– Мармол, элрил, сенил, дексил, врем, тедрен, шатен, ардрен, парлен, врек.

Я пропела считалку Леса, уже для самого Народа ставшую почти чушью, но ее по-прежнему заучивали, передавая от поколения к поколению, как мой отец передал ее мне. Я выкрикнула древние слова, а затем вспомнила песню с названиями лесных птиц; Ворон был игрой Народа задолго до того, как ее узнал остальной мир. Я повторяла их снова и снова, возвращая из своего детства бессмысленные слова и каденции, которые почему-то не давали этому кошмару под названием Ледышка овладеть мною снова.

Я могла чувствовать его гнев и – слабее – его замешательство. Для него я была просто ребенком, который заткнул уши и горланит дерзкую песню, чтобы заглушить отцовские упреки. Это было все, что я могла сделать, но, как скажет вам любой трехлетка, подобную тактику трудно победить.

Темнота вокруг меня отступила, и ужасающий образ Ледышки заколыхался, будто дым на ветру. Я ощутила жжение в запястьях и холод в ступнях и удвоила усилия, осознав, что по-прежнему владею своим телом:

– Ливак! Ливак! – Хриплый голос Райшеда раздался в моих ушах, и проклятия Ледышки эхом прокатились в моей голове в последнем взрыве ярости.

Тьма перед глазами рассеялась, и я увидела измученное болью лицо тормалинца, нос к носу с моим. Я задохнулась от боли – он как тисками сжимал мои запястья.

– Это ты?

– Мои глаза – мои?

Райшед посмотрел в глубь меня, и спустя долгую напряженную минуту подозрение ушло с его лица.

– Это был он?

– Если он будет искать тебя, читай огненное заклинание, старые баллады, древние молитвы, старинную литургию – все что вспомнишь. В этих словах есть сила, не знаю почему.

Холодный ветер пробирал меня, а я была вся насквозь мокрая от пота и дрожала, как изнуренный зверь, бежавший изо всех сил. Колени подломились, и я рухнула на скамью, тошнотворно-сладкий запах крови поднимался со всех сторон, когда лодчонку швыряли туда-сюда равнодушные волны.

– Раш, я должна была, ты понимаешь? Это был не он, это был тот ублюдок. Раш, это был единственный выход…

Я подняла голову. Райшед не смотрел на меня. Беспредельное отчаяние, какое бывает только у человека на виселице, заполнило его глаза. Ничего не понимая, я обернулась и, когда высокая зеленая волна подняла нас, увидела лес мачт, выходивших из бледных восточных небес. Ветер раздувал паруса, и длинные вымпелы с эмблемой Ледышки тянулись к нам, облизываясь, как жадные языки.

– Тримон, спаси нас! – выдохнул Шив, взывая к богу путешественников, и сжал пальцами борт, так что побелели костяшки.

Я даже воспряла духом, когда нос лодки повернулся и мы заскользили через пенящийся гребень волны, затем еще одной и еще.

– О Перид, – тихо промолвил маг, в полном изнеможении роняя голову на грудь.

Я бросилась вперед, чтобы не дать ему выпасть из лодки, но, хотя я схватила его, снова двинуться уже не посмела, боясь, что опрокину лодку. Она теперь встала боком к катящимся волнам и сильно качалась, угрожая всех вывалить. Тело Айтена поворачивалось в воде, неуклонно собирающейся вокруг наших ног; мы начинали тонуть, когда заклинание Шива утрачивало силу и тускнело.

– Всех нас они не получат!

С внезапной яростью Райшед наклонился, взвалил на плечо бедный труп – последняя кровь друга испачкала спину – и бросил его в океанский простор.

– Прими тебя, Дастеннин, Айт, и доброго тебе пути. Следуй за его гончими в Иной мир, куда твои деяния дошли раньше тебя. Мы сохраним о тебе светлую память, пока сами не присоединимся к тебе.

Он задохнулся на словах прощания, и я протянула свободную руку. Райшед схватил ее, и мы держали друг друга без слов, без сил, без надежды.

