– Не совсем, – прошептала та, водя пухлым пальцем по узору на клеенке и уткнувшись в нее глазами.
Брет перевел дыхание и сжал зубы. Неужели эта старая курица показала Дженни дневники?
– Что ты имеешь в виду, Ма? – спросил он спокойно, хотя внутри у него все кипело.
В конце концов Симон оставила в покое кисет и клеенку и прямо посмотрела в глаза Брету.
– Не знаю, почему ты делаешь из этого такую проблему? – сказала она. – В конце концов, это всего лишь куча старья. И ты бы посмотрел, с каким восторгом она рассматривала эти вещи! Не думаю, что это причинило ей хоть какой-нибудь вред.
– Ты же знаешь, какие ходят слухи! – укоризненно сказал Брет, туша сигарету. – После того, что она недавно пережила, я бы не хотел…
– Не хотел, чтобы она возненавидела это место и продала его? – взволнованно перебила Симон. – Ох уж эта твоя распрекрасная Чуринга! Как будто ты не знаешь, что это место проклято!
Брет, нахмурившись, покачал головой:
– Это ложь! Ты ничего не понимаешь!
– Ну уж, у меня хватает ума, чтобы понять твои проблемы. Если она продаст Чурингу, ты, милый мой, можешь остаться без работы. И как ты это переживешь, ненормальный? Ты же помешался на этой ферме! Лично я считаю, что это было бы к лучшему. Тебе давно пора уносить отсюда ноги!
Брет молчал, изумляясь, что она попала в точку. Неужели это так очевидно? Чуринга действительно стала для него всем. Он работал здесь с таким пылом, как будто она была его собственностью, страшно гордился, что Чуринга стала одним из самых процветающих хозяйств в Новом Южном Уэльсе. Но если Дженни продаст ее, ему, скорее всего, придется отсюда убраться. А он не мог даже представить такого себе.
Ма успокаивающе похлопала его по руке.
– Прости, дорогой, но кто-то должен был тебе это сказать рано или поздно. Какого черта такой девушке, как она, прозябать здесь? У нее нет мужика, нет корней здесь и, к тому же, совсем нет опыта, чтобы справиться с таким большим хозяйством.
– Ты думаешь, она решится ее продать? – спросил Брет, окончательно расстроившись.
– Но ты же не очень ласково встретил ее здесь, а? – язвительно заметила Симон. – Я уже слышала о скандале в стригальне и о щенке. – Ма тяжело вздохнула: – Мужики, что еще можно сказать?
– Она заслужила то, что получила! – упрямо заявил он.
– Возможно, но не забудь, что ей все здесь кажется непривычным и странным. Дай ей прийти в себя, Брет. Брось свое мужское упрямство и постарайся облегчить ей жизнь в новом месте.
Брет молча смотрел на нее. Она была права. Он не должен был так грубо вести себя с Дженни.
– Понимаю, как это тяжело для тебя, – мягко сказала Симон. – Но тебе не следует переживать из-за Чуринги.
– Но я все равно переживаю, Ма! – сказал он Брет и в отчаянии запустил пальцы в волосы. – Я всю жизнь мечтал именно о таком месте. Не думаю, что найду еще где-нибудь что-то подобное. В конце концов, я из-за этого потерял Марлин!
– Тогда какого черта ты бычишься? Почему бы не обращаться с ней немного приветливей? Ты же можешь дать ей почувствовать себя здесь как дома. Это деловой визит, а сам знаешь, как важно первое впечатление!
– Я извинюсь, Ма! Объясню ей насчет стригальни и щенка. Думаю, она поймет. Кстати, в последний раз мы с ней довольно мирно расстались…
– Да? А почему тогда ее не видно весь вечер? – язвительно спросила Симон. – Почему она весь день сидит дома одна?
– Наверное, читает проклятые дневники, которые подсунула ей ты! – сказал он холодно.
– Ну и что? – взвилась Симон. – Что из этого? Она имеет право знать, что происходило когда-то в ее доме!
– Ты же их не читала! – Брету становилось плохо, стоило ему вспомнить о содержании дневников Матильды. – Если она и уедет, то только из-за этих дурацких дневников, понимаешь?
