— Да. — Кейн разобрал револьвер и посмотрел в дуло.
— Ты так заботишься о своем оружии. Я догадывалась, что оно у тебя с войны. Должно быть, эти револьверы тебе очень дороги.
Кейн, презрительно скривив губы, взглянул на девушку.
— В этих краях, миссис Смит, мужчина не дорожит оружием. Он — его раб. Просто я — очень усердный раб. Бот и все. — Он собрал револьвер. — К тому же «ремингтоны» — янки по боевым характеристикам гораздо лучше моих револьверов.
На лице Кейна опять появилось презрительное выражение.
— Зачем они мне? Мертвецу один черт из чего его убили.
Кристал замолчала, не зная, что ответить на такое бесспорное замечание.
Ты на что-то копила? — Он не смотрел на девушку, продолжая сосредоточенно чистить и смазывать маслом свой револьвер, словно ее и вовсе не было рядом. Но Кристал была уверена, что, если она не ответит ему, глаза Кейна немедленно обратятся в ее сторону. А она не хотела снова увидеть его гневный взгляд.
— Я преподавала в школе, хотела купить дом.
— Понятно, — отозвался Кейн; было ясно, что он не верит ей.
— Эти деньга оставил мне муж.
— Неправда. — Он поднял голову. — Зачем же, имея столько золота, продавать обручальное кольцо? — И улыбнулся. От его улыбки девушку пробрала дрожь. Кейн уличил ее во лжи, к теперь, что бы она ни сказала, он не поверит ее объяснениям. Поэтому Кристал решила ничего не говорить. Молчание — более достойный выход из глупого положения, чем неубедительные ответы.
— Ты ненавидела его, да? — спросил Кейн каким-то до странного умоляющим тоном.
Теперь уже Кристал отвела глаза.
— Я расскажу о своем прошлом только в том случае, если ты согласен мне помочь.
Кейн обвел взглядом спящих мужчин. Они храпели в унисон с уханьем совы. Потом его глаза опять остановились на Кристал. Казалось, он что-то хочет сказать, но почему-то не решается. Кейн вновь посмотрел на разбойников. Очевидно, он опасается, что кое-кто подслушивает их, притворяясь спящим, подумала девушка, и собралась было задать ему вопрос, но Кейн, запихнув в кобуру кольт, положил конец разговору. Он расстелил постель по другую сторону очага и жестом приказал ей укладываться.
Кристал, не понимая, чем вызван его внезапный гнев, с трепетом ожидала, когда он ляжет рядом. Но Кейн не спешил залезать под одеяло. Он сел спиной к теплому очагу и, вытащив из переметной сумы губную гармошку, стал наигрывать мелодию песни «Том Дули». Кто-то из разбойников — кажется, Кайнсон — крикнул ему:
— Кейн, ну ты даешь, парень! Нашел чем заняться! Будь у меня такая баба, я бы и не вспоминал про гармошку!
В печной трубе эхом отозвался хохот мужчин, лежащих по другую сторону очага. Кристал поежилась. Кейн запел:
— «Склони свою голову, Том Дули, склони свою голову и плачь. Ты убил Лори Фостер, и смерти тебе не миновать». — Слова песни звенели у девушки в голове. — И смерти тебе не миновать».
Глава 6
Утро воскресного дня выдалось беспощадно-холодным. Ночью ударил мороз, посеребрив инеем землю, деревья и даже одеяло, под которым они спали. Кристал с содроганием думала о том, что через несколько минут ей придется расстаться с теплом тела Кейна, но над горами уже брезжил рассвет, и с западной стороны склоны хребтов приобрели очертания еще задолго до того, как над лагерем разбойников рассеялась тьма, а из-за гребней восточных холмов выглянуло солнце. Так уж причудливо извивался рельеф в этой горной местности, что, есливы хотели понаблюдать рассвет, нужно было повернуться лицом к западу.
