ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

в которой Эжелина неожиданно узнаёт, что её друг томится за решёткой

Эжелина проснулась и огляделась по сторонам. Фистуса нигде не было видно. Утренние солнечные лучи пытались пробиться внутрь чердака сквозь маленькое пыльное оконце. «Если здесь навести порядок, то, пожалуй, станет уютнее», – подумала девочка и, не теряя времени, решительно взялась за дело. Она отыскала веник и принялась энергично махать им по полу. Вверх начали подниматься густые клубы пыли, которая пыталась забиться девочке в нос и глаза.

«Сейчас чихну», – подумала Эжелина и замерла с веником в руке, приготовившись к неизбежному. Но в этот миг над её головой раздалось чьё-то чужое чихание. Эжелина удивилась и позабыла о том, что сама только что собиралась чихнуть.

– Апчхи! Стоит мне отвернуться, как тотчас начинаются всякие безобразия, – проговорил сверху кто-то невидимый.

– Апчхи! – наконец-то чихнула Эжелина и, выпрямившись, бодро произнесла:

– Доброе утро, дядюшка Фистус. А я думала, вы куда-то улетели.

Она ещё не успела привыкнуть к проделкам Фистуса и сейчас, задрав голову кверху, пыталась определить местонахождение волшебника.

– Доброе утро? Хорошенькое дельце! Сначала она засыпает мне пылью глаза, а потом, апчхи, желает доброго утра. Остаётся только выяснить, апчхи, для кого же в данном случае это утро доброе? Апчхи! Ну уж ясно, что не для меня.

– Да что вы, дядюшка Фистус, я просто решила навести порядок в вашем неухоженном жилище.

– Нет, ты меня этим с толку не собьёшь. Ответь-ка лучше, зачем ты веником гоняешь пыль по всему чердаку?

– Я не гоняю, дядюшка Фистус, я подметаю.

– Кто тебе сказал, что ты подметаешь? Разве так подметают? Можно подумать, что ты всё это затеяла нарочно, чтобы помешать почтенному старичку немножко полетать перед завтраком. Дай сюда веник и учись. Учись, как надо подметать полы на чердаке!

Невидимый Фистус вырвал из рук Эжелины веник, затем установил его перед кучкой мусора, как обычно хоккейную клюшку устанавливают перед шайбой, и с размаху попытался забросить мусор в ближайший угол чердака. Огромное плотное облако серой пыли вылетело из-под веника и окутало девочку с ног до головы. Громкое чихание Фистуса огласило своды чердака. В конце концов он чихнул так громко, что снова стал видимым.

– Веник какой-то не такой, – проговорил Фистус, разглядывая метлу, после того, как они пришли в себя. – Да и пыль тоже какая-то не такая.

– И чердак какой-то не такой, – вздохнула Эжелина.

– И чердак, – согласился Фистус, не подозревая подвоха.

– И день не такой.

– И день.

– И Фистус какой-то не такой.

– И Фистус тоже. Постой, постой. Что это ты там говоришь? – пробормотал старичок, подозрительно уставившись на Эжелину.

Та залилась в ответ весёлым смехом.

– Вот ты тут смеёшься, занимаешься всякой ерундой, – обиженно проговорил Фистус. – А у нас, между прочим, есть неотложное дело.

– Я не занимаюсь ерундой. Я занимаюсь наведением порядка.

– Это одно и то же, – произнёс Фистус, презрительно отталкивая веник ногой. – Возиться с веником в тот момент, когда твои друзья томятся за решёткой! Фи!!!

– Мои друзья томятся за решёткой?

У Эжелины от удивления округлились глаза.

– Ну, конечно, – продолжал Фистус убеждённо. – Ведь теперь ты мой друг. Так?

– Да, всё верно. А разве ты уже за решёткой?

– Не перебивай. Речь идёт не обо мне. Так, на чём мы там остановились? А… Да. Так вот, значит, ты мне друг.

Эжелина утвердительно кивнула.

– А раз так, то мои друзья становятся твоими друзьями. Понятно?

– Понятно, – согласилась Эжелина, всё ещё не понимая, чего же всё-таки хочет от неё дядюшка Фистус.

– Значит, если мои друзья за решёткой, то и твои пребывают там же. Так? Ой, погоди, что-то я сам запутался.

– Да, мне тоже так кажется, – произнесла Эжелина.

