16

Большую часть дня Калеб Кобб ехал один, его сопровождал лишь ирландский волкодав. Если ему и досаждала мысль, что он вышел не на ту реку, куда стремился, свои чувства полковник не проявлял. Рейнджеры из его отряда чувствовали себя неловко. Разговоры почти утихли. Все ехали молча, каждый наедине со своими мыслями. Гас пару раз пытался заговорить с Каллом, но тот не откликался, пытаясь подавить в себе чувство, что вся экспедиция оказалась глупой затеей. Они даже не узнали, к какой реке вышли, а прикидки их командира, какое расстояние им предстоит пройти, оказались на сотни миль меньше. Они уже потеряли несколько человек и большинство фургонов и повозок, забили и съели последних волов и коров. Даже если где-то вблизи и можно поохотиться, то все равно никто не знает, где именно.

— Ненавижу никуда негодную подготовку, — признался Калл.

Гасу же, наоборот, было все безразлично, он был беспечен и резвился, как жеребенок. Он не мог долго находиться в подавленном состоянии, особенно в чудесную погоду и в живописной местности.

— Ничего страшного, ты же увидишь разнообразные природные условия на протяжении нескольких сот миль, даже не вытаскивая ноги из стремян, — говорил он Каллу. — Я предпочитаю разглядывать красоты с верхушек деревьев. Только плохо, что индейцы любят прятаться как раз в их кроне, — добавил он.

— Они прекрасно прятались и на берегах Пекоса, а там не было ни единого дерева, — напомнил ему Калл. — Может, сейчас за нами наблюдают сотни глаз, а мы их не замечаем.

— Лучше заткнись, ты всегда предполагаешь самое худшее, — запротестовал Гас, раздраженный пессимистическим настроением друга — ему хотелось просто наслаждаться прекрасным солнечным днем в прериях, и больше ничего.

Ему не хотелось думать, что в ближайшем овраге или лощине могут скрываться до сотни индейцев. Он хотел лишь скакать галопом до самого Нью-Мексико — из опасных и рискованных приключений он извлекал одно удовольствие, не в пример мрачным предчувствиям своего приятеля.

В отряде не один только Калл выражал опасения. В ту ночь исчезли Бес-Дас и Алчайз и увели с собой шесть лошадей.

— Полагаю, им не хотелось быть застреленными подобно Фолконеру, — сказал Длинноногий. — Калеб Кобб слишком скор на расправу. Командиру не подобает расстреливать людей, которые могут нам понадобиться.

— Не думаю, что мы хуже, нежели считаем себя, — заметил Верзила Билл. — Те двое для нас пропали. А вот ковбой Гуднайт — он знает, куда двигаться.

В прериях между Бразосом и широкими равнинами Ред-Ривер пропали еще два фургона. Калеб приказал уложить все боеприпасы в один фургон и дал команду возчикам впрячь в повозку как можно больше лошадей. Вечером все ели за ужином зубатку — уровень воды в реке понизился настолько, что некоторые рыбы оказались в западне в неглубоких заливчиках. Рейнджеры заострили ивовые прутья и сделали из них подобия острог. Таким образом удалось поймать более пятидесяти рыб, которых немедля поджарили и с жадностью съели, но все равно люди отправились спать голодными и недовольными.

— Есть рыбу — все равно что поглощать воздух, — философски заметил Джимми Твид. — Рыба, конечно же, тоже поглощается, но не насыщает.

Как только они миновали Теснину, перед ними открылась огромная равнина, тянувшаяся далеко на запад. Рейнджеры находились в прериях уже несколько недель, но никто из них не был готов увидеть такие просторы на небе и на земле, когда они вступили на плато Ллано-Эстакадо. Через пару дней перехода по плато понятия расстояний для них, похоже, изменились. Огромная равнина, тишина и бесконечная даль стали представляться им целым миром. На равнине они почувствовали себя муравьями. По ночам на огромном пространстве, где в темном небе ярко сияли крупные звезды, Гас нередко пытался представить себе образ Клары; но воспоминания о том, как он влюбился в девушку в маленьком пыльном оптовом складе в Остине, стали далекими и маловажными, словно пылинки, плавающие в солнечных лучах, проникших в склад. Девушка и склад больше подходили для дневных раздумий, а великая равнина для вечных мыслей.

Пустынная земля, раскинувшаяся впереди, путала и настораживала рейнджеров. Если индейцы нападут на них, когда они поедут на плато, каковы будут шансы на спасение?

Длинноногого назначили командиром группы разведки. Всякий раз, когда он выезжал на разведку, он брал с собой Гаса и Калла. Гаса он ценил главным образом за его зоркие глаза. Все знали, что он мог видеть гораздо дальше и точнее, чем любой в отряде. А Калла он прихватывал с собой за его стойкость и упорство — тот не пасовал перед трудностями.