– Думаю, ты будешь удивлен, парень. Дженни не произвела на меня впечатления сентиментальной дурочки. Вспомни: она бросила Сидней и прискакала сюда, а ведь прошло так мало времени после смерти мужа и сына. – Симон решительно покачала головой. – Я уверена, что у нее сильный характер. Она умеет держать себя в руках, парень!
Брет промолчал. Симон отправилась в кухню, Брет поплелся следом. Он был согласен, что Дженни сильная женщина. Ему нравились ее сдержанность и чувство юмора. Конечно, прочитав дневники, ей будет тяжело. Она будет нуждаться в его поддержке, и он сможет помочь ей. Доказать, что Чуринга изменилась со времен Матильды, что здесь нет больше призраков, мешающих жить. Но только не сегодня…
Дженни оторвалась от чтения. Мужество Матильды потрясло ее. Как это было не похоже на современную жизнь. Она закрыла глаза, пытаясь представить худенькую фигурку несчастной девочки. Девочки, у которой потом хватило духа купить зеленое бальное платье и танцевать в нем вальс. У нее было чувство, что Матильда вернулась в Чурингу и наблюдает, как она перелистывает дневники, не в силах оторваться.
Дженни опять погрузилась в чтение, уносясь в прошлое. Для нее сейчас не существовало ничего важнее этой девочки, которая так мужественно боролась за то, чтобы выжить.
Лошадь Мервина вернулась через две недели, когда дождь немного утих. Леди была взмыленной и грязной, но чувствовалось, как она рада возвращению домой. Матильда насухо вытерла ее и щедро насыпала овса и налила свежей воды.
– Умница! Хорошая девочка! – шептала она, гладя ее шею и с удовольствием вдыхая знакомый запах. – Добро пожаловать домой!
Непогода ушла, небо опять стало голубым. Пастбища оживали, колосясь сочной зеленой травой. Птицы с разноцветным опереньем вернулись, в зарослях карликовых деревьев поселилось стадо кенгуру.
Пришло время сгонять уцелевших овец, осмотреть скот и понять, удастся ли спасти ферму от разорения.
Матильда одевалась, чтобы выехать верхом, когда услышала стук копыт во дворе. Быстро схватив ружье, она выскочила на веранду.
Этан Сквайрз возвышался на гнедом скакуне, который приплясывал на месте, взметая копытами грязь во дворе. Этан был в дождевике и в коричневой шляпе с длинными полями, скрывавшими лицо. Но Матильда заметила упрямо задранный подбородок, стальной взгляд прищуренных глаз и поняла, что это не визит вежливости. Она подняла ружье и наставила дуло прямо в грудь Сквайрза.
– Что вам нужно?
– Я приехал выразить тебе свои соболезнования, Матильда, – сказал он, снимая шляпу. – Приехал бы раньше, да погода не позволяла.
Матильда подозрительно всмотрелась в хорошо одетого мужчину на дорогом скакуне. Он что, издевается над ней? Она не могла понять. Этан никогда бы не стал скакать в такую даль, чтобы проявить сочувствие по поводу смерти человека, которого презирал.
– Вам лучше прямо сказать, что у вас на уме, Сквайрз. У меня куча дел.
Этан растянул губы в улыбке, но Матильда видела, что глаза его остались холодными.
– Ты напоминаешь мне свою мать – так же быстро вспыхиваешь и ощетиниваешься. Тебе ни к чему ружье, милая.
– Это уж мне решать, – буркнула она в ответ, но немного ослабила хватку.
– Ну ладно, Матильда. Как хочешь. – Этан пожал плечами и помолчал немного, переводя глаза с дула ружья на лицо девочки. – Я приехал уговорить тебя продать мне Чурингу. – Он поднял руку в перчатке, не дав ей перебить себя. – Я дам тебе хорошую цену, можешь на меня положиться.
– Чуринга не продается! – Дуло ружья опять было наставлено на грудь Сквайрза.
Этан так громко захохотал, что его конь беспокойно дернулся.
