С того места, где она лежала, другого охранника она не видела, хотя была уверена, что он там и наверняка держит люк под прицелом. Попытка не пытка. Крепче сжала «беретту» и ловко спрыгнула в люк, толкнув согнутыми в коленях ногами автокар, который оказался под ней. Пуля пролетела буквально в нескольких дюймах от места, где она приземлилась, срикошетив от перекладины. Она дважды выстрелила в быстро отступившего в тень человека, но промазала.

Разумеется, двое других охранников сидят в траулере. Сабрине пришло в голову, что зверь, загнанный в угол, особенно опасен. Ее шансы немного повысились, что увеличило ее решимость перехитрить охранников и завладеть папкой с документами. По лестнице она спустилась на первый этаж и бесшумно подкралась к двери. Траулер находился в десяти ярдах от склада. Трап, естественно, отсутствовал. У Сабрины созрел план. На носу траулера она приметила несколько возможных укрытий и с бьющимся сердцем, петляя, стала подбираться к судну. На капитанском мостике она уловила какое-то движение, и в тот же миг пуля пролетела в дюйме от ее уха. Затем еще одна. Она перебросила себя за борт, упала на палубу и не задерживаясь покатилась под защиту груды упаковочных коробов.

Тут Сабрина перевела дыхание и осторожно поползла к лестнице на капитанский мостик. Бесшумно одолела ступеньки и, сжимая обеими руками «беретту», толкнула дверь. На мостике никого не было, как, впрочем, и папки тоже. Где же еще она могла быть? В каюте капитана? Она взглянула на вторую, закрытую, дверь справа от себя, которая, как она предполагала, вела в каюту команды, но не двинулась с места — не исключено, что за ней притаился охранник. Вместо этого она снова спустилась на палубу, ее глаза непрерывно выискивали малейшее движение. Все было спокойно. Она добралась до люка и проверила, нет ли там мины-сюрприза. Чисто. Несколько раз помахав пистолетом в проеме люка над лестницей, она спустилась в него и закрыла за собой крышку. Теперь со спины на нее напасть незаметно им не удастся. Правда, здесь царил полумрак, в котором могли скрываться всевозможные ловушки. Да, она так и наткнулась на проволоку, натянутую через третью ступеньку. Сабрина перешагнула ее и, используя пистолет как щуп, проверила остальные ступеньки. Путь был свободен.

Спустившись, она вжалась в стенку и медленно стала продвигаться к капитанской каюте в конце коридора. Дверь ее была приоткрыта, и она увидела, что папка с документами лежит на столе в углу каюты. Все оказалось проще простого. Когда она наклонилась, чтобы обследовать дверь, то засекла движение в противоположном конце коридора. Дверь в машинное отделение медленно открылась. Она сделала вид, что ничего не заметила, и продолжала ощупывать края двери и, только когда человек тихо выскользнул в коридор, развернулась на носках и дважды выстрелила ему в грудь. Затем толкнула дверь и, пригнувшись, влетела в каюту — здесь было пусто. Но на иллюминатор упала тень — она отшатнулась, держа пистолет наготове. Затем поняла, что это была тень человека, который от траулера торопливо направлялся к ее «мерседесу», стоявшему на другом конце причала. В мгновение ока она схватила папку с документами и вылезла через иллюминатор на палубу.

Уйти можно было и по причалу, но чтобы подойти к «мерседесу» сзади, лучше пробираться под причалом. Она сунула папку за пояс своих просторных джинсов, взялась за борт траулера и прыгнула на деревянные опоры, которые тянулись вдоль причала и были на несколько футов ниже палубы. Темная вода дошла ей до лодыжек, она поморщилась и медленно пошла по перекладинам, как бывалый акробат-канатоходец. Добравшись до конца причала, Сабрина вскарабкалась наверх. Человек лежал за «мерседесом», взор его был прикован к траулеру. Неожиданно он, почувствовав у себя за спиной неладное, обернулся. Сабрина дважды выстрелила. Человек перекатился через спину и посмотрел на две желтые отметины на своей груди, куда ударились ампулки с краской.

