– Зак, мальчик мой, – сказал тот, приступая прямо к делу, – у тебя есть то, что мы называем «эффектом присутствия». Камера любит тебя. Ты чем-то напоминаешь современного, немного угрюмого Джеймса Дина, только ты выше и гораздо красивее его. В этом эпизоде ты тянул одеяло на себя уже только тем, что молча стоял в стороне. Если окажется, что ты еще и играть можешь, считай, роль в вестерне, который мы начнем снимать через пару недель, твоя. Да, кстати, не забудь открепиться от профсоюза.

В предложении режиссера Зака привлекла не столько перспектива стать актером, сколько потенциальная зарплата. Поэтому он покинул профсоюз грузчиков и стал учиться играть.

Правда, учеба давалась ему очень легко. Во-первых, ему уже неоднократно приходилось «играть»в доме своей бабки, а во-вторых, у него было главное – цель, которая придавала ему силы. Он твердо решил доказать своим родственникам и всему Риджмонту, что сможет не просто выжить без чьей бы то ни было помощи, но и преуспеть, достичь успеха и богатства. Для достижения этой цели он был готов на все и не жалел никаких усилий. Риджмонт – маленький городок, и Зак не сомневался в том, что через несколько часов после его позорного изгнания из родительского дома все рнджмонтцы уже знали о том, что произошло. После второго фильма он начал получать очень много писем от поклонниц и поклонников. Первое время он просматривал их все, надеясь, что кто-то из старых знакомых узнал его. Но даже если это произошло, то узнавший, очевидно, предпочел промолчать.

Некоторое время после этого Зак мечтал о том, что в один прекрасный день вернется в Риджмонт и купит компанию «Стенхоуп», однако к двадцати пяти годам, когда он уже накопил достаточно денег для осуществления этой мечты, он также достаточно повзрослел для того, чтобы понять, что даже если он купит весь этот проклятый городишко, то все равно не сможет ничего изменить. К тому времени он уже имел своего первого «Оскара», был прозван гением и «легендой Голливуда, возникающей на наших глазах». У него было состояние в банке, возможность выбирать роли и блестящие перспективы на будущее.

Он доказал всем, что Захарий Бенедикт может выжить и достичь богатства и славы только благодаря собственным талантам и уму. Теперь ему не к чему было стремиться, не за что бороться, и от этого он чувствовал себя странно опустошенным, разочарованным и… обманутым.

Лишившись четко поставленной цели, Зак попробовал искать утешения в другом. Он строил особняки, покупал яхты и участвовал в автогонках. Он знакомился с прелестнейшими женщинами и спал с ними. Он получал удовольствие от их тел, а иногда даже от общения с ними, но никогда не воспринимал их всерьез, да они этого почти никогда и не требовали. Ведь к тому времени Зак стал чем-то вроде сексуального трофея. Светские дамы охотились за ним, потому что переспать с Захарием Бенедиктом считалось престижным, а актрисы – потому что рассчитывали на его протекцию и влиятельные связи. Подобно большинству суперзвезд и секс-символов он стал заложником собственного успеха. Он не мог сделать ни шагу, чтобы его тотчас не окружила толпа восторженных поклонниц. Женщины совали ему в руку ключи от своих комнат или подкупали портье, чтобы тот впустил их в его номер. Жены продюсеров приглашали его на уик-энд и перебирались из постелей своих мужей в его спальню.

И хотя Зак часто пользовался теми широкими сексуальными и светскими возможностями, которые предоставляло ему его новое положение, где-то в глубине души он оставался немного пуританином, и ему претили все эти наркоманы, лизоблюды, нимфоманки и прочий сброд, превращающий Голливуд в подобие клоаки, которую периодически дезинфицировали и дезодорировали, чтобы не слишком шокировать нежные души обывателей.

Однажды утром он проснулся и понял, что устал. Устал от механического секса, от шумных вечеринок, от неврастенических актрис и честолюбивых старлеток. Та жизнь, которую он вел, теперь не вызывала у него ничего, кроме отвращения.

