Глава 25

Кто-то хлестал его по щекам и что-то взволнованно говорил ему, почти кричал. Он хотел приказать этому настырному человеку замолчать и оставить его в покое, но язык, губы и зубы ему не подчинялись. Перед глазами стояла кровавая пелена. Наконец она трансформировалась в белый овал лица, с изумрудными глазами и полными губами.

Он почувствовал, как ему влепили еще две пощечины, и пришел в сознание. Ему плеснули холодной водой в физиономию, и он воскликнул:

— Что? Кто? Где я?

— Очнись, идиот! У нас нет времени. Как только включат электричество, нам несдобровать.

Коннор похлопал глазами и прохрипел:

— Что происходит, черт бы тебя побрал? Ты кто? И кто я?

— Я Тамара, болван! А ты — Коннор Маклауд. Новак велел привязать тебя к кровати, а Эрин держать на мушке. Понял, недоумок?

— Новак? Эрин? Где она сейчас? — Он попытался вскочить.

— Так-то оно лучше. Только пока не дергайся, лучше слушай меня внимательно. Времени у нас в обрез. Сейчас я тебя развяжу и дам тебе оружие, и ты за это поможешь мне убить Новака. Согласен?

Он радостно кивнул, и Тамара, достав из-под юбки нож, принялась разрезать его путы. Коннор пошевелил онемевшими конечностями, с трудом сел и спросил:

— Ты тайный агент? Работаешь по легенде?

— Ты шутишь? Какой из меня полицейский? Нет, я вольная птица!

— И чем же тебе насолил Новак?

— Он убил моего любовника, — спокойно ответила Тамара. — Никто не вправе лишать меня удовольствия! — Она стала энергично массировать ему икры.

Внезапно Коннора осенило:

— Тамара… Мара со Стоун-Айленд! Так это ты была любовницей Виктора Лазара! Теперь я тебя вспомнил. Я видел тебя на видеозаписях. Но тогда ты была брюнеткой. И нос, да и глаза тоже у тебя были другие…

— Желтые, как у рыси, — подсказала она. — Хорошая у тебя, однако, память. Нам повезло, что ты не вспомнил меня раньше, в «Силвер-Форк». Новак приказал бы своим громилам перерезать нам глотки. Пошевеливайся! Нам надо действовать, нельзя расслабляться.

Коннор встал и, прихрамывая, сделал несколько неверных шагов. Голова у него разламывалась, к горлу подкатывала тошнота.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил он, судорожно вздохнув.

— Это не я помогаю тебе, а ты — мне. Без твоей помощи мне вряд ли удастся прикончить Новака. Он слишком осторожен и хитер.

— А почему бы тебе не сдать его полиции?

— Один раз его уже арестовали. И что же? Да и мне самой не хочется связываться с законом, я ведь тоже не безгрешна, а за грехи отвечать не хочется. Честно говоря, я не думала, что он так быстро до вас обоих доберется. Мне надоело быть наложницей этого чудовища. А его изуверская идея надругаться над тобой и твоей подружкой, а потом убить вас обоих просто отвратительна, даже меня от нее воротит. Пора положить конец его бесчинствам.

— Как это мило с твоей стороны, — язвительно сказал Коннор, — попытаться спасти нам с Эрин жизнь.

— Всегда к вашим услугам, — без тени усмешки ответила Тамара. — Сейчас не время для шуток. Мне требуется поддержка. Я бы хотела выбраться отсюда живой и невредимой. Ты сможешь идти? Действие наркотика должно вот-вот прекратиться, я сама заряжала шприц. И электричество отключила тоже я, чтобы лишить на некоторое время Новака возможности наблюдать за нами с помощью телекамер. Но с минуты на минуту он отправит Найджела выяснить, в чем дело, и придет в ярость, если узнает, что ему не удастся посмотреть наше секс-шоу.

— Секс-шоу? — насторожился Коннор. — Что еще за прихоть?

— Будто бы сам не догадываешься! Некогда болтать, Маклауд, надо действовать. Что же касается секс-шоу, то в вашем с Эрин исполнении оно было потрясающим. Я давно уже не получала такого наслаждения, как на этой неделе, наблюдая вашу оргию. Прими мою благодарность! Ты мастер.

— Черт! — воскликнул Коннор, припав на больное колено. — Кажется, ноги меня не слушаются.

Тамара поддержала его под локоть, он ухватился за столбик кровати и выпрямился, кряхтя от боли.

