Глава 6

Эрин поднесла руку к опухшим от поцелуев губам, взглянула затуманившимися глазами на Коннора, запрокинула голову и резко откинулась на спинку сиденья, жалобно застонав.

Он потер ладонью небритый подбородок, покосился на ее груди и коленки, чертыхнулся и привлек ее к себе, обняв за гибкий стан. Эрин порывисто обвила руками его шею, как бы говоря, что пути назад уже нет.

Они прижались друг к другу, дрожа от возбуждения, и Эрин еще сильнее затрепетала, наконец почувствовав в полной мере запах и вкус героя своих эротических грез. Приподняв, он усадил ее к себе на чресла, не оставляя у нее сомнения в серьезности своих намерений.

Словно во сне Эрин чувствовала, как скользят его руки по ее бедрам, задирая юбку, и как ее горячая, влажная промежность прижимается к тугому бугру в его штанах.

Она приподнялась, упершись руками ему в грудь, и увидела сначала свои тонкие белые трусики, потом голые бедра и, наконец, его мощную эрекцию. Коннор дотронулся кончиком пальца до ее лобка и, глядя ей в глаза, проникновенно спросил:

— Ты хочешь этого?

Лучше бы он промолчал!

Боль в ее расплавленной промежности была столь сильна, что Эрин сжала колени, чтобы хоть немного ее унять. Трусики у нее насквозь пропитались соками, продолжающими стекать по бедрам. Эрин была готова приказать Коннору притормозить у ближайшего отеля, затащить его туда и заставить довести начатое им дело до конца. Ей хотелось выскочить из автомобиля и завизжать от отчаяния. Она рассыпалась на кусочки, каждый из которых требовал чего-то необъяснимого. Короче говоря, она изнемогала.

Вожделение уже давно сводило ее с ума, порой она была готова лезть на стенку от крика неудовлетворенной плоти. В свои двадцать шесть лет она имела право на маленькое безрассудство вдали от дома. В конце концов, никто и не узнает, что она позволила себе предаться блуду с Маклаудом, суровым дикарем, так похожим на кельтского воина!

Утешало ее лишь то, что она уже лишилась невинности. Впрочем, непродолжительный флирт с Брэдли с большой натяжкой можно было назвать сексом. Брэдли понравился ей главным образом потому, что он внешне слегка походил на Коннора — тоже был худощав, строен и высок. Выпускник Принстонского колледжа, уже зачисленный на факультет права Гарвардского университета, он показался ей умным и симпатичным.

Очнувшись от дьявольского наваждения, Эрин соскользнула на пол, забилась в угол салона, поджала колени к подбородку и обхватила их руками.

Коннор выпрямился, стукнул кулаками по баранке и воскликнул:

— Прости меня, Эрин! Я не должен был так поступать.

— Все нормально, — прошептала она. — Ты в этом не виноват.

Он метнул в нее насмешливый взгляд и спросил:

— А кто же тогда виноват?

Эрин закусила губу и потупилась, так и не ответив ему.

— Клянусь, что больше я к тебе и пальцем не притронусь, — сказал он и повернул ключ в замке зажигания. — Тебе нужна защита, и я должен ее обеспечить. Иначе может произойти непоправимое. Пристегнись, нам пора ехать.

Его непререкаемый тон странным образом напомнил Эрин о ее отце, и она покорно пристегнулась ремнем безопасности.

Коннор включил радио, покрутил ручку настройки, и салон наполнился тоскливыми звуками классического блюза.

— Если хочешь, можно послушать другую волну, — предложил он.

— Спасибо, меня устраивает и эта, — пролепетала Эрин, не осмеливаясь поднять глаза.

Она попыталась отделаться от неприятных воспоминаний о своем первом сексуальном опыте, но они продолжали настойчиво всплывать из глубин ее памяти во всех омерзительных подробностях.

Во время близости с Брэдли Эрин абсолютно ничего приятного не почувствовала, разве что легкое смущение от пошловатого комплимента, которым он удостоил ее фигуру. Когда же он с натугой вошел в нее и стал на ней пыхтеть и потеть, ей захотелось его спихнуть, чтобы избавиться от чужеродного предмета, вторгшегося в ее тело. Но она не посмела, сочтя такой поступок бестактным. Эрин принудила себя дотерпеть неприятную процедуру до конца, решив, что огорчать Брэдли не стоит.

Он же был тогда озабочен исключительно собственными ощущениями, и Эрин смогла внимательно разглядеть все его гримасы и ужимки, пока он удовлетворял свою похоть.