– Вернее, я хотел сказать: ты меня запутала. Начнём сначала. Ты – мой друг, а я – твой друг. Если у меня есть друг, то он – тоже твой друг… Бр-р-р, – помотал Фистус головой, словно хотел отогнать от себя посторонние, мешающие ему думать мысли. – И если мой друг в беде, то и твой друг в беде, потому что это наш общий друг. И мы должны ему помочь. Вот!

Фистус облегчённо вздохнул и гордо посмотрел на Эжелину.

– Значит, твой друг в беде? – спросила девочка.

– Да, – вздохнул дядюшка Фистус. – Мой друг, обезьянка Королина, в беде. И зачем только я взял её с собой в это путешествие. Ведь я знал об её поистине ослином упрямстве. Наверное, у неё в родословной что-то нечисто.

– А что случилось с обезьянкой?

– Трагедия! Настоящая трагедия! А дело было так. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и в целях безопасности, мы решили, что на Земле Королине лучше превратиться в человека. И всё шло просто чудесненько, ну просто превосходненько до тех пор, пока в автобусе на Королину вдруг не напала блажь всех удивить. Я не успел и глазом моргнуть, как эта проказливая негодница или негодная проказница, как вам будет угодно, вдруг опять превратилась в обезьянку. Что тут началось! Ни одна порядочная, уважающая себя обезьяна никогда не стала бы так орать, скакать и топать ногами, если бы обнаружила в автобусе стоящего рядом с собой человека.

Двое дюжих мужчин выволокли беспомощную Королину из автобуса и куда-то её повели. Мне не удалось выскочить на той же остановке. Наконец, я выбрался из злополучного автобуса и поспешил в ближайший полицейский участок.

– Скажите, милейший, – обратился я к седому старичку в форме, – нет ли случайно среди ваших задержанных обезьяны по кличке Королина?

– Если вы действительно хотите получить от меня сведения о задержанном, то вам нужно назвать его имя, фамилию и год рождения. А называть кличку вовсе не обязательно, – сердито ответил старичок.

На дальнейшие объяснения с непонятливым полицейским у меня просто не было времени, и я помчался в следующий участок. Однако там обезьянки тоже не оказалось. В ответ на мой вопрос о Королине инспектор расхохотался и сказал, что, хотя его задержанные и мало похожи на людей, но всё же обезьян среди них нет.

Так я пробегал по городу до самого вечера. Наконец мне повезло. Один полицейский сообщил, что Королину отправили в зоопарк.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Летающая обезьяна в плену

В большой клетке в зоопарке, – продолжал свой рассказ дядюшка Фистус, – сидела грустная Королина и сосала палец. Эта обезьяна всегда так делает, когда о чём-то напряжённо думает. Увидев меня, она страшно обрадовалась и тут же принялась жаловаться, что все принимают её за обыкновенную обезьяну, и никому не придёт в голову, что она прибыла из Волшебной страны.

Мы посовещались, как же нам быть, и решили, что самый надёжный путь освобождения – это превратить Королину в мышку или муху, чтобы она могла беспрепятственно пробраться меж прутьев решётки. Но, как человек честный и благородный, я не мог допустить, чтобы из-за исчезновения Королины пострадал невинный человек, в данном случае сторож. Ведь сторожу доверили охрану клетки и у него были бы неприятности. Я объяснил это Королине, и она, подумав, согласилась со мной, что надо действовать иначе.

Я направился к директору зоопарка, сообщил ему, что обезьяна принадлежит мне, и попросил вернуть её. Он ответил, что всё равно не отдаст Королину, потому что посетители, узнав про говорящую обезьяну, толпами повалят в зоопарк даже в том случае, если входные билеты будут стоить в сто раз больше. «Поймите меня, – сказал он, – я человек бедный, а тут предоставляется такая возможность разбогатеть. А я, в свою очередь, не останусь в долгу и буду отдавать вам как хозяину обезьяны пятую часть своих доходов с этого предприятия».

Я с негодованием отказался от предложения жадного и бессердечного директора и заявил, что мучить несчастную Королину и держать её в клетке ради того, чтобы разбогатеть, – крайне непорядочно.

«Но, – думал я, – может быть, ещё не всё потеряно». В конце концов, оставался ещё сторож, и можно было переговорить с ним.

Я нашёл сторожа возле клетки жирафа и поздоровался. Но он даже не взглянул на меня.