— Впредь обращайся со своей девушкой повежливее, иначе при нашей следующей встрече я буду к тебе менее дружелюбна, — наставительно сказала Тамара, пытаясь хоть как-то его расшевелить, помочь ему быстрее избавиться от последствий инъекции снотворного. Коннор и сам был бы рад ускорить мучительный процесс отрезвления, но пока ему удавалось лишь не отключаться и не блевать. Злиться у него просто не было сил. Тамара распахнула дверь. Коннор стер рукавом кровь и пот со лба, покачнулся и едва не упал.

— В фильмах о Джеймсе Бонде всегда есть две красавицы, хорошая и плохая, — пробормотал он.

— Я плохая, — с кошачьей улыбкой промурлыкала Тамара.

— Не смущай меня! Я все равно сейчас ни на что не гожусь.

— А вот Новак уверял меня, что ты никогда не теряешь головы. Ну пошевели хотя бы извилинами, не разочаровывай меня окончательно. Слушай внимательно! Поступим так: притворимся, что ты освободился от пут, оглушил меня, забрал у меня пистолет и приказал мне отвести тебя к Эрин. Ты прикроешься мной, как щитом, и мы войдем в зал…

— Это никуда не годный план! — прервал ее Коннор. — Ему безразлично, убью я тебя или нет. И мы это отлично понимаем. Он даже способен сам убить тебя, чтобы развеять все сомнения.

Тамара насупила брови и сердито спросила:

— У тебя есть идея получше?

Есть! — с гордостью произнес Коннор. — Ты говоришь мне, где они сейчас находятся, бежишь звать на помощь, а я тем временем постараюсь как-то сам с ними разобраться.

Тамара презрительно фыркнула.

— Гениально! В итоге Новак сначала убьет вас с Эрин, а потом и до меня доберется. Уж лучше я пойду вместе с тобой, тогда нас будет уже двое против троих. Тония глупа и медлительна, а вот каждый из мужчин стоит двоих.

— Значит, силы почти равны, — задумчиво сказал Коннор. — Потому что Эрин отважна, как амазонка.

— Но она безоружна. Довольно спорить, закрой рот и придумай что-нибудь, пока мы будем идти по коридору, — прошипела Тамара и взяла Коннора под локоть.

Сделав несколько шагов, он прошептал:

— А за что ты полюбила Виктора Лазара? Чем он был лучше Новака? Такой же преступник, сумасброд, сластолюбец, скупец и безжалостный садист…

— Я сама такая же, — перебила его Тамара. — Но он был неординарным человеком, а я люблю таких. К тому же Виктор мог дать мне то, чего мне всегда не хватало.

— И чего же тебе не хватало?

Тамара достала из-под подола юбки пистолет Коннора, сунула его владельцу в руку и пробурчала:

— Это не твоего ума дело! Вперед! Время идет!

— Стоп! — сказал Новак.

Рука Габора застыла в воздухе. Они с Новаком встревоженно переглянулись. Эрин пощупала холодными пальцами столешницу и сжала в руке бронзовый кинжал.

Новак и Габор этого не заметили. Эрин сунула кинжал в рукав, дрожа от собственной дерзости, положила руку на грудь и прикрыла ее другой рукой. Со стороны это выглядело вполне естественным жестом защищающейся напуганной женщины.

Новак что-то резко сказал на неизвестном ей языке.

Габор ответил ему на том же тарабарском наречии. Новак нажал на потайную кнопку, вмонтированную в его наручные часы, что-то рявкнул в крохотный микрофон, обернулся к Эрин и, окинув ее злобным взглядом, приказал Тонии пойти проверить, чем занимается Тамара.

— Если неисправна видеосистема, пусть они придут сюда, — добавил он. — Сначала посмотрим их представление, а потом покажем Коннору наш спектакль.

Габор зловеще рассмеялся.

Тония открыла дверь и, с испуганным визгом отпрянув от нее, выхватила пистолет. Новак и Габор тоже выхватили оружие.

— Расслабьтесь, — насмешливо произнесла Тамара. — У меня все под контролем.

Она вошла в зал. Рядом с ней ковылял Коннор со связанными за спиной руками и неестественно запрокинутой головой. Тамара держала его за волосы, уткнув ствол пистолета ему в подбородок.

— Когда отключили ток, я сообразила, что надо привести его сюда, — сказала она. — Вы же не станете лишать себя редкого удовольствия, шеф?

