1. Что имеем не ценим, потерявши плачем.
      Когда Саня-Фея Мэя не так давно была на дне рождения Ромки, то сразу же заметила, что её папа и ромкина мама очень понравились друг другу. Всё получилось именно так, как и мечтала Саня - у неё наконец-то появилась новая мама, потому что вскоре родители детей поженились, и Ромка с мамой переехали жить в санин дом под красной черепичной крышей на Львовской улице. Вот и исполнилось очередное предсказание будды Гуанинь, которое Фея Мэя получила в Ароматной Пагоде во время своего недавнего путешествия в далёкий Вьетнам: " Дома родители и брат будут рады встрече".Теперь и у неё, и у Ромки образовалась полная семья - у каждого есть не только мама с папой, но у неё ещё есть младший брат, а у Ромки есть старшая сестра.
      Понятно, что с новыми жильцами в дом приехал и их чёрный пёс Сандик, которого именно Саня когда-то спасла от голодной смерти на улице. Появлению собаки больше всего была рада, конечно, сиамская кошка Мики, которая всю жизнь мечтала подружиться с каким-нибудь псом, потому что целыми днями сидела дома одна, и ей не с кем было перемолвиться даже словечком. Ведь родители детей работали до самого вечера, а Саня с Ромкой тоже часто приходили из школы домой довольно поздно, потому что несколько раз в неделю надолго задерживались в своём танцевальном кружке "Родничок".
      Но надо сказать, что сам Санди, пёс очень серьёзный, сдержанный и молчаливый, был совсем не в восторге от новой родственницы. С самого первого знакомства Мики сразу же очень не понравилась ему тем, что стала хвастаться своим иностранным происхождением и редкой сиамской породой. Она совершенно не понимала, что дело-то совсем не в породе, а в характере - но характер у неё оказался не очень приятным. К тому же теперь Мики с утра до вечера ходила за ним по пятам, и он просто не знал, куда от неё скрыться. Если бы только ходила - то это, пожалуй, можно было как-то вытерпеть, но она ещё и непрестанного трещала так, что у него чуть не лопались уши. А ужаснее всего было слушать, как она без конца, как заведённая, горланит одну-единственную песенку, которую знала:
 
      Чтоб у нашей кошки
      Не замёрзли ножки,
      Я сошью ей тапочки
      На четыре лапочки.
 
      Чтоб у нашей кошки
      Не замёрзли ножки,
      Я сошью ей тапочки
      На четыре лапочки.
 
      Чтоб у нашей кошки
      Не замёрзли ножки,
      Я сошью ей тапочки
      На четыре лапочки.
 
      И так без конца - снова и снова. Слушать это было просто невозможно, а она-то воображала, что у неё прекрасный голос, который всех приводит в неописуемый восторг! Остановить же её словоизвержение псу не позволяла его природная деликатность.
      В этот день в Калининграде снова выпал снежок, который Мики просто обожала - ведь она так мечтала его увидеть, когда ещё жила в далёкой тропической стране, где никогда не бывает снега. К сожалению, она не могла, как ей бы хотелось, бегать босиком по снегу каждый день и любоваться своими очаровательными следочками с четырьмя пальчиками и одной пяткой. Дело в том, что климат в Калининграде очень мягкий, зима слишком тёплая, и снег выпадает довольно редко.
      Итак, в этот день в Калининграде снова выпал снежок - всего лишь второй раз за зиму. Понятно, что Мики тут же ринулась на улицу, чтобы воспользоваться такой редкой удачей. Санди вздохнул с облегчением - наконец-то она от него отстала, и теперь, пока дома никого нет, ему можно спокойно полежать на ромкиной постели.
      А Мики тем временем выскочила из палисадника на улицу и стала носиться кругами по свежему снегу, на котором ещё не было ничьих следов. Она рисовала самые первые узоры - круги, петли, цепочки и даже квадраты и очень сожалела, что рядом никого нет, что некому, кроме неё самой, полюбоваться на такой красивый разукрашенный её лапками снег. Разумеется, она при этом во всё горло вопила свою любимую песенку про лапочки и тапочки.
      Вдруг рядом с ней затормозила машина, и из неё вышла очень красивая молодая женщина. Она остановилась и стала внимателно смотреть на кошку. Затем из машины вышел мужчина и стал смотреть на женщину.
      Мики очень обрадовалась такому неожиданному вниманию со стороны людей, которые обычно слишком глухи и к музыке, и к живописи. Мики обратилась к женщине:
      - Я крайне польщена тем, что вы, как настоящие ценители, обратили внимание на моё искусство. Я вижу, что вы прекрасно разбираетесь как в музыке, так и в живописи. Если вам нравится мой талант, то я могу специально для вас ещё много-много раз и спеть, и нарисовать узор на снегу.
      И Мики продолжила своё занятие. Но, к сожалению, женщина совершенно не знала языка зверей и птиц. Она обратилась к своему спутнику с такими словами:
      - Бедное животное! Ты только посмотри, как оно страдает! Я знаю - это очень редкая сиамская порода, такие кошки живут далеко-далеко в тропиках Юго-Восточной Азии, они просто не выносят мороза. Видишь, как она бегает, плачет, носится как угорелая - наверное потерялась, и теперь просто обезумела от ужаса. Да ведь она совсем пропадёт на улице! Мы должны спасти это прекрасное создание природы!
      И женщина, недолго думая, подхватила Мики на руки, крепко прижала к себе и прыгнула в машину. Вот таким образом в один прекрасный день и пропала из дома на Львовской улице сиамская кошка Мики.
      Когда вечером вся семья наконец-то собрались дома вместе, то Саня с ужасом обнаружила, что от Мики остались только следы на белом снегу. Следов было много-много - и круги, и петли, и цепочки, и даже квадраты. Но в одном месте след вдруг внезапно обрывался, как будто кошка подпрыгнула и ни с того на с сего улетела прямо на небо. Это было очень странно. Никто ничего не мог понять. Все бросились искать кошку - сначала обошли соседние дома, а потом ещё и соседние улицы. И мама, и папа, и Саня, и Ромка в четыре горла звали Мики, но её не было нигде.
      Разумеется, пёс Санди тоже вместе со всеми повсюду искал пропавшую Мики. Он пыталя взять её след, обнюхал всё вокруг, но след вдруг внезапно оборвался совсем недалеко от дома, как будто Мики, как птица, прыгнула с земли на дерево, да так там и осталась. Но на самом деле рядом не было никакого дерева, чтобы кошка могла на него запрыгнуть. Единственное, что, по мнению Санди, могло произойти - это если вдруг Мики похитил орёл. Но ведь орлы в Калининграде не водятся - только воробьи и вороны, а они, как известно, кошек не едят.
      Все вернулись домой с пустыми руками и очень расстроенные. Больше всех переживал Санди. Он вдруг понял, что ему очень и очень нехватает Мики. Что на самом деле она очаровательная, прекрасная кошка - эрудированная, общительная, доброжелательная, и притом с прекрасным голосом. Санди забился в самый дальний конец дома, чтобы его никто не видел. Он вспоминал её песенку про тапочки и лапочки и тихо плакал в углу за шкафом. Какой же он был до сих пор дурак! И где только у него глаза раньше были! Вот уж, действительно, правильно говорят люди: что имеем не ценим, потерявши плачем!
 
       2. МаБо - ябеда и подлиза.
 
      Майку Борисову ненавидели все в классе, потому что она была не только подлизой, но к тому же ещё и ябедой. Майку любила только лишь учительница Людмила Фёдоровна, но ведь учительницу вполне можно понять - если бы не эта ябеда, то Людмила Фёдоровна никогда не узнала бы многого из того, что творилось в её классе и даже в школе.
      Вот, например, как-то подрались две девочки на переменке в школьном коридоре. Понятно, что просто так никто драться не будет - значит, у них имелась для этого достаточно серьёзная причина, тем более, что девочки были вполне нормальные, а не какие-то там отпетые хулиганки. К тому же, каждый человек, в конце-концов, имеет право иногда и подраться, конечно, когда это ему крайне необходимо. Но Майка, увидев драку, даже не подумала остановить дерущихся, а сразу же побежала в учительскую и донесла обо всём Людмиле Фёдоровне. В результате обе девочки были наказаны совершенно ни за что, ну а Майку уительница, конечно, похвалила.
      Саня, как и все остальные, просто видеть не могла эту Майку, но никто, к сожалению, не мог ничего с ней поделать, а Майка, чувствуя свою безнаказанность, с каждым днём наглела всё больше и больше. Она, например, постоянно уверяла учительницу, что Саня делает ей всякие гадости, щиплет её сзади на уроке, списывает у неё контрольные работы и так далее, хотя все прекрасно знали, что это неправда: Саня ни у кого ничего не списала ни разу в жизни, а уж привычки щипаться не имела тем более.
      Майка говорила учительнице, что Саня делает гадости, только потому что терпеть не может конкуренции, хочет быть первой отличницей в классе - единственной и неповторимой. А Майка учится не хуже неё, вот почему Саня с ней и не дружит, да ещё и настраивает других девочек против Майки. Это была подлая клевета, но именно клевету как раз-то и труднее всего опровергнуть, в чём Саня, к сожалению, убедилась на собственном опыте ещё в прошлом году, когда училась во втором классе.
      Наверное, ненависть Майки ко всем остальным девочкам можно было объяснить тем, что, в отличие, например, от Феи Мэи, Майка была невероятно уродлива: отвисшая нижняя губа, длинные, как у обезьяны, руки, жидкие волосёнки, лошадиное лицо и, в довершение всего, гигантская, как у неандертальца, ступня. Однако о подлинной причине этого человеконенавистничества, девочки в классе, конечно, даже и не догадывались. Они просто воспринимали каждого человека таким, какой он есть и пока ещё не волновались ни о своей, ни о чужой внешности. Тем не менее, они же всё-таки не были слепыми, и поэтому одноклассницы за глаза называли Майку "губошлёпая".
      Однажды Фея Мэя задумалась: как же так! Все, десятки хороших людей, страдают от одной-единственной дряни, так неужели же никто не может ничего с ней поделать? Если бы у Сани сохранилось волшебное хрустальное колечко, то оно, конечно, сумело бы справиться с этой Майкой. Но ведь колечка-то давным-давно уже нет, значит, надо что-то придумать самой, больше терпеть губошлёпую просто невозможно.
      И Саня начала думать. Она думала много дней и, наконец, составила очень хитрый и в то же время очень простой план, который обязательно должен был наконец-то сокрушить эту паршивую девчонку. Разумеется, в этот план были тут же посвящены и брат Ромка, и две лучшие подружки - Мушкатина Лида и Картанова Наташа, которые тоже учились в третьем, но только параллельном классе школы номер пять города Калининграда. Все они с восторгом согласились участвовать в этой тайной и опасной операции.
      В один прекрасный день Саня на уроке вдруг подняла руку и попросилась у Людмилы Фёдоровны выйти из класса. Разумеется, учительница её отпустила, ведь Саня была отличницей и очень дисциплинированной девочкой, которая без уважительной причины не будет посреди урока отпрашиватьсяч из класса. Кто знает, а может быть у неё внезапно заболел живот!
      Саня вышла в коридор и огляделась - в коридоре не было никого. Тогда она вынула из кармана кусочек мела и крупными печатными буквами много раз написала на стенах: "МаБо ябеда и подлиза!", "МаБо ябеда и подлиза!", "МаБо ябеда и подлиза!" Сначала она хотела написать полностью: Майка Борисова, но потом поняла, что у неё слишком мало времени и сократила имя и фамилию до МаБо. "Ничего, - решила она, - кому надо, тот и так догадается, про кого это написано". А затем, как ни в чём не бывало, Фея Мэя вернулась на своё место. Всё это заняло не более пяти минут.
      Хитрая Майка сразу же поняла по довольному выражению лица Егоровой, что та ходила совсем не в туалет. Кроме того, она заметила, что пальцы её врага почему-то испачканы мелом.
      Всё, конечно, сразу же выяснилось, как только класс выбежал в коридор на переменку. Дети начали вслух скандировать надписи на стенах: "МаБо - ябеда и подлиза!", "МаБо - ябеда и подлиза!". Майка бегала от одной группы к другой и требовала прекратить это безобразие. Однако одноклассницы невинно спрашивали её: "А что ты так волнуешься? Разве МаБо - это ты?" И Майке ничего не оставалось делать, как замолчать и притвориться, как будто её это совершенно не касается. Красная, как помидор, злая и надутая, она вбежала обратно в класс и просидела там одна до самого конца большой перемены.
      После уроков Майка осталась в классе, чтобы пожаловаться учительнице. Она уверяла, что точно знает: надписи сделала Егорова, когда отпросилась с урока якобы в туалет. Но Людмила Фёдоровна никак не могла поверить, чтобы отличница и такая дисциплинированная девочка, как Егорова, могла сделать подобное. К тому же, как говорят, "не пойман - не вор". В конце-концов они договорились: как только в следующий раз Егорова отпросится с урока, Людмила Фёдоровна через пару минут выйдет вслед за ней и сама посмотрит, чем это она там занимается.
      Но Егорова была не глупее Майки-ябеды. На следующий день она и не думала никуда отпрашиваться. Майка с нетерпением ждала, когда же наконец Егорова поднимет руку посреди урока. Но Егорова писала упражнения в своей тетради и выходить совсем не собиралась. Майка вздохнула с облегчением: значит, сегодня эти ужасные надписи не появятся, и никто не будет издевательски смотреть ей в лицо, скандируя отвратительную фразу про ябеду и подлизу. Однако она здорово ошиблась.
      Потому что Наташа Картанова, в свою очередь, попросила свою учительницу ненадолго отпустить её с урока. И, конечно, надписи мелом на стенах коридора появились снова. Майка была совершенно вне себя. Она ничего не понимала. Хуже всего, что в глазах учительницы она теперь выглядела просто клеветницей, в то время, как точно знала: это всё проделки Егоровой и никого более. На следующий день выйти из класса попросилась уже Лида Мушкатина, а затем даже и второклассник Ромка. Надписи появлялись снова и снова, Саня с невинным видом сидела на уроках, а на переменках издевательски спрашивала Майку: "А ты не знаешь, кто это МаБо?"
      Не могла же Майка все переменки подряд сидеть одна в классе, ведь тогда все окончательно поймут, что МаБо - это именно она. Как говорится, "на воре шапка горит". Майка заставляла себя выходить в коридор и каждый раз снова и снова слышала вокруг эту ужасную фразу, которую теперь во всех концах коридора девочки скандировали хором или распевали как песенку, многозначительно глядя в майкину сторону. И придраться к ним было невозможно - ведь они не дрались, не бегали, не нарушали дисциплину и даже не дразнили никого конкретно. Пойти на них жаловаться учительнице - это значит перед всеми признать, что именно ты и есть та самая ябеда и подлиза, чего умная Майка, конечно, допустить никак не могла.
      Майка злилась всё больше и больше, и в один прекрасный день её нервы просто не выдержали - она набросилась с кулаками на двух отвратительных девчонок, которые, взявшись за руки, стали кружить вокруг Майки и распевать свою песенку. Это было неслыханно: отличница, ябеда и подлиза устроила в школьном коридоре драку, напав первой на двух скромных учениц третьего класса. В довершение всего Майку схватила проходившая мимо чужая учительница и поставила в угол в учительской, притом на глазах Людмилы Фёдоровны и всех остальных учителей школы. Такого позора Майка вынести не могла - на следующий день она в классе не появилась. Не было её и завтра, и послезавтра, а потом учительница сказала, что мать перевела Майку в другую школу. Весь класс, особенно Фея Мэя, был просто в восторге, а учительница Людмила Фёдоровна хотя и пожалела, что лишилась отличной ученицы, но в глубине души тоже была рада, потому что на самом-то деле, совсем не испытывала никакой симпатии к такой противной девчонке, как эта ябеда и подлиза Борисова Майка.
 
