Мы быстро поели и оставили Джериса и Шива играть в руны под деревом. Они собирались двинуться дальше не много погодя, когда дороги опустеют, и Джерис, казалось, хочет по какой-то причине улучшить свою игру. Я велела им ни с кем не заговаривать. Возможно, старик на полпути к столу Сэдрина, но бьюсь об заклад, он установит связь между незабываемой парочкой, желавшей купить его чернильницу, и ее внезапным исчезновением. Здешняя Стража не отличается особым умом, но зачем идти на риск: ведь кто-то может их опознать и укажет, куда они поехали.
      Мы неторопливо пошли в городок. Я подумывала, не взять ли Дарни под руку, честно говоря, в основном чтобы досадить ему, но решила этого не делать - он не стоил таких хлопот. Я с интересом смотрела по сторонам, припоминая, где тут что, так как давненько сюда не заезжала. Дрид - милый городишко с путаницей улиц, застроенных домами из местного желтого камня с шиферными крышами.
      - Зеленая дверь, - вполголоса сказал Дарни, - переулок справа и плющ на фронтоне.
      Я покосилась из-под ресниц на дом, о котором он говорил, настраиваясь на решающую для меня информацию.
      - Старик живет преимущественно внизу, судя по тому, что видел Шив, продолжал Дарни. - Ты можешь влезть через чердачное окно.
      - Или выломать дверь топором, - подхватила я. - Это было бы быстрее, а шума столько же.
      Дарни хотел сказать что-то резкое, но я опередила его, показав на людей, сновавших по улице. Он со своим высокомерием начал страшно мне надоедать.
      - Судя по паутине и плющу, это окно не открывалось со времен постройки, - объяснила я ровным, рассудительным тоном. - Поверь, Дарни, я знаю, что делаю. Разве не по этой причине ты втянул меня в ваш маскарад?
      Мы пошли дальше к скромному трактирчику на рыночной площади и распили кувшин эля. Я бы не рекомендовала это заведение своим друзьям, но если быть откровенной, возможно, это выражение на лице Дарни сделало пиво кислым.
      Солнце зашло. На юге, розовая и светящаяся, показалась Малая луна. Пора. Я встала, и Дарни хватило ума последовать за мной. Мы вышли на Фриернскую дорогу и зашагали в темноту; я шла нога в ногу с Дарни.
      - Иди дальше, не оглядывайся, увидимся на рассвете. Я юркнула в переулок, ведущий к бойне, а Дарни, не сбивая шага, направился своей дорогой. Я покачала головой со смешанным чувством досады и восхищения.
      Переулок пах старой кровью, свежим навозом и испуганными животными. Неуютное место для гуляющих парочек, а значит, самое подходящее для меня. По задворкам бойни я пробралась на еще одну узкую улочку. Там села на корточки и принялась наблюдать за домом старика.
      Слабый отсвет единственной свечи перемещался время от времени, а затем фасад потемнел. В двух соседних домах вечерняя жизнь шла своим чередом: там готовили еду, ужинали, выливали помои, закрывали ставни. Трубы перестали дымить, и два парня из дома слева пошли к трактиру. Обратно они брели, когда луна стояла высоко в небе. Поднялся небольшой переполох из-за двери, запертой на засов, и мать впустила их внутрь с гневными упреками.
      Я сидела и ждала. Вскоре городок затих. Только шуршание крыс доносилось из мусорных куч да время от времени звуки сопротивления, когда кошка ловила свою добычу. Я перешла улицу и крадучись заскользила по переулку. Дровяные сараи, уборные и свинарники теснились на узком пространстве с неровными рядами домов. Судя по отсутствию вони, свинарник старика пустовал. Это хорошо, у свиней отличный слух, к тому же они не в меру любопытны и могут поднять ужасный шум. Нырнув в тень, я осмотрела окна. Вот тут ничего хорошего; створки такие же покоробленные, как на фасаде, и так же намертво за крыты, и плющ точно такой же - буйный. Мне это не нравилось, но придется попробовать дверь. Я встала на ко лени и изучила грязь - никаких следов когтей или отпечатков лап, никакой собачьей шерсти в растрескавшемся дереве косяка. Пока что это более перспективно.