Получив удовольствие от судорожных прыжков на ее вялом и податливом теле, Брэдли пришел в благодушное настроение и попытался убедить ее, что скоро эта дурацкая возня понравится и ей. Разумеется, самоуверенно добавил он, для этого ей придется усиленно практиковаться, следуя специальной программе. И начать интенсивный курс обучения лучше всего, естественно, с урока минета. Ведь даже неприлично дожить до совершеннолетия, ни разу так и не взяв член в рот.

— Пора взрослеть, крошка! — бодро воскликнул он, вволю насмеявшись. — Ты созрела для полноценной половой жизни. А пока предлагаю перекусить пиццей.

Эрин поблагодарила его за все, но от пиццы отказалась, сказав, что не голодна и вообще торопится домой. Спустя некоторое время Брэдли вновь склонил ее к соитию. Эрин уступила ему без особого восторга, исключительно из вежливости. Конечно, определенную роль сыграли и прочитанные ею любовные романы, под влиянием которых у нее сложилось мнение, что Брэдли в общем-то не такой уж и неловкий любовник. Он проделывал с ней все, что теоретически должно было вызвать у нее бурный оргазм: уделял внимание ее грудям, пусть и недостаточное, стимулировал эрогенные точки у нее в промежности, грубовато имитировал оральные ласки. Будь он более снисходителен и терпелив, проделывая с ней все эти штуки, его цель, возможно, и была бы достигнута.

Увы, все завершилось иначе. Однажды ночью, взбешенный ее пассивностью, Брэдли прервал коитус и в сердцах обозвал ее бесчувственной тряпичной куклой, непригодной Для секса. В качестве последнего средства, способного пробудить в ней желание, он предложил ей таблетку экстази. Эрин отказалась глотать эту гадость. И вскоре он отбыл в Гарвард, откуда, к ее величайшему облегчению, больше ей никогда не звонил.

Ее маме Брэдли, однако, понравился, и она расстроилась, узнав, что Эрин не выйдет за него замуж.

Уверовав после разрыва с Брэдли в свою женскую несостоятельность, Эрин сочла благоразумным воздержаться от дальнейших экспериментов и погрузилась в исследовательскую работу, приносившую ей не только моральное удовлетворение, но также научное признание и уважение коллег.

Она продолжала бы затворничать и сторониться мужчин, если бы не узнала однажды, что Коннор угодил в смертельную ловушку, устроенную ему и его напарнику коварным Новаком. Напарник погиб, а Коннор, оставшийся в живых, долгое время находился в коме. Тайно влюбленная в Маклауда с юных лет, Эрин стала регулярно навещать его в больнице и читать ему вслух книги в надежде, что это поможет ему быстрее вернуться в нормальное состояние.

Когда он пришел в сознание, Эрин была на седьмом небе от радости, но признаться ему в своих чувствах не решилась. Ей казалось неприличным навязывать свои глупые девичьи грезы зрелому мужчине, перенесшему сильное нервное потрясение и страдающему от физической боли.

Время шло, постепенно Эрин остыла и снова заползла в свою раковину. Жизнь покатилась по накатанной колее, пока не произошли трагические события на Кристал-Маунтин, в которых участвовали Новак, Габор, ее отец и Коннор. Эта драма, свидетельницей которой стала Эрин, не только потрясла ее до глубины души, но и разбила вдребезги весь ее привычный мир.

С тех пор Эрин старалась не воскрешать в памяти воспоминания о своей жизни до этого трагического события. Но разве могла она предвидеть, что ей представится шанс разобраться раз и навсегда, могут ли ее грезы о любовной близости с Коннором осуществиться в реальности. Упускать эту уникальную возможность Эрин не собиралась. Имела же она, черт побери, право хоть разок совершить нечто дикое и недозволенное! Тем более что об этом ее поступке никто и никогда не узнает, если только она сама того не пожелает.

Эрин снова посмотрела на суровый профиль своего сексуального идола. Он почувствовал ее пылкий взгляд и пристально посмотрел ей в глаза. На щеках Эрин вспыхнул румянец. Лобзания Коннора возбудили ее так, как не смогли возбудить все нелепые ухищрения самовлюбленного сластолюбца Брэдли. Жизнь больше не казалась ей блеклой и постылой, жаркие поцелуи Маклауда словно пробудили ее от долгого сна. Эрин улыбнулась и мечтательно уставилась в окно.