       3. Загадочный дом напротив.

* * *

      Однажды Ромка прибежал домой из школы в сильном волнении: проходя мимо дома напротив, он слышал где-то далеко в саду отчаянное кошачье мяуканье. Он зашёл в незапертую калитку, обошёл дом вокруг, громко звал Мики, но мяуканье прекратилось, и никто ему не откликался. Дети решили тут же пойти на поиски, но теперь уже вдвоём. Однако было уже темно и поздно, и родители никуда идти не разрешили. Вместо этого они отправили Саню и Ромку спать в их детскую комнату.
      Понятно, что от волнения дети никак не могли заснуть. А что, если там пропадает именно их любимая Мики? Может быть, она провалилась в какую-нибудь яму, попала в капкан, упала в подвал, сломала лапу и никак не может выбраться оттуда?
      Дело в том, что этот дом напротив, одноэтажный, с мансардой, слуховым окошком и красной черепичной крышей, точно такой же, как тот, в котором жили Саня с Ромкой, пользовался у детей дурной славой. Они никогда не подходили к нему близко, а уж тем более, не заходили за его деревянную незапертую калитку. Каждую осень в саду этого загадочного дома осыпались на землю крупные красные яблоки, но никому даже и в голову не приходило их собирать.
      Сколько Саня себя помнила, в этом доме никто и никогда не жил. Трудно сказать, почему это было так - Саня ни разу не спросила отца об этом, да и, скорее всего, он и сам тоже не знал. Однако вечно тёмное здание в запущенном саду выглядело очень неприятно, просто даже угрожающе, как будто скрывало какие-то мрачные секреты прошлого. Дети Львовской улицы и сами не понимали, отчего они так боялись этого дома, хотя, казалось бы, он выглядел очень привлекательно, потому что вдоль всей ограды был окружён очаровательным и душистым цветущим всё лето розовым шиповником.
      Полночи Ромка с Саней проворочались в своих постелях, наконец Саня решительно сказала:
      - Слушай, Ромка! Ведь мы всё равно не спим, так давай вылезем в окно и сходим в дом напротив. Хотя и страшно, но ведь надо же спасать нашу Мики, вдруг она, действительно, погибает там?
      - Страшно ведь! И темно.
      - Ну и что! Возьмём папин фонарик и сходим. Ведь это совсем рядом, выясним, в чём дело и через полчаса уже вернёмся. И тогда спокойно заснём. И ничего страшного там нет - ведь никто никогда не видел в этом доме ни одного человека, ну а привидения, ты же знаешь, и вообще не существуют на свете.
      Дети тихонько оделись и вылезли через окно в свой сад. Затем они вышли на улицу, на которой не было ни души, и с колотящимися сердцами, открыли незапертую калитку такого страшного дома напротив. Двери дома тоже оказались незапертыми. Освещая себе путь фонариком, Саня и Ромка шли гуськом из комнаты в комнату и разговаривали друг с другом почему-то шёпотом. Мебели в доме не было, одни голые стены, а кругом лежала многолетняя пыль, на которой не было видно ни одного следочка, тем более, кошачьего. Им стало понятно, что в этом доме уже много-много лет не появлялась ни одна живая душа.
      С облегчением, не признаваясь друг другу в том, что им было очень страшно, дети наконец выскочили из затхлых комнат на улицу. Теперь оставалось обследовать только сад и повал. Саня и Ромка обошли ночной сад, в котором тоже никого не обнаружили, и направились к подвалу.
      Надо сказать, что все эти стандартные домики имели подвал, небольшое окошко которого выходило на улицу очень низко, прямо у самой земли. Дети посветили в окошко фонариком и убедились: подвал, как и весь дом, тоже совершенно пустой, там нет воды, и туда можно безопасно спрыгнуть прямо через это окошко, что они тут же и сделали.
       -Ого! Смотри ка, я нашёл старый штык от немецкой винтовки, - закричал вдруг Ромка.
      Он поднял с цементного пола плоский ржавый штык, который провалялся здесь наверное уже не одно десятилетие.
      - Фу, какая гадость! Брось сейчас же! Мы сюда пришли искать Мики, а не собирать всякий утиль, - строго сказала Саня.
      Ромка безропотно выполнил её приказ. Он швырнул штык на пол, и Саня не поверила своим ушам: от падения этого металлического предмета цементная плита гулко зазвенела, и Саня поняла - под ней пустота. Она осветила плиту фонариком и убедилась, что она прилегает к полу не очень плотно, и её вполне можно поднять как раз этим самым штыком. Дети вставили остриё штыка в едва заметный паз, нажали посильнее на этот самодельный рычаг, и плита поднялась неожиданно легко. Под ней, действительно, зияла пустота.
      Подземный ход, похожий на узкий тёмный колодец, уходил куда-то далеко-далеко вглубь, и фонарик даже не мог осветить его дна. Саня бросила в черноту маленький камешек, и он долго-долго летел вниз, пока наконец, не упал с далёким стуком. Хорошо, что со стуком, а не со всплеском - значит, там внизу не было воды, и Мики, даже если бы вдруг каким-то образом туда и попала, всё-таки никак не могла там утонуть. На всякий случай дети опять позвали кошку, но её в этом каменном колодце, разумеется, не было. Дети вернулись домой, подтянулись на руках и через открытое окошко пробрались к себе обратно в спальню...
 
       4. Похищение Феи Мэи.
 
      Кошка Мики всё никак не находилась, и поиски её продолжались. Активнее всех её искал пёс Санди. Он целыми днями бегал по городу, заглядывал во все закоулки, вынюхивал все углы, но Мики как будто бы сквозь землю провалилась. Сандик совсем отощал, он прибегал домой лишь поздно ночью, набрасывался на еду и заваливался спать, чтобы завтра с самого раннего утра снова продолжить свою работу. Боже мой, как же он теперь сожалел, что в своё время уделял так мало внимания такой замечательной кошке как Мики!
      Однажды Саня, как обычно возвращаясь из школы домой, увидела у крыльца большую чёрную машину с затемнёнными окнами. Это её очень удивило - ведь они не ждали никаких гостей. Почему-то ей стало как-то не по себе, и девочка вошла в дом не как всегда через парадное, а со двора через задний ход, который сначала вёл в кухню, а затем уже в остальные три смежные комнаты дома. Ещё из кухни она услышала громкие голоса и остолбенела - разговаривали папа и женщина. Фея Мэя с ужасом услышала ...голос Амалии!
      Конечно, она никак не ожидала когда-нибудь увидеть Амалию в своём доме, тем более теперь, когда у неё есть и папа, и новая мама, и даже младший брат Ромка. Конечно, Саня никак не могла знать, что же произошло в далёком Вьетнаме на вилле Амалии после её исчезновения из Ханоя.
      А всё дело было в том, что в тот новогодний вечер в ресторане "Paradis", когда гости после выступленя маиери и дочери пригласили их в зал и произносили всякие тосты и комплименты в сторону Амалии, многие посетители, кроме того, ещё и фотографировали наших двух артисток. Через некоторое время Амалия получила большой конверт с кучей фотографий.
      Надо сказать, что она очень любила фотографироваться и рассматривать себя на снимках. Вот и в тот день она удобно устроилась в своей роскошной гостиной и начала любоваться собой на фотографиях. Она разложила снимки на громадном резном столе из чёрного дерева и задумалась: какие же из них отобрать, чтобы окантовать и повесить в гостиной. И вдруг взгляд её случайно упал на один из снимков, где она была изображена рядом с Саней.
      И тут Амалию как громом поразило: ведь девочка-то, как две капли воды, похожа на неё саму - те же белокурые локоны, тот же тонкий овал лица, громадные голубые глаза, выразительные губы. Даже мочки ушей были совершенно одинаковой формы!
      Так вот, оказывается, в чём дело! Эта "глухонемая" Саня и на самом деле её дочь, которой сейчас как раз и должно быть лет десять-одиннадцать. Значит, девочка выросла и каким-то образом разыскала свою маму, даже добралась до Ханоя, но не посмела ей признаться, поэтому и изображала из себя глухонемую.
      Исчезновение ребёнка в Ароматной Пагоде очень опечалило Амалию, главным образом потому, что теперь, без девочки, её концерты уже не пользовались в ресторане таким успехом, как прежде, а это значит, что заработки заметно упали. Поразмыслив, Амалия решила, что дело поправимо: как мать, она имеет полное право забрать девочку себе, вот почему в один прекрасный день она и появилось в Калининграде в доме своего прежнего мужа.
      Амалия думала, что легко уговорит отдать ей ребёнка - ведь спрашивается, что может быть лучше для девочки, чем ранняя артистическая карьера, большие заработки и поездка за границу? Однако, к её удивлению, отец Сани категорически отказывался отдать дочь в далёкую тропическую страну. Вот их спор как раз-то и услышала Саня из кухни, когда чёрным ходом вернулась домой после школы. Через открытую дверь кухни Фея Мэя хорошо слышала их препирательства:
      - Ну подумай сам, ведь девочке будет там гораздо лучше, чем здесь! Перед ней откроется такая головокружительная карьера. Она прекрасно танцует, может быть, и неплохо поёт. Публика от неё просто в восторге. Что же может быть лучше - слава, деньги, заграничные турне. И это всего в десять лет! Ведь люди добиваются этого годами и в конце-концов не могут достичь никогда.
      - Амалия, для ребёнка есть что-то нужнее, чем слава и деньги. Тем более, для девочки десяти лет.
      - Интересно, и что же это такое?
      - У неё есть полноценная семья, школа, подруги. Как же я могу лишить её этого? Ведь ты и сама прекрасно знаешь, что ей ещё надо учиться и учиться, а не работать в ресторане.
      - Какая чушь! Ты всё такой же идеалист, как и прежде. Ладно, тебя не переделаешь. Но учти, что я, как мать, имею полное право на то, чтобы забрать ребёнка с собой, и никто не может мне запретить сделать это!
      Сане стало неприятно слушать их препирательства. К тому же встречаться с Амалией Фее Мэе тоже совершенно не хотелось. Она положила ранец на стул и решила немножко прогуляться по саду, дожидаясь, пока наконец-то Амалия уедет подальше отсюда на своей чёрной машине. Но как только девочка вышла в сад, кто-то грубо схватил её сзади и, зажав рот, потащил на улицу. А затем двое мужчин втолкнули в машину и повезли неизвестно куда.
      Вот таким образом из дома на Львовской улице пропала не только кошка, но затем ещё и девочка - Егорова Саня, ученица третьего класса школы номер пять. Не прошло ещё и пары дней, как пропал третий жилец этого же самого дома - пёс Сандик, но теперь искать его ни у кого не было ни сил, ни времени, потому что все просто сбились с ног в поисках Сани. Никто не знал, что пёс Сандик оставил свой дом потому, что решил собственными силами вести одновременный поиск обеих пропавших - и девочки, и кошки. Он бегал по всему городу, почти не спал и не ел, у него просто не было времени возвращаться домой - ведь промедление, кто знает, могло быть смертельно опасно для пропавших. Санди, квартал за кварталом, прочёсывал весь громадный город, но, к сожалению, все его поиски пока что оставались безрезультатными.
 
