На следующее утро Дуэйн решил серьезно поговорить с Дики. Он сел на веранде и объявил о своем решении Карле. Бобби Ли пропал в одной из многочисленных комнат для гостей, но ни у кого не было сил искать его.
      – Если он выберется из лабиринта комнат, уговори его, чтобы он не бросал Каролин, – сказал Дуэйн. – Каролин мне нравится.
      – Мне она тоже нравится, – призналась Карла. – Тем более она не должна гробить себя из-за Бобби Ли.
      – Если уж вышла замуж или женился, то оставайся с тем человеком на всю жизнь, – заметил Дуэйн.
      – Зачем? – спросила Карла.
      – Я не знаю, зачем, – признался Дуэйн. – Я всегда считал, что так заведено.
      – Отлично, ты можешь оставаться со мной на всю жизнь, – проговорила Карла, дуя на кофе. Джейси утверждает, что Дики – самый сладкий из мальчиков, которых она когда-либо знала, – прибавила она.
      – Как она с ним познакомилась?
      – На почве марихуаны, – ответила Карла. – Крысенок начал продавать ей травку в первую же неделю после того, как она прибыла сюда, а нам – ни слова.
      Карла была чем-то озабочена, Дуэйн тоже выглядел кисло, хотя накануне они провели целый час, полный счастья… как в прежнюю золотую пору. Проснулись они бодрыми и веселыми, но бодрость и веселье давались им с трудом.
      – Ты чего такая кислая? – спросил он жену.
      – Потому что я дошла до точки, – пожав плечами, ответила Карла.
      – До какой еще точки?
      – Мужчины меня боятся, – пожаловалась Карла. – Им не нравится, что я элегантная.
      Она помолчала, потом сердито прибавила:
      – Проклятье! Им, кажется, даже не нравится, что я симпатичная. Я не могу понять, что им больше не нравится: что я элегантная или симпатичная?
      – Знаешь, ты и то, и другое.
      – Я это знаю, но дойти до точки означает, что мужчины вроде бы хотят меня, но и шарахаются от меня в сторону.
      Дуэйн протянул руку и принялся массировать шею и спину жены. Ее мускулы были тверды как камень.
      – Меня не пугает, что ты элегантная и симпатичная. Я даже рад, что ты элегантная и симпатичная.
      Карла откинула голову ему на руку.
      – Очень хорошо, Дуэйн. Ты единственный, кто не разочарован во мне. Вот почему я вышла за тебя замуж, и вот почему я до сих пор остаюсь с тобой.
      Он тер ей шею, пока она не стала мягкой, после чего оделся и направился в Уичита-Фолс проведать Дики.
      Дики лежал на тахте без рубашки и читал толстую «Всемирную энциклопедию».
      – Что тебя заинтересовало? – спросил он сына.
      – Италия, – ответил Дики. – Может быть, я переберусь туда.
      – Зачем? Разве здесь мало наркотиков? – спросил Дуэйн, чувствуя, как злость закипает в нем. Это было неблагоразумно, и он постарался взять себя в руки. Что криминального в чтении энциклопедии, даже если хочешь отправиться в Италию, но ему страшно хотелось схватить парня за шиворот и хорошенько встряхнуть.
      – Наркотики тут не при чем. Просто мне надо сбежать от Билли Энн, – ответил Дики, не поднимая глаз.
      – Ты только что женился на ней, – напомнил ему Дуэйн.
      – И сделал самую большую глупость в жизни.
      Дуэйн почувствовал, что не может справиться с нарастающей злостью. Она, словно пена из полного стакана пива, грозила вылиться наружу. Пока не поздно, надо слизывать ее языком.
      В следующее мгновение он вышиб книгу из рук Дики и рывком поднял его с тахты. Дики удивился, он быстро пришел в себя и увернулся от отца, застав его врасплох. Дуэйн хотел достать сына кулаком, но в результате очутился на полу. Первым его достал Дики. Дуэйн быстро вскочил, но Дики схватил отца и вытолкал его за дверь. Очутившись во дворе, Дуэйн понял, что дерется с собственным сыном… и к тому же проигрывает ему по всем статьям. Он еще размахнулся пару раз, но оба удара не достигли цели. Дики был слишком проворен. Дуэйн устал, хотя схватка длилась не больше одной минуты. Он взглянул на Дики и увидел, что сын плачет, не разжимая кулаков.
