Патриция Маккиллип
      Арфист на ветру
      (Мастер загадок-3)
      Перевод с англ. (C) Г. Усовой
      Посвящается всем тем, кто ждал, а особенно Стиву Доналдсону, который появлялся всегда вовремя, Гейл, которая напомнила мне о разнице между логикой и изяществом, и Кейти, которая ждала дольше всех
      1
      Звездоносец и Рэдерле сидели на самом верху высочайшей из семи башен Ануйна. С этой высоты брошенный Рэдерле белый камень падал на зеленый по-летнему склон холма, где стоял королевский дом, бесконечно долго. Сам город, рассыпавшись на отдельные домики, сбегал к морю. Небо над ними было ясное, просторное, неизменно синее, лишь спираль соколиного полета нарушала его невозмутимость. Моргон не шевелился уже несколько часов. Утреннее солнце высветило его профиль на стене бойницы, в которой он сидел, и незаметно для него передвигало свое произведение на другую сторону. Присутствие Рэдерле он осознавал лишь как нечто единое с окрестным - с легким ветром и воронами, чертящими блестящие черные линии через зеленые далекие сады, как нечто мирное и благое, как красоту, о которой он то и дело начинал думать.
      Разум его прял бесконечные нити предположений, то так, то эдак оплетавшие его невежество. Дети с каменными лицами, звезды, яркие осколки вазы, которую он разбил в хижине Астрина, мертвые города, Меняющие Обличья с темными волосами, арфист - все, к чему он ни подступался, оказывалось загадками, не имеющими ответа. Он оглядывался на свою недолгую жизнь, на историю Обитаемого Мира и, словно черепки, собирал сведения, пытаясь сложить их воедино, выстроить в логическую линию. Не складывалось, не сходилось - и он снова и снова возвращался из воспоминаний в чудесный летний день.
      Наконец он пошевелился, с трудом, словно каменная статуя, чудесным образом начавшая движение, решив поразмяться, и протер глаза ладонями. Мельтешащие тени, точно безымянные дикие звери, вылетели на свет из-под его век. Он снова сконцентрировался, предоставив образам покачиваться на волнах его мысли, пока они снова не забарахтались на отмелях невозможного.
      Синее небо ворвалось в поле его зрения, а затем и в бурлящий внизу лабиринт улиц и домов. Он не мог больше думать и оперся о стену, прямо на собственную тень. Безмолвие, исходящее от каменной стены, ласково баюкало его тело; мысли, истрепанные и потерявшие всякий смысл, опять потекли мирно.
      Он увидел башмак из мягкой кожи, затем перед ним мелькнула ткань цвета весенней листвы. Моргон повернул голову и как будто впервые увидел Рэдерле, сидящую близ него, скрестив ноги, на самом краю стены. Он наклонился и, рискуя сорваться, привлек её к себе, уткнулся лицом в длинные, развеваемые ветром волосы и увидел пылающие круги под закрытыми веками. Некоторое время он молчал, обнимая Рэдерле, словно ощущая грядущий порыв ветра, который мог бы сбросить их с вершины башни.
      Рэдерле приподняла лицо, чтобы поцеловать его.
      - Я начисто забыл, что ты здесь, - признался он, едва она позволила ему заговорить.
      - Положим, я догадалась об этом примерно час назад. О чем ты думал?
      - Обо всем.
      Он выцарапал из трещины в стене осколок штукатурки и запустил его вниз, на деревья. Вспорхнула, раздосадованно каркая, стайка ворон.
      - Я все мысленно бьюсь о свое прошлое и снова и снова прихожу к тому же. Во имя Хела, я не знаю, что делаю.
      Она подтянула колени и оперлась спиной о ближайшую стену, чтобы удобнее было смотреть на Моргона. Глаза её наполнились светом, точно отшлифованный морем янтарь, и горло его внезапно перехватило от избытка невысказанных слов.
      - Ты разгадываешь загадки. Сам же мне говорил - это единственное, чем ты по-прежнему можешь заниматься: слепой, глухой и немой, не ведающий, куда идешь.
      - Верно.
      Он отыскал в трещинке ещё один кусок штукатурки - побольше первого и так лихо запустил вниз, что сам едва удержал равновесие.
