Глава 40

Поджав под себя ноги, Джулия сидела на полу рядом с кофейным столиком с карандашом в руке. В одном из выдвижных ящиков письменного стола она нашла чистые каталожные карточки и теперь внимательно изучала составленный Заком список всех тех, кто был на съемочной площадке «Судьбы»в день убийства. Рядом с каждым именем он указал также и ту работу, которую этот человек выполнял в съемочной группе, и сейчас Джулия аккуратно выписывала всю эту информацию на отдельные карточки, чтобы удобнее было делать пометки, когда Зак начнет говорить.

Сам он сидел рядом с ней на диване, стараясь ничем не выдать того, насколько его забавляет нынешняя нелепая ситуация. Джулия явно надеялась преуспеть там, где потерпела неудачу целая армия дорогих адвокатов и лучших профессиональных детективов. Одетая в шерстяные свободные брюки вишневого цвета и огромный вязаный свитер, с длинными каштановыми волосами, перехваченными на затылке ярким красно-желтым шарфом, Джулия больше походила на прелестную школьницу-старшеклассницу, чем на учительницу. И уж, конечно, не имела ничего общего с частным детективом, реальным или воображаемым, в которого сейчас пыталась играть. Льющийся сквозь огромные окна солнечный свет позолотил роскошную гриву ее волос и подчеркнул невероятную свежесть и чистоту гладкой, фарфоровой кожи. Джулия внезапно прервала свое занятие, лишив тем самым Зака возможности любоваться ее безупречным профилем, и подняла на пего удивленные, сапфирово-синие глаза.

– Я видела «Судьбу». Она ведь все-таки вышла на экраны, хотя им и пришлось переснять последнюю сцену с дублерами. Мне почему-то казалось, что для съемок фильма такого масштаба требуется гораздо больше людей.

– А их и было в десятки раз больше, но в Далласе работали только эти, – ответил Зак, неохотно переключая свое внимание на «дело», которым они занимались. – Когда снимается большой фильм, гораздо выгоднее разделить съемочную группу на несколько мобильных бригад и отправить каждую из них в определенное место. Тогда к началу съемок все уже будет сделано и не придется тратить время на приготовления. В этом списке я перечислил только тех, кто относился к далласской бригаде, да и то не всех, потому что многие к тому времени уже уехали. Точнее, я их отпустил.

– А зачем ты это сделал?

– Потому что мы и так уже превысили смету на несколько миллионов долларов, и я старался экономить практически на всем. Мы же уже почти закончили съемки, поэтому я мог себе позволить оставить на площадке только самых необходимых людей.

Джулия завороженно слушала его с таким пристальным вниманием, что Зак невольно улыбнулся.

– У тебя есть еще какие-нибудь вопросы, прежде чем мы перейдем к подробностям?

– Да, несколько, – сразу же ответила она, еще раз пробегая глазами составленный им список. – Кто такой бэст-бой? Я, кстати, давно хотела это узнать. Эта надпись в титрах всегда меня интриговала.

– Бэст-бой – первый помощник гэффера.

Джулия выразительно закатила глаза. С одной стороны, ей действительно хотелось узнать побольше деталей, которые могли бы пригодиться в дальнейшем. А с другой, она решила, что неплохо бы было немного облегчить для Зака разговор на такую тяжелую для него тему, обратив в шутку хотя бы то, что можно было в нее обратить, – Благодарю вас, мистер Бенедикт. Теперь мне все понятно. Правда, осталось выяснить одну маленькую деталь – кто такой гэффер?

Судя по всему, ее план сработал, потому что Зак улыбнулся.

– Главный гэффер – это в прямом и переносном смысле слова правая рука оператора-постановщика. Я бы назвал его главным осветителем, но он – нечто гораздо большее. Он руководит всеми электриками на съемочной площадке, выставляет свет и многое, многое другое.

– А чем занимается бутафор?

– Бутафор заведует всем реквизитом, необходимым для съемок. У старшего бутафора тоже есть свой бэст-бой.

– Что делает ассистент режиссера?

– Ассистент режиссера – это, как правило, мальчик на побегушках, который выполняет различные поручения и докладывает обо всем помощникам режиссера.

Джулия понимающе кивнула.

– А кто такой продюсер?

– Вечная боль в заднице.