       5. Московские приключения Синеглазки.
      Видимо, в машине Саню напоили чем-то снотворным, потому что она не помнила абсолютно ничего и очнулась только в номере гостиницы уже в Москве. Амалия была рядом и не спускала с неё глаз. Ведь она совсем не хотела ещё раз потерять свою дочку, приносящую ей такой хороший доход. Амалия строила заманчивые планы, как ей теперь добиться сольных концертов в лучших ресторанах Ханоя и, может быть, благодаря девочке, даже стать миллионершей.
      Саня подошла к окну и увидела, что гостиничный номер расположен на втором этаже - значит, спуститься через лоджию всё-такки можно, если раздобыть хотя бы кусок прочной верёвки. А вот дверь в комнату была заперта, и ключ Амалия постоянно держала у себя в кармане.
      Теперь, когда Саня больше уже не была "глухонемой", ей пришлось разговаривать с Амалией, которая всё время пыталась уговорить девочку добровольно поехать в Ханой на заработки, соблазняя её "красивой" жизнью и богатством:
      - Ты пойми, что лучше, чем со мной в Ханое тебе не будет нигде! Ведь вспомни, какая у нас с тобой прекрасная вилла, какой сад, слуги, роскошная гостиная! Да разве сравнится всё это с вашим домиком в Калининграде? Мы снова будем выступать в ресторане, заработаем кучу денег! И не вздумай никуда бежать от меня. Тебя всё равно поймают и вернут мне, потому что я твоя родная мать.
      На подобные речи Саня упрямо твердила одно и то же:
      - Я никуда не хочу ехать с тобой, не нужен мне никакой Ханой и никакой ресторан "Paradis". Я хочу жить только с папой в Калининграде, тем более, что у меня теперь есть другая мама, которую я люблю, и даже младший брат Ромка!
      Саня выяснила, что самолёт в Ханой вылетает через три дня, значит, у неё ещё оставалось время, чтобы придумать план побега. Но Амалия по-прежнему не сводила с неё глаз, никуда не выпускала из номера. Даже еду им приносили прямо в комнату. В довершение всего оказалось, что двое сообщников Амалии живут в соседнем номере и всегда готовы броситься вслед за девочкой, если она вдруг попытается бежать.
      Второй день прошёл точно так же, как и первый, а Саня пока так ничего и не придумала - ведь Амалия ходила за ней буквально по пятам. В комнате не было даже телефона. Единственный путь спасения лежал только через лоджию, на которую выходила балконная дверь.
      Настал третий день. До вылета самолёта оставалось всего пять часов. Вот-вот должна открыться дверь, и двое злодеев возмут багаж, погрузят его в свою чёрную машину и повезут мать и дочь на аэродром. Кажется, теперь уже ничто не могло помешать коварным планам Амалии завладеть дочерью и навеки сделать её пленницей ресторана "Paradis".
      И вдруг Сане невероятно повезло - Амалия решила перед отлётом принять ванну, и девочка осталась в комнате одна. Она быстро бросилась к постели, схватила широкую простыню и стала рвать её на длинные полосы. Об этом способе плетения верёвок она, разумеется, знала из приключенческих книг, которые просто обожала. Каждые три полосы она сплетала в прочную косичку и несколько связанных друг с другом косичек как раз и составили самодельную верёвку нужной длины. Схватив верёвку, Саня бросилась на лоджию. Она привязала верёвку к перилам, мгновенно соскользнула вниз на землю и изо всех ног бросилась бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от гостиницы, где её держали в плену Амалия и двое её сообщников.
      Саня бежала не разбирая дороги и очень боялась, что где-то совсем недалеко рыщет чёрная машина с двумя бандитами, которые могут обнаружить её в любую минуту. Однако время шло, её пока что не поймали, и девочка немного успокоилась. Она села на скамейку в каком-то сквере подальше от автомобилной дороги и задумалась: что же ей теперь делать? Обращаться в милицию никак нельзя - ведь туда, наверняка, уже успела позвонить Амалия, и если Саню найдут, то, конечно, вернут матери. А это значит, что она уже никогда больше не сможет вернуться домой.
      Город был совершенно чужой, незнакомый, Саня не знала здесь никого. Оставалось только одно - спрятаться куда-нибудь, затаиться хотя бы на несколько дней, пока бандиты рыщут за ней по городу, ведь если она будет ходить по улицам, то они могут наткнуться на неё в любую минуту. А уж когда они устанут искать и улетят к себе обратно в Ханой, тогда можно будет выйти из убежища и подумать, как же теперь добираться до дома. Саня была уверена, что обязательно что-нибудь придумает. Быстро наступил холодный зимний вечер. Саня всё сидела на лавке, но ей пока так ничего и не приходило в голову. Искать ночлег было негде, значит, ей придётся провести ночь здесь, прямо в этом сквере.
      Вдруг на ту же скамейку присел крохотный мальчик лет шести - грязный и оборванный, он вынул из кармана булочку с повидлом и начал уплетать. Саня с удивлением смотрела на этого странного ребёнка: было уже довольно поздно, а он сидел один и, кажется, не собирался идти домой. Саня поинтересовалась:
      - Малыш, а не пора ли тебе домой?
      На что "малыш" ответил неожиданным басом:
      - Я тебе никакой не малыш, а вполне самостоятельный человек. И почему это ты сама, если такая умная, не идёшь к себе домой?
      - Я бы пошла, только у меня нет никакого дома.
      - Это другое дело! Я ведь тоже бездомный, сам зарабатываю себе на жизнь. Если хочешь, то пошли ночевать к нам. У нас очень даже ничего - есть крыша, стены, и даже костёр можно развести.
      Саня невероятно обрадовалась. Она не стала спрашивать, к кому это "к нам", какие там стены и крыша, даже не удивилась упоминанию про костёр. Она просто молча пошла за малышом и радовалась, что так кстати завела с ним этот разговор.
      Они долго шли какими-то переулками, и наконец малыш, которого, как оказалось, звали Витёк, привёл девочку на пустырь к заброшенной стройке. Мрачное тёмное здание выглядело устрашающе. Казалось, здесь могут обитать только призраки или вампиры, но на самом деле, внутри было полно людей. Пробравшись в темноте через груды строительного мусора, провалившиеся лестничные пролёты без перил, кучи всякого хлама, Витёк с Саней очутились в недостроенной комнате с тремя голыми кирпичными стенами и даже почти целой крышей над головой. Посредине помещения, действительно, горел костёр, вокруг которого молча сидели какие-то непонятные фигуры. Чтобы согреться бомжи жгли всё, что только можно найти на помойках - старые шины, тряпки, доски, картонные коробки, пластиковые бутылки, и поэтому комнату заполнял вонючий дым.
      - Ну что, сколько принёс? - спросил малыша бородатый дядька, и Витёк без единого слова протянул ему деньги. Мужчина довольно улыбнулся. - Молодец! А кого это ты нам привёл? Откуда она взялась? Только девчонок у нас тут ещё нехватало, с ума сошёл, что ли?
      - Она поживёт денёчка три, а потом уйдёт, совсем уйдёт. Она из другого города.
      - Все мы из другого города. Что-то на наших непохожа - ведь она домашняя, не видишь разве? Ну ладно, пусть пока остаётся, а завтра разберёмся.
      И Саня с Витьком рухнули на пол, где было постелено какое-то невообразимо вонючее тряпьё, которое бомжи наверняка подобрали на ближайшей помойке. Вонял дым от костра, воняло тряпьё под головой, но Саня, пытаясь согреться, несмотря на отвращение, всё глубже и глубже зарывалась в тряпки, потому что стояла зима, и на улице было очень холодно, а недостроенное здание, где жили бомжи, ничем не отличалось от улицы.
 
       6. Витёк - новый друг Феи Мэи.
      Утром, прежде чем уйти на заработки, Витёк показал Саню дяде Грише - мужчине, которому вчера отдал свои деньги, главному бомжу этого товарищества бездомных. Дядя Гриша взглянул на девочку, и она ему очень понравилась. Он даже не спросил, как её зовут, а сразу воскликнул:
      - Ого, да ты - Синеглазка! Такая куколка должна неплохо зарабатывать! Ладно, сегодня посиди здесь, отдохни, присмотрись к делу, а уж завтра иди, милая, и работай. Мы же не можем кормить тебя так, задарма. Здесь все работают, кто как может - моют стёкла машин на дорогах, собирают бутылки или пивные банки, воруют, танцуют, попрошайничают. Тебе, наверняка, будут хорошо подавать.
      Постепенно все разошлись кто куда - мойщики машин с вёдрами и тряпками побежали на шоссе, собиратели утильсырья с двухколёсными тележками осматривали помойки и урны, а воришки с отмычками и ключами разбежались по всему городу, выискивая, где что плохо лежит. Одни только карманники шли совсем налегке, потому что орудием производства были для них ловкие, как у циркового фокусника, их собственные руки с чёрными поломанными ногтями.
      У костра остались только Саня и дядя Гриша - как главарь всей бригады бомжей, он имел право нигде не работать, ведь всё равно денег у него было больше всех, так как остальные отдавали ему почти всю свою выручку. Саня сидела у костра, подкидивала в огонь всякий мусор, куталась в вонючее тряпьё и всё равно ужасно мёрзла. А дядя Гриша лежал рядом и время от времени, наливал себе водки в мутный стакан и пил, не закусывая, поэтому холода он совсем не чувствовал.
      Наконец от вспомнил о девочке и пробормотал:
      - Эй, Синеглазка! Иди сюда, поешь, а то, наверное, совсем оголодала. Как-никак, тебе ведь завтра идти работать, силы-то понадобятся.
      Мужчина вытащил из картонной коробки какую-то еду и положил рядом на мятую газету. Здесь были надкусанные яблоки, невскрытые банки каких-то консервов, почти целый батон хлеба и даже несколько позеленевших сосисок.
      - Видишь, как люди зажрались! Какие продукты на помойку выкидывают. Ешь, не бойся, мы тоже не хуже людей. Пока что никто от этой еды не умирал.
      Саню чуть не стошнило. Но, с одной стороны, она не могла показать своего отвращения дяде Грише, а, с другой, действительно, была очень голодна. И девочка давясь стала есть заплесневелый хлеб с осклизлыми сосисками. А под конец дядя Гриша даже налил ей горячего чая, вскипевшего на костре в помятом закопчённом чайнике без крышки, чему на самом деле она была очень рада, хоть этот чай и оказался без сахара. Несмотря ни на что, Саня всё-таки чувствовала себя здесь совсем спокойно - ведь Амалии и её сообщникам никогда не придёт в голову искать девочку здесь, на заброшенной стройке среди бомжей.
      На следующий день Витёк взял Синеглазку с собой на работу. Чтобы враги случайно не наткнулись на неё где-нибудь в метро или на улице, Саня накинула какую-то хламиду на свою нарядную зимнюю курточку, а золотистые локоны спрятала под вязаную шапочку, которую натянула почти что на самые глаза.
      Витёк работал у входа на ВДНХ. Он расстилал на земле большой лист картона и танцевал на нём брейк. Он становился на голову, дрыгал в воздухе ногами, подскакивал, изгибался - Саня просто не могла оторвать от него глаз. Совершенно непонятно, как этот шестилетний мальчишка мог научиться так классно танцевать такой сложный и современный танец. А уж в танцах Саня знала толк!
      В перерыве, когда усталый Витёк отдыхал, сидя на обочине, Саня тоже решила занять публику и прошлась в танце вокруг картонного листа. Конечно, у неё не было соответствующего костюма, да и танец был попроще - народный, который она часто исполняла на концертах своего танцевального кружка "Родничок". Однако и этот номер поннравился публике, и в качестве вознаграждения Саня получила немного монет и даже несколько бумажных купюр. Так дети работали весь день, а вечером, как водится, отдали выручку дяде Грише.
      Витёк рассказал девочке, что сам он тоже не московский, а приехал сюда один из Воронежа, потому что его родители алкоголики. Они продали квартиру, все деньги пропили, и жить стало негде. Витёк им был совсем не нужен, они его не кормили, постоянно били. Им нужна была только водка и больше ничего на свете.
      Саня, конечно, пришла в ужас. Она даже и не подозревала, что на свете могут быть такие ужасные родители. По сравнению с ними Амалия была просто сокровищем!
      - Слушай, а мои родители совсем не такие. Они умные, добрые и красивые. Вот бы тебе попасть к нам в Калининград, ты бы сам увидел, как мы живём. А что, давай вместе поедем туда, надо только придумать, как это сделать.
      - Ты что, думаешь, я кому-нибудь нужен? Я ведь для них чужой, да они просто в обморок упадут, как только меня увидят!
      - Не знаю, может быть и нет. Могу же я в конце-концов пригласить к себе друга погостить на несколько дней!
      В бригаде дяди Гриши был удивительный человек - парнишка лет десяти по имени Максим. Худой и очень гибкий он обладал удивительным талантом: мог пролезать через решётки и ограды, он как будто просачивался через них. Никто не понимал, как это у него получалось, потому что когда он подходил к решётке, казалось, что его голова в два раза шире, чем просвет между прутьями. Тем не менее, он, как фокусник, через минуту уже оказывался на другой стороне ограды. Это свойство было простто бесценным, потму что благодаря ему Максим мог украсть всё что угодно из любого помещения.
      На третий день, когда все собралсь вечером вокруг костра, появился Максим, весь сияющий и довольный, и гордо положил около дяди Гриши небольшой плоский пластмассовый пакет.
      - Что это там у тебя? - лениво спросил бригадир и даже подскочил, услышав ответ.
      - На Арбате, в частном особняке свистнул картину. Там, конечно, были решётки на окнах, но вы же меня все знаете как облупленного - что мне эти решётки, плевать я на них хотел.
      - Ну расскажи поподробнее, как было дело.
      - Вижу, дом богатый. Заглянул в окно на первом этаже - вижу все стены картинами увешаны. На окнах решётки, но в одном месте форточка открыта. Я, само собой, - туда. Знаю, конечно, что квартира на сигнализации стоит, через три минуты менты на месте будут. Схватил самую маленькую картинку со стены, чтобы в форточку пролезла, да тут же и смылся. Никто и глазом моргнуть не успел.
      - Молодец! Наверняка, картинка-то дорогая. Как продадим - тебе премия причитается, это точно.
      Дядя Гриша прислонил пакет с картиной, которую он даже и не посмотрел, к недостроенной стене и завалился спать.
      А вот Синеглазке не спалось. Ей было очень грустно - такая ценная картина, вместо того, чтобы висеть где-нибудь в музее, попадёт в руки неизвестно кому и просто пропадёт для людей. Это же варварство какое-то!
      Той же ночью, когда все спали, Саня тихонько встала, подошла к картине и вынула её из пакета. Она увидела красивую женщину в старинном наряде, написанную маслом. Женщина стояла на берегу моря и грустно смотрела вслед уходящему паруснику. Наверно, на нём навсегда уплывал куда-то её любимый человек. Нет, никак нельзя допустить, чтобы с картиной случилось что-нибудь нехорошее! Саня взяла пакет, убедилась, что этого никто не видел, отошла от стены и исчезла в проломе. Затем, зажав пакет зубами, подтянулась на руках до крыши и осторожно ступила на снег. Разрыв снег руками, спряталя туда картину и, как ни в чём не бывало, вернулась на своё место рядом с Витьком. Теперь можно спать спокойно, ведь она выполнила свой долг. И вдруг совсем рядом раздался шёпот малыша:
      - Зачем ты это сделала?
      Саня вздрогнула.
      - Понимаешь, жалко картину. Ведь она пропадёт где-нибудь на базаре. А так мы её спасём, отдадим в музей, и люди будут приходить и смотреть на неё. Картина очень красивая и грустная, и людям будет становиться легко на душе, они полюбят красоту, станут добрее, понял? Ты же не скажешь про меня дяде Грише, правда?
      - Понял. Ладно уж, не скажу.
      На следующее утро в бригаде поднялся переполох: картина исчезла. Все подозревали друг друга, дело дошло чуть ли не до драки. Дядя Гриша обыскал всё вокруг, перетряхнул вещи каждого члена бригады, но картины так и не нашёл. Больше всех переживал, конечно, Максим - ведь он лишился обещанной премии.
      Витёк молча собрался на работу. Дети шли по улицам Москвы в сторону ВДНХ, и Саня поняла: с сегодняшнего дня у неё появился новый друг. И ничего, что ему всего только шесть лет - зато он человек самостоятельный и надёжный.
 
