Эбби заметила листок поздно вечером, когда заскочила к себе в офис, чтобы забрать сумочку: обычный белый листок, на нем напечатано ее имя. Однако тот факт, что листок был прислонен к ее кофейной чашке, показался ей зловещим.
      Она осторожно развернула записку и увидела длинный ряд заглавных букв:
      ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ ПРАВДУ О ДУНКАНЕ ЗВОНИ НОМЕР ВНИЗУ СПРОСИТЬ ДЖОНА САРДЖЕНТА
      ДРУГ
 
      Ноги Эбби стали ватными, и она медленно опустилась на стул.
      Ее сослуживцы ничего не знали о Зане. Бриджет была подозрительна, но и она тоже ничего не знала о нем; вдобавок из-за своей природной скрупулезности она не могла бы написать хоть что-нибудь без знаков препинания, а Дови ни за что не стал бы играть в таинственность, когда речь шла о действительно важных вещах.
      Тогда кто это может быть? Ревнивая бывшая подружка? Жена?
      Эбби глядела на записку, как будто это было нечто ядовитое. Ей ни к чему знать, что собирается сказать Джон Сарджент, если он убьет это теплое чувство надежды, которое, свернувшись калачиком в груди, сопровождало ее весь день.
      Но если она не позвонит, мысли об этой записке будут все больше и больше овладевать ею, пока не заполнят все вокруг.
      Стиснув зубы, Эбби набрала номер.
      – Резиденция Сарджента, – ответил ей женский голос.
      – Здравствуйте. Могу я поговорить с мистером Сарджентом?
      – Простите, как вас представить?
      Эбби не подготовилась к подобному вопросу и поэтому сказала первое, что пришло ей на ум:
      – Дело в том, что я провожу собеседования при приеме на работу и хотела бы получить информацию об одном из кандидатов. Скажите, что речь идет о Зане Дункане, – ваш шеф поймет.
      – Хорошо, я скажу. – В голосе на другом конце прозвучала неуверенность. – А вы пока оставайтесь на линии.
      Эбби уже приготовилась терпеливо ждать, и тут резкий голос заставил ее вздрогнуть.
      – Кто интересуется Заном Дунканом?
      – Меня зовут Эбби Мейтленд, и мне назвали вас как человека, который может рассказать…
      – Да-да, понял. Зан Дункан, говорите? Это имя я не слышал уже несколько лет. Удивительно, что он еще жив, ведь за ним много чего числится: угон автомобилей, вождение в нетрезвом виде, распространение наркотиков и даже непредумышленное убийство.
      – Убийство? – повторила Эбби мгновенно севшим голосом.
      – Верно. Он сбил человека машиной. Чтобы быть более точным, он сбил его на моей машине. Человек погиб, а когда копы арестовывали Зана, в багажнике обнаружили кокаин. Никчемный мерзавец даже не получил срок – его отец что-то вроде героя-полицейского, был убит на задании. Мальчик без отца, то да се, поиграли на чувствах, и вот он уже почти невиновен.
      – О Господи, – прошептала Эбби.
      Сарджент сделал паузу.
      – Все это вряд ли имеет отношение к собеседованию, ведь так? Наверное, романтическое увлечение, я прав?
      Больше Эбби не было смысла лгать.
      – Да.
      Когда Сарджент заговорил снова, в его голосе зазвучала забота:
      – По манере говорить я понял, что вы очаровательная девушка. Я не знаю вас, но уверен, что вы найдете себе кого-нибудь получше, чем этот проходимец. Не важно, кто посоветовал позвонить мне, но он оказал вам немалую услугу.
      – Понимаю. Спасибо. – Эбби повесила трубку и некоторое время сидела не шевелясь.
      Немыслимо. Может, это какая-то дьявольская шутка? Она составила для себя список качеств, которые неприемлемы у любовников, и Зан обладал всеми ими сразу.
      Выходит, судьба снова переиграла ее.
      Кто ты, если не общая сумма того, что пережил? Если отрекаешься от этого, тогда сам себя лишаешь стойкости и уверенности.
