4

Она скакала ровным аллюром, пока не стемнело. Потом раскинула лагерь, защитив его с помощью нехитрых заклинаний, которым её обучил Кинан. В сознании девушки Ганнора и богиня, которой молились немунух, слились воедино, и Элири не сомневалась, что янтарные амулеты и камни-стражи, подаренные Ганнорой, не допустят, чтобы с ней случилась беда. Она взяла в руки кусочек янтаря и обошла по границе свой маленький лагерь, прося Ганнору защитить её. Может быть, место Старых и пострадало, когда горы вывернуло наизнанку, но она унесла оттуда четыре камня-стража — ценный дар. В полумраке они отсвечивали мягкой, успокаивающей голубизной, и Элири осторожно положила их рядом с собой.

Точно так же она действовала и во все последующие дни, пока поднималась вверх по течению реки. Трудно сказать, что именно помогало, янтарь или камни. Но ничего более опасного, чем случайные звери, рыщущие по своим охотничьим делам, ей не попадалось. Их она всегда заверяла в своей дружбе.

Единственным примечательным событием оказалась встреча с изумительной по красоте самкой сокола. Птица явно была голодна, и Элири попыталась мысленно представить гнездо, в котором жалобно пищали птенцы. Она улыбнулась, излучая сочувствие и доброжелательное понимание, а потом бросила птице жирного кролика, совсем недавно пронзённого её стрелой. Резко вскрикнув, соколиха поймала его в воздухе.

Улетая с подарком, она обронила перо. Длинное, окрашенное в контрастные чёрные и белые тона. Ответный дар. Элири спрыгнула с лошади и подобрала его. Воткнула в повязку на голове и, снова взобравшись на лошадь, распрямилась, почувствовав себя… увереннее. В этой новой стране не было орлов, но перо ястреба — тоже неплохой талисман. Тем более что он получен в подарок. Помня о его происхождении, она будет носить перо с гордостью.

Дни складывались в недели, а девушка все скакала по горам. Нередко тропа оказывалась непроходимой или просто исчезала, и тогда приходилось возвращаться. Но Элири по-прежнему тянуло на северо-запад и с каждым днём всё сильнее.

Ощущение было такое, как будто кто-то очень сильно хотел, чтобы она двигалась именно в этом направлении, и как будто призыв становился сильнее по мере приближения к неизвестной цели. Улыбаясь при мысли о том, как, оказывается, может разыграться фантазия, Элири тем не менее продолжала скакать тем же курсом. Она и сама хотела попасть в Эскор, хотя Кинан сумел не так уж много рассказать ей об этой древней стране. По пути она охотилась и нередко делилась добычей с обитателями этих диких мест. Несколько раз ей попадались сорокопуты, и девушка неизменно предлагала им пищу. Птицы благосклонно принимали дары, и, хотя близко не подлетали, было очевидно, что они считают её другом.

Наконец река сузилась и стала заметно мельче, несмотря на то что текла по более ровной местности. Теперь девушка не держалась всё время около неё, нередко забирая в сторону, туда, куда уходила просторная равнина. Именно там она однажды увидела деревню. Отпустив лошадей попастись, Элири разглядывала её, вжавшись в землю на вершине холма. Нет, вряд ли это можно было назвать деревней. Скорее — усадьбой, вроде той, в которой жил Кинан, разве что чуть побольше. Хорошо укреплённое центральное строение, под защиту которого все, наверняка, сбегаются в случае опасности, а вокруг него другие, поменьше. Нужно действовать осторожно. Судя по рассказам Кинана, жители этих мест должны быть настроены дружелюбно, но осторожность никогда не помешает.

Она подозвала лошадей и прыгнула в седло. Проскакала по склону холма и, подъезжая к воротам, пустила лошадь шагом. Позади одного из строений был огорожен небольшой участок, откуда явственно доносился шум. Сердитое бормотание голосов, а потом внезапно — звук, который мог бы издать взбешённый конь, нечто среднее между фырканьем и храпом. В нём ощущались ярость и вызов, но для Элири он прозвучал как трубный глас. Немедленно откликнувшись на этот призыв, забыв о всякой осторожности, она пришпорила лошадь, объехала вокруг строения и остановилась, дрожа от возмущения и ярости.

За высокой оградой загона несколько человек удерживали с помощью прочных верёвок рвущуюся на волю кобылу. Чёрную, как ночь, с глянцевито поблёскивающей в солнечных лучах шкурой. Позади неё барахтался новорождённый жеребёнок, тоже чёрный, ещё липкий от родовой слизи. Он силился подняться, но тонкие ножки плохо повиновались ему. Взвизгнув, он упал в очередной раз, и от этого звука кобыла совсем обезумела.

Забыв обо всём, кроме боли, которую ей причиняло это зрелище, Элири решительно направила лошадь вперёд, заставив зрителей отскочить в сторону.

Голос девушки зазвенел, точно колокол:

— Что тут происходит? Что вы делаете? Ей ответила дюжина голосов:

— Это Кеплиан, леди. Гери поймал одну из их кобыл.

— Почему вы так обращаетесь с ней?

Верёвки, не позволяющие кобыле приблизиться к жеребёнку, немного ослабели, когда те, кто удерживал её, отвлеклись, прислушиваясь к словам Элири.

— Почему? Но, леди, она — Кеплиан!

Мужчина, перед которым она остановилась, буквально брызгал слюной. Он, по-видимому, считал, что этого объяснения вполне достаточно. Однако Элири думала иначе.

— Мне нет дела до того, как она называется. Разве так обращаются с животными? Что плохого она вам сделала? — Элири чуть не испепелила взглядом мужчину, с новой силой натянувшего верёвки. — Что, эта кобыла напала на вас? Убила кого-то из ваших родственников, угрожала вашему ребёнку? За что она расплачивается — и её жеребёнок тоже? Заметив её ярость, мужчина отступил.

— Она просто Кеплиан. Мы убиваем их, где бы ни встретили. Они — Зло. — Он горделиво выпрямился. — Да, они на стороне Тьмы.

Кобыла воспользовалась тем, что верёвки снова ослабели, и успокаивающе дотронулась мордой до жеребёнка.

— Никакого зла я тут не вижу. Это всего лишь кобыла, которая пытается защитить своего детёныша.

За её спиной забубнили голоса, но слух улавливал лишь обрывки фраз:

— … Нет здесь.

— … Отправился в долину. Он не вернётся ещё несколько дней.

— Тогда что нам делать? Может, эта женщина обладает силой.

На лице девушки мелькнула победоносная улыбка. Похоже, их хозяин в отлучке, и его не будет несколько дней. У всех был такой вид, точно они побаиваются её. Немного, по крайней мере. Она послала мысленную команду своей лошади и медленно распрямилась в седле. Казалось, лошадь и всадница внезапно выросли в размерах, в их облике проступил оттенок угрозы, и все это явно внушало благоговейный ужас тем, кто толпился вокруг. Медленным, зловещим движением Элири вытащила из кармана рубашки амулет.

Легко спрыгнув с лошади, она прошла туда, где люди все ещё натягивали верёвки, удерживая кобылу. Когда девушка прикоснулась кусочком янтаря к влажному носу жеребёнка, прозрачно-золотистый камень мягко замерцал. Она высоко подняла амулет.

— Ганнора говорит: в жеребёнке нет Зла. Он никому не причинил вреда и должен быть освобождён.

Из задних рядов вперёд пробился мужчина. Плотного сложения, со светлыми волосами, поблёскивающими на солнце. На его лице застыло выражение хмурой злости.

— Жеребёнок слишком мал и просто не успел ничего сделать. Но он вырастет и будет творить зло. Все Кеплиан — приверженцы Тьмы. А мы здесь убиваем тех, кто принадлежит Тьме. Откуда ты взялась, леди, что не знаешь таких простых вещей?

Элири ответила вопросом на вопрос:

— Откуда взялся ты, человек, если собираешься замучить животное и новорождённого жеребёнка? Кто сказал тебе, что они — Зло, если сама Ганнора говорит, что, по крайней мере, жеребёнок невинен?

Мужчина буквально взревел, заглушив её голос:

— Невинен? Те, кто служит Тьме, расправились с моими близкими, когда я был ещё ребёнком. А год назад кто-то из их рода убил моего брата, которого послали с поручением в Долину Зелёного Безмолвия. Что, мы так и будем стоять здесь, дожидаясь, пока эта женщина вырвет из наших рук законную добычу? — Он шагнул вперёд.

— Ты так жаждешь убивать, что даже не поинтересуешься платой? — вкрадчиво спросила Элири.

Он замер.

— Платой?

— Да. Ганнора говорит, что жеребёнок невинен. Если она не скажет со всей определённостью, что кобыла несёт в себе Зло, ты отдашь мне обоих за выкуп?

Он прищурился, погрузившись в раздумья и ничего не замечая вокруг.

— Что ты предлагаешь, леди? Отлично, она снова стала «леди».

— Я не могу предложить тебе ничего, равноценного потере близких, но могу предложить двух за двух. — Она махнула рукой в сторону своих осёдланных и взнузданных лошадей.

— Согласен, леди. — Казалось, его больше ничуть не заботило, какой приговор вынесет Ганнора кобыле. Он протянул руку к поводьям, и по приказу Элири обе лошади подошли к нему. — Теперь вот что, леди. Ты получаешь эту пару перед заходом солнца. Можешь увести их отсюда, но в твоём распоряжении один день. После этого они по справедливости снова становятся нашей добычей.

— Мне нужно купить припасы и пополнить запас воды.

— Нет. Здесь ты не получишь ничего. Мы не торгуем с Тёмными. Забирай своих «друзей» и проваливай отсюда, пока тебя не забили камнями.

Он шагнул вперёд, выражение жестокости в его глазах проступило ещё отчётливей. Элири видела, что он получал удовольствие от того, как провернул эту сделку, но в то же время был не прочь напасть на неё, если почувствует, что это может удастся. Взглядом он уже жадно ощупывал её седельные сумки и толстую постельную скатку. Рука девушки метнулась к луку и выхватила стрелу, прежде чем он успел приблизиться к ней.

— Стой, где стоишь! Я заключила честную сделку и получу то, за что заплатила. — Она приказала мужчинам, все ещё удерживающим кобылу: — Отпустите её. — Они заколебались, и она нацелила стрелу прямо в грудь того, кто выступал в роли заводилы: — Прикажи отпустить её, сейчас же! Он неохотно бросил несколько слов, верёвки упали. Кобыла тут же встрепенулась всем телом и бросилась к жеребёнку. Сердце девушки упало, когда она увидела, что на лице заводилы вновь заиграла самодовольная улыбка. Что теперь?

— Отлично, сейчас ты сама убедишься, что может вытворять отродье Тьмы. Этот жеребёнок не способен идти. — Он злобно рассмеялся. — Попробуй подойти к нему, и кобыла убьёт тебя — теперь, когда она на свободе.

Элири кивнула, хотя сердце у неё ёкнуло. Однако этот человек явно недооценивал её.

— Может быть. А может быть, я убью тебя, если ты сейчас же не оставишь нас в покое. Ты тупой, жестокий, невежественный человек. Если все в этой деревне такие, я буду рада уехать отсюда. А теперь прочь, пока у меня не лопнуло терпение.

Её глаза вспыхнули от гнева, и мужчина отступил. Криво усмехнувшись на прощанье, он неуклюже заковылял и скрылся за углом. Остальные не двинулись с места. Потом один из них с насторожённым видом подошёл поближе.

— Леди, если Ганнора вынесла своё суждение, не наше дело перечить ей. Но это правда, что Кеплиан скачут дорогами Тьмы. Продать мы тебе ничего не можем, сама понимаешь. Гери узнает, и у нас будут неприятности. Но, может, какую-то мелочь мы в силах для тебя сделать?

Внезапно рот девушки наполнился слюной. Соль! Соль у неё была на исходе. Если будет соль, никаких припасов не потребуется, она сможет прокормить себя с помощью охоты.

— Соль… Продайте мне столько соли, сколько не жалко.

Он кивнул и торопливо ушёл куда-то в сопровождении нескольких других. Вернувшись, они принесли небольшие кожаные сумки не только с солью, но с мукой и с тем, что заменяло здесь сахар. У Элири были мелкие серебряные и медные монеты, доставшиеся ей от убитых разбойников. Она протянула их со словами:

— Из Карстена, но тем не менее ценные. Тем, кому они принадлежали, эти монеты больше не понадобятся.

До них дошло, хотя и не сразу. Ушей Элири достиг свистящий шёпот:

— Шпионка… Она шпионила в Карстене.

Девушка протянула кошелёк, внимательно наблюдая за лицами. Казалось, люди были довольны, заключив такую сделку, хотя и несколько смущены тем, что она переплачивала.

— Есть ещё деревни к северу? — Нужно было воспользоваться их добродушным настроением, чтобы разузнать как можно больше.

— Нет, леди. Вон там, — взметнувшаяся рука указала направление, — лес Болотных Женщин. — Палец ткнул на северо-восток. — А там снова горы. Между лесом и горами течёт река. Гери погонится за вами; лучше бросьте Кеплиан и уходите. Тогда он убьёт их, а вас не тронет.

— Ещё неизвестно, кто кого убьёт, если он вздумает преследовать меня, — жёстко сказала Элири. — Спасибо за припасы.

Мужчина, который всё это время разговаривал с ней, кивнул.

— Идите с миром, леди. Но остерегайтесь тех зверей, которые вовсе и не звери. Эта кобыла убьёт вас при первом удобном случае, и то же самое сделает Гери. Если вы не бросите Кеплиан, то от гор до самого моряне найдёте места, где сможете укрыться.

Он резко повернулся и зашагал прочь, остальные — за ним. Элири посмотрела на Кеплиан. Жеребёнок сумел-таки подняться на ноги, но, вглядевшись получше, девушка поняла, что именно вызвало усмешку на лице Гери. По-видимому, вскоре после его появления на свет крошечное животное жестоко ударили по поджилкам, его задние ноги были в синяках и распухли. Он совсем не мог двигаться и продержался на ногах всего несколько мгновений, а потом с несчастным ржанием рухнул на пыльную землю. Стоя в защитной позе над малышом, кобыла не сводила с девушки взгляда. В душе Элири вспыхнул гнев — как люди могли так жестоко поступить с крошечным жеребёнком, совсем недавно появившимся на свет? Не раздумывая, она подошла ближе, негромко напевая.

Кобыла предостерегающе ударила копытом, и Элири протянула руку к кулону. Крошечный конь из чёрного янтаря, казалось, излучал тепло. Прикосновение к нему подтвердило это. Странно… Он был гораздо теплее её руки. Девушка вытащила кулон из-под рубашки, и кобыла тут же впилась в него взглядом широко распахнутых глаз. Элири заговорила — мягко, объясняя. Кобыла, похоже, прислушивалась. Потом она попыталась помочь жеребёнку встать на ноги. Малыш старался, как мог, но снова упал.

— Нам нужно как можно скорее убраться отсюда, — сказала девушка. — Этот человек вскоре вернётся и убьёт твоего жеребёнка.

Она постаралась образно представить себе то, о чём говорила, и передать это «сообщение» кобыле. К великому удивлению Элири, в её сознании возникла серия отчётливых картинок, явно посланных её «собеседницей» .

— Если я повезу его на своей лошади, мы сможем быстрее покинуть это место. Позволь мне помочь ему.

Ответом ей был взрыв недоверия со стороны кобылы. Девушка медленно потянулась к малышу и погладила его, стараясь, чтобы её сознание излучало чувство восхищения. Какой прекрасный жеребёнок, сильный и крепкий! И какой смелый! Было бы ужасно, если бы он погиб. Она готова рискнуть всем, лишь бы предотвратить это. В сознании возникли образы других коней, которых Элири знала, однако, как ни странно, в ответ кобыла обдала её волной презрения и негодования. Кеплиан — не кони; ей безразлично, как люди относятся к тем, другим.

Элири улыбнулась, показывая, что готова принять эту странную точку зрения. Хорошо, пусть они не кони, сейчас важно другое. А именно, то, что этот человек вернётся, чтобы убить их. Кобыла хочет, чтобы он застал её здесь? Нет, последовал мысленный ответ. Тогда кобыле придётся выбирать: позволить девушке помочь жеребёнку или остаться с ним и увидеть его гибель. Я буду сражаться, таков был общий смысл картинок, хлынувших из сознания кобылы.

В ответ девушка послала образ умирающей кобылы, пронзённой стрелами и копьями. Потом — жеребёнка, которого связывают и забивают до смерти.

Капитуляция. Кобыла милостиво позволила человеку помочь ей. Стараясь не делать резких движений, Элири расстелила на седле одеяло, подняла маленькое тельце и удобно уложила на подготовленном месте. Взяла поводья и зашагала к воротам. Кобыла двинулась следом.

Они прошли через всю деревню и покинули её, провожаемые ненавидящими взглядами. Гери решил, что не следует открыто нарушать слово, данное в присутствии столь большого числа людей. Как и обещал, он подождёт этот день и следующий. Близилось полнолуние. Завтра, как только взойдёт луна, он будет в пути. Пусть эта колдунья не рассчитывает, что ей удалось отделаться от него с помощью подкупа и хитрых слов.

Его память бередили воспоминания о стройной фигуре девушки — и о высокомерии, звучавшем в её голосе. Будет приятно доказать ей, что он не заслуживает такого презрения. Весь день Гери строил планы и готовился к своей охоте. Какая любезность с её стороны — снабдить его лошадьми, которые помогут её же и захватить.

Элири хорошо усвоила уроки войны, преподанные Фаром Трейвелером, который знал немало мудрых пословиц и воинских афоризмов. Один звучал примерно так: «Исходи из того, что погоня будет непременно, и действуй соответственно». Она так и делала — к возмущению кобылы.

Примерно с час они быстро скакали вдоль одного из рукавов реки, а потом Элири вместе со своим маленьким отрядом вошла в воду и ещё пару часов двигалась вверх по течению. На обширном мелководье девушка сознательно позволила лошади оставить несколько разбросанных здесь и там следов, постаравшись, чтобы их нельзя было не заметить.

Потом они поскакали обратно и снова по воде. Там, где река разветвлялась, свернули и тем же манером двинулись по другому рукаву. Элири подозревала, что Гери может нарушить своё обещание, если только сумеет сделать это незаметно для соседей. Хотя вряд ли это ему удастся, в особенности, при свете дня.

Передав эту мысль кобыле, девушка получила в ответ согласие — с оттенком юмора. Поразительно! Юмор — явный признак ума, и, уж во всяком случае, такая реакция была несравненно сложнее, чем бесхитростные эмоции, обычно присущие животным.

— Может быть, с моей стороны было бы вежливее называть тебя и маленького по именам? — спросила Элири.

Недоверие!

— Мне не обязательно знать ваши настоящие имена, просто какие-то, которыми я могла бы пользоваться. Людям сложно обходиться без имён.

Снова вспышка юмора. Длительное раздумье.

Потом:

«Я — Тарна. Мой сын — Хилан».

Элири остановилась, не отдавая себе в этом отчёта. Ни одно животное не было в состоянии передать такую мысль! То, что отчётливо прозвучало у неё в мозгу, безусловно было проявлением сознательного разума.

В ответ — озорной смешок:

«Люди! Они говорят — раз мы похожи на животных, значит, мы и есть животные. Такие же тупые, как те, другие. Правда, наши жеребцы часто не слишком смышлёны, но мы более чем простые животные, несмотря на наше обличье».

Кобыла с удивлением обнаружила, что женщине это сообщение явно пришлось по душе.

«Чему ты радуешься?»

Элири попыталась объясниться с помощью слов — и отказалась от этой мысли. Просто швырнула в сознание кобылы сразу целый клубок ощущений. Возмущение тем, как люди обращались с ней и жеребёнком. Возможность более глубокой дружбы, которую создавало наличие разума. И наконец, восхищение ими обоими — мужеством кобылы, прелестью жеребёнка. Эта последняя мысль явно расположила кобылу в её пользу. «Мой сын — прекрасный жеребёнок. Я поражена, что ты способна оценить это. Хотя… По-моему, даже самый тупой человек не может не заметить, как он красив».

Элири заверила её, что она-то уж точно может. Бросив взгляд на тонкие ножки, свисающие с расстеленного на седле одеяла, девушка сказала:

— Этот человек, без сомнения, не оставит нас в покое. Ты хорошо знаешь эту местность? Можем мы где-нибудь укрыться?

«Если он погонится за нами один, может быть, и найдётся такое местечко. Но это ничего не изменит — он всё равно будет преследовать нас. Мои соплеменники вмешиваться не станут — с какой стати? Я вижу только один способ избавиться от него — убить».

Дальше они скакали в молчании, — Элири размышляла. Может быть, удастся просто сторговаться с Гери? Она не забыла, какими глазами он смотрел на припасы, которые у неё были с собой. За отказ от попытки убить их он имеет шанс получить отличную лошадь, сбрую и всё, что находится в седельных сумках. Не исключено, что алчность может перевесить в нём желание расправиться с Кеплиан.