- Почему педики?! - оскорбился Мустафа за своих земляков.
      - Ни у меня, ни у кого не возникает мысли изнасиловать мужчину, а этих так и тянет.
      - Э, это всего лишь шутка, да и женщин здесь нет, вот так и шутят.
      - Все равно шутки педерастические у твоих земляков. Надеюсь, ты не такой?
      - Нет, - он был серьезен. - Куда едем?
      - Через три километра сверните налево, -ответил сзади Андрей, сверяясь с картой и рассматривая окрестности через окно автомобиля.
      Дорога была разбита, вся в рытвинах и ухабах. От асфальта остались жалкие заплатки по краям того, что некогда называлось дорогой. Мустафа уверенно рулил по этому полигону, было видно, что не первый раз он едет здесь. Скорость для такого покрытия была высокая - около тридцати километров. Нас подбрасывало на кочках, мотало из стороны в сторону, но наш водитель не обращал на это ни малейшего внимания. Включил магнитофон, оттуда понеслась чеченская музыка, для меня она была как красная тряпка для быка. Не нравится мне творчество чеченских поэтов и музыкантов, ну не нравится.
      - Мустафа, выключи, - попросил я сквозь зубы.
      - Не нравится? - ехидно спросил он.
      - Не нравится, - подтвердил я. - Наслушался в свое время аж до рвоты.
      - А у меня больше ничего нет.
      - Значит, поедем молча, без музыки, следи за дорогой.
      - А что за ней следить, я тут могу с закрытыми глазами ездить!
      Через некоторое время Андрей подал голос:
      - А теперь налево, вон за теми соснами будет грунтовая дорога и по ней около пяти километров.
      - Не поеду! - затормозил машину Мустафа.
      - Почему? - в голосе моем звучало раздражение, мне еще фокусов агента не хватало для полного счастья.
      - Вы меня убьете!
      - Мустафа, ты хоть старый, и тертый жизнью, а дурак! - я рассмеялся и откинулся на спинку сиденья. - На кой ляд нам тебя убивать? Ты верой и правдой служил органам, и еще послужишь, ты сам организовал безопасный переход, и получишь за это деньги! А ну-ка, не шути! - я заметил, как Мустафа полез сзади за ремень.
      Андрей отреагировал мгновенно, он блокировал голову Мустафы нажав на глаза, и потом, продолжая удерживать голову в таком положении, второй рукой ударил агента по солнечному сплетению, дыхание перебил. "Сопка" начал медленно сползать по сиденью.
      Я тут же сунул руку сзади за ремень нашего водителя. По карманам прощупал. Документы, деньги. Не то, ага, а вот еще один, во внутреннем кармане.
      Странно, зачем ему был нужен весь этот спектакль? Мог нас сдать на чеченском блок-посту. Или здесь попытаться убить. Пятнадцать лет по тюрьмам и зонам, и так облажаться?!
      - Ты его не убил? - поинтересовался я.
      - Нет, через пару минут очухается. Вытащи его на улицу, - Андрей бесцеремонно вытолкнул Мустафу наружу. Тот упал набок, головой вниз. Я вытолкнул ноги, потом мы усадили его возле колеса, пару раз шлепнули по щекам. Агент начал приходить в себя.
      - Андрей, ты же несильно его ударил его по солнечному, а он вырубился, и так надолго. С чего это?
      - Главное не с какой силой бить, а куда! Не забудь, что я ему еще немного зрение испортил, два небольших болевых шока сливаются в один большой, плюс нарушение дыхания. Недостаток кислорода и прочая лабуда.
      - Где научился?
      - На мумиях тренировался, - усмехнулся Рабинович.
      - Ну вот, вроде очухался. Что, дядя, будешь говорить?
      - А где я? - Мустафа мотал головой, нормальный цвет лица начал к нему возвращаться.
      - В гробу будешь, на верхней полке, если будешь чудить! - пообещал ему Коэн. - А ну, говори, что за фокусы! Какого черта ты решил, что мы тебя убьем?
      - А вы себя видели со стороны? - вопросом на вопрос ответил перепуганный агент.
      - Не понял, поясни, - попросил я.
