Пролог

Сон никогда не менялся.

Парусная лодка ее отца медленно отчаливала от берега. Тучи сгущались. Становилось темнее. Порывы ветра взбивали белую пену на поверхности черной воды и выплескивали к ее ногам. Где-то в глубине ее существа зарождался тяжелый, мучительный ужас. Она смотрела, как лодка уплывает все дальше и дальше. Вспыхнула молния. Загремело.

Затем она стояла с отцом перед черным мраморным обелиском. Отец обнимал ее за плечи, а его красивое лицо было бледным и печальным. Он указал рукой на обелиск. Она поняла, что это надгробие.

Ее пронзило страхом. Это было его надгробие.

Она склонилась над камнем, чтобы разобрать имя и даты жизни. Резьба на мраморе казалась влажной и темной. Более того, темная жидкость сочилась из камня. Она медленно струилась гранатовыми ручейками по полированной поверхности мрамора, оставляя за собой подтеки. Кровь.

В ужасе она обернулась к отцу, но вместо него рядом стоял ее дядя Виктор, с холодными серо-голубыми глазами и белыми зубами, острыми, как у акулы. Его тяжелая мускулистая рука обнимала ее за плечи, сжимая так сильно, что становилось трудно дышать. Ее легкие готовы были разорваться.

Она проснулась, задыхаясь и дико всматриваясь во тьму. Крик застрял в горле. Она попыталась отдышаться, стараясь заставить свое сердце биться ровнее.

Как долго еще она сможет сопротивляться этому сну, прежде чем он сведет ее с ума?

Глава 1

Монитор излучал зловещий матово-голубой свет, но мозаика окон на экране упрямо оставалась темной. Сет Маккей глянул на часы и нетерпеливо забарабанил пальцами по системному блоку. Ее расписание никогда не менялось. Она должна быть дома с минуты на минуту.

Впрочем, были дела и поважнее. У него накопилась не одна сотня часов аудио — и видеоматериала для обработки. И, даже учитывая новые цифровые фильтры Керна, на анализ уйдет уйма времени. Можно было просмотреть сигнальные дисплеи или проверить другие системы наблюдения, но уж точно не тратить время на то, чем он занимался сейчас.

И все же он сидел и тупо смотрел на экран, пытаясь унять охватившее его напряжение. Сотни часов оцифрованного видео, что накопились в файле на нее, не могли решить проблему. Она нужна была ему живой и невредимой прямо сейчас.

Как наркоману нужна его доза.

Он сплюнул на пол и выругался, отгоняя от себя пришедший на ум образ. Ничего ему больше не нужно. Уже не нужно. Когда Джесси умер, он пересмотрел всю свою жизнь. Он стал холоден и бесстрастен, как киборг. Его пульс не менялся, его ладони не потели. Его цель была ясна и конкретна. Она вела его как путеводная звезда. Первое, что Сет решил сделать с тех самых пор, как десять месяцев назад Виктор Лазар и Курт Новак убили его брата Джесси, — это уничтожить их. Ему казалось, что добиться этого в одиночку равносильно чуду. Но все изменилось три недели назад.

Вторым пунктом в его плане стояла женщина, что в эту самую минуту входила в помещение, за которым наблюдал Сет.

Сигнальная камера в ее гараже, настроенная на свет и движение, ожила. Он посмотрел на часы. Девять пятьдесят одна. Она работала в офисе с семи утра. Он наблюдал за ней и через камеры, которые установил в «Лазар импорт энд экспорт», но это было далеко не то же самое. Ему нравилось, когда она полностью находилась в его распоряжении.

Машина заехала в гараж, свет фар погас. Она сидела в машине так долго, что камера отключилась и окно на мониторе вновь стало темным. Он выругался сквозь стиснутые зубы и сделал пометку, чтобы не забыть перепрограммировать отключение камеры по умолчанию с трех до десяти минут. Но тут же заработала инфракрасная камера. Ее изображение опять появилось на мониторе в неестественных зеленоватых тонах. Она сидела еще минуты две, бездумно глядя перед собой, прежде чем вылезла из машины.

Несколько секунд ей понадобилось, чтобы открыть дверь и пройти на кухню. Она налила себе стакан воды, сняла очки в роговой оправе и потерла глаза, схватившись одной рукой за край раковины, чтобы не упасть. Она запрокинула голову, чтобы допить воду, выставляя напоказ свое нежное белое горло.

Должно быть, очками она пыталась придать своему взгляду жесткость. Но это ей не помогало. Камера, которую он спрятан в часах плиты, вырисовала ее бледное лицо, ее упрямый подбородок, круги под глазами.

Он сфокусировал видоискатель на ее глазах. Ее брови и длинные ресницы сильно контрастировали с бледной кожей. Он бы принял ее за крашеную блондинку, если б не знал слишком хорошо, что у нее натуральные светлые кудри. Она закрыла глаза. Ее макияж поистерся. Видно было, что она сильно устала.

Еще бы, быть новой сексуальной игрушкой Лазара оказалось гораздо утомительнее, чем она рассчитывала. Интересно, как она с ним спуталась? Понимала ли она, во что ввязалась? Большинство людей, попавших в его сети, погрязали безнадежно. Но к тому моменту, как они это осознавали, было уже слишком поздно.

Объективных причин продолжать наблюдение у него не было. Взломав ее личное дело в компьютере, он обнаружил, что «Лазар шиппинг» нанял ее с месяц назад как секретаршу исполнительного директора. Если бы не тот факт, что она поселилась в доме бывшей любовницы Лазара, то он и вовсе не обратил бы на нее внимания.

Как ни странно, Лазар не посещал этот дом с тех пор, как она поселилась здесь, по крайней мере пока. Она приезжала сюда каждый день после работы, лишь иногда заглядывая по дороге в магазин или в прачечную. Транспондер[1], который он установил в ее машине, показывал, что она никогда не ездила другой дорогой. Она звонила маме раз в неделю, но та ни сном ни духом не знала о продвижении дочки по карьерной лестнице. Да оно и понятно. Кому захочется говорить семье, что тебя содержит богатый бандит, чтобы периодически развлекаться. Она никого не знала в Сиэтле. Никуда не ходила. И вообще не вела никакой социальной жизни.

Как и он сам.

Ее большие призрачные глаза цвета серебра смотрели не мигая. Он тревожно наблюдал за ее лицом, увеличенным в видоискателе. Она выглядела… Боже, «мило» — вот единственное слово, которое приходило на ум. Он поморщился. Никогда еще он не испытывал угрызений совести оттого, что подглядывал за людьми. Когда он мальчишкой читал комиксы, то легко выбрал себе любимого героя-мутанта: глаза-рентгены и руки до пола. Для такого параноика, как он, это был самый лучший типаж. Знание — сила, а сила — это хорошо. Он построил неплохую карьеру на своей философии. Джесси, пока был жив, частенько подтрунивал над ним по этому поводу.

Оставаться холодным и бесстрастным. Киборгом. Еще один герой комиксов. Он вообще любил комиксы. Все эти мутанты были такими искаженными, нечеловеческими, враждебными. Он черпал в них силу.

Он следил и за Монтсеррат, предыдущей любовницей Лазара. Следил холодно и беспристрастно. Даже когда она кувыркалась в постели с Лазаром, его пульс не учащался ничуть. И никогда он не испытывал чувства вины.

Но с другой стороны, Монтсеррат была профи. Он читал это по расчетливому языку ее тела. Она всегда носила маску, когда спала с Лазаром. Да и когда оставалась одна — тоже.

А у блондинки не было никаких масок вовсе. Она была распахнута настежь, и беззащитна, и мягка, как взбитые сливки, как масло, как шелк.

От всего этого он испытывал слабость, чувство настолько ему неведомое, что поначалу он даже не мог дать ему имя. И чертовщинка заключалась в том, что чем сильнее он это ощущал, тем сложнее было остановить все это. Хотел бы он сбросить это отвратительное наваждение, эту уверенность, что она хочет, чтобы ее кто-нибудь спас! Нет, конечно, он был далеко не рыцарем на белом коне, чего уж, да к тому же Джесси, за которого еще предстояло отомстить, никуда не делся. Этой ответственности ему было более чем достаточно.

А еще он хотел, чтобы она не была такой красивой, чтоб ей пусто было. Это отвлекало.

Психоаналитик объяснил бы его расстройство: мол, он проектирует свои неосуществленные детские фантазии на ней из-за того, что она выглядит как сказочная принцесса. Должно быть, он обчитался комиксов в детстве. У него стресс, депрессия, мания преследования, неадекватное восприятие реальности, тру-ля-ля, тра-ля-ля. Однако тело этой женщины действительно вызывало у него неадекватное восприятие действительности. Его потухшее либидо воспряло ото сна.

Она прошла в спальню и включила торшер удивительной ручной работы, свет которого поглотил ее, спрятав от его взгляда. Этот торшер остался в наследство от Монтсеррат. Последняя так спешила съехать отсюда, что не смогла забрать даже личные вещи, которых немало накупила, желая обставить дом получше. Блондинка ничего не привнесла, более того, она даже не проявляла интереса к элементарной перестановке. Что его лично вполне устраивало. Лампа не закрывала ему вид на антикварное зеркало на стене. Маленькая деталь, за которую он был весьма признателен. Он увеличил изображение так, что оно заняло весь экран. Это была его любимая часть шоу, и он не собирался ее пропускать.

Она сняла пиджак, повесила юбку на плечики. Благодаря впечатляющему пиксельному разрешению современных камер он мог видеть все до мельчайших подробностей. Он разглядывал ее идеальную кожу и различал все цвета, от кремового до розового, от красноватого до малинового. То, чего не позволяла пропускная способность сигнала, дорисовывало его воображение. Она повесила костюм, и ее блузка задралась, открывая взору чопорные хлопчатобумажные шортики, туго обтягивающие выпуклость ее попки. Он знал дальнейшие действия наизусть, как старый сериал, но все равно смотрел во все глаза, чтобы не пропустить ни единой детали. Ее застенчивость завораживала его. Большинство смазливеньких женщин, которых он знал, постоянно работали на несуществующую камеру. Они проверяли каждую выпуклость своего тела, дабы убедиться, что они все еще в форме. А эта мадам с задумчивым взглядом, казалось, вообще не интересуется своей внешностью.

Она медленно сняла чулки, бросила их в угол комнаты и начала свой неумелый, невинный ночной стриптиз. Она возилась с пуговицами на манжетах так долго, что ему хотелось заорать, чтобы она оторвала их к черту. Затем она суетливо попыталась расстегнуть ворот у блузки, так пристально глядя в зеркало, словно там решалась судьба человечества.

Он уже задыхался от возбуждения, когда она наконец-то сняла блузку. Ее полная грудь пряталась в строгом белом бюстгальтере. И это было не игривое нижнее белье, о нет. Это был простой лифчик с белыми тесемками, хотя он скрывал самое сексуальное сокровище, какое ему доводилось видеть.

Трудно было представить это идеальное белое мраморное тело в поту, хотя он был уверен, что смог бы довести ее до такого состояния. Она бы обливалась потом под его весом, когда он вгонял бы в нее свое хозяйство, заставляя ее ноги биться в воздухе. Или нет, лучше видеть над собой ее большую упругую грудь, сжимать ее в своих руках и проникать в ее лоно снизу. Он бы заставил разыграться румянцем ее кожу цвета слоновой кости. Он бы заставил ее пропотеть на славу. Каждый ее укромный закоулочек стал бы скользким и влажным.

Он поправил свое хозяйство в джинсах и провел рукой по вспотевшему лицу. Нужно остановиться. Не хватало еще влюбиться в одну из временных девок Лазара. Это было бы слишком глупо.

Впрочем, еще немножко он посмотрит. Ведь сейчас будет его любимая часть. Волосы.

Она вытаскивала шпильки-невидимки одну за другой и бросала их на китайский поднос, пока тугой узел над самой шеей не превратился в сияющий водопад шикарных белокурых кудрей. Она встряхнула головой, и ее локоны рассыпались по спине, ниспадая до поясницы. Он затаил дыхание и нетерпеливо смотрел, как она закинула за спину руки и расстегнула лифчик. Его руки затряслись, когда он увидел, как ее соблазнительная тяжелая крупная грудь вырвалась из заточения, уставившись в пространство тугими розовыми сосками. Он представил эти розовые бутоны в своих пальцах, на своих губах. Он представил, как покусывает их зубами.

Его сердце забилось учащенно, когда она сняла трусики и выгнулась в спине, потягиваясь, наслаждаясь чувством свободы и наготы, скинув маску. Взбитые сливки, и масло, и шелк.

Легкий светлый пушок на ее лобке не скрывал спелый бутон промежности. Ему хотелось припасть губами к ее лону и вдыхать нежный теплый женский аромат. Видео — и аудионаблюдения ему уже недостаточно. Ему нужно больше данных: текстура, запахи, вкус. У него начинался информационный голод.

И тут последовал жест, который всегда доводил его до точки кипения. Она отбросила назад волосы, выгнувшись в спине, обнажая грудь, плоский живот и упругие бедра. Ее попка округлялась еще сильнее, а между полушариями угадывалась заветная щелка.

От такого и мертвец проснулся бы.

Джесси. Вспышка боли ослепила его.

Он отвернулся от монитора и заставил себя дышать, несмотря на жжение во всем теле. Не смей поддаваться! Он приказывал себе это снова и снова. Он не мог позволить своей скорби по брату притупиться. Напротив, он должен использовать ее, чтобы отточить свою решимость. Чтобы превратить себя в бездумный, целенаправленный инструмент разрушения. Он не поворачивался к экрану, наказывая себя таким образом, лишая финала шоу. Он научился отгораживаться от болезненных мыслей и воспоминаний до того, как они успеют завладеть его разумом. Но эта чертова блондинка выбила его из колеи. Он заставил себя снова сконцентрироваться на смысле своего существования — на коварном мерзавце Лазаре. Он дождется, когда тот выйдет на связь с Новаком — и все! Сезон охоты открыт! Час расплаты близок!

Когда он разрешил себе посмотреть на монитор, блондинка уже оделась в мешковатый халат и уселась перед компьютером. Он переехал в кресле на колесиках к другой установке с мониторами и активировал потайную антенну, которую он установил в ее компьютере, чтобы улавливать электромагнитную частоту ее процессора. Он пропускал ее через систему обработки данных, которая дешифровала и реконструировала текст на ее мониторе и передавала ему изображение. Сообщение было адресовано некому Хуану Карлосу в Барселону. Она отправляла сообщения на нескольких языках, но это было на испанском, который он знал с пеленок, потому как вырос в гетто на краю Лос-Анджелеса. Сообщение выглядело вполне безобидно: «Как у тебя дела, я работаю как лошадь, как дела у ребенка Марселы и Франко, как собеседование по поводу работы в Мадриде» и т.д. Похоже, ей одиноко. Интересно, кто такой этот Хуан и что он значит для нее? Может, это ее бывший любовник? Она ему много пишет.

Он обсасывал идею о том, чтобы установить слежку за этим парнем, как вдруг почувствовал сквозняк. Он схватил свой «зиг-зауэр П228», что лежал перед ним на столе, и резко развернулся.

Это был Коннор Макклауд, соучастник и по большому счету зануда, каких мало. Он был старым приятелем Джесси и партнером по операции ФБР, которую они с Джесси разрабатывали под прикрытием. Братишка окрестил это задание «Пещера». Неудивительно, что сигнальные системы не засекли его. Он обошел их, хитрый сукин сын. Парень двигался точно призрак, несмотря на свою хромоту и трость.

Сет опустил пистолет и медленно выдохнул.

— Какого черта ты ко мне подкрадываешься, Макклауд! Я же мог тебя пристрелить.

Коннор просканировал взглядом комнату, улавливая все до мельчайшей детали.

— Да ладно, расслабься. Я тебе кофейку принес. Только сейчас я думаю, что тебе не стоит его пить.

Сет постарался посмотреть вокруг глазами Коннора. Батарея пустых бутылок из-под пива и опустошенные контейнеры из-под полуфабрикатов валялись среди кабелей и электронного оборудования. К концу дня комната превращалась в свинарник. Да и воняло тут изрядно.

Но ему было наплевать на это. Это всего лишь база. Он взял кофе, сорвал крышку и отпил глоток.

— На здоровье, — пробормотал Коннор. — В следующий раз я принесу тебе ромашковый чай и «орбит».

— Ты уверен, что за тобой никто не следил? — требовательно спросил Сет.

Коннор сел и уставился в монитор, не потрудившись ответить на вопрос.

— Ух ты, домик для Барби, — прокомментировал Коннор. — И сколько ты поставишь на то, что она крашеная блондинка?

— Не лезь не в свое дело, — рявкнул Сет.

Коннор поморщился:

— Никто в «Пещере» не знает о тебе, Маккей, и никто не узнает. И кроме того, твое дело — это и мое дело тоже.

На это Сет не мог придумать ничего, что не прозвучало бы как оскорбление. Он держал рот на замке и просто ждал, надеясь на то, что Коннор устанет, почувствует неловкость, в конце концов, ему просто надоест, и он уйдет.

Черта с два. Секунды бежали одна задругой. Они превращались в минуты. Коннор Макклауд продолжал выжидающе смотреть на него.

Сет вздохнул и сдался.

— Ты еще чего-то хотел? — спросил он нехотя.

Коннор поднял бровь.

— Ты уже давненько не выходил со мной на связь. Просто зашел узнать, что к чему. Узнать, чем ты занимаешься, помимо того, что пялишься на новую шлюшку Лазара.

— Не умничай, Макклауд. — Сет шлепнул по клавише ввода и подождал, пока принтер выплюнет ему текст с письмом Хуану Карлосу. Он протянул руку, чтобы взять распечатку, но Коннор в это время схватил со стола листок с досье на блондинку.

— Дай-ка глянуть. Лоррейн Камерон, гражданка Америки, степень бакалавра, умная штучка. Бегло говорит на шести языках, так-так, похоже, наврала в анкете по поводу своей профессиональной компетенции. Хм. А может, Лазар закрыл на это глаза, когда она показала ему свои… хм, прелести? Кстати, как у нее с прелестями?

— Отвали! — заорал Сет.

— Расслабься, — спокойно ответил Коннор. — Знаешь, когда эта телка впервые появилась, я подумал, что, может, оно и неплохо. Ну то, что у тебя есть чем занять свои мысли помимо Джесси. Но все это вышло из-под контроля. Ты просто помешался.

— Избавь меня от этого психиатрического бреда.

— Ты словно пороховая бочка, парень. Не то чтобы мне было до тебя хоть какое-то дело, просто я не хочу, чтобы ты меня и моих братьев потащил за собой. — Коннор откинул назад копну соломенных волос и озабоченно потер лоб. — Ты в опасном положении, Маккей. Я видел подобное раньше. Сначала у парня появляется такое выражение лица, как у тебя сейчас, затем он выкидывает какой-нибудь фортель, а потом умирает очень неприятной смертью.

Сет заставил свое лицо превратиться в непроницаемую маску.

— Не волнуйся, — прошипел он сквозь зубы. — Я обещаю, что все будет путем, пока мы не выманим Новака из норы. А после этого будь что будет. Можешь запереть меня в психушке, в камере для буйных, если хочешь. Мне на это наплевать.

Коннор посмотрел на него с сочувствием:

— Это плохое, очень плохое отношение к делу, Маккей.

— А у меня ко всему такое отношение с тех самых пор, как я появился на свет. — Сет вырвал досье на Лоррейн из рук Кон-нора и сунул ему э-мэйл. — Не принимай на свой счет. И не наступай мне на пятки.

— А ты не будь занудой, — сказал Коннор. — Я тебе нужен, и ты это знаешь. У меня в руках все ниточки, так что без меня ты ничего не сделаешь.

Сет заглянул в холодно прищурившиеся глаза Коннора. Хотел бы он возразить, но все обстояло именно так. У Сета была уйма всяких технических ноу-хау и деньги на их крестовый поход против Лазара и Новака, но годы, проведенные Коннором в различных секретных структурах, наделили его целой сетью информаторов. Проблема заключалась в том, что и он, и Коннор были эгоистами и прирожденными лидерами, любившими покомандовать. Все это усложняло их отношения.

— Кстати о контактах, я сегодня был в «Пещере», — сообщил Коннор. — Сыграл на своей хромоте. Целый спектакль устроил. Прикинь, никто, кроме Ригза, даже сочувствия не проявил. Он сказал, чтобы я убирался на какой-нибудь тропический пляж, валялся на солнышке и снимал девчонок в мини-бикини.

— Ты послал его куда подальше?

— Не-е, — снисходительно ответил Коннор. — Я не так скор на сжигание мостов, как ты, мой друг. По крайней мере не раньше, чем все утрясется.

Ригз. Сет начал усиленно вспоминать похоронную церемонию Джесси. Он тогда снимал всех на миниатюрную видеокамеру в надежде найти мерзавца, который сдал его брата. Он припомнил полного лысеющего человека, который нес какую-то чушь. Джесси бы уплевался, услышь он это.

— Это не тот толстя к, что произнес самую бестолковую речь на похоронах?

— Я тогда лежал в коме, но если самую бестолковую, то наверняка Ригз. — Коннор достал из кармана кисет с табаком. — Ты не собираешься в очередной рейд по складам? — Он сделал самокрутку. Он говорил все это обыденным голосом, но его выдавал блеск в глазах.

— Да вы, ребята, подсели на это, а?

— Это круто, — сказал Коннор. — Лучше секса. Играть жизнью Виктора Лазара. Может, я, конечно, что-то не понимаю, но по мне так ничего более захватывающего не придумать. Жизнь вне закона имеет много преимуществ.

Сет пожал плечами:

— Извини, если разочарую, но эта фаза операции уже завершена.

Коннор сощурил глаза:

— Лазар проглотил наживку?

— Да, — ответил Сет без колебаний. Коннор ждал. Секунды бежали.

— И? — В голосе его прозвучал металл.

— Я пойду в его офис завтра утром, — сознался Сет. — Он пригласил меня, чтобы я ему объяснил, почему «Маккей секыорити системе дизайн» — решение всех его проблем. Прикрытие всего этого цирка в том, что я буду предлагать ему новое оборудование по слежению ГСН[2]. Затем, послезавтра, мы встречаемся с ним частным порядком на его складе, чтобы обсудить замену КТН.

— А-а-а… — Коннор прищурил один глаз. — Дай-ка угадаю, это глушилки на чужие средства наблюдения?

— Нуда, контрмеры технического наблюдения. Защита от жучков.

Коннор щелкнул зажигалкой и затянулся. Лицо его не выражало никаких эмоций.

— Надо же! Должно быть, это невероятное совпадение, что он позвонил именно тебе?

— Никакого совпадения, — грубо парировал Сет. — Все по плану. Многие люди в нашем бизнесе обязаны мне по гроб жизни. Я просто подсуетился и сделал так, чтобы ему отрекомендовали мою фирму, когда он стал искать спеца, чтобы залатать дыры в своей системе безопасности.

— Ну да, ну да. — Коннор задумчиво уставился на огонек самокрутки. — И когда именно ты собирался мне все это рассказать? — Голос его звучал спокойно, но в воздухе ощутимо повеяло холодом.

— Как только — так сразу. И нечего здесь курить.

— На улице идет дождь.

— И что с того?

Коннор вздохнул и затушил сигарету о подошву ботинка.

— Ты считаешь, что я виноват в смерти Джесси, да? — спросил он напрямик.

Мрачные подробности смерти Джесси по-прежнему стояли между ними непреодолимой преградой. Кто-то в «Пещере» сдал Лазару Джесси. Сдал с потрохами. Сет хотел найти этого человека и порезать его на куски. Но это был не Коннор, это факт. Коннор был лучшим другом и партнером Джесси. Коннор сам едва не погиб тогда. Шрамы у него останутся до конца жизни.

— Я тебя не виню. — Сет внезапно почувствовал себя усталым. — Я просто не хочу наступать на те же грабли, что и Джесси.

— А именно?

Сет покачал головой.

— Он слишком многих посвятил в свои дела. И всегда у него было так. С самого детства. Я не смог его от этого отучить.

Коннор долго молчал, сохраняя мрачное выражение лица.

— Ты никому не веришь, верно? Сет пожал плечами.

— Я доверял Джесси, — сказал он без изысков.

Оба перевели взгляд на экран монитора, где блондинка вошла на кухню и открыла свой холодильник. Она смотрела внутрь с минуту, словно позабыла, что хотела. Затем встряхнулась, достала замороженный обед и кинула его в духовку.

— Мы найдем крота[3], Сет, — произнес наконец Коннор. Сет развернулся на своем кресле.

— Он мой.

По глазам Коннора Сет понял, что в его голове тараканов не меньше, чем у него.

— Встань в очередь. Ты не единственный, кто хочет отомстить за Джесси.

Сет отвел взгляд. У него были свои виды на предателя, как и на Лазара с Новаком. И виды эти не имели ничего общего с процессуальными нормами. Именно поэтому ему было наплевать на то, что он действовал не вполне легально. Скорее даже абсолютно нелегально. Как только он доберется до Новака, законники ему будут не нужны. То же самое относилось и к Лазару. Но это никого, кроме него самого, не касалось.

На лице Коннора заиграла похотливая улыбка.

— Эй, глянь-ка, девчонка делает гимнастику. С ума сойти! Нет, у парня все нормально со вкусом! Эта цыпочка даже сексапильнее, чем Монтсеррат.

Сет посмотрел на экран с наигранным безразличием.

Она сидела на ковре, раздвинув ноги так широко, что даже не верилось. Такие длинные и стройные ноги… Она наклонилась вперед и коснулась грудью пола. Грациозно и изящно, словно профессиональная танцовщица.

— Вряд ли она спит с ним, — неожиданно вырвалось у Сета. Коннор с сомнением посмотрел на него:

— С чего ты взял?

Он пожал плечами, пожалев, что сказал это. Под жестким взглядом Коннора это выглядело достаточно глупо и совершенно неправдоподобно.

— Она никогда никуда не ходит. Спит здесь каждую ночь. Утром идет сразу на работу, а с работы домой. И он никогда не посещает ее.

Теперь уже Коннор пожал плечами:

— Ну… он человек занятой. Может, он дерет ее в офисе, прямо на столе.

— Нет, — настаивал Сет, — офис я тоже прослушиваю. И делаю видеозаписи. Она никогда не входила в его рабочие апартаменты.

— Да? — Коннора явно забавляло происходящее. — Так почему же мы настолько заинтересованы в ее персоне?

— Меня интересует все, что связано с Лазаром, — холодно отчеканил Сет.

— Ценю, ценю, — сказал Коннор, — однако в одном можно быть уверенным наверняка. Если он отфутболил Монтсеррат ради нее, то у нее должен быть просто бархатный ротик. Звякни мне, когда она будет делать ему минет. Я хочу копию этого эпизода.

Сет взялся за мышку и свернул окно. Блондинка исчезла с экрана, превратившись в иконку в виде очков.

Коннор покачал головой. Он скрутил еще одну сигаретку и поджег ее.

— Ладно, Маккей, как знаешь. Можешь оставить ее себе, раз у тебя нет ничего, кроме виртуального секса.

— Вот и договорились.

Как только дверь за Коннором закрылась. Сет развернулся на стуле и снова щелкнул по иконке.

Она все еще делала гимнастику. Попа вверх, грудь вниз. Приседание. Затем на спине, прогнувшись в позвоночнике, выставив напоказ розовые соски. И в обратном порядке… У него уже кружилась голова.

Видит Бог, как он радовался тому, что Лазар ее не навешает. Ему было бы невыносимо видеть, как он елозит своим потным телом по этой роскошной женщине с задумчивым взглядом. Это испортило бы ему настроение на весь день.

Он смотрел на экран, не в силах оторваться. Когда он смотрел на нее, он чувствовал себя живым. Даже невзирая на то что он предавай Джесси каждый раз, когда любовался ее прелестями.

Еще три недели назад весь день он думал только об одном — как отомстить Лазару и Новаку. Никакой риск его не останавливал. Он ощущал себя пустой жестянкой. Внутри его не было ничего, кроме всепоглощающей жажды мести. Хэнка уже пять лет как нет, а после кончины Джесси оплакивать его будет некому. Да и не нужен он никому. Даже если они убьют его, то и черт с ним. Конец истории. Общий вздох облегчения.

Но с тех пор как появилась эта блондинка, он понял, что хотел бы провернуть еще пару-другую дел, прежде чем покинуть эту бренную землю. К примеру, узнать, действительно ли она так хорошо делает минет, как всем кажется.

Завтра. Завтра он увидит ее воочию и узнает, как она пахнет. Ведь завтра он едет в офис Лазара. Его охватила дрожь возбуждения. Он терял над собой контроль.

Нет, надо успокоиться. Сконцентрироваться. Завтра он еще глубже заманит Лазара в паутину, которую он так кропотливо и так долго для него плел. А сегодня нужно готовиться к завтрашней встрече. Так что необходимо выкинуть эту блондинку из головы и заняться просмотром последних достижений в области глушилок. Чтобы отобрать необходимые, ему придется потратить большую часть ночи, так что надо начинать прямо сейчас. В эту самую минуту.

Он попытался, но так и не смог. Она долго делала свои упражнения, но он никогда не уставал.

Глава 2

Образы из сна вставали перед Рейн, когда она маневрировала в потоке машин ранним утром. Образы из сна казались ей более правдоподобными, чем та тень жизни, которую она влачила здесь, в Сиэтле. Она неплохо умела толковать сны — видит Бог, практики у нее было предостаточно, но, сколько ни пыталась, не могла найти объяснение этому сну.

Она была маленькой и плавала в стеклянном аквариуме. Свет скользил по поддельным крашеным скалам, что устилали дно. Она медленно плыла мимо колючих кораллов, пластмассового игрушечного замка и затонувшего пиратского корабля. Она была голой и прекрасно знала о своей ужасающей наготе. Она пыталась укутаться в свои волосы, но они развевались за ее плечами пушистым облаком. Черный пиратский флаг вяло реял в воде. Череп и кости были ее последним воспоминанием, когда будильник разбудил ее своим дребезжанием в пять тридцать утра. Прямо как гудок стоявшего позади «форда», приведший ее в себя — свет впереди сменился на зеленый. Ей пришлось вернуться в просыпающийся мир и сконцентрироваться на скользкой дороге перед собой.

Ей часто снился этот сон, с тех пор как она въехала в дом, предписанный ей компанией. Она пребывала там, но не жила, поскольку так и не смогла привыкнуть и сделать это место комфортным для проживания, несмотря на то что все было уже меблировано и обставлено, пожалуй, даже слишком роскошно для секретарши исполнительного директора. От этого она нервничала. Ей было не по себе в этом доме, а ей и без того хватало проблем. Она намеревалась присмотреть жилье сама, как только выдастся свободная минутка, и черт с ними, с дополнительными расходами.

Сны, где ты голая, загнанная в ловушку и беспомощная, не укрепляют моральный дух. Ей хотелось хоть раз для разнообразия увидеть себя во сне дерзкой и бесстрашной. Пиратской королевой, размахивающей абордажной саблей и выкрикивающей боевой клич. Но она не должна жаловаться. Аквариум все-таки менее безобиден, чем кровоточащий надгробный камень. Во всяком случае, она не проснулась в холодном поту, задыхаясь от страха и горюя по потерянному отцу.

Тем не менее череп и перекрещенные кости ее беспокоили. В каждом ее сне в последнее время присутствовали знаки смерти. Но ей даже нравилось начинать день с такой встряски. В ее крови было столько адреналина после этих снов, что и кофе был уже не нужен.

Она въехала в подземный гараж под зданием, где располагался офис ее фирмы. Джереми, парковщик, который всегда с ней флиртовал, подмигнул ей и в этот раз. Но она с трудом выдавила слабую улыбку в ответ. Она получила работу в «Лазар импорт энд экспорт», наврав с три короба, и с каждым днем ей приходилось расплачиваться за свой обман все больше и больше. Она заполняла анкету, фальсифицируя свое резюме, чтобы соответствовать требованиям компании. Она на ходу придумывала опыт работы, который, как ей казалось, понравится менеджеру по персоналу. Она успокаивала свою совесть тем, что все это делалось во имя благородной цели. Но Рейн никогда не умела врать. От этого у нее болел живот. Завтрак помог бы, но на него не было времени. Не было времени даже купить по дороге выпечку.

Один Бог знает, как тяжело ей приходилось в «Лазар импорт энд экспорт». Даже если бы ей не требовалось врать каждый день сквозь зубы. Это была самая порочная, желчная и гнусная контора, в которой она когда-либо работала. Не было ни малейшего шанса, что она сможет поладить со своими сослуживцами. Она критически осмотрела себя в зеркальных стенах лифта. Она похудела. Юбка слишком низко висит на бедрах. Но разве у кого-то было время питаться в логове Лазара? Хорошо, если удавалось хотя бы сходить в туалет во время рабочего дня.

Она как раз красила губы, когда лифт остановился на первом этаже и внутрь вошел мужчина. Двери медленно закрылись за ним. Кабина сразу показалась очень маленькой. Рейн убрала помаду в сумочку. Она вдруг почувствовала опасность, ее лицо словно обдало резким порывом ветра.

Помня об осторожности, она не стала изучать его в открытую, но боковым зрением успела увидеть достаточно, чтобы составить себе примерную картину. Высокий, возможно, чуть больше шести футов ростом. Худощавый. Кожа у него была загорелая, судя по большим рукам, выпростанным из манжет очень дорогого пиджака. Вероятно, Армани. Она сделала такое предположение, глянув на покрой рукава. Лето, которое она провела в Барселоне с этим распутным модником, Хуаном Карлосом, не прошло даром. Она стала разбираться в мужской одежде.

Он смотрел на нее. Она почувствовала тяжесть и жар его взгляда на своем лице. Ей придется поднять глаза, чтобы убедиться в этом. Хоть раз любопытство должно взять верх над страхом.

Должно быть, сон с черепом и костями навеял ей образ. Этот мужчина напоминал пирата. Он не был классическим красавцем. У него были резкие, заостренные черты лица и довольно крупный крючковатый нос. Черные, как ночь, коротко остриженные волосы. Они торчали вверх, словно щетина обувной щетки. Высокие скулы выдавались вперед, а щеки ввалились. Брови чернели полосками сажи, а рот казался одновременно жестким и чувственным. Но больше всего ее поразили его глаза. Темные, экзотические, с тяжелыми веками, они всматривались в нее со жгучей напряженностью.

Глаза пирата.

Его взгляд скользнул по ее фигуре, словно он мог видеть сквозь серый деловой костюм, белую блузку и белое нижнее белье ее трепещущую плоть. Это выглядело довольно нагло и бесстыдно, как будто он имел на это право. Так, должно быть, пиратский капитан смотрит на свою пленницу… прежде чем затащить в каюту и поразвлечься на славу.

Рейн оторвала взгляд. Ее разыгравшееся воображение просто помешалось на метафоре с пиратом. Она уже сорвала с него костюм от Армани и нарядила в пиратские одежды. Развевающаяся рубаха, бриджи по колено, сабля, заткнутая за малиновый кушак, золотая серьга в ухе. Это было просто нелепо, но она покраснела и запаниковала. Нужно выбираться из этого лифта, пока зеркальные стены не запотели от жары.

На ее счастье, лифт остановился на двадцать шестом этаже. Двери открылись. Она пулей вылетела наружу, наткнувшись на мужчину, который ждал лифт, пробормотала какое-то бессвязное извинение и побежала к лестнице. Она опоздает из-за того, что пойдет пешком, но зато восстановит самообладание.

О Боже, как патетично и как типично. Горячий сексуальный мужик посмотрел на нее в лифте, и она рассыпалась на кусочки, словно напуганная девственница. Она упустила единственный в жизни шанс быть изнасилованной пиратом. Неудивительно, что ее личная жизнь равна нулю. Она все портила еще до того, как что-либо успевало начаться. Каждый раз одно и то же!

Рабочий день начался паршиво. Харриет, офис-менеджер, нарисовалась сразу, как только она повесила свое пальто. Ее худое лицо выражало неодобрение.

— Я тебя ждала раньше, — сказала она резко. Рейн посмотрела на часы. Было семь тридцать две.

— Но ведь еще только…

— Ты прекрасно знаешь, что к полудню нужно закончить Доклад о соответствии для Службы контроля иностранных активов и отправить его по федеральной почте[4]! И мы до сих пор не получили ответа от Интерконтинентального арабского банка о замороженных счетах за перевозку вина. В Париже уже полпятого вечера, и наши дистрибьюторы в Европе в нетерпении. Кто-то должен вести переговоры по поводу заказа бразильского эспрессо в зернах, а на данный момент ты единственная в офисе, кто более-менее сносно изъясняется на португальском. Я уж не говорю о том, что новые страницы веб-сайта еще не готовы. Я хочу, чтобы ты более ответственно подходила к своей работе, Рейн. Я не могу за всем уследить сама.

Рейн промямлила какое-то оправдание и села за рабочее место, стиснув зубы.

— Да, и еще одно. Мистер Лазар желает, чтобы ты принесла ему чай, кофе и выпечку на завтрак. У него встреча, — выпалила скороговоркой Харриет.

От страха у Рейн задрожали колени.

— Я?

Харриет сморщила губы.

— Я не собираюсь говорить ему о твоем опоздании. У Рейн опять заболел живот.

— Я никогда не… но ведь Стефания обычно…

— Он хочет, чтобы это была ты, — отрезала Харриет. — А он всегда получает то, чего хочет. Кофе уже варится, и не благодаря тебе, между прочим, и еду уже принесли. Все лежит на кухне. Фарфор и серебро уже сервированы в комнате для переговоров.

Стефания заглянула за загородку к Рейн.

— Ты, главное, объясни новой гейше хореографию, — посоветовала она. — Лазару нужно, чтобы все было эстетично. Прольешь хоть каплю кофе на пол, и он тебя поджарит. — Она критически осмотрела Рейн. — И освежи макияж. У тебя левый глаз смазан. На вот, возьми мою тушь.

Рейн в прострации уставилась на тюбик с тушью, который протягивала ей Стефания. Виктор Лазар впервые обратил на нее внимание. Нет, конечно, она его видела. Его нельзя было не заметить. Он врывался в офис, точно ураган, расшвыривая людей направо и налево. Он был таким же безудержным, каким она помнила его с детства. Правда, не таким высоким.

Первый раз, когда он ее увидел, он посмотрел сквозь нее своими серыми глазами, не узнав. Она тогда чуть в обморок не упала от страха. Он не заметил сходства со своей одиннадцатилетней племянницей с белобрысыми косичками, которую не видел семнадцать лет. И слава Богу!

Его внезапный интерес к ее персоне показался зловещим.

— Да поторопись же, Рейн. Встреча назначена на семь сорок пять.

Острый, как бритва, тон Харриет оживил ее. Она кинулась на кухню. Сердце рвалось из груди наружу. Она убеждала себя, что ничего такого необычного не происходит. Она всего лишь подаст кофе, круассаны, багет и фрукты. Она войдет, поставит все на стол, мило улыбнется и оставит Лазара и его клиентов заниматься своими делами. Это вам не астрофизика. И не хирургия мозга.

«Ах нет, нет, — раздался в ее голове подлый внутренний голос. — Это всего л ишь убийца твоего отца на расстоянии вытянутой руки. Ничего больше».

Она налила себе чашку крепчайшего черного кофе, которым всегда можно было разжиться на кухне для персонала, и выпила его залпом, обжигая горло.

Ей потребуется стальной имплантат в позвоночнике, чтобы пройти через все это. Казалось бы, надо радоваться, что Виктор ее заметил. Ей нужно быть ближе к нему, если она хочет расследовать убийство отца. Ведь именно ради этого она пошла на кошмарную работу. Именно ради этого она ведет такую сюрреалистическую жизнь. Сон с надгробной плитой не оставил ей другого выбора.

Годами она пыталась распутать этот дьявольский сон. Она находила десятки логических объяснений: она тосковала по отцу; испытывала подсознательный гнев из-за его смерти; ей нужен был козел отпущения и все такое. Она изучала психологию сновидений, ходила на сеансы психотерапии, пробовала креативную визуализацию, гипноз, занималась йогой, испытала на себе все антидепрессанты, но сон не отпускал ее. Он словно сжигал ее изнутри, подавляя волю, разрушая все ее попытки начать новую жизнь.

Год назад она начала видеть этот сон каждую ночь. Вот тут она действительно схватилась за голову. Она до ужаса боялась ложиться спать. Она пыталась заглушить сновидения снотворным, но не смогла жить с постоянной головной болью по утрам. Она была на грани, пока не произошло одно важное событие в ее жизни. Это случилось в три часа утра, в ее двадцать седьмой день рождения. Она проснулась вся в поту и долго всматривалась во тьму, все еще чувствуя, как дядина рука стальной хваткой сжимает ее плечо. Когда первые проблески рассвета окрасили ее комнату в серые тона, она наконец сдалась. Сон требовал чего-то от нее, и она больше не могла говорить «нет». Если она будет и дальше игнорировать его, то он просто ее уничтожит.

Конечно, у нее не было никаких доказательств. Ее отец утонул, и это был несчастный случай. Виктора в тот момент не было в стране, он отправился по делам. И мать Рейн настояла на том, чтобы они с дочерью уехали в Италию. Она отказывалась обсуждать произошедшее. Однажды, когда ей было шестнадцать, Рейн спросила у матери, действительно ли она верит в то, что несчастный случай унес жизнь ее мужа. Мама ударила ее по лицу, а потом разрыдалась и бросилась обнимать дочь, умоляя о прощении.

— Ну конечно, это был несчастный случай, милая, конечно, несчастный случай, — повторяла она прерывисто. — Бог с ним. Оставь все это в прошлом. Извини, родная.

Рейн никогда больше не возвращалась к запретной теме с тех пор, но тишина, окружавшая прошлое, интриговала ее. Из-за того, что случилось когда-то, жизнь ее была ничтожно мала. Годы в бегах. Годами они прятались, бесконечно меняя имена и паспорта. И этот неприкрытый страх в голосе матери каждый раз, когда речь заходила о ее дяде. Страх, туго переплетенный с горем. И конечно, сон. Безжалостный сон.

И вот она здесь. За те три недели, что она тут проработала, она не узнала ровным счетом ничего, кроме вязкого болота правил Службы контроля иностранных активов, финансовых компьютерных таблиц, графиков транспортных перевозок, копий разнообразных контрактов и прочего барахла. Она совершенно не умела врать и никогда не блистала талантом сочинять отговорки. Но тем было хуже для нее. Ей приходилось вкалывать по полной. Рейн оставалось только воображать себя смелой, бесстрашной амазонкой в крестовом походе против несправедливости и вранья.

Она вся вспотела, пока разворачивала сливочный сыр. Она обернулась, упаковка выскользнула из рук и упала на пол, разумеется, сыром вниз.

В дверном проеме перед ней стоял мужчина, с которым она ехала в лифте.

Рейн тяжело сглотнула. Но тут же напомнила себе, что нужно нести кофе и булочки. У нее не было времени на шуры-муры с грозным пиратом, как бы хорош и притягателен он ни был.

— Вы заблудились? — спросила она вежливо. — Давайте я помогу вам сориентироваться.

Мужчина ласкал ее взглядом не хуже, чем крепкими руками.

— Нет, спасибо, комнату для переговоров я найду сам. — Его звучный баритон прошелся по ее нервным окончаниям, словно торнадо.

— А-а, так вы пришли на встречу, — вымолвила она.

— Да. — Он вошел в кухню с грацией пантеры, нагнулся и подобрал с пола сливочный сыр. Затем поднялся и оказался где-то нереально высоко над ее пятью (рутами пятью дюймами[5]. Он взял со стола салфетку, вытер налипшие на сыр пылинки и протянул ей.

— Никто не узнает, — мягко сказал он. — Это будет нашим маленьким секретом.

Она приняла сыр и стала ждать, когда он уйдет. Но спустя пару секунд она поняла, что он не собирается этого делать. Напротив. Он стоял и смотрел, как она намазывает сыр на круассаны, и сердце ее билось, словно птица в силке.

Можно же улыбнуться, уговаривала она себя. Можно даже пофлиртовать. Она уже взрослая девочка. Это не запрещалось. Но он был слишком близко, его глаза пылали голодом и страстью. Сила его мужского обаяния парализовала ее. Она не могла говорить, не могла даже толком вздохнуть. Легкие горели огнем. Просто какой-то безвольный пудинг.

— Простите, если в лифте заставил вас понервничать. — Его голос словно коснулся ее кожи нежной замшей. — Вы застали меня врасплох. Я забыл о манерах.

Она попыталась бочком-бочком отойти от него.

— Вы и сейчас не очень-то заботитесь о манерах, — заметила она. — И я все еще нервничаю.

— Правда? — Он протянул руки и преградил ей путь к бегству, оперевшись руками о стол и поймав таким образом ее в ловушку. — А я все еще не могу прийти в себя.

Он наклонился к ней. Она в панике сжалась в комочек, недоумевая, неужели он ее поцелует. Но он остановился в дюйме от ее головы и втянул ноздрями воздух.

— Вы чудесно пахнете, — пробормотал он.

Она отклонилась назад, насколько позволял стол. Ручки ящичков впились ей в поясницу.

— Я не пользуюсь парфюмом, — сказала она, осмелев. Он снова вздохнул полной грудью.

— Поэтому мне и понравилось. Парфюм только портит запах женщины. Ваши волосы, ваша кожа. Свежая, сладкая и теплая. Как цветок на солнце.

Нет, не может быть, чтобы это действительно происходило с ней. Иногда ее сны более походили на реальность, чем то существование, которое она влачила. И этот смелый мужчина был явно персонажем из ее лучших снов, с единорогами, кентаврами, демонами и драконами. Волшебные создания, не связанные законами морали и рассудка. Неудержимые и смертельно опасные.

Она моргнула. Он все еще был здесь. От него по-прежнему исходил жар. В ее поясницу по-прежнему впивались ручки ящичков. Он был настоящим и таким обжигающим, что не грех было и растаять. Придется как-то общаться с ним.

— Так… так нельзя, — сказала она слабым голосом. — Я ведь вас даже не знаю. Прошу вас, дайте мне отдышаться.

Он отодвинулся с явным сожалением.

— Извините, — произнес он без тени смущения. — Я просто сгорал от любопытства.

— Любопытства?

— Мне нужно было знать, как вы пахнете, — объяснил он таким тоном, словно это было очевидно.

Рейн уставилась на него, чувствуя, как набухшие соски трутся о материю лифчика. Ее прошиб пот, а губы онемели. Ноги подкашивались. Его взгляд разбудил в ней что-то неизведанное доселе: неопытность, уязвимость, еще что-то, чему она не могла подобрать названия.

Нет, название этому было. Она завелась. Она по-настоящему завелась и испытывала ужасный стыд из-за этого. Она хотела этого незнакомца прямо здесь, на кухне «Лазар импорт энд экспорт», а ведь он к ней даже не прикасался. Да уж, что и говорить, самое время для того, чтобы почувствовать свою запоздалую женскую сексуальность. Всегда у нее все не вовремя.

— Мистер Маккей, я полагаю.

Рейн подпрыгнула от холодного, насмешливого голоса Виктора Лазара. Он стоял в дверях кухни, и его серебристо-серые глаза не упустили ничего.

Пират приветственно кивнул ему.

— Мистер Лазар. Рад встрече. — Слова и тон были вполне вежливыми, но из его голоса напрочь пропал бархат. Теперь он звучал ясно и твердо, как стекло.

Виктор холодно улыбнулся:

— Вы познакомились с моей секретаршей?

— В лифте, — сказал пират.

Глаза Виктора скользнули по Рейн, задержавшись на покрасневшем лице на невыносимые три секунды.

— Ну-ну, — пробормотал он, — что ж… Поскольку вы здесь… не начать ли нам? Остальные уже ждут.

— Разумеется.

Напряжение пульсировало в воздухе. Двое мужчин рассматривали друг друга, взаимно улыбаясь, с непроницаемым выражением лица. Обычно люди сразу же начинали плясать под дудку Виктора Лазара, но у этого смуглого незнакомца, по всей видимости, была какая-то своя защитная аура. Он станет делать только то, что пожелает, и не раньше, чем захочет того. Рейн замерла рядом с ними, боясь пошевелиться.

На лице Виктора Лазара промелькнуло легкое удивление.

— Сюда, пожалуйста, мистер Маккей, — сказал он, как будто пытался развеселить маленького ребенка. — Рейн будь добра, принеси нам завтрак. Нам предстоит многое обсудить.

Прежде чем последовать за Лазаром, пират в последний раз посмотрел на Рейн своими магнетическими глазами.

Рейн приказала себе не краснеть и не заикаться от страха и наполнила серебряные чайнички кофе и чаем. Не семенить по ковру и не вбегать в двери! Она должна научиться воспринимать подобные встречи как само собой разумеющееся. Кроме того, если не давать случайному увлечению шанса спутать все ее карты, то это даже неплохо.

Эта сладкая бунтарская мысль окрылила и напугала ее одновременно. Она почувствовала легкое головокружение. Она остановилась в коридоре, заставив себя успокоиться и унять дрожь в руках. Быть может, с этого нехарактерного для нее поступка она перестанет быть пешкой в чужой игре и наконец-то сможет доказать себе и окружающим, что она тоже чего-то стоит. И уж точно это будет полезно для ее миссии. Чтобы добиться своей цели, она должна сама стать совершенно иным человеком. Наглой, бесстрашной, безрассудной. С чего же еще начать, как не со своей сексуальной жизни?! Уж ее-то точно требовалось пересмотреть полностью.

Она натянула на лицо улыбку гейши, толкнула дверь и вошла в комнату для переговоров. Помимо пирата и Виктора в комнате были еще несколько человек. Она улыбнулась каждому, наливая кофе, но заставила себя не смотреть на пирата, когда протягивала ему чашку. Один только взгляд на его длинные изящные пальцы заставил ее кровь бешено застучать в висках.

Разговор в комнате казался ей пустым сотрясанием воздуха. Она изо всех сил напрягалась, пытаясь понять хоть что-нибудь. Ведь каждая крупица информации могла помочь ей в ее миссии. Пират говорил о каких-то немыслимых высокотехнологических тонкостях. Какие-то передатчики инфракрасных импульсных сигналов, или что-то такое, она, честно говоря, слабо в этом разбиралась.

Но его голос был таким глубоким, таким пульсирующим и завораживающим. Он словно дотрагивался им до се кожи. Сконцентрироваться было чудовищно тяжело. Лишь когда она услышала свое имя, то собралась с мыслями.

— …думаю, это будет удобно для всех, Рейн. Прошу, сообщите Харриет, — сказал Виктор.

Рейн чуть не выронила чашку, и та ударилась о блюдечко, звякнув.

— Э-э… что сообщить?

На лице Виктора Лазара вспыхнуло нетерпение.

— Прошу вас, будьте внимательнее. Вы будете сопровождать мистера Маккея и меня на склад в Рентоне завтра. Будь готова к трем.

Его лицо было так похоже на лицо отца, только строже и угловатее. Короткие, недавно начавшие серебриться волосы сверкали на фоне смуглой кожи.

Ее отец не дожил до седых волос.

— Я? — промямлила она.

— А что, есть какие-то проблемы? — Голос Виктора стал просто шелковым.

Она быстро покачала головой:

— Нет-нет, никаких проблем.

Виктор улыбнулся, и по спине Рейн побежали мурашки.

— Вот и чудно, — пробормотал он.

Она залепетала что-то в ответ и выскочила из комнаты. Пробежав через весь офис, влетела в дамскую комнату. Она открыла дальнюю кабинку и села в беседке, прижав лицо к коленям и обняв их руками, пытаясь унять дрожь.

Она видела лицо отца так ясно, словно он умер вчера, а не семнадцать лет назад. Такое спокойное и мягкое. Он любил рассказывать ей сказки. Он любил ей показывать прекрасные картинки из своей монографии, по искусству раннего Ренессанса. Он учил ее разбираться в цветах и деревьях. Иногда он являлся ей в снах, и когда она просыпалась, ей казалось, что сердце вот-вот разорвется от тоски.

Но она заставила себя собраться. В пору пить шампанское, а не лить слезы в туалете. Она получила шанс стать королевой пиратов и завладеть своей добычей.

Но она все больше и больше чувствовала себя пойманной в западню рыбкой из своего сна: плавающей нагой по кругу в замкнутом пространстве. Она не понимала, во что ее вовлекают, но чувствовала неотвратимость грядущей катастрофы.

Глава 3

— Сэр? Прошу прощения, но тут на линии мистер Кроу, он просит разрешения приехать на остров.

Виктор не отрывал взгляда от волн, разбивающихся о покрытый валунами пляж, что лежал за его патио[6]. Он глотнул виски из стакана и стал смаковать сложный, комплексный вкус.

— Что ему нужно?

Молодая девушка-интендант деликатно прокашлялась.

— Он говорит, что это касается… э-э… «сердца тьмы».

На лице Виктора заиграла удовлетворенная улыбка. Прекрасное окончание удачного дня. Кто бы мог подумать, что Кроу в душе поэт? Нет, ну в самом деле: «сердце тьмы».

— Передай ему, чтобы приезжал, — сказал он.

— Благодарю, сэр. — Молодая женщина исчезла в глубине дома.

Виктор не спеша потягивал виски, спокойно глядя на верхушки сосен, гнувшихся под вечерним ветром. На Стоун-Айленд росло много сосен. Это была его любимая резиденция, невзирая на трудности, связанные с полуторачасовой поездкой на лодке через Пыоджет-Саунд. Зато никто не мог заявиться сюда непрошеным и не пожалеть об этом. Здесь, в абсолютном уединении, он мог любоваться заливом и наслаждаться красотами дикой природы. Грифы, скопы, большие голубые цапли, дельфины, касатки. Восхитительно.

Ветер стал колючим, а день сменился сумерками, но он все сидел, смакуя виски, не желая идти в дом. Он был доволен собой до абсурда. Ему нравилась игра, что он затеял, и элемент удачи, который он допускал. Его потребности менялись с возрастом, и тяга к власти и богатству уступала жажде риска и приключений. В нем вновь пробудился мальчишеский азарт. Вскоре ему станет тяжело бороться с внезапными порывами. Он поднял бокал, словно произнося тост за эту замечательную мысль.

Он ждал с нетерпением разрешения своих давнишних проблем с системой безопасности. Его терпение таяло день ото дня. Для Сета Маккея и его консалтинговой конторы было бы лучше оказаться стоящими профессионалами. Впрочем, послухам, так оно и было. С тех самых пор, как он начал интересоваться этой сферой, имя Маккея и ею предприятия неизменно всплывало в числе лучших. Их услугами регулярно пользовались правительства ближайших соседей, государственные конторы, оборонка, дипломаты и известные корпоративные управляющие. Их хвалили за новейшее технологическое оборудование, за индивидуальный подход к каждому клиенту и за смелость в решениях и взглядах. Особенно ценной для Лазара была конфиденциальность услуг Маккея, учитывая не вполне законные операции фирмы. Виктор не мог заявить в полицию о недавних ограблениях его складов.

Сами по себе эти кражи не несли больших убытков для его корпорации. Прибыли его консорциума могли поглотить в сотни раз большие потери без каких-либо чувствительных изменений. Но его наводил на некоторые подозрения выбор ворами времени и добычи. Удары наносились только по его лучшим грузам, подготовленным для самых секретных операций и высокопоставленных клиентов.

Он начал этот прибыльный бизнес лишь несколько лет назад. Контрабанда предметами искусства и антиквариатом не только приносила приличный доход, но и была сопряжена с риском. В последнее время он увлекся, почти случайно, торговлей оружия, которым совершались самые громкие преступления. Люди готовы были платить баснословные деньги за эти кровавые, наводящие ужас куски истории. Порочно? Даже не вопрос! Но он всегда умел делать деньги на порочности.

Вот, к примеру, последняя сделка. Он продал нож, который Антон Ларсен, мясник из Цинциннати, использовал в кровавой резне, что держала в напряжении десять городов пяти штатов. Он продал орудие убийства в пять раз дороже, чем оно ему обошлось, включая все расходы на взятки и непосредственно кражу вещдока. Нож достался генеральному директору местной фармакологической компании, с которым Виктор иногда играл в гольф. Спокойный, немолодой уже человек с целой кучей внучат. Виктора просто снедало любопытство, в курсе ли его жена о пагубной тяге мужа к насилию. Впрочем, ей лучше никогда об этом не знать.

Проворачивая подобные делишки, он чувствовал некий азарт, который до сих пор держал его на плаву в этой серой, скучной жизни. Конечно, это было рискованно, но он уже дожил до того возраста, когда без риска жизнь теряла привлекательность, яркость красок. Кроме того, он мог себе это позволить. Во всяком случае, так ему казалось.

Но как бы там ни было, он, и только он, организовывал эти рискованные операции от начала и до конца. Поэтому ему необходимо было быть уверенным в том, что никто не сможет узнать о его деятельности. Именно поэтому ему нужна была защита от электронных средств наблюдения.

Услуги Сета Маккея обойдутся ему недешево. Его гонорар был баснословно велик. Но Виктор легко мог себе позволить раскошелиться. Да и сам по себе Сет Маккей заинтриговал его. Он был остр, коварен и на удивление непроницаем, но Виктор умел мастерски выявлять слабые стороны человеческой натуры. И Маккей сам продемонстрировал свои слабости сегодня утром.

Виктор рассмеялся в голос и отпил еще виски. Лоррейн Камерон, прошу на сцену. Его пропавшая на долгие годы племянница Катя Лазар с белобрысыми косичками. Как удивительно время меняет людей!

Девчонка удивила его. Аликс, ее мать, сбежала в неизвестном направлении, как последняя трусиха, каковой она и стала после смерти Питера. Она меняла фамилии, паспорта и гражданства. Только напрасно она беспокоилась, информационная сеть Лазара никогда не выпускала ее из поля зрения.

Аликс Виктора не интересовала совершенно, а вот за прогрессом племянницы он следил с удовольствием. У нее был неплохой потенциал, но она была до отвращения стеснительна все свое детство. И он давно поставил на ней крест, решив, что она стала пожизненной тихоней, не способной ни на что. Но тот факт, что она устроилась на работу в его фирму, сфальсифицировав почти все в анкете, воскресил его интерес к ней. Он был заинтригован.

Должно быть, под маской наивной тихони скрывается настоящий ураган.

Интересно, действительно ли Питер был отцом девочки? Учитывая непомерные сексуальные аппетиты Аликс, шансы на то были невелики, хотя девушка и была немного похожа на бабушку со стороны отца. Впрочем… он напряг память, и… да, девчонка могла быть и его дочерью. Занятно! Не то чтобы это значило что-либо, но… Он давным-давно пожертвовал своей сентиментальностью в пользу деловой хватки. Кроме того, если она была его дочерью, то он ожидал от нее большего.

Но в любом случае с ней он не станет повторять той же ошибки, что с Питером. Никаких поблажек, никаких телячьих нежностей. Никакой жалости. Он воспитает ее так, чтобы в ней проявилась гордая порода Назаров. Работа была первой серьезной проверкой. Нужно было убедиться, что у нее есть стойкость и выносливость, и она неплохо справилась. Она хорошо владела языками, неплохо писала, быстро думала, была вежливой и легко приспособилась под выматывающий график, разработанный специально, чтобы отсеивать слабых и неспособных. И все же она оставалась нервным, запуганным кроликом. Будет интересно сделать из нее настоящую женщину из стали и огня.

И его новый консультант сослужит ему неплохую службу, взяв на себя часть этой задачи. Какая удача, что девчонка еще и красивая! Хоть в этом ее блудливая нервозная мамаша сыграла положительную роль. Аликс в свои лучшие годы была шикарной женщиной. И дочка пошла в нее. Вот только нужно научить ее одеваться.

По большому счету он предложил ее Маккею как один из бонусов контракта. Не напрямую, разумеется, но голодные глаза молодого человека сказали ему все, что он хотел знать. Он ухмыльнулся, чувствуя себя шкодливым ребенком. Виктор знал, что он коварный злодей, манипулирующий людьми, но должен же мужчина как-то развлекаться. Кроме того, он делает девчонке одолжение. Маккей явно был неплохим сексуальным партнером для нее. Уж точно лучше, чем все те недомерки и дебилы, которых она выбирала до сих пор. Похоже, она унаследовала от отца дурную карму в выборе любовников. Бедолага Питер.

Завтра он предоставит их самим себе, а остальное сделает за него чужая похоть. Контролировать или предсказывать то, что может произойти дальше, было бы просто глупо. И слава Богу. Слава Богу, что в этой жизни оставалось место случаю. Иначе он бы уже давным-давно перерезал себе вены.

Неплохо было бы записать на видео то, как Маккей будет ее соблазнять, но это обошлось бы ему в круглую сумму. Оно того не стоило. К тому же он считал это дурным тоном — в конце концов, девчонка приходилась ему племянницей. Он уступал право собственности на нее другому. До поры до времени.

Ситуация принимала неожиданные обороты и тем была интересна. Требовалось найти какой-то способ влиять на загадочного Сета Маккея, прежде чем приступать к возобновлению такого серьезного проекта. Он заморозил всю работу по этому направлению после случайной смерти агента под прикрытием ФБР, Джесси Кейхилла. Он едва успел взять ситуацию под контроль, да и то с заметным опозданием, что привело к конфузу в некоторых деловых кругах. А Виктор ненавидел конфузы.

Курт Новак, в частности, до сих пор держал на него обиду, но «сердце тьмы», которое Кроу вез ему в этот самый момент, должно изменить ситуацию кардинально. Эта была последняя деталь плана, которая вернет Новака на то место, где он нужен Виктору. Лазар удовлетворенно улыбнулся, глядя на темные тучи, подсвеченные серебряным светом луны.

Двери снова открылись, и на пороге возникла его помощница.

— Мистер Кроу прибыл, — произнесла она с уважением в голосе.

Поднялся ветер. Его порывы подхватывали с земли опавшую листву и сосновые иголки и волокли по валунам, словно стаю бесенят. Неплохой образ, особенно если учесть суть той сделки, которую он собирался заключить.

— Пусть войдет, — приказал Виктор.

Несколько мгновений спустя позади его кресла материализовалась призрачная тень. Кроу не было его настоящим именем. Виктор понятия не имел, как его звали на самом деле, как, впрочем, и никто из их общих знакомых. Он был из тех, с кем выходили на контакт, когда требовалось сделать что-нибудь сложное, изощренное и абсолютно незаконное. Вроде кражи орудия убийства из хранилища вещественных доказательств. Он был самым надежным агентом среди тех, чьими услугами Виктор пользовался время от времени. И самым дорогим.

Он был укутан в длинный плащ оливкового цвета. Его лицо было спрятано под широкими полями шляпы и солнцезащитными очками. Видимо, сумерки его не смущали. То немногое, что можно было разглядеть в его лице, было угловатым и холодным. Он положил перед Виктором стальной кейс и встал рядом, молча ожидая дальнейших распоряжений. Можно было не проверять подлинность предмета, который он доставил. Его репутация была безупречна.

Части пазла в голове Виктора сместились, принимая новый узор.

— Я переведу деньги на ваш счет сегодня же ночью, — спокойно сказал он, скрывая свое возбуждение.

Тень Кроу растворилась. Виктор взял кейс и положил ею на колени. Корасон. «Сердце тьмы». Он буквально чувствовал, как эта вещь пульсирует, как будто он Аладдин, а в руках у него плененный джинн. Умудренный опытом Аладдин, который понимает силу власти, денег и насилия. А Курт Новак — его джинн.

Он открыл кейс. «Вальтер ППК» даже не достали из целлофанового пакета, в котором он был доставлен в криминалистическую лабораторию баллистики. На нем до сих пор серебрилась пыль для выявления отпечатков пальцев. Бесценный экспонат, учитывая его историю.

Прошлое, настоящее и будущее сплелись в этом пистолете. Знаменитое лицо несчастной Белинды Корасон проплыло перед его взором. Холодный кусок стали лежал на его коленях напоминанием о зверском убийстве. Только такой человек, как он, с вещими сновидениями и пониманием динамики силы, мог предвидеть значимость этого оружия.

Сложное это бремя — быть одним из двух человек, коим ведома истинная личность убийцы Белинды Корасон. Почувствовав непреодолимую тягу к пистолету, Виктор захлопнул кейс. Он напомнил себе, что стыдиться ему нечего. Корасон была всего лишь знакомой, но не другом. Как многие публичные люди, она не раз посещала приемы и вечеринки у Виктора.

Однажды, с год назад, после заключения одной очень выгодной сделки, он познакомил Новака с Белиндой. Каким-то чудом Новак завоевал ее расположение. То ли нитка черного жемчуга была тому причиной, то ли его собственный природный магнетизм. Объяснить логику женских предпочтений невозможно. Но со временем его чары ослабли, и Белинда Корасон решила, что сможет отмахнуться от своего очередного возлюбленного, как и от всех предыдущих. Но она поплатилась за свою ошибку жизнью.

Виктор достал сигарету из своего антикварного серебряного портсигара и сделал слабый жест рукой. Двери открылись, и помощница поспешила к его креслу. Она с трудом подожгла сигарету на ветру и встала тихо, ожидая дальнейших приказаний или разрешения уйти.

Его опытный глаз прошелся по лицу и телу молодой девушки, не упустив ни одной детали. Он часто менял ассистенток, чтобы убить скуку, и эта была новенькой. Он разглядывал ее высокую крупную грудь, подтянутую спортивную фигуру. Она была брюнеткой с длинными каштановыми волосами и миндалевидными карими глазами. Заманчиво. От холода соски девушки напряглись и выпирали. Они были темными и хорошо просматривались под полупрозрачной тканью блузки. Ветер трепал ее волосы, разметав их по красивому лицу. Он посмотрел на розовые полные губы, уже собираясь… но нет. Не сегодня.

Он уже давно не испытывал такого возбуждения по поводу предстоящего дела. Пожалуй, со смерти Питера. И это ощущение он не хотел делить ни с кем.

Он улыбнулся девушке, припоминая ее имя.

— Спасибо, Мара, пока все.

Она одарила его сногсшибательной улыбкой и удалилась. Несомненно, она была милашка. Скорее всего завтра он воспользуется своим положением. А сейчас он будет сидеть и предаваться эйфории. И думать о своем пазле, складывая воедино куски мозаики.

Игра была непростой и долгосрочной. Он знал так много интимных подробностей из жизни представителей городской администрации, сенаторов, политиков и крупных бизнесменов, что был практически недосягаем для закона. А его взносы, вклады, пожертвования и прочие денежные манипуляции примиряли его с правосудием. Виктор Лазар слыл известным филантропом и завсегдатаем лучших вечеров. Впрочем, он и сам нередко устраивал приемы, и люди готовы были перегрызть друг другу глотки, лишь бы получить приглашение. Он надеялся, что праздник, который он организовывал в ближайшую субботу на Стоун-Айленд, будет особенно удачным, учитывая новые кусочки головоломки, вставшие на места.

Да, ему определенно нужен был вызов. Как и молодой Рейн. Пробил ее час вкусить по полной своих обязанностей.

Сет Маккей. Так вот как его зовут. Рейн в сотый раз прошептала это имя, открывая дверь своего дома. Офис весь день гудел сплетнями, которые она впитывала точно губка. Стоило Харриет отвернуться, как секретарши начинали судачить о Сете Маккее, обсуждая его внешний вид, стиль, горящие глаза. Безусловно, он был лучшим консультантом по технической безопасности. Она полдня потратила, чтобы вписать новые параметры охранных систем в информационную страничку веб-сайта фирмы.

Она расстегнула плащ и заметила письмо на полу у двери под отверстием для почты. Оно было из офиса коронерских расследований[7]. Сердце ее затрепетало в груди. Первое, что она сделала по прибытии в Сиэтл, это запросила копию свидетельства об аутопсии[8] своего отца. Она вскрыла конверт дрожащими руками.

Все было так, как ей и говорили раньше. Судебная экспертиза подтверждала смерть от несчастного случая вследствие утопления. Она еще раз просмотрела лист бумаги, стараясь сохранить спокойствие. В копии медицинского заключения перечислялись ткани и органы, исследованные патологоанатомами… но в целом это ничего ей не давало. Заключение было подписано доктором Сиреной Фишер.

Зазвонил телефон, и Рейн вздрогнула. Никто из друзей не знал этот номер. Только мама могла позвонить ей сюда. Она подняла трубку.

— Да?

— Ну наконец-то я застала тебя дома. — Голос матери был полон горечи.

— Здравствуй, Аликс.

— Я тебе звоню-звоню, а тебя вечно нет дома! Я со счету сбилась, сколько я тебе сообщений на автоответчике оставила. А ты так ни разу и не перезвонила. Что ты такого делаешь, что и минутки не найдешь матери перезвонить?

Рейн тихо вздохнула и бросила сумочку на пол. Меньше всего после четырнадцатичасового рабочего дня ей хотелось выслушивать причитания матери. Она стащила плащ, придумывая на ходу причины и извинения.

— Да тут столько всего навалилось. Я на днях на лодке каталась. Дождило, но все равно было здорово. Потом по магазинам ходила. По работе разные собеседования. Новые друзья, ну все такое… — Горячее дыхание Сета Маккея на ее шее не шло из головы. Она сглотнула. Сет Маккей мог оказаться кем угодно, но одно про него можно было сказать наверняка — джентльменом он не был. Что ее абсолютно устраивало. Если ей представится хоть один шанс, она не станет вести себя как леди. — Не мужчины, разумеется.

— А-а-а. — В голосе матери послышалось разочарование, впрочем, она не удивилась. — Ты, наверное, просто не особо стараешься. Я же знаю, какая ты лежебока.

В трубке послышалось напряженное молчание. Но Рейн упрямо не желала поддаваться на этот трюк. Она слишком устала, чтобы вступать в дискуссию с матерью по давным-давно набившим оскомину вопросам. Аликс Камерон нетерпеливо вздохнула.

— Ума не приложу, чего ради ты потащилась в лог Сиэтл? Такая дыра. Всегда пасмурно и сыро.

— В Лондоне тоже всегда пасмурно и сыро, — резонно заметила Рейн. — Кроме того, мам, ты здесь уже сто лет не бывала. Сиэтл очень современный город.

Пожилая женщина недоверчиво хмыкнула в трубку.

— Ах, Рейн, сколько раз тебе повторять, не называй меня мамой. Ты же знаешь, из-за этого я чувствую себя старой Рейн почувствовала знакомый укол горечи и закусила губу. Как тяжело ей было каждый раз запоминать новое имя матери. Она обрадовалась, когда та наконец рискнула вернуться к своему настоящему имени. Рейн посмотрела на медицинское заключение, которое все еще сжимала в руках. Она набралась храбрости и спросила:

— Аликс, я тут хотела узнать кое-что…

— Да, милая?

— А где папа похоронен?

На том конце провода наступило гробовое молчание.

— Боже Всевышний, Лоррейн! — Голос Аликс звучал как-то странно.

— А что тут такого? Я просто хотела проведать могилу, положить цветы.

Ответа так долго не было, что Рейн уже решила, что их разъединили. Когда же Аликс наконец заговорила, то в ее голосе появились старческие интонации.

— Я не знаю. Рейн опешила.

— Ты не…

— Мы же уехали из страны, забыла? И никогда не возвращались. Откуда мне знать?

«Как ты можешь не знать такого?» Но Рейн не задала этот бестактный вопрос матери.

— Ясно.

— Ты можешь узнать в службе информации, — сказала Аликс. — Обзвони кладбища… Ну не знаю, должен же быть какой-то выход.

— Да, конечно, должен.

Рейн показалось, что мама заплакала.

— Мы тогда жили в Позитано, недалеко от Амальфи[9]. Помнишь детей Россини, с которыми ты играла на пляже? Гаэтано и Инза? Именно там мы получили известие о гибели отца. Если ты мне не веришь, можешь позвонить Марианджеле Россини, это она взяла тогда трубку.

— Ну что ты, конечно, я верю. Просто меня все не отпускает этот сон…

— Только не говори мне, что у тебя снова проблемы с восприятием реальности, как в детстве! Я чуть с ума не сошла, Лоррейн, пока тебя не оставили кошмары.

— Хорошо, я не буду тебе рассказывать.

— Это сны, Лоррейн, только сны, слышишь меня?

— Да-да, слышу, только сны. Успокойся, Аликс.

— Милая, неужели ты поехала в Сиэтл для того, чтобы ворошить прошлое? — спросила Аликс подозрительно. — Оставь ты все это в покое. Ты такая умная девочка. Тебе нужно расти, развиваться профессионально!

— Я расту и развиваюсь, — покорно сказала Рейн.

— Не смей со мной говорить как с дурочкой.

— Извини, — пробормотала Рейн.

Ей понадобилось еще несколько минут, чтобы успокоить мать и оторваться от телефона. А когда она повесила трубку, то схватилась за живот, и ни о каком бутерброде речи уже не было. Каждый раз, когда она принималась врать, у нее сводило живот. Но выбора у нее все равно не было. Она уже втянулась в эту авантюру. И ей придется раскопать прошлое, даже если для этого понадобится экскаватор.

Она подняла с пола плащ и аккуратно повесила его. Дни, последовавшие за смертью отца, слились в одно бесконечное непрерывное страдание. Вместе с отцом она потеряла и дом. Стоило ей привыкнуть к новому окружению и начать воспринимать мир адекватно, как они срывались с места и мчались в другую страну, меняли имена. Но одного она точно не могла вспомнить. Не было никаких известий, когда они жили в Позитано. Она бы запомнила этот миг. Такие веши невозможно выкинуть из памяти.

Она никогда не видела настоящей могилы отца. Если бы она посмотрела на нее воочию и убедилась, что та совсем не такая, как во сне, то это избавило бы ее от навязчивого кошмара.

С другой стороны, а что, если она именно такая?

Ее живот скрутило новым спазмом, и она позабыла о снах и видениях. Нет времени на глупости. Нужно сосредоточиться на приятных воспоминаниях. Встреча с Сетом Маккеем и Виктором сдвинула все с мертвой точки. Это было хорошо. Это был прогресс. Нужно решить, что надеть завтра.

И что еще важнее, нужно решить, что делать завтра.

Возбуждение переполнило ее, и она запрыгала, размахивая руками и громко смеясь. Она перешла в спальню и стала разглядывать себя в зеркале, пытаясь понять, что Сет Маккей увидел перед собой. Что-то, что завело его, это определенно. Но вот что именно, она не представляла. Все, что она видела, — все та же Рейн, бледная, точно привидение.

Было глупо и несвоевременно поддаваться похоти. Это могло все испортить. Но, черт возьми, вся ее сексуальная жизнь — была глупой и несвоевременной с тех самых пор, как началась. Достаточно вспомнить хотя бы Фредерика Хоува и Хуана Карлоса.

Все эти переезды не способствовали развитию коммуникативных навыков. У нее и друзей-то практически не было. Какое-то время спустя Аликс вышла замуж за флегматичного шотландского бизнесмена, Хью Камерона. Они осели в Лондоне, но урон, нанесенный прежним образом жизни, оказался непоправимым. Молодые британские школьники ничего не могли поделать с застенчивой и нервной девчонкой, для которой стопка книг всегда была интереснее, чем живое общение.

Ситуацию не исправил даже ее переезд в США, когда она поступила в колледж. И это несмотря на то что здесь ее девственность приобретала солидный вес. Когда ей стукнуло двадцать четыре, она познакомилась с Фредериком Хоувом. Это случилось в Париже. Он был бизнес-партнером ее отчима, спокойным и вежливым англичанином чуть старше тридцати. Он пригласил ее на ужин, где без умолку болтал о себе. Он был милым и определенно безобидным. После ужина она набралась наглости и позволила ему проводить себя в свое скромное съемное жилище.

Как выяснилось, это было большой ошибкой. Он оказался грубым и неумелым. Придавил ее своей тушей и дышал жуткой смесью чеснока и вина. Кончил он, едва начав, что в сложившихся обстоятельствах можно было считать подарком небес. Особенно если учесть, как ей было больно. А пока она мылась в душе, он ушел, не попрощавшись.

Ей потребовалось восемнадцать месяцев, чтобы зализать раны после такого унижения и попытаться снова. Она познакомилась с Хуаном Карлосом, когда приехала на лето в Барселону изучать испанский. Он играл Баха на виолончели в парке. Такой утонченный и прекрасный, с томным взглядом и байроновскими кудряшками. Сногсшибательно одетый от Гуччи и Прада. Она была сражена его элегантностью и чувственностью. Он был полной противоположностью Фредерика. Как раз то, что нужно для ее израненной романтической натуры.

Но ей никак не удавалось соблазнить его. Он каждый раз находил отговорку, едва их отношения доходили до интимной близости. Наконец он признался ей, что он гей.

В то лето они стали настоящими друзьями. Он был благодарен ей за то, что она не отвернулась от него, когда он нашел в себе храбрость сознаться во всем. Она по-настоящему любила его. Но что толку? Легче ей от этого не становилось. Скорее наоборот. Она готова была на стены лезть от желания.

Вскоре после лета сон про надгробную плиту участился, и ее сексуальные проблемы отошли на второй план, а затем и вовсе улетучились.

До сегодняшнего дня. Чудовищное возвращение навязчивого кошмара. Это сводило ее с ума. Всю свою жизнь она страдала от событий, над которыми не имела власти. Всю свою жизнь она жила по воле внешних сил, но сейчас ее больше пугали силы внутренние. Сны, страхи, зарождающаяся страсть к Сету Маккею.

Она уверяла себя, что со страхами можно справиться, если встретить их лицом к лицу. Она сняла юбку. Сны казались ей большей проблемой, но и с ними она не собиралась мириться. А с появлением Сета Маккея все становилось еще проще. Он был из мира единорогов, демонов и драконов. В этом мире даже она магическим образом трансформировалась.

Она расстегнула блузку и набросила ее на спинку стула, затем повернулась к зеркалу и принялась доставать из волос невидимки. Не стоит ей больше худеть. Она уже становится похожей на подростка. Завтра надо сильнее накраситься. Положить больше тонального крема на круги под глазами и использовать больше румян. Она растрепала волосы и стала снимать маечку, но вдруг остановилась. Она медленно вернула все на место и вспомнила глаза Сета Маккея. Лицо ее залилось румянцем. Пожалуй, необходимости в румянах завтра не будет.

Она страстно и призывно улыбнулась в зеркало. Она подалась вперед и взбила волосы пальцами, придавая им больше объема. Затем отбросила их назад, оставив лишь пару локонов, спадающих на лицо. Взгляд а-ля королева джунглей. Немного помады не помешает. Что-нибудь блестящее и влажное. Она поджала губки и сняла маечку, позволив ей выскользнуть из пальцев и упасть на ковер.

А сейчас колготки. Они были совсем неправильными. Ей нужны чулки с подвязками, чтобы она могла медленно скатывать их с ноги, сидя на краю стула, так, чтобы пират с горящими глазами наблюдал за этим.

А ее нижнее белье?! Какая ужасная банальность! Она всегда стеснялась своей крупной груди, поэтому пользовалась самыми тонкими, строгими и закрытыми чашечками. Только так она чувствовала себя уверенно. Но сейчас, впервые в жизни, ей хотелось одеть что-нибудь с вырезом и огромным количеством кружев.

Что ж. Она новичок в этих женских баталиях. Но, как и в любом деле, главное — это опыт. Нужно немало времени, чтобы достичь совершенства. Она взяла свои груди в ладони, представляя, что это Сет подошел сзади и сжал их своими руками, чувствуя их мягкость и тяжесть. Она представила его горячее дыхание на своей шее, его колючую щетину, когда он станет целовать ее плечи. Вуаля! Все было так реально, как будто происходило на самом деле. Так живо и натурально. Вот его язык скользит по ее грудям, ласкает ее упругие соски, опускается ниже, достигая заветной расщелинки.

