Глава 8

Все эти разговоры хоть и утомили Ли, но по крайней мере отвлекали от мыслей о Логане. Однако стоило ей выключить свет и закрыть глаза, как воображение разыгралось с новой силой, изводя ее ужасами, которые могли приключиться с мужем. Перед глазами стояла жуткая картина: Логан, прикрученный к стулу, с заклеенным пластырем ртом, изнемогающий под пытками ее спятившего преследователя… посиневший, с невидящими, затуманенными болью глазами.

Не в силах вынести муки, Ли попыталась черпать силы и надежды в радостях прошлого. Она вспомнила их простую свадьбу в присутствии скучающего мирового судьи. Ли надела лучшее платье и воткнула цветок в волосы. Логан стоял рядом, умудряясь выглядеть элегантным, красивым и самоуверенным, несмотря на поношенный костюм и то обстоятельство, что все их совместное богатство составляло восемьсот долларов.

Бабушка Ли не смогла наскрести денег на билет до Нью-Йорка, а мать Логана так яростно противилась их браку, что ей рассказали обо всем только через день после регистрации. Но несмотря на все это, несмотря на бедность, отсутствие друзей и родных и неясное будущее, оба в тот день были счастливы и бесконечно оптимистичны. Они верили друг в друга. Верили в силу любви. И последующие несколько лет это все, что у них было, — вера друг в друга и огромная любовь.

Образы Логана мелькали в мозгу Ли, как слайды в проекторе… Логан при первой встрече… молодой, слишком тощий, но совершенно неотразимый, практичный и не по годам мудрый. На первое же свидание он повел ее на концерт симфонического оркестра. До этого Ли в жизни не бывала ни на одном концерте и во время паузы захлопала в ладоши, посчитав, что пьеса окончена. Пара, сидевшая впереди, обернулась и смерила Ли пренебрежительными взглядами, что окончательно ее добило. Но Логан не собирался так легко спускать хамство по отношению к своей девушке. Дождавшись перерыва, он подался вперед и заговорил с пожилой парой — вежливо, обезоруживающе, как с близкими людьми:

— Не правда ли, как замечательно, когда мы впервые сталкиваемся с тем, что позже становится нашим увлечением на всю жизнь? Помните, каким счастьем это казалось?

Немолодые уже люди обернулись, и недовольные мины мгновенно сменились улыбками, адресованными Ли.

— Мне вообще не нравилась симфоническая музыка, — признался мужчина. — Но у родителей были сезонные абонементы, и они потащили меня с собой. Честно говоря, я проникся далеко не сразу.

Они вместе провели антракт, и мужчина угостил их шампанским, чтобы отпраздновать первый концерт Ли.

Она вскоре обнаружила, что у Логана был свой метод общения с чванными, спесивыми, высокомерными людьми. Он умел расположить их к себе двумя словами, превращая в своих друзей и почитателей. Мать Логана часто говаривала, что «хорошего воспитания ничем не заменишь», а у Логана этого было в избытке: врожденного безупречного чувства такта и хорошего воспитания.

На второе свидание Логан предложил Ли самой выбрать, куда отправиться. Она решила пойти в малоизвестный вне-бродвейский театр, ставивший пьесу нового молодого драматурга Джейсона Соломона. Весь третий акт Логан благополучно продремал. Ли, как студентка театрального факультета Нью-Йоркского университета, сумела достать пропуск за кулисы.

— Что вы думаете о пьесе? — живо спросил Соломон, когда Ли представилась сама и представила Логана.

— Изумительно! — выпалила Ли отчасти из вежливости, отчасти из всеобъемлющей любви ко всему, имеющему отношение к театру. По правде же говоря, она считала, что если текст превосходен, то игра актеров всего лишь сносная, а освещение и режиссура вообще никуда не годятся.

Довольный Джейсон обратился к Логану, явно напрашиваясь на новые комплименты:

— А как вам понравилось?