      Эти слова эхом отозвались в ней со звоном вселенской правды.
      В конце концов, разве в ее прошлом не было отвратительных событий? И разве не ханжество осуждать другого за то, что случилось десятилетия назад?
      И все же ей придется узнать все – Эбби не могла побороть в себе этого чувства. Что ж, мир может ткнуть ее носом в ужасную правду, если захочет, но потом; а сейчас ей нужен был Зан.
      Эбби снова попыталась набрать его номер, но Зан по-прежнему был недоступен. Торопясь на автобусную остановку, она озиралась по сторонам, но машины слесаря нигде не было видно. Эти неожиданные поездки домой уже развратили ее; она вспомнила, как один раз, когда он подбрасывал ее, на ней были экстравагантные, сексуальные стринги.
      В ее квартире горел свет; Эбби заметила его, когда поднималась по лестнице. Наверное, Зан забыл выключить. Как только она вставила ключ в новый замок, зазвонил телефон. И щелкнул, включившись, автоответчик, который она слушала, стоя на кухне.
      Голос показался ей раздражающе радостным.
      – Эбби, ты дома? Целый день пытался застать тебя и пообщаться по поводу мистера Совершенство и его отвисших, здоровенных, сексуальных мешков с деньгами. К несчастью, Бриджет постоянно дышит мне в затылок. Как бы там ни было, позвони мне – нам нужно обсудить, что ты наденешь вечером. Теперь тебя ждет настоящее свидание. Чао!
      Сдернув блейзер и скинув туфли, Эбби присела на стул. Посмотрев на мигающий огонек автоответчика, она нажала кнопку, на случай если были другие сообщения, но их не оказалось. Когда голос Дови зазвучал снова, она нажала кнопку «стереть».
      – Ну а теперь расскажи мне об отвисших денежных мешках, детка. – Монотонный голос Зана донесся из темной гостиной так внезапно, что Эбби чуть не забилась в истерике от испуга.
      – Господи, ты меня напугал! Какого черта тебе здесь нужно? – Эбби не знала, это ли она хотела сказать, но слова как-то сами собой слетели с ее губ.
      Поднявшись с кушетки, Зан осторожно опустил пристроившуюся на его животе Шебу на пол.
      – Так, пришел навестить твою кошку.
      Эбби нахмурилась.
      – Ты хочешь сказать, что пробыл здесь целый день?
      – И здесь, и не здесь, – уклончиво сказал он.
      – Но это мое личное помещение, Зан! – взвилась Эбби. – Понимаешь, мое, я плачу за него! И я точно не давала тебе ключ.
      Зан пожал плечами.
      – Я ведь вставлял тебе замок, помнишь?
      – И сделал себе запасной ключ? – Эбби вскочила, вне себя от ярости. – Ну нет, так дальше не пойдет!
      Взгляд Зана стал жестоким.
      – Для начала расскажи мне все об этих отвисших денежных мешках, а потом мы обсудим, что мне можно и что нельзя.
      – Да что ты пристал к этим мешкам! – не выдержав, завопила Эбби. – Идиотская затея одного моего сослуживца сосватать меня. Но этот его гребаный кандидат ровно ничего для меня не значит!
      Зан не торопясь проследовал на кухню.
      – Ничего? А столик за двадцать тысяч? С чего бы это вдруг?
      – Церемония открытия – вот с чего. Бал для сбора пожертвований в честь открытия нового здания и начала работы новой выставки. – Эбби с досадой поморщилась – ей и самой ничуть не нравилось то, как развивались события, связанные с открытием выставки. – Он купил столик для своих сотрудников. Это все.
      – Все? – хмыкнул Зан. – Двадцать тысяч долларов, а ты говоришь – все. Надо же! Как немного нужно, чтобы произвести на тебя впечатление.
      Эбби вытянула руку, чтобы коснуться его лица, но Зан ухватил ее за запястье прежде, чем она дотронулась до него.
      – Ты производишь на меня куда большее впечатление, поверь.
