— Облетишь вокруг, — приказал префект Корин капитану летающей платформы.
      — Нет, — твердо ответил капитан. Он висел на ветке дерева, держась рукой и ногой, и не мигая, смотрел на префекта Корина большими, черными и абсолютно круглыми глазами.
      Ростом он был меньше Пандараса, а из одежды носил только пояс с инструментами. Прекрасный серебристый мех на его теле имел более темный, почти черный оттенок на кончиках ушей и пальцев. Два десятка членов его команды в молчании висели или стояли среди ветвей других деревьев на опушке небольшой рощи.
      — У меня уже есть приказ, — продолжал капитан, — и ты его знаешь. И знаешь, что не можешь его изменить. Все это мы уже обсуждали.
      — Тебе известно, кто я. — Префект Корин говорил так тихо, что за шумом флайера Пандарас его едва слышал.
      Капитан ухмыльнулся, показав острые, как иголки, зубы.
      — Мы знаем, что ты не можешь управлять платформой.
      Дальше ущелья никто не летает. Пока еретики удерживают высоту и подходы к реке, это невозможно.
      Префект Корин положил руку на плечо Пандараса и приказал:
      — Покажи им!
      Пандарас нехотя вынул керамический диск и поднял его повыше. Всю его плоскость тотчас заполонили крошечные искры и черточки, мечущиеся друг за другом подобно муравьям. Капитан взглянул не него и содрогнулся.
      — Это устройство указывает, что человек, которого я ищу, не здесь, пояснил префект Корин. Отблески диска играли в его блестящих черных глазах. — Он находится ниже по реке, У еретиков.
      — Еретики, они отняли у нас город, префект. Платформа, только она у нас осталась. Да-да, господин. Вернуть город, Да-да, мы бы хотели. Но это далеко, господин, да-да, далеко внизу. Выше, чем мы летаем, мы не можем выше. Мы попробуем, а они — стрелять, стрелять. Всех сметут, как жуков с Дерева. Река — еще хуже, да-да, господин. Много платформ на реке. Все стреляют. Нет, префект, для себя не будем и для тебя не полетим. Куда могли, довезли, и хватит разговоров.
      На стоянку, да-да, пора на стоянку.
      Капитан раскачался, прыгнул и скрылся в плотной листве кроны. Его команда, все как один, развернулась и тоже исчезла в массе заколыхавшейся зелени.
      Колонны солдат стали собираться у сходен огромного черного клина платформы. Она начала приводиться к ветру, и двигатели на корме ревели все громче. По левому борту зеленели густыми лесами отроги гор, их пики сияли в лучах предвечернего солнца над укрытыми тенью долинами. Справа светилась оловянным блеском река; ширина ее в этом месте не превышала десяти лиг; горы сжимали мощное течение в узкую теснину. Передовые отряды еретиков пытались захватить город, господствующий над этим сужением.
      Пандарас и префект провели целые сутки и почти весь следующий день на летающей платформе, неуклонно приближающейся к линии фронта. Как все крупные летающие объекты, она искривляла гравитационное поле таким образом, чтобы лететь против ветра, а двигатели ей были нужны для маневра. В прежние времена на платформе был сад, но теперь сохранился лишь небольшой клочок леса, где жила и работала команда. Все остальное место занимал сложный комплекс из канатов и стоек, среди которого крепился груз и располагались жилые помещения для пассажиров.
      Пандарас и префект вместе с солдатами спали под открытым небом и питались у костра, но Пандарас не чувствовал аппетита, а ночью почти не спал: боялся, что, если он заснет, платформа опрокинется и за мгновение до смерти он очнется, кувыркаясь в воздухе. Префект Корин, казалось, тоже не спал. Скрестив ноги и положив руки на колени ладонями вверх, он сидел и смотрел не отрываясь, как поднимается по небу Око Хранителей перед тем, как двинуться вспять и скрыться в низовьях за конечной точкой мира. Весь следующий день префект, похожий на коршуна, выслеживающего добычу, стоял на носу платформы и всматривался куда-то вдаль. Время от времени Пандарас пытался завести разговор, но встречал даже не отпор, а полное безразличие.
