Я пыталась сообразить, остался ли кто на свободе. Фру, безоружный, пятился от костлявого юнца, ищущего любой предлог для драки. Йефри и Рузия делали все возможное, чтобы спрятаться за Салкином, который с бессильной злостью смотрел на троих разбойников, угрожавших ему длинными ножами.

Кто бы ни были эти люди, они ловко захлопнули свой капкан, сумев подобраться так близко, оставаясь при этом незамеченными. Большинство охотников Рэвина уже отложили свое оружие, чтобы заняться добычей, но воры и без того численно превосходили их. Я не знала, как поступить. В балладах герой прекрасно справляется без посторонней помощи, но это была реальная жизнь. С невероятной осмотрительностью я перебралась ближе к стволу. Смогу ли я удрать достаточно быстро, чтобы сбить со следа погоню? Но что это даст, если я не имею понятия, куда бежать? Привести помощь – это одно, а потеряться в Лесу – совсем другое. Это никому не принесет пользы, и меньше всего мне. С другой стороны, если меня найдут прячущейся, то я стану главной мишенью для какого-то дополнительного наказания.

Тощий карлик ушел от Рэвина и теперь настаивал, чтобы Нинеда подняли на ноги, потешаясь над кровавыми повязками на ногах юноши. Он схватил копье, чтобы отбросить поддерживающие его руки друзей, насмехался над парнем, когда у него подломились колени, и пнул его, поверженного. Рыдания Нинеда спугнули птицу, с пронзительным криком она сорвалась с ветки над моей головой, и я замерла.

Казалось, это напомнило Тощему, для чего пришли его воры. Он приказал своим людям снимать туши. Одни стали подвешивать их на жерди для переноски, другие собирали требуху и поросят. Рэвина и охотников посадили в круг, лицом внутрь, велев положить руки на голову. Я покорно ждала конца игры, с сожалением наблюдая, как исчезает свинина, предназначенная для ужина. Когда воры нагрузились трофеями, главарь повернулся к Рэвину.

Тощий указал на одну из девушек и пролаял резкий приказ. Я закусила губу. Этого я и боялась, поскольку среди разбойников не было женщин. Если дело примет скверный оборот, я ничем не сумею помочь, разве что всадить дротик в спину этого мерзавца. Но что это принесет мне? Скорее всего первое место в очереди мерзких отбросов, стремящихся получить свое удовольствие, поэтому я не собиралась рисковать.

Девушка медленно встала, опустив голову. Она была одной из самых юных, тонкое маленькое создание с огромными карими глазами и светло-рыжими волосами, обрамляющими заостренное лицо, белое от страха. Тощий ухмыльнулся, и слезы побежали по ее щекам. Подняв ее подбородок кончиком ножа, он сказал девушке нечто издевательское, вызвавшее у нее гневный румянец. Смеясь, главарь подцепил ножом завязки на ее шее и разрезал их резким движением запястья. Придерживая одной рукой край, он медленно разрезал кожу туники. Я вздрогнула, но девушка стояла неподвижно, в то время как острый словно бритва металл медленно скользил мимо ее обнаженных грудей. Она закрыла глаза, когда это мелкое дерьмо раздело ее до пояса, а его дружки одобрительно засмеялись, видимо, восхищаясь его храбростью. Ну еще бы: справился с безоружной девочкой, на голову ниже его самого!

Глаза разбойников были прикованы к этому зрелищу, а я прикидывала расстояние между моим ракитником и ближайшими зарослями, когда заметила движение в листьях, ничем не обязанное ветру или пролетающей птице. Я быстро взглянула на забаву в центре поляны, где все еще наслаждался герой с ножом. Его маленький спектакль был гораздо больше унижением, чем похотью, по крайней мере – пока.

В кустах мелькнули соломенные волосы, и мое настроение еще больше поднялось. Тощий закончил раздевать девушку, высмеивая ее среди попранной одежды. Он как раз указывал на Йефри, когда ярость, достойная самих демонов Полдриона, изверглась со всех сторон. Едва с лица Тощего исчезла ухмылка, Салкин вскочил, и в следующее мгновение его руки сжались на грязном горле бандита. Усевшись верхом на его грудь, Салкин лупил мерзавца так, как тот заслуживал, а в это время из кустов хлынуло чуть ли не все становище, гневно потрясая копьями, грубо вырезанными дубинами и просто сухими палками. Охотники Рэвина присоединились к схватке, с оружием или без него, и воры оказались между молотом и наковальней.