      Я посмотрела внимательнее и возблагодарила Дрианон за то, что она смотрит благосклонно на своенравную дочь. У старика стряслась беда, и он потратился на замок. Я молилась, чтобы, уповая на него, старик отказался от засовов, вытащила инструменты и приступила к работе. Я умею отодвигать засовы, но эта работа в лучшем случае медленная и часто шумная.
      Он заплатил хорошие деньги, поняла я, когда время продолжало неумолимо ползти. Замок оказался сложным, возможно, это даже было изделие Горного мастера. Наконец я справилась с последней сувальдой, затем крайне медленно и осторожно потрогала защелку. Она неохотно двинулась по ржавчине и грязи, но никаких засовов на двери не было. Проскользнув внутрь, я остановилась, чтобы осмотреться. Воздух был спертый от древесного дыма, запахов мочи и кислого молока. Из дальнего конца комнаты доносились хрипящие вздохи, и угасающие угли едва высвечивали сгорбившуюся в кресле фигуру у кухонной плиты. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела стол, заставленный немытой посудой с объедками, поленья, небрежно сваленные на полу, тряпье и мусор повсюду. Я подошла к двери в переднюю комнату и очутилась совсем в другом мире.
      Всюду лежали книги, но они были подобраны по темам и авторам. Никакая пыль не портила их кожу, а на центральном столе высилась куча пергаментов, исписанных аккуратным почерком. Блестящая подзорная труба лежала на детальном чертеже ночного неба, а лавку у окна занимали травы и цветы с подробным описанием их применения и мест произрастания. Чернильница стояла на отдельном столике вместе с перьями, ножом и красками. Это была красивая вещица - незнакомый мне рог бледно-медового цвета, оправленный полосками красного золота с изящной гравировкой. Я протянула руку, но замерла в нерешительности. Я не хотела, чтобы видения из темных веков вторгались в мой сон, и почти пожалела, что не осталась в неведении насчет всего этого дела.
      Кашель из кухни испугал меня, я схватила чернильницу, и сердце мое заколотилось. Что, если старик находится в разгаре одного из этих жутких снов? Не разбудит ли его перемещение чернильницы? Я вернула ее обратно на стол, как свечу, оплывающую горячим воском. Сердце барабаном стучало в ушах, когда я уставилась на проклятую вещицу.
      "Возьми себя в руки", - безмолвно приказала я.
      Глубоко вдохнув, я осторожно подняла чернильницу и застыла, ожидая реакции в соседней комнате. Зашуршало одеяло, скрипнуло кресло, затем снова послышался ритмичный скрежет дыхания. Легкие старика звучали скверно. И как он переживет зиму?
      Ожидая, когда старик погрузится в более глубокий сон, я быстро осмотрела штабеля книг. Джерис и Шив ищут информацию о конце Империи, и жаль будет потерять эти сокровища, если старик умрет во сне и местные крестьяне все растащат. Одна маленькая стопка посвящалась последним императорам династии Немита, поэтому я сунула их за пазуху и потуже затянула пояс туники. Убедившись, что на кухне все спокойно, я выскользнула из дома. Мне потребовалось время, чтобы снова запереть дверь, стараясь не обращать внимания на участившийся пульс и пот, щекочущий меж лопаток. Ученый непременно заметит кражу, но при отсутствии признаков взлома Стража, если повезет, отмахнется от него как от бестолкового старого идиота.
      Довольная своей работой, я затрусила по темным улицам и вышла на большак, оставив Дрид в объятиях Морфея. Дело сделано, но я почему-то чувствовала себя замаранной. Да, знаю, для людей моего ремесла это звучит глупо, но я все время представляла себе горе несчастного старика. Это было не воровство ради выгоды или мести, как с кружкой. И не кража от безысходности у обжирающегося сливками кота, который не слишком пострадает от нанесенного ему ущерба. Старик жил в большей гармонии со своим разумом, нежели с телом, и я спрашивала себя, что значили яркие сны из далекой эпохи в его убогой жизни, когда его тело и чувства ослабли с возрастом.