Все было так правдоподобно, что она почти услышала его удовлетворенное хрипение, почти почувствовала его горячие губы на своем теле. Интересно, какой он в постели? Медленный и неторопливый или пылкий и настойчивый? Интересно, будет ли он делать с ней что-нибудь из тех эротических романов, которые стопками лежат у нее под кроватью?

Она стянула с бедер трусики, и они соскользнули до колен. Она опустила руку, чтобы скинуть их, но задержала пальцы, снова грезя наяву. Она трогала себя, повторяя движения своего воображаемого любовника. Она представила, как его руки, смелые и настойчивые, пробираются в святая святых женской плоти… Она открыла глаза и резко выдохнула. Обычно ее грезы носили характер легких розовых мечтаний, но эта отличалась пугающей натуралистичностью и яркостью. Наваждение было сильнее ее, и она лишь плыла по течению, отдавшись на волю страсти. Она посмотрела в зеркало. Оттуда на нее уставилась девица с растрепанными волосами, раскрасневшимся лицом, трусики болтаются на коленях, одна рука сжимает грудь, другая блуждает между ног.

Она выглядела как женщина, истосковавшаяся по ласкам.

Она скинула трусы и на ватных ногах пошла в сторону постели. Она почти боялась пульсирующей боли между ног и неконтролируемой прострации. Желание свербело во всем теле, неудержимое, рвущееся наружу. Она растянулась на фланелевых простынях, чувствуя, как ломит суставы и ноют мышцы.

Она перевернулась на спину, раздвинула ноги и нашла пальцами влажную щелку. Представляя себе его во всех мыслимых позах, она быстро довела себя до оргазма, бурно кончила, изогнувшись, словно кошка, и мгновенно уснула.

Этой ночью она снова видела сон, где она плавала в аквариуме обнаженной. Но сон изменился. Стены аквариума растворились, цветная галька превратилась в песок, фальшивые кораллы — в огромную мрачную глыбу. Пластмассовый замок исчез, зато затонувший галеон был самым что ни на есть настоящим, украшенным водорослями и обросший моллюсками.

Та слабая защита, что предлагали ей прозрачные стеклянные стены, исчезла. Ей хотелось поплавать с большой рыбой, и ее желание сбылось. Чувство неограниченной свободы заполнило все ее существо, вытеснив страх перед темной бездной внизу. Она плыла туда, словно маленький мерцающий лучик света.

Глава 4

По счастливой случайности Сет был один, когда ему довелось увидеть ее эротическое шоу. Если бы рядом оказался другой мужчина, он бы его просто убил.

Прошел уже час, как она уснула, а он все сидел и смотрел на нее. Член стоял как гранит. Если бы он не сам устанавливал оборудование, если бы он не был уверен, что она не может заметить ничего подозрительного, то он бы наверняка решил, что она разыграла этот спектакль специально для него. Иначе с чего ей вытворять такое перед самыми камерами, сводя его с ума?

Впрочем, не все можно сыграть. Притвориться, что тебя охватывает такой оргазм, просто невозможно. Боже правый, он длился так долго, что даже не верилось.

Даже до смерти Джесси его половая жизнь была далека от идеала. Его потребности были намного выше среднего, а в постели он был просто демон, в этом он был совершенно уверен, без всякой тени тщеславия. Но вот в чем он абсолютно не был уверен, так это в том, что парень должен говорить девушке до, во время и после. Одна его бывшая любовница заявила ему как-то сразу после секса, что он напрочь лишен основных навыков общения. Он и не отрицал. Каждый раз он все портил, говоря все так, как думал. После этого большинство женщин исчезали из его жизни раз и навсегда.

Это была настоящая проблема, но, честно говоря, его это мало беспокоило. Были в его жизни веши и поважнее. Он был богат, определенно хорош собой и умел обольщать, когда ему это было нужно. И если женщину это не устраивало, ну и черт с ней. Свято место пусто не бывает.

А потом Лазар и Новак убили его брата, и он как-то вдруг позабыл о том, что секс вообще существует. Он даже испытывал от этого некоторое облегчение. Словно тебе сделали лоботомию мозга. Сейчас все его силы были направлены только на одно. Он расследовал убийство брата с утроенной энергией. И тут вдруг появляется Рейн, и его потухшее либидо начинает наверстывать упущенное.

Зазвонил мобильник, и он вздрогнул, словно от электрического удара. Он посмотрел на номер, высветившийся на экране, и отметил с неудовольствием, как трясутся его руки.

Коннор Макклауд. Замечательно. Только его и не хватало для полного счастья. Он подключил сотовый к компьютеру, убедился, что пошла запись, и только тогда нажал на кнопку с зеленой трубкой.

— Да?

— Я только что узнал, что вчера пропал пистолет, из которого застрелили Корасон, — сказал Коннор без предисловий.

Сет подождал, пока тот пояснит, но так ничего и не дождался.

— Корасон? — переспросил он. Коннор нетерпеливо вздохнул.

— Да, да. Ты хоть иногда новости слушаешь?

— Ну-у-у.

— Да ладно, проехали. Длинноногую модель жестоко убили в модном пентхаусе прошлым августом. Не припоминаешь?

— А… Ну да, как же, как же. — Он помнил что-то смутно. Лицо ее он точно помнил. Она была ничего так, симпатяшка. Белинда Корасон. 1982-2002. Молоденькая совсем. Только зомби мог пропустить убийство Корасон. Вспомнить-то он вспомнил, но все равно ничего не понял. — А при чем здесь мы?

— Ты хоть раз в жизни можешь сосредоточиться? Помнишь, я рассказывал тебе, как мы с Джесси раскопали информацию о том, что Виктор Лазар оплачивает кражу оружия, которым совершались знаменитые преступления?

Сет поморщился:

— Неужели люди действительно покупают эту дрянь?

— Можешь поверить мне на слово. Мир полон больных придурков, у которых слишком много денег. Но суть в том, что наш общий друг причастен к краже оружия. И я даже догадываюсь, для кого он это сделал.

— Для кого? — нетерпеливо спросил Сет.

Но Коннор оставался невозмутимо сдержан и загадочен.

— Где сейчас Лазар? — поинтересовался он у Маккея.

— На Стоун-Айленд, — ответил Сет не задумываясь. Он самолично установил коротковолновые маячки слежения в каждое транспортное средство, которым пользовался Виктор Лазар. Серебристый «мерседес» Лазара прибыл в порт в шесть пятьдесят девять, где тот зашел на борт, а на остров прибыл в восемь девятнадцать.

— Ты следишь за ним весь день?

— Ну да, — ответил Сет.

— А еще кто-нибудь на остров сегодня приезжал?

— Не знаю.

— То есть как это, не знаешь? Ты же там установил камеры повсюду. Разве нет? А-а, дай-ка угадаю, вместо того, чтобы следить за всем происходящим, ты снова наблюдал за домиком Барби.

— Да пошел ты, — процедил Сет сквозь стиснутые зубы.

— Черт возьми, Маккей, маньяк ты сексуальный, ты будешь делом заниматься или нет?

— Я не могу наблюдать за островом в режиме реального времени. Он же в восьмидесяти пяти милях отсюда. Чтобы проделать то, о чем ты спрашиваешь, мне необходим отдельный спутник слежения и вся местная электростанция. Или надо самому ехать туда, записывать все вручную, затем оцифровывать и обрабатывать.

Коннор прищелкнул языком.

— Вай-вай, какие мы обидчивые.

— Макклауд, я могу тебе повторить…

— Да-да, я помню, куда ты меня посылал. Я и в первый раз расслышал. Однако мне нужна эта информация, так что дуй на этот остров и добудь мне ее. Мне нужно проверить то, что говорят агенты.

— А что еще они тебе говорят?

— Терпение, мой друг, — поддразнил его Коннор.

— Не буди во мне зверя, — рявкнул Маккей. Коннор усмехнулся:

— Новак приложил к ней свои ручонки.

— К Корасон? — Сет был ошеломлен. — Не может быть. Она была слишком известна для такой помойной крысы, как он. Он бы не посмел.

— Однако он посмел. Но по-тихому, естественно. Он посылал ей все сокровища мира и добился, чего хотел.

— И Лазар, естественно, помогал ему во всем.

— В яблочко, — одобрительно сказал Коннор. — Ты неглупый парень, когда не корчишь из себя героя-любовника для Барби.

Сет был слишком заинтригован, чтобы реагировать на глупую шутку.

— Так почему же вы не использовали ее как наживку?

— Они встречались тайно. Мы не знали, а потом ее шлепнули, так что отвали, да?

— А я к тебе и не лезу. — Сет нетерпеливо барабанил пальцами по столу. — Так значит, он ее и шлепнул.

— Дай-ка я освежу твою память, Маккей. Ты, похоже, новости не смотришь. Помнишь ее дружка, хоккеиста Ральфа Киннера? Он был найден на месте преступления, голый, весь в ее крови, а отпечатки его пальцев были на орудии убийства. Ну, вспомнил?

— А-а-а, — промямлил Сет.

— Вот именно. Жаль бедного парня. Но только знаешь что? Кто-то подбросил его адвокатам информацию, что его накачали наркотиками и подсунули оружие.

— Странно.

— Еще как. Они обнаружили усыпляющий газ на его радужке и наркотик в желудке. Так что хоккеист слез с крючка благодаря загадочному доброжелателю. А затем при невыясненных обстоятельствах исчезло орудие убийства. Вот это уже действительно странно.

— Так ты думаешь, что Лазар стащил его, чтобы продать Новаку? Как напоминание о его любви? Боже правый.

— Романтично, да? Добудь информацию, Маккей, и сообщи мне, если у Лазара сегодня были гости.

Раздались гудки, и Сет чуть не перезвонил ему обратно только затем, чтобы сказать, что Коннор слишком раскомандовался. Да только толку в этом все равно не было, Макклауд рассмеется ему в лицо. Кроме того, надо спешить на остров. Не время для глупостей.

Это, в свою очередь, навело его на очередную глупую мысль. Он посмотрел в монитор на спящую блондиночку. А что, если Лазар нанял ее, чтобы она его соблазнила? Что, если она всего лишь вживается в роль? Это не было такой уж безумной идеей, учитывая слова Лазара после встречи. Как это он сказал? «Совместим бизнес с удовольствием…» Сет знал, что Лазар предоставляет любые сексуальные услуги своим друзьям и бизнес-партнерам. Это привязывало их к нему, а Виктору давало над ними власть. Очень может быть, что так оно и было в их случае.

Что ж, по крайней мере сейчас он знал. Знание правды привело его в ярость. Рейн Камерон вовсе не была сказочной принцессой, которую требовалось спасти. Его романтический настрой улетучился начисто.

Но следовало посмотреть правде в глаза, какой бы неприглядной она ни была. Он уже не мог ни под каким предлогом отказаться оттого, чтобы переспать с Рейн Камерон. Один ноль в пользу Лазара, нужно отдать ему должное. Но он обязательно отыграется, и так, чтобы этот любитель манипулировать людьми получил все, что ему причитается.

Сейчас, когда он размышлял над этим, подстава выглядела очевидной. Тем проще. Он ее грубо отымеет. Никаких моральных обязательств. Никакого чувства вины. Никаких священнодействий. Никаких этих штучек, которые только отнимают время и силы. Учитывая обстоятельства, он даже ожидал от нее некоторого профессионализма. Это должно быть интересно. У него начинал вставать при одной мысли об этом.

Черт возьми! Чем больше он распалялся, тем больше злости он испытывал. Совсем иное чувство по сравнению с холодной ненавистью и желанием отомстить за Джесси. Это сводило его с ума. Дело дрянь, раз он так злится. Это меняло суждения. А следовательно, заставляло его ошибаться. А это совсем уж неприемлемо.

Он обязан играть в эту игру с ледяным сердцем. Он должен терпеливо ждать удачного случая, чтобы отомстить. Рано или поздно наступит подходящий момент, чтобы расквитаться со всеми, кто повинен в смерти Джесси. Тот факт, что из всех компаний, проходивших конкурс, Лазар выбрал именно его, был неплохим предзнаменованием. Сет, конечно, работал в этом направлении, но не сильно рассчитывал на такой благополучный исход.

Он еще не знал, как именно он будет мстить, но знал, что когда придет пора, он это поймет. Он привык жить в неопределенное™. Он в этом вырос. Здесь он был на своей территории.

Он обрадовался заданию проникнуть на Стоун-Айленд. Это остудит его, как ничто другое. Неприступность поместья Лазара была вызовом даже для него. Это напомнило ему о тех светлых днях, когда он выполнял поручения для армейских рейнджеров. Только в такие минуты экстремального риска он чувствовал себя свободным. Свободным от горьких воспоминаний и прочей шелухи. Поэтому он жаждал таких поручений так, как обычные люди жаждут сна после долгого и трудного дня.

Он посмотрел на спящую женщину на мониторе и стиснул зубы. Спи, спи, красавица, набирайся сил. Завтра будет день, который ты никогда не забудешь.

Он начал собирать все необходимое оборудование для проникновения на остров, но краем глаза продолжал следить за экраном. Одеяло сбилось и оголило ее до пояса. Ему захотелось укрыть ее и подоткнуть края, чтобы она не простудилась во сне.

— Секунду, пожалуйста, — попросила Рейн, набирая текст на ноутбуке. — Если вы собираетесь все время переходить с французского на немецкий, то я должна переключать раскладку клавиатуры. Это не займет много времени.

Виктор вздохнул и откинулся на спинку мягкого сиденья своего лимузина с видом легкого раздражения на лице. Он отпил из бокала и, закинув ногу на ногу, нетерпеливо забарабанил по кожаной подошве своих туфель от Гуччи.

Рейн выбрала немецкий язык в списке языков, щелкнула курсором по иконке нового документа и приготовилась набирать текст, надеясь, что Виктор не заметит, как дрожат ее пальцы.

— Я готова.

Но Виктор не спешил диктовать. Он смотрел на нее пронизывающим цепким взглядом. Чтобы выдержать этот взгляд, ей понадобилась вся ее выдержка. Сорок минут в обществе ее харизматического дядюшки оказались для нее сущим адом. Это было бы непросто для кого угодно, даже если этот «кто угодно» не замышлял разрушить империю Лазара.

— Для американца нетипично бегло говорить на стольких языках, — сказал он наконец.

Рейн моргнула.

— Я… я много лет провела в Европе, когда была маленькой.

— Да неужели? И где именно?

Она была готова к этому вопросу и заранее решила, что не стоит врать там, где в этом нет крайней необходимости.

— Сначала во Франции, недалеко от Лиона. Затем некоторое время в Ницце. Потом в Голландии. Затем пару лет мы жили во Флоренции, а далее Швейцария и Лондон.

— Потрясающе! Ваши родители, должно быть, работали в иностранном представительстве?

Ну какого черта он не начинает снова диктовать! Ну почему так нужно таращиться на нее сейчас, когда они наедине?

— Нет… просто мама любила путешествовать.

— А отец? Он тоже любил путешествовать?

Она коротко и нервно вздохнула и напомнила себе, что врать нет необходимости.

— Папа умер, когда я была еще очень маленькой.

— Ох, простите, какая жалость.

Она кивнула в надежде на то, что он оставит ее в покое и начнет диктовать.

Ан нет. Он изучал ее лицо, недовольно нахмурившись:

— Ваши очки. Вы можете выполнять свои обязанности без них?

Это слегка озадачило ее.

— Э-э… наверное, да. У меня близорукость, так что они мне нужны, только чтобы видеть удаленные предметы…

— Ваши проблемы со зрением меня абсолютно не интересуют. Просто не надевайте больше эти очки в моем присутствии.

Рейн испуганно посмотрела на него:

— Я… вам не нравятся мои очки?

— Именно. Они совершенно отвратительные. Носите контактные линзы, — разрешил он и улыбнулся великодушно.

Она стиснула зубы, чтобы промолчать. Может, это всего лишь очередной хитроумный психологический тест. Ни одна помощница управляющего не стала бы терпеть такое к себе отношение в нормальной ситуации. Но в мире Виктора Лазара не было ничего нормального. Он был точно черная дыра, искажающая привычный мир до неузнаваемости.

Он ждал, барабаня пальцами по подошве, подняв бровь.

Она носила линзы раньше, но специально купила очки, чтобы еще сильнее отличаться от матери. Сейчас она медленно сняла очки и убрала их в сумочку. Мир расплылся и потускнел. Лимузин остановился.

Она сложила ноутбук и вышла из машины. Она знала, что они приехали на стоянку склада, но не видела ничего, кроме размытых серых очертаний на фоне светлого неба. В воздухе пахло бензином и мокрым цементом.

Сета она учуяла еще до того, как он появился в ее поле зрения, как и тогда в лифте и на кухне. Воспоминания о сексуальных фантазиях прошлой ночи нахлынули на нее. Все ее чувства раскрылись, как цветы.

Темная высокая фигура приблизилась к ним, принимая очертания Сета Маккея. Он был, как всегда, элегантен: черные джинсы, темно-серый свитер и черный кожаный пиджак. Он подошел уже достаточно близко, и она разглядела, что недельная щетина превратилась в бороду на угловатом подбородке. Он бросил на нее мимолетный взгляд, но она почувствовала силу его скрытого интереса к ней.

Мужчины поприветствовали друг друга, и он протянул ей руку. Его лицо не выказало ни единого намека на вчерашнюю теплоту, а глаза оставались непроницаемыми. Должно быть, он сосредоточился на бизнесе, решила Рейн. Она проигнорировала неприятный холодок между лопаток и мило улыбнулась.

Когда его большая теплая рука коснулась ее ладони, ее словно током пронзило. Это длилось какую-то секунду, но для нее и этого было достаточно.

Мужчины пошли к складам, и она поспешила за ними. Но Виктор обернулся и сказал на ходу:

— Рейн, подождите нас здесь, если вас не затруднит. Она моргнула и посмотрела вокруг.

— Но…

— У нас с мистером Маккеем конфиденциальный разговор, — настаивал Виктор.

— Тогда зачем вы вообще меня брали? — спросила она и тут же пожалела о своих словах.

Лицо Виктора приобрело жесткое выражение.

— Мое время очень ценно, поэтому я пользуюсь максимальной помощью своего секретариата. И я убедительно советую вам никогда не просить меня объяснять своих решений. Это ясно?

Она густо покраснела и кивнула, прекрасно понимая, что Сет Маккей молча и с любопытством наблюдает за происходящим. Она смотрела, как они уходят, беспомощная и жалкая. Черт! Пиратская королева нашла бы способ присоединиться к их конфиденциальному разговору. И уж пиратская королева точно не позволила бы заставить себя снять очки.

С другой стороны, пиратская королева была бы достаточно прозорлива, чтобы иметь контактные линзы при себе. Она была бы более предусмотрительна. Напористая, но коварная. Храбрая, но терпеливая. Она бы отразила любое нападение, но не стала бы тратить силы на никчемные битвы. И уж она бы точно не задумываясь взяла себе то, что посчитала бы нужным, будь то справедливость и уважение или сексуальный темнокудрый консультант по безопасности.

Рейн села на заднее сиденье лимузина с тяжелым вздохом и приготовилась ждать. Сет Маккей еще не знал об этом, но пиратская королева уже решила его соблазнить.

— Сначала необходимо оценить степень угрозы и произвести детальный анализ уязвимости существующих охранных систем, — говорил Сет. — Для этого нам понадобится изучить каждую часть вашей территории, чтобы выявить слабые места. Замки, двери, сигнализация, телефонные линии, Интернет, доступ к компьютеру — все.

Лазар едва заметно нахмурился и оглядел огромный ангар склада.

— Как много времени это займет? Мне необходимо обеспечить безопасность товара в ближайшие дни.

Сет пожал плечами:

— Это зависит от обстоятельств. По меньшей мере несколько дней, если заниматься всеми ангарами и складскими помещениями. Желаете включить в список ваши частные апартаменты? Я бы настоятельно рекомендовал.

Глаза Лазара сузились.

— Я подумаю над этим.

Сетоларил Виктора своей лучшей профессиональной улыбкой.

— В таком случае, как только будут подписаны все бумаги, я отзвонюсь своей команде, и они тут же начнут. Первым делом мы проверим все помещения на наличие прослушивающих устройств.

Лазар открыл дверь склада и указал приглашающим жестом на улицу.

— И как вы собираетесь обеспечить конфиденциальность в таких условиях?

— Мы будем производить установку только в рабочие часы, чтобы не привлекать внимания. Но нам понадобится руководство по установке кабелей и систем связи, иначе мы потратим уйму времени на это.

— Хорошо, все будет подготовлено утром к вашему приходу, — кивнул Лазар.

Они молча прошли мимо склада, который Сет и братишки Макклауда бессовестно обчистили пару недель назад. Забавно, но даже тогда, когда он лично устанавливал жучки и микрофоны, его мозг автоматически обдумывал идеальный вариант для обеспечения электронной безопасности здания.

Это будет самая легкая работа для его ребят, ведь он досконально знал расположение каждого прибора. Он сумеет убедить этого мерзавца в некомпетентности его служб безопасности. вывалив ему на стол гору жучков. И еще больше установит снова. А ему за это отвалят кучу денег. Просто праздник какой-то!

Этим контрактом Лазар финансировал собственный крах. И Сет был от этого в восторге. Это вписывалось в его понятия о справедливости и одновременно решало насущные вопросы. С момента смерти Джесси он не обращал внимания на некоторые обыденные вещи, как, например, зарабатывание денег, так что его финансы были на исходе.

Контракт с Лазаром решит все его проблемы. А при мысли о том, как он утыкает жучками резиденцию Виктора на Стоун-Айленд, у него пересохло во рту. Боже, какое разорение он принесет ему.

Он с Макклаудом и его братьями получили истинное наслаждение от рейдов по складам Лазара и особенно по его квартире. Когда Сет изучил систему охраны и средств наблюдения на объектах Лазара, эти прогулки стали просто развлечением. Не очень спортивно, конечно, но ему было наплевать на это. Убивать его брата тоже было неспортивно.

Они обогнули здание склада и вышли к стоянке лимузина. При их появлении блондинка вылезла из машины. Она сняла очки и сунула их в сумочку. Без них она выглядела совсем иначе. Мягко, загадочно и сочно. Она кусала нижнюю губу, отчего та покраснела и немного припухла.

Словно она долго и страстно целовалась.

Лазар снова заговорил. Сет с трудом сосредоточился на его словах.

— …много времени уйдет у вас на установку?

Сет понял вопрос, поскольку они уже говорили об этом чуть раньше.

— Сначала надо изучить положение дел. Только потом я смогу назвать вам точную дату.

— Можете приступать завтра утром, если вам будет удобно, — сказал Лазар.

— Да, вполне.

— Что ж, замечательно. Я надеюсь, вы меня простите, но у меня важная встреча в городе, — продолжал Виктор. Он посмотрел на Рейн с таким выражением лица, что Сету захотелось его ударить. — Рейн, мистер Маккей недавно в Сиэтле. Вы не покажете ему город? Рестораны, достопримечательности, ну и все такое.

Глаза Рейн расширились от невинного удивления. Сету особенно понравилось ее порозовевшее вдруг лицо.

— Я? Ах… право… но Харриет ждет…

— Харриет все поймет в сложившейся ситуации, — мягко оборвал ее Лазар. — Я должен сделать визит нашего гостя комфортным и запоминающимся, поэтому я перепоручаю его в ваши заботливые руки.

Ее взгляд метался от одного к другому. Она выглядела испуганной.

Лазар протянул руку.

— Надеюсь, вы будете рады ее компании.

Сет едва удержался, чтобы не раздавить пальцы Лазара в кровавое месиво. Он выдавил вежливую улыбку и стоял, наблюдая, как старик садится в лимузин. Намек его был ясен. Он сам успел попробовать то, что предлагал ему.

Он убеждал себя поостеречься. Она была профессионалка, а не любительница, как ему показалось сначала.

Рейн смотрела на отъезжающий лимузин, закусив язычок. Она выглядела сбитой с толку, но это наверняка была женская уловка. Но выглядело чертовски убедительно. Нужно было отдать ей должное.

Сет потер шею под воротником кожаной куртки. Сладостные возможности сыпались на него, словно из рога изобилия, одна за другой. На складе было полно темных уголков. Он точно знал, какие из них не просматриваются камерами. Он знал, к какой стене ее прижать, сорвать с нее одежды и сделать свое грязное дело. Она обовьет его, обхватив ногами его талию, и будет кричать от наслаждения.

А потом они найдут где-нибудь мягкую постельку и уже никуда не будут спешить.

Он с похотью посмотрел на се припухшую губу и ощутил, как волна страсти захлестывает его, словно тихоокеанский прилив.

Только тут он понял, что она что-то говорит ему. Он потряс головой.

— Прост и, что ты сказала?

Она нервно улыбнулась. Она действительно немного волновалась. Видимо, он был ее первым выездным заданием.

— Я говорю, что сама недавно в этом городе. Я провела здесь меньше месяца, так что по части ресторанов и местных достопримечательностей мы на равных.

Он моргнул. Значит, она все-таки собирается играть. Впрочем, как угодно. Он будет играть по ее правилам так долго, как сможет терпеть. Но потом он возьмет свое сполна. — Залезай в машину, — велел он.

Глава 5

Нервы Рейн были так натянуты, что, когда захлопнулась дверца автомобиля, она едва не подпрыгнула. Она закрыла глаза и постаралась успокоиться, пока он обходил машину. Она не станет паниковать и никуда не сбежит. Не в этот раз. Ведь речь идет только об удовольствии и желании. Речь ведь не идет о серьезных постоянных отношениях. Иначе она бы уже давно умерла от страха.

Она вздрогнула, когда он открыл водительскую дверцу. Огромный «шевроле» показался меньше и уютнее, когда он сел в него, такой высокий и смуглый. Он повернул ключ в замке зажигания и вопросительно посмотрел на нее.

— Итак? — Его взгляд медленно скользнул по ее телу, затем остановился на уровне лица. — Куда едем?

Она беспомощно развела руками:

— Ну, это зависит от обстоятельств.

— А именно?

— Ну, скажем, от того, чем вы желаете заняться. Чего вы хотите? — отчаянно спросила она.

Ироничная улыбка оживила его смуглое вытянутое лицо.

— Чего я хочу?

— Да. Есть, э-э… Музей изящных искусств — последний раз, когда я там была, там выставлялась недурная коллекция живописи. Можно, конечно, пойти на рынок Пайк-стрит. Есть еще замечательные водные экскурсии, если вы не видели…

— Никакого искусства, никаких шмоток, никаких лодок. Рейн подозрительно посмотрела на него, в его голосе ей почудилась усмешка.

— Так чего же вы хотите?

Чувственная улыбка четче прорезала морщинки около рта. Сердце ее рвалось из груди. Повисла напряженная тишина. Этот пират не желал ни говорить, ни шевелиться. Он намерен мучить ее. Наблюдать, как она сгорает, со своей всезнающей пиратской улыбочкой. Он собирается ждать до тех пор… пока она сама не скажет этого.

А он знает, что она скажет. Эти темные глаза видели ее насквозь, до самых пульсирующих влажных глубин, где ждала дикая голая страждущая женщина. Он прекрасно знал, как сильно она его хочет.

Она открыла рот, надеясь, что оттуда вылетит что-нибудь связное.

— Чего ты хочешь, Сет? — прошептала она. Его взгляд упал на ее губы.

— Догадайся.

Она закрыла глаза и погрузилась в бездну возбуждении.

— Ты хочешь… меня? Тишина разрывала ее на части.

— Да, — сказал он, — а можно? Она коротко кивнула.

Ну вот. Она сделала это. Она отдалась во власть неизвестности. Сердце билось в груди. Он был так хорош! Он был так опасен! И она хотела его.

Он выключил двигатель.

— Распусти волосы.

Она рада была хоть что-нибудь сделать дрожащими пальцами. Она расстегнула заколку и освободила волосы, которые тут же рассыпались по плечам светлыми локонами.

Сет взял прядь в свою ладонь и наклонился, чтобы понюхать их.

— О Боже, — сказал он со сладкой истомой.

Рейн вскрикнула испуганно, когда он схватил ее и одним движением перетащил через разделяющую их консоль в свои объятия. Его руки крепко сжимали ее тело, а глаза смотрели в ее глаза. Ярость и желание отчетливо читались в них.

Ей нравилась его животная агрессивность. Ей нравилось его твердое тело. Она положила руки ему на грудь, прерывисто дыша. Его мышцы были словно камень. Жар, исходивший от него, обжигал. Она подняла руку и дотронулась пальцами до его горячих губ.

Сет издал звук, похожий на рычание дикого зверя, и еще крепче сжал ее в объятиях. Он жаждал поцелуя, страстного, долгого. И он его получил. Она впилась губами в его губы жадно и с вожделением.

Она распалялась все сильнее и сильнее, и он не отставал от нее. Его естество упиралось в ее живот, горячее, как лава, твердое, как гранит. Его пальцы блуждали под ее юбкой, по чулочкам, пробираясь выше к заветной цели.

— Я чувствую, как ты вся горишь, — прохрипел он.

Он раздвинул ее ноги, усадив к себе на колени, и стал гладить бедра. Его удивительно нежные руки сводили ее с ума. Внезапный порыв заставил ее сжать ноги, поймав в ловушку его руку.

— Да, я вся горю, — пролепетала она в ответ.

— Ты меня хочешь, — сказал он, и тон его не был вопросительным.

Она коротко кивнула. Он раздвинул ее ноги и нежно провел пальцем по самой сокровенной части ее тела. Она содрогнулась от волны возбуждения.

Сет рассмеялся и стал водить пальцем по кругу. Глаза его горели.

— Ты уже готова, я хочу сорвать с тебя одежду, — прошептал он.

Тело выдало ее, задрожав от вожделения.

— Сет, все как-то слишком быстро происходит…

— И тебе это нравится, — заявил он, пресекая любые возражения, и впился губами в ее губы, сжав руку под юбкой.

Он дотрагивался до нее там, где никто никогда не трогал ранее. У него были уверенные, медленные и поразительно умелые движения, а его язык проделывал сумасшедшие пируэты с ее языком. Она дрожала в его объятиях, потерявшись в пространстве и времени.

Громкий мужской смех вывел ее из транса. Они оба вздрогнули от неожиданности и отстранились друг от друга, насколько это позволяло переднее сиденье автомобиля. Сет чуть слышно выругался.

Несколько мужчин шли к воротам, смеясь и улюлюкая. Один из них показал Сету и Рейн большой палец, прежде чем они скрылись за поворотом. Она посмотрела на себя. Волосы, словно воронье гнездо, юбка па талии, лицо почти наверняка красное и разгоряченное. Ноги раздвинуты, и он трогает се где угодно. Боже правый, о чем она думала? Все это вышло из-под контроля с какой-то чудовищной скоростью. Она попыталась слезть с него, дрожа от стыда и возмущения.

— Перестань, Сет, я не эксгибиционистка.

— Обычно я тоже нет. — Он схватил ее руку и прижал к своему возбужденному члену, выступающему под джинсами. — Секс на публику не мой стиль, но ты так завела меня, что мне уже все равно.

— А мне нет! — сказана она.

— Почти поверил, крошка.

Он обвил ее шею и притянул к своему лицу. Его губы снова жадно впились в ее рот. Он насадил ее на бугор на джинсах. Затем схватил за волосы, но аккуратно, на грани боли и удовольствия, отчего по ее спине побежали мурашки.

Она почувствовала невыносимое возбуждение и ответила на его страстный поцелуй. Он зарычал, а затем рассмеялся.

Она отстранилась от него слегка и увидела его победную улыбку.

— Это нечестно, — заявила она. — Это ты виноват!

— В чем виноват?

— В том… в том, что свел меня с ума. — Она остановила его, когда он попытался снова ее поцеловать. — Сет, прошу, не надо.

Но ведь ты этого хочешь. — Его голос звучал так соблазнительно, что она готова была снова потерять голову. — И я хочу, я хочу расстегнуть джинсы и насадить тебя на моего красавца прямо здесь и сейчас. И ты можешь скакать на мне до тех пор, пока не расплавишься. И это будет только аперитивом перед вкусным и долгим обедом. Это будет лишь разминка перед тем, как мы доберемся до ближайшей кровати. И вот тогда я тобой займусь основательно. Жестко и быстро или сладко и медленно. Как пожелаешь. Весь день кряду.

Она беспомощно смотрела в соблазнительную бездну его глаз. Она хотела кричать на него, бить его… отдать ему все, что он хочет.

Дверь склада распахнулась, и что-то в ней надломилось. Дерзкая сказка, которую он ей описал, рассыпалась в прах.

Она впилась ногтями в его плечо.

— Слушай, те парни никуда не денутся, — прошептала она. — Я… я бы предпочла добраться до ближайшей кровати. Прошу, не мучай меня больше.

Его лицо стало совершенно бесстрастным. Он отпустил ее волосы и откинулся на спинку сиденья.

— Так перестань ерзать у меня на коленях, крошка, — сказал он с холодной иронией в голосе.

Она перебралась на пассажирское сиденье, поправляя на ходу юбку.

— Извини, — пробормотала она, хотя и сама не понимала, за что извиняется.

Он включил двигатель, воткнул передачу и стартанул с пробуксовкой, отчего ее вжало в сиденье. Мир за окном автомобиля размазался в неразличимую мозаику. Она порылась в сумке и дрожащими руками достала очки, надеясь, что это поможет. Она пристегнула ремень безопасности и вытерла потные ладони о юбку. Затем попыталась собраться с мыслями и успокоить биение сердца и дыхание. Но тщетно.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Где ты живешь?

— Нет, только не ко мне. — выпалила она не раздумывая.

— Почему нет?

Она пожала плечами. Отвечать не хотелось.

— Там я не чувствую себя в безопасности.

— И ты думаешь, что со мной ты в безопасности? Его тон вызвал у нее дрожь в коленях.

— Нет, Сет, — сказала она мягко и с достоинством. — С тобой я тем более не чувствую себя в безопасности. — Издевательская улыбка исчезла с его лица. — Вот поэтому я тебя и хочу. Ты заставляешь меня идти на риск. Мне это сейчас необходимо.

Вот так. Голая правда! Похоже, ему не понравилось, судя по кислой мине на лице и стиснутым челюстям.

Он показал поворот. Рейн запаниковала.

— Где… куда…

— Я видел указатель к отелю. — Он стрельнул на нее глазами. — Ближайшая постель. Страх и риск. Все, что пожелаешь, крошка.

Он подъехал к отелю и припарковался. Когда они вышли из машины, он взял ее за руку и потащил внутрь так настойчиво и неудержимо, что ей действительно стало страшно.

Но машина судьбы уже запущена, и, слава Богу, остановить ее не удастся. Робкая и испуганная часть ее существа хотела убежать и спрятаться, но храбрая пиратская королева торжествовала победу. Она не могла поднять бунт против себя самой. Не с Сетом. Он не даст ей такого шанса.

Ее судьба была решена.

Никаких больше ожиданий, никаких игр. Как только дверь номера закрылась за ними, он принялся срывать с себя одежду, не спуская с нее глаз, словно она могла испариться. Она прошла внутрь, сняла очки, туфли и жакет.

Он расстегнул ремень и сбросил джинсы, ботинки, носки, трусы. Он был готов, наг и терпеливо ждал, пока она возилась с манжетами. Ее серые глаза с вожделением поглядывали на его обнаженное тело. Ах, как она медлительна. Он шагнул к ней, она отступила, но его терпению пришел конец, и, когда ее спина уперлась в стену, он набросился на нее, срывая блузку.

Чертовы пуговицы не желали поддаваться, и тогда он попросту рванул на себя шелковую ткань, и по меньшей мере три штуки отлетели на пол. Она попыталась оттолкнуть его, но он уже скидывал остатки ткани с ее тела.

— Извини, — прорычал он, — я тебе другую куплю.

Да ладно, — прошептала она в ответ. Пока он возился, чертыхаясь, с молнией на юбке, она стояла, закусив губы, прижимая тонкие белые руки к его груди. Как только замок поддался, он опустился перед ней на колени и стянул юбку. Следом отправились ее трусики.

Сет остановил себя. Мышцы были напряжены, ноги дрожали. Нужно остыть, иначе он все испортит. Его лицо находилось в нескольких сантиметрах от светлых кудряшек, скрывающих ее лоно. Он видел все до мельчайших деталей.

Рейн смотрела на него сверху вниз влажными большими глазами. Рот ее был слегка приоткрыт, как будто она хотела что-то сказать, взгляд был полон эмоций. Ее золотые кудри светились, словно нимб, освещенные сзади настенной лампой. Она опиралась на его плечи.

Ее руки пришли в движение, нежно лаская его лицо и шею. Она добралась до его волос и взъерошила их, будто общаясь со зверем.

От этого Сета пронзила волна желания, и он прижался к ее животу, чтобы немного успокоиться. Но каждая деталь ее совершенного тела сводила его с ума. Кожа ее была точно шелк, и ему хотелось целовать ее до безумия. И вот она снова погладила его по голове… Боже, помоги…

Наконец он решился. Он расставил немного ее ноги и припал губами к сокровенной щелке. Он вдыхал аромат душистого мыла, лосьона и ее тела.

Ее ногти впились ему в плечи, а ноги дрожали, когда он ласкал ее языком. Она была сладкой и томной. От всего этого у него кружилась голова и захватывало дух. Но самое удивительное заключалось в том, что ей нравилось. Она сходила с ума от желания. Он чувствовал это. Женщина не может притворяться в таких тонкостях, как бы хорошо ей ни платили.

Все это принадлежало ему, и он собирался воспользоваться этим по полной программе. Пока он будет заниматься с ней любовью, он будет жить мечтами, отодвинув жестокий реальный мир на задний план. Только так он мог оставаться в здравом уме. К счастью, в этом он был хорош. По части вытеснения реальности у него было много практики за последние десять месяцев.

Он медленно поднялся на ноги, прерывисто дыша.

— Так и будешь в лифчике? — спросил он.

Рейн покраснела, но расстегнула застежку. Она стояла и смотрела на него, прижав руки к груди, не давая белью упасть на пол. Но он был нетерпелив. Игры ему надоели. Он вырвал бюстгальтер, но она прижала руки к груди еще плотнее. Это не было похоже на его фантазии. Он представлял ее горящие и манящие глаза, когда дойдет до дел. Он представлял, что она грациозно опустится перед ним на колени и возьмет его возбужденный член в свой мягкий умелый ротик… Впрочем, вариантов было море.

Но она ни в какую не хотела соответствовать ни одному из них. Она просто стояла перед ним, закрывшись наглухо, красная, будто рак. Она съела почти всю помаду, и тени подтекли от слез. Ее тело дрожало, можно было подумать, что она никогда раньше не видела голого мужика.

Впрочем, ему было уже все равно. Когда перед тобой стоит сексапильная блондинка и пялится на твой вставший член, как на седьмое чудо света, то это заводит.

Сет с трудом оторвал ее руку от совершенных грудей. Рука была холодной и дрожала. И он знал, как ее согреть. Он притянул ее руку к своему достоинству и заставил ее пальцы сжаться вокруг него. Вскоре она успокоилась и сама опустилась перед ним на колени. Она брала его неумело, но от этого ему было еще лучше.

Наконец, не в силах терпеть больше, он поднял ее и посадил на комод. Она раздвинула ноги, и он понял, что она жаждет его. Другого приглашения ему было не надо, тем более что сам он уже давно сгорал от желания засадить ей поглубже. Он взял с комода приготовленный заранее презерватив, открыл его, натянул и попытался войти в нее. Он думал, что это будет легко, поскольку она желала его, но не тут-то было. Ее лоно оказалось слишком узким и неподготовленным. Ничто из его ожиданий не оправдалось. Он уже едва терпел, с трудом сдерживаясь, чтобы не причинить ей боль.

Она почувствовала его нерешительность.

— Прости, — сказала она, — но мне, похоже, нужно чуть больше времени, прежде чем мы… нуты понимаешь.

— У тебя очень узкая щелка.

— Может, это у тебя слишком большой?

Он криво усмехнулся. Его член не был слишком большим. Он был нормального размера, никто еще не жаловался, но огромным не был. Он вышел из нее и помог ей спуститься с комода.

— Ложись на кровать, — велел он.

Она уже не чувствовала себя пиратской королевой, а лишь маленькой напуганной женщиной, но по его взгляду она поняла, что так просто ей не отделаться. Она легла на постель, готовая к жертвоприношению.

Это несколько остудило его, но он приказал себе помнить о фантазиях и жить ими. Он лег на нее, раздвинув ноги и положив возбужденный член на живот, и стал нежно целовать ее лицо, волосы, губы. Она отвечала ему взаимностью.

Вскоре Рейн расслабилась и успокоилась. Тогда он снова направил свой член в нее, но на этот раз нежно и осторожно.

— Подожди, — прошептала она, — дай мне привыкнуть к нему.

Он пытался делать асе медленно, но все равно ничего не выходило. Он не в силах был сдерживаться больше, его охватило безумие. Он с силой воткнул его, услышав ее стон. Это лишь сильнее распалило его, и он уже не мог остановиться, пока не кончил…

Он приподнялся над ней на руках. Она молчала, отвернувшись. Он чувствовал себя виноватым, словно он разрушил что-то хрупкое, что-то готовое вот-вот расцвести. Что-то нежное и прекрасное, как бабочка.

Он скатился с нее, и она наконец вздохнула полной грудью. Он хотел сказать ей что-нибудь приятное и ободряющее, но в голове было пусто.

Она встала с постели, так и не посмотрев на него. Ноги у нее заметно дрожали. Она пошла в ванную, держась за стенки.

Дверь закрылась, и запор громко щелкнул.

Он вздохнул и сел, потирая лицо руками. Когда женщина запирается в ванной после секса, не сказав ни слова, то это нехороший знак.

Подумав, он решил, что во всем виновата его несдержанность в конце, ведь до этого все было нормально. Черт! В конце, когда это важнее всего.

Тишина сводила его с ума. Он стянул презерватив и выкинул его, затем снова лег, закинув руки за голову. Он приготовился ждать столько, сколько понадобится. Он не позволит их свиданию закончиться на такой ноте.

Это был вопрос мужской гордости.

Глава 6

Рейн свернулась калачиком в ванной и дрожала, как лист на ветру. Она протянула руку, чтобы включить душ, но, когда приподнялась, поскользнулась и больно ударилась о холодный чугун.

Это совсем не было похоже на ее фантазии. Никаких свечей и мягкой музыки, только грубый и откровенный секс. Железное тело и огромный пенис, врывающийся в нее, пронзающий ее насквозь.

У нее было такое чувство, что ее изнасиловали. Хотя что она знала о сексе, несмотря на свои двадцать восемь лет. Кому рассказать, так засмеют.

Она даже не понимала, нравится ли ей Сет. Она сидела в этой чертовой ванной и тряслась, а он ждал ее в постели, голодный, как леопард. Один Бог знает, что он о ней подумал. Ей придется выйти к нему.

Она наконец смогла подняться и включить воду. Смывая напряжение, она думала о Фредерике, своем первом и единственном до сих пор любовнике. Он был груб и эгоистичен. Неужели всегда будет так больно? Она надеялась, что он хотя бы технически избавил ее от болезненных ощущений при сексе. Но видимо, не с ее везением. Может, с ней в принципе что-то не так?

Нужно отдать Сету должное, он был гораздо внимательнее и нежнее, чем Фредерик. Она до сих пор чувствовала возбуждение. Она до сих пор дрожала от накопившегося напряжения, несмотря на боль в промежности. Она уже чувствовала, что ее тянет к нему. Даже если каждый раз с ним она будет испытывать такую боль, она все равно хотела повторить.

Если он все еще там. В комнате царила полнейшая тишина.

Мысль вонзилась в ее сознание, как холодный нож под ребра. Может, история повторится, и, выйдя из ванной, она увидит пустую комнату.

Она выключила воду и напряженно прислушалась.

Ничего.

Она закончила мыться механически. Там он или нет, она узнает, открыв дверь. Нет смысла накручивать себя.

Для этого будет время позже — с сарказмом подсказывал ей внутренний голос.

Она откинула назад волосы, открыла дверь и смело вышла в комнату.

Он был там. Боже, такой же длинный, темный, мускулистый, такой вальяжный, одновременно расслабленный и опасный. На лице ее заиграла бесконтрольная улыбка облегчения и радости. Он лежал, закинув руки за голову. Его пенис на глазах наливался силой.

— С тобой все в порядке? — спросил он, внимательно глядя на нее настороженными глазами.

Она кивнула.

— Я сделал тебе больно?

Она колебалась, но его глаза требовали правды.

— Все в порядке, — сказала она стыдливо. — Я знаю, ты не хотел.

Он сел с мрачным выражением на лице.

— Прости, — пробормотал он.

— Да нет, все в порядке. Первая часть была замечательной…

— Какая часть?

— То, что ты делал руками и… языком… — Она вконец засмущалась. На его лице медленно появлялась улыбка. Она покраснела, но продолжила: — И остальное было… захватывающе… Мне понравилось.

Усмешка полностью изменила его лицо. Только теперь она поняла, насколько он был мрачен. От его улыбки в комнате стало светлее. Она не смогла не улыбнуться ему в ответ.

Он протянул ей руку.

— Возьми презервативы и иди сюда.

— Уже?

— Я просто хочу, чтобы они были под рукой, мы никуда не торопимся.

Рейн нервно облизала губы.

— Сколько брать? — шепотом спросила она.

— Сама решай, крошка. — Он лукаво прищурился.

Ха! Он поплатится за свою самоуверенность. Он еще не знает, что это значит — связываться с пиратской королевой. Она сгребла две пригоршни презервативов и пошла к нему. Она бросила их на кровать и посмотрела на него, как ей казалось, с холодной вызывающей улыбкой.

— Нет, Сет, это ты реши, — ответила она.

Его улыбка померкла, и на смену ей пришло выражение предельной внимательности. Она подавила в себе желание прикрыться чем-нибудь.

Его глаза сощурились, словно он обнаружил что-то неожиданное.

— А ты не бабочка, — пробормотал он себе под нос.

— Что? — озадаченно спросила она.

— И не цветок.

Рейн смотрела на него, пытаясь разгадать смысл его слов.

— Я не понимаю, — сказала она. Он пожал плечами.

— Ты не такая хрупкая, как казалась, — заявил он бесцеремонно. — Вот и все, что я имел в виду.

Она почувствовала теплую волну удовольствия. Лучшего комплимента он сделать не мог.

— Спасибо, — прошептала она неловко.

— Да не за что, — ответил он.

Какое-то время они просто сидели и смотрел и друг на друга, улыбаясь. Он протянул руку.

— Иди ко мне. — Его глаза источали желание.

Она посмотрела на него с опаской. Он понял ее взгляд и улыбнулся.

— Не волнуйся, я не сделаю тебе больно на этот раз.

Когда Рейн открыла глаза, Сет задумчиво изучал ее лицо. Он откинул ее локон своей влажной рукой.

— Я чувствовал, как тебе хорошо.

Она совладала с дрожью в голосе и призналась:

— У меня раньше никогда не было оргазма. — Его глаза победно сверкнули. — Нечего торжествовать.

— Ну что тут скажешь, я плохой, — нагло заявил Сет.

— Нет, ты чудный. И я просто счастлива.

Она надеялась, что после ее слов он снова прижмет ее к себе, но он отстранился и встал с постели. В комнате как-то сразу стало прохладно. Он отвернулся к окну. В ее душу закралось нехорошее чувство.

— Что случилось. Сет?

Он долго молчал, затем повернулся к «ей.

— Как у тебя это получается? — спросил он холодным тоном.

Она непонимающе улыбнулась ему.

— А разве может быть иначе?

— Значит, ты такая всегда? Со всеми?

Его взгляд заставил ее сердце сжаться от холода.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, ты каждый раз такая, когда Лазар кладет тебя под своих деловых партнеров?

Она смотрела на него в надежде, что неправильно поняла, хотя прекрасно знала, что это не так.

— Так ты решил, что я… что Виктор… — Ее голос надломился, она не могла больше произнести ни слова.

— Надеюсь, он хорошо тебе платит, — продолжал Сет. — Ты этого стоишь. Ты просто чудо. У меня никогда в жизни не было такого секса.

Она попыталась сказать что-то, но слова не шли. Она покачала головой, чтобы хоть как-то возразить. Но он смотрел на нее холодным взглядом. Он верил в то, что говорил.

Боже, он занимался с ней любовью, каждую минуту веря в это.

Нет, не любовью. Даже не сексом. Он трахал ее, веря в это.

Она опустила голову, и волосы соскользнули вперед, прикрывая грудь. Ей было невыносимо чувствовать себя голой перед ним.

— Сет, — прошептала она наконец, — я секретарша, а не девочка по вызову.

Но его взгляд не изменился.

Рейн встала с кровати и принялась собирать с пола разбросанную одежду. Она оделась, не в силах застегнуть пуговицы холодными дрожащими пальцами. Она надела туфли на босу ногу и пошла к двери.

Он преградил ей дорогу, взяв ее руки в свои.

— Подожди, — сказал он решительно, — я оденусь и отвезу тебя домой.

Она посмотрела ему в глаза и сказала громко в лицо то, что не говорила никогда и никому:

— Да пошел ты! — Она толкнула его со всей силой-, на которую была способна, открыла дверь и выбежала вон.

Глава 7

Святой всех униженных любовников, должно быть, наблюдал за ней с небес. Едва она вышла из вестибюля отеля, как к тротуару подкатило такси, доставившее новых постояльцев из аэропорта, так что она улизнула прежде, чем Сет смог догнать ее и довести до полной истерики.

Она и сейчас была на грани срыва и делала все ей известное, чтобы удержаться. Старый седой водитель такси смог бы подтвердить. Он постоянно поглядывал на нее в зеркало заднего вида взволнованными глазами из-под солнцезащитных очков.

— С вами все в порядке, мисс? — спросил он.

— Все нормально, спасибо.

Ее губы с трудом выговорили избитую фразу. Она едва не рассмеялась, но вовремя удержалась. Это было бы последней каплей. Затем полились бы слезы, и она бы точно расклеилась.

«Все нормально, спасибо». Она повторяла эти слова постоянно последние семнадцать лет, хотя все внутри нее горело. Ей было даже хуже, чем обычно, а это уже полшага до могилы. И на этот раз только она одна виновата во всем.

А что, собственно, она ожидала? Она, как всегда, все усложнила. Она прыгнула в койку к мужчине, с которым даже не поужинала перед этим, не говоря о том, чтобы узнать человека. Она понятия не имела, где он вырос, какой колледж закончил, ока даже его номера телефона не знала. Она вела себя как потаскуха. Вот и пожинает плоды своего труда.

Но отчего же ей тогда так больно, отчего так трудно дышать?

А ты не догадываешься, пиратская королева?

Пиратская королева?! Что за чушь. Пиратская королева не стала бы окунаться с головой в бездну чувств. Она бы использовала прелестного мужчину для хорошего секса, и все. Пиратская королева придумала бы что-нибудь полезнее избитого и такого неэлегантного «да пошел ты». Она бы сказала нечто такое, что его проняло бы до самого сердца. Ну или хотя бы до печенок, потому что сердца у этого подонка не было.

Она чувствовала, что вот-вот сорвется. Она сжалась в комок и стала считать про себя в обратную сторону, чтобы дотянуть до какого-нибудь укромного уголка. Она всегда так делала, когда училась в школе. Восемь, семь… расплатиться с водителем и бежать, бежать к своему дому. Шесть, пять… ну почему так сложно попасть ключом в замочную скважину. Четыре… замок наконец-то щелкнул под нажимом дрожащих пальцев. Три… она распахнула настежь дверь. Два…

— Добрый вечер, Рейн.

Она вскрикнула и попятилась назад.

Виктор Лазар стоял в прихожей и потягивал виски из стакана.

— Я надеюсь, вы не возражаете, что я немного похозяйничал в баре. Я, видите ли, знаком с этим домом. Я сам пополнял запасы в баре пару месяцев назад, — сказал он.

— А-а, ну да, понятно, — промямлила она.

Ну вот. Опять она за старое. Снова готова вилять хвостом перед каждым. Даже если он наступил ей на горло.

Виктор улыбнулся ей ободряюще и сделал приглашающий жест. Она несмело шагнула, в любой момент готовая к бегству. Кровь отчаянно стучала в висках. Она прокручивала в голове возможные варианты, что он делал в ее доме, когда его никто не приглашал.

Ничего не приходило на ум.

Боже, не позволь ему приставать ко мне. Только не это. Это было выше ее сил. Она просто закричит и убежит прочь. А если сон снова вернется к ней, то она будет биться головой о ватную стену палаты для буйных до тех пор, пока кровавый туман не заполнит ее сознание.

Но внутри ее уже рос праведный гнев. Он не имел права находиться здесь. Она заставила себя встать прямо.

— Вы, похоже, не пьете, судя по состоянию бара, — заметил он, глядя на лед в стакане.

— Совсем немного, — ответила она зажато.

— И не едите, если верить вашему холодильнику, — пожурил он мягко. — Нужно набираться сил, Рейн. Вам нет никакой надобности в диете. Скорее наоборот.

— Вы заглядывали в мой холодильник? — Она сама испугалась своего гневного громкого голоса.

Он выглядел немного обиженным.

— Мне всего лишь нужен был лед для коктейля, — объяснил он, осушив свой стакан. Он поставил пустой бокал на телефонную тумбу. — Вам нужно собраться с мыслями и привести себя в порядок, как я погляжу. Что ж, у вас есть пара минут. Я подожду. — Он улыбнулся и указал рукой на спальню.

На что он намекает? У Рейн в голове пронеслись неприятные мысли. Но когда она посмотрела на себя в зеркало, то все встало на свои места. Волосы торчали во все стороны, помада размазалась, а губы опухли. Блузка торчала из юбки небрежно, нескольких пуговиц не хватало, манжеты были надорваны, и она так и не потрудилась их застегнуть. Глаза сверкали, словно раскаленные угли.

Она медленно выдохнула. Ну и что с того, что она выглядит как сумасшедшая. Она успела смотаться в ад и обратно за сегодняшний день. И в конце концов, это ее дом, и она не потерпит, чтобы с ней обращались, как со служанкой. Она порылась в карманах в поисках заколок и, найдя их, скрутила волосы в тугой узел и закрепила прическу. Она достала очки из сумочки и демонстративно надела их на нос.

— Что вам угодно, мистер Лазар?

Если он и разозлился на ее акт неповиновения, то никак этого не показал.

— Хорошо провели день с Маккеем? Она тут же покраснела:

— Я не собираюсь обсуждать…

— Мне нужно было предложить вам отобедать в Сан-Суши, но это совсем вылетело у меня из головы, — сказал он шелковым голосом. — Вы ходили в музей? Или на рынок?

— Нет, — выдавила она из себя.

— Так, значит, вы сразу затащили его в постель. Рейн попятилась к двери.

— Мистер Лазар…

— Честно говоря, когда я просил вас развлечь нашего гостя, я не думал, что вы воспримете мои слова так буквально.

Рейн встала как вкопанная.

— Вы что, намекаете, что…

— Не нудите, — рявкнул он. — Мы все взрослые люди. И я уверен, что Маккей остался в восторге оттого, как вы интерпретировали мое предложение.

Рейн уставилась прямо на него.

— Вы меня подставили, — прошептала она.

— Вот только не надо, — поморщился он. — Что бы там между вами ни случилось, это касается только вас двоих, Рейн. И ответственность за это лежит только на вас.

Она вздрогнула от горькой правды его слов. Никто не приказывал ей лечь под Сета Маккея, так что не мудрено, что с таким энтузиазмом, который она продемонстрировала, он принял ее за профессионалку.

Ей захотелось захихикать, но она проглотила смех и закашлялась.

— С вами все хорошо, деточка? Налить вам коньяку?

— Нет, спасибо, все нормально. — Ну вот, снова она с этой дурацкой фразой.

— Простите, если напугал вас, но я пришел сюда по делу, — продолжал Виктор.

Она напряглась.

— Что за дело?

— Мне хотелось бы знать ваше мнение о Сете Маккее. Он совершенно незнакомый мне человек, и, честно говоря, для меня он темная лошадка. Видите ли, я доверился ему в одном очень щекотливом вопросе. Я надеялся, что ваш… уникальный взгляд на веши поможет мне открыть некоторые стороны его характера.

У Рейн пересохло в горле.

— Нет… я ничего такого не заметила.

Виктор достал из серебряного портсигара длинную тонкую сигарету.

— Совсем ничего?

Она так яростно закачала головой, что узел на голове рассыпался и волосы упали вдоль спины. Она убрала заколки и откинула волосы назад.

— Нет, — повторила она.

Виктор посмотрел на ее побелевшие костяшки и прикурил сигарету.

— Нужно быть более наблюдательной, деточка.

— С чего бы это?

Она до боли сжала в руке деревянную заколку. Виктор неспешно выдохнул дым и пронзительно посмотрел на нее.

— Поэт Уильям Мередит как-то заметил: нет страшнее греха, чем невнимательность.

Ей сразу вспомнился ее мечтательный и рассеянный отец. Внутри нее затлел старый уголек злобы.

— Я могу придумать что-нибудь и похлеще, — заявила она нагло.

Глаза Виктора вспыхнули. Он затушил окурок в пепельнице, что стояла на телефонном столе.

— Действительно можете?

Рейн изо всех сил старалась не потерять контроль над собой.

Он пристально смотрел ей в глаза. Ей показалось, что этот взгляд длился целую вечность.

— Я надеюсь, что в следующий раз вы приложите больше усилий.

Его бесцеремонный тон раскалил уголек внутри добела.

— Вы что, приказываете мне спать с Сетом Маккеем, шпионить за ним, а потом докладывать вам? — спросила она требовательно.

Лицо Виктора исказилось от отвращения.

— Терпеть не могу грубостей.

— Я еще и не начинала грубить, — зашипела Рейн. — И вот что я вам скажу, мистер Лазар, во-первых, следующего раза не будет, потому что я видеть не желаю Сета Маккея. А во-вторых, я никогда не стану шпионить за человеком, с которым у меня были интимные отношения. Никогда!

— Обожаю убежденность, с которой молодые люди произносят слово «никогда».

От его менторского тона у нее сжались кулаки.

— Уже поздно. Боюсь, мне придется попросить вас уйти. Немедленно.

Ее голос сорвался в самый последний момент, смазав впечатление. Она затаила дыхание со слабой надеждой, что он ее уволит. Тогда она слезет с крючка, по крайней мере до той поры, пока сон с надгробием не станет снова прожигать дыры в ее сознании.

Вот только на этот раз, если сны все же придут снова, у нее не останется никаких идей.

Виктор снял с вешалки плащ.

Надо же, сработало. Он уходит. Она уже праздновала победу. Она решила развить успех.

— И вот еще что, мистер Лазар.

— Да?

— Я была бы вам крайне признательна, если бы вы перестали чувствовать себя как дома в моих частных апартаментах.

Только я имею право владеть ключом от этого дома. — Она протянула руку.

Его глаза удивленно расширились.

— Позвольте дать вам совет, Рейн. Не тратьте время и силы на попытки цепляться за иллюзию контроля.

— Это моя иллюзия, и я буду за нее цепляться, — сказала она, не убирая руку.

Виктор хмыкнул. Он достал из кармана плата ключ и протянул его Рейн на открытой ладони. Она попыталась схватить ключ кончиками пальцев, но он захлопнул ладонь, словно капкан, поймав ее кисть.

Рейн вскрикнула от неожиданности. Ей тут же вспомнилась тяжелая рука дяди во сне и то, как она задыхалась от нехватки воздуха. Она попыталась высвободить руку, стараясь не паниковать. Главное, не поддаваться на провокации. Законы мира, В котором живет Виктор, жестоки и беспощадны. Но ей надо научиться жить по этим законам. Более того, ей нужно превзойти своих врагов. А до той поры, пока она не преуспела, ей нужно научиться контролировать себя. Когда она пришла к такому заключению, ей сразу стало легче. Страх отступил. Хотя боль в руке беспокоила ее, но она могла терпеть это.

Она не мигая посмотрела в глаза Виктора.

— Спокойной ночи.

К ее удивлению, он отпустил руку и кивнул, как ей показалось, одобрительно.

— Чудесно, — сказал он мягко. — Спокойной ночи, Рейн. Дверь закрылась, и она ринулась к ней, чтобы запереть ее на все замки и задвинуть щеколду. Она сползла по толстым надежным доскам красного дерева и, оказавшись на полу, принялась всхлипывать. Семнадцать лет практики «нет-все-нормально» и всего один день, чтобы понять, что это полный бред.

Как там сказал Виктор? Не цепляться за иллюзию контроля? Его издевательский голос эхом отзывался в ее голове, в то время как беспощадная реальность обрушилась на нее со всей тяжестью. У нее не было ни сил, ни контроля, ни иллюзий. Она уже провалилась под воду и быстро тонула. Они ни черта не контролировала, ни разум, ни сердце, ни сны, ни даже свое тело. Сет наглядно продемонстрировал ей это сегодня. Несколько раз.

Всхлипывания прекратились. Она вжалась лицом в колени и стала молиться. Хотя кому именно, она бы не смогла сказать. Она отнюдь не была уверена в существовании Бога, но точно знала, что были силы по обе стороны добра и зла. Пусть у нее нет ни сил, ни контроля, ни даже плана действий, но она была готова к поискам правды. Во имя своего отца.

Она была готова к любви. А это что-то да значило. В любом случае иного ей дано не было. Так что она цеплялась за это обеими руками.

Охрана городского дома Лазара стала значительно строже с тех пор, как Сет и братья Макклауды ограбили его. Впрочем, безопасность все равно была на недостаточном уровне, учитывая, как легко оказалось скачать информацию из компьютера Лазара. Это было даже слишком просто.

Его удивило, как слаженно они работали вчетвером, устанавливая шпионскую аппаратуру во владениях Виктора Лазара. Словно являлись разными частями одного сложного и идеально отлаженного механизма. А ведь они в отличие от него не были опытными техниками. Хорошая команда. И никаких разногласий, все трения остались за забором дома Виктора.

Он мычал что-то себе под нос, пока возился в темноте с ультракоротковолновым передатчиком, который должен был задействовать на дистанции резонансный жучок в кабинете Лазара. Он покрутил верньер, чтобы убедиться в обратном сигнале, выругался сквозь зубы, когда пропустил нужную волну, и начал все сначала. Нужно было поторапливаться, чтобы вписаться во временные рамки, которые он сам себе установил. А он терпеть не мог поторапливаться.

Он терял концентрацию. Ночная работа с приборами такого типа была похожа на вылазки ниндзя. Обычно это его успокаивало, но не в этот раз. Его мозг был перевозбужден, мышцы напряжены. Спина и ноги болели. И только ему стоило успокоиться и сосредоточиться на работе, как в голове проносились сексуальные образы, и псе летело к чертям.

У него уже было предостаточно тактильной информации о Рейн Камерон, но шутка заключалась в том, что он не мог ее контролировать. Все наваливалось на него единым потоком: запах, бархатистая мягкость кожи, ее улыбка. Это был какой-то ад на земле. Еще хуже, чем до того, как он с ней переспал.

Видео вконец доконало его. Он был на взводе еще там, в отеле, когда она умчалась от него на всех парах. А когда он пришел домой, то увидел Виктора Лазара в ее доме, попивающего свой чертов виски в реальном времени. Все его инстинкты кричали, чтобы он бросил все и бежал туда защищать ее. Но затем киборг вышел из глубин подсознания и взял ситуацию под контроль. Такое поведение может привести к тому, что его убьют и ему не удастся отомстить за Джесси. Кроме того, чего ей бояться своего сутенера? Время сказок кончилось. Пора проснуться и встретить реальность лицом к лицу.

Так что он сжал зубы, уселся на стул и стал ждать, когда она заявится домой. Одно было хорошо — желудок у него был пуст на тот случай, если Лазар решит переспать с ней.

Разговор, который продлился с девяти тридцати пяти до девяти сорока семи, поразил его. Рейн Камерон оказалась именно тем, за кого он ее и принял в самом начале — смущенной, заваленной работой секретаршей в огромной торговой компании.

Так в чем же подвох? Почему ее поселили в дом бывших любовниц? Почему она прыгнула к нему в койку с такой легкостью, словно она знала, что от нее этого ждут? Что-то здесь не сходилось. Ничего здесь не сходилось.

Он наблюдал сигнал с «мерседеса» Лазара, когда тот отправился в порт, проследил путь лодки до Стоун-Айленд и вернулся к двенадцатиминутному диалогу в записи. Он просмотрел его несколько раз, пока не запомнил наизусть. Он вскочил и стал бегать по комнате, расшвыривая мебель и сокрушая кулаками стены.

Нужно сделать что-нибудь, или он окончательно свихнется. Что-нибудь коварное и вызывающее, и желательно опасное. Можно установить еще пару жучков в одиночку. Не бог весть что, но не идти же воровать колеса с машин!

Это было неразумно. Существовало множество вещей, о которых действительно стоило беспокоиться. Он переспал с красивой женщиной, оскорбил ее и разозлил. Все как всегда.

Но не с Рейн. Не с его сказочной принцессой.

Эти слова снова и снова звучали в голове, когда он шел по темным улицам. Она открыла в нем нечто, что он скрывал даже от самого себя, а он не был к этому готов. Он не мог позволить себе оказаться уязвимым перед одной из женщин Лазара. Инстинкт заставил его так поступить с ней.

Они с братьями Макклаудами установили прослушки на все телефонные линии городской резиденции Лазара и офиса. Но Стоун-Айленд оставался для них закрытой территорией. В его системе слежения это была ощутимая брешь. И это его бесило.

Сет не снизил скорости, пока не припарковался за пол квартала от ее дома. Интересно, после того, что уже произошло, ему удастся испортить ситуацию еще больше?

Он соскользнул вниз по спинке сиденья, пока его голова не спряталась б тени, и стал наблюдать за ее домом. Хорошо еще, если никто не вызовет полицию, заметив подозрительную машину у себя под окнами. Это было бы окончательным провалом.

Зато с этой позиции он держал под контролем оба входа в дом и видел гостиную, спальню и ванную. Благодаря разработкам Кельвина он мог отсюда наблюдать любые передвижения внутри дома на экране ноутбука даже без подключения к телефонной линии.

Более того, он мог отключить сигнализацию, вскрыть все три замка и просто войти к ней. И от этого он лишь сильнее разозлился. Она была такой уязвимой. Впрочем, в этом не было смысла. Ведь никто, кроме него самого, ей не угрожал. Все сегодня было бессмысленно.

Хотя мысль ему понравилась. Он стал представлять себе ее реакцию. Сначала она разозлится, но он будет умолять ее, и она смягчится. Он абсолютно точно знал, как поладить с ней. Единожды сломав все ее внутренние преграды, он знал, как это повторить. Когда дело касалось секса, инстинкт никогда не подводил его.

А вот то, что происходило после, было совсем другой историей. Но сейчас он об этом не сильно беспокоился. Всему свое время.

Сначала слова и обаяние. Затем поцелуи и объятия, пока Рейн не успокоится и не начнет доверчиво прижиматься к нему. А он будет поглаживать ее, как младшую сестру, пока она сама не начнет думать, а собирается ли он делать что-то еще? И вот когда он почувствует все возрастающее возбуждение в ней, вот тогда и настанет черед действовать…

Но остановил себя. То, что он мог запросто попасть к ней домой, не значит, что нужно так делать. После того, что он натворил сегодня, самым разумным было просто сидеть здесь и охранять ее, чтобы она хоть одну ночь смогла поспать в абсолютной безопасности. Он даже не стал задействовать камеры в доме, чтобы наблюдать за ней, как он делал в течение нескольких недель. Сегодня это казалось ему неправильным. Она отдала ему все, что он хотел, а он отплатил ей… черт возьми. Да ладно, что уж сейчас! Он себя и так паршиво чувствовал. Он чувствовал себя виноватым.

Все это было глупо. Кроме того, она не оценит. Она никогда не поймет, как сложно ему отказаться от своих технических штучек и просто сидеть здесь, сознавая свою беспомощность и бесполезность.

Это казалось странным даже ему. Никогда в жизни он не был рыцарем. Это было по части Джесси.

Зря он подумал о брате. Даже мимолетная мысль о нем причиняла боль. Что за денек! Воспоминания роились в его голове, вырвавшись на свободу.

Воспоминания порождали воспоминания. И от любого из них у него перехватывало дыхание. Взъерошенные волосы неопределенного цвета, зеленые глаза. Его ум, его скорость мышления, его искрометные шутки. Его необъяснимая любовь ко всему миру, даже когда этот мир бил его по зубам.

Его сердце обросло доспехами к тому времени, как его мать, Дианн, спуталась со своим старым приятелем, Митчем Кейхиллом, и они перевезли парня в свою квартиру. До этого он жил с бабкой в Сан-Диего. Раньше он видел эту малявку только пару раз. Но этого ему хватило.

Митча Сет возненавидел с первого взгляда. Поначалу он и брата недолюбливал, поскольку тот ходил за ним хвостом и лез во все своим длинным носом. От него невозможно было избавиться. Сет до сих пор помнил то странное чувство тревоги, когда он понял, что Джесси любит его. Джесси любил его не за то, что одиннадцатилетний Сет стоил того, — потому что он не стоил, и не потому, что был слишком любвеобильным, — потому что он таковым не был. Джесси любил его, потому что ему отчаянно нужно было кого-то любить. Уж так он был устроен. Он и Дианн любил. Он даже Митча любил, а чтобы любить этого гада, нужно было быть просто ангелом.

Джесси любовь была так же необходима, как воздух, а Сет просто оказался на линии огня. Сет и не заметил, как спустя какое-то время он стал опекать парня. Он готов был вышибить дух из любого, кто задирал Джесси. Он воровал для него одежду и обувь из магазина, когда у младшего изнашивалось барахло. Он кормил его, когда Митч и Дианн были под кайфом. Мало-помалу он и не заметил, как привязался к брату. Джесси стал его ответственностью, его головной болью. Кроме него никто ничего не делал для парня.

Их привязанность не афишировалась. Дианн Маккей и Митч Кейхилл состояли в гражданском браке, а следовательно, нигде не были зарегистрированы как муж и жена. Дианн заявляла, что Джесси сын Митча, и пилила последнего до тех пор, пока он не усыновил парня. Но Сета он усыновлять отказался. Он до сих пор помнил его аргументы: «Не надейся, что ядам свою фамилию и этому сосунку с длинным языком, даже не проси».

Ха. Не очень-то и хотелось.

После смерти матери Сет стал жить самостоятельно, но частенько наведывался к Джесси, чтобы оградить его от влияния Митча.

А это было непросто. Джесси вообще было непросто защищать. Он любил всех. Он прощал друзьям, когда они предавали его, он давал деньги в долг таким сорвиголовам, что страшно и подумать, он влюблялся и бывал растоптан теми, кого любил, столько раз, что Сет устал считать. Но он все равно с упрямой отвагой дарил свое сердце.

Сет не думал об их отношениях как о любви, просто потому, что такого понятия не было в его словарном запасе. Он скорее воспринимал брата как пиявку, за которой надо было присматривать. Но когда он напивался, он признавайся перед самим собой, что любит брата. И причина была проста и понятна. Ему, как и Джесси, нужно было хоть кого-то любить. Странная это была любовь, но на другую Сет не был способен.

« Не стоило Джесси идти работать в спецслужбы. Он был слишком доверчивым, слишком добрым. Нужно ему было устроиться педиатром или воспитателем в детском саду. Сет, как мог, старался оградить брата от жестокого мира, но мир полон подлецов, а Джесси всегда стремился спасти всех от плохих парней.

Если бы Джесси был сейчас рядом, он велел бы Сету прекратить хандрить. А если бы он узнал, что его старший брат шпионит за темными окнами красивой женщины, словно прыщавый тинейджер, то поднял бы его на смех.

Сет потер ладонями лицо и посмотрел на окна ее спальни. Интересно, что она сейчас делает? Снова плачет?

А может, принимает ванну? Он живо представил, как она натирает себе ножки мыльной пенкой… и ему тут же захотелось оказаться рядом.

Его рука сама опустилась к ручке дверцы. Он сжал ее так сильно, что побелели костяшки пальцев, и отпустил. Парни, ответственные за мораль в его душе, ввели военное положение.

Он почувствовал, что здорово проголодался. Последний раз он перекусил кофе с пончиками утром. А для такого лося, как он, это были крохи. Особенно если учесть события дня.

И вообще, прежде чем бросаться на женщину оголодавшим волком, нужно было накормить ее обедом. Но он был слишком взвинчен. И еще он боялся, что она передумает, если он сразу не приступит к действиям.

Он выключил ноутбук. Так ничего и не сделал, пока сидел здесь. Интересно, это чувство вины пройдет, или он стал хроником?

Впрочем, его угрызения совести тоже имели свои границы. Военное положение военным положением, но если Рейн выйдет из дома, то она станет честной добычей.

Глава 8

Спальня, лестница, кухня, гостиная. Еще немного, и она сотрет пол до дыр. Она испробовала горячую ванну, йогу, травяной чай, релаксирующую музыку, но стоило ей остановиться, и ее тело начинало пульсировать. Оставалось лишь надеяться, что этот избыток адреналина в крови поможет ей продержаться еще один рабочий день.

Работа. Мысли с бешеной скоростью проносились в голове. Как она может вернуться на работу? Неужели она накрасится, оденется и будет вести себя, как будто не было предыдущего дня? «Да, сэр, нет, сэр, как вам будет угодно, сэр…» Бред! Как она будет смотреть в глаза Виктору Лазару после того, как он практически положил ее под своего партнера, после того, как ее так унизили?

И еще она не могла перестать думать о Сете Маккее. Каждый раз, когда она вспоминала о нем, у нее начинали дрожать колени. Она сгорала от стыда. Какой же она была дурой.

Когда стрелки на часах уперлись в два тридцать, она оставила все попытки уснуть и надела спортивный костюм. Стоит пробежаться несколько раз вокруг квартала — может, это позволит ей избавиться от напряжения.

Она сделала несколько упражнений на растяжку, стоя на крыльце, и побежала по тротуару, обсаженному кустами. Ветер приносил запах дождя и прелой листвы. Тьма вокруг казалась гуще обычного, но она решила, что это из-за ее настроения.

Вдруг она услышала звук открывающейся дверцы машины. Сердце ее ушло в пятки. Она резко развернулась и припустила к дому.

Она услышала позади легкий топот.

— Эй, Рейн.

Она узнала его голос. Вот тут она по-настоящему испугалась. Она уже хотела закричать, но он настиг ее и зажал рот ладонью.

— Да это же я, дурочка. Успокойся.

Она вцепилась зубами в его руку. Он вскрикнул и тут же дернул ее за хвост, чтобы она отпустила его. Она попыталась попасть ему ключами в глаза, но он завернул ей руку за спину.

— Не стоит со мной драться.

— Ты меня напугал, — зашипела она, — отпусти!

— Извини, я не хотел…

— Да неужели?! — Она ударила его в грудь со всей силы.

— …пойми, нет безболезненных способов привлечь внимание женщины на пустынной улице темной ночью. Дай мне хоть минуту все объяснить.

Ее сердце бешено билось в груди.

— На что тебе эта минута?

Он поднес к своей щеке ее руку, ту, что все еще сжимала в руках ключи.

— Чтобы извиниться, — пробормотал он. Она удивленно посмотрела на него:

— Извиниться?

— Да.

Она дернулась в его руках, ион слегка ослабил хватку. Она посмотрела ему в глаза. Темные пиратские глаза с бликами уличных фонарей светились, словно в лунном свете. Ночью его лицо казалось еще загадочнее.

— Это просто безумие какое-то, — прошептала она. — После того, что ты сказал…

— Я знаю. Это было ужасно. Я был последним придурком. Но… Зачем ты вышла на улицу в такой час? Что, пробежаться решила? Совсем с ума сошла?

Она никак не отреагировала на его последние слова, как будто он их и не говорил.

— Давай-ка разберемся. Ты хочешь сказать, что больше так не думаешь? Ты больше не считаешь, что мне заплатили за то, чтобы я с тобой переспала?

— Да. Именно это я и хотел сказать. Ты все правильно поняла.

Ее встревожило чувство радости, которое она почувствовала. Это значило, что она потеряла остатки здравого смысла.

— А почему ты изменил свое мнение? Он посмотрел на нее.

— Я просто думал об этом все время.

— Ты думал об этом все время, — повторила она, и удивление выместило злость. — Что ж, хорошо, раз так. Только раньше надо было думать.

Сет нахмурился:

— Лазар тебя подставил, Рейн. Он предложил тебя мне, как сигару. Что я должен был подумать?

Так, значит, это правда. Все именно так, как она и думала. Она отложила информацию на лотом, чтобы обдумать на досуге.

— И ты принял меня как должное, — заметила она. — Это не делает тебя лучше.

Он начал говорить что-то, но вдруг осекся. Он покачал головой и притянул ее к себе.

— Я хотел тебя.

— Наверное, это надо понимать как комплимент, — сказала Рейн. — То, что случилось между нами сегодня, было просто чудом. А потом… потом ты все испортил.

— Знаю. Я был полным идиотом. Если хочешь, я могу до утра извиняться. Хочешь, я встану перед тобой на колени. Вот, смотри…

Он опустился на колени, все еще держа ее за руку. Она положила ему вторую руку на голову. Он снова заворожил ее своей черной магией. Своими чарами он заставил ее забыть, каким подонком он был еще совсем недавно. Он прижался к ней, обхватив руками бедра. Ее всю затрясло от этого прикосновения.

— Отпусти меня, Сет, — прошептала она.

— Нет. Я тебя не отпущу, пока не скажешь, что простила меня.

Он все же отпустил ее, и она закрыла лицо руками, чувствуя запах его волос.

— Нет, так не пойдет, ты не можешь заставить меня принять твои извинения.

— Это мы еще посмотрим, — сказал он упрямо.

— Мы здесь замерзнем. Не глупи.

— Я тебя согрею. — Он прижался губами к ее животу, и она почувствовала, как тепло его дыхания разливается, просачиваясь через ткань куртки.

Она уже так сильно дрожала, что вынуждена была снова положить руку ему на голову, чтобы хоть как-то ориентироваться в этой перевернувшейся вверх тормашками вселенной. Злоба улетучивалась. Злоба просеивалась через нее, как сквозь сито, оставляя внутри только пустоту. Она просто не могла долго держать в себе злобу. Был такой инженерный просчет в строении ее существа.

Будучи проницательным человеком, он сразу почувствовал момент, когда она смягчилась. Он подвел ее к своему «шевроле», открыл заднюю дверцу и мягко подтолкнул внутрь. Потом залез следом и закрыл за собой дверь. Замок щелкнул. Они сидели в густой тьме и молчали». Слышно было лишь неровное дыхание.

Он поднял ее легкое дрожащее тело и посадил на колени, обняв и прижав к себе. Напряженность мышц выдавала его немое мучительное раскаяние.

А еще она чувствовала свой участившийся пульс и его эрекцию. Так, может, в этом все дело? Может, ему просто не хватило сегодня днем? Ненасытное животное. Уж не думает ли он, что после прощения он получит добавку? Злоба снова затлела в ней угольком, но она слишком устала, чтобы раздуть пламя. И уголек погас.

Он покрывал ее открытую шею крохотными, едва ощутимыми поцелуями. Тепло его тела согрело ее, и она расслабилась, почти урча от удовольствия. Ей так нравилось лежать в его объятиях, свернувшись, как ребенок, согретой его теплом. Она чувствовала себя в безопасности. Конечно, это была иллюзия. Но такая приятная иллюзия! Она хотела, чтобы это продлилось как можно дольше.

Но расслабляться было глупо. Сет являл собой лабиринт противоречий. Нежность и жестокость, соблазнительная убедительность и прямое насилие — все это сплеталось вместе так крепко, что различить их зачастую не было никакой возможности. Любой барьер, который она пыталась воздвигнуть на его пути, он сметал, словно салфетку со стола. А сейчас у нее просто не было сил строить еще один.

— Не делай из меня дурочку, Сет. — Она укусила его, да так, что он поморщился. — Не смей, слышишь?