      - Когда вы смотрите на чеченца, вы хотите его убить, это у вас в глазах написано.
      - И все?
      - Все, - Мустафа вытер пот со лба.
      - Ну и дурак ты! На, держи, - я протянул ему оба пистолета, предварительно вынув обоймы, затворы передернул, два патрона вылетели в траву. Обоймы бросил в бардачок.
      - Поехали? Или тебе деньги не нужны? - перешел на деловой тон Рабинович. - Время - деньги. Каждые десять минут - минус сто долларов. Ну, и?
      - Едем, - Мустафа тряхнул головой.
      Деньги он любит, это тоже хорошо. Трезвый расчет в данном случае лучше эмоций.
      Быстро погрузились в машину, тронулись в путь. Теперь уже Андрей сел на переднее сиденье, и, вытянув шею, смотрел за дорогой. Было видно, что Андрей выискивал знакомые ориентиры.
      Я же страховал Рабиновича от неожиданностей. Меня сейчас интересовал лишь агент. Если бы он выкинул какой-нибудь фортель, я готов был мгновенно блокировать его голову, шею и правую руку. Про себя мысленно несколько раз проработал, как именно я буду это делать. Только дернись, Мустафа. Только дернись, дай мне шанс.
      Так мы ехали по лесной дороге около часа, было видно, что дорога не пользовалась популярностью у местного населения: почти заросшая травой, колея чуть заметна. Конечно, был шанс нарваться на мину, оставленную как нашими войсками, так и духами с прошлой войны. Как странно говорить о войне в прошедшем времени. Сам воевал совсем недавно, а вот поди-ка, она уже прошла, вернее не прошла, а мы ее проиграли. Вернее даже будет сказать - за нас ее проиграли...
      - Стой, мужик. Приехали! - сказал Андрей.
      - Ты уверен? - спросил я у Рабиновича.
      - Да, уверен, - мой напарник потянулся, взмахнул несколько раз руками, разгоняя кровь.
      - Так я рассчитываюсь? - уточнил я, доставая деньги.
      - Да.
      - На, держи. Пиши расписку, - я протянул деньги Мустафе.
      - Сейчас, сейчас! - засуетился Мустафа.
      Быстро, неровным почерком он писал расписку. Потом протянул мне. Я прочитал. Все по форме. Молодец, агент, научился писать расписки!
      - Вас забирать? - мы явно нравились агенту.
      - Нет, - отрезал Андрей.
      - И вообще, мужик, забудь, что нас видел. Мы лишь плод твоей фантазии, - поддержал я его.
      - Я вас никогда не видел. А может, пистолет купите? - поинтересовался он.
      - Мустафа. Если бы нам нужно было оружие, то отобрали бы весь твой арсенал, а самого отправили к Аллаху. Все, езжай! - я начинал нервничать.
      - Понял, понял. Уезжаю. - Он сел в машину и, развернув машину на узкой дороге, поехал в обратную сторону.
      Мы стояли и курили, пока он не скрылся за деревьями.
      - Ну что, Андрей, куда дальше? И вообще, за каким бесом мы заехали в эту глушь. Здесь что ли пещера местного Али Бабы?
      - Нет, Алексей, но не ходить же нам голыми.
      - Понятно, тут неподалеку небольшой такой тайничок со всякими премудростями еврейского производства, типа телефонов, которые отрывают головенку, пейджеры, вырывающие печень? Ну, веди нас, Сусанин Иван. Знаешь на этот счет анекдот?
      - Расскажи.
      - "Приходят немцы в деревню в годы войны и у всех спрашивают, где партизаны. Все молчат. Тут мальчик подбегает и говорит, что он знает. Старший немец:
      - Ганс, дай мальчику конфетку. Мальчик, ты проведешь нас к партизанам?
      - Да, дяденьки, немцы, проведу.
      - Дай, Ганс, мальчику еще конфетку.
      - А как тебя зовут, мальчик?
      - Ваня.
      - Понятно, а как фамилия?
      - Сусанин.
      - А папу как зовут?
      - Иван.
      - А дедушку?
      - Иваном, и прадедушку тоже Иваном.