Мы оба вздрогнули, когда наш пленник вдруг исчез, унесенный каким-то эфирным заклинанием, но, честно говоря, мне было уже все равно. Я крепче вцепилась в Шива – лодка встала на дыбы и завертелась от волн, взбиваемых ветрами вокруг нас – и наконец подумала, не лучше ли просто отдаться алчным волнам, хотя бы назло Ледышке. Я содрогнулась – это будет ужасная смерть.

Мачты приблизились, и стали видны длинные темные корпуса трех эльетиммских кораблей. Наша лодка снова вздыбилась, но уже не от волн. Последовал еще один толчок, и я увидела гибкую фигуру, скользящую у борта.

– Дельфины! – Райшед посмотрел на меня с удивлением.

Заостренные плавники прорезали пену и начали толкать нашу посудину к западу Лоснящаяся голова высунулась из воды возле Шива и кивнула ему, устремляясь ближе, словно желала его коснуться. Я испугалась, что животное всех нас потопит, и протянула вялую руку мага к ищущему носу.

– Кто ты такая, во имя Сэдрина? – Звучный голос заполнил воздух вокруг меня, когда дельфин коснулся ладони Шива.

Я дико огляделась и по изумленному лицу Райшеда поняла, что он тоже это слышал.

Воздух над головой Шива замерцал голубизной и стал непрозрачным. Я увидела лицо старика с острыми чертами, взлохмаченными ветром волосами и нечесаной бородой, затуманенное и искаженное, словно он смотрел на нас сквозь толстое стекло.

– Ты кто? – растерянно спросила я.

– Я Отрик, – решительно сообщило лицо, словно этим все было сказано. – Кто ты и что делает на твоей руке магическое кольцо силы?

Я тупо посмотрела на набор колец и в первый раз заметила среди них серебряный ободок, похищенный у Азазира.

– Надо же…

– Надень его на палец Шиввалана и опусти его руку в воду.

Я боролась с кольцом, со своими холодными мокрыми пальцами и вялыми руками Шива. Когда я закончила, зеленый свет поднялся из глубины вокруг нас и погнал лодку вперед на пугающей скорости. Пенная волна собралась у носа, и дельфины, перестав толкать, помчались рядом, прыгая через нее с невероятной прытью.

Мне уже не хватало рук: левой я поддерживала Шива, а правую держал Райшед. Я была рада этому утешению, но хотела сама вцепиться в борт лодки. Должно быть, Райшед увидел неуверенность на моем лице; он сел рядом, обняв меня одной рукой, и схватился за скамейку за нас обоих.

Это была самая дикая гонка в моей жизни. Дрожа от страха, который еще во мне остался, я поклялась, что никогда ноги моей больше не будет даже на речном пароме, пускай хоть полсезона уйдет на то, чтобы найти мост.

– Что это? – сказал Райшед, и я открыла глаза. С закрытыми было не так ужасно.

– Туман? – язвительно спросила я.

– Да? И часто ты видела такие туманы?

Искра жизни снова озарила его глаза, и я с новым интересом посмотрела на белую пелену. Это был плотный вал, и он несся, презирая ветер и волны, к нам. Я оглянулась. Эльетиммские корабли неумолимо приближались. Уже можно было различить отдельные фигуры на снастях и головы людей на палубах. Успеем ли мы скрыться в тумане, прежде чем нас поймают? И кто послал его? Отрик?

С захватывающей дух скоростью белая мгла помчалась к вражеским кораблям, и я увидела, что она опирается на кулаки карающих ветров. Эльетиммские корабли остановились, как лошади, которых осадили на всем скаку, морская волна завертела их, паруса бесполезно захлопали.

– Смотри!

Ну вечно я смотрю не в ту сторону. Я повернулась: хищные очертания далазорского океанского корабля выходили из вала тумана. Наша лодчонка устремилась к нему, словно подтягиваемая веревкой, окруженная зеленым сиянием воды.