Прежде чем съехать с магистрального шоссе, Коннор несколько раз сверялся с картой. Сегодня ему изменила его хваленая самоуверенность, и он стал сомневаться даже в своей безупречной памяти. А главное, он был не уверен в том, что именно его сильнее напугало — потеря самоконтроля и, как следствие, допущенное им бесцеремонное обращение с женщиной или ее неожиданная реакция на его безрассудный поступок.

Он был обязан охранять ее, а не соблазнять. Эрин в конце концов его возненавидит за безобразное поведение и будет права. Что подумает о нем Ник, если узнает о его выкрутасах? Боже, как мог он так низко пасть?! Как он посмел заявиться ночью к одинокой беззащитной девушке, застращать ее до смерти небылицами о плохих парнях, от которых исходит угроза, а потом дерзко похитить ее и зацеловать до полуобморочного состояния, просовывая язык ей в рот, теребя груди и задирая юбку. И спохватиться, лишь оказавшись на волосок от непотребного соития в машине в гараже аэропорта!

Так вот каким он оказался в действительности героем!

Эрин прикрыла рот ладонью, стыдясь своих распухших и покрасневших, словно бутон розы, губ, и уставилась в окно, не смея пошевелиться. Вероятно, она ждала от него каких-то новых диких выходок. Что ж, он это заслужил, негодяй!

— Мы почти приехали, — сказал Коннор, взглянув на ее покрасневшее лицо.

Она молча кивнула.

Он въехал на парковочную площадку напротив гостиницы «Кроуз нест инн», затормозил и посмотрел на знакомый дом из грубо отесанного камня, крытый гонтом, посеревшим от ненастья. Несколько лет назад ему уже довелось здесь останавливаться, в шикарном номере с балконом и роскошным видом на океан. Ему здесь понравилось.

— Это, конечно, не райский уголок для миллионеров, — сказал он Эрин. — Но здесь ты будешь в безопасности.

Эрин надменно вскинула подбородок и промолвила, так, будто смотрела на него сверху вниз, хотя он и был на голову выше ее:

— Мне трудно представить, что Клод Мюллер каким-то образом связан с этим негодяем. Уже четыре раза я выезжала, чтобы проконсультировать его. И всякий раз его помощники обращались со мной уважительно и любезно, как никто другой в последнее время.

— Это камешек в мой огород?

— А в чей же еще? — с вызовом воскликнула Эрин. — Я же не просила тебя о помощи! И пока терплю твои мужланские выходки, но лишь из вежливости и благодарности за твою чистосердечную заботу обо мне…

— Неужели? Я тронут! — с иронической ухмылкой промолвил Коннор. — Продолжай!

— Повторяю, мне хочется верить, что ты искренен в своем заблуждении насчет грозящей мне опасности…

— Заблуждении? Как бы не так! — рявкнул он.

— Пожалуйста, не перебивай меня… И не ори так, на нас уже смотрят.

Следовало признать, что она была права: он опять потерял хладнокровие, сам того не заметив, и на них действительно оборачивались люди.

Терпение Коннора повторно подверглось испытанию, когда они подошли к стойке дежурного администратора. Долговязый прыщавый молодой клерк принялся уговаривать их вселиться в королевские апартаменты с джакузи и кроватью на резных столбиках и с балдахином.

— Это обойдется вам всего на десять долларов дороже, чем обыкновенный номер на двоих, — тараторил он, поедая Эрин глазами. — Зато какой комфорт! Вдобавок вы получите возможность…

Коннор выложил перед ним две пятидесятидолларовые банкноты и решительно заявил, что им нужен обычный номер с двумя кроватями. Вид у него при этом был настолько свирепый, что администратор осекся на полуслове и протянул им регистрационные бланки для заполнения.

Во время этой сцены Эрин не проронила ни слова. Так же молча она поднялась на лифте на третий этаж и вошла в комнату, оказавшуюся светлой, просторной и с балконом, выходящим на живописный пляж. Коннор запер на задвижку дверь и прикрепил к ней сигнальное устройство. Эрин подошла к окну и уставилась на пенистые волны и парящих над ними огромных чаек.

Коннор залюбовался ее стройной прямой спиной и шелковистыми волосами. В нем снова проснулась дикая похоть, уже испытанная им во время их безумных лобзаний в аэропорту. Эрин продолжала безмолвствовать, и он хрипло сказал:

— Ясно, что ты не в восторге от того, что должна делить со мной номер, но в сложившихся обстоятельствах я…

— Успокойся, я все понимаю, — невозмутимо промолвила она.