— Тебе не следовало рисковать, — неодобрительно сказал Новак. — Надо было посоветоваться со мной. Ведь он мог внезапно напасть на тебя.

— Простите, шеф, но мне очень хотелось угодить вам. Как видите, я легко с ним справилась, — сказала Тамара. — Пусть Габор поможет мне приковать его наручниками к батарее.

— Помоги ей, — приказал Новак Лукашу. — Мы выбиваемся из графика, скоро стемнеет.

Тамара выпустила из своих цепких пальцев вихор Коннора и, отступив от него, приказала:

— Сядь на пол! Вот здесь!

Коннор медленно сел.

Габор стал приближаться к нему, говоря с угрозой:

— Я бы предпочел отдубасить тебя тростью, но иметь твою крошку у тебя на глазах тоже неплохо. Ты полюбуешься, как я буду развлекаться с ней, а затем отправишься к праотцам.

Он прыгнул на Коннора, как разъяренный зверь, и повалил его на пол. Коннор изловчился и выстрелил. Габора отбросило на спину, изо рта у него хлынула кровь. Тония завизжала. Тамара резко ударила ей кулаком в лицо.

Новак вскинул руку с пистолетом, целясь в Коннора. Эрин очнулась от охватившей ее оторопи, выхватила кинжал и с разбегу вонзила его Новаку в горло. Пистолет упал на пол, темная кровь хлынула на белоснежную льняную сорочку. Падая, Новак обхватил Эрин руками, словно желая увлечь ее за собой в ад. Ее стошнило от запаха его крови.

Прогремел выстрел, потом другой. Эрин ударилась затылком об стол и провалилась в черную пустоту.

— Эрин! Очнись, черт бы тебя побрал! Не молчи!

В голосе Коннора звучал испуг. Эрин хотелось его успокоить, но она не могла произнести ни слова. Ей казалось, что она парит в безвоздушном пространстве, крохотная и беспомощная, как Дюймовочка.

— Она вся в крови! — с дрожью в голосе произнес Коннор и разорвал на ней блузку. — Боюсь, что…

— Расслабься, это не ее кровь, — сказала Тамара.

Эрин открыла глаза, преодолев ужасную головную боль, и хрипло прошептала:

— Ты жив, Коннор?

— Да, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

— Сама не понимаю. Где мы? На земле или в раю?

— Мы только что выбрались из ада, — мрачно пошутил Коннор, ощупывая ее тело. Не обнаружив на нем повреждений, он вздохнул с облегчением. — Боже, как ты меня напугала!

— У меня раскалывается голова, — пожаловалась она и попыталась поднести руку ко лбу. Но рука ее не слушалась. Коннор ощупал пальцами ее голову. Эрин болезненно вскрикнула.

— У тебя огромная шишка на затылке, но раны нет, — сказал он. — Тебе придется показаться врачу.

— А что с Новаком? — спросила она.

— Взгляни сама. — Коннор кивнул на окровавленный труп, лежащий рядом. Эрин посмотрела на него и вновь почувствовала тошноту.

— Он мертв? — на всякий случай спросила она.

— А ты и впрямь амазонка, — одобрительно сказала Тамара. — Прикончила его одним ударом. Отличная работа! Кинжал попал ему точно в артерию. Кровью забрызгало всю стену, зал стал похож на скотобойню.

— А кто стрелял? — спросила Эрин.

— Мы с Коннором сделали по контрольному выстрелу.

— Тамара, ты ранена! — вскричал Коннор, заметив, что она зажимает рукой плечо.

— Меня укусила эта сучка Тония, — равнодушно сказала Тамара. — Но мне к этому не привыкать, я терпела кое-что и похуже, а потом шла танцевать.

Эрин снова провалилась в черную пустоту. Коннор похлопал ее ладонью по щеке и спросил:

— Ты с нами, малышка? Очнись!

— Я жива, — пролепетала она. — Надеюсь, что все обойдется.

— Я в этом и не сомневаюсь, — сказал Коннор, прижимаясь лбом к ее плечу. — Бог тебя не оставит.

Она ощутила знакомый запах его тела и прошептала:

— Бога нет. Есть только вселенский хаос. Все остальное — ложь и притворство.

— Кажется, у тебя сотрясение мозга, — озабоченно сказал Коннор.