— Не буду, — прошептал он и сжал ее в объятиях, от чего у нее перехватило дыхание.

Она поерзала в его руках.

— Эй, тише ты, — сказала она протестующе.

— Нет.

— Дай мне хоть вздохнуть. Я никуда не уйду.

В глазах его читалось сомнение, но он все же ослабил хватку. Совсем чуть-чуть.

— Не думай, что если я позволяю тебе обнимать меня, то это что-то значит, — заявила она.

— Даже и не мечтаю об этом, — ответил он, сверкнув зубами. Раздался звук расстегивающейся молнии, и его рука, проскользнув внутрь куртки, легла на ее живот.

— Так вот оно что. Я так и думала. Ты извинился только затем, чтобы снова переспать со мной. — Она вытащила его руку из своей куртки.

Он помолчал немного.

— Знаешь, из твоих уст это ужасно звучит, — сказал он с осуждением.

Она усмехнулась:

— Да неужели? Может, я еще и обидела тебя этим? Он снова прижал ее к груди.

— Да ладно, ерунда. Лучше иди сюда.

— Ты давно здесь? — спросила она.

— Где-то с двенадцати тридцати. Она вырвалась и села прямо.

— Два часа?

Он пожал плечами и взял в пригоршню ее локон.

— Ага. И что с того? Боже, у тебя такие мягкие волосы. Она попыталась высвободить свои волосы, но он лишь крепче сжал пальцы.

— А нельзя было просто прийти и постучать в дверь? Он понюхал ее локон.

— Я подумал, что ты снова пошлешь меня куда подальше. Ты ведь все еще злилась на меня. А потом, середина ночи как-никак.

— Ну и что? — настаивала она. — Это повод торчать снаружи?

— А почему нет? И вообще, почему нужно обязательно иметь какой-то повод. Мне было плохо. Я хотел быть рядом с тобой. Может, я хотел понести наказание. Вот такой вот я странный.

— Наказание? — Губы ее растянулись в ухмылке. — Если ты хотел понести наказание, то этого было недостаточно.

— А чего было бы достаточно?

Она развернулась на его коленях так, чтобы было удобно смотреть на него.

— Хм, дай-ка подумаю. Он усмехнулся.

— Плохая идея, Рейн. Тебе лучше не думать.

— Конечно, тебя бы больше устраивало, если бы я не думала. Вот только на твою беду выключателя у меня в голове нет.

Он посмотрел на нее непроницаемым взглядом.

— Ты хоть представляешь, как сексуально ты выглядишь и своем тренировочном костюме?

— Ну хватит уже, даже не начинай. Ты не собьешь меня с толку дешевыми комплиментами. Уж во всяком случае, не после того, что ты еде…

Да знаю, знаю, — перебил он. — Я грубый мерзавец, мы это уже выяснили. Давай двигаться дальше. Я бы предпочел разговаривать о том, какая у тебя мягкая кожа под футболкой, — сказал он и просунул руки под ее куртку. — О том, как я хочу дотронуться до твоего животика… вот так. Боже, какой он мягонький. Как лепестки цветов. Никогда ничего подобного не испытывал. Я мог бы ласкать тебя часами, и мне бы это не наскучило.

Его неторопливые поглаживания заставили ее затрепетать. Своим бархатистым сочным голосом он всего-то парой слов вызвал у нее сладкую истому в предвкушении невыносимого наслаждения. Она сказала ему, что у нее в голове нет выключателя, но она соврала. Был. И он его только что нашел. И он об этом знал.

— Ты опасный человек, Сет Маккей, — прошептала она. Он нежно поцеловал ее в подбородок.

— Очень даже может быть.

Он поцеловал ее в губы и уже не мог остановиться. Рейн повернула голову, чтобы избавиться от его сладостных губ.

— Ты нехороший человек.

— Это так, — сознался он тихим голосом. — Но никогда и не пытался казаться другим.

— Надо было найти какого-нибудь очкарика для экспериментов, — пробормотала она почти про себя. — С тобой я ничего не могу контролировать.

Он дотронулся рукой до ее лица и развернул к себе.

— Очень жаль, крошка, но ты выбрала меня и привязала к себе коротким поводком. И сейчас тебе придется иметь со мной дело, нравится тебе это или нет. От меня непросто избавиться. — Его жесткие пальцы прошлись по ее подбородку, изучая его линию. — И много ты экспериментировала?

— Что? — Она отвлеклась из-за его ласк и потеряла нить его рассуждений.

— Ты сказала, что нужно было выбрать рохлю вместо меня. Что ты имела в виду? У тебя было много сексуальных экспериментов?

Он провел рукой по низу ее живота, и она задрожала. Ей пришлось сосредоточиться, чтобы поддерживать беседу.

— Нет, не много. — созналась она.

— Сколько именно? Только честно. Я пойму, если ты скажешь неправду.

Его настойчивость заставила ее почувствовать себя добычей во время охоты.

— Тебя это не особо касается.

— А вот здесь ты жестоко ошибаешься. Со вчерашнего дня все, что связано с тобой, меня касается.

Она попыталась придумать достойный ответ на это неслыханное заявление. Ничего стоящего в голову не приходило. Но она поняла для себя, что с ним нужно держать ухо востро. Он обладал невероятной харизмой и внутренней силой. А она слишком уязвима и истощена, чтобы сопротивляться ему.

Кроме того, иногда можно ему и поддаться. Например, сейчас. На этом поле боя ей нечего скрывать. Как, собственно, и говорить почти не о чем.

Она тяжело и протяжно вздохнула.

— Только один раз, — призналась она.

— Один раз? Он застыл.

Она поморщилась от неприятных воспоминаний.

— Да. Это было в Париже. Мне до смерти надоело быть девственницей, так что я решила…

— Постой-постой, а сколько тебе было лет? Она потерялась на секунду, задумавшись.

— Э-э, кажется, двадцать четыре. Почти двадцать пять. Около трех лет назад. Это было недалеко от Лувра, я там встретила своего старого знакомого…

— Боже мой. Двадцать четыре… — Его голос звучал почти испуганно.

— Ты сам попросил все рассказать, — обиженно сказала она.

— Нет-нет, продолжай, — успокоил он ее.

Ну, в общем, как я и говорила, я встретила старого знакомого. Он казался приятным малым. Из таких, знаешь, туповатых, но в целом приятных. И наверное, мне подумалось, что с ним я в безопасности. Он приехал в Париж по делам. Мы пообедали, и я решила, что пора. Так что я разрешила ему проводить меня до своей комнаты.

— И? — подтолкнул он ее. Она поморщилась еще раз.

— Что — и? Я дала ему… то есть, ну мы… э-э-э… сделали это.

— И?

Ее лицо горело от стыда.

— Ты когда-нибудь от меня отстанешь?

— И не надейся. Так что было дальше?

— Это было ужасно, — выпалила она взволнованно. Сет выдержал театральную паузу.

— Что значит «ужасно»? — спросил он наконец.

— О, ну пожалуйста…

— Я должен знать, чтобы никогда так не делать.

Она засмеялась, но это было похоже, скорее, на рыдания.

— У тебя не получится. Это длилось меньше минуты. И это было ужасно больно. Он… он сбежал, пока я мылась в душе. Я вышла, а его уже нет.

Он присвистнул с омерзением.

— Вот подонок!

Она улыбнулась его реакции.

— Вот и все, больше рассказывать не о чем.

— Что, никакого петтинга, никакого орального секса, совсем ничего?

Она покраснела еще сильнее:

— Сет, ну пожалуйста…

— Да ладно, не жеманничай. Она вздохнула.

— Он не удосужился. Он просто хотел… нуты понимаешь.

— Да, я понимаю. Я тебя прекрасно понимаю. Он тебя попросту испортил. Боже. Просто козел какой-то!

Она поцеловала его в лоб. Ее задело его искреннее возмущение.

— Все в порядке, — прошептала она. — Второй раз был намного лучше.

Он притянул ее к себе с пугающей яростью в глазах. Но Рейн даже понравилась его агрессивность.

— Назови имя этого гада.

Она удивленно посмотрела на него:

— Зачем тебе?

— Хочешь, я убью его? — Ее напугал его спокойный голос.

— Это не смешно, Сет.

— Ой, извини. Ну давай хотя бы ноги ему выдерну. Или ребра переломаю. Сама выбирай.

— В этом нет необходимости, Сет, спасибо, — сказала она. — Я уже все это пережила. Быть злым, грубым и неумелым в постели не является страшным преступлением. Не говори, что ты об этом первый раз слышишь.

— Времена меняются, дорогая. — Его голос звучал нежно, словно поцелуй. — По отношению к тебе подобные проступки караются смертной казнью.

Она занервничала. Она сжала его руку своими ладонями.

— Сет, скажи мне, что ты шутишь. Он снова обнял ее.

— Конечно, я шучу, крошка, — заявил он успокаивающе. — Просто мне так странно быть с тобой. Я чувствую себя другим человеком.

Его дыхание ласкало ее кожу.

— Оставайся таким, как был, — попросила она. — Ты мне нравишься всяким, но не таким, как в последние три минуты.

Он крепко поцеловал ее, не выпуская из объятий.

— Так ты меня прощаешь?

Настойчивость в его голосе снова встревожила ее.

— Я еще не знаю.

— Решай поскорее, детка, потому что я весь горю.

— Не смей давить на меня, Сет Маккей, — заявила она со всей строгостью, на какую была способна. — Ты все еще ходишь по тонкому льду.

Он рассмеялся:

— Я мастер по этой части, крошка.

Она знала, что долгий нежный поцелуй сделает ее беспомощной, но даже когда он прибег к нему, она не могла устоять. И даже когда на его губах заиграла улыбка победителя, она не смогла обидеться.

— Прости меня, Рейн, за то, что я сказал. Я бы очень хотел взять свои слова обратно.

От его искренности у нее сжалось сердце и потеплело на душе. Она почувствовала за его суровой внешностью душу маленького ребенка, и ей захотелось прижать его к себе и приласкать, покрыть поцелуями лицо. Она обняла его за шею и прижалась к нему щекой.

Это вызвало в нем бурю эмоций. И спровоцировало к действию. Он попытался стащить с нее футболку.

— Нет, Сет. не надо, — воскликнула она. Он поднял руки в знак примирения.

— Только это. Я просто хочу коснуться твоей кожи. Мне это необходимо. И еще я хочу услышать запах твоего тела. Прошу тебя, Рейн, позволь мне.

В его голосе звучала отчаянная мольба. Она молчала, и он Опустил руки на ее грудь, принявшись ее нежно ласкать. Затем он стал целовать кожу над лифчиком.

Ну вот и все, она снова потеряла контроль над собой. Он мог делать с ней все, что захочет, она даже сопротивляться не станет. Да чего там, еще чуть-чуть, и она начнет умолять его, чтобы он взял ее прямо здесь.

Он поднял голову.

— Уйди от Лазара.

— Что? — Она не поняла его вопроса, потому что не сразу сориентировалась. Кожа еще чувствовала влагу его поцелуев. — Что?

— Ты прекрасно слышала, что я сказал. Уволься от мерзавца. Это небезопасное для тебя место. Просто не выходи больше на работу. Даже не звони. Просто пошли их всех к черту.

Она испуганно замотала головой:

— Я не могу…

— Рейн, пойми, это место отравляет тебя. И ты сама знаешь, что я прав.

Ха. Если бы он только знал! Мозг ее напряженно работал, пытаясь найти разумное объяснение.

— Я ведь не могу просто взять и уйти. Куда я денусь? Даже дом принадлежит компании…

— Переезжай ко мне. Я буду о тебе заботиться.

Его рука опустилась ниже и остановилась в районе ее бедер.

Она схватила его за запястье и нервно рассмеялась:

— Да? А что ты попросишь взамен за то, что будешь обо мне заботиться? Я что, должна буду стать твоей наложницей или что-то в таком духе? Твоей маленькой сексуальной рабыней?

Его язык скользнул по ее открытым губам.

— А что, по мне — так звучит неплохо, — сказал он хриплым голосом. — Наложница или сексуальная рабыня, и то и то мне нравится. Никогда раньше не содержал наложниц, но, по-моему, будет забавно.

— Ах, Сет, перестань. Сколько можно паясничать?! Это просто немыслимо…

— Не знаю, было бы неплохо. Я хочу заботиться о тебе, я хочу тебя защищать, и я просто хочу тебя. Я хочу заниматься с тобой сексом при каждом удобном случае. В разных местах, в разных позах, как скажешь, так и будет. Только переезжай ко мне.

— Притормози, Сет, — запротестовала она, с трудом сдерживая его настойчивую руку. — Постой. Я…

— Побалуй меня, — пробормотал он и укусил ее нежно за шею. — Прошу, Рейн. Я обо всем позабочусь. Я богатый человек. Я сделаю так, что ты не пожалеешь об этом. Ты того стоишь.

Его слова остудили ее лучше холодного душа. Она оттолкнула его прочь и вытащила его руку из своей промежности.

— Ах ты, негодяй!

— Что? — Он выглядел совершенно озадаченным.

— Я того стою? Все эти разговоры о прощении, о том, что ты ошибался во мне… все это только для того, чтобы купить меня?

Он выдохнул разочарованно:

— Рейн…

— А ну выпусти меня из машины. Она дернулась в его крепких объятиях.

— Я ведь не сказал, что ты шлюха. — Он притянул ее к себе. — Я неправильно выразился. Мне просто казалось логичным сказать женщине о том, что у меня есть деньги, чтобы ей было проще изменить свою жизнь и стать моей сожительницей. Все, что я хотел сказать, так это то, что у тебя не будет никаких проблем с деньгами. Только и всего.

Она перестала сопротивляться. Но она все еще злилась.

— Ты грубый и совершенно бестолковый, — открыла она ему глаза.

— Да, я знаю, мне тут недавно сказали, что я напрочь лишен навыков общения, — поддакнул он.

— И были совершенно правы.

— Ладно, признаю. Я был не прав. Я прошу прощения. Я Богом клянусь, что не хотел тебя обижать. Даже в мыслях не было. Еще раз прошу у тебя прощения.

Чувства в его голосе были такими искренними, что она не могла больше злиться на него. Она посмотрела на его точеный профиль, кивнула и взяла его руку в свою. Она четко слышала его вздох облегчения.

— Ладно. Перемотали назад и стерли. Давай начнем все с чистого листа. Бог с ними, с деньгами. Вообще забудь о них. Сделай это ради секса. Сделай это для удовольствия, Рейн. Ты ведь знаешь, что я могу тебя удовлетворить. Я могу заставить тебя кончать до полного изнеможения. И я так и сделаю. Помнишь, как все было сегодня? Тебе ведь понравилось, а? Вот так все и будет. Каждый раз. Столько, сколько захочешь.

До нее наконец-то дошло то, что произошло сегодня. Она всю ночь накручивала себя, отчитывая за то, что прыгнула в постель к первому встречному. Но Сет Маккей все еще первый встречный, а она сидит в его машине практически голая, и ее вот-вот опять изнасилуют. Видит Бог, она никогда не могла учиться на своих ошибках.

— Постой, говорю, — начала она, но его язык снова проник к ней в рот, а его рука легла между ног. Она забрыкалась в его объятиях, но он крепко держал ее. Вскоре он довел ее до оргазма, и она кончила, не в силах что-либо сделать с собой. По телу разлилась сладкая истома.

— Боже, мне хорошо, — вымолвила она. Он рассмеялся:

— И так будет всегда.

Он начал снимать с нее кроссовки.

— Нет, Сет, я не думаю, что мы…

— Ты такая сладенькая, что я готов есть тебя часами. Его лихорадочность напугала ее.

— Сет, нет, подожди, — снова запротестовала она. — Притормози. Пожалуйста.

— Перестань сопротивляться.

Сет схватил ее запястья своей мошной рукой, но она ударила его локтем в грудь. Это было чувствительно.

— А это за что?

Она испуганно сглотнула.

— Нечего применять силу.

Он убрал руки, и она почувствовала свободу. Она смотрела на него, прекрасно представляя, как она выглядит сейчас: растрепанная, полуголая, только что кончившая… естественно, ему тяжело удержаться. Она попыталась подобрать слова, которые дошли бы до его возбужденного рассудка. Но ничего не шло на ум.

— Тебе ведь понравилось, — говорил он тем временем. — Я же все сделал, чтобы тебе было хорошо, так в чем проблема?

— Потому что ты все время используешь силу. — Она едва сдерживала слезы. — А я хочу, чтобы ты притормозил. Иначе я не могу ничего контролировать. И это меня пугает.

Он посмотрел в ее глаза так, словно пытался прочесть ее мысли.

— А зачем нужно что бы то ни было контролировать? На кой черт дался тебе этот контроль. Все шло так хорошо. А тут ты словно взбесилась. Я ничего не понимаю.

— Прошу тебя, — прошептала она и протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки. — Просто не так быстро. Иначе я не вынесу. — Он откинулся назад и закрыл глаза, озадаченно качая головой.

— Черт возьми, я действительно не хочу все испортить. Боль в его голосе задела ее за живое.

— Ты еще ничего не испортил, — выпалила она. — Но я не игрушка и не могу заводиться по твоему первому требованию. Ну или, во всяком случае, не должна.

— Почему нет?

Она всплеснула руками.

— Да потому что я тебя не знаю. Он вскинул голову.

— И что с того? Ты же знаешь, как сильно я тебя хочу. Что еще тебе нужно знать?

Пропасть между их взглядами на жизнь шокировала ее.

— Сегодня днем мы оба совершили необдуманный поступок. Мы едва не испортили все, и это было ужасно. И я не хочу, чтобы это повторилось вновь, — попыталась она объяснить, с трудом преодолевая волнение. — Я не из тех девушек, которые так запросто спят с первым встречным. Это… это была ошибка.

— Ошибка? — Его голос стал подозрительно мягок.

— Нет! То есть да. Все было замечательно, но все было в принципе неправильно. Я не хочу, чтобы ты был этим самым первым встречным, Сет. Я не стану заниматься с тобой любовью, пока не узнаю получше.

Его молчание пугало ее.

— Что ты хочешь знать обо мне? — спросил он наконец. Она снова всплеснула руками.

— Все. Самые обыденные вещи. Он усмехнулся:

— Во мне не так уж много обыденного, Рейн.

— Тогда все необычное, — отчаянно воскликнула она.

— Поконкретнее. Что именно тебя интересует?

— Ах, ну перестань так все усложнять! Ну, например, откуда ты родом? В какую школу ты ходил? Какая у тебя была семья? Чем занимаются твои родители? Что ты любишь есть на завтрак?

— Я надеюсь, ты не ждешь от меня сладких сказочек? Ее немного смутил его тон.

— Нет, только правду.

Он положил ладони на ее бедра.

— Я вырос в Лос-Анджелесе, — начал он. — Я не помню своего отца. Как и мама, впрочем. Она только могла сказать, что его звали Пол, он говорил только на испанском, и я выгляжу точь-в-точь как он, только чуть выше. Они почти не общались, только в постели. Вот и все, что я о нем знаю. Я догадываюсь, что он был ее наркодилером, и она готова была на все ради очередной дозы.

Она смотрела на него с ужасом в глазах.

— О Боже мой. Сет.

— Она скончалась от передозировки, когда мне было шестнадцать, но, учитывая, сколько зла она мне успела причинить, она была мертва для меня задолго до этого. У меня был еще отчим, но он вообще был для меня пустым местом. Я рос сам по себе.

Она обняла его за шею. Он замер, когда она прижалась лицом к его разгоряченной щеке.

— Не раскисай, — сказал он ей. — Мы так не договаривались.

— Извини. — Она снова села прямо — Как ты выжил?

— Не знаю. Было непросто, это факт. Я встревал во все неприятности. И дрался, постоянно дрался. Я хорошо дерусь. И у меня было много секса, конечно. Я рано начал. — Он замялся немного, но все же добавил: — Трахаюсь я тоже хорошо. — Он замолчал, пытаясь понять ее реакцию. Ома терпеливо ждала продолжения. — Мать любила колеса, а отчим предпочитал напиваться. Что до меня, то мой наркотик — адреналин. Я стал хорошим вором. Я могу вскрыть любой замок, могу уткать любую машину. Неплохая забава. И у меня неплохо получалось. А еще я стал профессиональным магазинным, вором. Меня ни разу не поймали. — Он Впять замолчал Но она кивнула ему. и он продолжил: — Надо сказать, я никогда не имел дела с наркотиками. Насмотрелся на мамочку и решил, что нет уж, дудки. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке. — Я тебя еще не напугал своим рассказом?

Несмотря на мягкие интонации в его голосе, Рейн чувствовала что он готов закричать Для мужчины всегда тяжело выворачивать наизнанку душу. Его исповедь была настоящей жертвой во имя нее. И она была тронута.

Он не испугал ее. Он разбил ее сердце, но это ее не страшило. На самом деле в его детстве было много схожего с ее историей. Отчужденность, одиночество. Должно быть, и страх тоже, хотя она была уверена, что он скорее умрет, чем признает это.

Она провела ладонью по его щетинистой щеке и улыбнулась.

— Нет, — ласково сказала она. — Ты меня вовсе не напугал. Продолжай.

Глава 9

Слова Рейн вызвали в нем очередной приступ сладостной истомы. Он терял над собой контроль, его броня давно дала трещину. Его темное прошлое не касалось никого, но слова сами сыпались из него. Она сидела перед ним практически без одежды, но почему-то именно он чувствовал себя голым.

Он положил ладонь на ее живот и постарался вспомнить, говорил ли он хоть одной женщине о своем нелегком детстве. Честно говоря, не часто затрагиваешь такие темы в разговоре. С другой стороны, не стоит исключать и то, что она шпионит за ним для Лазара… Но тут он посмотрел в ее преданные, искренние глаза, на ее дрожащие губы и усомнился в этом.

Ее руки на его щеках были такими нежными, что он терялся.

— Ладно, — пробормотал он, пытаясь собраться с мыслями. — Значит, однажды я забираюсь в дом к одному парню, а он появляется как из-под земли и тычет мне в шею пушку. Как потом выяснилось, он бывший полицейский, и звали его Хэнк Йейтс. Он поколотил меня, но так… несильно, для острастки, а потом потащил в отделение…

У него перехватило дыхание. Он сглотнул и остановился. Он не мог рассказать, как Хэнк замер, когда увидел, что парнишка харкает кровью и горит в лихорадке. В итоге вместо обезьянника Хэнк привез его в больницу, где ему поставили диагноз — пневмония вследствие незалеченного бронхита. Когда он поправился, то старый волк взял над ним шефство: он, видите ли, не мог простить себе, что избил больного ребенка. Это было безумно унизительно.

Хэнк был просто занозой. И настоящим тираном. Вдовец, собственные дети которого давно выросли и предпочитали не общаться с отцом. Поначалу они постоянно вздорили, но потом поняли, что нужны друг другу. Хэнк желал ему добра, и по-своему Сет был благодарен ему. Именно благодаря Хэнку Сет дал Джесси хоть какой-то шанс выбраться из того гнилого болота, в котором он был.

Только что толку? Десять месяцев назад Джесси не стало.

Рейн терпеливо ждала, поглаживая его лицо. Он посмотрел на нее и не смог вспомнить, на чем остановился.

— Так на чем я закончил? — спросил он ее.

— Хэнк собирался отвезти тебя в участок, — напомнила она.

— А-а. Да… ну так вот, никуда он меня не отвез. Он хотел исправить меня сам, и спустя какое-то время я решил позволить ему сделать это. Я был неглупым парнем и понимал, что будущего у меня нет, если я буду продолжать в том же духе.

— А дальше? — спросила она нетерпеливо.

— Это долгая история. По большому счету он научил меня тому, что знал и умел сам, и в итоге я оказался в армии. Хэнк любил все армейское.

Боже, сколько лет прошло с тех пор, как он думал обо всем этом в последний раз. Его память прокручивала все, как в кино. Он даже слышал голос Хэнка:

— Эй, парень, подумай своей тупой башкой, где еще ты научишься всему этому техническому бреду, который ты так любишь? Они тебе и с колледжем потом помогут. Против этого не попрешь, а? У тебя ведь нет восьмидесяти кусков баксов, чтобы пойти в Стэнфорд? Или, может, у тебя есть богатые родственнички? Или, может, ты собираешься грабануть банк? Нет, на этот вопрос лучше не отвечай.

Но Сет уже улыбался во весь рот.

— А что, спасибо за идею.

— Это не смешно, парень.

— А никто и не смеется.

Сет встряхнулся. Его выводило из себя то, что он не мог сосредоточиться.

— На чем я опять остановился? — спросил он резко.

— На армии, — спокойно ответила Рейн.

— А-а, да, армия. Так вот, я прошел все их тесты, и меня отправили в школу рейнджеров. В конце концов я оказался в семьдесят пятом подразделении рейнджеров. И тут я понял, что я на крючке. Все свое время я тратил на то, что занимался расследованием проблем национальной безопасности. Контрразведка, антитеррор, антишпионаж и все в таком духе. Дисциплина была строжайшей, но ты же знаешь систему: если ты ведешь себя паинькой, тебе дадут поиграться с самыми крутыми игрушками. Для меня оно того стоило. Так что я держался за службу.

— Но это же хорошо. — Она поцеловала его в лоб. Он поморщился.

— Давай договоримся, Рейн, я тебе рассказываю о своем детстве и прочем не для того, чтобы ты меня жалела. Я рассказываю тебе все это по двум причинам. Первая состоит в том, что на вранье мне жалко времени.

Она поколебалась, но кивнула:

— Хорошо, я согласна.

— Вот и замечательно. Я рад, что здесь мы сошлись во взглядах. А вторая причина, по которой я рассказываю тебе историю моей жизни, заключается в том, что, если я правильно понял, ты не дашь мне, пока я этого не сделаю. А я очень хочу заняться с тобой сексом. И чем раньше, тем лучше. Прямо здесь, если честно. С этим ты согласна?

По ее телу пробежала дрожь, но она не стала отступать.

— Согласна, — сказала она мягко.

Значит, так, чтобы сделать скучную историю покороче, перейдем к делу. Закончилось тем, что я ушел в отставку, оставшись консультантом. Затем я поступил в Университет Калифорнии в Лос-Анджелесе по армейскому протоколу[10]. Получил пару стипендий, кое-как наскреб на обучение. Получил степень инженера-электронщика, собрал команду из таких же больных на голову парней, и так появилась на свет компания «Маккей секьюрити системе дизайн». Мой предыдущий опыт вора пригодился мне здесь как нельзя лучше. Ведь я на все глядел с точки зрения собственных способностей проникнуть в тот или иной дом. Правда, клиентам я об этом не говорю. Я активно сотрудничаю с рейнджерами, но они требуют полной секретности, так что ты уж, пожалуйста, никому не рассказывай.

От ее улыбки его бросило в пот. Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не наброситься на нее прямо сейчас.

— Вот. собственно, и все. крошка. Вся моя жизнь у тебя как на ладони, — завершил он. — Не очень весело, но деньги многое компенсируют.

Она прижалась к нему.

— Ты очень циничный человек. Он хохотнул.

— Это точно. — Он положил руки на ее попку и сжал ладони. — Итак! Ты хочешь еще что-нибудь узнать, прежде чем я заставлю тебя кончить?

Она прижалась к нему еще сильнее, и он почувствовал упругость ее грудей.

— Мне жалко твою маму, — прошептала она ему на ухо.

— Не стоит меня жалеть, а не го я этим непременно воспользуюсь. Учти, я настоящий оппортунист, и не забывай об этом никогда.

Она рассмеялась:

— Если ты такой бессовестный, то почему предупреждаешь об этом?

— А черт его знает, — пробормотал он, снимая с нее остатки одежды.

Но ее распирало от вопросов.

— А с Хэнком ты поддерживаешь связь?

— Хэнк умер пять лет назад. Рак печени. — Он бросил ее одежду на пол.

— Жаль, — сказал она. — А сейчас… у тебя есть какая-нибудь семья? Дядя, тетя, бабушка? Кто-нибудь?

Он помолчал, прежде чем ответить.

— Нет.

— Но… кто-то был? — Голос ее утонул в его молчании.

Зря он замолчал. Это была ошибка. Она была неглупой девочкой, и к тому же внимательной, и сразу почувствовала, как он пытается скрыть мучительную пустоту там, где раньше был Джесси. Единственное место в его душе, куда он не хотел заглядывать.

Пора прибегать к обходному маневру.

— Хватит на сегодня историй из жизни, детка.

Он положил ее на длинное широкое сиденье «шевроле» и устроился сверху, лаская ее пальцами.

— Ты готова? Я был сегодня груб.

— Все в порядке. Мне нравится то, что ты делаешь. Не останавливайся.

— А как насчет моего предложения? — спросил он, не прекращая своих ласк. — Ты уйдешь от Лазара и переедешь ко мне?

Машину наполнили звуки: молния на его джинсах, оторвавшаяся и упавшая на пол пуговица, шелест презерватива. Рейн вцепилась пальцами в его свитер.

— Мне не нужен защитник, — прошептала она. — Я сама могу о себе позаботиться.

Он вошел в нее, и она затаила дыхание, чувствуя, как он движется в ней.

— А мне так не кажется, крошка, — продолжал он, с трудом сдерживаясь.

Ее губы потянулись к нему, но он пригвоздил ее к сиденью, не давая пошевелиться. Дальше говорить не могли ни он, ни она…

Когда все закончилось. Сет долго лежал на ней.

— Я промок насквозь, — сказал он наконец.

Она поцеловала его в лоб и почувствовала соль на губах.

— Глупенький, нужно было раздеться.

— Как-то не подумал об этом.

Она оплела его своими руками и ногами, притянула к груди и потрепала по волосам. Он удовлетворенно вздохнул, а она закрыла глаза, пытаясь запечатлеть этот момент близости в своей памяти. Она хотела бы, чтобы это продолжалось вечно, но жизнь есть жизнь, и в машине становилось прохладно.

Он поцеловал ее плечико и поднял голову.

— Иди собирай чемоданы. Пока я отвезу тебя в гостиницу, а с утра, как откроются агентства недвижимости, я сниму тебе что-нибудь стоящее. В каком районе ты хочешь жить?

Она сжалась.

— Постой, Сет. Погоди. Я не думаю…

— Что ты не думаешь? — спросил он жестко.

— Я не думаю, что готова быть твоей любовницей.

— Ладно, замечательно. Не будь моей любовницей. Все равно пойдем со мной. Будь кем хочешь. Можешь сама подыскать себе жилье. И работу ты себе в пять секунд найдешь. А пока собирай сумки. Мне скоро пора ехать, да и соседи начнут просыпаться.

Она все еще лежала под ним, а он все еще был в ней. Если она пойдет с ним, станет его любовницей, позволит ему защищать себя, то окажется в такой же ситуации. Она будет беспомощной.

Это было соблазнительное предложение. Ситуация была такой ироничной, что ей хотелось рассмеяться. Все равно что после долгого голода добраться до лакомств. Она уже рисовала в своей голове картинки безудержного секса. И так, и этак, и в ванной, и на полу, и у стены. Она видела себя под его красивым сильным телом, она уже почти чувствовала множественные оргазмы. Она могла сказать призракам своего прошлого, что ей не оставили выбора. Простите, парни. И Бог с ним, с крестовым походом против лжи и несправедливости.

Но нет, она не имеет права сдаться так легко. Сет не сможет защитить ее от самой себя. От ее кошмаров. От ее прошлого. От ее судьбы. Никто, кроме нее самой, не может ее спасти.

Она посмотрела в его напряженные глаза, чувствуя, что он готов защищать ее до последней капли крови. От этого на глаза навернулись слезы. Она еще сильнее прижала его к себе и поцеловала с благодарностью.

— Прости. Сет, но я не могу пойти с тобой.

По его взгляду она поняла, что он будет настаивать на своем.

— Нет — значит нет, Се г, — сказал она жестко. — Я не могу сейчас уйти с работы. И я не могу пойти с тобой. Спасибо за предложение, но нет.

Нежность напрочь исчезла из его голоса. Он снова стал колючим и злым.

— Почему нет?

Она хотела довериться ему всем своим сердцем.

— Поверь, у меня есть на то свои причины. — тихо ответила она.

Он сполз с нее. Застегнул джинсы. Бросил ей одежду.

— Приведи себя в порядок.

Она прижала одежах к груди, обиженная ею тоном.

— И это все, что ты можешь сказать?

— А если я начну подлизываться, как собака, это изменит твое решение?

Она покачала головой.

— Ну так чего ж тогда? У меня полно работы.

— В три часа утра?

— Вот именно.

Дальнейших объяснений не последовало.

Она принялась выворачивать одежду на лицевую сторону и одеваться. Это было непросто сделать в тесном салоне. Он ждал молча, насупившись, пока последняя молния не была застегнута и последний шнурок не завязан. Тогда он открыл дверь и выбрался из машины.

— Давай.

— Сет…

Он Протянул руку и вытащит ее из машины.

Ключи от лома есть? — требовательно опросил он. — Покажи.

Она нашла ключи и показала ему, дрожа от холода — Иди внутрь. Я хочу увидеть, что ты в безопасности, прежде чем уеду.

Он сел в машину, а она стояла на улице, ничего не понимая. Ноги так дрожали, что она боялась сделать шаг. Она боялась, что упадет и разобьет лицо. Мотор взревел. Окно со стороны водителя опустилось.

— Иди домой, Рейн.

Его тон окончательно взбесил ее.

— Не смей мне указывать, Сет.

— Если мне придется тащить тебя туда силой, то я это сделаю, но учти, что это меня здорово разозлит.

Рейн медленно пошла к дому, не в силах больше выносить его холодный взгляд. Войдя в дом, она заперла дверь и посмотрела в окно. Он увидел ее, кивнул и уехал. Она проводила взглядом габаритные огни его машины.

Она опустилась на ковер. Плечи ее сотрясались, но она сама не понимала, от какого именно чувства. Казалось бы, ситуация требовала слез, но она так часто плакала в последнее время, что слез не осталось.

И только тут она поняла, что после всего, что было между ними, он так и не дал ей номер своего телефона.

Оставалось только рассмеяться.

Глава 10

Виктор глотнул бренди и посмотрел в небо. В просвете облаков вспыхнуло око луны. Несколько мгновений она высвечивала рябь на воде и затем снова исчезла. Было уже далеко за полночь, но он редко мог уснуть, когда луна входила в фазу полнолуния. Ветер пронизывал холодом, но он так ликовал, что ему было все равно. Его племяшка перестала быть запуганным кроликом! Над ней еще придется поработать, но материал-то что надо. Очень может быть, что она действительно его дочь. Она точно не от отца унаследовала свой дух. Да и мать ее скорее была шумной потаскушкой, чем настоящим бойцом.

Его кампания по превращению ее в сильную, стойкую женщину была в самом разгаре. Все шло просто отлично. Встреча с Маккем явно пошла ей на пользу. Она противостояла самому Лазару. Она практически вышвырнула его из дома. Как чудесно! Все его тело как будто ожило, пульсируя энергией. Сегодня ему было что отпраздновать.

Он оттолкнул стакан с остатками бренди и пошел в дом.

— Пошли Мару ко мне в апартаменты через десять минут, — велел он слуге.

Ее мягкие шаги раздались прежде, чем он успел раздеться. Он заставил ее подождать снаружи, пока не одел халат и не уселся в удобное кресло, установленное так, чтобы было видно зеркало на стене и окно.

— Входи.

Она прокралась в комнату, ноги ее были босы, волосы распущены и ниспадали на плечи. Из одежды на ней был легкий шелковый халатик ярко-красного цвета, перехваченный поясом наталии. Она медленно подошла к нему, на лице ее блуждала загадочная улыбка, остановилась в метре от кресла, ожидая дальнейших распоряжений. Вся его прислуга была прекрасно вышколена.

Он осмотрел ее с головы до ног, довольный тем, что увидел.

— Сними халат, — приказал он.

Она развязала пояс и повела плечами. Халат соскользнул с нее, задержавшись какое-то мимолетное мгновение на крутых бедрах, и растекся у ее ног.

Он заметил, что ногти на пальцах ног выкрашены золотистым лаком. Ему понравилась эта пикантная деталь. А вот кольцо на большом пальце правой ноги ему не очень понравилось, но пока на это можно закрыть глаза. Завтра он скажет об этом мажордому.

— Повернись, — приказал он.

Она грациозно проделала то, о чем ее просили, приподняв волосы и выгнув спину. Идеальные формы, идеальное тело, идеальная кожа. Лазар жестом велел ей встать на колени. Она повиновалась. Снизу она посмотрела на него такими глазами, что дольше он терпеть не мог. Она развязала ему халат и принялась за работу. Ее техника приятно удивила Лазара, у нее получалось не причинять никаких болезненных ощущений и при этом очень плотно обхватывать его член. Нужно сказать мажордому, чтобы дал ей премию. Он посмотрел в зеркало, и ему показалось, что не хватает света. Он закурил и хлопнул в ладоши. Датчики отреагировали, и люстра загорелась. Это было ошибкой. В ярком свете он тут же заметил недостатки Мары. Слишком низкий лоб, слишком тонкий нос. Резкий макияж.

Он закрыл глаза и тут же представил свою племянницу. Ее встреча с Маккеем должна пойти ей на пользу. Подобный опыт никогда не бывает лишним, в этом он был абсолютно уверен. Интересно, а Мара еще не разучилась краснеть? Он открыл глаза и посмотрел на нее. Вряд ли, учитывая ее безупречную технику.

Мысли путались в голове и мешали сосредоточиться. А это было вредно и для настроения, и для эрекции. Он попытался отогнать их, но образы были такими навязчивыми, что у него ничего не получилось.

Удивительно, но он ревновал свою неуклюжую, неумелую, невинную племянницу. Он поставил ее жизнь на грань между чудом и катастрофой. С ней может случиться все, что угодно. И скорее всего случится. Опасность и острота ощущений в ее жизни были так далеки от той пустоты, с которой он сталкивался каждый день.

Он закрыл глаза и позволил опыту Мары вытеснить непрошеные мысли. Она справилась со своей работой блестяще, и очень скоро он кончил.

Когда он открыл глаза, Мара вытирала рот салфеткой. От него не ускользнуло понимание в ее глазах, которое она старательно пыталась скрыть. Сигарета в его зубах превратилась в трубочку пепла. Он запахнул халат.

— Можешь идти, — коротко бросил он ей.

Она поднялась на ноги. Вид у нее был слегка обиженный, но она оказалась настоящим профессионалом и ушла, не сказав ни единого слова.

Лазар уставился за окно. Холодная пустота внутри его стала глубже.

Зря он вызвал Мару. Иногда секс помогал разогнать тоску, иногда наоборот. Но когда накатывала волна возбуждения, невозможно было предугадать, что именно преобладает. С сожалением он подумал, что, возможно, пора вообще перестать уделять сексу внимание. Это уже не стоило того.

Он почувствовал дискомфорт и подумал о том, как холодно и несправедливо он обошелся с Марой. Она сделала все, что могла, и в сложившейся ситуации ее вины не было. Впрочем, ей слишком хорошо платили за ее задетые чувства. Он отогнал навязчивую мысль и налил виски в стакан, глядя на прекрасную луну, отраженную в глади залива.

Он знал, что произойдет дальше. Холод внутри его вырастет до болезненной глубины. Боль эта будет разливаться по всему ею существу до тех пор. пока он не останется один на один с бездной пустоты. В такие ночи, как эта, луна была оком возмездия, всевидящим, всепомнящим и ничего не прощающим. Конечно, можно было заглушить боль, но он предпочитал перенести эти муки, не опускаясь на дно наркотического тумана. Сегодня он не будет даже пытаться уснуть. В таком настроении сон обязательно посетит его. Интересно, унаследовала ли Рейн способность Виктора видеть странные сны?

Ему нужно было что-то. что разогнало бы холод и пустоту. И секс не мог помочь ему в этом больше. Он слишком хорошо себя вел после происшествия с Кейхиллом. Пожалуй, стоит отказаться от моратория на незаконные делишки. Пора вернуться к своей коллекции. Но собирал он не сокровища, хотя многое в его владениях стоило баснословных денег. Нет, его настоящим хобби было коллекционирование людей.

У него всегда был талант находить и жестоко эксплуатировать людские слабости. И краденые орудия убийства были всего лишь новой вариацией старой темы, связывая этих людей с ним ниточками тайны и вины. Он любил власть. Он наслаждался чувством контроля.

Коллекция его была разнообразной и обширной. Но в последнее время ему опостылело собирать политиков и общественных деятелей. С недавних пор он забавлялся, пополняя свой частный зоопарк более опасными и непредсказуемым!

тварями. Его тянула экзотика. Темные тайны этих людей таили в себе больше опасности и соответственно больше адреналина. Они были похожи на него.

По этой причине он спутался с таким типом, как Курт Новак. Новак, пожалуй, был самым экзотическим экземпляром, который он пытался заполучить. Это было все равно что раскручивать ядовитую змею за хвост — нельзя останавливать центробежную силу. Но игра стоила свеч. Как только Курт будет в его руках, он выйдет на более крупную рыбу — его отца, Павла Новака, венгра, одного из самых богатых и влиятельных главарей восточноевропейской мафии. Слишком дорогой трофей, чтобы противиться соблазну. Выигрыш давал ему практически неограниченный доступ к финансам и развлечениям.

Его последняя попытка была расстроена несвоевременным вмешательством Джесси Кейхилла. Новак пришел в бешенство. Но когда он выследил и убил агента под прикрытием, то немного успокоился.

Виктор искренне сожалел о том, что пришлось убить Джесси. Он никогда не был сторонником таких методов, а Кейхилл был приятным молодым человеком, но он знал, с кем имеет дело. Хорошо, что ему не пришлось присутствовать при казни парня. Вкусы Новака были просто варварскими, и это еще мягко сказано.

Впрочем, он все равно видит это в снах. К своему несчастью.

Чтобы начать новую игру, ему придется положиться на один из своих снов. Он редко прибегал к таким крайним мерам в силу непредсказуемости своего дара. Сны могли предать его в любой момент. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Его мозг жадно вгрызся в идею, и Лазар ненадолго позабыл о своей пустоте. Он продумывал детали своего плана с максимальной тщательностью с тех самых пор, как его начали посещать сны о Корасон.

Он зажег сигарету и протянул руку за телефоном.

Трубку подняли после четвертого гудка.

— Виктор? Я удивлен, что ты позвонил мне в такой час.

— Доброй ночи, Курт. Надеюсь, я не сильно тебя побеспокоил?

— Если у тебя бессонница, то это не значит, что я тоже должен страдать от этого. — Холодный потрескивающий голос говорил с легким акцентом.

— Я прошу прощения, но некоторые разговоры недопустимы в дневное время. Их природа — сама тьма.

— Знаешь, Виктор, сегодня я не расположен выслушивать твою мистическую чепуху, — проворчал Новак. — Давай ближе к делу. Надеюсь, эта линия не прослушивается?

Виктор улыбнулся, глядя на фосфоресцирующие облака.

— Разумеется, Курт. Ты слышал об исчезновении пистолета Корасон?

Внезапно пробудившийся интерес электрическим разрядом побежал по проводам.

— Ты как-то связан с этим, Виктор?

Виктор затянулся, подогревая интерес собеседника паузой. Размахивать сырым мясом перед носом у такого хищника, как Новак, вот это было развлечение в его вкусе.

— Вынужден признать свою вину. Ты даже представить себе не можешь, каких хлопот мне стоило заполучить этот предмет. Я мог бы сделать сольную карьеру на знакомствах, которые мне пришлось завести.

— Я все могу представить. Кроме того, зачем тебе это понадобилось? — сказал Новак. — Но полагаю, ты меня просветишь.

— Не бесплатно, конечно. У меня уже есть несколько покупателей, но тебе я позвонил первому, разумеется. Я прекрасно понимаю, какие чувства ты испытывал к молодой особе.

Новак долго молчал, тяжело дыша в трубку.

— Ты что, совсем из ума выжил? — спросил он в конце концов.

— Отнюдь. Я просто думал, что тебя заинтересует этот пистолет, пока он не растворился в чьей-нибудь частной коллекции. Решать, конечно, тебе, но пистолет связан с предметом, который тебе, вероятно, будет еще интереснее. И твоему отцу, кстати.

— А поконкретнее?

— Видеопленка, — мягко сказал Виктор.

— Ну? — выпалил Новак нетерпеливо. — Давай, не тяни. Виктор закрыл глаза, вспоминая. Он заговорил низким задумчивым голосом:

— Она смотрит в глазок и недовольна тем, что видит за дверью. Она говорит ему уйти, но ее посетитель не желает слушаться. Он открывает дверь своим ключом и распахивает дверь, затем швыряет ее на пол. Ее длинные черные волосы все еще мокрые после душа. На ней шелковый халат. Белый. Он срывает его. Под халатом ничего нет. Все в комнате белое. Даже тюльпаны на комоде под зеркалом. Она видит предмет, который он достал из плаща… и начинает кричать. — Он помолчал немного. Новак ничего не сказал. Тогда он продолжил: — Ее любовник выходит из спальни с «вальтером» в руках, хотя очевидно, что он понятия не имеет, как им пользоваться. Неизвестный посетитель направляет маленький пистолет прямо в лицо мужчины и стреляет. Мужчина хватается за горло и сползает по стенке. Он еще жив, ему еще предстоит стать козлом отпущения. Неизвестный посетитель поворачивается к бедной женщине. Она отчаянно пытается подняться на ноги… Мне продолжать?

— Как? — прошипел Новак.

— Не имеет значения как, — наставительно произнес Виктор. — Значение имеет только то, что существует несколько копий этой пленки в различных местах с инструкцией насчет того, как ее использовать в случае моей безвременной кончины. Не принимай последнее на свой счет, Курт. Я не сомневаюсь в твоей дружбе.

— Так, значит, это ты тот самый анонимный доброжелатель, который испортил мне прекрасно спланированную месть. — Голос Новака был пугающе спокоен. — Я хотел, чтобы этот человек провел за решеткой остаток своей никчемной жизни, Виктор, за то, что он осмелился прикасаться к ней.

— Даже я иногда страдаю от неожиданных приступов альтруизма, — промурлыкал Виктор. — Мне стало жаль отдавать беднягу на растерзание волкам.

— Да ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело, Виктор? Ты действительно хочешь играть со мной в эти игры?

— Последний раз, когда ты вляпался, отец велел тебе быть паинькой и не высовываться, или я ошибаюсь? — язвительно спросил Виктор. — Его организация и так под прицелом. А уж новость о том, что его сбившийся с праведного пути отпрыск замешан в кровавом убийстве знаменитой супермодели, наверняка расстроит его. Представь, какая шумиха поднимется в прессе! Уму непостижимо!

Новак долго молчал, прежде чем снова заговорить:

— Сколько ты хочешь за пленку?

— Ах, как банально, Курт. Разве дело в деньгах? Пленка не для продажи. Она пойдет в мою частную коллекцию. До скончания времен.

На протяжении паузы, последовавшей за его словами, он ощутил, как по телу разливается адреналин. Он почувствовал триумф, который можно испытать, только сделав удачный маневр в сложной игре. На самом деле никакой видеопленки не было. Он всего лишь с тщательностью и осторожностью воспользовался информацией из своего сна. В снах хронология часто приносится в жертву красочному символизму. Но с течением лет он научился компенсировать этот недостаток.

— Виктор, что тебе надо? — Новак взял себя в руки, его голос звучал так, словно он спрашивал, какой виски Лазар предпочитает.

— Я хочу пересмотреть свое положение в твоем деловом круговороте, Курт. И плюс я хочу, чтобы ты покрыл мне расходы, которые я понес, добывая пистолет. Если ты, конечно, согласен его взять. Я думаю, пять миллионов будет вполне справедливой суммой. И разумеется, все должно остаться между нами.

— Ты такой же псих, как и я, если не хуже. — В голосе Новака звучало восхищение. — Я договорюсь о твоей встрече с моим представителем.

— Курт, эта штука досталась мне нелегко, — мягко сказал Виктор. — Я бы предпочел встретиться с тобой лично.

Если все сработает, то он войдет в ограниченный круг людей, которые видели новое лицо Новака. Следующий шаг в его игре. Он ждал, затаив дыхание.

— Ты действительно этого хочешь, Виктор? — медленно произнес Новак. — Ты, надеюсь, понимаешь, что случившееся десять месяцев назад стоило мне состояния. Мне пришлось удалиться отдел, изменить лицо. У меня нет ни малейшего интереса вести дела с людьми, у которых существует инстинкт самосохранения. Если ты испортишь все, как в прошлый раз, я тебя уничтожу.

— Понятно, — промурлыкал Виктор, улыбаясь луне. Его хорошее настроение было восстановлено. Ничто не могло прогнать хандру лучше, чем угрозы со стороны больного человека, страдающего манией величия.

— Кстати, я тут собирался тебя спросить, кто — это чудесное создание, которое ты поселил па Темплтон-стрит. Она мне очень лаже приглянулась. Совсем не в твоем привычном вкусе.

По телу Виктора пробежала неприятная дрожь.

— Так что ты хотел спросить про нее? — поинтересовался он непринужденно.

— Удивлен? Ты не единственный, кто интересуется делами друзей. Вот, разглядываю фотографии, пока мы туг с т обои беседуем. Есть в ней что-то такое неиспорченное. Утонченное даже. Правда, на твоем месте я бы давал ей больше денег на шмотки.

— Ей тридцать три. Курт, — сказал Виктор, добавив Рейн лишних пять лет. — Насколько я помню, ты любишь девочек до двадцати.

— Тридцать три. хм. Странно, она выглядит лет на десять моложе.

— Тридцать три. — отрезал Виктор.

— А ты в курсе, что она спит с другим мужиком у тебя за спиной — спросил Курт со вкусом.

— Да неужели?

Вот этой самой ночью, например, мой друг. Меньше, чем час назад. Она выглядит милым ангелочком, а на самом деле — похотливая сучка, как и все остальные. Трахалась прямо на заднем сиденье старого драндулета посреди улицы. Мои источники доложили, что этот молодой жеребец поимел ее достаточно жестко. И она бурно высказывала ему свои восторги. Держи это в памяти, когда нанесешь ей визит в следующий раз, и тогда, возможно, ей не придется искать удовлетворения на стороне.

— Как мило с твоей стороны просветить меня.

Новак определенно почувствовал его смятение, как и положено хитрому дикому зверю. Из всех возможных сценариев развития этого Лазар не предвидел. Откуда он мог знать, что Новак заинтересуется его племянницей. Весьма неприятно.

— Разумеется, если ты захочешь, чтобы она поняла греховность своего поведения, то я с удовольствием преподам ей урок, — предложил Новак. — Ты же знаешь, это по моей части.

— И отказать себе в таком удовольствии? — Виктор усмехнулся. — Нет уж, спасибо, Курт. Я сам разберусь в ситуации.

— Если решишь иначе, звони. Ты, конечно, более щепетильный в таких делах, но если хочешь, мы сможем придумать интересный для нас обоих вариант. На ее прелестном теле не останется пи следа, но, уверяю тебя, она больше никогда не станет тебе изменять.

Тошнотворный образ забрызганного кровью белоснежного ковра Белинды Корасон заставил Виктора поморщиться.

— Я учту, — сказал он.

— Да, возвращаясь к делу… Ты же знаешь, я всегда плачу за свои развлечения. Помнишь тот кинжал, который проходил по делу о самоубийстве Джона Хпггинса? Ладно, оставайся на связи, я тебе скоро позвоню.

Раздались короткие гудки.

Виктор положил трубку, обескураженный физиологическими признаками страха в своем теле. Холодный пот, дрожь, дискомфорт в животе… Он почти забыл эти симптомы — так давно это было в последний раз.

Он уже давно ничего не боялся. С тревогой в сердце он думал о том, что ему, оказывается, небезразлична судьба девочки. Одно дело играть с Новаком. Он был разочарованным жизнью стариком, уставшим от всего. Ему было нечего терять.

И совсем другое дело подвергать свою племянницу отравляющему влиянию Новака. Можно, конечно, говорить о том, что ей пора взрослеть, но она определенно еще не была готова к встрече с таким опасным противником.

Его успокаивал тот факт, что Маккей был к ней явно неравнодушен. Он свернет для нее горы, если его мужская гордость будет задета. А уж об этом он побеспокоится.

— Так, так, так. Вы только поглядите, кто это облагодетельствовал нас своим появлением. — Харриет подошла к столу, где сидела Рейн, ее каблуки стучали по твердому покрытию пола звонким стаккато.

Рейн положила сумочку на стол и посмотрела на часы. Она опоздала почти на час, но, учитывая все последние события, выпавшие на ее долю, ей было попросту наплевать на это.

— Доброе утро, Харриет.

За спиной Харриет появилась Стефания.

— Ба, мальчики и девочки, да у нас здесь просто девушка месяца. Надеюсь, ты неплохо отдохнула вчера, пока мы доделывали твою работу?

Рейн расстегнула плащ и повернулась к ним. Холодная и бесстрастная часть ее мозга отметила, что еще пару дней назад в такой ситуации она бы добровольно выбросилась в окно. А сейчас две эти женщины походили на комаров, надоедливо жужжащих под ухом. Раздражает, но даже отмахнуться лень.

— А у вас, дамы, какие-то проблемы с этим? — спросила она вежливо.

Харриет удивленно моргнула.

— Ты опоздала.

— Да, — признала Рейн. — Но это было неизбежно. Харриет быстро нашлась:

— Меня не интересуют извинения, меня интересуют…

— Результаты. Да, Харриет, я тебя понимаю. И я это уже слышала. Раз двадцать. А теперь извини, от меня будет больше толку, если ты дашь мне поработать.

Лицо Харриет потемнело.

— Ты, наверное, решила, что теперь, после того как мистер Лазар взял тебя с собой на деловую встречу, ты стала какой-то особенной, так знай…

— А я ничего такого и не решала. Я просто не в настроении вы носить твои нападки.

— Что ж! — Лицо Харриет стало пунцовым.

— Может, ее величеству будет интересно узнать, что она пропустила свой паром, — сказала Стефания. — Нам придется объявить мистеру Лазару, что ты не сможешь попасть на Стоун-Айленд, и он останется без секретариата на все утро. Уверяю тебя, он будет не в восторге от такой новости.

— Паром? Какой паром? — Сквозь плотный туман безразличия в душу Рейн закралась тревога.

Харриет тут же почувствовала это и победно улыбнулась:

— Ах да, как же, как же. Мистер Лазар часто руководит фирмой оттуда. И когда это случается, то весь необходимый ему персонал добирается до залива на пароме, где их подбирает личный катер мистера Лазара и отвозит на Стоун-Айленд.

— Если бы ты пришла на работу вовремя, то поехала бы на автобусе со всеми вместе. А сейчас, чтобы успеть на паром, тебе придется брать такси, — сказала Стефания.

— Так что не трудись снимать плащ, — недовольно буркнула Харриет. — Сегодня нам снова придется делать твою работу. Такси ждет тебя внизу.

Полчаса спустя она стояла в порту, зябко кутаясь в легкий плащ на холодном мокром ветру. Она пыталась уговорить себя, что она готова снова ступить на землю Стоун-Айленда, но воспоминания всплывали сами собой.

Мама соврала, когда пыталась убедить ее, что они были в Италии вдень папиных похорон. Она была в этом уверена. Она закрыла глаза и в сотый раз попыталась восстановить в памяти тот день.

Она наверняка поцеловала его перед тем, как он забрался в свою парусную лодку. Должно быть, она, как и всегда, просила взять ее с собой. Но он редко брал ее. Он любил оставаться наедине, смотреть на остров со стороны залива, попивая из серебряной фляжки.

Она с болью думала о том, что ей никогда не удавалось вспомнить это последнее прощание. Казалось бы, это должно было отпечататься яркой краской в памяти, а на деле было словно залито черными чернилами. Все, что она помнила, — это безграничное беспокойство, перерастающее в неконтролируемую панику. Да уж, сегодня ей будет трудно оставаться беспристрастной и деловитой. После стольких лет томительного ожидания все сваливалось ей на голову г один момент. Она так быстро менялась, что порою сама себя не узнавала.

Она думала о ночном визите Сета и о своей безудержной реакции. Она, кажется, кричала от удовольствия. Ода, она менялась. Менялась со скоростью света. К щекам прилила кровь, и ей сделалось жарко от воспоминания о минувшей ночи. Она повернулась лицом к ледяному ветру, дувшему с залива.

— Доброе утро.

Рейн подпрыгнула от неожиданности. На нее с откровенным интересом смотрел стильный симпатичный блондин. Его глаза были скрыты солнцезащитными очками с зеркальным покрытием. Он улыбнулся. Рейн улыбнулась в ответ, лихорадочно вспоминая, откуда она может его знать. У него были глубокие ямочки на щеках и уверенная красивая улыбка. Нет. если бы они встречались раньше, она бы непременно его запомнила.

Секунды текли. Рейн ничего не могла придумать в ответ на его приветствие. Он продолжал смотреть на нее, и его улыбка не становилась хуже, но он излучал странную ауру, словно был окружен звуконепроницаемыми стенами, как в психиатрической клинике. Рейн почти физически ощущала эту непроницаемость.

Мужчина придвинулся ближе к ней. и она неосознанно подумала о Медузе, мифической женщине со змеями вместо волос, которая превращала людей в камень споим взглядом. Он был уже близко. Еще ближе. Она уже видела свое отражение в его очках. Глаза ее казались испуганными и большими.

Уголки его узкого аскетичного рта поползли вверх. Это испугало ее, но и понравилось.

Внутри ее разгорелась злость, но этого было недостаточно, чтобы сопротивляться его чарам. Не говоря ни слова, этот человек заставил ее почувствовать себя жертвой.

— Извините, — пробормотала она и стала пятиться назад — Подождите, прошу вас. — Его голос звучал дружелюбно. От нее не скрылся легкий европейский акцент.

Она помотала головой, с трудом передвигая ноги:

— Нет уж.

«Дура», — сказала она себе, разозлившись окончательно. Она только что дала ему возможность почувствовать себя охотником, заговорив с ним. Он подумает, что она сомневается, а значит, что она уязвима. Пташка зачирикала, и змея уже разинула свою пасть, готовая к финальному броску.

— Вы работаете в фирме «Лазар импорт энд экспорт»? Это тоже было для нее неприятным потрясением. Он слишком много знает.

— Да, — сказала она и стала пятиться дальше. Он неотвратимо надвигался.

— Ну, тогда это все объясняет. Я раньше вел дела с вашим шефом. Я не мог вас не заметить. Вечеринки на острове или деловые встречи. — Он улыбнулся еще шире. Зубы у него были неестественно ровными и белыми. Как у героя в мультике.

— Я работаю в этой компании всего несколько недель, — ответила она. — Я еще ни разу не посещала никаких корпоративных вечеринок.

— Ясно, — пробормотал он. — Как странно, однако. У меня такое чувство, что я вас уже где-то раньше видел. Могу я предложить вам позавтракать со мной?

— Спасибо, но нет. За мной придет лодка с минуты на минуту.

— Вы поедете на Стоун-Айленд, надо полагать. А позвольте, я отвезу вас туда на своей лодке. Это будет значительно быстрее. Таким образом, я сделаю доброе дело для Виктора и доставлю себе удовольствие позавтракать в вашей компании.

Она хотела уже вежливо отказаться, придумав какое-нибудь глупое объяснение, но остановила сама себя, набрала полную грудь воздуха и сломала установленную программу.

— Нет, — заявила она твердо.

— Могу я увидеться с вами как-нибудь?

— Нет, — упрямо повторила она.

Он снял очки. Вокруг его глаз были темные круги, которые странным образом усиливали взгляд его жадеитовых глаз.

— Простите, если я чем-то оскорбил вас, — произнес он. — Я часто бываю слишком прямолинеен, когда вижу то, что хочу. Я так полагаю, что вы… несвободны?

— Вот именно, — сказала она, — я несвободна.

Она стала несвободна с той самой минуты, как Сет Маккей посмотрел на нее голодным взглядом в лифте. Всего два дня назад, а кажется, уже прошла целая вечность.

Хотя для этого странного человека она никогда не будет свободна. Ни в этой жизни. И ни в следующей тоже.

— Я так одинок, — сказал он мягко.

Мисс Хорошая Девочка улыбнулась сочувствен но прежде, чем Рейн успела остановить мышцы лица. Она заметила приближающийся катер с эмблемой фирмы на борту. Она уже считала секунды, когда сможет избавиться от навязчивого общества этого странного, пугающего человека.

— Вы не передадите своему шефу сообщение?

— Разумеется, — ответила она вежливо. Он осмотрел ее с ног до головы.

— Скажите ему, что первоначальная ставка только что была удвоена. Передайте ему это слово в слово.

Она почувствовала себя как заяц, застывший перед фарами едущего на него автомобиля.

— А могу я узнать, от кого это сообщение? — спросила она, чувствуя слабость.

Он протянул руку и дотронулся до ее лица. Она отпрянула, уставившись на его протянутую руку. На указательном пальце не хватало фаланги.

— Он поймет, — ласково сказал незнакомец. — Уж поверьте мне. — Его глаза сверкнули жадеитовым огнем, словно отблеск древних арктических льдов. Он улыбнулся ей холодной, пугающей улыбкой и пошел прочь. Она смотрела ему вслед, застыв на месте.

Если бы она знала номер телефона Ceтa, она бы побежала в ближайший магазин, купила себе мобильник и позвонила ему. Ей нужно было услышать его голос, чтобы успокоиться. Даже если он снова накричит на нее, ей станет легче. Но она не знала его номера, а посему была сама по себе.

Голоса людей вернули ее к действительности. Она поспешила к лодке и поднялась на борт. Странно, почему ее так напугал этот человек, который всего лишь пытался пофлиртовать с ней? Ничего такого зловещего в нем не было. Она просто выдумала все это.

Но она не смогла убедить себя. «Первоначальная ставка только что была удвоена». Что бы это значило?

Уж точно ничего хорошего. В этом можно было не сомневаться.

Она сглотнула и снова подставила лицо холодному ветру. Еще никогда предложение Сета стать его любовницей не звучало так привлекательно.

Глава 11

— Проснись и пой, пташка. Сет разлепил сонные глаза.

— Какого черта.

Он увидел перед собой Коннора Макклауда с чашкой горячего кофе.

— Эй, это всего лишь я и кофе.

Сет опустил ноги в ботинках на пол и взял чашку. Проницательный взгляд Макклауда раздражал его. Он терпеть не мог, когда на нею смотрели как на редкою жука.

— Этот диванчик слишком короток для тебя, — сказал Макклауд. — Бога ради, спи на кровати. Лазар все еще на острове?

Сет посмотрел на часы.

— Сорок минут назад все еще был.

Koннор засунул руку в карман. Глаза его беспокойно забегали.

— Ты в теме, старик? Ты что-то неважно выглядишь. Сет холодно посмотрел на него:

— Я в порядке, — Коннор пожал плечами;

— Да я так, к слову Просто хотел сказать тебе, что твоя Барби умотала на Стоун-Айленд, Кофе выплеснулся из кружки, когда Сет ринулся к компьютеру.

— Где она сейчас?

— Эй, расслабься. Мой человек на стоянке сказал, что лимузин увез ее на пристань. Он слышал, как сотрудники фирмы костерили какую-то блондинку за то, что она опоздала и не успела на паром. Вот и вся информация. Мне минут десять назад звонили.

— Так какого ж черта ты мне не перезвонил?

— Я сразу же поехал. — Голос Коннора звучал спокойно, но твердо. — Ты ведь поставил камеры на пристани? Так что не суетись. Просто задействуй их. Давай посмотрим, что там происходит.

Сет набрал лихорадочно какую-то команду на клавиатуре, и камеры стали включаться одна за другой. Он просматривал мониторы, пока не нашел ее. Она стояла, едва заметная, почти за пределами досягаемости камер. Сет засмотрелся на нее.

— Да ладно, старик, — успокоил его Коннор. — Рано или поздно это должно было случиться. Не может же Лазар не откусить от лакомого пирога.

— Заткнись и дай мне сосредоточиться, — рявкнул Сет. Он запустил пальцы в волосы и стал думать, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться туда и остановить ее. Но ночью она отказалась от спасения. Станет ли она сейчас менять свое решение? Сет потер уставшие глаза, пытаясь бороться с накатывающей паникой.

— Эй, Сет. Глянь-ка на этого франта в макинтоше.

Сет снова посмотрел на экран монитора. Как бы он хотел снизить дозу адреналина в крови. Это мешало думать. Все равно он ничем не мог ей помочь. Оставалось только тупо глядеть в экран.

— Вот черт! Ты думаешь о том, о чем и я? — воскликнул Коннор, и впервые за весь его визит в голосе не было ни намека на иронию.

— Не может быть, — сказал Сет.

Почему нет?! — Коннор придвинулся ближе к экрану. — Лицо изменено. Он сделал пластическую операцию. Хорошо над ним поработали! Но его выдает его похотливая натура. У него сперма из ушей лезет.

— Этот тип выше. И тощий какой-то. И волосы совсем другие, чем с видеопленки Джесси.

— Это всего лишь значит, что он ходит в туфлях с большим каблуком, сидит на диете и бреет виски.

Рейн попятилась, а мужчина протянул руку с улыбкой шакала на лице. Сет вскочил на ноги, сжав кулаки.

— Я еду туда.

— Это слишком далеко, — пожал плечами Макклауд, равнодушно констатируя факт. — Шон и Дэйв там, им гораздо ближе. Кроме того, у него под боком наверняка человек шесть телохранителей.

Сет опустил кулак на стол, отчего клавиатура подпрыгнула с грохотом.

— Ты же сам настаивал на холодном расчетливом подходе, старик, — резонно заметил Коннор. — Успокойся. Посмотри на него. Он чувствует себя в безопасности. Пусть флиртует, пусть показывает свое новое лицо всему миру. Он становится наглым, а это хорошая новость.

— Хорошая новость?! И что в ней такого хорошего? Он там. И она там. А мы здесь. Ничего хорошего я в этом не вижу. Это полная ерунда!

Коннор сел в кресло и задумчиво посмотрел на экран. — Можешь позвонить Кейву, — сказал он спокойно. — Ник живет рядом с пристанью. Нику я доверяю.

— Да что ты говоришь? Блестящая идея. Последний раз, когда ты позвонил Кейву, моего брата зарезали, как барана, а ты восемь недель провел в коме.

Коннор отвел глаза в сторону.

— Все равно. Он мне как брат. Мы жизнью ради друг друга рисковали.

Пальцы Сета автоматически пробежались по клавиатуре, переключаясь на другую камеру, когда Рейн скрылась из поля зрения.

— Я скоро заплачу от твоих сопливых речей, Макклауд, — брезгливо сказал Сет.

Тут он заметил, что у парня, флиртующего с Рейн, не хватает одной фаланги на указательном пальце. Доказательства бесспорные.

— Он снял протез. — Коннор тоже заметил. — Вот нахал. Но Сет покачал головой:

— Нет, он снял его, только чтобы произвести на нее впечатление.

— Это явно сработало, — заметил Коннор.

Сет переключался с камеры на камеру, следуя за Новаком, пока тот не исчез. Когда он снова посмотрел на Рейн, она уже была на катере.

— Да уж, парень, день для твоей девчонки начался нелегко, — съязвил Коннор. — Поехала на остров ублажать Лазара, а по пути повстречала Новака. Что-то день грядущий ей готовит?

Сет проигнорировал напарника. Он думал о Рейн, глядя на катер, отплывающий от берега. Он становился все меньше и меньше, никакой возможности повлиять на события у него не было. И это было невыносимо.

— …Эй, Сет? Уснул, что ли?

— А? — Он посмотрел на хмурое лицо Коннора.

— Я говорю, мне тут в голову пришла интересная мысль. Уж раз Новак запал на нее, и кто ж его винит, то, может, мы этим воспользуемся? Давай кто-нибудь из нас попросит ее встретиться с ним и разузнать, что у него на уме. Круто я придумал, а?

— Она ничего не знает о нашем деле. — Ну, это не помеха. Я бы рискнул.

Сет развернулся к Коннору так резко, что со стола полетела мышка.

— Так вот, я бы, говорю, рискнул. Могу, если не против, пойти к ней и в приватной обстановке все ей разъяснить. Я знаю, что ты тоже запал на нее, но если у вас это не слишком серьезно…

— Макклауд!!!

Ну хорошо, я могу перепоручить ее Шону, — предложил Коннор, задумчиво глядя в потолок. — Он симпатичнее меня, и, кроме того, он любит блондинок. Не думаю, что он когда-нибудь выбивал информацию с помощью секса, но для всего бывает первый раз.

В глазах у Сета потемнело. Он бросился на Коннора и повалил его на пол. Все происходило как в тумане. Его руки сомкнулись на жилистой шее Макклауда, сжимаясь мертвой хваткой. Тот отбивался как мог, но силы быстро покидали его. Он пытался что-то сказать, но разобрать было невозможно. Наконец Сет различил отдельные слова.

— Не… не надо. Не делай… этого. Остынь. Ты чего? Прекрати.

Пелена спала с глаз Сета. Он увидел лицо Коннора. Суровое и сосредоточенное. Он смотрел снизу, точно ястреб.

Сет заставил себя разжать пальцы. Затем сел и прижал ладони к лицу.

Коннор тоже сел, оперевшись на руки.

— Ты мне спину сломал, — сказал он. — И аппаратуры своей побил не на одну тысячу.

Сет не поднял глаз.

— Я починю, — пробормотал он тупо.

— Ты с пей уже переспал? — требовательно спросил Коннор. — Ах ты, кобель блудливый. Почему мне не сказал?

Ceт встретился с ним взглядом и тут же отвел глаза.

— Черт возьми, — выругался Коннор и уставился в потолок. — Слушай, если хочешь выйти из операции, тс нет проблем. Забирай ее на какой-нибудь пустынный остров. Дела!! с ней все, что пожелаешь, мне до лешего. Но не мешай моему расследованию.

— Это наше общее расследование, Макклауд, и я ничего еще не испортил.

— Ага, кроме шлюшки Лазара, — парировал Коннор. — Если это не мешает расследованию, то тогда, конечно…

— Она не его шлюшка. Он сам ее мне предложил. Она в курсе этого, так что не лезь, куда не просят. В следующий paз я могу и не сдержаться.

Коннор явно забавлялся происходящим.

— Ты жалкий идиот, Сет, и у тебя большие проблемы с твоим мужским эго.

Сет помог Коннору подняться на ноги. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза.

— Ты снова намеренно капал мне на мозги, верно? — спросил Сет. — Не делай так больше, Макклауд.

— Я просто хотел узнать, как сильно ты выжил из ума, — холодно заметил Коннор. — Я боялся худшего. Но то, что я увидел, оказалось хуже некуда. Ты не просто помешался. Нет. Ты влюбился.

— Чушь собачья, — рявкнул Сет.

— Да неужели? Слава Богу, а то я уж было испугался. — Коннор стер несуществующий пот со лба. — Ну тогда ты не против, если мы используем ее как наживку?

— Даже близко к ней не подходите. И вот еще что, Макклауд, не впутывай ее в это дело, не втягивай ее в свои грязные игры. Вообще забудь о ее существовании. Понял?

— Парень, посмотри правде в глаза. Она сейчас на острове с Лазаром, она уже лопалась на крючок Новаку, она спит с тобой. Она сама влезла в это дело дальше некуда.

Сет покачал головой, чувствуя себя загнанным зверем.

— Она не будет в этом участвовать, — упрямо повторил он.

— Да ладно, старик, не суетись, — мягко сказал Коннор. Он стряхнул пыль с джинсов и горько усмехнулся. — Что за ерунда? — пробормотал он. — Почему я тебя жалею? Тебе досталась такая баба! Посмотрим еще, как ты запоешь, когда мы получим пленку с записью ее разговора с Новаком. Ты ведь поставил прослушивающие устройства, верно?

Сет стиснул зубы.

— Да, — процедил он.

— Вот и хорошо, тогда принеси запись. Да… ты когда мылся и брился последний раз? Выглядишь, как питекантроп. Если появишься в таком виде на пристани, то тебя арестуют за бродяжничество.

— Отвали, Макклауд, — устало огрызнулся Сет.

— Вот и умница, — с улыбкой на лице сказал Коннор.

Водоворот воспоминаний захлестнул Рейн, когда она смотрела, как громада Стоун-Айленда вырастает перед ней. Сосны тяжело вздыхали на ветру, а тяжелые тучи нависли над самой головой. Утренний туман мало-помалу рассеивался, обнажая знакомые очертания берега. Запахи мха, сырой древесины, водорослей и сосен заполнили ее ноздри. Клейборн, личный помощник Виктора, ждал ее у причала. Это был человек средних лет, с карандашами усов над длинной верхней губой и с вечным выражением беспокойства на лице.

— Ну наконец-то, — недовольно сказал он, приглашая ее следовать за ним. — Пойдемте. Нам нужен был переводчик с французского во время переговоров, а в Марокко сейчас вообще уже полвосьмого вечера. Где вы так задержались?

— Извините, — пробормотала она растерянно. Дом вырастал перед ними, неуклюжее, но по-своему привлекательное строение. Снаружи он был до крайности прост и обит деревянными планками, выцветшими от времени и ветров до серебристо-серого цвета.

Но вот внутреннее убранство вызывало в ее голове воспоминания из детства. Чаши с лавандой и сосновыми иголками стояли тогда в каждой комнате, а стены были обшиты обработанной кедровой вагонкой. Аликс всегда жаловалась, что от сильного запаха древесины у нее болит голова, но Рейн нравилось. После того как они сбежали, этот запах держался в ее вещах еще не один месяц. Она до сих пор помнила тот день в Париже, когда со слезами на глазах рылась в своих вещах, пытаясь найти хоть одну, в которой еще сохранился чудесный запах.

Клейборн провел ее прямиком в кабинет на втором этаже, усадил за стол и стал выдавать инструкции с невообразимой скоростью. Вот и славно. Она была ему благодарна. С таким завалом срочной работы у нее не останется времени на переживания.

В какой-то момент на столе появились бутерброды и фрукты, но она была так взволнована, что ни о какой еде и речи не могло быть. Дом говорил с ней своими шорохами и вздохами.

Ей казалось, что стоит ей быстро повернуть голову, и она увидит себя маленькую.

Снаружи завывал ветер, качая сосны. Капли дождя барабанили в окно, и вскоре уже ничто не могло остановить поток воспоминаний.

Когда она была маленькой, то других детей на Стоун-Айленде не было, так что играть ей было не с кем. Отец запирался в библиотеке со своими книгами или выходил в море под парусом, прихватив с собой только серебряную фляжку. А мама все чаще оставалась в их квартире в Сиэтле. Рейн дружила лишь с тишиной, деревьями, водой, камнями да кривыми корнями. Весь остров был ее сказочным миром, населенным драконами, троллями и привидениями. Позже, среди хаоса постоянно сменяющих друг друга городов, она как сон о рае вспоминала Стоун-Айленд. И этот сказочный мир ожил в ней сейчас, заполняя своим шепотом все вокруг.

Ближе к концу дня Клейборн вбежал в комнату.

— Рейн, иди в библиотеку, пожалуйста, — сказал он важным голосом. — У мистера Лазара накопилась корреспонденция, которую нужно отправить федеральной почтой, как только мы попадем на большую землю.

Она прихватила ноутбук и отправилась в путь и, только пройдя половину, поняла, что не спросила дорогу. Глупый просчет, но сейчас было уже поздно что-либо предпринимать.

Странно, но она уже и забыла, как пустынно и холодно бывает на Стоун-Айленде. Единственным теплым и ярким пятном был Виктор. В отличие от меланхоличного отца и эгоистичной матери Виктор казался сверкающим сгустком энергии и опасности. Рейн стояла перед дверью библиотеки и не решалась войти. Руки ее дрожали.

Слишком много энергии и опасности. Она толкнула дверь.

Знакомая комната, словно в кинофильме, наехала на нее, затягивая внутрь. Всюду от пола до потолка стояли полки с книгами. Между ними тянулись вверх длинные окна. Витражи стекол сияли вечерним светом.

Она медленно вошла в комнату, ее взгляд упал на полку с фотографиями, похожую на алтарь. Здесь она увидела фотографию, где Виктор стоял рядом с ее отцом, худощавым мальчишкой лет двенадцати. Виктору тогда было восемнадцать. Его мускулистая рука обнимала брата за шею, а во рту дымилась сигарета. Тут же стоял карандашный портрет ее бабушки, темноволосой девчушки со светлыми глазами. А еще здесь были ее фотографии. Она посмотрела на себя семиклассницу. Как она ненавидела колючий воротник этого зеленого вельветового платья!

Последней шла фотография парусной лодки ее отца. Возле лодки стояла сама Рейн, а еще там были Виктор, ее мама и какой-то незнакомый мужчина. Мужчина этот был темноволос и красив. Он улыбался. Что-то в его усатом лице вызвало в ней странную тревогу. Но она так и не вспомнила, кто он. Мысль ускользнула, словно серебристая рыба в темной воде, оставив лишь шлейф беспокойства. Она взяла фотографию в руки и стала внимательно ее рассматривать.

На фотографии стояла солнечная погода — большая редкость в здешних местах, ее мать была просто красавицей в светлом солнечном платье, с темными волосами, откинутыми назад и перехваченными платком. Виктор одной рукой обнимал ее за плечи, а другой трепал волосы Рейн. Она хорошо помнила этот купальный костюм с лягушками на нем. И солнцезащитные очки с такими же зелеными лягушками. Она вспомнила, что Виктор слишком сильно дернул ее за косу, и она едва не расплакалась. Затем как наяву услышала его холодный голос: «Ах, Бога ради, Катя, соберись. Не будь плаксой. Мир не любит плакс».

Она тогда сморгнула слезы, радуясь, что на ней очки с лягушками. Она по крайней мере могла сделать вид, что не плачет.

Рядом с фотографией лежали те самые очки. Рейн протянулась к ним, уверенная, что рука пройдет сквозь них, как сквозь голограмму. Но они были настоящими. Холодный твердый пластик. Она уставилась на них, удивляясь, какие же они маленькие.

Она почувствовала, как в ней поднимается страх. Нужно бежать отсюда. Волна паники захлестнула ее.

— Катя.

Она обернулась, боясь вздохнуть. Очки упали на пол, глухо стукнувшись о ковер. Кроме матери, никто не знал ее настоящего имени. И никто не обращался к ней так уже семнадцать лет.

Виктор Лазар стоял в дверях, держа руки в карманах шерстяных брюк.

— Извините, я не хотел вас напугать. Похоже, у меня это вошло в привычку.

— Да уж. — Она вздохнула, изо всех сил стараясь унять дрожь.

Виктор заметил фотографию в ее руках.

— Я говорил о фотографии. Девочка — моя племянница. Катя.

— А-а… — Рейн поставила фото обратно на полку. По логике нужно было вежливо осведомиться о здоровье его племянницы. Она не хотела привлекать внимание к фотографии, но ее молчание становилось еще красноречивее.

— Она… она красивая девочка. Где она сейчас?

Виктор взял с полки фотографию и внимательно посмотрел на нее.

— Боюсь, что не знаю этого. Мы не общаемся уже много лет.

— Жаль.

Он кивнул на очки, которые все еще лежали на ковре.

— Я хранил их как память о ней. Это в них она на фотографии.

Рейн наклонилась, подняла их с пола и положила на место.

— Извините, я не хотела…

— Не берите в голову. — Он улыбнулся ей. — Кстати, об очках, вы все еще носите свои.

Она была готова к этому вопросу.

— Боюсь, я все же плохо вижу без них. Они нужны мне для работы.

— Жаль, — пробормотал он.

Она наклеила на губы деловую улыбку.

— Итак, начнем? Я должна поторопиться, если вы хотите, чтобы я отправила письма федеральной почтой…

— Как ваш роман с нашим загадочным консультантом? Она сжала задрожавшие вдруг губы.

— Я думала, что достаточно ясно все сказала по этому поводу прошлой ночью. Больше мне добавить нечего…

— Да ладно вам. Прошлой ночью вы сказали мне, что не желаете меня больше видеть. Наверное, он произвел на вас неизгладимое впечатление.