      - Верно, - повторил он. - Но я семь дней пробыл с тобой здесь, в Ануйне, и не могу найти ни одной причины и ни одной загадки, которые побудили бы меня покинуть этот дом. Разве что если мы слишком засидимся здесь, то умрем оба.
      - Это достаточно веская причина, - трезво заметила Рэдерле.
      - Я не знаю, почему моя жизнь в опасности из-за этих звезд на моем лице. Я не знаю, где Высший. Я не знаю, кто такие Меняющие Обличья и как я могу помочь детям из Пещеры Потерянных в недрах горы, детям, обратившимся в камень. Я знаю единственное место, с которого можно начать поиск ответов на эти вопросы. И меня туда совсем не тянет.
      - Что это за место?
      - Разум Гистеслухлома.
      Рэдерле хмуро взглянула на Моргона.
      - Что же. - Голос её едва уловимо дрогнул. - Не думаю, что мы можем торчать здесь до бесконечности. Но, Моргон...
      - Ты могла бы и остаться.
      Она вскинула голову. Солнце сияло в её глазах так, что он не мог разглядеть лица девушки.
      - Я не собираюсь тебя покидать. Ради тебя я отказалась даже от богатства Хела со всеми его свиньями. Тебе предстоит научиться жить со мной.
      - Достаточно трудно просто пытаться жить, - пробурчал он не подумав и тут же покраснел, потянулся к ней, взял за руку. - За одну серебряную свиную щетинку я бы взял тебя на Хед и провел остаток своих дней, растя лошадок для пахоты на востоке острова.
      - Я найду щетинку.
      - Как мне жениться на тебе в этой стране?
      - Мы не можем пожениться, - спокойно ответила она, и рука Моргона обмякла.
      - Почему это?
      - Лишь королю дана власть связывать узами брака его наследников. А моего отца здесь нет. Так что нам придется забыть о браке до тех пор, пока он не удосужится вернуться домой.
      - Но, Рэдерле...
      Она попала осколком штукатурки в хвост пролетающей мимо вороны, заставив бедную птицу пронзительно закаркать и перевернуться в воздухе.
      - Что "но"? - мрачно спросила она.
      - Я не могу... Не могу, после того как я вступил на земли твоего отца, потревожил мертвых, едва не совершил убийство в его зале, ещё и забирать тебя, чтобы ты скиталась со мной по свету, даже не женившись на тебе. Да что твой отец подумает обо мне?
      - Когда вы с ним встретитесь, он тебе скажет. А я думаю, для нас куда важнее, что мой отец уже достаточно вмешивался в мою жизнь. Он мог предвидеть нашу встречу, да, пожалуй, и нашу любовь, но не думаю, что ему следует и впредь всегда поступать по-своему. Я не собираюсь заключать с тобой брак просто потому, что он и это смог предвидеть - скажем, увидеть во сне.
      - Ты думаешь, он из-за этого дал свой нелепый обет? - с любопытством спросил Моргон. - Ты думаешь, он все предвидел?
      - Ты отвлекаешься.
      С минуту он глядел на нее, чувствуя себя загнанным в тупик. Лицо Рэдерле пылало.
      - Ладно, - наконец выдохнул он, поняв, что нет смысла беспокоиться о будущем на такой головокружительной высоте. - Если ты отказываешься сочетаться со мной браком, не вижу, как я могу тебя переубедить. А если ты решила идти со мной, если ты действительно хочешь этого, я не стану тебя отговаривать. Ты мне очень нужна. Но мне страшно. Думаю, у нас было бы куда больше шансов уцелеть, если бы мы сейчас бросились с этой башни вниз головой. Тогда-то мы хотя бы знали, куда попадем.
      Девушка подняла руку и коснулась его лица.
      - У тебя есть имя и предназначение. Я могу только верить, что рано или поздно ты обретешь надежду.
      - До сих пор я не видел её нигде. У меня есть только ты. Ты выйдешь за меня замуж на Хеде?
      - Нет.
      Он немного помолчал, глядя ей в глаза.
      - Почему?
      Она отвела взгляд в сторону, и Моргон почувствовал, что в ней начинает бушевать целая буря эмоций.