      "Возьми себя в руки, клуша! - выбранила я себя. - Может, это самый злобный старый хрыч с тех пор, как Мизаен создал солнце и луны".
      Скажу Джерису, пусть попросит какого-нибудь сердобольного наставника из Университета позаботиться о старике - ему не место в той лачуге. Я ускорила шаг, и угрызения совести остались позади вместе с дорогой.
      Небо бледнело от первых проблесков зари, когда наконец показался трактир. Открыто, но бесшумно я вошла во двор, вопрошая себя, как найду остальных. Мне можно было не беспокоиться: Дарни сидел у двери каретного сарая на тюке соломы и, плотно завернувшись в плащ, дремал. Когда я подошла, он открыл глаза.
      - Достала?
      Я кивнула и вручила ему сумку с чернильницей.
      - Ты всю ночь здесь торчишь? Как же тогда, сонный, будешь сидеть на лошади?
      - Не бойся, я отдохнул. Солдатская служба многому учит.
      Его настроение, похоже, улучшилось.
      - Нельзя ли чего-нибудь съесть на дорожку? - Ночное возбуждение прошло, и навалилась усталость.
      Дарни протянул мне хлеб с сыром и подал кружку пива, стоявшую на земле рядом с тюком соломы, а потом отдал мне свой плащ.
      - Тебе нужно отдохнуть. Я подниму остальных, и мы выедем, как только взойдет солнце.
      И не думая спорить с этой нежданной сердечностью, я закуталась в добротную шерсть, еще теплую от его тела, и калачиком свернулась на соломе.
      Глава 3
      ОЛИМЕЙЛ КЕСПР "ДОЧЬ ГЕРЦОГА МАРЛИРСКОГО" ТРАГЕДИЯ В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
      Действие второе, сцена третья Спальня Судеты
      (Входит Тизель)
      Сулета
      Скажи, скажи мне, что отец мой - дышит?
      Тизель
      О дорогая госпожа, он дышит.
      Но в каждом вдохе - звон ключей Сэдрина.
      Дверь в мир Иной уж скоро отопрется,
      Чтоб рыцарскую тень его принять.
      Сулета
      Я этого не вынесу!
      Тизель
      Да, тяжко Легла на плечи хрупкие твои
      Та ноша непосильная - однако
      Нести ее должна ради него.
      Сулета
      О горе мне! Зачем на эти муки.
      В недобрый час я родилась на свет?
      Тизель
      Не проклинай, дитя, свое рожденье;
      Несчастья все - от вероломной шлюхи,
      Супружеское ложе осквернившей.
      Ее и проклинай...
      Сулета
      Ах, тише, Тизель!
      Вне этих стен не смей о королеве
      Так говорить - иначе
      Тебя от плети мне не уберечь.
      Тизель
      Лишь правду говорю я, госпожа,
      И все о ней наслышаны без меры. А королева...
      Что с нее возьмешь,
      Коль оказалась сущей проституткой!
      А может, и похуже - ведь с собой
      Она своих детей по грязи тащит.
      Сулета
      О, не напоминай мне о страданьях
      Моих несчастных дорогих кузенов!
      Поверь, насмешка гнусного ублюдка
      Не менее жестокой будет плетью,
      Чем та, что их родную мать секла
      На площади, нагую, пред толпой.
      Тизель
      Ах, добрая душа, ты о других страдаешь,
      Когда сама пред выбором стоишь!
      Сулета
      О чем ты?
      Тизель
      Как же... Разве госпожа,
      Ну, матушка... с тобой не говорила?
      Я думал...
      Сулета
      Я не видела ее С тех пор, как принесли отца домой...
      (Входит Албрайс, герцогиня Марлирская)
      Тизель (приседая)
      Ваша светлость.
      Албрайс
      Оставь нас, с дочерью хочу побыть наедине.
      (Тизель уходит)
      Албрайс
      Твой отец не успел еще лик отвернуть свой от мира сего,
      А хирург говорит мне, что сделает это, пока не забрезжил рассвет.
