Шеннон Маккена
Стоя в тени
Глава 1
Словно жирная навозная муха, прилипшая к грязному подоконнику, серебристый мобильник бился и жужжал, вибрируя на потертом сиденье бежевого «кадиллака».
Досадливо поморщившись, Коннор сполз еще ниже с водительского кресла. Любой другой человек, с нормально устроенными мозгами, давно бы схватил телефон и ответил на звонок. Он же лишь равнодушно созерцал агонию прибора, связывающего его с окружающим миром, и недоумевал, отчего эта настырная штуковина никак не выдохнется и не умолкнет.
Но в отличие от подпорченной начинки головы самого Коннора недавно приобретенное им электронное устройство работало безотказно. После четырнадцатого звонка Коннор смачно выругался и перестал считать. Однако телефон не унимался.
Дождь, барабанивший в лобовое стекло, мешал Коннору вести скрытное наблюдение за новым амурным гнездышком любвеобильной дамочки по имени Тифф. На этот раз она свила его в сером особняке, расположенном на противоположной стороне длинной улицы в престижном районе города. Ненастье окрасило соседние дома в размытые серовато-зеленые тона, и Коннор старался не смотреть на них, потому что на душе у него и без того было муторно.
В окнах спальни на втором этаже серого здания горел свет. Тифф пробыла в постели со своим очередным любовником уже сорок минут, что стало для нее своеобразным рекордом: обычно она укладывалась в четверть часа. Ее медлительность начинала бесить Коннора. Может быть, это любовь, с усмешкой предположил он и, нацелив телеобъектив на входную дверь, стал наводить его на резкость.
И как только все это скотство ей не надоест, подумалось ему. Скорее бы проявить снимки, заказанные супругом Тифф, и передать их владельцу частного детективного бюро Маклауду. А потом с чувством выполненного долга заползти в свою любимую раковину — крохотный сумрачный бар — и расслабиться за бокалом пива, дать отдых глазам и постараться не вспоминать об Эрин.
Коннор положил фотоаппарат на колени и полез в карман за табаком и папиросной бумагой. Идея переключиться на самокрутки родилась у него в томительный период реабилитации после выхода из комы. Ему казалось, что он будет меньше дымить, если станет скручивать сигары своей покалеченной рукой. Но вскоре он так наловчился, что мог изготовить тугую самокрутку вслепую за считанные секунды. Так что с надеждой избавиться от пагубной привычки пришлось распрощаться.
Не отрывая прищуренного взгляда от подъезда, из которого вот-вот должна была выпорхнуть похотливая пташка Тифф, Коннор машинально свернул сигару и задался вопросом, кто бы мог ему звонить. Его новый номер знали только трое: Сет, закадычный дружок, а также Шон и Дэви. Сет исключался: по субботам он предавался экстремальному сексу со своей возлюбленной, милашкой Рейн, и забывал обо всем на свете. «Счастливчик, — со вздохом подумал Коннор, — кувыркается теперь в постели с юной красоткой в свое удовольствие, а тут приходится и в выходной день шпионить за чужой неверной женой. Ну разве это жизнь? Что ж, каждому свое. Сет заслужил право выпустить пар, и грех ему завидовать. Он отличный малый и надежный друг, хотя характер у него не сахарный…»
Коннор взглянул на часы и решил, что в это время Шон, его младший брат, звонить ему тоже не мог: по субботам он преподавал в одном спортивном клубе технику самообороны и рукопашного боя. Следовательно, звонил Дэви, его старший брат. Скуки ради Коннор потянулся к телефону — взглянуть на высветившийся на дисплее номер звонившего. Коварный мобильник словно бы только и ждал этого и снова затрезвонил. Коннор вздрогнул, чертыхнулся и, нажав кнопку, пробурчал:
— Ну, чего еще тебе от меня надо, Дэви?
— Мне звонил Ник из твоей «конторы», — заговорщически произнес брат.
— Ну и что? — с деланным равнодушием сказал Коннор.
— Можно подумать, что тебе на это наплевать! — взорвался Дэви. — Вы столько лет проработали вместе в «Кейве»! Стыдно забывать своих друзей и коллег!
— Я теперь в свободном полете, — с горечью заметил Коннор. — Из «Кейва» меня изгнали, как тебе известно.
— Или ты немедленно свяжешься с Ником, или я дам ему твой новый номер! — пригрозил ему брат.
— Не вздумай! — прошипел Коннор.
— А ты меня не вынуждай, — огрызнулся Дэви.
— Вот выкину телефон в мусорный бак, пусть тогда дозванивается хоть целую вечность до местных крыс. Повторяю: оставь меня в покое.
— Меня мутит от твоего наплевательского отношения к жизни! — взорвался Дэви. — Когда ты наконец возьмешься за ум?
— Прекрати помыкать мной, займись лучше своими проблемами, — бесстрастно ответил Коннор.
Дэви надолго умолк, очевидно, надеясь, что в Конноре проснется совесть. Но тот знал все уловки брата и не проронил ни слова.
— Ник хочет о чем-то поговорить с тобой, — невозмутимо возобновил прерванный разговор Дэви. — Он утверждает, что дело очень серьезное.
В этот момент в спальне серого особняка через дорогу погасли окна. Коннор стал настраивать свой фотоаппарат. Проклятый телепат Дэви вкрадчиво поинтересовался:
— Ты уже снял приключения нашей птички?
— Ты мешаешь мне работать, — пробурчал Коннор. — Тифф с минуты на минуту должна выпорхнуть из своего гнездышка.
— У тебя уже есть планы на остаток вечера? Если нет, тогда приезжай ко мне, — продолжал хитрый Дэви. — Угощу тебя бифштексом и пивом.
— Я не голоден, — солгал Коннор, и в животе у него тотчас же раздалось протестующее урчание.
— Не вешай мне лапшу на уши! Эту песню я слышу от тебя вот уже второй год. Разве можно экономить на питании?
Ты похудел на добрых двадцать пять фунтов и скоро окончательно загубишь свой желудок. Заканчивай работу и подгребай в мою берлогу. Тебе непременно надо поесть.
В ответ Коннор тяжело засопел: невозможно переспорить человека, если у него медный лоб!
— У Ника имеются важные новости о Новаке, — выложил свой последний аргумент Дэви.
Коннор подпрыгнул на сиденье, камера, болтавшаяся на ремешке у него на шее, больно стукнула по колену.
— О Новаке? — переспросил он. — И какие же именно?
— Он сам все тебе расскажет.
— Но ведь Новак сейчас в строго охраняемой тюряге. Какие вообще могут оттуда просочиться сведения?
— Говорю тебе, что дело срочное и важное! — с досадой воскликнул Дэви. — Возьми да позвони своему коллеге. До скорой встречи!
Сердито взглянув на умолкший мобильник, Коннор усмехнулся, поймав себя на том, что еще не утратил былой азарт оперативника. И откуда только берется в его крови адреналин? Может, ему рановато ставить на себе крест?
Куртц Новак был главным виновником его жизненной катастрофы. Этот негодяй подло убил его напарника Джесса, подкупил, развратил и шантажом принудил к предательству их коллегу Эда Риггза, покалечил самого Коннора. Как же после всего этого можно остаться хладнокровным?
Этот мерзавец едва не добрался и до Эрин, она лишь случайно осталась в живых. Вот почему, услышав одну только его фамилию, Коннор встрепенулся. Ах, Эрин! В последний раз он видел ее мельком, лежащую под клетчатым пледом на заднем сиденье полицейского фургона. В ее глазах, широко распахнутых от пережитого кошмара, он прочитал удивление, негодование и ужас. Повинен в этом, как ни горько ему это признавать, был он сам.
Коннор закрыл лицо руками и заскрежетал зубами, ощутив отчаяние и щемящую боль в груди. Если бы он только мог отомстить Куртцу Новаку! Но тот был пока недосягаем…
Вспоминая прекрасную Эрин, Коннор всегда ощущал вожделение. Он обожал в этом божественном создании все: и ее странную манеру внезапно умолкать и погружаться в свой таинственный внутренний мир, и забавную привычку накручивать на пальчик упавший ей на лицо волнистый локон, и милую детскую улыбку, порой расцветавшую на ее пухлых алых губах, и чувственный грудной смех, от которого внутри у него все трепетало.
Тифф наконец-то выпорхнула из серого дома. Ее темные волосы разметались по плащу, небрежно наброшенному на плечи. Коннор сделал первый снимок именно в тот момент, когда на улицу выбежал ее незадачливый кавалер — плешивый щеголь сорока с небольшим лет. Он попытался было поцеловать ее на прощание, но она, сердито нахмурившись, отвернулась, отчего поцелуй пришелся ей в ухо. Коннор запечатлел все это на пленке.
Тифф села в машину, включила мотор и сорвалась с места быстрее, чем это полагалось в дождливый день.
Обескураженный донжуан проводил автомобиль удивленным взглядом. Если бы только бедолага знал, какую змею он пригрел на груди. Коварная Тифф жалила своих любовников, когда они совсем этого не ожидали, последствия ее укуса были для них плачевными, но всякий раз ей все сходило с рук.
Коннор опустил камеру. Незнакомец повернулся и, уныло ссутулив плечи, пошел обратно в дом. Фотографии, сделанные Коннором, должны были удовлетворить Филипа Куртца, коварного и похотливого мужа этой распутницы, которой он сам постоянно изменял, хотя и боялся, что в случае развода она может оставить его в буквальном смысле без штанов, если он заблаговременно не подстрахуется.
От этой мерзкой семейки Коннора мутило. Моралистом он не был и Тифф не осуждал, пусть бы пропускала через себя хоть взвод богатеньких пижонов, раз уж ей это требуется для здоровья, но зачем же ханжествовать? И как ей только не противно спать вдобавок и со своим подонком мужем, у которого хватало наглости публично закатывать ей сцены ревности и предъявлять какие-то лицемерные претензии! Коннор не понимал, зачем эти люди истязают друг друга взаимными упреками, подозрениями и обвинениями, нанимают сыщиков, чтобы те добывали для них компрометирующие материалы. А когда он чего-то не понимал, то начинал ненавидеть весь мир.
Но сильнее всего Коннор злился на самого себя, потому что подспудно чувствовал, что он тоже негодяй, коль скоро тайком подсматривает за чужими супругами. Ну что это за работа, скажите на милость, часами выжидать удобный момент, чтобы сфотографировать кого-то без трусов?
И дернул же его черт поддаться на уговоры Дэви и согласиться подличать за жалкие крохи, сотрудничая с частным детективным агентством! Если после всех этих перипетий он и не мог вернуться в ФБР на оперативную работу, это еще не значит, что нужно идти на сделку с совестью. Чудом выжив тогда в передряге, подстроенной ему предателем Риггзом, он был обязан отдавать себе отчет, что слежка за чьей-то слабой на передок женой — не лучшее средство подлечить истрепанные нервишки. Ну и удружил ему Дэви! Очевидно, он решил, что проследить за такой уникальной дурой, как Тифф, — плевое дело, которое по плечу даже его чокнутому братцу.
Поймав себя на слюнтяйстве, Коннор нахмурился: пора взглянуть на вещи трезво. Дэви просто-напросто переложил на его плечи все вонючие делишки, которые ему самому давно опостылели. И нечего распускать нюни из-за своего жалкого жребия! Надо либо молча выполнять эти неприятные задания, либо найти себе работенку почище. Например, в охранном бюро. А почему бы и нет, черт подери? Работая по ночам, он бы практически ни с кем не контактировал! А еще лучше наняться вахтером в какую-нибудь крупную организацию, на худой конец — уборщиком и мыть длинные коридоры опустевшего офисного здания. Благодать! Никакой нервотрепки, никакой ответственности.
Коннор криво усмехнулся, подумав, что острой нужды в деньгах он не испытывает. Свою квартиру он уже выкупил, а пакет акций одной промышленной корпорации, приобретенный им в свое время по совету прозорливого Дэви, теперь приносил стабильный доход. Старенький автомобиль и по сей день служил ему вполне исправно, дорогую модную одежду он себе не покупал, музыкальный центр его вполне устраивал, как и телевизор со встроенным видеомагнитофоном. При своих незначительных расходах он мог бы вообще не работать.
Однако перспектива праздной и бессмысленной жизни Коннора не радовала. При мысли же об одинокой старости ему порой хотелось повеситься. Он зябко повел плечами и снова выудил из кармана пиджака сигару. Все в этом мире со временем утрачивает свою первозданную свежесть и притягательность, подумал он, затягиваясь. Все разлагается и смердит. Лучше не травить себе душу постоянным поиском смысла о существования и принять жизнь такой, какая она есть.
Но превращаться в простого обывателя Коннору тоже не хотелось, хотя бы потому, что когда-то он познал сладость риска и романтику опасных приключений. В течение девяти лет он служил агентом в секретном подразделении, именуемом «Кейв», успешно работал по легенде и гордился своей миссией тайного борца с организованной преступностью.
Теперь, когда все его прежние связи порвались и он оказался предоставлен сам себе, рассчитывать на чью-то помощь и поддержку не приходилось. А коли так, то какой же ему смысл интересоваться судьбой Новака? Да пропади он пропадом, проклятый душегуб!
Коннор жадно затянулся и попытался вспомнить номер служебного телефона Ника. Память у всех Маклаудов была фотографическая, поэтому нужные цифры незамедлительно вспыхнули в мозгу. Жаль только, с горечью подумал Коннор, что этот редкий природный дар не столько облегчает ему жизнь, сколько усложняет ее. К примеру, как теперь, когда он предпочел бы забыть все, что связывало его с Эрин.
На худой конец хотя бы ее белоснежную льняную блузку, в которой она красовалась на пикнике, шесть лет назад устроенном семьей Риггза по случаю Дня независимости. Свою личную независимость Эрин продемонстрировала родителям весьма оригинальным образом — не надела под блузку бюстгальтер. Коннор не преминул этим воспользоваться и всласть налюбовался полными девичьими грудями с торчащими сосками. Эксцентричная мамаша Эрин, Барбара, заметила, что он проявляет к формам ее перезревшей дочери живой интерес, однако почему-то простила ей эту дерзкую выходку и поднимать скандал не стала. Неужели она не понимала, насколько опасен флирт Эрин с полицейским, работающим под прикрытием?
Зная по горькому опыту, что пытаться прогнать эти воспоминания бесполезно, потому что картины прошлого станут от этого только отчетливее и ярче, Коннор затянулся вонючим дымом и с опаской покосился на свой новый мобильник. Старый сотовый телефон был им выброшен в мусорный бак ради безопасности своих знакомых. Возможные неприятные последствия трагических событий минувшей осени вынуждали его строго соблюдать правила конспирации и оставаться недосягаемым для своих бывших коллег, включая Ника.
Новый же аппарат ему подарили на Рождество Шон и Дэви. Этот телефон имел массу разнообразных функций и стоил сказочно дорого. Но Коннор, безразличный ко всем этим излишествам, ознакомившись с инструкцией, запомнил только то, что представлялось ему существенным. Естественно, нужный абзац тотчас же высветился перед его мысленным взором, как на экране дисплея. Коннор нажал на кнопку «анти-АОН» и набрал номер Ника Уорда.
— Уорд слушает, — бесстрастно ответил бывший сослуживец.
— Это я, Коннор, — представился на всякий случай Маклауд.
— Ба! Вот радости-то полные штаны! Не прошло и года, как ты соблаговолил мне позвонить. Тебе что, моча в голову ударила? — язвительно спросил Ник.
— Давай опустим обмен любезностями, — миролюбиво предложил Коннор. — Я не расположен терять время на пустую болтовню.
— А мне плевать, к чему ты расположен, — огрызнулся Ник. — Я тебя не предавал и за поступки Риггза не отвечаю.
— А я тебя ни в чем и не виню!
— Тогда какого черта ты почти полгода не давал о себе знать?
Коннор сполз еще ниже с сиденья.
— Считай, что я зол на весь свет, и не принимай мое поведение близко к сердцу. Просто на всякий случай я залег на дно.
Ник хмыкнул, явно не удовлетворенный таким ответом, но ничего не сказал. Коннор выдержал паузу и спросил:
— Ты, кажется, что-то хочешь мне сообщить?
— Я? С чего ты так решил? — Ник сделал вид, что не понимает.
— Так сказал Дэви. Не морочь мне голову и выкладывай свои новости о Новаке.
Коннор почувствовал, что теряет терпение.
— Ах, вот ты о чем! Пожалуй, эта новость и впрямь может заинтересовать тебя. Новак сбежал из тюрьмы.
Коннор вздрогнул, до глубины души потрясенный этим известием, и вскричал:
— Что за бред! Когда это произошло? Как он умудрился?
— Остынь! Он дал тягу из тюряги вместе с двумя своими подручными, Табором Лукашем и Мартином Оливьером. Очевидно, побег был основательно продуман и проплачен, поэтому и прошел без сучка без задоринки. Поразительно, что обошлось без жертв. Наверняка за этим стоит отец Новака, миллиардер и бывший мафиози. Агенты Интерпола уже видели беглецов во Франции.
Ник умолк, ожидая реакции собеседника. Но Коннор словно воды в рот набрал. От стресса у него, как всегда, свело судорогой покалеченную ногу. Жуткая боль растекалась, словно огненная лава, от бедра к икре и по нижней части туловища, отдаваясь легким покалыванием в детородном органе. Так и не дождавшись от Коннора комментариев, Ник наконец сказал:
— Я подумал, что тебе следует это знать, потому что Габор Лукаш поклялся поквитаться с тобой за то, что в прошлом ноябре ты превратил его смазливую физиономию в кровавый фарш.
— Он угрожал Эрин, — с дрожью в голосе произнес Коннор. — Ему бы следовало радоваться, что он легко отделался.
— Допустим, что к Эрин он и пальцем не прикоснулся, — усмехнувшись, возразил ему Ник. — О его намерениях покалечить ее стало известно только из показаний Эда. Но чего они стоят? Он спасал свою шкуру, так что мог и наврать с три короба. Странно, что тебе не пришло это в голову. Ты помчался спасать Эрин словно ошпаренный, спешил выставить себя благородным рыцарем в ее глазах. Слава Богу, что ты тогда не был при исполнении служебных обязанностей…
— А что? Меня бы тогда расстреляли? — язвительно спросил Коннор. — Кого ты выгораживаешь? Лукаш осужден за убийство. Почему ты сомневаешься, что он мог изнасиловать и покалечить Эрин?
— О'кей, пусть так, тебе виднее, — прекратил спор Ник. — Давай поговорим серьезно. Ты в опасности, но паниковать не нужно. Просто будь осторожен. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Не стану больше отнимать у вас, сэр, ваше драгоценное время. Будьте здоровы!
— Постой, Ник! Не отключайся! — торопливо сказал Коннор. — У меня к тебе есть одна просьба… Относительно Эрин.
— Послушай, я все-таки на службе. Возникнут серьезные проблемы — вот тогда и позвонишь.
— Тогда может быть уже поздно. Слушай, организуй для Эрин Риггз охрану. Новак ведь не оставит дочь Эда в покое. Уж не запал ли ты на эту маленькую секс-бомбочку?
— Не пори чушь! Эрин — первая жертва в списке Новака. Ты ведь не веришь, что после тюрьмы этот изверг одумался и стал богобоязненным праведником?
Ник тяжело вздохнул и сказал:
— Ты невнимательно меня слушал. Новак находится во Франции. Его видели в Марселе. Выгораживать его я не намерен, он, конечно, кровожадное чудовище, а не добрый христианин. Однако и не дурак. Зачем ему нужна Эрин? Пожалуйста, избавь меня впредь от подобных идиотских версий, иначе я подумаю, что у тебя поехала крыша.
— Я слишком хорошо изучил Новака! И уверен, что он…
— Без паники, дорогой мой! Тебя я тоже знаю как облупленного, ты чересчур мнителен и склонен преувеличивать опасность. Займись-ка сперва своим здоровьем, отдохни, остепенись, а лучше всего женись побыстрее. Но на всякий случай не забывай почаще оглядываться. До свидания!
Ник положил трубку. Коннор очумело взглянул на аппарат в своей трясущейся руке и пожалел, что включил «анти-АОН». Отменив блокирующую функцию, он вновь стал дозваниваться до Ника.
— Ник Уорд! — послышался резкий голос.
— Запомни мой номер! — выпалил Коннор.
— Это большая честь для меня, сэр! — съерничал Ник. — Что-нибудь еще?
— Нет, это все! Надеюсь, что скоро увидимся…
— После дождичка в четверг…
Коннор отключил мобильник и, швырнув его на соседнее кресло, попытался сосредоточиться. Невероятно богатый, Новак мог легко обзавестись поддельными документами и начать новую жизнь. Но творить разумное, доброе, вечное избалованный подонок не собирался. Он возомнил себя всемогущим богом и уже не раз оказывался в дерьме из-за своего рокового заблуждения. Оно же превращало его в людоеда, если затрагивалась его гордыня.
К счастью, тогда Эрин выскользнула из его когтистых лап, и свою ошибку Новак посчитал оскорблением. Теперь, когда он бежал из тюрьмы, никакие соображения собственной безопасности не заставят его отказаться от мести.
Бедро Коннора снова пронзила боль, он потер мышцы скрюченными пальцами и поморщился. За себя он не боялся, зная, что ему всегда помогут братья. Беззащитной Эрин была уготована незавидная участь жертвенного агнца.
И положил ее на алтарь не кто иной, как он сам, дав свидетельские показания на суде против Эда Риггза, ее единственного защитника. После такого поступка Эрин вправе была возненавидеть его всей душой.
Коннор скрутил новую сигару, хотя во рту еще было горько от предыдущей, и, прикурив от зажигалки, глубоко затянулся, настраиваясь на тщательный логический анализ сложившейся ситуации. Спешка и непродуманные действия исключались, требовалось быть чрезвычайно осмотрительным, раз уж он задумал опекать Эрин, от которой отмахнулись недальновидные агенты ФБР.
«Тема: Новые приобретения.
Время: 14.54, 18 мая, суббота.
Адресант: Клод Мюллер.
Адресат: Эрин Риггз.
Дорогая мисс Риггз!
Благодарю Вас за высланный мне экземпляр реферата Вашей диссертации. Ваша гипотеза о религиозной подоплеке изображений птиц на кельтских артефактах латенского периода меня чрезвычайно заинтересовала. Недавно я приобрел шлем, датируемый ориентировочно третьим веком до н.э., с типичным для того периода бронзовым вороном на своде. Помимо него, я купил еще несколько любопытных вещиц, фотографии которых прилагаются к письму. Мне бы хотелось, чтобы вы лично взглянули на них.
Завтра я буду проездом в Гонконг в Орегоне, где остановлюсь в отеле «Силвер-Форк». Если Вы не сочтете возможным отложить другие свои дела ради встречи со мной, то я не обижусь. Но билет на самолет для Вас уже заказан и оплачен, о чем свидетельствует прилагаемая к моему письму квитанция. В Портленде Вас встретит водитель моего лимузина и доставит Вас на побережье. А утром в понедельник мы сможем осмотреть и обсудить все мои последние приобретения, после чего пообедаем, если у нас останется для этого время.
Умоляю не считать меня наглецом и приехать. Меня не покидает ощущение, что нам уже доводилось где-то встречаться раньше.
Искренне ваш,
Клод Мюллер. Фонд
«Куиксилвер»».
Эрин вскочила со стула и запрыгала, словно маленькая девочка, получившая долгожданный подарок. Стены квартирки, в которой она временно ютилась, были тонковаты для ее ликующих воплей, поэтому она зажала рот руками, чтобы приглушить издаваемые звуки до мышиного писка.
Напуганная метаморфозой, произошедшей с ее хозяйкой, кошка Эдна жалобно замяукала. Эрин подхватила свою любимицу с диванчика, желая приласкать ее, но осторожное животное фыркнуло и, выскользнув из рук, забилось под стол.
Радость Эрин, однако, была вполне мотивированной: вознаграждение за экспертные услуги Мюллеру помогло бы ей быстро решить многие свои проблемы. Поэтому она продолжала веселиться, не заботясь о том, что от ее топота на голову скандального соседа снизу может рухнуть сгнивший гипсовый потолок. Коль скоро Всевышний ниспослал ей награду за долготерпение, рассуждала она, то уж от ссоры с другими жильцами этого убогого строения Он ее точно убережет.
Взгляд ее задержался на салфетке, приклеенной липкой лентой к стенке над компьютером. Вышитый на ней красными нитками девиз гласил: «Ты сама формируешь свою реальность!» Впервые за последние месяцы Эрин улыбнулась, прочтя его, потому что не услышала ехидного внутреннего голоса: «И это все, на что ты способна?»
Эрин собственноручно вышила эту дурацкую сентенцию вскоре после того, как ее вышибли с работы. Тогда, вне себя от праведного гнева, она решила направить всю негативную энергию в созидательное русло. Позже она сочла свой порыв глупым и прониклась к салфетке таким отвращением, что едва не порвала ее в клочья.
Теперь же ей пришло в голову, что вышивание пошло ей на пользу, сублимировав стресс, вызванный арестом отца и потерей работы, в положительные эмоции.
Похвалив себя за подсознательное стремление к самосовершенствованию, Эрин сделала распечатку электронного послания Мюллера и захлопала от восторга в ладоши. Клиент опять расщедрился на билет в первом классе! Такое уважение к ней, страдающей от недостатка внимания к своей персоне, было подобно целебному бальзаму, излитому на душевную рану. Хотя она помчалась бы к нему даже в эконом-классе. На крайний случай — поехала бы в туристическом автобусе. Ну а уж если говорить честно, то и автостопом.
Эрин оглядела стены своего скромного жилища, с тоской взглянула в единственное окно, выходящее на глухую кирпичную стену, вздохнула и потянулась к ежедневнику. Перелистав его, она пополнила список первостепенных дел следующей записью: «Позвонить в агентство. Поручить Тонии покормить Эдну. Позвонить маме. Собрать в дорогу сумку». После этого она набрала номер агентства секретарей-машинисток.
— Говорит Эрин Риггз, — бодро сообщила она автоответчику. — Передайте, пожалуйста, Келли, что в понедельник я не выйду на работу в адвокатской конторе «Уингер, Дрекслер и Лоу», так как срочно отбываю в деловой вояж. На телефоне один денек вместо меня пусть посидит кто-нибудь другой, а протоколы последних судебных заседаний я допечатаю во вторник, когда вернусь. Желаю приятно провести выходные.
Кладя трубку, Эрин почувствовала легкий укол совести из-за того, что не уведомила своего работодателя заранее. За подобные вольности ее вполне могли уволить. Однако риск на сей раз был оправдан: вознаграждение, обещанное Мюллером, превышало ее двухнедельный заработок. Дисциплина в машинописном бюро хронически хромала, при ставке в 13 долларов за час адского труда никто там надолго не задерживался, что позволяло ей надеяться, что все пройдет без осложнений.
Эрин давно взяла за правило относиться ответственно к любой работе, всегда выкладывалась на полную катушку и добивалась прекрасных результатов. Именно поэтому у нее на душе остался неприятный осадок, когда она лишилась места помощника хранителя коллекции кельтских античных раритетов в музее института Хапперта.
Этим она была обязана интригам своей начальницы, зловредной Лидии, которая поспешила избавиться от нее, как только в средствах массовой информации разразился скандал в связи с судебным процессом над ее папашей. Эрин поставили в вину то, что она будто бы чересчур озабочена семейными проблемами и вообще бросает тень на репутацию музея. В день своего позорного увольнения Эрин с трудом отбилась от полчища репортеров, живо интересовавшихся, как она оценивает порнографический видеофильм, снятый скрытой камерой в номере, где проходили тайные свидания Эда Риггза с его любовницей. Как попали эти материалы в Интернет, Эрин оставалось только гадать. Но мать ее вскоре впала в глубокую депрессию.
Как ни старалась Эрин отогнать ужасные воспоминания об этой истории, сколько ни внушала себе, что стыдиться ей вопреки клеветническим утверждениям лицемерной Лидии нечего и нужно постоянно быть чем-то занятой, чтобы не свихнуться от дурацких мыслей, обида прочно засела в ее сердце.
В очередной раз помянув недобрым словом и Лидию, и отца, она деловито заточила красный карандаш и вычеркнула первую пометку. Настроение у нее слегка поднялось: раз одно дело сделано, значит, она небезнадежна. Хотя, мысленно отметила она, делать в ежедневнике запись и спустя минуту вычеркивать ее — это настораживающий симптомчик.
Оптимизма у нее заметно поубавилось, как только она вспомнила, что давно пора оплатить мамины счета. Но прежде чем просмотреть их, она позвонила Тонии.
— Привет! Это Эрин Риггз. Я завтра уезжаю по срочному делу на побережье. Ты не могла бы забежать ко мне и покормить Эдну? Если не сможешь, я не обижусь. Пока, позвоню тебе, как только вернусь.
Положив трубку, Эрин перевела дух и стала изучать уведомления, поступившие на мамин адрес в последний месяц, — она забрала их у Барбары, когда навещала ее на прошлой неделе, и положила в отдельную папку, чтобы не перепутать с уже скопившимися аналогичными предупреждениями. На многих конвертах стоял пугающий красный штемпель: «Последнее напоминание!» Их она решила сложить в отдельную стопку.
В общую же пачку угрожающих посланий легли: повторные строгие предупреждения об ответственности за неуплату налогов, просроченные закладные, счета за телефон, предупреждение о жестких санкциях из ипотечного банка и скорбное письмо из колледжа, в котором училась Синди. В нем казначей этого почтенного учебного заведения с сожалением сообщал родителям девушки, что она будет лишена стипендии за систематическую неуспеваемость.
Эрин ахнула и зажала рот рукой. Но паниковать ей было некогда, поэтому она продолжала спокойно действовать по намеченному плану: сложила письма с угрозами в одну стопку, уведомления о просрочке платежа — в другую, а неоплаченные счета распределила на три категории — «Безотлагательные», «Срочные» и «Терпящие». После этого она сравнила общую сумму задолженностей с остатком на мамином банковском счете и похолодела: накоплений не хватало даже на погашение безотлагательных долгов. Воображение нарисовало Эрин кошмарную перспективу, от которой у нее по спине пробежали мурашки.
Дело шло к тому, что за долги у матери опишут и отберут дом, а ее саму упекут надолго в психушку. Если, конечно, Барбара прежде не наложит на себя руки. Матери требовалось как можно скорее устроиться на работу. Ей не повредило бы также прекратить целыми днями лежать на диване и начать убираться в комнате, стирать и готовить себе пищу.
Вспомнив, в каком диком виде Барбара предстала перед ней в последний раз, Эрин уронила голову на стопку конвертов и дала волю слезам.