      - По многим причинам.
      - Рэдерле...
      - Нет. И не проси меня снова. И прекрати таращить на меня глаза.
      - Ладно, - сказал он спустя миг. И тут же добавил: - Не припомню, чтобы ты была так упряма.
      - Как ослица.
      - Да. Как ослица.
      Она опять взглянула на Моргона, и рот её искривился в неохотной улыбке. Она придвинулась к нему поближе, обняла рукой за плечи и заболтала ногами над самой бездной.
      - Я люблю тебя, Моргон Хедский. Куда мы подадимся первым делом, когда наконец покинем этот дом? На Хед?
      - Да, на Хед... Знакомое название внезапно так тронуло его сердце, словно являлось магическим заклинанием.
      - У меня дома нет особенных дел. Я просто хочу туда. На несколько часов, ночью... Может, и обойдется. - Он подумал о том, что между ним и его домом море, и в сердце вкрался холод. - Я не могу взять тебя с собой за море.
      - Отчего? - не поняла она.
      - Это слишком опасно.
      - Что за ерунда! В Лунголде тоже опасно, а я ведь собираюсь туда с тобой.
      - Это другое дело. Во-первых, никто из тех, кого я любил, не расстался с жизнью в Лунголде. Пока. А во-вторых...
      - Моргон, я не собираюсь расставаться с жизнью в море. Наверное, вода не менее подвластна мне, чем огонь.
      - Ты этого не знаешь. Ведь не знаешь? - Мысль о том, как её понесет поднявшаяся над палубой вода, обретающая множество лиц и влажных блестящих тел, сделала его голос грубым. - У тебя даже не будет времени научиться.
      - Моргон...
      - Рэдерле, я был на корабле, который море разнесло в щепки. Я не хочу подвергать твою жизнь такой же опасности.
      - Ее подверг бы опасности не ты, а я сама. Кроме того, я плавала на кораблях от Кэйтнарда до Кирта и обратно, когда искала тебя, - и ничего со мной не случилось.
      - Ты могла бы остаться в Кэйтнарде. Лишь на несколько...
      - Я не собираюсь оставаться в Кэйтнарде, - перебила его Рэдерле. - Я поплыву с тобой на Хед. Я хочу увидеть землю, которую ты любишь. Когда ты все сделаешь по-своему, мне придется сидеть в твоем доме на Хеде, лущить бобы и ждать тебя, как я уже делала почти два года.
      - Ты не будешь лущить бобы.
      - Нет. Если только ты не сядешь рядом и не станешь мне помогать.
      Он увидел себя - худого, лохматого, с суровым, изнуренным лицом, с чудесным мечом на поясе и звездной арфой за спиной, сидящего на крылечке в Акрене с миской бобов на коленях - и внезапно рассмеялся. Она опять улыбнулась, поглядывая на него и забыв о споре.
      - Ты не смеялся семь дней.
      - Да, ты права.
      Он притих, обвив её рукой, и улыбка его медленно погасла. Он думал о Хеде, таком беззащитном посреди моря, о Хеде, где не могло возникнуть даже обманчивой надежды на помощь Высшего, и прошептал:
      - Как бы я хотел окружить Хед такой силой, чтобы никто и ничто с материка даже не могло коснуться его и он мог бы не ведать страха.
      - Попроси Дуака. Он даст тебе войско.
      - Я не посмею привести войско на Хед. Это могло бы навлечь беду.
      - Возьми туда несколько призраков, - предложила она. - Дуак рад будет от них избавиться.
      - Призраки? - Он оторвал взгляд от дальних лесов и посмотрел на Рэдерле. Призраки на Хеде?..
      - Они невидимы, и их никто не заметит и не станет на них нападать.
      Она тут же покачала головой, дивясь своим же словам:
      - Да что я говорю? Конечно, они переполошат всех хедских земледельцев.
      - Если земледельцы не будут знать, что они на Хеде, то нет. - Внезапно Моргон ахнул, похолодев: - Да что я себе думаю?
      Она отстранилась, желая увидеть его глаза:
      - Ты решил, что я серьезно?
