— Я там часто бываю, — он опустил глаза.
      — Чего забыл?
      — У них радиостанция. Они поддерживают связь с людьми Шейха. Рация старая. Я заряжаю им батареи. Поймите меня правильно, я же не мог отказаться, меня бы убили. — Голос просительный.
      Руки прижимает к сердцу. Кончить его? Прямо сейчас? Ух, как руки чешутся-то! Гад! Но нельзя. Я должен улыбаться и говорить что-то о правильном выборе. Что за работа такая! Стрельнуть бы его без суда и следствия! Спокойно, Александр, спокойно! У тебя большая задача — Атаги. А этот иуденыш никуда не уйдет. Некуда ему деваться. На крючке он. На большом крюке. Как у подъемного крана.
      Тут на улице раздались шаги и голос, кто-то говорил на чеченском.
      Я положил руку на пистолет.
      — Это мой водитель, — пояснил Асаев.
      — Чего ему?
      Асаев подошел к окну и что-то спросил. Водитель ему взволнованно ответил. Асаев его отослал в машину.
      — По рации сообщили, что ваши попали в засаду. Где-то в пятнадцати километрах на юг. Мне надо идти.
      — Через два дня мы с тобой встречаемся здесь. В это же время. Мне нужна информация о местонахождении бандитов в Атагах и архива. Архива! А так же, где здесь, в Чечен-Ауле, прячутся бандиты. Думай, мужик. Я тебе сделаю карьеру. Я не дам тебе рыбу. Но удочку дам! Думаю, что при твоей сноровке сумеешь поднять много денег. Выбирай. Либо сытная почти легальная жизнь, либо на зоне подыхать. А я со своими связями много могу.
      — Я уже сделал свой выбор! — он пошел на выход. — Я сдал вам своего родственника.
      — Не вздумай его предупредить! — бросил ему вслед.
      Он кивнул головой уже на выходе.
      Я подождал, когда хлопнула дверь УАЗа и отъехала машина.
      — Выходи, подпольщик, покурим! — окликнул я Каргатова.
      Мусор зашевелился, и оттуда выкарабкался Сережа. Он долго отряхивался от пыли.
      Потянулся, размял руки-ноги.
      — Эх, хорошо! — он закурил.
      — Что скажешь, Сережа?
      — Класс! Хорошо, Саша!
      — У моего агента движущая сила — месть, а у твоего — жадность. Все как в классическом учебнике по оперативному искусству. Я получил первичную информацию, а ты получил подтверждение. Но насколько можно им доверять?
      — Доверять можно только родителям, они не предадут. А вот все остальные, тем паче такие источники информации…
      — Ну что, пошли? Наши, слышал же, попали в засаду.
      — Пошли.
      Опять пробираясь через кавказскую грязь, мы пошли к себе в отдел.
 
      — Вас ждет начальник! -дневальный встретил нас на крыльце.
      В коридоре было слышно, как начальник кричал в своем кабинете, разговаривая по телефону.
      — Разрешите? — мы вошли.
      Тот махнул рукой, мол, садитесь. Потом положил трубку.
      — Значит так. При проведении спецоперации по поиску схрона с оружием разведгруппа попала в засаду. Гаушкин был с ними, он ранен. Агент-проводник убит. Два бойца ранены. Один из них — тяжело. Выслали подкрепление. Группу эвакуировали. Сейчас ведется преследование бандитов.
      — Схрон нашли? — поинтересовался Каргатов.
      — Нашли — взорвали. Да и черт с ним, с этим тайником. Значит, так! Немедленно подключить всю агентуру и узнать всю подноготную! — начальник колотил кулаком по столу. — Что узнали?
      Мы вкратце доложили ему все, что нам удалось узнать.
      — Хорошо, хорошо! Когда будете брать этих двоих?
      — Полагаю, что под утро. Разведчиков возьмем. Сейчас сходим поговорим с ними, — ответил я. — И еще. Надо уговорить командование, чтобы почаще меняли личный состав на блок-постах. Местные быстро находят с ними общий язык, и те их не досматривают.