Немного успокоившись, она глубоко вздохнула и напомнила себе, что распускать из-за любого пустяка нюни стыдно и бессмысленно, — в этом она убедилась, выплакав океан слез только за минувшие несколько месяцев. Надо действовать, искать свежие идеи и неординарные решения проблемы. Только вот откуда же их взять, если варишься в собственном соку и почти полгода практически ни с кем не общаешься? Как известно, одиночество и уныние отупляют мозг и сказываются на мыслительных способностях.
Письмо от Клода Мюллера оказалось очень своевременным. Этот богатый коллекционер, исполнительный директор благотворительного фонда «Куиксилвер», помешанный на памятниках древней кельтской культуры, вышел на Эрин Риггз абсолютно случайно, просматривая сетевые объявления о последних археологических открытиях. Он попросил ее выслать ему копию своего реферата докторской диссертации, чем ей чрезвычайно польстил, и между ними завязалась переписка.
Вскоре мистер Мюллер пригласил ее для консультации в Чикаго: ему требовалось ее компетентное мнение о подлинности его последних приобретений. Эрин провела скрупулезную экспертизу и была щедро вознаграждена. Правда, чек ей передал не сам клиент, а его секретарь, — мистер Мюллер отбыл накануне встречи с Эрин по срочному делу в Париж.
Не довелось ей лично познакомиться с ним и во время трех следующих выездов по его просьбе в различные города. Гонорар за ее услуги всегда был вполне удовлетворительным и выплачивался незамедлительно. Эрин заплатила за квартиру, выплатила проценты по ипотеке и погасила кое-какие мамины долги, главным образом за лекарства. На этот раз часть вознаграждения она собиралась потратить на оплату безотлагательных долгов Барбары.
Эрин гордилась тем, что консультирует Клода Мюллера. Он оплачивал ее транспортные расходы, сам заказывал для нее авиабилеты, всегда только в салоне первого класса, его доверенные лица были вежливы и предупредительны, а главное — предметы, представляемые ей для экспертизы, были подлинными произведениями искусства, которыми не всякий мог даже полюбоваться.
Эрин наморщила лоб и стала подбирать уместные выражения, осознавая, что очень важно ответить Мюллеру деликатно, тепло и деловито, но без подобострастия и заискивания. Судя по тому, что он проявил заинтересованность в ней как в специалисте высокого класса, ему не было известно, что ее уволили с работы в археологическом музее в Сиэтле. И слава Богу. Видимо, ей все же придется перебраться в другой город, чтобы навсегда избавиться от страха перед шлейфом сплетен и домыслов, который тянется за ней из прошлого. Но только вот как ей быть с мамой и сестрой? Обе они такие беспомощные, такие несамостоятельные, за ними нужно постоянно присматривать, иначе пропадут…
Она по крупицам собрала всю имевшуюся в Сети информацию о Клоде Мюллере и выяснила следующее. Он избегал излишней шумихи вокруг собственной персоны, но при этом снискал славу щедрого мецената. Фонд «Куиксилвер» выделял значительные суммы на гранты для искусствоведов и археологов, ведущих перспективные исследования. Сам Мюллер в свои сорок с небольшим лет жил отшельником на каком-то острове у южного побережья Франции.
Составляя письмо, Эрин лелеяла в душе надежду, что этот человек окажется привлекательным и обаятельным. И возможно, со временем у них завяжется роман… Ведь Клод умен, образован, богат, интересуется искусством, понимает и ценит все прекрасное. В общем, он полный антипод Коннора Маклауда, этого грубияна и мужлана, которого она много раз зарекалась вспоминать. И все напрасно. Чтоб ему провалиться!
В последний раз она видела его, когда Габора Лукаша, окровавленного и избитого, полицейские уносили в фургон с решетками на окнах на носилках. Коннор, тяжело опиравшийся на перепачканную его кровью трость, с длинными спутанными космами был похож на кельтского воина, свирепого и сурового.
Этот образ постоянно вставал перед ее мысленным взором, как и другие события того рокового дня на Кристал-Маунтин, когда полетела под откос вся ее жизнь. Вскоре был арестован за двурушничество ее отец, а Коннор выступил в суде со свидетельскими показаниями. Такого сокрушительного удара Эрин еще никогда не доводилось испытывать.
В Коннора Эрин втрескалась, когда он впервые пришел к ним домой на званый ужин, устроенный Эдом Риггзом для своих коллег. Ей тогда было шестнадцать. Отец служил в секретном подразделении ФБР, подготавливал специальных агентов для внедрения в мафию. Эрин лишь взглянула на Коннора, и сердце у нее екнуло. Она почувствовала, что млеет и глупеет под взглядом его лучистых изумрудных глаз, и отвернулась, не в силах смотреть спокойно на его мужественное лицо с резко очерченным подбородком, обрамленным аккуратной золотистой бородой, и ямочками на щеках, которые появлялись всякий раз, когда он улыбался ей.
Коннор говорил мало, предпочитая налегать на закуски, но стоило ему перебить своего словоохотливого напарника Джесса и сказать несколько фраз густым, звучным баритоном, как у нее возникло желание сесть с ним рядом и дотронуться до его волос, похожих на львиную гриву.
В присутствии Коннора Эрин глупела и немела, однако подмечала, что он живо интересуется ее женскими прелестями. Но все фривольные мысли, возникавшие в ее голове в связи с ним, испарились после того жуткого происшествия на Кристал-Маунтин, чуть было не стоившего ей жизни. Позже Эрин узнала, что красавчик Габор, пытавшийся соблазнить ее, — убийца, а ее отец — предатель, связавшийся с преступниками и ставший виновником гибели своего коллеги Джесса. Коннор остался в живых, но стал калекой, неспособным к оперативной работе.
Эрин почувствовала пронзительную боль в груди и, судорожно вздохнув, зажмурилась. Какой же она была дурой! Нет, впредь она уже не позволит себе никаких иллюзий, будет заниматься только серьезными делами, например, улаживать отношения своей матери с кредиторами. И незачем откладывать это дело в долгий ящик, подумала Эрин и набрала ее номер.
Выяснилось, что телефон отключен за неуплату. Чертыхнувшись, она полезла в сумочку за ключами от машины: не могла же она уехать из города, не проведав свою больную маму! Тревожные мысли о скверном состоянии здоровья Барбары так ее расстроили, что она даже не сразу вспомнила, что машина давно продана. Тряхнув головой, Эрин вскочила и бросилась вон из своей душной кельи.
Очутившись на улице, она глубоко вздохнула и, запрокинув голову, взглянула на темное небо. В просвете между туч тускло мерцала далекая холодная звезда. Воздух, пропитанный сыростью, заставил Эрин зябко поежиться.
— Привет! — внезапно окликнул ее кто-то из-за спины.
Испуганно вздрогнув, Эрин обернулась.
На нее пристально смотрел не кто иной, как Коннор Маклауд. Она оцепенела, раскрыв от удивления рот.
Глава 2
Вокруг не было ни души. Побитый старенький бежевый автомобиль Коннора стоял неподалеку от ее подъезда. Сжимая большим и указательным пальцами левой руки толстую сигару, владелец доисторического «кадиллака» в последний раз глубоко затянулся, бросил окурок на тротуар и затоптал его.
Когда он поднял голову, стало видно, что его осунувшееся лицо напряжено, а пристальный взгляд тяжел и мрачен. Таким Эрин его еще никогда не видела и с перепугу чуть не закричала. Коннор прищурился и криво ухмыльнулся, когда она зажала рот ладонью.
Опустив руку, она расправила плечи и с вызовом спросила:
— Зачем вы здесь? Что вам от меня надо?
— Нам надо серьезно поговорить, — глухо ответил Коннор. — Я как раз собирался позвонить в твою квартиру, но ты вдруг сама вышла из дома. Извини, если я тебя напугал.
Его густые песочные волосы стали заметно длиннее, чем были вдень их последней встречи на Кристал-Маунтин. Темные круги под изумрудными глазами говорили о хронической усталости. Он убрал упавший на лоб клок, и она заметила багровый рубец на его запястье.
Эрин опустила глаза и увидела на тротуаре три затоптанных окурка, — наблюдательность, свойственная ей, не раз выручала ее в трудную минуту. Кивнув на «бычки», она с подозрением спросила:
— Похоже, что вы долго крутились возле моего подъезда. Вы следите за кем-то? Уж не за мной ли?
Коннор покачал головой:
— Нет. Я просто пытался унять расшалившиеся нервы, вот и смолил одну сигару за другой.
— Неужели вам не хватило духу позвонить в мою квартиру? Разве я похожа на чудовище? — насмешливо спросила Эрин.
— Нет, хотя порой ты пугаешь меня до смерти, — с кривой ухмылкой ответил Коннор.
— Правда? — Эрин удивленно вскинула брови. — Это приятная новость! Я рада, что хоть как-то могу воздействовать на мужчину. В последнее время мне казалось, что никому до меня вообще нет никакого дела. Так о чем же вы собирались поговорить со мной? Судя по количеству выкуренных вами сигар, о чем-то ужасном. Откровенно говоря, мне все еще не верится, что я способна вас напугать. По-моему, я всегда была с вами вежлива и любезна.
— А ты вспомни, что наговорила мне при нашей последней встрече! Ты кричала, что больше не желаешь видеть меня, обзывала коварным ублюдком и жалким предателем.
— Неужели? — Эрин пожала плечами. — Я погорячилась. Извините. Таких обидных слов вы не заслужили.
Зеленые глаза Коннора вспыхнули. Переступая с ноги на ногу, Эрин добавила, сложив руки на груди:
— Но я заслуживаю снисхождения. Вспомните, какой кошмар мне тогда пришлось пережить…
— Да, ты действительно натерпелась страху, — промолвил Коннор, сверля ее взглядом. — Надеюсь, у тебя все нормально?
Эрин, давно отвыкшая от обычных вопросов о ее здоровье и благополучии, забыла, как принято отвечать в таких случаях, и выпалила:
— Вы битый час топтались у моего подъезда лишь ради того, чтобы спросить меня об этом?
Коннор нахмурил брови и покачал головой.
— Но тогда зачем же?
— Сперва ответь мне! — грубовато сказал он.
— Любопытный, однако, у нас получается разговор!
Она потупилась, но его глаза притягивали ее словно магнит и вынуждали сказать правду. Ей вдруг вспомнилось, что отец частенько называл Маклауда проклятым ясновидящим и нервничал в его присутствии. Коннор, как это ни поразительно, позже сыграл роковую роль в судьбе Эда Риггза. Что же уготовило провидение его дочери?
— Не отвечай, если не хочешь, — сжалился над ней Коннор. — У меня к тебе серьезное дело. Мы можем продолжить наш разговор в твоей квартире?
Отчетливо представив себя наедине с ним в своей крохотной спальне, Эрин попятилась и промямлила:
— Я собиралась проведать маму. Сейчас подойдет автобус…
— Я подвезу тебя к ее дому, — сказал Коннор. — Прыгай в машину, поговорим по дороге.
Час от часу не легче! Теперь ей предстояло оказаться в одной машине с этим язычником. Эрин стала бочком двигаться к автобусной остановке, говоря при этом:
— Нет, Коннор, только не сегодня. У меня расшалились нервы. Лучше оставьте меня в покое.
Она повернулась и побежала прочь. Он легко догнал ее, обхватил руками за талию и прохрипел:
— Выслушай меня, Эрин! Умоляю!
Чувствуя, как он прижимается к ней всем телом, она пронзительно завизжала:
— Не прикасайтесь ко мне! Я буду звать на помощь!
Он крепче стиснул ее в объятиях и прошипел:
— Пойми же, Эрин. Это не шутки! Новак сбежал из тюрьмы, тебе угрожает опасность.
В глазах Эрин потемнело, она бы наверняка рухнула без чувств на тротуар, если бы Коннор ее не поддержал.
— Я вам не верю! Как это могло случиться? Он сбежал один или вместе со своими дружками? — спросила она срывающимся голосом.
— Бежать ему, очевидно, помогли, — сказал Коннор. — Он захватил с собой двух своих помощников, один из которых, Габор Лукаш, тебе хорошо известен.
По спине Эрин пробежал холодок, ноги у нее подкосились, и она опять едва не упала в обморок.
— Тебе плохо? — обеспокоенно спросил Коннор, мягко кладя руку ей на сердце.
— Голова кружится, — пожаловалась она, стиснув пальцами его запястье. — Надо присесть на крыльцо.
Он помог ей сесть, присел рядом и обнял за плечи.
Дрожь пробежала по позвоночнику Эрин, словно по нему пропустили электрический ток. Она вздрогнула и сжала колени.
— Дыши глубже, — посоветовал ей Коннор. — Я не хотел тебя пугать, но ты должна знать правду.
— Зачем? — отрешенно спросила она. — Какая мне от этого польза?
— Раз уж ты предупреждена, ты сможешь принять меры предосторожности!
Она запрокинула голову и рассмеялась.
— Ты находишь это забавным? — с недоумением спросил он.
— Я просто представила, как буду жить за крепостной стеной под охраной целой армии телохранителей, — с горечью сказала Эрин. — Значит, этот кошмар, который я так упорно пыталась забыть, продолжается. Садист Новак настиг меня и готовится нанести новый сокрушительный удар. Увы, этого раунда мне уже не вынести. Я не в силах бороться, с меня довольно.
— Как можно так легко пасовать перед опасностью! Надо собраться с духом и сопротивляться! — с пылом возразил Коннор.
Она скинула его руку со своих плеч и резко встала.
— Собраться с духом? Вам легко это говорить, а вот я не уверена, что у меня достанет духу оплатить все долги, в которых погрязла моя несчастная мать. У нее отключили телефон! Она целыми днями лежит на кровати, повернувшись лицом к стене. А какой хаос царит в ее доме! Это просто кошмар!
Она уже почти кричала:
— Синди могут лишить стипендии за неуспеваемость! Я потеряла работу и продала машину! Кстати, вот и мой автобус! Передайте привет от меня всем нашим знакомым маньякам! Желаю вам приятно провести вечер!
Обдав их ядовитыми выхлопными газами, автобус остановился. Двери со злобным шипением открылись.
— Ты снова пугаешь меня, Эрин! — сказал Коннор.
— Я обязана расхлебать кашу, заваренную моим заблудшим отцом! — хлопнув его ладонью по груди, воскликнула она. — А вас я ни в чем не виню, он сам напросился в тюрьму.
— Вы будете садиться, мисс, или нет? — окликнул ее шофер.
Эрин впрыгнула на ступеньку, двери закрылись, и автобус плавно отъехал от тротуара.
На остановке остался один Коннор. Порывистый ветер трепал ему волосы, закручивал полы плаща вокруг его ног и пытался вынудить отвернуться. Но его суровое лицо словно окаменело. Эрин ощущала жгучий взгляд его изумрудных глаз, пока автобус не завернул за угол.
Лишившись зрительного контакта с Коннором, она выпустила поручень из пальцев и рухнула на сиденье. В салоне сидело много пассажиров, и внезапно ей подумалось, что среди них мог затаиться Габор. Однажды, полгода назад, он уже пытался ослепить ее своей обаятельной улыбкой. Она чуть было не закрутила с ним курортный роман, измученная затянувшимся сексуальным постом. Слава Богу, что ангел-хранитель удержал ее тогда от грехопадения…
Естественно, все подружки тоже обратили внимание на ловеласа, поедавшего ее масленым взглядом, и уговаривали ее перестать строить из себя недотрогу и разговеться. Она же твердила им в ответ, что его красота фальшива и что в действительности он вовсе не натуральный мед, а патока, отведав которой, хочется плеваться и полоскать рот. Но ее доводы не казались убедительными ее раскрепощенным подругам, они посмеивались над ней, обзывали ее трусливой монашкой, изнуренной постом и рукоблудием, и начинали сами строить Габору глазки.
Как же муторно ей было бы теперь, если бы тогда она отдалась этому подонку! Весь ее мир превратился бы в руины. Нет, она все-таки молодчина и вправе уважать себя за это.
Ни один из пассажиров не походил на этого красавчика, словно бы сошедшего с глянцевой обложки издания для легкомысленных девиц. И тем не менее всякий раз, когда автобус останавливался, она всматривалась в лица входящих и вздыхала с облегчением, лишь когда движение возобновлялось.
Ни угловатая девушка-подросток с колечком в ноздре и черной помадой на губах, ни прыщеватый молодой афроамериканец в наушниках, покачивающий головой в такт мелодии, ни дородная латиноамериканка с пакетом продуктов на коленях, ни привлекательная дамочка в элегантном деловом костюме не вызвали у Эрин подозрения. Вряд ли Га-бор дерзнул бы выслеживать ее в общественном транспорте, даже загримировавшись до неузнаваемости.
Только сойдя с автобуса, Эрин осознала, что глупо бояться внезапной встречи с Габором: на этот раз его бы не послали убивать ее. Коварным убийцей мог стать кто угодно, и она бы не сумела вовремя его распознать.
Пробежав очередное письмо, поступившее к нему по электронной почте, Новак стал печатать ответ, ловко управляясь с клавиатурой ноутбука правой рукой и двумя пальцами, оставшимися на левой, — ноющая боль в искалеченной руке постоянно напоминала ему о невозвращенном долге.
От гуляющего по террасе сквозняка у него слезились глаза, не привыкшие к цветным линзам. К другим ухищрениям гримера, виртуозно изменившего его облик до неузнаваемости, он уже притерпелся. Но то были всего лишь экстренные меры предосторожности, предпринятые им после побега. Полный комфорт, естественно, могла принести ему только искусная пластическая операция.
Он взглянул на восхитительную панораму Сиэтла, полюбоваться которой было истинным наслаждением после продолжительного созерцания унылых стен тюремной камеры, одним прикосновением указательного пальца к кнопке отправил ответное послание и с удовольствием выпил глоток отменного красного вина из изящного кельтского кубка второго века до н.э., изготовленного из человеческого черепа, окаймленного сусальным золотом.
Своим новым дорогостоящим капризом он был обязан Эрин. Это благодаря ей он пристрастился к древним кельтским реликвиям. Ему даже представлялось странным, что он сам раньше не обращал внимания на эти забавные артефакты, сразу же пришедшиеся ему по душе.
Задуманная им новая жертва была благословлена Селией, явившейся ему во сне. Следовательно, она была угодна богам. Души загубленных им людей всегда являлись ему в поворотные моменты его жизни. Юные и прекрасные, словно ангелы, они приходили к нему и в больницу, и в тюрьму. Тени убитых им невинных постоянно витали над ним, облегчая его страдания. Среди них он особо выделял Селию, хотя Белинда, Паола и Бригитта тоже были милы его сердцу. Всех этих красавиц он освободил от тягот бренного мира здоровыми и молодыми, за что их бессмертные души были ему бесконечно благодарны.
Новак снова пригубил отменное каберне и погрузился в воспоминания о той роковой ночи, которая перевернула всю его жизнь. Он овладел бесподобным телом Селии и в момент семяизвержения ощутил непреодолимую потребность нащупать большими пальцами пульсирующие жилки на ее шее и с силой надавить на них.
Она задергалась, побагровев и вытаращив испуганные глаза, хватая воздух широко раскрытым ртом и не произнося ни слова. Но он понял, что она одобряет его действия. Ведь они с ней были словно одно целое, одинаково чувствовали и мыслили, одновременно бились в исступленном экстазе. И вот в благодарность за райское наслаждение, которое он ей доставил, Селия с радостью рассталась со своей земной оболочкой, чтобы продолжать и впредь вдохновлять его на новые эротические подвиги, являясь к нему в видениях.
Сами боги потребовали в ту ночь от него такой жертвы, именно его они избрали для совершения угодного им ритуала, и с тех пор он постоянно доказывал им свою верность.
Особую пикантность эпизоду с удушением Селии придавало то приятное обстоятельство, что она была девственницей. Новак узнал это, когда мылся под душем, и так растрогался, что даже прослезился. Позже он постоянно укорял себя за излишнюю сентиментальность и пытался от нее избавиться, совершенствуясь в ублажении своих ненасытных богов. Но до идеала ему пока еще было далеко, следовало продолжать оттачивать свое мастерство. И он этим регулярно занимался.
Дверь распахнулась, и терраса заполнилась пульсирующей энергией Габора — Новак ощутил ее, даже не обернувшись.
— Выпей со мной, — сказал он. — Насладись свободой! Расслабься! Твоя жажда деятельности ставит всех нас под угрозу. Вино освежит и успокоит тебя, мой пылкий друг.
— Я не хочу вина, — последовал ответ.
— Новак обернулся. На бледном после заточения лице Габора алел рубец. Его когда-то великолепная копна соломенных волос, безжалостно подстриженная тюремщиками, теперь походила на стерню. Но глаза горели, словно раскаленные Ты опять ноешь, Габор? — спросил Новак. — Ты знаешь, что я ненавижу нытье!
— Почему я не могу просто убить их? — прошипел Габор. — Мне терять нечего, я и так до конца жизни вне закона! Мне наплевать, если…
— Нет, мой друг, ты больше не должен рисковать, я приготовил для тебя другое задание! — сказал Новак, загадочно прищурившись. — Ты нужен мне на свободе.
— Я не вернусь в тюрьму! — прорычал Габор. — Живым им меня не взять, я уже принял для этого меры.
— Разумеется, мой друг, иначе и быть не может, — согласился Новак. — Но когда ты немного остынешь, то поймешь, что мой план гораздо лучше.
— Я не доживу до его осуществления, ты ведь знаешь, что я медленно умираю! — в отчаянии воскликнул Габор, перейдя на венгерский язык, понятный им обоим с детства.
Новак поставил чашу с вином на стол, встал и положил свою изуродованную ладонь ему на лицо. Конечно, пластическая операция могла бы помочь, но первозданная красота была безвозвратно утрачена. За это тоже следовало отомстить!
— Ты знаешь, сколько усилий требуется личинке, чтобы выбраться из кокона и превратиться из куколки в бабочку? — спросил он.
— Послушай, мне сейчас не до нравоучительных сказок! — пробурчал Габор и отвернулся.
— Прикуси язык и послушай! — рявкнул Новак, впившись ногтями двух уцелевших пальцев ему в лицо. — Когда куколка напрягается, из ее тельца выделяется жидкость, необходимая для формирования крылышек. Если куколку лишить оболочки раньше срока, то она погибнет, так и не познав радость полета.
— Но какое отношение это имеет ко мне? — удивленно спросил Габор, кривя в болезненной гримасе щербатый рот.
— А ты не догадываешься? — Новак убрал с его лица изуродованную, похожую на клешню руку, и из ранок, оставшихся на коже Габора от его ногтей, выступили капельки крови. — Трудности необходимы. Наказание возвышает.
— Тебе легко рассуждать о наказании, — пробурчал Габор. — Ты не страдал так, как я, отцовские деньги всегда выручали тебя!
Лицо Новака окаменело. Смекнув, что он зашел чересчур далеко, Габор испуганно втянул голову в плечи.
Ему было неведомо, что отец Новака однажды преподал своему сыну суровый урок, навсегда врезавшийся тому в мозг. Новак отогнал болезненные воспоминания и спросил, подняв свою двупалую левую руку:
— Разве это не говорит о том, что и мне приходилось страдать?
Габор стыдливо потупился.
В темнеющем небе пронзительно вскрикнула чайка. Новак оживился и посмотрел вверх. Скоро он родится заново и оборвет все связи с родителями, наконец-то станет свободным от гнета прошлого и будет окружен только богами и ангелами. Но прежде ему предстояло завершить задуманное.
— Тебе следует быть мне благодарным, Габор, за то, что я избрал именно тебя для этой миссии! Мои боги не терпят слабаков и трусов!
— Я не слабак, — неуверенно сказал Габор, еще не понимая, к чему он клонит, но предчувствуя нечто страшное.
— Это верно, — подтвердил Новак и потрепал его по плечу. Габор вздрогнул. — Ты знаешь все мои привычки и склонности, я знаю все о твоих. Я бы сам с радостью перегрыз им глотки и выпил бы всю их кровь до капли. Но обстоятельства вынуждают меня уступить главную роль в этой игре тебе, мой юный друг. Сам же я буду сторонним наблюдателем.
Габор неохотно кивнул.
— Тебе предстоит порвать их в клочья! — вкрадчиво промолвил Новак. — А ты хнычешь, скулишь, жалуешься на судьбу. Надо набраться терпения!
— Я оправдаю твое доверие! — воскликнул Габор, покраснев.
— В этом я не сомневаюсь, — сказал Новак. — За свою преданность мне ты будешь щедро вознагражден. А пока доверься мне и жди.
На террасу вышли Тамара и Найджел. Последний был, как обычно, чем-то недоволен и потому хмур как грозовая туча. Тамара же, одетая в потрясающее светло-зеленое мини-платье, по своему обыкновению мило улыбалась. Волосы она из каштановых перекрасила в ярко-рыжие, вставила в карие глаза зеленые линзы. Такая метаморфоза произошла с ней после того, как она стала по просьбе Новака экономкой в доме его старинного приятеля и соперника Виктора Лазара. Похоже было, что она исполняла свои обязанности излишне рьяно. Впрочем, это еще следовало проверить.
Но флиртовала Тамара с его извечным соперником или нет, а рыжий цвет ей был к лицу. Не будь она ослепительно красива, она бы не стала его любовницей — Новак допускал в свою кровать только очень красивых женщин. Сейчас, после полугодового вынужденного воздержания, он посматривал на Тамару с нескрываемым вожделением, предвкушая изысканное удовольствие, которое она доставит ему своими неординарными позами и жаркими ласками. Тамара была наделена многими талантами и отличалась поразительной изобретательностью не только в сексе, но и в обращении с компьютером.
Найджел прокашлялся и сказал:
— Курьер только что доставил нам образцы проб крови из Швейцарии.
— Великолепно! — Новак удовлетворенно кивнул. — Пока все идет точно по плану. Действуйте в соответствии с моими указаниями и впредь.
— Для последней фазы нашей операции все уже подготовлено, — сказал Найджел. — Исполнитель тоже определен, им станет некий Чак Уайтхед, технический сотрудник биохимической лаборатории. Он произведет запланированную нами подмену в воскресенье ночью, когда в лаборатории не останется других сотрудников. После этого я лично его уберу.
— У меня тоже есть хорошая новость, — сказала Тамара. — У нас неожиданно появился добровольный помощник. Установленный на автомобиле Маклауда передатчик сообщил нам, что он полчаса поджидал Эрин Риггз возле ее подъезда, а потом последовал за ней к дому ее матери. Таким образом, обе птички у нас на прицеле и пока еще не подозревают об этом.
Новак скользнул по ней масленым взглядом и сказал, благосклонно кивнув:
— Великолепно, дорогая! Этот болван уже преследует бедняжку. Что ж, нам это только на руку, меньше хлопот.
Тамара обольстительно улыбнулась, отчего стала совершенно сногсшибательна. Полиция всего мира давно разыскивала ее за мошенничество и компьютерные преступления. В сфере сексуальных извращений она тоже не знала себе равных. И стоило лишь Новаку вспомнить об этом, как он воспылал желанием пошалить с этой аппетитной блудницей. После продолжительного поста ему не помешало бы попробовать для разогрева чего-нибудь пикантного. Удар хлыста по ягодицам или звонкий шлепок были для него подобны щепотке соли и горсти специй, необходимых для улучшения вкуса и аромата главного блюда. А в сексе, как и в еде, Новак был непревзойденным гурманом.
Между тем Габор беспокойно заерзал на стуле, нервно сжимая и разжимая пальцы. Наконец он не выдержал и выпалил:
— Значит, Маклауду уже известно о нашем удачном побеге.
— Твоя проницательность похвальна, — язвительно промолвила Тамара.
— Следовательно, Эрин тоже знает, что я хочу отомстить ей, — продолжал юноша, помрачнев. — Она будет настороже.
— Нет, Габор, — встрял в их разговор Новак. — Не будь таким мнительным. Ничего подобного Эрин знать не может. Я принял меры, чтобы поползли слухи, будто бы нас видели во Франции.
— О, как я страдаю! Я просто погибаю! — по-венгерски простонал Габор, закатив глаза к небу.
Новак раздраженно вздохнул: порой Габор становился просто невыносим. А после перенесенной в связи с арестом и заключением психической травмы он заболел манией отмщения и постоянно источал злобу. Требовалось немедленно его задобрить. И лучшей знахарки, чем Тамара, для этого было не найти, она знала, как надо лечить беспокойных молодых мужчин, после ее терапии они становились как шелковые.
— Позволь Тамаре облегчить твои страдания, мой друг, — вкрадчиво промолвил Новак. — Она у нас мастерица на все руки.
Габор осклабился, Тамара же и бровью не повела, только стиснула зубы. Но именно этого Новаку и требовалось — увидеть едва заметную тень страха на ее прекрасном лице.
В его чреслах немедленно вспыхнуло вожделение.
— Останься, Найджел, — сказал он с паточной улыбкой. — Тамаре нравится, когда на нее смотрят во время плотских утех. Не так ли, дорогая? Ее приучил к этому Виктор, пока она гостила в его апартаментах.
— Вам виднее, шеф! — ответила она с ослепительной улыбкой.
Лицо Найджела стало бледным как мел, однако отклонить сделанное ему предложение он не посмел. Новаку стало чуточку жаль это бесполое существо, способное только убивать. Этот невзрачный человечек средних лет был безжалостным и хладнокровным киллером, которого Новак использовал, когда требовалось убрать кого-то без пыли и шума.
Габор приблизился к Тамаре и сорвал с нее платье. От его рывка бретельки лопнули, и красавица предстала взорам троих мужчин абсолютно обнаженной. Соски ее грудей мгновенно отвердели от дуновения прохладного ветерка, по коже побежали мурашки. Она была слегка встревожена таким неординарным началом ухаживания буйного молодого венгра, в жилах которого бурлила кровь его диких предков, свирепых кочевников гуннов.
На скулах Найджела заиграли желваки, но отвернуться он не решился. Габор же тем временем молча снимал штаны, все сильнее мрачнея.
Новак откинулся в шезлонге, взял чашу с вином в руку и кивком подал знак Тамаре и Габору начинать спектакль.
Ему вдруг пришла в голову идея подарить Тамаре абсолютную свободу, когда она завершит возложенную на нее миссию. Она вполне заслуживала такой чести, а риска в ее устранении практически не было. Родственники давно перестали ее разыскивать, обнаружить ее труп полиции не удастся. Пожалуй, убийство — оптимальный способ красиво с ней расстаться.
Между тем Габор вошел в раж и обходился с Тамарой совсем неделикатно. Попивая вино, Новак подумал, что его нужно попридержать, чтобы он ее не покалечил. Однако, поразмыслив, он решил не прерывать представление и позволить ему развиваться естественным образом.