— Я не собираюсь обсуждать Сета Маккея. Ни сейчас, ни потом.

— Между прочим, он тоже вас использует, вы знали об этом? — спросил Виктор. — А если и нет, то скоро начнет — таков уж мир. Так стоит ли он такой преданности только потому, что смог довести вас до оргазма?

Ну вот, снова он за старое. Опять он заставляет мир вращаться вокруг себя, как черная дыра. Все из-за его вкрадчивого голоса. Это заставляет ее сомневаться в своих словах.

— Го, что вы говорите, неподобающе. Я не желаю продолжать этот разговор.

Смех Виктора был прекрасен. Такой полный и сочный. На его фоне ее голос звучал жалко и неубедительно. Она чувствовала себя полной дурой без чувства юмора.

Он указал на фотографии.

— Посмотрите сюда, милочка, — слабый оттенок русского произношения проявился в его голосе. — Видите это? Это моя мать. А этот мальчик — мой младший брат, Питер. Почти сорок лет назад я сбежал из советской России. Я работал, откладывая деньги на взятки и документы для того, чтобы привезти мать и брата сюда. Я построил весь свой бизнес ради них. Чтобы добиться всего, я шел на много компромиссов в жизни. И я делал много неподобающего. Человек вынужден идти по этому пути, потому что мир несовершенен. И человек привыкает к этому, если, конечно, он хочет хоть чего-то добиться. Если он хочет быть игроком. Вы ведь хотите быть игроком?

Она сглотнула.

— На своих собственных условиях. Виктор покачал головой.

— Вы еще не достигли того уровня, чтобы диктовать условия, детка. Первый шаг к власти — это принять реальность такой, какая она есть. Смотрите правде в глаза, и вы поймете свое истинное место в этой жизни.

Что-то сжалась у нее внутри. Она почувствовала, что может сопротивляться его харизме.

— О чем вы, мистер Лазар? — Голос ее был четким и твердым.

Он моргнул, на его лице заиграла уважительная улыбка.

— А-а… Глас истины. Я слишком много болтаю, верно? Она не поддалась на провокацию. Черта с два! На такой дешевый трюк она не купится. Она держала рот на замке, пока он сам не заговорил.

Виктор усмехнулся и поставил фотографию на место.

— Никто не смел говорить мне подобных вещей уже много лет. Должен признать, это освежает.

— Мистер Лазар… письма, — напомнила она. — Паром скоро придет и…

— Если хотите, можете остаться здесь на ночь.

У нее мурашки побежали по спине, когда она подумала о том, чтобы остаться на острове вместе с Виктором Лазаром.

— Я бы не хотела… м-м… быть причиной лишних беспокойств для вашего персонала.

Он пожал плечами:

— Персонал для того и существует, чтобы его беспокоить время от времени.

«Твое слово против его». Она повторяла это себе снова и снова.

— И все же я предпочту поехать домой. Он кивнул:

— Что ж, тогда спокойной ночи. Рейн была в замешательстве.

— А как же письма? Он улыбнулся:

— В другой раз.

Ей вдруг вспомнился человек на пристани.

— Ах да, мистер Лазар, сегодня утром я встретила человека, который попросил передать вам сообщение.

Улыбка сошла с его губ.

— Да?

— Это был хорошо одетый блондин лет около тридцати. Он не сказал, как его зовут. У него не хватало пальца на правой руке.

— Я знаю, кто это, — сказал Виктор сдержанно. — Сообщение?

— Он просил передать, что первоначальная ставка удвоена. Веселость слетела с лица Виктора. Осталась лишь холодная напряженная маска.

— Что-нибудь еще? Она покачала головой.

— А кто это был? — рискнула спросить она.

— Меньше знаешь, крепче спишь. — В полумраке он показался ей старше. — Не давайте надежды этому человеку, Рейн. Избегайте встреч с ним любым способом.

— Да я и сама поняла, — сказала она пылко.

— Это хорошо, значит, у вас хорошее чутье. — Он похлопал ее по плечу. — Доверяйте своему чутью. Тогда оно станет сильнее. — Он взял с полки очки с лягушками. — И вот еще что. Возьмите их.

— Ой нет, прошу вас. — Рейн попятилась, встревожившись. — Они напоминают вам о племяннице, я не могу…

Он вложил очки в ее руку и сжал ее пальцы.

— Я настаиваю. Жизнь идет своим ходом, и нет никакой возможности остановить ее. Очень важно позволить прошлому остаться в прошлом, разве нет?

— Э-э-э… да, наверное, да, — пробормотала она и посмотрела на часы, боясь, что паника снова овладеет ею.

Очки лежали в ее руке. Холодный, безжизненный пластик.

— Спокойной ночи, Рейн.

Было ясно, что она может идти. Она поспешила из комнаты. Бог не позволит остаться ей здесь наедине с призраками прошлого.

Прошлое. «Важно позволить прошлому остаться в прошлом». Ха! Она засунула руку в карман и потрогала очки. Как будто она не пыталась. Как будто так вот все просто. Ее жизнь становилась все сложнее и сложнее. Сейчас она вынуждена опасаться не только Виктора, но и этого непонятного блондина.

И Сет Маккей тоже никуда не делся. Она едва не поскользнулась, когда поднималась по трапу. Не стоило ей сближаться с Сетом. Он был неуправляем. Из-за него она может наделать глупостей. Но он один мог оградить ее от печали и одиночества, которые навеял на нее Стоун-Айленд. Он был живительным огнем. И она тянула к нему руки, пусть он и обжигал ее.

Ее сердце сжалось, когда она вспомнила его душераздирающую историю о своей матери. Она видела всю боль, которую он неумело пытался скрыть от нее. Она хотела защитить его, защитить того маленького искреннего мальчика, которым он когда-то был. На глаза навернулись слезы. Ей вспомнились слова Виктора, сказанные много лет назад: «Соберись. Не будь плаксой. Мир не любит плакс».

Всю свою жизнь она следовала этому совету. И наконец она поняла правду. Мир не любит не только плакс, мир вообще никого не любит.

Ветер сдувал слезы с уголков ее глаз. На кой черт нужна была вся эта внутренняя дисциплина, вся эта выдержка и железная воля? Огни берега размылись в цветную акварель. И внутри ее, где-то в груди, что-то размылось, что-то ссохшееся с годами. И она радовалась этому. Слезы все текли и текли по щекам, и она не вытирала их, позволяя ветру уносить их прочь. Теперь уже можно плакать. Это ведь не значило, что она проявила слабость. Это всего лишь значило, что ее сердце еще не умерло.

А это уже были хорошие новости.

Он собирался их убить. Их обоих. А потом он сам себе надерет задницу за то, что был тупоголовым бараном, согласившись сотрудничать с Макклаудом и его братьями.

Коннор перестал бегать взад-вперед по комнате и плюхнулся в кресло, презрительно сплюнув.

— Да ладно, успокойся, Маккей. Она идеальная наживка. Лучше нам не найти. Ты же сам видел пленку. Мы свернем дело быстрее, чем надеялись…

— Она же его отшила. Он никогда к ней больше не подойдет.

Дэйв Макклауд хрюкнул и закинул ногу на ногу.

— Ага. Только не Новак. Уверен, что сейчас он захочет ее проучить.

— Поэтому она и уедет из города. Первым же самолетом подальше отсюда.

Два брата понимающе переглянулись.

— Серьезно? — спросил Дэйв. — Ты собираешься ей все рассказать?

Сет устало потер глаза. Он думал о том, что сделал этот ужасный человек перед тем, как убил Джесси. Он не мог отогнать страшные образы, не мог остановить их. Не мог позволить Новаку дотронуться до Рейн грязными руками. Просто не мог.

— Посмотри на это с другой стороны, — сказал Коннор голосом, каким обычно пытаются успокоить лунатиков. — Она в любом случае наживка, будем мы ее использовать или нет. А так у тебя будет моральное право не отходить от этого мерзавца ни на шаг. Ведь ты мечтал об этом так долго. Так не упускай свой шанс.

— Нет, я хочу, чтобы она вышла из дела, — снова повторил Сет. — Это слишком опасно.

Коннор покачал головой.

— Ты не сможешь вытащить ее из этого, Сет, не причинив ей боль, — возразил он мягко. — Не бросай нас сейчас, мне нужен твой технический гений, чтобы прижать мерзавцев.

— Не надо говорить со мной таким снисходительным тоном, Макклауд.

Но Коннор продолжал спокойно смотреть на него.

Сет терпеть не мог признавать свою неправоту, но сейчас он был вынужден это сделать. От этого у него сводило челюсти. Он закрыл глаза и постарался собраться с мыслями.

— Я должен быть все время рядом с ней. Охранять ее, — сказал он, — не просто следить.

Двое братьев опять переглянулись. Ах, как это напоминало Сету о Джесси. Впрочем, когда Джесси был жив, то тишины не было вовсе. Он никогда не закрывал рта.

Боже, как он зол. На Макклаудов за то, что они есть друг у друга, а его брат мертв. На Джесси за то, что тот попался как идиот. На Рейн за то, что она влезла в эту змеиную яму, не понимая, во что впутывается.

Он открыл один из двух черных чемоданов, в которых хранил свое оборудование. Он взял сотовый телефон, включил его и стал возиться с меню.

— Что ты делаешь? — спросил Дэйв.

Он порылся среди передатчиков и вытащил один.

— Собираю подарок для своей новой подружки, — ответил он. — Сотовый телефон с радиомаяком. Я помечу еще несколько из ее вещей. Я должен следить за каждым ее шагом, когда не смогу быть рядом. Но я постараюсь сделать так, чтобы такое случалось нечасто.

Дэйв задумался.

— Новак вряд ли станет предпринимать что-либо, если ты все время будешь крутиться поблизости.

— Нечем крыть, — признал он. — Поэтому, когда меня не будет рядом, один из вас, парни, должен быть поблизости. При оружии и наготове. Все понятно? А теперь проваливайте. Я не могу сосредоточиться, когда вы дышите мне в затылок.

Дэйв кивнул на прощание и исчез за дверью. Коннор пошел за ним, но обернулся на пороге.

— Есть и положительная сторона в этой истории, — заметил он. — Чем раньше мы закончим все это, тем скорее ты сможешь завести с ней штук десять ребятишек.

— Иди к черту, Макклауд. — Слова автоматически вылетели из его рта.

Впервые он задумался, почему он все время грубит Коннору. Коннор кивнул, как будто Сет сказал ему «до свидания» или «до скорого, старик».

— Не думай об этом, — сказал он. — И будь на связи. Сет вернулся к работе, но мысли так и лезли в его голову.

Он никогда не думал о себе как об отце. По сути, он был ярким примером того, каким не должен быть настоящий отец. Он был грубым, невоспитанным, с пошатнувшимися моральными устоями, и это еще мягко сказано, и неразвитыми навыками общения. В его жизни не было никакого примера, кроме Хэнка. А Митча он даже и не считал.

То, в чем он преуспел, можно пересчитать по пальцам: шпионаж, воровство, секс… Еще он хорошо дрался и умел делать деньги. Не самые лучшие качества для воспитания ребенка.

Он вырос в полной уверенности, что его жизнь никогда не станет похожей на сериалы и рекламные ролики. Слишком рано повзрослев, он быстро понял, что мир рекламы и телешоу для него не существует вообще. Его вполне устраивало его темное готическое подземелье. Он знал его правила наизусть, видел все ямы и ловушки. Он не жаждал сказок о счастливых браках и уютном домашнем очаге.

Мало-мальски он с этим справлялся. В конце концов, у него было право голоса на выборах, он служил своей стране в вооруженных силах, он платил налоги. Но он не контачил с миром. Хэнк и Джесси были его послами в мире нормальных людей. Без них он оказался потерян в виртуальном пространстве.

Теперь же он сидел и на полном серьезе думал о беременной от него Рейн. О том, как она держит на руках его ребенка. Эти мысли напугали его. Страх. Страх из-за того, каким уязвимым это делало его. Злость. Злость потому, что она всегда идет нога в ногу со страхом.

Злость и страх были той еще мотивацией отцовства. Уж лучше бить лица и зашибать деньги. Так он принесет меньше вреда миру. Он заставил себя сконцентрироваться. Что он делал? Ах да, собирал технику, чтобы отнести ее на Темплтон-стрит. Верно. Месть и разрушение. Сейчас ему было чем занять свои мысли. Здесь он чувствовал под ногами почву. Он вышел из комнаты, бросил сумку на заднее сиденье «шевроле» и поехал по улицам города, стараясь не думать о Рейн и Джесси.

Лучше думать о мести и разрушении. Холодной, методичной и аккуратной мести. Новаку нужна Рейн. Сету нужен Новак. Формула была простой. Она была наживкой. Как только он убьет Новака, руки у него будут развязаны, чтобы добраться до Лазара. И все. И дело в шляпе. Если только какой-нибудь мерзавец не засудит его за это. При таком раскладе он проведет остаток дней вдали от цивилизованного общества. Впрочем, это его мало пугало. Один черт, полжизни он провел почти в тех же условиях. Правила что там, что здесь почти не различаются. Он уже подготовил на всякий пожарный несколько комплектов документов: паспорта, кредитки и прочая дребедень. Деньги были разбросаны по разным банкам. А если они и кончатся, то невелика беда. В готическом подземелье, где он жил, работа для его рук найдется.

Вот только женщину с собой в это подземелье не потащишь. Во всяком случае, не любую. Содержать женщину — все равно что сидеть в клетке. Ей нужны семейные ценности. Рождественские открытки, дети.

Он только сейчас понял, что был не таким уж плохим братом для Джесси. Может, он и не помнил дней рождений и прочих праздников, зато всегда готов был прикрыть его спину, будь то деньги или кулаки.

Боже. О чем он думает?! Парень не становится семьянином из-за того, что умеет бить по лицу. Любой идиот с улицы может бить по лицу.

Нет, было что-то большее, что-то мистическое. Когда он подъехал к дому Рейн, он решил, что в список этого большего и мистического не входили ни подглядывание за женщинами, ни уж тем более насаживание их на крючок для более крупной рыбки. Скорее, все вертелось вокруг извечных и всем наскучивших истин: верность, честность и прочая бойскаутская ерунда.

Плохо. Правду говорить нельзя, слишком опасно. Придется смириться с невесть откуда взявшимися угрызениями совести. Ну вот и все. Он улыбнулся мрачно и вставил ключ в замок. Он исцелен от приступа порядочности. Аллилуйя.

Он прокрался в дом, не включая свет. Она так и не оставила признаков своего пребывания в этом месте, кроме запахов. Холодильник пуст, как и шкафы. Он не был здесь с тех пор, как она уехала. Он чувствовал ее запахи повсюду: ее мыло, лосьон для тела, духи. Он встал на колени перед ее кроватью и зарылся лицом в подушку.

Он открыл кейс, включил ноутбук и дезактивировал все средства наблюдения. Ему нужно было полное уединение для того, что он собирался сделать. Никаких свидетелей, никаких записей.

Лучше всего было выйти, сесть в машину, дождаться ее прихода, а затем позвонить в дверь. Дзинь-дзинь. Добрый вечер. Как ты чудно сегодня выглядишь. Как вам мои навыки общения? Еще одна ложь поверх большой кучи мусора под названием «жизнь Сета Маккея».

К черту! К чему притворство? Она слишком дорога ему. Она знала, что он за человек, она спала с ним. И ему нравилось, что она знала его. Страшная мысль. Но ему действительно нравилось, что хоть один человек знал его как облупленного.

Он включил спутниковый канал и смотрел, как к причалу подходит катер со Стоун-Айленда. Он прикинул, сколько ей понадобится времени, чтобы добраться до дома. Нужно приготовиться. Он еще никогда не вымогал информацию из женщины с помощью секса. Но, черт возьми, Коннор был прав: все когда-нибудь случается в первый раз.

Глава 12

Рейн откинулась на спинку сиденья такси, она очень устала. Ее тело начинало протестовать против такого длительного голодания. Но в голове творился такой бедлам, что она не могла подумать ни о магазине, ни о кухонной плите, ни о ресторане. Даже мысль о том, чтобы просмотреть меню, казалась ей невыносимой.

Нужно лучше заботиться о себе. Нельзя же жить на одних нервах без крошки пищи. Каждый новый день был еще безумнее предыдущего. В конце этой дорожки маячила камера в психушке с ватными стенами.

Придя домой, она скинула плащ и туфли и пошла внутрь. Она даже не потрудилась включить свет. Яростная атака голода ослабла, и сейчас ей просто лень было готовить что-либо. Она направилась в спальню. Сначала душ, затем мягкая фланелевая пижама и…

— Где тебя черти носили?

Она выскочила в коридор и прижалась к стене. Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Свет от монитора ноутбука просачивался из спальни.

Ну Конечно, Сет. Кто же еще это может быть? Она вошла в комнату и включила лампу.

Кресло, в котором он вальяжно развалился, казалось слишком маленьким для его длинного жилистого тела. Он был весь в черном, словно воришка, кем он, собственно, и являлся. Черные джинсы, черная водолазка, черные волосы, которые топорщились в разные стороны, как будто он ерошил их весь день. Его глаза выглядели уставшими, но смотрели на нее довольно требовательно.

— Ты меня напугал практически до смерти.

Он ткнул в пару клавиш и закрыл ноутбук. Затем он убрал его в сумку и снова посмотрел на нее. В его взгляде не было ни толики раскаяния. Как будто это она в чем-то провинилась. Жестокий бесцеремонный мерзавец.

— Вы меня достали, — заявила она, проходя в комнату. — Следующий мужчина, который напугает меня до такого состояния, — покойник. Слышишь меня? И никаких отговорок, никакой жалости. И я не фигурально выражаюсь. Ты понял меня. Сет?

Он даже глазом не моргнул.

— Да.

— Да? — Она еще сильнее разозлилась. — И это все, что ты можешь мне сказать? Просто ода»?

Он встал на ноги.

— Да, я тебя понял. А сейчас давай перейдем к моему вопросу и узнаем, какого черта ты делала последние шестнадцать часов. Она была на взводе, она уже не могла остановиться.

— А каким таким образом это тебя касается? Ты ни малейшего права не имеешь спрашивать об этом. Ты даже не имеешь права находиться в этой комнате. Я могу позвонить в полицию.

— После вчерашнего у меня на все есть право.

Его холодный голос сводил ее с ума. Она пожалела, что скинула туфли. Ей не хватало сантиметров пяти роста, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Позволь-ка мне тебе кое-что объяснить, Сет, поскольку мы не очень-то понимаем друг друга. Если у меня есть парень, то я посвящаю его во все аспекты своей жизни. Я ставлю его в известность, когда со мной что-то происходит. Я звоню ему, отправляю SMS-сообщения…

— Вот именно. Поэтому…

— Но у меня нет парня, Сет! — закричала она. — У меня нет номера твоего телефона, у меня нет даже твоего э-мэйла. Я понятия не имею, как с тобой связаться! Зато у меня есть проблема. Большая и наглая проблема, которая врывается ко мне в дом, когда заблагорассудится, и появляется из темноты, как чертов монстр из фильмов! Мужик, который думает, что я его собственность, только потому, что мы переспали!

— Справедливости ради, мы не только переспали.

— Ах нет? А что же это, по-твоему, было? Уж просвети меня, неразумную. Если помнишь, у меня по этой части опыта поменьше, чем у тебя будет.

— Это было… это было больше, чем секс. — Он провел пятерней по волосам и потряс головой. — У меня башню снесло. Я с тех пор, как тебя встретил, еще и не спал вовсе.

— Я тебя умоляю. Не преувеличивай. Что, я так хороша в постели, что ты не можешь ничего с собой поделать? Недосыпание завело тебя так далеко, что ты вламываешься ко мне в дом? Сет, скажи мне, что со мной не так? Почему все думают, что обычные нормы цивилизованного общения ко мне не подходят? У меня что, на спине висит табличка: «Делай что хочешь»?

— Боже мой, Рейн. Я здесь схожу с ума, думая, что этот подонок мог с тобой сделать, а ты злишься на меня из-за того, что я забыл дать тебе свой номер телефона?

Она уставилась на него.

— Откуда ты знаешь, что я была на острове?

— Я звонил в офис. Если бы ты была на месте, я бы пригласил тебя пообедать. Но тебя там не было. Ты была на личном острове Лазара.

Она села на кровать и впилась пальцами ног в мягкий ковер.

— А с чего ты решил, что Виктор может причинить мне вред? — спросила она мягко.

— А, так он уже Виктор, а не мистер Лазар? Она отмахнулась от его слов.

— Да ладно тебе. Просто ответь на вопрос.

— Не далее как вчера он предложил тебя мне, Рейн, как будто ты матерая профессионалка. Он бросил тебя на съедение волкам. И он сделал это смеха ради. Так почему ты думаешь, что он не сделает этого снова, если ему того захочется?

Она опешила. Так он волновался за нее. Он боялся за нее. Она была так тронута, что на минуту даже забыла о своей злости на него.

— Виктор Лазар не заставлял меня ложиться под тебя, — сказала она мягко. — Я сама решила тебя соблазнить.

Он усмехнулся:

— Вот так номер.

Она вздернула подбородок.

— Я пошла с тобой, потому что хотела тебя. Я не такая глупая и беспомощная, как ты думаешь. Сегодня я вела переговоры с тайваньскими фармацевтами, индонезийскими производителями тиковых половых покрытий, балтийскими лесозаготовителями и норвежскими сыроделами. А еще я составляла отчеты, печатала и отправляла письма во все уголки света на разных языках. И это был самый обычный рабочий день, Сет. Меня туда пригласили не для того, чтобы я оказывала сексуальные услуги Виктору или кому-либо еще. Так что расслабься.

Он открыл было рот, но она подняла руку.

— Я еще не закончила. Тебе придется придерживаться определенных правил. Например, стучаться в запертую дверь. Я ведь не многого прошу. И еще эта твоя ужасная привычка выскакивать из темноты и пугать меня… я этого не потерплю.

— Как собаку, что написала на ковер?

Она постаралась не рассмеяться от его кислого выражения лица.

— Вот именно, — сказала она. — Люди должны хотя бы пытаться придерживаться норм цивилизованного общения. И уж тем более это касается… любовников.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Он смотрел на нее, словно через лазерный прицел.

— Так, значит, мы все-таки любовники?

Это был момент истины. Она уже давно чувствовала его приближение. Пришло время либо погрузиться в незнакомые воды, либо бежать куда подальше. Она закрыла глаза в надежде унять головокружение. Затем она открыла их и посмотрела на своего партнера.

— Даже не знаю, Сет. Да?

— Черт, да! Конечно, да!

Он подскочил к ней и обнял так, что у нее ребра затрещали. Но она была еще слишком зла на него и сбита с толку произошедшим. Мир вдруг перешел в иную плоскость. Она оказалась на спине, чувствуя ворсинки ковра сквозь ткань одежды. Сет оказался сверху и уже освободил ее собранные в пучок волосы.

— Подожди, Сет. Постой!

— Расслабься. — Он вытащил ее блузку из юбки и залез рукой под ткань. Он зарычал от удовольствия, когда его пальцы нашли голую кожу. — В чем проблема? Ты же сама сказала, что мы любовники, верно?

Она схватила его руку и вытащила ее из-под блузки.

— Секс — еще не все в отношениях, ты, блудливый кобель!

— Гав-гав. А что же еще?

— Есть еще масса вещей, которые любовники делают вместе. Они берут напрокат видеокассеты, они катаются на пруду на катамаранах, ходят в пиццерию по пятницам, играют в «скраббл»[11]. Они… они разговаривают, в конце концов.

— Разговаривают? — Он нахмурился, не понимая, что от него хотят. — Но мы же и так все время разговариваем, Рейн. У меня никогда не было такого болтливого секса.

— Вот об этом я и говорю! Две минуты вместе, и я на спине. И такая ерунда каждый раз!

На его лице промелькнула тень понимания.

— Это ты мне так пытаешься намекнуть, что хочешь быть сверху?

Это был уже перебор. Она вымоталась как черт, она все еще была под завязку напичкана адреналином, и терпеть гнусную самодовольную улыбку на лице этого кретина она просто не могла. Не в силах совладать с эмоциями, она залепила ему звонкую пощечину.

Они уставились друг на друга в изумлении. Рейн посмотрела на свою ладонь, как будто она ей не принадлежала. Сет схватил ее за руки и пригвоздил их к полу над ее головой. Глаза его пылали едва сдерживаемым гневом.

— О Боже, — прошептала она. — Я не хотела.

— На первый раз тебе это сойдет с рук, — сказал он зло, наваливаясь на нее всем телом. — Но никогда больше не смей бить меня по лицу. Ясно?

Она облизала пересохшие губы.

— Сет, я только…

— Тебе все ясно?

Она кивнула. Время шло. Они лежали, словно замороженные, не в силах пошевелиться. Как будто ждали, что сейчас взорвется бомба.

Рейн первой вышла из ступора.

— Ты снова играешь в свои игры. Не дави на меня. Не делай этого.

— Никаких игр. Это ты на меня давишь. Ты проверяешь меня, а я просто определяю правила.

— Твои правила, — сказала она.

— Вот именно. — Лицо его было непроницаемо. — Мои правила.

— Так нечестно.

— Что нечестно? Ты хотела, чтобы мы жили по нормам цивилизованного общества, так? А люди из цивилизованного общества не бьют друг друга по лицу. Или эти нормы применимы только ко мне, но не к тебе?

Ты только что вломился в мой дом, — прошипела она. — Не смей искажать мои слова, как тебе вздумается. И это не я давлю. Это ты на меня давишь. Ты никогда не можешь остановиться, когда нужно. Слезь с меня немедленно! Я дышать не могу.

Он привстал.

— Но тебя ведь заводит, когда я давлю на тебя, — заметил он. — Я чувствую, что тебе нравится, и я следую за своими инстинктами. Так я и заставляю тебя кончать.

Она не знала, что и ответить.

— Но это сводит меня с ума.

— А мне нравится сводить тебя с ума. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Она оттолкнула его.

— Я имею в виду, сводишь с ума в плохом смысле этого слова. Я за всю свою жизнь ни разу никого не ударила, Сет! Я ненавижу насилие, а ты… ты вынудил меня тебя ударить.

Какое-то время он пристально вглядывался ей в лицо.

— Это все такая чушь, — сказал он наконец. Она моргнула, сбитая с толку.

— И не смотри на меня с таким невинным, ничего не понимающим видом. Твой пацифизм — это просто маска. Я тебя насквозь вижу.

— Да неужели? — Она заерзала под ним. — И что же ты видишь?

— Что-то сияющее. Прекрасное, и сильное, и дикое. Это заставляет меня гореть от желания. Заставляет меня выть на луну.

Его слова согревали ее тело и душу. Она наконец-то расслабилась и перестала сопротивляться.

— Прошу, — сказала она мягко, — не дави на меня так.

— Перестань сопротивляться мне, я могу тебя завести так далеко, что ты и не представляешь. Просто дай мне это сделать, Рейн. Я знаю, куда иду.

Она горько усмехнулась.

— Как я могу довериться тебе, если ты не веришь мне? Посмотри на нас, Сет. — Она указала на его тело, которое все еще прижимало ее к полу. — Я вешу всего около ста двадцати фунтов, а ты…

— Нет, ты легче. У тебя в холодильнике ничего нет, кроме горчицы и пары сморщенных яблок. Ты вообще ешь когда-нибудь?

Его критиканский тон снова заставил ее напрячься.

— Содержание моего холодильника никого не касается. Я говорю о другом, нечего прижимать меня к полу. Я все равно от тебя не убегу, даже если захочу. Ты сильнее и быстрее.

— Так ты не хочешь?

Она открыла рот и снова закрыла его. Она не собиралась больше с ним спорить. Она будет говорить ему только правду. Решено!

— Нет, я не хочу от тебя убегать, — тихо ответила она. — Я хочу, чтобы ты слез с меня. Я хочу, чтобы ты дал мне нормально дышать.

Его руки ослабили хватку.

— Я не хочу получить еще одну пощечину.

— Обещаю, я тебя не ударю, — уверила она его.

Он скатился на бок, и она повернулась к нему лицом. Он смотрел на нее, как будто она была пазлом, который он пытался собрать.

— Извини, что вломился к тебе в дом, — сказал он формальным тоном. — Извини, что напугал тебя.

Она протянула руку и погладила его по щеке в том месте, куда пришелся ее удар.

— Спасибо за извинения, — произнесла она таким же формальным тоном.

— Я это сделал, потому что беспокоился за тебя, — добавил он, нахмурившись.

Это разрушило чары. Рейн рассмеялась:

— Не порть хорошие начинания, оправдывая плохое поведение.

Улыбка сошла с его лица.

— Так я твой парень? Официально?

Еще один тупик. Она не знала, что эти слова означают для него, но что-то нежное уже теплилось в ее сердце. Она не могла пойти на попятный. По его глазам она поняла, как ему важно услышать ее ответ.

Что там говорил Виктор про иллюзию контроля? Пожалуй, впервые в жизни она с ним могла согласиться. На этот раз она готова была уступить своему сердцу. Ведь безумнее, чем сейчас, ее жизнь вряд ли может стать.

— Ладно, — сказала она, — ты мой парень, если ты хочешь им быть.

Он выдохнул с облегчением:

— Хочу, очень хочу.

— Тогда ладно. — Она вновь погладила его по щеке. — Ты мой парень. Официально. Можешь расслабиться.

— Я знаю, что я иногда перегибаю палку, — признался он неохотно. — Просто у меня сейчас в жизни странный период.

— Хочешь поговорить об этом? — предложила она мягко.

— Нет. — Его голос прозвучал резче, чем он рассчитывал. Она слегка отстранилась.

Он прижал ее обратно к себе.

— Извини, Рейн. Я не могу об этом говорить. Но я не опасен, поверь.

— Нет? — Она отвернулась, когда он попытался ее поцеловать.

— Нет. Во всяком случае, не для тебя. — Он взял ее лицо в ладони и все же поцеловал.

То, что говорил Сет, не вполне было правдой. Она бы все отдала за его ласки — а это делало его смертельно опасным. Он погладил ее по волосам.

— У меня для тебя есть подарок — мобильник.

Это было так неожиданно, что она не знала, что сказать.

— Будешь посылать мне свои SMS-сообшения. Она улыбнулась:

— А ты этого хочешь?

— Да, я этого хочу. — Он замялся, но все же продолжил: — Поскольку я теперь официально твой парень, я хочу знать, что у тебя происходит на работе. Идет?

— Ладно, — проворчала она.

Он поцеловал ее снова, но что-то в его поцелуе встревожило Рейн. Она отодвинулась и посмотрела на него:

— Что случилось?

— Я немного нервничаю, — сказал он. — Я ничего не знаю о постоянных отношениях. Я чувствую себя слоном в посудной лавке.

Она рассмеялась:

— Просто будь хорошим мальчиком. Будь ласковым и нежным.

— Да меня не секс беспокоит. И я всегда был с тобой нежен.

— То, что ты не оставляешь синяков, еще не значит, что ты всегда нежен. Ты — Конан Варвар.

— Да ладно, хватит уже… Я тебя так сильно хочу. Ты такая чертовски красивая. Мне хочется схватить тебя под мышку, затащить к себе в пещеру и заниматься с тобой любовью на медвежьих шкурах.

Она понимала, что он начинает соблазнять ее. Она понимала, что скоро станет беспомощной и податливой. Она подставила руку под его поцелуи.

— Я хочу, чтобы ты умоляла меня взять тебя, — продолжал он. — Умоляла грубо, как Конана Варвара.

Она отстранилась.

— Сет, опять ты со своими играми…

— Тсс. — Он приставил палец к ее губам. — Вовсе пет. Ты меня неправильно поняла. Я просто хочу показать тебе то, что ты прячешь даже от самой себя. Тебе понравится.

Что-то в ней перевернулось. Она взяла в рот его палец и стала его посасывать. Он вздрогнул как от электрического разряда и стал расстегивать пуговицы ее блузки свободной рукой.

— Чертовы пуговицы! Она рассмеялась:

— Тебе не нравится моя одежда?

— Нет, не нравится. Ты как коробка, обмотанная липкой лентой.

— Бедный мальчик. Какая жалость, — дразнила она его.

— Ты лучше не дразни меня, если не хочешь, чтобы я порвал эту чертову рубашку.

Он наконец справился с пуговицами, скинул с нее блузку и принялся за лифчик. Он снял и его и стал ласкать ее груди.

Еще немного застежек, молний, пуговиц, и она перед ним в чем мать родила.

Он смотрел на ее тело, наслаждаясь тем, что видел.

— Ты когда-нибудь прикасаешься к себе? — спросил он неожиданно.

Рейн даже не нашлась что ответить. Она покраснела и уставилась на него.

— Да брось, крошка. Прикасаешься?

— Все это делают, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал обыденно.

— Да наплевать мне на всех. Я про тебя спрашиваю. Ее застенчивость растаяла под его напором.

— Конечно, да, — ответила она просто.

— Сделай это сейчас для меня, — сказал он умоляюще.

— Но разве ты…

— Разумеется, но позже. А сейчас я хочу, чтобы ты открылась передо мной. Сама. — Он раздвинул ее бедра и сел перед ней. — Проверь меня, Рейн. Цивилизованный самоконтроль Не думал, что я на такое способен.

— По-моему, ты опять играешь в какие-то игры.

— Никаких игр, крошка. Это подарок. За то, что ты меня ударила.

Она неловко рассмеялась:

— Черт возьми, Сет, это нечестно.

— Прошу, Рейн, — мягко произнес он. — Ты такая красивая. И это будет так интимно. Я уже горю в нетерпении. Покажи, что ты мне доверяешь. Я хочу знать, что творится у тебя в голове, когда ты фантазируешь. Я хочу видеть, как ты доведешь себя до оргазма и кончишь. Я просто мечтаю об этом.

Она не знала, что ответить, она не могла говорить. Тогда он взял ее руку и положил на ее причинное место.

— Покажи мне.

Она закрыла глаза и сделала, как он просил. Сначала она чувствовала стыд, но вскоре увлеклась и позабыла обо всем на свете. Спальня растворилась. Они могли быть где угодно: посреди океана, в тропиках… где угодно. Она отдалась на волю пульсирующей энергии.

Он пожирал ее глазами, стараясь себя контролировать. Она сводила его с ума, но он должен держаться.

— Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь, — спросил он.

— Я не думаю, я просто чувствую.

— Что ты чувствуешь?

— Тебя.

— И что я с тобой делаю?

— Ты меня ласкаешь, целуешь, трогаешь.

— Я тебя ласкаю языком?

— Да, — простонала она. — Да. — Ее бедра стали раскачиваться энергичнее, пальцы ускорили свой темп.

— А сейчас? — Его низкий голос гипнотизировал ее. — Мой член в тебе?

— Прошу, Сет…

— Я тебя трахаю?

— Да! — Она задвигалась еще быстрее.

— Скажи это. Скажи, что я с тобой делаю?

— Ты… ты во мне. Ты меня трахаешь. — Она вздрогнула. Грубые слова освободили что-то в ней. Она почувствовала обжигающую волну желания. Она закричала и растворилась, дрожа всем телом.

Потом она перевернулась на живот, медленно возвращаясь к реальности. А с реальностью приходил стыд. Что он о ней подумает? Она чувствовала себя уязвимой.

И она понимала, что он сделал это намеренно.

Она открыла глаза, когда услышала звук расстегивающейся молнии. Она снова перевернулась на спину и увидела, как он снимает черный свитер, обнажая красивый мускулистый торс. Затем он снял ботинки, носки и джинсы.

— Теперь моя очередь, — улыбнулся он.

— Сет, ты опять сводишь меня с ума.

За джинсами отправились трусы. Его член жадно торчал.

— Тебе понравилось? — спросил он.

— Я… я еще не знаю. Не поняла.

— Я тебя ни к чему не подталкивал. Ты все сделала сама.

— Нет, подталкивал, — возразила она тихо. — Ты, видимо, просто не понимаешь, как это так, не подталкивать ник чему.

— Так ты думаешь, я странно веду себя в постели?

Рейн едва не рассмеялась, но вовремя сдержалась. Это могло его обидеть.

— Мне не с чем сравнивать, — ответила она мягко. Он прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

— Пусть так и остается.

Она провела пальцами по его мускулистой спине.

— Кроме того, это не постель, — заметила она и указала рукой на пол, где они находились.

— С постели не видно зеркала, — сказал он. — Мне нравится наблюдать за всем в зеркало. Там мне видно твою роскошную попку.

Она обернулась через плечо и покраснела. Он увидел это и развернул ее лицом к зеркалу, спиной к себе. Наклонил, поставив на колени, раздвинул ноги и провел рукой по ее губкам.

— Замечательно, ты готова. А сейчас не стесняйся и проси то, чего хочешь.

Она закрыла глаза, чувствуя, что снова начинает терять над собой контроль.

— Почему ты делаешь это со мной, Сет? — спросила она с мольбой в голосе. — Ты всегда пытаешься что-то доказать. Я чувствую себя уязвимой.

Он нагнулся над ней, дотянулся зубами до ее уха, укусил несильно и прошептал:

— Посмотри правде в глаза, ты уязвима.

Его тон возмутил ее. Она попыталась встать, но он прижал ее к полу.

Они встретились взглядами в зеркале.

— Это слишком непривычно для тебя? — В его голосе она услышала вызов. — Тебе бы больше понравилось, если бы я был скучным милым парнем?

Он раздвинул ее бедра и приготовился войти в нее.

— Ты мне нравишься таким, какой ты есть, — признала она неуверенным голосом. — Но я не знаю, как дать тебе то, что ты хочешь. Это язык, на котором я не умею говорить.

Он нежно укусил ее в шею.

— Это не так сложно, как кажется. Я просто хочу, чтобы ты поняла, чего хочешь сама. Тогда я буду знать, как тебе это дать. Может, со стороны так и не выглядит, но я действительно стараюсь держаться в цивилизованных рамках.

Она рассмеялась:

— Цивилизованность? Ты шутишь? Ты животное, Сет. Его глаза вспыхнули в зеркале страшным огнем, и она вздрогнула. Она почувствовала, что своими словами разбудила в нем что-то, что лучше было не трогать. Он сжал руками ее бедра и с размаху вошел в нее. Она вскрикнула и дернулась, но он держал ее крепко.

— Так вот чего ты хочешь от меня? Тебе нравится, когда я становлюсь животным.

В этой позиции она чувствовала свою уязвимость как ни в какой другой. Она пробормотала что-то неразборчиво, пытаясь вывернуться как-нибудь, но он был слишком силен.

— Нет, Сет, я не этого от тебя хочу. Мне больно…

— Подожди, — сказал он, немного успокоившись, — нужно просто привыкнуть. Расставь ноги шире. Вот так…

Прошло несколько долгих мгновений, и она почувствовала, что боль прошла. Тогда она сама пошла ему навстречу, и вскоре они уже оба забыли обо всем.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Да, — прошептала она дрожащим голосом.

— Ты хочешь еще? Хочешь глубже? Сильнее?

— Глубже, — прошептала она. Голос ее срывался на хрип. Его пальцы вцепились в ее ягодицы, когда он насаживал ее на свой член.

— Сильнее?

— Да, сильнее, Сет! — Она уже кричала. — Давай.

— Вот так?

— Да, да, еще. Трахай меня.

Ни он, ни она не могли больше сдерживаться. Они кончили вместе. Они кончали долго и бурно…

Когда она открыла глаза, то увидела его потное тело рядом со своим таким же потным телом. Они лежали на боку, глядя друг на друга. Она попыталась пошевелиться и не смогла. В ее теле не осталось ни сил, ни воли. Она просто лежала на полу с пустой головой. Сет встал и ушел в ванную. Она слышала, как в душе льется вода. Дверь открылась, он вышел из ванной и сел рядом с ней. От него пахло мылом.

— Я не могу пошевелиться, — прошептала она.

— Тебе нужно поесть. Она поморщилась:

— Горчицу со сморщенными яблоками?

— Нет. Я заказал еду, — заявил он с гордостью в голосе. — Там будет хлеб, картофельный салат, индейка, копченая говядина, ростбиф, ветчина. Нарезка из чеддера и швейцарский рулет. Какой-то фруктовый чай, ну, знаешь, такой, в пластиковых бутылках. И шоколадное пирожное с орехами.

Рейн подняла голову.

— Пирожное с орехами?

Он поднял ее на руки. Он явно был доволен собой.

— Да, двух видов. С миндалем и с сырной крошкой. — Он отнес ее на постель и аккуратно положил. — Я пойду сделаю тебе бутерброд. А потом немного посплю.

— Что-то я не помню, чтобы приглашала тебя остаться на ночь.

— Парень с девушкой частенько остаются вместе на ночь, — сказал он, укрывая ее одеялом. — Таковы условия официальных отношений. Нехорошо выставлять мужчину за дверь после того, как он заставил тебя кончить. Два раза.

Рейн выдала себя, захихикав.

— На самом деле надо бы тебя выставить за дверь. Просто так, чтобы преподать тебе урок.

— Ага. Все бы ничего, да только для этого тебе понадобится человек десять крепких парней с «узи»[12].

Рейн снова захихикала.

— Кроме того, кто будет кормить тебя бутербродами и пирожными, если ты меня выставишь?

— Ты несносен, — сказала она. — Ты и в самом деле бессовестный.

— Ты быстро учишься, крошка, — заметил Сет. Он посмотрел ей в глаза и перестал улыбаться. — Если бы ты действительно хотела, чтобы я ушел, я бы это почувствовал. Я бы ушел. Но ты же хочешь, чтобы я остался. И ты хотела, чтобы я взял тебя прямо на полу. И чтобы я вел себя как животное.

Она села, и одеяло съехало, оголив ее грудь.

— Не смей говорить мне, чего я хочу, Сет Маккей.

— Я не хотел тебя обидеть, не заводись. Она закрылась одеялом, заметив его взгляд.

— Я думала, что ты так себя вел, чтобы наказать меня зато, что я назвала тебя животным.

Его глаза расширились.

— Наказать тебя? Да нет же!

— Но мне именно так и казалось, по крайней мере вначале.

— Ты считаешь множественный оргазм наказанием? Нуты даешь!

Она едва не рассмеялась, увидев искреннее недоумение на его лице.

— Это здесь ни при чем.

— Как это ни при чем? Еще как при чем! Если ты считаешь это наказанием, то хотел бы я знать, что ты считаешь вознаграждением?

— Сет…

— Честно говоря, я не считаю, что ты меня оскорбила тем, что назвала животным. Наоборот. Это прозвучало как комплимент. Я завелся от этого.

Она схватила подушку и ударила его в грудь.

— Да тебя все заводит.

Он выхватил у нее подушку и забрался на кровать. Он посмотрел ей в глаза.

— Послушай, крошка, если я слишком странный, слишком агрессивный в постели, то ты только скажи, и я сбавлю обороты. Секс вовсе не обязательно должен быть диким и безумным. Если ты хочешь нежного секса при свечах, то я готов. Я буду белым и пушистым.

— Что-то не верится.

— Обещаю. Я умею быть белым и пушистым. Все, чего ты захочешь. Все.

Она кивнула. Он поднялся.

— Ладно, а сейчас отдохни, пока я готовлю тебе еду. — Он подобрал с пола джинсы и натянул их. — С чем тебе сделать бутерброды?

— Всего понемножку и горчицы.

— Чай лимонный или персиковый?

— Лимонный.

— Я мигом.

Дверь за ним закрылась, и Рейн осталась одна. Она смотрела в потолок, пытаясь понять, что с ней происходит. Хорошо это или плохо?

Глава 13

Парень. Он официально стал парнем Рейн Камерон.

Он несколько раз произнес это слово, пробуя его на вкус. Конечно, это было только прикрытие, зато какое непробиваемое прикрытие. Что может быть лучше для телохранителя, чем роль нового ревнивого парня? Никто теперь не посмеет виться вокруг нее.

Он чувствовал подъем сил, пока шел босиком на кухню. Сняв сумку с инструментами с верхней полки кладовки, он прислушался к звукам в доме. Ничего.

Он достал из сумки несколько маленьких маячков. Один он засунул в неиспользуемый кармашек бумажника. Затем он взял ее сумочку, достал складной нож и сделал надрез, после чего запихнул другой маячок туда. Достав иголку с ниткой из ремнабора, он аккуратно залатал дыру. Затем проделал то же самое с ее плащом.

Пока хватит, учитывая, что есть еще мобильник. Потом, когда будет больше времени, он достанет какой-нибудь электроники посложнее. Он поморщился, увидев свое отражение в зеркале. Какой из него парень для девушки?! Волосы торчком, недельная щетина. Пахнет потом. Одна из бывших подруг сказала ему как-то, что он бы выглядел привлекательно, если бы не был так похож на головореза. Когда он спросил, что именно ее пугает в нем, она сказала, подумав, что глаза.

Впрочем, те отношения долго не продлились. Насколько он помнил, та ночь была их последней ночью вместе. Он всмотрелся в свои глаза в зеркале. Они выглядели как всегда. Ну, может, прибавилось теней под ними. Рейн пока, слава Богу, не жаловалась.

Затем он прошел на кухню и приступил к изготовлению бутербродов, погрузившись во все детали с методичной отрешенностью, благодаря которой он и стал таким замечательным технарем.

Круто, черт возьми! Теперь он официально ее парень. Так его еще никогда никто не называл. Он всегда честно всем говорил, что не готов к серьезным отношениям. Он всегда был готов к качественному сексу, по на большее его не хватало. Джесси не раз подтрунивал над ним из-за этого. Он считал, что у Сета проблемы с доверием к слабому полу из-за его отношений с матерью. Джесси какое-то время увлекался психологией. Колледж проделывает иногда такую штуку с людьми, у которых мозгов больше, чем нужно. Чаше всего Сету удавалось переубедить его.

Сет ожидал прилива горечи и злобы, когда мысли его вернулись к брату, но этого не случилось. Точнее, и горечь, и злоба никуда не делись, но их стальная хватка ослабла. Их вполне можно было переносить.

Он знавал много женщин, некоторые ему даже нравились. Но как только они приглашали его на серебряную годовщину свадьбы своих родителей, он делал ноги. Хотя им от этого было даже лучше, ведь он любые отношения превращал в ад. Стоило ему в один прекрасный день открыть рот и сказать все, что он думает, и пожалуйста — обиды, крики, обвинения. Хлопнула дверь, взвизгнули тормоза, и поминай как звали.

Самое ужасное заключалось в том, что он никогда не знал, что же именно выводило их из себя. Это была тайна, покрытая мраком.

Боже, ну что за идиот! Он был диким животным, которое мечтало о том, чтобы его приручили. Он стоял перед раскрытым холодильником, с ножа на пол капала горчица. Сет уставился на лужицу на полу… Он не хотел обидеть Рейн так, как он обижал всех прочих женщин. Он даже готов был встретиться с ее родителями. Врать им о своем прошлом. Следить за языком. Он будет им пятки лизать, если нужно.

Он терял нить. Дело было уже не в прикрытии. И даже Джесси был не нужен, чтобы сказать ему об этом. Он боялся испортить все. Он боялся разрушить их хрупкие отношения. Только они сейчас держали его на плаву.

Сет потряс головой, отгоняя страшные мысли, и собрал салфетки и пластиковые ложки. И вдруг застыл. Монтсеррат любила свечи. Был шанс произвести впечатление. Он видел, как она каждый раз, садясь за стол, зажигала богатые канделябры.

Он нашел пять алых свечей в шкафчике на кухне, там же лежал коробок спичек. Он подхватил поднос с бутербродами и газировкой, в другую руку сгреб свечи и спички и пошел наверх, в спальню.

Рейн спала, подложив руку под щеку. Ее розовый пухленький детский рот приоткрылся. Она выглядела бесподобно, но видно было, что она очень утомилась.

Он поставил поднос на тумбочку у кровати и зажег свечу. Накапал воск на тарелку и установил остальные свечи. Ему понравился их неровный свет. Они пахли медом, прямо как она. Сет жутко не хотел ее будить, но все же потрепал ее по волосам.

— Эй, — мягко прошептал он, — еда готова.

— Что? — Она распахнула глаза, не понимая, что происходит.

— Это твой парень, — проинформировал он. — Помнишь такого? Я тебе принес покушать.

Она приподнялась, облокотившись, и увидела свечи. Ее улыбка сказала ему больше, чем любые слова. Ей понравилось. Ему это польстило.

Затем она увидела тарелку с бутербродами.

— Боже мой, кто все это будет есть? Он улыбнулся:

— Не переживай, я зачищу все, что ты оставишь.

Он не готовил с тех пор, как Джесси повзрослел. Каша да бутерброды, вот и все, что он умел делать, но Рейн, видимо, понравилось. Она принялась за еду, сев со скрещенными ногами на кровати. Когда они дошли до пирожных, Рейн закатила глаза.

— У меня сейчас случится сахарный оргазм, — промямлила она с набитым ртом. — Срочно дай мне еще кусочек.

— Того или другого?

— Сначала одного, потом другого. Чудесный вечер.

— Ты о сексе или о пирожных? — спросил Сет лукаво. Рейн так улыбнулась в ответ, что Сета вновь охватила волна возбуждения.

— Тебе не хватило?

Сет посмотрел на ее усталое лицо.

— Не волнуйся, я знаю, что ты утомилась. Я больше не буду к тебе сегодня приставать. Я просто хочу заснуть в твоих объятиях.

— Приставать? А кто сказал, что я против? Дважды его просить не пришлось…

…Сначала все как всегда: ужас, удивление и неотвратимость грядущей катастрофы. Ее отец указывает пальцем, она следует взглядом за его рукой. Кровь сочится из мрамора, как в старых триллерах. Она смотрит на отца, но это уже не отец, а Виктор. Он улыбается. Он хватает ее за косы и дергает. «Ах, Бога ради, Катя, соберись. Не будь плаксой. Мир не любит плакс». Его голос гулко разносится в ее голове, отдаваясь металлическим звоном.

Она стояла на пристани Стоун-Айленд, одетая в зеленый купальник с лягушками. Ее косы были туго заплетены, специально, чтоб не мешали плавать. Мама тоже была тут, в желтом сарафане, и смеялась. Какой-то крупный темный мужчина подошел к Кате, сорвал с нее очки с лягушками и поднял высоко над головой, чтобы она не могла допрыгнуть. Он дразнил ее, дразнил и смеялся. А она не могла без этих очков, потому что все расплывалось перед глазами. Усы этого мужчины смеялись вместе с ним, хотя это вовсе не казалось ей забавным. Слезы наворачивались на глаза сами собой, и как она ни пыталась удержать их, у нее ничего не получалось. Хотя она знала, что, если Виктор увидит ее в слезах, ей снова достанется.

Лодка ее отца отплывала от берега. Он помахал ей на прощание, и, несмотря на то что все расплывалось, она заметила тоску в его глазах. Рейн сходила с ума, когда видела его таким разбитым. Он помахал и взрослым тоже. Лодка отплывала все дальше, он становился все меньше.

«Помни». Он был слишком далеко, и она не могла его слышать, но тем не менее слышала так ясно, словно он говорил ей на ухо.

Вот и все. Она знала это наверняка. Она никогда его больше не увидит. Паника захлестнула ее. Она побежала вслед за отцом. Она кричала, чтобы он вернулся. Она умоляла его вернуться. Она придумает, как его спасти, только бы он вернулся…

— Рейн! Боже милостивый, проснись! Это только сон, малышка! Проснись!

Она отбивалась от сильных рук, что держали ее. Затем сознание ее прояснилось, и она увидела Сета. Секс, шоколад, свечи, растаявшие в лужицы воска, потом сон, потом еще один. Остров.

Она прижалась к нему и залилась слезами. Но они, как и всегда, вскоре высохли. Тепло его тела согрело ее, и она успокоилась. Затем вытерла мокрые глаза тыльной стороной ладони.

— Извини, я тебя разбудила, — сказала она.

— Да ладно. Что за кошмар тебе приснился? Она покачала головой:

— Я не могу рассказать.

— Это может помочь, я слышал об этом.

Она снова покачала головой. Сет поцеловал ее в затылок.

— Как хочешь. Но если передумаешь, то я всегда к твоим услугам.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ты сможешь снова уснуть?

— Нет, — призналась она. — Не сразу. А может, и вовсе не усну.

— Так, значит, это у тебя не в первый раз.

Его невозмутимый утвердительный тон немного успокоил ее. Сет протянул руку и включил торшер.

— Я могу как-нибудь помочь? Может, кому физиономию набить?

Она снова прильнула к нему, поцеловала его бицепс и покачала головой.

— Ты не сможешь спасти меня от этой проблемы, Сет, — тихо сказала она. — Но спасибо за то, что тебе не все равно. Я тебя за это люблю.

Он вздрогнул, услышав страшное слово на букву «л». Она слышала о том, что у мужчин это может вызвать панику, по сама никогда с этим не сталкивалась.

«Не надо цепляться за иллюзию контроля», — напомнила она себе. Он не убежал, и это уже многообещающе.

— Итак, — начал он преувеличенно обыденным голосом. — Что дальше?

— Дальше ты ляжешь спать, а я буду всю ночь смотреть в потолок.

— Нет, я про нас? Что будет дальше с нами?

Она облокотилась, откинувшись назад, и улыбнулась ему:

— Для начала ты мог бы пообещать мне, что больше не будешь выскакивать из темноты и пугать меня.

— Так дай мне ключ, — предложил он. — Когда будешь приходить домой, то просто скажешь: «Милый, я пришла», и если я тут, то отвечу тебе: «Как прошел день, дорогая?»

Она немного опешила от такого наглого предложения.

— Ну знаешь, Сет, это уж слишком.

— Соседи могут неадекватно отреагировать, если будут видеть, как я изо дня в день взламываю твои замки. Кроме того, официальные парни получают комплект ключей.

— Правда?

Он нахмурился:

— Конечно, да. — Казалось, его слегка раздражают ее колебания.

Рейн разглядывала узор из волос на его груди, обдумывая идею. Это противоречило всем ее правилам, но эти правила уже не соответствовали той безумной жизни, к которой она начала привыкать. Видимо, она была рождена пребывать в хаосе. Она вздохнула и повиновалась зову сердца, но не ума.

— Я дам тебе ключи, которые мне отдал Виктор.

— Что? — Сет аж подскочил.

— Он ждал меня вчера здесь, когда я пришла домой, — объяснила она.

— А чего ему надо было?

— Он хотел, чтобы я за тобой шпионила, — вздохнула Рейн. — Ты ему любопытен.

— Ну? И что ты ему сказала?

— Я сказала ему «нет», — просто ответила она. — Я сказала ему, чтобы он уходил. А что еще я могла сделать?

— Ты могла сказать ему, что уходишь с работы. Могла сказать, чтобы он катился куда подальше. Ты могла уехать из города. Вот что ты могла сделать.

Она посмотрела вниз и покачала головой.

Он выругался, повалился на спину и уставился в потолок.

— Я с тобой скоро с ума сойду, Рейн. Я серьезно. Она озадаченно посмотрела на него.

— Тебя что, совсем не беспокоит, что Виктор просил меня за тобой шпионить?

Он искоса посмотрел на нее.

— Да не особенно. Я бы сделал то же самое на его месте. Я нисколько не сомневался, что он абсолютно аморальный тип. Так что меня это не удивило. Хочешь, я придумаю какую-нибудь ерунду, которую ты можешь сказать ему, чтобы он от тебя отвязался?

— Нет уж, спасибо. Я в эти игры не играю. Взгляд Сета стал жестче.

— А что ты тогда здесь делаешь? Она снова покачала головой:

— Сет…

— Я должен знать. Ты не хочешь играть в грязные игры Лазара, но ты не можешь уйти с работы. Ты говоришь, у тебя есть свои причины. Так что за причины?

Его тон напильником прошелся по ее нервам, подорванным недавним кошмаром, и от ее хрупкого спокойствия не осталось и следа. Она вспомнила печальный взгляд отца, когда он смотрел на нее с уплывающей вдаль лодки. Слезы неконтролируемым потоком хлынули из глаз, и она закрыла лицо руками.

Сет нетерпеливо вздохнул:

— Рейн, я не склонен к сантиментам. Что там у тебя с Лазаром?

Слова сорвались с губ прежде, чем она успела сделать что-либо.

— Он убил моею отца.

Он никак не отреагировал. Ни ошарашенного вида, ни удивленного восклицания. Ничего. Он просто смотрел на нее задумчиво. Затем он протянул руку и стер ладонью слезы с ее щек.

— Расскажи мне об этом, пожалуйста, — попросил он мягко. Она зажала рукой рот, обдумывая, что она может ему сказать. Одно неверное слово, и она выложит ему все, без купюр.

— Это было очень давно, — прошептала она. — Мне тогда было одиннадцать. Мой отец… работал на Лазара. Всех деталей я не знаю. Я была слишком мала. Все представили как несчастный случай на воде. Мы сбежали и много лет скитались по миру. Мама отказывается что-либо говорить мне.

— А почему ты решила, что Лазар…

— Этот чертов кошмар! — Она опустила руки, чтобы он увидел ее слезы, понял глубину ее отчаяния. — Он снится мне с тех самых пор, как умер отец. Он указывает мне на свой надгробный камень, и буквы начинают сочиться кровью. Я поднимаю глаза и вижу Виктора рядом с собой. Он улыбается.

— И у тебя нет никаких доказательств? Никто больше не обвиняет его в этом?

— Нет, — прошептала она. — Мы с мамой просто убежали. Он снова нежно стер слезы с ее лица.

— Милая. Может, ты просто тоскуешь по нему? Она посмотрела на него странными глазами.

— Ты думаешь, я не задавала себе этот вопрос последние семнадцать лет? Впрочем, сейчас мне уже все равно. Я должна сделать это, или я закончу в психушке. Вот так вот обстоят дела.

Он поморщился:

— Что сделать-то? Что именно ты собираешься сделать? Она опустила руки.

— Я должна узнать, что такого было известно моему отцу, что его за это убили. Искать мотивы, хоть какие-то зацепочки.

— Хм, а я думал, твои родители жили в Лондоне.

Она посмотрела на него с подозрением, но он пожал плечами.

— Я взломал файл с твоим личным делом в базе данных корпорации Лазара, — объяснил он.

— А-а-а, — пробормотала она. — • Хью Камерон — мой отчим. После того как отца убили, мы мотались по всей Европе пять лет. Затем мама успокоилась, и мы осели в Лондоне с Хью.

— А как звали твоего отца?

Вот это она не могла сказать никому, даже ему. Инстинкты кричали, что на этом надо поставить точку. Она постаралась скрыть дрожь в голосе.

— Его звали… Питер Марат.

Это была почти правда. Отца звали Питер Марат Лазар.

— Ты ведь изучала литературу и психологию в колледже, верно? — спросил он.

— Так ты действительно просмотрел мой файл?

— Конечно, просмотрел. И вот что я скажу тебе. Какого лешего может расследовать секретарша с гуманитарным образованием, тем более что речь идет об убийстве семнадцатилетней давности? Ты хоть малейшее представление имеешь о том, что делать?

Она отвернулась от него.

— Я прочла пару книг, — промямлила она.

— Прочла она… смех да и только.

Я это не ради забавы делаю, Сет, — изорвалась она. — У меня просто нет другого выхода. Может, я уже помешалась от всех этих кошмаров?! Не удивилась бы ни на йоту, но дело не в том. Я все равно буду делать то, что должна.

— А что ты должна? — требовал он. — Каков план? Она колебалась.

— Я его разрабатываю по ходу дела, — призналась она. — И хорошо, что Виктор проявляет ко мне интерес…

— Да черта с два это хорошо, — рявкнул Сет.

— А для моих целей очень даже хорошо. Мне просто повезло, что меня вызвали на Стоун-Айленд сегодня. Я искала там воспоминания, подсказки, знаки… Я внимательно за всем наблюдаю. Я делаю все, на что способна. Сон подскажет мне, что делать дальше.

— Судя по тому, что ты говоришь, у тебя вообще нет никакого плана.

Она с шумом выдохнула.

— Это с какой стороны посмотреть.

Он со всей силы вонзил кулак в подушку, и в воздухе закружились пух и перья.

— Это самая тупая, бестолковая, идиотская идея, какую я когда-либо в жизни слышал.

Он был очень зол, а она, напротив, чувствовала себя прекрасно. Сказав ему почти все, она словно освободилась от огромного груза. Ей стало так легко, что она готова была летать.

— Я знаю, — воскликнула она со смехом. — Поверь мне, я знаю, что это тупая и идиотская идея.

— Лазар — акула-убийца. Я не понимаю, как можно быть такой наивной и глупой и до сих пор остаться в живых в его окружении?

Она проглотила смешок и постаралась выглядеть вдумчивой и серьезной.

— Я этот вопрос задаю себе каждый день, — призналась она. — И единственный ответ, который приходит в голову, — это просто слепое безумное везение.

— Везение не длится вечно, крошка. Тебе нужно прикрытие.

Эйфория понемногу проходила.

— Я что-нибудь придумаю.

— Ни чего ты не придумаешь. Ты первым же самолетом улетаешь завтра из Сиэтла. Я не собираюсь допустить…

— Сет! — прервала она его, положив ему руку на грудь. — Ты упускаешь один очень важный момент. К тебе это не имеет никакого отношения.

Их глаза встретились. И тут она впервые за время их знакомства поняла одну принципиальную деталь. Да, Сет был очень силен, и не только физически, но она могла выносить его тяжелый неодобрительный взгляд, даже его злобу.

Глаза Сета задумчиво прищурились.

— Так, значит, не бабочка, да?

— Больше нет, — покачала она головой.

— Забудь ты об этом мерзавце, Рейн. Бросай все и беги. Найди место, где ты можешь жить нормальной жизнью.

Она моргнула, затем горько рассмеялась.

— А что такое нормальная жизнь, Сет? — спросила она требовательно.

Она явно озадачила его своим вопросом.

— Э-э-э, ну не знаю… домик в пригороде. Пара-тройка малышей, летние каникулы на озере? Кредитки и долги по недвижимости?

Она не смогла удержаться от улыбки, но все же покачала головой.

Он сдался.

— Ладно, не знаю я, — пробормотал Сет. — Я бы не понял, нормальная это жизнь или нет, даже если б она меня по голове стукнула.

— В этом мы с тобой похожи, — сказала она ему. Он зарылся носом в ее волосы.

— Мне нравится, как это звучит.

— Я рада, что тебе наконец-то хоть что-то понравилось. Он нежно припечатал ее к постели и оказался сверху.

— Так ничто не может заставить тебя сесть на этот чертов самолет?

— Я уже пыталась спастись бегством, — ответила она просто. — Целых семнадцать лет. Уверяю тебя, это не работает.

Что ж, ладно. Вот как мы сделаем завтра утром. — Его голос звучал по-деловому. — Я отвезу тебя на работу, и я заберу тебя с работы вечером. Ты не покидаешь офис, не предупредив меня. Звони мне, если что. Даже если ты пошла выпить чашку кофе в соседнюю забегаловку — дай мне знать.

— Но я…

— Лазар хочет, чтобы ты за мной шпионила, так? Ну так в чем же дело? Соблазняй меня, спи со мной, шпионь за мной. Изучи каждый закуток моего тела, сосчитай все мои шрамы. Ты ведь только пытаешься угодить боссу, верно? Идеальная отговорка. Вот это я называю беспроигрышным сценарием.

Рейн обеспокоилась:

— Сет, ты неадекватно реагируешь.

— Моя непутевая девчонка говори! мне, что собирается голыми руками победить могучего, матерого, беспощадного бандита. Затем она говорит мне, что у нее нет ни улик, ни опыта в подобных делах. Потом она говорит мне, что я неадекватно реагирую. Ну ты даешь! Будем считать, что это цена, которую ты вынуждена платить, доверившись мне. Делай, как я говорю, иначе я тебе такую жизнь устрою… небо с овчинку покажется, ты сама все бросишь, только вымотаешься и будешь на меня злиться.

На лице ее заиграла глупая, беспомощная улыбка. Она вовсе не возражала против его параноидальной мании зашиты. Когда у нее будет время, она придумает, как ей сладить с ним. Это того стоило. Приятно было чувствовать себя под его теплым крылышком.

— Ладно, — согласилась она и потерлась о его колючую щеку своей щекой. — Я буду ставить тебя в известность, если хочешь.

— Хочу.

— Сет?

— М-м?

— Я знаю, ты думаешь, что я совсем дурочка, но мне стало гораздо легче, когда я тебе все рассказала.

— Правда? Тем лучше для тебя, потому что я себя ужасно чувствую.

Она замурлыкала, потерлась о него всем телом и тут же почувствовала его затвердевшую плоть. Снова! Она протянула руку и обхватила его пальцами.

Он зарычал.

— Не начинай. Руки прочь от меня. Пора спать. Она, довольная, убрала руку и улыбнулась:

— А это… нормально?

— Ты же знаешь, крошка, как я отношусь к слову «нормально».

— Я серьезно.

— Если ты о моем вставшем друге, то я никогда не испытывал проблем с потенцией. Но мне еще никогда не было так сложно успокоить себя. Ты сводишь меня с ума.

— Ах, как мило. Я польщена.

— Не обращай внимания на моего дикого зверя, и он сам успокоится.

— И ты сможешь так уснуть? Он лег на спину.

— Не беспокойся за меня. Ложись спать. Тебе нужно отдохнуть.

Она почувствовала, что действительно очень устала. Она легла на его широкую теплую грудь и закинула на него ногу. Впервые в жизни она была не одна в холодном мраке ночи. У нее есть парень. Она отдаст ему ключ от дома. Она рассказала ему свои самые страшные тайны, и темнота отступила. Он наполнил ее энергией и жаждой жизни, может, даже удачей.

Глава 14

— Ты помнишь, о чем мы договаривались?

Рейн перегнулась через сиденье автомобиля и поцеловала его.

— Не волнуйся, Сет.

Она хотела, чтобы ее голос звучал убедительно, но все получилось наоборот. У него создалось ощущение, что она его воспринимает как-то несерьезно. Если бы она знала всю правду, то испугалась бы до смерти.

— Я не спрашивал, стоит ли мне волноваться. Я спросил, помнишь ли ты, о чем мы договорились?

Его тон заставил ее отпрянуть и посмотреть на него с удивлением. Он вздохнул и постарался смягчить голос.

— Ни шагу из офиса, не поговорив предварительно со мной. Ясно?

— Да. Тебе тоже хорошего дня, Сет. Повеселись на складах.

Она улыбнулась ему через плечо и исчезла за стеклянными дверями офисного здания.

Он поймал себя на мысли, что готов сорваться и побежать следом. Тогда Сет открыл ноутбук и включил маячки. Он проверил и настроил все их, после чего набрал номер Макклауда.

Кон нор ответил сразу:

— Да?

— Мне нужно, чтобы ты пробил по своим источникам некоего Питера Марата, — сказал Сет. — Добудь мне всю информацию, какую сможешь, об этом парне. Он работал на Лазара семнадцать лет назад, после чего утонул при загадочных обстоятельствах.

— И с чем он связан?

— Это отец Рейн. Она пытается доказать, что Лазар приказал убить его. Несчастный случай на воде, когда она была совсем ребенком.

Последовала недолгая пауза.

— Сценарий усложняется, — заметил наконец Коннор.

— Просто займись этим. Кто-то из вас, парни, должен прикрывать ее, пока я езжу в Рентон[13]. Я прямо сейчас туда направляюсь. Я посадил ее вчера на пять маячков. Бери ручку, я продиктую коды допуска.

— Погоди… ага, взял, диктуй. Сет продиктовал цифры.

— Включай монитор и не спускай с нее глаз. И еще, пришли сюда кого-нибудь из парней, я не хочу, чтобы она оставалась без прикрытия. Пусть за Лазаром сегодня следит Шон.

— Да нет проблем. Знаешь, Сет, когда все это закончится, нам с тобой стоит серьезно побеседовать по поводу твоих навыков общения.

— Черта с два.

Сет отсоединил линию и выехал на утреннюю дорогу, забитую вереницей машин. Оформители украшали витрины магазинов, готовясь ко Дню благодарения. Сет отрешенно смотрел на них, пока ждал зеленого сигнала светофора. Индейка из папье-маше, ряженные в одежды пилигримов куклы. В висках застучала кровь. Джесси убили в январе, а сейчас уже конец ноября. Он не был готов провести зимние каникулы без брата.

Не то чтобы каникулы много значили для них, когда они были детьми, скорее наоборот. Но когда они начали общаться с Хэнком, то все изменилось. Праздники много значили для Хэнка. Наверное, они напоминали ему о почившей жене. Одним словом, праздники Сет и Джесси проводили с Хэнком. Каждый год на День благодарения они покупали готовую индейку, тыквенный пирог и пару бутылок «Джека Дэниелса», не считая прочей мишуры. Они доставали еду из пластиковых упаковок и раскладывали по одноразовым тарелкам, предварительно разогрев индейку в духовке, и сидели весь вечер, слушая старые пластинки Хэнка. Обычно это заканчивалось тем, что старик впадал в воспоминания о своей ненаглядной Глэдис. Для них это было условным сигналом, что нора брать его под руки и вести спать. Друг для друга они были единственной семьей, и все трое были благодарны за это судьбе.

По какой-то причине после смерти Хэнка Сет и Джесси поддерживали традицию и проводили многие праздники вместе. Они редко оставались дома наедине с индейкой, чаще уезжали на пару куда-нибудь в Мексику, прихватив с собой бутылку-другую «Джека Дэниелса» в память о старике Хэнке. Первое Рождество после его смерти походило скорее на поминки, но они пересилили себя. Они натянуто шутили, улыбались друг другу и пили виски сквозь стиснутые зубы.

Сейчас он понятия не имел, как пройдет через все это один.

Парень в витрине магазина приклеивал девочке-пилигриму светло-желтый парик. Волосы по цвету были точь-в-точь как у Рейн. И тут Сета осенило, как ему пережить праздники.

Он похитит Рейн и увезет ее на побережье. Они снимут номер в отеле, с джакузи и видом на океан, и проведут все праздники в эндорфиновом тумане. Он будет поливать ее в ванне шампанским и кормить с рук лобстерами. А по вечерам они будут кататься на яхте по прибрежным водам и заниматься диким сексом, кинув якорь где-нибудь в тихой бухте.

Да, черт возьми, так все и будет. Джесси бы им гордился.

Он сможет ее убедить. Он чувствует ее, как музыкант чувствует свой инструмент. Она была такой впечатлительной. Это будет просто. Он уже не мог дождаться вечера. Его так захватила эта идея, что на минуту он даже забыл, зачем он здесь.

Джесси, Лазар, Новак. Кровавое убийство. Боже, и о чем он только думал?! Все они были винтиками в этом большом расследовании. Все.

И все же часть его все еще упрямо сопротивлялась здравому смыслу, представляя себя и Рейн в горячей ванне или на берегу тихой бухточки. Может, он совладает с ее чертовым кошмаром и Рождество на берегу будет его законной наградой?

Пронзительно взревели сигналы машин. Загорелся зеленый, а он все еще смотрел на дурацких пилигримов в витрине. Он вдавил педаль газа в пол и заставил себя вспомнить, как выглядело тело Джесси после того, как над ним поработал Новак.

Самое то для парня, который потерял свои приоритеты.

— Вы не могли бы подождать? — спросила Рейн у таксиста. — Это не займет много времени.

Водитель откинулся на спинку сиденья и взял в руки книжку в бумажном переплете.

— Счетчик тикает, мэм, — предупредил он ее.

— Ничего страшного, — уверила она.

Она сверилась с адресом на бумажке и пошла к дому. Вскоре после того, как она позвонила в дверь, щелкнул замок. Дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка, и на нее посмотрела светловолосая женщина.

— Да?

— Доктор Фишер?

— Да, это я.

— Меня зовут Рейн Камерон. Я звонила вам сегодня утром по поводу отчета об аутопсии Питера Лазара.

Поколебавшись несколько секунд, пожилая женщина все же откинула цепочку.

— Входите.

Доктор Фишер усадила ее в кресло в небольшой приемной и принесла кофе с печеньем. Сама она села напротив.

— Итак, мисс Камерон, — строго заговорила она, — чем я могу вам помочь? Я бы с радостью ответила на ваши вопросы и по телефону.

— К сожалению, я была не одна. Я бы хотела задать вам несколько вопросов по поводу отчета. — Она вытащила письмо, которое ей прислали из офиса коронерских расследований.

Доктор Фишер пробежала глазами по строчкам письма и пожала плечами:

— Дело было довольно простое, как я помню. Оно проходило как несчастный случай. На том участке я была единственным патологоанатомом, поэтому меня часто вызывали. У нас не много было случаев, проходящих как убийство, по пальцам можно пересчитать.

— А вы не помните само вскрытие? — спросила Рейн.

— Да, конечно. Все было именно так, как я написала в отчете. Токсикологические анализы показали, что он был сильно пьян. На затылке обнаружена гематома, вероятнее всего от удара об пол лодки. В тот день был сильный шторм. В легких оказалась вода, как и в желудке. Поэтому в заключении сказано, что смерть наступила в результате утопления. Вас это интересовало?

Рейн тщательно подбирала слова:

— А может так быть, что… м-м-м… что причиной смерти послужило что-то еще… что это был не несчастный случай?

Доктор Фишер поджала губы.

— Если бы такая возможность была, я бы непременно отметила это в своем отчете.

— Я ни в коей мере не подвергаю сомнению ваш профессионализм, — заверила ее Рейн. — Я просто… мог его кто-нибудь ударить? На палубе обнаружили отметины, соответствующие ране на его черепе?

— Ну, теоретически мы, конечно, можем предположит!, , что кто-то его ударил, — ворчливо отозвалась доктор Фишер. — Но несколько свидетелей видели, как он отчаливает от пристани Стоун-Аиленда один. Кроме того, я не припомню никаких пятен или вмятин на палубе. Особенно если учесть, что лодка перевернулась.

Рейн положила на место печенье, которое так и не попробовала. Ее подташнивало. Накатывала волна паники. И она не хотела, чтобы кто-то видел ее в таком состоянии.

— Спасибо, что уделили мне время, доктор Фишер, — сказала она слабым голосом. — Простите, если мои вопросы показались вам неуместными.

— Да ничего, все в порядке. — Доктор Фишер проводила Рейн в прихожую и достала из шкафа ее плащ. Она начала было что-то говорить, но остановилась.

Рейн замерла, накинув пальто лишь на одно плечо.

— Что? — спросила она с надеждой.

Доктор сжала руки в карманах своего кардигана.

— Не знаю, поможет ли вам эта информация, но… вы не единственная, кто интересовался моим отчетом по этому делу.

Рейн застыла, забыв, что так и не надела плащ. Доктор Фишер помогла ей одеться и похлопала по плечу, словно Рейн была маленькой девочкой.

— Два федеральных агента приходили ко мне и задавали практически те же вопросы, что и вы. Они удивились, что Питер Лазар утонул. Они решили, что я ни черта не смыслю в своей работе. Наглые типы. Оба.

Рейн попыталась сглотнуть, но в горле пересохло.

— А что они хотели?

— Хм, они меня не посвятили «детали, зато много спорили друг с другом и выдвигали теории одна глупее другой.

— А что именно?

Доктор Фишер поморщилась, как будто открыла банку с червями.

— Говорили всякие гадости про Стоун-Айленд. Вроде это перевалочный пункт для наркотиков. И что там проходят какие-то загадочные банкеты. Из местных редко кого приглашают, зато все рассказывают потом всякие небылицы. Большая часть из этого, я уверена, нонсенс полнейший, но вы же знаете людей. Аликс всегда блистала на этих банкетах. Еще бы. с ее-то шармом и гардеробом!

— А вы ее знали? — осторожно спросила Рейн.

— Ну, видела пару раз, — ответила доктор Фишер и пожала плечами. — Она проходила курс терапии в нашем городе.

— А эти агенты, — продолжила Рейн, — вы не помните, как их звали?

— Вам сегодня везет, — заметила доктор Фишер. — Я бы не запомнила, а их визитки я давно выбросила, но одного из них, того, что постарше, звали так же, как моего старого знакомого. Билл Хейли.

— Спасибо. Вы мне очень помогли.

Доктор Фишер пожала предложенную Рейн руку, но не отпустила ее. Она внимательно посмотрела в лицо девушки. Рейн почувствовала неловкость.

— Я гак понимаю, что ваше имя мне стоит сохранить в строжайшем секрете? — спросила она наконец. — Вам стоило постричься покороче, милочка, и покрасить волосы.

У Рейн округлились глаза.

— Но как… как вы догадались?

— Да бросьте. Кто еще стал бы интересоваться делом Питера Лазара столько лет спустя? — сказала она мягко. — Кроме того, вы очень похожи на мать. Хотя вы и удивили меня слегка… вы мягче, теплее, что ли.

— О Боже, — воскликнула Рейн. — А те, кто знал ее, заметят сходство?

— Это будет зависеть от того, насколько у них развито воображение и наблюдательность.

Рейн покачала головой. Сначала она пробовала коричневый парик, но ее бледное лицо делало настолько очевидным факт подделки, что это только привлекало внимание. Кроме того, медные космы ее матери нисколько не походили на ее легкие локоны цвета соломы. Мать всегда говорила Рейн, что она замухрышка, и долгое время она в это верила. Толстые очки в дешевой пластмассовой оправе не добавляли ей очарования. Но ведь у Виктора колоссальная наблюдательность.

— Я тебя осматривала один раз, — продолжала тем временем доктор Фишер.

Рейн удивленно уставилась на нее:

— Когда?

— Школьный врач в начальной школе Северина была моей хорошей подругой. Ты часто приходила к ней с головной болью и рассказывала про призраков, гоблинов и про сны. Она беспокоилась за тебя. Она считала, что тебя стоит показать психиатру или невропатологу. А может, и тому и другому.

— А-а, — пробормотала Рейн, пытаясь припомнить этот случай.

— Она пробовала поговорить с твоей матерью, но наткнулась на стену непонимания. — Доктор Фишер нахмурилась, вспомнив об этом. — Вот она и попросила меня заехать и посмотреть тебя.

— И?..

— Мой диагноз был прост: умная, чувствительная одиннадцатилетняя девочка со стрессовой ситуацией в семье. Мне было жаль твоего отца. Но больше всего я переживала из-за тебя. На всех остальных на том острове мне было наплевать. Уж прости мои слова.

— Да ничего страшного. — Рейн сморгнула слезы. — Прошу вас, не говорите никому о нашей встрече.

— Боже милостивый, конечно, нет, — воскликнула доктор Фишер возбужденно. — Я рада, что могу помочь вам хотя бы сейчас, раз уж не смогла помочь тогда. Удачи вам, мисс Камерон. Держите меня в курсе, как продвигаются дела. И… будьте осторожны.

Подъехало такси.

— Обязательно, — крикнула Рейн на бегу.

Она забралась в такси и попыталась сосредоточиться.

— Куда едем? — спросил таксист.

— Секунду, я еще не решила, — сказала она.

Она велела водителю покатать ее по округе, а сама воспользовалась мобильным телефоном, который дал ей Сет, и позвонила. Она попыталась разыскать этого Билла Хейли. Она ждала несколько минут, пока секретарша перезванивала в разные инстанции. Наконец ей сообщили, что Билл Хейли сейчас занят в другой части города. Рейн набрала номер, который дала ей секретарша, и попросила соединить ее с абонентом. Затем она откинулась на спинку сиденья и стала ждать. Живот снова крутило от волнения.

Фортуна повернулась к ней лицом, она чувствовала это. Утром она наврала с три короба Харриет прямо в лицо. Мол, ей назначено у доктора, так что бай-бай. Самое забавное было то. что ей даже понравилось смотреть на умильное личико Харриет, когда она сказала это. Наверное, всему виной завтрак, на котором настоял Сет и сам же его приготовил. Не иначе как он сдобрил яичницу волшебным порошком.