      - Ганс! Забери у этого поганца конфеты!"
      - Хороший анекдот. Не бойся, выведу я тебя к тайнику.
      - Эх, Андрей, Андрей! Кабы мне на прежней службе такой тайничок раскопать, то радости были полные штаны! А сейчас буду осваивать шпионскую технику вероятного противника.
      - Не шпионскую, а археологическую гуманитарную помощь, - рассмеялся Андрей.
      Мы шли еще часа четыре. И не потому, что дорога была сложной. Обычная лесная заброшенная дорога. Боялись погони, боялись напороться на засаду, мину, растяжку. Нам повезло, заметили проволоку, натянутую в пятнадцати сантиметрах над землей. Растяжка стояла давно. Проволока успела немного покрыться пятнами ржавчины. Мы не стали испытывать судьбу и смотреть, к чему она прицеплена - к гранате или мине. Стоит, да и пусть стоит. Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно. Если ставят растяжку, то это тоже кому-то нужно. Пусть себе стоит, ждет своего часа. А если за нами "хвост", может она и поможет нам от него избавится. Главное знать и не забывать, что здесь спрятана смерть.
      По прежнему опыту можно было предположить, что рядом спрятано еще немало килограммов смерти. Чувства обострились. Все как на войне. Я снова на войне. Даже не увидел, а почувствовал, что вот этот кусок порыжевшей травы есть прикрытие мины. Я внимательно осмотрел этот квадрат. Мина противопехотная. Осенние дожди обнажили ее ребристый желто-коричневый бок. Забавно, если бы продолжили наш путь на автомобиле, то могли запросто собрать растяжку или эту мину. Не поехали. С одной стороны - похвальная предосторожность Рабиновича, а с другой - он мог и знать об этих сюрпризах смерти. Не он ли со своими товарищами установил всю эту нехитрую линию обороны?
      Я посмотрел на Андрея. Он лишь подмигнул мне и пожал плечами. Мол, сам не знаю, как это получилось. Становимся напарниками, некоторые вещи понимаем с полу взгляда, с полуслова. С одной стороны, в условиях боевой обстановки, это даже неплохо, при условии, что он не захочет от меня избавиться.
      Потом Андрей долго осматривался по сторонам, нашел какое-то дерево, осмотрел его, я увидел маленькую зарубку у корней. Знак, отметина.
      Еще полчаса подъема в гору. На каждом большом дереве была сделана маленькая зарубка, - вот так, от зарубки к зарубке, мы и двигались зигзагами. Когда я хотел обойти стороной большие заросли кустарника, Андрей предупредил:
      - Не надо, Алексей, там опасно.
      Не дурак, понял, что там мины. Хитрые бестии. Видать, немало они нашпиговали там смерти, и Рабинович принимал непосредственное участие в этом. На пути снова встали густые заросли кустарника. Едва была заметна узкая тропинка. Андрей пошел по ней первым.
      Поднял руку. Для любого военного во всех странах мира это означает "Внимание!" и "Опасность!" Я остановился, тут же присел, военная привычка, начал озираться и напрягать слух и зрение. Тихо, кроме веток кустарника с редкими листьями ничего не увидел. Андрей протянул руку вперед, указывая направление.
      Вот оно что. Тонкая проволочка пересекала тропиночку, не зная о ней, обойти нет никакой возможности. Зацепил и бах - все твои внутренности на ветках чеченского кустарника. Андрей аккуратно отцепил один конец проволоки от спрятанной гранаты. Потом второй конец проволоки от второй гранаты.
      Ничего себе! Если мы ставили растяжки, то привязывали один конец к дереву, а второй - к кольцу гранаты, а эти хитрые евреи привязали проволоку к кольцам двух гранат. Двойной взрыв. Двойной эффект. Забавно, если они заминировали всю дорогу на подступах к тайнику, то сколько же они привезли смертоносного железа? И что же нужно так сильно оберегать? И, наконец, как они протащили все это? Небольшая группа профессиональных разведчиков через полмира доставила груз, и никто не удосужился провести качественный досмотр?! Я уже молчу про оперативную работу.