Не успела я шевельнуться, как из подлеска напротив того места, где я пряталась, выскочил Грен с горящими от восторга глазами. Ловким взмахом копья он ударил разбойника по коленям, отбросил древко и, схватив упавшего за ворот, вмазал одетым в перчатку кулаком по его грязным зубам. Сапоги разбойника скребли мшистый дерн, когда горец тряс его, как терьер крысу. Все туже скручивая тунику вокруг его шеи, Грен измолотил бандита до бесчувствия и с удовлетворенным видом отбросил прочь.

Сорград следил за спиной брата, сжимая в обеих руках длинные ножи. Они вдвоем набросились на кривоногого разбойника с бочковидной грудью. Густые каштановые волосы вились над его спутанной бородой, а голые руки поросли шерстью, как у животного. Сорград наступал с одной стороны, Грен – с другой, и вместе они погнали бандита назад, все ближе к тому месту, где скрывалась я.

Из-за крепких сапог подрезать Волосатому поджилки было в лучшем случае проблематично. Перехватив кинжал, я улучила момент и ранила его в ступню. Затем выкатилась из-под дерева и вскочила на ноги прежде, чем дубина Сорграда оборвала вой бандита, выбив из него сознание.

– Как вы узнали, что мы в беде? – с облегчением улыбнулась я. – Как-Там-Ее-Имя, должно быть, примчалась домой быстрее скандального слуха!

Мы стояли, готовые к нападению, и я увидела краем глаза, что Сорград качает головой.

– Даже не знаю, что подняло тревогу. Я болтал с Песочным, и вдруг все кругом стало как разворошенный муравейник. Мы с Греном пошли с ними, чтобы посмотреть потеху.

– Разве это потеха? – буркнул Грен, когда последний вор исчез в спасительных объятиях дикого леса.

– А где Узара? – Я с тревогой огляделась.

– Должен быть где-то тут, – неопределенно ответил Сорград.

Раскинувшаяся чуть поодаль роща внезапно увенчалась огнем. Пожар направлялся в нашу сторону, но листья за собой оставлял нетронутыми. За одно биение сердца алая решетка жгучего света удвоила и еще раз удвоила свою длину, ненормально красная вместо естественного желто-оранжевого лесного пожара.

Когда пламя побежало кругом, чтобы соединить руки и окольцевать прогалину, Тощий и его грязная банда выползли из кустов. Какой-то разбойник не желал отступать и, стиснув зубы, глядел, как малиновое пламя медленно продвигается все ближе и ближе. Он дерзко высунул дрожащую руку и взвыл, опаленная кожа покраснела и пошла волдырями, и бандит, спотыкаясь, кинулся к своим друзьям.

– Надеюсь, Узара не подожжет весь лес, – пробормотала я.

– Экая ты недоверчивая, – высмеял меня Сорград. – Смотри.

Через разрывы в пламени я увидела туман, встающий наперекор горячему солнцу, теперь ярко сиявшему над головой. Он переливался слабым желтовато-зеленым мерцанием и двигался без помощи ветра, чтобы цепляться за деревья и кусты, покрывать траву и цветы, заполняя каждую впадину, прежде чем струиться дальше.

– Очень мило, – одобрил Грен, когда Узара шагнул сквозь кольцо магии, собирая пламя в обращенные вверх ладони.

Глаза у мага были усталые, но вид очень довольный.

– Похоже, в детстве этому парню не давали особо покрасоваться, а? – весело заметил Сорград.

– Что дальше? – вопросила я, глядя на воров, присевших в неровном кругу.

– Возмездие? – задумчиво предположил горец.

Руны оказались теперь совершенно перевернуты. Салкин с окровавленными костяшками, которые, должно быть, немилосердно болели, грубо поставил Тощего на ноги. Вор медленно истекал кровью из-за нескольких глубоких порезов и скверной раны под ухом. Рэвин поманил к себе девушку, над которой измывался разбойник. После короткого совещания она шагнула вперед, ее хорошенькое лицо словно окаменело. Сильный удар в пах, несомненно, достиг своей цели. В какой бы степени очумелости ни пребывал Тощий, он так быстро согнулся пополам, что оставил клок волос в кулаке Салкина.

