– Разумеется, мадам. Будьте уверены, мы непременно раздобудем специальное креслице из золотой пластмассы под ваш дизайнерский задок.
      Итак, Кери согласилась, а значит, Мег тоже будет специальным гостем на знаменательном событии. Вписала имя подружки в список гостей, которым заведует Дэн, представив ее важным игроком на передовых фронтах музыкальной индустрии. Мег так обрадовалась, что пять дней подряд присылала мне благодарственные открытки; наконец пришлось намекнуть ей, что если на мой адрес будут и впредь приходить сердечки в очаровательных конвертиках, подписанных женской рукой, почтальон заподозрит, что я бросилась в пучину лесбийской любви. Спасибо, на любовном поприще мне сложностей и так хватает.
      Какая же маленькая у нас студия! Столько гостей наметилось – того и гляди, Дидье места не останется, а ведь с ним неизбежно будет присутствовать свита. Дэн решил не приглашать друзей со своей стороны, поскольку в их присутствии он будет еще сильнее нервничать; мой папа отпадает – негоже ему так сердце напрягать; так что мы задумали, как это сейчас заведено в солидных кругах, устроить конкурс. Каждый день с понедельника слушателям задавался какой-нибудь вопрос о нашем звездном госте, а они дозванивались и сообщали свои ответы, после чего их имена заносились в «базу данных нашего компьютера». Впрочем, вся «база данных» представляла собой потрепанный листок на письменном столе Дэна, но, согласитесь, звучит внушительно. В четверг разыгрывался финал: два слушателя, набравших равное число очков, встретились в эфире, чтобы побороться за шанс прийти в студию и лично пожать руку «гвоздю пятничной программы». Я, разумеется, имею в виду Дидье. Впрочем, знакомство с «нашим звукорежиссером Дэном», как я заверила последнего из слушателей, уже само по себе праздник. А теперь, похоже, самое время сознаться в одной маленькой хитрости – что называется, лжи во спасение. Видите ли, я знала имя нашего будущего победителя еще до того, как прочла первый вопрос. Откровенным подлогом это не назовешь, просто немного невинного вмешательства – так сказать, направила ход игры в нужное русло. На мой взгляд (и Дэн полностью со мной согласился), больше других недостает радости в жизни самому младшему из моих слушателей, Тирону. Несмотря на все невзгоды и испытания, которые ему подкидывает судьба, от него с самого начала исходила огромная отдача. Так почему бы чуть-чуть ни повлиять на исход какого-то паршивенького конкурса и не привнести толику счастья в безрадостные будни бедолаги, – раз уж это в нашей власти?
      Поначалу мне казалось, все очень просто: аудитория у нас не такая уж и многочисленная, а уж тех, кто не поленится взять трубку и набрать номер, и того меньше. Но я не учла одного: так было раньше. Стоило же объявить во всеуслышание, что в наши апартаменты прибудет Дидье Лафит, ситуация изменилась кардинально. От слушателей отбоя не стало, ожили телефоны, и оказалось, что желающих принять участие в нашем конкурсе больше, чем за всю историю «Энерджи-FM». (Звучит невероятно, хотя, если учесть, какими были предыдущие призы, подобное отсутствие ажиотажа вас не слишком удивит: чайное полотенце от Долли Партон, комплект салфеток и рожок для обуви с гравировкой названия нашей радиостанции.) Слушатели, старые и новые, все прибывали, невинно надеясь на нашу порядочность. В четверг утром мне пришлось выдержать серьезную схватку с совестью – я засомневалась, стоит ли идти на махинации в столь серьезном деле, как конкурс высокого профиля (допустим небольшую оговорку: поймите правильно, мы отнюдь не первая по значимости радиостанция Шотландии). Впрочем, желание помочь Тирону единственно возможным для меня способом в конце концов возобладало. А потому не было ничего удивительного в том, что его непосредственный соперник по финалу сумел ответить только на один из пяти заданных вопросов. И уж тем более неудивительно, что голос его странным образом напоминал чахоточную пародию Дэна на Шона Коннери. Благо, эта выходка сошла нам с рук, чему я несказанно рада. Слышали бы вы, как обрадовался Тирон, – ради такого не жаль и на сделку с совестью пойти.
      – Завтра пришлем за тобой машину, Тир, – говорю ему, отключившись от эфира, – проведешь целый день со мной, Дэном и Дидье Лафитом в студии. Прими мои поздравления.
      Мне даже почудилось, что парень закусил губу, чтобы не выдать бушевавших в душе эмоций, – он был сильно растроган.