Он начал искать другой путь самореализации. Нечто такое, что могло бы дать новый стимул для его существования. Работа актера уже не приносила желанного удовлетворения, и Зак решил попробовать себя в режиссуре. Принимая это решение, он ставил на кон не только деньги, но и свою репутацию, рискуя попасть в разряд неудачников. Однако уже сам факт риска оказывал на него стимулирующее воздействие. Зак давно вынашивал идею снять собственный фильм, но теперь это стало его главной и единственной целью. Ирвин Левин – президент «Эмпайр»– долго пытался отговорить его. Он хитрил, увещевал, умолял, но в конце концов уступил, в чем Зак, собственно, и не сомневался.

Левин поручил ему снять дешевый триллер под названием «Ночной кошмар», в котором были две главные роли – женщины и девятилетней девочки. На роль ребенка «Эмпайр» прочила Эмили Макдэниелс, с которой у них был заключен контракт. Звездный час Эмили был уже позади – несмотря на то, что на вид ей нельзя было дать и десяти, этому прелестному ребенку с ямочками, как у Ширли Темпл, недавно исполнилось тринадцать. Что же касалось роскошной блондинки по имени Рейчел Эванс, которая должна была исполнять главную женскую роль, то ее звезда никогда и не всходила. В ранних фильмах она исполняла небольшие роли, не проявив при этом особых актерских талантов.

Собственно, студия навязала ему этих двух актрис с единственной целью – проучить зарвавшегося актера. Чтобы впредь неповадно было заниматься не своим делом. В сущности, руководство студии рассчитывало в лучшем случае вернуть хотя бы часть своих денег и одновременно в корне пресечь желание одной из своих самых популярных звезд переместиться за кадр, лишая тем самым студию потенциальных многомиллионных доходов.

Зак все прекрасно понимал, но это не остановило его. До того как приступить к съемкам, он провел несколько недель, просматривая старые фильмы Рейчел и Эмили. И ему удалось обнаружить эпизоды, пускай очень короткие, когда Рейчел Эванс выказывала проблески истинной одаренности. Что же касается Эмили, то с ней было еще проще, потому что на смену чисто детской «миловидности» теперь пришло подлинное обаяние, которое камера не только не уничтожала, а наоборот – усиливала.

Зная это, Зак за восемь недель съемок сумел не только заставить обеих актрис проявить свои самые лучшие качества, но и многократно их усилить. Казалось, что решимость Зака во что бы то ни стало добиться успеха передалась и всей съемочной группе. Огромную роль сыграли его безупречное чувство ритма и света, а также удивительное чутье, помогавшее ему вытащить из Эмили и Рейчел все, на что они были способны.

Первое время Рейчел приходила в бешенство от его вечных придирок и бесконечных дублей при съемках каждой сцены. Но когда она впервые увидела отснятые кадры, в ее больших зеленых глазах появилось благоговейное выражение.

– Спасибо, Зак, – нежно проговорила она, – первый раз в жизни я действительно верю в то, что могу играть.

– А я теперь действительно верю в то, что могу снимать, – отшутился Зак, но было совершенно очевидно, что он тоже испытывает огромное облегчение.

– Ты хочешь сказать, что у тебя на этот счет были какие-то сомнения? – Изумление Рейчел было неподдельным. – Мне казалось, что ты стопроцентно уверен в каждом своем шаге.

– Честно говоря, с момента начала съемок я ни одной ночи на спал спокойно, – признался Зак. Впервые за много лет он позволил себе проявить слабость в присутствии посторонних, но этот день был особенным. Только что он видел неоспоримое доказательство своего режиссерского таланта. Более того, он был уверен, что этот его новый талант принесет счастье по меньшей мере еще одному человеку – прелестному ребенку по имени Эмили Макдэниелс. Ее игра в «Ночном кошмаре» была просто блестящей, и критики, несомненно, заметят это.