       7. Снова дома!
      Всего Саня прожила на стройке три дня - первый день отдыхала и присматривалась к новой жизни, а вторые два дня с утра до вечера работала вместе с Витьком у входа на ВДНХ. Наконец она решила, что теперь Амалия с сообщниками вряд ли продолжают её искать в Москве, скорее всего, они уже улетели к себе в Ханой. Значит, можно, не опасаясь, ходить по улицам и попытаться связаться с папой. Однако делать это в Москве всё-таки было опасно: даже если Амалия и уехала, ведь милиция, наверняка, продолжает повсюду разыскивать пропавшую девочку, значит, в этом городе обратиться в милицию невозможно. Надо любой ценой добраться до какого-нибудь другого места, а там уж будет видно, как поступить.
      Витёк взялся сопровождать Саню. Он хотел сам лично убедиться в том, что план Синеглазки удался, и она смогла спасти картину. В день побега дети тайком прихватили картину с крыши и отправились как будто бы на ВДНХ. На самом же деле, они решили выйти на шоссе и голосовать до тех пор, пока какая-нибудь товарная фура не согласится бесплатно подбросить их до ближайшего города, всё равно какого, лишь бы это была уже не Москва. Сегодня Саня снова была в своей хорошенькой зимней курточке, потому что не сомневалась: если она накинет сверху свою вчерашнюю грязную маскировочную хламиду, то вряд ли тогда какой-нибудь водитель захочет подвезти её на своей машине.
      Шоссе грохотало и содрогалось от сплошного потока машин, мчавшихся несколькими рядами в обоих направлениях. Над дорогой висел синий вонючий выхлопной дым. Саня уже устала стоять с поднятой рукой - никто не обращал никакого внимания на двух детей на обочине. Временами Витёк сменял её на посту, но результат был точно таким же.
      Пока они стояли рядом на дороге, Саня рассказала малышу всю свою историю. Теперь он уже знал, что больше всего на свете Синеглазка боится чёрной машины с затемнёнными стёклами, в которой сидят Амалия и её двое сообщников, мечтающих схватить девочку и увезти в рабство в далёкий Вьетнам.
      Дети замёрзли и проголодались. Они уже потеряли всякую надежду, что кто-нибудь из взрослых сжалится над ними, как вдруг рядом завизжали тормоза. И ...о ужас! Это и была как раз та самая чёрная машина с затемнёнными стёклами. Саня стояла оцепенев, крепко прижимая к себе пакет с бесценной картиной. Она видела, что дверца открылась и оттуда со злобной ухмылкой выходит тот самый дядька, который крепко держал её в машине в день похищения.
      Надо было бежать, но от страха девочка как будто окаменела и не могла сделать ни шага. И тут Витёк, который мгновенно всё понял, вдруг сжался в комок и ринулся под ноги злодею. Мужчина, не ожидавший ничего подобного, споткнулся о тельце ребёнка и неуклюже плюхнулся на асфальт. Саня как будто проснулась: она бросилась бежать подальше от машины, от двух злодеев и Амалии, которые всё-таки сумели её найти в таком громадном городе как Москва. Она инстинктивно выбрала самое верное направление - противоположную сторону улицы. Ведь если бы она помчалась вдоль шоссе, то второй похититель, конечно, тут же настиг бы нашу беглянку. И Саня ринулась наперерез потоку машин навстречу спасительной другой стороне шоссе. Каким-то чудом она уцелела среди мчащихся навстречу железных чудовищ и, не переводя духа и не оглядываясь, кинулась в первый же жилой массив. Она не видела, что где-то там, на той стороне улицы, в ту же секунду из машины выскочил второй мужчина и устремился за ней. И тогда Витёк, всё ещё лежавший на асфальте, схватил камень и запустил его в лобовое стекло чёрного автомобиля. Раздался звон разбитого стекла, женский вскрик, а потом двое мужчин схватили мальчишку, затолкали его в автомобиль, и машина умчалась.
      В конце-концов Саню подвёз на своей машине какой-то сердобольный дедушка, и таким образом девочка попала в подмосковный город Лобня, откуда, уже из отделения милиции, наконец-то смогла позвонить папе в Калининград. Понятно, что папа тут же примчался за дочкой, и вскоре оба они, целые и невредимые, снова очутились у себя дома на Львовской улице. Понятно, что картина с печальной женщиной у моря тоже была при Сане.
      Саня, конечно, на знала, что случилось с Витьком после её побега. А произошло вот что: Амалия привезла его в гостиницу и решила выпытать у малыша, где скрывается её дочь. Она не сомневалась, что парнишка это прекрасно знает. Однако на все её расспросы малыш молчал, как партизан на допросе. Амалии даже стало смешно - вот опять ей попался "глухонемой" ребёнок.
      Наконец она поняла, что не добьётся ничего. И тут ей пришла в голову просто гениальная мысль: в конце-концов неважно, какой ребёнок будет выступать рядом с ней в ресторане "Paradis", лишь бы он был для местных жителей экзотической диковинкой с белокурыми локонами и голубыми глазами. Билеты на самолёт, в том числе и для Сани, лежали у неё в сумочке - просто она перенесла вылет на несколько дней позже. И она спросила малыша:
      - Слушай, а может быть, ты умеешь хоть немного танцевать или петь?
      И тут малыш не выдержал - в нём заговорила профессиональная гордость и он заговорил впервые за всё время своего плена:
      - Что значит "хоть немного"? Да я танцую так, что ты закачаешься!
      И он продемонстрировал Амалии такой брейк, что она, действительно, чуть не закачалась. Она была просто в восторге и принялась уговаривать ребёнка поехать с ней на заработки в далёкую страну Вьетнам. Она расписывала ему свою прекрасную виллу, восторги публики, экзотические прелести дальних краёв. На самом деле, Витёк уже знал обо всём этом от Синеглазки и понял, что Амалия не врёт. Поэтому он сразу согласился на её предложение - ведь хуже, чем у костра на заброшенной стройке ему в Ханое, точно, не будет.
      Амалия не стала терять времени даром: она отвела Витька в ближайший магазин и купила ему не только нарядное девичье платье, но и, самое глвное, красивый парик с длинными белокурыми локонами. И когда Витёк надел всё это, он стал очаровательной маленькой девочкой, которая даже чем-то напоминала Саню.
      На следующий день все четверо отправились в аэропорт. Мужчины толкали в тележках багаж, а сама Амалия гордо вела за руку свою очаровательную "дочку". И вот, наконец, Витёк вместе со всеми очутился в зале вылета, уже оставалось совсем мало времени прежде чем объявят посадку на самолёт. Но малышу почему-то вдруг стало грустно. Он вспоминал Синеглазку, дядю Гришу у костра, свои танцы у входа на ВДНХ...
      И вдруг Витёк понял: ему совсем не хочется улетать в далёкую тропическую страну, даже если он будет там жить на прекрасной вилле и танцевать за деньги перед богатой публикой в ресторане. Скорее всего, он там просто помрёт от скуки. Он вспомнил рассказ Синеглазки о том, как она целыми днями страдала от тоски на вилле своей матери. И, самое главное, ведь если он уедет, то тогда больше никогда не увидит своего друга Синеглазку. Малыш резко выдернул свою руку из руки Амалии, стрелой бросился от неё в сторону и навсегда скрылся в толпе авиапассажиров. А люди, занятые своими предполётными хлопотами, даже и не заметили, что хорошенькая девочка с золотистыми локонами и в нарядном розовом платье выбежала из здания аэропорта и изо всех ног побежала в сторону шоссе, ведущего в Москву.
 