      – Да? Как мило. – Он придвинулся ближе, и ей пришлось запрокинуть голову назад. – И ты думала о том, какое я произвожу на тебя впечатление, когда сегодня утром обменивалась телефонами с мистером Денежный Мешок?
      Эбби с трудом увернулась от него.
      – Что ты имеешь в виду?
      – С чего бы это он начал сосать твои пальчики? Спина Эбби уперлась в стену, и она скрестила руки на груди. Горло ее пересохло, и ей было трудно сглотнуть.
      – Так ты наблюдал за мной? Шпионил? Зан, это сумасшествие. Зачем тебе это?
      – Лучше скажи, как зовут мистера Денежный Мешок? – Его голос звучал обманчиво спокойно.
 
      – Не твоего ума дело. Не смей больше шпионить за мной! Ненавижу, когда крадутся сзади!
      – Что ж, прекрасно. – Зан схватил сумку Эбби, обшарил ее и нашел тисненую визитку. – Люсьен Хавертон, фонд «Хавертон Уайт».
      – Похоже, исполнительный директор, не меньше…
      – Ненавижу твой сарказм! – Эбби чувствовала, что вот-вот разрыдается. – Перестань! Ты пугаешь меня!
      Зан протянул ей карточку:
      – Тебе нужно это?
      Схватив визитку, Эбби разорвала ее на мелкие кусочки и швырнула их на пол.
      – Зачем ты так? – кричала она. – Этот парень для меня – ничто!
      Дрожащей рукой Зан провел по лицу.
      – Господи, Эбби, ты договорилась пойти на вечеринку с каким-то богатым засранцем, который при всех пытается купить тебя, а теперь утверждаешь, что он – ничто?
      – Тебе я ничего не говорила! Нечего было подслушивать личное сообщение!
      – Так ты не собираешься рассказать мне об этом знойном свидании?
      – Это нарушение правил, Зан! – Эбби хотелось кинуть эти слова ему в лицо. – Никаких привязанностей, никакой слежки, никаких сожалений – помнишь?
      – Отличная память, – проворчал он. – Можешь величать меня слабоумным и идиотом, но мне казалось, что мы перешагнули через это бухгалтерское дерьмо.
      – Мне тоже. Но я не рассчитывала, что ты так войдешь сюда без приглашения. А может, ты теперь будешь шпионить за мной на работе. Какой ужас! Если это результат того, что мы отменили правила, тогда нужно срочно их вернуть! – Эбби выдернула сумку из его рук и бросила ее на стол, потом пошла в гостиную и зажгла свет. Она ничуть не сомневалась, что Зан, как капризная кошка, последует за ней.
      – Ну вот меня и поставили на место, – хмыкнул Зан. – А ты теперь идешь на бал, флиртуешь и плетешь сеть вокруг мистера Денежный Мешок, ешь за двадцатитысячным столом, позволяешь ему целовать себе руку. Потом ты возвращаешься домой, снимаешь косметику и ждешь, когда я проскользну в твое окно, чтобы трахать тебя, пока ты не изойдешься в крике. Это действительно так, крошка?
      Эбби прикрыла рот трясущейся рукой.
      – По-моему, тебе лучше уйти, – хрипло сказала она.
      – А по-моему, еще рано. – Он обжег Эбби требовательным, беспощадным, чувственным поцелуем. – Ты у меня в руках, разве не ясно? Я знаю, как распалить тебя, как заставить кончить. Ты не хочешь, чтобы я ушел, хоть и пытаешься злобствовать. Или я не прав?
      – Не подлизывайся, самоуверенный болван. Ты ведешь себя, словно…
      – Словно кто? Не забудь, я не приглашен на бал для избранных – так почему я должен следить за своим поведением? – Он потянул за ее блузку. – Тебе ведь нравится, когда я схожу с ума, признайся!
      Эбби перехватила его руку.
      – Оставь в покое мою блузку! – прошипела она. – Иначе заплатишь сто восемьдесят пять долларов!
      – Бог с ней, с блузкой, – меня больше интересуют сиськи под ней, они задрапированы этой шелковой тряпкой.
