5

Элири развернула лошадь и мысленно приказала ей остановиться. Мгновение — и лук оказался у неё в руках, стрела, полетела к цели. У неё всегда был меткий глаз, а годы упорного труда под руководством Фара Трейвелера развили природные способности. Послав одну стрелу, она тут же выхватила другую и выстрелила снова. Всадники, гарцевавшие вокруг обезумевшей кобылы, упали. Они ещё не были мертвы, но жить им оставалось совсем недолго — ровно столько, сколько понадобилось Тарне, чтобы добраться до них. После этого они превратились в кровавое месиво.

Гери, единственный оставшийся в живых, тут же поскакал прочь — со всей скоростью, которую смог выжать из своего коня. Но стрелы мчатся быстрее коней. Когда он безжизненно соскользнул на землю, Тарна, погнавшаяся за ним, стала рвать его зубами и бить копытами. И не остановилась до тех пор, пока не разорвала уже мёртвое тело почти в клочья. Хилан стоял рядом. Никто не успел даже прикоснуться к жеребёнку, и он не понял, какая опасность ему угрожала. Вокруг него происходило что-то очень интересное, но больше всего ему снова хотелось есть. Он жизнерадостно — и просительно — заржал. Мать рванулась к нему, заскользила носом по маленькому телу. Никаких ран. Она повернулась, подставляя ему соски, и замерла, удовлетворённая. Элири зашагала к ней, и Тарна издала угрожающий звук, что-то вроде негромкого рычания.

Девушка заглянула ей в глаза — они сверкали ужасающим красным огнём. Прежде она как-то не обращала на это внимания, хотя сейчас ей припомнилось, что глаза у кобылы всегда отсвечивали красным. Ну, в конце концов, Тарна была не лошадь; скорее всего, это нормальный для Кеплиан цвет глаз. Элири подошла поближе, негромко напевая жеребёнку, а сознанием потянувшись к своей подруге.

Тарна после сражения находилась в таком состоянии, что начисто забыла о необходимости скрывать от Элири свои глубинные мысли. В первый раз за всё время их общения сознание девушки проникло сквозь то, что находилось на поверхности, и… Ка-дих, вот, оказывается, кому она подарила свою дружбу! Её смятенный разум едва не утонул в мутном водовороте эмоций. Чуждых. Ужасающих. Элири призвала на помощь все своё самообладание. Это всё та же Тарна, напомнила она себе. Они вместе проделали долгий путь, заботились о Хилане, сражались, защищая друг друга. Это Кеплиан, не лошадь; нужно принимать её такой, какая она есть, со всеми присущими ей особенностями, и любить в ней свою подругу.

Девушка стояла, борясь с собой, а Тарна замерла, выжидающе и насторожённо — как на её месте сделал бы в этой ситуации любой хищник. Наконец, Элири с невероятным трудом преодолела свои опасения и шагнула вперёд.

— Боевая сестра, с Хиланом всё в порядке?

Она замерла, почувствовав, как на неё нахлынула волна безграничного удивления. И эта эмоция не была её собственной — она исходила от кобылы. Девушка медленно подняла руку и погладила жёсткую гриву.

— Почему ты так удивилась? И что всё-таки с Хиланом?

Кобыла наконец вновь обрела «голос».

«Мой сын не ранен, ты и твои стрелы спасли его. Но… — она на мгновенье заколебалась. — Ты и дальше хочешь продолжить путь вместе со мной? »

— Почему нет?

«Ты проникла в самую глубину моего сознания. Я почувствовала это, почувствовала и твоё потрясение, твой страх. Бывало, что такое удавалось и другим людям, но всегда после этого они настраивались против нас, начинали желать нашей смерти. Теперь ты тоже возненавидишь и будешь стремиться убить меня? — Тарна в задумчивости опустила взгляд. — Прежде, когда я думала об этом, у меня не раз возникал вопрос: может быть, проникнув глубоко в наше сознание, люди от ужаса просто сходят с ума? Они и без этого ненавидят и боятся нас, а поняв нашу истинную природу, начинают испытывать ещё больший страх». — Она содрогнулась.