      А ведь это риск, громаднейший риск. Значит, они что-то замышляли здесь грандиозное. А не просто сбор развединформации о деятельности какого-то там Омар Омара.
      Пошли вперед. Рабинович сделал шаг вправо, показал пальцем на небольшой холм, потом из-под листвы вынул малую саперную лопатку. Начал копать, остановился, очертил небольшой круг и дальше работал уже руками, понятно, снимает противопехотную мину, последний сюрприз. Аккуратно выкрутил взрыватель, положил его в сторону, потом снял мину. Ладно хоть под ней не оставили гранату без чеки. Я бросил взгляд на мину. "Итальянка". Не содержит металлических частей, миноискатель не возьмет, только собачка или щуп.
      Такого "добра" было много в Чечне - гуманитарная помощь развитых экономических стран. Там противопехотные мины запрещают, а склады ломятся от них; чтобы не пропадать добру - в Чечню, для защиты прав угнетенных аборигенов от Российской Империи. Уроды буржуазные, что с них взять.
      Андрей вытянул длинную цепь. Потянули. С шумом-треском отвалилась металлическая пластина, обнажила черный вход в землянку. Прямо не евреи-разведчики, а сборище потомков Монте-Кристо. Вон сколько нарыли! И главное, что не видно вырытой земли. Куда-то далеко оттаскивали. Молодцы!
      2.
      Андрей зажег зажигалку, у входа стояли три свечи - предусмотрительные, мать их за ногу! Квадратное помещение, три на три метра. Стены укреплены бревнами. Вдоль стен стоят ящики. Много ящиков. Некоторые мне знакомы. Ящики с автоматами, нашими, российскими АКСами, с патронами к ним. Все в заводской упаковке, перехвачены металлическими лентами. Ящики с гранатами. Здесь и РГД и Ф-1. Отдельно ящики с РПГ-7 и отдельно ящики с выстрелами к ним. Одноразовые гранатометы. В углу стоял миномет, еще в заводской смазке, обмотанный промасленной бумагой. Мины тоже были представлены в достатке. Большое количество противопехотных, как наших, так и импортных. Были даже и МОН-90 - очень грозное оружие, если им грамотно воспользоваться, то можно было роту противника положить одному человеку. Главное - радиовзрыватели, грамотно расставленные мины и крепкие нервы. А вот и еще одна знакомая игрушка. Ее я видел лишь однажды и то в очень покореженном виде - знаменитый на весь мир переносной зенитно-ракетный комплекс американского производства "Стингер". Таких штучек было две и около десятка выстрелов к ним. С таким арсеналом можно было воевать. Это все я рассмотрел в скупом, колыхающемся пламени свечи, были и еще ящики, судя по маркировке, там были консервы. Мясные и рыбные. Двадцатипятилитровый молочный бидон, а чтобы никто не сомневался в содержимом, на его боку было написано "Спирт". Я не выдержал:
      - Андрей, вы что, все это с собой притащили?
      - Нет, конечно, - он рассмеялся. - Все это здесь спрятано давно, периодически лишь происходит обновление. Все это хранится в лесу, у каких-то изделий истекает срок действия, срок хранения, вот тогда и происходит снятие его с хранения, и замена новым. Все как в действующей армии. Не бойся, все это не предназначено для ведения боевых действий с Россией, только для борьбы с террористами. Мы же теперь в одних окопах. Если раньше только мы боролись с исламистами, то теперь линия фронта проходит здесь, - он топнул ногой в земляной пол.
      - Не вы ли его здесь провели? А то скучно вам одним было воевать, вот и нас припрягли? - я насторожился.
      - Нет, Алексей, нет. Россия в лице бывшего Союза сама ввязалась в эту войну, когда влезла в авантюру с Афганистаном, а потом - пошло-поехало, только успевай поворачивайся. И это еще только начало, попомни мои слова. Пойдут шахиды-камикадзе, обвязанные взрывчаткой. Которые будут взрывать себя на автобусных остановках, театрах, кафе, ресторанах, школах, на дискотеках.
      - Тьфу, тьфу, тьфу, сплюнь, дурак. Сглазишь! - я суетливо сплюнул и постучал по ближайшему деревянному ящику, оказалось, что по автоматам.
