Чего только там не творится, под этой завесой! Развращение личности идет сразу по нескольким направлениям -- воровство и секретность всегда ходят рука об руку, вор все время боится, что его "накроют". "Особо важная тематика" развращает и тем, что это -- своего рода закры-тый распределитель. Только дают там не колбасу, а уникальные приборы, новейшие компьютеры, доступ к любой информации. А ведь ученого так легко за все это купить. К тому же и лишняя десятка к зарплате не помешает.
      Правда, за все это надо платить -- не всюду поедешь, в ресторан лучше не ходить, дочка познакомилась с иностранным студентом -- беда. Потому что у тебя -- форма. Нет, не военная,-- это форма секретности. В ней ты обещаешь, что не будешь разглашать секреты и встречаться с иностранцами. Почему нельзя встречаться? Составители этой формы точно знают, что каждый иностранец -- шпион. Но почему нельзя встречаться со шпионами? Считается, что всякий советский ученый -- предатель. Как только он увидит шпиона, так сразу начнет продавать ему секреты. Когда академика А. Д. Сахарова не пускали в Стокгольм получать Нобелевскую премию Мира, то аргумент был все тот же: он слишком много знает. Значит -- продаст. Хотя каждый, кто хоть один раз видел и разговаривал с Андреем Дмитриевичем, мгновенно ощущает, что этот ученый -- образец чести и достоинства. Но, увы, это редкое явление в нашей науке. Честь и достоинство -- атрибуты крепкой, хорошо выстроенной личности, способной защитить себя от давления извне.
      Как мы видим, наука и нравственность -- вещи глубоко связанные. Ведь Истина происходит от Гармонии, а та, в свою очередь,-- от Красоты. Это все категории этические.
      ...Все, что я говорил до сих пор, относится к так называемой "перестроечной" публицистике. То есть читатель и без меня все это знает, а удовольствие получает только от самого факта публикации. Встаешь утром, раскрываешь газету -- ага, про лагеря пишут. Значит, перестройка не кончилась. Но нельзя доверять такое серьезное дело, как перестройка, газетам. Ее надо делать самому.
      КНИИ -- кооперативный научно-исследовательский институт
      Нас -- двадцать пять ученых-единомышленников. Составили программу научных исследований. Подробную, на несколько лет: тематика, планы, характер научной продукции, затраты. Получили госзаказ на выполнение этой программы и начали работать.
      У нас -- особнячок, и чтобы каждому -- отдельный кабинет (не всегда есть возможность работать дома). А на столе -импортный компьютер. А еще -- помещение для семинаров, зал для проведения международных конференций.
      Кроме нас -- еще двадцать пять сотрудников: техников, лаборантов, информационная служба. Есть и бухгалтерия. Но это -- своя бухгалтерия. В обычном НИИ как? Заходишь, они на тебя так смотрят, как будто это они тебе деньги платят. Приезжаешь из командировки -- зарплаты нет.
      -- Где зарплата? -- спрашиваешь. -- На депоненте.
      -- Так мне же детей кормить нечем.
      -- А кому теперь легко? Мы не можем ждать, когда вы из командировки явитесь.
      А у нас в КНИИ все поставлено на свое место -- с головы на ноги. Это мы на деньги, полученные на научные исследования, наняли бухгалтеров. Совсем другое отношение. Заходишь к ним, а у них специальный стол стоит и за ним -- милая девушка.
      -- Вы в командировку в Беркли? -- спрашивает.-- Ни о чем не беспокойтесь. Утро вечера мудренее.
      Глядь, а наутро у тебя на столе -- все документы и билет туда и обратно. Ничего удивительного: валюту на компьютеры и командировки мы сами заработали, поставляя нашу научную продукцию за рубеж. Она не ворованная, своя. Иначе не продашь.
      Заходишь в другую комнату -- там другая милая девушка.
      -- Меня,-- говорю,-- вот эти статьи очень интересуют. И даю ей списочек.
      -- Ни о чем не беспокойтесь,-- отвечает.-- Утро вечера мудренее.
      Глядь, а наутро на столе -- копии этих статей лежат. Ну чудеса! Только написал статью, а наутро она уже опубликована в кооперативном научном журнале. И что самое приятное -- на ней под твоей фамилией написано большими буквами: КНИИ "Прима".