– Моя дорогая девочка! И как ты надеешься удержать ее? – Он обвел хлыстом грязный двор со сбитым бурей загоном и покосившейся конюшней. – Здесь же все разрушается! А теперь, когда погода наладилась, сюда тучей слетятся кредиторы Мервина, чтобы взыскать с тебя его долги. Тебе придется отдать весь инвентарь, лошадей, а скорее всего, и всех овец, чтобы расплатиться с ними.
Матильда слушала его и холодно молчала. Он был могущественным хозяином огромного хозяйства, а ей было только четырнадцать лет. Если она позволит сейчас ему запугать себя, то потеряет все. Матильда знала, конечно, что он прав. Сколько бессонных ночей провела она, пытаясь придумать, как отсрочить долги и сохранить Чурингу!
– А чего это вас так беспокоит, а? – бросила она наконец, и пульс внезапно участился от нехорошего подозрения. – Мервин же вам лично ничего не должен, правда?
Сквайрз покачал головой.
– Я обещал твоей матери присмотреть за тобой после ее смерти и никогда не давать ему денег в долг. – Он приподнялся в стременах. – Несмотря на твою непонятную враждебность, Молли, я человек чести. Я уважал твою мать и только поэтому приехал к тебе сегодня. Если Чуринга будет моей, я смогу ее спасти, вложив в нее хорошие деньги.
Матильда упрямо посмотрела ему прямо в глаза.
– Даже если для этого вам придется женить на мне своего пасынка?
Он изумленно посмотрел на нее.
– Я не идиотка, Сквайрз, как бы вам этого ни хотелось. И знаю, что Эндрю пляшет под вашу дудку, – и именно поэтому не хочу иметь с ним никаких дел. Можете передать ему, чтобы не присылал мне больше приглашений на свои вечеринки. Меня это не интересует! И Чуринга не продается и не обменивается!
Видно было, что Этан Сквайрз с трудом сдерживается. Глаза его засверкали от злобы.
– Ты, маленькая, глупая девчонка! – зашипел он. – Кто тебе еще сделает здесь предложение? Мой пасынок мог бы обеспечить тебе такую жизнь, о которой ты даже мечтать не смеешь своими куриными мозгами! И Чурингу бы ты сохранила!
– Как придаток Курайонга? – упрямо крикнула девочка. – Не выйдет, Сквайрз!
– И как же, черт возьми, ты собираешься жить здесь одна? Без овец и скота?
– Что-нибудь придумаю!
Ее мысли лихорадочно метались. Должен же найтись какой-то способ договориться с кредиторами Мервина! От этого зависит, выживет Чуринга или нет.
Этан Сквайрз покачал головой.
– Будь благоразумной, Матильда! Я даю тебе шанс начать все заново, без долгов. Позволь мне зайти в дом и рассказать тебе о моих предложениях. Ты удивишься, Молли, каким процветающим станет это место, несмотря на все убытки, нанесенные долгами Мервина, – уговаривал он, перекидывая ногу через круп своего гнедого и собираясь спрыгнуть на землю.
Матильда взвела курок.
– Для вас я – мисс Томас, Сквайрз! – в ярости крикнула она. – А сейчас разворачивайте своего коня и убирайтесь отсюда!
Глаза Этана зажглись недобрым огнем, губы превратились в тонкую линию. Он поудобнее устроился в седле и натянул поводья.
– Ты еще пожалеешь, «мисс Томас»! – прошептал он, сдерживая коня. – Думаешь, ты такая же сильная, как твоя мать? Но это чушь! Ты всего лишь слабый ребенок! Ты продержишься месяц, не больше, а потом приползешь ко мне на коленях умолять, чтобы я взял здесь все в свои руки. Но учти, цена уже будет другой!
Матильда, стоя на веранде, наблюдала, как он разворачивается и в бешенстве мчится по направлению к Курайонгу. Между двумя соседними фермами было почти сто миль, но она не сомневалась, что увидит Этана Сквайрза еще не раз. Он – хитрый противник и так просто не сдастся. Но первое очко в битве за Чурингу в ее пользу!