      - Мне бы очень хотелось ошибаться, Алексей, но пока что вы вступили лишь в начальную фазу боевых действий с фанатиками. Они же здесь хотели построить исламское государство, но вы помешали. Теперь весь мир поддерживает их.
      - Ну, так уж и весь мир! - я недоверчиво усмехнулся.
      - А ты как думал! Штатам и иже с ними западной Европе якобы важно, что вы здесь нарушаете права человека, и плевать, что они бандиты и убивают всех, кто не их веры. А исламский мир включился в войну ради создания очередного государства в Европе со средневековым укладом жизни. Так что как ни крути, а влипла Россия на многие года или годы, как хочешь сделай ударение, сути не меняет. И как бы парадоксально это ни звучало, в этой дерьмовой войне есть лишь один надежный союзник-партнер - Израиль. Не вижу твоего лица, но знаю, что кривишь сейчас морду, а от этого никуда не уйти. В Израиле это давно уже поняли, осталось, чтобы в Москве пришли к этому, и чем быстрее - тем лучше. Для обеих стран лучше.
      - Ты меня чего агитируешь, чтобы я сейчас поперся в Москву к Гаранту Конституции и объяснял ему, что, мол, бросай все и иди заключай договор "Россия-Израиль - братья навек"? Этого хочешь? Не выйдет. Заканчивай политинформацию, нужно двигать дальше к моему золоту, моей валюте, чтобы потом смотаться подальше от всех этих придурочных террористов с их бредовыми идеями о мировом господстве, от вас - евреев с идеей богоизбранности, от православной церкви, которая считает себя единственно правильной, от всех, к чертовой матери! Будет миллион "гринов", два, три - на жизнь хватит! Давай, бери, что нам надо, чтобы не быть "голыми", и пойдем отсюда.
      - Алексей, может, хоть пистолет возьмем?
      - Ага, ты еще Узи возьми. Кстати, есть здесь?
      - Есть.
      - Дай хоть посмотреть, а то только в американских боевиках и видел.
      - Вот, - Андрей подошел и достал из какого-то ящика Узи, замотанный в промасленную бумагу.
      - Ух ты! - я взял его в руки. - А тяжелый какой! Ты сам-то стрелял из него?
      - Стрелял, - Андрей пожал плечами. - А вообще-то Узи ужасно непрактичная штуковина. Пятикилограммовый утюг. Система прицеливания чертовски неудобная, верхнее расположение затвора тем более неудобно, - он продемонстрировал как взводится пистолет-пулемет. - Стрелять из него неудобно, а прицельно - и подавно, руки держатся рука к руке, локоть к локтю, рычаг равновесия достаточно маленький. Огромный недостаток - при вставленном магазине, если затвор взведен, затворная рама остается в заднем положении, окошко экстрактора (ну, откуда гильзы выбрасываются) открыто, готово к приему любой грязи и пыли. Кроме основного предохранителя есть еще предохранитель на тыльной стороне рукоятки, который при стрельбе надо плотно зажимать между большим и указательным пальцами, и, соответственно, рука быстро устает. И самый главный недостаток - то, что, несмотря на наличие двух предохранителей, при резком ударе Узи вполне может перезарядиться, а так как боек постоянно в торчащем положении, то вполне может и выдать очередь. Про сложно складывающийся приклад, который вечно открывается не вовремя от любого удара по нему, я уж и не говорю.
      Рабинович быстро и сноровисто показывал, как перезаряжается пистолет-пулемет, как откидывается приклад, как пристегивается магазин, как его менять. Я попробовал сам. М-да, действительно, не так просто, как в лихих боевиках.
      - Патроны есть? - спросил я.
      - Есть. На, - Андрей разорвал упаковку патронов.
      - Почти как к ПМ, только немного длиннее.
      - Будешь стрелять? - насмешливо поинтересовался Рабинович.
      - Нет, конечно, - я со вздохом протянул ему Узи.
      Мне очень хотелось пострелять из этого оружия, попробовать, как он действительно бьет, почувствовать его отдачу, пристрелять под себя это заморское оружие. В голове всплыла фраза, сказанная в одном кинофильме про Узи: "Им можно деревья рубить!" Имелась в виду его огневая мощь.