      А кто же это все устраивает? По всем президиумам, госкомитетам бегает, договора пробивает, особнячок арендует и ремонтирует, бумагу и скрепки добывает? Да еще тысячу разных чудес на день совершает, о которых мы и ведать-то не ведаем? Это -- наш управляющий. Ясно, мы его не голосованием выбирали. Мы его на рынке управляющих достали. Есть такой рынок. Хороший управляющий дорого стоит, который похуже -- подешевле. Хороший -- это значит, он уже несколько КНИИ на ноги поставил, в люди вывел. За таким управляющим все гоняются, рвут из рук. Чего же за него голосовать -- он сам своей работой за себя голосует. Да и то сказать, ведь не выберем же мы чемпиона мира по шахматам голосованием.
      И опять -- у нас все наоборот. Как будто КНИИ и НИИ -- все равно, что мир и антимир. Этот управляющий не нами управляет, а для нас управляет. А мы ему за это деньги платим, из тех, что нам государство на научные исследования отпустило.
      Ну, конечно, и в антимире свои плюсы есть. Работаешь ты или ваньку валяешь -- все равно тебе первого немножко денег дадут. И шестнадцатого еще немножко дадут. Жить можно. А в нашем мире ты сам за все отвечаешь. Сам себе тематику выбрал и план составил, сам управляющего и главбуха нашел, сам себе зарплату определил. И если где ошибся, сам будешь без штанов ходить и зубы -- на полку.
      Вот так и живем. И мы уже не одни. Есть КНИИ "Бозон" -это физика, "Алгоритм" -- это информатика, "Катализатор" -химия, "Альфа" -- лингвистика, "Форум" -- это историки изучают Римскую империю времени упадка. Скоро у нас будет и своя кооперативная Академия наук. Не верите? И я не верю. Одно из главных условий перестройки -- все надо делать осторожно, постепенно, бесконечно малыми приращиваниями. Никаких резких движений, толчков -- не то, упаси бог, все к-а-а-а-к...
      Поэтому отложим пока кооперативный институт, а организуем сначала кооператив программистов. Небольшой, человек на пять. И примерный устав уже есть, и соответствующее постановление Совмина, и большой завод, которому позарез нужны наши программы. Итак, вперед!
      О законах
      Мы -- в Моссовете, в комиссии по кооперативам. Огромная комната, напоминающая концертный зал. Где-то там, вдалеке -сцена, на ней за столом сидит председатель комиссии -- высокий красивый мужчина лет сорока пяти, копна седых волос, орлиный взгляд. Изысканно одет -- прекрасно сидящий костюм, белоснежная сорочка, галстук.
      А в партере -- двести кооператоров! Незабываемое зрелище: двести совершенно разных живых людей, которые жаждут самостоятельной деятельности, которые готовы еще раз, может быть последний, лично попробовать Это удивительно! Кажется, семьдесят, лет их учили: сиди тихо, если высунешься---сразу узнаешь, где раки зимуют. Так нет же, стоит только немножко потеплеть, 'как они опять откуда ни возьмись появляются -живые. В них еще не все уничтожено. Их можно использовать как терапевтическое средство: тот, кто потерял всякую веру, должен прийти сюда и посмотреть на эти лица. В них -- наше будущее. (Жаль только, что пока почти нет молодых лиц. Я не знаю статистики, но мое чисто зрительное впечатление: им в среднем столько же, сколько и мне,-- пятьдесят.)
      От редакции. Мы опускаем то место в статье М. Максимова, где он рассказывает о своих мытарствах при получении визы на открытие кооператива в соответствующей комиссии Моссовета, так как теперь эта комиссия упразднена. Из этой части описываемой им одиссеи мы сохранили лишь строки, актуально звучащие и сегодня:
      "...Но вот председатель комиссии спускается со сцены, и тут же вокруг него -- "куча мала". Из кучи раздается его мощный баритон: "Ни в коем случае! Запрещено! Отменить! Распустить!"