Кристал лежала к Кейну спиной и, хотя не видела его, знала, что он тоже проснулся. Кейн не торопился вставать, очевидно, как и она, не желая покидать теплую постель. Выкуп за заложников привезут через два дня. Всего два дня осталось ей мучиться в плену банды Кайнсона и еще целых два дня выдерживать натиск противоречивых чувств к мужчине, с которым сейчас она лежит под заиндевелым одеялом. Чем все это кончится, одному Богу известно. Вариантов было много, но одно Кристал знала наверняка: Кейн не отдаст ее на растерзание своим сообщникам, не позволит Кайнсону и его подручным забить ее, как беспомощного ягненка, когда те получат выкуп, ~ слишком уж часто рисковал он собой, защищая ее. А вот за мистера Гласси, Пита и остальных пленников девушка серьезно тревожилась. Их будущееоставалось туманным. Но ведь, откровенно говоря, все они на волосок от смерти. Ее судьба зависит не только от Кейна. Он не в состоянии предусмотреть все. В некотором роде он и сам пленник, заложник преступления, совершенного при его активном участии.
С востока, перекатываясь через остроконечные вершины гор, в ущелье струился бледный свет; иней кое-где начинал подтаивать. Кейн шевельнулся, и Кристал приготовилась к тому, что сейчас он откинетодеяло и ее обдаст холодом, но минуты текли, а ей по-прежнему было тепло. Тогда девушка повернулась на спину, желая посмотреть, что делает ее страж, и уперлась взглядом в его лицо, которое находилось всего в нескольких дюймах от ее собственного. Кейн лежал на боку, одной рукой подпирая свою темноволосую голову, другой — прижимая к груди портупею.
Он глядел на нее. Кристал ощутила на своей щеке тепло его неслышного дыхания. Словно птица в силке, она завороженно смотрела в серые глаза Кейна, наконец-то увидев и сам источник, излучающий холод: радужная оболочка вокруг зрачков пестрела голубыми, как льдинки, трещинками, которые остужали просачивающееся наружу тепло, взамен наделяя его глаза притягательной силой, неотразимостью и еще чем-то необъяснимо путающим.
Кристал, чувствуя, как в ней просыпается непреодолимое влечение к этому человеку, в замешательстве опустила веки. Его лицо так близко, на расстоянии Дыхания. Стоит только шелохнуться, и его губы сольются в поцелуе с ее дрожащими губами. А он хочет поцеловать ее. Женское чутье подсказывало Кристал, что Кейн так же жаждет этого поцелуя, как и она.
Ее взгляд задержался на его горле; над свободно повязанным платком краснел шрам. Она не хотела ничего чувствовать, но жилка на шее Кейна пульсировала так зазывно и соблазнительно, что девушка пришла в еще большее замешательство и поспешно перевела взгляд на его грудь, стараясь не замечать, как она размеренно вздымается и опускается, хотя от этого волнующего зрелища по телу разлилась горячая истома.
В вороте рубашки виднелась белая шерстяная нательная фуфайка, которую не мешало бы выстирать. Странно, но она не чувствует никаких дурных запахов. То ли Кейн чистоплотнее других бандитов, то ли, постоянно находясь с ним в тесной близости, она просто утратила способность отличать вонь от аромата. Теперь рядом с Кейном она ощущала только естественный запах его тела, такой же дикий, как у лошади, — дух возбужденного животного естества; все наносные запахи исчезли. Конечно, после ванны общаться с ним было бы куда приятнее; им обоим следовало бы выкупаться. Кристал уж и не помнила, когда в последний раз видела горячую воду или расчесывала волосы. Однако сейчас это казалось несущественным. Этот разбойник в силу своей натуры умел все низвести до элементарного, во всем подчеркнуть суть изначального, природного. Он заставляет ее воспринимать весь трагизм жизни в самом что ни на есть упрощенном варианте, лишая ее права выбора, одним своим присутствием отметая ненужные условности, вынуждая ее позабыть о правилах приличия, потому что в сравнении с самой жизнью все это бесполезная шелуха. И этот опасный, не знающий жалости человек — в то же время ее покровитель. Однако с ним следует держаться настороже. И, возможно, потому, что волей обстоятельств вот уже несколько дней она балансирует на грани между жизнью и смертью, порой наступают такие моменты, когда она под влиянием Кейна готова отрешиться от окружающего, от своего прошлого и настоящего, от своих принципов в угоду той простейшей истине, что оба они — живые существа, а именно: мужчина и женщина. И самое ужасное… она также почти готова признать, что все остальное не имеет значения.
