10

Дункан остановил машину возле дома Ребекки, но так и остался сидеть за рулем.

Для чего он сюда явился? Неужели на его вопрос можно ожидать прямой и правдивый ответ? Тем более от такой женщины, как Ребекка. Она играет в мужские игры и, по-видимому, не привыкла проигрывать.

Мак-Лауд не знал, как ему поступить. Идти в дом или просто уехать и ожидать дальнейшего развития событий? Нет, просто уехать — это еще глупее, чем вообще приезжать сюда. Дункан вышел из автомобиля и подошел к двери. После минутного колебания он нажал кнопку звонка. Звон колокольчика наполнил прохладный воздух и стих. Но дверь никто не открыл.

Мак-Лауд позвонил еще раз, но и эта попытка оказалась также безуспешной.

Он прислушался. Дом, тихий, как склеп, не издавал ни единого звука, ни полувздоха, но зато в парке кто-то явно был. Оттуда доносился… Даже не звук, не шорох, а…

Он нашел Ребекку на большой террасе за домом, украшенной огромными вазонами с цветами. Она тренировалась. Одетая в фиолетовый, плотно облегающий фигуру комбинезон, со спортивной рапирой в руке, она была похожа на заводную игрушку. Размеренно и однообразно она совершала выпады и колола рапирой белую тренировочную куклу с нашитым на груди красным лоскутом сердца. Черные глаза Ребекки сверкали, как полированные угольки, она так увлеклась своим занятием, что не сразу заметила, как рядом с ней объявилась фигура Мак-Лауда.

Он возник прямо перед ней, на балконе, выходящем на террасу, и замер, наблюдая за тем, как она тренируется.

Внезапно Ребекка подняла глаза и остановила рапиру, движущуюся с размеренностью часового механизма.

— Дункан Мак-Лауд? — спросила она, и на губах ее появилась странная улыбка.

А может быть, это только Мак-Лауду показалось странным, что она улыбается. Во всяком случае, он спустился с балкона и подошел к Ребекке.

— Дункан Мак-Лауд, — вновь повторила она его имя, словно ей это доставляло удовольствие, — я как раз собиралась заехать к вам, но очень хорошо, что вы сами ко мне заехали.

— Вчера возле моего магазина убили человека, — вместо приветствия сурово произнес Мак-Лауд.

— А я тут при чем?! — спросила Ребекка и, резко развернувшись, направилась обратно к манекену.

— Это был тот самый хулиган, — сказал ей вслед Дункан, — который недавно приставал к вам.

— Тем более, я не буду особо горевать, — невозмутимо ответила она.

— Он был убит искусным саблистом, — Мак-Лауд пристально смотрел на нее, стараясь уловить даже малейшие изменения ее настроения. — Похоже, что убийца была женщина.

— Вы совсем спятили? — Ребекка остановилась, так и не дойдя до манекена, и, повернувшись к Дункану, спросила так, словно тот действительно был тяжело болен. — Вы хотите сказать, что я убила парня просто потому, что он ко мне приставал?!

— А разве это не так? — Дункан прищурился.

В который раз он разговаривал с этой женщиной и в который уже раз чувствовал себя полным идиотом. Несмотря на то, что он заранее был готов выглядеть дураком, приятнее от этого не стало.

— Вы что, решили стать сыщиком? — спросила Ребекка Мак-Лауда, как будто он был еще совсем маленьким мальчиком. — Или это у вас хобби?

Дункану надоела происходящая комедия: недомолвки, полунамеки, открытое издевательство. Если она действительно связана с Райнхардтом, то так или иначе, рано или поздно, но это проявится. Лучше, правда, если это произойдет раньше, чем…

— Что вам нужно? — вдруг совершенно невпопад спросил Дункан.

Ничего лучшего он придумать не мог, а играть в ее игры у него не было сил. Но Ребекка в ответ только улыбнулась и задумчиво изрекла:

— Вечный вопрос, — она не была настроена на серьезный разговор. — Что нужно женщине? Что может быть нужно женщине?