Девочка опустила ружье и вытерла вспотевшие руки. Блю примчался на ее свист, вся его фигура выражала нетерпение. «Соскучился по работе», – подумала она. Пес радостно тыкался мордой в ее колени, пока Матильда шла в конюшню седлать Леди.
Объехав с Габриэлем пастбища, девочка поняла, что стадо сильно пострадало. Но оно было ее собственным – и она решила, что непременно победит там, где ее отец сдался!
Дженни закрыла дневник. Спина у нее болела, глаза слипались. Давно наступила ночь, Чуринга спала, но, несмотря на усталость, Дженни впервые ощутила в душе какое-то подобие надежды на будущее. Матильде было гораздо тяжелее, но мужества и силы духа ей было не занимать.
Дженни вскочила и побежала на кухню. Достав из чемодана зеленое бальное платье, она зарылась лицом в его шелковые складки, вдыхая едва уловимый запах лаванды. В голове опять заиграла таинственная музыка, и Дженни подумала, появится ли ее призрачный партнер. А впрочем, она готова танцевать и одна. Матильда уже преподнесла ей такой урок мужества, который Дженни вряд ли смогла бы получить где-нибудь еще.
Глава 7
Дженни разбудили ссорящиеся попугаи гала в перечных деревьях возле окна. Из буша доносился хохот кукабурров, защищавших свои территории. Она чувствовала себя хорошо отдохнувшей, несмотря на то, что не высыпалась последние несколько дней. Сладко потянувшись, Дженни встала с постели и решила, что сегодня непременно познакомится с Чурингой поближе. Нужно обязательно поговорить со стригалями и пастухами и постараться понять, как протекает здесь хозяйственная жизнь. Но по-настоящему увидеть и ощутить мир Матильды можно, только изучив просторы Чуринги, а не сидя дома в четырех стенах с дневниками в руках. Значит, придется вспомнить давно забытые навыки верховой езды.
Дженни завязала волосы в конский хвост, схватила старую фетровую шляпу с крючка на двери кухни и вышла во двор.
Солнце только вставало, было свежо, но вокруг, несмотря на раннее утро, кипела жизнь. Слышался лай собак, люди и лошади готовились к трудовому дню. Некоторые мужчины, проходя мимо нее, приподнимали в знак приветствия шляпы, и Дженни улыбалась в ответ.
Когда она проходила мимо общежития, то увидела возле умывальника Брета. Он стоял в расстегнутой на груди рубашке напротив вставленного в полку умывальника зеркала и брился. Дженни замедлила шаги. Может, не стоит им встречаться до завтрака? Хотя расстались они вчера довольно мирно, эпизод в стригальне был еще свеж в ее памяти. Но глаза их в зеркале встретились, отступать было поздно. «Посмотрим, сумеет ли он сегодня испортить мне настроение!» – подумала Дженни.
– Доброе утро, мистер Уилсон! Чудесная погода, правда? – ослепительно улыбаясь, поздоровалась она.
– Доброе утро, – кивнул Брет, поспешно бросаясь застегивать рубашку.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, вы меня ничуть не смущаете, – приятно улыбаясь, произнесла она.
Брет оставил в покое пуговицы и продолжил бритье. Движения его были уверенными. Он внимательно разглядывал себя в зеркальце, направляя бритву.
– Я хотела бы после завтрака покататься верхом по окрестностям, – заявила Дженни. – Найдется ли здесь для меня подходящая лошадь?
– У нас нет верховых лошадей для прогулок, миссис Сандерс, – ответил он, неторопливо проводя бритвой по подбородку. – Но, наверное, мы сумеем найти для вас какую-нибудь старую клячу из тех, что уже не работают. Я пришлю мальчика сопровождать вас.
Дженни заметила в зеркале едва уловимую улыбку в уголках его губ, но сдержалась. Нет, ему не удастся сегодня вывести ее из себя!
– В этом нет необходимости. Уверена, что сумею не заблудиться здесь.
– Нет, миссис Сандерс, одной здесь ездить опасно, – твердо сказал он, смывая водой остатки крема с лица.