Зак так привязался к девочке, что после работы с ней ему вдруг очень захотелось иметь собственного ребенка. Наблюдая за ее отношениями с отцом, за той любовью и взаимопониманием, с которым они относились друг к другу, Зак внезапно понял, что хочет иметь свою семью. Это было именно то, чего не хватало в его жизни – жены и детей, которые бы разделили его успехи, стремления и надежды. Которые бы смеялись вместе с ним и были рядом в трудную минуту.

Они с Рейчел отметили этот день поздним ужином в его доме. Сделанные накануне признания в собственных сомнениях так сблизили их, что за ужином царила атмосфера полной непринужденности и обоюдной искренности. Для Зака это было настолько необычно, что оказало на него целебное воздействие. Они сидели в его гостиной в Пасифик Пэлисэйд, перед стеклянной стеной с видом на океан и разговаривали. Но не о «деле», что само по себе было приятным разнообразием, потому что Зак уже отчаялся встретить актрису, которая бы была способна говорить на отвлеченные темы. Ночь они провели вместе, и на этот раз секс был не самоцелью, а лишь закономерным, но очень приятным продолжением не менее приятно проведенного вечера. Неподдельная страсть Рейчел убедила Зака в том, что это не было простой благодарностью актрисы удачно снявшему ее режиссеру. Мысль об этом импонировала Заку. Правда, в тот вечер ему нравилось все – удачно отснятый материал, чувственность Рейчел, ее ум и чувство юмора.

– Зак, скажи, какая у тебя главная мечта в жизни? – спросила она, приподнявшись на локтях. – Я имею в виду настоящую мечту.

Некоторое время Зак молчал, а потом, то ли оттого, что ему надоело постоянно притворяться и делать вид, что его нынешняя жизнь – именно то, о чем он всегда мечтал, ответил хоть и полушутя, но совершенно искренне:

– Маленький домик в прерии.

– Что? Ты хочешь сказать, что мечтаешь сняться в продолжении «Маленького домика а прерии»?

– Нет, я хочу сказать, что мечтаю жить в нем. Правда, этот домик не обязательно должен быть в прерии. Я бы с удовольствием жил на каком-нибудь ранчо в горах.

Рейчел расхохоталась:

– Ранчо! Ты же ненавидишь лошадей и не переносишь запаха навоза. Это все знают. Мне рассказывал Томмн Ньютон, – добавила она, упоминая нового помрежа, – он был рабочим в съемочной группе твоего первого вестерна – того, ? Мишель Пфайфер, – улыбнувшись, Рейчел нежно провела пальцем по его губам. – Кстати, а что ты имеешь против лошадей, коров и прочей сельской живности?

– Они никогда не хотят идти туда, куда нужно, но зато охотно бегут в противоположном направлении. Так получилось и в том дурацком фильме – быки развернулись и помчались прямо на нас.

– Мишель говорит, что в тот день ты спас ей жизнь – схватил на руки и перенес в безопасное место.

– Я просто вынужден был это сделать, – ухмыльнулся Зак, – я пулей мчался к скалам, а быки наступали мне на пятки. Мишель оказалась у меня на пути, и я схватил ее, чтобы расчистить дорогу.

– Не нужно скромничать. Она говорит, что не стояла, а бежала и звала хоть кого-нибудь на помощь.

– Точно так же, как и я, – насмешливо подхватил Зак и, внезапно посерьезнев, добавил:

– Мы оба тогда были совсем детьми. Кажется, что с тех пор прошло сто лет.

Рейчел повернулась на бок и, прижавшись к нему, начала нежно и возбуждающе водить пальцами по его груди и животу, но вдруг неожиданно остановилась.

– Зак, а кто ты на самом деле? Откуда ты? Только не повторяй мне всю эту туфту рекламного отдела насчет тяжелого детства на ранчо, родео и банды мотоциклистов.