— А вот мне кажется, что она пытается сказать тебе нечто важное, — заметила Тамара. — Знаешь, Эрин, у тебя есть отличные задатки скверной девчонки: эффектная внешность, редкое упрямство, светлые мозги.

Пораженная столь удивительным комплиментом, Эрин очнулась и спросила, хлопая глазами:

— Ты это серьезно или в шутку?

— Конечно, серьезно! Тебе не хватает только шика, но это поправимо. Главное, что ты не из пугливых.

— Все это очень мило, Тамара, — сказал Коннор, крепче прижимая Эрин к своей груди, — но роль скверной девчонки не для нее.

— Пусть она сама скажет за себя! — с ухмылкой возразила Тамара. — Сегодня ее день, она совершила свое первое убийство. Так ты говоришь, что Бога нет и миром правит хаос? Я всегда так считала, потому-то и стала такой, какая я есть.

— Довольно, Тамара! Эрин вовсе не такая! — одернул ее Соннор, начиная сердиться.

— Я твоя должница, — не унималась Тамара. — Если тебе понадобится помощь, чтобы провернуть какое-нибудь жуткое дельце, оставь для меня записку в магазинчике сексуальных игрушек «Хани пот» на Пайонир-сквер. Обожаю творить всяческие ужасы.

— Ужасы? Подобные вот этому? — спросил Коннор, окидывая взглядом помещение. — Это круто!

— Признаться, это превзошло все мои фантазии, — сказала Тамара. — Нет, я пока не собираюсь повторять подвиги Эрин. Но явлюсь по первому же ее зову. Ведь она так эффектно заколола этого выродка, да еще бронзовым кинжалом, что ей позавидовал бы профессионал.

— Спасибо, но я сам способен защитить ее, — сказал Коннор.

Тамара похлопала Эрин по щеке пальцами с длинными ногтями, покрытыми перламутровым лаком, и возразила:

— Мужчины приходят и уходят, а верные подружки остаются!

— Такие, как Тония? — Эрин горько усмехнулась.

Тамара брезгливо взмахнула забрызганной кровью рукой.

— Тония пусть ищет себе подружек среди крыс на помойке. То, что ты потеряла из-за нее, ты вновь обрела благодаря мне! Помни об этом! — Она порывисто наклонилась к Эрин и с чувством поцеловала ее в губы.

— Эй, подружка! Не пора ли тебе и честь знать? Спасибо за помощь и трогательные разговоры о девичьей дружбе, но все мы немного устали. Так что перестань морочить нам голову и уноси отсюда ноги подобру-поздорову.

Тамара нахально рассмеялась и воскликнула, грозя ему пальцем:

— Ну, Маклауд, берегись! Я еще доберусь до тебя!

Она встала, задрала юбку и засунула пистолет в кобуру, пристегнутую к бедру.

— Здесь скоро будет полно полицейских, а у меня на них аллергия. Так что я лучше пойду. Чао, красавчик! Передавай от меня привет своим коллегам.

— Я больше не полицейский, — пробурчал Коннор.

— Бывших полицейских не бывает. Пока, сестричка. Мы славно повеселились! — Она улыбнулась Эрин и направилась к двери.

— Минуточку, Тамара! — окликнул ее Коннор. — В доме остался кто-нибудь из охраны?

— Думаю, что нет. Сильвио и Найджел скорее всего дали деру, услышав выстрелы. Остальные подручные Новака рассеяны по всему городу. В скором времени они исчезнут с горизонта. А это глупое животное, — она пнула ногой Тонию, оказавшуюся у нее на пути, — для вас не опасно. Перестань хныкать, корова! Лучше заткнись и зажми рукой рану, пока не истекла кровью.

— Еще раз спасибо тебе за помощь, Тамара! — сказала Эрин. — Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, как меня найти.

— До встречи, подружка! — Тамара ослепительно улыбнулась и вышла за дверь.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая только всхлипами Тонии. Вид двух окровавленных мертвецов нервировал Эрин, ей хотелось поскорее убраться из этого страшного места.

— Мобильник с тобой? — спросил Коннор.

— Он в сумочке, — ответила Эрин. — Надо ее найти.

— Я сам этим займусь! — сказал Коннор.

Он встал и отправился на поиски сумочки. Лишившись его тепла, Эрин почувствовала озноб. Откуда-то издалека доносились отзвуки разговора Коннора с Ником по телефону.