      – Подожди. – Эбби раздраженно отстранила его руки. – Ты сегодня и так уже порвал мою самую лучшую блузку!
      – Так сними ее, если это тебя так волнует, – нетерпеливо посоветовал Зан и вдруг, сунув руки ей под юбку, ухватил трусики и стянул их.
      – Теперь пора продемонстрировать следующий раунд моих свинских замашек, – загадочно произнес он, укладывая ее на софу. – Раздвинь ноги и увидишь, что я еще придумал.
      Не найдя в себе сил сопротивляться ему, Эбби повиновалась, и Зан тут же уставился на ее бедра; в тишине комнаты было слышно лишь его неровное дыхание. Потом рука Зана поднялась и провела по тугим завиткам волос на чувствительных, выпуклых складках между ее ног, и один палец, соскользнув внутрь, стал медленно погружаться в темное влажное пространство.
      Эбби застонала и попыталась влагалищем зажать его палец.
      – Я так и знал. – В его голосе зазвучало ликование. – Ты уже готова. Выходит, ты любишь мои свинячьи замашки, да, детка?
      «Нет, терпеть их не могу, здоровенный глупый ублюдок, но я люблю тебя, а это совсем не одно и то же!» Эбби хотелось выкрикнуть эти слова ему в лицо, но сейчас он ни за что бы не поверил ей.
      Зан поднялся, снял рубашку и стянул джинсы. Потом, опустившись перед ней на колени, стал целовать внутреннюю поверхность ее бедер, постепенно продвигаясь вверх.
      – Подожди. – Эбби, задыхаясь, дотронулась до его лица. – Я думала, что ты злишься на меня…
      – Я хочу попробовать, какая ты на вкус в любом случае. Хочу получить кайф от сока Эбби. Эти сияющие розовые края твоей узкой, длинной, гладкой спрятавшейся сокровищницы – вкус шелка, морской соли и сладкого нектара. О мой Бог! Не могу остановиться и не вылизывать ее. А твой клитор, приподнявшийся, словно жемчужина, в ожидании, когда я…
      Он замолчал, потом уткнулся в нее, ухватив губами клитор, и стал щекотать его языком. Отлично чувствуя тело Эбби, Зан так быстро возбудил ее, что она была готова вот-вот разразиться первым оргазмом.
      Он засмеялся, его рот легко коснулся чувствительной плоти, и это прикосновение дрожью отзывалось по всему ее телу.
      Потом он потянул ее вниз, и Эбби легла на бок, а Зан, удерживая ее ноги, слегка приподнялся, и его член возник прямо перед ее лицом.
      – Возьми его в рот!
      Эбби потянулась навстречу, желая принять в себя энергию его страсти и вновь восстановить ту волшебную близость, которая соединяла их прошлой ночью, и Зан, ухватив ее за волосы, закинул голову назад и закрыл глаза. Три раза он почти доходил до оргазма, но его член по-прежнему оставался жарким и как камень твердым. И каждый раз он отстранялся, не выпуская ее из рук. Чуткими пальцами Эбби ощущала, как пульсирует его кровь.
      Сжав бедра, Эбби попыталась достичь пика наслаждения, который манил, но не становился ближе, и тогда Зан просунул ладонь между ее ляжками.
      – Сожми мою руку, – приказал он, – и соси не останавливаясь.
      Она удивилась:
      – Разве ты не хочешь…
      – Не сейчас.
      – Ты никогда не позволяешь мне довести тебя до оргазма, – пожаловалась она. – Просто ненормальный какой-то! Может, ты расслабишься наконец.
      Зан затрясся в беззвучном смехе и снова ткнул членом ей в рот:
      – Сожми его и напрягай мышцы как можно быстрее. Еще. О Господи! Детка, да…
      Наслаждение навалилось, сотрясая ее, и тут же разрушило иллюзию покоя.
      Зан мгновенно подложил ей под спину подушки от софы так, что ее зад оказался на самом краю, и, высоко держа ее ноги, широко раздвинул их.