      — Хорошо, переговорю. Ты разведчикам скажи, чтобы особо не усердствовали. Они сейчас за своих покалеченных бойцов полдеревни готовы разворотить. С командованием я вопрос согласую. Что еще?
      — Вот список, — я протянул вырванный из блокнота листок с арабскими и чеченскими фамилиями, — надо пробить их по нашим и всевозможным учетам. Может, даже СВР и Интерпол, вдруг где и наследили. Но аккуратно.
      — Ступников, не учи ученного, — буркнул начальник. — И еще. Не особо кричите о том, что архив Дудаева замаячил.
      — Я что идиот — получить контроль от Директора ФСБ? — Каргатов неподдельно возмутился.
      — Во-во, будем раз двадцать в день отписываться о проделанной работе за последний час. Где Гаушкин? В госпитале?
      — Отказался от эвакуации, валяется у себя в кунге, навестите. Может, удастся уговорить уехать в госпиталь. Все — идите. Мне надо докладную писать. Тьфу! Агента еще убили.
      — Не пишите, что агент. Просто боевик. Заодно и количество потерь противника можем смело увеличить, — не удержался я.
      — Идите, умники, работайте! Упустите бандитов — шкуру спущу. Отвечаете головой за операцию.
      Мы вышли из кабинета начальника.
      — Ну что, больного надо проведать? — предложил Каргатов.
      — Пойдем сходим, — согласился я. — Только с пустыми руками как-то негоже ходить. У меня есть привезенная из дома бутылка нашей водки. Здесь такой нет. Берег для торжественного случая.
      — Сейчас как раз тот самый случай и наступил.
      Мы взяли литровую бутылку водки, сели в нашу «шестерку» и отправились в гости к военным контрразведчикам.
      Машину мотало по разбитым дорогам. Утопая в грязи по самые пороги, кое-как добрались до особистов.
      В кунге были: Молодцов, Гаушкин, командир роты разведчиков. Его мы раньше видели. Капитан Калинченко Андрей.
      Гаушкин полулежал на своем топчане, Молодцов и Калинченко сидели по бокам. На табурете, накрытом газетой, стояла початая бутылка коньяка и нехитрая снедь.
      — О, ё! Больной! — первым начал Каргатов.
      — Ты больной алкоголик! — подхватил я.
      — Да все нормально, мужики! — Володя пытался шутить, но был бледен, левая рука на перевязи, на плече на белом фоне бинтов было видно красное пятно.
      — Ну-ну, ты это своей бабушке расскажи. Все нормально! Какого хрена не эвакуировался? — напирал я. — Толку от тебя мало, пришлют здорового, нормального, а не какого-то дырявого опера.
      — Ничего, а отлежусь, завтра буду как огурчик, — оправдывался Володя.
      — Ага. Зеленый и пупырчатый! — встрял Сережа!
      — Типун тебе на язык! — Вадим Молодцов сплюнул на пол.
      — А ты не плюйся. Ты с ним в одном кунге живешь. Вот и будешь себя всю жизнь корить, что не спас товарища. — Сережа тоже поддерживал меня.
      — Не каркайте! Садитесь! Пить будете? — Гаушкин показал, куда нам пристроится.
      — Будем. Вот тебе, больной, микстура! Из самого Красноярска вез. Здесь такую вещь днем с огнем не сыщешь! — я поставил на стол бутылку водки.
      — Ух ты! Ну его на фиг, этот коньяк! Давай водки!
      Народ быстро слил из стаканов обратно в бутылку коньяк, ополоснул кипятком тару и поставил на стол. Разлили. Чокнулись. «За здоровье!» Выпили. Хорошо! Домашняя водка в Чечне была чем-то вроде деликатеса. Ни один многозвездочный коньяк и рядом с ней не стоял. Родимая. Напоминание о доме.
      — Ну, давай, герой Шипки, рассказывай, как и что ты в лесу делал? — я кинул в рот кусок сала. — Как тебя зацепило?
      — Да ерунда! Пуля через мякоть прошла. Единственное, задела какой-то сосуд, крови много. А так — кость цела. Заживет.
      — Ну-ка, пальчиками пошевели! — потребовал я.
      Володя пошевелил.