Вскоре крики, вопли, стоны и вздохи, перемежающиеся с тяжелыми ударами, потонули в многоголосом хоре ангелов, вновь посетивших Новака. Они знали, что путь к возвышению лежит через наказание, и поспешили насладиться редким зрелищем. В скором времени к ним присоединится и Тамара. Но пока она была еще не готова к свободному полету и страдала, истекая дамским нектаром, соленым потом и кровью. Сил у Габора оставалось еще много, как и красного вина в кубке Новака.
Ночь была еще молода.
Мамин автомобиль стоял на дорожке перед ее домом, однако свет в окнах не горел. Это показалось Эрин подозрительным, и в груди у нее похолодело.
Нащупав в сумочке связку ключей, она умышленно позвенела ими, отперла дверь и щелкнула выключателем. Но свет, к ее пущему удивлению, в прихожей не зажегся. Эрин напрягла глаза и увидела, что лампочки нет. Странно, подумала она, озираясь по сторонам, раньше мама никогда не забывала ввернуть новую лампочку вместо перегоревшей.
Шторы на окнах в гостиной были плотно задернуты, в полной темноте Эрин нащупала выключатель и повернула его. И вновь свет не зажегся. Не было его и в столовой. Если бы в квартале отключили электричество, было бы темно и в доме Филморов. Но у соседей свет горел.
— Мама, ты дома? — крикнула Эрин.
Ответа не последовало. Охваченная тревогой, Эрин стала медленно подкрадываться к чулану, в котором хранились лампочки. К счастью, они оказались на месте. Эрин схватила сразу три, вернулась в потемках в комнату, ввинтила там одну из них и включила свет.
Представшая ей картина вогнала Эрин в оторопь. Низкий столик на колесиках, на котором обычно стоял телевизор, был отодвинут от стены, кабель — вырван из гнезда, коробка валялась на полу. Неужели здесь побывали грабители? Но если так, почему из дома ничего не пропало?
Охваченная страхом, Эрин крикнула:
— Мама! Отзовись же наконец! Что случилось с телевизором?
Ответом ей было гробовое молчание.
Душа Эрин ушла в пятки. Поборов ужас, она прокралась на цыпочках в столовую и ввернула лампу в светильник над обеденным столом. Комната на первый взгляд выглядела нормально. Тогда Эрин прошла на кухню и ввинтила лампочку в потолочную люстру.
В кухне все было перевернуто вверх дном, в пустом холодильнике стоял полупустой пакет с прокисшим молоком. Разумеется, в иных обстоятельствах Эрин, не колеблясь, вымыла бы грязную посуду и купила бы какие-то продукты. Но теперь денег у нее оставалось в обрез. Расстроенная и обескураженная, она вышла в прихожую и с отчаянием уставилась на кипу конвертов с уведомлениями, образовавшуюся на полу под прорезью для писем в двери.
Терпение Эрин истощилось, она повернулась и направилась в мамину спальню. Распахнув дверь, она увидела, что мать сидит на кровати и щурится от яркого света, хлынувшего из прихожей.
— Это ты, дочка? — с дрожью в голосе спросила Барбара.
Лишь тогда Эрин почувствовала, что в спальне давно не проветривали. Поборов тошноту, она сказала:
— Мама, можно включить свет?
Барбара Риггз не ответила, только взглянула на нее как-то странно покрасневшими и мутными глазами. Обычно аккуратно застланная кровать была в полном беспорядке, из-под скомканной простыни выглядывал угол матраца, а на телевизор был накинут махровый банный халат. От всего этого Эрин стало не по себе, и она спросила:
— Как ты себя чувствуешь, мама? Голова не болит?
— Нет, деточка, — тихо сказала Барбара, хотя темные круги у нее под глазами напоминали синяки. — Я просто прилегла отдохнуть, намаялась за день. — Она отвернулась, пряча взгляд.
— А почему на телевизоре лежит твой халат? — спросила Эрин.
Барбара втянула голову в плечи, словно испуганная черепаха, и пробормотала:
— Мне надоело, что он постоянно пялится на меня. Эрин смекнула, что дела плохи, но все-таки спросила:
— Пялится? Как это понимать?
Барбара с видимым усилием встала с кровати и со вздохом ответила:
— Это пустяки, дочка. Пойдем лучше выпьем чаю.
Эрин скользнула взглядом по семейным фотографиям, развешанным в рамочках на стене, и заморгала, сдерживая слезы. На снимке, сделанном в день их свадьбы, родители выглядели красивыми, молодыми и счастливыми. Как, однако, сурово обошлась с ними судьба. Как жесток этот мир! У Эрин запершило в горле, по щеке скользнула слеза.
— Молоко скисло, мама, — сказала она. — А ты ведь не любишь пить чай без молока.
— Ничего, деточка, чай без молока — это не самое страшное, что мне довелось вытерпеть, — глухо ответила мать. — Главное, что ты меня не забываешь, мой ангел! И что бы только я без тебя делала!
— Позволь мне перестелить твою кровать, мама, — сказала Эрин. — И повесить в гардероб твой халат.
Она потянулась к телевизору, но Барбара воскликнула:
— Не надо, Эрин! Не трогай его. По нему показывают ужасные фильмы. Я больше не хочу их видеть…
— Какие фильмы, мама? — настороженно поинтересовалась Эрин, почувствовав недоброе. — Плохие?
— Ужасные, деточка! О твоем отце и тех распутных женщинах, с которыми он развлекался.
Барбара грузно опустилась на кровать и обхватила голову руками.
Эрин села с ней рядом и прошептала:
— Теперь я все понимаю. Это действительно кошмар.
— Нет! — истерически вскричала мать. — Ты не можешь этого понять! — Она достала из тумбочки упаковку бумажных носовых платков и промокнула одним из них глаза. — В первый раз я подумала, что вижу сон. Потом все эти гадости стали показывать регулярно по всем каналам. А сегодня телевизор вообще включился сам, я даже не дотрагивалась до него!
Эрин судорожно вздохнула, выдержала паузу и прошептала:
— Но ведь это невозможно, мама!
— Но и второй телевизор тоже показывает эти же видеофильмы, — мертвым голосом промолвила Барбара. — Я понимаю, деточка, что это дурной признак. И подозреваю даже, что у меня галлюцинации.
Их взгляды встретились, и в глазах матери Эрин прочла страх перед надвигающимся безумием. Не говоря ни слова, Эрин взяла с тумбочки телевизионный пульт.
— Нет! Умоляю тебя, дочка, не включай его! Пожалуйста… — воскликнула Барбара срывающимся голосом.
— Позволь мне доказать тебе, мама, что этот телевизор работает нормально, — твердо ответила Эрин и нажала на кнопку.
На экране возникли кадры популярного старого фильма «Звездный путь». По другому каналу шел выпуск вечерних новостей. Эрин поспешно переключила приемник на третий канал, опасаясь, что диктор сообщит о побеге Новака из тюрьмы. Это окончательно сломило бы мать, в ее теперешнем состоянии было безопаснее смотреть рекламу мастики для пола.
— Ну, убедилась? Все в порядке! — удовлетворенно сказала Эрин.
Барбара наморщила лоб и с подозрением уставилась на скачущих по экрану забавных героев рекламного ролика. Половые щетки, натирающие паркетный пол до зеркального блеска, распевали потешные куплеты.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Барбара. — Это какое-то наваждение.
— Не ломай себе голову, мама! — как можно бодрее сказала Эрин. — Пошли на кухню! — Она выключила телевизор.
Барбара встала и с понурым видом поплелась за ней, шаркая по давно немытому полу рваными шлепанцами.
— Даже и не знаю, радоваться мне, что телевизор работает нормально, или огорчаться, — наконец изрекла она, хлопая глазами.
— Советую тебе не падать духом. И предлагаю прогуляться в продуктовый магазин. Твой холодильник абсолютно пуст, а нам бы не помешало заморить червячка.
— За меня не беспокойся, дочка, я схожу в магазин завтра утром.
— Это точно?
— Клянусь, доченька! — Барбара потрепала Эрин по щеке и улыбнулась.
— Ты знаешь, что Синди лишили за плохую успеваемость стипендии? — спросила Эрин, отмывая чайник, потемневший от заварки.
— Мне звонили из колледжа, — уныло ответила Барбара. — Они говорят, что получать стипендию она сможет, если будет учиться хотя бы удовлетворительно. Сейчас же она практически не успевает ни по одному предмету. Видимо, ей придется бросить учебу.
— Мама! — Эрин поставила чайник на столик и всплеснула руками. — Синди должна получить образование!
Барбара в ответ лишь пожала плечами.
Эрин уставилась на мать с отчаянием и недоумением. Капли мыльной воды падали с ее рук на пол, образуя лужицу. Барбара выглядела совершенно подавленной. Денег на оплату обучения своей младшей дочери в частном колледже у нее не было. Удручающую ситуацию не исправило бы даже вознаграждение за консультацию Клоду Мюллеру. Все недвижимое имущество Барбары было заложено, чтобы расплатиться с адвокатами, защищавшими в суде Эда. Помочь им сейчас могло только чудо.
Эрин вытерла руки о джинсы, лихорадочно подыскивая ободряющие слова. Но ничего подходящего ей в голову так и не пришло. В кухне воцарилось молчание. Эрин почувствовала, что даже находиться здесь ей тяжело, так все было запущено. Всегда опрятно одетая и аккуратно причесанная, Барбара выглядела отвратительно в своем помятом и грязном халате и с нелепым пучком немытых волос на макушке — в сочетании с тусклым взглядом и опухшим лицом это делало ее похожей на запойную пьяницу.
— Пойдем в гостиную, мама, — предложила Эрин.
— Нет! — испуганно вскричала Барбара. — Там тоже стоит этот проклятый ящик…
— Уверяю тебя, и с тем телевизором все в порядке. Пойдем, здесь слишком душно и грязно, мне еще надо просмотреть твою новую корреспонденцию. За столом это делать удобнее.
По пути она подобрала рассыпанные по полу конверты и включила в гостиной свет.
В комнате явно было что-то не так. Эрин озабоченно огляделась и спросила:
— А почему каминные часы повернуты циферблатом к стене? И зеркало папиной бабушки тоже? Что за чертовщина?
Барбара еще сильнее побледнела, увидев деревянную раму фамильного серебряного зеркала, и растерянно сказала:
— Я к нему даже не прикасалась.
Эрин положила стопку конвертов на софу и повернула зеркало стеклом к себе. Оно оказалось разбитым. Трещины разбежались во все стороны от отверстия в середине, пробитого, очевидно, каким-то тяжелым тупым предметом. На ковре сверкали осколки.
Лицо Барбары исказилось гримасой ужаса.
Мать и дочь переглянулись. Барбара вскинула руки и воскликнула, словно бы оправдываясь:
— Я бы такого никогда не сделала, клянусь!
— Значит, в доме побывали посторонние? — встревоженно спросила Эрин. — Как ты могла этого не заметить? Что с тобой происходит?
— В последнее время, дочка, я много сплю, — призналась Барбара, затравленно оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог их подслушивать. — Возможно, сонливость вызывает у меня лекарство от болей в спине. А когда я принимаю этот анальгетик, мимо меня хоть полк солдат пройди, я все равно не проснусь. Но запирать двери изнутри я пока не забываю, Бог тому свидетель!
Эрин осторожно поставила зеркало на пол и зябко обхватила плечи руками. Теперь ко всем бедам, свалившимся на их семью, прибавилось еще одно наказание — семь лет постоянных неудач, как гласит поверье. И за какие же прегрешения они вынуждены столько страдать?
Внезапно ей в голову закралось подозрение. Она взглянула на антикварные часы, привезенные бабушкой Риггз в конце девятнадцатого столетия в Америку из Англии, тяжело вздохнула и повернула их к себе циферблатом. Как она и предполагала, стекло часов оказалось разбитым.
Эрин уронила руки и опустилась на софу. Кипа конвертов уже не пугала ее так, как раньше. У нее возникла новая причина для страха.
— Надо с кем-нибудь посоветоваться, мама, — прошептала она, позеленев от ужаса.
В воспаленных глазах Барбары заблестели крупные слезы.
— Доченька, миленькая! Что же нам делать? — севшим голосом спросила она.
Эрин встряхнула головой и резко вскочила с дивана.
— Надо навести в доме порядок. Часы я запру в комнате Синди, сдам их в ремонт, когда у меня появится свободное время. А на кухне мне одной не управиться, давай уберемся там вместе.
— Не беспокойся, деточка, я завтра сама все сделаю, — сказала Барбара.
— Нет, не сделаешь, — со вздохом констатировала Эрин.
Барбара застегнула халат на все пуговицы и воскликнула, выпятив грудь:
— Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном?!
Как ни странно, неожиданная выходка мамочки подняла Эрин настроение. Подавив рвущийся наружу смех, она стала подметать пол. Думать ей сейчас не хотелось, она предпочитала подбирать осколки с ковра, переставлять вещи с места на место и ссыпать мусор в пластмассовый бачок.
Это было разумнее и спокойнее, чем пытаться найти объяснение странному происшествию. Вариантов было не так уж и много, а если говорить прямо, то всего два: первый — все это сделала сама мама, но потом забыла, второй — она этого не делала, следовательно, здесь орудовали неизвестные злоумышленники. Либо потусторонние силы.
Эрин точно не знала, чего она боится сильнее.
В такой ситуации мать нельзя было оставлять в доме одну. Однако свою поездку в «Силвер-Форк» отменить она тоже не могла, ей позарез требовались деньги. Где же выход? Мысли закружились в ее голове словно вихрь пылинок, засасываемых прожорливым пылесосом. Стоило только Эрин обрадоваться найденному решению, как в ее мозгу что-то тревожно звякало, как осколок стекла, попавший в раструб щетки вместе с потоком воздуха, и она, поняв, что поторопилась, снова начинала лихорадочно соображать. Но проблемы громоздились одна на другую, как острые стеклышки, затаившиеся в ворсинках и готовые впиться в босую ногу.
В очередной раз вынеся ведерко с мусором на помойку, Эрин вернулась в кухню и прислонилась спиной к дверному косяку. Барбара деловито мыла в мыльном растворе грязную посуду, все еще дуясь на дочь за то, что та заподозрила ее в надругательстве над семейными реликвиями. Пусть она и переутомилась после всех передряг, но до полного беспамятства пока не докатилась, это уж точно. Разбивать старинные вещи даже в припадке ярости она бы не стала, а уж если бы такое и случилось, то она бы точно это не забыла. Так что нечего на нее попусту наговаривать!
Эрин продолжала молчать, словно и не замечала, что мать сердится. Барбара не вынесла затянувшегося молчания и сказала:
— Вот, решила вымыть посуду.
— Неплохая идея, — равнодушно отозвалась Эрин. — А мне пора возвращаться домой. Завтра я уезжаю в деловую поездку, мне надо еще собрать в дорогу сумку. — Она устало вздохнула.
— А куда ты поедешь?
— На побережье, консультировать мистера Мюллера.
— Чудесно! Вот видишь, деточка, Господь наградил-таки тебя за трудолюбие! Глядишь, все и образуется. Боже, как я рада! — От умиления Барбара пустила слезу и шмыгнула носом.
— Я тоже надеюсь на это, мама, — сказала Эрин. — Но как нам расплатиться с твоими долгами? Счета все еще продолжают поступать! И пожалуйста, не увлекайся лекарствами, они не доведут тебя до добра. Сейчас тебе нужно постоянно быть начеку, на случай если кто-то тайком проберется в дом.
— Конечно, деточка, — натянуто улыбнувшись, кивнула Барбара, хотя внутри снова начала закипать.
— Я буду помогать тебе по мере сил, мама. Но одной мне со всем все равно не справиться!
— Я понимаю, дочка. Прости, что перепугала тебя. Впредь я постараюсь держать себя в руках и не огорчать тебя. Вот увидишь, у нас все наладится.
— Надо попытаться помочь Синди. Может, следует добиться встречи с членами попечительского совета и попробовать уговорить их дать ей шанс исправиться? Я сегодня же ей позвоню. Нельзя же просто так взять и бросить учебу.
— Да, пожалуйста, сделай это, доченька. Я буду тебе благодарна. Боже, что бы я без тебя делала! Какая же ты у меня умница.
Эрин внимательно посмотрела на мать и спросила, прежде чем начать одеваться:
— Ты уверена, что несколько дней обойдешься без меня?
— На все сто процентов, — заверила ее Барбара. — Поезжай домой и спокойно собирайся в дорогу. Желаю тебе счастливого пути. Позвони мне оттуда, ладно?
— Не смогу, у тебя отключили телефон.
— Правда? Какая досада! Я завтра же уплачу по счету! — воскликнула Барбара, изменившись в липе от огорчения.
— Я сама сделаю это, как только вернусь, мама!
— Не думай об этом, деточка. Занимайся своими делами. Завтра тебе нужно быть в отличной форме.
Они обнялись, расцеловались, и Эрин ушла.
Барбара подошла к окну и, проводив дочь взглядом до угла, обернулась и деловито оглядела комнату.
Встреча с Эрин вселила в Барбару надежду и бодрость. Ей захотелось привести дом в порядок, вдохнуть полной грудью и начать нормальную жизнь. Она расправила на диване покрывало, переставила на каминной полке фотографии в рамочках, собрала письма в аккуратную стопку и начала их просматривать, сокрушенно качая головой и хмуря брови.
С бессмысленным лежанием на кровати было покончено, наступило время обдуманных поступков и добрых дел. Нельзя же допустить, чтобы дочь из-за нее заболела! Первый и главный источник всех ее бед — телевизор — в действительности всего лишь обыкновенный бытовой прибор. И довольно смотреть на него, как на чудовище, пора начать использовать его по назначению. Вот прямо сейчас взять и посмотреть на сон грядущий выпуск новостей.
С опаской покосившись на мертвый экран, Барбара встала на колени, вставила штепсель в розетку, протянула провод вдоль плинтуса и, переведя дух, выпрямилась, чтобы взять дрожащей рукой пульт. Еще раз внушив себе, что все распутство, увиденное ею недавно на экране, — это следствие злоупотребления успокоительными пилюлями, она прижала другой рукой конверты к груди и решительно нажала на кнопку.
Телевизор ожил. На экране возникли переплетенные блестящие от пота голые тела мужа и его любовницы. Они рычали, стонали и кричали, впадая в экстаз. Барбара попыталась выключить сатанинский прибор, но это ей не удалось: телевизор оставался в полной власти темных сил.
В отчаянии она швырнула пульт в угол. Но бесстыдники на экране продолжали совокупляться, их смех казался ей отвратительным демоническим хохотом. Уже не помня себя, Барбара схватила с подставки у камина кочергу и с размаху обрушила ее на проклятый ящик. Ослепительно вспыхнув, экран с треском лопнул и разлетелся на тысячи мелких осколков. Дьявольское устройство смолкло и задымилось. Зловонный запах помутил рассудок Барбары Риггз, и ей почудилось, что она очутилась в аду.
Ошалело посмотрев на кочергу, застрявшую в утробе разбитого телевизора, она выронила конверты, стиснула руками голову и, запрокинув ее, дико завыла. Письма рассыпались по ковру, острые стеклышки впились ей в колени. Но бедняжка даже не заметила этого, физическую боль заглушала душевная, от которой у рыдающей женщины потемнело в глазах и перехватило горло.
Барбара Риггз рухнула ничком на пол и забилась в истерическом припадке.
Глава 3
Автомобиль замер в дюйме от насмерть перепуганной Эрин, едва не сбив ее с ног. Судорожно вздохнув, она зажмурилась и прижалась спиной к увитой плющом каменной стене. В чувство ее привел раздавшийся из машины голос Коннора:
— Это я, успокойся, Эрин!
Испытывая одновременно облегчение, возбуждение и злость, она сглотнула подкативший к горлу ком, оторвалась от стены и заявила, упрямо вскинув подбородок:
— Вы напугали меня!
— Да, это заметно, — насмешливо сказал он. — У тебя дрожат коленки.
Опровергать этот очевидный факт Эрин не стала, просто передернула плечами и пошла дальше по тротуару.
Автомобиль медленно поехал рядом. Эрин поджала губы.
— Довольно дуться, — примирительно сказал Коннор. — Прыгай в машину, я подброшу тебя до дома. Так будет спокойнее.
Она сочла это разумным и села в машину. Но как только дверца захлопнулась, она ощутила легкий озноб, осознав, что оказалась наедине с диким языческим воином, уже давно являющимся главным героем ее эротических грез.
— Тебе потребуется постоянный телохранитель, пока Новак не вернется за решетку, — заявил он без обиняков. — Нельзя бездумно слоняться по улицам одной без охраны. Это очень опасно.
— Что за вздор! — воскликнула она. — Телохранитель мне сейчас не по карману. Я с трудом наскребаю денег, чтобы покормить любимую кошку.
— Речь идет не об оплате, — сказал Коннор.
— Уж не хотите ли вы стать моим ангелом-хранителем, мистер Маклауд? — запинаясь, спросила Эрин.
— Пристегнись ремнем безопасности, — строго сказал Коннор.
— Я не нуждаюсь в охраннике! — нервно выпалила Эрин, тщетно пытаясь пристегнуться. — И уж тем более в вашем лице, сэр! Не обижайтесь, но я не хочу иметь ничего общего с вашей конторой. Бывшие коллеги моего папочки действуют мне на нервы.
— Я больше не работаю в «Кейве», — мрачно изрек Коннор. — Я уже давно сам по себе. Они, к твоему сведению, не считают, что тебя нужно охранять.
— Понятно… — Эрин помолчала, осмысливая услышанное, и сказала: — Я признательна вам за заботу обо мне, однако…
— Кажется, ты не воспринимаешь мои слова всерьез, — перебил ее Коннор. — А зря!
Он включил сигнал поворота и свернул на ее улицу.
— Какое дело до меня Новаку? — не совсем уверенно спросила Эрин. — Он решает глобальные проблемы, строит грандиозные планы покорения мира. Кстати, как вы узнали мой адрес?
— Он есть в любом телефонном справочнике.
— Неправда. Мою фамилию туда не могли занести! Коннор посмотрел на нее как на слабоумную и снисходительно пояснил:
— Даже если это и так, найти тебя никому не составит особого труда, информация о тебе есть в базе данных Интернета. — Он притормозил напротив ее дома и, выключив мотор, добавил, оглядываясь по сторонам: — Должен сказать, это весьма угрюмое местечко. Почему ты съехала со своей чудесной квартирки на улице Королевы Анны?
— Вам и это известно? — с удивлением воскликнула Эрин.
— Об этом я узнал от Эда, он однажды похвастался, что ты получила в музее ответственную должность и купила себе квартиру. Все его коллеги знали, как он гордится успехами своей дочери.
При упоминании отца Эрин вздрогнула, потупилась и пролепетала:
— Просто в этом районе дешевле жить. Спасибо, что подвезли меня, мистер Маклауд.
Он тоже вышел из машины и сказал, захлопнув дверцу:
— Я провожу тебя до квартиры.
— Не вижу в этом необходимости, — возразила она.
Коннор пропустил эти слова мимо ушей и вместе с ней направился к дому. От растерянности Эрин продолжала молча идти к дверям своей квартирки, боясь обидеть его невольной грубостью, хотя вывести упрямого дикаря из равновесия было нелегко.
Достигнув площадки шестого этажа, она остановилась и холодно сказала:
— До свидания, мистер Маклауд. Спокойной ночи.
Коннор засунул руки в карманы, смерил ее пристальным взглядом и произнес:
— Поверь мне, Эрин, я действительно очень беспокоюсь за тебя.
— Не стоит, — с усмешкой ответила она.
Разумеется, она слукавила. Чтобы хоть как-то его успокоить. Нерешительность и робость частенько подводили ее в самый неподходящий момент. Вот и теперь она млела, глядя на его впалые щеки и чувственный рот; две глубокие складки придавали его облику особую притягательность. Коннор улыбнулся, словно прочитав ее мысли, и она выпалила:
— А вы бы не хотели зайти ко мне на чашечку кофе?
— Хотел бы, — неожиданно ответил он.
Сердце Эрин екнуло, она стала поспешно отпирать дверь, чтобы не рухнуть в обморок от явственного предчувствия чего-то необыкновенного. С трудом справившись с замком, она вошла в прихожую. Коннор последовал за ней. Эрин включила торшер, купленный по случаю на блошином рынке вместе с плетеной корзиной для белья, из которой получился миленький абажур, и комната наполнилась теплым и мягким светом, отбрасывающим на стены причудливые тени.
— Мне пришлось продать почти всю мебель, — опустив глаза, сказала Эрин. — Садитесь, пожалуйста, сюда, на стул, а стопку книг я сейчас уберу. — Она переставила книги, обвязанные бечевкой, в угол и спросила: — Чай? Кофе? Овсяного печенья? Боюсь, что мне больше нечем вас угостить.
— Спасибо, я не голоден, — сказал Коннор. — Но от чашечки кофе не откажусь.
Он прошелся по комнате, разглядывая фотографии и корешки книг на полках. С одной из них внезапно спрыгнула кошка и стала с подозрением обнюхивать его брюки.
Пока Коннор знакомился с Эдной, Эрин повесила куртку в шкаф и поставила чайник на конфорку. Интригующее молчание гостя породило в ее голове множество опасных мыслей. Утратив самообладание, она резко обернулась.
Коннор вперил в нее откровенно похотливый взгляд, и в промежности Эрин возникло странное ощущение. Она поежилась и покраснела. Он с интересом уставился на ее стройные ноги, словно мысленно стягивая с нее джинсы, и наконец сказал:
— А ты похудела!
Взгляд его при этом переместился на ее бюст, отчетливо обозначившийся под майкой, и внезапно Эрин обдало жаром. Комнатка вдруг показалась ей невероятно тесной. Эрин потупилась и пролепетала:
— В последнее время у меня пропал аппетит.
— Это мне знакомо, — мрачно пробурчал он, поглаживая кошку, которая мурлыкала и терлась об его ногу. Это было не типично для Эдны, всегда с опаской относившейся к незнакомцам и не позволявшей никому, кроме своей хозяйки, себя ласкать. В прошлом, в свою бытность бездомной кошкой, бедняжка с лихвой натерпелась от злых людей. И вдруг столь неожиданная метаморфоза.
Эрин вздохнула и сказала:
— Впервые в жизни мне удалось избавиться от лишнего веса, не прикладывая никаких усилий. Жаль только, что никакого удовольствия от этого я тоже не получила.
— Ты пыталась похудеть? — удивленно вскинув брови, спросил Коннор. — Но зачем? У тебя изумительная фигура.
В его голосе не прозвучало ни одной льстивой нотки, он просто констатировал неоспоримый факт. И это совершенно сбило Эрин с толку. Густо покраснев, она пробормотала что-то неубедительное про свою врожденную склонность к полноте.
Не сводя с нее глаз, Коннор встал и возразил:
— Это заблуждение, Эрин! Ты сложена безупречно. Грешно худеть с такой идеальной фигурой. Постарайся сохранить свою нынешнюю форму.
— О'кей! — только и сумела произнести она.
Коннор улыбнулся и плюхнулся на стул. Эдна запрыгнула к нему на колени. Эрин начала готовить кофе, безуспешно пытаясь не суетиться. Руки у нее дрожали.
— Могу я задать тебе личный вопрос? — вкрадчиво спросил гость. Эдна довольно замурлыкала.
От звука его голоса по спине Эрин пробежали мурашки.
— Смотря какой, — пролепетала она.
— Относительно прошлой осени. Признайся, ты переспала тогда с парнем по имени Габор? А если нет, то собиралась ли это сделать?
Эрин оцепенела и пропищала:
— Но какое теперь это имеет значение?
— Раз я спрашиваю, значит, имеет, — холодно сказал Коннор.
Эрин показалось, что она сгорит со стыда, но ей хватило сил обернуться и с вызовом воскликнуть:
— И в случае, если мой ответ будет утвердительным, я лишусь остатков уважения с вашей стороны, мистер Маклауд? — В ожидании ответа она гордо вскинула голову и шумно задышала.
— Вовсе нет, — тихо промолвил ее кумир, улыбнувшись уголками губ. — В этом случае я с легким сердцем вытрясу душу из этого мерзавца, когда снова схвачу его и всех других подручных Новака.
Парализованная его взглядом, Эрин даже не отреагировала на громкий свист чайника. Коннор кивнул в его сторону и сказал:
— Вода вскипела.
Он бережно опустил Эдну на пол, встал и, неторопливо подойдя к письменному столу, принялся рассматривать лежащие на нем предметы, в числе которых были туристический справочник и распечатка электронного послания Мюллера.
— Ты куда-то уезжаешь?
— Да, в деловую поездку.
— Ты снова работаешь?
— Да, индивидуально. Даю консультации по уникальным древним реликвиям, определяю их подлинность.
— И заработанных таким образом денег тебе хватает на жизнь? — Он окинул скептическим взглядом ее скромное жилище.
— Пока только на то, чтобы свести концы с концами. Но надеюсь, что со временем непременно добьюсь успеха.
Коннор взял в руки письмо Мюллера и стал его читать.
— Извините, Коннор, но мне не нравится, что вы проявляете интерес к моим личным бумагам, — с легким раздражением заметила Эрин.
Проигнорировав ее слова, Коннор спросил:
— А кто такой этот Клод, с которым вы вскоре встретитесь?
— Не ваше дело! — отрезала Эрин. — Сейчас же положите письмо на стол.
Коннор взглянул на дымящуюся чашку кофе в ее руке и невозмутимо заметил:
— Я предпочитаю черный и без сахара. — Он снова стал изучать восторженное послание Клода.
— Положите на место документы, пожалуйста, — ледяным тоном повторила Эрин, бледнея.
Итак, старина Клод полагает, что вы с ним уже где-то встречались. Как это мило! — задумчиво промолвил Коннор и, положив наконец письмо на стол, обернулся и спросил: — Так вы с ним уже где-то встречались или нет? Эрин поставила его чашку на стол и сказала:
— Он один из моих клиентов. И наши деловые отношения никого не касаются.
— Ты выступаешь как эксперт по антиквариату? — спросил Коннор.
— Да, удостоверяю подлинность приобретенных им вещей. Господина Мюллера интересуют кельтские артефакты железного века. Именно по ним я и специализируюсь.
— И давно он прибегает к твоим услугам? — отхлебнув из чашки, спросил Коннор.
— Довольно-таки продолжительное время. Но почему вы спрашиваете? — Эрин все сильнее нервничала.
— А что тебе о нем известно? — продолжал Коннор, помрачнев.
— Он уважает мой профессионализм и хорошо оплачивает мои услуги. Мне этого вполне достаточно, — сухо сказала Эрин.
— Но с ним лично ты никогда не встречалась? — буравя ее взглядом, спросил Коннор.
— Я встречалась с его служащими, он возглавляет крупный благотворительный фонд под названием «Куиксилвер».
— Что же препятствовало до сих пор вашему знакомству? — не унимался дотошный собеседник.