— Я же сказала, что ты умрешь, — криво усмехнувшись, произнесла Сабрина.

Дейв Суин, бывший телохранитель президента, вытащил из кармана пачку «Марльборо» и протянул Сабрине.

— Спасибо, не хочется, — сказала она и вытащила обойму из своей «беретты».

Он пожал плечами, закурил и положил пачку в карман. Тридцать из ста двадцати девяти служащих ЮНАКО использовались на оперативных заданиях, их вербовали в полиции, армиях и секретных службах по всему миру. Десять групп составляли «Ударные силы». Принимая во внимание особо опасный характер их работы, каждый агент раз в четыре месяца в обязательном порядке сдавал экзамен по медицинской подготовке. Пять часов в неделю они отрабатывали навыки боя без оружия и еще пять часов занимались огневой подготовкой в арсенале Центра подготовки ЮНАКО на бульваре Интерборе в Куинсе[6]. Арсенал располагался под землей, что обеспечивало максимальную безопасность. Тренировки по дельтапланеризму, скалолазанию и лыжному спорту проводились в секретном лагере в лесных чащобах Пенсильвании.

Раз в году каждый агент должен был пройти самое суровое испытание — противопоставить свой интеллект и сноровку целой группе «Ударных сил». На выполнение задания агенту давали один час, тогда как «Ударным силам» отводили семьдесят два часа на организацию защиты. За испытанием наблюдал один из старших инспекторов Центра подготовки, которому было известно точное расположение мин-сюрпризов, сигнализации и т.д. Если агент попадался на одну из этих уловок во время выполнения задания, срабатывала сигнализация, и испытание заканчивалось. Агент, успешно проходивший испытание, гордился этим больше всего на свете, тем паче что выдерживали его немногие. Сабрине удалось переиграть «Ударную Труппу», причем в рекордно короткое время. Она довольно улыбалась, когда подъехал джип и остановился за ее «мерседесом».

Майор Невил Смайли вышел из машины с серьезным и неподвижным выражением лица. Сабрина не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь майора улыбающимся. Это был суровый, лысый англичанин; прежде чем стать главой Центра подготовки ЮНАКО, он получил известность в военных операциях в Корее, Кении, Малайзии, Омане и Северной Ирландии. Никто не испытывал к нему особой симпатии, но его уважали и к его критике всегда прислушивались. Советы Смайли многим спасли жизнь.

Майор наблюдал, как Сабрина выполняла задание, по монитору, установленному в микроавтобусе за складом. Свои пометки и замечания он записывал в электронную записную книжку.

— Отдай обоймы Ричарду, — сказал он, кивнув на своего водителя.

Обоймы заполнялись ампулами со светящейся желтой краской, которые специально изготовлялись для личного оружия агентов и делали выполнение задания максимально приближенным к реальным условиям. Сабрина отдала Ричарду две обоймы и оглядела двоих мужчин, которые шли к ним. Отметины красящих ампул четко выделялись на их пиджаках. Они также отдали свои обоймы Ричарду.

Смайли взглянул на техника, который снимал видеокамеру с маленькой подставки у склада, а затем повернулся к Сабрине:

— Мисс Карвер, если бы это были соревнования по пятиборью на Олимпийских играх, я поздравил бы вас первым — вы побили все свои рекорды! Но это не соревнования. Я предпочел бы, чтобы вы работали в два раза медленнее, но более методично и осмотрительно. Очевидно, вы не сделали никаких выводов после прошлогодних испытаний. Цитирую: «Агент проявляет импульсивность и самонадеянность». То же самое можно было наблюдать и сегодня.

— Я учту ваши слова, сэр.

— Надеюсь. Это пойдет вам на пользу. На днях мы вместе просмотрим видеозапись. Мистер Суин, это касается и седьмой группы «Ударных сил». Вам явно надо лучше контролировать вверенную вам территорию.

Сабрина открыла дверь «мерседеса» и села в машину.

— По-моему, ты убита, — сказал Суин злорадно.