       8. ЭКСПО - 2006.
      Картина, которую спасла Фея Мэя, оказалась очень ценной. Это был подлинник какого-то известного средневекового мастера фламандской школы, за который на международном аукционе Сотбис могли бы дать целый миллион долларов!
      На следующий же день в Калининград прилетел и владелец этой картины. Это был известный московский коллекционер Лев Абрамович Зильберман. Он долго благодарил Саню и особенно её папу, который воспитал такую замечательную дочку. Он просто не мог придумать, что ему сделать для семьи Егоровых. Саня, конечно, знала, что теперь, когда их семья стала вдвое больше, маме очень нужен новый большой холодильник, но постеснялась сказать об этом. Тем не менее, Лев Абрамович настаивал, он спрашивал Саню, что она любит больше всего на свете. И тогда девочка сказала чистую правду: больше всего на свете она любит приключенческие книги и путешествия.
      Лев Абрамович задумался и в конце-концов придумал:
      - Отлично! Тогда мы сделаем вот что: летом на пару дней я поеду в Ганновер на международную выставку "ЭКСПО-2006". Я возьму тебя с собой, и ты сможешь увидеть не только Германию, но и много всяких чудес, которые разные страны мира демонстрируют на этой выставке-ярмарке.
      Конечно, Саня была просто в восторге и стала с нетерпением ждать окончания учебного года, тем более, что летом намечалось и ещё одно необыкновенное событие: поездка ансамбля "Родничок" на общероссийский танцевальный смотр-конкурс в Москву.
      И вот, наконец-то, кончился учебный год. Наступило лето. У Сани, как обычно, в годовой ведомости были одни только пятёрки, потому что она очень любила учиться, узнавать что-то новое. Разумеется, все остальные дети, и Мушкатина Лида, и Картанова Наташа, и Ромка, тоже неплохо закончили учебный год и перешли в следующий класс.
      В один из дней в начале июня в Калининград приехал Лев Абрамович и забрал с собой Саню в немецкий город Ганновер, где уже открылась международная выставка-ярмарка "ЭКСПО-2006".
      Выставка располагалась на громадной площади, и поэтому в небе через всю её территорию были протянуты тросы, по которым скользили вагончики фуникулёра с пассажирами. Молодёжь гоняла по ввыставке на роликах или самокатах, а многие старики, представтье себе, лихо управляли крохотными мотоциклами, сделанными, как оказалось, специально для инвалидов, у которых болят ноги!
      В выставке принимало участие более сотни стран мира, и каждая из них постаралась сделать свой павильон как можно оригинальнее, интереснее, как можно менее похожим на другие. Сначала Лев Абрамович и Саня попали в павильон маленькой страны Исландии, о существовании которой Саня раньше даже и не подозревала. Оказывается, слово Исландия переводится с английского как "Ледяная страна", поэтому и павильон был сделан в виде громадного голубого куба, похожего на лёд. А перед павильоном, несмотря на летнюю жару, и на самом деле был установлен фонтан в виде куска льда размером с большой стол. По всем граням его стекала вода, и каждый мог напиться ледяной водички или хотя бы помочить в ней руки или носовой платок.
      Оказалось, что где-то далеко в горах Азии есть также и такая страна как Бутан, в которую почти не ездят туристы, поэтому люди знают о ней очень мало. Но и Бутан тоже принял участие в этой выставке: он построил свой павильон в виде буддийской пагоды. Стены состояли из гигантских стволов ценных пород деревьев, а внутри, рядом с золотой статуей Будды, сидел бритоголовый монах в шафрановой одежде и распевал прекрасные мантры, время от времени ударяя в такт музыке в серебряный колокол.
      Япония - страна бедная природными богатствами, но её народ славится своим трудолюбием и находчивостью. Японцы умеют ценить каждую каплю воды, каждый росток, появившийся на их скудной гористой земле. Они не транжирят зря свои богатства, они ухитряются использовать каждую вещь дважды и даже трижды, вот почему весь громадный павильон Японии оказался построенным ...из бумаги. И не просто из бумаги - а из бумажной макулатуры, то есть такой бумаги, которую уже использовали один раз в виде газет, обёрток или упаковки. Японцы измельчили эти отходы, смешали с клеем и построили свой павильон. Он получился очень нарядным - белым, радостным и, главное, вполне прочным и даже не боящимся дождя.
      А когда Саня проголодалась, то Лев Абрамович отвёл её в маленькую коричневую беседку посреди главной выставочной площади, на которую девочка сначала и не обратила никакого внимания. Оказывается, этот коричневый домик символизировал собой шоколад, который так любят все дети мира. И внутри можно было купить сколько угодно самого разного шоколада - и молочного, и белого, и пористого, и с орехами, и с изюмом, и даже горячего жидкого в красивых фарфоровых чашечках. Понятно, что когда они выходили из шоколадного домика, то у Сани чуть не лопался её бедный живот.
      Потом они оказались в павильоне, где туристы могли посмотреть почти что настоящее извержение вулкана. Зрители подходили всё ближе и ближе к панораме, на которой из большой горы вылетали камни, извергался огонь и сыпались тучи пепла. Всё было как настоящее, только, к счастью, совсем неопасное для зрителей. Под ногами по обеим сторонам мостков тоже текла раскалённая лава, и если бы всё это было на самом деле, то вряд ли кто-нибудь из посетителей остался в живых.
      Другой павильон рассказывал о том, что самое большое богатство человечества - это совсем не золото, не не алмазы или нефть, а ...самая обыкновенная пресная вода, тем более, что и сам человек тоже состоит в основном из воды, а без неё, как и любое другое животное, не сможет прожить и трёх суток. Здесь люди шли по извилистым мосткам через весь павильон, а под ногами текла вода, среди цветущих кувшинок плавали золотые рыбки, кое-где встречались маленькие водопады и даже несколько живых уток. Посетив этот павильон, каждый человек ещё лучше понимал, что надо всячески беречь чистую воду на Земле - починить все протекающие краны, не транжирить воду зря. Ведь если у людей кончится вода, то всё живое в мире, в том числе и мы сами, просто погибнет. В этом павильоне было так тихо, приятно и прохладно, что даже не хотелось из него больше никуда уходить.
      Напоследок Саня и Лев Абрамович попали на концерт корейского ансамбля барабанщиков. Такого вдохновляющего зрелища Фея Мэя ещё не видела никогда в жизни. Несколько десятков человек, мужчиниы и женщины в национальных костюмах, с азартом били в барабаны - маленькие, средние, большие, ну а самый большой барабан был таким громадным, что его просто невозможно было поднять даже самому сильному атлету мира. Поэтому его возили по сцене на деревянных полозьях с колёсиками, а барабанщики-мужчины били в него одновременно с двух сторон. В это же время, женщины в длинных развевающихся платьях с лентами, похожие на восточных фей апсар, кружились по сцене и стучали в крохотные барабанчики, укреплённые у них на поясе.
      Вечером, когда совсем измученные, Саня и Лев Абрамович вернулись в свою маленькую тихую гостиницу, их встретил Ганс, худощавый, лет сорока мужчина, хозяин этой гостиницы. Гости мечтали войти в номер и рухнуть на свои постели, но, к сожалению, Ганс оказался слишком разговорчивым и слишком гостеприимным. Он завёл с ними разговор, причём старательно говорил по-русски, потому что вот уже несколько лет самостоятельно учил русский язык. Его тоже можно было понять - когда ещё ему представится случай поговорить по-русски с гостями из далёкой России?
      Узнав, что Саня приехала из Калининграда, Ганс очень разволновался:
      - О, майн Гот! Ведь мой отец как раз родом из этого города. Вы, наверное, знаете, что когда-то раньше он был немецким и назывался Кёнигсберг.
      Конечно, Саня это прекрасно знала. А Ганс продолжал:
      - Как мне хотелось бы хоть раз в жизни посетить родину моих предков. Конечно, теперь там всё неузнаваемо изменилось, но всё же...
      Саня заверила его, что изменилось далеко не всё. Вот, например, там по-прежнему стоит могила великого немецкого философа Иммануила Канта, на которую папа возил её однажды. Восстановлен старинный университет, где многие десятки лет преподавал Кант. Говорят, философ был настолько пунктуален, что когда он появлялся на улице, чтобы идти на лекцию, по нему горожане проверяли свои часы. Да и сама Саня тоже живёт на улице, сплошь состоящей из старых, почти что сказочных, немецких домиков под красными черепичными крышами, окружённых очаровательными палисадничками.
      Ганс оживился ещё больше. Он долго расспрашивал девочку о её улице и наконец грустно произнёс:
      - Эх, если бы твои родители могли прислать мне приглашение посетить ваш город ну хотя бы на пару дней. Я был бы просто счастлив увидеть свою родину!
      Конечно, Саня пообещала, что попросит папу об этом. Она не сомневалась, что папа совсем не будет против.
 
       9. Ура! Они вернулись!
      Саня никогда не сомневалась, что лето - самое лучшее время года, потому что можно ходить купаться на речку Прегель, лазать по деревьям и собирать вишни, а, главное, читать приключенческие книги. Этим летом Саня открыла для себя писателя Жюля Верна. Она уже прочитала "20 тысяч льё под водой" и теперь, сидя в своём саду высоко на вишнёвом дереве, держала в руках следующую его книгу - "Таинственный остров". Внизу под деревом Ромка мастерил что-то, скорее всего скворечник, из маленьких дощечек, которые он недавно обнаружил в подвале. Время от времени он канючил:
      - Сань, ну когда же ты мне расскажешь дальше, что там происходит с капитаном Немо?
      Но Саня была так увлечена чтением, что никак не могла оторваться от книги. Она недовольно пробормотала:
      - Подожди, не мешай, я сама ещё не знаю, чем тут всё кончится. Вечером расскажу о том, что прочитаю за день.
      Надо сказать, что Саня сидела высоко на дереве не просто так. Прошло уже полгода с тех пор, как пропала Мики, а Сандик исчез немного позже. Саня никак не могла примириться с этими потерями. Она часто вспоминала своих хвостатых друзей и очень переживала за их судьбу. Самой страшной была мысль о том, что, может быть, их и вообще уже нет в живых. И всё-таки в глубине души Саня очень надеялась, что когда-нибудь снова увидит и Мики, и Сандика. Поэтому время от времени она отрывалась от книги и смотрела по сторонам - а вдруг где-нибудь вдали мелькнёт чей-нибудь знакомый любимый хвостик? Тогда она увидит его первой.
      Пригревало солнышко, где-то в кроне дерева жужжали лесные мухи-журчалки, всё вокруг было тихо и спокойно. И вдруг! И вдруг, принюхиваясь к следам на садовой тропинке, в сад вбежал какой-то тощий как скелет, грязно-серый хромой пёс с рваным ухом. Он добежал до вишнёвого дерева, на котором сидела Саня, поднял голову и, увидев девочку среди листвы, взволнованно закричал:
      - Саня, Саня, слезай скорее! Бежим со мной, я нашёл Мики!
      Фея Мэя чуть не упала с дерева - да ведь это, оказывается, и есть её Санди, которого теперь почти невозможно было узнать. Голодная бродячая жизнь превратила красивого холёного пса в жалкое облезлое животное. Девочка кубарем скатилась вниз и принялась целовать Сандика прямо в его холодный чёрный нос. Она чуть не умерла от радости, особенно когда услышала, что Санди где-то в городе обнаружил дом, в котором теперь живёт Мики.
      Оказалось, что всё это время Санди кваратал за кварталом обыскивал город, обнюхивая каждый кусочек асфальта в поисках следов с запахом микиных пяток. Кошачьего запаха не было нигде. И вот только сегодня он наконец-то увидел свою родную кошку высоко на перилах лоджии девятого этажа многоквартирного дома в самом дальнем районе города. Понятно, что самостоятельно Мики спуститься оттуда никак не могла, поэтому Санди и примчался домой за помощью. Он изо всех ног кинулся на Львовскую улицу, а бедная кошка отчаянно кричала ему вслед:
      - Скорей, скорей, Сандик! Если ты опоздаешь, то сегодня вечером хозяйка на всё лето увезёт меня на дачу. У неё уже собраны вещи и готова корзинка, в которую меня посадат для перевозки. Беги быстрее, скажи Сане, а уж она что-нибудь придумает. Только учти, что хозяйка меня ни за что никому не отдаст. Она меня очень любит и думает, что спасла меня зимой от смерти. Ведь она совсем не понимает языка зверей и птиц, и я никак не могу ничего ей объяснить!
      И вот Саня кинулась вслед за Санди к многоквартирному дому, где теперь жила Мики. Кошка всё ещё сидела на перилах. Она с надеждой всматривалась вдаль, а из глаз её капали вниз горькие слёзы, потому что она совсем не надеялась, что Саня успеет прибежать до того, как хозяйка засунет её в корзинку и увезёт на дачу.
      Конечно, Саня успела прибежать во-время. Она закричала, глядя вверх:
      - Мики, какой номер твоей квартиры?
      - Девяносто шесть. Но ты не ходи к нам, это бесполезно, она всё равно меня ни за что никому не отдаст!
      - Я и не собираюсь. А ты можешь пройти по перилам на соседнюю лоджию?
      - Конечно, я что, не кошка, что ли! А зачем?
      - Потом узнаешь. Тогда давай, иди туда скорее! И сиди там, пока я не приду к тебе.
      И Саня поднялась на девятый этаж и позвонила в квартиру номер девяносто пять. Ей открыл сосед микиной хозяйки. Он увидел перед собой очаровательную синеглазую девочку с золотистыми локонами, которая сказала:
      - Дядя, к вам на балкон попала моя кошка Мики, можно я её заберу пока она не упала вниз?
      - Конечно, девочка, забирай свою Мики!
      И он провёл Фею Мэю на лоджию, где, конечно, уже сидела Мики, переживая, сможет ли Саня её освободить или нет. Саня даже не стала целовать кошку, она ринулась с ней на первый этаж, выскочила из дома, у которого её уже ждал Санди, и они втроём побежали к себе домой на Львовскую улицу.
      Вот таким образом сразу в один и тот же день неожиданно нашлись и Мики, и Санди. Кто знает, а, может быть, то давнее предсказание Гуанинь " То, что неожиданно появилось, вернётся обратно"относилось не только к волшебному хрустальному колечку, но и к этому случаю тоже?
 
       10. Ганс Миллер навещает Кёнигсберг.
 