— Его чрезвычайная занятость, — пожав плечами, сказала она.
— Любопытно, — многозначительно промолвил Коннор.
Эрин поставила чашку на стол, едва не расплескав кофе, и гневно воскликнула:
— Какого дьявола вы допрашиваете меня, мистер Маклауд?
— Успокойся, Эрин! Лучше подумай и скажи, знаешь ли ты людей, лично знакомых с этим человеком?
— Мне известны ученые, получившие от него фанты на исследования в области искусства. Этого мне достаточно.
— Нет, Эрин! Этого недостаточно, чтобы ты смогла одна спокойно отправиться в эту поездку. Я категорически запрещаю тебе это делать, — сурово сказал Коннор.
Она в гневе вскочила со стула, едва не перевернув стол, и вскричала:
— Черта с два! Я осталась почти без средств к существованию, это мой единственный серьезный заказ, поступивший за последние полгода. И я не позволю, чтобы он сорвался из-за вашей параноидальной подозрительности!
— Я гоняюсь за Новаком уже на протяжении многих лет, знаю его запах и чувствую его теперь, — сказал Коннор. — Водить людей за нос и подло обманывать их составляет смысл его существования. Ты ведь дочь Эда Риггза, Новак всегда держал тебя под колпаком и так просто от тебя не отстанет.
Эрин села на стул.
— Мюллер никак не может быть связан с Новаком, — сдавленно произнесла она. — Сразу же после его выписки из больницы Новака поместили в тюрьму. Мюллер же впервые воспользовался моими услугами четыре месяца назад. И мы с ним договаривались о личных встречах в Сан-Диего и Санта-Фе.
— Тем не менее вы так и не встретились!
Эрин вскинула голову.
— У него в последний момент изменялись планы, но он всякий раз извинялся и присылал вместо себя кого-то из своих помощников.
— Так я и знал! — обрадованно воскликнул Коннор. — Придется хорошенько проверить этого неуловимого миллионера.
— Не смейте этого делать! — вскричала Эрин, покраснев. — Не вздумайте вмешиваться в единственное перспективное дело, оставшееся у меня. Всего остального вы меня уже лишили, превратив мою жизнь в ад. Вам не кажется, что пора оставить меня в покое?
Коннор поджал губы, поставил чашку на стол, встал и направился к выходу, прихрамывая на поврежденную ногу. Именно его хромота и заставила Эрин смягчиться.
— Извините, я погорячилась, — пролепетала она, встав со стула. — Однако не судите меня строго, поймите, тот кошмар, который я пережила тогда, все еще напоминает иногда о себе.
— Сочувствую! — Коннор обернулся и сокрушенно покачал головой. Он ведь и сам едва не погиб, преданный ее отцом, лишился напарника и друга, несколько месяцев пролежал в коме.
Но этим его беды не ограничились: его отстранили от оперативной работы и перевели в резерв, он утратил веру в себя и впал в меланхолию.
Вспомнив обо всех постигших Коннора невзгодах, Эрин Импульсивно подалась вперед, взглянула ему в глаза и, пьянея от щетины на его подбородке, позолоченной светом из коридора, с наслаждением вдохнула запах его тела — причудливую смесь ароматов табака, мыла, мускуса, меда и смолистого дыма. Тени, залегшие у него под глазами, поразительным образом подчеркивали сексуальность его острых скул, впалых щек и чувственных губ.
Ей захотелось утонуть в его глазах, дотронуться до его лица, почувствовать его тепло, прильнуть к нему, утешить его и успокоить. Но она не осмеливалась это сделать.
Коннор дотянулся рукой до входной двери и, не оборачиваясь, захлопнул ее. Чутье подсказывало ему, что Эрин сейчас особенно нужна его поддержка. Он шагнул к ней и осторожно стер слезу с ее щеки.
Не веря, что это происходит с ней наяву, Эрин разрыдалась и уткнулась ему лицом в грудь, готовая на все. Коннор погладил ее по спине и чмокнул в макушку.
Электрический ток пронзил ее с головы до ног. Она зажмурилась и затрепетала. Коннор, случалось, по-дружески обнимал ее и прежде, когда они встречались на пикниках и вечеринках. Но даже от его грубоватых объятий сердце ее начинало биться гулко и часто. Сейчас же Коннор сам волновался, словно бы дотрагивался до хрупкой статуэтки, видимо, боясь дать ей повод заподозрить его в низменных намерениях. А ей хотелось, чтобы он догадался, что она вот уже много лет мечтает отдаться ему и грезит о нем по ночам.
Отец Эрин считал Коннора телепатом, и она давно втайне надеялась, что он поймет, как ей тоскливо и одиноко, как остро нуждается она в мужской ласке, как страдает от сексуальной неудовлетворенности. Он же осмеливался лишь осторожно, словно кусачую зверюшку, поглаживать ее по голове, легонько прижимая к своей груди и тяжело вздыхая.
Но сейчас ей требовалась нечто другое. Все ее голодное женское естество взывало о том, чтобы он бесцеремонно повалил ее на кушетку, вдавив ее всем своим горячим и сильным телом в матрац, и сотворил с ней нечто такое, от чего она бы мгновенно забыла обо всех своих проблемах.
Боже, подумалось ей, какой же у нее, должно быть, жалкий вид! Как же ему, взрослому мужчине, в такой момент ее не пожалеть и не погладить по головке?
От этой мысли Эрин оцепенела. Коннор молчал, глядя на нее сочувственно и нежно. Она отпрянула и, достав из кармана салфетку, промямлила:
— Извините.
— Не надо извиняться, — хрипло сказал он и, прокашлявшись, добавил: — Я все понимаю.
Эрин отвела взгляд, чувствуя, что сейчас расхнычется и окончательно опозорится, и пробормотала:
— Мне нужно собрать в дорогу сумку, и вообще…
— Эрин!
— Не надо! — перебила его она. — Я все равно поеду на встречу с Мюллером, и никакой телохранитель мне вовсе не нужен. Спасибо вам за то, что подвезли меня, за заботу и полезный совет, за сочувствие и братское объятие. Но теперь мне нужно побыть одной. До свидания!
Он печально вздохнул.
— Тебе следует поменять дверной замок. Пожалуй, даже лучше поставить металлическую дверь, эту можно легко выбить ногой. Я позвоню своему приятелю Сету, он все устроит.
— А как я буду с ним расплачиваться?
— Я сам ему заплачу, если ты сейчас в стесненных обстоятельствах, — сказал Коннор. — Но сделать это необходимо, здесь ты не в безопасности.
— Спасибо, но уж я как-нибудь сама о себе позабочусь. Спокойной ночи!
— А в доме твоей матери имеется охранная сигнализация? Эрин вспомнилось разбитое зеркало и сразу же стало тревожно.
— Да, на ее установке настоял отец, — прошептала она.
— Тогда тебе лучше некоторое время пожить у нее.
— Не лучше ли вам позаботиться о себе? — взорвалась Эрин.
Коннор нахмурился, достал из кармана спичечную упаковку и попросил:
— Дай мне ручку.
Эрин протянула ему шариковую ручку, и он написал на упаковке номер своего мобильного телефона.
— Звони мне, если что-то случится, в любое время суток.
— Хорошо, — прошептала она, ощущая тепло упаковки, нагревшейся в его кармане. — Спасибо! Я позвоню.
— Точно? — спросил он.
— Обещаю! — выдохнула она.
Он окинул ее пытливым взглядом и вышел, хлопнув Дверью.
Эрин уткнулась в нее лбом, закусив нижнюю губу. Раздавшийся снаружи требовательный стук вывел ее из минутного умопомрачения. Она вздрогнула и пропищала:
— Кто там?
— Не забудь закрыться на засов! — прокричал ей сквозь дверь Коннор. — Я не уйду, пока не услышу его лязг!
Эрин лихорадочно подчинилась.
— Спокойной ночи, — сказал Коннор.
Она припала ухом к двери, но не услышала затихающего звука его шагов. Выждав минуту, она открыла дверь и выглянула на площадку. Она была пуста.
Эрин захлопнула дверь и, привалившись к ней спиной, тяжело вздохнула. Желанного облегчения, которое ей следовало бы ощутить после всех нравоучений Коннора, к ее удивлению, не наступило.
Она почувствовала себя брошенной и обозленной на весь свет. Да как он посмел позволить ей с такой легкостью выставить его за порог? Эрин нахмурилась, поймав себя на том, что зашла в своих необоснованных претензиях к нему чересчур далеко. Значит, нервишки у нее вконец истрепались.
Но как мило, однако, со стороны Коннора так настойчиво заботиться о ней!
Он уронил голову на руль, чувствуя, что не сможет вести автомобиль. Прохладное рулевое колесо приятно холодило лоб и немного успокаивало. Тем не менее его сердце разрывалось, а в ушах звенело. Он был на грани непроизвольного семяизвержения. Приблизься Эрин к нему еще хоть на дюйм, она бы ощутила его колоссальную эрекцию. В ее восхитительных чувственных карих глазах так легко было утонуть! Лишь с огромным трудом ему удалось удержаться и не зацеловать девушку.
Коннор горько усмехнулся, вспомнив, что незадолго до той заварушки, после которой он очутился в больнице, а Джесс — в могиле, он почти созрел, чтобы пригласить Эрин поужинать с ним и сходить в кино.
Ей уже исполнилось двадцать пять, возраст, вполне достаточный, чтобы играть во взрослые игры. Он был старше ее на девять лет, что не так уж и страшно. Но когда Эрин было семнадцать, а ему — уже двадцать шесть, совращать ее он не решился. Когда же она достигла своего двадцатилетия, Коннор уже с трудом сдерживал свои сексуальные порывы. Эрин была так мила, так наивна и так аппетитна, что не отведать ее прелестей было подлинным мучением. Однако папаша Эд свернул бы ему шею, если бы он хоть пальцем дотронулся до его бесценной крошки. И с этим приходилось считаться.
Основной же причиной его бездействия были продолжительные отлучки Эрин: то она уезжала на полгода на учебную практику во Францию, то девять месяцев стажировалась в Шотландии, то год работала в археологической экспедиции в Уэльсе. Он заводил себе на это время веселых подружек, среди которых попадались и весьма приятные во всех отношениях, но жениться на ком-то из них так и не решился, не в силах забыть Эрин. Вот если бы до него дошли слухи о ее помолвке, тогда бы он, возможно, и подумал о чем-то серьезном.
Этого не случилось. Закончив учебу, Эрин получила престижную должность в музее и вскоре обзавелась собственной квартирой. Как это ни поразительно, но в свои двадцать пять лет она так и не завела постоянного любовника. Коннор понял, что ему надо срочно действовать, пока еще не поздно. И был готов пренебречь угрозой нажить себе врага в лице Эда.
И вот тогда-то и случилась эта катастрофа. Выйдя из комы и обнаружив, что сам он подло предан, а его напарник погиб, Коннор не нашел в себе сил для возобновления своего романтического плана. Джесс был ему как брат, и все помыслы Коннор сосредоточил на том, чтобы выздороветь, разыскать Лазара и Новака, изобличить предателя и отомстить за своего погибшего друга.
В итоге Эд Риггз угодил в тюрьму.
Это существенно уменьшило шансы Коннора на то, что ему удастся уговорить его дочь встретиться с ним, главным свидетелем обвинения на процессе ее папаши, в субботу вечером в романтической обстановке. А его нынешний вид свел их почти к нулю. Он взглянул в зеркало и содрогнулся.
Сухощавый от природы, он приложил немало усилий, чтобы восстановить утраченные функции покалеченной ноги и мышечную массу тела. И в результате согнал последний жир. Глядя на себя в зеркало, Коннор видел идеальный анатомический муляж с четко очерченными мускулами и сухожилиями, на фоне которых следы от ожогов выглядели особенно уродливыми. Как и швы на больной ноге.
Его нынешнее социальное положение тоже нельзя было назвать престижным: он помогал своему старшему брату, фотографируя тайком неверных супругов. Его будущее было туманным, а нынешнее прозябание имело мало общего с полноценной жизнью. Все хорошее осталось в прошлом, поэтому его шансы переспать с Эрин Риггз равнялись нулю.
Вот с такими мыслями Коннор и направлялся в дом своего брата Дэви, чтобы успокоить давно бурчащий живот куском мяса и бокалом пива. Дэви, разумеется, немного поворчит из-за того, что он заявился к нему так поздно, однако в обещанном ужине не откажет. Коннор усмехнулся, подумав, что, если бы не назойливая забота о нем обоих братьев, он уже давно бы сгинул от одиночества и тоски.
На дорожке перед домом Дэви стоял джин Шона. Коннор приготовился терпеливо выслушать братские нравоучения. Дэви и Шон что-то обсуждали, и, когда он вошел на веранду, они резко оборвали разговор и вперили в него пытливые взгляды.
— Ты опоздал к ужину, мы все уже съели, — заметил Дэви.
— Новак сбежал из тюрьмы, — сказал ему в ответ Коннор. — С двумя своими подручными. Один из них — Габор Лукаш, тот самый мерзавец, которого я повязал в прошлом ноябре.
После продолжительного молчания Дэви спросил:
— Ты полагаешь, что он опять осмелится бросить нам вызов?
— Он игрок, авантюры составляют смысл его жизни, — сев на стул, ответил Коннор.
— Проклятие! — простонал Шон, уронив голову на руки. — Только Новака нам и не хватало! Мало нам своих забот!
— Признаться, меня сейчас больше беспокоит безопасность Эрин, — сказал Коннор.
— С ней что-нибудь случилось? — настороженно спросил Дэви.
— Однажды мне удалось вырвать ее из когтей этого зверя, — сказал Коннор, машинально делая бумажного голубя из листа бумаги. Эта привычка завелась у него в томительный период реабилитации после болезни. — Новак не забывает нанесенных ему обид. И Габор Лукаш тоже. Эрин молода, привлекательна и легкомысленна. Они не преминут этим воспользоваться, чтобы наказать Эда Риггза за то, что он подвел их под монастырь.
— Я не считаю, что ты должен заботиться об Эрин, — возразил Дэви. — Однажды ты уже сделал для нее все, что только мог, однако благодарности так и не дождался. Достаточно лишь предупредить ее об опасности.
— Это я уже сделал, — сказал Коннор.
Братья многозначительно переглянулись.
— Так вы с ней встречались? Сегодня вечером? — спросил Шон. — Вот, значит, почему ты задержался на три часа!
— Да, я был возле ее дома, — признался Коннор. — Мы с ней встретились и поговорили.
— Как у нее дела? — спросил Дэви.
— Неважно. Честно говоря, паршиво, — ответил Коннор.
— Вот что я хочу тебе сказать об Эрин, братец, — начал было Шон, однако Коннор прервал его:
— Ты мог бы помолчать?
Но Шон проигнорировал его просьбу и договорил:
— Не отрицай, что ты вздыхал по этой малышке многие годы, вот только после суда над ее отцом стать ее героем тебе уже не суждено. Зачем же тогда нарываться на неприятности?
Коннор помрачнел. Тяжело вздохнув, он развернул своего бумажного голубя, написал на листке имя и адрес электронной почты Клода Мюллера, другие сведения, касающиеся отношений Мюллера с Эрин, и пододвинул записку к Дэви.
— Ты можешь навести справки об этом человеке?
— А зачем это тебе? — спросил Дэви, проглядев текст.
— Эрин утверждает, что он — загадочный миллионер, недавно проникшийся живым интересом к кельтским артефактам. Он вызвал ее для консультации в Портленд, откуда ее доставят на автомобиле к нему в отель «Силвер-Форк». Я нахожу эту затею подозрительной.
— Почему? — спросил Шон. — Мало ли какие причуды могут возникнуть у богача? Одни толстосумы собирают картины, другие — бабочек, этот — старые железки и черепки. Что в этом подозрительного?
— А то, что ни сама Эрин, ни кто-либо из ее коллег никогда не видели этого субъекта собственными глазами. Он имеет обыкновение в последний момент отменять встречу, сославшись на непредвиденные обстоятельства. Так он морочит Эрин голову уже четыре месяца.
— Ага! — воскликнул Дэви, понимающе покачивая головой.
— Надо узнать, кто оплачивал поездки Эрин к Мюллеру. И выяснить, что это за благотворительный фонд «Куиксилвер», который он возглавляет.
— Я постараюсь сделать все возможное, — сказал брат, почесывая подбородок.
— Эрин уезжает на встречу с ним завтра, — продолжал Коннор. — Я вызвался быть ее сопровождающим, но она разозлилась и выставила меня за порог.
— Ее можно понять, — иронически произнес Шон. — Мужчина с твоей внешностью — не лучший спутник для такой фигуристой крошки.
— Позли меня еще, — пробурчал Коннор и полез в карман за табаком и папиросной бумагой.
— Не обижайся, братец, но видок у тебя варварский! Мог бы и побриться перед встречей с дамой, — не унимался Шон.
— Переключись на Дэви, — кивнув на бороду брата, сказал Коннор. — Дай мне хотя бы покурить спокойно.
— О нем пока речи не идет, — заметил Шон. — Дэви носит выглаженные рубашки, регулярно питается. И бородка ему к лицу, пусть она и не совсем опрятная. С ней он похож на поэта, художника или ученого.
Дэви погладил бороду и пожал плечами.
— Уж раз ты упомянул регулярное питание, — сказал Коннор, — я позволю себе напомнить нашему бородачу об ужине, которым он обещал меня угостить.
— Ты действительно голоден? — с удивлением посмотрев на него, спросил Дэви.
— Да, представь себе. А зачем, ты думаешь, я сюда приехал?
— Очевидно, ссора с Эрин стимулировала у него обильное выделение желудочного сока. — Научно обосновав такой ответ, Шон вскочил со стула. — Я приготовлю тебе отбивную с отварным картофелем. Не возражаешь?
— Только добавь в пюре побольше масла и сметаны. И приправь отбивную поджаренным лучком и молотым черным перцем, — сказал Коннор.
— Сам знаю, — огрызнулся Шон, устремляясь на кухню.
— Когда тебе потребуются сведения об этом подозрительном субъекте? — спросил Дэви.
— К завтрашнему утру, я хочу смотаться на машине в Портленд.
Дэви помрачнел: такой ответ его встревожил.
— Ты рассчитываешь успеть туда до ее прибытия? Это безумие! Не пора ли тебе наконец образумиться и перестать строить из себя героя? Свяжись лучше с Ником, пусть ее охраной займется «Кейв».
— Я разговаривал с ним по телефону. Он уверен, что Новак сейчас в Европе.
— Значит, у него имеются на то веские основания…
— У меня скверное предчувствие, — понизив голос, признался Коннор. — Так или иначе, отпускать Эрин к нему на встречу одну неблагоразумно. Эх, будь сейчас ее папаша на свободе, он бы за ней присмотрел.
— Но Эд в тюряге, и ты в этом не виноват, — добавил Дэви.
— Как и его дочь, — уточнил Коннор, закуривая самокрутку. — К твоему сведению, я себя в его аресте не виню.
Дэви стукнул бутылкой пива по столу.
— Вот только я почему-то в это не верю! Нельзя же вечно пытаться спасти человечество! Возьмись за ум, братец. Сперва устрой собственную жизнь, а уж потом начинай опекать беззащитных смазливых девиц.
— Прошу не совать свой нос в мою личную жизнь, — огрызнулся Коннор.
— Ах, она, оказывается, у тебя есть? — Дэви сделал удивленные глаза. — Приятная новость.
Коннор нервно затянулся самокруткой и предложил:
— Давай сменим тему.
В этот момент на веранду вернулся Шон, захватив с собой бутылку охлажденного пива. Протягивая ее Коннору, он с самодовольной улыбкой объявил, что мясо скоро будет готово.
— Благодарю, — коротко произнес Коннор.
— О чем вы тут без меня спорили? — спросил Шон, с подозрением взглянув на своих братьев.
— Так, о всякой ерунде, — ушел от ответа Коннор.
Дэви молча кивнул.
— Вам еще не надоело обращаться со мной как с маленьким? — с обидой воскликнул Шон и снова исчез на кухне.
Коннор затянулся самокруткой. Дэви благоразумно помалкивал и допивал свое пиво.
Спустя несколько минут дверь распахнулась, и Шон поставил на стол тарелку с едой. Коннор тотчас же с аппетитом взялся за нее, не замечая изумленных взглядов своих братьев, впервые наблюдавших, как он без уговоров уплетает огромную отбивную, пюре и салат из помидоров, заедая все это французскими булочками, приправленными чесночным маслом.
— Завораживающее зрелище, должен я заметить, — наконец серьезно промолвил Шон. — Ты только что употребил свой недельный рацион. Если не веришь, можешь сам подсчитать содержание калорий в этом блюде. Как бы у тебя не случился заворот кишок!
Коннор доел последнюю булочку, предварительно обтерев ею тарелку с остатками подливы, и с блаженной улыбкой произнес:
— Не волнуйтесь за меня, ребята. С желудком у меня все в порядке.
— Посмотрим, как ты будешь выглядеть, вернувшись из Портленда, — язвительно сказал Дэви.
— Он собрался в Портленд? — с озабоченной миной спросил Шон. — Зачем?
— Чтобы устроить торжественную встречу Эрин, которая собирается познакомиться с таинственным миллионером. Коннор подозревает, что в действительности это Новак.
— О Боже! Лучше бы ты мне этого не говорил! — вскричал Шон. — Коннор, ты возьмешь с собой оружие?
— Конечно! Два пистолета.
— Помощь не понадобится?
— А разве ты сейчас свободен?
— У меня всегда найдется время, чтобы прикрыть брата.
— Считаешь, что без твоей помощи мне никак не обойтись?
— Думай что хочешь!
Допив пиво, Коннор сказал:
— Благодарю за предложение, но я надеюсь справиться сам. Если передумаю, дам тебе знать. Кстати, не могли бы вы узнать о Новаке у Сета и Райны? — поинтересовался он, выдержав паузу.
— Я займусь этим, — вызвался Шон.
— А я сейчас же начну проверять уже имеющуюся у нас информацию, — сказал Дэви. — А тебе, Коннор, надо поспать. Можешь заночевать у меня, кроватей на всех хватит.
— Благодарю. — Коннор встал и уставился на братьев, испытывая странное желание сказать им что-то сентиментальное.
Шон догадался об этом по его глазам, сжалился над ним, зная, как трудно ему будет подобрать подходящие слова, и разрядил ситуацию грубой шуткой:
— Не забудь подстричься, если хочешь уложить ее в постель.
— Ну и свинья же ты, Шон! — воскликнул Коннор.
— Пусть так, но выгляжу я прилично, — парировал Шон и ретировался.
Коннор завалился спать на другой веранде. Закрыв глаза, он увидел Эрин, одетую в линялые джинсы и тенниску. В таком виде она явилась ему в его сексуальных фантазиях впервые, обычно он представлял ее себе в кружевной сорочке, возлежащей на широкой кровати, рядом с которой на туалетном столике стояли флаконы и баночки с кремами. Либо в нижнем белье, пятящуюся от него, тайком прокравшегося в ее комнату, но не испуганную, а приятно удивленную и взволнованную. Разумеется, этим его воображение не ограничивалось, оно услужливо предлагало ему множество пикантных продолжений сюжета. Но сегодня Эрин представилась ему на кухне, что само по себе знаменовало качественный сдвиг в его сознании.
Шикарно обставленная дамская опочивальня сменилась убогой комнаткой в многоквартирном доме, пышное амурное ложе уступило место узкой кушетке, покрытой пестрым пледом, персидский ковер на паркете, начищенном до ослепительного блеска, — потертой красной дорожке, стыдливо прикрывающей поцарапанный линолеум. Естественно, вдоль стен стояли стопки книг, перевязанные веревкой. Это было оригинально и потому сексуально. Настольная лампа с абажуром из корзинки придавала эротической картинке аромат пасторальной идиллии.
Натянув суконное армейское одеяло на голову, Коннор пришпорил свое воображение. Лицо Эрин вдруг увлажнилось слезами радости, пухлые нежные губы задрожали и разошлись в стыдливой полуулыбке, готовые к поцелую.
Она с томным вздохом запрокинула голову. Он стянул с нее штаны вместе с трусиками, трепеща от возбуждения. Ему в ноздри хлынул головокружительный аромат ее женских прелестей, напоминающий милые ему с детства запахи пудры, опавших розовых лепестков и соленого морского ветра. Он пил этот волшебный коктейль жадно, большими глотками, продолжая раздевать Эрин догола. И наконец она обняла его и доверчиво взглянула ему в глаза.
Он позволил себе в мечтах занять позицию у нее за спиной, стремясь получше рассмотреть ее женские достоинства, и, подавшись вперед, сжал в ладонях округлые груди с торчащими твердыми сосками, жаждущими поцелуев. Ее блестящие волнистые волосы покрыли плечи, словно черная шелковая шаль. Почувствовав, что она вся пылает и трепещет от нетерпения, Коннор наклонился и ввел палец в ее тесный росистый тоннель. Стенки ее сокровищницы блаженства радостно стиснули его, а из груди вырвался сладострастный стон.
Не медля более ни секунды, он развел руками ее тугие ягодицы. Эрин изогнулась, словно кошка, и предъявила ему свои потайные прелести в их полной красе. Они манили его к себе, словно спелый плод, сочащийся густым нектаром, и он принялся вкушать эти изысканные яства с ленивой неторопливостью гурмана: то проводил по ее нежным лепесткам губами, то начинал сосать бутончик, трепещущий от его прикосновений. Наконец Коннор впился в преддверие лона ртом и стал с жадностью его покусывать и посасывать. Эрин разрыдалась от счастья и забилась в экстазе.
Обычно после этого Коннор сразу же овладевал ею, вгоняя свой амурный меч в ее содрогающуюся вульву по самую рукоять, а затем извлекал его оттуда и постигал Эрин с потайного входа.
Восторги обоих любовников в связи с этим маневром не поддавались описанию. Но в эту ночь ему не пришлось идти проторенным путем, он кончил, глухо вскрикнув, спустя считанные мгновения после стона возлюбленной. Мокрые трусы прилипли к телу, и он уткнулся лицом в подушку, не замечая, что по колючим щекам струятся соленые слезы.
Через минуту его уже сморил сон.
Глава 4
— Ну конечно же, я позабочусь о твоей любимице! — успокоила Эрин Тония. — Но только я приеду к тебе с утра пораньше. Не возражаешь?
— Нет, естественно, — ответила Эрин. — Я жаворонок и привыкла вставать ни свет ни заря. Благодарю тебя, ты сущий ангел!
— Я знаю. Ложись спать, подружка! Тебе надо хорошенько выспаться, чтобы предстать перед своим миллионером свежей и бодрой. Как я рада, что вы наконец-то познакомитесь! Хороших тебе снов, милочка! Увидимся завтра утром.
Положив трубку, Эрин вычеркнула из списка текущих дел пункт: «Позвонить Тонии и попросить ее покормить Эдну», почесала в затылке и принялась расхаживать по комнате, словно тигрица в клетке. Мысленно перебрав оставшиеся хозяйственные дела, она решила повременить с ними и сосредоточиться на сборах в дорогу, что предполагало ревизию другого списка, поскольку ее дорожная сумка на колесиках была не слишком вместительной.
Без особых сожалений вычеркнув несколько предметов туалета, Эрин задумалась: маленькое черное платье могло бы пригодиться ей в случае, если бы Клод Мюллер оказался импозантным мужчиной. Но после встречи с Коннором она почувствовала себя настолько опустошенной, что желание пофлиртовать с респектабельным джентльменом у нее напрочь исчезло. Внутренний голос упрямо твердил ей, что это бесполезно, поскольку любой другой мужчина в сравнении с Коннором, пленившим ее сердце, поблекнет.
В этом Эрин не сомневалась, поскольку однажды уже попыталась проверить свое предчувствие и согласилась на свидание с неким Брэдли. Это случилось давно, однако даже теперь вспоминать об этом ей было неприятно. Поэтому она предпочла отказаться от маленького черного платья и ограничиться черными брючками и шелковой блузкой. В таком наряде она будет выглядеть достаточно элегантно, чтобы отправиться на ужин с клиентом, не давая ему оснований предположить, что она хочет пофлиртовать с ним.
Ей впору было лезть на стенку, хотелось истерически смеяться и плакать, она бы так и сделала, если бы не боялась, что не сможет остановиться. А ведь ей нужно было хорошенько выспаться, чтобы выглядеть отлично на встрече с клиентом или его представителями. Но как ей отделаться от мыслей о Конноре, умудряющемся одним лишь своим дружеским прикосновением зажечь в ней огонь желания?..
Нет, подумалось Эрин, одних только сборов в дорогу для обретения душевного равновесия ей мало. Не позвонить ли ей в общежитие в Эндикотт-Фоллз, где живет вместе со своей однокурсницей Синди? Надо ведь хотя бы попытаться уберечь свою легкомысленную сестренку от необдуманных поступков.
Эрин набрала номер общежития.
Трубку там взяла Виктория, девица с томным грудным голосом. Она сказала, что Синди укатила в город вместе с Билли, и пообещала передать ей, что звонила сестра, как только она вернется. Эрин разволновалась.
— А что это за Билли? — с тревогой спросила она у Виктории. — Он приличный юноша?
— Шикарный парень, — заверила ее собеседница, оживившись. — Он вам понравится, не волнуйтесь.
— А почему Синди в городе, а не в библиотеке? Когда у вас начинаются выпускные экзамены?
— Я точно не знаю, — с легким раздражением ответила Виктория. — Попробуйте позвонить ей самой на сотовый!
— На сотовый? С каких это пор Синди им обзавелась?
— Это подарок Билли. Я же говорю, что он крутой! Он дарит ей роскошные платья, катает на красном «ягуаре», водит по барам и дискотекам. Короче, запишите ее номер, она лучше сама все вам расскажет.
Записав дрожащей рукой номер и поблагодарив Викторию, Эрин положила трубку и прислонилась спиной к стене. Внутри у нее все тряслось. Разговор с Викторией окончательно вывел ее из душевного равновесия. Веселенькое дельце! Синди, оказывается, принимает дорогие подарки от какого-то крутого Билли, имеющего собственный спортивный автомобиль, и накануне выпускных экзаменов развлекается с ним в городе!
Эрин зябко поежилась, впадая в панику.
Легкомысленная и впечатлительная, Синди стремилась понравиться мужчинам и готова была многое им позволить, чтобы выглядеть преуспевающей. Со своей привлекательной внешностью и общительным характером она мгновенно обзаводилась новыми поклонниками и легко забывала прежних ухажеров.
Дрожа от злости, Эрин набрала ее номер.
Сестра отозвалась беззаботным и бодрым голосом, однако настроение у нее упало, как только она смекнула, кто именно ей звонит. После короткого молчания Синди сказала:
— Привет, Эрин. Откуда у тебя номер моего мобильного?