      Нет, уймись, дорогое дитя, мы не можем дать волю слезам,
      Мы не можем позволить сейчас эту роскошь себе.
      Выйдя замуж, представь, по любви, я отринула все,
      Даже статус принцессы - увы! - я презрела тогда.
      Но теперь, когда брат мой погиб от руки твоего же отца.
      А второго застигли в прелюбодеянии с тою змеей,
      Я - единственный отпрыск Герика-короля, живущий на этой земле.
      Я ответить должна зову крови и выполнить долг пред семьей.
      Дочь моя, только в жилах твоих эта кровь идеально чиста.
      От того, на чьих простынях заалеет она в твою брачную ночь,
      Будет зависеть судьба этой бедной, несчастной страны.
      Вот их светлости Парнилесс, Драксимал притязанья имеют на трон, и равны их права.
      И рука твоя чашу весов Рэпонина склонит к одному иль другому.
      Сулета
      Я должна разделиться на части, словно добрая туша мясная?
      Албрайс
      Не дерзите мне, леди! Ужель я тебя воспитала ущербной, с недостатком ума?
      Сулета
      Драксимал - средоточье пороков, горький пьяница, деспот зловредный,
      Три жены от него уж сбежали в ладье Полдриона;
      Парнилесс еженощно танцует со своим же учителем танцев танец женщины!
      Ты говоришь, будто я должна выбрать в мужья одного из двоих
      И что мне не хватает ума, - но возможно ли это,
      Если я ощущаю гадливость - ну просто воротит с души.
      Я скажу откровенно тебе: королевская ль кровь течет в моих жилах,
      Иль обычную кровь проливаю на томимую жаждою землю
      Мне не важно, да, мне все едино, пусть не буду иметь ничего!
      (Сулета уходит)
      К востоку от Дрида на Эйрогском тракте, 15-е предосени
      Следующее, что я поняла сквозь сон, это что Шив поднимает меня в коляску, а Джерис перекладывает багаж, пытаясь освободить мне местечко.
      - Все хорошо. - Я выпуталась из складок плаща. - Я посижу впереди. Шив улыбнулся.
      - Ты уверена? Я зевнула.
      - Подремлю в дороге, мне не привыкать. Ой! - взвизгнула я - твердый переплет воткнулся в ребра.
      - Что такое? - Джерис пугливо огляделся.
      - Вот что. - Я полезла за пазуху и вытащила книги. - Здорово же я устала, раз заснула прямо на них!
      При виде названий у Шива заблестели глаза, но едва он собрался открыть первый томик, как снова появился Дарни. Маг быстро сунул книги в холщовый мешок и положил в седельную суму.
      - Я расплатился, так что поехали. Ливак никто не видел, пусть так и остается. Пусть все думают, будто мы и впрямь торговцы краской.
      Если так, то запертые сундуки и охрана обретают смысл. Я с невольным уважением посмотрела на Дарни - возможно, у него есть скрытые таланты.
      Коляска выехала со двора, и я задремала. Я могу спать где угодно, пока чувствую себя в безопасности, кроме разве что козел дилижанса, но Джерис правил так, будто вез поклажу с яйцами, и дорога была в хорошем состоянии. К полудню, когда мы остановились, чтобы дать отдых лошадям, я открыла глаза и поинтересовалась, какой будет наша следующая остановка в этом безумном путешествии. Ждать пришлось недолго.
      Почти у самой границы Эйрога Дарни свернул на проселок. Въехав на холм, мы увидели внизу озеро, окаймленное деревьями, и группку зданий. Над крышами мастерских торчали печные трубы, похожие на луковицы, они выбрасывали в голубое небо клубы грязного дыма.
      - Дарни!
      Топорно скроенный мужчина в перепачканных глиной рубашке и штанах вышел из низкого сарая и помахал нам. Потом повернулся к озеру и кликнул мальчишку, который ловил рыбу с низкого сука.
      - Сейн, мой сын, позаботится о ваших лошадях, - сказал он. - Пойдемте внутрь.
      Заметив меня, мужчина учтиво кивнул.