      Вернувшись наконец домой, Мики рассказала, как она жила у своей новой хозяйки. Оказывается, весь остаток зимы она просидела взаперти, в квартире и ни разу даже не вышла на улицу, чтобы побегать по свежему снегу. Хозяйка слишком её любила и знала, конечно, что выпускать кошку одну гулять по городским улицам слишком опасно для жизни. Впрочем, хозяйка её прекрасно кормила, постоянно гладила и целовала, так что Мики всё-таки вспоминала о ней с большой теплотой.
      А вот у Сандика жизнь была совсем другая - он голодал, мёрз, дрался с другими собаками, спал на помойках. Понятно, что теперь он был просто счастлив - Саня вылечила ему больную лапу, его кормили самыми вкусными вещами, и все говорили, что он настоящий герой, который никогда не бросит друга в беде. Он поступил именно так, как когда-то учил русский полководец Суворов: "Сам погибай, а товарища выручай", хотя Санди, конечно, никогда в жизни и не слышал о Суворове.
      Через несколько дней после возвращения Санди и Мики в гости к Егоровым из Ганновера ненадолго приехал Ганс Миллер, который так мечтал увидеть родину своих предков - бывший немецкий город Кёнигсберг. Его поселили в самой дальней, детской комнате пряничного домика, а детские кроватки поставили в гостиную - ту самую третью комнату дома, которая выходила в кухню и затем на заднее крыльцо. Ту самую комнату, в которой совсем недавно спорили Амалия с папой, и Саня услышала их разговор из кухни. А небольшое оконце подвала находилось как раз под окном гостиной.
      В самую же первую ночь после приезда немецкого гостя Ромка давно заснул, а вот Сане что-то не спалось. Она лежала и вспоминаа очередные приключения капитана Немо, как вдруг услышала какой-то шорох под окном. Прячась за занавеску, Саня выгляднула в окно и остолбенела: под окном стоял Ганс. Если бы он, как полагается, вышел из дома через дверь - неважно, хоть через парадную, хоть через задний ход, то обязательно должен был бы пройти гостиную, но через неё никто не проходил. Значит, он, как это когда-то делала Саня, вылез на улицу через окно первого этажа спальни. Вот что было очень странно!
      Саня прижала нос к окну и увидела, что Ганс ...на руках протискивается в подвал через маленькое окошко у самой земли. Такого девочка выдержать не могла. Надо узнать, в чём тут дело! Она вышла через задний ход, приблизилась к окошку в подвал, легла на землю среди густых кустов сирени и заглянула вниз. Ганс, освещая пол фонариком, бродил по подвалу. В одной руке он держал какую-то тетрадь, а другой постукивал по полу тростью. Похоже, что он искал какой-то подземный ход или тайник. Кажется, дело пахнет новыми приключениями!
      Потом Ганс вылез из подвала и пошёл не домой, а к следующему дому. Прячась в кустах, Фея Мэя кралась за ним. И в следующем доме Ганс пробрался в подвал и сделал то же самое, что и в доме Сани. Так он шёл от дома к дому по саниной стороне улицы и к утру успел обследовать все эти дома. Значит, в следующую ночь он пойдет по противоположной стороне и за две ночи успеет пройти всю улицу, ведь домов на ней не так уж много.
      В конце-концов ближе к утру Ганс вернулся домой и залез в спальню через окно, оставленное открытым. Саня тоже пробралась в свою постель, но так и не смогла заснуть всю ночь. Она напряжённо думала: что же такое может искать их гость в подвалах? И вдруг её осенило: да ведь он ищет тот самый подземный ход или колодец, который находится в подвале дома напротив, и где они искали Мики, когда она пропала!
      Утром папа повёз гостя осматривать город, а Саня, собрав своих самых надёжных людей, рассказала им обо всём, что увидела ночью, и все они вчетвером принялись выполнять хитроумный план, который придумала Фея Мэя. И Ромка, и Саня, и Мушкатина Лида, и Картанова Наташа кинулись к дому напротив и стали собирать всё, что попадалось им под руку: засохшие ветки, всякую рухлядь в саду и даже на ближайших помойках, доски, сломанные санки. картонные коробки, выброшенные стопки газет, дырявые вёдра и бог знает что ещё. Всё это они закидывали в подвал, стараясь в первую очередь заполнить ту сторону, где находился потайной ход. Это ведь они первыми обнаружили тайну дома напротив и никому не позволят отнять её у них!
      К вечеру, когда Ганс вернулся с экскурсии, подвал был доверху забит всякой-всячиной, и чтобы расчистить его пришлось бы потратить не одну ночь. На вторую ночь Ганс, как и предполагала Саня, начал обследовать подвалы противоположной стороны улицы. Он один за другим обошёл все дома, но, заглянув в подвал дома напротив, даже не сделал попытки туда проникнуть - ему одному слишком нереально было очистить его от мусора хоть и за три ночи!
      На следующий день Ганс Миллер уехал к себе в Ганновер - он не мог больше оставаться в Калининграде, потому что дома у него было слишком много дел. Почему-то он выглядел очень грустным. Ну а дети торжестовали - ведь их тайна была спасена!
 