Рука Кейна скользнула ей под подбородок, и с губ Кристал слетел стон. Сейчас он поцелует ее, и — Боже Всемогущий — она хочет этого. Кейн приподнял лицо девушки за подбородок, и она опять встретилась с ним взглядом. Ей не терпелось ощутить его жесткие губы на своих податливых губах. Дико, безумно, грешно желать подобного столь сильно, но она едва не захлебывалась от этого мучительного желания.
— О чем ты думаешь, когда смотришь на меня… так, как сейчас? — шепотом спросил Кейн.
Кристал всхлипнула. В такую минуту она не могла ему солгать.
— Жаль, что все так нескладно.
Он коснулся костяшками пальцев нежной кожи под ее подбородком, и у девушки сладостно защемило сердце. Ругая себя за то, что так реагирует на его прикосновение, она смотрела на Кейна с безысходной тоской непорочной девы во взгляде.
Он не поцеловал ее. Словно зная наверняка, что своим поступком причиняет ей невыносимые страдания, Кейн убрал руку и с задумчиво-серьезным выражением на лице поднялся с постели, грубо стянув с Кристал одеяло. Она едва не вскрикнула, когда морозный утренний воздух, ледяным огнем опалив все тело, вернул ее в мир реальности.
День прошел как обычно. Кристал почти все время торчала у очага, занимаясь тошнотворной стряпней, — готовила для бандитов завтрак, обед, ужин и подавала им еду. Кейн каждый раз быстро съедал первую тарелку и оставлял ей половину своей Добавочной порции, а сам усаживался за каким-нибудь занятием возле очага, — очевидно, не желая выпускать из виду свою пленницу. Дважды в этот День он уводил ее в лес, без предупреждения хватая за руку. Разбойники неизменно подбадривали Кейна хлопками и улюлюканьем, за что Кристал презирала их все больше и больше. Обозвать ублюдков из банды Кайнсона животными — это значит оскорбить Божьи создания. Говорить, что они — дьяволы, — бессмысленная лесть в отношении этих подонков. Наблюдая за поведением бандитов, Кристал пришла к выводу, что уже однажды сталкивалась с субъектом подобной породы. Им был ее дядя, Болдуин Дидье.
И, однако, среди них есть Кейн. Непостижимый человек. Ее спасение и проклятие, темное загадочное пятно, затерявшееся в тенетах ее подсознания. Он внушает ей страх — и небезосновательно. Походка выдает в нем человека, который умеет быть жестоким и беспощадным, в глазах затаилась смертельная угроза. Он — словно забытое на столе ружье, готовое выстрелить мгновенно, кто бы ни нажал на курок — будь то злодей или праведник. За время своих скитаний по Вайомингу Кристал перевидела много всякого оружия и много разных людей, по малейшему поводу хватающихся за пистолет. Но такое сочетание необычного и пугающего, как Маколей Кейн, она встречала впервые.
Да, она боится его, но и нуждается в нем. А сознавать свою зависимость от такого человека вдвойне страшно. Кейн — это же самая настоящая «русская рулетка»[7]. В любую минуту, по любому поводу он может обратить на нее свой гнев. Как к нему относиться, что думать? Кристал обуревали противоречивые чувства, в клочки раздирали ей душу, а когда Кейн брал ее за руку и уводил от бивачного костра, борьба в груди разгоралась еще сильнее. Когда она в его объятиях молча слушала завывание ветра, гуляющего по осиновой роще, эти противоречивые чувства просто кромсали все ее существо.
Вечером воскресного дня Кристал должна была не только накормить разбойников, но и отнести ужин пленникам в салун. Она вымоталась до изнеможения. Шутка ли, тащить вверх по склону оврага тяжеленный горшок с бобами. Девушка постоянно оступалась, едва не соскальзывая вниз на крутой тропинке, и Кейн, наконец, не выдержав, забрал у Кристал ее тяжелую ношу и сам понес ее в Фоллинг-Уотер. И, тем не менее, она была рада, что идет в салун. Ей не терпелось увидеть остальных своих спутников. Если у них все благополучно, возможно, она напрасно изводит себя страхами.