      Андрей почувствовал мое желание, решил утешить немного:
      - Не переживай так. Приезжай ко мне - постреляешь от души.
      - Нет уж, лучше вы к нам. Давай, бери свое барахло, и сваливаем отсюда. Засветло надо успеть двинутся. В лесу как-то не очень хочется останавливаться, точно так же, как не хочется ночевать в первой деревне.
      - Сейчас.
      Андрей нырнул в темный угол и вытащил поближе ко входу какой-то небольшой ящик. Начал его открывать, потом рыться в нем.
      - Андрей, а таких тайников по всей Чечне много?
      - А тебе зачем? - не отрываясь от поисков ответил Рабинович-Коэн.
      - Просто интересно.
      -- А ты как думаешь?
      - Я думаю, что много, и это не самый основной.
      - Вот и думай как хочешь, а мне не мешай, - огрызнулся мой напарник, и по его тону я понял, что не ошибся.
      - Ты хоть скажи, что берешь, а то потом влипнем с твоим снаряжением.
      - Вот, смотри, - Андрей достал несколько упаковок фотопленок одной известной фирмы.
      У нас все карманы были ими забиты, Рабинович сам настаивал, чтобы я купил именно такие.
      - Ну, и что? - я был в недоумении.
      - Смотри и учись, студент! - Рабинович торжествовал. - Если пленку вытащить из упаковки, то полностью она не вытащится, там есть зацеп. Той стороной, где располагается эмульсия, можешь приклеить к любой поверхности. Уходишь и через пять-шесть минут - взрыв эквивалентный ста граммам тротила.
      - Всего-то? - я был разочарован. - Стоило из-за этого тащиться сюда. Можно было взять под видом оконной замазки пластид. Я, кстати, так его и использовал в своем кабинете. Мне потом хотели это инкриминировать, но умысла не было. И хрен бы кто догадался, только натренированная собака. Да очень опытный сапер.
      - Тебе мало? - недоумевал Рабинович, явно обескураженный моей реакцией.
      - Конечно, мало. Что еще можно сделать с твоей "пукалкой"?
      - Смотри. Нажимаешь на выступ катушки кассеты, она уходит внутрь...
      - Ну, и?..
      - Погоди. Граната становится на боевой взвод, потом кидаешь ее, и при ударе о поверхность она детонирует и взрывается. "Рубашка" из титана с внутренними насечками пробивает "броник".
      - И все?
      - Нет, не все! - с вызовом и досадой сказал Андрей.
      Ему было обидно, что не восторгаюсь я его чудо-техникой.
      Ничего, я в своей жизни видел штучки и поинтереснее, изготовленные как кустарным способом, так и нашей промышленностью.
      - Вот, смотри, - он достал батарейку от карманного фонаря.
      - Этой штуковиной и голову-то толком не пробьешь, разве что в висок зарядить от всей души. Камень лучше, - я откровенно издевался над израильской техникой.
      - Если ты вдавил на катушках с пленками выступы, а потом не бросил, а аккуратно поставил, закопал, то раскручиваешь вот эту так называемую "батарейку", - Андрей раскрутил ее, - внутри радио-взрыватель. Вытаскиваешь, нажимаешь вот на эту кнопочку и "кассеты" с пленкой взрываются. Понятно?
      - Почти. Радиус действия радио-взрывателя?
      - Пятьсот метров.
      - Радиус поражения осколками от твоих фотопленок?
      - Максимум двадцать метров. Эффективно - пятнадцать метров.
      - Не густо, - я был разочарован.
      - А ты что хотел?
      - Побольше и подальше. И чтобы мозги по асфальту, - я рассмеялся. - Ну, показывай, что еще там.
      - Ручки-пистолеты.
      - На один патрон?
      - А тебе чтобы не меньше чем у АКСа?
      - Именно. Калибр?