      - Я решил... Решил, что... - Теперь он видел не её лицо, но лица несчастных неприкаянных мертвецов. - Я мог бы обуздать их. Я понимаю их... Их гнев, их жажду мести, их любовь к своей земле. Они могли бы принести на Хед и свою любовь, и свою воинственность... Но твой отец... Могу ли я вырвать нечто из истории Ана и доставить на Хед, хоть это и грозит для него опасностью? Я не могу играть с землезаконом Ана подобным образом.
      - Дуак дал тебе разрешение. И, как бы ни заботил моего отца землезакон, он сейчас и сам вполне может быть призраком. Но, Моргон, как насчет Элиарда?
      - В каком смысле?
      - Я не знаю его, но он бы... но его не обеспокоило бы немного, если бы ты привел на Хед воинство мертвых?
      Он подумал о хедском землеправителе, своем брате, лицо которого теперь уже едва помнил.
      - Немного, - тихо сказал Моргон. - Он уже небось привык тревожиться из-за меня. Даже во сне. Я бы похоронил свое сердце под его стопами, если бы это обеспечило безопасность ему и Хеду. Я даже готов выдержать с ним спор по поводу этих призраков...
      - Что же он скажет?
      - Не знаю. Я вообще его больше не знаю.
      Эта мысль, сама по себе горестная, коснулась его незаживших ран, но он постарался не показывать этого, лишь неохотно тронулся с места, намереваясь покинуть их высокое убежище.
      - Пошли, я хочу поговорить с Дуаком.
      Они нашли Дуака в большом зале, где он выслушивал жалобы земледельцев и посланцев анских владетелей на вконец распоясавшихся живых мертвецов. Когда зал наконец опустел и Моргон смог заговорить о своем деле, Дуак выслушал его с недоверием.
      - Забирай, - сказал он. - Хоть всех. Только ты хорошо подумал? Моргон, смотри, они лишат Хед мира.
      - Да нет же. Я объясню им, для чего везу их на Хед...
      - Как? Как можно хоть что-то объяснить мертвецам, которые тешатся своими древними распрями на коровьих пастбищах и сельских рынках?
      - Я просто предложу то, что им нужно. Противника для войны. Но, Дуак, как я объясню это твоему отцу?
      - Моему отцу? - Дуак оглядел зал, затем поднял глаза к стропилам и заглянул в каждый из четырех темных углов. - Я его не вижу. Нигде. А когда увижу, он будет так занят, давая объяснения живым, что у него не останется времени пересчитывать своих мертвых. Сколько тебе нужно?
      - Столько, сколько я смогу набрать из королей и воинов, которые не лишены хоть какой-то отзывчивости. Ведь им нужно будет понять Хед. Руд мог бы мне помочь... - Внезапно он осекся, а лицо Дуака вспыхнуло. - А где Руд? Я не видел его несколько дней.
      - Его не было здесь как раз эти несколько дней. - Дуак прочистил горло. Ты просто не замечал. А я, напротив, ждал, когда ты спросишь о нем. Я послал его искать Дета.
      Моргон молчал. Имя Дета мысленно вернуло его на семь дней назад, и он будто опять стоял среди озера солнечного света, а тень его простерлась перед ним в бесконечность на потрескавшемся каменном полу.
      - Дет, - прошептал он, снедаемый пронзительным двойственным чувством.
      - Я повелел Руду доставить арфиста обратно в Ануйн. Я послал с ним четырнадцать вооруженных воинов. Ты дал арфисту уйти, но он по-прежнему должен держать ответ перед землеправителями Обитаемого Мира. Я решил заточить его здесь, пока Мастера из Кэйтнарда не смогут его допросить. Это не то, с чем я справился бы сам. - Он не без колебаний прикоснулся к Моргону. - Ты бы и не узнал, что он был здесь. Меня только удивляет, что Руд до сих пор не вернулся.
      - А меня не удивляет, - заметил Моргон. - Не хотел бы я быть на месте Руда и пытаться доставить арфиста обратно в Ануйн. Дет всегда поступает так, как ему угодно.
      - Судя по всему, так оно и есть.
      - Руд никогда не сможет доставить его в Ануйн. Напрасно ты послал его в хаос трех уделов.