— Мне его дала Виктория.
— Вот идиотка! Ну, я ее убью!
Такой развязный тон взбесил Эрин, и она спросила:
— Может быть, ты и меня собираешься убить? Почему ты скрыла от меня, что у тебя появился мобильный телефон?
— Послушай, сестричка, не заводись! — глупо хихикнув, сказала Синди. — Ты почтенная пожилая дама, я просто не хотела тебя нервировать.
— Нервировать? Каким образом?
— Дело в том, что я решила пока пожить у Билли.
— Где пожить? — переспросила Эрин.
Не сочтя нужным ответить на прямой вопрос, Синди затараторила:
— Я начала сходить с ума в этом сонном городишке! Там царит жуткая скука! Все мои подружки только и делают, что готовятся к экзаменам, вот я и решила немного повеселиться…
— А как же экзамены, Синди? — взорвалась Эрин. — Почему ты к ним не готовишься? Тебя и так уже лишили стипендии! Чего ты добиваешься? Отчисления из колледжа?
— Вот видишь, ты уже нервничаешь! Значит, я поступила правильно, не сообщив тебе номер мобильника. Я так и знала, что ты начнешь меня воспитывать. Билли предложил мне…
— Где вы познакомились? — перебила ее Эрин.
— Билли настоящий супермен! — выпалила Синди. — Знакомство с ним — единственное радостное событие в моей поганой жизни с тех пор, как папочку упрятали за решетку. Я устала от надменных дураков и решила немного развлечься с Билли.
— Что значит «развлечься», Синди? — осевшим голосом поинтересовалась Эрин.
Синди снова глупо хихикнула, чего никогда не делала прежде, и от скверного предчувствия Эрин похолодела.
— Тебе все равно не дано понять, сестричка! — ответила Синди. — Ты ведь никогда не бываешь веселой. Прими таблетку аспирина и ложись спать, а за меня не тревожься. Со мной Билли, поэтому у меня все в шоколаде.
Эрин поняла, что между ними выросла глухая стена. Как это могло случиться? Кто в этом виноват?
— Синди, нам надо серьезно поговорить. Нужно подумать, что сделать, чтобы тебя не исключили из колледжа. Ведь если ты лишишься стипендии, то…
— Не бери в голову! — Синди опять захихикала.
У меня больше не будет финансовых проблем! А стипендия — это жалкие гроши, не стоит из-за нее так расстраиваться.
— Что за бред ты несешь! — воскликнула Эрин в панике. — Синди, разве можно так легкомысленно…
— Не паникуй, сестренка! — перебила ее Синди. — Деньги всегда можно сделать, для этого есть миллион способов. Раньше я этого не понимала, но Билли просветил меня на этот счет. Он говорит, что глупо тратить время на паршивый колледж, грядет новое тысячелетие, а в колледже нам по-прежнему забивают голову устаревшими и бесполезными глупостями. Надо жить настоящим, брать все лучшее от реальной жизни! Ведь она не повторится.
— Синди, деточка, ты меня пугаешь, — прошептала Эрин.
— Расслабься же наконец! Твоя младшая сестренка впервые отправилась в свободный полет. Это нормально, я имею право опробовать свои крылья! Только не говори ничего маме! Она сойдет с ума, если узнает. У нее ведь и так с головой беда…
— О ней нам тоже надо поговорить, ее дела совсем плохи.
— Извини, Эрин, я больше не могу с тобой разговаривать. И не звони мне, я сама тебе позвоню. Вот увидишь, все будет просто супер! — Связь резко оборвалась.
Эрин снова набрала ее номер, но в ответ услышала, что абонент временно недоступен. Она в сердцах бросила трубку и улеглась на кровать. Что же ей предпринять? Не воспользоваться ли предложением Коннора обращаться к нему за помощью в любое время суток? Эрин достала из кармана спичечную упаковку, на которой был записан его номер, и задумчиво на нее уставилась.
Легче всего было связаться с этим умным и сильным мужчиной и поделиться с ним своими проблемами. Коннор манил ее к себе, как маяк — одинокого рыбака, попавшего на своем утлом суденышке в шторм. Однако выказывать ему свою слабость Эрин не собиралась.
Выйдя на другое утро из туалета, Коннор доковылял до застекленной веранды, где его поджидал Дэви, заметил на столе высокий бокал со свежевыжатым апельсиновым соком и горсть разноцветных витаминов и мысленно выругался. Старший брат упорно продолжал относиться к нему как к инвалиду, нуждавшемуся в постоянной опеке.
Дэви смерил его грозным взглядом, давая понять, что протестовать бесполезно.
— По утрам я привык пить черный кофе, — хрипло сказал Коннор.
— В этом доме я хозяин, — заметил Дэви. — Кофе ты получишь, но не раньше, чем проглотишь пилюли. А потом займемся всем тем дерьмом, которое я нарыл этой ночью в Интернете.
— Ты нашел что-то действительно интересное? — оживился Коннор.
— Может быть, все-таки сначала позавтракаем? — укоризненно покачав головой, спросил, в свою очередь, брат.
— Черт с тобой, будь по-твоему! — сдался Коннор.
— Боже, что я слышу! — Дэви изумленно захлопал глазами. — Тебе омлет с ветчиной из двух яиц или из трех?
— Лучше из четырех, — сказал Коннор.
Дэви расплылся в улыбке и пошел на кухню.
Коннор стал одну за другой глотать разноцветные пилюли, запивая эту отраву соком. Шон вбежал на террасу в тот момент, когда он с подозрением разглядывал капсулу оранжевого цвета, показавшуюся ему подозрительной. Коннор протянул брату пилюлю и спросил:
— Что за дрянь там внутри? Какая-то розоватая маслянистая жидкость. Я не отравлюсь?
— Стыдно быть профаном в лекарствах! Это же витамин Е! Он дьявольски полезен для ногтей и кожи, ускоряет рост волос и заживление ран. Глотай! Это полезно. Кофе получишь, как только проглотишь последний шарик.
Он поставил на стол чашку с горячим кофе.
Коннор зажмурился и сунул в рот полупрозрачную капсулу. Открыв глаза, он обнаружил брата на прежнем месте и с удивлением поинтересовался:
— А почему ты еще здесь, в доме Дэви?
— Из-за женщины, разумеется! — с кривой усмешкой ответил Шон. — Джулия устроила настоящую осаду моего дома. Хотя я с самого начала предупредил ее, что не надо строить грандиозных планов на мой счет, поскольку я еще не созрел для того, чтобы связать себя с ней брачными узами. Но она не вняла и теперь ночует напротив моих окон в своем автомобиле. Вот я и подумал, что, если я не буду ночевать дома еще недельку, она решит, что я трахаю другую, и наконец-то смекнет, что ей ничего не светит.
— Ты негодяй и когда-нибудь поплатишься за свое коварство, — наставительно сказал Коннор, беря со стола последнюю пилюлю. — Как я догадываюсь, выпив эту дрянь, я начну мочиться шартрезом, верно?
— Абсолютно! Комплекс витаминов группы В, убойная вещь!
— Похожа на шарик кроличьего дерьма. А воняет, как конская лепешка. Зачем вы пичкаете меня всей этой отравой, ребята? — беззлобно проворчал Коннор.
— Чтобы ты скорее выздоровел, болван! Ведь мы тебя любим. Жри витамины и не зли меня, — огрызнулся Шон.
Уловив неподдельное раздражение в его голосе, Коннор застыл, не донеся пилюлю до рта. Шон отвернулся и молча уставился в окно. Коннор заставил себя проглотить отвратительное снадобье и, запив его кофе, сдавленно произнес:
— Теперь у меня пожелтеет пищевод.
— Господь терпел и нам велел, — невозмутимо заметил Шон. Они сели за стол и стали пить кофе. Коннор решил разрядить обстановку и спросил:
— Кстати, эта Джулия — та самая преподавательница аэробики с осиной талией и крутыми бедрами?
Шон с облегчением вздохнул и промолвил:
— Да нет же, ту, что с тугой, как мяч, задницей, звали Джилл. Но после нее у меня были еще и другие «спортсменки» — Келси, Роуз и Каролина. У них тоже славные попки.
— Ах ты, проказник! — Коннор шутливо погрозил ему пальцем. — А как же все-таки выглядит Джулия?
— Блондинка с огромными голубыми глазами, в босоножках на высоких каблуках. Мы познакомились примерно с месяц назад в ночном клубе. Поначалу мне с ней было весело, но в один прекрасный день она превратилась в гигантскую кровожадную пиявку.
Коннор поморщился и сочувственно кивнул:
— Дело дрянь. Со мной тоже такое случалось. Не оторвешь!
— Взяла моду торчать напротив моего дома по ночам. Это-то меня и бесит! Не знаю, чего от нее ожидать, опасаюсь за свою задницу. Прилипнет как банный лист!
— Я тебя понимаю, брат, — со вздохом промолвил Коннор.
Открыв дверь пинком, на веранде появился Дэви. В руках он нес огромные тарелки с горками еды. Каждому из них предлагалось умять по несколько толстых ломтей поджаренной ветчины, большому омлету с сыром, здоровенному куску янтарной мускусной дыни и половинке ананаса, посыпанной брынзой. Увидев все это, Коннор от удивления захлопал глазами.
— Вот это да! Ну а где же моя атласная салфетка и чаша с розовой водой для омовения рук?
Дэви пожал плечами и невозмутимо изрек:
— Лопай! Тебе необходим протеин.
Поняв, что спорить бессмысленно, Коннор принялся уплетать завтрак за обе щеки. Спустя несколько минут он отодвинул от себя вылизанную тарелку и спросил:
— Ну, что новенького ты разузнал о Клоде Мюллере? Дэви открыл пакет из плотной коричневатой бумаги и достал из него пачку компьютерных распечаток.
— Не так уж и много, если принять во внимание его огромное состояние, — пробурчал он. — Родился в Брюсселе в 1961 году, в семье крупного промышленника из Швейцарии, женившегося на бельгийке. Унаследовал огромное богатство. В детстве часто болел, страдает одной из форм гемофилии, по натуре замкнут, изучал искусство и архитектуру в Сорбонне с 1980 по 1983 год, но оставил учебу по причине слабого здоровья. Кстати, его родители погибли при загадочных обстоятельствах в автомобильной катастрофе в 1989 году. Теперь наш парень возмутительно богат. Его состояние оценивается в два миллиарда долларов.
— Страшно даже представить себе такие деньжищи! — чуть не поперхнувшись кофе, сказал Коннор.
— Убитый горем Клод тяжело перенес утрату своих родителей, — продолжал Дэви. — Он купил остров где-то возле южного побережья Франции и поселился на нем. Женат никогда не был, детей не завел, увлекается коллекционированием редких артефактов, старинного оружия викингов и саксов, но больше всего интересуется памятниками кельтской культуры. У него есть свой сайт в Интернете, он активно переписывается с другими коллекционерами и учеными, возглавляет благотворительный фонд «Куиксилвер», основанный им же в начале 90-х. Делает до неприличия щедрые пожертвования музеям, за что благодарные счастливчики готовы лизать его виртуальные пятки.
— Тебе удалось раздобыть его портрет?
— Только снимки шестнадцатилетней давности. — Дэви пододвинул по столу к Коннору пачку цветных фотографий.
Клод Мюллер, запечатленный на них, был худ, невзрачен, с редеющими рыжеватыми волосами, смуглой кожей и голубыми водянистыми глазами. Самым отчетливым был снимок двадцатилетней давности, но на нем у Клода были усы и козлиная бородка. Никаких ассоциаций у Коннора не возникло, но беспокойство и подозрение возросли.
— Новак вполне мог бы сойти за этого парня, — задумчиво сказал наконец он. — Того же роста и комплекции.
Дэви и Шон обменялись многозначительными взглядами. Очевидно, отправив Коннора накануне вечером спать, они еще долго обсуждали эту проблему. Покачав головой, Дэви сказал:
— Вчера я проник в базу данных фонда «Куиксилвер» и обнаружил в ней сведения об оплате авиабилетов, купленных Мюллером для Эрин. В Санта-Фе их встрече помешала его болезнь, о чем свидетельствуют медицинские справки. За два дня до ее отлета в Санта-Фе Мюллера срочно доставили в частную клинику в Ницце в связи с кровотечением из мочевого пузыря.
Тревога в душе Коннора нарастала, хотя никаких оснований сообщенная братом новость для этого не давала.
— Я взломал защитный код доступа к архиву этой клиники, — продолжал Дэви, — в истории его болезни говорится, что он в эти дни был не в тюрьме, как тебе, вероятно, думается, не вынашивал план уничтожения Эрин, а мочился кровью.
— Тебя не смущает, что эта информация досталась тебе так легко? — спросил Коннор после некоторого молчания.
— Ты прав, я не перетрудился, добывая эти сведения, — сказал Дэви. — Возможно, что это тщательно подготовленная дезинформация. Ничего нельзя исключать. Но подумай сам, Коннор, стоит ли Эрин Риггз, при всех ее добродетелях, тех колоссальных расходов, которые потребовались бы на подобную фальсификацию? Лично я в этом не уверен.
— Но ведь я и не утверждаю, что целью всей этой затеи пока неизвестного нам злоумышленника является одна только Эрин! — выпалил Коннор. — Не забывай, что Новак мог исподволь подготавливать почву для своего перевоплощения в другого человека после побега.
— Ник полагает, что он просто-напросто укрылся под крылышком своего влиятельного папаши, — возразил Дэви.
— Ты не учитываешь, что Новак безумен. Он думает не так, как все нормальные люди. Ведь психопаты непредсказуемы.
Шон тяжело вздохнул и сказал:
— Тебе пора взглянуть правде в глаза.
Дэви кивнул.
— И какова же, по-твоему, эта правда? — процедил сквозь стиснутые зубы Коннор.
— По-моему, тебе трудно даже представить, что девчонка, от которой ты без ума, хочет познакомиться с до отвращения богатеньким придурком, увлекающимся кельтским искусством. Что ж, ты имеешь право его ненавидеть! — ответил Шон, с трудом сдерживая раздражение.
У Коннора похолодело в груди.
— Лучше оставь ее в покое и займись собственными проблемами, — угрюмо добавил Дэви.
Коннор вскочил, схватил со стола кипу бумаг и вскричал:
— Благодарю за помощь, но меня ждут неотложные дела!
— Не горячись, — попытался урезонить его Шон. — Не надо суетиться. Пусть этот парень и богат как Крез, но ведь он мочится кровью. Сомневаюсь, что у него возникают при этом эротические фантазии об Эрин. Пусть хоть это тебя утешит.
Коннор как ошпаренный выскочил с веранды, хлопнув дверью так, что стекла задрожали.
Глава 5
Закатное солнце окрасило рощу в золото и пурпур. Одетая в полупрозрачное платье, Эрин, улыбаясь, легко бежала по мягкой траве, щурясь от яркого света и теплого ветра, полного дурманящих запахов леса. Шелковистые волосы рассыпались по ее плечам и спине, набухшие груди подрагивали, в глазах светилась радость.
Коннор пытался ее догнать, его взгляд жег ей спину, но расстояние между ними почему-то не сокращалось. Наконец она сообразила, что он настигнет ее, лишь если она замрет и обернется. И действительно, как только она остановилась, все так и произошло.
Он выбежал на зеленую лужайку, окруженную высокими деревьями, и она, предчувствуя приближение долгожданного блаженства, запрокинула голову и простерла руки к небесным высям. Оттуда хлынули волшебные, неземные звуки. Коннор обнял ее, вздохнул и стянул с нее платье, чтобы ничто не мешало им исполнить ритуальный любовный танец.
В порыве страсти Эрин обняла Коннора, вверяя ему свои заветные желания. Он жарко поцеловал ее в губы и повалил на землю. В то же мгновение все ее страхи рассеялись, словно туман под солнечными лучами.
Энергия, скрытая в ее потаенных глубинах, вырвалась наружу вместе со сладострастным стоном. Пронизанная чистой радостью, Эрин восторженно приняла темпераментного гостя, без предупреждения вошедшего в ее сокровищницу удовольствия, и забилась в экстазе.
Пронзительный звонок будильника безжалостно вернул ее к реальности. Эрин вскочила, хлопнула по кнопке часов ладонью и прижала трясущиеся руки к лицу.
— Опять все тот же проклятый сон… — простонала она.
На этот раз Коннор явился к ней в доспехах римского солдата. Представься он ей в облике кельтского воина, идущего в атаку, все могло бы завершиться иначе, подумалось ей. Но пока все признаки жуткой фрустрации были налицо: дрожь в коленях, напряжение в бедрах, нестерпимый жар внутри ее кипящего колодца амурной влаги. Менее всего неутоленная похоть ей была нужна именно сегодня. Что за дьявольщина!
Эрин попыталась взглянуть на ситуацию непредвзято, по-взрослому. Несомненно, сновидения рождались в глубинах ее подсознания, пытающегося дать ей какую-то подсказку. Все это было, конечно, мило, подсознанию огромное спасибо, только непонятно, зачем ей нужны такие сны в ее теперешнем идиотском положении.
В интимные отношения с Коннором она не вступала. Да и вообще ее сексуальный опыт нельзя было назвать богатым и успешным. Тогда к чему же пытается подсознание привлечь ее внимание столь красочными эротическими сновидениями?
Все еще дрожа, она поджала колени к груди и обхватила их руками. Стрелки часов показывали семь утра. Пора было выпить чаю и совершить нечто осмысленное и полезное. Но, к ее полному ужасу, все дела были уже сделаны. Чистоту и порядок в квартире она навела, все вещи находились на своих местах, нигде не было ни пылинки, ни соринки, дорожная сумка была собрана, предметы туалета предназначенные для путешествия, терпеливо дожидались, чтобы их надели. Не протирать же снова специальной салфеткой клавиатуру компьютера!
Из размышлений ее вывел сигнал домофона. Вздрогнув от предположения, что к ней нагрянул Коннор, Эрин подбежала к двери и срывающимся голосом спросила:
— Кто там?
— Это я, глупышка! — отозвалась Тония. — Ты еще дрыхнешь?
— Привет, Тония! Лифт сломан, поднимайся пешком по лестнице!
Натянув спортивный костюм, она открыла дверь и обняла подружку.
— Как мило с твоей стороны согласиться мне помочь! Не люблю отдавать Эдну в отель для домашних животных.
— Пустяки! — встряхнув густыми курчавыми волосами, сказала Тония. — Извини, что потревожила тебя в такую рань. Ты оставишь мне ключи от квартиры, или мне забрать Эдну к себе?
— Как тебе удобнее, — сказала Эрин. — Когда вернусь, приглашу тебя на ужин.
— Ах, прекрати! — Тония закатила к потолку свои искусно накрашенные глаза. — Эдну я заберу к себе. Ей будет тоскливо одной в пустой квартире, она станет орать на весь квартал. А у меня она сможет гонять по двору местных кошек, это ей больше понравится. Ведь родилась-то она в подворотне!
— Да, пожалуй, ты права, — деланно улыбнувшись, согласилась Эрин. — Здесь ей будет скучно.
— Я захватила с собой несколько песочных пирожных с джемом и два стаканчика крепкого кофе, — сказала Тония, доставая из пакета угощение, купленное по пути в кафетерии. — Подкрепись, тебе сегодня нужно быть в форме.
Пока Эрин пила кофе и жевала пирожное, Тония деловито обследовала ее дорожную сумку.
— Нет, в таком убогом виде нельзя встречаться с миллиардером, — безапелляционно заявила она, закончив досмотр. — Ты не взяла с собой ни одной шмотки, подчеркивающей твою привлекательность. Ну что же мне с тобой делать, глупышка?
— Я еду в деловую поездку и должна выглядеть строго, — возразила Эрин. — Зачем же мне брать с собой вызывающую одежду?
— Она никогда не бывает лишней, — наставительно сказала Тония. — Когда вернешься, мы непременно прошвырнемся по бутикам. Я лично подберу тебе достойный наряд.
— Мне теперь не до покупок, я вынуждена экономить на мелочах, — с грустью призналась Эрин. — Придется подождать до лучших времен.
— Твоя наивность меня умиляет! — всплеснув руками, вскричала Тония. — Позволь мне предложить тебе свой план выхода из кризиса. Во-первых, ты наденешь платье, которое возьмешь у меня напрокат. Гарантирую, что твой клиент будет повержен. Во-вторых, обещай мне, что ты будешь с ним чертовски мила. В-третьих, мы обязательно обновим твой гардероб.
— Ах, прекрати! Это ведь чисто деловая поездка. И к тому же я…
Эрин осеклась и густо покраснела.
Тония прищурилась, догадавшись о причине ее смущения.
— Только не говори, что ты хочешь отказаться от этого редчайшего шанса ради того парня, который разрушил твою жизнь! — сказала она.
— Да будет тебе известно, мою жизнь никто не разрушал! — запальчиво ответила Эрин. — Вчера Коннор приезжал меня проведать.
— Он был в этой квартире? — У Тонии отпала нижняя челюсть. — Если только он дотронулся до тебя хотя бы пальцем, я его пристрелю! Какого черта он сюда приперся? Признайся, он тебя домогался? Ах, негодяй! Совсем потерял совесть, похотливый кобель!
— Да нет же, Тония! Успокойся! Ничего такого у него и в мыслях не было. Он приехал, чтобы предупредить меня, что Новак и Габор Лукаш удрали из тюрьмы. Он так обеспокоен моей безопасностью, что даже отговаривал меня от этой поездки. — О том, что он по-братски обнял ее и успокаивал, она умолчала, считая, что эти объятия были не более чем дружескими, во всяком случае, с его стороны. — Мне кажется, это очень любезно и трогательно.
Последние слова Эрин произнесла не совсем уверенно.
— Трогательно? — Тония негодующе фыркнула. — Ему не терпится потрогать то, что находится у тебя под трусиками. Да, он спас тебя однажды от изнасилования и надругательства. Но разве ты не говорила, что Габор хотел лишь приударить за тобой? А твой «милашка» Маклауд сделал из него отбивную у тебя на глазах! Вот уж не верю, что тем самым он добился твоей любви! Возможно, на легкомысленных девчонок это и могло бы произвести впечатление, но только не на тебя, Эрин.
— Да, ты права, — прикусив губу, согласилась Эрин, хотя слова подруги и разбередили ее старую душевную рану.
— Советую держаться от Коннора подальше, — продолжала учить ее уму-разуму Тония. — Он опасен, раз способен на такие дикие выходки. Он затаил обиду на твоего отца и к тебе проявляет интерес далеко не случайно. А ты как будто всего этого не понимаешь и выгораживаешь его словно завороженная. Смотри, будешь потом кусать локти!
— Неправда! Коннор не желает мне плохого! — Эрин вдруг потеряла аппетит и положила недоеденное пирожное на стол.
— Не желает? Тогда почему же он отговаривает тебя от выгодной деловой встречи? Послушаешься его совета — потеряешь первоклассного клиента. Говорю тебе, у него не все дома!
— Да, пожалуй, он и мне показался немного странным, — задумчиво сказала Эрин. — Последствия нервного потрясения бывают разные…
Она уставилась невидящим взором в окно.
— Послушай, Эрин, я понимаю, что тебе трудно с ним порвать, — вздохнув, продолжала Тония. — Весь младший медицинский персонал нашей больницы восхищался твоей преданностью ему. Мы умилялись, глядя, как ты ежедневно навещаешь его и читаешь ему вслух. Это выглядело так трогательно, так романтично! Но вот что я тебе скажу, милочка: этого не следовало делать, потому что он тебя недостоин.
Эрин затрясла головой, отказываясь согласиться с этим. Никто из ее друзей и родных не подозревал, что она ежедневно проведывала Коннора в клинике, где он лечился. Но от медсестер ведь ничего не скроешь. Там, в больнице, она и познакомилась однажды с Тонией — по иронии судьбы произошло это в туалете, где Эрин горько плакала. Тония дала ей бумажную салфетку, успокоила и пригласила в кафе. Эрин излила случайной знакомой душу, поведала ей свою печальную историю неудавшейся любви. И поделилась опасением, что Коннор уже никогда не выйдет из комы.
— Я понимаю, выслушивать правду тяжело, — сказала Тония.
Эрин сделала глубокий вздох и спокойно ответила:
— Давай больше не будем говорить о Конноре. Я его не послушалась, даже накричала на него и выставила за порог. И не сожалею об этом, потому что уверена, что поступаю правильно. Так что ты зря на меня набросилась.
— Какая ты все-таки умница! — Тония посмотрела на Эрин с неподдельным обожанием. — А я стерва и дура! Прости меня!
— Считай, что мы все уже забыли, — сказала Эрин.
— Тогда займемся твоим гардеробом, — деловито заявила Тония. — Предлагаю забежать ко мне и выбрать платья, в которых тебе будет не стыдно предстать перед своим клиентом. Если сможешь окрутить этого богатея, будешь до конца своих дней купаться в роскоши. Я дам тебе чудесный костюм и блузку к нему. Этот наряд потрясающего темно-красного цвета, с короткой юбкой, обтягивающей попку так, что мужчины падают замертво, едва лишь взглянув на нее. Не пожалеешь!
— Спасибо, — сказала с улыбкой Эрин. — Но я бы хотела, чтобы мой клиент при виде меня не терял сознания. И вообще не в моих правилах вести нечестную игру.
— Боже, какие мы, оказывается, порядочные! При таких высоких принципах не видать тебе никогда сказочного принца! — разочарованно воскликнула Тония. — Что ж, я, пожалуй, пойду. Посади, пожалуйста, кошку в клетку сама.
— Не забудь закапывать ей лекарство в ушки! — напомнила Эрин. — И непременно добавляй в пищу витамины дважды в день. Вот возьми коробочку.
— Постарайся выбрать себе здорового котенка в следующий раз, о'кей? — язвительно обронила Тония.
— Но здоровые зверята норовят потом вернуться туда, откуда их забрали, — не поняв юмора, возразила Эрин. — Иди ко мне, Эдна, надо временно пожить в гостях! — позвала она свою любимицу.
Но почуявшая подвох кошка забилась под кровать и зашипела, не желая добровольно лезть в клетку. С огромным трудом Эрин удалось загнать ее туда и захлопнуть дверцу. Эдна пронзительно замяукала и вытянула хвост трубой.
— Попалась, голубушка! — скорчив грозную физиономию, сказала Тония и погрозила кошке пальцем. — Вот унесу тебя сейчас в свое логово и сварю из тебя супчик. Желаю тебе удачи, подружка, — обернувшись к Эрин, добавила она. — И помни, что влюбиться в миллиардера не труднее, чем в нищего оборванца. Пока!
Эрин закрыла за ней дверь и вздохнула с облегчением. Порой Тония становилась невыносимой. Но этот недостаток ей можно было простить, потому что она была настоящей подругой. Именно Тония подыскала ей новую квартиру и помогла перевезти в нее вещи, всегда была готова прийти ей на помощь в трудную минуту, выслушать ее и утешить. В конце концов, подумала Эрин, идеальных людей в мире нет, главное, чтобы у близкого человека было доброе сердце.
Заняв свободное место в парковочном гараже в аэропорту, Коннор посмотрел на часы. До прилета самолета Эрин оставалось двадцать минут. Еще некоторое время ей понадобится, чтобы покинуть борт и забрать багаж. А потом ее встретит водитель лимузина и повезет к Мюллеру.
Но шофер заберет Эрин только через его, Коннора, труп.
Он покосился на рассыпавшиеся по соседнему сиденью листы с информацией о Мюллере. Почему-то она все еще казалась ему сомнительной, а чутье оперативника никогда не подводило его. Пусть Шон и Дэви считают его параноиком, но рисковать жизнью Эрин он не станет.
К гнетущему чувству одиночества и обиды на братьев прибавлялись невеселые размышления о том, как увести Эрин из зала, не привлекая к себе внимания посторонних и без скандала. Их вчерашняя встреча показала, что ни запугать Эрин, ни убедить ее в искренности своих намерений не удастся. Очевидно, обаяния дамского угодника он лишен — в отличие от прирожденного ловеласа Шона.
Коннору не раз доводилось смотреть в лицо смерти, он научился сохранять хладнокровие в любых опасных ситуациях. Но похищать девиц ему еще не приходилось, а потому он с каждой минутой все сильнее нервничал. Может быть, он безвозвратно утратил свои профессиональные навыки? Или его выводит из равновесия Эрин, стоит лишь ему на нее взглянуть?
А вдруг Новак действительно скрывается в Европе? И Ник прав, утверждая, что для Эрин этот беглый преступник уже не представляет угрозы? В конце концов проверка, проведенная Дэви, показала, что ее загадочный клиент абсолютно чист перед законом и потому нет оснований подозревать его в дурных намерениях. Если так, тогда какого черта ему, Коннору Маклауду, не сидится спокойно в машине? Неужели хваленая интуиция подвела его на этот раз? Может, ему лучше отказаться от этой рискованной затеи, пока еще не поздно, и заняться своим пошатнувшимся здоровьем?
Черта с два! Коннор чуял подвох нутром и не мог это игнорировать. Он раздраженно собрал в стопку листы с информацией о Мюллере и сунул их в ящик для перчаток.
Первым делом он отправился к багажному транспортеру — взглянуть на человека, встречающего Эрин. Им оказался здоровенный брюнет, скорее всего испанец, в униформе шофера, в руках у него был шест с плакатиком, на котором значилась фамилия Эрин. Других подозрительных типов Коннор в толпе не заметил. Если Эрин взяла с собой только ручную кладь, его план имел все шансы на успешное осуществление.
Но ведь все женщины так непредсказуемы! Если у нее есть багаж, вряд ли она расстанется с ним добровольно, уж лучше угодить к чертям в пекло, чем связаться с женщиной, которую пытаются лишить ее туалетов.
Коннор взглянул на эскалатор, пока еще пустой, потом на часы: оставалось еще восемь минут. Чтобы как-то убить их, он отошел к буфету и купил там чашечку кофе. Выпив его одним глотком, он сунул было в карман руку за кисетом, но вовремя опомнился: в терминале запрещалось курить. Мысленно прокляв садистов-экологов, Коннор отошел от буфетной стойки и стал рассматривать окружающих.
До появления в зале Эрин оставалось три минуты. Женщина с младенцем на руках урезонивала своего беспокойного четырехлетнего сыночка, нервно прыгавшего на месте в ожидании папаши. Какая-то пожилая супружеская парочка о чем-то мило ворковала, дожидаясь внуков. Но вот наконец стали появляться первые прибывшие пассажиры. Прошла минута, другая — и среди них он увидел Эрин, одетую в зеленый костюм, с распущенными по плечам блестящими волосами и золотыми серьгами в мочках ушей.
Она выглядела настолько потрясающе, что Коннор пожалел, что не удосужился погладить сорочку. Но слава Богу, Эрин тянула свою дорожную сумку на колесиках за собой. Надо было действовать незамедлительно.
