Михаил придвинул стул к окну. Он долго смотрел на лужайку, усыпанную цветами, и незаметно для себя задремал.
      - Миша, а Миша, - услышал он голос и не сразу понял - во сне это или наяву. - Я, пожалуй... согласен. Если уж иначе нельзя...
      - Ты согласен стереть лишнее? - обрадовался Михаил.
      - Извини, Миша, лишней информации у меня нет. Ты думаешь, что я запоминаю все, что мне удается увидеть или услышать? Это далеко не так, - возразил компьютер и обиженно замолчал. - Сколько, по-твоему, я должен стереть и сколько оставить?
      - Думаю, что половину. Может быть, немножечко больше. То, что оставишь, по плотности информации надо ужать еще в тысячу, полторы тысячи раз.
      - Это же почти все!
      - Я прекрасно понимаю, что тебе все это дорого, но ты все же компьютер, хотя и с человеческим сознанием. Ты мог развивать мимолетные увлечения, на которые мы не можем, да и не, имеем права тратить время. Ведь в течение жизни мы не только поглощаем информацию, но и просто живем, спим, развлекаемся... А ты этого начисто лишен. Ты понимаешь меня?
      - Вроде бы да. Когда-то я, читая одну статью о преобразовании пустыни, вдруг подумал, а почему это пески занимают такую огромную площадь и по каким законам они движутся. И ты знаешь, уже потом я посвятил этой теме столько времени, что стал, наверное, крупнейшим специалистом в этой области.
      - Ну вот видишь. А зачем Ивану Петрухину все это?
      - И что же все-таки мне оставлять?
      - Чтобы сделать Ивана Петрухина умнейшим специалистом в двух, от силы в трех областях. И поверь, этого достаточно. Когда вы объединитесь, ты сам убедишься в этом.
      Михаил направился к двери. Но едва сделал несколько шагов, как компьютер остановил его:
      - Миша, а рычаг? Тот, что голубой...
      - Да, действительно, я забыл. Он вернулся к машине, снял пломбу и повернул рычажок.
      - Не наделай здесь глупостей, - обратился он к компьютеру.
      - Да что мне, жизнь надоела, что ли? Ну пока. Хотя нет, погоди. Я хотел сказать, не думай, будто у меня все чувства отмерли.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Это свое, личное... Когда я соединюсь со своим первым "Я", меня смогут полюбить? Ведь я же уже старый.
      - Иван Петрухин не старый Я видел его голоснимок. Отличный, симпатичный человек.
      Попрощавшись, Михаил спустился на первый этаж. Девушка сидела на том же месте.
      - Ну как, поняли, что я имел тогда в виду? - спросил, подойдя к ней, Михаил.
      - Кажется, да, - сказала Люда и опять покраснела.
      - И что же вы мне на это скажете?
      - Что буду рада вас здесь видеть, - ответила Людмила и покраснела еще больше.
      - Очень хорошо, - сказал Михаил и вышел из здания.
      "Может быть, действительно зайти как-нибудь ближе к вечеру? Она ничего. А то еще останусь вечным холостяком и начну потом доказывать, что только так и должен поступать настоящий мыслитель", - подумал Михаил, вспоминая слова компьютера.
      Стоя на лужайке, он задумался было, куда ему сейчас лучше пойти, но, увидев аэролет Гарбузова, понял, что ему надо опять быть в академии и докладывать вице-президенту, каких результатов он добился.
      Михаил работал в своей лаборатории, когда по видеофону его вызвал Гарбузов.
      - Завтра летим в Найроби?
      - Уже свежую рубашку приготовил и новый костюм тоже, - с улыбкой ответил Петрухин.
      - Коллегия решила, что снимать мысленные показания с Ивана Петрухина будут до того, как он полностью выйдет из анабиоза. А то шоковое состояние от встречи сначала с новыми людьми, а потом и со своим вторым "Я" может его воспоминания сделать тусклыми и рваными. На снятие показаний вас допустим. Всетаки единственный родственник. Кстати, как ваш электронный дед?
      - В конце дня я обязательно зайду к нему, - сказал Миша.