      — Нормально. Стакан сможешь держать и девок лапать тоже. Смотри, чтобы инфекция не попала. Что доктор сказал?
      — Натыкал много уколов. В том числе и от столбняка, еще чего-то. Жить буду. Разрешил не эвакуироваться.
      — Не забудь страховку оформить. Все деньги в дом! — посоветовал Каргатов.
      — Поднимусь — оформлю.
      — Ладно, давай рассказывай, как это тебя угораздило. По второй?
      — Давай.
      — «Штык» ко мне пришел. Говорит, мол, знает, где схрон у духов. Мол, оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты. Ну, и все такое.
      — Понятно. Дальше.
      — Он показал на карте. Ну, сам знаешь, какие из них источники. Могут и в ловушку завести. С них станется.
      — Знаем. Дальше, — я кивнул. — Ну, давай, будем! — чокнулись, выпили, закусили.
      — Взял разведчиков, пошли. Агента с собой тоже. Переодели его в армейское обмундирование.
      — «Подменку» грязную, — вклинился в разговор разведчик. — Маску нацепили, не хотел он, чтобы бойцы его лицо видели. Идем разведгруппой. Нас восемь человек, плюс сопровождающие. — Он кивнул на Гаушкина. — Идем аккуратно. Дозор. Основная группа, замыкающие. Все тихо. Ни одной растяжки. Следов особых тоже не видели. Все было тихо, пока мой боец из дозора не наступил на «пальчиковую» мину.
      — Чего? Какую мину? — не понял Сережа.
      — «Пальчиковая» мина. Выстреливает патроном 9 мм в ногу тому, кто наступил. Выстрела при этом почти не слышно, хотя калибр и не маленький. Ну, а после этого началось!
      — Снайпер у них работал. Факт! — Гаушкин был мрачен. — Меня и зацепило. Так, ерундовина. Источника завалили прямо в голову. И еще одному бойцу в ногу…
      — Как бойцы? — я поинтересовался.
      — Нормально. Мой доктор, что в роте, на месте оказал первую помощь, оттащили из зоны обстрела. Тот, кто наступил на мину — рядовой Максимов — «Макс», вот он хреново. Кости стопы раздроблены. Как бы не отняли ногу. Второй — Халитов — нормально. Кость цела. Поймал «стекляшек» от подствольника. Фигня. Выковыряют.
      — Какая помощь нужна, капитан? — это уже Сергей.
      — Никакой. Я их на Ханкалу отправил. Наш доктор поехал с ними. Он всех на уши поставит. Военный доктор в третьем поколении. Его батя два срока в Афгане отрубил в разведбате. Сын тоже и разведчик и доктор от бога. Все, что можно, я знаю — сделает. Если надо — то дойдет до министра обороны, чтобы бойца спасти.
      — Ну что, мужики, третий тост! — я встал.
      — У нас был уже третий. — Мужики поднялись. — Поддержим вас.
      Гаушкин тоже попытался подняться.
      — Лежи, Вова. Тебе разрешается пить лежа.
      Выпили. Помолчали. Закусили.
      — Схрон-то взяли? — спросил Каргатов.
      — Взяли. — Гаушкин махнул рукой. — Подошло подкрепление. Я свой разведвзвод под рукой держал. Пришли мужики на БМП, как дали по кустам. Отбили. Своих эвакуировали. Нашли схрон. Свежий. Там у них не просто тайник был. «Лежка» у них там была, база. Человек двадцать. Они стали по нам из минометов лупить. Разбираться в тайнике некогда было. Пять килограммов пластида, жахнуло — «мама, не горюй!» Мы ходу оттуда. Потом артиллерию навели, они по квадратам работают. Нормально.
      — Потери-то у духов были?
      — Три трупа видели. Два «чеха», один араб. Но судя по крови — больше. Раненых человек пять — минимум.
      — Чистить будете?
      — Да ну его на хрен! Людей положим! Пусть артиллерия работает. Потом минных полей наставим — пусть подергаются.
      — А у вас что? — поинтересовался Молодцов.
      — Нормально.
      И мы рассказали, что узнали, поведали и про возможный архив Дудаева.