Кое-кто из людей Рэвина одобрительно закричал и захлопал, но их осадили повелительным жестом. Порыв кровожадности, который мог оставить всех разбойников мертвыми на земле, миновал. Несколько отрывистых приказов Рэвина заставили его народ рассеяться, дабы вернуть свою добычу. Салкин и еще двое принялись раздевать грабителей, грубо ворочая потерявших сознание и выбивая остатки непокорности из прочих. Вскоре мы были готовы покинуть это злосчастное место, а заодно и воров, коих бросали здесь в наготе и унижении. Рузия и другие женщины связывали в узлы снятую с грабителей одежду. Уж не знаю, как они надеялись использовать эти обноски, хотя копья и ножи всегда пригодятся.

– Теперь эти глупцы дважды подумают, прежде чем слушать его предложения, – сказал Рэвин магу, презрительно пнув сапогом все еще бесчувственного Тощего.

Уходя, я оглянулась. Некоторые разбойники медленно вставали на ноги, иные пытались взвалить на плечи тех, кто не пришел в сознание, – нелегкая задача, если учесть, что они были без штанов и поясов, за которые можно ухватиться. Я слушала навострив уши, нет ли погони, но ничего не уловила.

– Стало быть, жизнь в лесу не все орехи да мед, – заметил по дороге Сорград.

– Да, – согласилась я, с сожалением думая о песнях, которым научил меня отец.

Я оставила свои размышления, когда показалось становище. Ориал и другие женщины разбирали дома, навьючивая каркасы, рогожу и все прочее на осликов, приведенных из леса, где они паслись.

– Что происходит?

Ориал стянула ремнем сверток кожи и подняла голову.

– Мы идем дальше.

Подошла Йефри и принялась заполнять яму очага камнями, которыми обкладывали суру.

– Они вернутся, завтра или через день.

– Вы не будете сражаться? – Я взяла ближайшего осла за уздечку, чтобы стоял смирно.

Целительница складывала один в другой железные котелки.

– Зачем? Лес большой.

– Но тогда они победят, – возразила я.

Ориал воззрилась на меня с недоумением.

– Та крысиная шайка? Мы могли содрать с них шкуру, если б захотели, но к чему лишний труд? Только кто-нибудь из наших пострадал бы, да и все.

– Если мы уйдем, они ничего не найдут, и он будет выглядеть еще глупее, чем сегодня, когда ветер теребил его прыщавый зад, – усмехнулась Йефри и, повесив узел на осла, погладила его мохнатые коричневые уши.

– Но если они вас выследят и ударят по следующему становищу?

Возможно, это не было трусостью, но, на мой взгляд, здорово смахивало на глупость.

– Не выследят, Рэвин скроет наш след. – Рузия подошла, чтобы помочь сестре. – Никто лучше его не прячет тропу после самого Сериза.

– Падальщики не пойдут за проигравшим. – Ориал сложила кипу одеял в промасленную кожу. – Он будет один добывать себе еду до самого Солнцестояния.

Подошла Зенела с полной охапкой вымытых глиняных горшков. На ней была Лесная туника и юбка с разрезами. Выглядела толстушка бледной и изнуренной, глаза блестели немного лихорадочно, но я все равно не ожидала увидеть ее на ногах до следующего новолуния. Я повернулась к Ориал, но та смотрела на Узару, который говорил с Рэвином. На шее травницы блестело ожерелье из серебряных ромбиков.

– Он вернется в Хадрумал еще до конца года. Ты знаешь это? – тихо спросила я над мохнатой спиной осла. – На остров магов.

– Тогда как я отправлюсь в южные пределы Леса. – Ориал была невозмутима. – Со всевозможными новыми черенками, чтобы укоренить их в более теплой почве.

– Так вот зачем ты путешествуешь?

Эта женщина вызывала во мне все большее любопытство.

– Среди прочего. – Положив руку на пояс, она нежно посмотрела в спину Узары. – Травница всегда должна стремиться принести давно отъединенные виды обратно в свой сад.

– То есть… – проговорила Зенела, но приступ кашля прервал ее.

Ориал вытащила из кармана пузырек и дала девушке понюхать.