— Только не думай, что я хочу воспользоваться ситуацией. То, что произошло в аэропорту, больше не повторится.

— Не надо так нервничать из-за пустяков, — обернувшись, с улыбкой произнесла Эрин и снова уставилась в окно, как бы подразумевая, что вопрос исчерпан.

Коннор стиснул зубы, чувствуя себе канатоходцем, балансирующим с шестом над пропастью. Ему вдруг жутко захотелось курить. Он сел на кровать и стал скручивать самокрутку.

— Это номер для некурящих, — укоризненно напомнила ему Эрин.

— Хорошо, я выйду на балкон!

— Ты промокнешь, моросит дождь. И вообще курить вредно.

Коннор закряхтел и открыл балконную дверь. Ему в лицо ударил порыв соленого ветра, как бы предупреждая, что закурить на балконе в ненастье дьявольски трудно. Но Коннор был готов на любое испытание, лишь бы не думать об Эрин, чудесным образом перевоплотившуюся в капризную принцессу, которая одним своим взглядом способна заставить его выполнять любое ее желание.

Она зябко обхватила плечи руками. После нескольких попыток он все-таки умудрился закурить и облокотился на перила, не замечая внимательного взгляда Эрин.

Боже, думала она, как же он сексуален! Даже его манера затягиваться вызывала у нее, ярой противницы курения, всплеск вожделения. Впрочем, как и все, что было связано с мужчиной, стоявшим сейчас в одиночестве на балконе: его потертый саквояж, мятая куртка, неглаженые брюки, несвежая сорочка и даже мятная зубная паста.

И коль скоро он отказывается воспользоваться обстоятельствами, в которых они оказались, ей придется сделать это самой. Ему ведь все равно некуда деться, он полностью в ее власти. А судя по тому, как жарко он ее целовал, предложение заняться с ней любовью не вызовет у него отвращения. Подруги рассказывали ей, что обычно мужчины легко соглашаются на это.

Итак, решено — он станет ее жертвой, послушным исполнителем ее низменных желаний. В этом случае ее гордость не пострадает, главное — действовать обдуманно и хладнокровно. В конце концов все ее подружки занимаются сексом ежедневно и не возводят это в ранг выдающихся свершений.

Эрин ощутила головокружение и присела на кровать.

Хладнокровия в данном случае ей определенно не хватало. Более того, она запаниковала. Брэдли однажды сказал, что она холодна, как ледник из Гренландии, но теперь она заподозрила, что он лукавил. Ведь будь она фригидна, ее бы не влекло к Коннору. Следовательно, надо лишь преодолеть страх, сковывающий ее, словно глыба льда. А что, если ей не удастся его растопить? Вдруг она вновь почувствует знакомую досаду и разочарование?

Взгляд ее случайно упал на торчащий из сумочки ежедневник. Она вздрогнула, вспомнив о главной цели своего путешествия, и решила немедленно связаться с секретарем своего клиента и предупредить его об изменении планов. Найдя в блокноте нужный телефонный номер, она набрала его и попросила господина Найджела Доббса.

— Я вас слушаю, — отозвался хорошо поставленный голос.

— Это говорит Эрин Риггз, — выдохнула в трубку Эрин.

— Мисс Риггз! Где же вы запропастились? Мы уже беспокоимся.

— Сожалею, мистер Доббс, что не сумела позвонить вам раньше… — Она умолкла: Коннор неожиданно открыл дверь балкона и вошел в комнату, впустив внутрь холодный влажный воздух, пропитанный соленым запахом океана.

— Мисс Риггз, вы меня слышите? — встревоженно спросил Найджел.

— Наверное, появились помехи на линии, — выпалила Эрин. — Видите ли, мистер Доббс, дело в том, что я…

— С вами что-то произошло? У вас возникли непредвиденные проблемы?

— Нет, все нормально, — заверила его она.

— Если хотите, мы пришлем за вами человека, — сказал Доббс.

— Нет, спасибо! Собственно говоря, потому-то я и звоню, чтобы извиниться зато, что не предупредила вас, что водителя за мной посылать не надо. У меня внезапно изменились планы, и…

— Скажи, что с тобой прилетел твой друг! — прошипел Коннор.

Эрин онемела. Доббс издал нетерпеливый стон и спросил:

— Мисс Риггз, вас не затруднит изложить в самых общих чертах причину внезапного изменения ваших планов?