      — Архив Дудаева, — произнес Гаушкин задумчиво, выпуская дым в потолок. — Я о нем слышал.
      — Все мы о нем слышали, — подтвердил Каргатов.
      — Был у меня один знакомый специалист. Салтымаков. Бывший опер. А может, и не бывший. Сами знаете, как у нас в Конторе. Мы с ним в первую войну рядом стояли. Говорят, что он в октябре 1996 года ушел в Чечню за этим архивом.
      — Так тогда наших здесь не было, — встрял Калинченко.
      — Именно что не было. Разное болтали. Что он выполнял задание, что сам за деньги пошел. Потом кто-то якобы видел его на Лубянке при большой должности, другие говорили, что убили его в Лондоне. Но факт, что он этот архив искал.
      — Интересно, нашел или нет?
      — Кто знает. Кто знает. — Володя был задумчив.
      — Наверное, если бы нашел, то не всплыл бы он здесь и сейчас, — заметил Калинченко, он же — «Калина», позывной у него был такой же.
      — Источник говорит, что архив раздроблен, — заметил Каргатов.
      — Надеюсь, в Ханкалу не сообщили? Или успели уже «прогнутся»? — Молодцов был вкрадчив.
      — Не боись. Мы не идиоты! Нам не нужны здесь полчища проверяющих. — Я разлил водку. — Но это еще не все. Нам нужна сегодня помощь. Помощь разведчиков.
      — Я сегодня уже помог вашим коллегам. И что? Из-за этого я двух человек потерял. Не дай бог, ступню Максу ампутируют, в 19-то лет. И что я теперь должен делать? Опять поверить вам? Из-за тайника с оружием? — «Калина» смотрел на нас тяжелым взглядом.
      — Тебе там понравится, — Каргатов поддержал меня.
      — Там два друга… — начал я.
      — Какие еще друзья? — перебил Калина. Нетерпелив разведчик, оно и понятно. Двух людей потерял.
      — Два друга: хрен и подпруга. Помнишь, мент и бандит удрали с «фильтра». Дальше продолжать? — я смотрел в глаза Калине.
      У того глаза ушли в череп и он смотрел на меня как из бойниц. Тяжелый взгляд.
      — Отдашь мне.
      — Потом, — я поднял стакан. — Четвертый тост. Потом и поговорим.
      Выпили. Четвертый тост звучит так: «Чтобы за нас третий не пили».
      — Когда отдадите? — не унимался Калина.
      — Сначала мы с ними поговорим. С живыми! Понял?
      — С командиром вопрос согласован? — Калина напрягся.
      — Наш начальник сейчас как раз согласовывает эту тему.
      — Адрес?
      — Вот смотри!
      Я достал из офицерской сумки Молодцова карту и развернул.
      — Эй, откуда ты знаешь, что у меня там карта! — Вадим возмутился.
      — Интуиция. — Я был невозмутим. Очертил дом и прилегающие к нему подступы.
      — Твои люди перекроют вот здесь и здесь. Всех впускать. Кто будет выходить — тихо, без шума, живьем, подчеркиваю — живьем брать. Старшим будет Каргатов. Все делать с его ведома. Он же знает, где прячутся наши «друзья».
      Мы долго еще обсуждали детали. Где и как разместить скрытые посты наблюдения. Сколько людей привлечь. Какое вооружение брать. Как тихо захватывать выходящих из дома, куда их незаметно для окружающих эвакуировать. И много что еще надо обсудить. Всего не предусмотришь.
      Мне понравилось, как Каргатов самыми простыми вопросами ставил в тупик и разведчика, и особистов. Сергей тщательно готовился к предстоящему мероприятию. Он вообще был обстоятелен во всем. Наверное, это привычка художника. Мелочей не бывает.
      Потом, когда разговор пошел по второму кругу, я решил прервать ставшую пустой дискуссию, тем паче, что присутствующие уже устали.
      Всех нюансов не предусмотреть. «Посчитали на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить!» Это как раз про нас. Как бы ни планировали, все может пойти кувырком. Господи, помоги!
      Я сквозь куртку потрогал нательный крест.