      Никто из солдат и офицеров ни разу к ним не подошел, и Пандарас понятия не имел, куда они направляются. Знал только, что в низовья, что на войну, а значит, ближе к Йаме. И это его утешало.
      Рокот двигателей, стал глубже. Направляясь к берегу, платформа шла поперек ветра. Префект Корин выдернул свой посох из мшистой почвы и нырнул в темноту, где были деревья.
      Крошечная машина ужалила Пандараса в шею, и он послушно отправился вслед за префектом Коримом. Когда они выбрались из-под защиты рощицы, на них с остервенением накинулся ветер, и префект Корин придержал свою черную шляпу двумя пальцами. На самом конце платформы стоял гигантский баобаб, увешанный канатами, на которых крепились маленькие платформы. Обслуживающая их команда состояла из представителей одной семьи. Они носились вокруг, переговариваясь высокими поющими голосами на быстром местном наречии.
      Подножия гор в этом месте подходили к самой реке.
      Город тянулся по узкой равнинной ленте у самого их края.
      Весь он лежал в развалинах. Не осталось ни одного целого здания, хотя рисунок уличной паутины все еще просматривался. Руины нескольких огромных башен стояли на самом берегу, напоминая оплывшие свечи. Воздух гудел от сверкающего облака крошечных машин, которые носились туда-сюда над разрушенным городом, крутились вокруг друг друга, но все же не сталкивались. Пандарас увидел множество пожарищ, лесистые холмы были усеяны кратерами разных размеров. Тысячи деревьев на длинном отроге валялись с вывороченными корнями, словно поваленные титаническим ветром.
      Летающая платформа маневрировала над лагерем обороняющейся армии. Внизу открывался взгляду целый город с кварталами палаток и шатров, которые тянулись вдоль дорог, забитых повозками и колоннами солдат. Сотни людей работали на гигантских машинах, установленных в глубоких карьерах в окружении кранов и облепленных лесами башен.
      Когда платформа уже подходила к разрушенному городу, направляясь к цепочке пилонов с плоскими макушками, на склонах холмов возникли яркие вспышки, словно приветствуя пополнение. Клубы белого дыма, с виду совсем неопасные и невинные, как маргаритки, расцвели в меркнущем небе. Откуда-то из-под платформы началась быстрая стрельба, потоки огненных искр устремились к источникам этого представления. Стрелки, висящие в прозрачных пузырях под платформой, отвечали на бомбардировку еретиков.
      Как только платформа причалила, по сотням канатов начали спускаться солдаты. Снаряжение спускали в сетках и на стропах. Вдруг из сумерек вынырнул диск и повис вплотную к носу платформы. Префект Корин взял Пандараса за руку, и они ступили на диск, который сразу же спустился на землю.
      Пандарасу пришло в голову, что именно так, наверное, префект спасся, когда гигантские полипы утопили его корабль.
      Диск изгибал поле гравитации, а потому ощущения падения не было. Скорее казалось, что мир покачивается вокруг неподвижной точки диска, а потом внезапно бросается к ним в объятия. Они очутились на земле раньше, чем Пандараса успело укачать.
      Префект Корин немедленно двинулся в путь. У Пандараса не было иного выхода, как только последовать за ним: боль, причиняемая маленькой машиной у него на шее, увеличивалась пропорционально расстоянию машины от ее хозяина.
      Корин шел быстро, и, чтобы успеть за ним, Пандарасу приходилось почти бежать.
      — Ну здесь и бойня! — пробормотал он, задыхаясь и отступая в сторону, пока мимо них протискивались две колонны солдат в черных доспехах. Сейчас они двигались вместе с потоком по широкой грязной улице. Стрекочущие дуговые лампы создавали в подступающей тьме островки яркого, режущего глаз сияния. Стоял неумолчный шум: ржание тягловых животных, крики людей, рев моторов, постоянный грохот далекой канонады, принесенные ветром обрывки музыки.