— Я не слишком разбираюсь в театре. Это Ли у нас эксперт. Она лучшая студентка театрального факультета в здешнем университете. Будь здесь сегодня моя мать, вы могли бы спросить ее мнение, оно наверняка оказалось бы куда более определенным.

Мгновенно оскорбившись столь откровенным отсутствием энтузиазма, Джейсон вздернул подбородок и пренебрежительно оглядел Логана:

— И вы считаете, что мнение вашей матушки имеет какое-то значение, потому что она… кто? Известный драматург? Театральный критик?

— Нет, но среди ее друзей есть немало влиятельных покровителей искусства.

Ли в то время не знала, что Логан хитро поманил Джейсона весьма тонким намеком на некую возможность получить спонсора. На глазах у Ли драматург хоть и не смягчился окончательно, но вроде бы стал слегка заискивать:

— Приведите свою мать на спектакль. Дайте мне знать, когда придете, и я постараюсь посадить вас в первом ряду.

— Интересно, понравится твоей матери его пьеса? — озадаченно спросила Ли, когда они ушли. Логан, ухмыляясь, обнял ее за плечи. Ли потом долго помнила его первое ласковое прикосновение.

— Думаю, матушка переступила бы порог театра только в том случае, если бы Нью-Йорк был охвачен пожаром, а это здание оказалось единственной надежной защитой.

— В таком случае почему ты дал понять Соломону, что пригласишь ее?

— Потому что ты одаренная актриса, а он — драматург, которому позарез нужны хорошие актеры. Неплохо бы тебе заглянуть на следующей неделе, если, разумеется, спектакль до той поры еще не закроется, и предложить свои услуги.

Польщенная похвалой и согретая прикосновением Ли тем не менее сочла нужным сказать правду:

— Но ведь на самом деле ты не знаешь, как я играю.

— Знаю. Твоя соседка по комнате назвала тебя одаренной. Мало того, утверждает, что ты — нечто вроде чуда природы и предмет зависти всего факультета.

— Даже если все это и так, что на самом деле чистая лесть, Джейсон Соломон не возьмет меня. У меня нет диплома, и я еще не участвовала ни в одном спектакле.

— Судя по виду этого заведения и качеству игры, — хмыкнул Логан, — он просто не может позволить себе нанять профессиональных актеров. И я сказал «предложить свои услуги», то есть будешь работать бесплатно. А к тому времени, как получишь диплом, можешь с полным основанием заявить, что уже играла в театре.

Ах, если бы он знал, что все не так-то просто и, чтобы стать своей в актерской среде, нужно идти совершенно иным путем. Но Ли уже почти влюбилась в Логана Мэннинга и потому не желала спорить ни на какие темы.

Стоило им оказаться на улице, как Логан остановил такси, и пока водитель старался лавировать в потоке машин, снова обнял Ли за плечи, притянул к себе и впервые поцеловал. Это был поразительный поцелуй, каким-то образом выражавший то самое безоглядное увлечение, которое испытывала сама Ли, умелый поцелуй, поцелуй мастера, от которого не только бросило в жар и закружилась голова, но и появилось неловкое ощущение того, что Логан Мэннинг куда более опытен и искушен в жизни, чем сама Ли.

Он проводил ее до убогого многоквартирного дома на Грейт-Джонс-стрит, где Ли жила в однокомнатной квартирке на пятом этаже, у дверей снова поцеловал, на этот раз с куда большим пылом. К тому времени как Логан разжал руки, Ли была на седьмом небе и, разумеется, не представляла, как сможет сегодня заснуть. Она долго стояла у порога, прислушиваясь к его постепенно затихавшим шагам, потом открыла дверь и, мечтательно улыбаясь, спустилась по тем же ступенькам, которые только что одолел Логан.

Он не повел ее поужинать после спектакля, но Ли удивилась этому обстоятельству гораздо позже, а сейчас ощущала только, что она безумно счастлива и ужасно голодна. Бакалейный магазин на углу был всего в нескольких шагах и работал круглые сутки, поэтому Ли отправилась туда.