      Запрещено все. Запрещено инвазивное лечение. Это значит, что кооперативную примочку сделать можно, а кооперативный укол -- никогда. Запрещено учить. "Выбросите обучение" -- это уже непосредственно к нам. У нас в уставе есть такая услуга -обучение компьютерной грамоте. Выбрасываем, и снова -- к Панину. Когда уже казалось, что до визы рукой подать,-- новое: "Принесите бумагу от Велихова" (из Минпроса, из Минздрава, из...). Каждый знает, что по сравнению с бумажкой из Минздрава достать перо жар-птицы -- просто пара пустяков.
      Есть мнение... Пришло указание... Нам позвонили... В Моссовете считают... Нам разъяснили...
      Мы попали в призрачный мир, в котором плавают неясные тени, расплывчатые фигуры. Вот мелькнуло что-то темное, мы протягиваем к нему руки, пытаемся ухватить, но там ничего нет. Мы делаем шаги -- проваливаемся в ничто, беспомощно размахивая руками, пытаясь за что-то зацепиться, на что-то опереться. Чье мнение? Кто позволил? Покажите текст. На основании какой статьи?
      Это -- первобытный хаос: мир еще не сотворен, в нем даже не действуют физические законы. Он живет, в нем что-то происходит, но это -- метафизика. Все в нем основано на полном, абсолютном послушании, когда ты не умом, не сердцем, а всеми фибрами своей души слился с вышестоящим органом. И тогда тебе не нужны никакие законы, пункты, параграфы. Достаточно звонка, взгляда, да что там, хватит и тона начальственного голоса. Если выполнять указания, то можно всю жизнь прожить, так и не войдя в контакт с законом, не увидев ни разу живого адвоката. И в казарме законы не нужны. Там есть правила внутреннего распорядка. Либо ты их выполняешь, либо нет, а это и так ясно, не нужно ни судов, ни адвокатов. Законы сами по себе, ниоткуда не возьмутся. Нужна общественная потребность в них, класс людей, для которых соблюдение законов -- жизненная необходимость. Класс самодеятельных, самостоятельных производителей услуг, программ, научных исследований, автомобилей...
      Теперь такие люди у нас есть. Это -- кооператоры. Для них закон -- это гарантия того, что завтра им будет чем кормить своих детей. Это --крыша, предохраняющая их от "нам позвонили".
      А дальше все пойдет естественным путем. Ведь закон -- это не просто текст. Он должен действовать, употребляться. За это возьмутся адвокаты, которые наконец-то займут в нашем обществе положенную им роль. И ростки этого видны уже сейчас -- многие кооперативы нанимают адвокатов, ведущих дела, представляющих их в райсоветах и т. д. Естественно, что и исполнительная власть через своих адвокатов начнет пользоваться законами, но со своей стороны. И так под непрерывным давлением с обеих сторон -сверху и снизу -- законы придадут форму нашему миру. В нем появятся наконец материальные частицы, твердые тела. А из них уже образуются конструкции, на которые можно опереться и строить что-либо путное. И это нужно не только кооператорам, это нужно всем нам.
      О жуликах
      Правда ли, что среди кооператоров много жуликов? Об этом пишут в газетах, много спорят. Конечно, правда. Но такое утверждение имеет столько же смысла, что и утверждение "среди кооператоров много поклонников Высоцкого". Просто все дело в том, что жуликов много, очень много. Поэтому, если взять достаточно большую группу людей -- группу научных работников или группу балерин, группу председателей райсоветов, футболистов, академиков,.. то мы обнаружим, что в каждой такой группе будет много жуликов. Можно просто останавливать прохожих на улице -- и окажется, что среди них много жуликов.
      Как ни горько это сознавать, но жульничество -- это такая же болезнь нашего общества, как и пьянство. И я не знаю, что страшнее. Как всякое серьезное явление общественной жизни, оно порождается и поддерживается множеством причин. Мне кажутся важными две из них.
      Первая -- это ложь, в которой мы живем. Искривленная действительность искривляет наши души.
      Вторая -- отсутствие в нашем обществе класса людей, для которых честь и достоинство важнее всего на свете. У нас было дворянство, представители которого ценой собственной жизни поддерживали идеалы чести и достоинства на должном уровне. Дворянство уничтожено, и этот уровень стремительно падает. Нам очень нужны сейчас такие люди, хотя, увы, я не вижу пока, откуда бы им взяться.