      – Смотри сюда! – Он толчком вошел в нее, и Эбби вновь задвигалась, предлагая ему себя.
      Теперь оба они смотрели в одну точку, загипнотизированные пульсирующим ритмом маслянисто поблескивающего дышла, которое исчезало внутри ее в потрясающе долгом движении и снова появлялось.
      Потом Зан просунул руку вниз, чтобы поласкать ее клитор, и Эбби попыталась посмотреть ему в глаза, но он тут же нагнул ее голову.
      – Смотри и запоминай, а когда будешь танцевать с Денежным Мешком, вспомни, что ты чувствовала, когда я был внутри тебя.
      – Нет! – Эбби попыталась скинуть его с себя, но сил у нее почти не оставалось. Она неожиданно почувствовала, что сознание покидает ее, и все равно ей не хотелось, чтобы Зан смотрел, как она распадается на части в наступающем оргазме.
      – Каждый раз, когда он дотронется до тебя, каждый раз, когда он взглянет на тебя, вспоминай… об… этом, – шептал он, вколачивая в нее свой член.
      Затем наступила стремительная кульминация, и волна оргазма смыла все. Когда Эбби рискнула открыть глаза, Зан все еще смотрел на нее, и от его взгляда веяло холодом.
      – Сволочь! – Эбби облизнула пересохшие губы. – За чем ты это сделал?
      – Я поставил точку, – сказал он. – Надеюсь, теперь ты это поняла?
      Эбби размахнулась и ударила его по лицу, но Зан даже не попытался уклониться: ни слова не говоря, он слез с нее, стянул презерватив со все еще возбужденного члена и ушел в темную кухню, откуда вышел уже без презерватива.
      Спустив ноги с софы, Эбби попыталась встать, но попытка закончилась тем, что она снова оказалась на том же месте, уткнув разгоряченное, слепое от слез лицо в подушки.
      Зан, вернувшись в комнату, стал надевать джинсы.
      – То, что это означает, по-настоящему ужасно, – прошептала она.
      – Да, но в любом случае ты кончила. Тебе это нравится, крошка.
      – И все равно ты этим только отталкиваешь меня. Ты подвел меня к самому краю, сбил с толку, когда уже трудно было остановиться. Это некрасиво, мерзко.
      Зан пожал плечами.
      – Жизнь вообще некрасивая штука, Я думал над этим печальным фактом всю вторую половину дня, но так и не нашел выхода.
      Эбби встала и вытянулась во весь рост. Так ее учил Дови: плечи развернуть, подбородок вверх, грудь вперед. Ей и в самом деле нечего стыдиться.
      – Уходи, – сухо сказала она. – Оставь ключи и не возвращайся.
      Пошарив в кармане, Зан положил два ключа на полку рядом с плейером.
      Только тут Эбби обратила внимание на стол: стоявшие там высокие свечи мерцающим светом заливали яства, приготовленные для пира. Груды отборных фруктов, тарелки с сыром и нарезанным мясом, блюдо со спагетти, всевозможные салаты… Вино в графине было готово к тому, чтобы его начали пить, десерты уже начали оплывать кремом и шоколадом.
      – Господи! – прошептала она.
      – Ничего страшного. – Зан пожал плечами. – Выкинешь в мусор. – Он повернулся и вышел за дверь.
      Стоило двери захлопнуться, как самообладание покинуло ее, и Эбби опустилась на ковер, обхватила себя за колени, а потом легла и свернулась калачиком. Издали до нее доносились влажные чавкающие звуки – это предательница-кошка, забравшись на стол, снимала пробы с подарков Зана.
      Глядя, как по стенам пляшут тени, Эбби долго лежала на ковре, потом свечи померкли, и лужицы воска погасили их совсем.

      – В понедельник после обеда в церкви Святой Марии. Нам еще нужно купить… Эй, Эбби! Да что это с тобой?
      Эбби потерла глаза, и расплывчатое пятно медленно превратилось в лицо Кати.
      – Что ты сказала?