Мысль о Сете вызвала невольное чувство вины. Она обещала ему докладывать о каждом своем шаге, но просьба была откровенно параноидальная. Он сегодня занят на новом объекте, так что не стоит его отвлекать по пустякам. Она не могла тратить ни время, ни силы на диспут о том, нужно ее сопровождать или сойдет и так. К тому же ее помыслы чисты и невинны. Она же не с незнакомцем встречается под мостом посреди ночи.

Патронаж Сета временами ей даже нравился, но иногда он выходил за рамки. Впрочем, ей стоило поучиться у него напористости и смелости.

Телефон ожил.

— Офис Билла Хейли, — произнес женский голос. — Чем могу помочь?

— Меня зовут Рейн Камерон. Я звоню, чтобы задать мистеру Хейли несколько вопросов по поводу дела, которое он вел несколько лет назад. Это касается Питера Марата Лазара. Восемьдесят шестой год.

— В чем заключается ваш интерес к этому делу?

Рейн задумалась на секунду, но затем доверилась инстинктам, как она сделала прошлой ночью с Сетом.

— Я дочь Питера Лазара.

— Погодите минутку, — попросила женщина.

Рейн вцепилась в телефон, как будто это был спасательный круг. Голова кружилась. Впервые за последние семнадцать лет она сказала правду, да еще и женщине, ни имени, ни лица которой она не знала. Сейчас трем людям на всей планете, кроме матери и доктора Фишера, было известно ее истинное имя. Когда ее представят мистеру Хейли, их станет четверо.

Телефон снова ожил.

— Мистер Хейли сможет поговорить с вами. Когда вы подъедете?

— Прямо сейчас.

— Это возможно. Но поторопитесь, у него назначена встреча на полпервого.

Ее рука дрожала, когда она записывала адрес на клочке бумаги. Когда же она перестанет бояться говорить правду?!

Он никогда бы не подумал, что это ангельское создание может так беспардонно врать. Эта дрожь в голосе, этот невинный взгляд… он купился, как пацан. Вот что случается с мужиком, когда он начинает думать тем, что между ног. Может, другие и привыкли к этому. Но для него все это было в новинку.

Он набрал номер Макклауда, глядя на сигналы маячков на экране монитора. Рейн не сидела в безопасной тиши кабинета офисного здания Лазара. Она ехала где-то по окраине южного района Сиэтла. Он заехал в спою конуру, чтобы переодеться в чистое и захватить пару приборов. Затем проверил показания на мониторе.

Макклауд взял трубку после третьего сигнала.

— Ты почему не сообщил мне, когда она покинула здание? — рявкнул он.

— Потому что ты был занят и потому что я держал ситуацию под контролем, — спокойно ответил Коннор. — Во всяком случае, до последней минуты.

— Да? А это что еще должно означать?

— А то и означает, что она вешает тебе лапшу на уши, старик. Человек по имени Питер Марат никогда не работал на Виктора Лазара. — Коннор прищелкнул языком. — Я, пожалуй, попридержу пару приглашений на свадьбу до тех пор, пока ты не выяснишь, что она задумала.

— Ты меня просто бесишь, Макклауд.

— Это моя профессия. Ладно, вернемся к твоей блондинке. Я гонялся за ней по всему городу с самого утра. Сначала она наведалась к доктору на пенсии, Сирене Фишер. Дэйв проверил ее по картотеке и говорит, что она врач общей практики, работала в районе Северина. Она пробыла у нее минут двадцать.

— А сейчас она что делает?

— А вот это действительно интересно. Она едет повидаться с моим боссом. В эту самую минуту она на пути в офис Билла Хейли.

У Сета застучало в висках.

— Хороша пташка, а? — воскликнул Коннор в надежде на реакцию Сета.

— Черт возьми! — Сет был шокирован настолько, что даже не разозлился.

— Это еще не все, старина, знаешь, что она сказала Донне, когда дозвонилась в «Пещеру»? Лучше сядь.

— Не тяни, Коннор, — рявкнул Сет.

— Она сказала, что она дочь Питера Лазара. Питера… Марата… Лазара. Поздравляю, Маккей. Ты переспал с племянницей Виктора Лазара!

Сету сделалось нехорошо.

Голос Коннора стал бесстрастным.

— Дэйв тут еще кое-что проверил. Все остальное, что она сказала, действительно имело место быть. Младший брат Виктора, Питер, утонул в 1986 году. У него была дочь, Катерина. Она и ее мать покинули страну, и больше о них известий не было. — Коннор выдержал паузу, ожидая реакции, но Сет не мог вымолвить ни слова. Тогда Макклауд продолжил: — Это еще не все. Шон все утро ездил за «мерседесом» Лазара и прослушивал его телефонные переговоры. Сегодня на Стоун-Айленд состоится один из этих знаменитых званых банкетов. Виктор пригласил свой клуб любителей краденого оружия. И естественно, девочек для развлечений. Интересно, кто в списке? Сет пожал плечами:

— Да уж, интересно.

— Но самое интересное случилось позднее. Позвонили на секретную телефонную линию Лазара. Нравится мне жучок, который ты туда подсунул. Дэйв перехватил двадцатипятиминутный телефонный разговор. Одним словом, звонил неидентифицированный абонент и просто сказал, что встреча по вопросу «сердца тьмы» состоится в понедельник утром.

Сет потер пальцами усталые глаза.

— Не засекли, откуда шел звонок?

— Нет, заблокировано. Наш загадочный абонент сказал, что сообщит детали позже.

— Вот дьявол! — пробормотал Сет.

— И не говори. Придется импровизировать, как я и предполагал. Ладно, вернемся к нашей блондинке. Я не могу следовать за ней в «Пещеру». Я попросил Шона…

— Нет, я сам этим займусь, — перебил Сет, — не упускай ее из виду, я скоро буду.

— Но она же тебя узнает. А Шона не узнает. Брось, Сет, не дури…

— Она меня не увидит.

Он нажал на кнопку, разрывая связь, бросил телефон в карман и заставил себя успокоиться. Никакого гнева. Он должен действовать спокойно, иначе он сорвется и все испортит.

Племянница Виктора Лазара. Просто с ума сойти!

Пора выпускать на волю внутреннего киборга, пусть берет бразды правления в свои холодные руки. Рейн Камерон Лазар просто разорвала ему сердце.

— Вам повезло, что вы меня застали, приди вы чуть позже… — Билл Хейли приветливо поздоровался с ней. — Я, видите ли, ухожу на пенсию на следующей неделе. Поеду на канадскую границу ловить форель. Прошу вас, садитесь.

Поздравляю вас с выходом на пенсию. Рада, что застала вас. — Рейн внимательно посмотрела на Хейли. Ему было шестьдесят с гаком, морщинки вокруг глаз, щеки, как у Санта-Клауса, кустистые брови и стального цвета кудри.

— Думаю, нет нужды проверять ваши документы, вы та, за кого себя выдаете, — сказал он. — Вы чертовски похожи на свою мать.

— Да, в последнее время я часто об этом слышу, — пробормотала Рейн.

Он сплел пальцы и улыбнулся ей:

— Итак, мисс Камерон. Вы полагаете, я смогу быть вам полезен?

— Мне говорили, что вы интересовались смертью моего отца, — ответила она. — Я хотела бы знать все подробности.

Улыбка испарилась с лица Хейли.

— Вы не много помните из той поры, верно? Сколько вам тогда было? Девять? Десять?

— Почти одиннадцать, — сказала Рейн. — Но я помню достаточно, чтобы беспокоиться по этому поводу.

Билл Хейли долго изучал ее лицо.

— И это правильно, — заявил он без обиняков. — Для Виктора Лазара смерть брата была очень удобна. Виктор тогда во всех темных делишках успел засветиться. А Питер наконец-то согласился давать свидетельские показания против него. — Хейли постукивал ручкой по столу, изучая ее реакцию. Его глаза сейчас не казались такими уж старыми. В них появился металлический блеск.

У Рейн снова скрутило живот.

— Продолжайте, — попросила она, скрывая свое состояние.

— Да в общем-то говорить больше почти не о чем. С показаниями Питера мы могли прищучить мерзавца еще в восемьдесят шестом, но он сбежал в Грецию. И как мы выяснили, к этому времени Питер уже кормил рыб на дне залива… простите, мисс.

— Да ничего. — Она ждала продолжения. Хейли пожал плечами.

— После этого Виктор поумнел. Он спрятал концы в воду, практически перешел на легальный бизнес. С тех пор у нас не было ни одной зацепки на него. Он скользкий тип. Очень осторожный. И связи у него по всей стране.

Она обняла руками колени.

— Как вы думаете, Виктор мог приказать убить моего отца? — спросила она напрямик.

Лицо Хейли сию же минуту сделалось бесстрастным.

— Не было никаких доказательств, что смерть Питера была чем-то большим, нежели несчастный случай. Так часто бывает. Мы бессильны что-либо сделать. Особенно после того, как исчезли дочь и жена Питера. Нам так и не удалось допросить их. — Его глаза поймали ее в прицел. — Но вот вы здесь. Вы видели или, может, слышали что-нибудь?

Ну вот, снова на нее накатила волна паники. Она сглотнула и подавила приступ.

— Я… я не помню, — пробормотала она, заикаясь. — Мама все время убеждала меня, что мы на тот момент были уже далеко отсюда.

— Понятно. — Он постучал ручкой по ноутбуку. — А ваш дядя, м-м-м, он в курсе, что вы задаете вопросы о Питере?

Она покачала головой. Хейли пожал плечами.

— Если вы спросите мое мнение, то вот мой вам совет: лучше, чтобы он никогда и не узнал об этом.

— Я это знаю, — ответила она сдержанно.

— Держите уши востро, мисс. Те, кто проявляет нездоровый интерес к делам Виктора Лазара, имеют странную привычку умирать молодыми. А то, что вы в родстве с ним, едва ли спасет вас.

— Я понимаю, — мягко сказала она.

Тяжелое молчание, повисшее в комнате, стало сигналом для нее, что пора завершать разговор. Она автоматически пожала руку Биллу Хейли и попрощалась с ним. Но какая-то часть ее сознания никак не хотела выходить на люди.

Наконец-то у нее была хоть какая-то зацепка, чтобы разгадать свои сны. Это уже был прогресс. Но если даже тренированные федералы с их опытом, оборудованием и безграничными ресурсами давно опустили руки, что же сможет она?

Рейн наткнулась на кого-то, пробормотала извинения и поплелась дальше. Она не могла выпустить из тисков сознания информацию, которую только что получила. Впервые она напала на след чего-то чудовищно настоящего, пусть даже и ускользающего. В это стоило вцепиться. Мужчина, на которого она наткнулась, повернулся и странно посмотрел на нее. Она глянула на него мельком и тут же отвела глаза, чтобы не привлекать внимания. Но тут ее чуть не вывернуло наизнанку.

Объективных причин для этого не было. Она никогда ранее не видела этого мужчину. Она прокрутила в голове то, что успел выхватить ее взгляд. Высокий, с выступающим животом. Волосы темные и тонкие, чисто выбрит, в очках. Ничего необычного, кроме выражения лица, в нем не было. И эта необычность не сводилась к столь привычному мужскому оцениванию. Он выглядел напуганным.

Она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на него. Человек быстро уходил от нее вдоль по коридору. Он почти бежал. Он нырнул в кабинет, из которого она только что вышла. В кабинет Билла Хейли.

Рейн отвернулась и продолжила путь, дрожа от снова подступившей паники. Она едва могла контролировать себя. Почему на нее нахлынул этот приступ? Что такого было в этом неприметном человеке? Может, она начинает сходить с ума?

Лучшим решением всегда является самое простое и незамысловатое. Нужно пойти в кабинет к Биллу Хейли и спросить, не встречались ли они раньше. А вариантов было два: либо они встречались, либо нет. Рейн развернулась и уже сделала первый шаг.

Раздался громкий щелчок. Она почувствовала острую боль в ладони. Вытащив руку из кармана плаща, она обнаружила, что слишком сильно сжала очки с лягушками. Одна дужка не выдержала и сломалась. Железный обломок глубоко вонзился в ладонь, и из раны сочилась кровь.

«Доверяй инстинктам. Если будешь доверять им, то они станут сильнее». Она вспомнила слова Виктора. Она сунула руку с очками обратно в карман и поспешила к лестнице. Она сдерживалась изо всех сил, чтобы не сорваться и не побежать.

Глава 15

— А-а, вот и вы, наконец. Харриет сказала мне, что вы уехали к доктору. Полагаю, вам уже лучше?

Рейн отвлеклась от мобильника, где она пыталась набрать сообщение Сету. Она опустила телефон в карман, не отослав SMS, и выдавила на лице ответную улыбку.

— Мне уже хорошо, спасибо, — сказала она Виктору.

— Мой личный врач осмотрит вас в любое время.

— Нет-нет, спасибо, мне правда значительно лучше, — повторила она.

— Рад слышать это. Тогда вы не откажетесь поехать на Стоун-Айленд сегодня вечером. Мне нужна ваша помощь для срочного проекта.

Она уже слышала в голове бурную реакцию Сета налу новость и усмехнулась про себя.

— Э-э, вы не предупредили заранее, я даже не знаю…

— Не волнуйтесь о вещах. Вам все предоставят. Машина уже ждет вас, чтобы отвезти на пристань. Я присоединюсь к вам на острове, после того как разберусь с некоторыми делами здесь. Поторопитесь, прошу вас. Вам предстоит проделать большую работу. — Он вышел, не дав ей ответить.

Она уставилась на его удаляющуюся спину, опешим от такого натиска. Харриет втерлась за ее стол, сверкая поддельной улыбкой.

— Не волнуйтесь, — прошипела она, — вам все предоставят.

Рейн отвернулась, не в силах выносить глупую отравляющую злобу этого места.

— И не надоело тебе быть такой стервой, Харриет? — спросила она. — Не устала еще?

Ее голос прозвучал громче, чем она рассчитывала. Гробовая тишина повисла в офисе, словно все ждали, что сейчас разорвется водородная бомба. Ни малейшего шороха не было слышно вокруг. Даже телефоны перестали трезвонить. Весь офис ждал, когда же небеса низвергнутся на землю.

Харриет схватила с вешалки плащ Рейн и швырнула ей.

— Карета ждет, — выплюнула она. — Убирайся отсюда, и можешь не возвращаться.

Пока она сидела в машине, ей понадобилось немало времени, чтобы ; покоиться. Дабы окончательно прийти в себя, она достала мобильник и продолжила набирать сообщение Сету. «Еду на Стоун-Айленд. Нет выбора. Не волнуйся». Она добавила к письму картинку с сердечком. Смазливое послание, как он и хотел. Толку, правда, от него маловато. Он ведь все равно станет беспокоиться. Ей пришлось отодвинуть эту мысль в сторону и сосредоточиться.

На причале Стоун-Айленда ее встретил не Клейборн, а сногсшибательная брюнетка, которая представилась ей как Мара. Они прошли в дом и сразу поднялись на второй этаж по парадной лестнице. Рейн сильно удивилась такому повороту событий.

— А как же… а разве я не должна идти в кабинет и помогать Клейборну?

— Клейборна здесь нет. И никого из секретариата.

Мара повела ее по винтовой лестнице, которая вела в спальню наверху башни. Когда-то это была комната ее матери. У Рейн зародились недобрые предчувствия.

— А почему тогда мистер Лазар сказал мне…

— Спрашивай его, не меня. — Мара открыла дверь.

Комнату украшало роскошное зеркало для макияжа. Ворох целлофановых пакетов с одеждой лежал перед кроватью. Рейн в растерянности повернулась к Маре:

— Но Виктор сказал мне, что у него какой-то проект…

— Проект — это ты, милочка, — ответила ей худая девушка с короткой стрижкой. Она и еще одна девушка, полная, с длинными светлыми волосами, встали на ноги.

— • Избавься от этой ужасной одежды, и марш в душ. Нужно вымыть тебе голову, чтобы распрямить твои глупые кудряшки.

Рейн покачала головой:

— Но я…

— Просто делай то, что тебе говорят. — оборвала ее Мара довольно грубо. — Сегодня большая вечеринка. Ты должна выглядеть как конфетка, так что не тяни резину.

— Но…

— Ты ведь захватила с собой контактные линзы? — спросила Мара.

— Э-э, да, они в сумочке, но…

— Слава Богу. — Блондинка закатила глаза к потолку и принялась распускать хвост Рейн.

Их было невозможно остановить. Они ее мыли, красили, массировали, обрызгивали какими-то маслами. Волосы ей промыли, сполоснули кондиционером, высушили, подравняли, выпрямили. Она уже устала сопротивляться. Это была часть магии Стоун-Айленда. Часть той странной трансформации, которую она переживала день за днем.

Ей дали даже нижнее белье. Самое красивое нижнее белье, какое ей доводилось видеть в жизни, — трусики цвета ночного неба на шнурочках и настоящие чулки на подвязках. Она огляделась в поисках бюстгальтера, но Мара покачала головой.

— Он не понадобится тебе с тем платьем, которое ты оденешь.

— А? — Рейн нервно посмотрела вниз на свою обнаженную грудь и попыталась представить, что это за платье, если ей не нужен лифчик. Впрочем, сопротивляться было уже бесполезно. Ее подвели к большому зеркалу. Лидия, девушка с короткой стрижкой, забрала ей волосы в шиньон, а вторая девушка, которую звали Мойра, принялась за макияж Рейн. Она напевала что-то себе под нос, пока наносила слой за слоем косметику налицо подопечной своими маленькими пухленькими ручками. Закончив, она отступила на шаг с победной улыбкой на лице.

— Готово.

— Теперь платье, — скомандовала Мара.

Она порылась в вещах па полу, вытащила пакет и бросила его на кровать. Из него выпала длинная пышная юбка. Мара перевернула пакет, и к ярко-голубой юбке добавился красивый корсет. Теперь Рейн поняла, почему в лифчике не было необходимости. Лидия принялась застегивать корсет на крючочки. Рейн выпрямила спину и выдохнула, чтобы ей было легче.

— Я и не думала, что ты такая худенькая, — сказала Лидия.

— Извини, но в последнее время я мало ем.

— Нужно есть, иначе потеряешь свою привлекательность. Погоди, я сейчас подтяну лентами.

Одев, ее оставили перед зеркалом. Рейн была шокирована тем, что увидела в нем. Цвет платья идеально сочетался с ее кожей, заставляя ее блестеть матовым жемчужным огнем. Макияж выглядел вызывающе, зато подчеркивал все ее достоинства. Брови взлетали черными дугами вверх, глаза казались огромными, даже ее полные губы, которые она всегда считала немного детскими, выглядели по-другому… они стали чувственными. Она выглядела просто… потрясающе.

Она никогда не считала себя красивой. Симпатичной? В каком-то смысле — да но красота всегда была привилегией Аликс, и Рейн с раннего детства усвоила, что не стоит посягать на нее.

Впрочем, знание этого не доставило ей радости. Это было преимуществом, возможно, даже оружием, если у нее хватит смелости воспользоваться им. Аликс всегда пользовалась своей красотой. Часто и без жалости.

Эта мысль охладила ее. Красота не придавала ей уверенности. Во всяком случае, не здесь. Наоборот, в этом чудесном наряде она чувствовала себя еще более уязвимой. Виктор просто играл с ней.

Платье было цвета последнего проблеска уходящего дня. Это напомнило ей иллюстрацию из толстой книги сказок, которую она листала в детстве. Невеста Синей Бороды носила почти такое же.

Она поежилась. Мара неверно истолковала ее жест и подошла.

— Если ты замерзла, то есть шаль, — сказала она и достала шаль в тон платью.

Рейн оторвала взгляд от зеркала и посмотрела на грех женщин, которые ждали ее реакции. Она выдавила улыбку:

— Спасибо вам. Вы все такие талантливые. Я выгляжу чудесно.

— А сейчас пойдем со мной, — оживленно сказала Мара. — Мистер Лазар велел, чтобы я привела тебя в библиотеку, когда ты будешь готова.

Она пошла за Марой по коридору. Длинная юбка шлейфом шелестела позади нее. Ее плечи и шею обдувал ветерок, и шаль развевалась позади, точно крылья. Мара открыла ей дверь в библиотеку, кивнула ободряюще и растаяла в сумраке коридора.

Рейн вошла, неслышно ступая по толстому темно-красному ковру. В библиотеке горел только один фонарь, который стоял на полке с фотографиями. Она остановилась в центре змеевидного рисунка персидского ковра, укутанная в сонную тишину.

Она посмотрела на портрет бабушки. Казалось, что та взирает на нее с холста, ее выцветшие глаза блестели с едва уловимым изумлением. Рейн поняла, что у нее такие же брови и глаза. Брови, впрочем, сейчас были немного другими, после того как Мара и Лидия поработали над ними, но общее сходство осталось.

Неплохо бы позвонить Сету, но мобильник остался в сумочке, а сумочка в комнате, где ее готовили. А сумочку к платью ей не дали. Она боялась реакции Сета на все это, но после того как ее разодели и приготовили, словно девственницу к жертвоприношению, негодование Сета казалось ей наименьшим из зол. Она посмотрела на свое отражение в окне. Уже стемнело, и ее кожа выглядела неестественно бледной в сумраке комнаты. Оказавшись в этом мире снов, полных призраков, она думала о Сете как о единственной ниточке, соединявшей ее с реальностью.

Ее плечи обдало потоком воздуха. Она ощутила, как открывается дверь библиотеки, хотя никакого звука не последовало. Ее чувства обострились, заменив зрение. Она больше не будет подпрыгивать от испуга. Она точно знала, кто сейчас вошел в комнату.

Она стояла на кроваво-красном ворсе ковра, посреди странного рисунка и смотрела на портрет бабушки. Руки Виктора на мгновение легли ей на плечи, но тут же отпустили.

Он показал на портрет:

— Знаешь, ты очень на нее похожа.

Она медленно выдохнула. Так он знает, он всегда знал, кто она. Но понимание этого странным образом не встревожило ее.

Мир сдвинулся и встал на место. Она повернулась к нему:

— Правда? Люди все время говорят мне, что я похожа на свою мать.

Виктор отмахнулся:

— Только внешне. Ты сложена, как Аликс, только тоньше и изящнее. Губы у тебя полнее. А вот глаза и брови у тебя от Лазаров. Взгляни на нее.

Они несколько долгих секунд смотрели на портрет.

— Вас объединяет больше чем просто имя, — сказал Виктор. — Можно я буду называть тебя Катя? Это доставит мне большое удовольствие.

Ее естественное стремление быть податливой и сговорчивой рассыпалось под напором новой женщины, выросшей в центре багрового ворса ковра. Ее удивила та легкость, с которой эта новая женщина взяла верх.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Рейн, — ответила она. — Моя жизнь — хаос. Поэтому я стараюсь сохранить как можно дольше то, что имею. Иначе я просто сойду с ума.

В его глазах мелькнуло неудовольствие.

— Ты меня разочаровываешь. Я надеялся, что имя твоей бабушки найдет свою дорогу в будущее.

Рейн стояла на своем:

— Мы не всегда получаем то, чего хотим. Виктор улыбнулся.

— А-а, вот она, божественная правда. — Он предложил ей руку. — Пойдем. Наши гости скоро начнут прибывать.

— Гости? — Она вздернула подбородок и не взяла его руку. Его улыбка излучала тепло и одобрение.

— Я принимаю все как должное, да? До тех пор пока мы официально не определили твой статус как моей любимой, пропавшей много лет назад племянницы, я не мог обсуждать с тобой мои планы. Скажи мне, ты испытываешь облегчение оттого, что тебе наконец-то можно быть самой собой?

— Да, — призналась она. И это была чистая правда. — А твои гости?

— Ах да, гости. Это просто встреча друзей и деловых партнеров. Изначально я хотел собрать свой клуб коллекционеров на ужин и небольшой фуршет, чтобы показать им новые приобретения. Я, видишь ли, собираю искусство и антиквариат. Но раз ты здесь, то вечер будет еще более грандиозным.

— Понятно, — пробормотала она, все еще не придя в себя. — Но к чему все это? Платье? Волосы?

— А разве это не очевидно?

— Боюсь, что нет.

Виктор улыбнулся, протянул руку и погладил ее по щеке.

— Тщеславие, надо полагать. Я как ребенок. Мне не терпится представить моим друзьям и коллегам мою юную, прекрасную, умную племянницу. Думай об этом как о своем дебюте.

Она уставилась на него.

— Я знаю, это глупо, — сказал он и пожал плечами. — Но я старею. Человек должен наслаждаться возможностями, пока они у него есть.

Она сглотнула.

— И как давно ты знал обо мне?

Ее сердце замерло, когда она увидела, насколько его улыбка похожа на улыбку отца. Высокие скулы, глубокие морщины у рта, скульптурный слепок челюсти.

— Я знал о тебе с того самого дня, как твоя мать увезла тебя отсюда. Я никогда не упускал тебя из виду больше чем на день.

Она едва могла дышать.

— Все это бегство, — прошептала она, — все эти поддельные документы. Все зря.

— У Аликс всегда была склонность к излишней драматизации. Я считал своей обязанностью приглядывать за тобой, потому что не мог доверить Аликс эту работу. Она несколько… эгоцентрична. Пожалуй, это слово будет правильным.

Рейн моргнула, услышав явное презрение в его голосе. Он продолжил:

— Я велел сделать программу в своей компьютерной сети, которая отслеживала бы любые имена, которые ты использовала. Представь себе мое состояние, когда однажды утром я включил компьютер и увидел имя Рейн Камерон под твоим резюме. Это было захватывающее чувство.

— Ты, наверное, удивляешься, почему я не обратилась к тебе лично, — заметила она осторожно.

— Представители фамилии Лазар всегда хитры и независимы, — сказал он и улыбнулся понимающе. — Это семейная черта. В самом деле, решил я, почему бы тебе не попытаться самой выяснить подробности того ужасного лета, когда погиб Питер.

Ее желудок сжался в комок. Улыбающееся лицо Виктора оставалось абсолютно непроницаемым.

— Ты не злишься? — спросила она. Он покачал головой:

— Конечно, нет. Это делает честь моему бpaтy, что тебе не все равно и ты пытаешься выяснить правду. Я горжусь тем, что моя единственная племянница такая отважная и предприимчивая.

Во рту у нее настолько пересохло, что ей казалось, она не сможет заговорить до конца вечера. Она смотрела на его улыбку, пытаясь понять, какая ловушка скрывается за его словами.

Он шагнул к ней.

— Я благодарен судьбе, дорогая, что у меня есть шанс сказать тебе это в лицо. Меня не было в стране, когда утонул Питер. Его смерть повергла меня в шок. Он был подавлен. Должно быть, он отправился в плавание один. Но больше всего по прошествии всех этих лет я жалею о том, что между нами были напряженные отношения. И виной тому была твоя мать. Аликс любила подлить масла в огонь. Не важно, что говорят люди, я любил своего брата.

Воздух вибрировал между ними.

Рейн задрожала. Она аккуратно вытерла слезы кончиками пальцев и постаралась замкнуться на своем сне и на словах Билла Хейли. «Твой мир, не его». Она повторяла эти слова сама себе словно заклинание против затягивающей бездны его обаяния.

Он улыбнулся ей:

— Я все еще не убедил тебя.

Она не ответила, и он рассмеялся:

— Честность — это такое редкое явление в моей жизни. Все равно что окунуться в ледяную воду. Это освежает. Что ж, моя дорогая, веришь ты мне или нет, но я надеюсь, ты сможешь временно оставить эти мысли, чтобы насладиться приятным вечером и общением с моими друзьями.

— Если ты позволишь, я бы хотела сперва позвонить. Он указал на рабочий стол, на котором стоял телефон:

— Пожалуйста.

Она не знала, как быть. Этот разговор не был предназначен для его ушей.

Он улыбнулся, заметив ее колебание.

— Ты хочешь позвонить своему молодому человеку, я правильно понимаю? Чтобы уверить его, что тебя не утащили на какую-нибудь дикую оргию? Я предвидел это, моя дорогая, я уже пригласил мистера Маккея на наш вечер.

Его глаза вспыхнули, когда он увидел выражение ее лица.

— Он не упустил шанса, когда услышал, что ты будешь почетной гостьей. Он ревнивый тип, собственник, верно? Подумай над этим. Ты здесь, всю ночь, предмет бог знает чьих вожделений. Уф, ужас просто! Это не могло не свести с ума молодого горячего парня. Так что я пригласил его на ужин, чтобы он не выдумывал всяких глупостей. Надеюсь, я правильно поступил? Так он не будет тебя обременять своей ревностью.

— Ах, конечно, правильно, — уверила она его. — Я очень рада, что он тоже будет здесь.

Ее колени стали ватными от облегчения. Сет, естественно, будет вне себя от ярости, когда узнает, что она племянница Лазара, но он все поймет, когда она объяснит ему обстоятельства. И он поможет ей противостоять чарам Виктора. Он поможет ей удержаться на плаву реальности. Рядом с ним она будет чувствовать себя в безопасности, насколько это возможно в таком месте.

Виктор посмотрел ей в глаза и одобрительно кивнул.

— Будет забавно наблюдать его реакцию, когда он увидит тебя в этом наряде. — Он сделал широкий жест. — Ты просто восхитительна, дорогая.

— Спасибо. — Рейн покраснела.

— Кстати, это напомнило мне кое о чем. — Он повернулся и снял со стены антикварный японский свиток, скрывающий сейф. Он набрал на цифровом замке код, подождал несколько секунд, затем набрал еще один. Замок щелкнул. Он открыл бронированную дверцу и, порывшись в содержимом, извлек черную плоскую бархатную коробочку. — Твоя мать всегда жаждала обладать этим, но я не позволил Питеру дать ей эту вещь. Она была ненадежным хранителем. — Он передал коробочку Рейн. — Открой.

Она подняла крышку и ахнула. Это был огненный опал в форме слезы, обрамленный золотом и ярким водоворотом крошечных бриллиантов. Она повернула его, чтобы свет упал на камень. Воспоминания нахлынули на нее. Жемчужная поверхность опала полыхнула голубым, зеленым и фиолетовым.

— Я помню это ожерелье, — прошептала она.

— Ты играла им, сидя у бабушки на коленях, — сказал Виктор. — Ты была ее любимицей. Это ожерелье называется «Ловец снов».

— Мне всегда казалось, что в этом камне живет маленькая радуга, — призналась Рейн и прикоснулась к опалу кончиком пальца. — Настоящая живая радуга.

— Это семейная реликвия, которую мы передаем по наследству. Подарок твоего прапрапрадеда его невесте. Наконец она нашла тебя.

Он застегнул ожерелье на ее шее. Она поежилась от прикосновения холодного золота. Словно само прошлое коснулось ее своими бесплотными пальцами. Оно звало мягким шепотом, напоминая далекую музыку.

Виктор повернул ее, и она оказалась перед зеркалом. Подвеска была идеальной длины, чтобы сочетаться с вырезом платья. Она элегантно разместилась на ее груди. Просто великолепно.

— Не знаю, что и сказать, — вымолвила она.

«Ловец снов» будет напоминать тебе о том, что иногда стоит смотреть глубже. Иногда стоит искать огонь и страсть за простотой и невзрачностью. Хотя тебе, наверное, это и так известно. — Виктор положил ей руки на плечи. — Прошу тебя, носи это ожерелье почаще. Носи всегда, если сможешь. Оно так долго тебя дожидалось. Твоя бабушка была бы рада, что оно досталось тебе. Она бы гордилась твоей красотой и твоим умом. И твоим мужеством.

Она сжала подвеску в руке. По щекам катились слезы, и она смахивала их, боясь за макияж. Виктор видел ее насквозь. Он видел ее страхи и слабости, он видел ее жажду любви и понимания. Этому было невозможно сопротивляться. Еще никто не говорил ей, что гордится ею. Аликс все время видела в ней соперницу, а Хью вообще не замечал ее существования.

Она знала, что это ловушка, и ей было почти наплевать на это. Почти.

Виктор поцеловал ее в лоб и протянул платок. Она промокнула глаза и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ. Он все понимал, он все видел. Он предложил ей руку.

— Я бы с удовольствием показал тебе мою коллекцию, но сегодня у нас нет на это времени. Быть может, завтра. Если ты, конечно, интересуешься такими вещами.

— Спасибо. Я интересуюсь. Это было бы замечательно, — пробормотала она.

— Пойдем, надо встречать гостей.

Она взяла его под руку. Ловушка там или нет, ложь или правда, она все равно не могла заставить свои страхи испариться одним усилием воли. Все, что она могла сделать, это смотреть, как они проносятся потоком, затягивая в свой водоворот все, мимо чего проплывают.

— С удовольствием, — сказала она.

Глава 16

Из всех возможных сценариев вечеринки с коктейлями у Виктора Лазара на Стоун-Айленд вариант с чествованием вновь обретенной племянницы был последним в его списке. Пришвартовавшись в доке Стоун-Айленда, Сет активировал охранные камеры и систему сигнализации. Если кто-нибудь окажется в радиусе меньше двух метров от лодки, то специальное устройство передаст сигнал на его пейджер, а видеокамеры автоматически включатся и все заснимут.

Нужно было сосредоточиться наделе, но он в прострации смотрел на небо. Надо бы всыпать ей, но он и сам был связан секретами. Секретность еще никогда его так не ограничивала. Раньше он всегда думал, что это дает ему силу и власть. Но сейчас он чувствовал лишь беспомощность и надвигающееся безумие.

Три дня назад он бы станцевал джигу на битом стекле, лишь бы попасть на охраняемую территорию Стоун-Айленда. И вот он здесь, но его сознание отказывается концентрироваться на деле. Он пытался разработать какой-нибудь план, но ничего не шло в голову. Видимо, придется действовать спонтанно. Но в этом Виктор Лазар даст ему фору.

Дом горел огнями, как новогодняя елка. Было необычно идти туда, как все нормальные люди, а не красться за кустами. Дорожка, выложенная камнем, освещалась яркими нитями ламп, подвешенных от дерева к дереву. Он чувствовал себя беззащитным, несмотря на «Зиг-зауэр» в наплечной кобуре.

В парадном холле горел огромный камин. Посреди зала расположился небольшой джазовый ансамбль, и саксофонист был в ударе. Холл наполняли люди в вечерних туалетах. На террасе Сет заметил местного политикана, который мило беседовал с красивой молодой женщиной в меховом манто. Молодая женщина отпила шампанского из бокала и рассмеялась, запрокинув голову. Жаль, что здесь не было Коннора с его энциклопедическими знаниями местных кино-, теле — и прочих знаменитостей. Все, что Сету было известно, так это тот факт, что все они были у Виктора Лазара в кармане, и объединял их один общий нюанс: они были богаты, влиятельны и обладали маленькой слабостью, которую и научился использовать в своих интересах Лазар. Вот и с Сетом он поступил точно так же. Теперь он скомпрометирован не меньше, чем любой из этих улыбающихся, пьющих шампанское мерзавцев.

— А-а-а, вот и он. Наш неустрашимый консультант по безопасности. Входите, входите. — Лазар сбежал ему навстречу и сердечно пожал ему руку. — Я так рад, что вы присоединились к нам. Рейн будет просто в восторге. Она волновалась за вас, узнав, что пришла последняя лодка.

— Я приехал на своей. Виктор вскинул брови:

— А-а-а. Что ж, так и должно быть у состоятельного человека. А где же наша девочка? Ах да, вот она, болтает с Серджо. Дорогая! Твой гость прибыл.

Но Сет уже не слышал Лазара. Мир растворился. Он замер, затаив дыхание. Он не мог оторвать глаз от Рейн.

Она была просто богиней. Прекрасная, как супермодель, как голливудская звезда. Снежная королева, черт побери! Нет, она, конечно, всегда была сексуальна и красива, даже в своем дурацком деловом костюме и очках с роговой оправой. Она была мила и чудесна в своей мешковатой пижаме, и уж она была просто бесподобна без всего.

Но он никогда даже представить не мог ее такой, как сейчас. Корсет подчеркивал все ее изгибы и поднимал грудь, выставляя на всеобщее обозрение. Богиня любви и Снежная королева в одном лице. Меж ее совершенных грудей блестело какое-то драгоценное украшение. Ее волосы были уложены необычно и очень красиво. Она была сказочной принцессой из его комиксов. Она сияла, как звезда.

Его это бесило. От этого у него немели челюсти. От этого ему хотелось сломать что-нибудь, ударить кулаком в стену ил и разбить тарелку. Ему хотелось схватить ее, затащить за угол и сорвать с нее эту сверкающую мишуру. Напомнить ей, что она была его диким прекрасным животным, а не этой отчужденной совершенной куклой. Она была потом и солью, она была из крови и костей, она была голодна и готова выть на луну. Как и он. Часть его.

Она кинулась ему навстречу с улыбкой, от которой у него перехватило дух. Все, чего ей не хватало, так это крыльев за спиной и нимба над головой… Надо набрать побольше воздуха в грудь. Да, так лучше.

— Сет! Я так рада, что ты…

— Ты мне не позвонила.

От его тона она остановилась как вкопанная. Ее глаза расширись, она неуверенно хлопала ресницами.

— Я знаю. Прости. День выдался напряженный. Я могу все объяснить…

— Готов поспорить, что можешь.

Она отступила. Во взгляде промелькнуло отвращение. И это взбесило его еще больше. Люди уже начинали оборачиваться, чувствуя напряжение между ними. Гости замолкали и с любопытством взирали на них.

«Держи себя в руках, Маккей, — сказал он себе. — Не писай на коврик».

— Что-то не так?

От спокойного, елейного тона Лазара у Сета волосы встали дыбом. Он выдавил из себя вежливую улыбку.

— Отнюдь, — ответил он, стиснув зубы.

— Я рад, что вы смогли приехать. Сегодня у нас особенный вечер, мистер Маккей. Спустя семнадцать лет я наконец-то нашел мою любимую племянницу. Те, кто ей дорог, должны сегодня с нами отпраздновать это знаменательное событие.

— Ваша племянница, да? — Его голос стал опасно сиплым. Он уставился в глаза Рейн. Подчеркнутые косметикой и полные мрачного предчувствия, они казались огромными. — Ваша племянница, — повторил он медленно. — Это… это просто потрясающе.

Рейн поджала губы. Ее бледное лицо покраснело.

— Не правда ли, она выглядит прекрасно?! — сказал Лазар, глядя на нее с отеческой гордостью, от которой Сету захотелось плеваться.

— Раньше она мне нравилась больше.

Его голос прозвучал громко и отчетливо. Рейн удивленно моргнула. Он красноречиво посмотрел на нее. Если она собирается тыкать в него острыми палками сквозь прутья решетки, то пусть будет готова к тому, что он будет рычать и щелкать зубами.

— Женщины рода Лазаров всегда были непредсказуемы, — хладнокровно ответил Виктор. — Полагаю, вы привыкнете к этому. Если вы сможете подогревать ее интерес к своей особе, то этого будет достаточно.

— Виктор! — воскликнула Рейн возмущенным тоном.

Сет посмотрел в серебристые глаза мерзавца. Красный туман застилал взор, в ушах пульсировала кровь. Он заметил, что Рейн дергает его за рукав.

— Сет, прошу тебя, не надо, — умоляла она.

— Рейн, почему бы тебе не проводить нашего гостя к бару и не угостить его приятным расслабляющим напитком, — предложил Виктор. — Ужин подадут через четверть часа. Боюсь, вы пропустили закуски, но ужин будет ничуть не хуже. Сегодня готовит Майк Лин, я его похитил из ресторана «Топаз» на вечер. Паназиатская кухня, надеюсь, вам понравится.

Сет протянул руку Рейн.

— Звучит многообещающе, — процедил он сквозь зубы. — Пойдем, дорогая. Проводи меня к бару.

Она взяла его руку кончиками пальцев, и они молча пошли через богато украшенную комнату. Он знал, что нужно быть внимательным, собирать информацию, но он не мог, он был вял и беспомощен. Все, что он чувствовал, — это кончики ее пальцев на своей ладони.

Он налил себе бокал пива, а ей шампанского, и они отошли в укромный уголок у окна. Они смотрели друг на друга молча, словно боялись чего-то.

— Ты зол на меня, — пробормотала она, глядя в бокал с шампанским.

— Да уж. — Он глотнул пива. — Ты врала мне в лицо с самой нашей первой встречи. А меня тошнит от вранья.

— Я не врала тебе.

От ее спокойного, уверенного в себе голоса его передернуло.

— Да неужели? Питер Марат, говоришь?

— Это единственное, что я не рассказала тебе до конца, и едва ли ты можешь меня в этом винить. Постарайся понять, Сет, я тебя знаю всего четыре дня, и я делаю то, что смертельно меня пугает…

— Смертельно, говоришь? — Он коснулся ее подвески и повернул камень к свету, восхищаясь его красотой. — Дорогая вещица, — прокомментировал он. — Полагаю, надев это, ты действительно смертельно перепугалась. Что ты сделала, чтобы заполучить ее, дорогуша?

Она выдернула подвеску из его рук.

— Не груби. Это принадлежало моей бабушке. — Она отступила на шаг и прикрыла плечи и грудь шалью. — Ты ведешь себя безобразно, и мне это не нравится, — сказала она четким негромким тоном. — Прекрати.

— Не могу. — И это была чистая правда. — Я серьезно, крошка. Я такой, какой есть. В отличие от тебя, Рейн Камерон Лазар.

Ее щеки залились краской. Она подняла на него свои ясные глаза и допила шампанское одним глотком.

— Мы поговорим об этом позже, — сказала она. — Уже пора идти на ужин. Ты сможешь не устраивать сцен перед гостями Виктора?

— А во что это тебе выльется?

— Пожалуйста, Сет. — Ее губы побелели.

Сквозь покрывало наносного блеска на ее лице проступило выражение загнанного зверя. Это охладило его, несмотря на гнев. Он почувствовал себя подонком, только что пнувшим щенка.

— Позже — так позже, — пробормотал он.

— Люди уже проходят в столовую. Пойдем? Он поклонился и предложил ей руку:

— К вашим услугам.

За столом он сел рядом с ней, натянув фальшивую улыбку. Наконец-то он понял, что такое навыки общения. Все просто, нужно только притворяться, что тебе хорошо, даже если ты готов удавиться. Как и в драке. Ты учишься бить, уклоняться, блокировать, падать до тех пор, пока это не становится инстинктом. Зато потом, если кто-то пытается задать тебе трепку, самооборона становится делом техники.

Навыки общения. Удары и уклоны. Одна и та же ерунда.

Рейн сама не знала, как справилась с этим. Она улыбалась и общалась с Серджо, музейным инспектором, который сидел слева от нее, на итальянском. Говорили о средневековом искусстве. Она беседовала с представительным пожилым человеком напротив о растущем интересе среди коллекционеров к историческому оружию. Она мило улыбалась, смеялась, болтала всякую чепуху, и все это по соседству с бурлящим вулканом справа от нее. Еда была — просто пальчики оближешь, но она не помнила, чтобы прикоснулась к чему-нибудь.

После фруктов, десерта и кофе гости начали медленно перетекать в главную залу, где должен был состояться показ новых приобретений Виктора. Гул возбужденных голосов все нарастал. Виктор подошел к ним и поправил выбившийся локон на прическе Рейн. Она почувствовала растущую ярость Сета от такого хозяйского жеста, хотя он и не подал виду.

Виктор улыбнулся, не скрывая, что тоже понял это и что его это забавляет.

— Может, вам, молодежь, хочется остаться наедине? Я все равно собирался показать тебе полную коллекцию завтра, Рейн, так что, думаю, не стоит утомлять мистера Маккея этим скучным зрелищем. Покажи ему дом.

— Да, прогулка по дому — это то, что нужно, — сказал Сет, демонстративно обнимая ее за плечи. — Милое у вас здесь местечко. Не откажусь посмотреть все поподробнее.

— Что ж, тогда вперед. Если желаете, спускайтесь попозже в бар.

Виктор поцеловал Рейн в щеку, кивнул Сету и прошел в холл.

Сет вытащил ее из комнаты. Она почти бежала, чтобы поспевать за его размашистым шагом.

— Куда ты меня ведешь? — требовательно спросила она.

— На мою лодку.

Она потянула назад и уперлась каблуками.

— Твою лодку? Я не могу просто так уйти, Сет. Я должна…

— Моя лодка — единственное безопасное место на этом острове, где я могу быть уверен, что наш разговор никто не подслушивает и не записывает. Если мы, конечно, не начнем орать друг на друга. Что на данном этапе я не могу гарантировать.

— А-а-а, — протянула она.

Стало еще холоднее, и они поторопились к темной воде пристани. Он помог ей подняться на борт, поддерживая, чтобы она не поскользнулась на хрупких высоких каблуках. Она стояла в дверях рубки, пока он отвязывал лодку и заводил мотор.

Он отвел лодку от берега на десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят метров и заглушил двигатель. Она посторонилась, когда он вошел в рубку. Вскоре тепло их тел нагрело помещение.

Он включил фонарь, прикрученный к столу, и прошелся пальцами по клавиатуре, после чего вспыхнул встроенный в стену монитор. Он повернулся к ней:

— Хорошо. Мы вне досягаемости любых средств прослушивания, которые Лазар может на нас направить. Я слушаю.

— Что ты слушаешь?

— Почему ты нарушила обещание. Почему не сказала, что ты сегодня делаешь.

Она откинулась на мягкую спинку сиденья и поправила юбку, собираясь с мыслями.

— Я знала, что ты будешь работать все утро, — начала она медленно. — Я не хотела, чтобы ты беспокоился и принимал все близко к сердцу.

— Понятно.

Она закрыла глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом, и продолжила:

— Я не была готова сказать тебе, да и кому угодно на этой земле, что я племянница Виктора Лазара, — призналась она. — Хотя сейчас я очень рада, что ты знаешь. И сейчас это уже не имеет значения, раз Виктор все равно все знает, то можно говорить об этом всем. А мне казалось, что я такая скрытная.

— Вот что я тебе скажу, крошка. Это было не так уж ужасно, я имею в виду тебя в этом платье и с бабушкиными побрякушками на шее. Избалованная дорогуша Виктора. Ты приняла все это очень спокойно, если тебе интересно мое мнение, конечно.

Я не планировала это! — запротестовала она. — Он отправил меня сюда работать, Сет! Я приехала, и на меня набросились женщины, разодели, как куклу. Я не знала, что мне делать, вот и не стала сопротивляться.

— Что ж, давай посмотрим, что из тебя получилось. Убери шаль, дай мне взглянуть получше.

Он сорвал с нее шаль. Она попыталась сопротивляться, но он схватил ее за запястье.

— Мне нравится, как выглядят твои груди в этом платье. И всем мужикам в доме это понравилось. Ты видела, как они на тебя смотрят? Должна была видеть. Тебе это льстило?

— Не надо, Сет. — Она хотела дотронуться до его лица, чтобы он посмотрел ей в глаза, но он тупо уставился на ее тело. Он дернул корсет вниз, обнажив грудь.

Она попыталась ударить его по рукам:

— Прекрати, Сет! Перестань рвать мою одежду!

— Нет проблем, принцесса, дядюшка Виктор купит тебе еще. Его руки вцепились в ее голую грудь, сжав соски пальцами.

— Прекрати! — закричала она.

— Ах нет? — Его руки опустились ниже. — Мне нравится эта юбка. Я бы хотел трахнуть тебя в этом наряде, с сосками, торчащими из корсета. Это платье сделали специально для секса. Обычно мужик хочет сорвать любое платье, чтобы добраться до тела, но это… Ух! Это ты можешь оставить на себе, нет проблем.

Она схватила его за запястья и попыталась оттолкнуть.

— Прекрати! — прошипела она. — Не смей прикасаться ко мне, когда я так зла. Я…

— Гляньте только на это ожерелье. Чудесное довершение. — Он поднял опал к свету. — Принцесса Виктора себя хорошо сегодня вела, да?

— Я уже говорила тебе, что оно принадлежало моей бабушке, и оно… ай!

Он сорвал с нее ожерелье и бросил его за спину. Оно ударилось о стену и упало за стол.

— А сейчас, если распустишь волосы и сотрешь хотя бы часть этой гадости с лица, то я смогу тебя узнать.

Это был перебор. Гнев внутри ее вырвался наружу. Она бросилась на него с воплем ярости. Сет удивленно вскрикнул, упав на скамейку. Она приземлилась на него. Лодка заметно качнулась.

— Черт возьми, Сет, — прошипела она. — Слушай меня внимательно!

Он открыл рот, но она зажала его своей рукой.

— Я сказала, слушай!

Их взгляды встретились, и он кивнул.

Она так удивилась его поведению, что какое-то время не могла придумать, что сказать. Она закрыла глаза и стала подбирать слова:

— Ты говорил, что действительно чувствуешь, чего я хочу, и не важно, что я возражала тебе. И сейчас я хочу, чтобы ты успокоился и послушал меня, как нормальный цивилизованный человек. А не как лунатик с тараканами в голове. Ты сможешь сделать это для меня, Сет? Я прошу тебя сделать это. Так сможешь?

Он смотрел на нее несколько секунд, затем вокруг его глаз собрались веселые морщинки. Он кивнул, и выражение его лица изменилось.

Он улыбался. Она убрала руку.

— То, что я сижу в такой позе, говорит само за себя, — мягко сказал он.

Она посмотрела на него сверху вниз, заметила его эрекцию и встала.

— Даже не начинай, — отрезала она. — Забудь об этом. Я еще не закончила!

— Ну так говори, не стесняйся. — Его взгляд словно приклеился к ее груди, которая продолжала экстравагантно торчать поверх корсета. — Отсюда прекрасный вид, так что не столь важно, какие еще сказки ты мне расскажешь.

— Я тебе не врала, черт возьми!

— Успокойся, крошка.

— Тогда перестань меня подгонять! И не называй меня крошкой. — Она поправила корсет. — Я тебе никогда не врала. Единственное, что я не сказала полностью, так это имя отца и…

— Весьма немаловажная деталь, должен заметить.

— Как я и говорила, — продолжила она ледяным тоном, — все, что я тебе сказала — правда, можешь посмотреть в официальных записях.

Их взгляды встретились, и она долго стояла так и смотрела ему в глаза, не позволяя себе отвести взгляд в сторону или даже моргнуть.

Он поймал полу ее юбки и потянул к себе, она качнулась к нему.

— Так куда ты сегодня ездила, дорогая? — Он тянул до тех пор, пока она не оказалась меж его расставленных ног.

Ее странным образом успокоил этот нежный физический контакт.

— Я поехала поговорить с доктором, которая писала отчет о вскрытии отца. Она мне рассказала, что смертью отца интересовались два агента ФБР, которые расследовали дело Виктора в то время. Она запомнила имя одного из них. Я его нашла. Тогда, летом восемьдесят шестого, мой отец собирался давать свидетельские показания против Виктора. Но он утонул прежде, чем ему представился такой шанс, — Она прищурила глаза, вспоминая. Он никак не прокомментировал ее слова. Когда она подумала о разговоре с Биллом Хейли, ее рот сжался. — Этот парень мне не очень-то помог, — продолжила она. — По большому счету он мне посоветовал сидеть тише воды и быть хорошей девочкой.

— И это был чертовски правильный совет, — отметил Сет. — Скажи только слово, и я заведу мотор и увезу тебя от греха подальше.

Рейн закрыла глаза и подумала об этом заманчивом предложении. Но все же покачала головой:

— Нет. Если я убегу, сны никогда не прекратятся. Я проведу с Виктором завтрашний день, и посмотрим, что из этого выйдет. Он хочет мне показать его коллекцию. Что бы это ни значило.

— Коллекцию, говоришь?

Она кивнула и оперлась руками о его плечи. Рейн почувствовала возбуждение и придвинулась ближе. Он нежно притянул ее к себе, пока она не оказалась у него на коленях. Он обнял ее за талию.

Странно, она должна бы злиться на него. Он себя отвратительно вел. Но сейчас он гладил ее живот и целовал шею, и она ничего не могла поделать с этим соблазнительным мерзавцем. Она слишком устала, чтобы протестовать. Она прижалась к нему, поглощая тепло его тела. Ей в голову пришла идея.

— Сет? — прошептала она.

— М-м-м? — Он поцеловал холмик ее груди, затем другой. — Что?

— Я тут подумала… ты не мог бы мне помочь?

— Помочь в чем? — Он поднял голову и нахмурился, глядя на нее.

— Собрать информацию, — мягко сказала она. — Я как слепой котенок. Я знаю, что у тебя много опыта в… ну, ты понимаешь.

— В рыскании по кустам в темноте? Втягиваешь меня в аморальную деятельность, чтобы я нашел то, что совсем не моего ума дело?

Она жадно кивнула:

— Именно. Мне не помешает пара пойнтеров[14].

Он ткнулся носом ей в плечо. Пока он думал, она физически ощущала его напряжение. Лодка раскачивалась на воде, как колыбель. Она молча ждала. Вода всплесками отсчитывала время.

Он посмотрел на нее.

— Я согласен. Но ты тоже должна кое-что сделать для меня. — Рейн покраснела, Сет усмехнулся. — Нет, милая, не то, что ты подумала. Это я и так получу, какие бы сделки мы ни заключали. Мы не будем торговать этой монетой, идет?

Она кивнула.

— Так что же ты тогда от меня хочешь? — спросила она робко.

Его рука скользнула ей на спину и принялась поглаживать, как будто она была диким животным, которое могло взбрыкнуть.

— Одолжение. Виктор сказал, что хочет тебе показать свою коллекцию завтра, так?

— Да, — медленно произнесла она, — а что?

— В его коллекции есть одна вещица, которую мне необходимо проследить. Я ничего не собираюсь красть. Мне просто нужна информация.

Все встало на свои места в ее голове. Она именно так и предполагала с самого начала.

— Все, как я и думала, — пробормотала она. — Ты здесь вовсе не для того, чтобы заниматься усовершенствованием охранных систем Лазара, верно, Сет? У тебя свои планы.

Его лицо не выражало никаких эмоций. Он не попытался ее остановить, когда она встала с его колен.

— Так ты поможешь мне или нет, Рейн?

Она ненавидела холодные нотки в его тоне, но он был ее единственной возможностью.

— Да, — прошептала она.

— То, что я от тебя хочу, несложно. Мне нужно, чтобы ты поставила следящее устройство на один из предметов его коллекции. Передатчик совсем крохотный, размером с рисовое зерно, так что больших проблем у тебя не будет.

Она подняла с пола шаль и закуталась, поеживаясь от холода.

— А почему ты не можешь просто пробраться и установить эту штуку сам?

Его губы расползлись в усмешке.

— Я, конечно, хорош, но не настолько. Хранилище представляет собой бронированную охраняемую комнату с многоуровневой защитой, начиная от банальной сигнализации и заканчивая лазерными датчиками слежения. Я бы, наверное, смог туда проникнуть, но для этого мне нужно время и детальный план всех систем. А вот времени у меня как раз нет.

Она сглотнула.

— На что у тебя нет времени?

— Так ты поможешь или нет?

Она привстала на каблуках и оперлась о стол.

— Такты хочешь, чтобы я… установила датчик слежения, — повторила она спокойно. — Но зачем? И что это за экспонат, за которым ты хочешь следить?

— Мне понимать это как «да»?

Она села на скамью напротив него и возбужденно сжала в руке шаль.

— Я не знаю, получится ли у меня, — честно призналась она. — У меня в таких делах опыта нет. Кроме того, я не умею врать.

— Ты учишься, крошка, ты учишься день ото дня.

Его слова больно задели ее, но когда она посмотрела в его открытое лицо, она не заметила там ни иронии, ни издевки. Он был мрачен и насторожен.

Она поняла, что если скажет «нет», то ее ждут неприятности, которых у нее еще никогда не было. Рейн задумалась над ситуацией.

Может, она, конечно, обманывает саму себя, но ей казалось, что Сет никогда ее не обидит. Во всяком случае, намеренно. И если это была сделка с дьяволом, которую ей подсовывала судьба, то так тому и быть. Она примет ее и будет благодарна. Она вздохнула:

— Хорошо, я сделаю то, что ты просишь. Он кивнул:

— Хорошо. Тогда слушай внимательно, потому что мы не вернемся к этому разговору после того, как покинем лодку. Это пистолет «Вальтер ППК». Он может быть в футляре, может оказаться в целлофановом пакете, тогда установить передатчик будет сложнее. Импровизируй, если придется. Но если не сможешь, то не рискуй понапрасну. Если дело окажется слишком сложным, черт с ним.

— А что такого особенного в этом пистолете?

— Это орудие убийства в деле Корасон.

— Но… О Боже. О нет. Что Виктор делает с такими вещами? На лине Сета заиграла улыбка.

— На этот вопрос, милая моя, хотели бы получить ответ много людей. Хотя я не один из них.

— Нет?

Он покачал головой.

— Мне совершенно наплевать, как он к нему попал или зачем он ему нужен. Все, что мне нужно знать, это куда он отправится отсюда. Только учти, ни слова об этом, когда мы уйдем с лодки, Рейн. Как будто никогда и не говорили ни о чем.

— Я поняла, — сказала она. — Почему ты хочешь проследить эту штуку?

— Не беспокойся об этом, крошка. Она зашипела, как обиженная кошка:

— Лучше бей меня, но не разговаривай снисходительно.

— Как знаешь. Я буду иметь это в виду, когда в следующий раз ты спросишь меня о том, что тебя совершенно не касается.

— Ты мне совсем не веришь, Сет? — воскликнула она с вызовом. — Ты теперь знаешь все мои секреты, а я к твоим ни на дюйм не приблизилась.

Его глаза непреклонно блеснули.

— Смирись с этим. Ты хочешь наказать Виктора или нет? Тогда делай, как я говорю, и не задавай вопросов. Потому что тебе нужна помощь, дорогая. А сама по себе ты вляпаешься в такую историю, что просто жуть.

Она покраснела и отвернулась, ошарашенная. Она так хотела, чтобы он ей доверял, а это оказалось глупое, бесполезное и безнадежное желание. Она вцепилась в свою шаль.

— Что теперь?

Его взгляд скользнул по ее телу, задержавшись на грудях.

— Виктор пригласил меня на эту вечеринку, чтобы я развлекал тебя. — Он поднялся, взял ее за руки и тоже поднял. — Я, пожалуй, приступлю к исполнению своих обязанностей.

Она вздохнула:

— Сет, ты можешь думать о чем-нибудь, кроме секса, дольше тридцати секунд?

— Когда-то мог, — сказал он печально. Он опустился перед ней на колени и поднял юбку. Она чувствовала мозоли на его ладонях, когда он гладил ее бедра. — Раньше у меня были неслыханные способности к концентрации. Но ты все это разрушила, Рейн. Так что привыкай к тому, что от меня осталось. Потому что тебя, возможно, ждет та же участь.

Она взъерошила ему волосы. Он продолжал ласкать ее.

— Постой, — остановила она его, — я не хочу здесь, я не хочу так…

— Не понял?

— Я хочу комфорта.

— Ах, простите, ваше высочество.

— Зря смеешься. Между прочим, в моей комнате в башне стоит огромная, королевских размеров кровать. Простыни ручной работы, кашемировые одеяла и кружевное покрывало.

— Здорово! Парни типа меня просто с ума сходят от кружевных покрывал.

Он встал и снял с вешалки пиджак. Она тем временем незаметно подобрала с пола ожерелье. Он накинул пиджак ей на плечи, и она опустила драгоценное украшение в карман.

Не важно, виноват Виктор в чем-то или нет, но этот волшебный опал был единственным напоминанием о бабушке. Она будет проклята, если выбросит его просто так, в угоду Сету. Это был ее первый шаг на пути противостояния всем, кто попытается давить на нее. Всем!

Глава 17

В дом они возвращались молча. Он пытался разобраться в своих чувствах. Это была невероятно азартная игра. Устоять не было никакой возможности. Все складывалось так своевременно и так гармонично, что даже не верилось. Все свершится, как и было задумано, и орудием мести станет кровь от крови Виктора. Поэтично. Момент был подходящим, об этом ему кричали его инстинкты. И Рейн он не обманул. Ведь если он будет отомщен, то по логике она тоже будет отомщена. Желаемый конечный результат для обоих был одинаковым. Он сможет закрыть дело, а она будет наконец в безопасности.

Да, все верно. Спрятать ее в логове Лазара и Новака — это тот еще путь обезопасить ее на ближайшее время. Да и себя заодно. Хотя, с другой стороны, не исключено, что он только что подписал себе смертный приговор. Ну и черт с ним. Если он не может доверять ей, на черта такая жизнь. А думать о себе как о покойнике он уже привык.

Она за руку вела его по винтовой лестнице, хотя он неплохо видел в полумраке. Перед тем как войти, он просканировал комнату натренированным взглядом.

Он знал, что у этого места есть глаза и уши, но даже если бы он не знал этого, то все равно почувствовал бы. Он почти физически ощущал холодный взгляд камеры на своей коже.

Он запер дверь изнутри, открыл сумку и установил портативного «крикуна» надверную раму. Одно из побочных изобретений Керна. Безделушка в целом, но полезна, если вам нужно уединение. Он достал радар и стал проверять стены.

Рейн села на кровать.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Выметаю жуков.

Он взял с подставки хрупкую антикварную вазу, перевернул ее вверх дном и залез сверху, надеясь, что она выдержит его вес.

Глаза Рейн расширились.

— Так ты думаешь…

— Я не думаю, я знаю. Поэтому он и пригласил меня сюда. Он хотел за нами подсматривать, может, даже записать на видео. Для истории.

— Я не верю в это!

В других обстоятельствах он бы непременно посмеялся над ее наивностью, но сейчас он был поглощен делом.

— Виктор любит подглядывать, — бесцеремонно сказал он. — И я даже с точностью до доллара знаю, сколько он готов потратить на такие игрушки.

Первый жучок он нашел на потолочном вентиляторе. Еще один был вмонтирован в электропроводку. Оптический передатчик обнаружился в цоколе лампы. За кедровыми панелями он нашел четыре гнезда с миниатюрными видеокамерами, до которых невозможно было добраться без молотка и топора. Он достал из кармана жвачку, разжевал ее, пока она не стала мягкой, и залепил все четыре гнезда.

Затем Сет просканировал пространство комнаты на наличие низкочастотных передатчиков и обнаружил два таких: один в часах, что висели на стене, а другой в настольной лампе. Он дезактивировал оба. Лазар верил в технократию.

Не побоявшись показаться параноиком, он надел прибор ночного видения, настроил его на частоту инфракрасного излучения и обнаружил два лазерных эмиттера.

Затем встал посреди комнаты и осмотрел все: стены, пол, потолок — ничего. Если только инстинкты не врали, комната была чиста. Он повернулся к Рейн и вывалил перед ней пригоршню различных приборов слежения.

— Ты много чего не знаешь о своем обожаемом дяде, принцесса.

— Не называй меня так, — резко сказала она. — Ты ведь их нашел, верно? Теперь мы можем остаться наедине. Так что ничего плохого не случилось. — Она осмотрела комнату, заметила разобранные часы, раскрученную лампу и беззвучно рассмеялась.

— Что такого смешного? — потребовал он объяснений. Она подняла на него глаза.

— Все. Это место — сплошной сюрреализм. Я чувствую себя как Алиса в норе у кролика.

— Рад, что ты позабавилась, — проворчал он. Она всплеснула руками.

— Ну что ты завелся? — В ее голосе звучали истерические нотки. — В каждой семье есть… э-э… — она подавила смешок, — непростой родственник.

— Непростой? Ты называешь это «непростой»? — Он ткнул пальцем в кучку электронных приборов.

Рейн развела руками, сотрясаясь от беззвучного смеха.

— Я просто пытаюсь мириться со всем этим, Сет. И если ты сделаешь то же самое, то я буду тебе очень признательна. Смотри на эту ситуацию как на… как на тест.

Он иронично усмехнулся:

— Как фантасмагорические комиксы, которые я читал в детстве? Я в замке злого колдуна? Если я решу проблему, то мне полагается в конце переспать с принцессой. А если нет, то меня скормят голодному дракону, кусок за куском.

Она надменно покачала головой:

— Нет, ты просто болван. Ты женишься на принцессе, и вы будете жить счастливо до самой смерти.

Он сжался, и уши у него порозовели.

— А-а, — промямлил он, тупо уставившись на нее, — так вот чем там все заканчивалось.

— Да. Стандартный финал всех сказок, чтоб ты знал. А странствующие рыцари не грубят, не подозревают своих принцесс бог весть в чем, не ведут идиотских разговоров и не страдают спермотоксикозом.

— Наверное, я не те комиксы читал, когда был ребенком. — Он смотрел, не отрывая глаз, как настольная лампа освещает ее волосы, превращая их в корону. — Пожалуй, если рыцарь убил дракона и вызволил принцессу, то он имеет право осесть где-нибудь в тихом пригородном домике.

— Вот сейчас у тебя вполне нормальные фантазии, — сказала Рейн сладким голоском.

Розовый свет лампы окрашивал ее в дымчато-фиолетовые оттенки. Он больше не мог сдерживаться ни минуты.

— Я вызволил мою принцессу и хочу получить причитающийся приз. Снимай платье, ваше высочество. Позволь посмотреть на то, что я выиграл.

Она поднялась на ноги и попятилась.

— Постой минутку, Сет.

Он поймал ее, прижав к кедровым панелям стен. Его возбуждал корсет, который предлагай ее груди, словно сочные фрукты.

— А чего ждать? Меня позвали, чтобы тебя обслуживать, правильно? Давай сыграем в эту игру, Рейн. Ты — прекрасная племянница теневого мультимиллионера, а я — тупой мускулистый мужлан с огромным твердым членом, которого тайно привезли на остров, чтобы он ублажал тебя и выполнял любые твои эротические прихоти. Что скажешь?

Она положила руки ему на грудь, но не для того, чтобы оттолкнуть, а скорее, чтобы убедиться, что он настоящий. Она облизнула сухие губы, в глазах ее блестел похотливый огонек.

— Я бы сказала, что расклад маловероятен и примитивен, но небезынтересен.

Он провел по голой части ее грудей кончиками пальцев.

— А по мне, так похоже на неплохой порнофильм. Ее мягкие губки сжались.

— Не знаю, я не смотрю такие фильмы.

Ее чопорный тон завел его, и он снова сдернул вниз корсет.

— Ах, простите. Я не слишком груб с вами, ваше высочество? — издевательски спросил он.

Она извернулась и ударила его по рукам.

— Не смей! — резко сказала она. — Твоя агрессия показная, и меня это бесит. Убери эти похотливые нотки из голоса и перестань смотреть на меня как кобель, иначе я в эти игры не играю.

Ее слова повисли в воздухе. Он опустил руки. Он сконфузился.

— Странно, — пробормотал он.

— Что странно? — спросила она, подозрительно глядя на него.

— Я только что узнал про себя одну очень чудную вещь. Когда ты начинаешь вести себя как стерва, меня это заводит. У меня стоит, как железный. — Он взял ее руку и дал ей пощупать свой член через штаны. — Пожалей меня, — жалобно простонал он, — я в отчаянии. Я буду себя хорошо вести. Я стану хорошим мальчиком. Я сделаю все, что скажешь.

Она хохотнула и погладила его через штаны.

— Ба, какая удача, учитывая мои планы.

— А в мою игру будем играть? — требовательно поинтересовался он.

Она проскользнула между ним и стеной.

— У меня есть идея поинтереснее.

На его лице расплылась широкая улыбка.

— Я весь внимание.

— Встань посреди комнаты, — приказала она.

Он сделал, как ему велели, волна предвкушения поднималась в нем. Она принялась ходить вокруг него, оглядывая его высокую фигуру с ног до головы, а он следил за ней глазами.

— Я — пиратская королева, и я захватила твой корабль, — сказала она ему.

Он удивленно посмотрел на нее. Он никогда не видел ее такой раньше: с таким взглядом и такой улыбкой. Непредсказуемая и загадочная. Окутанная лунным светом.

— Ухты, — воскликнул он, — ты действительно веришь в это?

— О да. Я едва не вздернула тебя на рее, но потом заметила твою мускулатуру, твой крепкий зад и оттопыривающиеся спереди штаны и решила, что негоже будет пускать в расход такой кусок мяса.

— А я был капитаном захваченной посудины? Она сдернула шаль и швырнула ее на кровать.

— А это так важно?

Она продолжала ходить вокруг него. Он не сводил с нее глаз.

— Для меня — да, — признался он. Она пожала плечами:

— Хорошо, раз тебе это важно. Ты был капитаном корабля. Но это ничего не меняет. Ты сейчас мой раб. И чем дольше ты будешь цепляться за потерянную власть, тем дольше будешь страдать. Так что и не думай, раб. Сдавайся на волю судьбе.

Он беззвучно рассмеялся:

— Круто. Бессердечная, жестокая пиратская королева. Я попал, да?

— Вот именно, — холодно согласилась она. — Мой головорез-боцман приволок тебя ко мне в каюту, и твоя жизнь сейчас зависит от того, сможешь ли ты меня удовлетворить. Так что готовься показать все, на что способен… морячок.

Его улыбка растянулась до ушей.

— А если ты закричишь от удовольствия, твои черти ворвутся и порубят меня?

— У них другие приказы, — холодно проворчала она. — Они привыкли к моим странностям. Снимай одежду.

Голос Рейн, обычно такой тихий и музыкальный, приобрел вдруг жесткие властные нотки. Он бросился выполнять ее приказания, срывая одежду дрожащими пальцами. Он заколебался только, когда дело дошло до «Зиг Зауэра». Она моргнула удивленно, но ничего не сказала. Он снял наплечную кобуру и положил пистолет на столик. Она нетерпеливо взмахнула рукой, и он с удвоенной силой принялся срывать с себя одежду, кидая все на пол.

Он встал посреди комнаты, голый, с торчащим мужским достоинством. Она снова стала кружить, почти касаясь его так, что он мог чувствовать ее запах: мед и фиалка после летней грозы. Он ощущал невесомые поцелуи ее дыхания на своих плечах, груди и спине. Затем она начала дотрагиваться до него, поглаживая, лаская, дразня. Она сжимала своими нежными руками его член, водила по нему пальцами с убийственной медлительностью. Она мучила его.

— Очень, очень хорошо. Большой и сильный, — бормотала она. — Давненько мне не попадался такой приличный образец.

Он пытался не застонать.

— И много у тебя их было?

— О-о, больше, чем ты можешь представить. — Ее руки становились теплее. — Всех цветов, размеров и форм. Я, видишь ли, ненасытна. Я держу их до тех пор, пока они меня возбуждают. В твоих интересах ублажать меня как можно лучше, чтобы отодвинуть тот неотвратимый день, когда я все же вздерну тебя на рее.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал он.

— Умный малый, — пробормотала она, ее руки продолжали ласкать его мускулистое тело. — Ложись на кровать.

Его блудливая ухмылка вряд ли входила в ее сценарий, но он не мог контролировать свое лицо. Впрочем, ему было на это плевать. Она могла делать с ним все, что угодно. Он отключил мозги, отдавшись свободному падению. Он развалился на кровати и лежал, улыбаясь, как идиот.

Рейн подобралась к нему, отстегивая на ходу юбку.

— Мне связать тебя, или ты будешь хорошим мальчиком?

Соблазн был велик, но его взгляд упал на холодную рукоять «Зиг Зауэра», и он вовремя одумался. Перспектива лежать связанным в гнезде Виктора Лазара его не радовала.

— Я буду себя хорошо вести, — сказал он. — Пока, а там посмотрим.

Он зарычал, когда ее юбка упала на пол. Она отбросила ее ногой, и он уставился на ее крутые бедра, на голубые чулочки и трусики цвета ночного неба. Все это бесподобно смотрелось с бледно-голубым корсетом, который усложнил жизнь многим мужчинам сегодня за столом.

Она повернулась к нему спиной и наклонилась, чтобы расстегнуть туфли на каблуках-стилетах, предоставив ему наслаждаться будоражащим воображение видом ее соблазнительной попки. Она скинула туфли, выпрямилась и заложила большие пальцы за резинку трусиков. Она стянула их вниз. Медленно. Сантиметр за сантиметром, пока они сами не упали на пол к ее ступням. Она снова повернулась к нему лицом, улыбнулась садистской улыбкой и стянула корсет вниз, чтобы ее розовые, затвердевшие соски торчали над жесткой верхней кромкой.

Выражение ее лица более чем все остальное ослепило его. Это было настоящее колдовство. И она это тоже поняла. Она была волчицей в лунной ночи, прекрасным диким животным, чувствующим свою безграничную власть над этим мужчиной. Она залезла на кровать и подобрала под себя ноги.

Он потянулся к ней, но она ударила его по рукам.

— Не забывайся, раб. Делай только то, что тебе велят.

— В следующий раз я захвачу твой корабль. Она снова ударила его.

— Следи за манерами. Или мне позвать своего висельника-боцмана, чтобы он проучил тебя палкой?

— Рейн, ты сводишь меня с ума, — прорычал он.

— С ума по-хорошему? Или по-плохому? Он беспомощно закивал, и она рассмеялась.

— Пора тебе узнать, что тебя ждет. — Она схватила его за пенис. — Мой висельник-боцман любит слушать, как орут мои сексуальные рабы. Иногда, как награду за тяжкие труды, я разрешаю ему посмотреть, что я делаю со своими жертвами.

— Какого черта? — Сет попытался сесть, но она толкнула его обратно на спину.

— Не дергайся, раб.

— Ах ты, маленькая дрянь. — Его лицо раскраснелось. — Ты мне за это заплатишь.

Да неужели? — дразнила она. — Это тебя волнует? — Она крепче сжала его член. — Хм. А ваг меня это совсем не волнует, — сказала она с издевкой. — Если бы я не знала правды, я бы даже подумала, что тебе все это нравится.

— Вот уж не знал, что ты эксгибиционистка. Она рассмеялась.

— С чего ты взял, дурачок? Это же просто фантазии. — Она села над его лицом, расставив ноги. — А теперь помолчи, морячок, и найди лучшее применение своему языку.

Как всегда, дважды его просить не пришлось.

Спустя некоторое время, насладившись игрой, они лежали рядом и смотрели друг на друга.

— Эй, — сказал Сет с нежностью, — ты мне так и не рассказала, чем закончилась история.

— Какая история?

— Нута, с пиратской королевой и морячком.

— А-а. — Она рассмеялась, очарованная его озорной улыбкой. — Я пока не знаю, — призналась она.

— А я знаю. Он был так хорош в постели, он был такой милый и забавный, что пиратская королева влюбилась в него.

Он никогда раньше не употреблял это слово. Страшное слово. Слово на букву «л».

Рейн смотрела на него, медленно обретая дар речи.

— Это очень опасно, — сказала она наконец. — Зря она так рисковала властью. Это непременно приведет к ее падению.

— Да, я знаю, но она ничего не могла с собой поделать. Она просто сходила с ума, когда он начинал ласкать ее вот так. — Он дотронулся рукой до ее клитора, и она задрожала от восторга и возбуждения.

— Она же пиратская королева, — ответила Рейн сдавленным голосом. — Она бы не позволила ему взять над собой верх в постели.

— Но у нее есть сердце, — возразил Сет, продолжая ласкать ее. — И он нашел к нему ключик. Внутри он нашел уязвимую слабую женщину, и впервые за всю свою жизнь… она почувствовала себя в безопасности.

— О.

Рука Сета ускорила темп.

— Но это палка о двух концах, — продолжал он. — Морячок тоже влюбился в пиратскую королеву.

— Какой кошмар, — прошептала Рейн, задыхаясь от наслаждения. — Настоящая дилемма.

— Это точно. Для морячка это просто сумасшествие. Сет навис над ней и вошел в ее лоно.

Рейн закрыла глаза и застонала.

— И что же… и что же решил морячок? — спросила она сбивчиво. От этого вопроса зависело многое. Судьба всего мира. Хотя, с другой стороны, может, и нет. Может, для него это еще одна игра. Она не могла знать, она даже не рискнула предположить. Она могла только чувствовать.

Она открыла глаза и посмотрела на него. Сет погладил ее по щеке и бережно откинул с лица прядь ее светлых волос.

— Я пока не знаю конца истории, Рейн, как и ты. Придется нам пройти до конца и выяснить это.

От его неуверенного тона у Рейн защемило сердце от радости.

— Что ж, боцман начинает ревновать.

— Потому что пиратская королева перестала разрешать ему подсматривать за ними.

— Да. Она запирала двери каждый раз, как уединялась со своим морячком, и закрывала все щели, через которые боцман мог подглядывать за ними.

— Но ведь нельзя перестать любить, — прошептал Сет, ускоряя темп.

— Нельзя, — согласилась Рейн, чувствуя приближение оргазма.

— Слушай, я расскажу тебе, чем все кончилось. Боцман велел пиратам схватить морячка. Его связали и бросили за борт. Но пиратская королева поняла замысел злодея и в последний момент успела на помощь. Она прыгнула в воду с кинжалом в зубах. Она перерезала веревки и освободила своего возлюбленного, хотя и знала, что ей придется остаться с ним посреди океана.

— Нет, такого не может быть. — Рейн едва сдерживалась от подступающих волн блаженства. — Она бы так не поступила. Ты выдумываешь, Сет.

Сет вышел из нее.

— Как не может быть?

— Ах нет, нет, она прыгнет за ним в океан, она будет драться за него с акулами, она сделает все что угодно, только вернись. Прошу тебя.

Он улыбнулся и выполнил ее просьбу.

— Так что с ними случилось? — спросил он. — Они утонули, или их съели акулы?

— Боже, нет! Как ты можешь говорить такие страшные веши.

— Прости, но я циник и реалист. Можешь подать на меня в суд.

Она задумалась, потом посмотрела ему прямо в глаза.

— Их выбросило приливом на тропический остров. На настоящий райский уголок с манго, бананами и кокосами. Они предавались любви каждый день на пляже, под рев прибоя, на закате, в океане. Они жили долго и счастливо в большом просторном доме, построенном из бамбука.

— Правда? — с надеждой спросил он.

— Правда, — ответила она и поцеловала его в губы. Их переполняли чувства.

— Это хороший конец, — сказал Сет. — Мне он подходит.

— Это не конец, Сет. — Она снова поцеловала его. — Это только начало.

Больше они не говорили, им было чем заняться на берегу тропического рая.

Глава 18

Монитор, который должен был передавать информацию с четырех камер, установленных в комнате башни, был черен и пуст.

Виктор усмехнулся. Ему не удастся насладиться зрелищем интимной близости между племянницей и ее любовником. Но это его не разочаровало. Это было бы слишком непристойно, хотя и интригующе. Он посмеялся над собой. С чего бы вдруг такая щепетильность?

Сет Маккей не разочаровал его. Напротив, молодой человек его племянницы сумел обеспечить безопасность и уединение себе и Кате. Катя, по-другому он не мог ее называть, что бы она там ни говорила. Не Лоррейн, не Рейн. Что за идиотские имена — наверное, Аликс придумывала их. Это было в ее вкусе.

Да, ум и инстинкты самца. Что еще нужно для телохранителя его племянницы, пусть и самозваного? Зато у него есть мотивы присматривать за ней. А сейчас это очень даже принципиально, учитывая нездоровый интерес Новака к Кате. Все, что ему было нужно, так это подхлестнуть защитные инстинкты Маккея, но так, чтобы собственная безопасность не пострадала. Задачка с вызовом, но он верил, что решение вскорости придет само.

Подумав, Виктор решил, что Сет Маккей — неплохая партия для его племянницы. Конечно, он был полон злобы и агрессии, но все мужчины таковы, если соскоблить с них налет цивилизованности. Он умен, удачлив и напорист. Тщательное изучение его подноготной показало, что он провел детство в трущобах пригорода, однако он умудрился выбраться оттуда каким-то образом. Он хозяин судьбы, а это Виктор очень уважал в людях. Ведь он и сам был из таких. Способный пойти на крайние меры, готовый прибегнуть к грубому напору там, где не помогал тонкий подход. Но у Кати было достаточно сил, чтобы держать его в руках, даже если она сама еще этого не понимала. Все, что ей надо, это хлыст, кресло и немного практики.