Мертвенный белый свет отразился от неприступной стены тумана, испугав нас, и эльетиммские корабли снова ринулись вперед. Голубые огни заплясали вокруг них, замысловатые паутины силы были сотканы в небесах, вновь сияя живым цветом на фоне пасмурных серых туч. Я застонала. Хоть сеть заклинаний стала плотнее, по-прежнему было видно, что некий барьер защищает корабли; если маги не смогут пройти сквозь него, им не удастся коснуться эльетиммов.

Наша лодка закачалась – огромный вал, вобравший в себя все волны, устремился на корабли погони. Рушащаяся пена расплескала изумрудный свет над носами эльетиммских кораблей, и один беспомощно накренился под этим ударом, выходя за эфирную защиту. В тот же миг вода и воздух объединились в смерч, промчавшийся прямо через середину злополучного судна. Паруса и мачты взлетели высоко в небо, обшивка раскалывалась, как дрова под топором, тела и безымянные обломки разбросало по темным волнам. В реве белой пены нос пошел ко дну, и крики враз замолкли. Корма поднялась высоко в воздух, сбрасывая остатки снастей, неподвижно повисла на миг, прежде чем затонуть и присоединиться к остальному кораблю на далеком океанском дне. Вода забурлила, выбрасывая из глубины нелепые ошметки.

При виде такого зрелища эльетиммы дрогнули, и неудивительно. Зондирующий голубой свет, который наматывал кольца вокруг остальных кораблей, нашел слабину в их эфирной защите; из сердитых туч сверкнула молния, разбив самую высокую мачту на втором судне. В мгновение ока огонь охватил паруса, и все три мачты вспыхнули, как деревья на лесном пожаре. Все вокруг осветилось ярко-оранжевым, но, уничтожив парусину, огонь не вернулся к дереву. Теперь жадные языки пламени стали багровыми, что свидетельствовало о колдовстве. Они забегали взад и вперед по палубам, увлекая каждого в свою ловушку. Они перепрыгивали через пустоту, хватались за тросы, одежду и волосы, пожирая все, к чему прикасались, обращая все в пепел с устрашающей скоростью.

У меня внезапно пересохло в горле: заколдованное пламя сжало корабль в смертельной хватке, преследуя даже тех, кто прыгал за борт в тщетной попытке спастись, сжигая их живьем, когда воды отказывались гасить пламя стихии. Тучи окрасились заревом в жуткой пародии на закат, и мне показалось, будто я чувствую жар на своем лице. Дым завивался кольцами, уходя высоко в небо, и скручивался в немыслимые узоры ветрами, выполняющими волю магов, которые стремились остановить третий корабль; он, по-прежнему невредимый, шел вперед.

– Смотри, Раш, дельфины. – Я указала на треугольные плавники, рассекающие хаос обломков.

Райшед нахмурился и медленно вдохнул.

– Нет, я так не думаю.

Я присмотрелась. И впрямь кое-что было иным: плавники шли парами, и меньшим оказался тянущийся сзади хвост.

– Акулы! – Райшед вскочил и повернулся к кораблю магов.

– Эй вы, там, быстрее кидайте веревку! – заорал он. – Акулы собираются, а у нас раненые.

Я не понимала его паники, пока одна из длинных серых форм не наткнулась на наш дразнящий след. Она проплыла мимо борта, и я увидела жабры настоящей рыбы, холодные, тусклые глаза без всякой искры разума или сострадания, изогнутый рот с двумя рядами зубов, подобных зубцам на капкане. Лодка закачалась. Эта акула была длиннее нашей тонкокожей лодчонки более чем на пядь.

– Она нападет? – крикнула я Райшеду, вставшему у руля с мечом наготове.

– Ясное дело, – мрачно ответил он. – Их привлекает кровь.

Его крики подстегнули активность на корабле магов. Матросы спускали за борт сеть, а высокая фигура в грубых одеждах размахивала над головой сложенной витками веревкой. Веревка пропела в воздухе, и, когда Райшед поймал ее, группа матросов начала подтаскивать нас. Акулы набросились на более легкую добычу, барахтающуюся среди обломков двух кораблей, и я заткнула уши от истошных криков.