Звонкий смех Джулии был настолько заразительным, что Зак сам чуть было не рассмеялся, но Джулия уже задавала следующий вопрос:

– А оператор-постановщик сам работает с камерой или только осуществляет общее руководство остальными операторами?

– Он может делать и то и другое. Хороший оператор-постановщик воплощает режиссерские идеи в реальность.

Причем часто воплощение оказывается лучше первоначального замысла.

Джулия сверилась со списком, который держала в руке, и неохотно перешла к более конкретным деталям.

– А Сэм Хаджинс, – прочитала она имя, стоящее в ее списке рядом с должностью оператора-постановщика, – был хорошим или плохим?

– Одним на лучших. Мы работали вместе над несколькими фильмами, и это именно я попросил его быть оператором-постановщиком «Судьбы». Хотя, честно говоря, примерно то же самое произошло и со всеми остальными членами съемочной группы. Мы уже неоднократно работали одной командой, и я знал, что могу на них рассчитывать. – Заметив, что Джулия нахмурилась, Зак прервал свой рассказ и спросил:

– Что-то не так?

– Я просто подумала о том, почему все люди, с которыми, оказывается, ты был знаком не первый год, вдруг решили обвинить тебя в этом убийстве.

– Я сам об этом неоднократно задумывался, – согласился Зак, пораженный тем, насколько быстро она пришла к тому же выводу, к которому в свое время пришли его адвокаты и частные детективы.

– Может быть, незадолго до убийства ты сказал или сделал что-нибудь такое, что могло заставить кого-то возненавидеть тебя и отомстить таким странным образом?

– Что же, интересно, должен я был сказать или сделать, чтобы вызвать подобную месть? – сухо поинтересовался Зак.

– Да, тут ты прав, – неожиданно быстро согласилась Джулия.

– Кроме того, не стоит забывать, что основной намеченной жертвой был все-таки не я, а либо Остин, либо Рей-чел. Я же просто оказался удобным козлом отпущения.

Джулия сделала глубокий вдох и спокойно продолжила:

– Расскажи мне поподробнее, что именно произошло в тот день. Нет, лучше даже, если ты начнешь с того дня, когда… – Джулия заколебалась и решила перефразировать вопрос так, чтобы он звучал как можно деликатнее. – Я уже тебе говорила, что была в Европе, когда все это произошло. Но я помню некоторые заголовки в газетах. Там говорилось, что…

Джулия осеклась, и наступила неловкая тишина, которую решительно нарушил Зак:

– Там говорилось, что моя жена занималась любовью со своим партнером по съемкам, и я вошел в номер в самый разгар этого процесса.

Сама мысль об этом была настолько омерзительной, что Джулия невольно поморщилась, но взгляда не отвела и решительно продолжала:

– Расскажи мне все, что помнишь, и говори помедленнее, чтобы я могла делать кое-какие пометки.

Имея за плечами богатый опыт бесед на данную тему, Зак ожидал самого худшего, забыв о том, что в прошлом имел дело с людьми, которые элементарно допрашивали его либо в поисках дополнительных подтверждений вины, либо, в лучшем случае, из любопытства. Теперь же, вспоминая подробности убийства Рейчел в присутствии Джулии, которая безоговорочно верила ему, он испытал совершенно новые ощущения и даже своеобразный катарсис. По крайней мере, к тому времени, когда он закончил, на душе стало гораздо легче.

– А не могло так получиться, что это был просто чудовищный несчастный случай… ошибка? – спросила Джулия, выслушав его монолог. – Я хочу сказать, что тот человек, который должен был зарядить пистолет холостыми патронами – Энди Стемпл, – мог ошибиться и вставить настоящие разрывные пули. А потом, после гибели Рейчел, он просто испугался и побоялся признаться в роковой небрежности.

Зак решительно покачал головой.

– Стемпл не мог ошибиться. Он был классным специалистом по огнестрельному оружию. После несчастья на съемках «Сумеречной зоны» Гильдия режиссеров потребовала, чтобы в каждой съемочной группе обязательно присутствовал квалифицированный специалист-пиротехник. Стемпл и был именно таким специалистом. Вообще-то в его обязанности входило только следить за тем, чтобы оружие было в порядке, но так как в этой сцене пистолет был единственным, а у нас не хватало людей, и бутафоров в том числе, то он также самолично заряжал его. В то утро он еще раз проверил пистолет и вставил в него обойму с холостыми патронами. Кроме того, эти разрывные пули в любом случае не могли попасть в пистолет случайно. Ведь кто-то же стер с него все отпечатки пальцев, прежде чем положить на стол, – напомнил он Джулии. – Именно эта маленькая деталь оказалась решающей для обвинения.