      - Что же, - смиренно произнес Дуак, - ты знаешь арфиста лучше, чем я. А Руд погнался бы за ним и без моего приказа. Ему тоже нужны ответы.
      - Этого Мастера Загадок не допрашивают с мечом в руке. Руду следовало бы быть умнее.
      Моргон услышал в своем голосе грозные нотки. Несколько излишне резко отвернулся он от яркого света и сел возле одного из столов.
      - Прости, - сокрушенно проговорил Дуак. - Прости. Тебе не нужно было этого знать.
      - Нет, нужно. Я просто не хотел подумать. Не сейчас... - Он провел руками по роскошному золотому волокну дубовой доски и опять вспомнил Акрен с залитыми солнцем дубовыми стенами. - Я еду домой. - Слова отворили его сердце и наполнили сладкими воспоминаниями о Хеде. - Домой, Дуак. Мне нужны корабли. Торговые.
      - Ты собираешься доставить туда мертвых по воде? - с изумлением спросила Рэдерле. - А они согласятся на это?
      - А как ещё они могут попасть на Хед? - спокойно заметил он. Затем, поразмыслив немного, разглядывая свое отражение на блестящей доске, продолжил: - Я не решусь взять тебя на тот же корабль, что и их. Поэтому мы... вместе поскачем сушей в Кэйтнард и встретим их там. Согласна?
      - Ты хочешь опять ехать через Хел?
      - Можно полететь, - предложил он, но Рэдерле покачала головой.
      - Нет уж, лучше верхом.
      Он всмотрелся в её лицо, пораженный странной ноткой в голосе девушки.
      - Тебе же не трудно обратиться вороной.
      - Одной вороны на семью достаточно, - мрачно парировала она. - Моргон, Бри Корбетт сможет найти для тебя корабли. И матросов.
      - Для того чтобы их уломать, - усмехнулся Моргон, - потребуется небольшое состояние. Дуак только пожал плечами.
      - Мертвецы и так уже обошлись в изрядное состояние - сколько посевов и скотины погубили. Моргон, как ты справишься с ними у себя на острове?
      - Они не захотят воевать со мной, - бесхитростно ответил он, а Дуак некоторое время молчал, устремив на Моргона свои ясные, цвета моря, глаза.
      - Хотел бы я знать, кто ты, - медленно произнес он. - Человек с Хеда, который может управиться с мертвецами Ана... Звездоносец.
      Моргон взглянул на него с любопытством и признательностью.
      - Для меня было бы невыносимо слышать мое имя в этом зале, но ты - другое дело. - Он встал, обдумывая самое неотложное. - Дуак, мне нужно знать их имена. А не то я стану тратить день за днем, обшаривая мыслью каменные курганы, не ведая, кого поднимаю. Мне известно множество имен государей трех уделов, но я не знаком с мертвецами попроще.
      - Я тоже, - вздохнул Дуак.
      - А, знаю, где можно найти нужных тебе, - заговорила Рэдерле. - Там, где я в детстве едва ли не ночевала. В отцовской библиотеке.
      Остаток дня и вечер они с Моргоном провели среди древних книг и пыльных пергаментов, Дуак же послал в порт за Бри Корбеттом. К полуночи Моргон уже основательно набил себе голову именами знатных воителей, их сыновей и неисчислимых родичей, сказаниями о любви, кровавых распрях и войнах за объединение страны, из которых сплеталась вся история Ана. Тогда он покинул дом, прошел в поля за королевским жилищем, где нашли последний приют многие павшие у стен Ануйна. И там он начал призывать их.
      Он произносил имя за именем, добавляя обрывок сказания или песни, которые ему удавалось вспомнить, вслух и мысленно. Мертвые пробуждались, слыша свои имена, выходили из садов и лесов, из самой земли. Некоторые мчались верхом прямо на него - мчались с жуткими, неистовыми криками, и броня их доспехов холодно полыхала в свете луны поверх голых костей. Другие являлись молча, темные и угрюмые, и показывали ему страшные смертельные раны. Они пытались навязать ему бой, но Моргон раскрыл им свой разум и намекнул на свое могущество. Он осаживал всех, кто вызывал его, пока мертвецы не построились перед ним, заполнив целое поле; любопытство и благоговение вынудили их отвлечься от воспоминаний и заглянуть в неведомый мир, открывшийся перед ними.