Пучок разорванных проводков, тонких, как нити, свисал с нижней части двери. Сабрина сердито откинулась на спинку сиденья, тихо ругая Суина и еще больше себя.

Смайли сделал пометку в своей электронной записной книжке, опустился на корточки и пощупал провода.

— Теоретически здесь можно заложить десять фунтов взрывчатки. Почему не проверили? Импульсивность? Самонадеянность?

— Да просто глупость, — резко возразила она.

— Не думаю, — сказал Смайли и поднялся. — Кстати, я видел одного из ваших товарищей по четвертому курсу, когда уезжал из Центра подготовки.

— Кого? Майка, или К.В.?

— Витлока.

Смайли еще раз посмотрел на провода, покачал головой и пошел к своему джипу.

Сабрина хлопнула дверью и включила зажигание. Поспешно уезжая с пристани, она думала о К.В. Витлоке. Он был одним из ее немногих настоящих друзей, хотя они виделись только на работе. И сейчас именно ему хотелось ей рассказать о своей обидной промашке. Или, может быть, это тоже самонадеянность?

К.В. Витлок опустил снайперскую винтовку «хеклер-и-кох» после четвертого выстрела и поставил на скамейку перед собой пластиковый стаканчик с тепловатым кофе. Не надо было смотреть в подзорную трубу, чтобы убедиться в отсутствии кучности. Сегодня он стрелял хуже, чем всегда. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Он взял свой любимый пистолет «Браунинг-МК-2» и медленно стал его крутить в руках.

Чернокожему подвижному человеку с острыми чертами лица, которые смягчали тонкие усики и очки, прописанные ему из-за повышенной светочувствительности, было сорок четыре года. Большую часть своей юности он провел в Англии, но, закончив Оксфорд со степенью бакалавра (с отличием), вернулся на родину — в Кению, где и поступил на работу в секретную службу. Проработав там десять лет, Витлок принял приглашение ЮНАКО. Спустя три года после переезда в Нью-Йорк он женился на Кармен Родригес — враче-педиатре, которая успешно практиковала в Гарлеме. Вначале она поддерживала мужа в его опасной и тайной работе, но с годами ее все больше и больше стала беспокоить его безопасность. Это тяготило Витлока; теперь она все настойчивее, с какой-то одержимостью уговаривает его уйти из ЮНАКО и создать собственную маленькую охранную фирму на деньги, которые она накопила за годы работы. Она уже даже нашла подходящее помещение для будущей фирмы. Он приводил, казалось ему, неоспоримый довод: ему осталось только четыре года проработать агентом-оперативником (уходили в отставку в сорок восемь лет), после чего он, несомненно, получит ранг командира дивизии в какой-нибудь стране. Но на нее это не производило ровно никакого впечатления. Она считала, что ей лучше знать, как надо поступить. Витлок спорил с ней: она должна понять, что он сжился с ЮНАКО и в особенности со своими коллегами по третьей группе «Ударных сил». Ни один из них не желал уступать, отношения становились натянутыми.

Внезапно Витлок сжал браунинг обеими руками и шесть раз подряд выстрелил в картонный силуэт в пятидесяти ярдах от него. Серия получилась отличной.

— Для своего возраста ты неплохо стреляешь.

Мартин Кохен оторвался от подзорной трубы и улыбнулся. Это был еврей сорока семи лет, с жесткими черными волосами и густыми усами, которые, разговаривая, он поглаживал большим и указательным пальцами. Бывший агент Моссад и член отнюдь не бесспорной организации Мивтзама Элохима, группы израильских террористов, он подружился с Витлоком после поступления на службу в ЮНАКО в 1980 году — они были в ней с момента ее образования.

— Ну и долго ты там стоял, Марти?

— Да нет. У тебя все в порядке?

— Что ты имеешь в виду? — переспросил Витлок и посмотрел в подзорную трубу. Пять пуль из шести попали в яблочко.

— Ты выглядишь расстроенным.

— Ты выглядел бы тоже расстроенным, если бы стрелял так плохо, как я сегодня. Это была первая за весь день удачная серия.

