– Фу, Ленка! – дернула ее за рукав Бойко. – Отдыхает человек, как и мы!

Марина широко улыбнулась:

– У меня иностранные гости, – и она махнула сумочкой от Yves Saint Laurent куда-то по направлению к выходу, – которым я показываю Москву. А что это за мальчик с вами за столиком? Лицо как будто знакомое…

– Да Стасик это! У нас тут программа намечается…

Показа столиком Марины кипела светская беседа, Лариса вернулась со сцены и очень удивилась, обнаружив только обессилевшую от смеха Инну и задумчивого Стасика:

– А девчонки где?

– Да они там встретили кого-то… Во-он там, смотри… – и Стасик кивнул головой. – Ты не знаешь, кто эта блондинка?

– Да ты что! – ахнула Лариса. – Это же Марина! Андрюшина пассия! – И Лариса со всех ног понеслась к ее столику.

А Стасик остался. Перед его глазами всплыла сцена драки из-за джемпера в Третьяковском проезде. Того самого, в который сейчас была одета та самая блондинка. И ему тут же захотелось домой.

А девчонки тем временем изо всех сил продолжали коммуникатировать.

– Как жизнь? – атаковала Марину подбежавшая Лариса. – Почему не заходите? (Куда должна была заходить Марина, никому не было понятно.)

– Да как-то все некогда, – заливалась смехом неприлично трезвая по сравнению с девушками Марина. – Лучше вы к нам!

– Андрюшка, – перестав приплясывать, вдруг громко начала секретничать Пятницкая, – такой влюбленный, такой влюбленный…

– Ленка, прекрати! – дергала ее за рукав Бойко, но Пятницкая не унималась, спеша поделиться с лучшей подругой Маришкой сокровенным:

– Он же не говорит ничего, но мы ж все видим, – и она уже почти собралась всплакнуть на плече Марины, но ее излияния прервал официант, которому порядком надоело стоять со счетом:

– Ваш счет, пожалуйста. Как всегда, с вашей персональной скидкой.

И пока Марина расплачивалась, Бойко думала о том, что Марине приходилось показывать Москву иностранцам довольно часто.

– Потрясающе! Просто супер! Голливуд! – разливается соловьем Стасик, смывая с меня грим после эфира. – Такая находка – пригласить самых известных трансвеститов с их мамами!

Стасик был просто счастлив. Еще бы – ведь эфир состоялся благодаря исключительно его персоне. Ну что бы они без него делали?

– Гениально! – не скупился на похвалу стилист категории «А». – Я уже вижу эти цифры! Этого вашего рейтинга. И ты, Андрей, ну просто в ударе сегодня был. Молодец! Только, знаешь, не надо было давать слово той сумасшедшей старухе…

После настоящего разговора двух профессионалов, то есть после большой похвалы и небольшой критики, можно было переходить к личным вопросам:

– Вот видишь, я познакомил вас со своими друзьями, а ты… – Стасик выдержал небольшую паузу, размазывая тоник на лице, но я на провокацию не велся. – Ну, ты же мне ничего не рассказываешь. А я тут с Мариной познакомился…

Я молчу в замешательстве. Как это они познакомились? Где?

– Да. – В голосе Стасика слышится легкая обида. – И это была не первая моя встреча с ней.

И он в красках поведал мне о случае в Третьяковском проезде:

– И вот ты представляешь, что я чувствую, когда вижу эту кофточку в стрип-клубе!

– Когда? – не выдерживаю я игры в молчанку.

– Как когда? Я же говорю, когда у нас была выездная акция в «Красную Шапочку». Позавчера.

Странно… Марина же сказала, что вернется только через неделю. Наверное, Стасик что-то путает. Но Стасик видит мое недоверие и обижается:

– Не веришь? Ну так спроси у Бойко, – и заорал невесть откуда взявшимся командирским голосом: – Где Бойко? Почему, когда она нужна, ее никогда нет на месте?

С перекура прибежала веселая Наташа.