– Тебе нужна помощь с сурой? – спросила Рузия с ноткой нетерпения.

– Я велю им поторопиться.

Я только сейчас поняла, что Сорград смешивает настои, а Грен ищет среди горшков и сковородок, что бы поесть.

– Мы должны укладываться, – сообщила я, подходя к братьям.

– Выпей это. – Сорград передал мне чашку, которую я подозрительно понюхала. – Панацея Халкарион.

Медленно глотая настой, я огляделась.

– А лепешек не осталось?

– Черствые, как камни, но можешь взять, если хочешь, – щедро предложил Грен.

Он жевал полоску холодного мяса, макая его в миску с застывшим ореховым соусом. Я взяла лепешку и обмакнула в чай, чтобы размягчить.

Подошел Узара, и Сорград без слов передал ему чашку.

– Как ты? – Я с беспокойством посмотрела на мага, но он выглядел уже лучше.

Сжав в ладонях теплую чашку, Узара вдохнул пар.

– Хорошо, просто устал. Думаю, с Равноденствия я сотворил больше магии, чем за последние полгода, – молвил он с печальной улыбкой. – Да, это тебе не изучение теории колдовства. Но я для того и пошел с тобой, чтобы испытать свое мастерство.

– Нам нужно решить, что делать дальше, – вмешался Сорград. – Кто-нибудь нашел хотя бы намек на эфирные знания у этого народа?

Узара покачал головой.

– Даже если допустить, что они хранят это в тайне, кто-то уже наверняка проболтался бы, при их-то открытости.

Я уставилась на свою лепешку.

– Я все равно думаю, что в этом джалквезане что-то есть. Сегодня была охота, и тот Ямриз находил кабаков не только при помощи зоркого глаза и острого нюха, я уверена в этом. Как весть о нападении так быстро долетела до становища? Никто не смог бы пробежать с такой скоростью! А как насчет Зенелы? Когда вы видели, чтобы кто-нибудь так стремительно исцелился от гнили в легких? Наконец, я нашла кого-то, кто знает балладу, в которой героиня использует чары для разжигания огня, как и я…

– Ливак, последние три дня я только и делал, что слушал балладу за балладой, – раздосадовано перебил меня Узара. – У каждого второго есть своя версия, свой вариант слов или порядок повествования, почерпнутый у какого-то менестреля. Кажется делом чести играть с мелодией и добавлять украшения. Мне очень жаль, поверь, но эти истории так текучи, столько изменений год от года, что какое бы знание они когда-то там ни содержали, оно утрачено безвозвратно. Я мог бы дать тебе для начала пять разных версий «Охоты на Белого Оленя». – Он с упрямым щелчком захлопнул рот.

– Мы здесь не для того, чтобы писать трактат по истории Народа. – Я пыталась сдержать раздражение. – Перестань выяснять факты и посмотри на сказания! Посмотри на неожиданное, удивительное и невозможное и скажи мне, что там не замешана магия! А где есть магия, есть джалквезан, и это всякий раз.

– Возможно. – Скептицизм в голосе Узары не оставлял сомнений насчет его мнения. – Но как они это делают? Как мы проверим их способности, определим эффективность каких бы то ни было знаний, которые они, возможно, имеют?

– Почему вы, чародеи, вечно должны выискивать лом и разбивать все на мелкие кусочки? Почему вы не можете просто поверить? – Я вперила в мага свирепый взгляд.

– Если мы не узнаем, как они что-то делают, как мы сможем это повторить? – требовательно спросил Узара.

Я велела ему замолчать. Меня осенила идея.

– Это ведь в твоем трактате было установлено, что коллективная вера людей есть источник силы для Высшего Искусства, верно?

Узара недоуменно поднял брови.

– Основная заслуга принадлежит Джерису Армигеру…

Я подняла руку и наморщила лоб, стараясь подыскать слова для новой идеи.

– Предположим, группа людей верит, что у кого-то есть необычные способности. Что, если этого достаточно, чтобы вера осуществилась? Что, если этого достаточно, чтобы вызвать эфирное влияние на чьи-то способности?

Теперь, когда я это сказала, все обрело смысл, кусочки ложились на место, как в детской мозаике.

– Я не понимаю, – устало произнес Узара.