      – Я так рад, – сдавленно всхлипнул он. – Очень благодарен. Не ожидал… Спасибо, Энджел. Просто не верится. Никогда в жизни не был так счастлив.
      – Отлично, – обрадовалась я. – Крепись, парень, то-то будет завтра.
      – Дэн, ты от кого под мостом прячешься?
      Так торопилась на работу, что чуть не налетела на своего звукорежиссера.
      – Да нет, я тут просто…
      – Вот именно, просто забился под мост, – заканчиваю за него. – От кого скрываешься? Завидел полицию общественного надзора за желтыми бутсами?
      Дэн опускает взгляд на ноги, на которых светятся, как два радиоактивных банана, едко-лимонные кроссовки.
      – И вовсе это не бутсы. Сейчас так модно, между прочим.
      – Ага, модно – по официальной статистике службы помощи дальтоникам, что ли? – Весело хихикая, хватаю его за рукав и тяну к зданию «Энерджи-FM».
      – Вы только посмотрите, какая острячка. – Я торопливой походкой направляюсь вперед, и Дэн, изо всех сил стараясь за мной поспевать, топочет рядом. – Посмотрим, на что способны твои ковбойские бутсы, когда придется удирать от во-он того крохотного сборища.
      У меня буквально дух сперло, когда я увидела, на что он указывает.
      – Ого! Что стряслось?!
      – Так, попробуем проанализировать. Кто-то захватил заложников, и все собрались поглазеть, как их будут освобождать. Или З. Г. в кои-то веки проиграл, забрался на шпиль и грозится спрыгнуть, если ему не предоставят пожизненный запас пирожных.
      – Ты правда так думаешь?
      – Конечно нет, рыба-ангел, – прыскает он. – Просто в нашем здании намечается одно событьице – кстати говоря, с нашим участием и участием мужчины, которого любой гей и каждая женщина в этой толпе съели бы живьем, дай им шанс.
      – Что? Только не это, – ужасаюсь я, обводя взглядом стекающуюся к зданию толпу. – То есть они сюда пришли ради Дидье? Из-за нашего интервью?
      Глазам своим не верю. Последний раз столько народу собиралось у нашего здания, когда… Да о чем я?
      Никогда еще эти стены не видели такого внушительного зрелища. Откровенно говоря, никто даже не знал, где находится «Энерджи-FM», не знал и знать не хотел. До сегодняшнего дня.
      Подцепляю Дэна под локоток, и мы обреченно плетемся в направлении бушующих фанатов. Вот что собой представляет организованный беспорядок: металлические заграждения, полицейские, фотографы, телевизионщики с камерами и… Черт, телевизионщики с камерами?
      – Что у меня на голове? – обращаюсь к Дэну. – Господи, хотела же по-другому одеться. Дэн, мы ведь на радио работаем, а не перед камерой. Теперь все узнают, как я выгляжу. Кошмар!
      – Ты выглядишь отлично. – Он с улыбкой кладет руку мне на плечо, стараясь ободрить. – Джинсы в самый раз: не слишком тугие. Свитерок ничего – самый писк, красный тебе к лицу, а ботинки… Вот так-так! А я-то думал, они у тебя розовые!
      – Ну да, – криво улыбаюсь. – Другие пришлось купить. Экстренный случай.
      Дэн закатывает глаза, но тут же, заметив что-то на моей голове, начинает возиться с прической, высунув язычок от усердия.
      – Ну вот, вот так, мисс залаченные завитки. Вы прелесть и умница – настоящий диджей. – Распростер руку к толпе и говорит: – Вперед, золотко, пора лицом к лицу встретить поклонников.
      – Смотрите, вон та курочка, видно, диджей, – доносится до меня, когда нас пропускают за металлическое ограждение и мы торопливо направляемся к дверям радиостанции.
      – Это Энджел, – подсказывают ему. – Энджел Найтс.
      – Ух ты, ботиночки зацени! – снова говорит тот, кто меня первым узнал. – А причесон-то – обалдеть.
      – Энджел! Эй, Энджел!