      — Куда ты меня привел, господин? — решился спросить Пандарас. — Это входит в твой план? Мы станем наемниками?
      — Мы здесь не задержимся. — Префект Корин вышел на дорогу в свет фар приближающейся паровой повозки и взмахнул посохом.
      Повозка остановилась, испустив громадное облако черного дыма. Префект Корин взлетел на сиденье рядом с водителем и что-то ему прошептал. Пандарас едва успел залезть в кузов, как повозка снова тронулась, и его стало бросать среди кое-как наваленных рулонов камуфляжной ткани, лишь только повозка свернула с дороги и покатилась по ухабам прямо к линии фронта.
      Город был построен из сухопутного коралла. Тут и там, где еще сохранялись живые участки, он поднимался пиками и морщинистыми холмами, наползая на развалины башен и покрывая их сетью тонких рыжеватых нитей. Но в целом город был мертв. Горы обломков громоздились по сторонам кое-как расчищенных улиц. Кругом протянулись окопы, освещаемые пятнами фосфорной краски или цепочками красных и зеленых фонариков. Солдаты собирались кучками вокруг костров и походных печей, дозорные, прячась за заграждениями из мешков с песком, следили за вражескими позициями, расположенными всего в двух лигах.
      Повозка остановилась. Пандарас спрыгнул и потрусил за префектом в подступающую тьму. Они обогнули три смыкающихся, полных грязной водой кратера и поднялись на небольшую возвышенность. Тыльную сторону склона занимала линия бункеров. Из занавешенной двери появился высокий человек в длинном кожаном плаще и поздоровался с префектом. Это был командующий силами обороны, худой, задерганный человек одной расы с Корином. Звали его Менас. Вокруг него роилось целое облако машин, самая крупная прикрыла свет фонаря, когда он взглянул на большие, величиной с луковицу, часы, усеянные целым десятком циферблатов.
      — Ты в самое время, брат, — сказал Менас, спрятал часы и обнял префекта Корина. — Дуэль как раз сейчас начнется, Слышишь? Слышишь раскаты грома?
      Пандарас думал, что слышит звуки артиллерийского огня, но, посмотрев, куда указывает Менас, увидел ползущие по небу тяжелые тучи. Между небом и рекой то и дело вспыхивали молнии.
      — Они управляют погодой, — объяснил Манас. — Хотят создать подходящие декорации для ночной дуэли. До сих пор силы были равны, так как с благословения Хранителей наши кудесники сумели построить броненосец, не уступающий их флагману. Пошли со мной! Скорее! У нас мало времени.
      Пятеро штабных офицеров пошли с ними; вокруг каждого летало собственное облачко машин. Менас просто искрился энергией, он был не в состоянии спокойно идти или беседовать на одну тему более минуты. Он то и дело отбегал в сторону то к одной группе солдат, то к другой, расспрашивая, как у них настроение, с какого участка прибыли, готовы ли к бою.
      Сразу было видно, что солдаты любят своего командира. Его встречали с явным удовольствием, предлагали отхлебнуть пива или вина.
      — Ну, ребята, на этот раз мы им покажем! — кричал Менас. — Мы столкнем их в реку! — Он развернулся и побежал вверх по склону туда, где ждал префект Корин. — У них просто кулаки чешутся! — задыхаясь, прокричал он. — У нас прекрасные бойцы! Самые лучшие!
      — Я не заметил здесь боя, — холодно отозвался префект Корин.
      — Скоро начнется, — отвечал Менас, снова вынимая из кармана плаща свой сложный хронометр и поднимая его к свету машины, кружившейся над головой. Мы удовлетворяем их потребность в драматическом действе, но на самом деле все происходит в точно намеченные сроки. — Он убрал хронометр и продолжал уже более спокойно:
      — Придет день, когда они начнут наступление и мы не сможем их удержать.