Третий корабль спешил дальше, игнорируя тонущих, которых затягивало в его кильватер. Он подходил все ближе и ближе, несмотря на многоцветную сеть вокруг него, когда маги с талантами всех уровней бились, чтобы проникнуть сквозь силу, которая его защищала. Он надвигался на нас; мы были почти у далазорского корабля, но, когда я потянулась к сети, матросы вдруг попадали со снастей, как убитые морозом птицы. Люди на палубе забегали в панике от чего-то мне невидимого: это эльетиммы ударили в ответ эфирной магией.

Удар грома расколол небеса. Тучи над эльетиммским кораблем разошлись, показав клочок голубого неба. Через мгновение просвет закрылся, тучи заходили по кругу, клубясь, темнея, спиралью свиваясь вниз, к кораблю. Второй удар грома заложил уши, и яркая белая вспышка вылетела из сердца туч.

Это был дракон, воздушный дракон, порождение туч и грома. Огромный, вдвое больше водного дракона Азазира, он закружил в вышине, и по сравнению с ним черный корабль показался карликом. Брюхо дракона было серебряным, покрытым золотой рябью, как тонкие облачка на зимнем восходе, а остальное тело – чисто белым, как парящие на горной высоте облака равнин. Он полетел вниз и вокруг корабля магов, вытянув к нему свою морду. Мы были близко, достаточно близко теперь, чтобы видеть шипы на его гребне, прозрачные, как сосульки, серо-голубую полоску чешуи вдоль узкого хребта, окаймленную инеем, поразительную лазурь его глаз, сощурившихся, когда он вдруг устремился к вражескому судну. Непостижимо паря на широких полупрозрачных крыльях, он хлестнул по мачтам своим мощным хвостом. Дерево, паруса и тросы рухнули с громким треском, вконец перепутавшись.

Крики обреченных эльетиммов потерялись в неземном вое торжествующего дракона; он взмыл в вышину, описал круг и ястребом бросился вниз, разрывая все на своем пути сияющими белыми челюстями. Когти размером с мечи разметали оборону из кучки солдат, превратив их в кровавые ломти.

Удар ветра от крыльев взбил воду, гоня волны; они швырнули нас к борту корабля магов. Я вцепилась в сеть, как скряга в завязки своего кошелька.

– Помогите! Сэдриновы потроха, помогите нам!

Над перилами показались лица, и руки потянулись вниз, чтобы втащить меня на корабль. Я задрожала на холодном ветру, когда шок наконец запустил в меня свои когти, но оттолкнула заботливые руки, желавшие завернуть меня в одеяла и увести.

– У нас там человек без сознания… – выдавила я, стуча зубами.

Два гибких матроса, не мешкая, перелезли через борт. Темная курчавая голова Райшеда появилась над перилами, и он наполовину влез, наполовину упал на палубу.

– Ливак!

Мне чудится или обладатель этого резкого голоса действительно стоит позади меня?

– Привет, Дарни. – Я с трудом верила, что снова вижу его.

Агент смотрел на матросов, осторожно поднимающих на одеяле Шива, и меня порадовало искреннее беспокойство в его глазах. В палубе открылся люк, и когда мага опустили вниз, Дарни исторг вздох облегчения. Потом кинулся к перилам и заглянул в нашу хрупкую лодчонку.

– Джерис? – Его голос дрогнул.

Я устало покачала головой.

– Мы нашли его, но уже мертвого.

Эти слова комом встали в горле, грозя задушить меня. Я потерла глаза, внезапно наполнившиеся слезами от резкого ветра, изнурения и того постоянного горя.

У Дарни вытянулось лицо. Не зная, что сказать, я полезла за пазуху и вытащила документы, испачканные солеными брызгами и потом.

– Я нашла кое-что из его работ. Это важно – один из ваших магов должен это увидеть.