      Скованно оборачиваюсь и как заводная машу рукой – вылитая королева. На вытянутых в трубочку губах застывает улыбка – смотрю на них будто зачарованная. Я вдруг словно в голливудскую актрису превратилась, которая на глазах у преданных поклонников и прессы со всего мира в день премьеры ступает по красному ковру, покачивая маленькими подобранными бедрами и цокая каблучками усыпанных бриллиантами туфель от Маноло Бланика за триста тысяч долларов. И вот, отдавшись силе воображения, я топаю в своих красных ковбойских ботинках к парадному входу одного из многочисленных офисных зданий Глазго и, хотя камеры «Глазго гералд» не имеют ничего общего с представителями мировой прессы, чувствую себя на все сто. Меня знают! Мое имя выкрикивают на улице! Я популярна! Осмелюсь доложить, у меня есть поклонники – пусть они изменчивы и непостоянны, как ветер, но сейчас мне нужно именно это. Должна признаться, если я все еще сплю и вижу ослепительно яркий сон, то с утра у меня будет очень дурное настроение, уж поверьте.
      – Смотри не раздуйся от гордости, рыба-ангел, – раздается поблизости голос Дэна, пробуждая от мечтательных грез, – в лифт не войдешь!
      Пятый этаж превратился в настоящий цирк – без всякого лукавства. То, что раньше сильно смахивало на отставшую от времени радиостанцию, теперь преобразилось в театр маниакальной активности. Обыкновенно мрачные секретарши в приемной сменили деловые костюмы и кислые физиономии на яркие цветные блузы и такое обилие макияжа, что я удивляюсь, как им головы на плечах держать удается. На каждом свободном пятачке пришлепнуты логотипы «Энерджи-FM» любых форм и обличий: открытки, плакаты, наклейки и – Господи помилуй! – даже матерчатый транспарант. Вдруг ожили всеми позабытые громкоговорители, из которых теперь льется гортанный полушепот Дидье. Вы только посмотрите! 3. Г. собственной персоной: снует по коридорам, забыв где-то свою верную спутницу – клюшку для гольфа. Босс с начальственным видом раздает распоряжения всем движущимся объектам, попадающим в его поле зрения, в том числе и неодушевленным. В итоге мы застали его за жаркой дискуссией с фонтанчиком для питья.
      – Ах, ну здравствуйте. Наконец-то у нас появилась ведущая – спасибо, что заглянули. Отличное утречко: теперь у нас хотя бы имеется диджей.
      – И звукорежиссер, – виновато добавляет Дэн.
      – Я вне себя от радости. Моя славная команда, – тут он с силой шлепает меня по плечу, едва не размазав по стене, – принимайтесь за работу. Гости уже в студии. Приятно повеселиться – только, умоляю, не испортите мне весь праздник.
      – Мамочки мои, ну и напор у него, – бормочет Дэн вслед торопливо удаляющемуся З. Г., который еще умудряется визгливо покрикивать на ходу: – Марджори, сосиски в тесте готовы? Мне не нужны звезды с голодными обмороками!
      – Гляди-ка, Энджел, тут в журнале твоя мордашка! – вопит Мег, подскакивая к нам, едва мы успели показаться в дверях студии, и сует мне в лицо новейший выпуск глянцевых «бредней».
      – Свежий номер. Ну все, цыпа, ты у нас знаменитость! Кстати говоря, ты с Эваном Макгрегором на одной странице. Представляешь?!
      – Нет надобности ничего представлять, Меган, – зевает Кери, чмокая меня мимо щечки. – Тут превосходные иллюстрации.
      Беру журнал и присаживаюсь на краешек письменного стола, а внутри все так и подпрыгивает от радости, как блинчики на масленицу.
      – «На этой неделе самый аппетитный исполнитель французской эстрады даст эксклюзивное интервью, – вслух читает Дэн, заглядывая мне через плечо, – на радиостанции «Энерджи-FM» одной из ведущих диджеев Глазго, Энджел Найтс».
      – Последнюю строчку я не писала, – перебивает Кери, пристраиваясь рядышком. – Должно быть, редактор добавил.
      Ухмыльнувшись, похлопываю ее по ноге в ярко-розовой кожаной штанине.
      – «Узнаем ли мы откровения предмета всеобщего вожделения? Отправит ли монсеньор Лафит на небеса нашу Энджел? – продолжает Дэн. – Что задумала звездная парочка? Узнайте подробности в следующем выпуске божественных сплетен Кери Дивайн».
      – Злюка, – говорит Мег, всплеснув руками.
      – Хорошенько приперчили, – улыбается Дэн, дружески сжимая мое плечо.
      – Ага, – киваю я: не нравится мне это «задумали».
      Впрочем, неприятный осадок блекнет – меня охватывает радостное волнение, когда я вижу свою фамилию напечатанной. Причем не в какой-нибудь потрепанной газетенке, а в глянцевом популярном еженедельнике – ни больше, ни меньше. Ух ты, сегодня меня столько раз подбрасывало вверх, что я уже начала чувствовать себя футбольным мячом.