Элири снова глубоко погрузилась в сознание Тарны. На этот раз, зная, что именно кипит под поверхностными мыслями, девушка смогла удержать под контролем свой чисто инстинктивный страх. Постепенно она начала понимать смысл этой бурлящей силы, сверкающих эмоций. И почувствовала, что они стихают по мере того, как продолжалось её соприкосновение с внутренним миром Тарны. Как будто чем меньше боялась она сама, тем больше успокаивалась кобыла. Поняв это, Элири приложила все усилия, чтобы пригасить обуревавшую обеих взвинченность. Наконец они снова обрели спокойствие. Задумчиво глядя, как сосёт жеребёнок, девушка сказала:

— Тарна, похоже, мы воздействуем друг на друга.

Нависшая над ней прекрасная, мощная голова кивнула.

Элири прислонилась к тёплому плечу, рассеянно поглаживая его:

— Первый глубокий контакт с твоим разумом был ужасен. Но когда я отбросила страх и вернулась, такого пугающего впечатления уже не возникло. Теперь, когда моё сознание соприкасается с твоим без страха, ты тоже стала спокойнее. — Она постепенно усилила мысленную связь и задала вопрос, который не раз приходил ей в голову прежде: — Ты принадлежишь Тьме, боевая сестра? Мне кажется, что это не так, но остальные люди считают иначе.

Кобыла покачала головой и забила копытом, заставив жеребёнка возмущённо заржать. Он ещё не закончил своего дела. Мать должна стоять спокойно.

«По рождению мы принадлежим не Тьме, а тени и полумраку. Некоторые предпочитают служить Тьме, отдаваясь ей целиком и полностью; другие — нет. Нас создали давным-давно, когда адепты воевали между собой. Зачем? Этого мы не знаем. Адепты создали ещё и многих других. Жеребцы у нас более воинственны и, в основном, служат Тьме. Среди кобыл таких гораздо меньше. Мне кажется, жеребцы обижаются на людей за то, что те боятся и ненавидят нас. И завидуют им».

— Ты тоже хотела бы перейти на сторону Тьмы? Кобыла опустила голову на плечо Элири: «Теперь нет, боевая сестра. Чтобы спасти меня, ты убила тех, кто принадлежал к твоему собственному роду. — Мягкий нос прикоснулся к щеке Элири. — Я всегда отказывалась произносить твоё имя, но отныне я буду звать тебя Элири. Обращаясь ко мне, ты сказала — боевая сестра. Считаешь ли ты меня и своим другом? »

Руки девушки погладили тёплую шкуру.

— Да. Не недругом и не наполовину другом, а именно другом и названой сестрой. И точно так же я отношусь к твоему маленькому, если ты не возражаешь, конечно.

Ответное излучение, исходившее от кобылы, было пронизано согласием и робким удовольствием. Обхватив руками мускулистую шею, Элири надолго замерла, наслаждаясь ощущением единения между ними. Она любила лошадей и с ними не чувствовала себя одинокой. Но это… Это было несравненно больше. Названая сестра, подруга, с которой можно разговаривать и знать, что получишь ответ. О которой можно заботиться, но которая в случае необходимости позаботится и о тебе гоже.

Разомкнув объятия, девушка сняла сумку, в которой хранила травы.

— Любящая сестра поможет тебе залечить раны. — Нежными движениями пальцев она принялась втирать в израненное тело целебный сок. Было приятно касаться могучих мышц, гладкой шкуры, горделиво изогнутой шеи, струящейся гривы и пышного хвоста.

Эти руки и нежное ментальное прикосновение несли такое успокоение, что кобыла расслабилась, наслаждаясь впервые испытываемым ощущением глубокого внутреннего единения с другим существом. Прежде лишь со стороны матери она чувствовала столь полное, безоговорочное приятие. Оно уносило прочь копившуюся годами горечь, а вместе с ней и ненависть к людям, которые осуждали то, чего не понимали. Эта женщина была совсем не похожа на других. Эта женщина смело взглянула в лицо тому, с чем столкнулась, — и сумела принять это.

Возникло ощущение, будто Тарна плывёт, доверчиво, безмятежно. Мгновенье за мгновеньем незаметно скользили прочь. Она любила эту женщину, боевую сестру, подругу, названую сестру. В глубине сознания что-то нашёптывала Тьма — она отказывалась слушать. Кому нужна ночь, когда манит солнечный свет? Кроме того, ей было отлично известно, что Тьма всегда предаёт. Слишком много её соплеменников, прельстившись уловками Тьмы, сожалели об этом всю оставшуюся жизнь. Она не хотела стать одной из них; она принадлежит тени и полумраку, но не Тьме. И теперь уже никогда не будет принадлежать Тьме — после того, как познала Свет.