– Но если бы ты сам вытирал пистолет, то у тебя хватило бы ума не оставить на нем единственного отпечатка пальца.

– Это не был полноценный отпечаток. Крохотное пятнышко у самого основания дула. Прокурору удалось убедить присяжных, что я его просто не заметил.

– Но ведь, – задумчиво проговорила Джулия, – этот отпечаток попал туда, когда ты немного сдвинул пистолет, выстраивая кадр.

То, что она ни на секунду не усомнилась в его рассказе, в очередной раз пролило бальзам на сердце Зака. Он обожал ее за это безграничное доверие.

– На самом деле не имело никакого значения, был или не был вытерт этот пистолет. Если бы он не был вытерт и на нем не было моих, отпечатков, то они бы решили, что я был в перчатках. Даже если бы я в последнюю секунду не изменил финальную сцену, и вместо Рейчел погиб Остин, то в его смерти все равно бы обвинили меня. Потому что факт остается фактом – только у меня одного был достаточно сильный мотив для того, чтобы желать их смерти. – Говоря это, Зак наблюдал, как боль, гнев и сострадание поочередно отражаются на милом, выразительном лице Джулии, и попытался отвлечь ее от невеселых размышлений. Улыбнувшись, он спросил:

– Может быть, достаточно разочарований для одного-единственного дня? Не пора ли остановиться и не портить хотя бы остаток вечера? Уже больше пяти часов.

– Я знаю, – ответила Джулия, по-прежнему полностью поглощенная какими-то своими мыслями. Она разложила все карточки на столе широким веером, выбрав из них и придвинув к себе только четыре. Судя по всему, эти люди почему-либо заинтересовали ее больше других. Или, может быть, она их подозревала?

– Дай мне еще несколько минут, – попросила она и, увидев, что Зак собирается что-то возразить, поспешно добавила:

– Зак, ведь один из этих людей – убийца. Который к тому же хладнокровно наблюдал за тем, как вместо него в тюрьму отправляли другого человека!

Зак прекрасно осознавал этот печальный факт и не нуждался в подобных напоминаниях, но у него не хватило духа отказать Джулии, и он, подавив раздражение, стал терпеливо ждать окончания допроса.

– Мне кажется немного подозрительной эта Диана Коупленд, – начала вслух размышлять Джулия. – Она была влюблена в тебя.

– Откуда ты это взяла? – ошарашенпо спросил Зак, не зная, сердиться ему или смеяться.

– Но ведь это же очевидно. – Опершись локтем о стол, Джулия пояснила:

– Ты же сам сказал, что она должна была уехать в Лос-Анджелес еще утром, но вместо этого осталась в Далласе и пришла на съемочную площадку. Она сказала, что узнала о происшедшем и подумала, что тебе может понадобиться моральная поддержка. Мне кажется, что она была влюблена в тебя и поэтому убила Рейчел.

– А потом позволила мужчине, которого она предположительно любила, отправиться в тюрьму на неопределенный срок? Нет, я так не думаю, – насмешливо сказал Зак. – Кроме того, Диана никак не могла знать о том, что я изменю сценарий и первым будет стрелять Тони. Более того, – добавил он, – должен тебя огорчить и сообщить, что твои весьма наивные представления о любви и прочих отношениях в Голливуде абсолютно не соответствуют действительности. А правда заключается в том, что каждая актриса испытывает непреодолимую потребность постоянно искать подтверждения тому, что она любима всеми. Сами они не способны не только жертвовать чем бы то ни было во имя любви, но и в большинстве случаев любить вообще. Так что же говорить об убийстве ради любимого человека? Их интересует в отношениях с мужчиной только одно – какую выгоду из всего этого можно извлечь. Это весьма честолюбивые и крайне эгоцентричные создания.

– Но ведь должны быть какие-то исключения.

– Может быть. Но я таковых не встречал.

– В хорошем же мире ты жил, – подытожила Джулия его рассуждения, – если он превратил тебя в такого циника по отношению ко всем людям вообще и к женщинам в частности.

– Я не циник, – возмутился Зак, неожиданно сильно задетый ее последним замечанием. – Я всего лишь реалист! Зато ты просто патологически наивна во всем, что касается взаимоотношений между полами.