– Прекрасный вечер! – продолжал я как ни в чём не бывало. – В такие вечера все бабочки и мошки слетаются на свет лампы и весело порхают вокруг.

Сторож как-то странно покосился на меня, но не промолвил ни слова.

– В такие вечера, – произнёс я, пытаясь вызвать его на беседу, – все должны быть счастливыми: и бабочки, и мошки, и обезьяны.

Сторож по-прежнему молчал.

– А какое счастье может испытывать существо, которое видит окружающий мир сквозь прутья решётки?!

В этот вопрос я вложил весь жар своего сердца и надеялся, что мне наконец-то удалось растрогать душу этого хмурого человека. Поэтому я был крайне удивлён, услышав от него:

– Чего орёшь? Я не глухой.

– Я не ору, – произнёс я как можно спокойнее, – я прошу вас помочь мне в благородном деле освобождения обезьяны.

– Какой ещё обезьяны?

Голос у сторожа был хриплый, прокуренный.

– Той самой обезьяны, которую сегодня вам привезли, – проговорил я всё так же спокойно.

– Ха, – усмехнулся сторож, – ещё чего! Так я и отдал тебе обезьяну. Ишь, чего захотел!

– Ну, если хотите, я отдам вам взамен обезьяны вот эту розовую жемчужину.

Я показал ему жемчужину, но он, взглянув, равнодушно отмахнулся.

– Фальшивая, небось. Меня на такие штучки не купить.

– Да что вы, – обиделся я, – самая что ни на есть настоящая жемчужина. И она станет вашей, если вы…

– Нет! Не пойдёт! – перебил он меня. – На что мне эта безделушка. Вот если ты подаришь мне в обмен на обезьяну велосипед, может, я и соглашусь.

– Что ж, будь по-вашему, – проговорил я, доставая из кармана своего сюртука новенький, ещё пахнущий краской велосипед.

– Ты что, – усмехнулся сторож, – и вправду поверил, что я отдам тебе обезьяну? Ну нет, голубчик. Садись-ка ты на свой велосипед, да катись отсюда поживее.

– Но мы же договорились! – возмутился я.

– Проваливай отсюда, приятель, пока цел, – посоветовал сторож. – А насчёт обезьяны можешь не волноваться. Я заставлю её ходить вниз головой и обзывать посетителей зоопарка всякими словами.

– Но зачем?! – воскликнул я удивлённо.

– А чтоб веселее было, – сказал сторож и загоготал, забавляясь моей растерянностью.

– Это вовсе не весело и не смешно, – ответил я, – Королина – интеллигентная и хорошо воспитанная обезьяна. Она не станет ругаться.

– Ну-ка, ты, в клоунском костюме, – вдруг заорал сторож, направляясь ко мне, – проваливай отсюда побыстрее. Не то я посажу тебя в клетку к этой самой обезьяне. То-то публика повалит посмотреть на вас обоих.

Я с достоинством удалился, твёрдо решив освободить Королину из клетки таким образом, чтобы отомстить этим жестоким людям за отсутствие доброты и сострадания.

– А получится? – спросила Эжелина.

– Не знаю, – Фистус пожал плечами. – Впрочем, Эжелина, мы заговорились. Лучше поскорее умывайся, одевайся и пойдём завтракать. Сегодня нас ждут великие дела.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

О том, как волшебник отомстил обидчикам Королины

Городские часы пробили полдень, когда Эжелина и дядюшка Фистус оказались в зоопарке. Королина сидела в клетке и грустно смотрела на снующих взад-вперёд посетителей.

– Королина, – шёпотом позвал её Фистус.

Обезьяна подняла голову и, увидев друга, радостно подскочила к прутьям решётки. Фистус прижал палец к губам, призывая Королину к осторожности, и, заговорщицки подмигнув, указал на кольцо с красным камнем. Казалось, обезьянка поняла, что этим хотел сказать старичок, она торжествующе улыбнулась и с невозмутимым видом уселась на пол своей тюрьмы.

Приближалось обеденное время, и наконец появился сторож с грязным ведром в руках. «Боже мой! Неужели бедных зверей будут этим кормить?» – подумала Эжелина. Она с жалостью посмотрела на Королину… и не поверила своим глазам. В клетке вместо обезьяны сидел теперь пожилой господин в чёрном костюме. У господина был бы довольно представительный вид, если бы он не шевелил ушами, строя при этом страшные гримасы.