В каком бы благодушном и открытом настроении ни был Зак, определенная часть его жизни не подлежала обсуждению. Он никогда ни с кем не говорил о своем прошлом и не собирался этого делать впредь. Двенадцать лет назад рекламисты студии уже предприняли попытку разузнать у него хоть что-нибудь. В ответ они услышали предложение придумать любую сказку, которая им больше всего по душе. Что и сделали. Настоящее прошлое Зака давно умерло в таких тайниках его души, откуда он не собирался его извлекать ни при каких обстоятельствах. Поэтому его ответ был крайне уклончив:

– Это совсем не интересно.

– По крайней мере одно можно утверждать наверняка – ты не беспризорник, который вырос, не зная, как держать вилку, – не сдавалась Рейчел. – Томми Ньютон рассказывал мне, что даже когда ты почти мальчиком пришел на студию, в тебе уже чувствовался класс, то, что называют «светским лоском». Правда, это единственное, что он мог, рассказать о тебе, а ведь вы работали вместе в нескольких фильмах. Ни одна из женщин, которые снимались с тобой, тоже ничего не знает. Гленн Клоуз, Голди Хон, Лорен Хаттон, Терил Стрип – все они говорят, что ты замечательный партнер, но свою личную жизнь предпочитаешь держать при себе. Я знаю это, потому что расспрашивала их.

Зак не пытался скрыть своей досады:

– Ты ошибаешься, если думаешь, что твое любопытство мне льстит.

– К сожалению, я ничего не могу с собой поделать, – весело рассмеялась Рейчел, легонько целуя его в подбородок, – вы являетесь мечтой любой женщины, мистер Бенедикт. И кроме того – самой большой загадкой Голливуда. Ни для кого не секрет, что ни одной из моих многочисленных предшественниц не удалось вытянуть из тебя ничего действительно личного. А так как сегодня мы с тобой говорили о многих очень личных вещах, то я решила, что либо застала тебя в какой-то особенный момент, либо… что, может быть, нравлюсь тебе немного больше других. Так или иначе, я просто обязана была воспользоваться случаем и попытаться узнать то, что не удавалось еще ни одной женщине. На карту была поставлена моя женская гордость.

Эта веселая, грубоватая прямота смягчила раздражение Зака, и хотя он все еще сердился, к нему снова вернулось чувство юмора:

– Если ты захочешь и дальше продолжать мне нравиться больше других, – полушутя-полусерьезно сказал он, – то прекрати устраивать допрос и поговори о чем-нибудь более приятном.

– Приятном… – задумчиво протянула Рейчел и, запустив пальцы в густую поросль на его груди, улыбнулась загадочной, дразнящей улыбкой. Зак был уверен в том, что последует дальше, поэтому ее слова показались настолько неожиданными, что он весело рассмеялся:

– Ну что ж… Давай подумаем. Ты терпеть не можешь лошадей, но любишь мотоциклы и спортивные машины. Почему?

– Потому, – в тон ей ответил Зак, переплетая ее пальцы со своими, – что они не собираются в стада, когда ты оставляешь их на стоянке, и не пытаются сбить тебя с ног, стоит только повернуться к ним спиной. Они двигаются туда, куда ты их направляешь.

– Зак, – прошептала Рейчел, приближая свои губы к его, – не только мотоциклы и машины двигаются туда, куда ты их направляешь. Я могу делать то же самое.

Зак очень хорошо понял, что она имела в виду. Рейчел опустилась ниже и склонила голову.

На следующее утро она приготовила ему завтрак.

– Мне бы очень хотелось сняться еще в одном фильме… в настоящем большом фильме, – говорила Рейчел, засовывая в духовку английские сдобные булочки. – Для того чтобы окончательно доказать всем, что действительно могу играть.