Эрин миновала воротца, и сердце Коннора екнуло. Пока она его не заметила, он приблизился к ней сзади и, схватив ее за руку, воскликнул:
— Привет, дорогая!
Резко обернувшись, Эрин открыла рот и вытаращила глаза. Воспользовавшись ее замешательством, Коннор обнял ее за талию и поцеловал в пухлые блестящие губы. Она окаменела, вцепившись руками ему в плечи, чтобы не рухнуть на пол. Он прижал ее к себе еще плотнее, положив другую руку на округлое бедро, и продолжал целовать. Она застонала. Со стороны это выглядело вполне натурально, как встреча влюбленных после разлуки.
Вкус ее губ оказался настолько умопомрачительным, а сами они — такими нежными, сладкими и податливыми, что Коннор утратил самоконтроль от возбуждения. А вот это было уже совсем ни на что не похоже.
Эрин трепетала в его объятиях, словно птичка, попавшаяся в силок. Коннор, позабыв обо всем на свете, был готов бесконечно продолжать этот волшебный поцелуй.
Наконец она резко отстранилась, чтобы сделать вдох, вся пунцовая от смущения и возбуждения, с торчащими сосками и расширенными, как бездонные колодцы, зрачками, и пролепетала:
— Что все это значит, Коннор? Какого дьявола…
Но Коннор не дал ей договорить, он снова жарко поцеловал ее, обвив рукой гибкий стан и прижавшись ширинкой к низу ее живота. После долгого поцелуя их обоих трясло так, что они с трудом держались на ногах.
Эрин судорожно вздохнула. Коннор прижался к ней лбом и заговорщицки прошептал:
— Не говори ни слова! Следуй за мной!
Он подхватил ее дорожную сумку на колесиках, обнял ее за плечи и потащил к выходу. Эрин спросила с дрожью в голосе:
— Куда же ты меня ведешь?
Он резко наклонил ее назад, словно танцуя с ней танго, и запечатал ей рот поцелуем. Выждав, пока она обмякнет, он стал покрывать поцелуями ее лицо, шепча:
— Молчи, Эрин! Доверься мне, так надо…
Им оставалось только пройти через вращающуюся дверь.
— Поверить тебе? — задыхаясь, воскликнула Эрин, когда они продолжили движение. — Какого черта, Коннор, ты меня куда-то тащишь против моей воли? Меня здесь должны встретить! Остановись немедленно, иначе я закричу!
Но Коннор уже втолкнул ее в двери, что помешало ей исполнить свою угрозу, а потом увлек за собой по тротуару ко входу в гараж. Эрин, однако, проявила-таки свой норов и, застыв на месте, закричала:
— Нет, Маклауд! Остановись, черт бы тебя побрал! И не смей больше меня слюнявить! Твой грязный трюк со мной не пройдет. Я позову охрану!
— Не горячись, Эрин, будь благоразумна, — озираясь по сторонам, заговорщицки произнес он. — Нам нельзя терять ни секунды! Иди молча за мной, я скоро все объясню.
— Какого дьявола, Коннор! — вскричала Эрин. — И вообще как ты здесь оказался? Я жду объяснений.
Он втолкнул ее в лифт и, не обращая внимания на других пассажиров, снова поцеловал. Издав легкий стон, Эрин обмякла. Коннор торжествовал: пока все шло гладко, оставалось только заставить себя прекратить ее целовать, не упиваться до потери сознания ее медовыми губами, в которых он готов был утонуть.
Коннор отпустил Эрин, лишь когда лифт остановился и кабина опустела. Он сжал ее лицо в ладонях и вперил в нее пристальный взгляд. Гипноз удался, Эрин позволила ему подвести ее к машине. Он открыл багажник, кинул в него сумку, захлопнул крышку и рявкнул:
— Садись в машину! Живо!
Но Эрин вырвала руку и закричала:
— Довольно мной командовать! Никуда я не поеду, пока не узнаю, что происходит.
Отметив, что волшебство поцелуя недолговечно, Коннор без затей втолкнул Эрин в автомобиль, захлопнул дверцу и сказал:
— Сейчас мы поедем на побережье, там остановимся в одном отеле, а завтра утром вместе отправимся на встречу с твоим клиентом. Потом я отвезу тебя домой. Вопросы будут?
— Разве я вчера не сказала, что не нуждаюсь в твоих услугах? Я не позволю тебе помыкать мной. Мы живем в свободной стране!
Коннор прервал ее пылкий монолог, откинув спинку сиденья и повалив ее на спину. Это был грязный приемчик, но весьма эффективный. Груди Эрин набухли, соски уперлись в блузку, по всему ее разгоряченному телу пробегала дрожь. Она опустила густые ресницы и чувственно промолвила:
— Не надо, Коннор! Это неприлично!
— Я за тебя в ответе, поэтому делай, как я скажу.
— Я сама могу позаботиться о себе, — не сдавалась Эрин, продолжая извиваться. — Я уже взрослая девочка.
— Но я обязан подстраховать тебя, глупышка. Хочешь знать почему? Потому что это должен был сделать твой отец.
Эрин раскрыла рот, однако не произнесла ни слова. Коннор сжал ей пальцами подбородок и принудил взглянуть ему в глаза.
— Ты даже не представляешь, на что способен Новак. Я понятно выразился?
Эрин облизнула пересохшие губы и, запинаясь, промямлила:
— Но ведь так поступать невежливо! Коннор опешил.
— Невежливо? Что ты хочешь этим сказать? Что я нахал?
— Да, раз уж ты сам так сказал! — в сердцах воскликнула она. — Но я имела в виду совсем другое. За мной прислали автомобиль, водитель которого ожидает меня в терминале. Невежливо исчезать, даже не позвонив им.
Коннор был настолько поражен ее рассуждениями, что рассмеялся:
— Ах, так вот оно что! Тебя смущает, что наемный шофер Мюллера напрасно прождет тебя в аэропорту? Поверь, он из-за этого ничуть не огорчится, поскольку свое вознаграждение все равно получит.
Эрин озабоченно наморщила лоб.
— Но это противоречит правилам деловой этики! — возразила она. — Мне следовало заранее предупредить клиента…
— Хорошо, позвонишь им, когда мы прибудем на побережье. Скажешь, что в последний момент у тебя изменились планы, потому что ты встретила своего друга.
— Кого? Близкого друга? Иными словами — своего любовника?
— А почему бы и нет? — Коннор покосился на пуговицы ее блузки, готовые оторваться под напором бюста. — Ты считаешь, что это неправдоподобно? Что они не поверят, что добропорядочная молодая леди способна связаться с таким неудачником, как я? — Он ухмыльнулся и фамильярно обнял ее за талию.
Эрин оттолкнула его и негодующе воскликнула:
— Не смей вести себя по-хамски, Коннор Маклауд! Иначе люди всегда будут принимать тебя за неудачника и наглеца!
— Ты говоришь это, потому что злишься на меня из-за поцелуя? — с дрожью в голосе спросил он. — Ты взбешена тем, что я осмелился дотронуться до твоего нежного тела своими грязными лапами?
Эрин расправила плечи, одернула жакет, заправила блузку за пояс юбки и подчеркнуто невозмутимо ответила:
— Честно говоря, нет. Это меня совершенно не волнует. Но мне досадно, что мужчина поцеловал меня только для того, чтобы заставить замолчать!
Коннор дождался, пока любопытство вынудило Эрин метнуть в него украдкой взгляд из-под полуопущенных ресниц, провел большим пальцем по ее скуле, отчего на ней вспыхнул румянец, оглянулся и, убедившись, что вокруг никого нет, снова поцеловал ее.
На сей раз он сделал это, не задумываясь о последствиях своего поступка. Эрин могла бы оттолкнуть его, однако она еще крепче сжала пальцами его плечи — то ли боясь упасть в обморок, то ли пытаясь еще плотнее к нему прильнуть. Коннор проник языком ей в рот, а рукой — под блузку и прижался к ней своим восставшим мужским естеством. Эрин почему-то не отшатнулась, а лишь обмякла и шумно задышала. Ее сосок затвердел, словно вишневая косточка, под его ладонью, а восхитительный розовый язычок пустился в пляс. Невыносимая боль сковала чресла Коннора, напоминая ему, что он увлек Эрин в укромный уголок аэропорта вовсе не для того, чтобы овладеть ею.
Проклятие! Ведь он обязан ее защищать, оберегать от коварного сластолюбивого злодея! А не совокупляться с ней в своем автомобиле на многоярусной автостоянке.
Коннор заставил себя отстраниться и глухо сказал:
— На этот раз я не пытался заставить тебя замолчать. Надеюсь, теперь тебе полегчало.
Глава 6
Эрин поднесла руку к опухшим от поцелуев губам, взглянула затуманившимися глазами на Коннора, запрокинула голову и резко откинулась на спинку сиденья, жалобно застонав.
Он потер ладонью небритый подбородок, покосился на ее груди и коленки, чертыхнулся и привлек ее к себе, обняв за гибкий стан. Эрин порывисто обвила руками его шею, как бы говоря, что пути назад уже нет.
Они прижались друг к другу, дрожа от возбуждения, и Эрин еще сильнее затрепетала, наконец почувствовав в полной мере запах и вкус героя своих эротических грез. Приподняв, он усадил ее к себе на чресла, не оставляя у нее сомнения в серьезности своих намерений.
Словно во сне Эрин чувствовала, как скользят его руки по ее бедрам, задирая юбку, и как ее горячая, влажная промежность прижимается к тугому бугру в его штанах.
Она приподнялась, упершись руками ему в грудь, и увидела сначала свои тонкие белые трусики, потом голые бедра и, наконец, его мощную эрекцию. Коннор дотронулся кончиком пальца до ее лобка и, глядя ей в глаза, проникновенно спросил:
— Ты хочешь этого?
Лучше бы он промолчал!
Боль в ее расплавленной промежности была столь сильна, что Эрин сжала колени, чтобы хоть немного ее унять. Трусики у нее насквозь пропитались соками, продолжающими стекать по бедрам. Эрин была готова приказать Коннору притормозить у ближайшего отеля, затащить его туда и заставить довести начатое им дело до конца. Ей хотелось выскочить из автомобиля и завизжать от отчаяния. Она рассыпалась на кусочки, каждый из которых требовал чего-то необъяснимого. Короче говоря, она изнемогала.
Вожделение уже давно сводило ее с ума, порой она была готова лезть на стенку от крика неудовлетворенной плоти. В свои двадцать шесть лет она имела право на маленькое безрассудство вдали от дома. В конце концов, никто и не узнает, что она позволила себе предаться блуду с Маклаудом, суровым дикарем, так похожим на кельтского воина!
Утешало ее лишь то, что она уже лишилась невинности. Впрочем, непродолжительный флирт с Брэдли с большой натяжкой можно было назвать сексом. Брэдли понравился ей главным образом потому, что он внешне слегка походил на Коннора — тоже был худощав, строен и высок. Выпускник Принстонского колледжа, уже зачисленный на факультет права Гарвардского университета, он показался ей умным и симпатичным.
Очнувшись от дьявольского наваждения, Эрин соскользнула на пол, забилась в угол салона, поджала колени к подбородку и обхватила их руками.
Коннор выпрямился, стукнул кулаками по баранке и воскликнул:
— Прости меня, Эрин! Я не должен был так поступать.
— Все нормально, — прошептала она. — Ты в этом не виноват.
Он метнул в нее насмешливый взгляд и спросил:
— А кто же тогда виноват?
Эрин закусила губу и потупилась, так и не ответив ему.
— Клянусь, что больше я к тебе и пальцем не притронусь, — сказал он и повернул ключ в замке зажигания. — Тебе нужна защита, и я должен ее обеспечить. Иначе может произойти непоправимое. Пристегнись, нам пора ехать.
Его непререкаемый тон странным образом напомнил Эрин о ее отце, и она покорно пристегнулась ремнем безопасности.
Коннор включил радио, покрутил ручку настройки, и салон наполнился тоскливыми звуками классического блюза.
— Если хочешь, можно послушать другую волну, — предложил он.
— Спасибо, меня устраивает и эта, — пролепетала Эрин, не осмеливаясь поднять глаза.
Она попыталась отделаться от неприятных воспоминаний о своем первом сексуальном опыте, но они продолжали настойчиво всплывать из глубин ее памяти во всех омерзительных подробностях.
Во время близости с Брэдли Эрин абсолютно ничего приятного не почувствовала, разве что легкое смущение от пошловатого комплимента, которым он удостоил ее фигуру. Когда же он с натугой вошел в нее и стал на ней пыхтеть и потеть, ей захотелось его спихнуть, чтобы избавиться от чужеродного предмета, вторгшегося в ее тело. Но она не посмела, сочтя такой поступок бестактным. Эрин принудила себя дотерпеть неприятную процедуру до конца, решив, что огорчать Брэдли не стоит.
Он же был тогда озабочен исключительно собственными ощущениями, и Эрин смогла внимательно разглядеть все его гримасы и ужимки, пока он удовлетворял свою похоть.
Получив удовольствие от судорожных прыжков на ее вялом и податливом теле, Брэдли пришел в благодушное настроение и попытался убедить ее, что скоро эта дурацкая возня понравится и ей. Разумеется, самоуверенно добавил он, для этого ей придется усиленно практиковаться, следуя специальной программе. И начать интенсивный курс обучения лучше всего, естественно, с урока минета. Ведь даже неприлично дожить до совершеннолетия, ни разу так и не взяв член в рот.
— Пора взрослеть, крошка! — бодро воскликнул он, вволю насмеявшись. — Ты созрела для полноценной половой жизни. А пока предлагаю перекусить пиццей.
Эрин поблагодарила его за все, но от пиццы отказалась, сказав, что не голодна и вообще торопится домой. Спустя некоторое время Брэдли вновь склонил ее к соитию. Эрин уступила ему без особого восторга, исключительно из вежливости. Конечно, определенную роль сыграли и прочитанные ею любовные романы, под влиянием которых у нее сложилось мнение, что Брэдли в общем-то не такой уж и неловкий любовник. Он проделывал с ней все, что теоретически должно было вызвать у нее бурный оргазм: уделял внимание ее грудям, пусть и недостаточное, стимулировал эрогенные точки у нее в промежности, грубовато имитировал оральные ласки. Будь он более снисходителен и терпелив, проделывая с ней все эти штуки, его цель, возможно, и была бы достигнута.
Увы, все завершилось иначе. Однажды ночью, взбешенный ее пассивностью, Брэдли прервал коитус и в сердцах обозвал ее бесчувственной тряпичной куклой, непригодной Для секса. В качестве последнего средства, способного пробудить в ней желание, он предложил ей таблетку экстази. Эрин отказалась глотать эту гадость. И вскоре он отбыл в Гарвард, откуда, к ее величайшему облегчению, больше ей никогда не звонил.
Ее маме Брэдли, однако, понравился, и она расстроилась, узнав, что Эрин не выйдет за него замуж.
Уверовав после разрыва с Брэдли в свою женскую несостоятельность, Эрин сочла благоразумным воздержаться от дальнейших экспериментов и погрузилась в исследовательскую работу, приносившую ей не только моральное удовлетворение, но также научное признание и уважение коллег.
Она продолжала бы затворничать и сторониться мужчин, если бы не узнала однажды, что Коннор угодил в смертельную ловушку, устроенную ему и его напарнику коварным Новаком. Напарник погиб, а Коннор, оставшийся в живых, долгое время находился в коме. Тайно влюбленная в Маклауда с юных лет, Эрин стала регулярно навещать его в больнице и читать ему вслух книги в надежде, что это поможет ему быстрее вернуться в нормальное состояние.
Когда он пришел в сознание, Эрин была на седьмом небе от радости, но признаться ему в своих чувствах не решилась. Ей казалось неприличным навязывать свои глупые девичьи грезы зрелому мужчине, перенесшему сильное нервное потрясение и страдающему от физической боли.
Время шло, постепенно Эрин остыла и снова заползла в свою раковину. Жизнь покатилась по накатанной колее, пока не произошли трагические события на Кристал-Маунтин, в которых участвовали Новак, Габор, ее отец и Коннор. Эта драма, свидетельницей которой стала Эрин, не только потрясла ее до глубины души, но и разбила вдребезги весь ее привычный мир.
С тех пор Эрин старалась не воскрешать в памяти воспоминания о своей жизни до этого трагического события. Но разве могла она предвидеть, что ей представится шанс разобраться раз и навсегда, могут ли ее грезы о любовной близости с Коннором осуществиться в реальности. Упускать эту уникальную возможность Эрин не собиралась. Имела же она, черт побери, право хоть разок совершить нечто дикое и недозволенное! Тем более что об этом ее поступке никто и никогда не узнает, если только она сама того не пожелает.
Эрин снова посмотрела на суровый профиль своего сексуального идола. Он почувствовал ее пылкий взгляд и пристально посмотрел ей в глаза. На щеках Эрин вспыхнул румянец. Лобзания Коннора возбудили ее так, как не смогли возбудить все нелепые ухищрения самовлюбленного сластолюбца Брэдли. Жизнь больше не казалась ей блеклой и постылой, жаркие поцелуи Маклауда словно пробудили ее от долгого сна. Эрин улыбнулась и мечтательно уставилась в окно.
Прежде чем съехать с магистрального шоссе, Коннор несколько раз сверялся с картой. Сегодня ему изменила его хваленая самоуверенность, и он стал сомневаться даже в своей безупречной памяти. А главное, он был не уверен в том, что именно его сильнее напугало — потеря самоконтроля и, как следствие, допущенное им бесцеремонное обращение с женщиной или ее неожиданная реакция на его безрассудный поступок.
Он был обязан охранять ее, а не соблазнять. Эрин в конце концов его возненавидит за безобразное поведение и будет права. Что подумает о нем Ник, если узнает о его выкрутасах? Боже, как мог он так низко пасть?! Как он посмел заявиться ночью к одинокой беззащитной девушке, застращать ее до смерти небылицами о плохих парнях, от которых исходит угроза, а потом дерзко похитить ее и зацеловать до полуобморочного состояния, просовывая язык ей в рот, теребя груди и задирая юбку. И спохватиться, лишь оказавшись на волосок от непотребного соития в машине в гараже аэропорта!
Так вот каким он оказался в действительности героем!
Эрин прикрыла рот ладонью, стыдясь своих распухших и покрасневших, словно бутон розы, губ, и уставилась в окно, не смея пошевелиться. Вероятно, она ждала от него каких-то новых диких выходок. Что ж, он это заслужил, негодяй!
— Мы почти приехали, — сказал Коннор, взглянув на ее покрасневшее лицо.
Она молча кивнула.
Он въехал на парковочную площадку напротив гостиницы «Кроуз нест инн», затормозил и посмотрел на знакомый дом из грубо отесанного камня, крытый гонтом, посеревшим от ненастья. Несколько лет назад ему уже довелось здесь останавливаться, в шикарном номере с балконом и роскошным видом на океан. Ему здесь понравилось.
— Это, конечно, не райский уголок для миллионеров, — сказал он Эрин. — Но здесь ты будешь в безопасности.
Эрин надменно вскинула подбородок и промолвила, так, будто смотрела на него сверху вниз, хотя он и был на голову выше ее:
— Мне трудно представить, что Клод Мюллер каким-то образом связан с этим негодяем. Уже четыре раза я выезжала, чтобы проконсультировать его. И всякий раз его помощники обращались со мной уважительно и любезно, как никто другой в последнее время.
— Это камешек в мой огород?
— А в чей же еще? — с вызовом воскликнула Эрин. — Я же не просила тебя о помощи! И пока терплю твои мужланские выходки, но лишь из вежливости и благодарности за твою чистосердечную заботу обо мне…
— Неужели? Я тронут! — с иронической ухмылкой промолвил Коннор. — Продолжай!
— Повторяю, мне хочется верить, что ты искренен в своем заблуждении насчет грозящей мне опасности…
— Заблуждении? Как бы не так! — рявкнул он.
— Пожалуйста, не перебивай меня… И не ори так, на нас уже смотрят.
Следовало признать, что она была права: он опять потерял хладнокровие, сам того не заметив, и на них действительно оборачивались люди.
Терпение Коннора повторно подверглось испытанию, когда они подошли к стойке дежурного администратора. Долговязый прыщавый молодой клерк принялся уговаривать их вселиться в королевские апартаменты с джакузи и кроватью на резных столбиках и с балдахином.
— Это обойдется вам всего на десять долларов дороже, чем обыкновенный номер на двоих, — тараторил он, поедая Эрин глазами. — Зато какой комфорт! Вдобавок вы получите возможность…
Коннор выложил перед ним две пятидесятидолларовые банкноты и решительно заявил, что им нужен обычный номер с двумя кроватями. Вид у него при этом был настолько свирепый, что администратор осекся на полуслове и протянул им регистрационные бланки для заполнения.
Во время этой сцены Эрин не проронила ни слова. Так же молча она поднялась на лифте на третий этаж и вошла в комнату, оказавшуюся светлой, просторной и с балконом, выходящим на живописный пляж. Коннор запер на задвижку дверь и прикрепил к ней сигнальное устройство. Эрин подошла к окну и уставилась на пенистые волны и парящих над ними огромных чаек.
Коннор залюбовался ее стройной прямой спиной и шелковистыми волосами. В нем снова проснулась дикая похоть, уже испытанная им во время их безумных лобзаний в аэропорту. Эрин продолжала безмолвствовать, и он хрипло сказал:
— Ясно, что ты не в восторге от того, что должна делить со мной номер, но в сложившихся обстоятельствах я…
— Успокойся, я все понимаю, — невозмутимо промолвила она.
— Только не думай, что я хочу воспользоваться ситуацией. То, что произошло в аэропорту, больше не повторится.
— Не надо так нервничать из-за пустяков, — обернувшись, с улыбкой произнесла Эрин и снова уставилась в окно, как бы подразумевая, что вопрос исчерпан.
Коннор стиснул зубы, чувствуя себе канатоходцем, балансирующим с шестом над пропастью. Ему вдруг жутко захотелось курить. Он сел на кровать и стал скручивать самокрутку.
— Это номер для некурящих, — укоризненно напомнила ему Эрин.
— Хорошо, я выйду на балкон!
— Ты промокнешь, моросит дождь. И вообще курить вредно.
Коннор закряхтел и открыл балконную дверь. Ему в лицо ударил порыв соленого ветра, как бы предупреждая, что закурить на балконе в ненастье дьявольски трудно. Но Коннор был готов на любое испытание, лишь бы не думать об Эрин, чудесным образом перевоплотившуюся в капризную принцессу, которая одним своим взглядом способна заставить его выполнять любое ее желание.
Она зябко обхватила плечи руками. После нескольких попыток он все-таки умудрился закурить и облокотился на перила, не замечая внимательного взгляда Эрин.
Боже, думала она, как же он сексуален! Даже его манера затягиваться вызывала у нее, ярой противницы курения, всплеск вожделения. Впрочем, как и все, что было связано с мужчиной, стоявшим сейчас в одиночестве на балконе: его потертый саквояж, мятая куртка, неглаженые брюки, несвежая сорочка и даже мятная зубная паста.
И коль скоро он отказывается воспользоваться обстоятельствами, в которых они оказались, ей придется сделать это самой. Ему ведь все равно некуда деться, он полностью в ее власти. А судя по тому, как жарко он ее целовал, предложение заняться с ней любовью не вызовет у него отвращения. Подруги рассказывали ей, что обычно мужчины легко соглашаются на это.
Итак, решено — он станет ее жертвой, послушным исполнителем ее низменных желаний. В этом случае ее гордость не пострадает, главное — действовать обдуманно и хладнокровно. В конце концов все ее подружки занимаются сексом ежедневно и не возводят это в ранг выдающихся свершений.
Эрин ощутила головокружение и присела на кровать.
Хладнокровия в данном случае ей определенно не хватало. Более того, она запаниковала. Брэдли однажды сказал, что она холодна, как ледник из Гренландии, но теперь она заподозрила, что он лукавил. Ведь будь она фригидна, ее бы не влекло к Коннору. Следовательно, надо лишь преодолеть страх, сковывающий ее, словно глыба льда. А что, если ей не удастся его растопить? Вдруг она вновь почувствует знакомую досаду и разочарование?
Взгляд ее случайно упал на торчащий из сумочки ежедневник. Она вздрогнула, вспомнив о главной цели своего путешествия, и решила немедленно связаться с секретарем своего клиента и предупредить его об изменении планов. Найдя в блокноте нужный телефонный номер, она набрала его и попросила господина Найджела Доббса.
— Я вас слушаю, — отозвался хорошо поставленный голос.
— Это говорит Эрин Риггз, — выдохнула в трубку Эрин.
— Мисс Риггз! Где же вы запропастились? Мы уже беспокоимся.
— Сожалею, мистер Доббс, что не сумела позвонить вам раньше… — Она умолкла: Коннор неожиданно открыл дверь балкона и вошел в комнату, впустив внутрь холодный влажный воздух, пропитанный соленым запахом океана.
— Мисс Риггз, вы меня слышите? — встревоженно спросил Найджел.
— Наверное, появились помехи на линии, — выпалила Эрин. — Видите ли, мистер Доббс, дело в том, что я…
— С вами что-то произошло? У вас возникли непредвиденные проблемы?
— Нет, все нормально, — заверила его она.
— Если хотите, мы пришлем за вами человека, — сказал Доббс.
— Нет, спасибо! Собственно говоря, потому-то я и звоню, чтобы извиниться зато, что не предупредила вас, что водителя за мной посылать не надо. У меня внезапно изменились планы, и…
— Скажи, что с тобой прилетел твой друг! — прошипел Коннор.
Эрин онемела. Доббс издал нетерпеливый стон и спросил:
— Мисс Риггз, вас не затруднит изложить в самых общих чертах причину внезапного изменения ваших планов?
— Видите ли, мистер Доббс, дело в том… — Эрин сглотнула ком и пролепетала: — Дело в том, что я прилетела сюда не одна.
— Не одна? А с кем же?
— Со своим другом…
После продолжительного молчания Доббс пробурчал:
— Так-так, с другом… Понимаю… И где же вы сейчас?
— В одном отеле, поэтому…
— Поэтому, мисс Риггз, вы не сможете отобедать с господином Мюллером, — ледяным тоном договорил за нее Доббс. — Он будет крайне огорчен. Надеюсь, вы понимаете, насколько дорого его время?
— Но я не знала, что он будет на месте уже сегодня вечером! — воскликнула Эрин. — Мне казалось, что наша встреча должна состояться лишь завтра!
— В последний момент он изменил свое расписание и решил прилететь сегодня во второй половине дня. Право же, это досадно!
Эрин закрыла глаза и мысленно чертыхнулась.
— Никаких обедов или ужинов с этим типом сегодня! — воскликнул Коннор. — Даже не думай!
Найджел Доббс кашлянул, намекая, что слышал эту реплику, и холодно заметил:
— На вашем месте я бы не стал обсуждать личные проблемы во время делового телефонного разговора. Я сообщу мистеру Мюллеру, что ваши планы изменились.
— Вы так любезны… — безжизненным голосом промямлила Эрин.
Я настоятельно рекомендую вам впредь уведомлять его о таких вещах заранее. Если, разумеется, он рискнет снова обратиться к вам за консультацией, — добавил Найджел. — Сегодня мистер Мюллер вылетел сюда из Парижа первым утренним рейсом исключительно ради обеда с вами, мисс Риггз. Представляете, как он будет раздосадован?
— Еще раз умоляю вас извинить меня! — пропищала Эрин.
— Завтра утром я пошлю за вами машину. Скажите мне адрес вашей гостиницы!
— Минуточку, я загляну в справочник…
Коннор бесцеремонно выхватил у нее аппарат и прошипел, зажав трубку рукой:
— Не вздумай! Я сам отвезу тебя к нему! Учти, я вырву шнур из розетки, если попытаешься сообщить ему наш адрес! Поняла? — Он демонстративно намотал провод на пальцы.
Эрин испуганно кивнула, и он вернул ей телефон.
— Алло! Вы слушаете, мистер Доббс? Я подумала, что не стоит затруднять вашего шофера из-за такого пустяка. Меня подбросит к вам мой друг.
— Как вам угодно, — сухо промолвил Доббс. — В котором часу вас ожидать? В одиннадцать вас устроит?
— Да, вполне! И скажите мистеру Мюллеру, что я извиняюсь.
— Да, да, разумеется. Спокойной ночи! — Доббс положил трубку.
Эрин почувствовала, что ее подташнивает, и сделала глубокий вдох. Но тягостное ощущение под ложечкой не исчезло. Она резко обернулась и воскликнула:
— Это уже даже паранойей не назовешь! Ты специально пытаешься сорвать мне встречу с моим лучшим клиентом?
— Не надо было пытаться продиктовать ему наш адрес! — пожав плечами, сказал Коннор. — Если они его узнают, все предпринятые нами меры предосторожности потеряют смысл.
Она стремительно прошла мимо него к двери балкона и, захлопнув ее, вскричала:
— А какого черта ты заставил меня сказать, что я здесь со своим другом?
— Это лучше, чем признаться, что тебя сопровождает охранник! Можно списать мою подозрительность на банальную ревность. Послушай, Эрин! Я работал по легенде в криминальной среде почти девять лет. У меня есть талант актера. И тебе вовсе не обязательно со мной спать, чтобы наши отношения выглядели убедительно.
— Ах вот как! Ну спасибо! После таких слов мне сразу полегчало, — язвительно сказала Эрин. — А тебе не приходило в голову, что по твоей милости я буду выглядеть в глазах Мюллера законченной идиоткой? Ведь ради встречи со мной сегодня вечером он утром вылетел из Парижа!
— Боже! Какая трагедия! — с деланным ужасом промолвил Коннор. — Лучше бы ты мне этого не говорила. Страшно даже представить, как убитый горем миллиардер будет в одиночестве давиться черной икрой и шампанским при свечах.
— С меня довольно! — воскликнула Эрин, вздернув подбородок. — Я ухожу. Ты не уважаешь ни меня, ни мою работу. Ты совершенно спятил. Прочь с дороги! — Она подхватила с пола сумку с вещами.
— Я никуда тебя одну не отпущу! — схватив ее за плечи, рявкнул Коннор.
— Черта с два! — Эрин попыталась высвободиться, но неудачно. — Я сыта по горло! Ой, что ты делаешь, Коннор! — заверещала она, упав спиной на кровать. Коннор вдавил ее в матрац.
— Говорю тебе, Эрин, я тебя не отпущу, — спокойно сказал он, словно бы ничего особенного не произошло.
Эрин заболтала в воздухе ногами, завертелась под ним и замерла, вдруг почувствовав острое вожделение.
— Не надо, Коннор, — произнесла она грудным голосом.