Вместо того чтобы обидеться и огрызнуться, Джулия подняла на него свои ясные синие глаза и спокойно спросила:

– Ты действительно так думаешь, Зак? Каждый раз, когда она произносила его имя, особенно таким образом, Зак чувствовал, что сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Кроме того, к своему немалому смущению, он вдруг понял, что эта «патологически наивная» девушка способна заставить его раскаиваться в собственных словах, не затрачивая никаких лишних слов и усилий – достаточно было просто посмотреть на него так, как она это сделала сейчас.

– Наверное, я был циником до того, как снял свой первый фильм, – неохотно признался он и, не в силах больше выдерживать этот своеобразный молчаливый напор с ее стороны, добавил, сконфуженно ухмыляясь:

– А теперь перестань смотреть на меня как на последнего осла и задавай свой следующий вопрос. Кто у нас на очереди?

Вознаградив его за мужество одной из своих сногсшибательных улыбок, Джулия послушно вернулась к карточкам:

– Томми Ньютон.

– Какого черта Томми было убивать Рейчел или Остина?

– Может быть, он просто хотел навсегда избавиться от тебя, и это убийство было лишь средством достижения цели. Ты же сам говорил, что он работал помощником режиссера в нескольких твоих фильмах. Может быть, ему просто надоело вечно играть вторую скрипку и находиться в тени великого Захария Бенедикта?

– Джулия, – терпеливо начал объяснять ей Зак, – начнем с того, что у Томми впереди была блестящая карьера режиссера и он прекрасно об этом знал. Так же, как и я. Он очень хотел работать вместе со всеми над «Судьбой».

– Но…

– А во-вторых, – сухо добавил Зак, – он был влюблен в потенциальную жертву убийства и никогда бы не стал подменять холостые патроны настоящими.

– Почему же ты не сказал мне об этом раньше? Ведь если он был влюблен в Рейчел…

– Он не был в нее влюблен.

– Но ты же сам только что сказал…

– Он был влюблен в Остина.

– Что?

– Томми – голубой.

Некоторое время Джулия была настолько потрясена, что никак не могла прийти в себя. Но наконец ей это удалось, и она взяла со стола третью карточку.

– Эмили Макдэниелс. Ты говорил, что она очень многим обязана тебе – сначала ты вдохнул новую жизнь в ее затухающую карьеру, а потом дал одну из ведущих ролей в «Судьбе». Она знает тебя практически с самого детства, и ты сам говорил, что вы очень много времени проводили вместе во время работы над этим фильмом. Дети – особенно девочки-подростки – могут необыкновенно сильно привязываться к взрослому мужчине, который является для них авторитетом. Вполне возможно, что она решила, что влюблена в тебя. Может быть, она предполагала, что если ей удастся устранить Рейчел, то ты ответишь на ее чувства.

Зак насмешливо хмыкнул, но когда заговорил о девочке, его голос потеплел:

– Эмили было тогда шестнадцать лет. После тебя – это самая прекрасная и достойная представительница вашего пола, которую я когда-либо встречал в своей жизни. Этот ребенок ни за что на свете не сделал бы ничего такого, что могло бы причинить мне неприятности. Но даже если допустить, что ты права и она действительно была влюблена в меня и ревновала к Рейчел, у нее не было ни малейшего повода убивать мою жену, так как все члены съемочной группы знали, что Рейчел собирается разводиться со мной и выходить замуж за Остина.

– А если допустить, что она настолько возненавидела Рейчел за унижение, которому та подвергла тебя накануне, что решила таким образом отомстить ей?

– И все равно ничего не получается. Потому что Эмили была уверена, что первой будет стрелять Рейчел, а не Остин. Так было написано в сценарии.

– Тогда почему бы нам не предположить, что намеченной жертвой был именно Тони Остин, и не исходить из этого?

– Этого мы тоже предположить не можем, потому что, как я уже тебе говорил, я неоднократно делал пометки в сценарии, из которых явствовало, что последовательность выстрелов, возможно, будет изменена. Эти пометки мог видеть кто угодно, потому что сценарий постоянно лежал чуть ли не на самом видном месте. Правда, когда перед судом мои адвокаты опросили всех членов съемочной группы, никто не признался, что знал о возможных изменениях.