      – Перестань, отец. Прошу тебя, перестань!
      – Неплохая мысль, – тяжело дыша, проговорил Дуэйн. – Пожалуй, надо остановиться.
      Его гнев испарился, уступив место стыду. Надо же опуститься до такого… подраться с родным сыном без всякой причины… или, во всяком случае, на довольно туманных основаниях.
      – Дики, извини меня. Я не должен был вести себя так. Извини, пожалуйста.
      Дуэйн вошел в дом и сел на тахту. От извинений Не стало легче. Он почувствовал, что больше не может доверять самому себе. Ничего подобного с ним не случалось раньше. Ни разу он не притронулся к своим детям. Его трясло, и в горле пересохло.
      – Ты белый как полотно, отец. С тобой все в порядке?
      Дуэйн не знал, что сказать. Что же случилось с ним?
      – Я не задел тебя, а?
      – Нет, так… немного не по себе.
      – Я сейчас принесу тебе «Доктора Пеппера». Живот мигом пройдет. Дики выбежал, а Дуэйн оглядел комнату и заметил, что мебель как стояла, так и стоит в целости и сохранности. Дики, сильно встревоженный, вернулся и протянул отцу коктейль.
      – Я думал, что ты разнес на кусочки всю мебель, – сказал он сыну.
      – С чего это ты решил?
      – Билли Энн так сказала твоей матери.
      – Она врет с утра до вечера, – качая головой, заметил Дики. – Да попытайся я здесь что-то разбить, она давно пристрелила бы меня. Я только ударил ногой по стулу и сломал себе ноготь.
      Дуэйн почувствовал, что попал в глупое положение. Мало того, что он набросился с кулаками на родного сына, он поверил в самое худшее. Ему и в голову не пришло, что Билли Энн способна на ложь.
      – Так… опять я виноват, – проговорил он. – Я должен был знать, что ты не способен на это.
      – Она врет без зазрения совести, – продолжал Дики. – Она способна обмануть любого. Обдурила и меня, иначе я бы здесь не торчал. Я даже боюсь спать с ней в одной постели. Ночью она держит под подушкой заряженный пистолет… Миссис д'Олонне считает, что я должен уйти. Это единственный выход, если ты живешь с тем, кого боишься. Она сама уже сбежала от двух мужчин.
      – Миссис… кто?
      – Миссис д'Олонне. Кажется, так произносится ее фамилия. – Она – очень милая дама.
      Но видя, что отец не понимает, о ком идет речь, он добавил:
      – Да ты же знаешь ее. Это – Джейси. Она говорит, что я могу жить в Италии, если захочу. – Дики робко улыбнулся. – Я подозреваю, что она хочет женить меня на одной из своих дочерей.
      Дуэйн перестал дрожать, но слабость все же не проходила.
      – У вас с миссис д'Олонне было что-то серьезное в свое время? – спросил Дики. Этот вопрос его, по-видимому, очень интересовал.
      – Да, было. В средней школе мы очень дружили.
      – Она показывала мне фотографии своих дочерей. Старшая – одних со мной лет.
      – Симпатичная?
      – Больше чем симпатичная. Настоящая красавица.
      Дуэйн встал и поднял с пола «Всемирную энциклопедию».
      – Италия… звучит обнадеживающе, – задумчиво протянул он. – Ты молод. Тебе надо посмотреть мир. Ты не обязан всю жизнь трубить на буровой.
      – Но ты трубишь на ней.
      – Это – мой потолок. Тебе вовсе не обязательно идти по моим стопам. Потом, в твои годы меня отправили на войну. Это другое дело. У меня не было выбора. Единственное, о чем я мечтал, – вернуться живым домой.
      Они помолчали, потом Дуэйн спросил:
      – Почему Билли Энн лжет?
      – Ей так нравится. Она верит в свое вранье. Она впадет в истерику, если узнает, что миссис Марлоу забеременела от меня.
      – Ты опять стал встречаться с миссис Марлоу?
      – Нет, только с миссис Нолан, – откровенно сказал Дики. – С миссис Нолан гораздо спокойнее.
      – Не очень-то красиво морочить голову сразу нескольким женщинам, – укорил сына Дуэйн.
      – Вот и миссис д'Олонне говорит то же самое, – сказала Дики. – Пока что я собираюсь ограничиться миссис Нолан.