Дарни игнорировал пергамент.

– Я бы предпочел снова увидеть Джериса, – грубо ответил он.

Едва сдержавшись, чтобы не затолкать эти пергаменты ему в глотку, я собиралась высказать ему все, что думаю о его неблагодарности. В эту минуту Райшед набросил мне на плечи одеяло. Я с удовольствием закуталась.

– Как вы очутились здесь так вовремя? Это невероятно счастливое совпадение.

Он крепко сжал в ладонях чашку, от которой поднимался пар, и я жадно протянула руку за другой такой же чашкой, которую нес мне тепло одетый матрос. Это было сдобренное пряностями вино, и желанное тепло опалило меня до самых пальчиков ног.

– Ха, совпадение, как же! Это вам не фантастическая баллада какого-нибудь там менестреля. – Дарни надменно поднял голову. – Я говорил, что можно найти след в Инглизе, и был прав. Те ублюдки в черных кожах исчезли одновременно с вами, но я не пожалел времени, чтобы установить некоторые связи в Инглизе. Все пытались заслужить награду за донос на убийц Йении, и мы выследили ту группу, которая пыталась смешиваться с жителями благодаря местной одежде. Ты помнишь, Ливак?

Я вспомнила его скептицизм, когда мы с Джерисом говорили об этом, но промолчала. Теперь это уже не имело значения.

– Я подумал, они достаточно отчаянные, чтобы, проиграв другой группе, решиться еще на одну попытку. Я узнал, у кого в этом городе есть тормалинские артефакты, и тогда пошел к Страже. Я – агент Верховного мага, не забывайте, с эмблемой для доказательства и Советом для поддержки. Главы гильдий жаждали разделаться с ними так же, как Планир, поэтому мы внимательно следили за всеми возможными жертвами.

Гордый своими достижениями, Дарни замолчал и перевел дыхание. Желание бросить «Я же вам говорил!» – пусть даже невысказанное – было написано у него на лице. Но мне было все равно. Пусть раздувается от самодовольства, как жеребец-производитель на конюшне. Мы раньше него добрались до островов и нашли Джериса, хоть и поздно, пока он тут запугивал мелкую сошку силой чьей-нибудь чужой магии. Я зажмурилась от усталых слез.

– Но как вы оказались здесь именно тогда, когда нужно?

В тоне Райшеда звучало любопытство, однако ему не хватало восхищения, которого Дарни явно ожидал.

Более старый, более резкий голос ответил ему:

– Шиввалан – мой ученик. Когда я узнал, что он здесь, в океане, найти эти острова было сравнительно легко.

В тощем беловолосом старике, подходившем к нам, я узнала Отрика. Он был ниже ростом, чем я думала – примерно такой же, как я, – и в своих грубых холщовых штанах и коротком грязном голубом плаще больше походил на пирата, чем на знаменитого мага. Меня так и подмывало спросить, почему он не сделал этого раньше, коль это было так легко. Горсть дней существенно изменила бы судьбу Джериса, а если бы нас нашли до рассвета, Айтен бы спасся. Я оттолкнула внезапное воспоминание о его теплой крови, разливающейся по моей руке.

– Как вы отыскали нашу лодку? – спросил Райшед, определенно обрадованный тем, что нашлось кого благодарить, кроме Дарни, – чувство, которое я искренне разделяла.

– Должен признать, это оказалось потруднее. У меня все киты и дельфины по эту сторону Мыса Ветров обыскивали моря.

Отрик зубасто ухмыльнулся, но меня поразил блеск его сапфировых глаз.

– Тот дракон, – молвила я внезапно, – он был настоящим или иллюзией?

Лукавая улыбка тронула губы старика.

– Как знать, сударыня моя, как знать. Но он свое дело сделал, не правда ли?

Мы разом посмотрели на усеянное обломками море. Стоны умирающих эльетиммов сменились тонкими криками морских птиц, налетевших невесть откуда подбирать добычу.

– Поздравления Планира, Отрик, но не мог бы ты спуститься?