Телефон мелодично запиликал. Он включил громкую связь.

— Мистер Лазар, это опять Ригз. — Голос Мары ласкал слух. — Я говорила ему несколько раз, что вы просили не беспокоить, но он настаивает на том, чтобы его привезли на остров. Он сейчас в порту залива.

В его голове зародилась одна идея, развеявшая его раздражение.

— Пошли за ним Чарли, пусть привезет его сюда. Когда они приедут, сообщи мне.

— В диспетчерскую?

— Да. И вот еще что, Мара.

— Слушаю, сэр.

— У тебя приятный голос по телефону, — сказал он ей. Последовала долгая пауза.

— Э-э… спасибо, сэр.

Он зажег сигарету и приготовился ждать. Он задумался над возможными вариантами разрешения своей дилеммы. Очень скоро он услышал тяжелые шаги снаружи. За ними процокали каблуки Мары. Дверь открылась, и комнату наполнили испарения бурбона. Ригз разлагался на глазах. Его бесполезность начинала раздражать.

Виктор даже не потрудился оторвать взгляда от мониторов.

— Даже для такого типа, как ты, непростительно глупо приходить сюда, — сказал он.

— Ты не реагируешь на мои сообщения. — Голос Ригза дрожал от напряжения. — Я не знал, что еще предпринять. — Виктор хмыкнул. — Ты, видимо, не понимаешь, насколько опасна ситуация. Она меня сегодня видела! Дочь Питера приходила в «Пещеру», говорила с Хейли, задавала вопросы! С ней надо разобраться, Виктор. Надо было сделать это еще семнадцать лет назад, но Аликс… Боже, прости, но это просто необходимо сделать. Я знаю, что она твоя племянница, но ты должен признать…

— Я ничего не должен. — Виктор оборвал Ригза на полуслове, и тот принялся угодливо ждать позволения продолжить, словно побитый пес, кем он, собственно, и был. Виктор со вкусом затянулся сигаретой. — Должно быть, то, что произошло семнадцать лет назад, исказило твое представление обо мне, Эдвард. Правда в том, что я действительно предпочитаю не убивать членов своей семьи, если есть хоть какой-нибудь шанс избежать этого.

— Однако это не остановило тебя, когда ты бросил мою команду в ловушку Новака, — заверещал Ригз. — Тогда ты был не так разборчив, а?

Виктор выпустил изо рта идеальное кольцо дыма и смотрел, как оно медленно тает.

— Все еще не можешь забыть этого, а, Ригз?

— Кейхилл погиб в той мясорубке. И это паршиво. А Макклауд провалялся в коме два месяца. Он до сих пор ходит, как калека. Двое моих лучших агентов, черт возьми. Мне та заварушка дорого обошлась, Виктор. Так что уж извини, я не могу этого забыть.

— Эдвард, мы все это уже обсуждали. Не я виноват в том, что произошло. Новак виноват. Кроме того, нужно было держать своих людей в узде. Нечего было подпускать их так близко, — увещевал Виктор. — Ты доставил неудобство самому важному моему клиенту. Так что ты должен разделить ответственность за то фиаско, мой друг.

— Я тебе не друг, — взвился Ригз.

Виктор развернулся в кресле и улыбнулся Ригзу:

— Значит, ты мне враг? Прежде чем ответить, Эдвард, позволь сказать тебе, что из меня плохой враг.

Ригз затравленно озирался по сторонам налитыми кровью глазами.

— Виктор, ты не понимаешь. Она меня видела. И она меня узнала.

Улыбка Виктора была безжалостна.

— Это твои проблемы.

— Это и твои проблемы!

— Отнюдь. Мне по большому счету терять нечего, — напомнил ему Виктор. — А вот тебе есть что терять. Свою карьеру, свою репутацию, свое положение в обществе. И не стоит забывать твою прелестную жену, дочь…

— Ты что, запугиваешь меня? Виктор прищелкнул языком.

— Запугиваю тебя? Разве? Я просто интересуюсь личной жизнью своих коллег. Такое удовольствие следить за прогрессом твоей дочери! Вы с Барбарой были так счастливы, когда Айрин окончила Вашингтонский университет. Чудесная девочка, длинные темные волосы и такая хорошенькая фигурка. Это она от Барбары унаследовала. И такая умница. Высшие баллы по истории и… археологии, если не изменяет память? Великолепная молодая женщина. Я тебя поздравляю.

— Держись подальше от моей семьи. — Лицо Ригза посинело от ярости.

— А малышка Синди, она еще симпатичнее Айрин. Сознаюсь, она в моем вкусе. Из-за нее тебе выпало немало бессонных ночей. Хотя прости, Эдвард, я и забыл… у тебя сейчас все ночи бессонные.

— Будь ты проклят… — пробормотал Ригз.

— Прелестная малышка. Синди учится на втором курсе Христианского колледжа Эндикотта. На полную стипендию. Я слышал, она талантливый саксофонист. Преподаватели говорят, что она способна и на большее, но она такая любительница вечеринок. Горячительные напитки и все такое. Девчонки всегда останутся девчонками. — Ригз рухнул в кресло и отвернулся, но Виктор продолжал: — А Барбара последнее время, кажется, посвящает много времени общественной работе. Пли ее филантропические начинания не что иное, как компенсация за то, что она вышла замуж за развратного пьяницу и убийцу? Она ведь наверняка чувствует правду, даже если и не знает ее. Женщины всегда все чувствуют.

— Нет, — застонал Ригз, закрывая голову руками, — нет.

— Уверен, даже спустя семнадцать лет Барбара с удовольствием посмотрит занимательное видео из моего архива. Пусть увидит, как ты часами изощренно трахаешь жену моего брата. И это ты-то, представитель закона с идеальной семьей. — Виктор печально покачал головой. — Подумай над этим, твоим дочерям тоже будет любопытно посмотреть такое кино, — добавил он.

— Ты тоже с ней спал, гад лицемерный, — прошипел Ригз.

— Разумеется. А кто с ней не спал? Но она меня только утомила за десять минут. Она ведь пустышка, Эдвард. Тупая как пробка. Не то что твоя Барбара. Вот уж действительно достойная женщина. Она стоит беспокойств. Если хочешь знать, так я считаю, что она зря потратила на тебя свою жизнь.

— Не смей произносить имени моей жены. — Тон Ригза выдавал его полное поражение.

А Аликс, — продолжал Виктор, прищелкнув языком, словно не слышал Ригза, — могла бы стать великолепной шлюхой без комплексов и смущения. Впрочем, она сделала свое дело.

Ригз снял очки и протер уставшие красные глаза. Виктор решил, что уже достаточно надавил. Время сменить тактику. Он поднялся и налил стакан виски из графина, который стоял на столике. Ригз поднял голову, услышав звук, словно собака, почуявшая зверя.

— Ну что ты от меня хочешь на этот раз? — устало спросил Ригз.

Жалкая бездарь. Нет, он стал совершенно бесполезен. Нужно от него избавляться.

Виктор передал Ригзу стакан.

— Для начала расслабься. Не принимай все так близко к сердцу. Жизнью нужно наслаждаться, а не стонать, что она тяжела.

Ригз глотнул напиток и вытер рот. Его глаза слезились.

— Не играй со мной.

— Ах, Эдвард. Раз уж ты заявился в святая святых моего логова, то воспользуйся случаем. Посмотри на крайний справа монитор. Давай, давай.

Ригз поднял голову и посмотрел на экран. Он вскочил на ноги, выхватил из кармана очки и нацепил их на нос, подаваясь всем телом к монитору.

— Матерь Божия, — прошептал он.

Виктор отвернулся, чтобы спрятать улыбку. Иногда ему было почти больно оттого, как легко можно манипулировать людьми. Какими предсказуемыми делали людей их страхи и желания.

— Ее зовут Соня, — сказал он. — Я держал ее для тебя какое-то время. Хотя судье Мэдисону она тоже, судя по всему, нравится, не находишь? Скоро она освободится, если ты не против. Соня никогда не отказывается поработать в две смены. Его честь не силен по части слабого пола, так что она скоро освободится. Полчаса, если подождешь. Ей еще нужно время, чтобы привести себя в порядок.

Ригз глянул на другой монитор. Он залпом выпил остатки виски и посмотрел в пустой стакан.

— Хочешь запустить свои когти в меня еще глубже? В смехе Виктора не было ни тени веселья.

— Глубже уже некуда.

Ригз посмотрел на Виктора с нескрываемой ненавистью. Виктор отметил это с клиническим чувством облегчения. Возможно, у Ригза еще хватит пороху на одно последнее задание. Можно пока не спускать его в унитаз.

— Итак, Эдвард. Что скажешь? Ой, ты только погляди, его честь только что кончил. Бедолага, уснет через пару минут. Ну так что, поучаствуешь?

— Пошел ты! — прошипел Ригз сквозь сжатые зубы.

— Да ладно тебе. — Виктор взял в руки фотографию в серебряной рамке. Это была увеличенная копия той, что стояла в библиотеке. Солнечный день на пристани с Аликс, Катей. Там же стояли и они с Ригзом. — Ты же знаешь, что я всегда обижался, когда ты не приходил на мои вечеринки.

— Ну чего ты всюду ходишь с этой чертовой фотографией? Это же небезопасно.

Виктор аккуратно поставил фото обратно на полку.

— Чтобы ты всегда был честен со мной, Эдвард, — сказал он с нежностью в голосе.

— Ты чокнутый. Виктор пожал плечами:

— Может быть. Если ты не хочешь воспользоваться преимуществами моего гостеприимства, то давай перейдем прямо к делу. Вот что я от тебя хочу.

— Давай, не тяни. Нечего мне мозги компостировать всякой ерундой.

— Задание достаточно простое. Я хочу, чтобы ты охранял мою племянницу.

— Что? — Глаза Ригза расширились. — Да ты совсем спятил!

— Вовсе нет. Не беспокойся, тебе не придется с ней контактировать. Я не хочу, чтобы она узнала о нашем уговоре. Я просто хочу, чтобы ты за ней приглядывал все время. Держи ее дом под наблюдением. Следи за каждым ее шагом. Следуй за ней, куда бы она ни пошла.

— Но это же безумие. «Пещера»…

— Ты не брал отпуск в «Пещере» уже больше пяти лет, Эдвард. Организуй себе каникулы.

Ригз ошарашенно уставился на него:

— Но я только что получил повышение. Я не могу…

— Конечно, можешь. Не разыгрывай из себя жертву, ради Бога! Ты богатый человек благодаря твоим связям со мной. Тебе не на что жаловаться. И это последняя просьба с моей стороны. Больше я тебя не побеспокою.

Ригз недоверчиво посмотрел на Виктора:

— Правда?

— Абсолютная правда, — уверил его Виктор. — Выполнишь это последнее задание, и гуляй на все четыре стороны. Даю слово.

— И от чего ее нужно защищать? — требовательно спросил Ригз. — Кто хочет на нее напасть и почему такая секретность?

— Это тебя не касается, — сказал Виктор.

— Это Новак, да? — медленно произнес Ригз. — Новак хочет добраться до тебя. Через нее.

Этот человек начинал раздражать Виктора нежданными всплесками интеллекта.

— Для тебя непринципиально знать, зачем да почему, — холодно ответил он. — Просто делай, что тебе говорят. Если тебя раскроют, то ты знаешь, что тебе будет, если всплывет мое имя.

— Это безумие, — проворчал Ригз. — Как я должен…

— Хватит ныть, — рявкнул Виктор. — Я что, должен все тебе объяснять? Федеральный агент на пике карьеры! И я еще должен тебе рассказывать, как следить за беззащитной женщиной? Используй свои никчемные мозги, Эдвард. Я знаю, ты можешь, когда захочешь.

Глаза Ригза горели ненавистью. Руки сжались в кулаки.

— Просто смотреть за девчонкой? Это все, что ты от меня хочешь?

Это все. — Виктор открыл ящик стола и достал переносной монитор. — Возьми это. Он настроен на трансмиттеры, вшитые в ее одежду и драгоценности. Прибор несложный в обращении, так что разберешься, что к чему. Ты должен быть не далее пяти километров от нее, иначе прибор не работает. Но это на тот случай, если она улизнет от тебя. Однако я бы предпочел, чтобы ты постоянно видел ее вживую. Ты понял?

Ригз взял монитор с таким видом, как будто это была тикающая бомба.

— И как долго я должен делать это?

— Я еще не знаю.

Ригз затряс головой, и Виктор смягчил тон.

— Только этот последний раз. и все, — сказал он. — Подумай о свободе и покое. И вот еще что, Эдвард.

Ригз повернул голову, уже стоя в дверях. Взгляд его походил на взгляд загнанного зверя.

— Чтобы ни один волос не упал с ее головы. — Виктор выразился очень четко. — Не важно кто, ты ли, кто другой. Если ты меня подведешь, то я тебя уничтожу полностью. Полностью. Ты меня понял?

Лицо Ригза исказилось.

— Ты совсем спятил, Виктор. Почему ты все это делаешь? Девчонка нас с тобой уничтожит.

— Потому что эта девчонка стоит десятерых таких, как ты, жалкое ничтожество. А теперь пошел вон с глаз моих. Видеть тебя больше не могу.

Ригз развернулся в дверях. Воздух между ними вибрировал от ненависти.

— Ты ненавидишь меня за то, что я убил Питера? Просто у тебя самого кишка тонка для этого оказалась, слащавый мерзавец. И ты еще смеешь ненавидеть меня за то, что я сделал за тебя грязную работу?!

Ноздри Виктора дернулись от отвращения. От этого человека разило мерзостью, разложением, злобой и неминуемой смертью.

— Не доводи до греха, Эдвард, — сказал он. — Я уже начинаю терять терпение.

— Помнишь, что ты говорил о предательстве и ненависти к самому себе? Посмотри в зеркало, Виктор. Ты плюешь на меня — значит, плюешь и на себя.

— Захлопни пасть и иди выполнять свою работу. Пшел вон.

Виктор слушал удаляющиеся шаги. Он сжимал и разжимал кулаки, подавляя в себе желание пойти следом за Ригзом и избавить его от мучений. Раз и навсегда. Из-за угла. В спину. Как он того и заслуживает.

Да, пришло время устроить Эдварду Ригзу достойные проводы на пенсию. Что-нибудь совсем особенное, чтобы отплатить ему за долгие годы преданной службы. Он был ходячим трупом с тех самых пор, как посмел убить Питера, но его никчемная жизнь и так не стоила и ломаного цента. Виктор просто выжимал его как лимон, прежде чем привести приговор в исполнение.

Он знал, что это цинично. В конце концов, приказ убить младшего брата он отдал сам. Но Виктор давал Питеру шанс за шансом. Он урезонивал его, молил, наконец, угрожал. А ведь он только и делал всю жизнь, что работал на благо родственников. Он делал всю черновую работу, чтобы они могли жить в роскоши.

После всего, что сделал, ему ответили таким предательством!

Конечно, что толку думать об этом сейчас? К тому же все, до чего он мог додуматься, он уже тысячу раз обсудил сам с собой. Он налил себе стакан виски и выпил залпом, стараясь не сравнивать себя с Эдвардом Ригзом. Он-то еще так не спекся.

Заказать Питера, чтобы защитить Катю, было чем-то странным, думал он раньше, сомневаясь все время. Но все же в том был свой безумный смысл. И Ригз являлся идеальной кандидатурой для выполнения этой миссии. Несмотря на все свои ужасные личные качества, он оставался профессионалом. А самое замечательное заключалось в том, что в деле с Маккеем это был беспроигрышный вариант. Сет непременно заметит, что за его любовницей хвост. Его действия были предсказуемы от начала и до конца.

Забавно будет посмотреть, как дело закончится убийством Ригза руками Маккея. Тем лучше. Все пройдет как по маслу, а Виктора избавят от беспокойств и лишних затрат. А поскольку Маккей никогда не узнает, кто послал Ригза, он решит, что это человек Новака, и с удвоенной энергией будет оберегать его племянницу от любого, кого Новак пошлет еще. Все было идеально просчитано. Тютелька в тютельку.

Но, как ни печально, Ригз испохабил его чудесное настроение, которое он чувствовал после вечеринки. Он получил истинное удовольствие от красоты Кати, обрамленной наконец-то в подобающую оправу и избавленной от дурного влияния Аликс. Но Ригз открыл ящик Пандоры. Отвратительные воспоминания, словно летучие мыши, порхали в его голове.

Отворилась дверь, и он почувствовал запах духов Мары. Она бесшумно подошла, ступая по обюссонскому ковру.

— Я видела, как ушел Ригз, — сказала она. — Я велела Чарли отвезти его на материк.

— Спасибо, Мара.

Он почти уже отправил ее отдыхать. Он знал по горькому опыту, что в таком настроении секс превратится в катастрофу. Но и у него были слабости. Он повернул голову и посмотрел на нее.

Она переоделась. Исчезло длинное вечернее платье с высоким разрезом сбоку и украшение, вплетенное в волосы, — японский жемчуг. Она распустила волосы. Длинные темные пряди придавали ей более мягкий, уязвимый вид. Она надела простую тунику из белого шелка, которая открывала взору всю прелесть ее длинных бронзовых бедер. Кольца на большом пальце ноги не было.

Она встретилась с ним взглядом своих топазовых глаз и посмотрела на стойку с мониторами. Она удивленно нахмурилась и указала рукой на черный экран:

— Не работает? Виктор покачал головой:

— Любовник моей племянницы предпочитает уединение. Она кивнула, не отводя взгляда от мониторов.

— А они хорошо смотрятся вместе, — сказала она.

Он встал, чувствуя подступающее тепло. Поразительно. Он подошел к ней сзади, вдохнул аромат ее духов, прикоснулся к тяжелым волосам.

— Это ты выбрала для нее Дольче и Габбану?

Плечико Мары приподнялось.

— Выбор был очевиден. Несложно было сделать из нее красавицу. Она ослепительна.

— Как и ты, моя прелесть, — прошептал Виктор. — Как и ты. — Он поднял ее волосы, чтобы насладиться изгибом ее прекрасной спины и нежной изящной шеей. — Восхитительно.

Мара улыбнулась, глядя сквозь опущенные ресницы, затем снова посмотрела на монитор. Она взялась за мышь и с легкостью эксперта увеличила изображение на семнадцатом мониторе.

Это был Серджо с двумя восточными девушками и молодым красивым светловолосым парнем. Они свились в такой клубок, что Виктор удивился, как Серджо удается это, учитывая его возраст.

Они немного понаблюдали. Мара переключилась на девятый монитор. Там известный кардиолог, доктор Вэйд, давал своему сердцу приличную нагрузку, развлекаясь с изящной женщиной цвета кофейных зерен. В этот самый момент она как раз работала над выдающейся частью анатомии доктора.

Мара переключалась от монитора к монитору, исследуя активность в большом доме. Виктор не обращал внимания на экран, ему все это надоело много лет назад. Но наблюдение за тем, как Мара наблюдает за другими людьми, предающимися разврату, медленно пробуждало его либидо. Так змея просыпается от зимней спячки в своей норе.

— Тебе нравится подсматривать. Мара? — мягко спросил он.

Она отклонилась, пока не коснулась его груди своей спиной. Ее мягкое теплое тело было легче пушинки.

— Мне много чего нравится, — ответила она.

Он опустил руку на ее шелковистое бедро и провел вверх по коже, забираясь под короткую тунику. Он с удовольствием обнаружил, что под легкой тканью ничего нет. Он также отметил, что она чисто выбрита, лишь легкий, на грани флирта, пушок на лобке. Она расставила ноги со сладострастным вздохом. Он исследовал дальше и понял, что она готова. Она заскользила своим телом навстречу его руке.

Он укусил ее за шею, наслаждаясь ее реакцией. Она задрожала.

— А ты порочная девочка, а?

— Если бы это было не так, вряд ли я оказалась бы здесь, — сказала она. Она застонала, когда он погрузил пальцы в нее, свободной рукой расстегивая штаны. Она наклонилась и легла грудью на стол, изогнув спину.

— Что верно, то верно, — согласился Виктор.

Он вонзился в нее с силой, которой они оба не ожидали. Она вскрикнула и дернулась вперед. Но впереди был только стол, и она крепче схватилась за столешницу руками. Комната была наполнена изображениями порока и разврата. Двигающиеся картинки на мониторах добавляли пикантности ситуации. Идеальные ягодицы Мары подпрыгивали, когда он с силой входил в нее.

Виктор был так возбужден, что почти не слышал криков и стонов. Холодная часть его рассудка, которая всегда наблюдала со стороны в такие моменты, понимала, что на Маре он вымещает злобу на Ригза. Он не хотел причинять Маре боль, но, с другой стороны, ей платили достаточно, чтобы он не контролировал свои инстинкты и не просил ни разрешения, ни прощения. Давно он не был так возбужден. Уже много лет. С тех самых пор, как его брат, Питер…

Нет. Он отогнал эту мысль, прежде чем она смогла все испортить. Совершенное тело Мары стоило того. Он имел ее с силой и наслаждением.

Он бурно кончил и хотел уже выйти из нее, но она неожиданно закричала:

— Нет, подожди.

Еще несколько секунд, и она кончила вместе с ним. Незабываемое наслаждение. Он чувствовал ее конвульсии.

Они оба вспотели, взмокли. Но когда архитектор планировал это здание, он не подумал о том, что в диспетчерской кто-то будет предаваться любовным утехам. Одним словом, ванны здесь не было. Он вышел из нее, застегнул штаны и подождал, пока сердце успокоится. Мара опустилась на пол, подогнув под себя ватные ноги. Она все еще вздрагивала. Она выглядела хрупкой и ранимой в такой позе. Он положил руку на ее голое плечо. Оно было мокрым и горячим. Она посмотрела на него. Он удивился ее взгляду.

Секс, оказывается, доставлял ей удовольствие. Интересное открытие.

Он протянул руку и помог ей встать на ноги.

— Спасибо, Мара. Это было божественно, — сказал он. — Ты можешь идти.

Ее лицо исказилось.

— Не прогоняй меня так.

Еще одно удивительное открытие.

— Не понял?

Мapa выглядела неуверенно.

— Я сказала… не прогоняй меня, — прошептала она. — Не сразу после секса. Вот таким образом.

— Деточка, я могу делать с тобой все, что мне вздумается, — сказал он нежно. — Ты согласилась на эти условия, когда тебя нанимали. Или ты забыла?

Ее рот задрожал. Она уставилась на него огромными глазами, в которых стояли слезы.

— Не надо, — повторила она.

Она удивила его. Его даже тронула ее реплика. Учитывая обстоятельства, это был жест мужества и честности. И то и другое крайне редко встречалось ему в жизни.

Обычно он не позволял такие выходки своему персоналу. Но сегодня была особая ночь. Этой ночью правил не существовало. Сегодня он позволит ей эту малость.

Девочка дрожала. Ее напряженные аккуратные соски четко вырисовывались через тонкую ткань туники. К своему удивлению, он понял, что не прочь еще раз взглянуть на ее прелестную грудь. Он почувствовал новою волну похоти. Он представил ее на белых простынях с волосами, разметанными по белому льну. И ее топазовые глаза, в которых горит желание.

Да. Это было бы неплохо. Это даже может получиться. Он уже был готов. Он коротко кивнул ей:

— Что ж, тогда пойдем. Пойдем ко мне в апартаменты.

Виктор шел по коридору, Мара шла впереди, бесшумно ступая босыми ногами по холодному каменному полу. Время от времени она нервно оглядывалась через плечо. И у нее были причины волноваться.

Он открыл дверь своих покоев и, хищнически улыбнувшись, жестом велел ей войти. В глазах Мары он прочел жажду страсти. И она получит от него то, что заслужила.

Она получит столько, сколько сможет выдержать.

Глава 19

Ригз свернул на темную дорогу. Чуть не проехал. Все сегодня шло не так. Со смерти Джесси Кейхилла все в его жизни превратилось в нескончаемую агонию. Медицина уже была бессильна, спасал только бурбон, хотя он прекрасно понимал, что еще чуть-чуть, и он окончательно превратится в подонка. Смысл жизни для него заключался только в том, чтобы Барбара и дети как можно дольше ничего не узнали.

Он вспомнил сегодняшнее утро. Как долго Барбара уговаривала его пойти с ней к врачу. «Нужно взглянуть правде в глаза, Эдди», — сказала она и посмотрела на него с таким выражением, что ему захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Или ударить ее по лицу. Но так низко он еще не пал. Пока еще нет. Но и это было не за горами.

Девчонка очень походила на Аликс, если бы не дурацкая одежда, очки и волосы. Аликс всегда носила длинные, идеально уложенные волосы. Она надевала такие наряды, на каждый из которых ему пришлось бы работать месяц без выходных. Он никогда, ни до ни после, не спал с такой шикарной женщиной. Барбара была хорошей женщиной, но она была слишком правильная. Слишком правильная для него. Он познакомился с ней в колледже, и ему понравилась ее женственность. Барбара была идеальной кандидатурой на роль жены, и она стала прекрасной матерью его двум дочерям.

Но когда он встретил Аликс, то что-то внутри его сдетонировало, разрывая все, что он знал о себе, на части. Любой мужик мог переспать с Аликс и со спокойной совестью умереть. В постели она была настоящей шлюхой, огонь, да и только. Стоило пару раз погладить ее шикарное тело, и можно было развлекаться с ней часами, вытворяя такое, о чем только слышал, но даже не мечтал сделать сам. Такое, о чем он и подумать не мог со своей дорогой Барбарой.

Тогда, в восемьдесят шестом, ему удавалось каким-то чудом держать два этих мира подальше друг от друга. Даже Хейли, слава Богу, ничего не подозревал. Но и то только благодаря тому, что он сам, лично, проводил все дела для Лазара. Барбара в то время была для него островком спасительной обыденности: ее шерстяные свитера, ее завтраки и детские подгузники повсюду. А Аликс была из совершенно другого мира. Она была голой и жестокой обжигающей страстью.

Когда-то у него была хорошая жизнь, пока эта дрянь не раздвинула перед ним ноги и не открыла для него ворота в ад. А клыки Виктора вонзились в него так ненавязчиво, что поначалу он даже не замечал этого. Ригз так глубоко погряз в этой мерзости, что когда Виктор отдал приказ, он уже сам хотел убить этого червя, Питера Лазара. Он хотел убрать его с дороги, чтобы Аликс была его. По-настоящему его, на все двести процентов.

Ригз съежился от мысли, каким он был доверчивым. Мир взорвался перед ним, а когда он пережил все это, то понял, что он не один из тех хороших парней, как полагала его дорогая Барбара. А может, он никогда и не был одним из них. Может, он всю свою жизнь был подонком. Создание Виктора Лазара, корчащееся в грязи.

Были периоды, длившиеся иногда годами, когда Виктор не беспокоил его своими заданиями. И тогда он снова начинал верить, что он нормальный человек. Но рано или поздно этот хитрый мерзавец все равно звонил ему. Если бы у Виктора Лазара хоть раз возникли бы какие-то проблемы с законом, он бы послал Барбаре и девочкам свое грязное видео и еще одну копию отправил бы на местное телевидение. Счета Ригза предали бы огласке и заморозили. Детали убийства Питера Лазара стали бы достоянием общественности. То же самое произошло бы, случись Виктору умереть каким-нибудь странным способом. Если Ригз собирался влачить свое жалкое существование дальше, то Виктор Лазар должен был здравствовать. Но Кейхилл и Макклауд действовали сами по себе. Чертовы сыскари. Они едва все не испортили.

Он посмотрел на монитор, который лежат на пассажирском сиденье. Жаль, он не утопил эту маленькую дрянь вместе с отцом. Она видела его сегодня, и если и не узнала сразу, то непременно узнает позже. Ее глаза отметили его уродливую трансформацию из человека в тварь дрожащую. И он хотел эти глаза закрыть. Навсегда.

Он заметил очередной знак и свернул. Ригз притормозил у забегаловки, зашел внутрь, заказал бурбон и стакан молока. Это все. что он мог себе позволить в таком состоянии. Он сможет проехать остаток пути, если боль в желудке не доконает его. Ригз смешал несколько таблеток антацида[15] с молоком и выпил. Этот трюк уже месяцев восемь не действовал, но он продолжал глотать эту гадость по привычке. Он подумал, как хорошо было бы заснуть за рулем и врезаться в дерево. Это казалось неплохим выходом. Просто звон разбитого стекла, скрежет металла и темнота. И все.

Он оставил деньги на барной стойке и вышел. Лужи на стоянке покрывала рябь из-за колючего ветра. Он сел в свой «таурус»[16] и закрыл глаза, прижав руки к животу.

Мысли метались в черепной коробке, как крысы в лабиринте. Но выхода все равно не было, и мысли замедлили бег. Осталась только одна большая старая больная крыса. То бишь он.

Он вставил ключ в замок зажигания. Услышал скрип кожи о кожу. Почувствовал холодную сталь дула пистолета у своей шеи.

— Не дергайся, — прошипел кто-то.

Открылась пассажирская дверь. Человек взял в свободную руку монитор и залез внутрь. Ригза обдало зябким воздухом, как будто кто-то открыл дверь в рефрижератор с мясными тушами.

Мужчина улыбнулся:

— Добрый вечер, мистер Ригз.

Ригз сидел и думал, может ли быть хуже.

— Ты кто такой?

Мужчина разглядывал монитор, нажимая на кнопки.

— Нас никогда не знакомили, но мы связаны одной судьбой. Вы не против, если я буду называть вас на ты, Эдвард?

— Если тебе нужны деньги, то у меня нет…

— Мне доставило удивительное наслаждение казнить Джесси Кейхилла, Эдвард, — сказал мужчина. — Я должен поблагодарить тебя за предоставленную возможность.

Кровь застыла в жилах у Ригза.

— Новак, — прошептал он.

Улыбка на лице гостя стала еще шире. Его глаза блеснули в темноте.

Ригз старался держать себя в руках.

— Что тебе от меня нужно?

— Несколько вещей вообще-то, — ответил Новак. — Можешь начать с информации, которой ты располагаешь по Рейн Камерон.

Ему стало так холодно, что его начало потрясывать.

— Я не знаю…

— Заткнись. — Голос Новака прозвучал как выстрел, и дуло пистолета болезненно уперлось в позвоночник. — Тебе не надоело лизать руку Лазара?

Ригз оторопел, но ничего не сказал.

— Это твой шанс, мой друг, — продолжал Новак. — Шанс отомстить ему за все то зло, что он тебе причинил. Заставь его платить по полной программе за то, что ты ползал на брюхе всю свою жизнь.

Он представил себе лицо Барбары. Морщинка на переносице его жены уже так глубоко врезалась, что невозможно понять, когда она хмурится, а когда нет.

— Я не работаю на Виктора Лазара, — выдавил он сквозь онемевшие губы.

Глаза Новака блеснули, как лезвие ножа в неоновом свете забегаловки.

— Конечно, конечно, — согласился он. — Теперь ты работаешь на меня.

Ригз заставил себя вздохнуть.

— Нет, — сказал он. — Давай, жми на курок. Избавь меня от этого бреда. Ну же, жми.

Новак посмотрел на него задумчиво, затем кивнул своему человеку, который тихо сидел на заднем сиденье. Пистолет исчез.

— Очень хорошо, — прямо заявил Новак. — Давай посмотрим на ситуацию в другом свете.

— Ты не можешь меня контролировать. Мне уже на все наплевать. Я ничего не буду делать.

Новак нетерпеливо вскинул руку.

— Если возможность наказать Виктора и спасти свою жалкую жизнь — недостаточная мотивация для тебя, то вот что я скажу. Ты, видимо, не знаешь, в какую компанию попала твоя дочь Айрин.

Ригз думал, что страшнее уже не бывает. Как наивно. Страх — это бездна, в которую он падал. Все ниже. И ниже.

— Помнишь, Айрин поехала кататься на лыжах в горы? С подружками… Марика, Белла и Саша.

— Да, — ответил он. Его голос сорвался.

— Айрин встретила молодого человека, когда вышла в холл, чтобы выпить какао. Парень был хорош собой, с романтическим иностранным акцентом и длинными светлыми волосами. Он представился ей как Джордж.

— Нет, — выдохнул Ригз.

— Девчонка, правда, сопротивляется, что делает ей честь, да и тебе, наверное, тоже. Но Джордж уверен в силе своего обаяния. Он непременно затащит ее в постель. И ты, мой друг, поможешь мне в этом.

— Ты не посмеешь.

— О нет, поверь мне, я посмею. Так что решай сам, Эдвард. Это может остаться для нее одним из приятных воспоминаний, а может превратиться в настоящий кошмар, через который ни один отец не сможет пропустить свою дочь.

Ригз закрыл глаза и представил Айрин в бассейне для гребли. Она всегда помогала ему убирать листья. А потом любила посидеть у воды с журналом. Милая, тихая Айрин, которая всегда старалась угодить всем на свете.

— Не спеши, подумай, у тебя уйма времени, — мягко сказал Новак. — Я не тороплюсь. А Джордж потерпит, хотя он здорово запал на Айрин. Она такая красивая. А он обожает такие задания.

— Не смей трогать мою девочку. — Его слова упали в пустоту, лишь смешок Новака раздался в ответ. — О Боже, — прошептал он. Как будто Богу было до него дело после всего того, что он сделал, после того, как он стал тем, кем он стал.

— Один телефонный звонок. — Голос Новака со слабым акцентом, словно серной кислотой прошелся по нервам Ригза.

Неоновая вывеска забегаловки горела тусклым светом.

— А если я буду с вами сотрудничать, то этот человек не тронет Айрин?

Новак рассмеялся:

— Ну, этого я обещать не могу. Боюсь, это зависит от самой Айрин. Джордж красивый малый и хорошо умеет убеждать. Все, что я тебе обещаю, так это то, что ей не на что будет потом жаловаться. Джордж в этих делах настоящий профессионал. Не важно, что ты решишь, он по-любому с энтузиазмом примется за дело.

— Пообещай, что он не тронет ее, и я соглашусь. — Ригз сам себя ненавидел за надрывный умоляющий голос.

— Не будь дураком. Айрин рано или поздно придется познакомиться с сексом, как и любой другой женщине. А вздумаешь настучать на меня в «Пещере», будь уверен, твоя Айрин будет кричать от боли. Один перехваченный звонок, и я развязываю моему человеку руки. И ты еще не знаешь, что я придумал для твоей младшей, Синди. Да и женушка у тебя еще очень даже ничего.

— Нет, — тупо повторил он.

Новак похлопал его по плечу. Ригз был так подавлен, что Даже не дернулся на эту выходку. Как будто он был уже мертв.

— Что ж, Эдвард, давай все обговорим. Рейн Камерон. Выкладывай все, что знаешь о ней, мой друг. Все.

— Я тебе не друг, — проворчал Ригз.

— А? Чего ты там бормочешь?

Ригз тяжко вздохнул и повторил громче и разборчивее:

— Я тебе не друг.

Новак посмотрел на него с улыбкой.

— А вот это совершенно верное замечание, Эдвард, — сказал он. — Ты мне недруг. Ты мой раб.

Джесси стоял в лодке, на нем был черный кожаный пиджак Сета. Он знал, что это его пиджак, потому что для Джесси он был слишком велик. Плечики пиджака съехали с худеньких плеч Джесси, а рукава закрывали пальцы.

Он был очень бледен. Так бледен, что веснушки четко проступали на коже. Его зеленые глаза были печальны.

— Будь осторожен, — сказал Джесси. — Круг сужается. Во сне Сет отлично понял, что все это значит.

— Насколько сужается?

Джесси поднял руку и соединил большой и указательный пальцы, формируя круг. Затем он усох до мальчишки лет пяти, каким Сет впервые увидел его, когда они стали жить вместе. Пиджак уже свисал ниже колен.

— Совсем сузился, — ответил он, и вода позади него блеснула, как луч солнца, пробившийся сквозь завесу облаков.

Что-то сверкнуло в руке Джесси. Сет пригляделся и понял, что это ожерелье бабушки Рейн.

Сет пришел в себя и понял, что это был только сон. Роскошная обстановка вокруг привела его в чувство. Льняные простыни и теплая, пахнущая цветами Рейн в его объятиях. Она повернулась, стараясь не разбудить его, и он поцеловал ее в плечо. Она выскользнула из его рук. Дверь в ванную закрылась, зашумел душ.

Он держался до последнего, но Рейн оказалась такая же выносливая, как и он. После нескольких часов любовных утех они сдались Морфею. Он потянулся с удовольствием и развалился на огромной кровати, наслаждаясь комфортом. Дверь в ванну открылась. Он услышал, как Рейн охнула, и открыл глаза.

Она стояла перед зеркалом, и на ней не было ничего, кроме махрового полотенца. Ее шикарные волосы снова вились, и это его порадовало. Он присмотрелся, чтобы понять, чем она так взволнована, но ничего, кроме сумок с одеждой, не увидел.

— Ты чего? — спросил он.

Она улыбнулась ему через плечо, но глаза ее были встревожены.

— Эти сволочи забрали мои очки! И одежды тоже пет! Я оставила все здесь, и костюм, и туфли, и сейчас… остались только эти вот пакеты.

— Ну и что? Милая, твои очки все равно были так себе. У тебя ведь при себе контактные линзы? Ты же в них ходила весь вечер? Ну так и нет проблем. Выбери что-нибудь из той одежды, что тебе оставили, — предложил он. — Она наверняка подойдет.

Она посмотрела одежду:

— Боже мой… я не могу это одеть. Армани, Джанфранко Ферре, Наннини, Прада[17]… да здесь целое состояние.

— Тебя это удивляет? Она нахмурилась:

— Я не люблю, когда меня пытаются купить, Сет! Я хочу назад свой дешевый голубой костюм. Я за него заплатила, и он мой.

Полотенце съехало и держалось только на груди. Он снова почувствовал, как возбуждается, как будто они не занимались любовью всю ночь напролет. Он скинул простыню и поспешил к ней. Она хотела отступить, но отступать было некуда. Ему ударил в голову запах ее шампуня и мыла. Меда и фиалки. Просто прелесть.

— Я нервничаю, Сет, я не могу заниматься любовью в таком состоянии, — прошептала она.

Он посмотрел на ее отражение в зеркале и сжал ее ягодицы своими широкими ладонями.

— Не нервничай, — сказал он убедительно. — Не важно, во что ты одета. Ты всегда прекрасно выглядишь. Мне ты все равно больше всего нравишься вообще без одежды.

Она обняла его за талию и прижалась к его широкой груди.

— Но я ведь не могу выйти отсюда вообще без одежды. Он поднял ее на руки и отнес в постель.

— Дорогая, одежда — это последнее, о чем тебе стоит беспокоиться этим утром.

Она приняла его слова всерьез, и лицо ее сделалось мрачнее тучи. Она по-настоящему испугалась.

— Ты совершенно прав, — выдавила она. — Сет, я не думаю, что смогу… ну вот о…

Он поцеловал ее и прошептал на ушко:

— Ни слова больше.

Ее губы задрожали. Она закрыла глаза, и две кристальные слезинки скатились вниз по лицу.

— Но…

Он стал целовать две влажные дорожки, оставленные слезами, пытаясь без слов выразить свои чувства. Она уставилась на него, ее прерывистое дыхание участилось. Сет попытался раздвинуть ее ноги, но она оттолкнула его.

— Не надо, Сет, пожалуйста.

Сет испуганно посмотрел на нее и заметил в глазах слезы. Ей, судя по всему, не нравилось то, что он делает.

— Что? — спросил он требовательно.

— Не используй секс, чтобы манипулировать мной. — Ее голос дрожал от гнева.

Сет потрясенно смотрел на нее.

— Я не знал, что именно так получается, — произнес он наконец. — Я просто хотел заняться с тобой любовью.

— У тебя хорошо получается манипулировать мной. Ты используешь для этого все, что попадается под руку. Но не надо делать этого с помощью секса.

Он не знал, что и сказать.

— Извини, — промямлил он, просто чтобы нарушить тишину.

Рейн встала на колени и молча положила руки ему на грудь.

— Спасибо, — тихо ответила она.

— За что? — Его голос звучал грубо, но он ничего не мог с этим поделать.

— За то, что извинился, — сказала она. — И я рада, что за этим не последовало никаких «но», «если» и так далее. Мне понравилось.

— А-а, — протянул он в полном замешательстве. — Я рад, что тебе понравилось.

Впервые он сделал что-то, что ей понравилось. И то не благодаря своему опыту и интеллекту. Ему просто чертовски повезло.

И ему это не очень пришлось по душе.

— Так, значит, ты на меня больше не злишься? — спросил он осторожно.

Рейн сдержала улыбку и покачала головой. Она нагнулась вперед и положила руки ему на голову. Она заглянула ему в лицо с выражением нежности в глазах. Ее грудь качнулась. Больше всего сейчас Сету хотелось дотронуться до ее груди, ласкать ее, сжимать в своих руках. Она поцеловала его в шею, и он решил, что это призыв к интимной близости, но он опять ошибся. Она отпрянула, сжавшись и что-то нервно пробормотав.

Он опустил руки. Он боялся сказать что-то не так. Он боялся вздохнуть. Всем своим телом он пытался дать ей понять, что ничем не угрожает ей. Никаких движений, никаких помыслов. Он предоставил ей полную свободу действий. Он боялся даже подумать о том, что она снова отстранится от него, напуганная.

Наконец она неуверенно улыбнулась ему. У него гора с плеч свалилась. Он облегченно вздохнул.

— Ложись на спину, — сказала она.

Он подчинился, и она медленно сползла вниз. Ему не раз делали минет, но то, что делала Рейн, было просто неописуемо. Таких ощущений он еще не знал. И это удовольствие доставила ему девушка, у которой до него был всего один парень, если это вообще можно считать. Она не переставала удивлять его. Все было так нежно и так интимно и в то же время так страстно и божественно приятно, что он быстро и бурно кончил.

Она легла рядом с ним и со странным выражением посмотрела в его глаза.

— Сет, давай вернемся в наш тропический рай, — прошептала Рейн.

— А?

— Однажды утром пиратская королева и морячок занимались любовью на пляже. Вдруг они услышали что-то необычное со стороны моря. Они подняли глаза и увидели большой корабль, который на всех парусах шел к их острову. Их идиллии пришел конец. Нельзя вечно бегать от мира, рано или поздно он все равно тебя достанет.

Он сел, пораженный странным чувством, что от него ускользает что-то очень важное для него, прекрасное, почти волшебное. Она встала.

— Мне надо в душ.

— Я пойду с тобой. — Он тоже поднялся.

— Не стоит.

Они собирались в абсолютной тишине. Она выбрала какую-то одежду из сумок. Нужно ли говорить, что ей все это безупречно подходило. Кто бы сомневался!

Они оделись и готовы были идти. Откладывать дальше не имело смысла. Сет открыл свою сумку и достал электронный прибор слежения размером с рисовое зерно. Рейн взяла его и повертела в руках. Она начала говорить что-то, но он прижал палец к ее губам.

Рейн криво усмехнулась и положила маячок в карман брюк.

Сет надел пиджак и подумал о странном сне.

«Круг сужается». Он еще не понимал, что это значит, но чувствовал, что это уже начинает происходить. Как будто чьи-то пальцы сомкнулись на горле.

Глава 20

Рейн ковыряла завтрак, всем телом чувствуя дискомфорт от дорогой одежды. Синий кашемировый свитер от Армани. Ботинки от Прада. Было пределом неблагодарности жаловаться на такие роскошные вещи, которые, кроме всего прочего, идеально на ней сидели. Но она все равно нервничала.

Сет расположился напротив нее и уминал уже третью тарелку. На этот раз он загрузился омлетом с морепродуктами, рогаликами со сливочным сыром и копченым лососем, жареной картошечкой, сосиской и пирожным. Он воткнул вилку в очередной кусок и кивнул на ее тарелку.

— Ешь, Рейн, — сказал он. — Чтобы общаться с этими акулами, требуется много калорий.

— Я с тобой сжигаю все свои калории, — пробормотала она. Взгляд Сета скользнул выше ее плеча. Она обернулась и увидела Виктора, здоровающегося за руку со смотрителем музея, с которым она беседовала за ужином. Серджо. Она улыбнулась и помахала ему рукой. Он улыбнулся в ответ и тоже помахал рукой.

Виктор взял себе чашку кофе и направился к ним с лучезарной улыбкой.

— Доброе утро, дорогая. Тебе очень идет этот цвет. Надеюсь, вы двое хорошо спали?

Рейн беспомощно покраснела.

— Да, неплохо, — сказал Сет и отправил в рот сосиску.

— А у вас, Маккей, какие планы на день? — спросил Виктор.

— Мы с Рейн возвращаемся в Сиэтл. Виктор глотнул кофе, глядя поверх чашки.

— Вообще-то я хотел провести с Рейн некоторое время сегодня утром. Уверен, вы поймете меня. Я сам сегодня возвращаюсь в город после обеда, так что мне не составит труда подбросить ее…

— Да все в порядке, — ответил Сет. — Я могу подождать. А потом заберу ее.

— Мне жалко вашего драгоценного времени.

— Это не беда, — пожат плечами Сет. — Мой ноутбук всегда со мной. Я как-нибудь развлекусь, пока вы решаете свои семейные дела. Если хотите, я могу разработать более современную систему наблюдения для гостевой комнаты. Большая часть приборов, которые я дезактивировал, давно устарела.

Взгляд Виктора стал жестче.

— Как мило с вашей стороны, но, прошу вас, не утруждайте себя. Стоун-Айленд предназначен для отдыха, а не для работы.

— Как угодно. — Сет довольно улыбнулся. Виктор повернулся к Рейн:

— Ты уже позавтракала?

Она оттолкнула фрукты и йогурт и поднялась из-за стола.

— Да, — ответила она.

Когда она проходила мимо него, Сет поймал ее за руку, притянул к себе и страстно поцеловал. Она покраснела, поймав на себе любопытный взгляд Виктора.

— Сегодня на улице солнечно, — сказал Виктор. — Может, пойдем наружу и воспользуемся хорошей погодой?

Она последовала за Виктором на крыльцо и спустилась вниз по тропинке. Они дошли до причала и встали плечо к плечу, глядя на блики солнца, играющие на глади залива.

— Раньше ты боялась воды, — заметил Виктор. — Помнишь, как я учил тебя плавать?

Она поморщилась от воспоминания:

— Ты обошелся со мной жестоко.

— Разумеется. Ты не хотела учиться. Ты и на велосипеде не хотела учиться кататься. И стрелять. Но я настоял.

— Да, это уж точно.

Случай с велосипедом был самым ужасным. Она вся изранилась, разбила колени в кровь, ревела, но Виктор был беспощаден. Он заставлял раз за разом залезать на эту отвратительную вещь, пока она наконец не освоила велосипед. С плаванием было то же самое. Она чуть не захлебнулась тогда.

Но не утонула. И научилась. Она даже научилась стрелять из пистолета, несмотря на этот ужасный шум, болезненную отдачу и синяки, которые оставались после этого на ее маленьких нежных руках. Насилие, которым все это сопровождалось, пугало ее, но она научилась всему. Он попросту не оставил ей выбора.

Она отвернулась от воды и встретилась взглядом с Виктором.

— Ты считал, что это твой долг — сделать меня сильнее, — сказала она.

— Питер и Аликс были слишком мягкими и ленивыми, — объяснил Виктор. — Если бы я оставил все на волю твоих родителей, то ты выросла бы законченной трусихой.

Это было правдой. Ей требовалось поблагодарить Виктора за то чувство наслаждения, которое она познала, когда освоила велосипед. А когда она вынырнула после своего первого прыжка в воду, Виктор аплодировал ей и велел повторять до тех пор, пока техника не станет лучше.

Аликс и отец даже не удосужились прийти и посмотреть.

Она снова обернулась к воде, ошеломленная воспоминаниями. Когда она была ребенком, она боялась и боготворила Виктора. Он был совершенно непредсказуемым. Требовательным и насмешливым. Иногда жестоким, иногда добрым. Всегда пылким и притягательным. Полная противоположность ее затерянному в своих мечтах, текущему по течению, погруженному в размышления отцу, потягивающему коньяк.

— Какое-то время я боялся, что воспитание твоей матери возобладало.

— В чем?

— В том, что ты едва не превратилась в беспомощную трусиху. Но ей не удалось. Гены Лазара взяли свое. Ей не удалось.

В его серых глазах светилась гордость. Он читал ее как открытую книгу, словно ее мысли проецировались на широкий экран. Он понимал ее, как никто другой. И что-то внутри ее отвечало на это. А остальная ее часть замерла испуганно. Она не могла допустить, чтобы этот человек что-то значил для нее, или связать себя с ним каким бы то ни было образом. Не после того, что он сделал. Она стала искать способ избавиться от наваждения.

— А где захоронен мой отец, Виктор?

— Я все ждал, когда ты это спросишь. Он похоронен здесь.

— На этом острове?

— Его кремировали. Я захоронил его прах и воздвиг надгробную плиту, — сказал Виктор. — Пойдем, я покажу тебе.

Она не была готова предстать перед могилой отца в компании Виктора, но никакой возможности избежать этого не было. Она пошла за дядей по извилистой каменистой тропе, которая вела на вершину утеса, возвышающегося над островом. Среди скал обнаружилась скрытая от глаз и ветров маленькая долина. Она была покрыта зеленым мхом. Деревьев не было вовсе. Посреди этой расщелины стоял черный мраморный обелиск.

Точь-в-точь как в ее сне.

Она уставилась на надгробие, ожидая, что из букв, высеченных на камне, вот-вот начнет сочиться кровь.

— Все хорошо, Рейн? Ты вдруг побледнела.

— Мне снилось это место, — сказала она, задыхаясь. Глаза Виктора блеснули.

— Так, значит, у тебя тоже это бывает?

— Что бывает?

— Сновидения. Это фамильная особенность Лазаров. Твоя мать никогда не рассказывала тебе об этом?

Она покачала головой. Мать жаловалась врачам на кошмары дочери до тех пор, пока Рейн не научилась молчать о своих снах.

— У меня бывают такие сны, — продолжал Виктор. — У твоей бабушки они тоже были. Живые, повторяющиеся сны. Иногда о будущем, иногда о прошлом. Мне всегда было любопытно, передалось ли тебе это от меня по наследству.

— От тебя? Мне? — спросила Рейн удивленно.

— Конечно. Тебе от меня. Мне казалось, что такая смышленая девочка, как ты, сама должна догадаться об этом.

Он терпеливо ждал, пока она придет в себя. Наконец она заговорила, запинаясь:

— Ты хочешь сказать, что ты… что моя мать…

— У твоей матери много тайн.

Ей казалось, что под ней разверзлась земля. — Ты ее соблазнил? Виктор фыркнул.

— Я бы не стал это так называть. Соблазнение предполагает какие-то усилия со стороны того, кто соблазняет.

Рейн была так шокирована, что даже не заметила оскорбления в адрес своей матери.

— А ты уверен? Виктор пожал плечами:

— С Аликс ни в чем нельзя быть уверенным, но учитывая твои сны и то, как ты выглядишь, ты определенно либо от меня, либо от Питера. И я лично убежден, что ты от меня. Я это чувствую.

Слова собственника. Они вибрировали в ее голове.

— Почему?

Он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Она красивая женщина, — сказал он обыденно. — И я хотел доказать свое превосходство над Питером. Не то чтобы это удалось или была какая-то необходимость. Мы были слишком разными. Я и так его испортил. Все время делал за него грязную работу. И это была ошибка. Я надеялся уберечь его от темной стороны жизни. Но это не сработало. Он все равно столкнулся с ней. Он нашел Аликс.

Она протестующе вскинула руки:

— Виктор…

— Ему нужен был кто-то, кому бы понравилась его чувствительность. — Лицо Виктора вспыхнуло гневом. — А не жадная до денег дрянь, которая раздвигает ноги перед каждым, кто готов ублажать ее.

— Довольно! — закричала Рейн Он отпрянул, шокированный ее тоном. Она заставила себя не отвести взгляда от его горящих глаз, напуганная своей наглостью.

— Я не потерплю, чтобы так говорили о моей матери. Виктор поаплодировал ей:

— Браво, Катя. Если бы это был тест, ты бы его прошла с легкостью. Аликс не заслуживает такой преданной дочери.

— Меня зовут Рейн. И пожалуйста, не говори больше об Аликс.

Виктор изучал ее лицо с минуту.

— Это место, похоже, расстраивает тебя, — заметил он. — Давай вернемся в дом.

Она снова пошла за ним по тропе. Снова и снова она прокручивала в голове его слова, но они никак не укладывались в ее сознании.

Тропа привела к веранде, которая примыкала к задней стене дома. Он открыл перед ней дверь и жестом предложил следовать за ним вниз по лестнице.

— Я обещал показать тебе мою коллекцию, — сказал он. — Хранилище в подвале. После тебя, дорогая.

Маленький маячок в кармане жег ей руку. Она подумала о замке Синей Бороды, и живот у нее свело от страха. Она приказала себе не думать об этом. Надо просто сделать все правильно! Она плавала с акулами, зажав кинжал в зубах. Она пообещала Сету Она должна как минимум попытаться.

Виктор открыл крышку пульта управления на стене рядом с бронированной дверью и набрал несколько цифр.

— Кстати, это мне напомнило кое о чем, — пробормотал он. — Сегодня утром я сменил личный код доступа к компьютеру.

Рейн кивнула из вежливости.

— Одно слово. Минимум четыре буквы. Максимум десять. Ключевое слово… что я хочу от тебя.

Она недоуменно посмотрела на него:

— Ты хочешь сказать, что говоришь мне часть кода? И чего ты ждешь от меня дальше?

Он фыркнул.

— Я тебя умоляю. Мне казалось, что ты знаешь меня лучше. Если я тебе скажу весь код, то это ничего не даст ни тебе, ни мне. — Он мечтательно улыбнулся. — А если ты вычислишь его сама, то будешь знать все.

Он набрал еще несколько цифр. Замок щелкнул, и тяжелая бронированная дверь медленно открылась.

— Прошу, — сказал Виктор.

Она вошла в комнату. Воздух, созданный совершенной системой климат-контроля, сомкнулся вокруг нее в собственническом объятии.

Виктор вернул стилет шестнадцатого века к остальным ножам и кинжалам. Он снял с верхней полки деревянный ящик и положил его на стол.

— Мне сказали, что этой рапирой нанесли смертельный удар в семнадцатом веке во Франции, — сообщил он. — Дуэль состоялась из-за неверной жены, если верить документу. Придя в ярость, обманутый муж заколол этим клинком обоих: и жену, и ее любовника. Часто такие истории сочиняют, чтобы поднять цену на лот, но в данном случае у меня есть причины доверять бумагам. Документы, подтверждающие правду, хранились в архивах Лувра, но для денег нет границ.

Виктор внимательно наблюдал за ее реакцией, когда она читала древний вердикт, держа в дрожащих руках. Она не могла не быть его отпрыском. Ее сны были серьезным доказательством.

Она осторожно передала ему бумагу.

— Да, — сказала она, убедившись. — Я думаю, это правда.

Она тоже чувствовала все, как и он. Это не должно было иметь значения, но имело. Какое это удовольствие — показывать свои сокровища тому, кто действительно способен их оценить.

— Ты ведь чувствуешь это, не так ли? — Он протянул руку к рапире.

Рейн избавилась от холодного оружия с видимым облегчением.

— Что чувствую?

— Пятно. Я бы сказал «энергетику», но этот термин так затаскали парапсихологи новой эры, что он потерял смысл.

— Я что-то не очень тебя понимаю. Он похлопал ее по плечу.

— Ты поймешь, моя дорогая. Если тебе снятся сны, то и остальное тоже придет. Это цена, которую ты платишь за то, что родилась с фамилией Лазар.

— Я уже расплатилась сполна, — прошептала она. Он безжалостно посмеялся над ней:

— Не ной. У власти всегда есть цена. И ты должна научиться пользоваться властью, чтобы ценить ее дары.

Она посмотрела на него с сомнением в глазах.

— А от дурных снов есть какой-то толк?

После недолгого колебания он достал из кармана связку ключей. Он открыл замок и достал из ящика черный пластмассовый чемоданчик.

— Знания — это всегда сила, если у тебя хватает мужества посмотреть правде в глаза, — сказал он и положил чемоданчик на стол. — Взгляни на это. Это мое последнее приобретение. Мне интересно, какой эффект эта вещица произведет на тебя. Она не древняя и отнюдь не красивая. И даже не редкая в отличие от других предметов моей коллекции.

— Тогда зачем она тебе?

— Я приобрел ее не для себя. Это для одного из моих клиентов.

Рейн засунула руки в карманы.

— И какая у нее история?

Он откинул крышку и подтолкнул чемоданчик ближе к ней.

— Ты мне скажи Очисти свое сознание. И скажи, что всплывет первым.

Она взглянула на вещь, напуганная и измученная.

— Пожалуйста, не смотри на меня так, — попросила она, — Я из-за этого нервничаю.

— Прости. — Он отступил на шаг. Рейн протянула руки и взяла пистолет.

— Совсем другие ощущения, чем с рапирой. Пятно, как ты говоришь, совсем свежее.

— Да, — подтвердил он.

Ее глаза, казалось, ослепли, когда она заглянула сквозь время и пространство. Ему стало ее жаль: так много сразу свалилось на ее плечи. Но ей придется пройти через все это.

— Женщина была убита. — прошептала она. — Человеком… нет. Тварью. Тварью настолько пустой внутри, что это уже давно не человек. Боже.

Она согнулась, закашлявшись. Ее всю трясло.

Виктор помог ей дойти до кресла и сесть в него. Его встревожила ее реакция. Она закрыла лицо руками, ее плечи тряслись, как будто она плакала, но ни звука не было слышно. Он взял с полки стакан и бутылку коньяка и налил ей немного.

— Катя. Прости. Ты в порядке?

Она открыла лицо. Он вложил стакан ей в руку, и она сжала его одеревеневшими пальцами.

— Что это было, Виктор?

Его поразил ее сухой, жесткий тон и прямолинейность вопроса.

— Это часть игры, в которую я играю. — сказал он, чувствуя, что оправдывается. — Это краденое орудие убийства. Извини меня, дорогая. Я не хотел тебя расстраивать. Я показал тебе его, чтобы убедиться, что ты можешь чувствовать… — Он остановил себя.

— Что чувствовать? — Она поставила на столик стакан с коньяком.

— Пятно, — ответил он.

— Я это почувствовала, — произнесла она низким голосом. — И надеюсь, что мне никогда больше не придется ничего подобного испытать.

Он почувствовал приступ вины:

— Я и не предполагал, что ты такая впечатлительная. Уверяю тебя, я…

— Твоя игра того не стоит. Что бы она ни значила.

— То есть?

— Эта вещь отравляет. — Ее голос властно звенел» даже в этой глухой, звуконепроницаемой комнате.

Виктор удивился.

— В средние века аристократы на протяжении многих лет травили себя ядами, чтобы выработать иммунитет ко всему, что им могли подсыпать враги. Со мной случилось то же самое, у меня выработался иммунитет.

Она покачала головой:

— У тебя нет такого иммунитета, как ты думаешь. И если ты так любишь смотреть правде в глаза, то посмотри в глаза этому факту. Тебе не стоило держать эту вещь. Что бы ты ни сделал ради того, чтобы раздобыть ее, она этого не стоила. И что бы ты ни планировал с ней сделать, тоже того не стоит.

Он был так удивлен ее дерзостью, что не сразу нашелся, что сказать.

— И откуда в тебе этот талант к морализаторству? — спросил он с издевкой в голосе. — Точно не от меня. И уж точно не от Аликс.

— А может, это все мое? — сказала она. — Может, я сама в себе все это воспитала, без вашей помощи.

— А-а. Ангел правосудия поднялся из помойной ямы ее прошлого, возносясь над грехами ее лживых, порочных предков-прелюбодеев.

— Прекрати, Виктор.

Он захлопнул чемоданчик и убрал его в ящик. Его руки тряслись от гнева. Он не чувствовал такой ярости много лет, с тех пор как Питер…

Нет. Он не хотел думать о Питере. Он закрыл ящик.

— Хватит с нас шокирующих признаний на сегодня. Пора передать тебя под охрану твоего нового сторожевого пса. Бог знает, что может с ним случиться, если он забредет в это место греха и порока в поисках тебя.

— Виктор, прошу тебя, перестань.

Отчаяние на ее лице пробудило в нем что-то заржавевшее и давно не востребованное, что-то, что лучше было не трогать. От этого он только еще больше разозлился. Он открыл дверь.

— После тебя, — сказал он холодно.

Она вышла из комнаты, гордо подняв голову и выпрямив спину.

Он включил охранную систему и подумал, не сменить ли ему код доступа в компьютер. Хотя, с другой стороны, к чему все это? С таким к нему отношением она никогда не догадается, что это за код.

Не в этой жизни.

Глава 21

У него будет возможность допросить ее с пристрастием позже. Сет убеждал себя снова и снова, что не стоит дергать ее, когда она выглядит такой уставшей и подавленной.

Он предлагал ей укрыться от дождя под навесом лодки, когда они возвращались в город, но она только покачала головой. Она сидела на носу и молча смотрела на проносящуюся мимо воду, не обращая внимания ни на холодный ветер, ни на моросящий дождь. Когда он привязал лодку, она отвергла его помощь и сама сошла на берег. Он начинал нервничать.

Когда они сели в машину, он завел двигатель и включил обогреватель на полную мощность.

— Ну и? — потребовал он разъяснений.

Она сконфуженно пожала плечами.

Его терпение стало тоньше яичной скорлупы.

— Эй. — Он помахал рукой перед ее лицом. — Есть кто дома? Рассказывай, что случилось.

— Все прошло нормально, — сказала она бесцветным голосом. — Я сделала все, как ты хотел.

Он подозрительно посмотрел на нее.

— Он сказал тебе, что это пистолет, из которого убили Корасон?

— Не совсем. — Она отвернулась в сторону. — Это был «вальтер», в целлофановом пакете, помещенный в твердый пластмассовый чемоданчик. Он недавно приобрел его, но не для себя, а для клиента. Он сказал, что это краденое орудие убийства.

— Что ж, уже неплохо, — пробормотал он с сомнением в голосе.

— Он сказал мне, что… пятно совсем свежее.

Он озадаченно смотрел на нее, не понимая, о чем она говорит.

— Пятно? Какое пятно?

— Насилия. — Ее лицо напряженно вытянулось.

— Хм… — выдавил он. — Это все, что он тебе рассказал? Она покачала головой:

— Я его немного подтолкнула. Я притворилась, будто почувствовала, что из него застрелили женщину. По его реакции я поняла, что так и было, и продолжала в том же духе. Надеюсь, я правильно все сделала?

Он не мог поверить в свою удачу. В буквальном смысле слова.

— Ты установила маячок?

— Да, я воспользовалась моментом. Уверена, он ничего не заметил.

Он посмотрел на ее испуганное лицо, и сердце его сжалось.

— В чем же дело? — требовательно спросил он. — Ты должна радоваться. Ты же хочешь прищучить мерзавца, верно?

— Наверное, — тупо сказала она. — Просто я чувствую…

— Что?

Она всплеснула руками.

— Что я еще глубже погрязла в предательстве и обмане. Меня уже тошнит от всего этого. Я просто хочу быть честной. И чистой. С Виктором. Со всеми.

Он заскрежетал зубами от ее тона.

— Кому-то приходится жертвовать своими принципами только для того, чтобы остаться в живых, принцесса.

— Ах, прошу тебя, не надо. И ты туда же.

Черт. Она снова плакала, и в этом только его вина. У них не было на это времени. Он попытался обнять ее, но она была холодна как лед. Наконец он оставил эту затею, включил передачу и поехал, чувствуя себя последним придурком. Она сидела и всхлипывала. Ее светлые локоны выбились из-под капюшона. Когда она заметила, что они едут не туда, то встревоженно откинула капюшон назад.

— Куда ты меня везешь?

— В безопасное место, — коротко ответил он. Он радовался тому, что она заговорила с ним, несмотря на ее обвинительный тон. Он предпочитал, чтобы она рвала и метала, лишь бы вышла из того коматозного состояния, в котором он увез ее с острова. И уж совсем невыносимо было видеть ее плачущей. Это он ненавидел больше всего.

— Я хочу домой, Сет. Мне надо побыть одной.

— И не мечтай. Я не оставлю тебя одну. Не сегодня. Ее глаза вспыхнули.

— Сет, я вот-вот взорвусь. Вези меня домой. Сейчас же!

— Это плохая идея. Я чувствую это.

— Я тоже чувствую, Сет. Последнее время я слишком много чувствую. Но прямо сейчас я хочу оказаться дома, упасть на кровать липом вниз и лежать так долго-долго в полном одиночестве.

Он выехал на скоростную полосу.

— Ты можешь лежать и в отеле.

— Нет, если ты будешь рядом. Ты занимаешь слишком много места, Сет Маккей. Нет. Разворачивай эту чертову машину и вези меня домой.

— Ты бесишься из-за того, что предала любимого дядюшку? После того как он подарил тебе такое замечательное ожерелье?

Она сжала кулаки, и костяшки пальцев ее побелели.

— Маккей, не зли меня.

— Что, правда глаза колет? — Он не смог совладать с насмешливым тоном. — Виктор, может, и твой дядя, может, он богатый и всемогущий, может, он обращается с тобой как с принцессой, но он подонок и убийца, и он получит по полной программе. Так что если у тебя приступ совести, попридержи его. Подожди, пока мы приедем в отель. Можешь посидеть в ванной — там я тебя не увижу.

— Ну и ладно. — Она отстегнула ремень безопасности и открыла дверь. Он ударил по тормозам и вильнул к тротуару. Он был слишком занят управлением на скользкой дороге, чтобы схватить ее.

— Ты куда это собралась?

— Туда, где ты меня не увидишь.

Рейн захлопнула за собой дверцу и пошла через дорогу. Горел зеленый сигнал светофора, и машины протяжно загудели. Ему пришлось тронуться. Он пытался следить за ее серой фигурой в зеркало заднего вида. Она добралась до разграничительного бордюра и пошла через полосу встречного движения.

Он потерял ее из виду. Непросто было перебраться на левую сторону, чтобы развернуться: был час пик. Когда он сумел развернуться, она уже исчезла.

Он заорал на лобовое стекло, и водители по соседству нервно поглядывали в его сторону. Один из таких соседей разговаривал по сотовому телефону, и Сет вспомнил о своем. Он набрал номер Коннора.

Коннор поднял трубку сразу же.

— Ты куда пропал? — заорал он. — Я тебе уже шесть сообщений послал. Давай дуй сюда…

— Коннор, сделай мне одолжение. Включи инфракрасные камеры в доме Рейн. И не спускай с них глаз, пока я не приеду туда.

Последовала озадаченная тишина.

— Дела, видимо, очень плохи, раз ты назвал меня Коннором, — тихо произнес Макклауд.

— Хватит чепуху молоть.

— Ладно, понял, — сказал Коннор деловым тоном. — Позже поговорим.

Макклауд повесил трубку. Сет протянул руку и достал из бардачка монитор. Вот она, в нескольких кварталах впереди. Он бросил монитор на колени и сосредоточился на вождении. Он гнал как сумасшедший, благо у него было много практики в этом ремесле. Он кинул машину в гущу потока, маневрируя. Раздались возмущенные гудки. Оставалось только надеяться, что полицейские не засекут его.

Зазвонил мобильный телефон. Желудок опустился так низко, как еще никогда не опускался.

— Да?

— На Темплтон-стрит готовятся маски-шоу, — раздался голос Коннора. — Твою дамочку поджидают в гараже с пушками. Ты ближе всех. Рви туда.

Она надеялась, что стоит ей избавиться от насмешек Сета, и ей станет легче. Сюрприз, сюрприз… стало только хуже.

Она дрожала на заднем сиденье такси. Она успела вымокнуть до нитки, пока бежала под навес автобусной остановки. Туфли от Прада хлюпали оттого, что она бежала по лужам, но она не замечала холода. Она вообще не могла адекватно воспринимать окружающий мир, она все еще думала о признании Виктора.

Ее отец? Как это может быть?

Одно она знала наверняка. Она не могла сознаться в этом Сету. Даже на новость о том, что она племянница Виктора, он и то неадекватно отреагировал. Она с ужасом представила себе, что с ним случится, когда он узнает, что Виктор ее отец.

Она уставилась на размытые огни улиц за стеклом автомобиля, надеясь, что Сет не притащится сегодня к ней домой. У нее не было сил спорить с ним. Она не могла забыть шок, вызванный прикосновением к пистолету, из которого застрелили Корасон.

Она сказала Сету, что разыграла свою реакцию, но она обманула его. Пистолет вибрировал в ее руке, как пойманный в ловушку зверь. Обжигающий и холодный одновременно. Она обняла руками талию и постаралась думать о чем-то другом.

Об орлах, — парящих в безоблачном небе, о сияющих снежных вершинах, о безграничном океане.

Но ни один из образов не смог вытеснить из ее сознания кровь на белом ковре и душераздирающий крик. О Боже. Она схватилась за живот, гадая о том, как долго это будет ее мучить. Это было хуже, чем сон, потому что нельзя было проснуться. Оставалось только сжать зубы и терпеть.

После происшествия на Стоун-Айленде все ее существо, словно радио, настроилось на какую-то новую, ужасающую частоту. Слишком много информации свалилось на нее. Хотя она и пыталась убедить себя, что все дело в ее разыгравшемся воображении. Но как бы она ни старалась поверить в это, в ее голове раздавались лишь саркастические смешки.

Она была дочерью Виктора. Ей придется мстить отцу за дядю, и по-другому это не повернешь. Она могла сойти с ума, пытаясь осмыслить все это, но факт оставался фактом. Убийство есть убийство.

Такси остановилось у ее дома, и она с облегчением вздохнула. Там будет темно и холодно, но по крайней мере она останется одна. Ее руки дрожали, и она с трудом расплатилась. Она выбралась из такси.

Дом выглядел заброшенным и таил в себе угрозу. Кусты гортензии давно никто не подстригал, и они выпустили щупальца, угрожающе блестевшие под дождем. Дом смотрел на нее холодными недружелюбными зрачками окон.

Она развернулась, чтобы снова сесть в такси, но увидела лишь габаритные огни отъезжавшей машины. Не было смысла бежать за ней, она была уже слишком далеко. Вот она свернула за угол и исчезла вовсе.

«Не выдумывай. Не позволяй своему воображению играть с тобой злые шутки». Сварливый голос Аликс звучал у нее в голове, когда она медленно шла по дорожке к дому. Это просто пустой дом, и машина стоит в гараже. Если ей что-нибудь не понравится, она возьмет ключи, соберет веши и уедет в отель.

А это неплохая идея. Так она и поступит. Она шла к дому так медленно, что струйки дождя уже начали скатываться за воротник, пробираясь, как холодные мокрые пальцы.

После сегодняшнего дня было бы неудивительно превратиться в параноика. Рейн достала ключи. Внутри звонил телефон, но торопиться было без толку. Пальцы все равно не слушались ее.

И зачем она только убежала от Сета?! Ну что за идиотка. Да, он грубый и с ним сложно, но она бы сейчас все отдала, лишь бы он был рядом с ней и нес какую-нибудь саркастическую чушь. Его теплое присутствие прогнало бы гоблинов, населивших шепчущую тьму.

Как все нелепо. Первый приступ гнева, который случился с ней за всю ее тихую вежливую жизнь, — и она чувствует себя полной дурой. Она уронила ключи в третий раз и закричала от злости.

Наконец она смогла попасть внутрь. Внутри былой впрямь темно и холодно, но, слава Богу, никто не выскочил из темноты и не впился в ее горло. Она скинула плащ, включила термостат и пошла в спальню, зажигая по пути свет везде, где только можно. Телефон снова зазвонил. Рейн рухнула в кресло и стала снимать промокшие ботинки. На бежевом ковре остались грязные следы. Надо было снять их в фойе. Она игнорировала дребезжание телефона, потому что сил разговаривать с матерью у нее не было.

Она включила автоответчик. Пять сообщений.

Странно. Ей никогда так много не звонили. Аликс в такие крайности не впадала, а больше ее номер никто не знал. К горлу подступил липкий комок страха.

Автоответчик включился, раздался раздраженный голос:

— Рейн, ты дома? Возьми трубку! Сейчас же!

Она ринулась к телефону. Ноги ее подкашивались, такого облегчения она в жизни не испытывала.

— Сет?

— Боже, Рейн, какого черта ты выключила сотовый?

— Прости, я…

— Ладно, черт с ним. Нет времени. В какой ты комнате?

— В спальной, — промямлила она. — А что…

— На двери есть замок?

Ее так трясло, что она хотела упасть на пол.

— Есть маленький запор, — сказала она, не в силах унять стук зубов.

— Черт, — пробормотал Сет. — Запрись. Вооружись чем-нибудь. Возьми лампу, бутылку, что угодно. Потом иди в ванну и закройся там. Иди.

— Сет, прошу тебя, объясни, что происходит? Почему…

— Бросай к черту телефон и делай, что тебе говорят!

Его взвинченное состояние передалось по проводам, и трубка, словно живая, вылетела из рук и упала на пол, сметая по пути все со стола.

В последовавшей тишине она услышала это. Скрип двери, которая вела из столовой к лестнице. Затем снова навалилась тишина.

Больше не было дверей, и скрипеть было нечему. Лестницу устилал густой ковер. Других предупреждений не будет.

Она метнулась к двери. В ее теле пульсировала ледяная паника. Шаг первый — запереть дверь в спальню. Готово. Шаг второй — найти оружие. Зонт был в корзине в фойе. Газовый баллончик — в сумке, рядом с сотовым телефоном на столике в фойе. Ножи и прочая кухонная утварь на кухне. Спальня не располагала домохозяйственным арсеналом.

Он поднимался по лестницам. И это была не игра воображения. Это было пугающе реально, и нужно было что-то делать, прямо сейчас. Она метнулась к комоду. Заколки… слишком маленькие и хрупкие. Она схватила лак для волос и фен. Ее взгляд упал на торшер у кровати. Он был сделан из меди. Она схватила его как раз тогда, когда кто-то взялся за ручку двери и попытался повернуть ее.

Она побежала в ванну, прижимая свое оружие к груди. Торшер выскользнул из рук и упал на пол. Лампа разбилась, осколки рассыпались по кафелю. Она включила свет, захлопнула дверь и заперла замок.

Три мощных громких удара, дверь в спальню хрустнула и поддалась. Она опустилась на пол за унитазом, трясясь от страха, слезы паники катились по щекам. Все вокруг было белым: белый кафель, белый фаянс, белый пластик… это было проклятие Корасон, ей не следовало брать в руки эту дьявольскую вещь. Проклятие просочилось сквозь время и пришло за ней. Ее кровь будет алеть на белом кафеле…

Рейн сжала зубы и сглотнула. Она не жалкая трусиха. Она не сдастся вот так. Она — Лазар. Она зашла слишком далеко и слишком много узнала, чтобы стать жалкой жертвой. Она с трудом поднялась на ноги и взялась за торшер ближе к лампе, чтобы тяжелый медный пьедестал послужил битой.

Монстру с той стороны придется побороться за ее кровь.

Дверная ручка задергалась, пытаясь повернуться. Ее губы скривились в безмолвном крике. Она подняла торшер трясущимися руками и стала ждать.

Она еле сдержала вопль, когда монстр ударил плечом в дверь. Раз, другой, с рычанием и стоном боли. Это немного успокоило ее. По крайней мере это смертный человек, а не какой-то демон из преисподней. Монстр Корасон.

Удар. Треск. Он ворвался внутрь. Весь в черном.

Она опустила торшер вниз со всей силы. В последний момент он подставил руку и взвыл от боли. Он отбросил ее к стене, выбив весь воздух из ее легких. Она пыталась вздохнуть, вцепившись ногтями в его маску.

— Ах ты, дура чертова, — шипел он. Его налитые кровью глаза с ненавистью смотрели на нее сквозь прорези маски. Он ударил ее по лицу. Она вскрикнула и дернулась в сторону. Она почувствовала его запах. Пот, алкоголь и… страх.

Запах алкоголя навел ее на мысль об отце. О дяде, тут же поправила она себя. Что за странные мысли приходят в голову в такой неподходящий момент. Она снова судорожно вздохнула.

— За что? — прошептала она.

— Захлопни пасть. — Он схватил ее за ворот свитера и резко развернул, с силой выкручивая руки. Он впечатал ее лицом в стену. В голове вспыхнуло. Она почувствовала, что из носа течет кровь. Затем в глазах потемнело от чудовищной боли. Свет померк.

Сет подлетел к входной двери и дернул за ручку. Заперто. Разумеется. Паника делала его глупым. Он ругался из-за потерянных секунд, открывая дверь ключом, который дала ему Рейн. Он ворвался внутрь и побежал через фойе, держа наготове пистолет. Он встал как вкопанный перед лестницей, глядя вверх. Время замедлилось, превращая происходящее в неподвижный кадр.

Крупный мужчина в лыжной маске стоял на верхней ступени с пистолетом в руках и держал Рейн перед собой. Ее глаза были закрыты, из носа текла кровь, но она была жива. Она держалась на ногах и перекрывала ему линию огня.

Лыжная Маска смотрел вниз. Сет смотрел вверх. Оба ждали, пока оппонент откроет следующую карту.

Мир взорвался движением. Лыжная Маска швырнул Рейн вниз. Она упала и покатилась по ступеням. Сет ринулся наверх, чтобы подхватить ее. Она рухнула в его объятия, и они покатились по лестнице, ломая перила. Рейн приземлилась на него. Лыжная Маска уже выбегал в гараж.

Охотничий инстинкт в Сете кричал бежать следом, но когда он посмотрел на Рейн, то забыл о Лыжной Маске, Лазаре, Новаке, Джесси. Рейн лежала очень спокойно, кровь ярко алела на ее бледном лице.

Он пощупал ее пульс и застонал с облегчением, когда почувствовал его. Сильный и стабильный. Он ощупал ее тело дрожащими руками, пытаясь определить повреждения. Только сейчас он понял, насколько она незаменима, насколько нужна ему. И то, за что он так ценил ее, не имело никакого отношения к ее красоте или к сексу. Он ценил в ней ту маленькую девочку, которой она когда-то была. Ту прекрасную пожилую даму, которой она когда-нибудь станет. Если он спасет ее.

Сердце его ныло, когда он прощупывал косточку за косточкой, повторяя ее имя и не слыша собственного голоса, лишь молитва проносилась в его голове: «Прошу тебя. Господи, пусть она очнется, пусть она не покинет меня, Господи».

Ее веки задрожали. Она открыла затуманенные глаза и с трудом сфокусировала на нем взгляд. Попыталась улыбнуться.

Он упал на нее, словно марионетка, у которой подрезали нити. Ее руки шевельнулись. Она обняла его за плечи. Сет с трудом сдерживал слезы.

Только с седьмой попытки ему удалось набрать правильный номер. Нужно выпить, чтобы успокоиться. Тогда его чертовы толстые пальцы будут попадать по чертовым микроскопическим кнопкам чертового микроскопического телефона. Рука отекла. Чертова дура крепко приложилась по ней торшером. Она гораздо больше походила на Аликс, чем он думал.

Боже, что за дрянь. Он мог пристрелить любовника девчонки. Или контролировать его, используя ее как заложницу. У него было миллион вариантов развития сюжета, только не хватило мозгов и кишка была тонка.

На том конце подняли трубку:

— Да?

— Э-э… возникли проблемы, — промямлил он. — Но если вы дадите мне еще времени, я…

— Что произошло? — От нежного голоса Новака у Ригза по спине поползли мурашки.

— Ее, э-э… ее парень встрял, и я…

— Я очень разочарован, Эдвард. Я тебя выбрал не за профессиональные качества, а по причине драматизма. Убийца ее отца приносит ее мне. Как трагично. Театральность действия меня и привлекала. Сейчас я жалею, что поддался слабости. Очень жалею.

— Нет-нет, прошу вас. Клянусь, ситуация у меня под контролем.