Ничего не подозревающий сторож с видом хозяина вошёл в клетку, и нахальная улыбка мигом слетела с его лица.

– Господин директор, это Вы? Да как же это…? Да что же это…? – донеслось до Эжелины его недоуменное бормотание.

– Давай, Королина, давай, – азартно зашептал Фистус, потирая пухленькие ладошки.

Мужчина в клетке, свирепо сдвинув брови, принялся яростно атаковать растерянного сторожа, пытаясь прижать его к решётке. Тот, испуганно тараща глаза и энергично жестикулируя, что-то пытался произнести в своё оправдание, но сердитый господин продолжал наступать. Он, словно разъярённый бык, не спускал ни на секунду кровожадного взгляда со своей жертвы и наконец, издав нечленораздельный вопль, прыгнул на грудь страдальца.

– А-а-а, пощадите, господин директор! Всё возьмите, всё, только не убивайте! – пронзительно заверещал сторож.

– Всё отдашь? – вдруг спокойно переспросил директор.

– Всё, всё, всё!

– И ключи от клетки?

– И ключи, и дом, и золото, и всё, что имею!

– Очень мне нужно твоё барахло, – насмешливо фыркнул директор. – Ключи давай и поживее, пока я не передумал.

Сторож, не смея поверить в своё избавление, дрожащей рукой нащупал в кармане брюк ключи и боязливо протянул директору. Тот схватил их и опрометью бросился открывать дверь клетки. Очутившись на свободе, он тут же запер замок, торжествующе улыбаясь, опустил ключ в карман пиджака и подошёл к дядюшке Фистусу.

– Молодец, Королина, – довольно промурлыкал Фистус, поворачивая кольцо. – А теперь пора уносить ноги. Веселиться будем потом.

Сторож, потрясённый появлением директора в клетке, несколько минут сидел тихо, потом осторожно встал, подёргал несколько раз дверь, тоскливо поднял глаза к небу… и увидел безмятежно порхающую под самыми облаками обезьяну.

Уязвлённому самолюбию сторожа был нанесён такой удар, которого этот человек просто не мог вынести. С диким рёвом он бросился штурмовать прочные стены своей тюрьмы.

Тотчас же около клетки столпились зрители. Они с удивлением наблюдали, как кто-то, внешне очень напоминающий человека, со злобным рычанием бросался на железные прутья и пытался их перегрызть.

Маленькая девочка приблизительно одного с Эжелиной возраста дёрнула свою маму за руку и спросила:

– Мама, а почему на клетке написано «Обезьяна африканская»?

Маму этот вопрос поставил в тупик, но в отличие от малышки, которая верила собственным глазам, мама предпочитала верить написанному и надеялась на мудрость администрации зоопарка. Она решительно поправила очки и с умным видом произнесла:

– Это новый вид обезьян. Их называют человекоподобными.

– Да нет! Не обезьяна это. Хулиган какой-то забрался в клетку. Ему, конечно, очень хочется, чтобы его приняли за обезьяну африканскую. Но мы-то с вами видим, что это обыкновенный хулиган, – авторитетно прогудел пожилой господин. – Безобразие! И куда только смотрит администрация зоопарка?

– И полиция! – подхватила старушка. – Куда смотрит полиция?

Настоящий директор зоопарка, услышав про сторожа в клетке, подумал, что его разыгрывают. Но, внимая горячим просьбам и предостережениям подчинённых, решил во всём убедиться собственными глазами.

В тот момент, когда директор увидел мечущегося по клетке сторожа, обычное спокойствие оставило его, и он пронзительно закричал:

– Зачем вы туда залезли? Вы что, сумасшедший? А если так, то всё равно вам место не в клетке. Клетки здесь предназначены для животных. А для вас найдётся место в сумасшедшем доме.

– Я, стало быть, сам залез в клетку? – истошно завопил сторож и метко швырнул в обидчика банановой кожурой. – Ну уж нет! Этот фокус у Вас не пройдёт, господин директор. Все знают, что Вы, именно Вы заманили меня сюда!

Директор поспешно юркнул за спины своих подчинённых.

– Перестаньте валять дурака! – крикнул он оттуда. – Немедленно откройте клетку и освободите чужое помещение!

– Ах, Вы ещё и издеваетесь, – проревел сторож и стал биться головой о прутья решётки. – Вы же сами заперли меня!

– Что? – опешил директор.