      – Джейси знает, что миссис Марлоу беременна? – с любопытством спросил отец.
      – Конечно, я ей все рассказываю. Она порой дает мне очень дельные советы.
      Дуэйн только подивился тому, что самый необузданный из его детей, которого ни с Карлой считали совершенно неуправляемым, в течение нескольких месяцев получает разные житейские советы от Джейси.
      – И что она говорит по поводу твоего ребенка?
      – Подождать и выяснить, мой он или мистера Марлоу, – мудро ответил Дики. – Она утверждает, что нельзя доверять женатым людям, когда они рассказывают о своей половой жизни. Она говорит, что если они заявляют, что никогда не делали этого, то совсем не значит, что это действительно так.
      Дуэйн допил «Доктора Пеппера» и попытался разобраться во всех хитросплетениях, с которыми столкнулся сам, плюс с теми, которые стояли перед его сыном, плюс со множеством тех, которые были у близких, кого он любил и о ком тревожился. Чем больше он размышлял, тем сильнее эти хитросплетения завязывались в сложные узлы. В конце концов он был вынужден оставить неразрешимые проблемы. Справиться с ними – все равно что подсоединить слишком много бытовых приборов к электросети. Она не выдержит, и предохранители перегорят. Он сидел на тахте, посасывая кубик льда. Как хорошо находиться вместе с Дики! Само по себе это уже было сюрпризом. В последний раз он испытывал нечто подобное, когда Дики было столько лет, сколько сейчас Джеку, и они часто отправлялись на рыбалку или охоту.
      – И когда ты собираешься отбыть в Италию? – спросил он сына.
      – Пока еще не решил, – ответил Дики. – Миссис д'Олонне говорит, что я могу пожить в Лос Долорес, а там будет видно. Она не хочет, чтобы я оставался здесь, так как боится, что меня застрелит Билли Энн.
      – Она в самом деле кого-нибудь застрелила?
      – Однажды она ранила двух людей. Своего парня и его новую подругу. Они не умерли, отделались легкими царапинами, потому что ехали в машине, когда она начала по ним стрелять.
      – Ты ничего не говорил матери?
      – Нет. Билли Энн только вчера показала мне газетные вырезки. Обвинение против нее не было выдвинуто. Я думаю, что это произошло где-то в дикой Аризоне.
      – Почему бы тебе не надеть рубашку и не взять с собой бритвенные принадлежности.
      – Куда я отправляюсь?
      – Домой, пока мы разберемся что к чему. А там можешь махнуть в Италию или перебраться в Лос Долорес. Как тебе захочется.
      Через пять минут они уже ехали в Талиа.

      В доме Муров угрюмый Бобби Ли занимался приготовлением яичницы.
      – Ветчина у тебя подгорела, – заметил ему Дуэйн.
      – Это потому что у Карлы такая сложная плита, что с ней только инженер может управиться, – пробурчал Бобби Ли. – Привет, Дики.
      В самом деле, кухня была оснащена по последнему слову техники. В кабине реактивного самолета, наверное, было меньше разных приспособлений, ручек и индикаторов. Минерве каким-то непонятным образом удалось овладеть ею за пять минут.
      – Где Минерва? – спросил Дуэйн.
      – Перебралась на житье к Джейси, – ответил Бобби Ли. – Как, впрочем, и все. Жаль, что она не пригласила меня.
      Перед их приездом он, вероятно, плакал, поскольку его скудная борода блестела от слез.
      – Нелли разбила твое сердце? – спросил Дуэйн. – Да. Теперь ей уже не хочется бежать со мной.
      – А почему?
      – Джейси учит ее готовить тесто.
      – Что? Что?!
      – Спагетти, – пожав плечами, пояснил Бобби Ли.
      – Это не спагетти, а паста, – уточнил Дики.
      – С каких это пор ты заделался итальянцем? – раздраженно спросил Бобби Ли.
      За разговором они не заметили, как яичница стала такой же черной, как ветчина. Бобби Ли, смутившись, схватил с плиты сковородку и бросился к двери. Распахнув дверь, он выбросил дымящиеся остатки глазуньи на землю.
      – Контейнер для отходов у нас в полном порядке, – заметил Дуэйн, который сам, без помощи Ричи, наладил его.
      – Я подумал, что они могли бы понравиться Шорти, – робко сказал Бобби Ли.
