— Гораздо легче было бы играть на трубе, чем на этой штуке, — скептически отреагировал Стиви.

— Возможно. Но, чтобы научиться играть на любом музыкальном инструменте, требуется усердие. Даже на трубе. — Гасти взглянула на мать мальчика, которая стояла в дверях, не сводя глаз с соседнего дома. Оттуда по-прежнему слышались визг и смех, но Августа закрыла все окна, чтобы им не мешали. — Мы ведь договаривались на шесть месяцев, помнишь? Если за это время ты не полюбишь скрипку, я поговорю с твоей мамой насчет трубы, хорошо?

— Идет, — согласился мальчик.

— Стиви делает успехи, — сообщила Гасти, поднимаясь на ноги. Хотелось почему-то извиниться за то, что приходится наблюдать бедной женщине. — Ему надо заниматься хотя бы понемногу каждый день, работать над техникой…

Голос девушки дрогнул, когда, подойдя к двери, она увидела то, за чем наблюдала несчастная жена священника. Скотт Хэммонд и две его красотки сражались посреди газона, брызгая друг в друга из садовых шлангов.

— О господи, — пробормотала Гасти. Кэрри Матракс быстро взглянула в ее сторону.

— Я знаю этого человека почти всю жизнь — и он нисколько не изменился. — Она улыбнулась. — В юности я была просто без ума от Скотти и, хотя я очень люблю своего мужа, должна признать, что мои чувства к вашему соседу не слишком переменились с тех пор.

Гасти, нахмурившись, внимательнее присмотрелась к жене священника. Симпатичная леди с тонкими правильными чертами лица, известная своей преданностью мужу и работой на благо церкви. Она выглядела вполне вменяемой и рассудительной.

— Когда Скотт женился и уехал… — Кэрри покачала головой. — Я так рада, что он снова здесь. Это благо и для него, и для всех нас. Вы меня понимаете?

— Не совсем, — призналась Августа, снова взглянув на возмутительную сцену в соседнем дворе. Она тут же отвернулась, решив про себя, что ни за что не станет уделять Скотти больше внимания, чем он заслуживает. А он вообще не заслуживал ее внимания.

Миссис Матракс улыбнулась ей.

— В маленьких городках, — сказала она, — существует множество разных традиций. И неспроста. Если что-то и помогает жить, так это традиции. Хэммонды всегда работали в Тайлервилле. До того как мистер Кингсли стал директором высшей школы, ею заведовал Джо Хэммонд. А когда он ушел на покой… ну, мистер Кингсли — это, конечно же, не Джо Хэммонд. Он не был так предан делу, не горел таким энтузиазмом, как Джо. И постепенно школа стала какой-то… тусклой. Не только школа — все наше общество. Тайлервилл хорош лишь для того, чтобы создать здесь семью, вырастить детей или удалиться сюда на покой. Джо умел сделать так, что все в городе занимались школьными делами. И если Скотти не слишком изменился, он наверняка сумеет добиться того же.

— Вы так думаете?

— О да. Когда Скотти согласился стать директором высшей школы, все были просто в восторге.

Гасти снова бросила быстрый взгляд на стоящую рядом женщину, все больше сомневаясь в ее здравом смысле.

— Вы имеете в виду этого самого Скотти Хэммонда? — уточнила она.

— Да. Разве он не чудо? Надеюсь, вы уже познакомились?

— О да!

— Стивен, дорогой, ты готов? — спросила Кэрри сынишку, не сводя глаз с объекта своего школьного увлечения. — Вы глазам своим не поверите, Августа, когда увидите, как изменится здесь все с приездом этого человека. Во всех Хэммондах есть нечто такое, что заставляет людей следовать за ними. Они прирожденные лидеры.

Когда Августа вновь взглянула на соседний участок, словно желая убедиться, что они говорят об одном и том же человеке, Скотти явно этого ожидал. Опустив на землю шланг, он помахал им обеим из-за забора.