      – Спасибо, Кери, – улыбаюсь я, дружески ткнув ее локотком.
      – Ничего особенного. – Красавица откидывает за плечо прядь волос. – Удачи, Энджел. Пусть все задуманное сбудется.
      Дэн, дочитав страницы до конца, поднимает на нас глаза и обиженно выпячивает нижнюю губу.
      – Что ж обо мне ни слова?
      Кери повторяет свой фокус с волосами и, одарив Дэна сногсшибательным взглядом, добавляет:
      – Не расстраивайся, сладенький. Может быть, на следующей неделе и до тебя очередь дойдет, если будешь хорошим мальчиком.
      Так и думала, что не стоит приглашать Кери: Дэн просто физически не сможет сосредоточиться на технических нюансах, если вокруг будут витать флюиды Кери. А бедняжку Дидье она целиком проглотит (кроме грубостей). Впрочем, после интервью пусть делает с ним что хочет – мне, честно говоря, уже все равно. Правда.
      Пока Кери прихорашивается, чтобы выглядеть как настоящая VIP, а Мег единолично истребляет призовой буфет З. Г. (как думаете, поп-звезды едят булки с майонезом и тунцом?), я готовлюсь к передаче. Временами приходится побуждать звукорежиссера к более продуктивной деятельности, нежели кокетничать с Кери и болтать с Мег. Перечитываю заготовленные вопросы, вношу изменения. Подбираю музыку для шоу и лишний раз проверяю, не свистнул ли кто-нибудь под шумок мою копию последнего альбома Дидье, – согласитесь, необходимо потешить самолюбие звездного гостя. Вдруг по студии прокатывается волна необычайного оживления: дали знак, что прибыл гость. Грудь Кери тут же приподнимается, Мег поспешно отирает рукавом губы, а Дэн начинает метаться по комнате, как шарик с дырочкой. И только когда становится ясно, что приехал всего-навсего Тирон, возбуждение несколько стихает; впрочем, разочароваться никому не пришлось. В приоткрывшуюся дверь заглядывает паренек и смотрит на нас с таким недоумением, что даже сердце Кери смягчается. (Ну хорошо, если не смягчается, то по крайней мере обращается из кремня в шпат.)
      – Э-э, где я могу найти Энджел? – еле слышно спрашивает он, прочищая горло после каждого слова. – Я… хм…
      – Тирончик, – радостно восклицаю, – как я рада тебя видеть!
      Он берет мою руку – для подростка у паренька на редкость твердое рукопожатие. Улыбается, глядя на меня большими голубыми глазами. У него такой же, как у Дэна, веснушчатый нос, а вот ростом мальчуган ниже моего худосочного звукорежиссера раза в три. Мальчишка, сразу видно, умница и прелесть и явно объят суеверным трепетом пред нашими лампочками и кнопочками. Он минут тридцать молча бродит по студии и, разинув рот от изумления, разглядывает приборную панель – по счастью, ни к чему не прикасаясь. Проходит какое-то время, и Тирон, немного освоившись в чужом для себя месте, устраивается в моем кресле с «Вагон уиллз» в одной руке (угощение от Мег) и пластиковым стаканчиком газировки в другой.
      – Невероятно: попал-таки, – улыбается он, поморщив нос на мой манер. – Удивительно. Я самый счастливый парень на свете.
      Сильно сомневаюсь, но все равно приятно – пусть мальчишка потешит себя мыслью, что в жизни ему повезло. Улыбаюсь Тирону, и мы чокаемся стаканчиками. Пацан даже рассмеялся от радости – впрочем, все равно в глазах его сквозит какая-то неизбывная печаль. Почему же, спрашиваю себя, именно этому человечку выпало родиться в неполноценной семье и терпеть бесчисленные тычки и насмешки одноклассников? Пусть одевается он не модно, и на стоптанных кроссовках нет новеньких лейблов «Найк», пусть волосы его отливают медью, что с того? Честно говоря, ума не приложу, почему именно над рыжими у нас испокон веков принято смеяться. Для меня это до сих пор остается загадкой. Может, он невысок и не отличается особой силой, зато Тирон – чудесный человек с доброй душой и чутким сердцем. Посмотрим правде в глаза: если этому мальчугану удалось растопить даже ледышку в груди Кери и заставить ее улыбнуться, значит, паренек особенный, большое у него впереди будущее. И сейчас мне кажется, что восторженная толпа у подъезда и заметка в колонке «Звезды» – второстепенные радости: сегодня для меня важнее всего встреча с мальчуганом. Тирон – магнит, который не дает мне сорваться с бренной земли и улететь в тартарары.