      – Шорти теперь живет у Джейси, – сообщил ему Дуэйн.
      – Черт! Все у нее! – взорвался Бобби Ли. – Мы все здесь умрем с голоду, если не отыщется человек, который умеет управляться с этой проклятой плитой.
      – Я смогу с ней справиться, – вызвался Дики. – Садитесь, а я быстро приготовлю вам завтрак.
      Бобби Ли долго копался в холодильнике, вынул малиновое фруктовое мороженое на палочке, и пока Дики готовил яичницу с ветчиной, принялся лизать стаканчик с недовольной миной на лице.
      На шкафу Дуэйн обнаружил записку, в которой Карла сообщала, что отправилась к Джейси и они увидятся на репетиции. Ему это показалось странным: не прошло и двух дней, как вся его семья, включая прислугу и собаку, перебралась в Лос Долорес. Он перестал беспокоиться. Может, оно и к лучшему. Однако все произошло так неожиданно…
      Убитый горем Бобби Ли вскоре уже уплетал плотный завтрак. Наевшись, он сообщил отцу с сыном:
      – Нелли решила научиться стряпать, чтобы стать шеф-поваром в ресторане.
      Такое известие тоже явилось неожиданностью. Нелли редко бралась за приготовление еды, но когда делала это, то не могла приготовить самой простой каши.
      – Миссис д'Олонне нравится учить людей готовить, – сказал Дики.
      – Остается надеяться, что она научит Каролин, – предположил Бобби Ли. – Даже у свиньи будет несварение желудка, если она слишком долго будет есть ее стряпню, а я ее ем уже в течение двенадцати лет.
      – С чего это ты решил, что Нелли непременно убежит с тобой? – спросил Дуэйн.
      – Это была моя самая заветная мечта, – признался Бобби Ли, глядя на них покрасневшими глазами.
      – Не смей плакать, не смей плакать! – встревожился Дуэйн.
      – Почему нет? Моя жизнь разбита.
      Однако, вместо того чтобы заплакать, он принялся уплетать вторую порцию мороженого.
      – Если маленький Майк вернется и обнаружит, что съедено его мороженое, я не знаю, что мы с тобой сделаем, – заметил Дуэйн.
      Дики вышел из комнаты и через минуту вернулся с двумя пистолетами: «магнум» 357-го калибра и автоматическим 22-го калибра. Он сел за стол и принялся заряжать их.
      – Чего ты их притащил? На нас собираются напасть торговцы наркотиками? – забеспокоился Бобби Ли.
      – Нет. Но в любую минуту сюда может пожаловать Билли Энн, – ответил Дики. – Я должен приготовиться к ее приходу.
      – Если она так запугала тебя, то зачем тогда было жениться на ней? – спросил Дуэйн.
      – Меня одолела скука, – ответил его сын. – Здесь можно умереть от тоски. Половина населения Талиа, вероятно, поступает так, чтобы избавиться от скуки.
      – Или им невтерпеж, – вставил Бобби Ли.
      – Когда мне муторно на душе, я покупаю двухэтажные собачьи будки, – заметил Дуэйн.
      На это никто не нашелся что ответить. Дики принялся медленно вращать барабан «магнума», а Бобби Ли со страхом следил за тем, что тот делает.
      – Если он случайно выстрелит, то в ком-то останется большая дырка, – сказал он.
      Заметив микроскопическую зеленую крошку на своей тарелке, он подцепил ее вилкой и с опаской спросил:
      – Что ты подложил в яичницу? Какой-то странный запах. Вкусно, но непонятно…
      – Просто трава, – ответил Дики.
      – Трава! – испугался Бобби Ли. – С чего бы это ты стал подкладывать мне в еду траву? Я люблю обычную нормальную глазунью.
      – Мне показалось, что тебе понравилось, – ухмыльнулся Дики. – Уплетал за милую душу.
      – Все равно я не люблю продукты из других штатов, – упорствовал Бобби Ли. – Я люблю простую техасскую еду.
      – Трава растет и в Техасе, – напомнил ему Дики.
      – Что-то поблизости я не заметил никакой травы, – проговорил Бобби Ли чуть ли не с паническим страхом и, тяжело вздохнув, продолжал: – Мне снятся кошмары, когда я поем что-то не из Техаса. Сегодня вечером они будут непременно. Вы, торговцы зельем, все на одно лицо. Вам наплевать, что попадет людям в пищу.