      Тогда он объяснил, что ему нужно. Он не ожидал, что они поймут Хед, но они поняли Моргона, его гнев и его отчаяние, поняли и его любовь к родной земле. И они принесли ему присягу, совершив обряд, древний, как сам Ан; их залежавшиеся в земле клинки вспыхивали под луной. Затем они медленно разбрелись в ночи и вернулись в землю, чтобы ждать, когда он призовет их снова.
      И он опять стоял среди мирного поля, не сводя глаз с кого-то, неподвижного и темного - единственного не вернувшегося в свою могилу мертвеца. Он рассматривал неизвестного с любопытством, затем, видя, что тот не двигается с места, прикоснулся к его душе. И мысли его мгновенно наполнились живым землезаконом Ана.
      Сердце его быстро заколотилось. Король Ана медленно зашагал к нему высокий человек в длинном одеянии с капюшоном, точно Мастер или привидение. Когда он приблизился, Моргон смутно увидел в лунном свете его лицо - темные брови вразлет, усталые и горестные глаза, в которых, как и у Руда, проступало нечто отчаянно знакомое.
      Король остановился перед Моргоном и принялся молча изучать его. Неожиданно он улыбнулся, и горечь в его глазах уступила место странному изумлению.
      - Я видел тебя в своих снах, Звездоносец, - произнес он.
      - Мэтом. - В горле князя Хеда пересохло. Он склонил голову перед королем, которого сам призвал сейчас в Ан. - Ты наверняка... Наверняка ты не можешь понять, что я делаю.
      - Почему же. Ты очень хорошо все объяснил, когда обращался к войску, которое собрал. Ты так спокойно совершаешь самые поразительные вещи в моей стране.
      - Я спросил разрешения Дуака.
      - Дуак, вне сомнений, был благодарен тебе за подобное предложение. И ты собираешься плыть с ними на Хед? Я правильно расслышал?
      - Я не... Я думал поскакать с Рэдерле в Кэйтнард и встретить корабли там, но, наверное, мне самому следует плыть с мертвецами. Живым на кораблях будет куда легче, если я останусь с ними.
      - Ты берешь Рэдерле на Хед?
      - Она не... Не желает слушать разумных доводов. Король крякнул.
      - У неё всегда были странные идеи. - Взгляд его проникал глубоко за слова Моргона, он был острым и любопытным, как у птицы.
      - Что ты видел обо мне в своих снах? - спросил Моргон.
      - Обрывки. Осколки. Мало того, что поможет тебе, и куда больше того, что полезно для меня. Давным-давно мне приснилось, что ты вышел из башни с короной в руке и тремя звездами на челе... Но имени не было. Я видел тебя с молодой красавицей и знал, что она - моя дочь, но я по-прежнему не знал, кто ты. Я видел... - Он покачал головой, словно отводя взгляд от некоего опасного, смущающего его видения.
      - Что?
      - Я не уверен.
      - Мэтом... - Моргон внезапно почувствовал, что мерзнет в этой теплой летней ночи. - Будь осторожен. В твоем разуме есть вещи, которые могут стоить тебе жизни.
      - Или моего землеправа? - Худая рука короля легла на плечо Моргона. Возможно. Как раз поэтому я редко кому что-то объясняю. Войди в мой дом. Когда я опять появлюсь, будет небольшая буря, но если у тебя хватит терпения её переждать, у нас найдется время побеседовать. - Он сделал шаг, но Моргон не двинулся. - Что еще?
      Моргон откашлялся.
      - Я должен тебе сказать кое-что, прежде чем я войду с тобой в твое жилище. Семь дней назад я вошел туда, чтобы убить арфиста.
      Он услышал, как король сделал глубокий вдох.
      - Дет приходил сюда?
      - Я не убил его.
      - Признаюсь, меня это не удивляет. - Голос Мэтома прозвучал глухо, точно из могилы. Он повлек Моргона вперед, к большому, залитому лунным светом дому. - Рассказывай.