Худой парень в теплом плаще появился у его локтя. Он ухитрялся говорить одновременно и угодливо, и раздраженно. Неодобрительное выражение казалось привычным на его морщинистом, но довольно красивом лице. Кожа была болезненно-зеленой, и двигался этот человек таким образом, словно нес в своем животе ужасную боль, и я подумала: возможно, у него есть причина для такого настроения.

– Что тебе, Казуел? Ах да, пошли. Вам тоже лучше спуститься и переодеться.

Мы с Райшедом последовали за Отриком, оставив неудовлетворенного Дарни на палубе. Уйти с пронизывающего ветра в теплую сухую каюту было одним из величайших наслаждений, что я когда-либо испытывала, и это включая Летнее Солнцестояние в «Золоченой Розе» в Релшазе.

Крепкая розоволицая девушка с длинными каштановыми волосами, лет на десять младше меня, нашла мне сухую одежду, и хотя я предпочла бы бриджи, толстые шерстяные чулки и четыре нижние юбки надежно оберегали от холода. Я надела великоватые мне сорочку и лиф и завернулась в шаль.

– Куда теперь?

Страх и напряжение испарились, и меня одолела зевота. Я тоскливо взглянула на койку с периной.

– Планир хочет с тобой познакомиться, – извиняющимся тоном сказала моя благодетельница. – Он просил тебя привести.

– Ты маг? – с любопытством спросила я.

По виду ей еще полагалось сидеть в классной комнате где-нибудь в лескарской глуши, акцент выдавал ее.

– Нет пока. – Девушка еще сильнее порозовела. – Но собираюсь им стать.

В ее возрасте я бы, наверное, прыгала от восторга из-за чего-то подобного, но тогда я была занята попытками выжить, дабы доказать моей матери, что совсем не нуждаюсь в ней.

– Что ж, веди, – сказала я с ограниченным энтузиазмом – на большее просто была не способна. – Прости, не расслышала твоего имени.

– Аллин.

По лабиринту лестниц и деревянных переборок мы пришли в большую каюту, где пять фигур склонились над столом, а остальные стояли вокруг, внимательно наблюдая. Двое подняли головы, когда мы вошли, и один устремился навстречу, протягивая мне руку.

– Я Планир. Очень рад с тобой познакомиться.

Верховный маг был не слишком высок, темноволос и гибок, с угловатыми чертами лица; их смягчали теплые серые глаза и подкупающая улыбка. Его голос с переливчатым акцентом гидестанской юности звучал ласково и задушевно, струился сквозь меня, обдавая теплом. Я вдруг вспомнила про свои спутанные волосы и свой вид, напоминавший, наверное, неубранную постель. Лет ему можно было дать сколько угодно – от сорока до шестидесяти; тонкие морщинки расходились веером от глаз, залысины на лбу, но я бы побилась об заклад, что он может разговорить любую женщину, какую только захочет, под пологом своей кровати. Вот кем он совсем не выглядел, на мой взгляд, так это Верховным магом.

Я заставила свой ум вернуться к делу.

– Мы не спасли Джериса, но я нашла кое-что из его работ. Они могли бы помочь.

– Узара? – Верховный маг взмахнул властной рукой. Худощавый парень в коричневом оторвался от стола и жадно схватил мятый пергамент.

– Где именно…

Кто-то из магов резко перебил его.

– Планир, ты нам нужен.

Они оба вернулись к столу. Поскольку мне ничего иного не сказали, я последовала за ними.

Изображение парило теперь над грубым деревом. У меня перехватило дыхание. Уж на что меня потряс утиный пруд Шива и Харны, но он казался детским рисунком в песке по сравнению с этим. Я узнала острова эльетиммов, но это была не просто карта, а идеальный до мельчайших подробностей план местности, где я увидела каждый кусочек побережья, деревню и укрепление. Я поежилась, разглядев крошечные фигурки, застывшие в образе. Это и значит быть богом?

– Если расширишь ту трещину, Калион поднимет лаву, а я займусь ледником.