На третий день похода по равнине они заметили впереди на горизонте какие-то изменения. И тем не менее никто не придал им значения. Облака, казалось, совсем прижались к земле. Гас первым заметил нечто странное: недалеко от них впереди за кроликом или куропаткой спикировал ястреб, но не долетел до жертвы и взмыл вверх, держа кого-то в когтях. По-видимому, он нырнул в нору.

Минут через десять они подъехали к входу в большой каньон Пало-Дуро, и все прояснилось. Ястреб вовсе не нырнул в нору, он влетел в каньон, ширина которого достигала нескольких миль и длина много-много миль, так что западный конец каньона не был даже виден, а в нескольких сотнях футов ниже на огромном поле паслось стадо бизонов.

— Ура-а! Мы нашли бизонов! — завопил Гас. — Давайте спустимся вниз, подстрелим нескольких — может, за это полковник поощрит нас.

— Нет, не поощрит, потому что при спуске ты свернешь себе шею, а если даже и не свернешь, то потом нипочем не выкарабкаешься назад с кусками бизонятины в руках, — охладил его пыл Длинноногий. — Я слышал кое-что про этот каньон, — добавил он после паузы. — Только не знал, что мы так близко от него.

Он отправил Калла назад в отряд доложить обстановку, а сам остался с Гасом, чтобы проехать вдоль каньона и отыскать возможный спуск вниз. Вид мирно пасущихся бизонов усилил чувство голода — он уже несколько дней не ел калорийной пиши, а каша и рыба из Ред-Ривер не так вкусны и сытны, как бизонье мясо на ребрышках.

Возвращаясь быстрой рысью обратно в лагерь, откуда они выехали не так давно, лошадь Калла вдруг отпрыгнула вбок, да так резко, что Калл вылетел из седла. Поводья из рук он все же не выпустил, но больно стукнулся головой и плечами о землю и на мгновение потерял ориентировку. Очнувшись, он увидел что-то белое вблизи. Приглядевшись, он понял, что лошадь испугалась трупа белого человека. Сперва он решил, что это должно быть кто-то из рейнджеров, отъехавших на охоту или просто прогуляться. Этого человека застрелили, оскальпировали, раздели догола и изуродовали. Ему разрубили грудную клетку и выбросили внутренние органы. Калл пристально вглядывался в лицо убитого, но не опознал его, тот явно был не из рейнджеров их отряда. На незнакомце не осталось ни клочка одежды. Опознать его не представлялось возможным.

Калл почувствовал, как у него заледенел затылок. Убийца или убийцы засели где-то рядом. На всякий случай он вытащил пистолет и снова сел в седло. Пока он все это проделывал, боковым зрением заметил движение: прямо из голой земли возникли трое команчей с лошадьми, они находились в каких-то ста ярдах от него. Калл пришпорил кобылу, а когда она помчалась, пригнулся как можно ниже. Он понимал, что теперь вся надежда на спасение — в быстрой скачке. На его счастье, среди преследователей Бизоньего Горба не было. Отряд находится не менее чем в пяти милях от этого места, но он скачет на Бетси, гнедой кобыле, самой быстроногой в отряде, и ее ход просто великолепен. Не прошло и минуты, как Калл понял, что у команчей значительное преимущество. Их лошади скакали не быстрее Бетси, но индейцы лучше знали местность — то же самое он ощущал там, на западе от Пекоса. Они выигрывали в скачке при каждом подъеме и уклоне. У первого индейца в руках были лук и стрелы, и он неумолимо приближался. С левой стороны Калл заметил несколько нор степных собачек, которые видел, еще когда поднимался вверх на плато. Не колеблясь ни секунды, он направил Бетси прямо на норы; он, разумеется, здорово рисковал — кобыла могла попасть ногой в дыру и тогда все будет кончено, — но и команчи тоже рисковали. Может, они из-за этого сбавят скорость, сам же он и не думал снижать ее. Если повезет, он удачно проскочит среди нор и выиграет несколько ярдов. Надо во что бы то ни стало попытаться проскочить.

При приближении скачущей лошади степные собачки засвистели и нырнули в свои норы. Бетси зацепила копытом кучку земли и пыли, но все же промчалась через скопление нор, не снижая темпа. Но даже с помощью этого маневра Калл мало что выиграл. Команчи тоже скакали прямо через норы и не угодили ни в одну из них. Калл почувствовал, как что-то впилось ему в руку и, обернувшись, увидел стрелу, вонзившуюся чуть выше локтя. Он не слышал, летит ли вдогонку еще одна стрела, да и не прислушивался к ее свисту. Он еще быстрее помчался вперед и немного оторвался от индейцев. Стрелы вдогонку не летели. Но, оглянувшись назад, Калл заметил, что команчи не отстают. Они скакали трое в ряд на расстоянии полета стрелы от него.