      — Все?
      — До вечера.
      — Надо поспать. И чтобы тихо!
      — Конечно, тихо. — Калина кивнул головой.
      — Ага! Как начнете собираться, так только мертвый не заметит ваших приготовлений! -саркастично заметил я.
      — Ладно, я понял! — он угрюмо мотнул головой.
      — Ты понял, чтобы никаких «попыток к бегству»!
      — Да понял, понял, но вы мне обещали отдать для беседы…
      Вроде все устали, движения вялые, Калина похож на большого медведя Балу из «Маугли». Тесно ему в маленьком кунге. Но он вдруг резко выбросил правую руку вперед и сомкнул кисть. Такое ощущение, что охватил чье-то шею и задушил противника.
      Это было очень неожиданно и резко. Как выпад кобры. Все вздрогнули. «Беседа» с разведчиками для бандитов могла закончиться плачевно.
      Мы ушли.
      — Ну что, предводитель? Готов? Эх, хорошо на улице! — я вздохнул грудью свежий, морозный воздух.
      Потянулся так, что хрустнули суставы. После прокуренного, а курили все присутствующие, маленького кунга казалось, что не дышал, а пил этот воздух.
      — Готов частично. — Сережа тоже жадно вдыхал воздух. — Если пойдет не по плану, то извини!
      — А за что извинять-то? Там бандиты. Один из них в федеральном розыске. Второй — убийца. Его пособник. Дом, где они укрываются — тоже хорош. Сознательно укрывают террористов. Так что это пусть они извиняются. У тебя какие-то сомнения? Давай я пойду, — я посмотрел на Каргатова.
      Нет у него сомнений.
      — Да я не о том! — он отмахнулся. — Просто будет жалко, если информация уйдет. Вот это обидно. Маленькая ниточка. Тоненькая. И чтобы ее не оборвать, надо много сделать. Разведчики могут напортачить. За товарища поторопиться отомстить. Э, что гадать! Будет ночь — посмотрим. Идем. Мне надо поужинать.
      На войне надо есть всегда, когда есть возможность. Почему? А кто знает, когда придется еще раз поесть. Поэтому и сало ценится не просто как продукт питания, а как залежи килокалорий. Это дома народ борется с лишним весом, а на войне лишних калорий не бывает.
      И еще относительно еды. Пока ехали домой, я вспомнил своего деда-соседа по даче. Он рассказывал, что когда воевал в финскую, попали они в «котел». Маленький такой «котел». Окружение полное. На пятачке в два на четыре километра батальон был отсечен от основных сил. Зима лютая. И финны долбят из артиллерии. И кушать нечего. Съели всех лошадей, собак. Все, что можно, то и съели. Зима, холод, финны, артиллерия и днем и ночью. Начали варить и есть кожаные ремни, сапоги. До людоедства дело не доходило, и слава богу. Но дед и его товарищи переодевались в форму финских военных и приходили на пункт питания финнов. Так было несколько раз. Голод толкает на безрассудные поступки. И мой сосед выжил. Он хотел есть, рисковал ради выживания и выжил, он даже приносил часть еды своим более робким товарищам. А многие, кто не решался на безумие — поход с котелком к противнику, умерли от голода или сошли с ума.
      Поэтому на войне надо есть. Есть при любой возможности. Неизвестно, когда еще раз придется покушать. Эх, дед-дед! Сейчас-то я тебя понимаю и восхищаюсь твоим мужеством. А тогда, на даче, я просто посмеялся над твоей сообразительностью. Чтобы понять человека, порой надо попасть в схожую ситуацию. Не представляю себе, чтобы я пошел за едой, переодевшись в форму чеченских боевиков. Безумие. Но на что я способен, чтобы выжить? Посмотрим.
      Когда уезжал в первую командировку, то матушка дала мне церковные ленты с какими-то письменами. Не знаю, помогают они или нет, но, уезжая во второй раз, я взял их с собой, и периодически трогал их и нательный крест. Это стало уже привычкой. Молитв не знаю, но, скажем так, примета, помощи просил.
      Вот и сейчас тоже…
      Мы добрались до отдела. Сережа пошел готовится к мероприятию, я — к начальнику.