      – Ты, случайно, не заболела? – заботливо осведомилась Кати. – Нет, только не это. За день до открытия… Бриджет будет вне себя!
      Эбби покачала головой:
      – Не волнуйся так, я просто не выспалась. Кати взгромоздилась на край стола Эбби.
      – Ладно, поверю. Только что мне позвонила Гвен, секретарша мисс Клейборн: похороны Элани в понедельник в пять. Я всех ставлю в известность, что мы собираем по десять долларов на цветы. Деньги сдавать мне.
      Эбби быстро достала чековую книжку и выписала чек:
      – Вот, возьми. Значит, в понедельник после обеда. – Она выпрямилась. – Подожди, если патологоанатом вернул тело, значит, они, должно быть, уже сделали вскрытие и, надеюсь, узнали хоть что-то о мерзавце, который убил ее.
      Кати нахмурилась:
      – Может быть…
      Врожденное упрямство подвигло Эбби задать вопрос, ответ на который она знала наперед:
      – Ты считаешь, что Элани покончила с собой?
      Кати отвела глаза в сторону, и Эбби все поняла без слов.
      – Бедная Эбби дошла до ручки – так?
      – Нет, не так. – На этот раз Кати говорила совершенно серьезно. – Дело не в том, что мы не верим тебе. Я, например, верю, но факты упрямая вещь. Элани задерживалась в обеденный перерыв, опаздывала на работу, стала худеть на глазах. Она сделалась такой рассеянной: мне с трудом удавалось покрывать ее. Все это черты типичной депрессии, когда люди перестают беспокоиться о работе и теряют интерес к повседневной жизни. Я видела перечень симптомов в брошюре в офисе моего психоаналитика: у Элани они все были в наличии… Но я что-то разболталась, а мне еще нужно каждому сообщить про понедельник и позвонить насчет цветов. Обязательно дай знать, если тебе потребуется какая-нибудь помощь, поняла, Эбби? Я говорю совершенно серьезно.
      – Спасибо, Кати, ты просто чудо.
      Едва Кати вышла, как на столе тут же зазвонил телефон, и Эбби подняла трубку.
      – Привет, это Люсьен.
      – О! – Эбби потребовалось приложить немалое усилие, чтобы переключиться с мыслей о Зане, которые всегда создавали кавардак в ее голове. – Привет! Как поживаете?
      – Спасибо, прекрасно. Надеюсь, вы уже подумали о моем предложении.
      Она не подумала. И без того у нее есть много чего, о чем стоит переживать. Впрочем, что тут такого – она же не собирается выходить за Люсьена замуж или ложиться с ним в постель. Всего лишь ужин, несколько танцев, небольшая беседа.
      «Каждый раз, когда он дотронется до тебя. Каждый раз, когда он посмотрит на тебя. Вспоминай… об… этом. Когда я – в тебе. Как трахаю тебя».
      Она вскочила, ее сотрясал озноб. Ничего себе! Околдовал он ее, что ли?
      – Да! – выкрикнула она. – Я согласна.
      – Отлично! Где и когда?
      – В музее меня нетрудно найти, я целый день на работе.
      – Отлично. Кстати, как продвигается ваше расследование?
      – Пока никак. – Эбби поежилась. – Давайте больше не будем касаться этой темы. Это больно, только и всего.
      – Конечно, я понимаю, – тихо сказал Люсьен. – Тогда до завтра.
      Эбби положила трубку. Она была так занята своими дурацкими любовными переживаниями, что и не помнила о своем так называемом расследовании.
      Выйдя из своего офиса, Эбби осмотрелась. Никто не следил за ней, и она поспешно проскользнула в офис Элани. Бриджет и Питер уже начали проводить собеседования с кандидатами на место Элани, но никто не удосужился навести порядок в ее офисе. В итоге на долю Эбби выпало осуществить мрачную церемонию упаковки вещей Элани, а потом отвезти их, вероятно, к ее матери. В общем, что-то нужно было сделать, и сделать немедленно.