Приблизившись к салуну, Кристал приметила в одном из разбитых окон желтый огонек света, лившийся из комнаты, где держали пленников. Кейн сам нес и лампу, отказавшись передать ее девушке, чтобы та не воспользовалась ею как оружием. Прошагав по пустынному помещению к лестнице, он остановился, чтобы пропустить Кристал вперед.
Мысли о побеге не покидали девушку всю дорогу до Фоллинг-Уотера. Кейн, обремененный лампой и жаровней, вряд ли успел бы ей помешать. Она убеждала себя, что сумеет уйти на некоторое расстояние, но так и не решилась бежать. Ночь выдалась безлунная, в лесу хоть глаз выколи. Она будет блуждать во мраке, натыкаясь на валуны и стволы деревьев. А Кейн, обладая поразительной способностью видеть в темноте, рано или поздно все равно поймает ее. К тому же, пустившись за ней вдогонку, он наверняка отшвырнет в сторону горшок с бобами, и тогда ей всю ночь придется варить ужин для пленников, вместо того чтобы использовать это драгоценное время для восстановления сил, размышляя, как спастись самой и вернуть семь золотых монет, которые теперь позванивали в кармане у Кайнсона.
Поднявшись по лестнице, Кристал постучала в комнату с пленниками. Кейн кивнул, и она толкнула Дверь. Заложники в одном нательном белье сидели у стены. Ряд замыкал Пит. С краю, развалившись на единственном стуле, возвышался бандит по имени Мармет. На груди у него болтался винчестер. Разбойник был пьян.
— Где ты шляешься, черт бы тебя побрал? Я ссатъ хочу. — Заметив Кейна, Мармет тут же выпрямился, заскрипев стулом, и, заикаясь, проговорил: — Не… не знал, что это ты, Кейн…
— Сегодня кормить их будет она, — объявил Кейн, в качестве нагоняя наградив бандита свирепым взглядом.
— Вот и хорошо, — заискивающе кивнул Кейну Мармет, затем взглянул на Кристал. — Давай, приступай, куколка, — подражая Кайнсону, произнес он и захохотал, но тут же оборвал смех, видя, что Кейн не собирается вторить ему.
Кристал, наклонившись, стала накладывать бобы в миску мистера Гласси, и у нее затряслись руки. Если предположить, что отношение бандитов к; пленникам — преамбула к исходу их похищения, значит, они обречены. Закованный в цепи, раздетый до нижнего белья, которое посерело от грязи, мистер Гласси взирал на нее с пола, как побитая дворняжка. Лишенный возможности бриться и причесываться, он являл собой столь же отталкивающее зрелище, как и все остальные мужчины: и разбойники, и заложники. Да и она сама, наверное, выглядит не лучше: волосы спутаны, платье разорвано; просто, не имея под рукой зеркала, она не может в этом удостовериться. Зато прекрасно видит, во что превратился тучный франтоватый торговец, который всего лишь несколько дней назад буквально сразил их всех своим элегантным костюмом модного ядовито-зеленого цвета, а теперь сидит тихий, пришибленный. Она согласна смиренно сносить оскорбления этих бандитов, потому что ничего другого ожидать от них не приходится, да и прежде ей случалось сталкиваться с мерзавцами. Но глядеть на униженного, подавленного мистера Гласси было выше ее сил. Он же отражение ее самой. Слезы навернулись на глаза Кристал.
Чтобы не разреветься, она, дрожа всем телом, еще ниже склонилась над его миской, доверху наполняя ее бобами. Руки девушки тряслись так сильно, что мистеру Гласси пришлось забрать у нее половник.
С грустью в глазах глядя на Кристал, он вежливо проговорил:
— Ах, миссис Смит слава Богу, вы в добром здравии, хотя я ужасно огорчен тем, что вынужден предстать перед вами в столь неопрятном виде.
Бандиты сняли с него костюм, превратили мистера Гласси в чучело, однако от этого он не перестал быть джентльменом. Им не удалось сломить его дух.
А значит, и она не должна впадать в отчаяние.
Неожиданно для себя самой Кристал обвила руками шею мистера Гласси и крепко обняла, уткнувшись головой в его широкую грудь, чтобы подавить рыдания. Она готова отдать все, что у нее есть — все семь накопленных золотых монет, — лишь бы снова увидеть этого человека в его роскошном зеленом костюме.