– Тогда, может быть, вы сами поедете со мной, мистер Уилсон? – сладко улыбаясь, спросила Дженни. – Я полностью доверяю вашей мудрости, и на вид вы достаточно сильны, чтобы защитить меня в случае опасности.
– Дело в том, что в вашем хозяйстве сейчас в самом разгаре стрижка, если вы еще не соизволили этого заметить. И я не могу бросить все дела, чтобы катать вас по окрестностям в поисках красивых видов, – язвительно ответил он, упираясь руками в бедра.
– Как, наверное, приятно быть таким незаменимым! – усмехнулась Дженни. – Но сегодня суббота, укороченный день. Я надеюсь, вы сможете уделить мне немного времени. В конце концов, должен же управляющий познакомить хозяйку с ее владениями!
Брет расхохотался:
– В таком случае, сочту за честь, миссис Сандерс.
– Спасибо, вы так любезны. – Дженни улыбнулась и отправилась в столовую.
Брет стоял, щурясь на солнце, и смотрел ей вслед. Порезы на подбородке пощипывало. Он уже сто лет не резался бритвой, но трудно держать руку твердо, когда с трудом удерживаешься от смеха.
Покататься верхом! Придумала тоже! Это что, ковбойское ранчо? Ладно, он найдет ей лошадку, но пусть не жалуется, если завтра не сможет сидеть. В любом случае, чем быстрее он поймет, что собой представляет эта женщина, тем лучше.
Застегивая рубашку, Брет обдумывал, о чем следует с ней поговорить, и с тоской посматривал на столовую. Да, миссис Сандерс держала его будущее в своих маленьких ручках. Новым хозяевам может не понадобиться управляющий. А кроме того, даже если она решит не продавать ферму, где гарантия, что она захочет оставить в должности его? При мысли о том, что ему придется покинуть Чурингу, Брет почувствовал почти физическую боль. Да, Ма права, ему надо постараться вести себя с ней как можно приветливее. Тогда у него появится хоть какой-то шанс остаться здесь. Правда, это будет трудным испытанием – кажется, она уже довольно враждебно к нему относится. И, зная свою неуклюжесть в отношениях с городскими женщинами, Брет окончательно расстроился.
Сдернув шляпу с головы, он вошел в столовую и тут же чертыхнулся про себя. Естественно, первой, кто бросился ему в глаза, была Дженни. И как было не обратить внимания на склоненную к тарелке золотистую головку на стройной шее и ложбинку между двумя холмиками в вырезе расстегнутой рубашки? Он поспешно отвел глаза, когда она подняла взгляд от тарелки, и быстро направился к другому концу стола.
– Доброе утро, Брет, – сказала Ма, ставя перед ним тарелку с бифштексом, яичницей и жареной картошкой. – На, подкрепись, парень. Тебе нужны сегодня силы для путешествия с миссис Сандерс. Я соберу вам еще пакет с ленчем на двоих, – сказала она громко.
Ее слова были подобны грому. Гвалт затих, на Брета уставились любопытные, смеющиеся глаза двух дюжин сидящих за столом работников.
– Наверное, мы к ленчу уже вернемся, – пробурчал он.
– Как хочешь, – громко заявила Симон, подмигивая своей аудитории. – Но я бы на твоем месте не торопилась, если есть возможность получить удовольствие и отдохнуть.
Раздались одобрительные смешки. Стэн Бейкер поднял брови.
– Парень, похоже, ты влип! Поверь мне, когда женщины о чем-то сговариваются, мужику лучше уносить ноги.
Присутствующие громко согласились с таким мудрым замечанием.
– Кончай издеваться, Стэн, – угрюмо буркнул Брет, воюя с бифштексом. – Дай мне поесть спокойно!
Он скосил глаза на Дженни. В ее глазах не было ни капли смущения, ему даже показалось, что она шутливо подмигнула ему!
У него тут же пропал аппетит. Отодвинув недоеденный завтрак, Брет закурил.
Он еще побеседует серьезно с Ма после прогулки! Она опять пытается свести его с женщиной, старая сводница. Знакомство с Лорейн в прошлом году – ее заслуга! Хорошо хоть, та сидит в своем отеле на безопасном расстоянии и не может прибрать его к рукам.