– Но давай все-таки предположим, что намеченной жертвой был Тони Остин. Даже если это так, то все равно убийцей может быть Эмили. Она могла презирать и ненавидеть Остина за то, что у него была интрижка с твоей женой, за то, что…

– Эмили Макдэниелс, – решительно перебил ее Зак, – никого не убивала. Точка. Она просто не способна на это. Так же, как и ты. – Внезапно он сообразил, что именно на нижних четырех карточках были написаны имена основных «подозреваемых», и испытал огромное облегчение от того, что эта тягостная беседа наконец-то близится к завершению. Склонив голову набок, Зак с улыбкой поинтересовался:

– И чье же имя стоит на последней карточке в нижнем ряду?

Джулия метнула на него страдальческий взгляд и неохотно ответила:

– Тони Остина.

Улыбка сбежала с лица Зака. Он зарылся лицом в ладони, как будто с помощью этого можно было унять ту смертельную ненависть, которая вспыхивала у него внутри каждый раз при мысли о Тони Остине.

– Я думаю, что это сделал Остин. – Зак поднял голову, но Джулии показалось, что он настолько поглощен собственными мыслями, что не видит ничего вокруг. – Нет, черт побери, я знаю, что Рейчел убил этот подонок, причем специально так, чтобы подставить меня. Когда-нибудь, если я, конечно, доживу до этого момента, ., Джулия поежилась от той ненависти, которая прозвучала в словах Зака.

– Но ведь ты сам говорил, что у Остина не было за душой ни цента, – торопливо перебила она. – Таким образом, убив Рейчел до того, как она получила развод и причитающуюся ей часть денег, он тем самым лишал себя шанса наложить лапу на эти средства после женитьбы.

– Он был наркоманом. Кто может знать, что происходит в башке у этих придурков?

– Да, но наркотики – довольно дорогое удовольствие. В таком случае желание как можно скорее получить необходимые деньги для удовлетворения потребности в наркотиках должно было стать основным и доминировать над всеми остальными.

– Поверь, я размышлял об этом побольше твоего, – довольно резко ответил Зак, но, увидев бледное и озабоченное личико Джулии, тотчас же раскаялся в собственной грубости. Поднявшись с дивана, он протянул ей руку и мягко сказал:

– Давай на некоторое время отложим наше расследование и решим, что делать с оставшейся частью вечера.

Обидевшись на его последнюю вспышку, Джулия уже собиралась было огрызнуться, но вовремя подавила эту инстинктивную реакцию, напомнив себе, что то, что произошло прошлой ночью, больше не должно повториться. Никогда.

Глава 41

Десять минут спустя она сидела на табурете за кухонной стойкой и смеялась, потому что они никак не могли решить, что же именно им делать сегодняшним вечером.

– Я, пожалуй, составлю список предложений, – насмешливо сказала она, подтягивая к себе блокнот и карандаш. – Итак, насколько я помню, ты предложил заняться любовью. – Она тщательно записала это, в то время как Зак, улыбаясь, стоял за ее спиной и наблюдал. – И еще раз заняться любовью. И еще раз заняться любовью.

– Разве я вносил это предложение только три раза? – насмешливо спросил он, когда Джулия наконец закончила писать.

– Да. И все три раза я согласилась. Осталось только придумать, чем нам занять первую часть вечера.

Глядя на ее записи, Зак снова обратил внимание на то, что заметил еще раньше – когда она записывала имена и должности «подозреваемых» на карточки.

– У тебя на редкость аккуратный почерк. Такое ощущение, что буквы отпечатаны на машинке.

– В этом нет ничего удивительного, – оглядываясь на него, с улыбкой ответила Джулия, – так как я несколько лет работала над тем, чтобы он стал именно таким. В то время как остальные тринадцатилетние девчонки бегали в кинотеатры на твои ранние фильмы, я сидела дома и совершенствовала почерк.

Заку такое времяпрепровождение показалось, мягко говоря, странным.

– Но зачем?

Теперь Джулия полностью развернулась на табурете и смотрела ему прямо в глаза.

– Затем, что я была совершенно неграмотна почти до двенадцати лет. Я могла прочитать только несколько слов, а писать вообще не умела, за исключением собственного имени, да и то не слишком разборчиво.

– У тебя была дислексия или что-то в этом роде?

– Нет, я просто была неграмотной от недостатка образования. Когда я рассказывала тебе о своем детстве, то не упомянула об этом.