       11. Сбывается четвёртое предсказание Гуанинь:
       " Королевский зал откроет свой секрет ".
      Понятно, что дети горели желанием узнать, что же такое искал в подвалах Ганс Миллер и что же скрывается в подземном колодце дома напротив. Поэтому в один из ближайших дней, разумеется, когда родителей не было дома, все четверо, захватив с собой фонарики и верёвки, тайком двинулись туда. К счастью, в доме до сих пор никто не жил и там можно было делать всё, что хочется. Сначала они несколько ночей очищали подвал от того мусора, который набросали туда. Ну а потом приступили к исследованиям.
      В подвале всё было по-прежнему: на том же самом месте валялся примкнутый трофейный штык с немецкой винтовки, лезвие которого, как и в прошлый раз легко вошло в щель на полу подвала. С трудом Саня приподняла плиту, а затем навалилась на неё всем телом. К её удивлению, плита легко поднялась вертикально и стала неповижно. Похоже, что одна её сторона, видимо, была даже укреплена на каких-то шарнирах.
      Дети заглянули внутрь, но, как и в первый раз, не увидели ничего, кроме темноты. Саня бросила вниз камешек - звук падения раздался где-то глубоко внизу. Но воды там не было - камешек сухо, без бульканья, стукнулся о твёрдое дно. Фонарик тоже помог мало - его луч не проникал так далеко, как требовалось. Были только видны бесконечные бетонные, как в колодце, кольца, уходящие вниз, да тоненькая металлическая лестница, вделанная в цемент и ведущая в таинственную глубину.
      - Ну что теперь будем делать? Пойдём домой или всё-таки полезем вниз?
      - Ты что, зачем же мы так долго готовились, неужели чтобы вернуться домой? А ты боишься, что ли?
      - Нет, конечно! Ничего я не боюсь. Я полезу первая, а вы все - за мной, ладно? А если что - то сразу вылезайте наверх.
      Саня спустилась в тёмный провал первой, остальные за ней, а потом, чтобы замести все следы, ещё и пришлось с большим трудом, балансируя на тоненькой лестнице, опускать за собой плиту, ведущую в подземелье.
      Спуск по металлической лестнице оказался очень долгим. Руки болели от непривычной гимнастики, было страшно и почти что темно. Фонарик, ничего не освещал внизу, а только лишь ближайший кусочек бетонной стенки. Он, скорее, даже больше мешал, чем помогал, так как его приходилось держать в руке, стараясь одновременно покрепче цепляться за холодные металлические перекладины, вонявшие ржавчиной. Вертикальный колодец наконец-то всё-таки кончился, и дети снова ощутили под ногами твёрдый цементный пол. К счастью, внизу было совсем сухо и даже не очень страшно.
      Оказалось, что подземный ход ведёт ещё дальше. Из колодца под прямым углом куда-то уходили тоже цементные кольца, но только теперь такого большого диаметра, что по ним могли не сгибаясь пройти взрослые люди совсем не маленького роста. Дети остановились, не зная, на что им теперь решиться - то ли идти дальше, или же всё-таки вернуться домой. И вдруг Саня заметила, что в конце тёмного тоннеля виднеется слабый свет. Она обрадованно прошептала:
      - Там что-то есть! Нам надо узнать эту тайну! Осталось пройти совсем намного, ведь это так близко. Пошли!
      И дети, светя "летучей мышью" себе под ноги, осторожно пошли вперёд.
      По мере приближения к освещённому участку тоннель всё больше и больше расширялся и наконец превратился в довольно просторный квадратный коридор с настоящими стенами, потолком и полом. С изумлением все увидели, что в коридоре желтоватым светом горят пыльные электрические лампочки. В коридоре, как и везде до этого, не было ни души, и не слышалось никаких звуков. Теперь по бокам коридора, слева и справа, находились толстые металлические, как в бункере, двери, но все они оказались закрыты. Впрочем, дети и не собирались их открывать, ведь это им было бы и не под силу.
      Конечно, хотя никто и не признался в этом, но всем почему-то вдруг стало очень страшно. Какой-то мёртвый коридор, мёртвый свет, неестественная тишина. Всё это было похоже на затянувшийся кошмарный сон, в котором время остановилось навеки. В этот момент Саня ужасно пожалела, что влипла в эту странную и опасную историю, а, главное, втянула в неё всех остальных.
      Саня вспомнила рассказы папы о том, что когда-то давным-давно здесь шла война, и немецкие фашисты строили для себя под землёй тайные убежища, где на всякий случай прятали запасы продуктов, оружия и обмундирования. Наверное, это как раз и был один из таких складов. Значит, ему уже много-много десятков лет. Интересено, зачем понадобилось Гансу Миллеру искать эти старинные склады? Может быть, здесь всё-таки есть что-нибудь более интересное, чем старые мундиры и какие-нибудь ржавые консервные банки?
      Пройдя мимо нескольких наглухо закрытых бронированных дверей, дети наконец заметили, что дальше по коридору имеется ещё и несколько дверей распахнутых настежь. Что ждало их там, за этими дверями? Фашисты с автоматами, привидения, мертвецы, скелеты, мины под ногами? Всё возможно в таком страшном месте, где нельзя ждать помощи ни от кого на свете. Саня с ужасом подумала, что если вдруг они здесь погибнут, то так и останутся погребёнными навеки в этом подземелье, на сером цементном полу, и никто из оставшихся наверху людей, так и не догадается, куда же это они исчезли, все четверо, никто не найдёт их больше никогда...
      Дети стали двигаться с ещё большей осторожностью. На цыпочках подошли они к самой первой открытой двери и, прячась за её створкой, заглянули внутрь. Большое помещение с глухими стенами тоже освещалось несколькими тусклыми электрическими лампочками. Как и думала Саня, это был какой-то склад. Снизу до самого потолка поднимались стеллажи, заставленные деревянными ящиками. Некоторые из них были взломаны, оторванные доски валялись на полу. А, кроме того, пол был усеян пустыми консервными банками - такими же банками, только невскрытыми, были забиты и ящики. Видимо, кто-то, питаясь когда-то этими консервами, устроил из склада что-то вроде столовой.
      Вторая открытая дверь тоже привела детей на похожий продовольственный склад, только здесь ящики были наполнены сухими и лёгкими армейскими галетами, которыми дети с удовольствием пополнили свой запас сухарей, да ещё и набили все карманы. Оказалось, что пролежав здесь много лет, галеты по-прежнему были вполне съедобными.
      В третьем помещении не нашлось ничего интересного - ящики оказались забиты какими-то бутылками, то ли с минеральной водой, то ли с чем-то другим. Много уже пустых бутылок и пробок от них валялось на полу. Приходилось ступать как можно осторожнее, чтобы случайно не задеть их ногами и не загреметь. Правда, здесь нашлось и кое-что поинтереснее: на стене висела солдатская фляжка в зелёной брезентовой оплётке. На всякий случай Ромка повесил её себе на шею как трофей.
      Дети прошли ещё несколько помещений и везде увидели примерно одно и то же, правда, на одном из складов они обнаружили снаряды, а на другом - ящики с патронами, но это, тем более, было совсем неинтересно. К каждой двери они подходили как можно осторожнее - а вдруг там до сих пор кто-нибудь сидит и готов на них напасть? Но они всё шли и шли вперёд, так и не встречая нигде не души...
      За последней дверью не было ни склада, ни электрического освещения. Стены стали шероховатыми - узкий извилистый коридор был пробит прямо в каменной породе. К счастью, ход оказался довольно коротким: пройдя несколько его коленец, дети наконец-то увидели выход, который слабо светился в темноте.
      Изо всех сил дети заторопились к выходу, вот они уже делают последние шаги... Но, выскочив из лаза, они поняли, что попали не на свободу, а снова в какое-то огромное подземное помещение. После столь длинного похода ныли руки и ноги, плечи оттягивали детские рюкзачки, набитые домашними сухарями и немецкими галетами. Дети тут же рухнули на землю чтобы хоть немного передохнуть.
      В подземелье просто исчезло такое понятие как время. Сидя на камнях, дети ощутили холод почти одновременно Они не знали, сколько времени просидели на земле, было ли сейчас где-то там далеко на земле утро, день или вечер. Через некоторое время они с удивлением обнаружили, что отдохнули очень хорошо, что несмотря на холод, чувствуют себя прекрасно, ничего у них уже не болит, и им ужасно хочется есть. И, самое главное, теперь им совсем не страшно, а даже интересно - что же будет дальше.
      Первым делом они наелись галет, а затем решили осмотреть то место, куда попали. Их приют оказался маленьким подземным гротом, слабо освещённым каким-то явно не солнечным, не электрическим и даже не дневным светом, проникавшим в него со стороны входа. Грот напоминал театральную сцену, где кулисами служили сталактиты и сталагмиты, обрамлявшие его слева и справа - их длинные белые искрящиеся сосульки толщиной с детскую руку свисали с потолка и поднимались с земли навстречу друг другу. Задник же этой сцены представлял собой сплошной каменный массив, в котором зияла дыра тёмного лаза, из которого дети и попали сюда совсем недавно. А где-то впереди мерцало слабым светом громадное пространство, чем-то похожее на подземный зрительный зал.
      Не оглядываясь назад и не говоря друг другу ни слова, Саня, Ромка, Лида и Наташа одновременно устремились из грота наружу. Они и вскрикнули тоже одновременно: то, что они увидели, просто не поддавалось никакому описанию. Как оказалось, дети очутились на дне гигантской пещеры, похожей на волшебный, просто королевский зал какого-то сказочного замка. Стены зала испускали слабый ровный свет, не дававший теней, но вполне достаточный для того, чтобы хорошенько разглядеть всё, что открылось здесь изумлённым глазам путешественников. Они долго стояли молча, не в силах выйти из восхищённого оцепенения. Наконец Лида прошептала:
      - Мы же попали в волшебное царство, понимаете!
      А Ромка добавил:
      - Это же просто Королевский зал!
      На что Саня, изумлённая не меньше, чем её друзья, всё-таки вполне рассудительно ответила:
      - Но ведь мы всё равно должны вернуться домой. Придётся идти обратно, наверное уже прошло очень много времени. Нас будут искать.
      Но все остальные запротестовали:
      - Ты что! Давайте сначала посмотрим этот зал, хоть чуть-чуть, а уж потом и отправимся домой!
      - Неужели мы так долго добирались сюда чтобы тут же вернуться обратно!?
      Конечно, санины друзья были совершенно правы. Да и самой Фее Мэе тоже не терпелось осмотреть всё вокруг. Теперь она наконец-то поняла, что искал в Калининграде Ганс Миллер и почему он так упорно обыскивал подвалы на их улице.
      В этом громадном зале, как и в маленьком гроте, тоже свисали с потолка и стен сталактиты, росли вверх сталагмиты, но здесь они были просто гигантскими - тощиной с мужской торс. Окинуть весь зал сразу, одним взглядом оказалось просто невозможно: взгляд упирался в каменные колонны сталактонов - слившихся в единое целое сталактитов и сталагмитов, медленно, но верно, веками и даже тысячелетиями растущих навстречу друг другу.
      Саня опять стала торопить своих друзей, но Ромка запротестовал:
      - Мы попали в такое волшебное царство, неужели же ничего не посмотрим и сразу пойдём домой?
      Наташа его поддержала:
      - Когда ещё мы снова попадём сюда! Мы совсем не устали и даже уже хорошо отдохнули...
      Наконец оцепенение прошло, и дети начали своё путешествие по подземному царству. И колонны, и стены, и даже неровный каменный пол, по которому, скользя и оступаясь, шли дети, всё светилось изнутри каким-то таинственным фосфоресцирующим светом. Но он не был мертвенным и неподвижным - нет: он шёл откуда-то изнутри, из самой толщи камня, и переливался всеми цветами как радуга. Только что они проходили мимо зеленоватой колонны, и вот она уже становится розоватой, сиреневой, жёлтой или голубой. Весь зал, во всех его концах, светился и медленно переливался радужными оттенками, как будто кто-то включал и передвигал по нему лучи невидимых цветных прожекторов.
      А когда Саня приложила ухо к одной из колонн, она услышала тихое мелодичное гудение. Оказалось, что каждая колонна издаёт свой особенный звук, слышный только тогда, когда прижмёшься к ней ухом.
      Идти было трудно - приходилось карабкаться по громадным валунам, когда не удавалось их обойти, перепрыгивать через расщелины, огибать колонны. С каждым шагом открывались всё новые и новые, самые удивительные картины. Девочки то и дело останавливались и разглядывали чудеса этого сказочного подземного царства.
      Дойдя до центра зала, дети увидели, что здесь, на высоком каменном пьедестале стоит что-то огромное, светлое и необыкновенное, к чему они и устремились, не сговариваясь друг с другом. Оказалось, что на каменном возвышении стоит гигантская сверкающая друза горного хрусталя, а из-под неё как сплошная юбка во все стороны стекает прозрачный круговой водопад. Вода из него попадает в каменный бассейн и куда-то исчезает - сколько девочки ни смотрели на эту удивительную картину, бассейн так и не переполнялся. Подойти к кристаллу оказалось невозможно - ведь он со всех сторон был окружён водой. Большой кристалл светился так, как будто кто-то подсвечивал его изнутри. Дети просто не могли оторвать глаз от этой волшебной картины.
      Восхищённые таким потрясающим зрелищем, путешественники не сразу заметили, что на некотором отдалении от бассейна, вокруг большого кристалла расположены ещё и скульптуры разных животных. Все они тоже были сделаны из хрусталя, сверкали сияли изнутри невиданным светом. Здесь сидела хрустальная обезьяна, свернулась кольцом гигантская кобра с поднятой раздутой головой, ещё дальше дети увидели петуха, козла, лошадь, свинью и даже дракона. Всего же животных, символизирующих двендцатиричный цикл восточного календаря, было двенадцать.
      Обойдя и пощупав все скульптуры, дети рухнули на землю около хрустальной обезьяны и поняли, что из-за своего любопытства они потеряли очень много времени, тогда как им надо приложить все силы, чтобы как можно быстрее вернуться отсюда домой.
      Все разом замолчали. И вдруг Саня поняла, что в пещере не так тихо, как кажется. Где-то совсем рядом она услышала журчание воды. Она встала и обошла громадный голубоватый камень, у которого они сидели. У подножия камня она увидела небольшой ручеёк, текущий неизвестно откуда и неизвестно куда. Понятно, что теперь ей захотелось исследовать ещё и ручеёк. Оставалось лишь хорошенько подумать - в каком направлении идти - по течению или против течения. Если идти вверх по течению, то вполне возможно, что где-то выше струя, как обычный подземный родничок, просто вытекает из расщелины скалы. В то время как внизу она обязательно должна куда-то впадать, может быть даже в протекающую недалеко от их дома речку Прегель, которую немцы, как говорили взрослые, называли то ли Прегола, то ли Преголя. И тогда им только и останется, что вылезти из незаметной пещерки где-нибудь на её берегу, да пешком отправиться домой. И они таким образом смогут сэкономить много времени, потому что не придётся возвращаться домой длинными подземными коридорами. Саня закричала:
      - Ребята, я знаю, что нам теперь надо делать! Мы скоро будем дома, уже совсем скоро. Видите, вода течёт по камням? Она доведёт нас до Прегеля - помните мы сколько раз ходили туда купаться? И всё - оттуда сразу же пойдём домой, понятно? Это будет даже быстрее, чем возвращаться обратно старым путём.
      - Ой, как хорошо! Пошли скорее, а то родители будут ругаться, ведь мы убежали из дома без спроса, - закричали чуть ли не одновременно Лида и Наташа.
      И обрадованные дети, не чувствуя усталости, снова пустились в путь. Теперь, когда всё уже почти кончилось так хорошо, можно было не спешить и повнимательнее осмотреться вокруг. За каждым поворотом, за каждым валуном или гигантским сталактоном перед ними открывались всё новые и новые удивительные картины этого волшебного подземного царства. Вот как будто громадный каменный занавес, сотканный природой из навеки застывших кальциевых натёков. Он тоже светится изнутри и переливается всеми цветами радуги. Вот многометровые известняковые или, может быть, мраморные фигуры, так удивительно похожие на человеческие. Они тоже слабо светятся изнутри, а, кроме того, даже кажется, что между ними время от времени пролетает то ли какой-то шелест, то ли едва уловимый звон, как будто статуи о чём-то вечно разговаривают друг с другом.
      Во многих местах стены сверкали вкраплениями каких-то кристаллов, а на земле то и дело встречались громадные друзы фиолетового аметиста, дымчатого кварца, прозрачного горного хрусталя, зеленоватого берилла, целестина, топаза и других драгоценных и полудрагоценных камней, названия которых Саня узнала лишь много лет спустя.
      Дети были в восторге от такой красоты. Если бы они могли, то захватили с собой все эти кристаллы, колонны и даже валуны, словом - весь Королевский зал. Долгое напряжение наконец-то оставило детей. Смеясь и болтая, они пробирались вперёд, уже предвкушая, как вот-вот будут рассказывать дома о своих необыкновенных приключениях. И вдруг все разом замолчали: они дошли до отвесной стены Королевского зала. Туда, в расщелину в стене, и впадал их спасительный ручеёк, который на самом деле оказался просто предателем. Расщелина была настолько узкой и глубокой, что пролезть в неё, даже маленькому Ромке, оказалось совершенно невозможным. Прислонившись к стене, девочки дали волю своему отчаянию. Даже Саня, которая до сих пор всё-таки верила, что с помощью собственной смекалки и приключенческой литературы она всегда найдёт выход из любого самого отчаянного положения, чуть не плакала от досады.
      Пришлось проделать тот же самый путь, только теперь в обратном направлении, и дойти наконец до того самого валуна, где неизвестно сколько часов тому назад они сидели и жевали немецкие галеты. Передохнув немного, Саня, несмотря на хныканье и сопротивление остальных, погнала их дальше - вверх по ручью. Обратный путь показался детям гораздо длиннее и тяжелее, чем был на самом деле - ведь они уже очень устали.
      Сколько времени прошло на земле, дети не знали, однако понимали, что им следовало торопиться, к тому же, когда они сидели, их пробирал подземный холод, и они согревались только шагая вдоль ручья или карабкаясь по камням. Теперь они уже не смотрели по сторонам - подземные красоты их больше не трогали. Теперь ничто не имело значения, кроме страха за свою жизнь и стремления спастись во что бы то ни стало. У них даже пропало всякое желание пить и есть.
      И вот, наконец, они упёрлись в противоположную стену Королевского зала. И здесь тоже ручей скрывался в узкой расщелине, с той только разницей, что теперь он не низвергался туда, а, наоборот, вытекал из неё. Кажется, положение становилось совсем безвыходным. Но всё равно надо было что-то делать - искать спасения до последнего мгновения - ведь именно так поступали все герои Жюля Верна, и в конце-концов только поэтому они и побеждали.
      Саня стала осматривать всю эту огромную вертикальную стену, сложенную прекрасными цветными мраморами. И вот, наконец, она увидела то, что поселило надежду в её душу: тоненькую металлическую, почти незаметную лестницу, которая вела по стене куда-то далеко наверх. Другого пути из Королевского зала не было, если, конечно, не считать тот невыносимо длиннющий путь, ведущий назад в подвал дома напротив. Но и сил лезть наверх, неизвестно куда, у детей, кажется, не было тоже. Они снова рухнули на землю и, сжавшись от холода, пытались дать отдых усталым ногам, обутым лишь в лёгкие летние сандалики.
      Так и не согревшись, и, кажется, даже почти не отдохнув, все полезли вверх по этой бесконечной и невероятно холодной металлической лестнице. На этот раз Саня тоже была впереди. Как и положено среди альпинистов, она страховала своего младшего брата: санина нога и рука Ромки были соединены друг с другом с помощью двух связанных между собой сатиновых поясков, захваченных из дома вместо верёвки. Лида и Наташа тоже шли в одной связке.
      Когда лестница наконец кончилась, перед детьми снова открылся тёмный лаз, пройдя через который, они упёрлись в вертикальный колодец, сложенный цементными кольцами. Как и в подвале, здесь тоже была своя вертикальная металлическая лестница. Сверху из колодца несомненно веяло свежим уличным воздухом. Кажется, они уже были почти спасены.
      Преодолев последнее препятствие, голодные и продрогшие дети наконец выбрались на поверхность. Но они уже не чувствовали ни холода, ни голода - только огромную радость и невероятное желание прижаться к маме, закрыть глаза и забыть всё, что с ними случилось. Однако прежде всего следовало понять, куда же они попали и где теперь находится их улица.
      Оказывается, в этот час на улице было совсем темно, видимо стояла глубокая ночь - именно поэтому, почувствовав свежий воздух, они так и не увидели светлого пятна наверху, хотя канализационный колодец, на их счастье, не был чем-либо закрыт или завален.
      И вдруг совсем рядом Саня заметила громадное тёмное надгробье. Преодолевая страх, она подошла к нему ближе и вспомнила: ведь вскоре после приезда в Калининград они с папой поехали смотреть на этот диковинный немецкий город, такой непохожий ни на одно русское поселение. И хотя Кёнигсберг местами всё ещё лежал в развалинах, он, всё равно величественный и прекрасный, производил незабываемое впечатление. И вот тогда-то отец подвёл девочку к этому надгробью и сказал: "Запомни, дочка: это могила Иммануила Канта - великого философа всех времён и народов. Потом когда-нибудь мы уедем отсюда, но ты всегда сможешь сказать, что была на его могиле и поклонилась его праху..."
      В тот день от могилы Канта они с папой уехали домой на свою Львовскую улицу на автобусе номер пять, это Саня помнила очень хорошо - ведь не так часто папа возил её на экскурсии. Поэтому и сейчас Саня повела остальных в том же самом направлении. И, действительно, вскоре все вышли на нужную остановку. Им осталось только дождаться первого утреннего автобуса и наконец-то не в мечтах, а наяву отправиться домой к своим мамам и папам.
       12. Московские гастроли "Родничка".
      По пути домой дети договорились, что ничего не скажут своим родителям. Понятно, что каждый получил дома хороший нагоняй, но все как один твердили, будто пошли купаться на Прегель, зашли от реки слишком далеко и заблудились, что было просто невероятно, так как речка находилась совсем близко от их улицы. Всё-таки самым главным было то, что все вернулись домой целы и невредимы, поэтому в конце-концов родители отстали от них и больше не расспрашивали ни о чём.
      После этого необыкновенного путешествия у каждого в глазах так и стоял этот прекрасный, просто волшебный Королевский зал. Дети постоянно встречались друг с другом и шептались о своём приключении. Единственным их желанием было теперь снова оказаться там в подземелье, снова увидеть искрящийся фонтан, пройти вдоль ручья, послушать едва слышный звон белоснежных сталактоновых колонн, посидеть рядом с хрустальной обезьяной. Дети жили дома, разговаривали с родителями, бегали на речку, читали книги, но в то же самое время как будто находились совсем в другом измерении - Королевский зал неотступно манил их к себе.
      В конце-концов все четверо условились о том, что через неделю, когда родители опять будут на работе, они повторят свой поход, только теперь, зная весь маршрут, во-время вернутся домой, и никто не догадается ни о чём. И потом, время от времени, они будут повторять своё путешествие, потому что теперь, когда они узнали эту восхитительную тайну, просто невозможно себе представить, что они не увидят Королевский зал снова и снова. И пусть это будет секретом только их, четверых друзей, который они поклялись друг другу свято хранить всю жизнь до гроба.
      Однако повторное путешествие, к сожалению, пришлось пока отложить, потому что через несколько дней "Родничок" в полном составе отправился в Москву на всероссийский смотр-конкурс школьных танцевальных ансамблей, а ведь и Саня, и Ромка, и Лида, и Наташа, как известно, уже давным-давно были его активными участниками. Конечно, отказаться от скорого посещения подземелья было грустно, но ведь и поездка в Москву - тоже интересное путешествие. К тому же Фея Мэя наделась, что у неё там найдётся время, чтобы попасть на ВДНХ и найти Витька, который тогда спас её от Амалии и её двух головорезов. Она хотела уговорить своего маленького друга поехать в Калининград и погостить у неё до конца лета или вообще столько времени, сколько Витёк захочет сам.
      Поездка в Москву оказалась просто замечательной. Но только у Феи Мэи совершенно не было свободного времени, чтобы пойти на поиски своего друга. Дело в том, что по утрам всю группу возили на автобусе на экскурсии по столице, а вечерами ансамбль либо выступал сам, либо присутствовал на выступлении других школьных ансамблей, что тоже было очень интересно. К тому же все были обязаны всюду ходить вместе, под наблюдением руководительницы Ольги Михайловны, и никому не разрешалось отрываться от группы и куда-то уходить по индивидуальной программе.
      Результат смотра-конкурса был для "Родничка" замечательный - он занял третье место, о чём дети даже и не мечтали. Конечно, все очень радовались, постоянно вспоминали все подробности своих и чужих выступлений. Только Саня была сильно расстроена, потому что так ни разу и не смогла пойти на поиски Витька. На всех экскурсиях она не столько смотрела на город и его достопримечательности, сколько шныряла глазами по всем углам и переулкам, мимо которых проезжал автобус - а вдруг там мелькнёт знакомая фигурка. Но Витька не было нигде, даже у входа на ВДНХ, куда детей тоже отвезли один раз на экскурсию.
      И вот настал день отъезда. Сане было грустно, как никогда за всё время этого путешествия. Вся группа собрадлась на вокзале в ожидании посадки на поезд Москва-Калининград. И вдруг, представьте себе, под одной из лавок зала ожидания Саня увидела знакомую тщедушную фигурку. Сначала она даже не поверила своим глазам - но это, действительно, был Витёк, которого она уже больше и не надеялась увидеть никогда в жизни.
      Выглядел он совсем плохо - очень грязный и исхудавший. Мальчик рассказал, что их пристанище на заброшенной стройке обнаружили менты и напали на всех ночью. Они избили взрослых, а дяде Грише даже сломали руку, подростки же разбежались куда могли, и с тех пор Витёк больше никого не встречал. Конечно, он был очень рад встрече и сразу же согласился поехать к Сане в гости в далёкий город Калининград.
      Но у такой поездки было много трудностей. Во-первых, у Витька не было билета, а в кассе все билеты на этот поезд уже давно кончились. Ну а во-вторых, и это самое главное, часть пути поезд должен был пройти по территории других государств - сначала Белоруссии, а затем Литвы. Поэтому пассажирам предстоял строгий пограничный контроль. Понятно, что таможенники никогда в жизни не пропустят ни одного лишнего человека.
      Что касается посадки на поезд, то Витёк не очень-то беспокоился об этом: он просто залез в одну из коробок с реквизитом, и его внесли в вагон вместе с театральными костюмами ансамбля. Ну а пограничники - дело совсем другое. Но всё-таки маленький Витёк недаром был сыном улицы. Он придумал такое, что наверняка никогда бы и в голову не пришло взрослому человеку. Пока поезд мчался в сторону границы, Витёк обсудил свой план со всеми членами ансамбля, и они с восторгом согласились в нём участвовать.
      И вот поезд остановился на границе. В вагон вошли двое пограничников. Они вошли и просто обомлели. Если во всех остальных вагонах пасссажиры чинно сидели в своих купе, ожидая досмотра и проверки документов, то тут творилось чёрт знает что. У пограничников просто отвисли челюсти - такого они ещё не видели никогда в жизни. Им надо было точно сосчитать число пассажиров в этом вагоне и убедиться, что детей ровно сорок человек - столько, сколько написано в документах, не больше и не меньше. Но сделать это вряд ли было возможно.
      Во-первых, в вагоне стоял дикий шум - сорок детей орали в свои сорок глоток. Во-вторых, никто не сидел на своём месте, а все носились по вагону как угорелые и сосчитать детей не было никакой возможности. В одном углу устроили драку несколько мальчишек, в другом углу две девчонки, визжа, вцепились друг другу в волосы. В центре вагона несколько детей в театральных костюмах репетировали какой-то танец. В некоторых купе весь пол был завален реквизитом, который дети почему-то вывалили из коробок, поэтому в купе просто невозможно было войти. Где-то несколько человек громко пели хором, а в завершение всего кто-то ещё и играл в салочки, носясь по вагону из конца в конец.
      Только руководительница ансамбля Ольга Михайловна одна-единственная спокойно сидела на своём месте и горько плакала. Она сказала пограничникам, что дети совсем одурели от радости, так как завоевали третье место в смотре-конкурсе. Они стали совершенно невменяемыми, и она никак не может с ними справиться. Громкие приказы пограничников тоже не оказали никакого действия - дети совершенно не обратили на них внимания и продолжали заниматься своим делом, вернее, своим безобразием.
      Время шло, пора было проверить и другие вагоны, а затем и отправлять поезд дальше. Поганичники были в отчаянии. Ведь не будут же они драться с детьми! В конце-концов, осознав своё бессилие, они ушли в другой вагон, так и не сосчитав детей и поверив руководительнице на слово, что их точно сорок человек. Как только поезд тронулся, дети мигом успокоились, привели всё в порядок и разошлись по своим местам. Вот так в конце-концов Витёк и оказался в Калининграде.
 