– Ладно, пора приниматься за работу, – сказал Стэн, засовывая дымившую трубку в карман куртки. – Не тушуйся, парень! Ма гонялась за мной по всему Квинсленду, прежде чем захомутала, и только потому, что я сам этого хотел, – улыбнулся он. – Но запомни, сынок: никогда не показывай женщине, что ты этого хочешь. А то они начинают слишком много о себе понимать.
Брет посмотрел на дымившийся карман.
– Ты так когда-нибудь спалишь нас здесь своей дурацкой трубкой!
Старик вытащил трубку из кармана и вытряхнул горевший табак в блюдце.
– Не волнуйся, я собираюсь умереть в постели рядом со своей старухой, – сказал он задумчиво, подтягивая штаны. – Но ты, надеюсь, к тому времени будешь уже захомутован какой-нибудь из леди. Знаешь, мужики ломаются в таких местах без хорошей женщины рядом.
– Не стоит беспокоиться обо мне, Стэн. Меня вполне устраивает моя теперешняя жизнь, – заявил на это Брет, вставая и обходя старика.
Направляясь на конюшню, он невольно думал о словах Стэна и в конце концов с неудовольствием признал, что старик прав. Он был одинок. Ночи стали для него мучением с тех пор, как уехала Марлин. Дом казался пустым без человека, с которым можно поговорить о чем-нибудь, кроме овец. А с тех пор, как он перебрался в общежитие, он лишился спокойных вечеров в одиночестве, когда можно было хотя бы послушать музыку или почитать книгу. С парнями было весело, но он скучал по запаху духов и тому неуловимому уюту, который приносило в дом присутствие женщины…
Дженни сидела на перекладине ограды и смотрела, как Брет седлает чалую. Как и все остальные мужчины в Чуринге, он казался такой неотъемлемой частью этого места, что она не могла представить его где-нибудь еще. Он был жестким и закаленным, как эта выжженная земля, выносливым, как трава, и таким же загадочным, как здешние экзотические птицы с ярким оперением.
Ей не понравилось то, что произошло за завтраком, но она решила не вмешиваться: это только заострило бы всеобщее внимание на их поездке. Однако с Симон нужно будет поговорить – не хватало еще, чтобы она вмешивалась в ее отношения с собственным управляющим!
Дженни спрыгнула с забора, подобрала седельную сумку с ланчем и пошла по выгону. Мужчина с двумя лошадьми ждал ее. И хотя они очень живописно смотрелись на фоне отдаленного силуэта Тджуринги и чайных деревьев, она больше всего на свете хотела сейчас, чтобы с поводьями в руках ее ждал Пит. Ведь это была его мечта – совместные верховые прогулки по своей собственной земле. И она была совсем не уверена, что для нее будет правильным жить здесь без него…
Сомнения, видимо, отразились на ее лице, потому что Брет вдруг криво усмехнулся:
– Не передумали, миссис Сандерс? Мы можем отложить поездку, если хотите.
– Нет-нет, не беспокоитесь, мистер Уилсон. – Она решительно отбросила мысли о Пите и надела перчатки. – Пожалуйста, подсадите меня.
Брет помог ей взобраться на лошадь, потом вставил ногу в стремя и тоже вскочил в седло.
– Мы поедем сначала на юг – там можно отдохнуть в тени горы и перекусить, – объявил Брет, вопросительно глядя на нее. – Вас этот маршрут устраивает?
Дженни кивнула, вцепившись в поводья. Лошадь продолжала щипать траву, не обращая на нее никакого внимания. Она была старая и спокойная, и Дженни стало немножко стыдно за те подозрения, которые возникли у нее. Она была уверена, что Брет специально подсунет необъезженную лошадь, чтобы проучить ее. Но он оказался более милосердным, чем она предполагала. И все же после такого долгого перерыва даже эта старая кляча вызывала в ней панику. Дженни понимала: нужно приложить все усилия, чтобы не опозориться и не упасть.
Наконец они двинулись вперед, и, когда выехали с выгона на открытое пастбище, лошади перешли на легкий галоп. Длинная трава шелестела под их ногами.