– Да, да. И если у Вас провалы в памяти, то уж я-то помню всё. Такое не забывается никогда! Умирать буду, но то, как Вы обрадовались, закрыв меня в клетке, никогда, никогда не забуду!

Срочно вызванный в зоопарк из института психиатрии профессор удивлённо приподнял брови и авторитетно произнёс: «Небывалый случай!»

Пусть директор отдаст ключ! Пусть ключ отдаст! – верещал сторож.

– Да нет у меня никакого ключа, – растерянно произнёс директор, но всё же для виду он порылся в карманах и, к восторгу собравшихся, извлёк оттуда… ключ от клетки.

Психиатр внимательно взглянул на директора и отошёл от него подальше.

Директор растерянно смотрел на ключ, а сторож тем временем торжествующе вопил:

– Ага, я говорил, что это происки администрации! То они премию не дают, то в отпуск не пускают, а теперь вот до чего дошли! Самосуд! Где свободная пресса? Где профсоюзы?

– Позвольте, позвольте, – пробормотал директор. – А где обезьяна?

– Обезьяна? Улетела, – ответил сторож.

– Улетела?

– Ну да, улетела! Попорхала тут в небе минут десять, а потом улетела. Кажется, на юг.

– Да, – задумчиво произнёс профессор. – Трудный случай!

Подоспевшие полицейские забрали директора с собой в полицейский участок, а сторожа, прямо в клетке, отправили в психиатрическую больницу. Говорят, что после лечения сторож сильно изменился в лучшую сторону и теперь при встрече на улице вежливо раскланивается даже с каждой кошкой и собакой.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

Лопнувший сюртук, украшение для хвоста и чудо в автобусе

Освобождение Королины решили отпраздновать прямо на чердаке. По этому случаю дядюшка Фистус устроил торжественный обед. Он на секунду замер перед столом и что-то пробормотал. Потом Фистус трижды взмахнул руками, словно дирижёр, и на столе сначала появилась белоснежная шёлковая скатерть, потом – серебряные подсвечники и, наконец, одна за другой – хрустальные вазы со всевозможными фруктами.

Через открытое окно мимо растерявшейся Эжелины по воздуху проплыл целый караван больших серебряных блюд, на которых в обрамлении петрушки и укропа лежали жареная индейка, фаршированный яблоками гусь, баранья грудинка, омары, рыба, запечённая в сметане, и многое-многое другое.

Свечи вспыхнули сами собой, и Фистус, оглядев стол, гордо произнёс:

– Прошу всех занять свои места.

В тот же миг вся торжественность слетела с него, как луковая шелуха, и Фистус, вооружившись вилкой и ножом, первым ринулся на штурм жареной индейки. Не прошло и десяти минут, как со стола исчезли и индейка, и фаршированный гусь, и рыба. А Фистус пожаловался:

– Что-то у меня сегодня аппетит плохой.

– Неужели? – удивилась Эжелина.

– Ну да, – подтвердил Фистус, опрокидывая в рот вазу с грушами. – Вот омаров я, например, уже не хочу. Да ты кушай, не стесняйся!

– Да, – лукаво блеснула глазами обезьяна, – такой аппетит, как у Фистуса, никуда не годится. Все людоеды из Синих джунглей, наверное, не смогли бы за месяц съесть столько, сколько съедает Фистус за обедом. С таким аппетитом недолго и похудеть.

– Помолчи, – ответил старичок, стараясь придать своему доброму лицу суровое выражение. – Я уже начинаю жалеть, что освободил тебя из зоопарка.

Обезьянка состроила смешную гримасу и произнесла:

– Это такой тонкий комплимент. Понимать надо! Эжелина взяла на тарелку несколько персиков, кусочек ароматной дыни и два банана.

– Кушай, кушай. Сейчас наколдую молочного поросёнка, – проговорил Фистус заботливо.

– Не надо! – испуганно воскликнула Эжелина.

– Ну ладно, если ты считаешь, что одного поросёнка мало, добавим ещё утку с брусникой, – успокоил её Фистус.

– Нет, нет! Я больше ничего не хочу. Спасибо.

– Как?! Неужели больше ничего не будешь? – изумился Фистус. – Да я даже во время голодовки съедаю больше. Ты вообще бери пример с меня. Видишь, сколько всего вкусного я съел. Другой на моём месте уже давно бы лопнул, а я вон какой вместительный!

Едва дядюшка Фистус проговорил последние слова, как раздался подозрительный треск.

