В течение многих лет, включая годы безрадостного брака, Дебора лелеяла надежду, что когда-нибудь встретит такую же глубокую и искреннюю любовь, какую отец питал к ее матери, – любовь, которая не знает границ и ничего не требует взамен. Вероятно, именно этим можно объяснить, почему она так легко поддалась на уговоры и ухаживания Тони.
      Но получилось так, что она влюбилась, а он лишь потешил свою похоть. Иначе почему он сделал ей столь бесчестное предложение?
      Гордость не раз поддерживала ее в трудные времена, помогая пережить их. Гордость поможет ей и сейчас. Но она никогда не позволит Тони – нет, поправила она себя, лорду Бернеллу —догадаться о своих подлинных чувствах. Она никогда не признается ему в том, что, подобно деревенской простушке, влюбилась во владетельного лорда.
      – Я не уверена, что хочу связывать себя такими обязательствами.
      Она отодвинулась от него на другой край кровати.
      – Связывать себя? – тупо повторил он. Последовала долгая пауза. – Ты хочешь сказать, что тебе не нужен дом?
      В голосе его прозвучала нотка неуверенности. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и с мужеством отчаяния заявила:
      – Мне не нужен мужчина.
      Это был настоящий удар ниже пояса, и в комнате надолго воцарилась мертвая тишина. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не пуститься в объяснения и не сказать чего-нибудь такого, о чем позже пожалеет. У Деборы оставалась только гордость, и она изо всех сил держалась за нее.
      Наконец Тони заговорил:
      – Ну что же. – Он с шумом выдохнул воздух. – Да, для меня это удар. – Он стукнул кулаком по постели. – Получается, ты просто играла со мной?
      Дебора стиснула зубы и постаралась ожесточить свое сердце. Она больше не может позволить себе расслабиться и забыть об осторожности.
      – Да, именно так, – чужим голосом сказала она. – Пока вы не нарушили наше соглашение. Вы сказали, что сможете избежать неожиданностей.
      Тони быстро спрыгнул с кровати. Она слышала, как он подошел к камину. Остановился.
      – Ты сердишься на меня.
      – Вовсе нет.
      – Сердишься, и еще как. Я же вижу. Что-то произошло. Всего десять минут назад, нет, всего пять минут назад ты шептала мое имя, а сейчас повернулась спиной и не желаешь разговаривать.
      Дебора уткнулась лицом в подушку и пробормотала:
      – Я не шептала ваше имя.
      Пружины скрипнули, когда он снова опустился на кровать.
      – Шептала, шептала, я слышал.
      Ну, может, и шептала. Но признаваться в этом Дебора не собиралась.
      – Я устала. – Она деланно зевнула и закрыла глаза.
      Он лег на нее, потом приподнялся на руках, встал на колени. Она чувствовала, что он вглядывается в ее лицо, но не позволяла себе открыть глаза. Он легонько коснулся ее коленом.
      – Тебя расстроило мое предложение карт-бланш,правда?
      Она промолчала. Он приподнял ее, обнял и прижал к груди. Потом поцеловал в макушку.
      – Деб, это самый разумный выход из положения.
       Разумный!Сердце ее готово было разорваться от горя.
      Согревая ее теплом своего тела, он опустил руку ей на живот.
      – Может статься, ты уже носишь в себе моего ребенка, – прошептал он ей на ухо. – По крайней мере, ты должна остаться со мной до тех пор, пока мы не будем уверены.
      Впервые в жизни Дебора не желала руководствоваться здравым смыслом. И еще она понимала, почему испытывает разочарование. С самого начала он был с ней честен. Это она – и никто другой! – позволила себе размечтаться о том, что между ними было что-то еще.
      – Деб, я сделал ошибку, но не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня. – Он потерся носом о ее плечо. – Ты не можешь бросить меня. По крайней мере, вот так.
      – Я должна. – Это были самые трудные слова в ее жизни.
      – Получается, тебе все равно?
      Она возненавидела искреннее разочарование, прозвучавшее в его голосе, и ей пришлось закусить губу, чтобы не проговориться. В висках у нее стучала кровь, и ее удары отсчитывали падающие в вечность мгновения.