Кохен был не тот человек, с которым Витлок мог поделиться своими проблемами. Он посочувствует, но понять не поймет. Ханна Кохен, программист-аналитик, работала сейчас главным программистом в штаб-квартире ЮНАКО и во всем поддерживала мужа. Витлок уставился на картонный силуэт: к кому обратиться за советом? Его всегда считали спокойным и участливым человеком, за долгие годы работы к нему приходили многие оперативники со своими бедами. Теперь ему самому нужна была помощь, и он с тоской и горечью признал, что ни с кем не может заставить себя обсудить свои проблемы.

— К.В.?

Витлок обернулся к Кохену и улыбнулся:

— Извини, Марти. Я все гадаю, почему у меня так долго не получалось хорошей кучности.

— Если ты чем-то озабочен, скажи, ты ведь можешь мне доверять. Сколько раз я изливал тебе душу после пары кружек пива в Макфиле?

— Довольно. Серьезно, хватит. Меня ничего не гложет. Честно. Я немного устал и все.

— Кармен достает? — с понимающей улыбкой спросил Кохен.

— Можно сказать и так.

— Привет, ребята, — окликнула их Сабрина еще с верхних ступенек лестницы, затем торопливо спустилась к ним и крепко обняла Витлока.

— Ты даже не представляешь, как нужна мне, — сказал он и легонько поцеловал ее в щеку.

Кохен подмигнул ей.

— Ну как успехи, дорогая Сабрина?

— Убита, — ответила она и рассказала, что произошло во время выполнения задания.

— Ты права, — сказал Витлок, выслушав ее рассказ, — глупо получилось. Просто нет слов. А ты что скажешь, Марти?

Кохен заметил, как у Витлока блеснули глаза:

— Да, пожалуй, я согласен с тобой. Но будь иначе она была бы блондинка.

— Тут и зарыта собака, — поддержал его Витлок.

Сабрина прислонилась спиной к стенке и скрестила руки на груди:

— Думаете играть на пару?

Витлок усмехнулся, протянул ей снайперскую винтовку «хеклер-и-кох» и предложил пострелять.

— Я склонен согласиться с оценкой Смайли. Ты дерзкая и временами слишком самонадеянная, но ты хороша. Чертовски хороша. И, на мой взгляд, в этом все дело.

— Несмотря на все старания Смайли, — сказал Кохен, — внести элементы реальных ситуаций в свои маленькие игры, от реальных их все-таки отделяет бездна. Мы подменяем настоящие пули ампулами со светящейся желтой краской. В действительности подставляешь свою голову под пули ты, а не он. Майк и К.В. ждут, что их прикроешь ты, а не он. Помни это.

Она кивнула.

— Кстати, а где третий мушкетер? — спросил Кохен.

Витлок и Сабрина переглянулись и пожали плечами. Майк Грэхем был загадкой в ЮНАКО. Он был независим, не терпел автор итаризма и чиновников, особенно если это касалось его действий.

— Агент Витлок, вызывает Коуд Грин, — раздался голос из динамика внутреннего оповещения. — Пожалуйста, немедленно свяжитесь с диспетчерской.

— Коуд Грин? Идем, — сказал Витлок, как только диктор начал повторять сообщение.

Кохен придержал Сабрину за руку — она уже было устремилась за Витлоком к телефону на другой конец тира.

— Его что-то тревожит.

Она посмотрела на Витлока.

— А что такое?

— Вот и я хотел бы это знать. Приглядывай за ним, Сабрина, он меня очень беспокоит, для его же блага приглядывай!

Майк Грэхем не мог поверить в свою удачу, когда в Нью-Йорке увидел свободное место прямо перед домом, который ему был нужен. Он остановился возле него и уже хотел подать назад свой белый побитый пикап 78-го года, как услышал резкий звук клаксона. Он глянул в зеркальце заднего вида. Гладкий черный «исузи-пиацца» стоял с другой стороны свободного пространства, и одетый с иголочки водитель пытался занять его первым. Грэхем вытер пот со лба и даже глаза выпучил от удивления. Откуда, черт возьми, он взялся? Его тут не было, когда он секунду назад смотрел в зеркальце. Он постучал себя по груди и ткнул большим пальцем на место парковки позади себя.