– Ну вот и дохвастался! Вот и лопнул! – закричала Королина, бросаясь к старичку на помощь.

– Не говори глупостей, – спокойно ответил Фистус, – лопнул не я, а мой сюртук.

Дядюшка Фистус повернулся и показал Эжелине большую прореху на месте бокового шва.

– Какая жалость! Ведь после обеда мы собирались немного погулять, – расстроилась девочка. – Что же теперь делать?

– Что, что, – передразнил её Фистус. – Зашить, конечно.

– Не поможет, – мрачно произнесла обезьянка, тарабаня пальцами по столу. – Как только Фистус наденет на себя зашитый сюртук, тот опять разойдётся по шву. А во всём виноват плохой аппетит!

– Что теперь делать? – в свою очередь воскликнул Фистус.

– Ждать, – произнесла Королина уверенно. – Ждать, пока ты не похудеешь.

– Нет. Должен быть другой выход. Ждать я долго не смогу – наемся от расстройства. А идти гулять без сюртука мне не к лицу. Всё-таки я – почтенный старичок.

– А может быть, я всё-таки попробую зашить этот сюртук? – предложила Эжелина.

– Ну, попробуй. Только это бесполезно, – заявила обезьяна и отвернулась, всем своим видом показывая, что ответственности за неудачу в этом предприятии она не несёт.

– Почему же бесполезно, – сказала Эжелина, – надо только постараться.

И стала быстро шить.

– Вот, всё уже готово, дядюшка Фистус, – улыбнулась девочка и протянула ему починенный сюртук.

Старичок проворно облачился в него и с трудом застегнул большую пуговицу на животе.

– Вот видите, – прошептал он, с опаской поворачиваясь в разные стороны. – Не треснул!

– Ничего, треснет ещё! – утешила Фистуса Королина и вдруг, спохватившись, воскликнула: – Ой, а что же я надену?

– Ну уж нет! Ты ничего не наденешь. Обезьяны ходят одетыми только в Волшебной стране, а здесь так не принято. А если надеешься, что я опять превращу тебя в человека, то сильно ошибаешься. Не очень-то это приятно – вызволять тебя из зоопарка.

– Ну, Фистусик! – скорчила обезьяна жалостливую мордочку.

– Нет, нет и нет. Я запрещаю. Теперь ты будешь моей мартышкой. А я – твоим дрессировщиком.

Обезьяна чуть было не обиделась, услышав, что ей предстоит играть роль дрессированной мартышки. Но тут вмешалась Эжелина.

– Не расстраивайся, – мягко произнесла она, погладив Королину по голове. – Я повяжу на кончик твоего хвоста пышный голубой бантик, и все прохожие будут думать о том, какая ты красивая.

– А они точно так будут думать? – заинтересованно спросила Королина.

– Конечно.

– Ну что ж, это меняет дело. В таком случае, быть дрессированной мартышкой даже приятно.

Бантик получился просто великолепный. Королина во время прогулки постоянно оглядывалась на него и поэтому часто спотыкалась. Так продолжалось до тех пор, пока, споткнувшись в очередной раз, она не налетела на дядюшку Фистуса, сильно толкнув его в спину. Котелок Фистуса свалился прямо на пыльный тротуар. Старичок хотел было поднять его, но, вспомнив про сюртук, застыл в неподвижности. Эжелина поняла, в чём дело, и с любезной улыбкой вручила Фистусу его шляпу.

– Спасибо, – пробормотал Фистус и недовольно покосился на Королину. – Послушай, перестань любоваться своим бантом. Посмотри лучше, какие красивые цветочки растут на газонах.

– Мой хвост куда красивее, – важно заявила Королина.

– Ты неисправима, Королина! – воскликнул старичок недовольно. – Наверное, нам придётся сесть в автобус, а то ты точно плюхнешься носом в пыль. Но запомни: ты обыкновенная дрессированная мартышка, поэтому не смей рассуждать с дамами о моде. А то опять кого-нибудь в сумасшедший дом увезут.

– Ох, и тяжёлая жизнь у нас, у обезьян, – пожаловалась Королина. – О моде не смей говорить, о политике тоже молчи. Охо-хо! По-моему, люди запрещают обезьянам говорить лишь потому, что боятся оказаться глупее.