      Тони сел на кровати.
      – Понятно, – мрачно протянул он.
       В самом деле?Она молилась, и ждала… надеясь на большее. Пожалуйста, дай мне то, чего я хочу.
      Вместо этого он встал с постели. Она открыла глаза и повернулась набок, глядя, как он подходит к окну. Он оперся обеими руками о подоконник и уставился в пол.
      – Тони?
      – У тебя есть моя визитная карточка. Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, пришли ее мне с указанием своего местонахождения, и я сверну горы, чтобы оказаться рядом с тобой.
      Он не смотрел на нее. И ни слова не сказал о любви.
      Не вернулся он и в постель. Он остался: у окна, глядя в ночь.
      Дебора более не могла ничего ему сказать. У нее по-прежнему оставалась гордость. Этого должно быть достаточно.
      Она закрыла глаза и сделала вид, что спит. Но сон еще долго не шел к ней.
      Тони не помнил, как ему удалось пережить эту ночь, которую он провел у окна. Он настолько хорошо чувствовал Дебору, что мог сказать с точностью до секунды, когда она наконец заснула. Вот только он не знал, как отпустит ее утром.
      Со времени смерти отца он тщательно выстраивал непреодолимую стену вокруг своих чувств, за которой прятался с презрительно-равнодушным видом. Чтобы выжить в этом мире и добиться успеха, мужчине нужен ясный ум и железная воля.
      В присутствии Деб он позволил этой стене рухнуть. Она сумела проникнуть через его оборонительные порядки и заставила заботиться о себе.
      А потом, когда он предложил ей все, что мог, она отвергла его небрежным пожатием плеч.
      Уже прокричали первые петухи, возвещая наступление рассвета, а Тони все никак не мог заставить себя обернуться. Он быстро оделся. Молодой граф не знал, хватит ли у него мужества подойти к кровати и разбудить ее…
      Дебора потянулась. Она была ранней пташкой, как и он. Вчера утром он занимался с ней любовью, когда она еще толком и не проснулась. А сейчас, стоя спиной к окну, он отчаянно хотел, чтобы она не выглядела такой соблазнительной, такой невинно привлекательной. Высокие скулы, пухлые губы, предназначенные для поцелуев, полная грудь. Он страстно хотел ее, несмотря на то что она отвергла его.
      Женщина одурачила и его отца.
      Приподнявшись на постели, Дебора сонно улыбнулась ему, но тут к ней вернулись воспоминания о том, что произошло между ними ночью.
      Улыбка увяла у нее на губах. У нее достало скромности и воспитания, чтобы покраснеть, и она закуталась в одеяло, прикрывая свою наготу. Потом решительным жестом откинула назад волосы, словно бросая ему вызов. Тони оторвался от подоконника.
      – Пожалуй, мне лучше выйти из комнаты, чтобы вы могли одеться. Я отправлю Роальда на постоялый двор заказать вам место в дилижансе.
      Сам он был уже полностью одет, разве что небрит. Захватив бритву и походный несессер, он вышел из комнаты.
      Деборе не понадобилось много времени, чтобы привести себя в порядок. Тони поджидал ее внизу. Роальд подогнал к крыльцу двухколесный парный экипаж, но молодой граф решил, что самотвезет миссис Персиваль на постоялый двор, к остановке почтовой кареты. Хотя он толком не понимал, для чего нужно затягивать проводы. Очевидно, давала о себе знать некоторая извращенность его натуры.
      Когда Дебора сошла вниз, он заметил, что она надела шляпку, которая была на ней в день их встречи. Мисс Чалмерс выправила поля, но они все равно немного провисали. Он мог бы купить ей дюжину шляпок, по одной к каждому наряду, но она отвергла его предложение.
      Внизу лестницы она улыбнулась, словно рассчитывая заключить временное перемирие.
      Он не улыбнулся в ответ, поскольку пребывал в крайне расстроенных чувствах. Но все же он не доставит ей удовольствия и не покажет, как сильно страдает.
