукой. И вот теперь, это самое государство буквально уничтожило её, унизило и оскорбило, лишило будущего, о котором она мечтала с самого детства. И никто, ни один человек с курса не пришёл ей на помощь, никто даже не позвонил по телефону, чтобы поинтересоваться, как она теперь думает жить дальше...
      А эти доблестные и всесильные кэгэбэшники! Они проворонили её действительное преступление - тайную и противозаконную поездку в Калининград, в то время как нашли криминал там, где его никогда и не было! Оказывается, она - активная комсомолка, отличница, лучшая студентка курса - самый большой враг советской власти на всём геологическом факультете МГУ!
      Андрюшка, хоть ещё и не совсем повзрослел, но очень хорошо понимал состояние своей старшей сестры. Света для него всегда была образцом: красавица, отличница, спортсменка, активистка, наконец, просто очень сильный человек. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь увидит её в таком отчаянии. И ничем помочь ей он не мог. На все его расспросы она отвечала односложно, и чувствовалось, что эти разговоры причиняют ей чуть ли не физическую боль.
      Хрупкий белокурый мальчик с бездонными голубыми глазами подошёл к светиной кровати.
      - Свет, спишь?
      - Нет.
      Андрей положил ладонь на лоб сестры, другой рукой взял её за руку, несколько минут посидел так молча.
      - Знаешь, Андрюшка, мне так даже легче - как будто от тебя ко мне идут покой и тепло. Ты что, на меня телепатируешь?
      - Наверное. Представь себе, что у тебя в голове зажёгся маленький фонарик и его лучик медленно-медленно делает круг внутри. Один круг, второй, третий...
      - И, правда, как хорошо! Ты у нас, наверное, добрый волшебник, Андрюшка?
      - Света, ты не отчаивайся, это пройдёт, а я всегда буду с тобой.
      - Спасибо, Андрей.
      - Давай, поправляйся быстрее. А знаешь, я уже для себя решил - после школы пойду в медицинский и буду врачом. Одобряешь?
      - Конечно! И папа тоже одобрил бы, не сомневайся...
 
       Глава 10.
      После того, как партком разобрался с Мартовой, Дирк почти перестал звонить ей по телефону: он не сомневался, что её телефон прослушивается и не хотел доставлять человеку ещё большие неприятности. Как ни смешно, но на Дирке эта история совсем не отразилась - ни на мехмат, ни в посольство ГДР от бдительных советских людей на него не поступило никаких компрометирующих сигналов, поэтому он, казалось бы, продолжал спокойно учиться на своём факультете.
      Но на самом деле Дирк тоже был в отчаянии - ведь Света пострадала именно из-за него, и он ничем не мог ей помочь. Он страшно хотел её видеть, утешить, успокоить, но и навестить Свету в её доме тоже не мог - для советских людей он в этой стране так навеки и останется иностранцем, от которого лучше держаться подальше, поскольку кругом живут не только бдительные соседи, но и настоящие стукачи. Он понимал, что чем чаще они будут встречаться, тем хуже для Светы. Поэтому и их встречи, которые были так естественны в университете, и походы на немецкие фильмы, которые так любила Света, сами собой прекратились, да и Света теперь не интересовалась больше ни немецким языком, ни чем-либо другим, даже своей некогда горячо любимой спелеологией. Её все всегда считали сильным, волевым человеком, а она, оказывается, так легко сломалась, в первый же раз в жизни столкнувшись с человеческими подлостью и предательством.