«Анжелиниз маркет» был невероятно узким и длинным, со скрипящими, крытыми линолеумом полами, ужасным освещением и неистребимым запахом кошерных пикулей и солонины, исходившим от прилавка с деликатесами, который занимал всю левую стену. Правая стена была от пола до потолка забита полками с консервами, коробками и пакетами. Деревянные ящики со свежими фруктами, овощами и газировкой загромождали центр, оставляя только крохотные проходы по обе стороны, позволявшие подобраться к холодильникам и морозилкам в самой глубине магазина. Несмотря на непрезентабельную внешность, итальянские блюда из мяса и макарон были просто восхитительными, не говоря уже о маленьких домашних замороженных пиццах.

Ли взяла из морозилки последнюю пиццу с креветками и сунула в микроволновку, после чего подобралась к ящикам с фруктами, выискивая груши.

— Ты нашла свою пиццу с креветками? — окликнула миссис Анжелини из-за кассового аппарата, стоявшего на прилавке с деликатесами.

— Да, и уже разогреваю. Мне досталась последняя, — крикнула в ответ Ли, выбирая груши. — Как всегда. Должно быть, мне просто везет.

— Не совсем, — возразила миссис Анжелини. — Я делаю по одной пицце с креветками в день. Просто, кроме тебя, ее никто не спрашивает.

Ли, держа по груше в каждой руке, недоумевающе хлопнула глазами:

— Правда? Это очень любезно с вашей стороны.

— И даже не смотри на эти груши, у нас на складе есть получше. Сейчас Фалько принесет, — добавила миссис Анжелини и, повысив голос, что-то крикнула по-итальянски.

Из кладовой появился Фалько в заляпанном фартуке поверх джинсов и рубашки и с маленьким пакетом в руках. Не глядя на Ли, он прошел мимо и отдал матери пакет, из которого та извлекла две большие груши.

— Это для тебя. Лучше у нас нет.

Ли вытащила из микроволновки разогретую пиццу, сунула сначала в картонку, а потом в пластиковую упаковку и направилась к кассе, где, как того требовали приличия, выразила надлежащее восхищение блестящими, словно лакированными, грушами.

— Вы всегда так добры ко мне, миссис Анжелини, — с улыбкой заметила она, очень стараясь донести до несчастной женщины искреннее тепло и радость, которые в эту минуту испытывала сама.

Анджело, старший сын миссис Анжелини, был убит в бандитской разборке еще до того, как сюда переехала Ли. Доминик, самый младший, приятный, общительный молодой человек, помогавший матери в магазине, в один прекрасный день исчез. Миссис Анжелини утверждала, что Доминик «там, в школе», но соседка Ли по комнате, коренная жительница Нью-Йорка, пояснила, что в их округе «там, в школе» означает «там, в Спотфорде», исправительном учреждении для несовершеннолетних, или в одной из тюрем штата.

Вскоре после того, как Доминик «отправился в школу», Фалько стал работать в магазине, но единственное, что было у него общего с жизнерадостным младшим братом, — тюремный срок, и отнюдь не в Спотфорде. Судя по тому, что подслушала соседка Ли, Фалько несколько лет провел в Аттике9 за убийство.

Даже не знай этого Ли, в присутствии Фалько ей всегда становилось не по себе. Молчаливый, угрюмый, гигантского роста, он передвигался по лавке, как грозный призрак, несущий неминуемую гибель. Ли боялась взглянуть в его холодное, отрешенное лицо. Могучим плечам, казалось, тесно в узких проходах. По разительному контрасту с густыми темными бровями и бородой кожа отливала нездоровой бледностью, по словам соседки Ли, отличительным признаком всякого, побывавшего в тюрьме. Голос в тех редких случаях, когда он открывал рот, был резким и грубым. Ли старалась всячески его избегать, но иногда замечала, что он наблюдает за ней, и еще больше пугалась.