      Марми еще не встала. Сырость дурно сказывалась на ее ревматизме. Из столовой в коридор вышла миссис Франклин, вытирая руки о фартук, повязанный вокруг широченной талии.
      – Вы наверняка хотите перекусить перед дорогой, – заявила она.
      Дебора отрицательно покачала головой:
      – Нет, спасибо, я ничуть не голодна.
      – Вам обязательно надо позавтракать, – с мрачным видом посоветовал Тони. В конце концов, она могла носить под сердцем его ребенка, даже отвергая щедрую помощь.
      – Я не голодна, – твердо ответила она, отказываясь взглянуть на него. Вместо этого она обратилась к миссис Франклин: – Мне необходимо рассчитаться с мисс Чалмерс.
      Миссис Франклин бросила взгляд на Тони. Он вмешался в разговор:
      – В этом нет необходимости, – заявил он. – За все уже уплачено.
      Дебора застыла на месте, надменно расправив плечи. – Я заплачу по счету.
      – Никакого счета нет, – ответил он. Она резко развернулась к нему.
      – Я бы предпочла обсудить этот вопрос с владельцем дома.
      – Вы уже обсуждаете его, – отозвался Тони и с удовлетворением отметил выражение удивления у нее на лице. – Это мой дом. Я купил его для Марми.
      Вся краска отлила у нее от лица, и он понял, что победа вновь обернулась для него поражением.
      – Очень хорошо, – жалким голосом произнесла она. – В таком случае мне пора ехать.
      – Я отвезу вас.
      Дебора на мгновение приостановилась. Эта идея не вызвала у нее особого восторга, но и возражать она не стала. Она воспользовалась моментом, чтобы любезно поблагодарить миссис Франклин и щедро одарить ее и Роальда чаевыми.
      Тони распахнул перед ней дверь. Она выплыла на крыльцо с величавой важностью королевы, натягивая перчатки, чтобы не смотреть на него. Роальд подхватил ее саквояж, но Тони отобрал у него поклажу и спустился вслед за Деборой по ступенькам.
      Она ждала у экипажа, готовая выразить ему свое неудовольствие.
      – Вы могли бы сразу сказать мне, что дом принадлежит вам. Неуместность моего пребывания под вашейкрышей… – Не закончив свою мысль, она возмущенно фыркнула.
      Он помог ей усесться на сиденье рядом с местом кучера, а потом, наклонившись, негромко сказал:
      – Ваше пребывание под моей крышей – ничто, сущая ерунда в сравнении с тем, что мы проделывали друг с другом в течение нескольких последних дней.
      Дебора буквально задохнулась от возмущения. После этого она замкнулась в себе и, вызывающе скрестив руки на груди, хранила молчание до самого постоялого двора.
      Тони отнюдь не возражал против такого ее поведения. Да пусть она кипит праведным гневом хоть всю дорогу до Лондона… Но вид почтовой кареты, застывшей в ожидании посреди заляпанного грязью гостиничного двора, заставил его усомниться в правильности своего решения. От земли поднимались клочья тумана. Путешественники торопливо рассаживались по местам, а лошади нетерпеливо перебирали ногами, спеша отправиться в путь.
      Он тронул вожжи, направляя свой экипаж во двор, и решил использовать последний шанс.
      – Деб…
      – Нет, прошу вас, не говорите ничего. – Она все еще сердилась. – Вы не понимаете, что я чувствую. Вас не волнует…
      – Еще как волнует! Я предложил вам все, что у меня есть.
      Ее чистый и ясный взор встретился с его взглядом.
      – Кроме… – продолжила она.
      – Нет никакого «кроме». Я не хочу, чтобы ты уезжала.
      Ну вот, он опять задекларировал свои намерения… но совершенно очевидно, что этого ей недостаточно. Однако вместо того чтобы разразиться упреками, Дебора взглянула на него с тихой грустью.
      – Я должна уехать. – Рукой в перчатке она накрыла его руку. – Я… – Она умолкла и глубоко вздохнула. Он с нетерпением ждал, что она скажет. – Я никогда вас не забуду. – Она подалась вперед и поцеловала его в щеку.