— Кэрри Матракс, это ты? — прокричал Скотти зычным голосом. — Иди сюда — дай рассмотреть тебя как следует. Еще не надоело быть замужем за этим старым занудой-священником?

— Еще нет, — ответила Кэрри, спускаясь по лестнице за руку с сынишкой. — Но как только надоест — ты узнаешь об этом первым!

Стоя за приоткрытой дверью, Августа наблюдала, как Скотти и жена священника обнялись, расцеловались, затем снова обнялись. Когда они наконец покончили с приветствиями, Скотти нагнулся и сказал что-то Стиви, после чего оба посмотрели на Августу.

— Добрый день, мисс Миллер, — произнес Скотти. — Надеюсь, мы не слишком шумели?

Августе захотелось послать его куда подальше, но здесь был ребенок. И жена священника.

— Вовсе нет. Отличный день для битвы на шлангах.

— Хотите к нам присоединиться?

— Спасибо, не сегодня. До встречи на следующей неделе, Стиви. — Августа, войдя в дом, закрыла за собой дверь.

— Что происходит в этом городе? Все с ума посходили, что ли? Чтобы такого человека сделать директором высшей школы? Да еще и ликовать по этому поводу? — с возмущением говорила Августа по телефону своей сестре.

— Ты преувеличиваешь, Гасти, — попыталась успокоить ее Лидди. — Алан говорит, что Скотти Хэммонд квалифицированный специалист. Я читала его резюме. Мне кажется, он даже слишком хорош для такого маленького городка, как Тайлервилл.

— Лидия, этот человек — извращенец, — прямо заявила Августа. — Сегодня днем он забавлялся с двумя полуголыми девицами.

— С двумя? — Последовала недолгая пауза. — Ну что ж, их можно понять — он ведь такой красавчик!

— Лидия! — В этот возглас Августа вложила все свое возмущение. Неужели она одна сознает, как опасен для общества этот человек?

— Но Скотти действительно необычайно хорош собой. И если бы ты приехала на обед к Говарду две недели назад — помнишь, я ведь так тебя уговаривала, — то могла бы познакомиться с ним в непринужденной обстановке. Это был бы прекрасный повод.

— Ты приглашала меня к Говарду Мансу на обед с членами школьного совета, чтобы посмотреть на нового директора высшей школы. Но ты ничего не сказала о том, что этот самый директор — мой сосед.

— А я и не знала об этом. Скотти жил тогда у одной из своих сестер, и никто не думал, что он захочет поселиться в старом доме.

— Одной из сестер? И сколько же их? — Августа выглянула в окно, удивляясь про себя неожиданно наступившей во дворе тишине.

— Хм-м… — Лидия замолчала, очевидно, пытаясь сосчитать в уме всех сестер Скотти. — Семь или восемь только здесь, в городе. У всех разные фамилии, так как они замужем. Но насколько я понимаю, семья очень большая и дружная. Отец Скотти был директором школы за много лет до того, как мы с Аланом здесь поселились.

— Знаешь, — задумчиво произнесла Августа. — Ты ведь гораздо болтливее меня. Если честно, я не знаю человека, который любил бы поговорить больше тебя. Кроме, наверное, мамы. Но об этом мужчине ты ухитрилась почти ничего мне не рассказать.

Лидия многозначительно хихикнула на другом конце провода.

— Разве? Наверное, это потому, что я рассчитывала, если ничего не получится с Говардом, переключить тебя на Скотти Хэммонда.

— О боже, — застонала Августа. — Лидия, если ты не перестанешь сводить меня с каждым одиноким мужчиной в этом городе, я лучше вернусь в Нью-Йорк. Буду приемщицей в химчистке или официанткой в кафе. А маме скажу, что это была твоя идея.

— Вот это здорово! А то она до сих пор винит меня за твой переезд в Тайлервилл.

— Но ведь это твой муж — член школьного совета, это ты рекомендовала меня на должность преподавателя музыки в начальной школе, и ты же обещала уладить все с матерью, если я соглашусь переехать сюда.