Миссис Анжелини, однако, совершенно не замечала ни свирепого выражения лица, ни властных манер. Она гоняла его, как сержант новобранца, и называла нежно и в то же время властно «моим Фалько», «дорогим»и «своим nipote». Ли не знала, что означает последнее слово, но считала, что поскольку хозяйка магазина уже потеряла двоих сыновей, естественно, дорожит последним, невзирая на недостатки характера и не слишком примерное поведение.

Миссис Анжелини хлопотливо отсчитывала сдачу, но, словно прочитав мысли Ли, печально улыбнулась.

— Если бы Господь предоставил мне выбор, — призналась она, кивнув в сторону полок, где Фалько расставлял консервы, — думаю, что я попросила бы его о дочерях. Девочек куда легче воспитывать.

— Не уверена, что многие матери с вами согласятся, — неловко пошутила Ли. Ей была неприятна сама тема, расстраивало материнское горе, и выводило из себя присутствие Фалько Анжелини. Собрав покупки, она вежливо распрощалась с миссис Анжелини и нерешительно — с Фалько, не потому что не хотела говорить с ним, просто не любила никого обижать, а тем более этого человека. Ли была родом из маленького тихого городка в штате Огайо и в жизни не сталкивалась с бывшими преступниками, но ей казалось, что оскорбить такого, особенно отбывавшего срок за убийство, не только глупая, но и опасная ошибка.

Выйдя из магазина, она была так погружена в свои мысли, что совершенно растерялась, когда из темноты материализовались два уголовных с виду типа и загородили ей дорогу.

— Так-так-так, посмотри-ка, кто это тут у нас, — пропел один, сунув руку в карман куртки. — Что за цыпочка, так и хочется очистить и съесть!

Нож! У него нож!

Ли застыла, словно олень, попавший в свет фар надвигающегося автомобиля. В голове, как назло, вертелась одна идиотская просьба: «Господи, только не сейчас, не дай мне умереть, когда я нашла Логана!»

И тут из-за ее спины неожиданно вырвался Фалько.

— Да неужели это нож, а не погремушка? — с издевкой бросил он юнцу, сжимавшему длинный тонкий клинок. — И ты умеешь им пользоваться?

Широко раскинув руки, он словно подначивал парня наброситься на него.

— Что же ты, храбрец, только с девчонками воюешь? Попробуй подрезать взрослого мужика! Хотя бы меня. Ну же, давай, лох педальный!

Ли, словно под гипнозом, не двигалась с места, наблюдая, как второй тоже достает нож. В это время первый прыгнул вперед, но Анжелини отступил в сторону, вцепился в руку нападавшему и резко дернул вверх. Ли успела только услышать тошнотворный треск ломающейся кости, прежде чем парень с диким воем отшатнулся. Второй хулиган был куда опытнее и не так опрометчив, и парализованная ужасом Ли увидела, как он, пригнувшись, описывает круги вокруг Анжелини. Лезвие зловеще поблескивало в свете уличного фонаря. Последовал удар. Но Анжелини снова отпрыгнул, и парень с воплем повалился на колени, держась за пах.

— Сукин сын! — взвизгнул он, пытаясь перекатиться на бок и встать.

Фалько, не теряя времени, схватил Ли за руку и бесцеремонно дернул назад, в дверь магазина. Она не пошевелилась, пока оба парня не исчезли в переулке.

— Мы… мы… нам нужно вызвать полицию, — выдохнула она наконец.

Анжелини скорчил гримасу и стащил с себя фартук.

— Это еще зачем?

— Мы… мы попробовали бы узнать их по фотографиям. Не уверена, что сумею сделать это в одиночку, но вдвоем мы наверняка их опознаем.

— По мне, так все эти панки выглядят на одно лицо, — пожал плечами Фалько. — Одного от другого не отличишь.

Получившая отпор Ли высунула голову за дверь:

— Похоже, они сбежали. Во всяком случае, поблизости их нет.