      Будто клюнула.
      И это после всего, что они проделывали друг с другом!
      – Ничего не понимаю, – упрямо заявил он.
      – Я знаю, – ровным голосом ответила она. И прежде чем он успел сообразить, что делать дальше, она схватила свой саквояж и спрыгнула на землю. – Прощайте, милорд.
      Дебора уже готова была уйти, но Тони остановил ее.
      – У тебя есть моя визитная карточка?
      Она переложила саквояж из одной руки в другую» потом нехотя кивнула.
      – Я надеюсь, ты обратишьсяко мне в случае необходимости?
      Он должен был знать.
      Внезапно Дебора обняла его одной рукой за шею, притянула к себе и крепко поцеловала в губы. Прямо посреди гостиничного двора, на глазах у всех собравшихся.
      – Благодарю вас, – прошептала она, развернулась и поспешила прочь.
      Он сидел как истукан, ошеломленный происшедшим. Разве сможет мужчина когда-нибудь понять женщину? Она заплатила за проезд и села в почтовую карету. Еще через несколько мгновений на козлы поднялись кучер и стражник. Задудел рожок, над спинами лошадей щелкнул кнут. Карета выкатилась со двора, направляясь в Лондон.
      Тони чувствовал себя так, словно лишился части души. Он попытался внушить себе, что его состояние вызвано мыслью о том, что она могла носить его ребенка. Если так, у него появятся перед нею определенные обязательства.
      Но столь здравые рассуждения не могли примирить его с тем, что она перевернула его жизнь, а потом ушла, оставив его одного.
      Он, щелкнул вожжами и поехал домой. К тому моменту, как он передал экипаж Роальду и вошел в коридор, ему почти удалось убедить себя в том, что расставание с Деборой было к лучшему. Его ждала размеренная и спланированная жизнь. Вскоре он женится на самой красивой девушке Лондона, а ее отец поможет ему удовлетворить свои амбиции. А как только венчание состоится, уже никто не сможет презрительно воротить от него нос или фыркать в спину.
      Вспышка страсти, которую он испытал к Деб, была случайностью, отклонением от нормы. Чтобы отпраздновать ее отъезд, он откупорил бутылку виски и уселся в кресло перед камином в гостиной, намереваясь стереть из памяти все воспоминания о миссис Персиваль.
      Разумеется, самое отвратительное заключалось в том, что она оставила его здесь одного… а сама укатила в Лондон, бросив на прощание короткое «Благодарю вас».
      Тони проснулся и обнаружил, что в кресле напротив сидит Марми и смотрит на него. В камине жарко пылал огонь. В горле у него пересохло, язык был шершавым, как бумага, и не помещался во рту. В висках молоточками стучала боль.
      – Сколько я проспал? – прохрипел он.
      – Около девяти часов.
      Он выпрямился и бросил взгляд на виски в графине рядом с креслом. Оказывается, он приложил изрядные усилия, чтобы опустошить его почти до дна, но оно того не стоило.
      – Вам не следует пить до завтрака, милорд. Это дурная привычка. Хотите чаю? – Марми налила ему в чашку из чайника, стоявшего на столике рядом с ее креслом. – Это черный чай. Я уверена, вам сразу станет лучше.
      – Мне нужно кое-что другое.
      – Завтрак? – любезно предположила Марми. Вместо ответа он сердито нахмурился и взял у нее из рук чашку с чаем. Горячий напиток умерил головную боль и вернул способность рассуждать здраво.
      – Вы позволили ей уехать?
      Тони не нужно было спрашивать у Марми, кого она имеет в виду. Деб. Без нее дом казался опустевшим.
      – Я просил ее остаться. Она отказалась. А теперь, по здравому размышлению, я бы перекусил, – заявил он, меняя тему разговора, и, поднявшись, направился в столовую. Ему не хотелось более говорить о Деб. Он уже и так потерял слишком много времени. Не было никакого резона и дальше откладывать поездку в Йоркшир. Там его ждали дела. Следовало оценить виды на урожай, обсудить неотложные вопросы с людьми, зависевшими от его решений. С людьми, которые не бросят его из прихоти.