— Ну будет, будет, моя хорошая… — сиплым от волнения голосом стал успокаивать девушку торговец, удивленный порывом ее эмоций. — Клянусь, мы выберемся из этой переделки. Я нужен фирме «Патерсон». Они-то уж не оставят нас в беде.
Кристал внимала его ласковым речам, зажмурив глаза, словно надеялась таким образом отгородиться от всего, что стало для нее невыносимым. Торговец попытался прижать девушку к себе, но руки его были скованы, и он опустил их, неловко проведя наручниками по ее спине.
Кристал так бы и стояла недвижно, ища утешения на уютной груди мистера Гласси, если бы не почувствовала, как на ее плечо легла ладонь Кейна, Его пальцы сквозь ткань платья впились ей в кожу, не больно, но твердо, предупреждая девушку, что она Должна взять себя в руки, иначе ей несдобровать. Неимоверным усилием воли Кристал заставила себя отойти от мистера Гласси и принялась раскладывать по мискам бобы. Лицо ее осунулось, побледнело, в глазах блестели слезы, но плакать она не смела. Только раз взглянула она на Кейна, отчаянно выискивая в его лице хоть какой-нибудь намек на то, что он испытывает угрызения совести за содеянное с пассажирами дилижанса, но искала она напрасно. Кейн смотрел на нее так же, как обычно наблюдал за ее действиями у бивачного костра. Взглядом собственника.
Девушка наполнила миску кучера, затем охранника дилижанса. Страдающий без выпивки проповедник стал похож на мертвеца, но ему она тоже положила бобов, затем обслужила отца Пита.
Осталось накормить только самого Пита. Юноша не сводил глаз с Кристал. Он был тронут ее безудержным порывом, когда она приникла к груди мистера Гласси. Девушка вдруг испугалась, что Пит, желая защитить ее, опять может сотворить какую-нибудь глупость, но он сидел смирно. Пока Кристал накладывала ему бобы, юноша не проронил ни слова, а потом коснулся ее запястья. И тут же убрал руку, взглядом указывая ей посмотреть вниз. Между его коленями был зажат шестизарядный револьвер. Кристал испуганно взглянула на пьяного бандита, сидящего рядом с пленниками. Мармет, опять развалившись на стуле, что-то говорил Кейну. Только теперь девушка заметила, что кобура на его левом боку пуста.
Она выпрямилась, возбужденная и одновременно вся трепещущая от страха. Они убегут или погибнут.
— Где мой ужин? — заплетающимся языком потребовал Мармет. Кристал была настолько потрясена увиденным, что даже не сразу почувствовала на себе руки разбойника. Опомнилась, только когда он схватил ее за ягодицу.
— Сам возьми, — сердито сказал Кейн и, пинком пододвинув Мармету горшок с бобами, оттащил Кристал в сторону. Пит, воспользовавшись суматохой, не долго думая, вскинул револьвер и, держа его обеими руками, направил на сидящего на стуле пьяного бандита.
— Отпусти ее, Кейн, не то я продырявлю его.
Кейн молниеносно выхватил из кобуры свой пистолет, но было поздно. Пит держал Мармета на прицеле. Бандит, изумленно глядя на направленное ему в голову дуло, грузно подался вперед, заскрипев стулом. Рука его метнулась к висящей на боку кобуре, но пальцы не нащупали оружия, и тогда изумление на лице разбойника сменилось страхом.
— Я сказал, оставь ее с нами, Кейн. Я убью его и тебя тоже, если ты не выполнишь моего требования, — предупредил Пит срывающимся голосом.
В комнате повисла мертвая тишина. Кристал слышала только биение своего сердца, которое колотилось под ребрами, как барабан. Мужчины не двигались. Все затаили дыхание, ожидая, что предпримет Кейн.
— Брось оружие, малыш. Ты не понимаешь, что творишь, — ровно проговорил Кейн; револьвер в его ладони словно застыл.
Мармет схватил винчестер, нетвердой рукой целясь в Пита. Юноша нажал на курок, и пьяный разбойник замертво рухнул с дыркой во лбу.
Чтобы не закричать, Кристал до крови прикусила нижнюю губу. В ее ушах звенел выстрел, в нос бил едкий запах жженого пороха, так как воздух сразу наполнился дымом, который голубой струйкой выползал из дула револьвера Пита. Все остальные заложники словно окаменели, сидели не шелохнувшись, как манекены, даже цепь ни разу не брякнула.