— И разве я плохо поступила? Разве ты не получила в прошлом году бездну удовольствия, обучая детишек петь, слушать музыку и звенеть тамбуринами?

— Да, это было здорово, — согласилась Августа.

Честно говоря, самое замечательное что произошло с ней после переезда в Тайлервилл, это общение с детьми. До этого Августа редко сталкивалась с малышами. Теперь же она готова была заниматься с ними день и ночь. Они были такими искренними, милыми, и с ними было так радостно и легко заниматься.

— И разве мама не успокоилась в конце концов?

— Да, она приняла тот факт, что я больше не буду профессиональным музыкантом Но мне кажется, она хотела бы, чтобы я преподавала в Йеле или в Джулларде… или даже в Макфайле. Хор в младшей школе и частные Уроки игры на скрипке явно не соответствуют ее представлению о служении искусству.

— Но кто же лучше послужит искусству как не тот, кто обучает музыке детей? За ними будущее. Твоя и мамина проблема в том что вы воспринимаете жизнь слишком серьезно. Вас все тянет на великое, большое Маленькие города, маленькие люди, маленькие победы — они ведь не менее важны.

— А твоя проблема, — после минутного раздумья заметила Августа, — всегда была в том, что ты слишком приземленно мыслишь и, к сожалению, ты всегда права.

— Это уже две проблемы.

— Вот видишь, ты опять права, — засмеялась Августа.

Если бы кто-нибудь ее спросил, Августа вынуждена была бы признаться, что ходит на церковные службы скорее чтобы отдать дань традициям, чем из религиозных побуждений.

К тому же ей нравилось, когда ее узнавали. Так было с тех пор, когда она стала первой скрипкой Нью-Йоркской филармонии и солисткой камерного оркестра, широко известного в узких кругах и выступавшего только на избранных приемах.

Конечно, теперь она была лишь мисс Миллер для своих маленьких учеников и Августой для приветливо кивающих ей родителей, которые знают ее лишь в качестве учительницы музыки. Однако Гасти хорошо помнила времена, когда люди, которых она считала коллегами и друзьями, старались ее не замечать и поспешно отворачивались и отводили взгляд, встретив ее где-нибудь на улице.

Приехав впервые в Тайлервилл, она пошла в церковь с Лидией, Аланом и их тремя детьми. Вскоре после этого Лидия пригласила Говарда Манса на семейный пикник, чтобы познакомить со своей незамужней сестрой. А потом Говард решил, что просто обязан садиться рядом с ней в церкви.

Она не солгала Скотту Хэммонду, когда сказала, что у нее и так уже слишком много друзей. Вот, например, Говард — лысеющий фармацевт сорока с лишним лет, который заседал с ее зятем в школьном совете и любил произносить длинные монологи о преимуществах и недостатках противоаллергической терапии с использованием современных антигистаминов. Были еще Билл Вексел, застенчивый учитель третьего класса, и Луис Грин, менеджер местного супермаркета.

Все они были замечательные, добрые люди, все лезли из кожи вон, чтобы ей угодить. И со всеми было так скучно!

В результате она стала завтракать у себя в кабинете, ходить за покупками в другой супермаркет и попозже приходить по воскресеньям в церковь, чтобы занять последнее свободное место среди незнакомых людей. Но сегодня последним в церковь пришел Скотт Хэммонд, который опустился рядом с Августой, когда священник уже начинал проповедь.

— Вот удача, — прошептал он, улыбаясь, и Августа вдруг почувствовала, как замерло ее сердце, а затем отчаянно забилось. Скотти был просто неотразим в строгом черном костюме и белой рубашке. Верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты, и любопытному взору Августы предстала мощная мужская грудь, покрытая вьющимися черными волосками. Августа вспыхнула и опустила взгляд. Словно не замечая ее смущения, Скотти продолжал:

— Обычно мне лень одеваться для похода в церковь, но сегодня, когда я увидел вас в окно такую нарядную, я подумал, что стоит попытаться. Вы не против?