– Это правда, что вы встретили Марину? – спрашиваю я ее очень спокойно, хотя внутри у меня все кипит («друзья называются!»).

«Испепеляющая взглядом» – это про Наташу и про то, как она посмотрела на Стасика.

– Ну да, встретили, – Наташа делает очень честные глаза. – А что тут такого? У нее там были какие-то иностранцы. По работе. Может, она им Москву показывала?

– – А почему я узнаю обо всем последним? – изображать равнодушие мне все сложнее.

– Ой, да мне и в голову не пришло. Мало ли, что могло ее туда занести. Может, эти ее иностранцы туда пойти захотели?

– Занести? – возмутился наконец и без того долго молчавший Стасик. – Иностранцы? Ты же сама мне говорила про ее персональную скидку. А ты знаешь, что такое персональная скидка в этом клубе? Она дается только тем, кто потратил там больше, чем 50 тысяч долларов!

Наташа как следует наступает Стасику на ногу и изо всех сил пытается перевести разговор в другое русло:

– Ой, да там все так чудно! Андрюш, представляешь, там можно даже выкупить официанта на вечер. В меню даже есть такая графа: «Освободить официанта от работы»! Представляешь?!

Да, представляю. Где-то это я уже слышал. Но точно не от Сергея Зверева.

Несколько параноидальных предложений, и наконец «вкусной» признается тема «Я работаю без одежды». Девчонки в восторге:

– Супер! Мы должны позвать сюда тех, кто работает в стриптизе!

– Надеюсь, все понимают, что замыкаться на стриптизе нельзя, что эту тему нужно давать шире? – сам того не желая, я выступаю в роли все еще отсутствующей Генриетты, правда, я не прикладываю пальцы к вискам и не говорю, что не вижу эфира.

– Но как же без стриптиза! – возмущается Пятницкая. – Это же непрофессионально!

– Да! – вторит ей Бойко. – Мы должны пойти в ночной клуб, чтобы посмотреть, то есть найти героя…

– У меня такое ощущение, – намекаю я про фурор (не сказать дебош) в «Красной Шапочке», – что вы там были совсем недавно.

– Ну что ты, Андрей! Нам же нужны еще герои.

– Да, мне кажется, нам нужно их поискать. Чтобы мы не превратилась в «Секс с Анфисой Чеховой», нужно же обсуждать разные истории.

Так список потенциальных героев эфира «Я работаю без одежды» помимо стриптизерш и стриптизеров пополнили натурщицы Строгановского училища, актрисы, которые снимались в эротических сценах, и самое главное – некая припасенная Ларисой на черный день героиня, которая развлекается тем, что ночью любит ходить в «Седьмой континент», раздеваться, гулять голой между прилавков и наблюдать реакцию людей. Все в восторге.

– Нужно поставить туда скрытые камеры!

– Ларис, а она полностью голая или не полностью?

– По-моему, она просто топлес.

– А если мы ее попросим, она согласится СОВСЕМ?

– А может, не надо совсем?

– Но формы? Достойны показа?

– Ну что вы, мы все там закрасим, и все будет пристойно.

– А мы сможем камеры установить? У нас нет проблем с «Седьмым континентом»? Может, позвонить Володе Груздеву?

– Да нет. Это им какая реклама – у них тетка гуляет в отделе молока в чем мать родила.

Прошло уже 17 (включая ночь) часов после окончания программы «Все про постель», но телефон в редакции продолжал нещадно надрываться. Казалось, что от перевозбуждения он уже не гудит, а хрипит.

– Я больше не могу, не могу! – Бойко трясущимися руками достала сигарету.

– Дался им этот старичок! – недоумевала Лариса. – Как будто все с ума сошли!

Миша, заменив бьющуюся в истерике секретаршу (сейчас она пила воду из чашки, и звук ее клацающих зубов сопровождался телефонным трезвоном), уже отчаялся услышать от абонентов что-либо вразумительное, и решил, что пора присоединяться к Юле. Но где-то на сотом звонке он с шумом выдохнул, промокнул вспотевшее лицо носовым платком и сменил тактику общения, отвечая всем звонящим одно и то же:

– Спасибо за звонок, мы обязательно примем к сведению!