Тогда Калл обернулся и выстрелил по ним из пистолета, но не попал. Теперь он мчался вдоль края небольшого отвесного барьера высотой футов пятнадцать, впереди барьер постепенно понижался. Калл не стал дожидаться, когда начнется уклон. Он направил Бетси поверх барьера, но она не успела прыгнуть, как послышалось какое-то жужжанье; Бетси закружилась и запрыгала, а Калл едва удержался в седле. Он оглянулся и увидел повсюду массу гремучих змей — он угодил в само змеиное царство. Ему показалось, что вокруг извиваются по меньшей мере сотня змей — они грелись на солнышке на каменистом склоне, а внезапное появление лошади с всадником разозлило их. Теперь они принялись шипеть и трещать погремушками целым хором. Откуда-то сверху раздался выстрел — пуля звякнула о близлежащий камень, Калл снова пришпорил свою гнедую, на змей он теперь не обращал внимания, главное — как можно быстрее удрать от команчей.

Увидев массу змей, команчи предпочли не рисковать и стали скакать потише, осторожнее. Но они двигались под уклон и вскоре могли догнать Калла. Поскакав по следующему барьеру, Калл увидел впереди лагерь рейнджеров — до него было все еще далеко — ему показалось, что несколько миль. Команчи возобновили преследование, они находились всего в сотне ярдов у него за спиной, и Калл понимал, что его догонят, прежде чем он доскачет до отряда. Спасти его могла лишь счастливая случайность. Теперь индейцы рассыпались веером. Двое старались обойти справа, а третий гнался прямо по пятам. Бетси летела изо всех сил, рассекая грудью воздух. Калл лихорадочно соображал, что делать. Если стрелять — тогда кто-нибудь в отряде может услышать выстрел и поспешить на помощь. Заранее он об этом не думал, такая мысль пришла на скаку. Но с другой стороны, выстрел может быть неудачным, а пистолет окажется разряженным.

Оружие он держал наготове, но не стрелял, надеясь убить хотя бы одного индейца, если придется сцепиться с ними вблизи. Если удастся ранить и второго, останется один, а с одним можно и потягаться.

Калл услышал выстрел прямо впереди себя, там, где стояли у ручья два-три дерева. Мимо них быстро неслась самка оленя. Она промчалась так близко, что Бетси едва не столкнулась с ней. Калл обогнул ручей и увидел впереди Верзилу Билла Колемана — это он преследовал олениху. Он только что произвел выстрел и теперь перезаряжал ружье. Увидев скачущего Калла, он весьма удивился, а заметив мчащихся за ним индейцев, удивился еще больше. Хотя шансы на успех у команчей резко понизились, они не прекратили погоню.

— О-о, парень, куда девался проклятый Черныш, когда он так нужен нам? — крикнул Верзила Билл, кружа на своем коне. — Он ехал вместе со мной, но подумал, что самка оленя слишком хиленькая, чтобы тратить на нее время и силы.

Между ними пролетела стрела, а затем раздались сразу два выстрела, и пуля зацепила поля шляпы Калла. Они поскакали назад, думая, что кто-то из рейнджеров, услышав пальбу, тоже выстрелил в ответ, но тут же убедились, что команчи прекратили погоню. Они натянули поводья и, оглянувшись назад, увидели, что все трое команчей, упустив возможность оскальпировать белых, взялись за маленькую олениху. Один из них как раз в этот момент затаскивал ее тушу к себе на лошадь.

— О парень, я ранен, — простонал Верзила Билл. — Я пытался добыть хоть немного мяса и не думал, что наткнусь на вооруженных индейцев.

Калл вспомнил, что Гас и Длинноногий остались одни у края огромного каньона. Трое преследовавших его команчей могли быть из крупной шайки индейцев. Вполне могло статься, что численность команчей немалая, так как в каньоне паслось огромное стадо бизонов.

Калеб Кобб наслаждался, затягиваясь длинной сигарой, когда Калл подскакал к нему; его больше заинтересовала кобыла Бетси, нежели доклад капрала.

— Я всерьез думал о том, чтобы взять эту маленькую кобылку себе, — проговорил он. — Тебе здорово повезло, что я не сделал этого. Полагаю, мистер Длинноногий Уэллейс верно сказал, что он умеет отбирать лошадей, которые могут утереть нос индейским боевым коням.

— Полковник, внизу в каньоне сотни бизонов, — доложил Калл. — А индейцев, наверное, еще больше

— Хорошо, приму к сведению, отправляемся выручать ребят, — решил Калеб. — Возьмем с собой десяток рейнджеров. Я с Джебом поеду тоже. Великолепное утро для небольшой драчки.

Калл сперва забыл сказать про убитою человека. Он смотрел на него всего секунду-другую до того, как заметил команчей. Когда он доложил об этом полковнику, тот недоуменно пожал плечами.