      - Я Травор, добро пожаловать в мой дом. Он помог Дарни с первым сундуком, а Шив и Джерис взяли второй и понесли в солидный кирпичный дом, расположенный в центре этих зданий. Я поплелась за ними в большую кухню, где розоволицая женщина моего возраста вымешивала хлеб на чисто выскобленном столе, а на плиточном полу вокруг ее ног играла стайка таких же чисто выскобленных детей.
      - Шив! - При виде мага женщина расцвела и деликатно поцеловала его в щеку, отведя в сторону измазанные мукой руки. - Привет, Дарни! Джерис, как дела?
      - Спасибо, хорошо.
      - Джерис!
      Дети запрыгали вокруг ученого, и я увидела, что их пятеро, начиная от стройной белокурой барышни, доходя щей ему до пояса, и кончая шустрым ползунком, уверенным, вопреки очевидности, что умеет ходить. На мой взгляд, все погодки, и, судя по объемистой талии хозяйки, я бы побилась об заклад, что гончар снова имел обжиг в ее печи. Женщина вытерла руки о передник.
      - Я Харна, добро пожаловать.
      - Ливак.
      Мы пожали друг другу руки.
      - Вы надолго к нам? - Харна накрыла тесто чистой салфеткой, чтобы подходило, и обернулась к Дарни.
      - Переночуем и поедем дальше. Шив вмешался.
      - Думаю, мы немного задержимся, Харна. Видишь ли, Дарни, кроме той вещицы, Ливак достала нам несколько книг. Они нам очень пригодятся, и я хотел бы услышать мнение Коналла.
      Дарни бросил на меня первый кислый взгляд за день.
      - Ясно. Обсудим это позже, - сказал он тоном, сулящим неприятности, и, постояв, решительно вышел во двор.
      Не обращая на него внимания, Харна пристально посмотрела на меня.
      - У тебя усталый вид. Пойдем, провожу тебя в твою комнату. Как насчет ванны?
      - Это было бы чудесно.
      Я с нетерпением пошла за хозяйкой. Джерис стал раз давать детям засахаренные фрукты, а Шив вытаскивал из кладовой хлеб и холодное мясо.
      - Все чувствуют себя здесь как дома, - заметила я, когда мы поднимались по узкой лестнице. Харна засмеялась.
      - За последние два сезона я видела Дарни чаще, чем за последние шесть лет. Но я не против, это ради хорошего дела.
      Я поборола искушение расспрашивать дальше.
      - Что ты с ними делаешь? - Харну явно не мучили сомнения.
      - О, то и это.
      Она кивнула и оставила тему.
      - Вот твоя комната.
      Женщина открыла низкую дверь в маленькую спальню под самой стрехой. Я вдохнула лавандовый запах безупречно чистого белья и едва не заснула на месте.
      - Здесь очень красиво, спасибо.
      Я нисколько не кривила душой. На комоде стояли глиняные кувшин и таз, покрытые глазурью, в Ванаме они бы стоили бешеных денег. Побеленные известью стены были нежно-розовые, а оконную створку прикрывали чистые льняные занавески.
      - Ванная там.
      Харна повела меня вниз по другой лестнице в выложенную плитками комнату с огромной ванной и стоком, хитро вделанным в пол.
      - Здорово! - восхитилась я. Харна улыбнулась.
      - Травор любит удобства. Когда купаешь семерых детей, здесь бывает подобно броду на Далазе. Семерых? Упаси меня Дрианон! Вошел Травор с огромным чайником кипятка.
      - Какой там брод! Скорее уж целый шторм в самом Каладрийском Заливе.
      Он вылил кипяток в ванну, и я жадно посмотрела на нее.
      - Спасибо. Вы уверены, что я не забираю слишком много горячей воды?
      Травор покачал головой.
      - Печи сегодня работают, а я встроил рядом с ними медные котлы, чтобы тепло не пропадало. Мы можем выкупать вас всех, и еще много останется.
      Он ушел, и вновь появилась Харна с мягкими полотенцами.
      - Наслаждайся, - сказала она, закрывая дверь.