– Вы уверенно чувствуете себя в седле, миссис Сандерс, – крикнул Брет. – Немного напряжены, но это естественно: вы ведь не знаете лошадь.
Дженни с трудом выдавила улыбку. Его удивление и похвала не имели ничего общего с тем, что происходило с ней на самом деле. От напряжения, с которым она сжимала колени, ее колотило. Она совершенно отвыкла от верховой езды и мечтала только о том, чтобы попрактиковаться где-нибудь подальше от его внимательных глаз.
И все же Дженни была рада, что он поехал с ней. Вокруг расстилались обширные пустынные земли; если бы она свалилась где-нибудь здесь одна, ее бы слишком долго пришлось искать.
Дженни думала о Матильде, которая этой дорогой скакала от отца. Ей казалось, что она слышит топот ее лошади и крики о помощи…
– Вы хотели увидеть просторы Чуринги – пожалуйста, они перед вами! – бросил Брет через плечо.
Он пришпорил свою лошадь и перешел на быстрый галоп. Дженни от неожиданности инстинктивно тоже пришпорила лошадь. Она пригнулась к ее шее и приподнялась на стременах, крепко сжав коленями бока. Это была настоящая проверка ее мужества, и Дженни боялась, что не выдержит. Но выхода не было – она не могла позволить Брету догадаться, как ей страшно.
И вдруг, словно по волшебству, страх куда-то испарился и напряжение исчезло. Крепкая хватка, с которой Дженни держала поводья, ослабла, она позволила лошади действовать самой. Старая фетровая шляпа слетела и болталась на спине, удерживаясь только на тонком кожаном ремешке; резинка на хвосте лопнула, и волосы вырвались на волю. Дженни охватило пьянящее чувство свободы. Это было потрясающе – чувствовать горячий ветер на лице и мощное, умное тело лошади под собой, несущее ее вперед.
Брет скакал немного впереди. Его торс ритмично покачивался в седле, а лошадь стремительно летела над землей. Мужчина и животное, казалось, составляли одно гармоничное целое на фоне резких очертаний горы. «Как здорово! – думала Дженни. – Я могла бы скакать так бесконечно!»
Когда гора стала ближе, Дженни рассмотрела, что она частично покрыта густым кустарником. Высокие могучие старые деревья составляли тенистый оазис у ее подножия. Она услышала шум водопада и подумала, что это, наверное, и есть заветное место Матильды и Мэри, где они любили проводить время.
Они проскакали через заросли в прохладную тень под кроны деревьев, и перед ними открылся водопад, падающий в каменный бассейн. У Дженни от восхищения перехватило дыхание. Она знала, что завтра все тело будет болеть, но в этот момент для нее существовала только радость от бешеной скачки.
– Это было потрясающе! – воскликнула она. – Спасибо, что поехали со мной.
– Не стоит, – буркнул Брет, спешиваясь.
– Вы не понимаете, – заговорила Дженни, слегка задыхаясь. – Со мной в детстве произошел несчастный случай, и я не думала, что когда-нибудь смогу еще сесть на лошадь. Но я смогла! Я действительно сделала это! – Она наклонилась и обняла лошадь за шею. – Моя хорошая девочка! – шепнула она.
– Вы должны были сообщить мне об этом, – строго заметил Брет. – Я дал бы вам время привыкнуть к старушке Мейбл, прежде чем тащить вас сюда галопом. Я же не знал…
– Ну откуда же вы могли это знать? Мне было тогда пятнадцать лет. Я решила, что смогу справиться с норовистой лошадью, но она мигом сбросила меня и слегка потоптала, – ослепительно улыбаясь, рассказывала Дженни, но по-прежнему помнила боль от тяжелых копыт. Сломанные кости срастались тогда несколько месяцев.
– В таком случае вам лучше немного передохнуть, миссис Сандерс. Спускайтесь, здесь очень вкусная вода.
Дженни перекинула ногу через седло и, прежде чем успела понять, что происходит, почувствовала сильные руки на талии и громкие удары сердца в широкой груди Брета. Он чуть придержал ее в объятиях, прежде чем поставить на землю, и Дженни отпрянула от него, слегка покачнувшись, на этот раз не от усталости.