Говорила крепко сбитая женщина-маг в одеждах каладрийской фермерши. Дряблый живот и щербатые зубы свидетельствовали о том, что она с лихвой исполнила свой долг по деторождению. Но, несмотря на это, взгляд ее был острый, а лицо – властное, когда она всматривалась в крошечный, покрытый льдом пейзаж перед собой.

Планир нахмурился, изучая кратер вулкана.

– Узара, ты можешь открыть для меня тот канал?

Янтарный свет скользнул по изображению, и Узара уверенно кивнул.

Маги склонились над созданным ими миниатюрным миром, готовя гибель для эльетиммов. Склон горы мелко задрожал под магическим светом Планира и резкими толчками сдвинулся в сторону. Маг по имени Калион откашлялся и, щелкнув пальцами, послал в разлом короткие красные вспышки. Яркий огонь вырвался оттуда, кипящий белый камень потек по горному склону, остывая до темно-красного. Редкая растительность вспыхивала, обращаясь в пепел, пока он полз к ничего не ведающей деревушке.

– Узара, ты можешь немного разредить это? – пробормотал Калион.

От напряжения пот выступил у него на лбу, и толстяк рассеянно стер его рукавом своего роскошного бархатного платья, которое выглядело бы уместнее на лескарском ростовщике.

– Не так быстро! – приказала женщина.

Она что-то делала со стеной льда с другой стороны горы, где Планир открывал еще один канал в скале. Оранжевое свечение хлынуло под лед, и я содрогнулась, представив, сколько воды вырвется на свободу, чтобы смыть убогие поселения несчастных крестьян. Я надеялась, что некоторые из их складов с тщательно накопленными запасами уцелеют; эльетиммов ждал голодный и холодный сезон.

Я вздрогнула, услышав сзади звук открывающейся двери. Человек по имени Казуел нерешительно заглянул внутрь и явно обрадовался, увидев меня.

– Ты Ливак? – тихо спросил он.

– А кто хочет знать? – осторожно поинтересовалась я, не горя желанием откликаться на призывы – от Дарни, например.

– Мне нужно услышать твой рассказ. Пойдем со мной. Я хочу подготовить отчет для Совета, чтобы сэкономить время.

Он озабоченно взглянул на магов, сгрудившихся над столом, но они уже не обращали на нас внимания.

Я тяжело вздохнула. Я не хотела, чтобы какой-то другой маг опять мне приказывал, особенно этот, в плаще. С другой стороны, спорить просто не было сил.

– А это не может подождать? Вроде я никуда не ухожу!

Он зло поджал рот. Я уставилась на него без всякого выражения.

– Думаю, может, – нелюбезно проронил он наконец. – Поговорю сначала с Шивваланом.

– Казуел! – Толстяк Калион поднял голову. – Ты не пришлешь сюда Аллин, а? Пусть поглядит, как это делается.

Казуел небрежно поклонился.

– Конечно, мастер Очага. – Он протянул мне тонкую руку. – Увидимся позже.

«Не увидимся, если успею заметить тебя первой, грубиян неотесанный», – мысленно ответила я, проталкиваясь мимо него.

Следуя за своим носом, я отправилась к камбузу, а затем нашла на палубе тихий уголок, чтобы съесть хлеб и мясо, выпрошенные у сговорчивого кока.

– А я уже начал беспокоиться, что они с тобой сделали.

Райшед появился из-за бочки и сел рядом со мной. Я протянула ему краюху.

– Я познакомилась с Планиром, но он слишком занят. Они пытаются потопить те острова, судя по тому, что я видела.

Райшед кивнул, жадно жуя, и передал мне оловянную кружку с элем. Я сделала большой глоток, прежде чем вспомнила, что не люблю пива.

– Похоже, у всех есть дело, кроме нас?

– По-моему, мы и так уже достаточно сделали, – натянуто усмехнулся Райшед.

Я выдавила полуулыбку.

– Кто-нибудь сказал, куда мы плывем?