      - Два варианта. Первый - "мелкашный" патрон, второй - от ПМа. Но тут поосторожнее, отдача такая, что можешь сильно себя в живот или грудь ударить, а то еще хлеще, "ручка" может полететь и пробить тебе грудную клетку. Надо стрелять с упора. Ну, и сам понимаешь, что грохота будет много, дыма. По опыту, тоже немало. Каждому беру по две ручки. Одна мелкокалиберная, вторая - "потяжелее". Будут патроны - можешь перезарядить. Да, еще, - без надобности не раскручивай ее.
      - Боишься, что могу выстрелить?
      - Нет, патроны отравлены.
      - Восток, Восток. Все время забываю, с кем имею дело, - я вновь рассмеялся. - Что еще?
      - Тебе мало?
      - Мне всегда не хватает времени, денег, патронов и информации. Давай, выкладывай, что на твоей исторической Родине изобрели для борьбы с международным терроризмом!
      - Изобрели много, только здесь не все представлено, - Андрей усмехнулся.
      - Нет чего-нибудь такого, чтобы дух типа щелкнул авторучкой, а у него руку вместе с головой оторвало к чертовой матери?
      - Увы. Есть попроще.
      - Например?
      - Яд.
      - Так его еще нужно в пищу подмешать. И к этой пище подобраться. А то, может, и придется вместе с одного корыта чавкать. Как потом отбрыкаться, что, мол, не голоден?
      - Есть яды, которыми можно смазать конверт, письмо мамочке написал человек, облизал конвертик, и все, привет родителям.
      - Отстал, Андрюха, ты от жизни, сейчас есть конверты, где не надо лизать клапан. Оторвал полоску и все, наклеил.
      - Понял, есть аэрозоли. На открытом воздухе "живет" яд 30 секунд, клиент вздохнул и склеил ласты. А ты все это время не дышишь.
      - А что в твоей "аптечке" есть сейчас?
      - Ничего.
      - Так что же ты умничал? - я был возмущен.
      - Просто хотел показать, какой я эрудированный, - Андрей рассмеялся.
      - Ладно, закрывай свою лавочку, и побежали, нам засветло надо пройти максимум расстояния и устроится на ночлег. Ты же не хочешь на первом же этапе экспедиции ночевать в лесу?
      - Нет, не хочу.
      - Кстати, коль мы здесь уже, и обратно дороги нет, не мог бы ты мне поподробнее объяснить, где же находятся "сокровища Агры"?
      - Еще не время.
      - Не доверяешь?
      - Еще не время.
      - А когда наступит это время? - я настаивал.
      - Немного подожди, выйдем на финишную прямую, и вот тогда... Не обижайся, Алексей, дело в том, что есть приметы, которые вот так, с ходу не объяснить, надо показывать на местности.
      - Так ты был там?
      - Мы были рядом. Провели разведку местности, я входил в состав группы, проводившей рекогносцировку, а вот потом нас захватили...
      - И вы не могли отбиться? Вас была целая группа подготовленных специалистов. Вы же были в этом тайнике? Могли набрать столько оружия, что у ваших грузовиков рессоры бы полопались и полуоси вылетели. Почему?
      - Леха, сейчас мы с тобой тоже можем взять столько оружия и боеприпасов, сколько сможем унести, но не берем. Почему?
      - Не можем себя выдать, для нас это означало бы смерть. Верную гибель.
      - Правильно, для нас тоже тогда это бы означало верную гибель. Плюс ко всему, мы не могли бы выдать себя, сознаться в истинных целях нашей миссии, тем более, что выступали под прикрытием "Красного Креста".
      - Сколько человек вас брали в плен?
      - Двенадцать.
      - Они были вооружены?
      - Да.
      - Они были расслаблены?
      - Относительно, когда обыскали и увидели, что у нас нет оружия, лишь одеяла, палатки, и прочая дребедень, то успокоились...
      - И вы не могли их прибить? Я так понимаю, что ты выступал в роли "спеца". Неужели ты не мог придушить, сломать шеи, руки-ноги, а потом прибить двух человек? Взять их оружие, и потом начать разбираться с остальными? Твои коллеги тоже могли что-то, не только ручку перьевую держать?
      - Эх, могли! - Андрей махнул рукой.
      - Так и что?..