– Сознательно? – спросил Зак, глядя, как она встает и направляется за стойку, чтобы взять стакан воды.

– Может быть, и не совсем случайно, хотя и не собиралась скрывать это от тебя. Правда забавно, что я с легкостью смогла рассказать тебе о том, как воровала, но подсознательно умолчала о том, что была неграмотна?

– Я совершенно не понимаю, как такое могло произойти. С твоим умом…

– Да будет вам известно, мистер Бенедикт, – заметила Джулия с таким забавным сознанием собственного превосходства, что Заку сразу же захотелось поцеловать ее, – что ум не имеет к этому ни малейшего отношения. Каждая пятая женщина в нашей замечательной стране фактически безграмотна. Все начинается с того, что девочка пропускает школу – то ли потому, что ей нужно нянчиться с младшими братьями и сестрами, то ли потому, что ее родители постоянно разъезжают по всему свету, – существует тысяча разных причин. Когда же в один прекрасный день она понимает, что уже не может догнать своих сверстников, то считает, что в этом виновата лишь ее собственная глупость. Каковы бы ни были причины, результат всегда один: такие женщины обречены всю жизнь работать за жалкие гроши или жить на пособие, они живут с мужчинами, которые постоянно оскорбляют их и всячески ими помыкают. И они это терпят, потому что чувствуют собственную беспомощность и считают, что не заслуживают ничего лучшего. Ты не можешь себе представить, что это значит – жить в мире, наполненном самой разнообразной информацией, которая для тебя совершенно недоступна. А я вот очень хорошо помню, что это такое. Ты живешь под постоянным гнетом стыда и страха. Стыд порой становится настолько невыносимым, что эти женщины обычно скрывают свою безграмотность.

– Но ведь ты была совсем ребенком. Неужели тоже испытывала такое сильное чувство стыда? – спросил Зак, совершенно ошарашенный и сбитый с толку.

Джулия кивнула, отпила немного воды и отставила стакан в сторону.

– Когда я приходила в школу, то всегда старалась сесть за одну из первых парт, для того чтобы не видеть, как остальные будут смеяться надо мной. Мне приходилось говорить учителям, что у меня плохое зрение.

Стоило Заку представить себе этого маленького отважного подростка, который отчаянно пытался выжить в огромном грязном городе, где до него никому не было никакого дела, как к горлу подступал комок.

– Ты говорила, что первопричиной неграмотности всегда является недостаток образования. Почему же ты не ходила в школу?

– Я часто болела и очень много пропустила в первом и втором классе, но учителя симпатизировали мне и все равно переводили в следующий класс. Мне было трудно понять, как учителя могут делать такие идиотские, противоречащие здравому смыслу вещи, но это случается сплошь и рядом, особенно с «милыми, славными девочками». К третьему классу я поняла, что уже никогда не смогу наверстать упущенное, а потому начала прогуливать уроки и болтаться по улицам в компании таких же, как я. В семейном детском доме, где я жила, была целая куча других детей, и никто ничего не замечал до тех пор, пока я не попала в полицию за бродяжничество. Но к тому времени я была уже в четвертом классе и отстала совершенно безнадежно.

– И ты решила промышлять воровством и осваивать ремесло угона машин, до тех пор пока Мэтисоны не наставили тебя на путь истинный?

Джулия смущенно улыбнулась, кивнула и направилась обратно к табурету, с которого недавно слезла.

– Пару месяцев назад я случайно обнаружила, что жена нашего школьного сторожа не умеет читать. Я начала понемногу учить ее, и вскоре она привела мне свою знакомую, а та привела еще одну знакомую, и вот теперь у меня уже семь подопечных, и мы занимаемся регулярно. Когда они впервые пришли на занятия, то не верили в то, что я действительно смогу им помочь. Они к тому времени пережили столько унижений и разочарований, что считали себя безнадежно и беспросветно тупыми. Честно говоря, труднее всего было убедить их в обратном, – тихо рассмеявшись, она добавила:

– Мне даже пришлось заключить пари с Пегги Листром, что если к весне она не сможет читать вывески в Китоне, то я буду сидеть с ее ребенком в течение целого месяца.

Зак подождал, пока она подойдет поближе, и попытался за шуткой скрыть все больше и больше растущую нежность:

– Ты сильно рисковала.

– Гораздо более рискованно было позволить ей и дальше лелеять все те же бесконечные комплексы, которые она успела нажить за свою не такую уж и долгую жизнь. Кроме того, я уже практически выиграла это пари!