Сытый и довольный, Зак наблюдал за тем, как она двигалась по кухне. Без дорогой косметики и вызывающе броской одежды, в простых плиссированных брюках и завязанной под грудью рубашке Рейчел казалась ему гораздо более привлекательной и желанной. Кроме того, как он уже обнаружил, она была очень неглупой, чувственной и остроумной.

– А что потом? – спросил он.

– А потом я бы, наверное, оставила кино. Мне уже тридцать. Так же, как и тебе, мне хочется чего-то настоящего. Хочется думать не только о фигуре и о том, появились ли у меня первые морщинки. Ведь жизнь не ограничивается тем выдуманным миром, в котором мы живем и образ которого пытаемся навязать всем остальным.

Подобные слова, произнесенные актрисой, показались Заку глотком свежего воздуха. Более того, раз она все равно собиралась оставить работу в кино, значит, ему наконец повезло и он встретил женщину, которую интересует он сам, а не то, что он может сделать для ее карьеры. В это время Рейчел наклонилась к нему через стол и тихо спросила:

– Ну как, Зак, наши мечты похожи?

Тут Зак понял, что она прямо, без всяких обиняков и уловок, делает ему предложение. Несколько секунд он молча рассматривал ее, а потом задал всего один вопрос, не пытаясь скрыть, какое огромное значение имеет для него ответ:

– Скажи, Рейчел, а в твоих мечтах есть дети? Ни секунды не колеблясь, она ласково спросила:

– Твои дети?

– Мои.

– Тогда, может быть, начнем прямо сейчас? Зак рассмеялся, но когда Рейчел оказалась у него на коленях, веселость сменилась глубокой нежностью и вновь зарождающейся надеждой, хотя он думал, что все эти эмоции для него умерли навсегда еще двенадцать лет назад. Его руки скользнули под узел рубашки, и нежность смешалась со страстью.

Через четыре месяца они поженились. На свадьбе, которая проходила на вилле Зака в Кармеле, присутствовало около тысячи гостей, среди которых были губернаторы и сенаторы. Над головами кружились десятки вертолетов, репортеры без устали снимали все происходящее внизу. Лопасти машин поднимали ветер, который развевал платья женщин и срывал парики. Наконец свидетель Зака и его сосед по Кармелу – предприниматель Мэтью Фаррел – не выдержал. Глядя на бесцеремонно кружащие над самой головой вертолеты, он сказал:

– Давно пора отменить эту проклятую первую поправку. Зак ухмыльнулся. В этот день ничто не могло омрачить его радости. Впервые за долгое время он смотрел в будущее со спокойным оптимизмом, предвкушая уютные семейные вечера с детьми на коленях. Наконец-то он обретет то, чего у него никогда не было, – настоящую семью. Рейчел настаивала на этой шикарной свадьбе, и он согласился ради нее, хотя с гораздо большим удовольствием предпочел бы улететь в Тахо с компанией ближайших друзей.

– В конце концов, всегда можно послать кого-то в дом за ружьями. Их там достаточно, – весело предложил он.

– Замечательная мысль. Используем бельведер в качестве блиндажа и посбиваем этих мерзавцев на землю.

Друзья рассмеялись и снова замолчали. Им не нужно было много говорить, чтобы понять друг друга. Зак и Мэтью познакомились три года назад, когда группа поклонниц Зака взобралась на ограду и испортила сигнализацию в обеих соседних резиденциях. В тот вечер они обнаружили, что у них очень много общего – обоим нравился один и тот же редкий сорт виски, оба предпочитали суровую прямоту любому притворству. Кроме того, у них оказались очень сходные взгляды на финансовые дела. В результате они стали не только друзьями, но и партнерами в нескольких предприятиях, ***