      - Команды не было, - Андрей вздохнул. - Я только напрягся, хотел свалить ближайшего, потом прикрыться его телом. Он толстый такой был, жирный, воняло от него нестерпимо, обмотан был пулеметной лентой, что тот моряк в кино про революцию, в руках - ПК, коробка полная, можно было потом всех гадов положить... - Андрей закурил, взгляд был устремлен в пустоту, он снова переживал свое пленение.
      - И... - я поторопил его.
      - Начальник увидел, как я напрягся, и покачал головой, мол, не смей.
      - На что он надеялся? Что духи вот так просто вас отпустят после проверки документов, багажа и груза? Он или дилетант или предатель.
      - Нет, он просто сразу понял, что дальше будет. Нас и раньше останавливали, но тут же отпускали. Мы не должны были выдать свою принадлежность к Израилю, а уже тем паче к истинной цели нашего визита в Чечню.
      - Могли бы принять последний бой и погибнуть, чем вот так, как бараны идти на заклание, - я кипятился и не понимал.
      - Ты когда-нибудь занимался нелегальной работой? - голос Андрея был тверд и сух.
      - Нет, - я оторопел от перемены тона его голоса.
      - Тогда ты ничего не знаешь. Ты должен погибнуть, но не выдать себя. Все так и настаивали до конца, что мы были мирными гражданами, поставлявшими гуманитарный груз в пострадавшие районы Чечни. И на всех допросах с пристрастием, сам понимаешь, что это такое, мы отвечали как попугаи одно и то же. А для этого надо иметь большее мужество, чем вступить в последнею схватку и тем самым выдать себя с головой. Откуда у гуманитариев навыки ведения боя? Откуда они знают, как сломать нос человеку, да при этом так, чтобы он умер? Как свернуть шею? Как ударом кулака разорвать печень, перебить гортань, пробить артерию на шее? Или уходить от погони, ставить мины и прочее, прочее, что тебе как оперативному работнику не снилось.
      - М-да, дела!.. - я был раздавлен длинной тирадой Андрея.
      - Поэтому мои товарищи сознательно пошли на смерть. Мы знали, что кто-нибудь из нас уцелеет, Родина не даст погибнуть всем, и вот он, выживший, сумеет рассказать, как оно было. Этот шанс выпал мне.
      - Так что же ты не побежал рассказывать своей Родине, как погибли твои товарищи, а поперся опять назад? Понравилось?
      - Ты циник?
      - Я - реалист. Или решил завершить начатое дело, или отомстить моими руками? Давай, колись, - я напирал на Андрея, теперь-то он от меня не отвертится.
      - В плену во мне что-то сломалось, - Андрей говорил тихо. - Я сам не способен на самопожертвование. Я дико хотел выжить и я выжил... Спасибо тебе, Алексей!..
      - Дальше! - я был непреклонен.
      - Я хочу выйти из игры, только уйти на покой мне просто так не дадут. Жив я или нет, никто толком не знает, я просто пропал без вести. Начнут по каналам выяснять, выйдут на Ставропольское ФСБ, те подтвердят, что я погиб. Другой информации у них нет. Я беру свою часть дудаевского наследства, обосновываюсь где-нибудь подальше от всего этого дурдома, - мир, поверь, такой большой, что при наличии достаточных средств можно надежно спрятаться. Забираю жену, детей, родителей и живу на берегу голубого океана, занимаюсь подводной охотой, плюю в голубое небо, ем ананасы и рябчиков жую, и не жду когда придет последний день. Разве ты не хочешь этого? Я понял, что не совсем готов для этой работы, чтобы вот так погибать, стиснув зубы. Можно было бы все рассказать, и тогда бы тебя убили быстро, без мучений.
      - Понятно, хотя, насколько я тебя знаю, Андрей, ты до конца не договариваешь, что-то темнишь. Ладно, сделаю вид, что поверил. Сваливаем отсюда. Ничего, кроме этих бесполезных кассет для фотопленки ты взять не хочешь?
      - Они не бесполезные! - Рабинович возмутился.
      - Хорошо, сформулирую вопрос по-другому. Что-нибудь еще, что может нам пригодиться, закамуфлированное под невинное оборудование имеется?