Сначала мы решили, что такое яростное зрительское негодование было вызвано началом программы.

Представьте себе огромную кровать, ведущего, лежащего под белым атласным одеялом, а справа и слева от него – роскошную блондинку и немыслимой красоты брюнетку. Обе, разумеется, в неглиже.

(Роли моих «партнерш по сну» исполнили Надя и Лена – танцовщицы певца Димы Маликова.)

Но после часа непрестанных криков и потока ругани стало ясно, что мое подражание Людовику XIV тут ни при чем. Фривольное даже по сегодняшним меркам поведение «короля-солнце», который часто развлекался подобным образом, иногда вместо фрейлин вставляя своих фаворитов, наших зрителей не возмущало.

Через три часа мы обнаружили, что звонят нам почему-то одни женщины и почему-то все пенсионного возраста. Конечно, джентльмены называют такой возраст дам «элегантным». Но в данном случае ни о какой элегантности звонивших говорить не приходилось.

– Мерзость! Гнусность! Чудовищно!

– Как вы могли такое показать?

– Это беспредел!

Вот самые мягкие слова, которые раздавались в трубке. Адресованы они были единственному человеку.

Участник Отечественной войны, капитан запаса, житель Краснодара Николай Андреевич Корнюхов во всех смыслах был положительным человеком. В свои 74 года он оставался в строю и преподавал в местном техникуме трудовое обучение. Был трижды женат, разведен, имел взрослых детей и сейчас был занят поисками новой подруги жизни. К подруге этой у Николая Андреевича было только два требования. Ей должно было исполниться не больше двадцати, и она обязательно должна была родить ему наследника.

– Пять лет назад, – заявил он в студии, – я понял, что должен встречаться только с молодыми. А женщины в возрасте – это зло и балласт для нашей страны.

Примером такого балласта была для ветерана и его собственная сорокапятилетняя(!) дочь, которая была против матримониальных планов родителя, считая его обычным распутником.

– Женское тело возбуждает мужчину, только когда ядреное! – философствовал в студии Николай Андреевич. – Если бабе под сорок, все, поезд ушел! Пусть занимается внуками и огородом!

У самого ветерана имелся частный дом и 15 соток земли, и он не исключал, что окучивание огорода должно вменяться в обязанности его будущей молодой супруги.

Когда поздним вечером совершенно обессилевший Миша не выдержал и после накатанного «Спасибо за звонок, мы обязательно примем к сведению», заорал в трубку: «Да пошли вы к чертовой матери!» – Лариса испугалась и, перехватив телефон, вежливо поинтересовалась:

– Простите великодушно! Но почему вы называете Николая Андреевича старым пердуном?! По-моему, для своих лет он очень прилично выглядит!

– Прилично?! – женщина на том конце провода захлебнулась от негодования. – Высохших, облезлых старперов вообще нельзя показывать нормальным людям! Вы что, ослепли! Не видите, как у него вставная челюсть вываливается?!

Только поздним вечером следующего дня телефон начал чуть остывать. Бойко спустилась в аптечный киоск за валидолом для себя и валерьянкой для Миши, но, когда вернулась, он уже спал, уткнувшись лицом в колени Ларисы.

– Значит, если бы на месте этого дядечки, – гладя Мишу по волосам, спрашивала ее Лариса, – был молодой красавец и он заявил бы в студии, что слит и видит себя с опытной дамой лет пятидесяти пяти, все эти зрительницы завалили бы нас благодарственными письмами и телеграммами?

До Нового года остается всего две недели. Город охвачен подготовительно-покупательной лихорадкой. Выбираются подарки, составляются списки гостей, заготавливаются продукты, шьются костюмы зайчиков и снежинок, покупаются билеты на новогодние елки… Только редакторам «Большой стирки» не до этого – они готовят новогоднюю программу. Такую, чтобы поразила миллионы телезрителей, заставив их остаться на нашем канале 31 декабря. В последние часы уходящего года, когда миллионы домохозяек будут нарезать салаты, редакторы должны сделать все для того, чтобы никому не захотелось взять в руки пульт дистанционного управления.