Она смущенно взглянула на Анжелини, пытаясь скрыть, как боится идти домой.

— Спасибо за то, что спасли меня, — пробормотала она и, не дождавшись ответа, шагнула за порог. К ее невероятному облегчению, он тут же оказался рядом:

— Я провожу вас домой.

Ли ничего не сказала, и Фалько, очевидно, принял ее нервное молчание за отказ.

— Но если хотите, идите одна, — бросил он, отворачиваясь.

Доведенная до отчаяния, Ли с силой вцепилась в его руку и потащила за собой:

— Нет, не нужно! Пожалуйста, пойдемте со мной. Я просто не хотела доставлять вам излишнее беспокойство, Фалько!

Невольный порыв, казалось, развеселил его, а может, просто пришлось по душе ее признание.

— Какое же это беспокойство?

— Ну да, если не считать того, что вас едва не убили.

— Убили? Эти двое… — Он осекся, проглотив непристойное определение.

Радуясь почти дружескому общению, Ли пробормотала:

— Мне все-таки кажется, что нужно было сообщить в полицию.

— Это как хотите, но я тут ни при чем. И не собираюсь тратить время на копов.

— Но как можно ожидать от полиции, чтобы она защищала нас, если мы не желаем иметь с ней дела? Кроме того, обязанность каждого гражданина…

Он метнул на нее взгляд, исполненный такого уничтожающего презрения, что Ли захотелось провалиться сквозь землю.

— С какой планеты вы явились?

— Я из Огайо, — невнятно пояснила сгоравшая от смущения Ли.

— Оно и видно, — коротко бросил он, но во второй раз за последние несколько секунд ей послышались веселые нотки в его голосе.

Он проводил ее до самых дверей и ушел.

Тот случай навсегда положил конец одиноким ночным путешествиям Ли в магазин Анжелини, но днем она частенько туда забегала. В следующий приход она рассказала миссис Анжелини о своем неприятном приключении, но вместо того чтобы гордиться Фалько, бедная женщина расстроилась.

— С самого детства он ищет бед на свою голову, а беды ищут его.

Озадаченная Ли поискала взглядом своего спасителя и увидела его в кладовой, в самой глубине магазина, где тот укладывал ящики один на другой.

— Я хотела поблагодарить вас как следует, — объявила она, подходя к нему сзади.

Фалько оцепенел, словно от испуга, потом медленно повернулся и уставился на нее. Черные брови сошлись на переносице, густая черная борода почти скрывала лицо.

— За что? — буркнул он.

Сегодня Фалько показался Ли еще более отчужденным и холодным, чем всегда. Еще более высоким и массивным. Но Ли уже преисполнилась решимости не позволить ему себя запугать. Пусть он сидел в тюрьме, но не побоялся рискнуть жизнью, чтобы спасти ее, а потом проводил домой и не ушел, не убедившись, что с ней все в порядке.

Ли посчитала это подлинной храбростью, и не успела подумать об этом, как слово слетело с губ.

— За то, что вы так храбро меня защищал «, — пояснила она.

— Храбро? — саркастически ухмыльнулся он. — Так вы считаете меня храбрым?

Несмотря на старания Ли не сдаваться и не дать ему скомкать заранее заготовленную речь, она все же сделала крошечный, осторожный шажок назад, прежде чем усердно закивать:

— Именно.

— Когда вас выпустили из детского манежика? Вчера?

Раздраженная Ли подняла руку, чтобы прекратить дальнейшие споры.

— Я сказала все, что хотела. И не нужно надо мной смеяться. Все равно моего мнения вам не изменить. Вот, — объявила она, протягивая другую руку, — это для вас.

Он уставился на коробочку, завернутую и яркую бумагу и перевязанную лентой, с таким видом, словно Ли собиралась накормить его крысиным ядом.

— Это еще что?

— Вам на память. Откроете позже и посмотрите сами.