— Мне казалось, что даже такой жалкий червяк, как ты, сможет справиться с таким простым заданием.

Ригз зажмурил глаза.

— Да парень просто возник в доме из ниоткуда. Не было никакой возможности утащить ее, кроме как пристрелить его, и я подумал…

— Мне абсолютно наплевать, если тебе придется кого-то убить, Эдвард.

— Прошу вас, дайте мне еще один шанс, — умоляюще завопил Ригз в трубку. — Я все еще могу отслеживать ее по монитору. Они еще не двигаются. Я все сделаю. Богом клянусь.

— А ее любовничек? Ты точно справишься?

Ригз попытался сглотнуть, но пересохшее горло сжалось. Он думал о смерти, которую увидел в черных глазах того парня. Он следил за каждым его движением и ждал, когда Ригз сделает неверный шаг. Пистолет смотрел ему в лоб. И повадки у него были, как у тренированного бойца.

А он… что он? У него колени подгибались от ужаса. Боже, Айрин. Он тяжело вздохнул, всхлипывая.

— Этот парень профессионал, — признал он. — Или я его убью, или он меня. Шансы пятьдесят на пятьдесят.

И это еще при удачном раскладе. Но об этом он говорить не стал.

Новак молчал. Прошла минута, затем еще одна.

— Езжай за ними, если они покинут дом, — приказал он. — Я дам тебе номер одного человека. Ты позвонишь ему и скажешь свое местонахождение. Ты назначишь ему встречу. Ты приведешь его к девчонке и уберешься с его дороги. Он все сделает сам. Понял?

— Да, — пробормотал он. — А… а…

— Что? Говори, давай.

— Айрин, — сказал он отчаянно.

— А-а. Время еще не пришло. Джордж настоящий джентльмен. Мечта любой девушки. Ты внимательно меня слушаешь?

— Да. — Ригз записал номер телефона, который ему продиктовал Новак.

— И вот еще что, Эдвард.

— Что? — Он затаил дыхание, вцепившись в рулевое колесо. — Что?

Новак усмехнулся:

— Расслабься.

Ригз почувствовал слабость в руке, телефон выпал из его дрожащих пальцев. Предплечье болело и пульсировало. Но боль ничего не значила для него. Он сейчас думал только об Айрин. Если бы ему удалось сделать так, чтобы вся эта история ее не коснулась, это уже было бы хорошо. О большем он и не просит. По прошествии лет он все меньше и меньше просил от жизни. Когда старая крыса слишком много бегает, у нее пропадает интерес к жизни. Он закрыл глаза и представил себе теплую улыбку Айрин.

«Боже, помоги хотя бы ей, раз ты не можешь помочь мне. Этой ночью она может нос к носу столкнуться с дьяволом».

Рейн рассмешило выражение лица Сета.

— Все не так ужасно, как тебе кажется.

— Легко тебе говорить. Ты не видишь себя со стороны. — Сет отбросил окровавленное полотенце в сторону. — Странно, я раньше видел много крови, но мне никогда не было до нее дела.

Рейн подобрала полотенце, подтерла там, где Сет пропустил, и выбросила тряпку в гараж. Затем она положила голову на грудь Сету.

— Спасибо, что примчался меня спасать. Мой белый рыцарь. — Она вывернулась, когда его руки сжались вокруг нее. — Осторожнее, у меня все болит.

— Извини. Боже, Рейн, ты меня до смерти напугала, — пробормотал он.

Она прижалась щекой к холодной коже его куртки.

— Прости за то, что разозлилась на тебя, — сказала она. — Можешь говорить мне, что ты был прав, до конца жизни, если хочешь.

— Лучше не доводи все до такого конца.

— Это уж точно, — торопливо отозвалась она. — Ладно, давай лучше сменим тему. Например, как мне определить, сломан у меня нос или нет?

К ее облегчению, это сработало, словно заклинание. Его горящий взгляд погас. Он протянул руку и очень осторожно ощупал ее нос.

— Ай! Осторожно! — завопила она.

— Не сломан, — сказал он убедительно.

— Откуда ты знаешь? — спросила она, озадаченно трогая свой нос. — Болит ужасно.

— Мне мой ломали много раз. Так что поверь, я знаю, о чем говорю, — заверил он ее. — Хотя пара синяков тебе обеспечена.

Она поморщилась:

— Фи, какая гадость.

— Могло быть и хуже. Давай перенесем тебя в комнату для медицинского осмотра.

Она моргнула.

— Зачем? Он хмыкнул.

— Эй! Рейн, на тебя только что напал парень в лыжной маске, ударил по лицу, стукнул головой о стену и спустил с лестницы!

— Где я комфортно приземлилась на тебя. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в челюсть. — Со мной все в порядке. Просто трясусь вся. И нос не дышит.

Он взволнованно всматривался в ее лицо.

— Ты как-то слишком спокойно на все реагируешь.

— Знаю. Просто до меня, наверное, еще не дошло. Но позже я наверняка буду в шоке. — Она погладила его по щеке. — На меня может накатить в любой момент. Не оставляй меня сегодня одну, Сет. С тобой я могу пережить все, что угодно.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Ни за что. Я не оставлю тебя одну ни сегодня, ни завтра, никогда. Не в этой жизни. Поверить не могу, как близко это было.

Дрожь в его голосе взволновала ее, и она снова едва не расплакалась. Но она подавила эмоции, продолжая гладить его лицо.

— Странно все это. — сказала она. — Мне кажется, он не хотел меня убивать. Он не сильно меня избил, хотя я здорово врезала ему торшером. Он только толкнул меня, потом ударил по лицу и приложил носом о стену. Только и всего.

— Этого достаточно, — хмуро проворчал Сет. — И кроме того, он спустил тебя с лестницы вниз головой. Ты могла шею свернуть.

— Если бы ты меня не поймал. А он знал, что ты меня поймаешь.

Его это не впечатлило.

— И что ты хочешь всем этим сказать?

— Ничего не хочу, — пробормотала она задумчиво. — Так… любопытная деталь. Как и то, что он боялся.

— Что?

— Я это по запаху чувствовала, — объяснила она. — Он до смерти перепугался.

Сет с сомнением посмотрел на нее:

— Тебя?

Она пожала плечом, очевидно, не соглашаясь с его догадкой.

— Сомневаюсь. Но чего-то он точно боялся. Сет поцеловал ее в макушку.

— Ему стоит бояться, ведь когда я доберусь до него, я из него душу вытрясу. Давай уйдем отсюда. Мы и так тут засиделись. — Он поднял ее на руки и вынес на улицу.

— Перестань, Сет. Это смешно. Я могу и сама идти.

— Не ерзай.

Он положил ее на переднее сиденье, осмотрел улицу, мотая головой туда-сюда, как будто пытаясь унюхать что-либо, сел рядом, завел машину и поехал.

— Может, стоит позвонить в полицию? — спросила она.

— Полиция? Милая, ты готова провести полночи в участке, объясняя любезному офицеру, чем ты занималась в последнее время и что мог наемный убийца делать в твоем доме?

— Я тебя поняла, — прошептала она и уставилась на свою коленку. — Хотя, наверное, не очень. Ты хочешь сказать, что этот человек… связан как-то с тем, чем я занимаюсь?

Он бросил на нее красноречивый взгляд. Рейн скрестила руки, чувствуя себя глупо.

— Я никогда не поверю, что Виктор может мне сделать что-то плохое, — мягко сказала она.

Сет саркастически хмыкнул:

— А ты точно уверена, что он не видел, как ты устанавливала маячок?

— Не надо меня унижать. — В ее голосе прозвучала обида. — У меня и так был тяжелый вечер.

— Да уж, можешь мне об этом не рассказывать. Хотя в одном я точно уверен, крошка. Тебе не нужна моя помощь, чтобы выследить твоих призраков из прошлого. Постой пятнадцать минут на месте, и они сами тебя найдут.

Глава 22

Он решил, что машина уже засветилась. Пора бросать ее и искать новую. Он взял с собой только сумку с оборудованием. А Рейн нужно было избавиться от всей одежды, которую ей дал Лазар. Затем надо найти укромное местечко и спрятаться там. Сет посмотрел на знак хайвея и попытался сориентироваться. Он увидел указатель торгового центра и включил поворот.

— Сет, как ты узнал, что тот парень у меня в доме?

Он с ужасом ждал этого вопроса. Он покачал головой, прокручивая в голове и отбрасывая варианты лжи и ухода от ответа.

Она ждала.

— Ты установил свои шпионские штучки у меня дома, так? Ее спокойный тихий голос ничего не выказывал. Он начинал нервничать. Он медленно выдохнул.

— Да, — признался он.

— Зачем?

Он свернул к стоянке магазина и с облегчением заметил неподалеку агентство по продаже автомобилей.

— К тебе сначала это не имело никакого отношения. Предыдущим жильцом этого дома была любовница Виктора. Мы наблюдали за ней. Потом она пропала, и появилась ты.

— И вы наблюдали за мной, — закончила она за него.

— Да. — Он остановился на парковке и выключил двигатель. — Я за тобой наблюдал. Прошло немного времени, и я уже не мог остановиться. Даже если бы ты приставила мне к виску пистолет. Я об этом не жалею и не собираюсь извиняться за это.

Он приготовился к вспышке гнева и негодования, но ни того, ни другого не последовало. Когда он рискнул на нее посмотреть, она уставилась за окно туманным, растерянным взглядом. Потом вновь повернулась к нему.

— А другие видели, как мы занимались любовью? — спросила она обеспокоенно.

— Ни в коем случае, — сказал он пылко. — Я следил за этим.

Она посмотрела в пол.

— Это хорошо. Мне бы это не понравилось.

— Мне тоже. — Он протянул к ней руку. — Что мое, то мое. Она посмотрела на его огромную ладонь на своем тоненьком запястье и улыбнулась.

— Конан Варвар, — пробормотала она насмешливо.

Он пожал плечами и просто сидел так, держа ее за руку прекрасные сорок секунд, которые на самом деле не мог так расточительно тратить.

Их пальцы сплелись.

— Сет, я тебе все рассказала. Пора тебе выложить карты на стол.

— Время откровений придется отложить. Сначала нам надо избавиться от твоих призраков.

У нее округлились глаза.

— Ты думаешь, нас преследуют?

— Скажем так, нам непременно надо об этом побеспокоиться.

Она закусила губу и посмотрела на их переплетенные руки.

— Ты обещаешь, что как только мы окажемся в безопасном месте, ты мне объяснишь, что происходит?

— Обещаю, — сказал он, открывая замки. — Пойдем. Они бежали, держась за руки, через дождь к ближайшему магазину. Он помахал первой девушке-продавцу, которую заметил.

— Мы очень спешим. Принесите нам джинсы, футболку, шерстяной свитер, нижнее белье, носки, горные ботинки и зимний плащ. Шестой размер. И побыстрее.

Девушка ошарашенно посмотрела на Рейн, увидела синяки у нее на лице, запачканный кровью свитер.

— А вы, э-э, не хотите сами подобрать, ну там, цвет и все такое?

— Нет времени, — рявкнул Сет, — пошевеливайся. Она попятилась.

— Э-э, позвольте, я позову менеджера.

— Не надо, — сказала Рейн. — Я выберу все сама, но будьте рядом, чтобы сразу отнести к кассе, хорошо?

Они суетливо бегали от прилавка к прилавку, в спешке проверяя этикетки. Сет заметил сексуальное вечернее платье и бросил его поверх уже выбранных вещей.

— Поторопитесь, — велел он.

— Да, — согласилась Рейн, кивая продавщице, — пока он еще чего-нибудь не нашел.

Он расплатился из своего кошелька, где всегда лежали деньги «на всякий случай». Как только они оказались в машине, Сет швырнул пакеты с одеждой на заднее сиденье.

— Снимай одежду, — велел он. — Живо.

Рейн посмотрела на проносящиеся мимо машины, затем на него.

— Что, прямо здесь?

— Все до единой вещи. Я чувствую, как они дышат нам в затылок.

Она недоуменно посмотрела на него. Он зарычал и рванул пояс ее плаща.

Это привело ее чувство.

— Нет-нет, я сама. — Она сняла ботинки с легким вздохом разочарования. — Ах, какие хорошие были ботинки.

Пока Рейн стягивала джинсы и нижнее белье, Сет достал из кармана нож, поднял с пола салона ее ботинок, успевая в то же время поглядывать на соблазнительные округлости ее прелестного тела. Рейн уже одевалась. Сначала она надела очаровательное, обтягивающее спортивное белье розового цвета.

Сет завыл по-волчьи.

— Нечего пялиться, Сет.

— Извини, дорогая, это выше моих сил.

Сет срезал каблук с подошвы, и из полости под пяткой выпал микрочип с антенной.

— Ты только взгляни на это, крошка.

Рейн так и не натянула джинсы до бедер. Ее челюсти задрожали от гнева и страха.

— Виктор?

— Поторопись, милая, — сказал он мрачно. Но она уже была готова.

— Оставь все на полу, и пойдем, — сказал он.

— Мы что, просто бросим машину здесь?

— Заберем ее позже, если сможем, — ответил он безразличным тоном.

Он подхватил сумку со своим ноутбуком и высокотехнологичными игрушками, выскочил из машины, взял ее за руку, и они побежали под проливным дождем. Каждую секунду он ждал появления погони и был готов нырнуть к обочине и открыть огонь. Они перебежали через дорогу, направляясь в салон «Новые и подержанные автомобили Шульца». Пятнадцать минут спустя его кошелек с наличностью «на всякий случай» прилично похудел, а Сэмюел Хадсон, одна из его личин, стал счастливым обладателем лишь слегка потрепанного «форда-меркурия» девяносто четвертого года выпуска. Не то чтобы эта машина очень ему нравилась, но за те деньги, которыми он располагал, это был лучший вариант.

После сорокаминутного виляния по маленьким улочкам он убедился, что их никто не преследует. Он выехал на дорогу, ведущую в сторону холмов. Дождь усилился, превратившись почти в ливень. На окраине городка под названием Олден-Пайнз он увидел табличку с надписью: «Лофти пайнз мотель». Он заехал на парковку и остановил машину.

Портье бездельничал за столом, уставившись на двенадцатидюймовый экран телевизора, на котором Клинт Иствуд разбирался с плохими парнями. Он совершенно не заинтересовался тем фактом, что Сет платит наличными, и не взглянул на поддельные водительские права. Он вообще не оторвал глаз от экрана, а просто бросил на исцарапанный стол ключ от домика, прикрепленный к кедровой плашке.

— Седьмой домик, — сказал он, не сводя взгляда с экрана. — Освободите его к половине двенадцатого.

В комнате было холодно и пахло плесенью. Сет принялся за старинный обогреватель, а Рейн вытащила из шкафа дополнительные одеяла. Обогреватель щелкнул и заурчал. Слабая настольная лампа высветила потертую мебель. Переваривая события последних двадцати четырех часов, они оба молчали.

Рейн сняла свой новый плащ и подошла к нему. Она легонько толкнула его в грудь. Сет понял, что она хочет, чтобы он сел. Что он и сделал. Бугристая кровать скрипнула под их весом.

Она выглядела очень мило в новом свитере цвета спелой малины. На ее лице уже проступили синяки. Завтра они станут ярко-фиолетовыми. Он только сейчас понял, как близко к краю она была сегодня.

— Итак? — сказала она.

— Давай приляжем, — предложил он.

Она улыбнулась невеселой улыбкой, скриви в свои соблазнительные губки.

— Если ты думаешь, что сможешь уйти от разговора с помощью секса, то ты глубоко заблуждаешься.

— Да вовсе нет, — запротестовал он. — Я просто хочу, чтобы мы согрелись. — Он пошарил среди пакетов и выудил вечернее платье. — Надень это.

Она взяла в руки маленькую тряпицу и недоверчиво посмотрела на нее:

— И это должно меня согреть?

— Нет, это я должен тебя согреть.

Она исчезла в ванной. Он разделся и положил «Зиг Зауэр» на столик возле кровати.

После непозволительно долгого ожидания дверь наконец открылась, и он увидел ее силуэт.

Она всегда делала это с ним. Он просто не мог контролировать себя, когда она была такой красивой. Персикового цвета платье облегало ее тело, подчеркивая каждый изгиб, каждую впадинку, каждую выпуклость.

— Иди сюда, — сказал он и похлопал ладонью по кровати. — Я согрел ее для тебя.

Она скользнула под одеяла с благодарной улыбкой на устах и прижалась к его горячему телу. Она погладил ее по бедрам.

— Подожди, Сет. Ты обещал. Я должна знать…

— Пожалуйста, Рейн, — умолял он. — От адреналина у меня в голове помутилось. Мне нужно до тебя дотронуться. Я так боялся, что потеряю тебя.

Она тихонько толкнула его в грудь.

— На этот раз ты не уйдешь от ответа, любовь моя. Адреналин ни при чем. У меня тоже переизбыток адреналина в крови, знаешь ли. Я не понимаю, почему ты так боишься со мной разговаривать, но тебе придется перешагнуть через себя. Прямо сейчас.

Он перекатился на спину и уставился в потолок. По крайней мере она назвала его «любовь моя». Он ей напомнит об этом, когда все прогорит.

— Это правда, — сказал он напряженно. — Я не хочу разговаривать. Потому что когда я начинаю говорить, то все сразу портится. Во всяком случае, если дело касается отношений.

— Портится? Почему?

Он потер лицо, скорчив гримасу.

— Ты же видела, какой я. Сегодня видела. Стоит мне раскрыть рот, и все само получается. Я всегда все порчу. Каждый раз.

— О, Сет, — прошептала она.

— И я чертовски боюсь испортить наши отношения. — Его голос прозвучал грубо. Он смутился от этого и отвернулся.

Рейн пододвинулась поближе.

— Я не боюсь правды, — увещевала она, поглаживая его по волосам. — И даже если я злюсь на тебя, то это еще не конец света. Я ведь много раз злилась на тебя, помнишь? И вот она я, тут, рядом с тобой.

— Ну да. За это я должен благодарить наемника, — мрачно заметил он.

Она поцеловала его в нос.

— Не глупи.

Он закрыл глаза, наслаждаясь ее легкими поцелуями и прикосновениями.

— Легко сейчас говорить, — сказал он. — А вот что случится, когда мои странности вылезут наружу? Вот тогда ты попляшешь.

— Я уже видела все твои странности, Сет Маккей. И не раз. И да, ты прав, ты порой невыносим. Мне тебя жалко в такие моменты.

Он открыл глаза. Она не то чтобы смеялась, но он не доверял этим искрам в ее глазах.

— Я не вижу ничего смешного, черт возьми, — прорычал он.

Она взяла его руку и поцеловала ладошку.

— Это же так просто, Сет. Когда ты со мной мил и любезен, все замечательно. Только… оставайся милым.

Он посмотрел на ее розовые пухлые губки, целующие его ладонь.

— Я не могу всегда быть милым.

— Почему нет?

Он притянул ее еще ближе, как будто кто-то хотел отнять ее у него.

— Потому что мир такой, какой он есть. От ее улыбки у него защемило в груди.

— Так давай изменим этот мир, — сказала она.

Он не смог сдержать эмоций и выпалил, затаив дыхание:

— Я люблю тебя, Рейн.

Она так удивилась, что долго не могла собраться с мыслями.

— Я знала это, — прошептала она. — Я только не знала, что и ты это знаешь. И я точно не ожидала…

— Что ты не ожидала?

— Что из нас двоих ты первый это скажешь. Он подождал немного.

— И что? — спросил он с нажимом.

— М-м…

— Рейн, ты ничего не хочешь мне сказать?

— Тебе нужно официальное признание? Хорошо. Сет Маккей, я тебя люблю, — объявила она. — С первого взгляда.

Он обнял ее за талию. Восторг переполнял его.

— Правда?

— Конечно, да!

Сет полез к ней с поцелуями, но она опять оттолкнула его.

— Теперь твоя очередь рассказать мне все, или ты забыл?

— О Боже, Рейн, опять ты за свое. — Он лег на спину. — Я не знаю, с чего начать.

Рейн села, скрестив ноги и накрывшись до плеч одеялом.

— Начни сначала. И прошу тебя, не заставляй меня клешами тащить из тебя слова.

Сет уставился в потолок.

— У меня был брат, — сказал он наконец. Его голос звучал устало и безразлично.

— И? — кивнула она.

— Сводный брат, если честно. Но я его практически вырастил. Он был на шесть лет младше меня. Его звали Джесси.

Она положила руку ему на грудь и стала молча ждать продолжения.

Он по-прежнему смотрел в потолок.

— Ну вот, Джесси вырос и стал полицейским. Пошутил, называется. Хотя Джесси всегда был романтиком. Он мечтал спасти мир. Снимать котят с деревьев, вытаскивать детей из горящих домов и всякие такие штуки. Я лично думаю, что он в детстве обсмотрелся полицейских сериалов.

Она уже чувствовала, к чему все идет. Она обняла себя за плечи, готовя себя морально.

— Что случилось с Джесси, Сет? — спросила она. Он закрыл глаза.

— Он работал под прикрытием, расследовал дело твоего дяди.

— О нет, — прошептала она.

О да. Виктору наскучило быть феноменально богатым человеком в легальном мире бизнеса. В последние годы он снова принялся за свои темные делишки. В основном краденое оружие и антиквариат, я полагаю. Но Джесси и его партнера раскрыл компаньон Виктора, Курт Новак. Еще один коллекционер краденого. Новак на самом деле крутой мужик. Виктор по сравнению с ним просто невинный котенок. Денег больше, чем у кого бы то ни было, и совести ни на грош. Его папочка крупная шишка в восточноевропейской мафии. Джесси с напарником охотились как раз за Новаком. Они почти поймали мерзавца, но кто-то сдал их Лазару. Я не знаю кто… пока. Джесси был тогда на задании. Новак убил его. Медленно.

— О, Сет, — прошептала Рейн. Она погладила его по груди, но он был где-то далеко и не отреагировал.

— Я должен был находиться там, рядом с ним, чтобы помочь, — сказал он. — Я смог бы все изменить. Но я опоздал.

Она хотела утешить, хоть как-то успокоить его, но понимала, что слова прозвучат впустую. Она сжала губы и молча ждала.

Минуты шли. Он открыл глаза и посмотрел на нее.

— Вот такая вот история. Я провел много месяцев, наблюдая за Виктором. Ждал, когда он выйдет на контакт с Новаком. И когда это случится, я приведу к нему группу захвата. Я схвачу Новака, Лазара и предателя. Я жил ради этого. И только ради этого. И я совсем не ждал… что в моей жизни появишься ты.

Она устроилась у него на груди, ее волосы рассыпались вокруг.

— Значит, у нас с тобой больше общего, чем я думала. Он намотал на палец ее локон.

— Пожалуй, — сказал он с сомнением в голосе. Она улеглась рядом с ним и приподнялась на локте.

— Расскажи мне о Джесси, — попросила она.

— Что, например?

— Какой он был?

Он задумался на минуту, потом резко пожал плечом.

— Он был чокнутым, — пробормотал он. — Клоуном. И он был невероятно умным. У него были такие странные, зеленые, слишком большие глаза. И огромные ноги. И прическа как у сумасшедшего ученого. Когда он бывал очень занят, чтобы стричь волосы, они начинали спутываться и торчать в разные стороны. А еще он был мягкосердечным олухом. Всегда влюбленным. Всегда готов был последнюю рубаху отдать. Никогда он не учился на ошибках. Никогда. Она улыбнулась созданному образу.

— Продолжай.

Его глаза затуманились, и он замолчал. Она уже хотела спросить его, что случилось, но он продолжил нерешительным голосом:

— Как-то раз мы праздновали Хэллоуин. Ему было лет, наверное, восемь. Митч, мой отчим, запер меня в чулане за что-то…

Рейн вздохнула:

— О Боже.

— Да это ничего, я скорее всего заслужил это, — сказал он, глядя куда-то вдаль. — Как бы там ни было, Митч напился как свинья и забыл обо мне. Я просидел в чулане часов двенадцать. Джесси не смог найти ключи, так он взял одеяло, подушку и устроился спать с другой стороны двери. Он не хотел, чтобы я оставался один в темноте. Он просунул под дверь все свои конфеты, которые пролезли в а(ель. Он даже умудрился просунуть чашку с ореховым маслом. Я пытался отправить его в постель, но ему во чтобы то ни стало надо было составить мне компанию.

У Рейн сжалось горло.

— О Сет.

Он улыбнулся своим воспоминаниям.

— Я думаю, я несколько лет после этого на шоколад вообще смотреть не мог. Но если ты сидишь в темноте на кипе вонючих тренировочных кроссовок и кто-то сует тебе шоколад, ты его съедаешь. — Он замолчал. Улыбка исчезла. Ей на смену пришла мрачная гримаса. Он посмотрел ей в глаза. — Ну вот, собственно, и все. Я рассказал тебе о Джесси. Довольна?

Рейн прижалась щекой к его груди и спрятала слезы.

— Знаешь, Сет, я думаю, мне бы понравился твой брат.

— Да уж… мне он точно нравился. — Сет оттолкнул ее, перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку.

Рейн обняла его за широкую спину. Время шло, но Рейн терпеливо гладила его плечи. Если это ему поможет, то она готова была годами успокаивать его. Веками.

Наконец он пошевелился, и она приподнялась.

— Сет…

— Никаких больше историй о Джесси. Он умер. Вот пусть и остается мертвым.

Она не стала сопротивляться, когда он навалился на нее всем телом и грубо овладел ею. Она знала, что ему больно, и готова была терпеть свою боль, потому что понимала — ему станет от этого легче.

Она хотела залечить его раны, она хотела воплотить все его мечты.

Она хотела любить его вечно.

Глава 23

Ему чудовищно не хотелось выпускать ее из своих объятий, но спина болела все сильнее и сильнее. Пульсирующая боль била в том месте, которым он сшиб перила. Он только сейчас обратил на это внимание.

— Что случилось? — пробормотала она спросонья.

— Спина болит, — сказал он. — Ерунда. Она погладила его по плечу.

— Прими горячий душ, — предложила она. — Он расслабит мышцы.

Он знал множество других способов расслабиться, но не хотел, чтобы она считала его совсем уж сексуальным маньяком. Он потянулся, скорчив гримасу боли, и помассировал больное место, насколько смог дотянуться.

— Никому не говори, но я уже староват для того, чтобы падать с лестниц и ломать перила спиной.

— А сколько тебе лет?

— Через пару недель исполнится тридцать шесть. Она поцеловала его в плечо.

— Мне всего двадцать восемь. Не стыдно тебе малолетних совращать?

Он ухмыльнулся ей:

— Малышка, не желаешь со мной принять душ? Она с наслаждением потянулась под одеялом.

— Нет, не хочу вылезать из тепленькой постельки. И я вообще не уверена, что могу двигаться. Мои кости как желе.

— Это не твои кости как желе, крошка.

Он наклонился к ней и поцеловал. Он снова хотел ее, но сдержался. Они смогут заняться сексом позже.

— Хочешь, я закажу чего-нибудь поесть? — спросила она. От этой блестящей идеи у него заурчало в животе.

— Давай.

— Что-то особенное?

Он улыбнулся ей глупой улыбкой.

— Я не привередливый.

Душ, как ни странно, действительно помог. Он долго стоял под горячими хлесткими струями, а когда вышел, она спала. Он прошелся на цыпочках по комнате, стараясь не будить ее. Ему казалось, что он плывет. Ему хотелось плакать и смеяться над каждой мыслью, что приходила ему в голову. Он натянул джинсы и неслышно опустился в кресло, которое стояло в изголовье кровати, просто чтобы сидеть и смотреть на нее со счастливой улыбкой на лице и удивляться ее красоте. Мельчайшая деталь сводила его с ума. А ее легкий розовый румянец на щеках был самым волнующим зрелищем, которое когда-либо открывалось его взгляду. Он бы всю жизнь сидел так и наслаждался этой картиной.

Он так и сделает. Она, может, еще не догадывается, но ей никогда не удастся от него избавиться. Он словно намертво приклеился к ней.

Зазвонил телефон, и она дернулась, просыпаясь. Она сонно улыбнулась ему и протянула руку за трубкой:

— Алло? М-м… ах да. Спасибо. Сколько? Десять, девяносто восемь? Ладно, спасибо… мы сейчас спустимся.

— Что, еду привезли? — Он надел свитер, натянул ботинки, накинул сверху кожаный пиджак и засунул за ремень «Зиг Зауэр». — Я принесу.

Он сорвал легкий поцелуй и пошел наружу. Дождь утих, и под ногами мягко шелестели опавшие сосновые иголки. Запах стоял чудесный. Он здорово проголодался.

Его встревожил не столько звук, поскольку парень был безмолвен, сколько странное движение в воздухе. Дуновение в затылок, как будто поцелуй любимой — только холодное дуновение, нетеплое.

Он развернулся как раз вовремя, чтобы заметить снаряд тьмы, несущийся на него. Из окна их домика лился неяркий свет, и на его фоне он увидел стальное лезвие, нацеленное ему в живот.

Он метнулся в сторону, парируя удар ребром ладони. Но парень оказался проворнее, и белая молния лезвия немного задела его бок. Он врезал парню в челюсть локтем, почувствовал удар и услышал мычание. Вильнул в сторону — и успел вовремя. Колено нападающего попало ему в бедро, а не в пах. Боль прожгла его до мозга костей, но не было времени обращать на нее внимания, не было времени даже достать пистолет. Он пятился назад, увиливая от одного выпада, затем от другого. Парировал удары, нагибался, снова увиливал. Ботинки скользили на мокрых сосновых иголках. Отступать было тяжело.

Нападающий воспользовался преимуществом и прыгнул, но Сет блокировал руку с ножом и провел захват кисти. Он упал на спину, упер обе ноги парню в живот и бросил его через себя. Парень сделал в воздухе сальто и мягко приземлился на ноги. Сет перекатился назад через плечо и вскочил, одновременно выхватывая из-за пояса пистолет. Нога нападающего взметнулась вверх, точно хлыст, и выбила пистолет из руки.

Свет позади него стал ярче, когда зажегся фонарь на крыльце. Он надеялся, что это хоть немного ослепит парня и даст ему секундное преимущество, потому что оно было ему необходимо как воздух. И срочно.

— Сет, что… о Боже!

Киллер ринулся вперед, Сет сделал шаг в сторону и поймал за запястье его руку с ножом. Дернул вверх, завернул назад и резко опустил вниз. Раздался громкий треск. Парень заорал во всю глотку. Нож выпал.

К домику, в котором остановились Сет и Рейн, примыкал блочный сарай, и Сет не придумал ничего другого, кроме как протащить киллера за сломанную руку, игнорируя его вопли, и впечатать его в бетонную стену головой вперед. Затем он еще раз припечатал его к стене и бросил на землю, как мешок с навозом, чем тот, собственно, и являлся. Он уставился вниз на бесформенную массу. Грудь его вздымалась и опадала. Его стала бить дрожь. Черт! Это было совсем близко.

Рейн бежала к нему босиком по грязной мокрой земле.

— Сет, с тобой все в порядке?

Он тяжело дышал. Он прижимал руку к боку, и под пальцами было влажно и тепло. Он задрал свитер и посмотрел на рану. Ерунда. Царапина. Свитер и джинсы были разрезаны, и длинный кровавый шрам выглядел ужасно. Но похоже, рана была неглубокой.

Рейн говорила что-то, очевидно, спрашивала, но он не слышал ее. В голове метались чудовищные мысли. Он бы с удовольствием сразился еще с одним убийцей, и не только с одним, лишь бы они заняли его на время, не давая думать и делать выводы. Но ему придется напрячь свои никчемные мозги и понять, каким таким магическим образом этот гад их выследил. Ведь он сам лично избавился от всех следящих устройств. И это после того, как он рассказал все свои секреты единственному наследнику своего злейшего врага.

Сет поддел парня ногой и перевернул его на спину. Затем нагнулся, зашипев от боли, и сдернул лыжную маску. Макушка превратилась в кровавое месиво, но лицо оставалось вполне узнаваемым. Короткие темные волосы, тридцать с небольшим лет. Средний, неприметный. Близко посаженные пустые карие глаза смотрели вверх. Он приложил палец к сонной артерии парня. Ничего. Жаль, было бы небезынтересно его допросить. Это не тот же, что был на Темплтон-стрит. Этот был легче, быстрее и намного опаснее.

Он выпрямился, стараясь не застонать от жалящей боли в боку. Он подтолкнул Рейн ближе, чтобы она посмотрела.

— Знаешь этого парня? — требовательно спросил он. Она покачана головой, зажав рот руками.

— Как он нас нашел? — продолжал он.

Она уставилась на труп диким немигающим взглядом.

Он ударил ее по рукам, схватил за плечи и встряхнул:

— Отвечай, Рейн!

Ее губы шевелились, но никакого звука не было. Она вздохнула, набирая в грудь воздуха, и выдавила, заикаясь:

— Н-не… з-знаю! — Ее начало трясти.

Спрашивать ее дальше не имело смысла, пока она не успокоится.

Он нашел свой пистолет в кустах и засунул его обратно за ремень. Рейн стояла там же, где он ее и оставил, глядя вниз на мертвое тело и не замечая падающих на голову и плечи капель дождя.

Он зашел в дом, собрал вещи, вышел и взял ее за руку.

— Пойдем, — сказал он и потащил ее по тропе. Рейн плелась за ним, как зомби, ее босые ноги волочились по грязи.

Сет осмотрел стоянку и заметил, что к тем машинам, что были там, когда они приехали, добавился новенький седан «сааб». Капот все еще был теплым. Из здания, где сидел портье, по-прежнему лился холодный цвет включенного телевизора. Никаких лиц в окнах, никаких криков с заднего двора. Никаких звуков, кроме шелеста дождя. Он открыл машину, кинул сумку на заднее сиденье, усадил Рейн справа, сел за руль и выехал на дорогу, втопив педаль газа в пол.

Вернулся его киборг, спокойный и эффективный. Он мог убить человека и оставить его мертвое тело лежать в грязи. Никаких проблем. Он мог тащить дрожащую, хнычущую, полуголую, необутую женщину по гравию без тени сострадания. Неожиданное и страшное озарение, посетившее его голову благодаря Рейн, сейчас нуждалось во внимательном и всестороннем рассмотрении.

Спустя полчаса, прошедших в гробовой тишине, зубы Рейн перестали стучать. Он решил, что достаточно долго ждал.

— Это ведь не должно было случиться, так?

— Что? — Ее голос был мягким, сконфуженным. Сама невинность.

— Я не должен был выжить. Какая досада, а? Весь план летит к чертям.

— Сет, о чем ты говоришь?

Она хочет, чтобы он разжевал ей все. Все, до последней детали. Что ж.

— Хватит, Рейн. Ты ничего не добьешься, если будешь отпираться. Рассказывай, как твой приятель нас выследил?

— Неужели ты думаешь, что я… — Она замолчала и покачала головой. По ее щекам потекли слезы, достойные профессиональной актрисы.

— На тебе нет передатчика, на мне нет передатчика, машина чистая. Мы не пользовались никакими кредитными карточками. Мы посреди неизвестности, путешествуем по подложным документам. Конечно, рано или поздно они нашли бы нас. Но почему они нашли нас так быстро? Ты можешь мне это объяснить, дорогуша?

Она покачала головой.

— Прими душ, Сет, — вспоминая, повторил он ее слова с издевкой в голосе. — Это расслабит мышцы в спине. Я закажу нам что-нибудь поесть. Не беспокойся ни о чем.

— Я только заказала чизбургеры, картошку и газировку из закусочной, — прошептала она.

Он обдумал это.

— Я должен был это предвидеть, — сказал он. — Ты же ожившая прелесть Виктора, так? Мне говорили, что за парнем миллионов сорок-пятьдесят. Я могу понять тебя, даже если он и утопил твоего папашу. Ну да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, так? Всего-то небольшое убийство. И в лучших семьях случается.

— Прекрати! — закричала она протестующе. — Ты же видел, что случилось у меня дома. Это было взаправду, Сет!

— Да, это немного все запутывает, — признал Сет. — Но у такой женщины, как ты, может быть много врагов. Особенно если у тебя в привычке так обращаться со своими любовниками, как ты обращаешься со мной.

Она совладала со слезами, решив, что этим делу не поможешь.

— Я никогда тебя не обманывала, Сет, — произнесла она напряженным, полным чувства собственного достоинства голосом. — Куда мы едем?

— Туда, где ты больше не сможешь так вредить. Она отшатнулась:

— Я бы никогда не сделала ничего, что может тебе навредить.

Он позволил какой-то части своего сознания принять тот факт, что, возможно, она говорит ему правду. И испугался этой мысли.

Он слишком сильно хотел, чтобы это было правдой. Это была его слабость, его ахиллесова пята. Ему придется переступить через это, даже если это его прикончит.

Предательство Рейн, ее попытка отправить его на верную смерть идеально вписывались в концепцию мира, где был замучен и убит Джесси. Этот сценарий вполне укладывался в систему ценностей, в которой его мать, в очередной раз наглотавшись таблеток, просто не проснулась следующим утром. Это был реальный мир, где все, что угодно, как бы чудовищно оно ни было, могло произойти. Правил не было вовсе. Никаких пределов тому, как ужасно все могло обернуться.

Он прижал руку к боку. Голова кружилась. Свитер ороговел. Порез горел и пульсировал.

Рейн увидела кровь на его ладони.

— Ты ранен!

— Ерунда, царапина. Мы почти добрались.

— Почему ты мне не сказал? Останови машину, чтобы я смогла…

— Еще одно слово, и я посажу тебя в багажник.

Она уставилась горящими глазами на лобовое стекло, которое заливало дождем. Из радиатора дул горячий воздух, но он не мог согреть ее, это было поддельное тепло. Она заблудилась на леднике. Она никогда больше не согреется. Ее преследует какой-то неизвестный убийца. А человек, которого она любит, убежден, что это она подставила его. Хуже уже быть не может.

Впрочем, нет. Если бы тот человек в мотеле победил Сета, это было бы еще хуже. Бесконечно хуже. Это был бы конец света.

А он был близок. Она видела, как мелькает лезвие в воздухе. Но она не поняла, как Сет справился с ним. Только мелькание рук и ног, затем треск кости, и все закончилось. Не то что в боевиках, где видно каждое движение, как будто это прекрасный танец. В том, что она увидела сегодня ночью, не было ничего прекрасного. Только четкая смертельная эффективность движений.

Она много чего не знала о Сете Маккее.

Он замедлил машину и свернул на гравийную дорогу. Седан забуксовал, но резина вгрызлась в колею, и они поехали по изрытой узкой дороге.

Машина уперлась в тупик, и свет фар выхватил из темноты крыльцо, которое оказалось частью большого ветхого дома. У лестницы горел свет. Сет выключил двигатель.

Дверь на крыльцо открылась. Огромный мужской силуэт загородил свет. Сет вышел из машины.

— Это я, — сказал он.

Сет открыл пассажирскую дверь и вытащил Рейн, схватив ее за руку, чуть выше локтя.

— В этом нет необходимости, — прошипела она.

Он проигнорировал эти слова и затащил ее в дом. Мускулистый мужчина с ястребиным носом и короткой бородой уставился на нее, оцепенев, когда Сет тащил ее мимо.

Она моргнула, впитывая туманные образы. Большая задымленная кухня, где тепло, как в тропиках. На столе горит керосинка. Разложены карты. Стоит кофейник. Лежат очки и чашки с дымящимся кофе. В раковине полно грязной посуды. За столом сидят двое мужчин.

Человек с бородой закрыл дверь и прошел за ними следом, навалился плечом на косяк и скрестил огромные руки на бочкообразной груди.

Один мужчина из тех, кто сидел за столом, курил сигарету. У него был такой же ястребиный нос, его большие ноги покоились на дверце топливника печи. Прежде чем он подобрал под себя ноги и затушил сигарету, она увидела, что на носке у него дырка. Он был длинный и тощий, с лохматыми волосами. Его худое лицо обрамляла золотистая щетина. Зеленые глаза, бдительные и настороженные.

Другой мужчина за столом был гладко выбрит и неприлично красив, с гривой янтарных волос, забранных в толстый хвост. Те же зеленые глаза, которые осматривали ее с ног до головы с нескрываемым интересом.

Тощий парень с дырявым носком разрушил чары.

— Что здесь происходит? — потребовал он объяснений.

— Мне нужна комната, которую я смогу запереть снаружи, обогреватель и одеяла.

Трое мужчин переглянулись. Затем посмотрели на нее.

— И какого черта вы на нее уставились? — грубо спросил Сет.

Красавчик с длинными волосами вскочил на ноги.

— Комната на чердаке должна подойти. Я притащу туда матрац.

— А я принесу амбарный замок из сарая, — сказал бородатый. Тощий поднялся и потянулся за тростью.

— Я найду пару одеял. — Проходя мимо Сета, он тяжело посмотрел на него. — А потом нам с тобой надо будет серьезно поговорить с глазу на глаз.

— Как хочешь. Дай я только улажу все с ней, — сказал Сет, прижимая руку к боку. Таким бледным Рейн еще ни разу его не видела.

Тощий заметил его состояние, и взгляд его изменился.

— Боже, старик, ты чего с собой сделал?

— Потом.

Они поместили ее на чердаке. Стояла суматошная активность, в которой она не принимала участия. Кто-то притащил обогреватель и включил его рядом с ней, но она не чувствовала тепла. Парень с хвостом принес одеяла. Тощий говорил ей что-то, но она его не слышала. Он щелкнул пальцами перед ее лицом, обеспокоенно глядя ей в глаза, и сказал что-то Сету. Тот пожал плечами.

Мужчины вышли из помещения. Сет выходил последним. Он тяжело посмотрел на нее через плечо. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его взгляда.

Дверь закрылась. Щелчок, потрескивание ключа, и амбарный замок заперли.

Коннор достал аптечку и вытащил оттуда марлю.

— Снимай свой свитер, — сказал он. — И дай мне взглянуть на рану.

— Да ерунда, говорю же тебе. Дай-ка мне еще виски.

— Заткнись и снимай свитер, тупоголовый. Антибиотики и бинты тебя не убьют.

Он стащил одежду через голову, тяжело вздохнув. Дэйв достал из ящика стола кухонное полотенце, смочил его в горячей воде и передал Сету.

Сет стер кровь, поморщившись, когда Коннор смазал длинный уродливый порез антисептическим гелем и принялся накладывать повязку. Шон подал ему фланелевую рубашку, которую он медленно и осторожно надел. Он слишком устал, чтобы застегивать ее на пуговицы.

Братья напоили его виски и мало-помалу вытянули из него всю историю. К тому моменту, как они закончили, Сет был так опустошен, что даже их долгие красноречивые переглядывания не выводили его из себя. Конец его истории встретили гробовым молчанием. Только треск поленьев в печи нарушал тишину.

— Ну ладно, — пробормотал он, обнимая себя за плечи. — Проехали. А сейчас, парни, можете мне рассказывать, какой я нехороший. Валяйте, я готов.

— Не-е-е, — протянул Коннор. Он подбросил дубовое полено в печь и поворошил его кочергой, пока оно не устроилось на углях. — Ты неправильно все понял. Сейчас мы будем обсуждать, что мы имеем.

Сет отхлебнул виски и вытер рот рукой.

— Я ей все рассказал, понимаешь? Лазар за мной охотится. Если мы сейчас будем следить за пистолетом, то попадем в ловушку.

— Ты пришел к такому выводу, основываясь на факте, что убийца вас сегодня выследил?

Сет удивился скептическим ноткам в голосе Дэйва.

— Но это единственное, что имеет смысл.

— Вовсе необязательно, — вмешался Шон. — Может, ты где-то допустил ошибку. Ты же не супермен. Может, есть что-то, чего ты не знаешь?

— Существует три возможных версии, — сказал Коннор. — Первая: она не устанавливала никакого передатчика и сразу рассказала все Лазару. Вторая: она установила передатчик, Лазар это понял и сейчас охотится за вами обоими. И третья: она установила передатчик, Лазар ничего не знает, а мужик в лыжной маске не имеет к Лазару никакого отношения. Мне лично первая версия не нравится. Зачем он будет на нее нападать, если она с ним сотрудничает? Кроме того, это не похоже на нее, насколько я ее знаю.

— Да что ты о ней можешь знать? — горько воскликнул Сет.

Коннор поднял бровь.

— Я обладаю счастливой возможностью судить о ней объективно в отличие от тебя, поскольку не влюблен в нее по уши. Так что мое суждение гораздо весомее твоего. Зачем она будет звать киллера, чтобы оторвать тебе башку сразу после того, как ты спас ей жизнь? Брось, Сет.

Сет покачал головой.

— А как еще парень мог узнать…

— Помолчи и хоть раз в жизни выслушай, — резко оборвал его Коннор. — Вторая версия мне тоже не нравится. Виктор не из тех людей, кто станет посылать непрофессионального головореза за ней. Он из тех людей, кто будет потирать ладони и ждать, когда ты попадешься в его ловушку.

— Второй парень был профессиональным головорезом, — возразил Сет. Он потрогал повязку, скривившись от боли. — Он меня чуть не прикончил.

— Да, второй парень меня тоже беспокоит, — сказал Коннор. — Что ведет нас к версии номер три. Люди в масках не от Лазара. Они от Новака. Мы знаем, что он запал на нее. А он пойдет на все, чтобы заполучить то, что он хочет.

Сет закрыл лицо руками.

— Она за всем стоит, — повторил он упрямо. — Нет другого объяснения тому, что этот парень нашел нас. А в ее ботинке я нашел современный коротковолновый передатчик. Я лично продал несколько штук Лазару.

— Ну и что? — спросил Дэйв. — Ты же тоже пометил ее вещи, правильно? Может, он просто считает, что она принадлежит ему. Ты же так считаешь.

— И он установил системы слежения, чтобы приглядывать за ней, как и ты, — добавил Шон. — Потому что у него мания контроля.

— Как и у тебя, — закончили Коннор и Дэйв хором. Они улыбнулись и ударили друг другу по рукам.

Сет нахмурился:

— Не ждите от меня сегодня чувства юмора.

— Да у тебя его все равно нет, — заметил Шон. — Почему ты не хочешь хотя бы допустить предположение, что она тебе не врет?

В силу выпитого виски и пережитого задень он просто выложил все как есть.

— Я не могу позволить себе делать допущения. Потому что слишком сильно хочу, чтобы это оказалось правдой.

— А-а, так ты хочешь сказать, что ты просто сдрейфил, — вымолвил Шон.

Сет был слишком уставшим и злым, чтобы отвечать.

— Лучше держаться моей точки зрения и слыть мерзавцем. Зато проживешь дольше.

— Да, может, ты и прав. Но только тогда твоя жизнь не будет стоить и ломаного цента.

Сет даже не взглянул на него.

— А мне наплевать, — пробормотал он тупо. — Правду она говорит или нет, она останется под замком, пока все это не закончится. Я один буду следить за пистолетом. Я понимаю и принимаю всю ответственность за последствия, но это не значит, что вы тоже должны лезть в это.

Дэйв плеснул еще немного виски в стакан.

— Не драматизируй, Маккей. Не тебе решать, что мы будем делать, а что нет.

Сет уставился на янтарную жидкость.

— Ребята, вы не обязаны рисковать жизнями из-за глупой преданности Джесси. Его нет. Вы ему больше не нужны.

— Ему не нужны, зато мы нужны тебе, — сказал Коннор. Он протянул руку и потрепал Сета по плечу. — Дело ведь не только в Джесси. Но и в тебе. И не спрашивай меня почему. Ты зануда и хам, и мы еще поговорим с тобой о твоих навыках общения, но в целом это ничего не меняет. Я пойду с тобой до конца, старик.

Сет чуть не подавился виски. Он закашлялся, и рана заныла под повязкой.

— Эй, я, конечно, признателен за сантименты, но сейчас меня даже не волнует, если это действительно ловушка. Я просто хочу положить этому конец. Не лезьте в это дело, выходите из игры. Я сам буду за все отвечать, и мне не нужна ваша помощь.

— Круто, — заметил Дэйв.

— Я в деле, — поднял руку Шон.

— Я тоже, — поддакнул Коннор, поднимая стакан в воздух.

Дэйв нахмурился, глядя на брата.

— Нет, куда тебе. Ты все еще таскаешься со своей тростью. Никуда ты не пойдешь. Будешь охранять даму.

— Ну сейчас!

— Нет? — В голосе Дэйва звучали интонации старшего брата. — Тогда я тебя свяжу.

— Давай сыграем на это в покер, — предложил Коннор.

— Еще чего, ты же мухлюешь. Это не подлежит обсуждению, так что забудь об этом…

Разговор быстро деградировал до дружеской перепалки. Сет устало повернулся к огню. Виски согрело его, и он начал клевать носом, с трудом следуя за своими мыслями. Только полный идиот кинется следом за передатчиком в неизвестном направлении, навстречу неизвестному количеству противников с неизвестным объемом ресурсов. Правда в том, что он никогда не планировал брать Макклаудов непосредственно на операцию. Он всегда полагал, что эта часть вечеринки будет его личной забавой.

Он встрял со своими аргументами посреди их шутливой болтовни.

— Парни, дайте мне закончить все это по-своему. В этом случае, если все накроется медным тазом, вы будете ни при чем. Они не выйдут на вас. — Его слова прозвучали в неожиданной тишине.

— Да, верно, — медленно сказал Коннор. — А что нам делать с блондинкой? Держать ее на чердаке вечно?

— О Боже. — Сет закрыл глаза и потер их устало. — Не имею ни малейшего представления. Простите, парни.

Пламя горело, дрова потрескивали. Прошло несколько минут.

— Я знаю, почему ты притащил ее сюда, — тихо произнес Коннор. — И ты все правильно сделал.

— Да неужели?

— Да. Ты привез ее сюда, чтобы она была в безопасности. Сет покачал головой. Но это не было отрицание.

— Я полный идиот.

— Не ты первый, не ты последний, — заметил Дэйв.

— На твоем месте я бы сейчас забрался на чердак и провел время с пользой для дела со своей любимой дамочкой, — продолжал Коннор. — Ей сейчас плохо. Да и тебе не помешает отдых. Ты плохо выглядишь. У нас наготове «чероки» с полным баком, хоть сейчас садись и езжай. Мониторы настроены на передатчик, установленный на пистолете. Мы трое будем по очереди дежурить всю ночь. Если начнется, то мы тебя разбудим. Нам собраться — только подпоясаться.

— Да, старик, расслабься, — поддакнул Шон. — Когда завертится, ты нам понадобишься бодрым и быстрым. На вот, я сделал сандвич. Отнеси ей наверх.

— Вряд ли это надолго, — сказал Коннор. — Все пришло в движение.

— Круг сузился, — прошептал Сет.

— Что? — не понял Коннор. Сет пожал плечами.

— Да так, Джесси сказал мне это во сне, — пробормотал он. Он огляделся по сторонам. Три пары зеленых глаз смотрели на него почти с одинаковым беспокойством.

Он не видел у них такого выражения лица с тех пор, как погиб Джесси. Он не думал, что когда-нибудь еще увидит подобное.

Он взял со стола бутылку виски и поднял ее вверх, отдавая безмолвный салют их братству. Затем он взял сандвич для Рейн и стал подниматься на чердак.

Глава 24

Рейн вскочила на ноги, когда услышала звук проворачивающегося в замочной скважине ключа. Она завернулась в одеяло. Она дрожала, но не от страха. Она ославила страх так далеко позади, что уже и не помнила, что это такое.

Сет протиснулся внутрь, бросив тяжелый, размером с ладонь, амбарный замок на комод. Рядом с ним он поставил что-то завернутое в салфетку. Она облегченно вздохнула, увидев, что его рана перевязана. Белые бинты бросались в глаза, пестрея на его загорелой коже. Изношенная красная фланелевая рубашка висела навыпуск, не застегнутая, не закрывая кровавых пятен на джинсах. В руке у него она увидела початую бутылку виски. Он крепко приложился к горлышку.

— Ты пьян, — прошептала она. Его глаза блестели диким светом.

— Это лекарство, — сказал он, указывая на повязку. — Болит, знаешь ли. Я тебе сандвич принес на случай, если ты проголодалась.

— Ты, наверное, шутишь.

— Угощайся.

Он снова приложился к бутылке. Она плотнее закуталась в одеяло.

— Ты не хочешь дать мне какую-нибудь одежду? — Ее голос звучал по-деловому.

Он поставил бутылку на комод рядом с амбарным замком и двинулся на нее.

— Не вижу смысла, — ответил он. Он рванул одеяло и нахмурился, когда увидел на ней платье. — Эта штука все еще мокрая, Рейн. Ты так заболеешь. Снимай. В комнате уже тепло. Даже слишком тепло.

— Я не хочу сидеть перед тобой голая.

Не стоило этого говорить. И она поняла это, как только слова сорвались с губ. Его глаза вспыхнули нехорошим огоньком.

— Круто, — заметил он. Он стянул тоненькие лямки с ее плеч и провел рукой по нежной коже. Платье упало, застряв ненадолго на ее бедрах, к исцарапанным, запачканным грязью ногам. Рейн с трудом заставила себя не отшатнуться и не прикрыться хотя бы руками. Она выпрямилась и совладала с лицом. Пусть смотрит. Она все равно сохранит достоинство, несмотря на наготу. Он изучал ее тело жадным взглядом, задерживаясь на деталях. Он продолжал гладить ее ладонью, не пропуская ничего, словно пытался запомнить на ощупь.

Несмотря на его непредсказуемое настроение и выпитый им алкоголь, она совершенно не испытывала перед ним страха. Она приложила тыльную сторону ладони к его щеке.

— Ты весь горишь, — тихо сказала она.

— А то я не знаю. И так каждый раз, когда смотрю на тебя.

— Тебе нужно принять аспирин или что-нибудь…

— Какая ирония. — Он прервал ее, как будто она и не говорила. — Первый раз я так отнесся к женщине, и вот как оно все обернулось.

Она приложила ладонь к его лбу, пытаясь остудить его.

— Ты ведь знаешь, что я никогда бы не сделала ничего, что может навредить тебе, — пробормотала она.

— Т-с-с, я не собираюсь обсуждать это.

— Но, Сет, мы должны… Он прижал палец к ее губам:

— Нет, не должны. Не хочу никаких ограничений.

Она уже натыкалась на эту каменную стену, но больше это ее не пугало. Не теперь, когда она видела другую сторону его натуры: его нежность, его безграничную ранимость. Она обняла его за талию, стараясь не задеть повязку.

Он отпрянул назад и съежился. Убрал от нее руки.

— Какого черта ты делаешь? — проворчал он.

— Хочу согреться. Ты не хочешь дать мне хоть какую-нибудь одежду, а мне холодно.

Он держался сурово.

— Плохая идея. Я сегодня не могу себя контролировать. Вообще не могу. Так что не доводи до греха, Рейн.

Она прижалась щекой к его груди и нежно потерлась.

— Я знаю тебя, — сказала она мягко, но упрямо. — Ты меня не напугаешь. Сет Маккей.

— Да ну? — Его рука обняла ее, согревая теплом. — А вот ты меня пугаешь, крошка, пугаешь до смерти.

Сет сам не заметил, как они оказались на матраце, а он был уже в ней.

— Верь мне, милый, — шептала она.

— Нет, — упрямо твердил он.

— Хотя бы смотри мне в глаза, когда мы занимаемся любовью. Хотя бы это ты должен для меня сделать.

— Это не любовь, и я ни черта тебе не должен.

Но тут словно ток прошелся по его телу. Он замер, чувствуя возбужденное напряжение, соединяющее их.

— Черт бы тебя побрал, — проворчал он.

— Вот видишь? — прошептала она. — Это любовь, Сет. И так каждый раз, когда мы вместе. И так будет всегда. Мы не можем причинить друг другу вред, это против нашей природы…

Несколько минут спустя Сет лежал позади нее, прижимаясь горячей грудью к ее спине.

— Сет, ты не надел презерватив. Мы вообще никак не предохранялись, — сказала Рейн.

— Презервативы остались в мотеле. Хочешь спросить у Макклаудов, можно ли воспользоваться их запасом?

— Нет, — прошептала она.

— Я так и знал. Без них гораздо лучше. Я готов разрядиться сразу, как только оказываюсь в тебе… Ладно, давай спать.

— Сет…

— Хватит разговоров на сегодня.

Она проснулась где-то посреди ночи. Лицо болело, сбитые ноги ныли, шерстяное одеяло противно кололось. Тяжелая рука Сета мешала дышать.

— Сет, ты спишь? — прошептала она. Он вздрогнул и поцеловал ее в шею.

— Уже нет.

Она развернулась к нему.

— Мне надо в туалет.

Он отбросил одеяло и потянулся за джинсами.

— Пойдем, я тебе покажу.

Она завернулась в одеяло и пошла за ним по сумрачному коридору. Он открыл дверь, дернул за цепочку, чтобы зажечь свет, жестом показал на туалет и закрыл за ней дверь. Комната была такой огромной, что сантехника, казалось, потерялась в ней. Только сейчас она поняла, как сильно она хочет помыться.

Она выглянула за дверь.

— Я хочу искупаться, — сказала она ему.

— Ладно, — ответил он и пошел обратно в спальню.

Она пустила воду. Дверь открылась, и вошел Сет с обогревателем в руках. Он поставил его повыше, воткнул его в розетку и стал ждать, скрестив руки на груди. Он так привлекательно выглядел, одетый в одни только джинсы. Он был просто ослепительно хорош.

— Ты не подождешь за дверью, я бы хотела побыть одна, — попросила она без особой надежды.

— Нет.

Он бесстрастно смотрел на нее. Вода наполняла ванну, откуда поднимался пар. Рейн вздохнула и позволила одеялу упасть на пол. Сет подхватил его и повесил на крючок над обогревателем.

Она скрутила волосы в пучок. Их бы тоже не мешало вымыть, но она не могла даже подумать о том, что ей снова придется ходить с мокрыми волосами. Она забралась в ванну, поморщившись, когда горячая вода коснулась ее разбитых ног. Она погрузилась целиком и закрыла глаза, расслабившись и слушая шум воды.

Сет выключил воду, когда она дошла де ее подбородка, и Рейн открыла глаза. Он взял мыло, выловил ее ногу и намылил ее, не пропуская ни одного пальчика, ни одного подъема. Он опустил ее, выловил вторую ногу и повторил процедуру с той же любовной заботой. В комнате не раздавалось ни одного звука, кроме плеска воды.

Ее сердце болело от любви к нему.

— Я тебя не предавала, — сказала она тихо. — Придет день, и ты поймешь, что я говорю тебе правду.

— Да? — спросил он, не отрываясь от занятия.

— Да, — ответила она воинственным голосом. — И ты будешь чувствовать себя последним придурком, что не поверил мне. И я буду наслаждаться каждой минутой этого.

Его губы тронула легкая улыбка.

— Пугающие перспективы.

— Посмотрим, как тебе это понравится, когда это произойдет. Ты уже знаешь правду, просто не хочешь признаться себе.

Он гладил мылом ее колено.

— Правда — штука относительная, — заметил он.

— Да ладно тебе, — выпалила она. — Ты сейчас говоришь, как Виктор.

Ее нога выскользнула у него из рук и с плеском упала в воду. Он вытер брызги с лица.

— Не сравнивай меня с ним. Учитывая, как идут дела, я могу и не дожить до того, чтобы выяснить правду.

Она дернулась, как будто ее укусили.

— Не говори так! — Ей вспомнился сон и печальные глаза отца на удаляющейся лодке. — Пожалуйста, не говори так, — повторила она, сдерживая слезы.

Жизнь непредсказуема, — тихо сказал он. — Ангел смерти в черной лыжной маске может выскочить из тьмы в любой момент. Все, что ты можешь сделать, — это смотреть ему в глаза и наслаждаться каждым мигом. Как я наслаждаюсь прямо сейчас.

Она посмотрела в его пылкие темные глаза. Он был ближе к ней, чем когда-либо. Они так оторвались от нормальной, обычной жизни, что она уже ничего не воспринимала как должное. Миллион невероятных вещей мог оказаться правдой, а другой миллион бесспорных правд мог оказаться чистой иллюзией. Но одно было точно. Она его любила. Он спас ей жизнь. Он был красив, смел, отважен. Сегодня он сказал ей, что любит ее, и он не лгал. Никогда еще в ее жизни никто не делал для нее так много.

Правда останется правдой. Хочет он сам поверить в это или нет. И если он не собирается слушать ее слова, то она скажет ему все единственным доступным ей языком.

Она протянула к нему руки. Она заставит его понять.

В окнах было темно, когда раздался стук в дверь. Сет поднял голову, как будто и вовсе не спал.

— Да?

— Время действовать, — тихо сказал кто-то.

— Я сейчас спущусь. — Он включил свет и оделся в полной тишине.

Рейн села, пытаясь придумать какие-нибудь слова. Сет не обращал на нее внимания, натягивая рубашку. За ночь повязка пропиталась кровью. Он глянул на повязку мельком и застегнул рубашку, ничего не сказав.

Паника захлестнула ее.

— Вы поехали за пистолетом, так? За пистолетом Корасон? Он не ответил.

Не преследовали образы. Алое на белом, кровь на повязке Сета. Его красная рубашка. Тюльпаны на полу. Проклятие Корасон. Слова сами рвались из нее, полные ужаса.

— Ладно, ты побелил Сет, я признаюсь во всем. Я рассказала Виктору. Не ходи. Это ловушка.

Он улыбнулся и опустился перед матрасом на колени, но глаза его оставались печальны.

— Ты — это нечто, дорогая. Никогда не знаешь, что от тебя ждать в следующую секунду.

— Сет, я…

Он прервал ее быстрым поцелуем.

— Не шали.

Он взял амбарный замок и улыбнулся ей как-то странно, по-доброму. Дверь закрылась, замок щелкнул, ключ заскрипел в скважине.

Она слышала его легкие шаги по лестнице и далекий приглушенный гомон мужских голосов. Все было как всегда — паника, крушение надежд. Лодка отплывает вдаль, а она слишком мала, слишком беспомощна, чтобы что-то изменить. Блики фар мелькнули в лесу, когда машина отъехала от дома. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Вскоре она погрузилась в неспокойную дрему. Образы сменяли друг друга, пока наконец один не вытеснил все остальные: бесконечная водная гладь, простирающаяся во все стороны от Стоун-Айленда.

Вдали глухо ворчал гром. Порывы ветра вздымали парусную лодку отца и с хлюпаньем швыряли ее в воду. Он никак не соглашался взять ее с собой. Он хотел побыть один; эта вечная извиняющаяся улыбка: прости, Катя, но у меня нет сил веселиться. Мне нужен покой, чтобы подумать. Беги домой, к мамочке, ты ей нужна. Идет?

Какая ирония. Она нужна Аликс. Лодка отплывала все дальше. Он помахал ей рукой, и она вспомнила сон, который Всегда прошлой ночью. Она закричала ему. задыхаясь от паники, но он раскрыл парус, и лодка уплыла совсем далеко. Всегда, когда ей снились л и сны, случалось что-нибудь ужасное. А если Аликс вплела ее с заплаканными глазами, то вечно говорила, чтобы она перестала ныть, а не то мамочка потеряет терпение.

Она спряталась под корнями мертвого дерева, которое расстилалось прямо у воды. Ветры и дожди вымыли там маленькую пещерку, как раз чтобы туда уместилась одиннадцатилетняя девочка, свернувшись калачиком. Оттуда ей хорошо было видно лодку. Пока что ничего плохого не происходило. Она не смела даже моргнуть. Иначе чары рассеются.

Она услышала тяжелые гулкие шаги на пристани. Так ходил только Эд Ригз. Катя никогда не любила Эда, даже несмотря на то что он был хорошим другом ее матери. Он разговаривал с папой, как будто тот был глупеньким, а ведь папочка был самым умным человеком на свете, кроме разве что дяди Виктора. Эд притворялся хорошим, но это было неправдой. И недавно ей приснился сон про него. Почти такой же, как прошлой ночью.

Он стоял перед ней на пристани и смотрел на лодку, которую ветер носил по волнам, словно мотылька. Он долго смотрел, как будто решал что-то. Внешне она была совершенно спокойна, но сердце бешено стучало в груди, когда он отвязал лодку, запустил мотор и отплыл от берега. Пары дизельного топлива дошли до нее, и ее едва не затошнило. Он направился прямо к белой лодке, уменьшаясь и уменьшаясь, превращаясь в черную точку, пока его совсем стало не разглядеть. Ветер крепчал, волны плескались уже у самых ее ног, подбираясь ближе. Небо больше не было белым. Оно потемнело, расплываясь желто-серым подтеком, напоминая гигантский синяк. Громыхнуло ближе. Начался дождь.

Она по-прежнему смотрела на белый мотылек паруса, боясь пошевелиться, но чары уже не работали, Эд разрушил их. Она представила, что ее взгляд — это веревка, и попыталась подтянуть мотылька к себе, но тот порхал над волнами.

Она выбралась из своего убежища, карабкаясь по лестнице из корней. Она побежала по тропе наверх. Она не хотела остаться один на один с Эдом, особенно после того, что ей приснилось. Быстро темнело. Но тут она поняла, что она все еще в своих солнцезащитных очках с лягушками. Хотя в них она видела лучше, пусть ей и было темно.

Но она не успела убежать, Эд причалил и выскочил из лодки, оказавшись прямо перед ней. Его глаза были широко распахнуты.

— Что ты сделал с папой? — потребовала она объяснений.

Эд открыл рот. Его руки тряслись. Все его тело тряслось, хотя было тепло.

— Солнышко, что ты здесь делаешь одна, под дождем?

— Где мой папа? — снова спросила она уже громче.

Эд посмотрел на нее и присел перед ней на корточки. Затем он протянул ей руку.

— Пойдем, я отведу тебя к папочке.

Он наигранно улыбнулся ей, но вспыхнула молния, и его улыбка превратилась в то, чем и была на самом деле, — во что-то ужасное, зловонное, кишащее змеями. Как в страшном кино, что она видела по телевизору, когда взрослые ушли на одну из своих вечеринок.

Зарокотал гром. Она закричала и побежала от него, словно лошадь, вырвавшаяся из загона. Она быстро бегала, но у него были длинные ноги. Его рука сомкнулась на ее запястье, но она была скользкая, как рыба. Она выдернула руку и помчалась дальше. Очки спали, но она не остановилась, а лишь громче закричала и ринулась в расплывающуюся перед глазами зеленую муть…

В дверь постучали, и она села, подавившись криком. Снова постучали — тот же вежливый негромкий стук, который вырвал ее из пучин кошмара. Она завернулась в одеяло, сердце бешено колотилось в груди.

— Входите, — сказала она осторожно.

Замок щелкнул, и дверь открылась. Это был тощий парень с тросточкой, он прижимал к груди кипу одежды. Сет звал его Коннор, кажется. Он поприветствовал ее холодным грустным взглядом.

— Доброе утро, — произнес он.

— Вы не пошли с ними?

Его лицо сделалось еще напряженнее.

— Калекам достается работа нянек. — Он показал ей палку. — Я тоже от этого не в восторге, так что давайте не будем это обсуждать.

— Тогда почему вы просто не запрете меня и не уйдете? — спросила она. — Я все равно никуда не денусь из этой комнаты.

— Да уж. Совсем не то же самое, что двое наемников, которые гонялись за вами прошлым вечером. Да простит меня Бог, но если нас всех четверых убьют, то вы тут умрете от жажды и голода, прежде чем кто-нибудь услышит ваши крики. У нас здесь соседей поблизости нет.

Она сглотнула и отвернулась.

— Заставляет задуматься, да? Лично я считаю, что вы ни в чем не виноваты. Сета, правда, в этом убеждать бесполезно.

— Да?

Коннор стрельнул в нее взглядом.

— Да, — повторил он. — Бесполезно. — Он положил кипу одежды на комод. — Никто из нас подолгу тут не живет, так что одежды немного. Я собрал тут кой-чего из детских вещей Шона. Уж не знаю, подойдут ли они вам.

— Да, пожалуй, — согласилась она с благодарностью в голосе.

— Когда оденетесь, спускайтесь вниз, если хотите, конечно. Я сварил кофе, и есть еда, если вы проголодались.

— Так вы меня не будете запирать?

Он оперся обеими руками на палочку и посмотрел на нее, сузив свои зеленые глаза.

— А вы собираетесь делать какие-нибудь глупости?

Она затрясла головой. Несмотря на его трость, она понимала, что ей не справиться с этим человеком. Этот взгляд говорил ей, что он, пожалуй, так же опасен, как и Сет. Все братья Макклауд произвели на нее такое впечатление.

— Спасибо за одежду, — сказала она. — Я скоро спущусь. Кипа на комоде состояла из одного рванья. Из всего этого ей удалось выбрать потертые джинсы, которые подошли на бедрах, но были так длинны, что ей пришлось трижды закатать их. Они были исписаны грубыми антисоциальными надписями, сделанными несмывающимся маркером. Единственной рубашкой, которую приличная женщина могла надеть, оказалась черная косоворотка с надписью «Мегадет»[18]. Она не закрывала пупок и туго обтягивала грудь.

Нашлась еще пара высоких кед, чей цвет невозможно было определить с точностью, настолько они выносились. Они были слишком большими, как у клоуна, и избитые ноги больно обдирались о грубую материю, но она зашнуровала их потуже, трогательно благодарная каждой дырочке под шнурки.

Вдоль лестницы висели картинки и рисунки. Она спускалась и рассматривала их. Некоторые были написаны углем, некоторые ручкой, а некоторые акварелью. В основном там были изображены деревья, животные, различные ландшафты. Их простота и сила вызвали в памяти молчаливую таинственность Стоун-Айленда.

Коннор опешил, когда вошел на кухню.

— Господи Иисусе! — воскликнул он. — Э-э, в смысле… ну да. Кофе в кофеварке. Чашки над раковиной. Сливки в холодильнике. Хлеб в хлебнице, если захочешь съесть пару тостов. Масло, джем, арахисовое масло и сливочный сыр — все это тоже в холодильнике. Выбирай что хочешь.

Она налила себе кофе.

— Там на лестнице очень красивые рисунки, — сказала она. — Кто автор?

— Мой младший брат, Кевин, нарисовал все это.

Она достала из холодильника кварту[19] молока пополам со сливками и разбавила кофе.

— А Кевин — это один из братье)}, которых я встретила вчера?

— Нет, Кевин умер десять лег назад. Автомобильная авария.

Она уставилась па него, сжав картонную коробку. Дверца холодильника так и осталась открытой.

Коннор легонько толкнул дверцу, и она медленно закрылась.

— Это одна их многих причин, почему мы помотаем Сету, — сказал он. — Макклауды знают, что это такое — потерять брата.

Она посмотрела на потемневший в тостере хлеб. Во рту пересохло, аппетит пропал.

— Извини, — пробормотала она.

— Садись, — сказал Коннор, — поешь что-нибудь. Ты очень бледная.

Она заставила себя проглотить тост с арахисовым маслом под его пристальным взглядом, после чего он выдал ей фланелевую куртку, рукава которой свисали дюймов на пять ниже кончиков пальцев.

— Я собираюсь поработать здесь, в офисе. Я был бы признателен, если бы ты все время оставалась в поле видимости, — заявил он прямо. — Есть диванчик и цигейка, если ты замерзнешь. В шкафу есть книги. Разберешься сама.

— Спасибо. — Она устроилась на диване и отвернулась к окну. Коннор смотрел на экран монитора, поглощенный своим занятием. Она догадалась, за чем он мог наблюдать.

— Ты следишь за пистолетом? — Она поднялась на ноги. — Можно мне…

— Оставайся там и занимайся своими делами… пожалуйста. — Его голос звучал жестко. — И постарайся расслабиться.

— Конечно, — прошептала она. Да, как же, расслабишься тут.

Она села обратно на диван, подобрала под себя ноги и стала смотреть на туман, поднимающийся меж сосен. Прореха в облаках открыла ее взору сияющую горную вершину вдали, за каньоном. Это напомнило ей об опале.

По спине поползли мурашки. Она подумала о лодке Сета. Там она положила ожерелье в карман его пиджака. Она совсем об этом забыла. А Сет и вовсе об этом не знал.

Боже правый. Все дело в подвеске. Иначе и быть не может. Это она виновата в том, что убийца выследил их. Она снова поднялась на ноги, сердце ушло в пятки.

В этот момент гравий хрустнул под колесами подъезжающей машины.

— Коннор, я должна тебе кое-что сказать, — начала она. — Я…

— Тише, — он жестом приказал ей сесть обратно и подошел кокну, чтобы посмотреть, кто приехал. — Странно, — пробормотал он. — Не думал, что он знает об этом месте.

— Кто?

— Парень, с которым я работаю, — Коннор озадаченно смотрел в окно. — А точнее, на которого я работаю, учитывая, что его только что повысили. Иди наверх. Быстро. Он может зайти на чашечку кофе. Оставайся наверху, пока я не скажу тебе, что все чисто. И вот еще что, Рейн.

Она обернулась у самой лестницы.

— Да?

— Не заставляй меня жалеть, что я выпустил тебя из-под замка.

Она кивнула и побежала на чердак. Она посмотрела в окно над козырьком крыльца. Занавесок не было. Если выглянуть наружу, то тебя могут заметить. А это взбесит Коннора. С другой стороны, этот мужчина его коллега. Его босс. И уж точно ей он не угроза.

Но красные глаза человека в лыжной маске и пустой взгляд убийцы у отеля преследовали ее. За последние пять лет она научилась ничего не принимать как должное. Не выглянуть из окна — значит рискнуть нарваться на нечто худшее, чем гнев Коннора.

Она на цыпочках подкралась ближе к окну, оставаясь в тени, но мужчину скрывал козырек. Нужно было подобраться ближе. Входная дверь отворилась, Коннор вышел приветствовать гостя. Не сказать, чтобы его голос звучал дружелюбно, скорее нейтрально. Вопросительно. Она не слышала, о чем они говорили через двойное стекло.

Мужчина ответил, его голос звучал глубже, чем баритон Коннора. По спине ее побежали мурашки. Она придвинулась ближе. Если он посмотрит наверх, то точно ее увидит. С этой точки она видела только, что это лысеющий, немного полноватый человек, одетый в черный свитер. Коннор задал еще один вопрос, который она не услышала. Человек пожал плечами.

Коннор заколебался, затем кивнул, соглашаясь. Он добавил что-то еще, возможно, приглашая гостя в дом, и развернулся.

Она подавила бесполезный крик предупреждения, когда человек выхватил что-то из-за пазухи. Рукоять пистолета ударила Коннора по голове, и он упал, не издав ни звука. Мужчина присел перед ним на колени и потрогал его горло. Затем встал, оттолкнувшись рукой от его живота, и огляделся по сторонам.

Он посмотрел наверх. Их глаза встретились. Это был тот самый человек, которого она видела, когда ходила к Биллу Хейли. Это был друг ее матери, Эд Ригз. Старше и тяжелее, и сейчас у него не было усов, но ошибиться она не могла. Он пытался убить ее семнадцать лет назад. Он пришел, чтобы закончить работу.

Он исчез под козырьком крыльца. Она осмотрелась вокруг, увидела пустую комнату и сжалась от тошнотворного чувства дежа-вю. Боже, снова одна в спальне без оружия. От лампы толку не было: хрупкая рама из бамбука и ткани. На комоде стояла бутылка виски. Она схватила ее и взвесила в руке. Бутылка была почти пустой. Чуть лучше, чем ничего.

Он уже не купится на дешевый трюк с бутылкой за дверью, но трусливо ждать, пока он придет за ней, она тоже не собиралась. Она уже пробовала такой подход и с уверенностью могла заявить, что ну его к черту. Особенно если учесть, что на этот раз никто не спешил спасать ее. Сет бегает за пистолетом Корасон. Коннор в отключке. Она молила Бога, чтобы тот был жив и не сильно ранен.

Все зависело от нее. Опять же до недавнего времени так оно и было.

Рейн крепче сжала горлышко бутылки. Затем она увидела тяжелый амбарный замок на комоде и взяла его тоже. Она спрятала бутылку за спину и медленно пошла по ступенькам вниз. Ей было страшно до смерти, но она не покажет этого. Кто лучше не умеет притворяться? Всю жизнь она готовилась к этому моменту. Великое последнее притворство. Она даже не пыталась идти неслышно. Напротив, она топала. Насколько это было возможно в клоунских кедах.

— Привет, Эд.

Ригз свернул за угол лестницы. Он оторопело уставился на нее.

Это напоминало постер с дешевого рисованного комикса. Девчонка стояла на верхней ступеньке. Ноги широко расставлены, грудь вперед. В своем сексуальном наряде, с растрепанными волосами, она выглядела бесподобно. Сейчас он понимал, почему Новак хочет ее. Даже синяки на лице не сильно портили картинку. Она выглядела как супермодель под кокаиновым кайфом, сексуальная, дикая и совершенно непредсказуемая.

Не забывать о деле! Он делает это для Айрин.

Он поднял пистолет и наставил на нее.

— Я не хочу причинять тебе вред. Выражение презрения не исчезло с ее лица.

— Тогда зачем ты тычешь в меня пистолетом, Эд?

— Тебе придется сейчас пойти со мной, — сказал он ей. — Если ты не начнешь глупить, то с тобой все будет в порядке.

Она шагнула вниз. Прежде чем он понял, что делает, он отступил на шаг, как будто она была опасна для него.

— Ты убил моего отца. — Ее голос звенел от нескрываемой ненависти.

Он продолжал целиться в нее, но она, похоже, не видела его или просто не придавала значения.

— Старые новости, — сказал он, посмеиваясь. — Кроме того, это был акт милосердия. Питер спал и видел, как бы покончить с собой. Я только избавил его от страданий. Спускайся сюда, медленно и спокойно, Катя. Не усложняй себе жизнь, договорились?

Ее глаза странно светились, как у Виктора, когда у него было плохое настроение.

— Зачем мне это? — спросила она. — Ты ведь все равно меня убьешь. Ты уже пытался, когда я была ребенком. Помнишь это, Эд? А я вот не забыла.

— Как же, как же, помню, ты и тогда была маленькой сопливой дрянью. Не валяй дурака, Катя. Будь паинькой. Шаг за шагом.

— Да пошел ты, боров. Ты убил моего отца.

Ее губы растянулись в безумной улыбке, обнажив зубы. Она достала из-за спины руку с бутылкой и бросилась на него, издав воинственный крик.

Он инстинктивно поднял руку, защищаясь. Ту самую руку, о которую она разбила торшер. Он взвыл от боли и не среагировал на железную штуку, которую она запустила следом. Металл ударил его по челюсти.

Затем эта маленькая дрянь прыгнула прямо на него.

Глава 25

Бутылка разлетелась на мелкие осколки. Пистолет выпал и ударился о какую-то деревяшку. Что-то отлетело от него. Рейн прыгнула сверху, и они полетели вниз.

Эд сильно ударился о стену, и она довольно улыбнулась, когда он застонал от боли. Впрочем, времени торжествовать не было. Она соскочила с него и побежала, спотыкаясь, на кухню, хватая по пути все, что попадется под руку и швыряя в него.

Тостер больно ударил в плечо, блендер пролетел мимо и разбился о стену. Она заскочила в офис, развернулась и почти достала его стереоколонками. Он пригнулся и увернулся от ее снаряда, крича что-то. Но она его не слышала, потому что и сама кричала, как будто звук мог быть оружием. Вся ее ярость, которую она всю жизнь пыталась контролировать, выплескивалась в этом диком визге. Она почувствовала, что способна на любое насилие, любое безумие или глупость.

Он ринулся следом за ней в офис. Вот он встал между ней и вторым выходом. Она оказалась в ловушке. У нее не осталось никаких шансов улизнуть от него. Она хватала с полки спортивные трофеи и бросала в него. Он закрыл лицо руками, вскрикивая, когда кубки ударяли по локтям. По багровому лицу струилась кровь.