      Ящики стола Элани были забиты аккуратно разложенными канцелярскими принадлежностями, полки заставлены папками. Почетное место на столе занимала фотография в серебряной рамке: на снимке, сделанном на последнем торжественном вечере в прошлом году, Элани и Эбби, порозовевшие от шампанского, стояли, обнявшись, и, надо признать, они смотрелись очень неплохо в своих роскошных вечерних платьях. Да и сам тот вечер был на редкость хорош.
      Сглотнув, Эбби начала рыться в ящиках и в самом нижнем обнаружила пурпурную сумку, куда была умело уложена спортивная одежда.
      Еще в ящиках лежало несколько книг и испано-английский разговорник с торчащим из страниц чеком. Внутри остался чек. По нему Эбби определила, что Элани сделала покупку за неделю до своей смерти.
      Странно. Она никогда не слышала, чтобы Элани интересовалась Испанией.
      Расстегнув молнию на спортивной сумке, Эбби стала паковать в нее вещи: книги, фотографии, авторучку, запасы шоколада «Годива», две пары золотых серег и кашемировый кардиган.
      Свое фото с Элани она сунула к себе в карман, после чего, захватив сумку, вышла в коридор.
      И тут же до нее донесся голос Бриджет:
      – Наплевать, что у нее сейчас трудное время! Если она не справляется с работой, пусть ищет себе другую, где требования ниже. Я не жестокосердна, но после ее недавней вспышки даже Питер был вынужден признать, что мы просто не можем рисковать нашим…
      Эбби повернула за угол, и голос пропал.
      Итак, ее увольняют.
      Посмотрев на часы, Эбби вздохнула. Уже почти семь, а она здесь с шести утра, и прошлую ночь проторчала до трех утра, стараясь утвердить почву под ногами и доказать свою преданность.
      Судя по всему, теперь над ее усилиями можно только посмеяться.
      К черту все! Она слишком устала, чтобы выслушивать весть об увольнении. Подождут до завтра, если им это так необходимо.
      Подхватив сумку Элани, Эбби направилась к выходу из музея. Снаружи тучи висели низко и грозили дождем, поэтому она, стоя на ступеньках, стала прикидывать, что делать дальше. Почему бы не отвезти вещи Элани сразу к ее матери? Может, та знает что-то о результатах судебной экспертизы?
      Едва эта мысль пришла ей в голову, как Эбби тут же решительно направилась к автобусу.
      Мать Элани занимала целый этаж пентхауса в элитной высотке на набережной, и к тому времени как Эбби добралась туда, она не раз пожалела, что не взяла такси. Начал накрапывать дождь, порывистый ветер разметал французскую укладку, превратив ее в торчащие во все стороны космы, и теперь она слишком явно напоминала помятую бродяжку.
      Сначала Эбби долго ждала в холле, пока швейцар разрешит ей пройти в лифт. Следующее потрясение пришло от того, что лифт открылся прямо в тот момент, когда она, глядясь в зеркало, пыталась привести волосы в порядок и уж точно не была готова увидеть перед собой Глорию Клейборн.
      Глория оказалась хрупкой очаровательной женщиной с едва заметными следами мучительных переживаний на лице.
      – Эбби Мейтленд – подружка Элани из музея? Это ведь вы позвонили в полицию? А я так и не поблагодарила вас…
      – Это ничего. – Эбби вдруг заволновалась.
      – Очень рада, что вы пришли. – Каким-то образом Глории удалось заключить Эбби в объятия, не дотрагиваясь до нее. – Элани была о вас очень высокого мнения.
      – Я привезла ее вещи. – Эбби указала на сумку. – Из офиса. Фотографии, украшения и все в таком роде…
      Веки у Глории дрогнули.
      – В самом деле? Вы очень любезны, благодарю вас. Положите это сюда. – Она отодвинула в сторону широкую дверцу зеркального шкафа. – Я разберу все позже.
      Эбби сунула сумку в шкаф, и Глория плотно задвинула дверцу. Теперь последний кусочек живой Элани, который только что был у нее в руках, оказался погребен сейчас под грудой старой одежды.