       13. Новый холодильник для мамы.
      Когда дети вернулись в Калининград после гастролей в Москве, их ждало страшное разочарование: в дом напротив въехали новые жильцы, и попасть в подвал стало невозможным, потому что жильцы купили уголь для отопления дома на следующую зиму. Весь подвал оказался завален углём, раскопать подземный ход было никак нельзя. К тому же, разве новые жильцы потерпят, чтобы в их подвале возились какие-то совершенно чужие подозрительные люди?
      Можно было попробовать найти тот канализационный колодец, через который они вылезли из Королевского зала, но дети плохо запомнили, где он находится - ведь они тогда так измучились и, к тому же, были уверены, что всегда смогут воспользоваться ближайшим входом в доме напртив. Все помнили только, что это где-то в центре города недалеко от могилы Канта, и всё. Значит, о возвращении в Королевский зал временно пришлось забыть, по крайней мере до тех пор, пока Саня не придумает какой-нибудь хитрый выход из этого безвыходного положения.
      Конечно, Витёк был в полном восторге от своего визита в дом Егоровых. Он облазил в саду все вишнёвые деревья, подружился с Мики и Сандиком, осмотрел весь город, который ему очень понравился. Его отмыли, одели, кормили самыми вкусными вещами. Однако очень скоро ему стало скучно - ведь в Москве он привык к самой активной самостоятельной жизни, а тут целыми днями приходилось сидеть дома или в лучшем случае в саду. А ему хотелось двигаться, куда-то идти, встречаться с людьми, может быть, иногда даже с кем-нибудь и подраться. Витьку стало казаться, что в Москве, когда он был грязным и голодным, ночевал под лавкой на вокзалах, а на еду зарабатывал себе танцами для прохожих на листе картона, он был более счастлив, чем сейчас.
      Напрасно дети звали его с собой, его мало интересовали детские игры или чтение книг - ведь он ещё не ходил в школу и читать пока не умел. В конце-концов он нашёл себе какое-то занятие: с утра исчезал из дома и приходил только к обеду, а после обеда опять уходил до вечера. На все расспросы он отвечал очень уклончиво, и никто так и не мог понять, чем же он занимается на самом деле. Во всяком случае приходил домой ночевать, одно это было уже хорошо. Ведь Витёк - только гость, а не собственный ребёнок, так что нечего его воспитывать - путь делает, что хочет, это его полное право.
      Приближался день рождения мамы. Саня и Ромка приготовили поздравительные открытки и песню соответствующего содержания, которую собирались исполнить вдвоём. И вдруг в один прекрасный день Витёк спросил:
      - А что вы подарите вашей маме на день рождения?
      - Как всегда, поздравительные открытки и песню.
      - И это всё?
      - А что же ещё?
      - Но ведь надо купить какой-нибудь подарок!
      - Но где же мы возьмём деньги на него?
      - Не вопрос! Заработайте сами!
      - Интересно, как это младшие школьники могут заработать деньги? Ты что думаешь, что нас кто-нибудь возьмёт на работу?
      - Вот уж, действительно, малышня! Я вас научу, как можно заработать.
      И на следующий же день, когда после завтрака, Витёк, как обычно, уходил куда-то из дома, он наконец-то взял Саню и Ромку с собой. Так и раскрылась его тайна. Оказывается, он каждодневно танцевал свой брейк перед туристами в центре города, недалеко от могилы Канта, где бывали даже иностранцы. Ромка и Саня стали с восторгом учиться брейку, и скоро все трое танцевали брейк и зарабатывали деньги. К концу лета, как раз ко дню рождения мамы, у них уже накопилось достаточно денег на самый большой холодильник, который только можно было купить в магазине.
      Когда все сели за праздничный стол, а дети исполнили свою поздравительную песню, в дверь постучали, и двое рабочих внесли в комнату новый холодильник. Разумеется, мама была просто потрясена! Она сразу поняла, что и идея, и осуществление этого проекта принадлежали именно Витьку, хотя он и был самым младшим из детей. Как говорится, "маленький, да удаленький"! Ведь он мог бы потратить все деньги на себя, а отдал их на подарок совершенно чужой для него женщине, чужой маме. Значит, она для него всё-таки не совсем уж и чужая?
      И тогда мама робко спросила:
      - Слушай, Витёк, может быть, ты останешься у нас жить насовсем? Тем более, что на следующий год тебе уже пора будет идти в школу.
      На что Витёк с достоинством ответил:
      - Что ж, надо подумать. Может быть, и останусь...
      И все, конечно, сразу поняли: только гордость не позволяет ему сразу же согласиться, а на самом деле он с радостью останется с ними, и у Сани с Ромкой теперь будет ещё один новый родственник.

* * *

      Приближалось первое сентября. Дети по-прежнему с грустью вспоминали Королевский зал, который они видели только один раз в жизни, но никак не могли забыть. С каждым днём они всё сильнее мечтали туда вернуться, рассмотреть всё подробнее, вновь полюбоваться игрой воды и света, потрогать хрустальные фигуры двенадцати циклических знаков, но никто никак так и не смог придумать никакой хитрости, чтобы попасть в подземный ход, ведущий в Королевский зал.
      От всего этого необыкновенного путешествия у Феи Мэи только и остался один маленький сувенирчик, который она тогда подобрала на память недалеко от центрального фонтана. Это был не хрусталь, не аметист, а всего-навсего небольшой овальный камень размером с куриное яйцо. Почему она взяла именно его - Саня и сама не знала.
      Можно сказать, что яйцо имело чёрный цвет, но это было бы не совсем точно. Дело в том, что если внимательно присмотреться, то обнаруживалось очень странное явление: чёрное яйцо, хотя и было тяжёлым, но казалось наполненным каким-то газом, который, как облака на небе, медленно перетекал и переливался внутри камня. Казалось, что внутри камня идёт какая-то своя непонятная для людей жизнь. Саня, точно, ощущала камень живым, тем более, что на ощупь он тоже был немного теплее, чем это полагалось обыкновенному камню.
      Фея Мэя держала камень на подоконнике, и в холодные дни чёрное яйцо явственно нагревало то место, на котором оно лежало. Саня часто рассматривала свой сувенир, его медленно меняющиеся узоры, и думала: "Совершенно точно, что этот камень заключает в себе тайну. Но какую? И как разгадать её?"
      К сожалению, этого она пока не знала...