— Не знаю, может, какой-нибудь путник, — предположил он. — Ездить одному по этой местности, по меньшей мере, безрассудно и небезопасно.

— Я бы не поехал в одиночку даже за семьдесят долларов, — заметил Верзила Билл.

Когда Калл объявился, Чадраш дремал. Произошедшие в старом горце перемены сильно удивили всех: раньше он казался независимым, суровым и чем-то пугающим, даже когда находился в добром расположении духа, а теперь сразу стал стариком. Хоть Калл всегда знал, что Чадраш далеко не молод, но никогда не ожидал увидеть его таким после переправы через Бразос. Прежде он отправлялся в одиночку на разведку или охоту на несколько дней; теперь же, если и покидал лагерь, то только на несколько часов. Порой он клевал носом, даже сидя в седле. Он ни с кем не разговаривал, кроме Матильды.

Известие о том, что они подъехали к каньону Пало-Дуро, похоже, стряхнуло с Чадраша многие годы. Он мгновенно преобразился и вскочил в седло, положив, как всегда поперек, свое длинное ружье.

— За свою жизнь я много слышал про этот каньон, теперь хочу увидеть его своими глазами, — объявил Чадраш и обратился к Матильде: — Если там безопасно, я вернусь и возьмут тебя с собой, Матти. — Он был готов отправиться в разведку.

Сэм бегло осмотрел руку Калла, в которой засела стрела, обломал древко и вытащил наконечник. Каллу не терпелось, он считал, что рана не опасна, но Сэм уговорил его подождать, пока он перевяжет рану, да и полковник, судя по всему, не проявлял признаков нетерпения.

— Я хочу, чтобы капрала Калла подлечили, — произнес он. — Мы не можем таскать с собой немощного рейнджера.

Прежде всего Калл повел их к месту, где лежал мертвый неизвестный человек, которого Чадраш сразу же опознал.

— Ба, да это же Рой Чар — он рудокоп, — воскликнул Чадраш.

— Не понимаю, какие тут, в этой местности, могут быть рудники, — с недоумением произнес Калеб.

— Рой обследовал старые, заброшенные золотые рудники, — пояснил Чадраш.

— Какие такие золотые рудники? — удивился Калеб. — Если вокруг нас есть старые золотоносные рудники, мы должны отыскать их и тогда нам следует забыть про Нью-Мексико.

— В давние времена здесь проходил какой-то испанский конквистадор в сопровождении крупного отряда солдат, — сказал Чадраш. — Говорят, что он обнаружил целый город, выстроенный из чистого золота. Догадываюсь, что Рой нашел его остатки, которые сохранились где-то поблизости.

— А-а, ты имеешь в виду сеньора Коронадо, — вспомнил Калеб. — Так ведь он не нашел никакого города, построенного из золота, — все, что он обнаружил в этих местах, так это большое число нищих индейцев. Видать, твой приятель мистер Чар отдал жизнь ни за что ни про что. Никакого золота здесь нет.

Но тем не менее каньон все же был. Они кое-как похоронили Роя Чара и поехали дальше вдоль крутых скальных стен, пока не наткнулись на Гаса и Длинноногого, спрятавшихся в неглубокой выемке позади колючих кустарников. Оба рейнджера держали ружья наизготовку.

— Почему вы волынили весь день? — спросил Гас.

Он здорово злился из-за того, что пришлось сидеть в кустах битый час, ожидая, пока Калл приведет рейнджеров на подмогу.

— Мне влепили стрелу в руку, но это ничто по сравнению с тем парнем, которого мы только что похоронили, — ответил Калл.

— Да ты бы и нас похоронил, если бы мы вовремя не спрятались, — заворчал Длинноногий. — Ниже нас снуют пятьдесят или шестьдесят индейцев, надеюсь, ты приволок сюда весь наш отряд.

— Мы можем, конечно, сгонять и позвать весь отряд, — сказал ему Калеб. — Но сомневаюсь, чтобы индейцы вскарабкались по этим отвесным скалам и оскальпировали нас.

— Конечно, нет. Но ведь это их каньон, — напомнил Длинноногий. — Кто их знает, может, им известны пути и тропы наверх.

Калеб прошел к краю каньона и заглянул вниз. Там он увидел довольно много индейцев, разделывающих на мясо по меньшей мере шестерых бизонов.

— Если им известна тропа, надеюсь, они покажут ее и нам, — проговорил Калеб, возвращаясь назад. — Мы в таком случае спустились бы вниз и добыли несколько бизонов для себя.

— Поблизости может оказаться до тысячи индейцев, — предостерег Длинноногий. — Я лично нипочем не пойду туда, откуда мне придется карабкаться вверх, спасаясь от индейцев. Они лучше меня умеют лазить по скалам.