С ней, решительно, невозможно было разговаривать, — впрочем, как в свое время и с самим Райнхардтом. Точно так же, как и он, Ребекка наплевательски относилась ко всем окружающим. Иногда Мак-Лауду даже казалось, что он ощущает присутствие Уолтера, но не как вызов, а как фантом, воспоминание или, может быть, как давний забытый сон. Вот и сейчас…

— А как насчет чашки чаю? — продолжала тем временем разговор Ребекка, играя рапирой. — Нет? Ну что ж… — она кокетливо опускала глаза и нежно обнимала эфес рапиры длинными тонкими пальцами. — Все время работать, работать и не развлекаться… Это нехорошо. Так можно соскучиться.

Дункан повернул голову и посмотрел на Ребекку. Ни один мускул на его лице не дрогнул, несмотря на то, что увиденное им просто не укладывалось в голове. Перед ним стоял Райнхардт с голосом и фигурой Ребекки.

— Давайте поиграем… — шептал он женским голосом, подходя к Мак-Лауду почти вплотную. — Мы с вами. Вы и я. Без масок, без щитков и без свидетелей. А?

Он поднял рапиру и уперся ее острием в грудь Дункана, прямо напротив того места, где располагалось сердце.

— Вы же любите играть… Верно?

Уолтер медленно выпрямил руку и тонкое лезвие согнулось в дугу.

Непривычное состояние вдруг охватило Мак-Лауда. Он видел перед собой своего заклятого врага, с которым вот уже двести лет никак не мог свести счеты, но не чувствовал его. Нет ощущения, что перед тобой стоит противник, такой же бессмертный, как и сам Дункан. И говорит он голосом самой обыкновенной смертной женщины. Странной женщины, но совершенно смертной. И не слышно зова вечной игры, несмотря на то, что в руках у Райнхардта рапира, которая упирается Мак-Лауду в грудь.

— Так что, — вновь предложил ложный Уолтер, — сыграем?

— Нет, спасибо, — холодно ответил Мак-Лауд. — Я не в настроении. Я не хочу играть.

— Но, может быть…

Райнхардт сделал маленький шаг к Дункану — и тот почувствовал, что защитный наконечник вот-вот надломится и рапира пробьет ткань и ватную подкладку куртки, и…

Только теперь Мак-Лауд обратил внимание на то, что Райнхардт одет в фиолетовый женский комбинезон Ребекки, и..

Рапира дрожала, с трудом выдерживая напряжение.

— Это никогда не бывает игрой! — резко сказал Дункан. — Дайте сюда оружие!..

Резким ударом он отбросил тонкую спицу рапиры в сторону и, перехватив трехгранный клинок у самой гарды, выдернул ее из рук человека, стоящего напротив. Мак-Лауду надоело решать — кто это на самом деле. Он понимал, что это не Райнхардт. Вдруг лицо напротив словно заволокло туманом, черты размылись, исказились, уже нельзя было даже разглядеть — мужчина это или женщина. Осталось только расплывшееся светлое пятно.

Дункан протянул руку, взял стоящего напротив за подбородок и приблизил к себе туманное лицо. Только теперь он почувствовал гладкую женскую кожу и тут же увидел черные блестящие глаза Ребекки.

Она готова была его растерзать. Такой всепоглощающей ненависти Дункан не видел даже во взгляде бессмертных. Но она великолепно владела собой и поэтому только хлестнула его по руке, сбивая со своего лица железные тиски его пальцев, грозившие вот-вот раздавить ей челюсть.

Мак-Лауд отшвырнул рапиру, молниеносно убрал руку от ее подбородка и сказав:

— Прощайте, Ребекка, — пошел к своей автомашине.

Ребекка провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за углом дома. После того, как Дункан ушел, она подняла с земли рапиру, осмотрела ее и с ожесточением набросилась на манекен, работая рапирой, как саблей, и нанося быстрые и сильные рубящие удары. Шквал атаки был настолько разрушителен, что прочная обшивка игрушечного противника не выдержала и стала расползаться под свистящей серой молнией. Седым вихрем поднялись в воздух и разнеслись по террасе клочья ваты из внутренностей куклы, а Ребекка все рубила и рубила шпагой изуродованные тряпичные останки.

11

С утра Ричи настроился на то, что ему предстоит хороший день. Что и говорить, сегодня ведь Эйнджи собиралась купить себе машину. Из-за этого визита к ним в фирму О'Брайн неделю бегал, выискивая подходящий автомобиль.