      Прежде чем они достигли порога зала, Моргон успел многое рассказать королю. Он обнаружил, что проговорился даже о последних семи днях, которые были так дороги для него, что он спрашивал себя - уж не привиделись ли они ему. Король почти все время молчал, только изредка бурчал что-то нечленораздельное.
      Вступив во внутренний двор, они увидели коней, дрожащих и потных, которых охрана вела в стойла. Чепраки у них были пурпурными с синим - цветов королевской стражи. Мэтом тихо выругался.
      - Не иначе как вернулся Руд. С пустыми руками, разъяренный, замученный призраками и немытый.
      Они вступили в зал, где полыхали факелы, и Руд, обмякший перед кубком вина, воззрился на отца. Дуак и Рэдерле сидели рядом и сразу же повернули головы, но Руд первым вскочил на ноги и вскричал, перекрыв их голоса:
      - Где тебя носило, во имя Хела?!
      - Не ори на меня, - раздраженно ответил король. - Если у тебя только и хватает ума, чтобы разъезжать в подобном хаосе, ища арфиста, мне тебя не жаль. - Он посмотрел на Дуака, когда Руд с открытым ртом рухнул обратно в кресло.
      Дуак холодно глядел на короля, но отменно управлял своим голосом.
      - Что привело тебя домой? Ты сваливаешься с неба, словно колдовское заклятье. Уж, верно, не для того, чтобы сокрушаться над развалинами, в которые ты обратил мое землеправление.
      - Нет, - невозмутимо подтвердил Мэтом и налил себе вина. - Вы с Рудом очень хорошо справились без меня.
      - С чем мы очень хорошо без тебя справились? - процедил сквозь зубы Руд. Ты понимаешь, что мы на грани войны?
      - Да. И Ан вооружился для неё в примечательно короткий срок. Даже ты менее чем за три месяца превратился из книгочея в воина.
      Руд шумно втянул носом воздух, собираясь ответить. Дуак стиснул его запястье, призывая к молчанию.
      - Война. - Лицо его стало бесцветным. - С кем?
      - А кто ещё вооружился?
      - Имрис? - И Дуак с недоверием повторил: - Имрис?
      Мэтом отхлебнул вина. Лицо его теперь выглядело старше, чем под луной, оно было хмурым и утомленным долгими странствиями. Он сел рядом с Рэдерле.
      - Я видел войну в Имрисе, - негромко сказал он. - Мятежники удерживали половину прибрежных земель. Это непонятная, кровавая и безжалостная война, и очень скоро она лишит сил Хьюриу Имриса. Ему не удержать её в пределах своих границ, если те, с кем он воюет, решат расширить область военных действий. Я это и раньше подозревал, но даже я не мог бы призвать три удела к оружию без повода. А дать повод могло бы внезапное нападение.
      - Ты сделал это умышленно? - ахнул Дуак. - Ты покинул нас для того, чтобы мы вооружились?
      - Это была крайняя мера, - признал Мэтом, - но она оказалась действенной.
      Он снова бросил взгляд на Руда, когда тот подавленно произнес:
      - Где ты был? И собираешься ли хоть немного пожить дома?
      - Я был и тут и там, везде, куда влекло меня любопытство. И все же, думаю, теперь я останусь дома. Если вы постараетесь на меня не кричать.
      - Если бы от тебя не отскакивало все, как от стенки горох, я бы и не кричал вовсе.
      Мэтом поглядел на него с сомнением.
      - Тебе недостает даже нехитрой смышлености воителя. Что ты, собственно, намеревался делать с арфистом, попадись он тебе?
      Воцарилось недолгое молчание. Нарушил его Дуак, который, не мудрствуя, сказал:
      - Я бы в конечном счете послал его в Кэйтнард на корабле с вооруженными воинами и предоставил Мастерам вершить над ним суд.
      - Кэйтнардское училище - это все-таки не верховный суд.
      Дуак возразил ему с редкостным самообладанием:
      - Тогда скажи мне сам. Что бы ты сделал? Если бы ты оказался здесь, на моем месте, и видел, как Моргон... Как Моргон был вынужден сам вершить суд над человеком, не подвластным ни одному закону в Обитаемом Мире, который предал в этом мире всех и каждого, что бы ты тогда стал делать?