— Заткнись, Ник, и позволь мне сказать! Нам срочно нужна медицинская помощь. Вызови сюда карету и приезжай сам. Посмотришь на трупы Новака и Лукаша, опознаешь их, а потом, если захочешь, сможешь арестовать меня. Да, здесь находится одна подручная Новака с огнестрельным ранением мягких тканей таза. Какой адрес? Да откуда же мне знать? Меня доставили сюда в бессознательном состоянии. Сейчас спрошу у Эрин. Дорогая, какой адрес этого логова?

Стуча зубами, Эрин назвала адрес. Он повторил его Нику и добавил:

— Поторопись, Эрин вот-вот отключится!

Он убрал телефон в карман, стянул с Эрин окровавленную блузку, снял с себя сорочку, надел ее на Эрин и, усадив ее к себе на колени, стал согревать в объятиях.

Но озноб продолжал колотить ее с прежней силой. Даже объятия Коннора вселяли в нее страх. Ей хотелось извиниться за свое поведение, поблагодарить его за то, что он ее спас, назвать его героем и заверить в своей вечной любви. Но у нее зуб на зуб не попадал. Чудовищные картины возможного трагического поворота событий не оставляли ее в покое. Душа Эрин корчилась от ужаса и надрывно кричала, взывая о помощи. Коннор крепче прижимал Эрин к себе.

В таком состоянии и нашли их его братья и Сет. Проскользнув, словно безмолвные тени, в зал, они застыли на месте в оцепенении. Придя в себя, они высвободили Эрин из объятий Коннора, надели на нее мужской кожаный пиджак и вынесли ее на свежий воздух.

Последнее, что она запомнила, прежде чем потерять сознание, — множество людей, снующих вокруг, яркий свет, укол иглы и вой сирены кареты «скорой помощи». Потом все погрузилось во мрак.

Глава 26

Коннор затормозил автомобиль, выключил мотор и замер, борясь с мучительным желанием закурить. Никаких причин отказывать себе в удовлетворении этого позыва у него не имелось. Ничто не мешало купить ему табаку и папиросной бумаги. Он отказался от курения, желая угодить Эрин. Однако, перестав быть ее любовником и телохранителем, он обрел моральное право закурить, если ему того захочется. Почему бы ему, черт побери, и не побаловать себя?

И все же сделать это он не осмеливался, пока еще не готовый оборвать последнюю ниточку, связывающую его с Эрин. Закурив сигарету, он поставил бы точку в их отношениях, подвел бы черту под их романом.

Минула неделя после кровавой бани в апартаментах Новака, но Эрин так и не позвонила ему. А коль скоро до той бойни она недвусмысленно намекнула, что больше не желает его знать, он решил дождаться, пока она сделает первый ход.

Он выбрался из автомобиля, потер разболевшееся бедро, не дающее ему покоя вот уже несколько дней подряд, и, взглянув на мрачное здание тюрьмы, поморщился. Казенные дома всегда нагоняли на него тоску. Вероятно, это объяснялось мучениями, пережитыми им в больнице. Чтобы поднять себе настроение и скоротать время, он стал складывать из бумаги забавные фигурки. Но оригами не помогло ему унять волнение перед важной встречей и отделаться от скверного предчувствия.

Наконец тюремный охранник выкрикнул его фамилию. Под ложечкой у Коннора тревожно засосало, словно он шел на прием к проктологу или зубному врачу.

Перехватив тяжелый взгляд Эда Риггза, смотревшего на него сквозь толстое стекло перегородки, Коннор еще сильнее захромал. Эрин унаследовала широко посаженные глаза от отца. Было чуточку жутковато видеть их сейчас на окаменевшем лице Эда. Риггз поднял трубку переговорного устройства. Коннор поднял трубку с другой стороны перегородки и сказал:

— Здравствуй, Эд.

— Что тебе надо, Маклауд? — угрюмо спросил Эд. — Только говори быстрее, у нас мало времени.

Собравшись с духом, Коннор выпалил:

— Я хочу сделать Эрин предложение. Глаза Эда остекленели.

— Зачем ты мне это говоришь? Если бы только Коннор знал ответ!

— Чтобы внести в дело полную ясность, — с трудом ответил он, уже тысячу раз задававший этот вопрос самому себе, прежде чем прийти сюда. — Ты ведь ее отец.

Риггз горько ухмыльнулся:

— Решил поговорить со мной, как мужчина с мужчиной? Хочешь получить мое благословение?