Эйнджи — это белокурая девушка с вечно веселыми голубыми глазами и курносым носиком, который очень мило морщился, когда она улыбалась, а улыбалась она почти всегда. Ее быстрая с легким заиканием речь сводила Ричи с ума уже месяца полтора. Это нахлынуло, как болезнь. И ведь знакомы они уже много лет, и всю жизнь — ничего… а вот в последнее время он готов разбиться в лепешку, лишь бы исполнить любую ее прихоть.

Самым странным в сложившейся ситуации оказалось то, что Ричи прекрасно понимал комичность своего положения и всю бездну глупости своего поведения, но ничего поделать не мог. Только смотрел на нее преданными собачьими глазами и время от времени поскуливал.

Ричи сам подбирал для Эйнджи машину. Он перевернул весь городок и чудом нашел то, что надо. Голубой «фольксваген», практически новый, с небольшим пробегом, внутренности целехонькие; короче, просто мечта. Ричи берег его, не выставлял на продажу, — и вот сегодня она должна его купить.

Когда она пришла на площадку, где рядами стояли подержанные машины, выставленные для продажи, и принялась прохаживаться, рассматривая товар, — Ричи готов был летать рядом, словно жаворонок, и петь о каждом авто.

К большой радости паренька, Эйнджи долго бродила по площадке, никак не решаясь сделать свой выбор, а он ходил следом, и только, когда ей надоела эта прогулка, Ричи подвел ее к приготовленному специально для нее «фольксвагену».

— Тебе нравится? — поинтересовался он, поглаживая глянцевитую полировку капота.

— Да, — Эйнджи кивнула.

— Попробуем?

Ричи распахнул перед девушкой дверцу и протянул ключи. Она села за руль и взглянула на спидометр.

— Да, действительно так, — подтвердил Ричи, перехватив ее взгляд.

— И как же ее у вас до сих не купили? — насмешливо спросила Эйнджи.

В ответ довольный Ричи указал ей на небольшой кусочек пластика, приклеенный к лобовому стеклу. Сквозь тоненький листочек просвечивали буквы «Продано». Эйнджи поняла, что этот пройдоха придержал эту машину, зная, что именно такая ей и понравится.

Редкостный нахал.

— Мой босс клянется, что так оно и есть, — объяснил юный коммерсант.

— Точно?

— Я ему сказал, — Ричи хитро подмигнул, — что машина нужна для моей девушки.

Эйнджи громко расхохоталась, и «фольксваген», вздрогнув, тронулся с места. Обогнув выставочную площадку, они остановились на том же месте. Покупательница вышла из салона, — и Ричи тут же завертелся возле нее.

— Ну что? Это будет отличная покупка, правда?

— Да, — согласилась она. — Но…

— Ты что, какие тут могут быть «но»?

— Понимаешь, я не собиралась тратить столько денег.

— Боже мой, Эйнджи, — не унимался Ричи (он действительно был прирожденным продавцом). — Ты же хочешь, чтобы было хорошее качество и небольшой пробег? Но за это нужно платить. Садись обратно в машину, — решительно скомандовал он.

— Я уже сидела.

— Нет, серьезно, — он открыл дверцу и усадил девушку на сидение одним легким, почти танцевальным движением. — Ты не сможешь оценить машину, пока не сядешь второй раз за руль и не поймешь, как ты себя за рулем чувствуешь. Я знаю, о чем говорю.

Эйнджи сидела в машине и смотрела на него. Ричи понял, что пришел его звездный час. У него сейчас целая куча нереализованных возможностей. Во-первых, можно запросто понравиться Эйнджи, а, во-вторых, можно продать свою первую серьезную машину. Поэтому Ричи не жалел слов.

— Ну смотри, пять скоростей, стерео, совершенно новая обивка… Ни пятнышка! Когда ты вела машину, тебе понравилось?

— Да, — согласилась девушка, — неплохо.

— А как ты себя чувствуешь за рулем?

— Отлично.

— А я могу еще добавить, что и выглядишь ты в этой машине отлично. Представляешь, — он уже рассказывал не для нее, а для себя, — поднимаешь крышу, волосы вьются по ветру… По-моему, это именно для тебя. Ты этого вполне заслуживаешь. Кроме того, я не хочу настаивать, но, между прочим, в любом другом месте такая машина обойдется тебе долларов на шестьсот дороже.