Эксклюзивный спецпроект – так и никак иначе называется запланированный на эти часы бенефис Людмилы Марковны Гурченко.

– Миша! Я на вас надеюсь! Чтобы никаких разносолов – берегите программные деньги! – Генриетта бросает подозрительный взгляд на неохватные формы Пятницкой и вдруг спрашивает:

– Лена! Что у нас со звонками в Харьков?! Бывшим соседям Гурченко дозвонились? – В ее голосе звучат нотки, которые девушки с Метео-ТВ обозначили бы как «заморозки на полях Черноземья».

Пятницкая не уловила изменений в настроении начальницы. Да и, по правде сказать, она не страшилась ни диезов, ни бемолей в голосе продюсера. В этой жизни Пятницкая боялась только двух вещей – акул (этим она была схожа с Владимиром Познером) и болезни дочери.

– Я думала это сделать после ужина с Людмилой Марковной…

– Нет! Займитесь сейчас соседями, а в «Пушкин» с Мишей пойдет… – Она окинула взглядом кабинет, в котором, кроме Миши и Лены, никого не было.

– …твою мать!!! – вдруг раздался громкий голос Бойко. – Какая сука тут веник оставила? Я новые колготки затянула!

Влетев в редакторскую, Наташа собиралась продолжить ругаться, но, увидев вытянувшееся лицо Генриетты, тут же превратилась в ангела:

– Ой! Добрый день, Генриетта Николаевна! Как вы сегодня хорошо выглядите!

Фальшивый комплимент в адрес шефини остался без комментариев.

– Миша! Берите Бойко и отправляйтесь! Не забывайте, история с Гурченко – это эксклюзивный спецпроект! Нам нужны нормальные рейтинги! – И, почувствовав, что Миша собирается вступить с ней в дискуссию, выясняя, что в этот раз подразумевать под словом «нормальные», Генриетта решительно закрыла за собой дверь.

– Видели Лялю?! – не выдержал Миша. – Совсем того! Девять и семь рейтинг у «Всей правды о силиконе» во вторник – это ненормально?!

– Сука! – согласилась с ним Пятницкая, – А я так хотела пойти в «Пушкин».

– Да брось ты, Ленка! Что бы ты там заказала, если нам выдали всего 100 баксов? – спустил ее с небес на землю Миша.

Наташа, все еще не веря свалившемуся на нее бонусу, подхватила Мишу под руку:

– Пошли быстрее. В центре сейчас такие пробки – вдруг опоздаем!

Ресторан «Пушкин» воплощал собой коммерческое торжество точно продуманного бренда. В этой гастрономической Мекке в центре Москвы одинаково уютно чувствовали себя как иностранные, так и российские олигархи, приправленные многочисленными культурными знаменитостями. Справедливости ради заметим, что рядовому представителю малого российского бизнеса и просто интеллигентному человеку со средствами здесь тоже всегда рады.

– Если заказать воды и порцию пельменей, то потом должно хватить на любое пожелание Людмилы Марковны, – размышлял Миша вслух, листая меню в кожаном переплете.

– Судя по сохранившейся фигуре, – выразила надежду Бойко, – она вряд ли много ест.

Наташа с интересом разглядывала интерьер. И первой увидела подходящего к их столику директора заведения Александра Зайцева. Сыскать человека более колоритного, более профессионального и светского, чем Саша, в девятимиллионной Москве трудно. На теме «Мы делаем ночь яркой» он приготовил и поджег в студии настоящее мороженое, уверяя, что таким образом московская знать развлекалась еще в XVIII веке. Наташа давно думала, что с Сашей нужно подружиться, потому что если и есть в этом городе человек, который абсолютно наверняка знает обо всех все, то это Саша. Но увы, она так же прекрасно понимала: на должности директора г-н Зайцев находится так долго именно потому, что умеет держать язык за зубами.