      – Я распоряжусь, чтобы миссис Франклин приготовила для вас что-нибудь, – сказала Марми, идя за ним. Она преувеличенно горько вздохнула. – Впрочем, наверное, даже к лучшему, что миссис Персиваль уехала. В конце концов, совсем скоро вы станете женатым человеком.
      Тони не желал продолжать разговор на эту тему.
      – Хотя и слепому было видно, что она влюблена в вас, – не унималась Марми. – Нелепое это чувство – любовь. Она заставляет людей совершать всякие глупости. Вам будет намного лучше без нее. – С этими словами она направилась к выходу из столовой.
      Понадобилось целая минута, чтобы до Тони дошел смысл ее слов. Он схватил няню за руку, вынуждая остановиться.
      – Влюблена? – Он отрицательно покачал головой. – Она не любит меня. Она бросила меня. Она была рада уехать.
      – Вы действительно так думаете? – с любопытством и жалостью спросила Марми. – Но, собственно говоря, какая теперь разница? Она направляется в Лондон, а вы остались здесь и хлещете виски.
      – У меня пересохло в горле, – резко бросил он. В конце концов, он давно не ребенок, и никто не смеет подвергать критике его поступки.
      – Угу, – согласилась Марми. Его гнев не произвел на нее ни малейшего впечатления. – Вы хотя бы знаете, где ее искать, на случай, если пожелаете вновь увидеться с ней?
      Тони нетерпеливо фыркнул. Внезапно он сообразил, что даже не удосужился поинтересоваться, где именно она намерена остановиться в Лондоне, и эта мысль не доставила ему удовольствия.
      – У нее какие-то родственники в Лондоне. Она поехала к ним в гости.
      – Но вы не знаете их адреса? Как их зовут? – Марми даже не потрудилась скрыть свое разочарование.
      Тони поднял руки вверх, признавая свое поражение.
      – Она не пожелала иметь со мной дело. – Ну вот, он высказал жестокую правду.
      – Как интересно! А у меня сложилось обратное впечатление, – протянула Марми. – Впрочем, я полагаю, если вам захочется найтиее, то вы ее отыщете. У вас есть и возможности, и деньги. Следует с умом воспользоваться ими, только и всего. – Теперь уже она сменила тему. – Я иду на кухню, чтобы посоветоваться с миссис Франклин насчет ужина. Я скажу Роальду, чтобы он принес вам гренков и холодной говядины. Это позволит заморить червяка. – И Марми зашагала по коридору.
      Наверное, было бы лучше позволить ей удалиться, но Тони не смог сдержаться.
      – Ты не понимаешь! – крикнул он ей вслед. – Я предложил Деборе карт-бланш.Она отказалась.
      Марми споткнулась и замерла на месте.
      –  Карт-бланш? – повторила она, не веря своим ушам. – Не замужество?
      – Я не могу жениться на ней. Я помолвлен с другой.
      – Вы уже обращали мое внимание на сей факт, милорд, и неоднократно. Я, конечно, стара, но слабоумием еще не страдаю. Вы встречаете женщину, к которой испытываете мгновенное и неодолимое влечение, да такое, что сразу же тащите ее в постель…
      – Ага, видишь? Теперь ты понимаешь, какими низменными принципами она руководствовалась?
      – Теми же, что и вы, милорд, – сухо бросила Марми. – И я не вижу высокой морали в том, чтобы жениться на женщине только из-за денег. Особенно на такой женщине, цвет глаз которой вы даже не можете вспомнить.
      – Голубой, – солгал он. – У леди Амелии голубые глаза.
      – Лорд Тони, вы дурак.
      Ему нечего было ей сказать. Он боялся, что старая нянюшка права.
      Марми сделала вид, что собирается уйти, но остановилась, чтобы дать ему последний совет.