— Ты так уверен, что она мне подходит?

— Более чем, — О'Брайн даже зажмурился от удовольствия. — Мы с тобой давно знакомы…

— Да, с третьего класса, — согласилась она. — Помнишь, когда нас вместе выгнали за то, что мы набили морду братьям Макгвайер. Так что ты говоришь?

— Я говорю, что эта машина как раз для тебя. Что ты скажешь?

— Хорошо, — согласилась Эйнджи. — Договорились.

— Молодец, — восторженно выдохнул Ричи. — Ты не пожалеешь. Вот увидишь, уверяю тебя!

Нет, сегодня-таки выдался отличный день. Он, Ричард О'Брайн, не упустил ни одной из представившихся ему возможностей. Он продал свою первую автомашину, и его первым покупателем была Эйнджи, а это кое-что значило. Окрыленный таким невиданным успехом, он понесся в контору оформлять документы о покупке.

Вот уже третий час Дункан сидел за компьютером, пытаясь проверить платежные ведомости, но сосредоточиться никак не удавалось. Последнее свидание с Ребеккой не давало ему успокоиться. У него осталась только твердая уверенность, что вся эта дурацкая история как-то связана с Райнхардтом, и еще теперь Дункан точно знал, что Райнхардт жив. Но конкретных фактов, подтверждающих его предположения, у него не было. И если бы, например, Тесса спросила бы:

— Мак, почему ты так в этом уверен? — то ему пришлось бы нести какую-то невообразимую чушь о снах, фантомах, мужчинах с женскими голосами и еще бог весть какую чепуху.

Промаявшись, но так и не начав работать, Дункан выключил монитор и теперь сидел перед темным экраном, тупо нажимая на неработающие клавиши.

Дома никого не было, Тесса уехала на презентацию своей прославленной скульптурной группы, которая уже порядком надоела Мак-Лауду. Он не понимал этого искусства, но терпеливо переносил его присутствие в доме, хотя временами немузыкальные звуки творческого процесса весьма раздражали его.

Сейчас в доме стояла плотная тишина, и она даже не шелохнулась, когда в темном экране возник силуэт Ричи, входящего в дверь кабинета за спиной Дункана.

— Привет, — сказал Мак-Лауд.

— Привет, — ответил ошарашенный парень. — Вот так всегда…

— Что всегда? — поинтересовался Дункан, разворачивая кресло.

— Я всегда пытаюсь застать тебя врасплох и всегда мне это не удается. Наверное, у бессмертных очень развито биополе, и ты чувствуешь его возмущение на очень большом расстоянии. Так?

— Не так, — отозвался Мак-Лауд. — Я просто увидел тебя в экране дисплея. Считай, что тебе просто в очередной раз не повезло. Кстати, как твоя работа?

— Отлично, — весело доложил О'Брайн. — Я понял, что ты не телепат, потому что у меня отличный день. Я продал свою первую машину, заработал четыреста долларов, и Эйнджи в восторге.

— Хорошо, — кивнул Мак-Лауд. — Ты достал информацию, которую я просил?

— Да, — Ричи расстегнул пиджак и извлек из внутреннего кармана несколько тоненьких журналов и аккуратно сложенных газет. — Там не так уж много. Но завтра мне обещали дать еще две микрофиши.

— Это хорошо, — Дункан принялся просматривать принесенную Ричи периодику.

— Судя по всему, этот Райнхардт интересовался фотомоделями, манекенщицами, кинозвездами. Похоже, ему нравилось быть одним из самых известных холостяков в мире.

— Гм, что-что? — Дункан на секунду отвлекся от чтения и поднял голову.

— Там в интервью было написано, — продолжал рассказывать Ричи. — Он считал, что одну женщину очень легко заменить другой. Я с ним совершенно не согласен.

Мак-Лауд усмехнулся и сказал:

— Судя по всему, так оно и было.

— Да, — Ричи выдернул из рук Мак-Лауда одну из газет и зашуршал страницами. — Вот. Тут написано, что он был помолвлен с какой-то очень таинственной женщиной.

— Интересно было бы узнать, как ее зовут.

— Я постараюсь выяснить.

— И узнай все, что только можно, про смерть Райнхардта.