Он сжал ее щеки ладонями и сказал, глядя ей в глаза:
— Я жалею, что не прикончил всю банду Новака, когда имел такую возможность. Я понадеялся на закон, и это стало моей роковой ошибкой. Негодяям, которых я поймал, удалось сбежать даже из тюрьмы особо строгого режима. Ты меня слушаешь, Эрин?
Она испуганно кивнула, чувствуя, как твердеет его причинное место.
— Так вот, на сей раз я не намерен ошибаться, поэтому останусь рядом с тобой. Тебе все понятно?
— Да, вот только мне трудно дышать…
Коннор приподнялся, упершись локтем в матрац, и продолжил:
— Я хочу кое-что рассказать тебе о Куртце Новаке.
— Лучше не надо. — Она старалась не обращать внимания на его мужское естество, давящее на ее промежность. — Я боюсь даже предположить, что… — Она потупилась, закусив губу.
— Прекрати пороть чушь! Смотри мне в глаза! — приказал ей Коннор.
Эрин похлопала ресницами и медленно подняла на него взгляд.
— Папаша этого мерзавца — босс венгерской мафии, один из богатейших людей Европы. Он отправил своего отпрыска на учебу в Штаты, возлагая на него большие надежды. Но Куртц оказался юношей с причудами: спустя какое-то время он задушил в экстазе одну невинную девицу.
— Прекрати, Коннор! — Эрин зажмурилась со страху.
— К счастью для Куртца, его жертва не была богата. У ее матери, бедной библиотекарши, вышедшей на пенсию, не оказалось денег на адвоката. И дело замяли. Куртцу пришлось вернуться в Европу, где он восстанавливал здоровье на швейцарском курорте. Не отворачивайся, смотри мне в глаза, Эрин! — Он сжал ей пальцами подбородок.
Ей хотелось закричать, что он не вправе так обращаться с ней, но язык у нее прилип к небу. Онемев под его сверлящим взглядом, Эрин затаила дыхание. Коннор продолжал:
— Как известно, стоит лишь собаке разок до крови тяпнуть овцу за ногу, как она войдет во вкус и станет повторять это вновь и вновь. Ты слышала об этом?
— Нет, — прошептала Эрин, недоумевая, к чему он клонит.
— Откуда же тебе, горожанке, знать такие вещи! Но собаке это простительно, она ведь хищник по своей природе. Новаку же в ту ночь случайного убийства стало ясно, что это доставляет ему огромное наслаждение. И с тех пор он пристрастился к соитиям со смертельным исходом для своих доверчивых партнерш, словно наркоман, привыкший нюхать кокаин. Либо богач, коллекционирующий бесценные образцы кельтской культуры…
— Нет, это невозможно! — севшим голосом сказала Эрин. — Мюллер — известный меценат, он пожертвовал кучу денег на научно-исследовательскую работу…
— Ну как же ты не понимаешь, что я нервничаю не случайно! — выйдя из себя, вскричал Коннор. — Никто не хочет прислушаться к моим доводам, я бьюсь как рыба об лед, пытаясь убедить всех, что чую Новака за милю! За тобой охотится сексуальный маньяк, он почти заманил тебя в свои сети, а ты не желаешь в это поверить! Будь же наконец благоразумна!
В ответ Эрин истерически хихикнула и выпалила:
— Но почему именно я должна стать его главной жертвой? Разве мало в мире других красоток? Мама всегда говорила, что Бог наградил красотой Сидни, а мне даровал в утешение мудрость. Ей и в голову не приходило, что от этих ее слов Сидни будет чувствовать себя полной тупицей, а я — уродиной. Она говорила это из благих побуждений, без задней мысли.
— Ты действительно считаешь себя дурнушкой? — с удивлением спросил Коннор. — Клянусь, ты самая красивая девушка на свете!
Густо покраснев, Эрин воскликнула:
— Не смеши меня!
— Я говорю это вполне серьезно! — Коннор перенес тяжесть тела на колено, находящееся между ее полусогнутых ног, и юбка Эрин задралась до пупка. — Пожалуйста, Эрин, доверься мне и позволь закончить свою работу. В борьбе с силами зла у меня большой опыт! — искренне воскликнул Коннор. — Я профессионал!
От этих слов ее сердце наполнилось нежностью, ей захотелось обнять его и сказать: «Да, милый! Ты побывал во многих переделках, и я тебе верю. Огради же меня от этого жестокого мира! Всели в меня спокойствие и уверенность горячим поцелуем! Освободи меня своей любовью от страха и сомнений!»
Но в последний момент, собрав крохи здравомыслия, она заявила:
— Мне было бы легче обдумать твое предложение, если бы ты перестал давить на меня и мять мою одежду.
Коннор нахмурился и резко вскочил с кровати. Эрин скинула туфли и села, поджав под себя ноги. Коннор стал расхаживать по номеру, давая ей возможность заговорить первой. Она в очередной раз отдала должное его терпению. Ведь сколько времени он как тень следует за ней повсюду, не выпускает ее из виду, оберегает и охраняет, как самого дорогого человека на свете. Охваченная порывом благодарности, она воскликнула:
— Хорошо, будь по-твоему! Продолжай заботиться о моей безопасности. Я благодарна тебе за это.
Коннор с недоверием взглянул на нее и пробормотал:
— Всегда к твоим услугам.
Глава 7
Уронив голову на ладони, Коннор чутко прислушивался к глухому ворчанию унитаза и шуму воды в ванне. Что бы ни делала Эрин, его все это будоражило и возбуждало. Несомненно, здоровой такую реакцию организма назвать было нельзя. Воображение красочно рисовало ему сцены их бурного соития, которое сопровождалось бесстыдными возгласами и мольбами рыдающей Эрин любить ее еще и еще.
Наконец дверь ванной распахнулась. Коннор поднял голову и взглянул на Эрин. Она приняла душ и переоделась в белую простенькую блузку и коротенькую джинсовую юбку.
Лицо Эрин посвежело и раскраснелось, волосы были заплетены в косичку, а щедро накрашенные блестящей помадой губы так и напрашивались на жаркий поцелуй.
Коннор глубоко вздохнул, пытаясь обуздать свои сексуальные фантазии, потупился и потер ладонью горячий лоб.
— Тебе нездоровится? — встревоженно спросила Эрин.
— Слегка разболелась голова, — нашелся Коннор и кашлянул.
— Могу дать пилюлю, я захватила с собой аптечку, — предложила Эрин и полезла в сумку за лекарством.
— Спасибо, но лучше давай пообедаем, — глухо сказал Коннор.
— Ты уверен, что таблетка тебе не поможет? — с сомнением спросила Эрин. — Что ж, как хочешь…
Она выглядела разочарованной, и Коннор, заметив это, вновь потупился, скрывая усмешку. Как наивно было с ее стороны предположить, что можно решить его проблему с помощью пилюли! Облегчение ему могла бы принести только основательная мужская работа в постели. Впрочем, одной ночи им было бы маловато, для исцеления ему потребовалось бы значительно больше времени.
— Так мы идем есть икру и крабов или нет? — спросила Эрин. — Я бы не отказалась от устриц.
— Пошли! — воскликнул Коннор, не уловив иронии в ее голосе, и засунул руки в карманы штанов, чтобы хоть немного попридержать своего дракона, рвущегося на свободу. Обуздание мужской гордости потребовало от него изрядных усилий и вытеснило из головы все прочие мысли. Он согласно кивал, пока Эрин рассуждала о вкусовых качествах блюд из даров моря, неопределенно хмыкнул, одобряя сделанный ею выбор — креветки и жареные устрицы со свежим салатом, бифштекс с кровью и отварной картофель, — и задумчиво помалкивал, пока официант ходил на кухню.
— Любопытно, как именно здесь жарят устриц — на сковородке или на решетке? — промолвила Эрин, начиная терять терпение. — И чем фаршируют креветки?
— Уверен, что любое блюдо здесь готовят великолепно, — пробурчал Коннор. — Я как-то не вникал в детали.
— А можно мне задать еще один вопрос? Не относящийся к еде? — Эрин лукаво прищурилась.
— Разумеется! — пожал плечами Коннор. — А почему ты спрашиваешь?
— Мне показалось, что ты не в своей тарелке. Я бы не хотела окончательно испортить тебе настроение. Ты обещаешь, что не рассердишься?
— Как же я могу что-то обещать, если не знаю, что именно тебя интересует!
Эрин поджала губы, разорвала пакетик с хрустящими сухариками и принялась их есть.
— Ладно, обещаю! — пошел на попятную Коннор. — Задавай свой вопрос. Но только учти: поведение человека, побывавшего в коме, непредсказуемо.
Эрин похлопала ресницами, вздохнула и вкрадчиво спросила:
— Мне любопытно, наводил ли ты справки о Клоде Мюллере?
— Естественно! Только это сделал за меня мой брат Дэви, — непринужденно ответил Коннор, внутренне приготовившись выслушать ее возмущенную отповедь. Но Эрин выдержала паузу и задала следующий вопрос:
— И что же ему удалось узнать?
— Не слишком-то много. Если верить добытой Дэви информации, твой Мюллер умопомрачительно богат. Он не скупится на пожертвования для музеев и покупает дорогой антиквариат.
— Если все это так, тогда почему же ты в нем сомневаешься?
— Да хотя бы потому, наивное создание, что ты ни разу с ним лично не встретилась. Как можно быть такой доверчивой, Эрин! — вспылил Коннор. — Хочешь снова влипнуть в историю?
— Пожалуйста, не кипятись, — попросила она и погладила его пальцем по руке, словно поцеловала. — Все женщины страшно любопытны! Постарайся больше не заводиться, договорились? Вот возьми сухарик! Замори червячка.
— Я и не завожусь! — повысил он голос. — Я совершенно спокоен!
К счастью, в этот момент официант принес их заказ, и они принялись за еду. Манеры Эрин были безупречны, она даже прикладывала салфетки ко рту, съев очередную устрицу, жаренную, как обнаружилось, на сковороде. Настоящая пай-девочка!
— Значит, Дэви, твой брат, тоже служит в полиции? — спросила она чуть погодя.
— Нет, он частный детектив, — ответил Коннор.
— Он моложе тебя?
— Нет, старше на два года.
— А другие братья или сестры у тебя есть?
— Да, Шон. Он моложе меня на четыре года.
— И откуда же все твои родственники родом?
Коннор едва не поперхнулся, пораженный такой любознательностью, и с опаской поинтересовался:
— А что вообще тебе известно о моей семье? Что рассказывал о ней Эд? Вы часто перемывали мне косточки?
Эрин отвела взгляд и покраснела.
— Иногда случалось, — пролепетала она. — Отец обожал поболтать с мамой о своих коллегах, порой в моем присутствии. Но я, разумеется, помалкивала.
— И что же он говорил обо мне?
— Как-то раз он сказал очень странную вещь… дескать, тебе так хорошо удается играть роль преступника, потому что ты привык носить маску. Я долго размышляла, что означают его слова, но так и не поняла. А когда однажды я спросила у него об этом, он разозлился и посоветовал мне не совать нос в чужие дела.
— Значит, я тебе небезразличен? — с улыбкой спросил Коннор, отложив вилку.
Эрин стыдливо прикрыла глаза ресницами, отрезала от устрицы крохотный кусочек, отправила его в рот, проглотила, промокнула салфеткой губы и лишь потом промолвила:
— Просто меня разбирало любопытство. Но что все-таки мой папа тогда имел в виду?
Коннор уставился на свой недоеденный бифштекс и неохотно ответил:
— Это долгая история… И довольно печальная.
Эрин съела еще один сочный кусочек и с подкупающей улыбкой попросила:
— Пожалуйста, удовлетвори мое любопытство!
Он взглянул на ее влажные губы, сделал большой глоток пива, кашлянул и начал свое невеселое повествование:
— Моя мама скончалась, когда мне было восемь лет, а Дэви — десять…
Эрин выронила вилку и воскликнула:
— Какой ужас! Представляю, каково вам тогда пришлось…
— Да, нам пришлось туго… Близнецам было всего четыре года…
— Близнецам? — Эрин вытаращила глаза.
— У Шона был брат-близнец, он умер десять лет назад, вернее, погиб, сорвавшись в машине с обрыва.
— Клянусь, Коннор, я не хотела, чтобы ты вспомнил об этом! — Эрин снова промокнула губы салфеткой. — Прости меня, ради Бога!
— Я тоже не хотел стращать тебя историей в духе шекспировских трагедий, — мрачно произнес он. — Извини, что я неудачно начал, постараюсь исправиться. Итак, мы с отцом жили в горах урочища Эндикотт-Фоллз. Ты что-нибудь слышала об этом заповеднике?
— Да, — кивнув, сказала Эрин. — В Эндикотте учится в частном колледже моя сестра Синди.
— Чудесно. В общем, после смерти мамы наш отец свихнулся. Он и раньше был со странностями, война во Вьетнаме покалечила его психику. С кончиной мамы он утратил опору и стал чудачить. До ближайшей школы было двадцать миль, поэтому учил нас всему папочка. По своей весьма специфической программе…
Коннор умолк, удивленный собственной разговорчивостью. Раньше он избегал исповедей о своем детстве, чтобы не слышать потом неприятных резких суждений и дурацких вопросов. Очевидно, заинтересованный блеск в глазах Эрин развязал ему язык.
— Он вбил себе в башку, что близится конец света, — продолжил Коннор. — И стал подготавливать нас к грядущему апокалипсису. Помимо математики и грамматики, мы изучали приемы рукопашного боя, социальную и политическую историю, основы сельского хозяйства, премудрости охоты. Также он учил нас всему, что необходимо для выживания в дикой местности. В общем, исподволь превращал нас в людей, способных уцелеть во время Армагеддона.
— Это поразительно! — воскликнула Эрин.
Коннор отрезал от бифштекса аппетитный кусочек, отправил его в рот и стал тщательно пережевывать. Эрин же не сводила с него восхищенных глаз и терпеливо ждала, когда он продолжит свой рассказ. Наконец он запил мясо пивом и произнес:
— Однажды к нам пожаловала сотрудница социальной службы из города. Так отец спрятал нас в лесу, а ей соврал, что мы уехали к родственникам в Нью-Йорк. А потом запугал доверчивую женщину ужасами, якобы ожидающими ее после всемирной катастрофы. Бедняжка чуть не лишилась чувств и поспешила убраться восвояси.
— И что же все вы, братья, думали тогда об этой галиматье?
— Папаша обладал харизматической внешностью, внушал доверие к себе. Лишенные в этой чертовой дыре возможности слушать радио и смотреть телевизор, мы верили всем его бредням. Пока Дэви не решил выбраться на разведку на вражескую территорию и взглянуть на мир своими глазами. Нам он сказал, что хочет поступить в колледж, хотя в действительности истосковался по женскому обществу. — Коннор улыбнулся, вспомнив этот забавный эпизод, но внезапно помрачнел и добавил: — А спустя год отец умер от инсульта.
Эрин сочувственно похлопала его ладонью по руке и спросила:
— И как же вы жили после его смерти?
— Похоронили его возле нашего дома, а потом стали искать работу. Дэви устроился на мукомольную фабрику, я взял на себя все домашние дела. Затем Дэви завербовался на флот, а я пошел учиться в колледж.
— И сколько же вам было лет, когда ваш отец умер?
— Мне — шестнадцать, Дэви — восемнадцать, Шону и Кевину — по двенадцать.
На глаза Эрин навернулись слезы, губы ее задрожали.
— Не принимай это чересчур близко к сердцу, — поспешил успокоить ее Коннор. — Наше детство, конечно, было необычным, однако и плохим его не назовешь. Мы с братьями жили в красивом месте, у нас была дружная, сплоченная семья. Мы многому научились у отца. Если бы не ранняя смерть матери, то нас вполне можно было бы считать счастливчиками.
Эрин промокнула салфеткой глаза и с улыбкой спросила:
— А какой она была?
— Честно говоря, мне запомнилось только, что она была хохотушкой в отличие от отца, обычно пребывавшего в задумчивости. Мама порой смешила его, но когда ее не стало, он вообще перестал смеяться.
— Из-за чего же она скончалась?
— Из-за кровотечения в результате внематочной беременности. Случилось это в январе, когда все дороги в город завалило снегом. А до больницы от нас и летом-то было нелегко добраться.
Эрин ахнула и прикрыла рот салфеткой.
— Только не плачь, ради Бога! — воскликнул Коннор, проклиная себя за болтливость. — С тех пор прошло почти тридцать лет.
Эрин шмыгнула носом и захлопала глазами. Коннор невольно протянул руку к ее бархатистой щеке и смахнул слезу. Эрин испуганно отшатнулась, он отдернул руку и случайно задел бокал с минеральной водой. К счастью, бокал не разбился, упав на стол, но скатерть стала влажной. Коннор чертыхнулся, Эрин же прошептала:
— Это пустяки, я сама виновата.
Оба снова принялись за еду, остывавшую на тарелках. Звон столовой посуды в наступившей тишине напомнил Коннору, что его отец, Эймон Маклауд, не позволял своим детям болтать за обедом и жестикулировать. Запрет на пустые разговоры тяжелее всех переносил Шон, готовый тараторить без умолку с утра до вечера.
Эрин, тоже переносившая тягостное молчание с большим трудом, вскоре не выдержала и попыталась возобновить застольную беседу. Сделав глубокий вдох, она спросила:
— А какие они, твои братья? Что они собой представляют?
— Они уникальные создания, — с кривой ухмылкой ответил Коннор. — И рассказывать о них можно бесконечно.
— Они женаты? — кокетливо поинтересовалась Эрин.
— Нет. Правда, Дэви был женат, пока служил на флоте, но жена ушла от него, не вынеся его тяжелого характера. Ему было некогда веселиться, пока он растил младших братьев и вкалывал на мукомольне. Да и позже, находясь на воинской службе, он видел мало радости, особенно во время войны в Персидском заливе.
— А Шон? Какой у него характер?
— Шон в отличие от Дэви считает мир огромным игровым полем, площадкой для развлечений. Он умен и симпатичен, однако постоянно попадает в передряги из-за своего взрывного характера. Но подолгу молчать и сохранять невозмутимость он не в силах. Почему ты как-то странно смотришь на меня и улыбаешься?
— Мне интересно наблюдать, с какой любовью ты рассказываешь о своих братьях, — сказала Эрин.
Озадаченный таким ответом, Коннор уставился в тарелку. Эрин уперлась локтями в стол и спросила, подперев рукой подбородок:
— Если Дэви угрюм и молчалив, Шон — болтлив и непоседлив, тогда каким человеком ты считаешь себя?
Коннор допил пиво, взглянул на ее пухлые блестящие губы и уклончиво ответил:
— Этот вопрос пока остается открытым.
Подошедшая к их столику миловидная официантка спросила, не желают ли они отведать на десерт свежеиспеченный голландский яблочный пирог с домашним ванильным мороженым.
— Это наше фирменное блюдо, — подчеркнула девушка.
— Решай ты, — взглянув на Эрин, сказал Коннор.
— Я как ты, — ответила она.
— Тогда принесите нам две порции, — сказал официантке Коннор.
Пирог таял во рту, как и положено шедевру кулинарного искусства. Тончайшая корочка хрустела, кисло-сладкая яблочная прослойка смешивалась с ванильным мороженым и превращалась в умопомрачительный ароматный нектар. Шеф-повар, приготовивший это кушанье, был воистину волшебником, способным угодить самому привередливому гурману.
Всякий раз, когда бесподобные губы Эрин смыкались вокруг десертной ложечки, черенок которой она изящно сжимала тонкими пальцами, чресла наблюдавшего это действо Коннора пронзали тысячи крохотных раскаленных иголочек.
Как же сможет он выдержать эту ночь в одном номере с межгалактической принцессой? Сумеет ли хладнокровно смотреть, как она, раскрасневшаяся и посвежевшая после душа, ложится в пеньюаре в постель, чтобы вскоре очутиться в объятиях Морфея? Воистину адские муки предстояло ему вынести в неравной схватке с этим дьявольским наваждением! Ведь еще не забрезжит заря, а он уже будет корчиться от нестерпимой боли в разбухшей мошонке.
Он помрачнел как туча и надолго замолчал.
Угрюмая физиономия Коннора несколько обескуражила Эрин, бесповоротно решившуюся посвятить этот вечер его обольщению. Неосторожные вопросы, заданные ею в ресторане, и непрошеные слезы, навернувшиеся на глаза от его ответов, изрядно подпортили начавшийся было процесс их сближения. Надо было изменить свою тактику с учетом допущенных ошибок.
Но что же ей лучше предпринять? Об этом и размышляла Эрин, поднимаясь вместе с Коннором на лифте в номер. Предмет ее размышлений пока не давал своим озабоченным видом повода для оптимизма. Возле двери номера он сделал знак остановиться, вынул из-за спины пистолет, засунутый за пояс, проверил помещение и лишь потом разрешил войти.
Дальнейшие действия Коннора еще больше растревожили Эрин: он принялся прикреплять к окнам и двери какие-то подозрительные датчики.
— Что это такое? — поинтересовалась она.
— Новейшие охранные устройства. Их дал мне Сет, он их называет «ревунами».
— Не номер, а средневековая крепость, — с усмешкой сказала Эрин.
— Для нас эти хитроумные приспособления абсолютно безопасны, — заметил Коннор и нажал кнопку на коробочке, прикрепленной к оконному стеклу. Словно завороженная, Эрин уставилась на мигающую сигнальную лампочку, как бы говорящую, что шансов совратить такого мудрого и хладнокровного мужчину, как ее телохранитель, у нее нет.
Коннор снял пиджак, швырнул его на кровать и спросил:
— Тебе не потребуется ванная в ближайшие несколько минут? Я бы хотел сполоснуться под душем.
— Ради Бога! — пожав плечами, сказала Эрин.
Он ушел в ванную, и вскоре оттуда донесся плеск воды.
Эрин подумала, что будь она действительно скверной девчонкой, то без колебаний скинула бы одежду и присоединилась к нему, благо дверь он не запер.
И что же она стала бы делать потом? Одних эротических фантазий было недостаточно, требовался практический сексуальный опыт, а вот его-то ей и недоставало. Струи воды барабанили по кафельному полу, вторя перестуку капель дождя за окном и мягкому шуршанию волн океана на берегу. Эрин закрыла лицо ладонями и застонала от отчаяния.
Наконец Коннор вышел из ванной, одетый в линялые синие джинсы и майку, с влажными космами, прилипшими к спине, и принялся рыться в своем саквояже, разыскивая гребень. Найдя его, он стал яростно расчесывать волосы. Когда один из зубьев сломался, Эрин вздрогнула и нервно воскликнула:
— Прекрати! Это уже невыносимо!
— Что именно? — удивленно спросил Коннор.
— Прекрати терзать свои волосы, иначе станешь плешивым.
— Моей шевелюре это только на пользу, — возразил он.
— Ты просто ничего не понимаешь в уходе за волосами! — погрозив ему указательным пальцем, наставительно промолвила Эрин. — Взгляни на концы волос, они все сухие и ломкие, потому что ты их варварски расчесываешь. Я всю жизнь носила длинные волосы и знаю, как правильно за ними ухаживать.
— Но ведь все концы спутались! И что же прикажешь мне с ними делать? — спросил Коннор.
— Ты никогда не смотрел рекламу средств для ухода за волосами по телевизору? — удивленно спросила Эрин. — Считай, что тебе повезло: у меня с собой есть полный набор лосьонов и шампуней.
— Не обижайся, Эрин, но я не из тех мужчин, которые пользуются косметикой, — с ухмылкой сказал Коннор. — Пусть этим забавляются геи.
— Тогда не носи длинные волосы! — резонно заметила Эрин. — У меня с собой есть ножницы. Давай я тебя подстригу!
— Этого мне только не хватало, — пробормотал Коннор.
— Выбирай: либо первое, либо второе! — строго сказала Эрин.
— Ты начинаешь меня пугать! — Он попятился.
Она достала из сумки косметичку.
— Не бойся, Коннор! Доверься мне, все будет хорошо. А вот и ножницы! Ну, подойди же ко мне поближе! — Эрин зловеще помахала ножницами в воздухе. — Или ты трусишь?
— Это нечестно! — заметил Коннор. — Оставь мои волосы в покое!
— Не будь ребенком, — стояла на своем Эрин, решив проявить настойчивость. — Позволь мне хотя бы умастить твои волосы гелем, от него мужественности у тебя не убудет, не беспокойся.
— Ты в этом уверена? — Его глаза хитро блеснули.
— На все сто процентов! — выпалила Эрин, не почуяв подвоха в его вопросе.
— И согласна это проверить? — спросил Коннор.
Пальцы Эрин внезапно онемели, и выроненные ею ножницы упали на кровать. На языке у нее вертелся дерзкий ответ — да, согласна, прямо здесь и теперь. Но она не могла произнести ни слова.
— Извини, — сказал Коннор, отводя взгляд. — Давай забудем об этом. — Но его мужское естество протестовало.
Он сел на кровать спиной к ней. Эрин уставилась на его широкие плечи с прилипшими к ним густыми волосами песочного цвета и почувствовала непреодолимое желание сделать этому мужчине что-то приятное, какой-нибудь милый, трогательный пустячок.
— Пожалуйста, Коннор, — тонким голоском пропела она, — разреши мне привести в порядок твою прическу.
— Хорошо, так и быть, действуй, — с тяжелым вздохом смилостивился он, устав с ней ссориться.
— Вот и прекрасно! — обрадовалась Эрин и стала деловито готовиться к экзекуции: достала из сумки несколько тюбиков и флаконов, пару ножниц, гребень, скинула туфли и распахнула дверь ванной. — Прошу!
Она включила горячую воду и приказала ему снять майку, чтобы не замочить ее ненароком. Коннор, к ее изумлению, не торопился раздеваться и топтался в смущении на месте, словно застенчивый мальчик.
— В чем дело? — спросила Эрин.
— Я бы не хотел, чтобы ты видела мои шрамы. Они отвратительны.
Эрин деланно рассмеялась и, подойдя к нему, стащила с него майку. Он позволил ей сделать это, подняв вверх руки в знак своей безоговорочной капитуляции.
От одного только вида его мощного торса с рельефной мускулатурой у нее перехватило дух. Но уродливые рубцы на восхитительном теле заставили ее похолодеть: впервые она своими глазами увидела, что он действительно был на волосок от гибели. Из ее груди вырвался слабый стон.
— Я же говорил, что тебе лучше этого не видеть, — сказал Коннор.
— Тебе все еще больно? — спросила она, борясь с желанием погладить его по плечам, а потом покрыть сплошь поцелуями, чтобы смягчить душевные и физические страдания. Соблазн был дьявольски велик. Эрин отступила на шаг и сказала:
— Сядь в ванну и откинь назад голову!
Он подчинился. Эрин перевела дух и снова заговорила:
— Сперва я вымою шампунем тебе голову. Закрой глаза и расслабься. Доверься мне, все будет хорошо!
— Хотелось бы в это верить, — сказал он, зажмуриваясь.
Шампунь пенился и стекал по его лицу и ее рукам. От духоты и пара Эрин вскоре разморило, она впала в транс и мыла ему голову машинально, потеряв чувство времени. Прикосновения к его ушам, скулам и подбородку доставляли ей неописуемое удовольствие. Густая пенистая белая масса, грозящая заполнить собой все помещение, пробуждала в ней сексуальные ассоциации. А его кадык вызывал у нее сладкую истому.
Ей страстно хотелось наклониться и впиться ртом в его губы, а потом…
У нее закружилась голова, едва лишь она дала свободу своим фантазиям. Эрин встряхнулась и, ополоснув его волосы прохладной водой, тщательно их отжала. Коннор открыл глаза и вопросительно вскинул брови.
Застенчиво улыбнувшись, Эрин выдавила на ладонь из тюбика немного смягчающего геля, купленного ею в незапамятные добрые времена за безумную цену, и сказала:
— Сейчас я вотру кондиционер в твою кожу, и тебе придется потерпеть и не смывать его еще десять минут.
— Десять минут? — с деланным ужасом переспросил Коннор.
— Вообще-то положено, чтобы кондиционер впитывался в волосы в течение получаса, — непререкаемым тоном заметила Эрин. — А для усиления лечебного эффекта рекомендуется обмотать голову горячим полотенцем. Однако на первый раз я сделаю для тебя исключение. — Она стала энергично втирать гель в кожу головы.
— Ну и запашок же, однако, у этой дряни, — пробормотал он.
— Ничего, потерпишь и не умрешь, — парировала Эрин.
— Теперь я знаю, в чем секрет твоей красоты, — севшим голосом сказал Коннор и блаженно улыбнулся. — Надо несколько часов просидеть в ванне, измазанной с головы до ног пахучей гадостью, и ты будешь выглядеть потом, сполоснувшись, как сказочная принцесса. Что ж, я согласен последовать твоему примеру, чтобы тоже превратиться в сказочного принца.
Сердце Эрин неистово заколотилось, колени подкосились, и она присела на бортик ванны, чтобы сделать судорожный вздох. Коннор лукаво взглянул на нее и сказал:
— Ты покраснела, как вареная свекла. Тебе стало жарко?
Эрин молчала, завороженная его сильными руками, мужественным лицом, обнаженным торсом и пронзительным взглядом.
— Да, — опомнившись, ответила она. — По-моему, можно споласкивать.
— Как? Разве десять минут уже прошли? — с удивлением воскликнул Коннор. — Странно.
Эрин понятия не имела, сколько времени она пребывала в оцепенении — десять минут, десять секунд или три часа?
— Да, — выдохнула она и глупо хихикнула.
— Я чувствую себя султаном, которого обхаживает его прекрасная служанка, — сказал Коннор, вновь вверяя свою голову ее ласковым рукам. — Продолжай ублажать меня, это мне все больше нравится.
Эрин снова глупо хихикнула, живо представив себе восточный гарем, и скользнула взглядом по его голому торсу. Глаза полезли на лоб: у Коннора случилась эрекция, да настолько мощная, что у нее даже свело живот. Такого солидного доказательства его мужественности она не ожидала.
Значит, вот с чем ей пришлось бы столкнуться самым непосредственным образом, если бы она вошла в ванную голой. А что, если протянуть руку и дернуть за язычок молнии? Узнать наконец, какое свирепое чудовище скрывается в его брюках? Но если Коннор сочтет ее поступок пошлым и вульгарным и обидится? Или, того хуже, безмерно обрадуется? Ей снова не хватило духу на решительный шаг.
Эрин сполоснула Коннору волосы, выпрямилась и сказала:
— А теперь надо их расчесать и уложить как следует. Сядь, пожалуйста, на край ванны. И не корчи недовольную гримасу, потерпи, пока я доведу все до конца.