      - Поступил бы как должно, - тихо ответил Мэтом. Моргон смотрел на него, ожидая пояснений. И видел в темных, усталых глазах отдаленную и загадочную муку. - Он арфист Высшего. Я бы предоставил Высшему судить его.
      - Мэтом?.. - обратился к нему Моргон, внезапно поразившись тому, что было открыто для королевского взора.
      Мэтом молчал. Рэдерле тоже пристально наблюдала за отцом, который бережно коснулся её волос, но не произнес ни слова.
      - Высший, - промолвил Руд. В его голосе больше не звучала суровость воина; слова были загадкой, полной горечи и отчаяния, мольбой об ответе. Взгляд его скользнул по лицу Моргона. - Ты слышал моего отца. Я не занимаюсь больше загадками. И эту придется разгадывать тебе, Мастер Загадок.
      - Разгадаю, - устало пообещал тот. - Мне кажется, выбирать не приходится.
      - Ты, - сказал Мэтом, - слишком надолго здесь задержался.
      - Знаю. Я не мог уйти. Я уйду... - Он покосился на Дуака. - Завтра? Корабли будут готовы? Тот кивнул.
      - Бри Корбетт сказал, что они выйдут с полуночным отливом. В сущности, он сказал много чего еще, когда я объяснил ему, что именно тебе нужно. Но он знает ребят, которые за золото повезут даже мертвецов.
      - Завтра, - прогудел Мэтом.
      Он окинул взглядом Моргона и Рэдерле, которая молча созерцала оплывающую свечу, вся собранная, точно для спора. Дочь медленно подняла глаза, словно прочитав его мысли.
      - Я еду с Моргоном и не прошу тебя нас поженить. Ты и теперь не собираешься спорить? Он со вздохом покачал головой.
      - Пререкайся с Моргоном. Я слишком стар и слишком устал. И все, чего я хочу для вас двоих, это чтобы когда-нибудь вы обрели наконец покой в этом взбаламученном Обитаемом Мире.
      Она уставилась на отца. Внезапно лицо его дрогнуло, и она потянулась к нему, глотая слезы, поблескивающие на щеках в свете факелов.
      - О, почему тебя не было так долго? - прошептала она, и отец крепко обнял её. - Ты был мне так нужен...
      Он беседовал с ней и Моргоном, пока не догорели свечи в подсвечниках, а четырехугольники окон посветлели от забрезжившего утра. Большую часть следующего дня они проспали, а поздно вечером, когда кругом снова все стихло, Моргон призвал свое воинство живых мертвецов на причалы Ануйна.
      Семь торговых судов были пришвартованы у причала, на каждом из них был легкий груз дорогих тканей и пряностей. Моргон, голова которого пухла от имен, лиц, чужих воспоминаний, наблюдал, как ряды воинов медленно становятся наполовину видимыми на затененных причалах. Воины были на конях, хорошо вооруженные и в безмолвии ожидающие команды. Город позади них погрузился во тьму; черные пальцы мачт вздымались над гаванью с каждой новой волной, чтобы, казалось, коснуться звезд и снова опуститься. Сбор мертвого воинства совершался в сонном молчании под взглядами Дуака, Бри Корбетта и охваченных ужасом экипажей судов. Они были как раз готовы взойти на палубы, когда вдоль причалов загремели копыта, и Моргон, повернув голову, увидел Рэдерле, которая, спешившись, посмотрела прямо ему в лицо. Он не мог понять, почему она до сих пор не спит и почему здесь. Поблизости горел один-единственный фонарь, и свет его придавал её волосам, в которых к тому же заполыхали самоцветы на шпильках, переливчато-огненные тона. Лица же девушки Моргон почти не видел.
      - Я плыву с тобой на Хед, - объявила она. Моргон с трудом выбравшись из ярких отголосков минувших веков, повернул её лицо к свету. От досады на Рэдерле ум Моргона прояснился.
      - Мы все обсудили, - сказал он. - Никуда ты не поплывешь на этих кораблях, полных привидений.
      - Ты обсудил это с моим отцом. Но забыл сказать мне.