– Все говорят мне, что Рузия лучше всех умеет читать руны. Она верит в это, как и все остальные. Такой веры достаточно, чтобы это стало правдой. Ориал – известная целительница. Она поет песни, которые, как она верит, помогают ее врачеванию. Важны не столько слова джалквезана, сколько ее вера в то, что она делает. Все знают, что Ямриз найдет дичь, и он находит. Всякий раз, когда это случается, возрастает вера, ожидание, что это произойдет и в следующий раз, – и это происходит!

– Самоисполняющееся пророчество, – задумчиво пробормотал Сорград.

– Но Гуиналь и ее адепты изучали Высшее Искусство там, в Тормалинской империи в пору ее расцвета, – запротестовал Узара. – Их мастерство рождено знанием, не просто слепой верой.

– Где кончается знание и начинается вера? – парировал Сорград. – Что возникает сначала и затем поддерживает другое?

Я подняла с земли веточку – мертвую веточку с засохшими коричневыми листьями. Я слишком много времени провела возле этих магов с их вопросами и неистощимым любопытством.

– Талмия меграла элдрин фрес.

Листья затрещали, моментально истребленные огнем, сухая кора растрескалась, древесина под ней обуглилась. Я бросила веточку на землю и стала вдавливать ее ногой под верхний слой сухой подстилки в сырую лиственную прель внизу. Едкий запах дыма повис в воздухе.

– Это – Высшее Искусство. Скажи мне, как я это сделала, маг! Я не знаю – как, но верю, что могу, и оно еще никогда меня не подводило.

Узара открыл рот и вновь его закрыл. Присущая ему честность и объективность ученого не позволили магу сразу отбросить мою идею, как бы ему ни хотелось.

– Но как мы это проверим? Мы должны иметь доказательство, если хотим представить что-нибудь Совету или Верховному магу.

– По-видимому, если бы кто-то начал сомневаться в их способностях, они могли бы утратить их, – медленно предположил Сорград. – Это как в танце – стоит вспомнить о своих ногах, и тут же собьешься с ритма.

Я нахмурилась.

– Как можно просто взять и перестать верить во что-то?

– Мы могли бы словчить в игре с Барбеном, – с чувством заявил Грен. – Или сломать ему пальцы. Я бы не прочь преподать ему урок, а то все убеждены, что он непобедим.

– Вот тебе еще пример, – кивнула я Узаре. – Барбен верит, что он везучий, и все остальные верят. Это приводит в действие какой-то бессознательный элемент Высшего Искусства, и руны катятся, как ему надо.

– Он точно не мухлюет, – заметил Сорград. – Поверь мне, мы бы знали, если б он мухлевал.

Узара соединил руки под подбородком, упершись в него кончиками пальцев. Его взгляд стал неприкаянным среди суеты вокруг разбираемого становища.

– Это интересная идея, и кто может сказать, что она неверна, мы так мало знаем о Высшем Искусстве. Но где доказательство, где проверка?

– Зачем тебе это нужно? – Я покачала головой. – Всякий маг в Хадрумале разберет часы до колесиков и пружинок, прежде чем согласится, что они отмечают проходящее время?

Узара состроил гримасу.

– Мы рискуем яблоками против золы, верно? Если наши вопросы заставят Гуиналь усомниться в своих способностях, мы потеряем не только самого опытного нашего практикующего Высшего Искусства, но также одну из главных защит, которые есть у Келларинской колонии против эльетиммских набегов.

Он вздрогнул: двое Лесных жителей пронесли мимо его головы кусок рогожи. Пока мы говорили, нашу суру начали разбирать. Мы отошли в сторону, чтобы не мешаться.

– Рузия говорит, Рэвин спрячет их от любой погони, – вдруг вспомнила я. – Не желаешь это проверить?

Узара тупо захлопал глазами.

– Как?

– Дадим им уйти, выждем несколько часов, а там посмотрим, сумеем ли мы их выследить. – Мне было трудно скрыть сарказм.

– Они гораздо лучше знают лес… – засомневался маг.

– Мы выросли, по полгода выслеживая пушных зверей в более густых лесах, чем этот, – презрительно перебил его Грен.

Я видела, что маг еще колебался, а Сорград думает так же, как я.

– Мы приложим все усилия, знаешь ли. Мы не потеряем их только потому, что хотим потерять!