      Префект Корин бросил на Менаса быстрый взгляд и заметил:
      — Видимо, ты слишком долго был в такой близости от еретиков, брат.
      — Здесь не Из, — сурово возразил Менас. — Это война, настоящая война. Я не лгу своим солдатам, я говорю им все как есть. Здесь нет места сказкам, которыми успокаивают штатских. Силы еретиков нарастали много лет, а в последние пару недель эти сволочи просто обнаглели. До меня доходит информация, что на болотах дела совсем плохи, что наши машины падают. Я полагаю, еретики могли бы захватить этот город, как только им захочется, а вместо этого они предпочитают затеять с нами игру. Мы можем удерживать теперешнюю позицию, только пока мы им подыгрываем. Вынуждены подыгрывать. Иначе — кошмар и ужас…
      Голос Менаса упал до шепота. Пандарас содрогнулся, осознав, что вся бешеная энергия этого человека не в состоянии полностью скрыть обуревающий его страх. Глаза Менаса покраснели, руки дрожали, он спрятал их в карманы своего длинного черного плаща, придвинулся к префекту и зашептал:
      — Они воскрешают мертвых.
      На лице Корина отразилось презрение.
      — Нам нужно за линию фронта, — сказал он. — Капитан летающей платформы отказался; надеюсь, ты нам поможешь.
      Менас вздрогнул.
      — Мы все время засылаем разведчиков. Иногда они возвращаются. Обычно перевербованными. Они проходят все тесты, какие мы только можем придумать, а потом, через несколько дней, проникают в бункер, полный народу, и взрывают его вместе с собой.
      Пандарас припомнил взрыв в кафе, когда туда вошла молодая женщина.
      Префект Корин спокойно возразил:
      — Мне не впервые это делать.
      — Однако сейчас условия изменились, — не соглашался Менас. — Они обращают против нас наши собственные машины. Маги не могут объяснить, в чем тут дело. Правда, их последние разработки защищены от колдовства еретиков, по крайней мере на данный момент.
      Префект Корин кивнул:
      — Как раз из-за того, что все изменилось, мне надо перейти линию фронта.
      — Полагаю, скоро отправится группа разведчиков. Один из моих офицеров тебя проинформирует. — Менас посмотрел на Пандараса. — Этот мальчик пойдет с тобой? Кто он? Твой слуга?
      — Он поведет меня к цели.
      — У меня есть свои цели, — заявил Пандарас и отшатнулся, когда префект Корин хотел достать его своим посохом. — Я ищу истину. Как мой господин.
      Машина на его шее безжалостно впилась ему в кожу, Пандарас вскрикнул и упал на землю. Двое офицеров засмеялись.
      Пандарас поднялся, бормоча проклятия их предкам вплоть до слизи, из которой Хранители по ошибке их возвысили. Машина снова его ужалила, заставляя бежать за префектом и Менасом, быстро уходящих к светлому пятну в отдалении.
      Пандарас с удивлением понял, что это оракул — стоящий на ребре большой диск у перекрестка двух широких дорог. Но чему тут особенно удивляться? Ведь оракулы только отчасти принадлежат этому миру, и энергии, которые могут испарить любую другую материю, для них не опасны. Может быть, некогда здесь стоял храм, а теперь он лежит в развалинах, и сохранилось только его сердце — этот оракул?
      Перед оракулом собрались солдаты. Свет, струившийся из его диска, сиял на их лицах и играл на черных камедных кирасах. Пандарас со страхом приближался к оракулу, помня о женщине в белом, которая возникла в оракуле Храма Черного Колодца. Но, пройдя вслед за префектом Корином сквозь ряды воинов, Пандарас понял, что оракул был подделкой, увеличенной копией дешевого посеребренного диска, какой его мать держала у них в комнате на полочке высоко под потолком. По праздникам она зажигала позади него свечку, чтобы свет переливался в нем, как эхо, в память об аватарах, которые являлись в оракулах города до того, как их уничтожили еретики. Здесь имел место такой же трюк, только источник света был, разумеется, намного ярче простой свечки, и конструкция диска заставляла свет расходиться концентрическими кругами из одной сияющей белой точки и словно бы исчезать в темнеющем воздухе.