      Петрухин вошел в здание и взглянул на место дежурного. Там сидел какой-то долговязый парень. Михаил хотел было удивиться, но потом вспомнил, что Люда говорила ему: эту неделю будет дежурить ночью. Быстро поднявшись на второй этаж, он приблизился к знакомому ящику. Присмотревшись, увидел, что на гладкой серосеребристой поверхности компьютера стоял букетик луговых цветов. Он протянул руку, чтобы снять их, уж больно все это напоминало памятник, но знакомый голос остановил его:
      - Я попросил Люду принести мне эти цветы. Хотелось посмотреть на них, я ведь так давно их не видел... Да, а ты что пришел?
      - Узнать... - честно признался Михаил.
      - Мне нужно с тобой поговорить в последний раз. Я имею в виду в таком виде... Не волнуйся, я все сделал как надо. Иван Петрухин будет счастлив. То есть мы вместе с ним будем счастливы. Разговор этот я тоже сотру, уберу все лишнее. Так что не волнуйся.
      Компьютер тяжело вздохнул. Михаил погладил его блестящую поверхность и быстро вышел.
      IV
      "Мир-1" приземлился удачно. Системы наведения сработали так точно, что огромная ракета всей своей громадой села прямо в центр взлетной площадки. Как ее вскрывали и как специалисты быстро проникли внутрь ее, Петрухин видел лишь издалека. На площадку не пустили даже Гарбузова.
      С близкого расстояния Михаил увидел только контейнер, в котором находился спящий Иван Петрухин. Около контейнера суетился высокий негр с шапкой курчавых волос. Из разговоров Михаил понял: это крупнейший анабиозоолог из Танзании. Ребята из службы спасения, этакие атлеты в синих комбинезонах, зорко следили за тележкой на воздушной подушке, везущей контейнер к зданию космопорта. Многие из стоящих на смотровой площадке нервничали, особенно Гарбузов. Михаил тоже не мог унять нервную дрожь. Пот струился по лицу и где-то между лопатками, и даже легкий ветерок, блуждавший над космодромом, не приносил облегчения.
      Михаил обратил внимание на огромную фигуру. Она неотступно следовала за группой спасения. И только когда все приблизились к смотровой площадке, Михаил понял - это старомодный робот. Он не обращал внимание ни на окрики, ни на ругань и не отставал от контейнера ни на шаг.
      - Зря они стараются, - улыбнувшись, обратился к Михаилу Гарбузов, - этот робот обязан и будет слушаться только Петрухина. Я имею в виду Ивана Петрухина. Да, вы слышали, контейнера с Гарри Холдером в ракете нет. Куда он делся, мы узнаем только после снятия мысленных показаний с вашего деда. А он у вас молодец, догадался перед тем как уйти в анабиоз, сказать этой стальной громаде, чтобы тот не сопротивлялся, когда они прибудут на Землю. Гарбузов быстрым шагом направился к контейнеру и что-то сказал вертящимся вокруг него людям. Робот словно понял, кто здесь главный, несколько отошел от контейнера, но все-таки продолжал следовать за ним. Вице-президент подозвал к себе анабиозоолога, о чем-то поговорил с ним и вернулся к Михаилу.
      - Насчет робота я распорядился. Он не так глуп, как я предполагал. Стал вести себя спокойнее. А вообще-то я его понимаю. Ведь по правилам, которые существовали тогда, из состояния анабиоза космонавт должен был выходить только на борту корабля. Но Иван Петрухин, видимо, понял, что всякое может случиться, и заранее предупредил своего охранника.
      К зданию космопорта прибыли как раз вовремя. У входа разыгралось целое сражение. По давно установленным для всех космонавтов правилам, во избежание всяких неприятностей и неожиданностей роботам было запрещено входить в здание вместе с людьми. Они должны дожидаться своих хозяев в специальном помещении рядом с грузовым складом.
      Сейчас роботы охраны пытались заставить стального гиганта выполнить это правило и не пропускали его в здание космопорта. Применять оружие роботы охраны не могли, так как кругом были люди. А врукопашную...