Узара прикинулся удивленным, но его выдал густой румянец на белой коже.

– Ты попробуешь найти их гаданием, верно? – Сорграда что-то развеселило. – Высшее Искусство может прятаться от магии стихий, да?

Узара серьезно посмотрел на него.

– Кажется, да.

– Тогда что тебя смущает, маг? – мягко спросил Сорград. – Ты хотел проверки, так давай проведем ее.

Я видела, что Узара все еще подозревает нас в подвохе или обмане.

– Когда-нибудь тебе придется нам доверять, – предупредила я его. – Ты достаточно близко подобрался к Ориал, чтобы отыскать ее, верно?

Узара поднял руки.

– Хорошо. Давайте посмотрим, куда это приведет нас.

Чтобы не наговорить ему лишнего, я стала помогать Народу разбирать становище. Грен ускользнул прощаться, а Сорград о чем-то небрежно говорил с менестрелем.

– Ты поблагодарил Фру за нас? – спросила я вернувшегося Сорграда, вытирая пот с лица ободранной веревками ладонью.

Он кивнул.

– Фру выделит нам кусок мяса, и он просил передать тебе, что благодарен за новые песни; или, вернее, древние.

Стоя посреди вытоптанной поляны, мы смотрели, как Народ растворяется в лесу, оставляя нас, и нашего осла, и груду багажа. Я ощутила боль, в которой не хотела слишком копаться. Мне вдруг захотелось, чтобы они были моей семьей, но так же быстро эта охота прошла. И в любом случае одно мое желание ничего не изменит. Я не принадлежу этому месту, как не принадлежу Ванаму. Мне предстоит создать свое собственное место, верно? С Райшедом, а значит, доказать этим скептикам-магам, что я нашла что-то, стоящее твердой монеты. Я воспряла духом, когда удалявшиеся голоса затянули балладу о Серизе, ускользающем от преследования Мазир. Эта песня была в моей книге и содержала джапквезан в каждой второй строфе.

– Как насчет партии-другой в руны, чтобы скоротать время, пока ждем?

Я достала кости из кармана и села. К тому времени, когда я выиграла у Узары все его мелкие деньги и то, что осталось от Сорградовой доли трофеев, солнце уже спустилось к верхушкам деревьев.

– Теперь Ливак получила все, что хотела, так не пора ли нам последовать за тем Народом? – с усмешкой предложил Сорград.

– Я готов! – Грен вскочил на ноги и начал рыскать по краю поляны.

– Мы знаем, что они пошли туда, – примирительно сказал маг.

Грен игнорировал его.

– Если мы намерены сделать это, то сделаем так, как положено, – отрезал Сорград.

– Я тоже умею читать следы, – обернулась я к Узаре. – А ты с ослом пойдешь последним, чтобы ничего не затоптать.

– Ага, вот тут есть четкие отпечатки копыт, – крикнул Грен. – Давайте посмотрим, как далеко они идут.

След был ясно виден, и братья пошли по нему, пристально глядя под ноги. Мы шагали ровно и молча, братья – впереди, наклоняясь над следами ног, примечая раздавленные цветы, сломанные веточки. Я посмотрела на солнце – похоже, мы забирали на северо-запад. Скоро выйдем к реке, заключила я. Узара шел сзади, лениво срывал листья с кустов и давал их ослу, а тот медленно жевал, роняя кусочки на влажную землю.

Грен и Сорград замедлили шаг и остановились, вполголоса совещаясь. Потом разделились, порыскали вокруг будто гончие и через некоторое время вернулись к нам с Узарой.

– Мы их потеряли, – без обиняков заявил Грен. – След становился все слабее и слабее, а теперь совсем исчез.

– А это не произошло бы в любом случае, если б кому-то понадобилось избежать преследования? – спросил Узара, осторожно выбирая слова.

Сорград шагнул вперед и вдавил сапог в мшистый клочок земли.

– На каменистой почве, на твердой грязи, может быть, даже на толстой лесной подстилке, если ты очень осторожен. Но не на этой местности.

– И мы можем проследить мышей по каменистой осыпи, если захотим, – добавил Грен с ноткой угрозы.

Мы посмотрели на глубокий отпечаток Сорградовой ноги, затем на мягкую нетронутую землю со всех сторон.