— Видите ли, мистер Доббс, дело в том… — Эрин сглотнула ком и пролепетала: — Дело в том, что я прилетела сюда не одна.

— Не одна? А с кем же?

— Со своим другом…

После продолжительного молчания Доббс пробурчал:

— Так-так, с другом… Понимаю… И где же вы сейчас?

— В одном отеле, поэтому…

— Поэтому, мисс Риггз, вы не сможете отобедать с господином Мюллером, — ледяным тоном договорил за нее Доббс. — Он будет крайне огорчен. Надеюсь, вы понимаете, насколько дорого его время?

— Но я не знала, что он будет на месте уже сегодня вечером! — воскликнула Эрин. — Мне казалось, что наша встреча должна состояться лишь завтра!

— В последний момент он изменил свое расписание и решил прилететь сегодня во второй половине дня. Право же, это досадно!

Эрин закрыла глаза и мысленно чертыхнулась.

— Никаких обедов или ужинов с этим типом сегодня! — воскликнул Коннор. — Даже не думай!

Найджел Доббс кашлянул, намекая, что слышал эту реплику, и холодно заметил:

— На вашем месте я бы не стал обсуждать личные проблемы во время делового телефонного разговора. Я сообщу мистеру Мюллеру, что ваши планы изменились.

— Вы так любезны… — безжизненным голосом промямлила Эрин.

Я настоятельно рекомендую вам впредь уведомлять его о таких вещах заранее. Если, разумеется, он рискнет снова обратиться к вам за консультацией, — добавил Найджел. — Сегодня мистер Мюллер вылетел сюда из Парижа первым утренним рейсом исключительно ради обеда с вами, мисс Риггз. Представляете, как он будет раздосадован?

— Еще раз умоляю вас извинить меня! — пропищала Эрин.

— Завтра утром я пошлю за вами машину. Скажите мне адрес вашей гостиницы!

— Минуточку, я загляну в справочник…

Коннор бесцеремонно выхватил у нее аппарат и прошипел, зажав трубку рукой:

— Не вздумай! Я сам отвезу тебя к нему! Учти, я вырву шнур из розетки, если попытаешься сообщить ему наш адрес! Поняла? — Он демонстративно намотал провод на пальцы.

Эрин испуганно кивнула, и он вернул ей телефон.

— Алло! Вы слушаете, мистер Доббс? Я подумала, что не стоит затруднять вашего шофера из-за такого пустяка. Меня подбросит к вам мой друг.

— Как вам угодно, — сухо промолвил Доббс. — В котором часу вас ожидать? В одиннадцать вас устроит?

— Да, вполне! И скажите мистеру Мюллеру, что я извиняюсь.

— Да, да, разумеется. Спокойной ночи! — Доббс положил трубку.

Эрин почувствовала, что ее подташнивает, и сделала глубокий вдох. Но тягостное ощущение под ложечкой не исчезло. Она резко обернулась и воскликнула:

— Это уже даже паранойей не назовешь! Ты специально пытаешься сорвать мне встречу с моим лучшим клиентом?

— Не надо было пытаться продиктовать ему наш адрес! — пожав плечами, сказал Коннор. — Если они его узнают, все предпринятые нами меры предосторожности потеряют смысл.

Она стремительно прошла мимо него к двери балкона и, захлопнув ее, вскричала:

— А какого черта ты заставил меня сказать, что я здесь со своим другом?

— Это лучше, чем признаться, что тебя сопровождает охранник! Можно списать мою подозрительность на банальную ревность. Послушай, Эрин! Я работал по легенде в криминальной среде почти девять лет. У меня есть талант актера. И тебе вовсе не обязательно со мной спать, чтобы наши отношения выглядели убедительно.

— Ах вот как! Ну спасибо! После таких слов мне сразу полегчало, — язвительно сказала Эрин. — А тебе не приходило в голову, что по твоей милости я буду выглядеть в глазах Мюллера законченной идиоткой? Ведь ради встречи со мной сегодня вечером он утром вылетел из Парижа!

— Боже! Какая трагедия! — с деланным ужасом промолвил Коннор. — Лучше бы ты мне этого не говорила. Страшно даже представить, как убитый горем миллиардер будет в одиночестве давиться черной икрой и шампанским при свечах.

— С меня довольно! — воскликнула Эрин, вздернув подбородок. — Я ухожу. Ты не уважаешь ни меня, ни мою работу. Ты совершенно спятил. Прочь с дороги! — Она подхватила с пола сумку с вещами.