Водитель нажатием кнопки опустил стекло и высунул голову.

— Я увидел его первым, — пытался он перекричать громкую музыку своей стереомагнитолы.

Грэхем покачал головой.

— Давай назад.

Водитель дотронулся до уха и пожал плечами.

Грэхем потерял терпение. Он дал задний ход, но когда хотел припарковать машину, соперник двинул машину вперед — возникла тупиковая ситуация. Грэхем выпрыгнул из машины на дорогу, хлопнув за собой дверью.

— Убери свой драндулет с дороги, — рассерженно заорал на него лощеный водитель.

Грэхем присел на корточки перед открытым окном водителя, стараясь не коснуться машины, которую с отвращением рассматривал. Дождавшись, когда водитель приглушит музыку, он сказал:

— Я расскажу тебе, что сейчас будет. Этот, как ты его называешь, «драндулет» встанет на это свободное место.

— Черта с два он встанет...

— Заткнись, я еще не закончил. Как видишь, этот «драндулет» уже побывал во множестве передряг и еще парочка вмятин картину не изменит. А твоя покрашенная жестянка, если ей помять капот, потеряет вид. Припаркуешься здесь, и я тут же впечатаюсь в тебя. — Грэхем подался вперед, его пальцы зашевелились в дюйме от лица водителя. — Ну, выбирай.

— Да ты сошел с ума! — вскинулся водитель.

— Думаешь? — небрежно бросил Грэхем и пошел к своему пикапу.

У водителя не выдержали нервы, он дал газ, и «пиацца» исчезла за ближайшим поворотом.

На лице Грэхема появилась слабая улыбка удовлетворения. Грэхему было тридцать семь лет; загорелый, мускулистый, он неукоснительно следил за своей формой, строго выполнял программу тренировок, бегал и занимался тяжелой атлетикой. Взъерошенные длинные темно-рыжие волосы обрамляли красивое мужественное лицо, а пронзительные светло-голубые глаза излучали силу и уверенность.

Он поставил свой пикап, вытащил ключ зажигания и внимательно посмотрел на жилой дом на противоположной стороне улицы. Человек, который проектировал весь Центральный парк, назвал это здание Олмстед-Хейтс; насколько помнил Грэхем, оно всегда было частью района Мюррей-Хилл. Он жил здесь пять лет, пока не произошла трагедия, так внезапно перевернувшая всю его жизнь. Он перешел дорогу, сунув руки в карманы своих выгоревших джинсов, и остановился, ощупывая взглядом каждую из десяти ступенек, ведущих к двустворчатой стеклянной двери. На обеих створках были выведены курсивом красные инициалы «О.Х.» — ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Грэхем уселся на верхнюю ступеньку спиной к двери — солнце отражалось от нее и слепило глаза. Мыслями он перенесся в прошлое, в тот злополучный октябрьский день два года назад.

В молодости, как и многие его сверстники, Грэхем прошел через ужасы вьетнамской войны. Он получил приглашение стать защитником задней линии в команде «Гиганты Нью-Йорка» спустя месяц после подписания контракта. Сбылась мечта всей его жизни, ведь за эту команду он болел с детства! Но ранение в плечо поставило крест на его спортивной карьере, и следующие два года он провел в Таиланде, помогая ЦРУ обучать местных жителей, которые поддерживали Южный Вьетнам. Затем Грэхем вернулся в Соединенные Штаты, где после углубленных психологических тестов, а также проверок физической подготовки, полковник Чарльз Бекуит взял его в элитное подразделение по борьбе с терроризмом «Дельта». Он успешно служил, и спустя одиннадцать лет его преданность делу была вознаграждена — он стал командиром Б-отряда. Первое задание привело его в Ливию, и, когда они вот-вот должны были атаковать базу террористов, пришло известие, что его жену и пятилетнего сынишку похитили четверо неизвестных, говоривших по-арабски. Его могли освободить от выполнения задания, но он не отступился, база была уничтожена, хотя главарям и удалось скрыться. Его семью так и не обнаружили, несмотря на то что ФБР, предприняло небывалые в своей истории поиски.