      Шеф выглядел не лучшим образом. Казалось, он постарел. Оторвался от бумаг.
      — Ну, что? Поговорили? -растер он красные от напряжения глаза.
      — Поговорили. Удачно зашли. Там и главный разведчик был. Командир роты.
      — А, Калина. Как бы не напорол чего сгоряча.
      — Вроде пообещал. В том числе и поговорить со своими бойцами.
      — Может, надо было со своими «спецами»? — внимательно посмотрел на меня начальник.
      — Для этого надо согласовывать вопрос с Москвой. А за это время война закончится, — я примерно знал, сколько дней уйдет на это.
      — Да, ты прав. — Устал шеф, устал. — Тут вот расшифровки пришли.
      Он пододвинул ко мне стопку бумаг.
      — Времени нет читать. Вкратце, что там?
      — Расшифровка бумаг, что несли арабы, которых пограничники грохнули. Плюс перехват и расшифровка спутниковых телефонов.
      — Что нового?
      — Мы были правы, Шейх замышляет большое дело.
      — Надо же ему как-то возвращаться, а то ведь сколько отсутствовал. — Я закурил.
      — Арабы предлагают ему найти в Грозном контейнеры с радиоактивными изотопами — примерные координаты указываются, и изготовить так называемую «грязную» бомбу.
      — Это уже было. В конце прошлого года москвичи нашли эти капсулы и предотвратили попытку. Закордонные «вовчики» не унимаются. Считают, что здесь залежи радиоактивных капсул, -хмыкнул я.
      — А ну как эти гады соберут здесь эту бомбочку, да отвезут к тебе в Красноярск, что ты после этого скажешь?
      — Ладно, убедил. Что дальше?
      — Тут же приложен циркуляр.
      — «Поднять, усилить, укрепить, проинструктировать. И под персональную ответственность»? — я махнул рукой. — Это мы уже проходили.
      — Внедрять своих людей в органы власти, силовые структуры, а также — идти в агенты органов госбезопасности и органов МВД.
      — Они уже это выполнили. — Я выпустил струю дыма. — Местный РОВД, наверное, на две трети состоит из внедренных бандитов. Про агентуру я тоже пока промолчу. «Засланцев» полно, чувствую, что очередь выстроилась. Посмотрим утром, что получится из этого роя.
      — Так, а вот дальше ты уже не знаешь. Первое — устраивать акции, дискредитирующие федеральные силы. Дается несколько готовых рецептов. Камуфлировать мины под детские игрушки и подбрасывать детям.
      — Вот бляди! — я поперхнулся дымом.
      — Дальше. Вот интересный пункт. Переодевшись в форму федеральных войск, устраивать налеты на мирные деревни, органы власти, подразделений МВД, сформированных из местного населения, школы, больницы. Как тебе это?
      — Охренеть можно! — я потер лоб. — Не дураки там сидят.
      — Добавить?
      — А много еще?
      — Это только присказка, сказка будет впереди. Расшифровка телефонных переговоров, — он выдержал паузу.
      — Ладно, говори, — не выдержал я.
      — Закордонные друзья-товарищи сообщают, что как только сойдет снег, Шейху доставят оружие, денег.
      — Много денег?
      — Много. Больше двух миллионов долларов. Это только на его банду. А сколько их по Чечне?
      — Много, — я кивнул.
      — А пока Шейху предлагается активизировать акции по уничтожению живой силы противника. Привлекать в свои ряды больше боевиков. И самое главное — оттягивать из Грозного на себя федеральные силы. Ну-ка, прояви свои аналитические способности. Что это значит?
      — Одно из двух. Либо они планируют очень большую акцию в Грозном, либо здесь. Мы же раньше говорили, что замышляют эти гады большую пакость. К гадалке не ходи! Только не говори, что прилагается циркуляр, — опередил я его.
      — Не знаю, какой ты опер, но начальником работать уже можешь — циркуляры рассылать, — усмехнулся шеф. — Ладно, иди, готовься! Дай бог, чтобы все получилось!
      Я перекрестился.
 

Каргатов