И поскольку он не собирался брать коробочку, Ли положила ее на нижнюю ступеньку старой деревянной стремянки, рядом с какими-то учебниками.

— Это ваши? Что вы изучаете?

— Законы, — съязвил он, и Ли поперхнулась смехом, мгновенно испугавшись, что выдаст себя и Фалько поймет, что она знает о его тюремном прошлом. К сожалению, так оно и вышло. — Если вам больше не о чем поболтать, — процедил он, — так у меня работа стоит.

— Я не хотела… — пробормотала она, пятясь из комнаты, — и простите, что помешала… я сейчас…

— Уйдете? — предположил он.

Она так и не узнала, развернул ли он подарок. Но чувствовала, что даже если и развернул, вряд ли ему понравилась маленькая оловянная фигурка рыцаря в латах, которую она нашла в антикварной лавчонке.

После этого он больше никогда не обращался к ней первым, но хотя бы коротко кивал при встрече, признавая тем самым ее присутствие. Если она заговаривала с Фалько, тот отвечал, и Ли всегда улыбалась ему и здоровалась.

Несколько недель спустя после того, как Фалько отпугнул хулиганов, Ли и Логан отправились к Анжелини купить что-нибудь на ужин. Ли представила Логана миссис Анжелини и, увидев Фалько, решила познакомить мужчин. После этого миссис Анжелини неизменно справлялась у Ли о ее» молодом человеке «. Фалько вообще не упоминал о Логане, а вскоре тоже исчез. Миссис Анжелини сказала Ли, что он» вернулся в школу «.

И сейчас, лежа на больничной койке, Ли вспоминала все это, потому что ночь, когда ее едва не изнасиловали, до сих пор была самым ужасающим событием в ее жизни… до сих пор. До того момента, пока она не узнала, что Логан пропал. И сейчас, как тогда, она испытывала то же чувство унизительного бессилия, которое ей следовало бы встретить куда лучше подготовленной. Она должна была предвидеть опасность и вовремя оградить себя и Логана.

Глава 9

Лечащий врач Ли, медсестра и главный врач усадили ее в кресло-каталку и повезли к машине» скорой «, стоявшей у заднего входа. Там уже ждала Бренна в толстой куртке и красной шерстяной шапке.

— Охранник уверяет, что берег чист, — объявила она Ли. Охранник согласно кивнул.

— Большинство репортеров уехали, когда узнали, что вас сегодня выписывают, — ухмыльнулся он. — Правда, двое долго тут торчали в надежде взглянуть на вас. Даже дали мне десять баксов, чтобы я шепнул, когда вы покажетесь, так что я, как договаривались, ткнул пальцем в пустую машину» скорой «, вот они и попрыгали в свои машины и помчались следом. Думаю, к этому времени они уже милях в шестидесяти отсюда.

Ли попросила Бренну дать ему еще двадцатку за содействие. Двое санитаров попытались поднять ее с кресла, но Ли только отмахнулась.

— Я сама, — настаивала она, медленно выпрямляясь. За это утро она всего лишь дала несколько автографов врачам и сестрам, приняла душ и оделась, но уже едва держалась на ногах. Однако слабость поразила только тело, ум же был ясен и устремлен к цели. Перспектива найти место аварии и уже через несколько часов встретиться с Логаном наполняла ее неукротимым желанием поскорее пуститься в путь.

Бренна уселась в» скорую «, и водитель стал медленно выруливать на подъездную дорогу.

— Где наша машина? — спросила Ли.

— В милях двух отсюда, на шоссе, у здания Американского легиона. Я уже объяснила водителю, где это, и мы сейчас подъедем. Сказала, что хочу ехать в своей машине.

Минут через десять они свернули на парковку с таким неровным покрытием, что при каждом толчке Ли стискивала зубы от боли.

— Вы в порядке? — встревожилась Бренна.

Ли медленно выпустила воздух из легких и кивнула.