      – Успокойся. Тебе ничего не грозит.
      – Будет лучше, если ты примешься за работу, – поддержал сына Дуэйн. – Когда вкалываешь весь день напролет, так выматываешься, что потом не видишь снов. Ни плохих, ни хороших.
      Он взглянул на Дики, который выглядел очень молодо. Парень настолько успешно создавал себе имидж настоящего мужчины, что ввел в заблуждение даже родного отца. Сидя на кухонном столе, он казался милым, даже робким подростком.
      – Так что ты подложил мне? – не унимался Бобби Ли. – Меня ты не проведешь, Дики. Мой желудок меня не обманет.
      – От яиц с ветчиной с тобой ничего не случится, – отмахнулся Дики.
      – Я читал о травах, но мало что запомнил, – продолжал Бобби Ли. – Это они вызывают видения Бога и все такое?
      – То грибы… кое-какие.
      – Мы что, будем сидеть тут и целый день трепаться о травах или зарабатывать на жизнь честным трудом? – строго спросил Дуэйн у молодых мужчин.
      – Пошли, я готов, – сказал Дики. – Если Билли Энн притащится за мной на буровую, то у меня хотя бы будут свидетели.
      – И почему Нелли хочет стать шеф-поваром в ресторане? – спросил Бобби Ли. – У нее никогда не было никаких амбиций. Мне потребовалось несколько лет, чтобы уговорить ее сбежать со мной.
      – Иди работай. Это лучшее средство от хандры, – заметил Дуэйн.
      – Мне нравится хандрить, – сказал Бобби Ли. – Что еще здесь делать, как не хандрить и жалеть себя?
      – Как что? Столетие на носу, – возразил ему Дуэйн. – А сегодня вечером начинаются репетиции.

      В шесть часов вечера (время, когда должны были начаться репетиции празднования столетия города на том месте, где обычно проводились соревнования по родео) солнце жгло немилосердно. В полдень была достигнута отметка в 42,2 градуса по Цельсию, а за прошедшие шесть часов она опустилась совсем ненамного.
      Когда Дуэйн прибыл на просторную автостоянку за трибунами, там стояла только одна машина. Она принадлежала Лестеру Марлоу, который сидел внутри, облаченный в костюм и галстук. Он поставил свою машину на самом солнцепеке. Дуэйн припарковался рядом, но в тени. Выйдя из пикапа, Дуэйн решил переброситься парой слов с Лестером, который обливался потом, как может обливаться потом человек, сидящий в машине в сорокаградусную жару. Что и говорить, Лестеру Марлоу приходилось несладко.
      – Если я открою рот, чтобы сказать «привет», то утону в собственном поту, – заметил он подошедшему Дуэйну.
      – Разверни машину, – подсказал Дуэйн. – Будет не так жарко. А еще лучше – вылезай. Пойдем посидим в тенечке.
      Сказав это, Дуэйн подумал, что, будь у Лестера побольше здравого смысла, чтобы не торчать в раскаленной машине при полном параде, вероятно, ему не грозило бы обвинение из семидесяти двух пунктов.
      Лестер вылез из машины, весь вымокший. Его немного шатало, но все же он дошел до трибуны и сел в тени.
      – Я приехал пораньше, чтобы поговорить с Дженни наедине, – объяснил он. – Моя мать утверждает, что Дженни беременна.
      Мать Лестера можно было смело причислить к террористам в летах, которая со всеми, кого знала, и, в особенности, с сыном, обращалась жестоко и оскорбительно. К счастью, много времени она проводила в путешествиях за границей, но, возвратившись в Уичита-Фолс, принималась за старое.
      – Я не знал, что твоя мать вернулась.
      – Сегодня прилетела. На этот раз она осматривала египетские пирамиды.
      – Они ей понравились? – с любопытством спросил Дуэйн, так как Карла иногда заводила разговор о том, чтобы побывать там.
      – Я бы не сказал, – ответил Лестер. – Мама работает быстро. Уже через двадцать минут, приехав домой, она позвонила мне и сообщила, что Дженни беременна.
      – Ну и что? – удивился Дуэйн. – Ты же женат на ней. Возможно, к этому причастен ты.
      – Маловероятно.
      Дуэйн терпеливо ждал, когда Лестер разовьет свою мысль. Даже это краткое заявление было шагом вперед по сравнению с теми многочисленными замечаниями, которые раздавались по данному поводу со стороны Дженни.