Пит трясущейся рукой направил револьвер на Кейна.
— Отпусти ее! — взвизгнул юноша с перекошенным от ужаса лицом — ведь он только что убил человека, и, возможно, на его совести будет еще один.
Кейн на долю секунды замешкался, очевидно засомневавшись в том, что юный Пит способен еще раз проявить решимость. А зря. Взвинченный, не владеющий собой подросток вновь нажал на курок. Пуля, зацепив плечо Кейна, рикошетом отскочила к стене; на пол посыпалась штукатурка.
Кейн, оттолкнув Кристал в сторону, кинулся на Пита. Юноша сопротивлялся храбро, не желая уступать свое оружие, но справиться с опытным разбойником, который действовал быстро, как молния, ему было не под силу. Кристал и вздохнуть не успела, как револьвер Мармета оказался в руках Кейна.
— Не трогай моего сына! Не убивай! — завопил отец Пита, увидев, что Кейн навел на юношу пистолет. Гремя цепями, старик тщетно пытался высвободиться из оков. Пит съежился, сидя на полу.
— Не делай этого! — вскричала Кристал, повиснув на руке Кейна, затем подбежала к юноше и обняла его, чтобы защитить от разгневанного разбойника.
Кейн возвышался над ними с холодным, как камень, лицом. Он взвел курок, и девушка поняла, что ему очень хочется убить Пита, тем более что он разгорячен видом собственной крови, струящейся по его руке.
В ужасе она смотрела на Кейна, затем с мольбой в голосе прошептала:
— Маколей, — и отвернулась, не в силах вынести его взгляд.
Не отрывая глаз от лица Кристал, Кейн медленно опустил револьвер. Его черты смягчились, гнев угас, словно он смирился с тем, что произошло. Выпрямившись, Кейн сунул за пояс револьвер Мармета, затем подхватил лежавшее возле мертвого тела ружье и рывком, почти так же безжалостно и резко, как и винчестер, поднял девушку на ноги, не заботясь о том, что причиняет ей боль. Оскорбленная грубым обращением, Кристал выбросила вперед руку, намереваясь оттолкнуть Кейна, и на ладонь ей упали теплые вязкие капли.
Девушка взглянула на разбойника. Густо-красная, почти черная кровь стекала с пальцев его левой руки. Кейн повел Кристал к выходу, оставляя на грубых половицах цепочку темно-красных капель.
Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, она заставила себя посмотреть в лицо Кейну и поняла, что сейчас не следует ему перечить. Он жестом приказал девушке покинуть комнату вместе с ним. Его рука давила все настойчивее, больнее, однако Кристал пересилила себя и оглянулась.
По лицам пленников было видно, что они потрясены исходом неудачной попытки к бегству. Мармет был мертв; его тело валялось у их ног. С улицы, сквозь разбитое окно, до нее донеслись крики; в ущелье замигали огни ламп.
— Пошли, — проскрежетал Кейн и, мертвой хваткой сжав руку девушки, потащил ее за дверь.
— Позволь мне остаться с ними, — взмолилась Кристал, с трудом нащупывая в темноте грубые ступеньки деревянной лестницы.
— Нет.
— Они убьют их.
— Нет.
— Я должна остаться с ними. — Она вцепилась Кейну в грудь. — Я знала, что у Пита оружие. Он показал мне, когда я накладывала ему ужин. Я тоже виновата и должна понести наказание вместе с ними. Я не могу позволить Кайнсону убить этих людей, потому что…
— Нет, — повторил Кейн и подтолкнул Кристал вперед.
— О Господи. Ну прошу тебя, Маколей, пожалуйста… — Последнее слово прозвучало как всхлип.
Кейн вдруг покачнулся и навалился на перила. Старые поручни зашатались. Он оперся на них рукой, но прогнившее дерево затрещало. Кристал схватила Кейна, и очень вовремя: перила рухнули вниз. Кейн навалился на девушку, но ей все же удалось удержать его, хотя он был вдвое тяжелее.