      Пандарас отвернулся: в голове возник туман и появилось чувство, что он может упасть в эту светящуюся точку и никогда из нее не выбраться. Его господин, без сомнения, объяснил бы, что именно так чувствовали себя Хранители в начале своего бесконечного падения в Око. Он наверняка провел бы умную аналогию между условиями, необходимыми для молитвы, и степенью благорасположения Хранителей. Но у Пандараса эта игра света вызвала лишь дурноту.
      — Маленькое изобретение наших магов, — хвастливо пояснил Менас префекту Корину. — Их называют «ипсеорама».
      У вас в Изе таких еще нет, но скоро появятся. Они приводят нервную систему человека в особое состояние, сходное с экстазом от присутствия аватар. Оно успокаивает и опустошает разум, готовя его к имманентности Хранителей.
      Префект Корин отвечал сухо и резко:
      — У меня нет времени на дурацкие фокусы. В лучшем случае это глупость, а в худшем — ересь, ересь в чистом виде.
      — Но ведь это просто форма упорядочивания молитв, — настаивал Менас. Свет из ипсеорамы играл на его горящем энтузиазмом лице и превращал каждую из машин в маленькую звездочку. — Упорядочивание необходимо. Вспомни, как солдаты маршируют по мосту. Если они идут в ногу, то могут попасть в резонанс, и мост разлетится на куски. Так же и с молитвами. Если синхронизировать и сфокусировать помыслы десяти тысяч молящихся, то они могут засиять в разумах Хранителей. Разве сумеют они отказать в подобной просьбе?
      — Никого нельзя принуждать к молитве. Такая молитва бесполезна. Префект Корин взмахнул посохом. На мгновение Пандарасу показалось, что сейчас он метнет его в фальшивый оракул и разобьет вдребезги. Однако он, видимо, справился с собой, опустил посох и продолжал:
      — Это опасный эксперимент, Менас. Мы ничего от него не выиграем.
      Менас, казалось, не слышал слов префекта и продолжал (C)вою мысль:
      — Управлять молитвой так же необходимо, как управлять огневой мощью артиллерии. Взывая о помощи к Хранителям, мы сумели продержаться здесь более ста дней. — Он вскинул голову и снова вынул свой хронометр. — Слушай! Ну слушай же!
      От вражеских позиций донеслись медные голоса труб. Шум нарастал и усиливался, резал слух чудовищным диссонансом.
      Пандарас зажал уши ладонями.
      Менас прокричал префекту Корину:
      — Иногда они фокусируют звук. Тогда человек может лопнуть, как перезревший фрукт. — Как только шум смолк, Менас подал знак одному из штабных офицеров. — Сегодня они начали на сто двадцать восемь секунд раньше. Отметь. Возможно, это имеет значение.
      Священник возле оракула затянул благодарственное песнопение, солдаты вокруг склонили головы, глубже уходя в молитвы. Пандарас заметил, что он тоже подпевает, отзываясь в нужных местах. И мгновение нашей смерти есть миг возрождения и вступления в жизнь вечную. Пандараса охватил всепоглощающий страх и гнев. Он вдруг поверил, что близок его последний час, а он растранжирил все, что ему было доверено, предал своего господина, не сумел ему помочь. Как могло прийти ему в голову, будто он сможет отыскать Йаму в этой вселенской каше?
      Между рядами коленопреклоненных солдат двинулись жрецы. Они кропили воинов розовой водой из медных кадил, крутя их над головами, как аборигены крутят болласы перед тем, как запустить их в цель.
      Менас прокричал, что времени мало, и снова пошел вперед. Вся группа взобралась по откосу кучи развалин, пряча лица от усиливающегося ветра. Первые тяжелые капли дождя просвистели в воздухе, словно пули. Менас широкими прыжками поскакал к вершине.
      — Вон! Смотрите! Дуэль броненосцев!