В полном согласии вся троица проскакала последнюю милю до реки. Хилан не понимал, что произошло. Он лишь чувствовал, что и мать, и их общая подруга счастливы. Этого с него было достаточно.

«Мы пересечём реку или поскачем вдоль неё? » — спросила Тарна, с сомнением оглядывая равнину.

В её сознании Элири увидела образы Серых, которые часто скитались в этих краях.

— Если они тут появляются, лучше нам убраться отсюда. Ты, похоже, считаешь, что хорошего от них не приходится ждать ни вам, ни людям. — Они торопливо поскакали вдоль берега, не пересекая реку — течение было сильно, вода глубока, и их могли увидеть. — Ты хорошо знаешь эту местность?

Тарна покачала головой:

«Думаю, эта река течёт далеко. Она начинается в западных горах, и я слышала, что где-то там, на западе, есть большое озеро. Серые сторонятся тех мест; там, в развалинах старых замков, живут люди, которые враждебно настроены по отношению к ним».

— Хорошо. В ту сторону мы и направимся, — резонно заключила Элири. — Нам годится любое место, которое им не по душе.

Они поскакали вверх по течению реки. Теперь совместное путешествие доставляло всем только удовольствие. Тарна и Элири «рассказывали» друг другу о том, что им пришлось пережить. Кобыла была поражена, получив представление о том, насколько разнообразен и многолик мир.

Вокруг них расстилался все тот же пейзаж. У Элири было время, чтобы поразмышлять над возникающими в сознании Тарны образами Серых и воспоминаниями о том, что Кинан рассказывал о них. Может быть, думала девушка, враждебность Тарны по отношению к этим созданиям несколько преувеличена. Однако вступать с ними в какой бы то ни было союз у неё не было ни малейшего желания. Они неуклюже передвигались на задних ногах. Имели вытянутую голову, заросшую косматым, сбившимся от грязи мехом, зубастый рот и маленькие красные глазки. Судя по воспоминаниям Тарны, они были очень неглупы и даже могли говорить, хотя редко делали это, испытывая неприязнь к другим разумным существам. Серые не носили одежды и не применяли, оружия.

Вообще-то они воевали, только если их загоняли в угол или если в силу каких-то обстоятельств ими овладевала безумная жажда убивать. В других случаях они ввязывались в бой, только когда преимущество было на их стороне. Подобно многим созданиям Тьмы, Серые боялись бегущей воды. Пока безумие не ударяло им в голову, затуманивая сознание, они держались подальше от неё. Поскольку сейчас путь Элири и её спутников проходил неподалёку от территории Серых, девушка всё время была начеку и держала лук наготове. Кобыла скакала бок о бок с ней и тоже размышляла. Тот факт, что ей и человеку удалось прийти к согласию, необычайно заинтересовал её. У Кеплиан не было никаких сколько-нибудь достоверных легенд об их происхождении, лишь смутные представления о том, что они были созданы адептами во времена древних войн. Некоторые считали, что основой для их создания послужили кони. Хотя, выскажи они открыто эту точку зрения, с ними наверняка жестоко расправились бы. Меньше всего эта идея нравилась жеребцам. Тарна ломала голову — в чём причина того, что она чувствовала себя рядом с этой женщиной так спокойно, так мирно?

Она косила взглядом на скачущую рядом лошадь. Интересно, что это за ощущение — нести на себе человека? Конечно, не с седлом и уздечкой, а на голой спине, чувствуя все перемещения и колебания человеческого тела? Нелепая идея, не стоит об этом и думать. Тарна выбросила эти мысли из головы и сосредоточилась на том, о чём сейчас думала Элири. Оказывается, девушке доставляло огромное удовольствие зрелище всего, что она видела вокруг. Рябь на кристально чистой поверхности воды, многообразные оттенки серого в цвете камней, коричнево-жёлтые пятна отмелей. Кустарник и большие группы деревьев на берегу, в прохладной тени которых укрывалось множество ярких птиц. Впервые в жизни Тарне открылась красота — и удовольствие, которое получаешь, восхищаясь ею не в одиночку.