      Так я и сделала. На полке стояли бутылочки с ароматическими маслами, и я нашла экстракт моей любимой золотень-травы. Погрузиться в душистую воду и вымыть волосы - какое это блаженство! Когда вода остыла, я нехотя вылезла из ванны и, завернувшись в полотенце, побежала обратно в спальню, где чистая рубашка и белье завершили мое преображение.
      В доме царила тишина. Слышны были лишь голоса детей, играющих где-то у озера, да громыхание телеги, выезжающей со двора. Я растянулась на гусиной перине и достала из сумки книгу, которую утаила от Шива.
      "Об утраченных искусствах тормалинцев". Звучит многообещающе.
      Открыв ее, я начала продираться сквозь мелкий шрифт. Дело оказалось нелегким. В Энсеймине мы все говорим на обычном тормалинском. Этот же текст был на Старом Высоком наречии - языке, связующем Империю. Я хмурилась над странно произносимыми словами, пытаясь разобрать знаки интонации над строками. Вконец утомившись, зевнула и потерла глаза. Это было слишком трудно, поэтому я ограничилась тем, что просмотрела названия разделов: Об астрономии, О математике, Об очистке руды, Об окулизме, О фармакопее, Об искусстве красноречия.
      Ничего интригующего. Не знаю, как скоро я заснула, но когда пробудилась от тихого стука в дверь, небо за окном было расцвечено нежно-розовыми и оранжевыми красками.
      - Ливак? Это Харна. Я иду звать всех на ужин. Ты придешь?
      - Да, спасибо. Буду через минуту.
      Спускаясь по лестнице, я услышала на кухне голоса Шива и Дарни и остановилась послушать, о чем они говорят.
      - Мне не нравится, что она сама принимает решения, - ворчал агент.
      - Ну, вряд ли она могла прийти и получить наше одобрение. Старик заметит, что вещица исчезла, не так ли? А раз исчезли еще и книги, то Стража подумает, будто это было случайное ограбление, кто-то пытал счастья. Отшельники вроде него всегда слывут скопидомами. Готов поспорить, половина города уверена, что старик сидит на потайных сундуках с имперскими марками. Если повезет, они решат, будто кто-то вломился и схватил первое, что показалось ценным.
      - По-твоему, она заранее все это продумала? А сколько в Дриде найдется тех, кто знает цену этим книгам? - В тоне Дарни слышалось презрение.
      - Кому какое дело? Ей хватило ума понять, что эти книги могут пригодиться, а ведь Джерис рассказал лишь половину истории.
      - Для нее и этого много. Помни, она - воровка, и это все, для чего она нам нужна.
      - Я не согласен, - спокойно, но твердо возразил Шив. - Она умеет воровать, но при этом еще и быстро соображает. Чем больше она будет знать, тем больше у нас шансов, что она найдет нечто такое, что мы наверняка упускаем. Планир велел использовать любые средства, какие только сможем найти.
      Я скривилась в темноте. Хотелось ли мне глубже влезать в это? В конце концов, здесь какая-то интрига магов. На меня снова повеяло запашком от тех горячих углей, о которых я уже начала забывать. С другой стороны, дельце сулило неплохую выгоду: половина стоимости той чернильницы - уже приличная кучка денег. Информация тоже имеет ценность.
      Ответ Дарни прервался грохнувшей дверью и детским гомоном. Я громко потопала на месте, затем шумно спустилась к ним.
      Еда была превосходной и обильной. Харна определен но имела большую практику, так как, помимо нашей группы и своих семерых детей, она кормила еще двоих мужчин - как я поняла, наемных работников Травора в гончарне. Если Острин вдруг снова решит прикинуться смертным и ходить по домам, проверяя гостеприимство, Харне не о чем беспокоиться, разве лишь о том, что божественный гость поселится у нее надолго. Работники поели, поблагодарили ее и ушли к себе, а Харна начала грозить детям постелью.
      - Ну можно мы посмотрим, как Джерис делает фокусы? - попросила старшая девочка, умоляюще распахнув голубые глазенки.
      - Я с радостью, - предложил Джерис. Харна улыбнулась.
      - Только недолго.