      – Очень сомнительно, – повторил Лестер. – Если от меня, то это похоже на чудо.
      – Какое чудо, если ты спишь с собственной женой? – спросил Дуэйн, уловив неожиданный лучик надежды.
      – У нас почти не остается времени на это, – заявил Лестер, поворачивая голову в сторону шоссе, словно ожидая, что в любую минуту сюда нагрянет сотня легковых машин.
      – Тебе нечего извиняться. Моя жена обычно тоже не спит со мной, – проговорил Дуэйн и сразу пожалел о вырвавшихся словах. Что касается его и Карлы, то в их отношениях все было не так просто. Сомнения возникали с обеих сторон, затем исчезали, чтобы возникнуть вновь.
      – Несколько месяцев назад, пожалуй, мы занимались сексом, – прибавил Лестер. – Исключая, конечно, воскресенья… как здесь принято. – Миллионы женщин можно обрюхатить в воскресенье, – подумав, продолжал он. – Дики, часом, не собирается жениться на Дженни?
      – Дики сейчас пытается уцелеть в собственном браке.
      Лестер утер лицо носовым платком, который был мокрым, как тряпка для мытья посуды.
      – Кому какое дело, кто от кого забеременел? – пробормотал он. – Сейчас вот только и думал о том, как бы не платить своему банкиру.
      – Не будь циником.
      – Ты прав. Но здесь уместнее будет слово «отчаяние».
      В этот момент подкатила Дженни, стремительно выскочив из машины. Заметив двух мужчин, сидящих в тени, она страшно разозлилась.
      – Перестаньте судачить обо мне! – бросила она, вынимая из машины сумку, в которой лежал толстый сценарий всех праздничных мероприятий. Практически все в округе внесли в него от себя кое-что, поэтому сценарий распух безмерно.
      – Ты должен был помочь мне сократить этот сценарий, – упрекнула она Дуэйна. – Он в сто раз длиннее, чем нужно. Нет, праздник у нас определенно сорвется.
      Дуэйн раза два принимался за его чтение, но каждый раз быстро сдавался. Дальше Геттисбургского послания, которое каким-то образом переплеталось со славной историей округа Хардтоп и которое должен был зачитывать Сонни Кроуфорд, ему не удавалось продвинуться.
      К ужасу Дуэйна и Лестера, Дженни неожиданно расплакалась. Она стояла под трибуной и всхлипывала.
      – Он не сорвется… не сорвется… – принялся утешать ее Дуэйн.
      Слезы на лице жены тронули Лестера до глубины души. Он быстро поднялся и обнял ее за плечо.
      – Не прикасайся ко мне – ты потный, как свинья! – закричала она, но когда муж попытался отойти, то схватила его за руки и зарыдала.
      Через полминуты она успокоилась и, улыбнувшись, сказала:
      – Я стала такой нервной. Вы должны помнить об этом.
      – Мы помним, дорогая, – проговорил Лестер. – Идем? С тобой все в порядке?
      – Да… надо подключить аппаратуру, – деловито заметила Дженни, хотя в этот миг с ее губ скатилась слеза.
      В то время когда Дуэйн стоял с микрофоном в центре большой площадки и чувствовал себя глупо, повторяя раз за разом: «Проверка, проверка», то уменьшая, то увеличивая громкость в ответ на взмахи рук Дженни и Лестера, расположившихся на противоположных трибунах, место парковки постепенно заполнялось прибывающими машинами. Они все прибывали и прибывали. Складывалось впечатление, что сюда съехалась чуть ли не половина населения округа. Вскоре уже не менее двухсот человек бродило вокруг, горя желанием поскорее начать актерскую карьеру, то сбиваясь в кучи, то расходясь, в ожидании того, что им велят делать.
      В подготовительной суете о Дуэйне вскоре забыли, хотя он продолжал стоять с микрофоном в руке и даже периодически произносить «Проверка, проверка» для того, чтобы убедить себя, что делает что-то полезное.
      Вскоре Дуэйн заметил, как подъехал «мерседес» Джейси и БМВ Карлы, и из машин высыпало все его семейство, вплоть до маленького Майка, Барбет и Шорти. Дики прямиком направился к группе молодых замужних женщин, которые в намечавшемся празднике должны были исполнять танцы первых колонистов. Их мужья все были из ковбоев; им предназначалось играть самих себя, а также индейцев. Ковбои пугались большого скопления народа и жались к загонам для крупного рогатого скота, разматывая и сматывая свои лассо.