— Он вон там часами играл в футбол, дожидаясь, пока ты придешь домой. Мистер Грэхем, он был отличным парнем.

Грэхем обернулся и увидел у двери седовласого негра. Как и Олмстед-Хейтс, привратник был неотделимой принадлежностью Мюррей-Хилл, насколько знал Грэхем.

— Привет, Бен, — сказал Грэхем и пожал протянутую руку.

Бен поморщился, с трудом опускаясь на ступеньку рядом с Грэхемом.

— Я сразу подумал, что это ты приехал в той развалюхе, но не был уверен, пока ты не дал пинка тому парню, который хотел занять твое старое место на стоянке. Тут я окончательно понял, что это ты.

— Да? — пробормотал Грэхем, отрешенно уставясь на тротуар. — Ты все видел, да?

— Что видел?

— Как похитили Керри и Мики.

— Не стоит бередить старые раны, мистер Грэхем.

— Бен, они никогда не заживут.

Грэхем кивнул в сторону тротуара.

— Где они стояли?

— Не надо...

— Где? — отрубил Грэхем.

— Точно напротив нас. Все произошло очень быстро. Миссис Грэхем из багажника своего «форда» вытаскивала покупки, а Майк стучал мячом о стенку у края лестницы. Я помню, как она его распекала: «Ты наследишь и уйдешь, а Бену придется убирать за тобой». За «фордом» остановился черный «мерседес», двое мужчин схватили ее и бросили на заднее сиденье. Третий должен был взять Майка. Ты должен им гордиться, мистер Грэхем. Он обманул этого сукиного сына как настоящий защитник задней линии.

Бен сбился, покачал головой, заново переживая этот кошмар.

— Продолжай. — Грэхем тяжело дышал.

— Это не...

— Продолжай, Бен. Пожалуйста.

— Она закричала: «Беги, Майк, беги». Тут я и выскочил, но мой чертов артрит не позволил ничего сделать. Она увидела меня. «Помоги Майку, Бен, пожалуйста, помоги ему». Это были ее последние слова, обращенные... ко мне. Я был бессилен что-либо сделать. Они открыли огонь поверх моей головы, и, когда я поднялся, «мерседес» уехал. Пока я жив, я не забуду слова миссис Грэхем. Я не смог помочь ей, когда она так нуждалась во мне.

— Не ты не смог помочь ей, Бен. Я не смог.

Они погрузились в молчание, каждый переживал свою вину.

— Ты все еще живешь в Нью-Йорке? — спросил Бен.

— В Вермонте. Я снял домик на берегу озера Чемплэйн, рядом с Барлингтоном.

Неожиданно на ремне Грэхема сработал зуммер, и он быстро отключил его.

— Что это?

— Служба, — ответил Грэхем. — Где здесь ближайший телефон?

— Ты можешь позвонить от меня.

— Спасибо, но я предпочитаю пользоваться платными телефонами.

— Есть один, в конце квартала.

— Доброе утро, Бен, — окликнула привратника пожилая женщина, поднимавшаяся по лестнице.

— Доброе утро, миссис Камильери, — ответил Бен, встал и взял у нее сумку с покупками.

Она пристально посмотрела на Грэхема.

— Вы жили здесь, да?

— Нет, — улыбнувшись, быстро ответил Грэхем. — Я не из этого города. Заблудился, спросил у привратника дорогу.

— Вы очень похожи на мистера Грэхема — он жил здесь. Прекрасный человек. Его жену и сына убили террористы. Такая была замечательная семья. Настоящая трагедия.

— Пойдемте, миссис Камильери, — сказал Бен, беря ее под руку.

Когда он оглянулся, Грэхем уже ушел.

— Ты помнишь семью Грэхем, Бен?

— Я никогда их не забуду, — произнес он, они медленно поднялись по лестнице и вошли в подъезд.