– Корабль идет в Хадрумал, но, думаю, им придется еще где-то пристать к берегу, возможно, в Тормалине. Там я и сойду, – твердо сказал он.

– Ты возвращаешься домой? – Мне почему-то не хотелось расставаться с Райшедом. – Я думала, нас всех заставят торчать в Хадрумале, пока из нас не выжмут все до последней детали.

– На это может уйти полсезона. Нет, я не подчиняюсь приказам магов, даже Верховных. Мой первый долг – представить отчет мессиру Д'Олбриоту, а уж его писари могут сделать копию для Планира. – Райшед скорчил гримасу и забрал у меня эль. – А потом я должен поехать к семье Айта и рассказать, как он умер.

Мы посидели в молчании.

– А ты? – спросил Райшед спустя какое-то время. – Я бы хотел показать тебе Зьютесселу, да и мессир Д'Олбриот захочет вознаградить тебя.

– За что? – с любопытством спросила я, и тормалинец указал на мои руки.

– Это его кольца, те, с древом пламени на гербе. – Он взял мою руку и нежно повернул золотые ободки. – Они стоят найма принца.

Я засмеялась, сняла кольца и вручила ему.

– Кто бы мог подумать! Не знаю, Раш, у меня ведь тоже есть своя жизнь. Хэлис, наверное, думает, что я свалилась с края мира, и мы должны были встретиться с друзьями в Коле. Мне бы лучше всего отправиться в Релшаз. Если маги подбросят меня до Берега Пряностей, то дальше я бы поехала по Перечному Тракту.

Я зевнула, несмотря на бодрящий холод ветра.

– Но в Хадрумал я точно не хочу. Не хватало еще провести всю зиму с магами и учеными, выворачивающими мои мозги наизнанку. Пусть заплатят, что мне причитается, плюс процент за чрезмерный риск, а больше мне с ними делать нечего.

Мы снова посидели в молчании.

– Однако должна сказать, что не люблю бросать дело на половине. Это ведь еще не конец, так?

– Нет, я не думаю, что это конец, но моя мать всегда говорит: единственная вещь в мире без свободных концов – это новый гобелен. – Райшед вздохнул. – Я тебя понимаю, я чувствую то же самое, но у меня есть другие обязанности.

Я взяла его за руку. Так мы и сидели, спрашивая себя, как лучше всего поступить. Долгое низкое грохотание докатилось к нам по океану, и мы вопросительно посмотрели друг на друга широко открытыми глаза.

– Шив! – Я замахала рукой, когда маг шел мимо, поглощенный своими мыслями.

– Не ожидал увидеть тебя на ногах! – Райшед предложил ему эль с широкой усмешкой облегчения.

Шив присоединился к нам в нашем укрытом от ветра уголке и потер толсто забинтованную руку.

– Один из этих ученых занимается целительской магией, которую практикуют в Солуре. Кажется, она тоже эфирная. Но что бы это ни было, оно снова склеило меня, поэтому я не спорю.

Я изучающе смотрела на его лицо. Оно было уже не столь бледным, но все еще изможденным и напряженным, и Райшед выглядел не намного лучше. Интересно, что я обнаружу, когда в следующий раз случайно наткнусь на зеркало?

– А мы тут думаем, что делать дальше. У тебя есть идеи?

Шив устало покачал головой.

– Я должен вернуться в Хадрумал. Чтобы соединить в одно целое всю историю нашего маленького приключения, потребуется масса работы. Совету будет что обсуждать, а затем им придется что-то предпринять. Одна фракция будет требовать, чтобы мы сами со всем справились, другая выступит за союз с Тормалином, будут также все оттенки мнений посередине. Одни предпочтут потопить эльетиммские острова, другие захотят подождать, пока эльетиммы сами уйдут отсюда. Планиру предстоит как следует потрудиться, чтобы решение было принято до Весеннего Равноденствия.

Шив тяжело вздохнул.

– Но это его проблема. Я же хочу вернуться домой к Периду и запереть дверь до самого нового года.