      Карла с Джейси выглядели так, словно они только что вернулись из универсальных магазинов. На женщинах были белые просторные брюки и черные рубашки с короткими рукавами. На голове Джейси, державшей на руках Барбет, был белый козырек. Она подошла к Дуэйну и передала ему девочку.
      – Ты теперь можешь перестать повторять «Проверка, проверка», Дуэйн, – сказала она. – Микрофон и без того работает отлично.
      – Привет, Дуэйн, – взмахнула рукой Карла. – Как жизнь без единой души в доме?
      – В доме объявились две души – Бобби Ли с Дики.
      – Я не думаю, что у Бобби Ли вообще есть душа, – со смехом возразила Карла.
      – Дики мебель не ломал.
      – Я знаю. Просто ему в жены досталась сука, которая вечно врет.
      – И которая чуть не убила людей.
      Прежде чем им удалось в деталях обсудить эту ситуацию, к ним подбежала Дженни. От ее нервозности не осталось и следа. Неорганизованная масса людей вызывала у нее стремление организовать их, поэтому она накопила за годы богатый опыт в проведении всевозможных распродаж, благотворительных базаров, турниров по софтболу, ночных турпоходов, эстрадных представлений в перерывах между спортивными состязаниями, пикников и так далее, и тому подобное.
      – Привет, Джейси. Я – Дженни, – представилась она, крепко пожимая Джейси руку. – Мы очень рады, что ты согласилась играть Еву. Я вот что еще подумала: было бы хорошо, если бы ты спела в заключение гимн.
      – А почему бы и нет? – сдержанно спросила Джейси. – Гимн никому не повредит.
      Дуэйн сел, прислонясь спиной к изгороди и наблюдая за тем, как Барбет весело прыгает по траве, щекочущей ее босые ножки. Она радостно смеялась, довольная тем, что увидела деда. Джейси и Карла сидели по обе стороны от него. Обе женщины были в отличном расположении духа. Они с нескрываемым изумлением следили за тем, как Дженни умело дирижировала все разраставшейся толпой из рабочих, фермеров, ковбоев, торговцев, жен, отставников и ребятишек. Достав где-то мегафон, она без устали кричала в него. Взглянув на незнакомого человека раз, она безошибочно определяла, чем ему заняться.
      – Хорошо, мальчики… итак, вы – «красные мундиры», – обратилась она к слонявшейся без дела группе школьников, разделяя их пополам, – становитесь у загона, и вы будете революционными патриотами, и встаньте у телятника.
      Так же решительно она разделила ковбоев на две части: группу собственно ковбоев и группу индейцев. Одна группа рабочих во главе с Бобби Ли призвана была изображать мексиканцев, а другая, ведомая Эдди Белтом, представляла героических защитников Аламо.
      Те, кто был постарше, были отправлены в тень, чтобы они попрактиковались в изображении американских колонистов, передвигающихся в крытых повозках. Старшим здесь был назначен Дж. Дж. Роули, который не пришел в восторг от того, что ему приходится выслушивать приказания от Дженни Марлоу, заблудшей овцы его собственного стада.
      – Как мы можем изображать колонистов, когда нет ни одной повозки? – возмущенно спросил он.
      – О, Дж. Дж., используйте пикап или представьте себе, что вы разжигаете костер, ищете источник воды… придумайте сами, что хотите, – ответила Дженни.
      – Дуэйн, ты играешь Адама? – спросила Карла. Дуэйн в конце концов поддался на долгие уговоры Дженни и согласился изображать Адама, но теперь засомневался в правильности выбора.
      – Навряд ли.
      – Что так? – спросила Джейси.
      Дуэйн не знал, что сказать. Просто ему не хотелось играть эту роль.
      – Я буду глупо выглядеть в плавках, – наконец ответил он.
      – Кто тебе сказал, что ты должен быть в плавках? – спросила Джейси. – У Адама был только фиговый листок.
      – Плавки – самое малое, что мне разрешили иметь, – пожаловался Дуэйн.
      – Его больше привлекает купальный халат, – вставила Карла. – Он такой стеснительный, что даже раздевается за дверью.