– С вами все в порядке, миссис Сандерс? – изучающе глядя на нее, спросил он.
– Да, все прекрасно, спасибо, – ответила она, с досадой чувствуя, что краснеет. – Просто давно не ездила верхом.
Они напились сами и напоили лошадей, а потом долго сидели молча, глядя на водопад. Дженни мучительно искала тему для разговора. Светская беседа здесь явно не годилась, а она так мало понимала в работе Брета, что боялась показаться полной дурочкой, задавая глупые вопросы.
Дженни вздохнула и огляделась. Тджуринга была сложена из темного камня с яркими оранжевыми прожилками и напоминала гигантские кирпичи, в беспорядке составленные по чьему-то приказу. Водопад струился из расщелины, почти полностью скрытой кустарником. Вода попадала в большой плоский бассейн, который, как зеркало, отражал старинные рисунки аборигенов на поверхности скалы.
– Что случилось с племенем, которое когда-то здесь жило? – спросила Дженни.
– С битджарра? – спросил Брет, рассматривая кончик своей сигареты. – Они по-прежнему собираются здесь на свои праздники, потому что это их священное место. Но большинство из них перебралось в города.
Дженни подумала об аборигенах, которые толстели и пьянствовали на улицах Сиднея. Потерявшиеся в так называемой цивилизации, забывшие свою культуру, они жили сегодняшним днем, попрошайничая на улицах.
– Это печально, правда?
Брет пожал плечами:
– Некоторые из них остаются верными своим корням. Но я считаю, что у них должен быть шанс, как и у остальных. Жизнь в буше сейчас стала слишком тяжелой, так почему они должны здесь оставаться? – Он внимательно посмотрел на Дженни из-под полей шляпы. – Вы, наверное, подумали о Габриэле и его племени?
Дженни кивнула. Конечно, он тоже читал дневники, иначе почему так не хотел, чтобы их прочла она?
– У нас есть пара молодых работников из племени битджарра. Возможно, дальние родственники Габриэля. Их племя прекрасно разбирается в лошадях, – сообщил он не очень охотно.
– Матильде Томас повезло, что они еще были здесь, когда Мервин умер, – заметила Дженни. – Ей было бы тяжело совсем одной…
Брет с силой затушил сигарету о камень.
– Жизнь здесь для всех одинаково тяжела. Или ты держишь ее в руках, или она тебя убивает. – Он изучающе посмотрел на Дженни. – Возможно, вы со временем захотите продать Чурингу и вернуться в Сидней. Одной, без мужа здесь будет тяжело – тем более для изнеженной горожанки.
– Может быть, – прошептала она. – Но в Сиднее жизнь тоже не праздник. Женщинам всюду трудно пробиться: их по-прежнему не воспринимают как равных.
Брет фыркнул, но промолчал.
«Интересно, что за гнусную реплику он проглотил?» – подумала Дженни.
– Я, знаете ли, не всегда жила в городе, – сказала она твердо. – До семи лет я воспитывалась в Даджарре, а затем – на овцеводческой ферме в Валуне. Мне было пятнадцать, когда мы с подругой поступили в колледж искусств в Сиднее. Я вышла замуж в городе, поэтому и осталась там. Но мы оба с мужем собирались со временем вернуться к земле.
Брет долго задумчиво изучал ее лицо.
– Насколько я знаю, в Даджарре, кроме большого приюта при католическом монастыре, ничего нет.
– Вы правы, – кивнула она. – Но это не то место, куда я хотела бы когда-нибудь вернуться с благодарным визитом.
– Постойте, миссис Сандерс, так, значит, вы… – Брет смущенно потупился. – Я был груб с вами в эти дни и прошу прощения. Но я же не знал! Я думал…
– Вы думали, что я богатая капризная дамочка, которая свалилась вам на голову как коровья лепешка, чтобы устраивать неприятности? Ладно, не стоит извиняться: я же не говорила вам о своем тяжелом детстве. Но теперь, надеюсь, у вас не будет заблуждений на мой счет.