— Я никуда тебя одну не отпущу! — схватив ее за плечи, рявкнул Коннор.

— Черта с два! — Эрин попыталась высвободиться, но неудачно. — Я сыта по горло! Ой, что ты делаешь, Коннор! — заверещала она, упав спиной на кровать. Коннор вдавил ее в матрац.

— Говорю тебе, Эрин, я тебя не отпущу, — спокойно сказал он, словно бы ничего особенного не произошло.

Эрин заболтала в воздухе ногами, завертелась под ним и замерла, вдруг почувствовав острое вожделение.

— Не надо, Коннор, — произнесла она грудным голосом.

Он сжал ее щеки ладонями и сказал, глядя ей в глаза:

— Я жалею, что не прикончил всю банду Новака, когда имел такую возможность. Я понадеялся на закон, и это стало моей роковой ошибкой. Негодяям, которых я поймал, удалось сбежать даже из тюрьмы особо строгого режима. Ты меня слушаешь, Эрин?

Она испуганно кивнула, чувствуя, как твердеет его причинное место.

— Так вот, на сей раз я не намерен ошибаться, поэтому останусь рядом с тобой. Тебе все понятно?

— Да, вот только мне трудно дышать…

Коннор приподнялся, упершись локтем в матрац, и продолжил:

— Я хочу кое-что рассказать тебе о Куртце Новаке.

— Лучше не надо. — Она старалась не обращать внимания на его мужское естество, давящее на ее промежность. — Я боюсь даже предположить, что… — Она потупилась, закусив губу.

— Прекрати пороть чушь! Смотри мне в глаза! — приказал ей Коннор.

Эрин похлопала ресницами и медленно подняла на него взгляд.

— Папаша этого мерзавца — босс венгерской мафии, один из богатейших людей Европы. Он отправил своего отпрыска на учебу в Штаты, возлагая на него большие надежды. Но Куртц оказался юношей с причудами: спустя какое-то время он задушил в экстазе одну невинную девицу.

— Прекрати, Коннор! — Эрин зажмурилась со страху.

— К счастью для Куртца, его жертва не была богата. У ее матери, бедной библиотекарши, вышедшей на пенсию, не оказалось денег на адвоката. И дело замяли. Куртцу пришлось вернуться в Европу, где он восстанавливал здоровье на швейцарском курорте. Не отворачивайся, смотри мне в глаза, Эрин! — Он сжал ей пальцами подбородок.

Ей хотелось закричать, что он не вправе так обращаться с ней, но язык у нее прилип к небу. Онемев под его сверлящим взглядом, Эрин затаила дыхание. Коннор продолжал:

— Как известно, стоит лишь собаке разок до крови тяпнуть овцу за ногу, как она войдет во вкус и станет повторять это вновь и вновь. Ты слышала об этом?

— Нет, — прошептала Эрин, недоумевая, к чему он клонит.

— Откуда же тебе, горожанке, знать такие вещи! Но собаке это простительно, она ведь хищник по своей природе. Новаку же в ту ночь случайного убийства стало ясно, что это доставляет ему огромное наслаждение. И с тех пор он пристрастился к соитиям со смертельным исходом для своих доверчивых партнерш, словно наркоман, привыкший нюхать кокаин. Либо богач, коллекционирующий бесценные образцы кельтской культуры…

— Нет, это невозможно! — севшим голосом сказала Эрин. — Мюллер — известный меценат, он пожертвовал кучу денег на научно-исследовательскую работу…

— Ну как же ты не понимаешь, что я нервничаю не случайно! — выйдя из себя, вскричал Коннор. — Никто не хочет прислушаться к моим доводам, я бьюсь как рыба об лед, пытаясь убедить всех, что чую Новака за милю! За тобой охотится сексуальный маньяк, он почти заманил тебя в свои сети, а ты не желаешь в это поверить! Будь же наконец благоразумна!

В ответ Эрин истерически хихикнула и выпалила:

— Но почему именно я должна стать его главной жертвой? Разве мало в мире других красоток? Мама всегда говорила, что Бог наградил красотой Сидни, а мне даровал в утешение мудрость. Ей и в голову не приходило, что от этих ее слов Сидни будет чувствовать себя полной тупицей, а я — уродиной. Она говорила это из благих побуждений, без задней мысли.

— Ты действительно считаешь себя дурнушкой? — с удивлением спросил Коннор. — Клянусь, ты самая красивая девушка на свете!

Густо покраснев, Эрин воскликнула:

— Не смеши меня!