«Ночной кошмар» вышел на экраны и, естественно, не получил «Оскара», но зато получил прекрасные отзывы критики, принес огромную прибыль и полностью реанимировал карьеры Эмили и Рейчел. Благодарность Эмили и ее отца была безграничной. Что касается Рейчел, то она внезапно решила, что еще не готова к уходу из кино, равно как и к тому, чтобы родить ребенка, о котором так мечтал Зак. Несмотря на ее многочисленные заверения в том, что карьера для нее ничего на значит, оказалось, что это – единственная вещь в мире, которая ее интересовала. Она не упускала ни одной, даже самой крохотной возможности для рекламы. Из-за этого все слуги Зака и его секретарь сбивались с ног, пытаясь удовлетворить ее бесконечные светские претензии и ненасытную страсть к саморекламе. Рейчел настолько истово жаждала славы и признания, что ненавидела любую актрису, более популярную, чем она сама. Но в то же время, обладая трезвым и рациональным умом, она отнюдь не переоценивала своих актерских способностей и потому боялась играть в любых фильмах, кроме тех, которые снимал Зак.

Оптимизм, с которым Зак смотрел в будущее в день свадьбы, разбился о суровую реальность – он женился на честолюбивой актрисе, достаточно умной для того, чтобы понять, что только он сможет принести ей славу и богатство, и достаточно хитрой для того, чтобы обвести его вокруг пальца. Когда Зак это понял, то разозлился не столько на Рейчел, сколько на себя. Ее к этому браку понуждало честолюбие, что можно было если не одобрить, то по крайней мере понять. А Зак мог понять ее даже скорее, чем все остальные, потому что ему в свое время тоже приходилось идти напролом к поставленной цели. Но он! Как он мог поверить, пусть даже ненадолго, в наивные мечты о преданной, заботливой жене и розовощеких детях, шумно требующих своей сказки на сон грядущий? Уж кто-кто, а он должен был знать, что такие семьи – всего лишь плод воображения писателей и киношников. После своего жестокого разочарования в браке Зак снова сильно изменился. Теперь его жизнь стала похожа на однообразную, безрадостную равнину.

Если с кем-то в Голливуде случалось что-либо подобное, то существовал лишь один старый и испытанный рецепт – кокаин и широкий набор других наркотиков, как официально разрешенных, так и запрещенных, или бутылка виски, принимаемая дважды в день. Но Зак, так же как и его бабка, презирал любое проявление слабости, а потому этот путь был для него совершенно неприемлемым. И он боролся со скукой и депрессией единственным известным ему способом – с головой погружаясь в работу. Он не стал разводиться с Рей-чел. В конце концов, его далеко не идеальный брак был все же лучше, чем, например, брак его деда и бабки, и уж никак не хуже того, что он видел вокруг. Поэтому он предложил ей самостоятельно сделать выбор – либо развестись с ним, либо умерить свои амбиции и успокоиться, а он тогда, в свою очередь, снимет ее в следующем фильме. Рейчел со свойственным ей практицизмом остановилась на втором варианте, и Зак еще больше уплотнил и без того сумасшедшее расписание, чтобы выполнить свою часть сделки. После успеха «Ночного кошмара» «Эмпайр» была готова предоставить ему возможность снимать любой фильм по собственному усмотрению и самому же играть главную роль. Зак остановил свои выбор на сценарии игрового триллера «Победитель получает все», где были неплохие роли для него и Рейчел. «Эмпайр» дала деньги, и съемки начались. Терпением, лестью, сарказмом, а иногда и презрительными замечаниями Заку удалось вытащить из Рейчел и остальных актеров все, на что они были способны. А операторы, под его руководством, наилучшим образом запечатлели это на пленку.

Результаты превзошли все ожидания. Рейчел попала в номинацию «За лучшую женскую роль», а Зак получил сразу двух «Оскаров»– «За лучшую мужскую роль»и «За режиссуру». Причем второй «Оскар» явился лишним подтверждением того, что и так уже поняли все акулы кинобизнеса – у Зака был исключительный талант к режиссуре. Он одним кадром умел создать на экране такое напряжение, что у зрителей холодели руки и волосы на голове становились дыбом.