Августа словно лишилась дара речи, у нее даже дыхание перехватило от такой наглости. И это после всех своих вчерашних увеселений! Как будто ничего и не было! Но отвечать ей, к счастью, не пришлось. Как раз в этот момент все встали, чтобы спеть первый гимн.

— Кажется, нам придется подпевать, — шепнул ей Скотти, продолжая улыбаться своей неотразимой улыбкой. — Не возражаете?

Гасти опустила глаза, чтобы не выдать своего раздражения, открыла сборник гимнов и положила его между собой и Скотти, который тут же воспользовался поводом, чтобы придвинуться поближе.

У мистера Хэммонда был почти классический чистый тенор, он пел с воодушевлением, пожалуй, чересчур наигранно, и, когда Гасти решилась поднять на него глаза, Скотти тут же лукаво подмигнул ей.

Наконец отзвучал последний торжественный аккорд, они сели, и Гасти тут же почувствовала, как тесно ей рядом со Скоттом, хотя она и так уже едва не сидела на коленях своей соседки слева.

— Кажется, в следующем ряду побольше места, — шепнула Августа, бросив беглый взгляд через плечо.

— Не стоит верить всему, что кажется.

— Думаю, вам было бы там удобнее…

— Мне удобно здесь, — он расправил плечи и довольно улыбнулся. — Кстати, мне очень нравится, как пахнут ваши волосы. — Чуть склонившись к девушке, он с шумом втянул в себя воздух. — Они пахнут звездной летней ночью.

Никто, кроме нее, не мог слышать этих слов, и все же Августа залилась краской. Сердце ее продолжало отчаянно колотиться, она изо всех сил старалась сосредоточиться на проповеди, но против воли все ее мысли и чувства были поглощены сидящим рядом мужчиной. Она ощущала, как его бедро прижимается к ее бедру, его плечо — к ее плечу. Она чувствовала запах и жар его тела… Поняв, какое направление приняли ее мысли, Августа вспыхнула и, борясь с искушением прижать руки к пылающим щекам, чуть не подпрыгнула, когда мужская рука накрыла ее руку. Скотти решил остановить девушку, которая, сама того не замечая, довольно шумно открывала и закрывала сборник гимнов, привлекая внимание окружающих.

— Нервничаете? — сочувственно прошептал Скотти.

Насколько можно было судить по ее напряженной позе, нервным движениям и выражению глаз, Августа чувствовала себя словно пчела, попавшая в бутылку.

Августа уставилась на проповедника, всем своим видом давая понять, что не обращает на Скотти никакого внимания.

— Я ведь не кусаюсь.

Ха! Пожалуй, с этим она готова была поспорить. Наверняка он пускает в ход зубы, лаская женскую шею, грудь… О боже!

Августа резко выпрямилась. О чем только она думает! Ее это совершенно не касается! Пусть об этом беспокоятся те красотки, что посещали его вчера. Ее это вовсе не интересует. Господи, но как же здесь жарко!

И вот они снова пели, а рука Скотти лежала на спинке скамьи за ее спиной, и она чувствовала щекой его горячее дыхание.

— Передвиньте руку, — процедила Августа сквозь плотно сжатые зубы и тут же почувствовала, как ее обнимают за плечи. — Уберите руку! — уточнила она. Рука снова переместилась на спинку скамьи. Скотти продолжал петь. — На нас смотрят, — прошипела Августа.

— Я знаю, — прошептал Скотти в самое ухо девушки. — Они думают о том, что мы — отличная пара.

— Мы вовсе не пара, — Августа резко повернула голову и оказалась нос к носу со Скотти.

— Пока, — многозначительно улыбнулся ей Скотти.

Августа не могла продолжать петь — она была слишком смущена или… слишком рассержена. Она дала бы этому нахалу пощечину и убежала, но не могла же она устраивать сцену в церкви! Очень хотелось врезать ему локтем под ребра, но ей почему-то показалось, что это лишь порадовало бы Скотти Хэммонда.