– Они пели «Балладу о поисках Мазир», – заметила я магу. – Я найду ее в книге, если желаешь.

Узара кивнул.

– Хорошо. Тогда давайте посмотрим, не даст ли моя магия лучших результатов, чем ваше знание леса.

Я промолчала, а братья обменялись насмешливым взглядом. Узара небрежно покапал с ладони зеленый магический свет, и отпечаток сапога во мху наполнился водой. Слегка нахмурясь, маг встал на колени и наклонился ближе. Грен, безразличный к этим фокусам, дергал траву для осла, поглаживая его бархатный нос. Я наблюдала за лицом Сорграда, на котором любопытство соседствовало со скептицизмом. Птичье пение лилось со всех сторон, лесные создания порхали туда-сюда, не интересуясь нашими заумными делами.

Я усмирила свое нетерпение. Узара должен прийти к этому выводу сам, без подсказок и понуканий, иначе он никогда не признает, что это был его собственный вывод. Я засунула руки, в карманы и потрогала мои руны-кости. Сорград подмигнул мне, заметив, как я отворачиваюсь, чтобы не прожечь взглядом затылок мага. Я подавила смех.

– Я не могу их найти, – изрек Узара с неподдельным изумлением. – Я не могу найти абсолютно никаких следов!

Я прикусила язык.

– Чем еще можно это объяснить, кроме Высшего Искусства? – заметил Сорград нейтральным тоном.

– На таком расстоянии, за такое время, учитывая, сколько дней мы провели с ними… – Узара задумчиво потер губу. – Знаете, я действительно не могу ничего придумать.

Высокомерие, внушающее магам, что они никогда не ошибаются, оказалось монетой с двумя сторонами, не так ли? Я медленно выдохнула.

– Теперь ты мне веришь?

– Думаю, твоя идея заслуживает внимания, – обронил маг.

– Ну, что мы делаем теперь? – Грен снова подошел к нам, усмехаясь. – Ты готов признать, что этот Народ владеет Высшим Искусством? Но теперь они ушли, и мы потеряли их. Будем искать другую группу?

– Я допускаю, что Народ имеет реальное Высшее Искусство, но все равно у них нет никаких ясных знаний, ничего, что мы могли бы сразу применить, – помрачнел Узара.

– А как же песенник? – возразила я.

– Спой мне что-нибудь, и пусть оно сработает, – с вызовом потребовал маг. – Ты действительно искренне в это веришь, чтобы пробудить эфирную силу? Покажи мне, как объяснить это Планиру, ученым, работающим с Гуиналь. Покажи мне, как использовать это против эльетиммов!

– Шелтий могли бы, – услужливо подсказал Сорград.

– Что? – одновременно воскликнули мы с Узарой, поворачиваясь к смеющемуся горцу.

– Вы же за этим хотели идти в горы, верно? Просить помощи Шелтий? – Грен посмотрел на брата в легком недоумении.

– О чем это вы не сказали нам? – грозно спросил Узара. Я встала между ним и Сорградом. Единственный человек, от которого Сорград потерпит такой тон, это я.

– Кто такие Шелтий? Я никогда не слышала этого слова. Лицо Сорграда было чистым пергаментом – ничего не прочесть.

– Они хранят саги и истории гор. Если какой-нибудь аниатимм знает об эфирной магии, то это Шелтий. Те солуране выпрямили ногу Хэлис, когда ее бедро уже полгода как зажило – то же самое, говорят, делают Шелтий.

– Сэдриновы потроха, что ж ты раньше не сказал? – рассердился Узара. – Почему мы теряли здесь время?

– Потому что мы все равно сначала шли в Лес. – Я шагнула ближе, и маг попятился. – Еще рано подниматься в горы, и нам нужен был длинный маршрут, чтобы избежать стычек в Ущелье.

Узара благоразумно отступил.

– Тогда предлагаю вернуться на тракт и продолжить путь.

Он подхватил недоуздок осла и энергично зашагал вперед. По крайней мере гадание помогло ему сориентироваться.

Я покосилась на Сорграда, но он не решался смотреть мне в глаза. Я сохранила спокойствие: он объяснит мне, в чем дело, в свое время. Затем, как только мага не окажется рядом, я устрою ему головомойку за то, что не рассказал мне все раньше.