— Ты не понимаешь, Кристал… — невнятно забормотал Кейн, — ты не понимаешь… это нужно доиграть до конца. Доиграть до конца…
Кристал не ясен был смысл того, что он говорит. Непостижимый человек. Всегда и во всем. Кейн защитил ее от разбойников, однако сам он тоже повязан по рукам и ногам. Кто же он: грешник или святой?
— Ты… слушаешь меня… Кристал? — прошептал Кейн.
— Кайнсон…
— Кайнсона я беру на себя… ты только делай, что я говорю. Проклятье… мы все погибнем… обещай, что ты доиграешь свою роль до конца.
— О Боже, ты весь в крови… — едва слышно выговорила девушка, почувствовав, как ее ладонь обожгла густая теплая струя его крови. Все ее существо требовало, чтобы она не смела помогать Кейну. Он — бандит, преступник, по вине которого она в конечном итоге может погибнуть, но жившая в ее душе женщина, благородная леди, взращенная не для суровой жизни, не для страданий, не могла отказать в помощи раненому.
Так ничего и не пообещав Кейну, Кристал свела его по лестнице вниз, усадила на хлипкий стул и зажгла лампу, забытую в салуне кем-то из разбойников, затем сняла с себя последнюю нижнюю юбку и не колеблясь, разорвала ее на бинты. Накладывая на рану повязку, Кристал, когда больная рука Кейна покоилась на столе, еще раз попыталась завладеть его револьвером, питая хрупкую надежду таким образом защитить своих спутников от гнева Кайнсона, но Кейн схватил ее за кисть. Лицо его оставалось бесстрастным, — то ли потому, что его терзала боль, то ли потому, что ее попытка не явилась для него неожиданностью. Пойманная с поличным, Кристал продолжала бинтовать плечо Кейна, будто и не покушалась на его оружие. Оба молчали, не желая обсуждать то, что произошло.
— Кейн, мы слышали выстрелы! — проорал Кайнсон, появляясь в дверях салуна. Он поднял вверх руку с лампой, чтобы лучше видеть пыльное помещение.
— Мармет убит. — Кейн скрипнул зубами, так как Кристал, чтобы остановить кровотечение, туго затягивала повязку.
— Черт возьми, что случилось? — Кайнсон шагнул в салун, глазами добермана сверля Кристал, которая продолжала сосредоточенно бинтовать рану, стараясь подавить дрожь в руках.
— Мармет опять нажрался виски. Так напился, что и меня не признал. Пульнул в меня, — должно быть, спутал с кем-то из пленников. Я его застрелил.
Дрожь в руках мгновенно утихла. Кристал посмотрела на Кейна, но тот не захотел встречаться с ней взглядом.
— Идиот, — пробормотал Кайнсон, затем дал указание пришедшим с ним бандитам убрать из комнаты труп и одному из них остаться охранять пленников.
Кейн медленно поднял голову, глядя на девушку. Прочел ли он в ее лице, что она думает? А она поняла: он не такой, каким представляется. Он строит из себя грозного бандита по имени Маколей Кейн, но на самом деле он — кто-то еще, совсем иной человек, человек, умеющий сострадать и воздавать по заслугам. Возможно, в душе он такой же, как она.
Кристал протянула руку к его суровому лицу и почти умоляюще прошептала:
— Маколей…
Кейн мотнул головой и безжалостно отвел взгляд, как бы отгородившись от нее, затем поднялся и кивком приказал девушке идти к выходу.
До разговора с Кайнсоном она бы не пошла; ее пришлось бы тащить силком. Но теперь Кристал сразу подчинилась. Разве могла она с кулаками броситься на человека, который спас ее, а теперь, как ни странно, и Пита. Девушка в смятении зашагала к выходу, но у дверей остановилась, ожидая Кейна; он чуть поотстал, пока брал лампу.
Кайнсон наблюдал за ней со злобным блеском в глазах. Кристал знала: ему нравилось, когда Кейн обращался с ней грубо. И также нравилось смотреть, как она отбивается. Но теперь в их отношениях что-то изменилось, и девушка догадывалась, что Кайнсон это заметил.
Кейн взял ее за руку, и они покинули салун, напоследок услышав, как Кайнсон сердито распорядился сбросить снесенное вниз бандитами тело Мармета в ущелье:
— …Подальше, чтобы этот идиот не вонял.