      Но я верю, что будет время, когда в метро не станет контролеров, охраняющих проход для тех, у кого есть проездной. Просто если у тебя нет проездного, бросаешь пятачок, а если есть -- идешь так. Как в Венгрии.
      А под Новый год посреди елочного базара -- ящик с деньгами. И никого. Приходишь, выбираешь елку, обмериваешь ее, кладешь деньги в ящик -- и домой. Как в ГДР.
      Но вернемся к нам, в СССР. Как же быть с нашим КНИИ, с этим центром реанимации творческой личности? А очень просто. Надо его создать -- закон этого не запрещает. Что мы сейчас и пытаемся сделать. Мы в начале пути, и пока у нашего КНИИ по-настоящему есть только имя -- "Логос". Но и этого ведь немало: у очень крупных и в целом успешных мероприятий, как известно, вначале было слово.
      Главная задача "Логоса" -- создать альтернативу науке, задавленной бюрократическим механизмом, делающим ученого "винтиком", лишающим его главного -- возможности творчески мыслить. И мне кажется, что я вижу некоторый конструктивный выход из сложившегося положения. Но я не считаю его единственно возможным и отнюдь не предлагаю борьбы с теми, кому он не близок. Мне вообще не нравится слово "борьба", особенно, когда речь идет о борьбе с людьми. А ведь бюрократы -- это тоже люди. Пафос борьбы, исключая такие совершенно бессмысленные сочетания, как "борьба за чистоту улиц", это пафос насилия. А насилие всегда порождает в ответ насилие.
      В начале перестройки в газетах часто появлялись набранные жирным шрифтом заголовки типа "Крутой перелом". Ассоциации, связанные со словом перелом,-- травма, болезнь, несчастье. Эти ассоциации, действуя на подсознание людей, вызывали у них безотчетный страх и желание спрятаться или обороняться. Конечно, перестройка -- это ломка старого. Но когда ломают дом, в котором живут люди, это не может вызвать у жителей восторга.
      Говорят, в Японии есть города, которые связывают две железные дороги. Обе идут рядышком, но разительно отличаются друг от друга. На одной -- чистота, порядок, комфортабельные вагоны, прекрасное обслуживание. На другой -- грязь, поезда вечно опаздывают и т. д. Одна из этих дорог частная, а другая -- государственная. Спрашивается -- зачем?
      По-видимому, в любом государстве люди делятся на две категории. В одной -- деятельные, инициативные, любящие брать ответственность на себя, охотно идущие на риск. Они умеют выбрать новую дорогу и круто изменить свою жизнь. Для таких людей всякая перестройка -- это счастье. У нас в стране сейчас это кооператоры; разумеется, лучшая, цивилизованная их часть.
      К другой категории принадлежат люди, для которых главное -- устойчивость, неизменность их положения. Они спокойны, только если ощущают себя частью большого отлаженного механизма, когда не нужно самим принимать решения. Такие люди -- хорошие, послушные исполнители. И для них тоже должно быть место в нашей жизни.
      Бюрократия -- не советское изобретение. Она есть во всех странах мира. Просто дело в том, что не везде она -- абсолютная "руководящая и направляющая сила". Так дадим же ей одну маленькую железную дорогу, но так, чтобы можно было рядом построить свою.
      Вот о том, почему я убежден, что такую параллельную дорогу надо строить, и о том, как предложено это делать, мне и хочется рассказать читателям -- и тем, кому благодарен за присланные в редакцию письма, и тем, чьи вопросы и предложения, согласия и возражения очень хотел бы услышать.
      От редакции. В одном из ближайших номеров журнала мы планируем опубликовать материал, посвященный несколько непривычной пока идеологии научно-технического кооператива, который удалось создать автору статьи, о научной сути той продукции, что он выпускает. Читатели убедятся, что мысли, почерпнутые из книг Бруно Беттельгейма, о которых М. Максимов рассказывал в нашем журнале, легли в основу организации кооператива "Терминал", а новый подход к пониманию слова "Слово" лег в фундамент программы "Джинн", предназначенной для облегчения нашего контакта с компьютером. Быть может нам удастся сообщить читателям и о первых шагах КНИИ "Логос", и о системе "Хаос", проектируемой там. Нет, это не тот "первобытный хаос", о котором шла речь в публикуемой статье, а нечто противоположное.