      Пока Мег развлекает своей неуемной болтовней Тирона с Дэном, а Кери порхает по студии, не пропуская ни одной блестящей поверхности, в которой можно разглядеть свою физиономию, решаю воспользоваться моментом и украдкой выскальзываю за дверь. Набрав номер больницы, жду, когда медсестра поднесет телефон к постели отца.
      – Пап, привет, это я, Энджел. Как самочувствие?
      – Неплохо, – бодро отвечает он.
      (Как видно, «неплохо» – приемлемая альтернатива «прекрасно» и «нормально» для человека на больничной койке, опутанного проводами пуще ядерного реактора.)
      – Недавно доктор забегал. Говорит, доволен моими успехами: я уже питаюсь самостоятельно. – Отец умолкает, чтобы сделать медленный шумный вдох. – Вчера – ты уже ушла – на обед давали вкусную курицу с какими-то шариками из картофеля… м-м… Глэдис, как они называются? Очень мягкие и вкусные – как макароны, только из картошки. Их едят итальянцы, и для здоровья совсем не вредно, если не переедать.
      Тпру. Попридержи коней, папуль. Забудь на секундочку про картофель. Ты, кажется, упомянул…
      – Глэдис читает мне «Ридерс дайджест».
      Действительно, не ослышалась.
      – Полистали журнал Кери – так и не осилили: староваты мы для такого. Верно, Глэдис?
      – Совершенно верно, Стив. – Отчетливо слышится ее смех – как видно, она у самой кровати.
      – Пап, как я понимаю, Глэдис опять пришла тебя навестить?
      – Угу. Она как раз делала очередной обход и решила составить мне компанию – вместе послушаем твое грандиозное интервью. Глэдис и радио с собой прихватила, а сестры сделали нам одолжение и позволили включить приемник – раз уж моя дочурка выступает. Замечательно, правда? Ждем не дождемся, когда начнется. Я так нервничаю, да и Глэдис разволновалась. А у вас уже все готово?
      Ненадолго задумалась: папуля, пожалуй, впервые за многие годы так разговорился. Какая ирония: лишь попав в больницу с сердечным приступом, человек обнаружил в себе дар красноречия.
      – Да, папуль, почти все собрались, – отвечаю я, обрадовавшись, что отец хотя бы не один. – Осталось только встретить гостя и скрестить пальчики на счастье. Так что пожелай мне удачи.
      – Удачи тебе, – не без гордости говорит он. – И всего самого-самого от Глэдис. Она заранее извиняется, что не сможет поучаствовать. Но я не сомневаюсь, что ты и без нее обойдешься.
      Что-то я буду делать без нашей Глэдис из Мазеруэлла? Подумать страшно. Кто ж тогда жару задаст всей французской попсе?
      – Будем надеяться. Все, папуль, мне пора. Заскочу попозже, ладно? Только, пожалуйста, не волнуйся.
      – Ну, бывай, – с присвистом выдыхает старик. – Подожди-ка, Энджел, просто хотел сказать: я тобой страшно горд, доченька. Такое дело задумала – ты у меня умница, справишься.
      – Спасибо, пап. – А у самой в горле ком и слезы на глаза наворачиваются, так расчувствовалась.
      Приспичило же старику пускаться в нежности – даже не пьян, а у меня тушь не водостойкая.
      Выключаю телефон и направляюсь в студию: ну что ж, скоро узнаем, кто чего стоит.
      – Надеюсь, не мое появление вызвало эти слезы, – слышится из-за спины грудной французский голос.
      Оборачиваюсь, закусив губу. Он склоняется к моему лицу, лаская мягкими волосами, и нежно целует в обе щеки.
      – Дидье, – приветствую я, стараясь не вдыхать исходящий от него притягательный аромат. – Я тебе очень признательна. Спасибо, что вызвался помочь.
      Он пожимает плечами и улыбается, а я отвожу глаза, стараясь не смотреть на его губы. Ах, эти губы (и все, что к ним прилагается). Я в прошлый раз чуть не попала из-за них в неприятности, и повторять ошибок не собираюсь. Но между нами, так бы и впилась в них…
      – Ну что ты, я сделал сущие пустяки, уж поверь. Ты с самого начала отнеслась ко мне с теплотой. Благодаря тебе я понял, что такое настоящая дружба.