– Она научилась читать вывески?

Джулия кивнула, и ее глаза возбужденно заблестели.

– О, Зак, ты даже не можешь себе представить, какое это счастье видеть, как они постепенно учатся читать! Как на смену страху и неуверенности приходит радость от первого прочитанного предложения. И тогда… тогда они смотрят на меня с таким изумлением! – Джулия вытянула вперед руку ладошкой вверх и мечтательно сказала:

– Учить их – это все равно что дарить чудо, которое держишь в руке.

Зак проглотил уже знакомый комок, снова подступивший к горлу, и попытался говорить как можно беспечнее:

– Вы сами настоящее чудо, мисс Мэтисон. Джулия рассмеялась.

– Нет, не я. А вот Дебби Сью Кэссиди может стать чудом. – Так как ее последняя реплика явно заинтриговала Зака, она продолжала:

– Ей тридцать лет, начиная с шестнадцати она работает горничной у миссис Нельсон. Дебби необычайно способна, восприимчива и обладает колоссальным воображением. Она хочет когда-нибудь написать книгу. – Не правильно истолковав улыбку Зака, Джулия добавила:

– Не нужно смеяться. Она действительно способна на это. Во-первых, потрясающе «начитана» для человека, который до недавнего времени вообще не умел читать. Она все время берет в библиотеке и слушает звукозаписи книг. Я слышала, как миссис Нельсон рассказывала об этом отцу. Она говорила, что когда ее дети были маленькими, то могли слушать рассказы Дебби часами. Именно поэтому я оказалась в Амарилло в тот день, когда мы встретились, – закончила она, забираясь обратно на табурет и возвращаясь к записям в блокноте. – Я пыталась раздобыть немного денег на дополнительные учебные пособия. Они довольно дешевые, но деньги все равно нужны.

– Ну и как, тебе удалось достать денег?

Джулия кивнула, улыбнулась ему через плечо и снова взялась за карандаш.

Испытывая непреодолимую потребность все время хоть как-то касаться ее, Зак положил ей руку на плечо и нежно ущипнул за ухо. Джулия весело рассмеялась, склонила голову набок и потерлась щекой о его пальцы.

Этот простой, милый жест нанес решающий удар по настроению Зака. Он безжалостно напомнил ему о том, что сегодняшняя ночь ляжет водоразделом между таким прекрасным настоящим и мрачным будущим, в котором уже никогда не будет Джулии, ее обворожительной улыбки, ее ласкового голоса… Ему, конечно, следовало бы позволить ей уехать сегодня утром, но он не смог отпустить ее с ненавистью в душе. Теперь же пора подумать о том, что чем дольше они будут вместе, тем труднее окажется расставание. Правда, решение отправить ее домой завтра ускоряло и его собственный отъезд из Соединенных Штатов – ведь по возвращении ее наверняка подвергнут самому тщательному и дотошному допросу. Но Зак вынужден был пойти на этот риск – главное, чтобы Джулия больше не подвергалась опасности. Ведь в следующий раз тревога может оказаться отнюдь не ложной.

Изо всех сил пытаясь справиться с обуревавшими его мрачными чувствами, Зак сказал:

– Что бы мы ни решили устроить сегодня вечером, пусть это будет что-то необычное. Праздничное.

Ему понадобились все его актерские способности, чтобы произнести эти слова с улыбкой и как можно более беззаботно, дабы Джулия не догадалась о его планах.

Джулия поразмыслила несколько секунд и улыбнулась в ответ.

– Как насчет ужина при свечах с танцами? Сделаем вид, что это самое настоящее свидание. Я надену что-нибудь нарядное, – добавила она, чтобы придать своей идее еще больший вес в его глазах. Но в этом не было никакой нужды – Зак поддержал ее с неожиданным энтузиазмом.

– Прекрасная мысль, – тотчас же произнес он и взглянул на часы. – Я приму душ в твоей комнате и «заеду за тобой» через полтора часа. Тебе хватит этого времени?

Джулия весело рассмеялась:

– Вполне. Думаю, что часа за глаза хватит для любых метаморфоз моей внешности, которые мне придут в голову.

Глава 42

Несмотря на последнее утверждение, Джулия решила произвести неотразимое впечатление на Зака, а потому провела за своим туалетом гораздо больше часа.