Ярость и обида, давно уже разъедавшие Коннору нутро, вскипели и выплеснулись наружу. Он бросил в лицо предателю:

— Мы с Эрин не нуждаемся в твоем благословении! Уж как-нибудь обойдемся и без него! Главное, что мы любим друг друга!

Риггз затряс головой.

— Вечно ты все портишь, самовлюбленный сукин сын! Ты всегда меня злишь! Если так, тогда какого черта ты сюда пришел? Катись-ка ты отсюда куда подальше!

— Да пошел ты! — огрызнулся Коннор.

Оба замолчали, прожигая друг друга ненавидящими взглядами. Наконец Риггз не выдержал и, моргнув, устало произнес:

— На прошлой неделе меня посетила Барбара. Она мне все рассказала, и об Эрин, и о Синди. — Он уронил лицо на ладони и глухо промолвил: — Чего ты хочешь, Маклауд? Чтобы я поблагодарил тебя? Может быть, еще и покаялся? Даже не мечтай! С меня довольно и того, что я сижу в тюрьме, а не отдыхаю на курорте.

— Нет, ты не угадал. Этого мне от тебя не надо, — сказал Коннор.

— Значит, ты хочешь сказать мне, что сумел сделать то, чего не смог сделать я, — защитил моих женщин? Хочешь поиздеваться надо мной, похвастаться своими заслугами? Ну, что же ты умолк? Почему не бьешь себя кулаками в грудь и не вопишь, что ты самый лучший, честный, принципиальный и заслуживаешь награду за свои подвиги?

— Да, я надеюсь получить свою награду, — без обиняков ответил Коннор.

Неужели? — Эд Риггз злобно прищурился. — Ты полагаешь, что заслужил Эрин? Думаешь, что она должна принадлежать тебе? Не слишком ли много ты на себя берешь?

— Это будет решать Эрин! — отрезал Коннор.

— Тогда зачем же ты мотаешь мне нервы? — прошипел Риггз.

— Я хотел, чтобы ты пожелал мне удачи, — тихо сказал Коннор, опустив глаза.

Он приготовился услышать в ответ отборную ругань, однако Риггз надолго замолчал. Когда же Коннор поднял глаза, то с удивлением увидел, что лицо Эда посерело.

— Я всегда считал тебя человеком со странностями. А теперь окончательно убедился, что ты не от мира сего, — раздельно произнес он. — Ты слишком многого от меня хочешь.

— Я вправе рассчитывать на благодарность того, кто многим мне обязан. И пусть я не от мира сего, но мне хочется услышать от тебя напоследок хоть что-то приятное, — сказал Коннор.

Риггз поморщился, пожевал губами и сказал:

— Что ж, если так, тогда, как говорится, попутного тебе ветра.

— И на том спасибо, — сказал Коннор, почувствовав двусмысленность этого пожелания.

— Время вашего свидания истекло, — раздался голос охранника.

Коннор кивнул и положил трубку. Риггз подал ему знак поднять ее для продолжения разговора. Коннор схватил трубку и прижал ее к уху.

— Береги Эрин! — сказал Эд. — Продолжай о ней заботиться, у тебя это неплохо получается, Маклауд.

— Она почему-то так не считает, — с обидой ответил Коннор. — Но я все равно буду о ней заботиться. Это мой крест.

Риггз положил трубку, встал, повернулся и ушел.

Лишенные фотографий и настенных ковриков, голые стены квартирки Эрин подчеркивали удручающую убогость ее временного пристанища. Вбежавший в комнату Майлс схватил напольное зеркало и устремился с ним к выходу.

— Пожалуйста, поосторожнее с ним, оно старинное! — сказала Эрин.

— Я всегда осторожен, — ответил Майлс и скрылся за дверью, оставив за собой запах пота.

В комнату влетела Барбара и воскликнула:

— Забирай свою одежду, доченька, и поехали отсюда! В пикап все равно больше ничего не поместится. Неплохо бы пожевать чего-нибудь на дорожку, у меня разыгрался аппетит.

— Я не голодна, мама, — сказала Эрин. — Забирай эту сумку, а я пока здесь приберусь.

— Что? — Барбара вытаращила глаза. — Да эта дыра не заслуживает того, чтобы наводить в ней чистоту. Если вымыть пол, он превратится в решето.

— Мне просто хочется немного побыть здесь одной.

— Как тебе угодно, — недовольно пробурчала Барбара и, смерив дочь ледяным взглядом, схватила пакете бельем и гордо вышла вон.