      Из-за угла здания космопорта выскочило еще три охранника. Металлический монстр схватил уже поверженного наземь противника, замахнулся им, как палицей. Первый же удар повалил одного из прибежавших помощников. А когда поверженный попытался подняться, мощный пинок ногой отбил у него всякое желание делать это. Несмотря на инструкцию, второй из нападавших схватился было за оружие, но импровизированная палица уже обрушилась на него. И тут случилось непредвиденное. Третий оставшийся белковый робот охраны, забыв обо всех введенных в него программах, струсил. Сначала он замахал руками на приближающегося к нему разъяренного стального гиганта, а потом бросился бежать.
      Все кругом стояли, затаив дыхание. Было ясно: происходит нечто неположенное, запрещенное всеми инструкциями. Из здания космопорта выскочили еще пять роботов охраны. Начальник космопорта крикнул белковым охранникам, чтобы они остановились. Михаил обернулся: стальной монстр как человек, ожидающий нападения, прижался спиной к стене, широко расставив ноги, и внимательно следил за удаляющимися охранниками.
      - Ну хватит, все в порядке, - спокойно сказал ему Гарбузов. - С таким не так-то легко справиться. Я почти уверен, что ваш дед будет просить, чтобы робота оставили ему. Хотя пользоваться служебными роботами в личных целях строжайше запрещено, - обратился он уже к Михаилу, когда робот отошел.
      Они вошли в здание космопорта, сели передохнуть в мягкие кресла. Неподалеку сидели трое космонавтов в стального цвета комбинезонах космического патруля.
      Их разговора Михаил не слышал: в зале, где стоял контейнер со спящим Иваном Петрухиным, было полно людей. Подойдя к контейнеру, Михаил увидел, что его дальний родственник совершенно седой.
      Через несколько часов Михаил и вице-президент уже входили в ставшее знакомым здание, куда был доставлен контейнер с телом Петрухина.
      - Сейчас начнут превращать Ивана Петрухина в современного человека, жителя Земли двадцать шестого века, - предупредил Гарбузов. - Это сделают в специальной комнате.
      Они вошли в комнату, где рядом с серо-серебристым ящиком лежал в контейнере Иван Петрухин. В комнате было темно. Михаил взглянул на экран, висевший над головой. Вот он засветился, по нему забегали слабые блики, становившиеся все четче. Наконец Михаил увидел: по большому лугу бежал Иван Петрухин, неся на плече сына. Оба весело смеялись. Рядом бежала молодая женщина. Вот они все повалились на траву и стали рвать луговые цветы. Цветов набралась уже целая охапка. Петрухин схватил их и высыпал на голову смеющейся жены.
      И тут все исчезло. По экрану забегали цветные блики.
      Михаил силился вспомнить, где он совсем недавно видел такие же самые цветы и кого ему так сильно напоминала жена Петрухина. Ну... ну... И тут перед его глазами встал серо-серебристый ящик с букетиком таких же цветов на блестящей поверхности и дежурная Люда с первого этажа... Та самая Люда, которая так нравилась Михаилу...
      - Пойдемте, - сказал Гарбузов, - Не будем подсматривать.
      Они вышли в коридор.
      - А знаете, мне все больше нравится стальной монстр, - сказал Гарбузов. Сейчас он сидит в моем аэролете. Еле уговорил его не лезть в это здание. Не то чтобы я был особенно против, но ведь есть правило еще более строгое, чем в космопортах: в вычислительные центры роботов пускать не разрешается. Только в самых крайних случаях, когда требуется их физическая сила, да и то при соответствующем контроле.
      Они долго разговаривали о чем угодно, только не о том, что происходило в соседней комнате. Потом вышли на лужайку и вдруг увидели выходящего за ними следом Ивана Петрухина.
      - Мне сказали, что тут меня ждут двое - вице-президент академии и мой внук, - сказал он возбужденным голосом. - Ты и есть мой внук? Здравствуй!
      - Здравствуй, дедушка!
      Они обменялись рукопожатием, потом обнялись и расцеловались. Петрухин повернулся к Гарбузову.
      - А вы, насколько я понимаю...
      - Да, действительно вице-президент Всемирной академии наук Василий Григорьевич Гарбузов. Они тоже обнялись.
      - А где Люда? - вдруг неожиданно спросил Петрухин.
      - Какая еще Люда? - не понял Гарбузов.
      - Это он спрашивает о дежурной, - все поняв, объяснил Михаил, - она, как ты видел, сегодня выходная. А почему она тебя заинтересовала?