Сегодняшняя проповедь к тому же никак не делала чести преподобному Матраксу. Она была длинной, утомительной и совершенно невыразительной. Однако последний гимн Августа пела с большим воодушевлением в предвкушении скорого бегства.

В нескольких рядах позади она заметила Дороти Вайс, владелицу магазинов «Косметика» и «Мелочи быта». Неплохой предлог ускользнуть.

— Я хочу извиниться за вчерашнее, — произнес Скотти, когда еще не стихли последние звуки органа — он очень боялся, что Августа снова ускользнет, прежде чем им удастся поговорить. — Мне жаль, что я отвлек детей от урока. Извините.

— Да, вам есть о чем пожалеть, — произнесла девушка, отложив сборник гимнов и закрывая свою сумочку. Она старалась не смотреть на Скотти, но ее приятно удивило его раскаяние. Что ж, возможно, он все же пришел в церковь не зря. Он отлично выглядел в воскресном костюме. Чистый, безукоризненно выбритый. И чудовищно сексуальный.

— Еще раз прошу меня простить. Кстати, вчера вечером я не слышал, как вы играете. Пожалуйста, никогда не надо сердиться на меня так сильно. Не знаю, почему между нами все пошло наперекосяк, но я, наверное, чем-то вас обидел. Неужели это из-за мусора?

Августа терпеть не могла долгие выяснения отношений. И вообще, это ее личное дело — что она делает и как себя при этом чувствует.

— Мистер Хэм… Скотт…

— Близкие друзья зовут меня Скотти.

— Пожалуйста, пропустите. Мне пора идти.

— Конечно, — Скотти подошел к краю ряда, но перегородил собой проход. — Я только хотел извиниться и сказать, что мне очень нравится слушать вашу игру. То есть не подумайте, что я подслушиваю… просто у вас все время открыты окна… и я никогда не слышал, чтобы из скрипки извлекали столь восхитительные звуки.

— Я рада, что вас не раздражает моя игра. И поверьте, играю я или нет, вы тут совершенно ни при чем. Мне доводилось преодолевать куда более серьезные препятствия, чем вы, чтобы поиграть на скрипке.

— Я заметил, что вы пришли сюда пешком. Подвезти вас до дома? Как раз еду туда.

— Нет. Но спасибо за предложение. Миссис Вайс! Как поживаете?

Скотти прекрасно знал Дороти Вайс, и ему немедленно захотелось спастись бегством, но тут он увидел в глазах Гасти вызывающий огонек.

— Удар ниже пояса, — пробормотал Скотти, глядя, как к ним приближается Дороти.

— Августа, дорогая, как чудесно ты сегодня выглядишь! А ведь заказываешь всегда только ароматическую соль для ванн. Определенно она отлично тебе помогает. Ты такая свежая, такая расслабленная.

— Спасибо за комплимент. Ты знакома со Скоттом Хэммондом? — тут же, не задумываясь, добавила Августа. — Он недавно вернулся в дом своих родителей, который долго простоял пустым. Так долго, что… ну, ты знаешь, какими грязными становятся дома, если в них не жить.

— О боже, ну конечно! — Дороти ощутила прилив энергии, который у нее обычно появлялся при виде потенциального клиента. — Я знаю Скотти с тех пор, как он был совсем крошкой. Как дела, парень? Я слышала о твоем возвращении в город. — Дороти завладела рукой Скотти, а Августа злорадно улыбнулась. От нее он не скоро вырвется. — И подумать только — ты будешь делать ту же работу, что и твой отец! Я была так рада это слышать!

— Спасибо, миссис…

— А этот твой старый дом… Боже правый, какой это, должно быть, для тебя кошмар. Могу себе представить — въевшаяся грязь, пыль… А в это время года активно цветет плесень, грибки… знаешь, у меня есть отличное средство…

Августа начала медленно отступать назад, надеясь оставить их вдвоем и выбраться из церкви. Он заслужил все это, подумала Августа, после того как Скотти послал ей взгляд, означавший, что ей еще предстоит ответить за это вероломство.