      – А как же… – начинаю я.
      – Пусть ты и не рассказала мне всей правды, – перебивает он, обводя рукой студию. – Зря, конечно. Я ведь сразу понял, что ты не из тех, кто предает. Ты чудесная.
      Заливаюсь краской и опускаю глаза.
      – Спасибо. Правда, надо было сразу тебе рассказать – просто ты не слишком тепло отзывался об околомузыкальной тусовке, и к тому же Дельфина наговорила тебе уйму лжи – хотела представить меня в ином свете. В общем, я не решилась завести разговор.
      Он загребает со лба волосы: нехитрый жест еще более подчеркивает его мужественный подбородок.
      – Верно, об этом просто речи не заходило: я все о себе говорил да о своих проблемах. А у тебя и так беспокойств хватает: отец больной, ну и остальное. Je m'excuse, иногда зацикливаюсь на себе и забываю обо всем остальном.
      «Ничуть не удивительно, – думаю я, мельком взглянув в его красивое лицо. – С такой-то внешностью любой бы на себе зациклился».
      – Я хотел сделать тебе приятное, Анжелика, – еле слышно произносит Дидье, касаясь моей руки. – Мне больно видеть тебя несчастной; ты заслуживаешь всего самого лучшего. Пусть тебе повезет.
      Если бы не свитер, у меня бы мурашки побежали по телу. Ничего тут не попишешь – Дидье относится к людям, самой природой предназначенным для обожания. И пусть я не собираюсь с ним сближаться, но я живой человек и не могу не замечать его привлекательности. Секундочку, мисс Найтс, вы, случайно, не забыли, что имеете дело с наемным искусителем? Подручный Дельфины, натасканный на соблазн. А потому соизвольте перейти к делу.
      Незаметно отвожу руки за спину, пряча их в карманах джинсов.
      – Ну что ж, mon ami, в путь?
      – В путь? – не понял он.
      – Поехали, allons-y, пришло время твоего первого интервью на нашем звучном языке.
      – Отлично. Только, если у меня возникнут затруднения, помоги мне, пожалуйста. По-французски, договорились?
      – Даже не сомневайся. Хотя, по-моему, зря ты волнуешься, все пройдет на ура. И не вздумай строить из себя англичанина: у тебя сногсшибательный акцент – все и так упадут.
      Распахнув дверь, мягко подталкиваю Дидье в студию. Будто в подтверждение моих слов Мег, Кери, Дэн и Тирон стоят как громом пораженные, не в силах отвести глаз от вышедшего вместе со мной восхитительного мужчины.
      Вдруг в наступившей тишине Мег падает на колени и, сцепив руки в страстном пожатии, выдыхает:
      – Гос-с-поди! Спасибо, Боже. Наконец-то я поняла, зачем ты сотворил Адама.
      К моему немалому удивлению, внешне хладнокровный и высокомерный Дидье Лафит, заняв место перед большим грушевидным микрофоном по левую руку от меня и надев наушники, нервничал даже больше, чем я. Гости всем скопом удалились в комнатушку Дэна, а мы с Дидье остались один на один в тесной студии. Впрочем, нас здорово отвлекали прижатые к стеклянной перемычке лица гостей и груди Кери. Ставлю первую песню, ободряюще пожимаю руку нашей звезде и на миг отрешаюсь от происходящего. В мыслях проносится, что следующие три часа очень круто изменят мою судьбу, а «Энерджи-FM» благодаря нам с Дэном и Дидье пометят большим жирным крестом на мировой карте, – но пока об этом никому ни слова. Остается лишь надеяться, что крест этот будет обозначать место, где зарыты сокровища. И наши награды.
      – Десять секунд, – раздается в наушниках голос Дэна.
      Звукорежиссер разворачивает кверху два больших пальца. Медленно закрываю и открываю глаза, делаю глубокий вдох и жду, когда загорится красная лампочка: мы в эфире.
      – Сегодня пятница, двенадцать часов пополудни, вы слушаете «Энерджи-FM». Настало время передачи «Ангел в эфире» с нашей единственной и неповторимой ведущей, мисс Энджел Найтс.
      Черт побери, неужели нельзя заказать приличную заставку?
      – Все, поехали, – радостно напутствую Дидье, когда звучат последние такты джингла.
      – Fantastique, Энджел, – улыбается он в ответ. – Я весь в твоем распоряжении.

Глава 22
ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА И УДИВИТЕЛЬНА