Она скользнула за большой стол, на котором стояло всякое компьютерное оборудование, и отодвинула его от стены, чтобы у нее было свободное пространство. Ее дикая, маниакальная энергия начинала угасать. Страх снова запустил в нее свои когти. Она бросала все, что могла оторвать от стола: ноутбуки, тяжеленные руководства по программному обеспечению, модем. Дождь зажимов для бумаги, пригоршню компакт-дисков. Она выхватила из тяжелого кувшина пучок карандашей и пару ножниц и швырнула все это. Карандаши ссыпались по плащу, не причинив вреда. Он нырнул к ней через стол, но тут же отпрянул, получив по рукам ножницами.

Он схватился за стол и сдвинул его вперед, больно ударив ее столешницей по бедру и придавив к стене. Он снова потянулся к ней через стол, уворачиваясь от ее ударов.

— Ах ты, сука тупая, — бормотал он, задыхаясь. — Говорю же, я ничего плохого тебе не сделаю.

— Нет, ты хочешь меня убить, — кричала она. — Но я не дам тебе этого сделать.

— Заткнись! — заорал он. — Я не должен был тебя убивать! Если бы я хотел тебя убить, поверь, ты бы была уже мертва! Я должен отвезти тебя к Новаку.

— К Новаку? — Она замерла, выставив вперед ножницы, как кинжал.

Он дьявольски ей улыбнулся, держась за бок и тяжело дыша. Она чувствовала его кислое зловонное дыхание через стол.

— Да. К Новаку. Он хочет тебя, дорогуша. Так что он тоже вряд ли станет тебя убивать, во всяком случае, не сразу. У него на твой счет другие планы. Везет тебе. Знаешь, раньше я тебя немного жалел, но вот ведь забавная штука… больше мне тебя не жалко.

Он отодвинул стол от стены. Рейн отпрянула, споткнувшись о провода, и забилась в угол.

— Это ведь ты напал на меня в моем доме вчера вечером? — прошипела она. — Я узнала тебя по вони изо рта.

На его лице заиграла омерзительная ухмылка.

— О-о-о, сладенькая, ты меня заводишь. — Он отодвинул стол еще дальше, пока тот не застрял в натянувшихся проводах. — Я сделаю это по-быстренькому. Ты так похожа на свою потаскуху-мать.

Эти слова послужили тем самым толчком, которого ей так не хватало. Она схватила монитор, подняла его на уровень груди и бросила в него последним усилием воли.

Его зрачки расширились, а руки разлетелись в стороны. Он поморщился, когда этот гроб ударил его в грудь, и пошатнулся. Он попытался поймать монитор, прежде чем тот упадет ему на ноги. Она поняла, что это ее единственный шанс, схватила первое, что подвернулось под руку, и ринулась на него. В руках ее оказался факс. Он уже пришел в себя и развернулся к ней в тот самый момент, когда она опустила ему на голову аппарат.

— Как же я устала, парни, оттого, что вы сквернословите в адрес моей мамы, — сказала она ему.

Он глупо моргнул. Затем медленно завалился и упал на нее, так что она ударилась о стену своим расцарапанным плечом и сползла вниз под его тяжестью. По его щеке текла струйка крови.

Она несколько мгновений лежала под Ригзом, плача и трясясь, но она не могла себе позволить так скоро сдаться, ведь Коннор валяется без сознания снаружи, а Сет бегает за пистолетом с передатчиком в кармане, и все по ее вине. Она с трудом выбралась из-под тяжеленного тела Эда и кое-как выпуталась из паутины проводов.

Она выкарабкалась, морщась от отвращения, когда ей пришлось дотронуться до Ригза. Ее всю трясло. Она снова упала. Как будто со стороны она заметила, что ее рука кровоточит. Довольно сильно, но она не обратила на это внимания.

Скачала нужно подобрать пистолет Эда. Она ползала на коленях, беспорядочно шаря дрожащими руками. Она нашла его под столом. Это был «Глок-17»[20]. Она засунула его в тесные джинсы. Он был холодным, угловатым и очень неудобным.

Она посмотрела на Эда. Он дышал, а это значило, что он снова может напасть на нее. Плохие парни в фильмах всегда так делали. Лучше не давать ему такого шанса.

Она взяла его за руку и оттащила подальше от всего, что она на него набросала. Она пошла на кухню и стала рыться по шкафам в поисках веревки, липкой ленты, чего угодно.

Она нашла моток сантехнической ленты и поспешила обратно в офис. Сначала она связала ему руки за спиной, затем лодыжки. Она перевернула его на живот и связала ему лодыжки с запястьями. Потом она побежала на улицу.

Слава Богу, с Коннором все было в порядке. Он уже сидел, осторожно потирая ушибленную голову. Она опустилась позади него на колени.

— Ты как?

Он поморщился от ее голоса:

— Какого черта?!

— Твой босс ударил тебя пистолетом. Потом он напал на меня. Он хотел отвезти меня к Новаку.

Коннор ошарашенно посмотрел на нее.

— Поверь, у меня нет времени сочинять истории, — выпалила Рейн. — Пойдем, я помогу тебе дойти до кухни.

Она помогла ему подняться, подобрав его трость.

— Эд в офисе, — сказала она, ведя его по ступенькам. — Я связала его сантехнической лентой, но я первый раз в жизни кого-то связывала, так что ты лучше взгляни, вдруг что не так.

— Эд? — переспросил Коннор подозрительно.

— Мы встречались, — объяснила она. — Семнадцать лет назад, когда он убил моего отца. И еще раз вчера вечером у меня дома. Он был тем самым парнем в лыжной маске.

— А-а, — пробормотал он, а она тем временем открыла для него дверь. — Значит, ты была занята, пока я лежал в отключке. — На кухонном столе лежала коробка с ватными шариками и антисептическим раствором. Она взяла несколько ватных шариков, обмакнула их в раствор и пошла в перевернутый вверх дном офис, где лежал Ригз. Коннор уставился на Эда.

— Да ты его мумифицировала, — заметил он.

Рейн сдвинула в сторону волосы Коннора и промокнула кровавое пятно на макушке. Он дернулся в сторону.

— Ай! Дай я сам. — Он забрал у нее ватный шарик. Он посмотрел на Эда, затем на нее. — Как ты это сделала?

Она вздрогнула.

— Я вырубила его твоим факсом.

— Понятно.

— Он оскорбил мою мать, — сказала она, как будто хотела оправдаться перед ним.

— Напомни мне никогда не оскорблять твою маму, — усмехнулся Коннор.

— Надо сказать, что моя мама производила определенное впечатление на мужчин. И правды ради надо заметить, что, похоже, она была дьяволом в юбке.

Она поняла, что начинает нести всякую чушь, и велела себе замолчать.

У Коннора появилось странное ощущение, будто он пытается не рассмеяться.

— Ну, если она хоть немного похожа на тебя…

— Нет, не особо, — ответила она. — Слушай, извини, что устроила тебе такой бедлам в офисе.

— Да нет проблем. — Он сосредоточил взгляд на ее лице и нахмурился. — Ты знаешь, что у тебя лицо порезано? Щека кровоточит.

Она пожала плечами.

— Потом. — Она положила руку ему на плечо. — Слушай, Коннор, ты ведь не впадешь в кому, если я тебя оставлю здесь с шишкой на голове? Хотя я могу забросить тебя в больницу по дороге…

— Ты никуда не поедешь, — отрезал он.

— Слишком сложно объяснять все целиком, но я поняла, как киллер нашел нас вчера, — пояснила она. — И как Эд меня нашел. У Сета в кармане ожерелье, которое дал мне Виктор. Это и есть передатчик. По-другому не может быть.

Лицо Коннора потемнело.

— Ты его туда положила?

— Да! — закричала она. — Я положила. Извини, так уж вышло, ладно? Если Виктор наблюдает, то он увидит Сета на своих мониторах. Он подумает, что он — это я, но все равно будет настороже.

Коннор схватил телефон. Он лихорадочно нажимал на кнопки, но все без толку. Затем проверил телефон на кухне.

— Чертов мерзавец перерезал линию.

— А мобильника у тебя нет?

— Он вне зоны действия сети. Ее охватила паника, как во сне.

— Но я должна наш и Сета раньше, чем он окажется на этой встрече.

— Как? Даже если бы Ригз не перерезал линию, то командный пункт наблюдения и связи ты только что разгромила. А компьютерный гений у пас Дэйв, я ни черта в этом не понимаю. Он или Сет могли бы собрать этот хлам, но я ничего не могу сделать.

Она прижала ладони к глазам.

— Я могу использовать монитор, по которому Эд следил за мной.

Коннор покачал головой.

— Радиус действия пять километров. Ты ничего не увидишь. Единственный способ засечь их — это наблюдать по монитору главной системы.

— Системы Виктора, — пробормотала она. — Это же его передатчик.

Коннор задумался.

— Да. Системы Виктора.

— Где ключи от машины, Коннор? Он покачал головой:

— Забудь об этом. Ты никуда не…

— Ключи, Коннор. — Она вытащила пистолет Эда и направила его на него. — Сейчас же.

Он дотронулся до головы и посмотрел на окровавленные пальцы.

— И ты оставишь меня одного, несмотря на возможные последствия моей травмы? Я ведь могу впасть в кому и умереть, знаешь ли.

Она улыбнулась:

— Я могу остановиться у соседнего домика и попросить, чтобы за тобой присмотрели.

— Позволь мне дать тебе совет, Рейн. В следующий раз, когда ты попытаешься заставить кого-нибудь что-нибудь сделать под дулом пистолета, не предлагай ему свою помощь во время этой приятной процедуры. А теперь убери эту штуку подальше, ты выглядишь глупо.

Рейн вздохнула и опустила пистолет.

— Тогда не лезь ко мне, — пробормотала она. — Я учусь постепенно.

— Я поеду с тобой, — сказал Коннор.

— Нет!

Они посмотрели вниз. Возглас исходил от Эда. Он сражался с узлами.

— Макклауд, мне надо тебе кое-что сказать…

— Скажешь это судье, Ригз. Меня уже подташнивает от твоего удара по голове. Если еще стану слушать твою чушь, то меня точно вырвет.

— Нет, прошу тебя, это важно. Ты должен мне помочь.

— Помочь тебе? С чего бы это вдруг? — Коннор медленно обошел вокруг дергающегося Ригза, оперся на трость и ногой перевернул связанного босса.

Кровь ручейком стекала по лбу Эда и запекалась под глазами, словно страшная карнавальная маска.

— Не мне, — выдавил он. — Айрин. Лицо Коннора застыло.

— Айрин? О чем ты говоришь?

— Айрин? — спросила Рейн.

— Его дочь, — пояснил Коннор, его голос изменился до неузнаваемости. — Что с Айрин, Ригз? Ну давай, не тяни. У нас еще полно дел.

Она у Новака, — прохрипел Эд, — Поэтому мне и нужна была девчонка Лазара Чтобы… поменяться, Коннор побледнел:

— Нет, не может быть. Скажи, что это неправда, Ригз, скажи, что ты меня дуришь.

— Если я не могу обменять их, Макклауд, то ты должен спасти Айрин.

Трость Коннора выпала и с грохотом покатилась по полу. Он опустился рядом с Рпгзом, схватил его за грудки и встряхнул со всей силы.

— Айрин у Новака, а ты даже не позвонил мне? Ты молчал, чтобы спасти свою собственную шкуру? Ну ты и мерзавец, Ригз. Ты не смеешь даже называться отцом. Почему ты мне раньше не сказал?

Глаза Эда плотно сжались.

— Слишком поздно, — сказа, ! он тяжело. — Я не мог рисковать. Люди Новака… следят. Все это зашло слишком далеко.

— Да? Все это закончилось. Здесь и сейчас, — прошипел Коннор. Он отпустил Ригза, и тот упал на пол. Макклауд встал на ноги. Рейн подняла его трость и подала ее Коннору. Он взял ее. сжав от злости губы.

Эд снова открыл глаза и посмотрел на Рейн.

— Твой значок на мониторе — бриллиант, — сказал он. — Монитор мне дал Виктор. Я видел, что значок стал двигаться, когда отъехала машина, хотя знал, что тебя в ней нет. Я знал, что ты все еще здесь. Виктор хотел, чтобы я тебя охранял. Берег тебя от Новака. Смешно, да? Как будто я когда-либо в жизни мог кого-то защитить — Он запыхался и переводил дух. — А потом меня достал Новак. Я был на крючке из-за Айрин.

— Где сейчас Айрин? — спросил Коннор.

— На отдыхе в горах. С друзьями. Гам многолюден Новака. У парня по имен и Джордж есть приказ… причинить ей вред, если я не доставлю девчонку Лазара Новаку. Прошу тебя, Макклауд. Айрин всегда тебе симпатизировала. Она идеализировала тебя. Сделай это ради нес, не ради меня. Она невинна. Я нет, а она да.

Коннор сделал Рейн жест следовать за ним на кухню. Он не обращал внимания на беспорядок и сломанную технику. Он дослал с полки упаковку макарон и высыпал содержимое. Ему на ладонь упади ключи.

— Вот. — Он вложил их ей в руку. — Может, уже слишком поздно, но ты уж постарайся не промахнуться. Поверни направо, когда выедешь на трассу, езжай по указателям на водопад, пока не доедешь до южной трассы. По ней езжай десять миль и увидишь знак, разделяющий штаты.

— Ты поедешь спасать его дочь?

На его изможденном лице промелькнуло сомнение.

— Дэйв, Шон и Сет — трое крутых парней. Они знают, во что они впутались, — сказал он, как будто пытаясь убедить себя. — И ты, похоже, тоже вполне можешь сама о себе позаботиться. А Айрин… она совершенно ни при чем. Я был на ее выпускном, черт возьми.

Она импульсивно протянула руку и потрепала его по плечу.

— Удачи, Коннор, — сказала она. — Ты из хороших парней.

— Да? И как хорошие парни поступают в таких случаях? — Он посмотрел в сторону офиса, где Ригз стонал и дергался.

— Запри его на чердаке, — ответила она холодно. — Он свой ход сделал. Так что пусть платит по счетам, как и все.

Он улыбнулся ей с уважением.

— Говоришь прямо как бессердечная искательница приключений, — заметил он. — Ты крепкий орешек, Рейн, ты знаешь это?

— Не совсем, но приятно это слышать, — ответила она.

На пассажирском сиденье машины Ригза она нашла монитор слежения. Она вывела на гравийную дорогу бронзовый «меркурий» Сета и поехала так быстро, как только могла, без прав и с ворованным пистолетом за поясом. Она должна опередить Виктора и Новака.

Сет думал, что он охотник, но он оказался добычей.

Глава 26

Дэйв в третий раз пытался позвонить. Дохлый номер. Он сложил телефон.

— Нет сигнала, — сообщил он. — Мы не можем связаться с Коннором.

Повисла мрачная тишина.

— Плохо. — Голос Шона прозвучал непривычно задумчиво.

— Я не верю, что это совпадение.

Сет хмыкнул и направился к причалу, которым обычно пользовался Лазар.

— Хочешь поспорить?

— Не-а, — протянули Дэйв и Шон одновременно. Сет напряженно соображал.

— Ребята, если вы хотите отчалить прямо сейчас, то я вас пойму, — сказал он. — Я не стану думать о вас хуже, напротив, вы вырастете в моих глазах. Значительно.

Шон глупо улыбнулся и опустил зеленую лыжную маску на свое красивое мальчишеское лицо.

— Да пошел ты! — беззлобно огрызнулся он.

— Ага, — кивнул Дэйв, — я подпишусь под его словами. Сет тяжело вздохнул. Макклауды что клеши — впились, и не вытащишь.

— Ну и? Какой план? — спросил Шон спокойным голосом. — Ты можешь следить за пистолетом отсюда?

— Достань мой ноутбук из сумки, — попросил Сет. Шон достал ноутбук, открыл его, включил и зашел в систему.

— Все тип-топ. Есть сигнал. У меня на мониторе карта. Что дальше?

— Нажми на верхнюю правую кнопку и жди подсказок.

— Пароль?

— Возмездие.

— У-у, — прорычал Шон. — У меня аж мурашки по спине побежали.

Сет хмыкнул:

— Чего это ты развеселился?

— Эй. Я не обязан молчать в тряпочку только потому, что у тебя проблемы с женщинами. Не выступай!

— Кончай острить, Шон, — устало сказал Дэйв.

— А все потому, что я младший брат, — проворчал Шон и бросил взгляд на Сета. — Ой, извини, старик, сорвалось, — пробормотал он.

— Просто дай мне этот чертов компьютер, — взревел Сет. Он потянулся за ним, но Шон не выпускал ноутбук из рук.

— Погоди, погоди, — пробормотал он. — Я вижу… ого, есть! Да ты романтик, Сет.

— Что там? — рявкнул Сет.

— Маленькое сердечко со стрелой насквозь. Это Корасон, верно? Один и три километра к северу, движется на юг, прямо к нам. Мы — конечная цель его маршрута. Это судьба.

Смотритель гаража в здании Лазара вскочил на ноги с комическим выражением тревоги на лице, когда она вышла из машины.

— Доброе утро, Джереми, — сказала она. — Извини, у меня нет с собой бэйджа сотрудника и парковочного талона, но это не важно. Я недолго.

— А? — У Джереми, словно в комиксе, отвисла челюсть. — Кто?

Поездка в лифте напоминала путешествие в соседнюю галактику. Люди вокруг смотрели на нее, как будто у нее было две головы. Они казались ей плоскими и отполированными. Они жили в безопасном, понятном и подконтрольном мире. Она хотела закричать на них, предупредить их, что их худшие кошмары могут вырваться из небытия и впиться им в горло в любой момент. О да, уж поверьте, мальчики и девочки, еще как могут.

Она держала себя в руках только усилием воли.

— Извините, — сказала она, когда двери лифта открылись и люди расступились, чтобы выпустить ее. К этому можно и привыкнуть. Она отметила это, едва не смеясь. Может, стоит иногда менять внешность?

В офисе Лазара произошло то же самое. Люди, которые помыкали ею последний месяц, сейчас жались к стенке, давая ей пройти. Как будто она была опасна.

Харриет возникла перед ней, как реактивный перехватчик, когда она вышла на финишную прямую к кабинету Лазара. Она перегородила Рейн путь, ее узкие губы дрожали от возмущения.

— Да как ты смеешь приходить сюда, разодетая как уличная девка! Ты совсем выжила из ума? У тебя на лице кровь, и ты вся… в грязи. — Ее голос дрожал от ужаса.

Рейн подавила истеричный смешок.

— Прочь с дороги, — приказала она. — Мне нужно в офис. Прямо сейчас.

— Нет! — Харриет выпростала в стороны руки, приготовившись держать оборону. — Никакая интимная близость с мистером Лазаром не дает тебе право врываться словно…

— Он мой отец, Харриет, — крикнула Рейн.

Харриет отшатнулась, словно ошпаренная. Ее глаза дико вытаращились, увеличенные толстыми линзами очков. Рейн наступала на нее.

— Так что убирай свою костлявую задницу прочь с моего пути. У меня был трудный день, как ты уже могла заметить, и у меня нет ни желания, ни терпения объяснять тебе что-либо. Вон!

Харриет сглотнула и попятилась. Ее лицо напряженно застыло.

— Позвоните в охрану, — сказала она в сторону лестницы. Охрана. Замечательно. У нее будет не много времени. Рейн закрыла за собой дверь и упала в троноподобное кресло. Компьютер был включен, в систему уже зашли, курсор горел выжидательно.

Она взяла телефон и набрала номер мобильника Сета. Бесстрастный голос сообщил ей, что он вне зоны действия сети. Не хочет ли она оставить сообщение? Она бросила трубку и потерла воспаленные глаза. Что это там говорил Виктор? Не меньше четырех букв. Не больше десяти. Что же он от нее хотел?

Черт бы его побрал. Вечно он со своими шарадами» Что же это может быть? Виктор любит контролировать людей… гак?

Она набрала слово «страх». Не сработало. Она попробовала «контроль». «Месть».

Ничего.

Она попробовала «власть». Затем «уважение». Все равно ничего. Она сжала веки. Надо думать, как он. Более абстрактно, более витиевато. Но ничего не шло на ум: стресс заблокировал все ее мыслительные способности. Она покачала головой и просто стала набирать слова, которые приходили ей в голову.

Она попробовала «доверие». «Правду». «Честь». «Справедливость». «Отвагу». Ничего. Она попробовала «жалость». «Прощение».

Она долго и напряженно думала, затем напечатала: «Любовь».

Ничего.

Она выругалась трехэтажным матом, которого наслушалась у Сета за последние дни.

Чертов пароль должен был сработать на «любовь». Она хотела, чтобы он сработал, потому что она сентиментальная дура, потому что она всегда хочет того, что невозможно получить, ищет любовь там, где ее нельзя найти. Она хотела сбежать из этого сумасшедшего дома ненависти и мести. Она хотела спасти их всех: Сета, Коннора, даже незнакомую ей беспомощную Айрин. Она хотела вернуть то бесподобное блаженство и счастье, которое было с ними в ночь перед появлением киллера.

Она хотела вернуться назад во времени и спасти Питера от Эда. Спасти Виктора от себя самого. Спасти их всех от их страхов, одиночества и отчаяния. Но она такая маленькая и беспомощная, и лодка уже отплыла от берега. Она нуждалась в помощи, милосердии неизвестного мистического добродетеля, чтобы он помог решить ей эту шараду. Пожалуйста.

Ее руки упали на колени. Глаза уставились на экран. В них светилась последняя надежда.

Она припала к клавиатуре и очень осторожно набрала «м-и-л-о-с-е-р-д-и-е». Нажала на ввод.

Пароль прошел. Всплыло меню подсказок, предлагая ей продолжить. Она сморгнула слезы, на которые у нее не было времени, и принялась за работу. Она выбрала «последние просматриваемые файлы», затем «просмотреть все».

Первой на экране всплыла карта района, где располагался ее дом на Темплтон-стрит. Маленькие цветные точки горели на экране повсюду. Она потерла глаза и нос влажной от пота рукой. На приборной доске она увидела увеличительное стекло. Она нажала на опцию и повела курсор в виде лупы по экрану. Она помолилась про себя всем богам. Сейчас ей требовалась лишь маленькая благосклонность небес.

И тут она увидела внизу экрана сдвинувшуюся точку. Она подвела увеличительное стекло к этому месту и приблизила изображение. Кто-то уже бежал к двери и шумел с той стороны.

Бриллиант двигался по улице, параллельной Темплтон-стрит. Затем он свернул на основную дорогу и остановился. Она знала это место. В двадцатых годах там было шикарное баронское поместье. Сейчас остался лишь пустырь с заброшенным особняком и заросшим парком. Она бегала там, когда была маленькой девочкой.

Дверь офиса распахнулась. Все. Благосклонность кончилась. Плотный мужчина в форме охранника заглянул в кабинет и посмотрел на нее, как будто она была бешеным зверем.

— Мисс, боюсь, вам, э-э, придется пройти со мной, — промямлил он, пытаясь выглядеть сурово.

— Не думаю, — вежливо ответила она. — Мне надо еще кое-что доделать.

Он встал перед ней, загородив проход к двери.

Черт. Она надеялась, что удастся избежать этого, но времени не было. Она протянула руку за спину, достала пистолет Эда, наставила его на мужчину и улыбнулась ему белозубой улыбкой.

— Я отсюда ухожу, — сказала она. — Желаю счастливого дня. Парень чуть через себя не перепрыгнул, убираясь с дороги. Харриет взвизгнула, протестуя:

— Видите, я же говорила, что она опасна!

Рейн пятилась от людей, перед которыми она трепетала еще совсем недавно. «Глок» пугал их, но скоро они поймут, что она не собирается пользоваться им.

— Э-э… до скорого, — выпалила она. — Рада была с вами поработать.

Она засунула «глок» обратно и побежала быстрее ветра.

Зазвонил мобильник. Виктор проверил, с какого номера поступил звонок, прежде чем ответить. Это была Мара. Он велел ей смотреть за монитором в диспетчерской. Воспоминания о том, что он сделал с ненасытной очаровательной Марой в своей спальне прошлой ночью, вспыхнули в голове. Это было чудесно, да, но лучше бы она звонила по делу, а не по пустякам. Он нажал на кнопку приема.

— Да?

— Мистер Лазар, бриллиант очень близко от пристани и передвигается ближе, — сообщила Мара. — Да. Она уже на Морхед-стрит. Едет на юг со скоростью примерно миль тридцать в час. Это в пределах досягаемости вашего монитора.

Он достал монитор из кармана плаща. Мара оказалась права. Катя была там.

Но Кате не положено было там находиться. Она должна быть вне досягаемости под охраной Маккея и Ригза.

Надо отменить встречу. Что-то шло не так. Он чувствовал это. Но если Новак схватил Катю, то он уже не сможет увернуться. Он считал себя неуязвимым, но Катя оказалась его слабым местом. И всегда была. И ему нечем было бить эту карту, кроме холодного куска металла и обрывков сна.

Они подъезжали к причалу. Данные монитора постоянно сменялись, дополняясь потоком новой информации.

Он выключил бесполезную штуковину и вышвырнул ее в воду.

Может, это вовсе не Катя. Может, кто-то другой надел что-то из ее вещей. Может, это какая-то неисправность в приборе. Ему оставалось только надеяться.

Ох, не хотелось бы думать, что после настолько тщательно разработанного плана ему придется зависеть от такой хрупкой вещи, как надежда.

— Мне нужно обзавестись парой таких приборчиков, — сказал Шон, глядя сквозь туманный лес и посмеиваясь. — Я так не веселился с того самого вечера, когда мы вломились в дом к этому мерзавцу. Я уже засек трех… нет, четырех горилл Новака твоим прибором. С твоими игрушками начинаешь чувствовать себя суперменом.

— В том-то и суть, — заметил Сет. Он передал аналогичный прибор Дэйву и надел один себе на голову. Он также передал братьям микрофоны и наушник, идентичные по цвету их камуфляжному обмундированию. Они надели все это с ловкостью, указывавшей на то, что это им не в диковинку.

— Так какой у тебя план? — спросил Дэйв. — Маршем подойти к парадной двери и позвонить?

— Нет смысла проводить рекогносцировку, если ты не знаешь местность. Я хотел взять нахрапом. Если у вас, парни, есть идеи получше, я готов их выслушать.

Дэйв и Шон посмотрели друг на друга. Их зубы одновременно сверкнули в прорези зеленых лыжных масок.

— Сезон охоты, — усмехнулся Дэйв, открывая заднюю дверь джипа «чероки». — Пора показать тебе арсенал клана Макклаудов. — Он вытащил тяжелый большой черный кейс и вопросительно посмотрел на брата. — Что предпочитаешь, «Ремингтон 700» или десятимиллиметровый «Чайтек»? — Он открыл кейс и достал большую снайперскую винтовку.

— Ты бери «Чайтек», — сказал Шон. — Ты лучше стреляешь.

— Именно поэтому «Чайтек» должен взять ты. Кроме того, ты великолепный снайпер.

— Я, конечно, не совсем отстойный снайпер, но ты все равно лучше. Ты меткий стрелок, а я разрушитель. — Он улыбнулся Сету. — Жаль, что мы не знаем местности. Черт возьми, как бы мне хотелось заложить под них пару бомбочек. Ничто так не успокаивает, как большой тарарам, ну ты понимаешь, о чем я.

— Соберись, Шон, — пробормотал Дэйв. — И бери уже «Чайтек».

— Не-е-е, когда у меня в руках «Чайтек», я волнуюсь, как актриска перед выступлением. Я лучше возьму «Ремингтон» и прилажу к нему леопольдовский прицел. Мы с ним старые друзья.

— Как знаешь. — Дэйв быстро собрал «Чайтек», привел его в боевую готовность и посмотрел в прицел. — В детстве мы любили охотиться с луками и стрелами, так, ради забавы. — Он глянул на Сета. — Никогда не пробовал?

Сет с восхищением смотрел на винтовку.

— Смеешься? Я же городской парень.

— А нас батя научил, — сообщил Дэйв. — Он вообще готовил нас к тому светлому дню, когда правительство падет, всюду воцарится анархия, а человечество будет отброшено в бронзовый век.

— Ага, — поддакнул Шон, — и подготовленные, избранные будут править всем этим бедламом. То есть мы.

— А я-то думал, что это мое детство было странным.

— Да уж, у бати было своеобразное мировоззрение, — согласился Дэйв. — Короче, когда охотишься с луком и стрелами, нужно подобраться очень близко к добыче. Иногда мы даже спорили, у кого получится подкрасться к лосю или оленю так близко, чтобы шлепнуть его по ляжке. А иногда мы просто убивали их. Зависело от того, насколько был забит холодильник.

Сет подавил смешок и стал вглядываться сквозь деревья, закрывавшие дом.

— Парни, а вы к чему все это рассказываете? Вы чего-нибудь надумали?

— Не-е-е, ничего такого, — сказал Дэйв. — Просто мы с Шоном давненько не охотились.

— Слишком давно, — поддакнул Шон. — Жаль, что с нами нет Коннора. Он был лучшим. Человек-тень.

Сет посмотрел на братьев.

— Вы действительно серьезно настроены, да?

— Из-за этих гадов Коннор провалялся в коме два месяца, — ответил Дэйв. — И они убили Джесси.

— А Джесси был нашим другом, — добавил Шон. — Мы бы ни за какие коврижки не пропустили эту вечеринку. — Он развернулся к «чероки» и достал еще один кейс. — Глянь-ка сюда, Сет. Не только у тебя в рукаве тузы. — Он откинул крышку, и Сет заглянул внутрь.

— Что это?

— Газовые пистолеты, но я их переделал, и они стреляют стрелами с транквилизатором. Очень быстродействующим транквилизатором, — заявил Шон с гордостью. — Как раз то, что нам нужно, когда надо уравнять шансы без кровавой резни.

— Ничего себе! Так вы их уже использовали? Вы чем на жизнь зарабатываете, парни?

Шон пожал плечами и улыбнулся:

— Ну, сам знаешь, немного тем, немного этим. Всего помаленьку. Да, вот еще, специально для тебя захватил. Раньше он Коннору принадлежал. «Беретта М-92» с лазерным прицелом. Хотя я лично думаю, что без него лучше, как-то спортивнее.

Сет взял пистолет, и лицо его расплылось в улыбке. Настроение заметно поднялось.

— Странные вы ребята. Макклауды. Дэйв довольно улыбнулся:

— Ты не первый, кто это заметил.

Еще один человек лежал на земле.

Рейн склонилась над вторым телом, которое она нашла, и перевернула его, чтобы убедиться, что это не один из Макклаудов. Но нет, это был незнакомый молодой парень с короткой стрижкой. Живой. Жилка билась на шее. Запястья и лодыжки у него, как и у первого, были стянуты пластиковым ремнем.

Она огляделась по сторонам, но не заметила ни души. Заколдованный лес словно вымер, как в сказке. Все, кроме нее, спали.

Она припарковалась максимально близко от заброшенного особняка и пробралась через парк на цыпочках, следя за показателями монитора. Сет и Макклауды ходили вокруг, убирая людей Новака один за другим. Это вдохновляло.

Снова пошел дождь, но она была слишком занята, чтобы обращать на это внимание. Ее обменный процесс ускорился, и она вся горела. Казалось, еще чуть-чуть, и капли начнут шипеть, испаряясь, едва коснувшись ее кожи.

Она спряталась за дерево и осторожно выглянула, сжимая «глок» Эда побелевшими от напряжения пальцами. Экспедиция по спасению Сета поначалу казалась ей хорошей идеей, но сейчас, в этом притихшем лесу, ее начали одолевать сомнения.

Но менять планы было уже поздно. Она не могла оставить здесь Сета с ее ожерельем в кармане. Кроме того, ей некуда было идти и нечего было делать. А потом, это казалось довольно увлекательным. Ее словно затягивало в водоворот. Это был ключ к загадке всей ее жизни.

Кульминация всего.

Монитор показывал, что ожерелье было меньше чем в трехстах метрах к северо-востоку от нее. Если ей удастся подобраться под прикрытием вон тех ив, то, возможно…

Что-то со страшной силой ударило ее между лопаток, и она упала лицом в прелые листья. Что-то тяжелое забралось на нее. Оно двигалось, дышало и воняло сигаретами.

Оно вырвало из ее рук пистолет и прижало его холодный ствол к ее шее. Каким-то чудом ей удалось затолкать монитор под листву.

Существо, сидевшее на ней, схватило ее за волосы и вывернуло голову набок. Она увидела белесые брови, свиные глазки и нос крючком. Существо улыбнулось ей большими желтыми зубами.

— Привет, красотка. Босс очень обрадуется, когда увидит тебя.

Глава 27

Наконец-то Сет снова вошел в форму. Концентрация почти восстановилась, инстинкты отточены и остры. Он сможет дойти до конца, если ему удастся разогнать это горящее облако в голове. Рейн.

Он заставил себя снова сосредоточиться усилием воли. Ничего не было, кроме «здесь» и «сейчас». Он лежал на животе в пятидесяти метрах от дома. Камеры он видел, а вот сказать наверняка, установил ли Новак датчики движения, он не мог. Он сомневался в этом. Зачем, с такой армией вокруг? Кроме того, эта развалюха не производила впечатления начиненной современной электроникой крепости. Дом выглядел как замок с приведениями. Видимо, Новак чувствовал себя в безопасности.

Он позволил себе насладиться чувством сдержанного оптимизма. Если верить монитору, то пистолет Корасон находился в доме. Пробраться внутрь — вот вызов, достойный его и братьев Макклауд. Он прополз еще несколько футов под прикрытием разросшегося кустарника. Связь в ухе ожила.

— Эй, Сет. — Голос Шона звучал странным образом приглушенно. — Не хочу тебя огорчать, но твоя дамочка… решила к нам присоединиться.

Сет не знал, что сказать, в голове стало пусто.

Не может быть. Она же должна была сидеть с чашкой травяного чая в руках под присмотром Коннора. И уж никак не здесь.

— Где? — прохрипел он в маленький микрофон, пристегнутый к воротнику.

— Похоже, она прошла в брешь, которую я сделал в западной части периметра. Одна из горилл Новака скрутила ее. Тащит в дом.

— Ты можешь его завалить?

— Слишком далеко, — вздохнул Шон. — Слишком рискованно. Я могу задеть ее. Прости, старик.

— Дьявол, — прошипел он. — Поверить не могу. Невероятно.

— Крепись, старик. Мы тоже как на иголках, ведь если Рейн здесь, значит, с Коннором что-то случилось. Боже, надеюсь, она ему ничего не сделала.

— Вряд ли, Шон. Дэйв, как охота?

— Мы тут уложили пару цыпочек. Лапки кверху, и готовы к фаршировке.

— Вы далеко от дома?

— Метров сто, — ответил Дэйв.

Сет постарался очистить голову от эмоций и вернуться к состоянию, когда телом правят инстинкты. Но это было непросто. Теперь, когда Рейн выскочила вдруг, как чертик из табакерки, попалась и загораживает ему линию огня. Он никак не мог выкинуть ее из головы. Это был ее особый дар — превращать, казалось бы, простую и понятную, как ружейный выстрел, ситуацию в дьявольски запутанную головоломку.

— Двигайтесь ближе к дому, — сказал он. — Слушайте, вот что я придумал.

Курт Новак смотрел на монитор. Виктор Лазар ждал его в библиотеке, комфортно устроившись в викторианском кресле и покуривая сигару. Непринужденность так и лезла из него. Наглец уверен, что поставил шах и мат мастеру игры, С каким удовольствием он полюбуется, как этот мерзавец на коленях будет умолять его.

Конечно, встречаться здесь было очень опасно, но он слишком долго прятался по щелям. Довольно. Он в последний раз набрал номер Ригза. По-прежнему ничего. Ригз провалил свое простецкое задание, даже невзирая на помощь одного из лучших убийц в регионе. Любовник девчонки, видимо, очень крут.

Время игр закончилось. Все это начинало раздражать его. Подвал уже подготовили, и он хотел, чтобы девчонку привели, дабы он смог отплатить Лазару за все. Но в сложившейся ситуации ему придется импровизировать. Хотя, с другой стороны, непредвиденные обстоятельства всегда оставляли простор для воображения.

В любом случае Ригз заплатит за свою некомпетентность. А точнее, его дочь заплатит. Он начал набирать номер Джорджа. Он хотел, чтобы Джордж был особенно изобретателен с дочерью Ригза.

Пискнул радиопередатчик. Он поднял его.

— Да?

Он выслушал, что говорил его человек, и рассмеялся.

Он повернулся к монитору и увеличил изображение.

Карл появился на экране с девчонкой Лазара. Он сказал ей что-то резкое и дернул за волосы так, чтобы она посмотрела в камеру. Ее прекрасные глаза были полны ненависти и презрения.

Она выглядела несколько хуже в этой дурацкой одежде, но все равно у него потекли слюнки. Ах, эти полные дрожащие губы. Эта бледная кожа, на которой проступали любые детали. В итоге ему даже не понадобился бестолковый Ригз. Он напрасно пустил в расход своего лучшего боевика. Девчонка сама пришла к нему.

— Приведи ее ко мне, — сказал он. Он ждал сделки с Лазаром.

А потом можно будет и поиграть.

Рейн терпеть не могла чувствовать себя глупо. А уж тем более — напуганно. Новак завернул ей руку за спину. Не пронзила страшная боль, и она чуть не потеряла сознание, но Новак толкнул ее вперед, и ей пришлось двигаться.

Карл, парень, скрутивший ее, открыл перед ними тяжелую дверь из красного дерева и отступил в сторону, пропуская их вперед. Она испуганно скосила глаза, когда проходила мимо него. Она все еще чувство пала его влажные липкие руки на своем теле. Ей казалось, что она никогда не отмоется от его прикосновений.

Ближе к делу. Она должна воспользоваться любой возможностью. Виктор ждал в большой, запущенной библиотеке. Он был мрачен и, похоже, не удивился, увидев ее здесь. Карл и еще один человек Новака заняли свои позиции у дверей.

— Привет, Курт, — сказал Виктор. — Неужели нам необходимо это недоразумение?

— А что делать, Виктор? Что делать? Прошу тебя, друг мой, не забывай, что это ты поставил меня в такое положение. Так что, кроме себя, тебе винить некого.

Она встретилась взглядом с Виктором, Слабая улыбка тронула губы.

— Доброе утро, Катя, — произнес он. — Мне больно видеть тебя здесь, хотя я и не удивлен. Ты всегда любила быть в центре событий. Ты просто не можешь оставаться гам, где безопасно.

— Ты видел меня на мониторе, да? — Если она и могла еще что-то сделать, так это отвлечь их внимание от Сета.

— Да, — Виктор осмотрел ее с ног до головы. — Ты меняешь свой стиль с непостижимой быстротой, дорогуша. От кого эта новая коллекция? G.I. Jane? У них есть свое дикое неряшливое очарование, но я лично предпочитаю Дольче и Габбана.

— Я так выгляжу, потому что мне пришлось драться с Эдвардом Ригзом, — ответила она.

Ироничная улыбка Виктора исчезла.

— Ригз напал на тебя?

— Все на меня нападают, — пробормотала Рейн. Новак дернул вверх ее руку, и она зашипела от боли.

— Хватит ныть, — рявкнул он. — Ригз сейчас мой человек. Он мне вчера такую душещипательную историю рассказал. Совращение, шантаж, убийство. Ну и семейка! Когда дело дошло до грязных делишек, то даже мои достижения померкли.

Она посмотрела в глаза Виктору:

— Так это правда. Виктор пожал плечами.

— Это лишь малая часть большой правды, — холодно сказал он. — Поздравляю, что справилась с ним, Катя. Я всегда верил, что этот идиот тебе неровня. Надеюсь, ты убила его?

Дикая боль пронзила ее, когда Новак, заломив руку еще сильнее, заставил ее опуститься на колени.

— Нет, — прохрипела она. — Это не мой стиль.

— Нет? — Виктор разочарованно покачал головой. — Ладно, сделаем скидку на неопытность. Бога ради, Курт, позволь бедной девочке встать. Нет никакой необходимости во всей этой театральщине.

— Какие мы щепетильные! — Новак задрал подбородок Рейн стволом пистолета, чтобы она посмотрела вверх. — Мы с тобой еще поиграем в славные игры. Привыкай к этой позе.

Она с трудом смогла покачать головой.

— Нет, — прошипела она.

— Довольно. — Прозвенел голос Виктора. — Эта вульгарность совершенно неуместна. Давай поговорим о твоих условиях.

Новак поднял ее на ноги с омерзительной ухмылкой.

— Как это не похоже на тебя, Виктор, переходить прямо к делу. Обычно ты часами кружишь вокруг да около. Наверное, ты нервничаешь. С чего бы? Я что-то не то сказал?

— Довольно, — повторил Виктор каменным голосом. — Чего ты хочешь?

Новак наклонился и укусил Рейн за локоть достаточно сильно, чтобы она вскрикнула.

— Всего, мой друг, — ухмыльнулся он. — Я хочу пистолет. Кассету, все кассеты, какие у тебя есть. Твою племянницу. Твою гордость, твой ум, твои беспокойные сны. Я хочу всего.

Виктор нетерпеливо вздохнул:

— Не разыгрывай мелодраму. Мы дружески вели дела много лет. Откуда вдруг такая враждебность?

— Но ты предал мою дружбу, Виктор. Ты сыграл на моих чувствах. А сейчас я буду играть на твоих.

Виктор смотрел на него, не отводя взгляда.

— Катя, я очень виноват перед тобой, — сказал он мягким голосом. — Ты не заслужила этого.

Рейн дернулась, пытаясь увернуться, когда Новак высунул язык и постарался лизнуть ее ухо.

— Твоя племянница еще лучше, чем Белинда Корасон, — пропел Новак. — Еще более дикая. Настоящий вызов. Кстати, Виктор, я с любопытством просмотрю эту видеозапись. Интересно, какие чувства во мне это всколыхнет? Будет интересно сравнить.

Виктор блефовал с этим монстром, опираясь только на сон. У него не было никакой кассеты, ему нечем было торговать. И она все поняла, когда встретилась с ним взглядом и прочла в его глазах правду. Не надо было никаких слов. И из этой комнаты страха не было никакого выхода.

— Так ты это имел в виду, когда говорил о том, что сны Назаров могут оказаться полезны? — спросила она.

— Хорошее ты выбрала время, чтобы критиковать меня, — коротко обронил Виктор. — Тем более что я провернул эту операцию до того, как ты вновь возникла в моей жизни.

— Заткнитесь! — заорал Новак.

Рейн передернуло, когда ей на лицо попали брызги слюны. Новак поднял пистолет и направил его на Виктора.

— Слушай меня внимательно, Виктор. Вот мои условия. У меня готова тайная комната для твоей очаровательной племянницы. Каждый час, который ты заставишь меня ждать эту кассету, я собираюсь…

Высокое арочное окно библиотеки взорвалось осколками стекла. Один из людей Новака отлетел, хватаясь за грудь, и упал на пол. А затем, казалось, весь мир пришел в движение.

Новак визжал, Виктор кричал что-то. Новак отшвырнул ее и повернулся лицом к новой опасности, которая надвигалась на него отовсюду. Рейн отлетела к стене и больно ударилась спиной.

Карл непрерывно стрелял в дверь. В ответ раздался один-единственный выстрел, Карл отлетел метра на два и рухнул как подкошенный. Там, где только что было его горло, алело кровавое месиво.

Очередной выстрел, и Новак, застонав, упал на пол. Время, казалось, замедлило свой бег, превратившись в одно бесконечное мгновение. Курт медленно приподнялся на локте и повернул к Виктору искаженное от ненависти лицо.

Затем Новак поднял свой пистолет и направил на нее. Виктор бросился к ней, успев закрыть ее своим телом Выстрел отбросил его назад, пригвоздив к стене. Она подхватила его под руки. Новак снова направил на нее пистолет Его лицо застыло в гримасе смерти.

Еще один выстрел, и пистолет выпал из его руки. Фонтан крови хлестал из раны. Новак с открытым ртом смотрел на то, что осталось от его кисти.

еще один выстрел. Он дернулся и схватился за бедро.

Ей отчаянно не хватало воздуха. В ее легких остался только вакуум. Земля тянула к себе тело Виктора с силой, которой она не могла противостоять.

Слишком поздно. Он провалил задание. Он промахнулся. Рейн сползала по стенке, погребенная под телом Лазара, и наступил конец света. Здесь и сейчас. Он резко затормозил и опустился перед ней на колени в лужу крови.

— Ты ранена?

Она уставилась на него, ничего не понимая. Он попытался оттащить Лазара, чтобы посмотреть, насколько сильно она пострадала.

— Нет! — Ее руки сомкнулись вокруг раненого.

— Черт возьми, я должен убедиться, что ты не ранена. Она затрясла головой.

— Он принял на себя пулю, которая предназначалась мне, — прошептала она.

Сет посмотрел в лицо Лазара. Его кожа посинела, но глаза блестели, все еще острые, все еще настороженные. Губы Лазара дрогнули, но Сет не расслышал его.

— Что? — переспросил он.

— Ты же должен был защищать ее, — выдохнул Виктор. Сет горько усмехнулся:

— Я пытался. Но ее трудно защищать.

— Надо лучше стараться, — сказал Виктор. Он кашлянул. На губах выступила кровь.

— Пожалуйста, Виктор, не надо. — Голос Рейн дрожал. — Не двигайся. Мы приведем помощь, и…

— Т-с-с, Катя. Маккей… — Его глаза нашли Сета.

Он не понимал, почему он должен выслушивать бред умирающего убийцы своего брата. Но старик спас Рейн жизнь. Он нагнулся поближе.

— Сила бесполезна, если тебе нечего защищать. — Голос Виктора тянулся тонкой ниточкой.

Сет посмотрел в глаза умирающему и увидел там холодную бездну, уже зовущую к себе. Он не мог не восхищаться железными нервами этого человека.

— Перлы мудрости от убийцы. Спасибо, Лазар. Я распечатаю это и повешу над рабочим столом. А еще лучше — высеку на твоем надгробии. Знаешь что? Эта смерть лучше, чем ты того заслуживаешь.

Он успел заметить странную слабую улыбку на губах Лазара, когда Рейн оттолкнула его.

— Отойди от него, — прошипела она.

Он наблюдал, как она склонилась над Виктором и шептала ему что-то. Ее длинные светлые волосы пропитались кровью. Она плакала беззвучно, и слезы катились по ее лицу, оставляя дорожки.

Глаза Лазара остекленели.

Новак лежал лицом вниз, скорчившись, как груда тряпья.

Сет не чувствовал ни триумфа, ни удовлетворения.

Он вообще ничего не чувствовал.

Рейн смотрела на Виктора, используя свои старые чары. Она смотрела ему глаза в глаза. Если она не моргнет, то он не сможет ускользнуть от нее. Она только что нашла его.

Но слезы слишком обильно лились из ее глаз. Она не могла не моргнуть. Она теряла его, и никакая детская магия не могла ей помочь. Наконец Рейн дотронулась пальцами до его лица.

— Я догадалась, какой у тебя пароль, — прошептала она. — Так я тебя и нашла.

— Умная девочка. — Она едва расслышала его слова. — Ты не угадала пароль. Ты и есть пароль.

— Прости, что не смогла дать тебе то, что ты хотел. Уголки его губ чуть дрогнули.

— Нет, смогла. Питер теперь может меня простить. Раз ты смогла.

Она кивнула.

— Я простила, — сказала она просто.

Больше между ними не было ни лжи, ни секретов. Только смерть, словно лодка, отплывающая в бескрайнюю пустоту.

Это было похоже на ее сны, но как-то иначе. На сей раз, когда лодка отплыла, она не испытывала паники и не просилась на борт.

Она просто сжимала немеющее тело Виктора в своих руках, и слезы текли по ее щекам.

Сет сидел словно под кайфом. Кругом горели огни, ходили безликие люди в униформе, задавали вопросы, а он не мог сосредоточиться, чтобы ответить на них. Макклауды заправляли всем, и он был им за это признателен.

В какой-то момент он понял, что Новак еще жив. Медики утыкали его капельницами, а они не стали бы делать этого, будь он покойником.

Здорово, значит, он и здесь дал маху. Джесси остался не-отомщен.

Но та его часть, которой было не наплевать на это, покоилась под обломками весом в сотни тонн. Он сидел на полу, залитом кровью, и смотрел, как Рейн плачет. И он никак не мог понять, отчего она плачет? Тело Виктора упаковали в черный мешок для трупов, а Рейн все плакала и плакала. Этот человек был хладнокровным убийцей, отдавшим приказ убить ее отца, он разрушил ее жизнь, а она плачет. Это так задевало его, что он подполз к ней и спросил:

— Почему?

Она посмотрела на него припухшими глазами:

— Что почему?

— Почему ты плачешь из-за человека, который убил твоего отца?

Медик суетился над ней, но она не обращала па него внимания. Они вдвоем были где-то в другом мире, накрытые стеклянным колпаком тишины. Ее мокрые глаза сияли неземным серебром.

— Он не убивал моего отца, — ответила она. — Он и был моим отцом. И если ты не возражаешь, то я бы хотела остаться наедине со своим горем.

Она протянула руку, залезла к нему в карман и пошарила там. Ну и что! Все равно. Она может застрелить его или заколоть, если хочет. У него не было сил сопротивляться.

Она достала руку, сжимая ожерелье с опаловой подвеской.

— Я оставлю это себе, — сказала она. — Это будет напоминать мне об отце.

Он уставился на сполохи в глубине камина.

— Так вот как он нашел нас, — произнес он. Она кивнула и убрала ожерелье в свой карман.

— Я не специально. И я приехала сюда, чтобы предупредить тебя. Конечно, ты никогда мне не верил. Не знаю даже, почему меня это так волнует.

Он покачал головой:

— Рейн…

— Хотя как знаешь. Не хочешь — не верь. Мне уже все равно, — вздохнула она. — Ты бесчувственный, злой негодяй, но я рада, что ты жив. Я бы не хотела, чтобы твоя смерть была на моей совести, мне хватит и остального.

Врач накрыл ее одеялом и оставил в покое. Она даже не взглянула на нею.

Видимо, ей дали что-то сильнодействующее, потому что все плыло перед глазами. Один раз ей показалось, что она видела Сета, но скорее всего это был сон, потому что Виктор и Питер стояли рядом с ним. Она протянула к нему руку, но рука безвольно упала на простыню.

— Значит, мы оба умерли? — спросила она.

— Нет, — ответил он. В его глазах была печаль.

Она попыталась удержать его магией взгляда, но глаза не слушались ее, и на сей раз не он, а она уплыла в небытие. Она попыталась удержать его словами:

— Я люблю тебя. Не умирай.

— Не умру. — сказал он. Она снова уплыла в белое ничто, схватившись за его обещание, как за плот.

В следующий раз, когда она проснулась, она знала, что не умерла, потому что ее мать сидела у изголовья кровати. На ее лице застыло выражение кошки, ждущей мышь у входа в нору. Не было ничего более земного, чем это выражение на лице Ал икс.

— Самое время тебе проснуться, Лоррейн. Ты меня до смерти напугала. Ты ужасно выглядишь. Под глазами черные синяки, всюду царапины, порезы, ребра сломаны, плечо вывихнуто, разорвано сухожилие. Ты просто развалина. Похоже, ты сбежала от меня, чтобы сделать все до последнего пункта из того, что я велела тебе никогда не делать. Прямо как твой отец.

— Который из них?

Рейн уснула прежде, чем успела насладиться реакцией Аликс.

Глава 28

Он перемотал клип на начало и проиграл его снова.

Это была запись, сделанная камерой в доке на Стоун-Айленд. Прошлой ночью он проник туда и выкрал запись. Девяносто шесть часов отснятого материала. Он вырезал все фрагменты с Рейн и смонтировал их. Этот шестиминутный клин был его любимым.

Она появилась из-за деревьев и медленно шла к причалу. Синяков на лице почти не было. Волосы ниспадали на плечи. На ней была белая мягкая блузка. Никакого лифчика, как он заметил. Видно соски. Зря она не надела жакет. Никогда она себя не берегла. Если бы он был с ней, он бы настоял, чтобы она надела жакет.

Порыв ветра сдул волосы с ее лица. Она обняла себя руками и смотрела вдаль на воду. Как будто она ждала чего-то. Или кого-то.

Он услышал, как подъехала машина. Он высунулся из открытой двери «шевроле» и посмотрел на дорогу. Это была машина Коннора. Он остановил клип и закрыл ноутбук. Комментарии Коннора по поводу его времяпрепровождения были ему совершенно не нужны.

Коннор вышел из машины и направился к «шевроле». Он оперся на тросточку и кивнул:

— Привет.

— Что слышно? — Сету было нелегко проявлять интерес к деталям, которые его совершенно не волновали. Но он старался быть вежливым.

— Мне только что звонил Ник из «Пещеры». Новак выживет. Выстрел Шона в грудь не пробил бронежилета. Черт! А твой выстрел в бедро прошел совсем рядом с артерией. Полный бред!

Сет презрительно сплюнул.

— Надо было целиться в голову.

— Довольствуйся тем, что благодаря твоему первому выстрелу у него стало меньше пальцев на руке. Думаю, это его расстроит, когда он придет в себя.

— А что с Ригзом?

— В камере. Зализывает раны. Посажен без права выхода под залог.

— А его дочь?

Лицо Коннора помрачнело.

— С Айрин все в порядке. Она меня ненавидит за то, что я сделал, но, собственно, я этого и ожидал. Она утверждает, что Джордж к ней даже не прикоснулся. Но я все равно поработал над его лицом и некоторыми другими частями тела, чтобы подумал на досуге. Ближайшие пару дней будет мочиться кровью. — Его губы расплылись в довольной улыбке. — В тюряге такому красавчику будут очень рады.

Сет протянул руку и отобрал у Коннора трость.

— Ты эту штуку с собой таскаешь ради показухи или чтобы под рукой всегда было оружие?

Коннор забрал трость обратно и крутанул ее с умопомрачительной скоростью.

— С этой крошкой можно нанести немалый ущерб, если ты достаточно быстр.

Через луг пробежал олень, всего ярдах в двадцати от них. Они проводили его спокойными взглядами. Жизнь продолжалась. Джесси по-прежнему мертв. Новак по-прежнему жив. Олени гуляют по лугам и щиплют пожелтевшую траву.

Хлопнула входная дверь. Олень молниеносно ринулся в лес, испугавшись. Шон не спеша подошел к «шевроле».

— Привет, Коннор. Эй, Сет, старина Керн только что звонил. Уже седьмой раз. Успокой ты его, Бога ради. Он за тебя беспокоится.

— Ничего, переживет. А потом, я так и так уезжаю. Позвоню ему, как приеду домой.

— Да уж позвони. Ты обещаешь это уже восьмой день. Не то чтобы меня это сильно волновало. Оставайся, сколько хочешь. — Шон улыбнулся и засунул руки в карманы. — Если это, конечно, поможет тебе собраться с духом и съездить к ней.

Сет бросил на него взгляд, от которого у большинства людей начинали дрожать коленки. Но на Шона это не произвело ни малейшего впечатления. Он лишь улыбнулся, показав ямочки на щеках.

— Не лезь не в свое дело, Шон, — процедил Коннор.

— Да я целую неделю не лез не в свое дело, скучно. — Шона это явно забавляло. — В чем подвох-то? На его месте я бы перед этой крошкой расстелил красную дорожку и целовал ее следы на ней.

Сет вспомнил прощальные слова Рейн.

— Она дочь Лазара.

Шон озадаченно покачался с пятки на носок.

— Ну и что с того? Он же умер, верно? Он вам не будет мешать.

Коннор посмотрел на него, болезненно поморщившись:

— Шон…

— Наш отец был сумасшедшим, но никто на нас за это зла не держит, — заметил Шон. — А если и так, то ну их к черту. Ведь и твой папаша тоже был не подарок. А потом, мы же выяснили, что она тебя никогда не обманывала. Так что…

С прямолинейной логикой Шона спорить было бесполезно. Но он не хотел рассказывать им про злость и холодное отчуждение, которые он прочел в ее глазах перед расставанием.

Он прибег к банальной грубости:

— Отвали, Шон. Шон прищурился:

— Ты все еще хочешь ее, да?

— Не в этом дело! Шон фыркнул:

— Конечно. Дело в том, что у тебя духу не хватит пойти к пей.

Коннор отвернулся, поперхнувшись.

А Шон улыбнулся своей мальчишеской улыбкой:

— Слишком хороша она для тебя, а? Может, я ею займусь? Залечу ее разбитое сердце. Я готов подписаться на это по полной программе. Ты же меня понимаешь?

Вдруг он полетел кувырком, хватаясь руками за воздух.

— Даже думать забудь об этом, — зашипел Сет. — Или я тебя на куски порву. Понял?

Шон поднялся на ноги и от души рассмеялся:

— Тебя так легко довести до кипения, что просто удержаться не могу. Дэйв и Коннор вообще на меня не реагируют, а ты… ну просто порадовал.

Сет толкнул его плечом. Шон перекатился назад, легко вскочил и отряхнул с джинсов сосновые иголки. Он был в отличной форме. Немудрено с такими братьями. Что-то внутри его сжалось. Ему очень не хватало Джесси. Они с Джесси тоже часто дурачились и оба держали хорошую форму.

Сет повернулся к Макклаудам спиной и пошел через луг.

— Если Керн будет звонить, то скажите ему, что я сегодня выезжаю домой.

— Трус, — услышал он за спиной голос Шона.

Но он не вернулся. Он устал от их подначек. Лучше уж любоваться камнями и деревьями. За десять месяцев, что прошли со смерти Джесси, он уже отвык от дружеских перебранок. Он продирался сквозь молодые ели, ругаясь, когда иголки цеплялись за его одежду. Он никогда не понимал людей, которые с радостью бродили по лесу, называя это отдыхом. Джесси пытался увлечь его туризмом, но он сопротивлялся до последнего.

Как он сопротивлялся всегда и всему.

От этой мысли он замер посреди молодой поросли. Верхушки деревьев едва доставали ему до груди. Они дрожали на ветру. Он уставился на них, гадая, почему он всегда отвергал попытки Джесси помочь ему. Так же, как теперь он отталкивает от себя Макклаудов.

Точно так же, как он оттолкнул Рейн.

Сильный порыв ветра прошелся по роще. Деревья согнулись, а потом выпрямились, гибкие и неуязвимые. Он поежился, вспомнив, что не взял пиджак, но возвращаться за ним не хотелось, потому что он не мог смотреть в глаза Макклаудам. Пока еще не мог.

Вещи были собраны и погружены в багажник, машина ждала отправки. Нужно было вернуться к бизнесу, который он совершенно забросил в последние месяцы. Его ждала рутина жизни, безопасная и предсказуемая.

Но день шел заднем, а он продолжал проигрывать в голове один и тот же видеоклип. Каждый раз, когда они с Рейн занимались любовью, врезался ему в память. Каждое слово, каждый запах и каждый вздох. Ее формы и оттенки, ее нежность и отвага. Это была невероятная женщина. Эта женщина заслуживала большего, чем такой злой и сквернословящий кретин, как он.

Удивительно. Он жалел себя. Он слышал, как Джесси посмеивается над ним. «Перестань прокручивать старые негативные пленки». Вот как он говаривал, когда западал на свои психологические темы. Боже, как это раздражало его.

Сет вышел из-за деревьев и оказался на большом, поросшем травой уступе. Он обрывался над каньоном, в котором ревел водопад. Это был не особо большой и мощный водопад, но Сет все равно стоял и смотрел на нею с раскрытым ртом. Его почти загипнотизировала пенящаяся вода, отвесно падающая на зеленые от водорослей скалы. Вода успокаивалась в бассейне внизу, вспыхивая яркими изумрудными огнями.

Впервые в жизни он понял, почему люди ходят в походы, хвастаясь укусами и превозмогая скуку, лишь бы посмотреть на такие красоты, как эта. Здесь было невероятно красиво. Волшебно.

Он подошел ближе и долго смотрел вниз. Равномерный и непрерывный гул действовал на него умиротворяюще. Подходящее место, чтобы наблюдать за рождением новой идеи и не бежать от нее.

Он оттолкнул Рейн, потому что какая-то часть его была уверена, что рано или поздно она оттолкнет его. А он не сможет перенести эту пустоту. Он лучше поскорее пропустит эту часть и сразу перейдет к холодному одиночеству.

Краем глаза он заметил какое-то движение. Из леса вышел олень. Они долго и недоверчиво смотрели друг на друга. Затем олень отступил в лес, а Сет увидел мерцающий камень в траве посреди опушки. Он подошел вплотную. Это было надгробие, положенное прямо на землю. Трава подступала к самому камню, но тот был тщательно очищен ото мха, который покрывал другие обломки. Сет присел рядом и стряхнул листья и сосновые иголки.

Кевин Шеймус Макклауд

10 янв. 1971 — 18 авг. 1992

Любимому брату

В его голове всплыл и далекие воспоминания. Джесси рассказывал ему, что напарник несколько лет назад потерял брата, но тогда эта информация не представляла для него интереса.

Шону был тридцать один год, столько же, сколько могло быть этому Кевину. Похоже, Шон потерял брата-близнеца десять лет назад, когда ему было всего двадцать один год.

Заныло сердце, но он не стал прибегать к своим обычным трюкам и пытаться отвлечь себя. Сет просто стиснул зубы, вдохнул поглубже и переждал. Десятилетней давности мраморная глыба рассказала ему горькую историю со всей прямой простотой камня. Он только сидел и слушал.

Это причинило ему боль. Это потрясло его. Его челюсти затекли, а горло сжалось. Холодный ветер пронизывал насквозь. Он только смахивал свежие опавшие листья и сосновые иголки с камня и продлевал свои душевные муки, не пытаясь ни понять их, ни контролировать.

Когда он наконец встал на ноги, то долго стоял, глядя на траву. Если бы здесь росли полевые цветы, он бы сорвал их и положил на могилу Кевина, пока никто не смотрит.

Обретя почву под ногами, он заметил, что ветер окреп. Он бушевал в вершинах сосен, и лес гудел и потрескивал. Что-то изменилось. Ветер, погода, ландшафт. Все сдвинулось в его голове.

Он собирался перестать бодаться с миром. Это будет его дань памяти Джесси. И начнет он с Макклаудов. Он им многим обязан. Без их помощи он не смог бы вытащить Рейн из той страшной заварухи. Он проглотит их дружеские тычки и придирки, так раздражавшие его прежде, будет признателен им за все. А если они ему нужны больше, чем он им, что ж, придется мириться. Этого стыдиться не стоит.

И Рейн. О Боже, Рейн!

В больнице под действием лекарств она сказала ему, что любит его. Она просила его не умирать. Но он бы не выжил с мамочкой-наркоманкой, если бы не усвоил правило номер один. То, что люди говорят под кайфом, — не в счет. Никогда.

Она запросто может оттолкнуть его. Большего он и не заслуживает после всего того, что он ей сделал. Он следил за ней, соблазнил ее, врал ей, манипулировал ею. И в довершение всего считал ее предательницей. От всего этого он поежился.

Но игра стоила свеч. Он рискнет. Он будет умолять на коленях, если придется. Она добрая, она простит. Она такая же, как Джесси. Это может сработать в его пользу, один последний раз, а потом он никогда не станет пользоваться этой ее слабостью.

И никому другому не позволит. Он будет ее драконом и белым рыцарем в одном лице. Всю свою жизнь он будет защищать и лелеять ее. Он будет обращаться с ней как с богиней любви, которой она и являлась.

Рейн слишком хороша для него, но может, ему повезет. Он шел через лес все быстрее и быстрее. На лужайку перед домом он уже выбежал.

— Как это типично для него. Нет, ну это же надо, заставить тебя поменять фамилию на Лазар. Вот так условия наследования. Пф. Истинно по-викторовски. Всегда он манипулировал людьми.

— Да я, в общем, не возражаю, — терпеливо сказала Рейн. — Эта фамилия подходит мне больше, чем фамилия Хью.

Аликс развернулась, бросив рыться в шкафу, и нахмурилась:

— А ты изменилась, Лоррейн. Не знаю, откуда взялся этот спесивый всезнающий тон, но мне эта перемена ни чуточки не нравится.

Рейн пыталась привести в порядок спутавшиеся волосы.

— Мне жаль, что тебя это не устраивает но, боюсь, так будет и впредь.

— Ну вот, опять ты. Очередная заносчивая ремарка. Говорю тебе, я теряю терпение. — Аликс тряхнула своими роскошными медными кудрями и со вздохом повернулась обратно к шкафу, чтобы достать следующую вещь. — О Боже. Посмотри на покрой этого чуда. Dior, конечно. Этот мерзавец потратил целое состояние на одежду, и он выбросил эти деньги на тебя, просто выбросил. Жаль, что они мне малы. — Аликс с любовью посмотрела на себя в зеркало и провела рукой по своей ухоженной фигуре. — На пару размеров побольше, и они бы идеально на мне сидели.

— Ах, какая жалость, — пробормотала Рейн с непроницаемым видом.

Аликс подозрительно посмотрела на дочь:

— Не хами мне.

Рейн улыбнулась в ответ:

— Что ты, что ты, мама.

Впервые в жизни Аликс не сказала ничего против. Она поджала губы и бросила наряд, которым так восхищалась, на кровать.

— Ну знаешь ли, в том, что случилось, нет моей вины.

— Я знаю, — искренне ответила Рейн.

— Нет, не знаешь. Ты думаешь обо мне всякие гадости. Я даже догадываюсь, что Виктор мог тебе порассказать. Я не могу изменить прошлое. Я сделала много ошибок, но все ошибаются. Может, я была холодной и эгоистичной. Может, я была плохой матерью, но я старалась сделать все правильно, Лоррейн. Я не хотела причинить тебе боль.

— Но мне было больно, — сказала Рейн. — Хотя спасибо за попытку.

— Что ж, это уже кое-что. — Аликс села на кровать, сбросила туфли и устроилась позади Рейн. — Давай помогу с волосами.

Рейн хотела было отказаться, потому что Аликс никогда не была сильна в парикмахерском искусстве, но руки матери оказались на удивление мягкими и нежными.

— Расскажи мне, как это было, — попросила Рейн. Расческа в руке Аликс замерла.

— Сейчас, полагаю, ты знаешь уже почти все.

— Но не с твоей точки зрения, — отозвалась Рейн. Аликс продолжила расчесывать волосы дочери.

— Ладно. Виктор быстро сколотил состояние летом восемьдесят шестого, — начала она не спеша. — Я не знаю, как он добился этого, и, признаться, не желаю знать. Но мы жили на очень высоком уровне. И мне это нравилось. — Она замолчала, работая над упрямым локоном. Затем продолжила. — Питер был в депрессии все лето. Он говорил что это кровавые деньги, Он говорил, что мы трое должны бежать отсюда и выращивать лук да морковку где-нибудь в хижине. Напыщенная чушь. Я пыталась убедить его предоставить Виктору заниматься грязными делами. Но если уж Питер вбил что-то в голову… в этом, я думаю, ты очень похожа на него. Однажды он сказал мне. что собирается положить этому конец. Эд Ригз пообещал ему неприкосновенность, если он даст показания против Виктора.

— А ты пыталась отговорить его?

— Была такая мысль, — призналась Аликс неуверенно. — Я знала, что Ригз ко мне неравнодушен, и решила, ;, извлечь из этого выгоду.

— Ты рассказала все Виктору и соблазнила Ригза.

— Не суди меня. — Аликс повысила голос. — Мне казалось, что Виктор урезонит Питера. Раньше ему удавалось манипулировать братом. Я даже помыслить не могла, что кто-то пострадает. Я только хотела, чтобы все осталось как было.

— Это я могу понять, — сказала Рейн. — Пожалуйста, продолжай.

Волосы постепенно приходили в порядок.

— Остальное ты знаешь, — вздохнула Аликс. — Я понятия не имела, что Эд на такое способен. Он стал одержимым. Он хотел бросить жену и детей и бежать со мной. А потом…

Рейн подождала, но продолжения не последовало.

— Ну и? — подтолкнула она.

— А потом в один прекрасный день я вышла из дома и увидела, как он преследует тебя. Я как-то догадалась, что произошло. То, что ты, вероятно, все видела. Я увидела его лицо. Он сошел с ума. Он мог убить тебя.

— Да, я это помню, — прошептала Рейн. — Он почти преуспел.

— Я уже и не помню, что я ему сказала. Я разыграла дурочку, у меня всегда это хорошо получалась. Я представила все так, будто ты выдумываешь и преувеличиваешь. Мы стали для него смертельной угрозой. И единственное, что пришло мне в голову, это бежать оттуда со всех ног.

— И заставить меня забыть?

Аликс собрала волосы Рейн в хвост и прошлась расческой снизу вверх.

— И заставить тебя забыть, — подтвердила она. Она встала и обошла кровать, чтобы заглянуть дочери в глаза. — Я никогда бы не поверила, что Виктор может сделать что-то Питеру. Поверь мне, милая. Виктор обращался с Питером скорее как с избалованным сыном, нежели как с братом. Он любил его.

— Так сильно любил, что соблазнил его жену? Аликс вспыхнула:

— Рейн!

— Но это ведь так, разве нет?

— Это не важно, — отрубила Аликс.

— Открой мне тайну, мама, — сказала Рейн упрямо. — Кто мой настоящий отец? Виктор или Питер?

— Какое это сейчас имеет значение?

Рейн посмотрела на нее стальным взглядом:

— Уж доставь мне радость.

Аликс вздохнула и перевела глаза на расческу, которую все еще сжимала в руке. В какой-то момент ей можно было дать все ее годы.

— Не знаю, — ответила она устало. — Ступай в генетическую лабораторию, если тебе так интересно. В моей жизни это было сумасшедшее время. Кое-что я и вовсе не помню.

Рейн прислушалась к себе. За последние несколько недель ее здорово потрясло на ухабах. В голосе матери она услышала искренность, которую научилась распознавать. Это уже было чудом, и стоило благодарить ее за это. Она вздохнула и положила голову на плечо Аликс.

Это был такой не свойственный для нее жест, что Аликс замерла на секунду, а затем осторожно погладила дочь по голове.

— Знаешь, — заговорила Аликс, — сейчас действительно уже не важно, кто из них это был. — Она говорила так, как будто пыталась сама себя убедить.

— Да, ты права, — согласилась Рейн. — Уже не важно. Я потеряла их обоих.

Аликс неумело приласкала ее.

— Ну, у тебя все еще есть мать, — неловко сказала она. — Уж какая есть.

В дверях раздалось вежливое покашливание. Трогательный момент прошел.

Клейборн переминался с ноги на ногу в дверном проеме.

— Прошу прощения, мисс Лазар, но я должен вас кое о чем уведомить, — произнес он нервно.

Рейн смахнула с глаз слезы.

— А это не может подождать?

Э-э-э, это не займет много времени. Мистер Лазар в завещании дал четкие указания, как распорядиться его бренными останками после кремации, но за два дня до известных вам событий он изменил эту часть завещания.

Рейн и Аликс переглянулись. Затем Рейн посмотрела на Клейборна:

— И?

— Он велел, чтобы вы распорядились этим. Рейн беспомощно мигнула.

— Я?

Клейборн пожал плечами:

— Боюсь, это еще одно условие завещания.

Лодка качалась на волнах. Она попросила Чарли отвезти ее на то место, где она видела лодку Питера семнадцать лет назад. Чарли уважительно молчал, держа в руках урну с прахом Виктора. Она радовалась тому, что слуги Виктора остались с ней. Все, за исключением Мары, которая уехала сразу, как узнала о его смерти. Мара была безутешна.

Рейн сжала веки. Тупая боль пульсировала в груди. По какой-то причине мысли ее вернулись к Сету.

Он ясно дал ей понять, что из-за ее родства с Виктором он никогда не сможет доверять ей. Он никогда не сможет принять, что Виктора она тоже любит. Но она не стыдилась своей любви к Виктору. Если она чему и научилась за последние несколько недель, так это тому, что не стоит стесняться своей любви к кому бы то ни было. Как бы неразумно это ни казалось.

Теперь у нее два отца Оба преданы высшему суду, но и тот и другой оставили ей нечто бесценное. Она посмотрела на принявшие Питера, и всем сердцем попросила принять прах его брата.

Содержимое урны оказалось грубее, чем она предполагала, на ощупь — почти как песок. Она взяла пригоршню и бросила в воду.

Ничего не произошло. Питер принял прах. Вся вселенная приняла прах Рейн перевернула урну и трясла до тех пор, пока та не опустела. Пепел утонул. Круги на воде успокоились. Она поставила урну на палубу и повернулась к Чарли:

— Поехали домой.

Она подставила лицо ветру, дожидаясь, пока Чарли заведет мотор. Лотка вздрогнула и двинулась к берегу. Удары воли о борт смягчали боль в груди. Становилось проще не думать о Сете. Становилось проще игнорировать жар в сердце.

Она пройдет через это. Не она повернулась спиной к любимому. Ее раны залечатся, а он будет страдать вечно. Но от этой мысли ей не становилось легче.

Ветер срывал слезы с ее ресниц. Она сморгнула влагу и вытерла глаза.

— У нас гости, — лаконично заметил Чарли.

Она посмотрела на лодку, пришвартованную у причала, и волосы встали дыбом. Может, это просто такая же лодка? Может, сосед наведался в гости? Или торговцы свежей рыбой?

Но нет. Это был Сет. Темная, неподвижная фигура среди выпирающих из земли корней. Его лицо похудело. Его глаза в упор смотрели на нее. Казалось, между ними протянулась нить, сплетенная из древних чар, придуманных ею в детстве. Чар, которые никогда не срабатывали. Чар, которые должны были заставить любовь остаться.

Они не поприветствовали друг друга. Чарли привязал лодку. Он недружелюбно взглянул на Сета и вопросительно обернулся к Рейн.

— Все нормально, Чарли, спасибо, — кивнула она. Чарли удалился, качая головой.

— Я вижу, слуги Виктора приняли тебя, — прокомментировал Сет.

Она не решилась как-то интерпретировать его тон.

— Они хорошо обо мне заботятся, — согласилась Рейн. — Неделька была не из легких.

— Как ты?

— Все будет в норме. Немного хвораю, но лучше день ото дня.

— Я не о твоем физическом состоянии. — Он отвел взгляд.

— А ты? Залечил раны? Он нахмурился:

— Не уходи от ответа.

— А почему нет? — спросила она. — Мне больше нечего сказать.

Сет засунул руки в карман.

— Разве?

— Говори, что хотел, Сет. — Она попыталась повторить его старый трюк: принимать все, но ничего не возвращать.

Затем случилось нечто шокировавшее ее. Он опустил глаза. Он переминался с ноги на ногу. Он сглотнул, и она видела это.

Он нервничал. Она заставила нервничать самого Сета Маккея.

— Я думаю… много что можно сказать. Так много на самом деле, что это может занять всю оставшуюся жизнь.

Рейн хотелось кричать от радости, но она и глазом не моргнула, как будто его слова не значили для нее все.

— А мне казалось, ты говорил, что в тебе нет ни капли романтики. — Ее голос звучал на удивление холодно и ровно.

— Это было до того, как я встретил тебя.

— А-а-а, — прошептала она. Он осторожно улыбнулся:

— Встреча с пиратской королевой шокирует парня, лишенного романтической жилки.

Он стоял и смотрел на нее, явно ожидая чего-то. Он ждал ее хода. Он боялся сделать лишнее движение, как и она. Жаль. Если это все, на что он готов пойти, то он будет страдать до скончания веков.

— У меня к тебе предложение, — сказала она. — Деловое предложение.

Он сощурил глаза.

— И что же это за предложение?

— Я хочу нанять твою фирму, чтобы переоборудовать систему безопасности «Лазар импорт энд экспорт». Но на полставки.

— На полставки? — Он нахмурился.

Это чтобы освободить твое свободное время для настоящей работы. Потому что на полную ставку ты будешь работать рабом любви. — Он моргнул и хмыкнул. Она продолжила: — Помнишь, ты предлагал что-то подобное на вечеринке у Виктора? Ничего не понимающего мускулистого мужлана привезли на остров, чтобы он удовлетворял все желания своей госпожи. Мы так и не продумали до конца все возможные сценарии. Нас перебила пиратская королева со своим ненасытным аппетитом.

Она ждала, что он сделает: примет ее издевательский тон или проигнорирует его.

— Интересно, — медленно произнес он.

— Я так и знала, что тебя заинтересует это предложение, — усмехнулась она.

— У меня есть встречное предложение. Я расскажу тебе, о какой работе действительно мечтаю.

Рейн ждала, затаив дыхание. Если он будет продолжать в том же духе, то финал, как всегда, будет зависеть от нее.

Сет посмотрел себе под ноги. Затем поднял глаза и посмотрел ей в лицо.

— Любовник на полную ставку, — сказал он хрипло. — Отец твоих детей. Компаньон во всех начинаниях, охранник, друг. Любовь всей твоей жизни. Навсегда.

На ее глаза навернулись слезы. Сердце бешено билось в груди, а во рту пересохло.

— Боюсь, требование по поводу раба любви не подлежит обсуждению, — прошептала она.

— Идет. Я буду твоим рабом любви, я буду твоим белым рыцарем, я буду твоим племенным жеребцом, я буду твоим принцем, я буду, кем ты хочешь. Только скажи, что ты все еще любишь меня. Скажи скорее. Не терзай меня.

— Да, Боже, конечно, да. Я люблю тебя. Ты мне нужен. Я так по тебе соскучилась.

Он обнял ее так осторожно, как будто она была сделана из хрупкого хрусталя.

— Я тоже соскучился. Прости, что заставил ждать. Да, по поводу моего предложения. Все официально. Так как, ты согласна?

— А ты уверен?

— Я люблю тебя, с чего мне не быть уверенным?

Она посмотрела на залив, на то самое место, где нашел свой последний приют прах Виктора.

— Из-за того, кто я есть. Я никогда не повернусь спиной к своим предкам. Я — Лазар. Сет.

Он взял ее лицо в свои ладони.

— Я люблю тебя такой, какая ты есть, — сказал он и покрыл ее лицо нежными поцелуями. — Ты прекрасна, Рейн. Такой, как ты, нет во всем мире.

Слова приобрел?! глубинный смысл, когда они посмотрели в глаза друг другу. Последний луч заходящего солнца блеснул на водной глади залива. В небесах над их головами парил орел. К нему присоединился еще один. Это была пара. Их тени коснулись Сета и Рейн в молчаливом благословении.

Глаза Сета были полны любви и осторожного ожидания. Ею сильные руки дрожали от волнения.

— Так ты выйдешь за меня?

Ее сердце переполнялось радостью слишком огромной, чтобы можно было описать ее. Она обняла его и прошептала чуть слышно:

— Да!

1

Преобразователь непрерывных данных в цифровые. — Здесь и далее примеч. пер.

2

ГСН (Global Positioning System) — глобальная система навигации и определения положения.

3

Кротом (mole) на жаргоне американских спецслужб называют предателя.

4

Служба почтовых пересылок в США.

5

Около 1 м 65 см.

6

Открытый внутренний двор.

7

Coroner (англ.) — коронер, следователь, ведущий дела о насильственной или скоропостижной смерти.

8

Судебно-медицинское вскрытие трупа.

9

Небольшие города на побережье Тирренского моря (Италия).

10

G. I. Bill (амер.) — льгота для демобилизованных

11

Запатентованное название игры в слова, суть которой заключается в составлении слов на доске в клетку по правилам кроссворда; русский аналог этой игры — «Эрудит».

12

Израильский пистолет-пулемет.

13

Пригород Сиэтла.

14

Порода охотничьих собак.

15

Нейтрализующее кислоту средство.

16

Одна из моделей Форда.

17

Дорогие производители одежды.

18

Название популярной музыкальной группы, работающей в жанре «хэви метал».

19

Кварта — единица измерения объема жидкости; равняется 1, 14 л в Англии; 0, 95 л в Америке; также сосуд соответствующей емкости.

20

Пистолет австрийского производства, принятый на вооружение полиции более чем в 50 странах мира, в том числе в США. Калибр 9 мм.