— Договорились.

Ричи страшно нравилась эта новая, придуманная Дунканом игра. В разбойника он уже играл, а вот в сыщиков… Поэтому Ричи гордо надулся, как индюк, и, подмигнув, пошел к двери.

— Ричард, — остановил его Мак-Лауд.

— Да.

— Будь осторожен.

— Я всегда осторожен, — тоном заправского Пинкертона ответил парень и скрылся на лестнице.

Мак-Лауд быстренько просмотрел оставленные ему библиотечные журналы, которые удалось раздобыть Ричи, и, не найдя там ничего нового, отложил их в сторону. Ситуация упорно не хотела проясняться. Ну что ж…

Дункан включил монитор, придвинул поближе клавиатуру и собрался хоть сейчас заняться делами, но хлопнула дверь мастерской на первом этаже, раздались быстрые шаги — и в кабинет вошла Тесса. Дункан словно преобразился. Мгновенно исчезло озабоченное выражение лица, и он весело сказал:

— О, ты уже вернулась! Ну как все прошло?

— Спасибо, все хорошо.

Она выглядела не так хорошо, как хотелось бы. Глаза потерянного ребенка, тихий голос и походка какая-то шаткая и неуверенная.

— Что с тобой, моя девочка? — нежно спросил Дункан и, поднявшись из-за компьютера, подошел к ней.

Глядя на ее состояние, ему начало казаться, что… Он начал подозревать самое худшее. Такой Дункан ее помнил тогда, когда в последний раз приезжал Конан; когда ему, Дункану в последний раз пришлось драться. Тогда… Об этом не хотелось даже вспоминать. И вот теперь новый противник и…

— Ну, ты понимаешь, — прервала его размышления Тесса, которая бегала по кабинету и нервно ломала руки, — я не знаю. То ли я люблю эту скульптуру… То ли я терпеть ее не могу!

«Слава богу», — успокоился не на шутку разволновавшийся было Мак-Лауд.

А Тесса продолжала изливать душу:

— Да, и факт остается фактом. По-моему, это моя лучшая работа. Даже не верю, что я выиграла конкурс.

Мак-Лауд поймал ее в объятия и принялся утешать:

— Ты заслужила это…

Он гладил ее по голове, как маленькую девочку, и рассказывал, как она много работала, как мечтала об этом всю жизнь и теперь, дескать, она просто страшно устала. Постепенно Тесса успокоилась, притихла и перестала нервничать. Потом он вернулся за свой письменный стол и вновь собрался включить компьютер. Но Тесса пододвинула поближе стул, уселась на него и спросила:

— Ты звонил в полицию по поводу Ребекки?

Дункан тяжело вздохнул и тихо сказал:

— Я думаю, что это не она убила этого парня.

— Да-а? — недоверчиво протянула Тесса и, облокотившись щекой на крепко сжатый кулачок, принялась рассматривать Дункана. — Интересно, в какой части твоего четырехсотлетнего мозга возникла эта гениальная мысль?

Но Мак-Лауд не отреагировал на шутку и так же серьезно, как и ранее, продолжал:

— Тесса, мне кажется, что здесь замешан Райнхардт.

— Я рада, что ты так по-джентльменски относишься к женщинам. Но здесь вопрос касается не женщин, а зла. А зло не является монопольным товаром мужчин.

Дункан хотел еще что-то сказать ей в ответ, но не успел. Позвонил телефон и ему пришлось взять трубку и разговаривать.

— Алло, — послушав несколько секунд, он изменился в лице. — Да?! Понятно. Мы сейчас приедем.

Тесса поднялась было с табурета, сообразив, что продолжить разговор не удастся, и медленно направилась к двери, но услышав последнюю фразу, она обернулась и беспокойно посмотрела на Мак-Лауда. Он опустил трубку на аппарат и проговорил, стараясь не смотреть ей в глаза:

— Тесса, мне позвонили из муниципалитета. Говорят, что-то случилось с твоей скульптурой.

Изменившись в лице, Тесса всплеснула руками и, ни слова не говоря, бросилась вниз по лестнице.

12

Всю дорогу, пока Дункан гнал машину к городскому парку, Тесса не произнесла ни звука. Пристально следя за дорогой, она теребила прядь растрепавшихся волос и дрожала.