— В больнице мне дали болеутоляющее, но я не хочу его принимать, потому что голова сразу начинает кружиться и в сон бросает, а мне сейчас нужно сосредоточиться и иметь ясную голову. Ты мне поможешь подняться?

« Скорая» остановилась, и санитар спрыгнул на землю, чтобы помочь Бренне спуститься, но, открыв дверцы и увидев, что обе женщины встали, растерянно отступил.

— Я обещала, что уеду из больницы на «скорой», — объявила Ли, — и сдержала слово. Однако я не обещала оставаться в ней до самого Манхэттена.

— Но я не могу вам этого позволить, мисс Кендалл! Ли изобразила улыбку и оперлась на его руку.

— У вас просто нет иного выхода, — сообщила она. — Но…

— Если заставите меня прыгать с этой штуки, — шутливо предупредила Ли, — я наверняка не выживу.

Она решительно двинулась вперед, и санитар отступил перед неизбежным. Но тут подоспел водитель, решивший узнать, что их задержало. Ли пришлось вскинуть руки, чтобы предотвратить взрыв.

— Не вижу смысла спорить, — повелительно бросила она. Мужчины усадили ее в серебристый «шевроле-блейзер», взятый напрокат Бренной.

— Моя секретарь записала ваши имена, — с благодарной улыбкой сказала на прощание Ли. — Она позаботится о том, чтобы вы получили четыре билета на «Белое пятно»в следующую субботу.

Обычно обещание бесплатных билетов на бродвейский спектакль, пользующийся к тому же успехом, приводило в восторг даже самого пресыщенного Нью-Йоркца, поэтому Ли безмерно удивилась, заметив, что оба не слишком довольны.

— Если только вам не очень трудно, — выдавил водитель, переглянувшись с напарником, — мы бы хотели подождать, пока вы снова выйдете на сцену, мисс Кендалл.

Они были так молоды и уже успели увидеть столько страданий и ужасов, что Ли едва удержала порыв погладить его по щеке.

— Обязательно, — кивнула она. — Бренна вам позвонит, когда… когда все уладится.

Уладится…

Ли молила только об этом. Жаждала только этого. Цеплялась только за эту надежду.

Бренна включила зажигание. Машина тронулась.

Глава 10

Снежные сугробы, доходившие до самого капота «блейзера», а иногда и до крыши, громоздились по обочинам основных дорог и так сужали боковые, что зачастую две машины с трудом могли разъехаться.

Весь первый час пейзаж казался Ли совершенно незнакомым, если не считать основных вех, которые она заметила вскоре после того, как добралась до гор, вех, которые уже знала с тех пор, как несколько раз побывала в Катскилле. Однако чем дальше они углублялись в горы, тем больше Ли теряла уверенность в том, что карта, начерченная Логаном, верна. Через три часа по настоянию Бренны они остановились на обед и заехали в «Макдоналдс» для автомобилистов.

— Вам что-то казалось знакомым, с тех пор когда мы проезжали ту маленькую автозаправку? — спросила она, дожидаясь, пока официантка протянет им в окно заказ.

— С таким же успехом я могла править в туннеле с завязанными глазами, — уныло пробормотала Ли. — Видимость была такой ужасной, что в пяти футах от машины ничего не разглядишь.

Она прижала пальцы к вискам, пытаясь снять массажем напряжение и тревогу, от которых раскалывалась голова.

— Мне следовало бы сосредоточиться на указаниях Логана, но вместо этого я старалась удержать машину на шоссе. И к тому же эти самые указания были весьма туманными. Он так старался поскорее попасть в наше горное убежище, что его чертеж больше походил на карту для охотников за сокровищами… — Ли осеклась, вспомнив, что уже несколько раз объясняла все это Бренне. — Пусть даже и так, — горько продолжала она, — я могла бы и запомнить, когда повернуть: в четверти мили от светофора на Риджморе или в четырех! Я чертила карту для детективов в полной уверенности, что затвердила все самое важное, но кажется, все на свете перепутала.