Любая мало-мальски забавная реплика в его фильмах вызывала гомерический хохот зрительного зала. А любовные сцены были просто выше всяких похвал. Но что самое важное он ухитрялся достичь всего этого, не превышая сметы.

Два «Оскара» принесли Заку желанное признание, но не дали полного удовлетворения. Зак старался не замечать этого. Чтобы направить свои мысли в другое русло, он снова с головой погрузился в работу. За два последующих года он поставил еще два фильма и в обоих снялся в главной роли – эротический триллер, в котором его партнершей была Гленн Клоуэ, и приключенческий фильм, где он работал в паре с Ким Бэсинджер.

Закончив съемки второго фильма, Зак улетел в Кармел, чтобы завершить одно предприятие, которое они затеяли совместно с Мэттом Фаррелом. К тому времени он оказался непривычно свободным и судорожно искал новое дело, которое целиком бы поглотило его. В день приезда он лег поздно и перед сном решил почитать книгу, оставленную каким-то неизвестные гостем. Закончил он на рассвете, но еще задолго до этого понял, что «Судьба» будет его следующим фильмом.

Уже через день Зак вошел в кабинет президента «Эмпайр студиос»и, положив книгу на стол, сказал:

– Это мой будущий фильм, Ирвин.

Ирвин Левин прочитал аннотацию на обложке, откинулся на высокую спинку обитого замшей кресла и тяжело вздохнул:

– Зак, судя по всему, это очередная драма. Ты не хочешь для разнообразия сделать что-то более жизнерадостное? – Он неожиданно резко развернулся в кресле и взял со стеклянного столика какой-то сценарий.

– Кто-то на днях подсунул мне это. – В улыбке Ирвина чувствовалось напряжение. – У него уже есть покупатель, но если ты решишься, то, думаю, это можно будет организовать. Любовная история. Хорошо написанная. И довольно забавная. Подобного фильма никто не снимал уже лет двадцать, и я уверен, что публике он понравится. Ты идеально подходишь на главную роль, а кроме того, роль такая легкая, что ты мог бы сыграть ее и во сне. Несмотря на то, что производство этого фильма обойдется почти даром, у меня предчувствие, что он будет иметь колоссальный успех.

Зак согласился прочитать сценарий, который оказался обычной мелодрамой: циничный магнат встречает свою любовь, в корне меняющую его жизнь и его самого, после чего он счастливо живет со своей молодой и красивой женой. Сценарий не вызвал у Зака ничего, кроме отвращения. Отчасти потому, что главная мужская роль была примитивна до идиотизма, но в основном потому, что он напомнил ему о тех дурацких мечтах о любви и семье; которые он лелеял в юности и попытался воплотить в жизнь, когда повзрослел. На следующее утро он швырнул сценарий «Хорошенькой женщины» на стол Левина и презрительно сказал:

– Боюсь, что я недостаточно хороший актер и режиссер для того, чтобы сделать эту дрянь убедительной.

– Ты стал циником, – печально констатировал Левин, сокрушенно качая головой, – а ведь я знал тебя совсем ребенком и относился к тебе как к своему собственному сыну. Поэтому мне особенно больно видеть, что происходит с тобой. Очень больно.

Зак не удостоил ответом эту сентиментальную околесицу и лишь удивленно приподнял брови. Если Левин и любил его, то скорее как собственный банковский счет. А соображения, по которым он расстроился из-за отказа Зака снимать «Хорошенькую женщину», были отнюдь не морального свойства. Правда, Левин не стал настаивать. В последний раз, когда он попытался это сделать, Зак просто вышел из его кабинета и отправился снимать картины для «Парамаунта»и «Юниверсала».

– Я, конечно, не утверждаю, что ты тогда смотрел на мир широко раскрытыми наивными глазами, – сказал Ирвин, уходя от опасного предмета, – но и скептиком ты тоже не был. С тех пор как ты женился на Рейчел, тебя словно подменили, – вовремя заметив, что Зак начинает злиться, он снова быстро сменил тему, – но хватит о грустном. Давай лучше поговорим о деле. Когда ты хочешь начать съемки «Судьбы»и кого планируешь взять на главные роли?