      – Вы можете не одобрять этого, лорд Тони, но у женщин тоже есть гордость. Ваше предложение для миссис Персиваль прозвучало оскорбительно. О, прошу вас, поймите, я ни в коей мере не одобряю тех игр, в которые вам вдвоем вздумалось поиграть. Однако я почувствовала, что она ведет себя в несвойственной ей манере и что она оказалась достаточно бескорыстной, чтобы пожертвовать собой. Кто-нибудь когда-нибудь должен вложить вам в голову немножко ума – иначе вас ждет бесславная участь ваших родителей.
      – Никогда! – Он испуганно отшатнулся. – Этого никогда не случится.
      Марми решительно наступала на него.
      – Лорд Тони, пожалуйста. Я знаю, как нелегко вам было поверить ей. Я позволила вам и миссис Персиваль… – Она запнулась, подбирая нужное слово.
      – Поиграть в свою игру, – невыразительным тоном подсказал он, используя ее же выражение.
      – Но ведь на самом деле это была не игра, не так ли? – парировала она. – Я уже очень давно не видела, чтобы вы доверяли другому человеку, пусть даже совсем немного.
      – И меня с легкостью обвели вокруг пальца, ты не находишь? Я выставил себя круглым дураком.
      – Это все любовь. Время от времени она заставляет всех нас вести себя непредсказуемо.
      – Любовь? – Тони презрительно скривился. Любовь – это игра для глупцов, никчемное чувство, опасная эмоция. Именно она привела его отца к помешательству. – Я не люблю ее.
      Марми поняла, что зашла слишком далеко. Она умолкла, обхватив себя руками за плечи. Тони не знал, почему она ничего не ответила и не возразила ему. Хотя сам он совершенно определенно больше не собирался распространяться на эту тему.
      – Очень хорошо, я понимаю, – наконец еле слышно высказалась Марми, даже не пытаясь скрыть разочарование. – Вы и так уже чересчур отложили свою поездку в Алдер-Хаус. Вероятно, это к лучшему, что вы расстались.
      Тони что-то невнятно пробурчал в ответ. Он чувствовал: что бы он ни сказал, она все равно ему не поверит. Любовь! Какая нелепая мысль!
      Улыбка у Марми получилась грустной и понимающей, как будто она легко читала его мысли.
      – Позвольте мне заняться вашим ужином, милорд. – И она направилась в дальнюю часть дома, на кухню.
      А Тони не двинулся с места. Он напряженно размышлял.
      Вполне возможно, им двигала не любовь… но ему, вне всякого сомнения, нужна была Деб. А что, если Марми права и она влюбилась в него? Ее настроение резко изменилось после того, как он сделал ей предложение. Так что мысли Марми о том, что и у Деб есть гордость, вполне имели право на существование.
      Дела могли задержать его в Йоркшире на несколько недель. Кроме того, если Деб поймет, что беременна, он может ей понадобиться, а пройдут недели, а то и месяцы, прежде чем он получит от нее весточку. Очень важные месяцы.
      Он не мог оставить ее одну в этом мире. Особенно если Марми права и Деб испытывала к нему намного более глубокие чувства, чем хотела показать. В конце концов, большую часть жизни он и сам скрывал свои истинные чувства, и если вспомнить поцелуй, который она подарила ему на прощание… Что же она пыталась сказать на самом деле?
      Тони прошел в кухню, где обнаружил Марми, вместе с миссис Франклин инспектирующую огромный кусок окорока. Роальд выкладывал на тарелку холодную говядину.
      – Я уезжаю, – объявил Тони. – Сделайте мне несколько бутербродов с мясом, я возьму их с собой.
      – Уезжаете в такой поздний час и не поужинав, милорд? – всполошилась миссис Франклин.
      – Еще нет и четырех пополудни. Кроме того, мне нравится путешествовать по ночам.
      – Но дорога в Йоркшир после таких дождей может оказаться непроходимой, – напомнила ему Марми.
      – Я еду не в Йоркшир, а в Лондон.
      Тони заметил торжествующие взгляды, которыми обменялись женщины, но он был слишком поглощен собственными мыслями, чтобы придать этому какое-либо значение.
      Он должен найти Деб.
      Он долженразыскать ее.
      А когда он ее отыщет, то потребует объяснить, что означал тот прощальный поцелуй.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