Руки ее невольно сжались в кулаки. Августа покрутила ими в разные стороны, чтобы расслабить кисти, и разжала пальцы. В общем, она делает этому человеку одолжение. Когда-нибудь он сам будет благодарен ей за то, что она не проявила к нему интереса. Она ведь не из тех женщин, с кем можно завязать ничего не значащую интрижку. А нечто большее… даже если допустить, что Скотти хотел большего… он не найдет в ней того, что ищет, уж она-то это хорошо знает.

Что у Августы получалось очень хорошо, так это разочаровывать людей. Конечно, она делала это ненамеренно, но когда разочаровываешь всех подряд, постепенно привыкаешь к такому положению вещей, и это становится нормой твоей жизни. За свою жизнь, пока еще не слишком долгую, Августа умудрилась разочаровать всех, кто был ей дорог, включая саму себя.

Кроме Лидии.

Несколько часов спустя она наблюдала за своей сестрой через плечо Говарда. Держа на руках младенца, Лидия успевала одновременно поворачивать в гриле гамбургеры и терпеливо разъяснять старшим детям, что во время игры в футбол надо следить, чтобы мяч не залетел на клумбу с цветами.

Лидия была, вне всяких сомнений, самой преданной и самой трезвомыслящей из всех на свете сестер. За всю свою жизнь она умудрилась не разочаровать никого. Ни мужа. Ни детей. Ни сестру. Ни учителей. Ни друзей. Ни…

— …а потом в команде появился Скотти Хэммонд…

— Что? — переспросила Гасти, внезапно очнувшись от своих мыслей. Она почувствовала легкое головокружение и невольно огляделась по сторонам, словно забыв, где находится. Они по-прежнему сидели на ее аккуратном заднем дворике. Сегодня была очередь Августы устраивать у себя барбекю. — Кто, ты говоришь?

— Скотт Хэммонд, — повторил Говард. — Лидия говорила о том, что он переехал в дом своих родителей по соседству с тобой, — Говард кивнул в сторону дома Скотти.

— Да, переехал. Я знаю. Но мы вроде бы говорили об астме.

Лидия и Алан рассмеялись.

— Извини ее, Говард. Творческие натуры всегда витают где-то в заоблачных далях, — Лидия покачала головой. — Они возвращаются к реальности лишь время от времени, и им очень трудно уследить за нитью разговора простых смертных.

Говард добродушно усмехнулся, а Алан пошел в дом за питьем для детей.

— Мы действительно говорили об астме, Августа, — Говард тщательно произносил все три слога, составлявшие ее имя. — У Ларри Мастерсона началась быстро прогрессирующая астма, но он все равно продолжал играть. Он был потрясающим баскетболистом, вот только быстро уставал. Ларри на пару лет старше Скотти Хэммонда. Но когда Скотти наконец пришел в команду, надо было видеть этих двоих на площадке. Скотти был словно ртуть, легкий, подвижный. А Ларри забивал любой попавший к нему мяч. Они два года подряд участвовали в чемпионате штата.

— Вы говорите о мэре Ларри Мастерсоне? — уточнила Августа. Она никогда не видела мэра, но много слышала о нем от Алана и Лидии.

— Именно он. Они со Скотти были как братья. Ходят слухи, что это Ларри уговорил Скотти вернуться и взять на себя руководство высшей школой.

— Я смотрю, ты большой поклонник Хэммонда? — с чуть заметной иронией спросила Августа.

И почему бы им сразу, при жизни не канонизировать этого человека?!

Говард взял тарелку с гамбургером из рук Лидии, которая посылала сестре отчаянные взгляды, призывавшие вести себя прилично, одновременно рассаживая детей вокруг стола. Алан вернулся из дома с напитками.