– Я буду играть мужа, а Диана Коупленд, если она, конечно, свободна, – жену. Рейчел идеально подходит на роль любовницы. Эмили Макдэниелс сыграет дочь.

– Рейчел будет в бешенстве, если ей достанется не самая большая женская роль.

– С Рейчел я как-нибудь разберусь, – ответил Зак. Его жена и Левин терпеть не могли друг друга, хотя на то не было никаких видимых причин. Зак подозревал, что раньше у них был роман, который, судя по всему, плохо закончился.

– Если у тебя нет конкретной кандидатуры на роль бродяги, – нерешительно начал Левин, – то я хочу попросить тебя об одном одолжении. Может быть, дашь ее Тони Остину?

– Ни в коем случае, – отрезал Зак.

О пристрастии Тони к алкоголю и наркотикам ходили легенды, так же как и о других его многочисленных пороках. Он был абсолютно ненадежен. Во время последних съемок Остин в первые же дни принял чрезмерную дозу, в результате чего руководству «Эмпайр» пришлось на полгода отправить Тони в реабилитационный центр, а на его роль подыскивать другого актера.

– Тони очень хочет снова работать, чтобы доказать себе и всем остальным, что окончательно выздоровел, – терпеливо гнул свою линию Левин, – доктор уверил меня, что он полностью порвал со всеми дурными привычками и стал совершенно другим человеком. Причем на этот раз я склонен ему поверить.

– А чем этот раз отличается от всех остальных? – скептически поинтересовался Зак.

– Тем, что на этот раз он чуть не отправился на тот свет. Такие впечатления даром не проходят, поэтому он наконец готов повзрослеть и приняться за работу. И я хотел бы дать ему шанс, – в голосе Левина появились благочестивые нотки. – Зак, в конце концов мы все живем на одной планете, и мы просто обязаны заботиться друг о друге и помогать в трудную минуту. Мы должны обязательно помочь Тони, потому что он сейчас очень несчастен и…

– И потому что он должен тебе кучу денег за ту картину, в которой так и не снялся, – невозмутимо закончил Зак прочувствованную речь президента.

– Да, действительно, – с неохотой признал Левин, – он должен компании довольно большую сумму. Но он сам предложил отработать свой долг съемками в новом фильме. И если уж ты совсем глух к чужим страданиям, то подумай о практической стороне вопроса. Несмотря на свою дурную славу, Тони по-прежнему пользуется популярностью у зрителей. Он их любимый, заблудший, красивый ребенок. Мужчина, которого любой женщине хочется приласкать и утешить.

Последний довод Левина поколебал решимость Зака. Если Тони Остин действительно изменился, то он идеально подходит на ту роль. Правда, юношеская красота этого тридцатитрехлетнего блондинчика уже изрядно пообтрепалась, но это, казалось, делало его еще более привлекательным для всех женщин от двенадцати до девяноста лет. Имя Остина однозначно гарантировало сумасшедший кассовый успех. Так же как и имя Зака. Вместе у них был шанс побить все рекорды.

А так как Зак рассчитывал на значительную часть прибыли, которую принесет «Судьба», то этого нельзя было не учитывать. Кроме того, даже пьяный, Остин был лучше большинства других актеров, и он просто идеально подходил для этой роли. С другой стороны, сняв Остина, Зак окажет любезность руководству «Эмпайр»и будет иметь полное право рассчитывать на ответные уступки. Поэтому, взвесив все «за»и «против», он принял роковое решение.

– Я дам ему эту роль. Но я не собираюсь нянчиться с наркоманом, если он снова примется за старое. Дэн Мойз позвонит тебе завтра утром. – С этими словами он поднялся, чтобы уходить, и добавил:

– С ним вы сможете оговорить подробности контракта.