Подошёл автобус. Фистус и Эжелина мигом оказались внутри салона. Королина же с достоинством расправила голубой бант и неторопливо двинулась к дверям. Едва она взошла на нижнюю ступеньку, двери с шумом захлопнулись, и автобус тронулся.

Обезьяна недоумённо вскрикнула, рванулась вперёд, но, о ужас, её несравненный хвост оказался плотно зажатым створками дверей. Королина растерялась. Ей не было больно, но осознание того, что такой прекрасный хвост с голубым бантиком находится в таком унизительном положении, приводило несчастную обезьянку в отчаяние.

А Фистус и Эжелина, ничего не замечая, беззаботно обсуждали, какой торт лучше наколдовать к ужину: шоколадный с клубникой или клубничный с шоколадом. «Бессердечные», – подумала Королина, с горечью глядя на друзей, и обиженно проговорила:

– Когда будете доедать последний кусок своего торта, вспомните о трагически погибших товарищах и помяните их добрым словом.

– О погибших…? – удивлённо переспросила Эжелина.

– Да. О трагически погибших друзьях, – повторила Королина и застонала, чтобы усилить впечатление от сказанного. – Вспомните о замученной в автобусе обезьяне.

Фистус и Эжелина, прервав обсуждение торта, удивлённо уставились на подругу.

– Вспомните о доброте этой обезьяны, о её скромности! Может быть, одинокая слезинка скатится по вашей щеке и упадёт прямо на кусочек торта. Торта, которого мне уже никогда не предстоит попробовать. И тогда вы поймёте, бессердечные создания, какую обезьяну вы не сумели уберечь. Поймёте и зарыдаете на моей могиле, но, увы, будет уже поздно!

Жалобная речь удалась как нельзя лучше. Фистус и Эжелина наконец увидели, что случилось, и, схватив Королину за передние лапы, изо всех сил принялись втягивать её в салон автобуса.

– А-а-а, – взвизгнула обезьяна, – мой хвост! Мой бедный хвост с голубым бантиком!

Пассажиры повскакивали со своих мест.

– Чудо! Чудо! Обезьяна заговорила! – восторженно закричали дамы. Они почему-то вообразили, что чудо-мартышка умеет предсказывать судьбу, и засыпали Королину вопросами. Немощные старушки, проявляя чудеса ловкости и силы, с боем пробивались к растерявшейся обезьяне в надежде получить исцеление от болезней, а облысевшие господа просили отрастить им волосы, не обращая внимания на то, что в суматохе теряют то немногое, что ещё оставалось у них на голове.

– Придётся мне останавливать автобус, – забеспокоился Фистус, – иначе в сумасшедшем доме может не хватить места для всех.

Автобус мгновенно замер посреди улицы, дверцы открылись, освободив многострадальный хвост, и в тот же миг раздалась оглушительная трель свистка полицейского.

– Спокойно, – произнёс старичок покровительственно. И тут же трое нарушителей порядка на глазах у изумлённых пассажиров растаяли в воздухе.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.

Коварство старого фонаря, или Дух короля Фредерика

Друзья сидели на лавочке в Центральном парке и молчали. Королина несколько раз виновато взглянула на Фистуса, тяжело вздыхая, потом расправила помятый бант, цвет которого из голубого стал грязно-серым, и сокрушённо проговорила:

– Ну, разве теперь кто-нибудь подумает о том, что я красивая мартышка?

– Держу пари, что эту обезьяну гораздо больше заботит её хвост, чем судьба друзей, – сердито проворчал Фистус. – Как я был наивен, когда полагал, что если она будет в образе дрессированной мартышки, то многие проблемы исчезнут сами собой. Надо признать, я недостаточно отчётливо представлял себе, с кем меня свела злодейка-судьба.

– Ах, Фистус, если бы ты только знал, как сложно быть обезьяной в этом мире, – оправдывалась Королина. – Все так и норовят либо засадить тебя в клетку, либо прищемить хвост.

– Не ссорьтесь! – вмешалась Эжелина. – Всё окончилось благополучно, а это главное.

– Всё опять окончилось благополучно лишь благодаря волшебству, – печально вздохнул Фистус. – Не представляю, как живут бедные люди, не умеющие колдовать. Должно быть, большую часть своего времени они проводят в полицейских участках.

Разговор сам собой прервался. У всех было плохое настроение. Обезьяна, хотя и чувствовала себя виноватой, но всё же обиделась на Фистуса. Фистус обиделся на обезьянку. А Эжелина просто грустила.