      Она принялась убирать со стола, а Джерис тем временем удивительно ловко крутил в пальцах монетки, заставляя их исчезать, а затем появляться из ушей малышки. Поборов искушение присоединиться к нему, я повернулась к Шиву.
      - А ты не боишься, что те двое будут сплетничать за элем о странных гостях своего мастера? - Я показала на дверь, закрывшуюся за работниками. Харна сказала, вы часто бывали здесь после Равноденствия.
      Шив отпил меда, который удался Травору на славу, и покачал головой.
      - Они не станут болтать.
      - Ты так уверен? - Я даже не пыталась скрыть скептицизм.
      - Абсолютно. - В его голосе не было и тени сомнения. Я сама удивилась, поняв, что верю ему.
      - Шив, Шив, сотворишь нам иллюзию? Поперхнувшись медом, я уставилась на мальчугана, который это спросил.
      - Харна?
      - Ладно уж.
      Хозяйка улыбнулась и налила воды в большую плоскую чашу. Шив потер руки, и зеленый магический свет засиял вокруг его пальцев. Мои глаза, должно быть, стали такими же круглыми, как у детей, когда в чаше появились пруд, берега, заросшие травой и камышом, и желтеющие на воде кувшинки.
      - Сделай уточек, сделай уточек, - попросил другой малыш.
      Чтобы угодить ему, Шив сотворил неправдоподобно желтую птицу с выводком утят, ковыляющих за ней. Вдруг образ задрожал, утята попрятались в камышах и листьях, и мать заметалась по берегу, напрасно созывая их.
      Маг расхохотался.
      - Харна! - запротестовал он.
      Я подняла голову и увидела зеленый свет, мерцающий в ее ладонях, и озорство в ее глазах. Шив снова собрал своих уток.
      - Ну хватит, пора спать.
      Дети подчинились, почти не упрямясь. Ну, трюк с утками, несомненно, затмил сказки об Элдричском Народце в качестве развлечения на сон грядущий. Харна и Джерис повели малышей наверх, а Дарни с Шивом пошли проверить лошадей. Интересно, подумала я невзначай, куда делись сундуки?
      - Пойдем в кабинет.
      Травор встал и проводил меня в соседнюю, аккуратно обставленную комнату. Он разжег камин, открыл полированный шкаф и протянул мне изящную керамическую чашку.
      - Вина? Это вересковая ягода, мы сами его делаем. Есть еще можжевеловый ликер, и еще мед.
      От фруктовых вин у меня не раз ужасно болела голова.
      - Лучше можжевелового.
      Травор налил мне полную чашку - понятно, сам он эту гадость не пьет и украдкой покосился на стол, где лежала большая грифельная доска, покрытая аккуратными чертежами.
      - Ты над чем-то работаешь? Тогда продолжай, не обращай на меня внимания.
      - Если ты не против.
      Он сел, с облегчением отбросив светские приличия.
      - Что это? - Я всмотрелась в чертеж, но не поняла его смысла.
      - В Гидесте нашли новый способ плавки; Горные Люди придумали штуку под названием домна. - Он призадумался над какими-то расчетами, стер их и начал заново.
      Я смотрела через его плечо.
      - Значит, Харна - маг? - От ликера у меня развязался язык.
      - Угу. - Гончар казался равнодушным.
      - Как же... - Я замялась.
      Травор поднял голову. Усмешка смягчила его резкие черты.
      - Как она оказалась замужем за гончаром у Острина на куличках? - Он явно привык к этому вопросу. Я засмеялась.
      - Что-то в этом роде.
      Пожав плечами, Травор вернулся к своей математике.
      - У нее есть таланты, но чего она действительно хочет от жизни - так это хорошего брака, счастливого дома и кучу детишек. Мы познакомились, когда она путешествовала с другим магом. Мы продолжали встречаться, а когда выяснилось, что она ждет Сейна, поженились. Я допила ликер. Этого мне никогда не понять. Снаружи залаяли собаки, и Травор поднял голову.
      - Пойду взгляну, что там с гончими.
      Как только он вышел, снова появился Шив.
      - Что-нибудь случилось? - поинтересовалась я.