— О его удачливости ходят легенды. Все, чего касается этот человек, обращается в золото, — заявил Говард. — Трудно не стать его поклонником.

Только не для нее.

— Лидия говорила, что у него семь или восемь сестер, которые по-прежнему живут в городе.

— Нет, нет, не так много. Всего только пять. Хотя, конечно, и это многовато. Скотти родился третьим или четвертым. Это большая, дружная семья. И очень активная. Кажется, что они везде. Я года на два старше Донны, поэтому не всех их хорошо знаю.

И в этот самый момент из-за соседнего забора раздался долгий оглушительный свист, от которого у Августы заложило уши и перехватило дыхание. Ей с испугу показалось, что все словно замерло вокруг: умолкли птицы, перестали жужжать пчелы, застыли листья на деревьях.

Остальные, казалось, не были ни удивлены, ни взволнованы происходящим — они только с любопытством посмотрели в сторону забора, явно ожидая, что над ним вот-вот появится физиономия ее злополучного соседа. Интересно, насколько неприлично будет выгнать его со двора шваброй?

Свист неожиданно прекратился. Все с нетерпением ждали развития событий, но тщетно. Ни звука. Ни шороха. Все молча переглянулись и снова уставились на забор.

К сожалению, Алан — прекрасный зять и опытный менеджер местной фабрики вентиляторов — был человеком действия.

— Скотти Хэммонд? — закричал он. — Это ты там, что ли?

— Ну, конечно, — раздался из-за забора спокойный, даже равнодушный голос. — А кто спрашивает? — И тут над забором действительно появилась его любопытная физиономия. — О, да вы только посмотрите! — с деланным изумлением воскликнул Скотти, хотя Августа готова была поспорить, что он наблюдал за ними уже довольно долго. — Говард. Алан. Лидия. Привет, ребята, — обратился он к детям. — Мисс Миллер. Мне показалось, отсюда пахло барбекю.

— Ты уже ел? — Пожалуй, Лидия была самой глупой из всех сестер на свете. — А то давай к нам. На всех хватит.

Сделав вид, что задумался, Скотти произнес:

— Не хотелось бы вторгаться на чужую вечеринку. Все это похоже на семейный обед.

— Не говори глупости, — прервала его Лидия. — Мы тебе всегда рады. Ведь так, Августа?

Ей понадобилось очень много времени, чтобы заставить себя кивнуть и что-то невнятно пробормотать.

— Ну, в таком случае я с удовольствием, — заявил этот нахал. — Только отведу Берта домой.

— Да тащи его сюда. — Лидия притворилась, что не замечает отчаянного взгляда сестры. — Мы обожаем собак.

— Еще лучше. Пошли, Берт. Только веди себя прилично.

— Лидия, — грозно промычала Августа, не разжимая губ.

— Ну, дорогая, бедняга живет один. Надо же ему как-то питаться, — прошептала Лидия, подвигаясь поближе к своему среднему сыну Джейку на случай, если Августа решит чем-нибудь в нее запустить.

— У него же тысяча сестер, с которыми можно пообедать в воскресенье, — прошептала та.

— Он что — тебе не нравится? — спросил Говард и тут же вопросительно взглянул на Алана. Видимо, по его мнению, только сумасшедший мог не восхищаться Скоттом Хэммондом. — Никогда еще не видел человека, которому бы не нравился наш Скотти.

— Я едва знаю своего соседа, — холодно сказала Гасти. — И мне не совсем удобно приглашать его на воскресный обед.

Говард улыбнулся:

— А, так все дело в этом. Ну, это можно быстро исправить. Никогда не встречал человека, которому не понравился бы Скотт Хэммонд. Все, чего касается этот человек, превращается в золото. Разве он может не понравиться?!

Господи! Говард опять повторяется. Гасти чувствовала в висках тяжесть, возвещавшую о приближении мигрени. Похоже, сегодняшний вечер станет для нее настоящим кошмаром.