      - Мне просто хотелось ей показаться в таком обличье. Слушайте, а как вы думаете, я могу ей понравиться? - сказал Петрухин,
      - Пожалуй, можешь, - ответил ему Михаил. - Такие женщинам всегда нравятся. Высокий, стройный, сильный, так сказать, герой дня, да еще и седой. Ну прямо полный набор всего, чего надо.
      - Когда я был там, на втором этаже, мы часто с Людой беседовали, вот я и хочу познакомиться с ней сейчас. Очень уж она хорошая девушка, ласковая такая, добрая.
      - Понятно, - смеясь, сказал Гарбузов.
      - Бразды, а жить-то как хорошо! - сказал Петрухин, вдруг сладко потянувшись. И тут он посмотрел себе под ноги. - Смотрите, цветы, такие же самые... как тогда... Как будто я и не улетал. Это хорошо, что цветы. Сделайте так, чтобы эта дежурная, ну Люда, приехала сюда, и мы все побываем в ресторане, - вдруг предложил Петрухин.
      - Жизнелюб вы, однако! - засмеялся Гарбузов. - Сразу же быка за рога. Ладно, попробую. - И он направился к зданию, ворча под нос: - Тоже мне занятие для вице-президента.
      Они вышли из аэролета на небольшую зеленую площадку и направились к ярко освещенному зданию. Робот вскочил и хотел было пойти с ними, но Петрухин потрепал его по плечу и объяснил, что сегодня с ним нельзя. Ведь если он придет в обществе такого гиганта, все могут узнать его. Робот все понял и повиновался.
      В большом, но уютном зале было очень приятно. Свет горел не очень ярко, музыки почти не было слышно, да и народу было не очень много. Не успели они сесть за столик, отделенный от остальных легкими полупрозрачными перегородками, как к ним подошла официантка. Они стали спорить, что заказать, и спор, наверное, продолжался бы очень долго, если бы Петрухин не сказал, что в их время было принято заказывать только когда придет дама. Гарбузов и Михаил уступили ему.
      - Вот еще о чем я хотел спросить вас, - сказал Гарбузов, - хотя, наверное, еще рано, но не задумывались ли вы над тем, чему вы посвятите свою дальнейшую жизнь? Наверное, космонавтике?
      - Я над этим еще не думал. Но пока мы добирались сюда, мне почему-то пришло в голову, а не стать - ли мне биологом?..
      Михаил даже подпрыгнул от неожиданности. Он хотел было спросить Петрухина, но вспомнил снова серо-серебристый ящик при их первой встрече.
      Иван Петрухин чувствовал себя отлично, никакого шокового состояния от столкновения с новым не наступило, он счастлив и доволен жизнью и уж наверняка не будет чувствовать себя одиноким, чужим в этом мире и несчастным. Он ведь даже к нему, Михаилу, отнесся без всякого удивления, как будто так и положено: прилетать через пять веков и встретить внука...
      Михаил видел, что в свое время комиссия была совершенно права, разрешив космонавтам прибегать к передаче сознания. Результат был налицо. И кто знает, может, среди тех ящиков, что стояли на втором этаже, есть и такие, в которых заложено сознание людей, которым суждено вернуться на родную Землю не через пять, а через семь или даже десять веков. И когда первое и второе сознания встретятся, объединятся, человек, вернувшийся после столь долгого отсутствия, не будет чувствовать себя чужим. Он станет полноправным членом той цивилизации, которую застанет.
      Ну а те, остальные, что стоят на других этажах... Да, эти электронные сознания несчастны, и вряд ли кто-то или что-то сможет им помочь. Они одна из ошибок, которых было так немало на пути развития человечества. И наверное, все-таки хорошо, что за эти ошибки расплачиваются электронные сознания, а не человеческие.
      - Я хотел стать биологом еще в детстве, да потом космосом увлекся, начал рассказ Петрухин.
      Но он не успел договорить фразу, как Гарбузов перебил его:
      - Идите встречайте, ваша Людмила пришла. Иван Петрухин встал и двинулся навстречу входившей в зал миловидной девушке с простым симпатичным лицом так смело, как будто только утром с ней расстался...