      - Лиса шныряет вокруг уток.
      Шив плеснул себе ячменного спирта и со вздохом сел.
      - И долго мы здесь прогостим?
      - Я послал весточку одному человеку в Эйроге. Его зовут Коналл. Он работал с ранними летописями Хадрумала, и я хочу, чтобы он взглянул на твои книги. Это ты здорово сообразила их прихватить.
      - Если расскажешь, что происходит, в следующий раз я, глядишь, прихвачу что-то более полезное, - небрежно сказала я. - Если Дарни тебе позволит.
      Шив засмеялся и не клюнул на наживку.
      - Мы пробудем здесь пару дней, так что отдохни как следует. Дальше нас ждет Далазор: ночевки в шатрах, готовка на костре, никаких тебе перин и чистого белья.
      - Я думала, в Далазоре нет ничего, кроме травы, овец да прочего скота.
      - Ты никогда там не была?
      - Шив, я зарабатываю игрой и еду дальше. - Я заново наполнила свою чашу. - Какой мне прок вступать в игру, где наименьшая ставка - десять коз?
      Маг снова засмеялся и хлебнул своего спирта. Посмотрев на него, я ощутила теплую дрожь. В мягком свете лампы он выглядел весьма красивым, даже делая скидку на неслабый пыл, который я чувствовала от меда. Я пересекла комнату и подсела к Шиву у камина.
      - Харна сказала, что часто видела вас после Весеннего Равноденствия. Это долгий срок, чтобы быть вдали от дома. Маг потянулся и закрыл глаза.
      - Да, - согласился он, - но Перид меня понимает.
      Я моргнула.
      - Перид?
      Ласковая улыбка тронула его губы.
      - Мой любовник. Он - художник, работает с переписчиками в Хадрумале. Мы вместе уже шесть лет, так что он привык к моим отлучкам.
      Я сделала еще глоток, чтобы скрыть смущение, и лихорадочно соображала, как повернуть разговор. Хорошо хоть, я не успела выставить себя круглой дурой.
      - Ты ведь родом не из Хадрумала, не так ли? У вас с Дарни совсем разный акцент, но твоего я не узнаю.
      - Нет, я из западной Каладрии, с болот за Кевилом.
      Я вспомнила, что Хэлис однажды сказала мне: все рассказывают анекдоты о каладрийцах, а каладрийцы - о жителях Кевила.
      - Дрианон! Ты небось был там бельмом на глазу! Сегодня вечером мой ум определенно не поспевал за языком. Я отставила чашку.
      - Что ты имеешь в виду? То, что я - маг, или то, что я... - Шив открыл глаза и озорно усмехнулся. - Как дамочки в Ванаме называют это нынче? Тот, кто душит свои носовые платки? Особа, которая не пересекает танцевальный зал? Или ты предпочитаешь более откровенные определения? Крестец-шуршатель? Задница-мешок? - смачно произнес он.
      Ну, если его это не беспокоит, почему я должна беспокоиться?
      - Скажем, и то, и другое.
      - О, Каладрия - не такая отсталая, как все думают.
      - Брось, - хмыкнула я, - в половине каладрийских домов, где я побывала, даже нет печных труб. Сколько человек в твоей деревне пользовались масляными лампами?
      - А чем плохи камышовые свечи? Почему их нужно менять?
      Его серьезный тон едва не обманул меня, но я вовремя заметила огонек в его глазах.
      - А впрочем, ты права, моя семья не знала, что со мной делать. Не было никаких недоразумений, я просто чувствовал себя как свинья в коровнике. У моего дяди был кузен, его жена рекомендовала меня магу в Кевиле, а тот отправил меня в Хадрумал. - Глаза Шива затуманились. - Это было пятнадцать лет назад, половина жизни.
      Я совсем забыла, что такое Каладрия: если ваша бабушка знала человека, чьи племянники однажды продали вашему кузену лошадь, то вы уже почти родственники. Это создает трудности для представителей моего ремесла, но в этом есть и положительные стороны: я ни разу не видела там детей, клянчащих милостыню на улицах. И тут я кое-что припомнила.