Сейчас, когда им доставляло такую радость общество друг друга, их мысли нередко совпадали. Хилан тоже, казалось, набирался ума. Это удивляло кобылу — и тревожило. А вдруг постоянное общение с ними приведёт к тому, что он станет отрицательно воспринимать представителей своего пола? Жеребцы спаривались с кобылами и сражались — таков их удел. Но так ли это на самом деле? Тарна скакала вслед за лошадью Элири, а её сознание с трудом осваивало новые идеи. Ясно одно — никто из её соплеменников никогда прежде не был другом и названой сестрой человека. А если и были, то никто этого не помнил. В легендах об этом не упоминалось. И ни один человек никогда не принимал Кеплиан как друга; если людям и случалось прежде проникнуть поглубже в их сознание, они тут же убегали или кидались в бой.

Но эта женщина оказалась способна на большее. И — странное дело! — как будто то, что Элири приняла Тарну, распахнуло прежде запертые двери в сознании самой кобылы. Иногда ей казалось даже, будто бы… Будто бы это было правильно, что они стали друзьями! Ведь наверняка не просто так, а ради какой-то цели Великие прошлого задумали и создали Кеплиан. Может быть, именно ради того, чтобы они стали друзьями? Эта женщина — нет, Элири — восхищалась её красотой и силой. С гордостью говорила, что Тарна способна обогнать любого коня. Всякий раз, когда мысли девушки обращались к Тарне или Хилану, в них ощущались любовь и дружба. Может быть, именно так и было задумано когда-то?

Ответа кобыла не знала, но одно не вызывало у неё сомнений — эта мысль ей приятна. Её соплеменники держались отчуждённо даже по отношению друг к другу. Любая кобыла яростно сражается за своего жеребёнка, но лишь пока вскармливает его. Потом она его просто не замечает. Неужели и сама Тарна перестанет любить Хилана, когда он вырастет?

Дрожь пробежала по телу, возникло острое желание отогнать эту мысль, точно надоедливую муху. Никогда. Она будет любить сына, пока оба они живы. Тарна вскинула голову и, с удовольствием ощущая прикосновение солнечного света к спине, подпрыгнула, изогнувшись в воздухе. Было так приятно ощущать, что мощные мышцы прекрасно подчиняются ей. Она подпрыгивала снова и снова с ребяческим визгом восторга, Хилан тут же принялся подражать матери.

Элири оглянулась и засмеялась при виде того, как Кеплиан становятся на дыбы и прыгают в чистом воздухе. Поразительно, но, уверившись в её дружбе, Тарна стала почти другим существом. Жеребёнок тоже заметно развивался, не только в физическом отношении, но и в смысле умственных способностей.

«Бежим к реке наперегонки! »

Они поскакали к реке, величаво катившей свои воды неподалёку. Кобыла Кеплиан впереди, за ней — лошадь, несущая всадницу. Хилан отстал, детские ножки не позволяли ему держаться наравне даже с лошадью. Дробный стук копыт заглушил его негодующий крик. Они остановились у реки, напились, и Элири пошла по берегу, вглядываясь в воду.

— Река впадает в озеро?

«Насколько я помню, да», — ответила Тарна.

— Ладно, будем двигаться по этому берегу, пока не доберёмся до озера. За ним река наверняка станет мельче, и мы сможем найти брод.

Кеплиан не сводила пристального взгляда с воды. Все правильно, сейчас пересекать реку рискованно. Хилан ещё недостаточно окреп, а течение слишком сильно. Но река становилась все мельче, и вскоре они наверняка смогут перебраться через неё. Ей хотелось как можно скорее оказаться за пределами территории Серых. Не один жеребёнок Кеплиан погиб, разорванный их зубами. Более того, они нападали даже на кобыл, ослабевших после родов или в результате несчастного случая. Тарна мысленно послала девушке своё согласие и неторопливо двинулась вдоль берега.

Подбежал Хилан, она любовно лизнула его. Он был так силён, так прекрасен! Во всех отношениях чудесный сын — второго такого умненького и способного на свете не существовало. Друг за другом — Тарна впереди, за ней Хилан и Элири — они медленно двигались по краю воды. Продираться сквозь густой кустарник не хотелось, и, обходя его, они заметно удалились от берега.

Кустарник оказался досадной помехой, но он был удивительно красив. Листья светло-зелёные, с серебристым отливом, в изобилии усыпанные ягодами, которые служили пищей многочисленным и самым разнообразным птицам. Спросив у Тарны, не ядовиты ли ягоды, Элири наклонилась и сорвала горсть. Спелые шарики взрывались сладостью во рту. Слепо терпкие, они прекрасно утоляли и жажду, и голод. Она ела их по дороге, а когда кусты начали редеть, слезла с лошади и, к удивлению кобылы, принялась выкапывать один из кустов из земли.