      В двух лигах от них что-то двигалось по темной лесной чащобе за вражескими позициями. Мечущиеся лучи прожекторов временами выхватывали из темноты будто сметенные гигантской волной громадные просеки поваленных деревьев.
      Сначала Пандарас подумал, что там несется стадо мегатерисов, но тут из тьмы выдвинулась огромная машина. Встав на дыбы, она поднялась над самыми высокими деревьями, потом резко качнулась и вдруг выросла еще вдвое. Лучи десятков прожекторов скрестились на чудовищной машине, и Пандарас разглядел, что ее длинный извивающийся корпус держится на шести консольных лапах и уравновешивается шипастым хвостом, совсем как у скорпиона. Вокруг гиганта кружилось облако мелких машин — возбужденных сверкающих огоньков, мечущихся, как горящие птицы. Краем глаза Пандарас заметил, что рядом с ним что-то блеснуло. Поглощенный зрелищем ползущего броненосца, он отмахнулся от этого блеска, ни на мгновение не задумавшись о его природе.
      Скрывая очертания механического монстра, по развалинам с внезапной силой ударили плотные струи дождя. В мгновение ока Пандарас промок до костей и кинулся под защиту обломка колонны. Замерзший, несчастный и напуганный, он сжался в комок, пытаясь согреться, и вдруг ощутил, как у него по груди разливается неожиданное тепло. Монета сияла так ярко, что свет ее проникал сквозь изношенное полотно рубашки. Он зажал ее в пальцах, чтобы скрыть от чужих глаз ее свет, и с внезапной дикой надеждой зашептал:
      — Спаси меня, господин! Если ты правда меня когда-то любил, то сейчас приди и спаси!
      Префект Корин и Менас, не прячась, всматривались в бурю. Одной рукой префект вцепился в поля своей шляпы, а Другой держал посох. Ветер рвал подол его мантии. Снова ужасно завыли трубы. Начался фейерверк. Настоящий фейерверк. Необъятные белые цветы взрывались под низкими, бешено несущимися тучами. Разгорались огни; алые и зеленые сверкающие нити мерцали над городской пустыней, отражались в блестящей шкуре броненосца.
      Что-то вновь вспыхнуло перед глазами Пандараса: крошечная машина, не больше жука, с тельцем из множества кубиков и тоненькими слюдяными крылышками, мелькающими в пятнышке золотистого света. На мгновение она замерла и вдруг нырнула вперед. Пандарас вскрикнул от острой боли в шее — и потрясенно заметил, что сторож, оставленный префектом Корином, пропал.
      Крошечная машина взлетела и описала круг над головой Пандараса.
      — Господин! — прошептал мальчик. Он был напуган и поражен. На всем его теле каждый волосок встал дыбом. Монета огнем горела в зажатом кулаке. Господин! Это ведь ты, правда? Почему ты раньше не приходил? Почему ты меня бросил?
      На миг золотое сияние машины разгорелось сильнее, потом она взмахнула крылышками и пропала.
      Когда залпы фейерверка раздались с позиций обороняющихся, Менас обернулся и прокричал одному из штабных офицеров у себя за спиной:
      — В третьем дивизионе молчат!
      Офицер поймал в воздухе машину и крикнул в ответ:
      — Я дам сигнал…
      Менас сцепил руки. Дождь прибил гриву его волос. Пандарасу показалось, что Менас готов поубивать всех вокруг. И не потому, что был зол, а потому что боялся и впал в отчаяние. В такое отчаяние, какое знакомо лишь по-настоящему испуганному человеку. Он так уверовал в свои ритуалы, что теперь превратился в их раба. Превозмогая завывания ветра и шум дождя, он закричал:
      — К черту! Надо вместе или никак! Отправляйся туда сам, найди виновного и казни его и двух его помощников на выбор! Клянусь черной кровью Хранителей, я наведу здесь порядок! Чего ты ждешь? Время, вот все, что у нас осталось!