До прихода Примадонны оставалось еще полчаса. Шеф-редактор в новой рубашке от Prada, разомлев в атмосфере «Пушкина» (классический квартет прекрасных музыкантш как раз начинал его любимую моцартовскую «Ночную серенаду»), принялся рассказывать Наташе о развитии своего романа.

Вот уже два месяца он мучился и наконец решился поговорить о наболевшем.

– Я не знаю, Наташ, что делать. Такой облом! Оказалось, что Рита замужем!

– Если есть дети, можно просто встречаться – какие проблемы! Здоровый перепихон еще никому не навредил! – подбодрила коллегу Наташа.

– Что значит просто встречаться? – Миша не желал, чтобы его тонкие душевные переживания превращались в фарс.

– Господи, Паронин! Ну так отбей девушку и сам на ней женись. Люди вон и с детьми отбивают. Я тут в «Известиях» читала у Вожены Рынска о жизни олигархов на Лазурном Берегу. Так там один с четырьмя детьми бабу взял!

– Я тоже читал эту статью, – Миша подпер кулаком голову и с любопытством смотрел на Бойко, – Муж оставил ей такое состояние, что детей можно и не заметить… Да и когда отбивать-то с этой работой! – вдруг разозлился Миша. – Приходим в 10, уходим в 10…

Наташа странно задумалась и вдруг сорвалась с места.

– Мамочки мои! Это же он! Точно! Миха, жди здесь – я мигом!

За «правильным» столиком у окна, выходящего на Тверской бульвар и украшенного новогодними елками, сидел тезка ресторана – красавец тренер Александр, тот самый, чьи руки были сильные, как двойной эспрессо, и нежные, как голос певца Юлиана.

– Сашуль! Лапуль! – на восторженные крики Бойко повернулось полресторана – подобная демонстрация чувств здесь была не принята.

– Привет, Натали! – встал из-за стола шикарный Саша. – Не ори так, моя принцесса оглохнет!

Наташа завертела головой и, не обнаружив вокруг тренера ни одной дамы, решила, что его спутница отлучилась в туалет.

– Да я на минуточку! – и она плюхнулась на стул рядом с Сашей, но тут же испуганно вскочила.

Резкий жалобный писк, и последующие громкие Сашины причитания заглушили на время ансамбль музыкантш.

– Моя принцесса! – Саша прижимал к себе, покрывая поцелуями, крошечного йоркширского терьера. – Какая же ты свинья! Чуть не раздавила мое сокровище!

Сокровище блестело черными глазками, с любопытством разглядывая Наташу.

– Прости! Я ее не заметила! – в голосе Наташи было столько искренней скорби, что Саша смягчился.

– Ладно, садись, поболтаем. Что поделываешь, Натали? – светски поинтересовался Саша.

– Нет, это ты мне скажи, куда ты пропал? Я тут захотела тебя навестить, прихожу в спортклуб, а мне говорят: уволился…

– Да, Натали, — Саша довольно улыбнулся. – У меня теперь другая жизнь. Другая квартира, другая машина. Ухты, моя красотулечка, – он опять стал тискать затихшую было собачонку. – Теперь я могу купить абонемент в любой спортклуб и сам брать персональные тренировки! Представляешь?!

– Ты выиграл в казино? – на вопрос, как получить все перечисленные Сашей блага разом, ее фантазия выдавала только один вариант ответа.

– Я познакомился с очень богатой женщиной! – горделиво сообщил Саша. – Она хозяйка охранного агентства. Представляешь? – в голосе Саши звучала до сих пор не утихшая радость от постигшей его удачи. – Это почти что олигарх-лайт!

Редактор по публике не знала, что такое олигарх-лайт, но то, что Саша мог теперь предстать главным героем темы «Брак по расчету», было для нее очевидно. А еще Наташа, к своему ужасу, осознала, что тело Саши, которое можно было сравнить только со статуей Давида (она очень хорошо запомнила эту скульптуру, когда ездила с дочкиным классом в Пушкинский музей), теперь уходит от нее безвозвратно.

– Знаешь, что ей особенно во мне нравится? – Саша выразительно посмотрел, иначе расценив затянувшееся молчание.

– Что? – поперхнулась Бойко.

– Икры! – бывший персональный тренер довольно засмеялся. – Да! Она просто торчит от моего голеностопа! Говорит, это античное совершенство! – Саша просто светился от радости. – Но, Натали, только тебе – как другу. Ты же могила? – Он придвинул свой стул и вплотную приблизился к уху застывшей от напряжения Наташи. – У меня там… – эффектная пауза, недовольным смехом, – имплантаты!

– Где? – осипшим голосом выдавила из себя Наташа…

– В икрах! – продолжал ликовать Саша. – Я поставил себе силиконовые пластинки! А ты тоже думала, что это я на тренировках накачал? Хочешь – пощупай!

Волна какого-то необыкновенного мужского парфюма накрыла Наташу, и ей вдруг страшно захотелось прикоснуться пусть и к искусственным мышцам своего бывшего персонального тренера. Но в зал входила Людмила Марковна Гурченко, и Наташа быстро ретировалась за столик к Мише.

– А-але? – после обеда Юля расслабляется и не так орет в трубку. – Нет!

На нее любо-дорого смотреть: трубка плотно прижата плечом к уху, перед глазами на столе – какой-то глянец. Гороскопы изучены с утра, фэшн – во время обеда, наступило время для светской хроники.

– Сразу предупреждаю, – лениво общается она с кем-то, разглядывая платье Юлии Визгалиной в Harper's Bazaar, – на пятницу у нас билетов нет.

Похожее платье Юля видела в эти выходные на Черемушкинском рынке.

– А? Нет, говорю, на пятницу билетов. У нас в гостях «Фабрика звезд»… Вы что, не понимаете, что это такое? – Юля перекладывает трубку к другому уху. – Я вас умоляю… билеты есть только через две недели. Даже не думайте!

Ее внимание привлекают две неопознанные девицы в вечерних нарядах. «Страшные какие», – думает Юля. Потом она качает головой – новый цвет волос Ирины Понаровской наводит ее на мысль, что меняться так часто не стоит, даже если ты внутренне готова к переменам. Та-ак, а это кто?!

– Ларис! – кричит она и спохватывается. – Это я не вам. Что? В четверг? В четверг у нас тема «Мой мех – мой грех». – Юля машет рукой Ларисе, чтобы та подошла, и прикрывает трубку одной рукой. Пальцем другой она тычет в чью-то фотографию. – Смотри! Эту даже по имени стали подписывать…

– Среда? – она снова на трубке. – Сейчас посмотрю… Тема «Я готова на это!» про пластические операции… Интересно… Это я не вам!

Наша Барби внутренне не была готова на пластическую операцию, но сейчас, разглядывая героинь светской хроники, она вдруг подумала, что сама бы лично разослала им всем пригласительные. Вот кто по-настоящему украсил бы массовку в 14-й студии на эфире, посвященном жертвам пластической хирургии…

– Вы меня слышите? 200 посадочных мест, 350 билетов разослано!

Изучение светской хроники продолжается. Сергей Зверев – на каждой странице. «Наверное, – догадывается Юля, – у него открылось второе дыхание. И все после нашей программы. Он был такой смешной!» Этот эфир Юле хорошо запомнился, потому что она получила комплимент от рыцаря ножниц: маэстро сказал, что у нее очень сексуальная кофточка. Приятно.

– Вторник, вторник… Нет. Во вторник у нас Лолита собирается замуж. Ее избранник Саша Зарубин делает у нас на эфире предложение – там ваще ажиотаж!

Пытливый взгляд Юли замечает, что вот уже вторая вечеринка с Шахри Амирхановой проходит без Бориса Ельцина-младшего. Юля внимательно следила за судьбой этой семьи вообще и этого отпрыска в частности. Однажды на свой день рождения она даже испекла любимый торт Наины Иосифовны «Поцелуй негра» и притащила его в редакцию. Миша тогда сказал, что такое название неполиткорректно.

– Понедельник… Понедельник, – Юля делает вид, что размышляет. Она действительно размышляет, но о другом: ее взгляд упал на актрису, которая участвовала в передаче «Я работаю без одежды». «Надо же, – восхищается Юля, – бывшая стриптизерша, которая сидела у нас в зале, теперь – звезда модного сериала… Надо же, как растут люди!»

– Понедельник… Сиамские близнецы Зита и Гита, а потом у нас тема «Пять мужей и больше»… Але! Я ж вам русским языком говорю, женщина…

– Юля!!!

Иногда Генриетта появляется так неожиданно, что может ошеломить самого Бэтмена, и орет так пронзительно, что способна заглушить Марию Шарапову. Юля ойкает и бросает трубку.

– Это что такое! Вы что, на рынке? Нет! Ну так вы там скоро окажетесь!!!

Юля сидит ни жива ни мертва: изученные с утра гороскопы никаких репрессий со стороны начальства не предвещали.

Выжатый как лимон возвращаюсь с работы. Поднимаюсь по лестнице и вижу Анну Ивановну, мою соседку с нижнего этажа. Приятная пожилая женщина, одинокая пенсионерка. Иногда я заношу ей кое-какие продукты.

– Ой, я вас так хотела сегодня застать, – у нее тихий приятный голос. – У вас такая замечательная программа была.

Днем был эфир про сиамских близнецов Зиту и Гиту. В студии они встретились со своими родителями, а потом няня знаменитых в советские времена близнецов Кривошляповых рассказывала о том, как тяжело умирали ее подопечные…

– Я так плакала, так плакала, – Анна Ивановна утирает слезы, – Андрюша, может, вы зайдете ко мне на чашку чая?

Дальше коридора в этой квартире я еще не был. Надо же, я думал, что подобные интерьеры можно увидеть только в кино… Все очень чисто, очень аккуратно. Огромный дубовый буфет с вставками из цветных стекол, круглый столик с ажурной белой салфеткой посередине, этажерка с фигурками Ленинградского фарфорового завода, зеленая лампа, и почему-то на кровати лежит огромный механический будильник. Я даже не помню, когда видел последний раз такой…

– Сломался? – я киваю головой на этого монстра.

– Нет, – Анна Ивановна отрицательно качает головой. – Знаете, Андрюша, так одиноко… – Она садится на кровать и берет в руки часы. – Муж умер много лет назад, и все это время я ложусь спать с будильником. Он тикает, а мне кажется – его сердце рядом со мною бьется… – Анна Ивановна достает из кармана вязаной кофты платок и вытирает повлажневшие голубые глаза. – Если бы не телевизор и не ваша программа…

У нее очень добрая улыбка.

– Вот вы мне скажите, Андрей, – она прячет будильник под подушку и ведет меня на кухню пить чай. – Откуда вы берете этих героев? Где вы их выискиваете?

– Ну как же, Анна Ивановна, – я сижу на ветхозаветной табуретке и глаз не могу оторвать от полки с жестяными баночками, на которых написано «мука», «пшено», «сахар»… – Люди звонят, приезжают…

– Как можно звонить, ну вы скажите, – она смотрит на меня осуждающе, – как можно звонить? Я видела эту женщину, которая стоит на голове. Ну пусть она стоит у себя дома. Зачем же приезжать на телевидение и стоять на голове, когда смотрит вся страна? – Не дождавшись от меня ответа, Анна Ивановна продолжает: – А та женщина, которая сделала себе вместе с дочкой… Как это называется, когда булавки везде, – пирсинг? – Я киваю головой. – У нее голова на плечах есть?

Анна Ивановна угощает меня чаем с баранками и лимонными дольками.

– Вам, Андрюша, конечно, лучше бриться, – от всей души советует она мне. – Вы такой интеллигентный. И что они вам с волосами делают? Почему они гладкие? Не нужно вам это совсем…

Слышал бы Стасик эти комментарии… Что касается меня, то я давно привык, что иногда, потратив сотни часов на переговоры с будущими героями, потеряв море крови и нервов, ты выходишь в эфир, но все, что запомнят о тебе зрители, – это милая прическа, симпатичный свитер и очередная сплетня в интернете. Для Анны Ивановны, в частности, было важно, побрился я сегодня или нет. Но по сравнению со многими «замечаниями» критика в устах этой пожилой женщины звучала почти как похвала – так искренне, желая только лучшего, общаются с детьми матери и хорошие учительницы начальных классов.

– А у меня тоже будет большая стирка! – мы прощаемся около двери, и она, улыбаясь, смотрит на меня снизу вверх. – Нам, пенсионерам, выделили деньги на покупку стиральной машины, – глаза Анны Ивановны начинают сиять. – Вот. Скоро должны привезти устанавливать.

На ее двери два замка и цепочка. Она долго это все отпирает и говорит:

– Как-то вы устало выглядите, Андрюша. Все-таки странная у вас профессия. Вот хорошо актерам – снялся один раз, и всю жизнь тебя помнят. А вы живете, пока вас показывают. – И лицо моей соседки вдруг становится очень печальным. – Вы должны обязательно помнить, что есть еще жизнь, помимо всего этого… Вы же не хотите в старости засыпать с будильником?

Мы проезжаем мимо казино в Марбелье.

– Скажи, – Марина нежится в лучах заходящего солнца, – вот если бы ты выиграл миллион, что бы ты с ним сделал?

В Испанию мы прилетели вчера. Но о том, что мы летим не просто в Испанию, а в гости, я узнал только в Шереметьево-2, когда заинтересовался содержимым двух Марининых чемоданов.

– Дорогая, мы же вроде на пару дней собирались…

– Это для Муси. Там платья, всякие штучки, туфельки, – она счастливо улыбается. – Вот посмотришь на ней, какая красота. Я так долго ждала этих последних коллекций!

Я растерян:

– Муся?

– Ну да! – она вызывающе смотрит на меня. – Ты же сам просил познакомить тебя с моей дочкой. Забыл?

– Но я же не знал, что она в Испании!

– Ну, так и что бы ты сделал с миллионом?

Дочка Муся вместе с игрушечным щенком, умеющим ходить, скулить и гавкать, которого я успел купить при пересадке в Гамбурге, благополучно уложена спать, ее чудесные новые платья с любовью развешаны на плечики, няня получила знатный нагоняй за какую-то провинность, а мы едем в ресторан.

– Ты знаешь, наверное, купил бы тебе кольцо, как у голливудских звезд, с бриллиантом, – я надеваю воображаемое кольцо ей на палец и целую руку, Марина смеется. – С очень большим бриллиантом, – и я с видом оценщика начинаю любоваться на мираж камня. – Потом дал бы деньги на строительство церкви у себя в городе и, может быть, свозил бы куда-нибудь своих редакторов отдохнуть. Они давно нигде не были. А ты?

– Ну, за кольцо спасибо, но зачем же давать деньги на монастырь? – Она требовательно заглядывает мне в глаза. – Сегодня же не пишут в газетах и не снимают программы о хороших делах. А вот мое новое платье от Dior будет во всех светских хрониках. – И она пристально смотрит куда-то вдаль, вероятно, на воображаемую себя в новом платье. – Или можно устроить конкурс красоты среди стриптизеров! Точно! – оживляется она. – Если бы у меня был свободный миллион, я бы организовала конкурс, и ты бы оказался на первых страницах. Или нет! Лучше организовать вечеринку, где все будут только в нижнем белье. Надо позвонить Андрею Фомину – только он сможет реализовать мою мечту!

– А если серьезно? – спрашиваю я.

– Почему тебе все надо серьезно? – вздыхает она и треплет рукой мои волосы. – Не знаю… Мне нужно было бы долго думать, на что бы я потратила эти деньги.