Эрин застыла посередине комнаты, чувствуя, как дрожат ноги после беготни с вещами по ступенькам с шестого этажа и обратно. Лифт по-прежнему не работал. Но теперь это ее уже не волновало.

Хуже было другое — что-то сломалось у нее внутри.

Эрин опустилась на пол и обхватила руками колени. День был теплый, но ее все равно бил озноб. Нервная дрожь охватывала ее всякий раз, когда она вспоминала о Конноре. Он упорно ей не звонил, и это просто убивало ее.

Ну и поделом ей! А чего еще она могла ожидать от мужчины, пытавшегося спасти ее честь и жизнь, а вместо благодарности услышавшего лишь оскорбления? Да после такого он мог вообще возненавидеть ее! Эрин вздохнула и нахмурилась, все глубже погружаясь в удручающие воспоминания.

После того как мать привезла ее домой из больницы, она впала в апатию: целыми днями лежала на кровати, уставившись в стену, безразличная к себе и ко всему миру. Ей было наплевать даже на то, что чувствуют, глядя на нее, мать и Синди. В свое время они изрядно потрепали ей нервы, так пусть теперь тоже попотеют, пусть рвут на голове волосы и грызут от отчаяния ногти.

Но вот однажды, когда Эрин лежала плашмя на кровати, уронив руку на пол, ее пальцы нащупали бумажного носорога, сделанного Коннором. Нахлынувшие чувства всколыхнули в ее сердце воспоминания о той волшебной ночи, когда они поклялись друг другу в вечной любви. Она прижала руки к животу и уставилась на пол, покрытый поцарапанным линолеумом. Память о той ночи засела в ней, как острый нож, и рана продолжала кровоточить.

Не принесла ей облегчения и еще одна неделя бесконечных дней и бессонных ночей. Всякий раз, когда она брала телефонную трубку, чтобы позвонить Коннору, она понимала, что ей предложить ему в общем-то нечего. Она казалась себе настолько ничтожной и недостойной его, что готова была засохнуть, как сорванный цветок, и превратиться в прах, если он ее отвергнет. А в том, что он именно так и поступит, она почти не сомневалась.

Неведение представлялось ей предпочтительнее жуткой определенности. Каждый день она клала трубку на рычаг и убеждала себя, что обязательно позвонит ему завтра, собравшись наконец с духом. Но назавтра повторялась та же история.

Сегодня она поняла, что так жить больше нельзя и нужно позвонить ему немедленно. Если он откажет ей, тогда завтра же она отсюда съедет. Ее подруга Саша, живущая в общежитии в Портленде, сказала ей, что у них недавно освободилась комната. Что ж, пусть это станет шагом назад, возвращением в пору учебы в колледже, но ничего лучшего она пока не могла себе позволить. Да и оживленная обстановка в доме, полном энергичных молодых женщин, пойдет ей на пользу. На Северо-Западе ее больше ничто не удерживало: мама работала и была этим чрезвычайно довольна, Синди, под руководством Майлса, посещала летнюю школу. В общем, в ее помощи никто не нуждался. И слава Богу! Ей бы набраться сил, чтобы помочь себе самой!

— Поехали, деточка! — решительно заявила Барбара, снова войдя в комнату, чтобы забрать последний пакет с ее пожитками.

Эрин улыбнулась, взглянув на ее раскрасневшееся лицо, вскочила и, схватив в охапку оставшуюся в стенном шкафу одежду, последовала за матерью вниз по лестнице. Но едва она пинком открыла входную дверь, как остолбенела.

Одетый в мятые штаны цвета хаки и линялую оливковую тенниску, возле подъезда стоял угрюмый Коннор. Его «кадиллак» был припаркован неподалеку.

Вещи выпали из рук Эрин, она смертельно побледнела.

— Нашел время нарисоваться! — с досадой пробурчала Барбара и стала поднимать с крыльца упавшую одежду.

Синди бросила на мать сердитый взгляд и начала ей помогать, шипя при этом:

— Лучше помолчи, мама! Как-нибудь и без тебя разберутся.

— Разберутся? Это как же, хотелось бы мне знать? Твоя старшая сестра вот уже две недели как не знает покоя! Не ест, не спит, бедняжка, вся извелась, а он ей даже позвонить не удосужился! По-твоему, я должна молча наблюдать, как мучается моя девочка? Нет уж, с меня довольно! Я больше не собираюсь молчать! — разбушевалась Барбара.