      Офицер отсалютовал и исчез в дождливой тьме. Менас вытер с лица капли дождя, глубоко вздохнул и обратился к префекту Корину:
      — Нам необходим порядок. Порядок и правила.
      — Ты сам стал их марионеткой, — отозвался префект Корин.
      — Это танец, — понизил голос Менас, — настоящий танец на лезвии бритвы.
      Префект Корин промолчал. Менас снова взглянул на свой хронометр, отвернулся и стал наблюдать продвижение гигантской машины еретиков.
      — Где наши фанфары, Голас?
      Один из штабных офицеров выхватил из воздуха машину и прижал ее к уху, потом вытряхнул пластиковый листок. По пластику побежали строчки значков, мерцая зеленым светом, как речной огонь, который иногда горит вокруг плавучих доков города Иза. Высоким дрожащим голосом офицер отвечал:
      — Они сейчас вступят. Начинаю отсчет: пять, четыре, три, два, один…
      Вдали раздались тонкие неслаженные голоса труб, и сквозь струи дождя начало двигаться нечто, похожее на небольшой холм. Броненосец еретиков удвоил скорость, как гончая, почуявшая добычу. Его хвост мотался из стороны в сторону, шаги громом отдавались в округе. Пандарас почувствовал, как задрожали под ним камни.
      Второй броненосец был приземист, имел броню в виде панциря черепахи и тяжело топал сотней толстенных ног.
      Какие-то мухи кружились над ним в воздухе — нет, это люди на летающих дисках! Они скользнули в сторону и растаяли в темноте, когда дистанция между броненосцами сократилась.
      Они столкнулись, как две горы. Змеескорпион еретиков отступил в сторону перед броском гигантской черепахи и хлестнул ее своим бронированным хвостом. Чудовищный удар Развернул черепаху поперек. Она удержалась на ногах, а по бокам ее корпуса развернулись металлические лопасти. Казалось, все происходит в невероятно замедленном темпе.
      — Лопасти окантованы алмазами, — объяснил Менас префекту Корину. — Они вибрируют и отсекут ноги врага снизу.
      Сейчас увидишь.
      — Я видел достаточно, — сухо ответил префект Корин и вытянул руку.
      В тот же миг яркая нить света рассекла воздух над разрушенным городом. Она дотянулась до броневика еретиков, и на его месте тотчас вспыхнул огненный шар, растущий с фантастической скоростью. Машина развалилась надвое. Верхняя часть, извиваясь, слетела вперед и вдребезги раскололась о широкую спину черепахи. Земля содрогнулась. Раздался такой звук, будто захлопнулись ставни целого мира. Жар прокатился по развалинам, в мгновение ока сдув остатки дождя.
      Потом наступила тьма. Порыв холодного ветра вернул дождевые струи, и они заколотили с удвоенной силой. Прожекторы погасли, в небе взорвался последний залп фейерверка, а потом сник и он. И вот вдоль фронтов противоборствующих армий началась канонада. Начавшись с отдельных выстрелов, она быстро нарастала и крепла.
      Менас зарычал от гнева. Обращаясь то к одному офицеру, то к другому, он кричал, что они должны убить предателя. Он имел в виду префекта Корина, который держал на ладони нечто похожее на маленький камешек. Это был энергопистолет, настоящий, древний, в сотни раз более мощный, чем лазерные пистолеты, сконструированные в Эпоху Мятежа.
      Префект убрал пистолет и негромко произнес:
      — Я с этим покончил. — И резко рубанул ладонью.
      В то же мгновение машины вокруг Менаса и его офицеров посыпались на землю.
      — А теперь уходите, — скомандовал префект Корин, — здесь вам делать нечего.
      — Без единого слова офицеры побрели прочь. Менас потрусил за ними. Полы его кожаного плаща хлопали по бокам, как крылья. Потом он вдруг повернулся и, нечленораздельно бормоча, стал швырять в Корина комьями грязи.
      Не обращая на него внимания, префект наклонился к Пандарасу и резко бросил: