Снаружи копыта глухо забухали по каменному полу, приближаясь к дверям. Элири не спускала взгляда с лорда Тьмы. Он допустил в отношении неё одну небольшую ошибку. Хотя он сам сказал, что она другая, и убедился, что его силы недостаточно, чтобы — полностью сковать и её, он всё ещё не понимал, каким образом может справиться с ней.

Она сфокусировала своё сознание, сжала его в узкий луч, направленный прямо в сторону тех, кто шёл им на помощь:

«Задержитесь! До тех пор, пока я не подам знак».

Стук копыт за дверью смолк. Углубившись в свои мысли, хозяин Башни не замечал ничего. С какой стати? Он был адепт, пусть далее испорченный гордостью и тщеславием, и на его памяти не случалось такого, чтобы кто-то оказался способен сопротивляться его приказаниям. В конце концов, однако, он поднял голову и пристально посмотрел на Элири.

Девушка сделала движение рукой, которое привлекло его внимание. Кровь! Она ранена. Нужно воспользоваться этим и скрутить её прямо сейчас, не сходя с места и не давая никаких глупых обещаний. Раздувшись от гордости, он сидел, собирая всю свою силу, чтобы нанести удар.

И вспоминал день, когда стоял в каньоне. Неимоверные усилия, которые пришлось прикладывать, чтобы выбраться оттуда, отняли последние силы, высосали жизненные соки, уничтожили его. Правда, умерло только тело. И всё же сменилось немало поколений, прежде чем неподалёку от его местопребывания оказался незадачливый охотник, а лорд сумел накопить достаточно силы, чтобы завладеть его телом как пристанищем для своего бездомного духа. Но всё время, пока он ждал, его горечь и ненависть росли. Когда-то он был просто адептом, потом стал адептом Тьмы. Потом всего лишь бестелесным духом, воющим на ветер. С обретением нового тела его сила стала расти — а вместе с ней и злоба. И всё же он не желал делать выводов из уроков, полученных в прошлом. Более того, он не желал замечать, что его сила была лишь тенью того, чем он обладал прежде.

Он смотрел в лицо Элири, а его разум нашёптывал предостережения. Но он самоуверенно отмёл их. Как! Разве не он боролся в своё время с другими адептами, которые считали, что следует опасаться пришельцев из других миров, где жили совсем иные люди? Он завладеет духом этой женщины, подчинит его своей воле. Использует её силу — и этих двоих тоже, — чтобы увеличить свою собственную. Даже втроём, даже все вместе, они — ничто по сравнению с ним. Сколько трудов — и какой итог? Вернулись к нему с пустыми руками, а его раб по-прежнему в цепях.

Он задумчиво смотрел на Элири. Что-то было в ней такое… Смутно знакомое. Какая разница? Она — ничто; все они — ничто. Теперь у него снова есть тело, он снова вернул себе свою Башню. Пришло время расплаты. Гордость переполняла его, он откинул голову и издевательски засмеялся. Он тут хозяин. Лучше бы эти ничтожества добровольно склонили голову перед ним — пока он не заставил их сделать это силой. Его глаза снова встретились со взглядом Элири и снова его пронзило странное ощущение узнавания. Чувствуя непонятное раздражение, он посмотрел на двух других.

И Джеррани, и Маурин прикладывали неимоверные усилия, пытаясь вернуть себе способность двигаться. У обоих ничего не получалось, конечно. Боковым зрением Элири видела всё это и понимала, что на них пока рассчитывать нечего. Это её задача. Далёкие предки недаром открыли ей дорогу в туман; возможно, именно ради этого. Лорд Тьмы не способен полностью сковать её. Сейчас разворачивается последний акт драмы. Это действо должно было окончательно и нерасторжимо связать её сердце и дух с землёй, которую она уже успела полюбить. Элири сосредоточилась и очень медленно, но всё же двинулась вперёд, скользя ногами по полу.

Поскольку лорд Тьмы сидел за столом, он заметил это, лишь когда она продвинулась уже на несколько футов. Он тут же наложил на неё ещё одно заклятие, но она все равно продолжала действовать — как могла.

«Пора!»

Копыта с грохотом обрушились на дверь, на мгновение стали видны головы четырёх Кеплиан. Дверь немного приоткрылась, но тут же захлопнулась снова, повинуясь заклинанию. Лорд Тьмы от удивления слегка подпрыгнул, но постарался скрыть это движение, наклонившись вперёд.

— Надеешься на помощь своих друзей? Зря. Впрочем, мне эти глупые Кеплиан пригодятся — снабдят добавочной силой, когда я захвачу их.

Копыта упорно колотили по твёрдому дереву, пытаясь разрушить его. Он нахмурился и вскинул руки, чтобы сотворить заклинание. Нужно сделать дверь неуязвимой, и тогда можно будет разобраться с теми, кто находится внутри. А когда это произойдёт, он даст волю своей ярости и покажет Кеплиан — изменникам, глупцам! — что значит штурмовать Башню лорда Тьмы.

Элири почувствовала, что наложенное на неё заклятие слабеет. Не намного, но достаточно, чтобы позволить ей обрести дар речи. Она начала негромко напевать себе под нос — слова как будто сами собой выплывали из глубин памяти. Мольба, обращённая к богам, — даровать силу воину, противостоящему Тьме.

— Мать-Земля, помоги своей дочери. Отец Небесный, помоги воину.

— Ка-дих, сделай так, чтобы мои стрелы летели быстро и лук был послушен мне.

Она героически боролась с силой, которая подчинила её себе. Кровь стучала в висках — и становилась барабанной дробью звёздного света. Он запылал прямо перед ней, выхватив из тьмы пристально глядевших на неё людей. Воинов, которые, мерцая чёрными глазами, сидели на гордых конях. Воинов, которые приветственно закивали ей и подняли вверх щиты и копья в знак признания той, в чьих жилах текла их кровь. Глаза Элири расширились при виде их салюта. Её охватило чувство гордости — и барабанная дробь звёздного света зазвучала ещё громче. Те, кто ушёл, вернулись, потому что она — Воин, дитя их крови, чистокровная тшоах.

Все громче и громче гремели барабаны. В голове у неё зазвенело, тело начало покачиваться в такт яростным ударам крови и барабанов. И тогда где-то в глубинах памяти, в области, недоступной сознательному контролю разума, распахнулась дверь. Как только исчез этот барьер, хлынули слова. Это был не просто обычный ритуальный напев — это выплёскивалась наружу её суть, все то, чем она на самом деле была. И с каждым словом сила её росла:

— С громом и грохотом я скачу, Дочь Ка-диха, дитя тшоах. Та-Которая-Ходит-Странными-Путями, Названая сестра четвероногим, великим сердцем. Я не склоняю голову ни перед кем. Ка-дих, будь милостив к своей дочери. Никто не сможет меня остановить.

Элири покачивалась, её ноги слегка приподнимались, притопывая во всё более ускоренном ритме. И с каждым притопыванием она чуть-чуть продвигалась вперёд, а с каждым крошечным продвижением вперёд сила её росла.

Хозяин Башни был целиком поглощён заклинанием, которое он накладывал на дверь с целью не позволить мощным копытам разнести древнее дерево на куски. Магические слова связывали щепки воедино, делали неподвижными петли, заклинивали замки.

Элири, напевая все громче, взывала к богам, которым поклонялись люди её крови. И они отвечали, делясь с ней своей силой. Пока пролетали эти мгновения, она познала яростную гордость тех, кто свободно скакал по равнинам, кто был известен всем как тшоах, враг белых людей.

Чем громче становился её напев, тем выше девушка вскидывала голову. Внезапно лорд Тьмы, все ещё творивший заклинания, оставил свои усилия. Он наконец заметил, что происходит, и выкрикнул магическое слово. Голос Элири стал плохо слушаться её, но она заставила себя продолжать. Скорость движений нарастала. Несмотря па все новые заклинания, она крепко держала в руках меч и даже размахивала им. Лорд Тьмы выложился целиком, стараясь сковать её. И потерпел неудачу. Продвижение Элири вперёд замедлилось, но не прекратилось, в серых глазах, похожих на штормовое небо, сверкала его смерть. Тут он наконец запаниковал и нанёс хлещущий удар по ране на её руке. Он капля за каплей выцедит её кровь; тогда настанет конец этому фарсу. Она поймёт, что значит противиться воле того, кто сильнее.

Но Элири ещё раньше, в стране теней, провела по ране серебряным кинжалом. Лорд Тьмы не знал этого, и дух серебра вторгся в его сознание. Раздался душераздирающий вопль, сосредоточенность хозяина Башни дрогнула, и, как только это произошло, глиняный манекен выпрыгнул из кресла.

Крошечное тело рассыпалось, ударившись о каменный пол. Из него поднялся дух Ромара и вошёл в его тело, безвольно лежащее в резном кресле. В первый момент ничего не произошло. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть к своей целостности снова. Чтобы сила наполнила собой эту прежде пустую оболочку. Взгляд Ромара опустился, а губы искривились в подобии мрачной улыбки. На нём, однако, остались и пояс, и прикреплённый к нему меч в ножнах. Видно, таким образом его злобный господин забавлялся — позволив пустой оболочке оставить при себе принадлежности воинского достоинства. Прекрасно, эта беззаботность может обойтись лорду Тьмы, недёшево, если Ромар придумает, как действовать, — и получит в своё распоряжение достаточно времени, чтобы восстановить силы. Он расслабился. Если ничего не можешь сделать, не делай ничего. Ненужное волнение лишь отнимает силы. По крайней мере, так всегда говорил наставник Ромара, обучавший его воинскому искусству. Ну что же… Он подождёт.

Копыта все ещё колотили в дверь, с гулким звуком она содрогалась снова и снова. Шум приводил в ярость хозяина Башни. И ещё эта женщина, которая осмелилась выступить против него. Сколько он ни выкрикивал слова силы, это не останавливало её медленного приближения.

Не отдавая себе в этом отчёта, он отступал, занервничав при виде непреклонности Элири. Нет, это немыслимо — чтобы она смогла добраться до него. Такого просто не может быть. Но все вместе — и её молчаливое, хотя и медленное продвижение вперёд, и этот трижды проклятый шум от двери — выбивало лорда Тьмы из колеи, подталкивало к лихорадочным и непродуманным действиям. Чтобы остановить Элири, он вытягивал силу из заклинаний, которыми связал её друзей. Хорошо хоть, что они, похоже, оледенели от ужаса. Ничего, он удержит их. Этого послабления, однако, оказалось достаточно, чтобы вернуть им способность говорить, и Джеррани даже ухитрился слегка повернуть голову к Маурин.

— Будь наготове. Если им удастся убить его, не забудь про дар.

Она опустила взгляд вниз, туда, где еле заметная выпуклость на тунике указывала на то, что там лежит кристалл Духаун.

— Да.

Но откуда бы и сколько ни выкачивал силу лорд Тьмы, это ничего не меняло. Все ещё негромко напевая, Элири продолжала медленно наступать. Комната была просторная, но девушка уже одолела больше половины расстояния. Кресло хозяина Башни скрежетало о камень, когда он в очередной раз отодвигал его. Дверь гудела снова и снова. Он злобно выругался. Только бы заглушить эти звуки, пусть даже это будет последнее, что он сделает в своей жизни! Его выводил из себя не столько сам звук, сколько факт того, что он не способен добиться тишины. Охваченный яростью, он вытянул силу из заклинания, удерживающего Элири, и с дикой яростью швырнул её в дверь. Это научит тех, кто осмеливается не подчиняться его приказу. У двери всё стихло, но зато громче стало слышно пение Элири.

Она, пошатываясь, сделала ещё шаг вперёд, и лорд Тёмной Башни изумлённо посмотрел на неё. Меч замерцал в её тонких руках.

— Эйх!

То был клич удачи её соплеменников, всегда прочно сидевших в седле. Острие меча лишь задело Тёмного, распороло одежду и кожу, пробороздило безволосую грудь. Тонкой струйкой потекла кровь. Охваченный яростью и внезапно нахлынувшим смертельным ужасом, Тёмный в шоке глядел на свою кровь. Она ранила его, она… осмелилась! Он резко отшатнулся, когда меч опустился снова.

Он отступал все дальше, а его мысли неистово метались, пытаясь отыскать что-то, что могло бы остановить медленное продвижение Элири вперёд. Нужно как можно быстрее разделаться с ней, с остальными непокорными проблем не будет. Страх ему внушала только она.

Меч рубанул ещё раз, и снова лорд Тьмы отступил, сдавая позиции. И тут на ум ему пришло одно давно забытое слово силы. Это было рискованно. Могло получиться так, что оно захватит с собой и его. Но разве у него был выбор? По крайней мере, все они тоже погибнут вместе с ним; никто не уцелеет, и победителей не будет. Он открыл рот, чтобы победоносно выкрикнуть магическое слово — и едва не задохнулся. Спину пронзила боль — мучительная, непереносимая. Тяжело дыша, Тёмный завертел головой, пытаясь разглядеть того, кто стоял позади.

Это был Ромар, который ухитрился подняться в полный рост. Двумя руками он засунул меч в ножны и рухнул в кресло, которое занимал так долго. Тёмный с ненавистью посмотрел на него и сделал последний вдох. Он погибнет не один; его месть будут помнить все грядущие поколения. Он открыл рот, чтобы выкрикнуть своё волшебное слово, но…

Не успел. Как только Ромар нанёс удар, меч Элири снова взметнулся вверх. Тонкое лезвие запело в полёте, кончик чиркнул по горлу Тёмного и уничтожил несказанное слово, которое могло стать роковым для всех них. Гром барабанов ревел в голове Элири. Далеко-далеко за пределами всего, что окружало её сейчас, копья с каменными наконечниками взметнулись вверх в приветственном салюте. Голосом, который звучал низко и звучно, она победоносно пропела завершающие слова:

Тело Тёмного, рухнувшее перед ней, истекало кровью. Оно распростёрлось на холодном полу и, казалось, было лишено костей. По мере тога как жизнь медленно уходила из него, свет ненависти в глазах угасал. Взгляды Элири и Ромара встретились. Слабая улыбка тронула его губы.

Маурин первой освободилась от заклятия. Её рука метнулась к шнуровке туники, вытащила из-под неё кристалл, подняла его над головой и швырнула напол. Во все стороны брызнули яркие осколки. Башня содрогнулась. После гибели хозяина все, созданное им, начало разрушаться. Только Ромар знал, сколько всего этого было. И поэтому именно он схватил Элири и Маурин за руки.

— Нужно бежать, не задерживаясь и как можно быстрее. Когда хозяин умирает, сила начинает работать вхолостую. Лучше нам выбраться отсюда прежде, чем она достигнет слишком большого размаха.

Он, конечно, был всё ещё очень слаб, но с помощью женщин как-нибудь дойдёт. Элири схватила его за руку:

— Нет, постой! Смотри!

Оттуда, где лежало тело Тёмного, поднимался туман, принимая форму лица человека, которым он прежде был. Глаза пламенели яростью, ненавистью, вызовом, в основе которого лежало непомерно раздутое тщеславие, и сознанием собственного бесславного поражения. Однако над тем местом, где лежали яркие радужные осколки, уже курился другой туман. Окутывая зловещее лицо, он сдавливал его; оно становилось всё меньше и меньше, пока, наконец, не истончилось настолько, что превратилось в ничто.

Ромар глубоко вздохнул и сказал ломким голосом:

— Тот, кто обитал здесь, ушёл навсегда. Но, хотя Башня очищена от его присутствия, в ней осталось множество ловушек, которых нам следует остерегаться. И всё же важнее всего то, что моего хозяина больше нет. — Его пальцы стиснули руку Элири. — Я поздравляю ту, в чьих жилах течёт кровь воина. Я приветствую друга.

Элири усмехнулась:

— Побереги речи до того времени, когда мы выберемся отсюда.

Дверь загудела и раскололась от удара. Внутрь просунулись головы четырёх Кеплиан.

«Сестра, ты что, вечно собираешься стоять тут и разговаривать? Или, может быть, мы всё же покинем это проклятое место? » — спросила Тарна.

Элири снова усмехнулась и подошла к Кеплиан. Ромар изумлённо смотрел на них. Во время ночных встреч с Элири беседа не раз касалась Кеплиан. Она считала, что их создали как верных друзей и помощников человека. Но он даже представить себе не мог, насколько величественны эти крупные животные с их новыми сапфировыми глазами. Элири крепко обняла всех четверых и проверила, нет ли у них ран. Может быть, последнее заклятье причинило им вред?

«Всё в порядке, боевая сестра. Это заклятье просто лишило дверь возможности издавать звуки, когда мы в неё колотили».

— И он расходовал силу на такие пустяки? Это и погубило его.

Ромар довольно засмеялся:

— Зло часто терпит поражение по собственной вине — из-за глупого потворства своим желаниям. Шум сводил Тёмного с ума, вот он и использовал силу, чтобы добиться тишины. Благодаря этому ты смогла частично освободиться, а твой меч заставил его повернуться спиной ко мне. — Ромар взял Элири за руку. — Ты знаешь, как меня зовут, но твоё имя мне все ещё неизвестно. Тсукуп — так ты себя называла. Но как тебя зовут на самом деле?

Душа Элири возрадовалась от того, с какой теплотой Ромар смотрел на неё. Это был настоящий воин — только у воина могло хватить мудрости довериться своей интуиции и положиться на другого, почти неизвестного ему человека. Она не успела рассказать ему всю свою историю. Он даже не знал, что у них были общие далёкие предки. Но сейчас он просил её не об этом.

— Элири, — негромко ответила девушка, в свою очередь сжав его руку. — А теперь давайте выбираться отсюда.

Он со смехом прислонился к её плечу, и она повела его к двери.

— Ты мне расскажешь обо всём позже, верно? Я подожду. И ещё надо будет непременно сообщить в Долину Зелёного Безмолвия обо всём, что тут произошло. Но… — Он сжал её руку. — Я знаю, ты рисковала, чтобы спасти меня. Любая благодарность выглядит жалкой по сравнению с тем, какой опасности ты подвергала свою жизнь. И всё же я благодарю тебя.

— Это не обязательно.

— Но тем не менее это так, — с мягкой настойчивостью произнёс он. — Однако чувство благодарности — не единственное, что я испытываю по отношению к тебе.

Элири подняла взгляд и увидела на лице Ромара такое выражение, от которого у неё вся кровь прихлынула к голове. Она с улыбкой посмотрела на него. Ну, её не раз интересовало, при виде всех этих кобыл с их жеребятами, не суждено ли ей единственной остаться в каньоне бесплодной? Теперь стало ясно, что, скорее всего, нет. Чувствуя удивительную лёгкость на сердце, Элири подставила Ромару плечо и повела его дальше по коридору. Многое было сделано, но в грядущие времена предстояло сделать ещё больше. Однако сейчас нужно было думать прежде всего о том, как выбраться из этой ловушки.

Позади них Тарна шумно втянула носом воздух:

«Я чую воду. Боевая сестра, может, напьёмся? Мужчина, которому ты помогаешь, ослабел от жажды».

Элири молча кивнула, жестом показав кобыле, чтобы та поискала источник. Копыта звонко зацокали по мраморному полу — Тарна отправилась на поиски. И почти сразу же ткнулась носом в круглое пятно на стене.

«Здесь».

Элири приложила к пятну кинжал. Стена в этом месте начала судорожно изгибаться и раскрылась, медленно повернувшись. Стала видна чаша с жёлобом над ней. Девушка прочистила его ножом и оттуда полилась вода.

— Вроде бы обычная вода. — Она вопросительно обвела взглядом остальных. — Вреда не будет?

Ромар кивнул, наклонился, опустил свой кинжал внутрь чаши и напился.

— Похоже, все нормально. Пейте побыстрее и пойдём дальше.

Они пили один за другим — чаша продолжала наполняться. Внезапно все отскочили — над головами раздался слабый медленный скрип. Как будто потолок застонал под весом той части Башни, что находилась над ним.

Джеррани с беспокойством посмотрел вверх:

— Пошли быстрее. Иногда, если хозяин гибнет, строение, которое ему подчинялось, разрушается полностью.

Элири вздрогнула.

— Нужно постараться не делать остановок. Не хватало только, чтобы все эти камни обрушились на нас.

Как только последний Кеплиан утолил жажду, Тарна просигналила, что можно отправляться в путь. Один коридор сменялся другим. Элири по-прежнему поддерживала Ромара; двигаться самостоятельно он не мог.

Она и сама чувствовала все возрастающую усталость, но ему приходилось ещё хуже, и девушка делилась с ним своей силой. Наряду с усталостью её всё сильнее мучил голод — и телесный, и сердечный. Ощущение тепла, струящегося сквозь их тела в том месте, где они соприкасались, было ей приятно. Она мало что могла предложить ему. Он — сын состоятельного человеку, пусть даже этот последний в своей глупости и презирал его. Она же прибыла из иного мира, принадлежит к другой расе. Может быть, это будет иметь для него значение? Элири припомнился момент, когда их взгляды встретились над поверженным врагом. Тогда имело значение лишь одно — то, что враг был мёртв, а пленник свободен.

Элири молча молилась богам: «Пусть так будет и дальше. Пусть мы станем друг для друга больше, чем просто люди, у которых общие далёкие предки».

Коридор закончился широким залом. Через огромные, высоко расположенные окна вливался солнечный свет, оставляя тёплые лужицы на холодном каменном полу.