Коннор неохотно встал и пробурчал:
— Надеюсь, я не стану похожим на пуделя? Учти, я привык заплетать волосы в косичку. И позаботься, чтобы они были одной длины. Иначе я сойду с ума.
— Успокойся! Я знаю в этом толк.
Она стала осторожно подравнивать концы его волос, касаясь грудями спины и млея от сладкой истомы. Когда все было готово, она провела ладонью по голове Коннора и сказала:
— Теперь осталось лишь просушить их феном.
— А вот от этого, пожалуйста, ты меня уволь! С меня довольно! Не смей включать эту штуковину, пока я стою мокрый в ванне и с босыми ногами! Иначе нас обоих убьет током.
— Какой ты еще глупенький мальчик! — проворковала Эрин и, наклонившись, собрала клочья отрезанных волос и бросила их в мусорную корзинку.
Коннор молча наблюдал ее грациозные движения, не торопясь одеваться. Эрин выбежала из ванной, сунула свои тюбики и флаконы в сумку, даже не обтерев их полотенцем, и плюхнулась на кровать, чертовски злая на себя за наивность и трусость. Проклятая идиотка! Жалкий цыпленок! Упустить одну за другой столько возможностей!
— Эрин! — окликнул ее Коннор.
Она резко обернулась. Он стоял в дверях, ослепительно красивый с гладко зачесанными назад блестящими светлыми волосами. Настоящий Адонис! Эрин охватила неконтролируемая дрожь. Она сдавленно спросила:
— Что?
— Хочу поблагодарить тебя за прическу. Это было очень мило. Ты прелесть! — сказал он. — Просто душка!
— Всегда к твоим услугам, — брякнула она не подумав.
Люди говорили ей эти слова на протяжении всей ее жизни.
Ее всегда считали славной девочкой, которая изо всех сил старается сделать окружающий мир лучше и угодить своим родителям, неспособным, к сожалению, жить в гармонии даже друг с другом и потому нуждающимся в ее помощи.
И она лезла из кожи вон, чтобы казаться славной и милой дочерью, вежливой, уважительной и старательной. А также честной, прямодушной, невинной и благонамеренной.
Но теперь ее терпению пришел конец.
— Я чем-то обидел тебя, Эрин? — спросил Коннор.
— Нет, все нормально! — выпалила она, сверкая глазами. — Просто я хочу принять ванну. Ты не возражаешь?
Он многозначительно улыбнулся и кивнул. Смотреть на его физиономию Эрин уже была не в силах. Подхватив с пола сумку, она бегом устремилась в ванную, чтобы не впасть в истерику у Коннора на глазах. Захлопнув за собой дверь, она включила душ и, зажмурившись, встала под бодрящие прохладные струи, надеясь успокоиться и найти выход из проклятого замкнутого круга, в который она сама себя загнала. Больше всего она боялась, что Коннор не только отвергнет ее в случае, если она сделает решительный шаг, но и посмеется над ней.
Интуиция подсказывала ей, однако, что при всей своей внешней суровости и колючести он этого не сделает, потому что у него доброе сердце. Ему будет больно отказать ей, но ведь это не смертельно!
Эрин выключила воду, подумала немного и вздрогнула, потрясенная предположением, что отказ Коннора может ее Убить! Она стала энергично вытираться полотенцем, и постепенно страх перед позорной смертью от сексуальной неудовлетворенности начал ослабевать. А когда она облачилась в ночную сорочку и трусики, к ней почти вернулась ее былая Решительность. Нет, сказала она себе, берясь за дверную ручку, стыдно быть такой трусихой. Мысль, пронзившая Эрин, словно молния, пригвоздила ее к полу.
Шелковая ночная сорочка была скроена в романтическом стиле и больше подходила для девственницы, наконец-то решившейся расстаться с невинностью. Все эти многочисленные ленточки, кружева и оборки абсолютно не соответствовали тому дерзкому вызову, который собиралась она бросить Коннору. Как, впрочем, и ее хлопковые белоснежные трусики. Ей следовало предстать перед ним голой, обрушив за собой в пропасть все мосты. Лучше было бы сразу же дать ему понять, что именно ей от него нужно, и вынудить его незамедлительно приступить к делу, не теряя времени на сентиментальные разговоры.
Эрин рывком стянула с себя через голову сорочку, повесила ее на крюк, сняла трусики, сложила их вдвое, потом, сама не зная зачем, снова их расправила, вспомнила о волосах, распустила их по плечам и с опаской взглянула в зеркало.
В таком виде, без одежды и с распущенными волосами, она выглядела почти сексуально. Жаль, что ее косметичка осталась на кровати. Что ж, пусть все будет естественно! Другого столь же удобного случая соблазнить Коннора ей уже никогда не представится. Да и духу на вторую попытку ей вряд ли хватит. Эрин попыталась было сделать глубокий вдох, но воздух почему-то не поступал в легкие. Тогда она распахнула настежь дверь и вошла в комнату.
Глава 8
Коннор обернулся и застыл с открытым ртом, потрясенный увиденным. Его выразительное молчание породило у Эрин ощущение, что она стоит голой на сцене перед шокированной толпой, беззащитная и одинокая. Пылающий взгляд Коннора, устремленный на нее, казалось, высвечивал каждый потайной уголок ее трепещущего тела. Он закрыл рот, сглотнул подступивший к горлу ком и хрипло воскликнул:
— Разрази меня гром, если я понимаю, что все это означает!
— Я и сама не знаю, — с дрожью в голосе промямлила она.
В голове Эрин клубился туман, однако в подсознании шевельнулось предположение, что она поступает дурно. Оставалось признать, что события разворачиваются по худшему сценарию. В подобных ситуациях девушкам предоставляется шанс проявить все свои тайные таланты. Эрин попятилась и чуть слышно пролепетала:
— Извини, Коннор, я сейчас же оденусь…
На глазах у нее выступили слезы, но Коннор им не поверил. С решительностью варвара, бросающегося на врага, он схватил ее за плечи, хорошенько встряхнул и прорычал, приперев ее спиной к стене:
— Не торопись! В этом надо разобраться!
Соски Эрин отвердели, упершись в его грудь, изо рта вырывались нечленораздельные оправдания:
— Это недоразумение… На меня нашло затмение… Я не хотела… Не сердись!
— Не хотела? А зачем тогда ты впорхнула сюда в костюме Евы? Чтобы вогнать меня в оторопь? Что за странные причуды? Отвечай! — проревел он.
— Мне подумалось, что… — Эрин закусила губу, не найдя нужных слов.
— Ах, тебе подумалось? И что же, интересно? Наверное, что повертеть передо мной голой попкой — это забавная шутка? Что потрясти у меня перед носом своими обнаженными сиськами — это оригинальная разминка? Решила немного подразнить меня своим очаровательным пупочком? Напрасно же ты дерзнула испытать мое терпение! Лучше не буди во мне зверя!
— Ты все неправильно понял, — собравшись с духом, выпалила Эрин.
— Что? Повтори! Я не расслышал! — заорал он и плотнее прижал ее к стене.
— Не смей на меня кричать! — взвизгнула она, поняв, что пытаться выскользнуть и запереться в ванной бессмысленно.
— Давай разберемся, Эрин! — тише, но с явственной угрозой в голосе произнес Коннор. — Разве я давал тебе повод вести себя подобным образом?
Эрин прикрыла груди ладонями, но он расцепил ее пальцы и, разведя руки в стороны, прижал их к стенке. Бугор, образовавшийся у него в ширинке, уперся ей в лобок.
— Тебе придется признаться, что означает твоя затея. Говори, негодница, что у тебя на уме?
— Я хотела… — Слова застряли у нее в горле. — Я хотела… — Она снова замолчала.
— Ну, договаривай! Чего же тебе захотелось? Что за дурацкую игру ты затеяла?
— Не смей так разговаривать со мной! Это не игра! Я хотела тебя!
— Что? — Его лицо побагровело.
— Хотела тебя, вот что! — заорала Эрин. — Неужели так трудно понять? Как объяснить это тебе еще яснее?
— Ты хотела меня? — переспросил он.
Эрин оттолкнула его с такой силой, что он отшатнулся и только чудом устоял на ногах.
— Да, тебя! Я не предполагала, что ты так странно отреагируешь, идиот! Ладно, черт с тобой. Обещаю, что это никогда больше не повторится. — Она проскользнула мимо него в ванную.
— Черта с два! — воскликнул Коннор и, метнувшись следом, повернул ее к себе лицом. — Так просто тебе не отвертеться.
Он был до крайности возбужден, охвачен дрожью с головы до ног, почти безумен.
И неподдельный жуткий страх заставил Эрин прошептать:
— Отпусти меня! Ты делаешь мне больно. Коннор опустил руки и прохрипел:
— Прости, я не нарочно.
— Ты до смерти меня напугал, — сказала Эрин, потирая плечи.
— Ты тоже нагнала на меня страху, — хохотнув, сказал он.
— Отец говорил, что у тебя стальные нервы. Вот уж не думала, что ты испугаешься обнаженного женского тела.
— Это смотря какого тела, — со вздохом возразил он. — Ты только взгляни на себя в зеркало! Твое тело ослепительно прекрасно.
Эрин густо покраснела, смущенная столь галантным комплиментом ее заурядной фигуре, и прошептала:
— Спасибо.
Коннор уставился на нее, вновь впадая в транс. На его скулах выступили розовые пятна. Она дотронулась пальцем до его щеки и почувствовала, что его лицо пылает. Ее другая рука обвила его талию. Коннор напрягся, прижимаясь к ней плотнее.
— Ты вся такая нежная, такая податливая и теплая. И совершенно голая… — брякнул он. — Даже не знаю, можно ли к тебе прикоснуться.
— Не робей, — выдохнула она, закрывая глаза. Он погладил ее по волосам и прошептал:
— Это похоже на дивный сон. Ущипни меня! Эрин с удовольствием ущипнула его за ягодицу. Коннор охнул и сказал:
— Увы, это не сон! Эрин, являвшаяся ко мне в моих грезах, так бы не поступила.
Эрин остолбенела.
— Я приходила к тебе в эротических снах? — тихо спросила она.
— Да, в течение многих лет! — Он порывисто обнял ее и стал жадно ощупывать ее горячее тело.
Она припала щекой к его вздымающейся груди, чуть не разрыдавшись от восторга, и проворковала:
— Готова поспорить, что Эрин твоих грез — это ангел во плоти. Ожившая фарфоровая статуэтка, пай-девочка в скромных туфельках и гольфах, всегда поступающая правильно. Я угадала? Ручаюсь, что она первая ученица, которую преподаватели ставят всему классу в пример. И уж точно не осмелится напугать парня, выпрыгнув голой из ванной. Но вот что я тебе скажу, Коннор: распрощайся-ка ты со своей выдуманной Эрин! Ее больше нет. С милой пай-девочкой навсегда покончено. Точка.
— Потрясающе! — воскликнул Коннор. — Значит, отныне ты будешь носить кожаную мини-юбку, туфли на высоком каблуке и грабить банки? Лихо, однако!
— Для начала я только соблазню тебя, — прошептала Эрин.
— Что ж, это меня слегка успокаивает, — с улыбкой сказал он. — Но хочу заметить, что Эрин моих грез не носила школьных ботиночек. Она всегда являлась мне голой. И не скромничала во время наших любовных свиданий. Надеюсь, теперь и у тебя отлегло от сердца?
— Не верю! — воскликнула Эрин.
— Тогда повернись ко мне спиной! — приказал ей он.
Эрин так удивилась, что без лишних слов исполнила его приказ. Коннор ухватил ее обеими руками за аппетитный зад и прохрипел:
— Я схожу с ума от этой восхитительной попки. Взгляни в зеркало и ты сама убедишься, что на нее невозможно смотреть спокойно.
Покраснев еще гуще, Эрин оттопырила свой багажник и, покосившись на отражение в настенном зеркале, неуверенно промолвила:
— По-моему, я чересчур полная. Синди даже в шутку дразнила меня Булочкой.
— Обожаю сдобные булочки, — сказал Коннор. — Я столько лет мечтал увидеть твои женские прелести, и вот наконец сбылась заветная мечта идиота. Дай же мне налюбоваться тобой вволю!
Эрин приняла соблазнительную позу, Коннор подался вперед, ухватил ее за бедра и, подтолкнув, заставил облокотиться на журнальный столик. Из зеркала на нее смотрела голая бесстыдница с изогнутой спиной и оттопыренным розовым задом.
Коннор плотоядно ухмыльнулся, отчего ягодицы Эрин сжались, предчувствуя прыжок хищника, а щеки запылали. Он явно испытывал ее, сообразила Эрин и замерла, решив идти до конца.
Руки Коннора заскользили по ее бедрам и лобку, пальцы стали щекотать ее половые губы и промежность. Он прижался к ней своей эрекцией, стиснув руками талию, и произнес:
— С тобой трудно держаться в рамках приличия.
— В рамках приличия? — переспросила Эрин. — Это как?
— Вообще не прикасаться к тебе! — воскликнул Коннор. — Я втянул тебя в эту затею, вернее, бесцеремонно принудил тебя подчиняться мне. Совратив же тебя, я рискую оказаться в дурацком положении.
— Минуточку! — перебила его Эрин. — Кто кого совращает? Вы ничего не путаете, мистер Коннор Воплощенная Благонамеренность? Вы, случайно, не приписываете себе чужие заслуги?
— Это сейчас не главное! Мой долг…
— Вот здесь-то и зарыта собака! — воскликнула Эрин. — Все дело в том, что ты не понимаешь, в чем именно заключается твой долг! Ты искренне заблуждаешься насчет того, что правильно, а что — нет.
— Неужели? Так просвети же меня!
— В данный момент твой долг удовлетворить мои плотские желания, — заявила она. — Это самое правильное, что ты сейчас можешь сделать.
— Вот это да! — Коннор блаженно осклабился. — Честно говоря, Эрин из моих фантазий никогда не сказала бы ничего подобного.
— Что ж, привыкай к настоящей Эрин.
— Я постараюсь, — заверил он ее. — Ты поначалу огорошила меня, но сейчас я начинаю приходить в себя. — В подтверждение своих слов он сжал пальцами ее соски. — Ах, какой восхитительный бюст! Мечта поэта! Поделись же со мной скорее своими заветными желаниями, я готов их удовлетворить немедленно, моя дорогая.
— Не стану подвергать тебя слишком суровым испытаниям, — снисходительно ответила Эрин. — Действуй по своему усмотрению. Надеюсь, ты знаешь, с чего лучше начать?
— В этом можешь не сомневаться, — с усмешкой сказал Коннор. — Но проблема в том, что у меня нет презервативов.
Глаза Эрин широко распахнулись. Она ведь тоже упустила из виду эту маленькую, но существенную деталь.
— У меня даже в мыслях не было совращать тебя, Эрин, в этом отеле. Мне до сих пор не верится, что я упускаю шанс овладеть тобой в реальности, а не в мечтах.
Подумав, Эрин спросила:
— Однако не мог бы ты сделать это без презерватива? Я слышала, что мужчины могут вовремя остановиться и…
— Да, разумеется, но лишь теоретически. Полной гарантии в этом деле нет. Чаще мужчина не в силах совладать с собой.
— У меня только вчера закончились месячные, — с жаром выпалила Эрин. — Так что я вряд ли рискую «залететь»…
— Эрин! Я уже так завелся, что могу кончить прямо в трусы. Один лишь вид твоих прелестей лишает меня рассудка. Не проси меня о том, чего я не могу тебе обещать.
— Да, и вот еще что!.. — выпалила она. — Если ты в чем-то сомневаешься, то знай, что я никогда не делала этого без резинки. Так что…
Эрин, у меня не было никаких сомнений на этот счет, — мягко сказал Коннор, тронутый ее заботой о его здоровье. — К твоему сведению, я недавно сдал все анализы, у меня с этим тоже все в порядке. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да, разумеется, — пробормотала она. — Рада это слышать. Да и вообще, по-моему, можно заняться и кое-чем другим. Ведь существует масса вариантов.
— Назови хотя бы один из них, — предложил Коннор.
— Честно говоря, у меня нет в этом никакого опыта, — пролепетала она, чуть не плача.
— Так я и предполагал, — со вздохом сказал Коннор.
Эрин жалобно заскулила, готовая впасть в истерику.
Он погладил ее по голове, успокаивая, словно капризного ребенка, и вкрадчиво спросил:
— Признайся, Эрин, ты спала с Табором Лукашем? Терпение Эрин кончилось. Она распрямилась и, обернувшись, вскричала:
— Да как ты посмел предположить такую мерзость! Он даже не прикоснулся ко мне, этот негодяй!
— Не злись, дорогая! — примирительно промолвил он. — Даже если бы ты с ним и позабавилась, я бы не стал тебя в этом упрекать. Ведь он известный обольститель, сущий ангелок.
— Да он типичный сутенер! Такие смазливые типы меня не интересуют! — Эрин порылась в сумке и достала из нее трусы.
— А мне казалось, что ни одна девушка не устоит перед этим красавчиком, — с сомнением сказал Коннор.
— Вот рассмешил! — Эрин истерично расхохоталась и натянула трусы наизнанку. — Теперь, после того как ты его отделал, его родная мама испугается. Короче говоря, Коннор, мне противно даже слышать об этом ублюдке. И вообще я смертельно устала от твоих идиотских вопросов. Оставь меня наконец в покое!
— Значит, у вас все-таки что-то было? — прищурившись, спросил Коннор.
— Прекрати нести чушь! — взвизгнула она и наклонилась, чтобы достать из сумки штаны.
Но когда, достав их, она присела на кровать, чтобы натянуть штаны, Коннор вырвал их у нее из рук, повалил ее на спину и заорал:
— Смотри мне в глаза! Отвечай, что между вами было!
— Все, что только можно себе представить! — закричала в ответ Эрин. — Он надругался надо мной самым гнусным образом, поимел меня во все отверстия. Теперь ты доволен? И не наваливайся на меня своей тушей. Еще вопросы будут?
— Что ж, вот теперь я удовлетворен, — выпрямляясь, заявил Коннор.
— Это почему же? — с любопытством спросила Эрин.
— Да потому, глупышка, что, случись такое, ты бы никогда мне в этом не призналась. Я уверен, что он тебя даже пальцем не тронул.
— Какая самоуверенность! — Эрин фыркнула и передернула плечами. — Плохо ты меня знаешь. И не воображай, что ты способен читать мои мысли. Порой я сама не знаю, что придет мне в голову в следующую секунду. Такая уж я непредсказуемая!
— Я вижу тебя насквозь, — промолвил Коннор. — И уверен, что ты не позволила ему до тебя дотронуться.
Эрин затрепетала и отвела взгляд.
— Ты прав, он совершенно не в моем вкусе. Меня от него воротит.
Коннор по-хозяйски сжал ей ягодицу и пробормотал:
— Вот и чудесно, рад это слышать. Теперь я наконец-то избавлюсь от мучившего меня кошмара.
— Ты действительно страдал, подозревая, что он овладел мной? — Эрин взволнованно подалась вперед.
— Чертовски, — ответил Коннор, обнимая ее за талию. Она прильнула к нему и прошептала:
— Я рада!
Коннор стал покрывать ее шею и лицо нежными поцелуями.
Она запрокинула голову и сладострастно застонала.
— Пожалуй, самое время вернуться к вопросу о нетрадиционном совокуплении, — пробормотал Коннор, целуя ее в сосок. — Но сперва тебе придется снять трусики. Снимай их скорее, не пожалеешь. Я продемонстрирую тебе нечто оригинальное.
Эрин нервно хихикнула, внезапно вспомнив свой неудачный опыт орального секса с занудой Брэдли, и сказала:
— Я бы предпочла заняться сначала тобой. Ведь это тебе требуется поскорее облегчить свои страдания…
Будем придерживаться универсального правила: сначала дамы. Закон есть закон!
— Ты прав, однако… Дело в том, что я… — Эрин замялась.
Коннор пристально вгляделся в ее пунцовое лицо.
— Я думал, что это ты изнемогаешь от неудовлетворенности, — раздельно произнес он. — Или ты передумала?
— Да нет же! Просто мне довольно сложно достичь оргазма. Я не слишком чувствительная, поэтому не хочу утомлять тебя. А когда меня торопят, я нервничаю и… В общем, я бы попробовала какой-нибудь иной способ…
— Успокойся, Эрин! — Он прервал ее невнятное бормотание поцелуем, от которого у нее все поплыло перед глазами. — Никто не собирается тебя торопить. И утомить меня тебе вряд ли удастся. Я привык к забегам на длинные дистанции.
В подтверждение своих заверений он опять поцеловал ее в губы, и все сомнения и страхи Эрин растопились в охватившем ее вожделении. Их губы слились в одно целое, его язык мгновенно проник глубоко в ее рот подобно хоботку шмеля, вознамерившегося высосать из цветка весь нектар.
А когда его рука проскользнула в ее трусики, Эрин прижалась к ней и позволила пальцам проникнуть в ее заветный росистый тоннель.
— Как там чудесно, — выдохнул он. — Как влажно и горячо. Все твои опасения напрасны, милая, ты вполне нормально реагируешь на мужские ласки. Ты уже готова к оргазму. А ведь я всего лишь немного поласкал тебя там. Ты таешь от моих легких прикосновений как мед. Убедись в этом сама, положи вот сюда свою ручку. Чувствуешь, как пульсирует этот восхитительный бугорок? Определенно ему не терпится познакомиться с моими губами. Вот так, дорогая, погладь его, потри клитор ладошкой, потереби его головку пальчиками! А я тем временем слегка помассирую твою киску изнутри.
Эрин со стоном запрокинула голову, выпятила груди и заерзала на руке Коннора, стиснув половыми губами его пальцы. Неописуемо сладкие ощущения внутри ее стремительно нарастали. Испугавшись этого шквала радости, она взвизгнула:
— О Боже! Коннор! Сейчас я… Ой, больше не надо…
— Ничего не бойся, я рядом, — чувственно промолвил он. Внутри Эрин творилось нечто такое, отчего она впала в панику и надрывно застонала:
— Ой, что это со мной? Коннор… Я больше не могу! Мне страшно…
Но его пальцы продолжали терзать заветный бутончик.
— Продолжай, дорогая, все нормально, — успокаивал он ее ритмично двигая рукой вверх и вниз в ее вместилище наслаждений. — Все естественно, как и должно быть.
Он снова поцеловал ее; одновременно с языком, заполнившим весь ее рот, его пальцы вошли во влагалище.
Эрин вздрогнула и провалилась в пульсирующую черную лаву. Но обморок длился недолго, очнувшись, она с удивлением обнаружила, что не рассыпалась на крохотные кусочки, а цела и невредима. Внизу живота возникло ощущение легкости и блаженства, что-то горячее и липкое стекало по внутренней стороне бедер. Коннор убрал влажную прядь с ее лица испросил:
— Как самочувствие, милая?
Она молча вытаращила глаза, все еще ничего не понимая. Он улыбнулся и сказал:
— Это не так уж и страшно, верно? Похоже, тебе понравилось… — Он погладил ее влажной ладонью по щеке, Эрин жалостливо улыбнулась и прошептала:
— Что со мной произошло? Я лишилась чувств?
— Нет, Эрин. Ты лишилась иллюзий. Это оргазм. Как я догадываюсь, ты испытала его впервые.
Он с тревогой взглянул ей в глаза.
Эрин зажмурилась и пролепетала, сжав ноги:
— Нет… То есть скорее да. Мне казалось, что нечто в этом роде у меня уже было, но теперь я поняла, что не было. Поначалу, когда все вдруг закружилось и завертелось у меня перед глазами, я подумала, что умираю. Ничего подобного я еще никогда не испытывала.
— Ты была великолепна в этот момент, Эрин, — сказал Коннор, целуя ее в шею.
По всему ее дрожащему телу растекались приятные теплые волны. Она прильнула к нему и вдруг вновь затрепетала, ощутив животом его мощную эрекцию. Рука ее непроизвольно потянулась к выпуклости в его штанах, и пальцы стали знакомиться с деталями его мужского естества.
— Ты меня балуешь, — томно простонала Эрин. — Разве тебе самому не хочется испытать удовольствие? Теперь ведь твоя очередь падать в обморок.
— А как ты сама думаешь, дорогая? — рассмеялся он.
— Я думаю, что хочется, — с лукавой улыбкой ответила она.
— Но это вовсе не означает, что ты обязана делать что-то против своей воли, — сказал Коннор, покраснев.
— Боже, что я вижу! Мистер Маклауд смущен! — Эрин захихикала и потрепала его ладонью по щеке.
— Нет, — возразил Коннор. — Я просто перевозбужден.
— Ну и что же мне для тебя сделать? — спросила Эрин.
— Оставляю это на твое усмотрение, — ответил Коннор. — Я в твоем распоряжении.
Эрин порывисто стащила с него штаны. Он вытянулся на кровати, подрагивая в предвкушении долгожданного совокупления. Его пальцы сжимали края покрывала с такой силой, что побелели костяшки суставов, а на виске набухла и стала пульсировать голубая жилка. Эрин вскочила верхом на его чресла, раскрасневшаяся и с распущенными волосами, стиснула его пенис в кулаке и стала ритмично двигать рукой вверх и вниз, одновременно покрывая поцелуями напряженное лицо Коннора.
Постепенно сползая все ниже и ниже, она глубоко вздохнула и, зажмурившись, лизнула его языком. Коннор вздрогнул и заскрежетал зубами. Мускусный запах его естества вскружил Эрин голову, она сомкнула губы и стала с жадностью сосать этот великолепный сочный плод, чуть солоноватый на вкус и волшебным образом заполнивший весь ее рот.
Коннор вцепился пальцами ей в волосы и застонал. Она стала вкушать его естество живее, словно стараясь высосать из него всю сладость. Внезапно он задергался и вскричал:
— Боже, я кончаю!
И тотчас же густая и горячая струя нектара исторглась Эрин в горло, наполняя все ее тело невероятной энергией. Сжав пульсирующий пенис руками, она высосала из него все до последней капельки и лишь тогда неохотно подняла голову и обтерла губы ладонью.
— Ах, Эрин! — прошептал Коннор, прикрыв лицо рукой.
Она чмокнула его пенис в кончик головки и прижалась щекой к мускулистому животу.
— Я побывал в раю, — хрипло произнес он, поглаживая ее по волосам.
— Я тоже, — сказала Эрин. — И мне это понравилось.
Его мужская краса и гордость все еще стояла по стойке «смирно», возвышаясь над волосатым лобком и бедрами, словно Александрийский столп. Эрин погладила пенис пальцами — он моментально задрожал и напрягся, как струна, готовый к новому испытанию на прочность. Эрин проглотила слюну и прошептала:
— Я сошла с ума. Взгляни на меня, Коннор, я стала бесстыдной и порочной!
Ее рука стиснула основание члена так, что Коннор охнул. Эрин разжала пальцы, зажмурилась и начала ласкать свои груди, живот и бедра, между которыми снова вспыхнул пожар желания.
— Я вся горю! — посетовала она, постанывая. — Что ты сотворил со мной, негодник? Чем ты меня околдовал?
Коннор привлек ее к себе и с пылом сказал:
— Пожар всегда тлел в тебе, моя богиня любви! Я всегда это чувствовал, когда смотрел на тебя. Ты ослепляла меня своим сиянием. Позволь же мне вволю насладиться этим жаром, дорогая! — Он ввел сжатые пальцы в ее пылающее лоно и страстно поцеловал в губы. Эрин застонала и задвигала тазом. Стенки влагалища стиснули его пальцы, все тело ее пришло в лихорадочное движение. Рука Коннора обхаживала ее трепетное лоно с таким проворством, что вскоре Эрин снова кончила.
— Возьми же меня, дорогой! — взмолилась она, корчась от сладких судорог в промежности и бедрах. — Овладей мной немедленно! Я изнемогаю…
— Будь же благоразумна, Эрин! Пощади меня! — хрипло ответил Коннор. — Нам нельзя делать это без резинки…
Она ударила его коленками по бокам и сердито воскликнула, сжав его достоинство в кулаке:
— Я взрослая девочка и могу отвечать за свои слова! Коннор, выполни мою просьбу, сейчас мне это нужно!
Он закрыл глаза и прохрипел:
— Я не могу тебе ни в чем отказать, моя повелительница.
— Вот и прекрасно! — обрадовалась она. — Тогда действуй!
— Но я вновь выплесну в тебя свое семя, моя богиня, — предупредил ее Коннор, дрожа от возбуждения.
— Не надо лишних слов, дорогой! Покажи мне все, на что ты способен! Только скорее…
— Он грубо раздвинул пошире ее ноги, сжал руками ягодицы, глубоко вздохнул и — замер, очарованный видом преддверия влагалища, росистого, розоватого и трепещущего в ожидании желанного гостя.
— Ты чего-то испугался, милый? — спросила Эрин, вцепившись руками в матрац на всякий случай. — Или забыл, как это делается?
— С тобой я позабыл обо всем на свете. Но тем не менее попытаюсь вспомнить, — пробормотал он и уперся головкой в ее нежную плоть. — О черт! Расслабься, Эрин! Иначе я взорвусь раньше срока… — Он запыхтел, хлопоча у нее между ног.
— Нет, Коннор! Только не это! — воскликнула в отчаянии Эрини, обняв его за талию, попыталась втянуть в себя. Но его разбухший член застрял в ее тесной расселине. От огорчения она расхныкалась и заелозила по кровати.
— Не дергайся, Эрин! Надо действовать неторопливо и аккуратно, — приговаривал Коннор, все сильнее потея. — Выгни спинку. О дьявол! Ты сжала меня как тисками. Придется поднатужиться. Кажется, дело пошло… — Он удовлетворенно засопел.
Эрин замерла в тревожном ожидании. Наконец его амурный жезл наполовину вошел-таки в ее любовный тоннель. Резким движением Коннор вогнал его туда еще на дюйм.
— Тебе не больно? — сделав паузу, озабоченно спросил он. — Если хочешь, отложим это до лучших времен…
— Что? Только попробуй его вынуть! — простонала Эрин, поводя бедрами. Внутри у нее все дрожало и кипело. Коннор вошел в нее еще на полдюйма и спросил:
— Глубже? Или довольно?
— До упора! — выдохнула она, закидывая ноги ему на спину. — И прекрати болтать!
Глава 9
В следующий миг его раскаленное естество достигло ее заветных глубин. Вопль восторга, изданный ими одновременно, вызвал содрогание оконных стекол. Коннор почувствовал, что он летит в пропасть, сорвавшись с горы и не в силах предотвратить неизбежную утрату контроля над собой. Он был слишком перевозбужден, чтобы задержать извержение семени в кульминационный момент. Оставалось надеяться лишь на инстинкт. Его рука машинально проскользнула под изогнутую спину Эрин, которая, вытаращив глаза от шока, тихо ахала при каждом его новом мощном толчке. Коннору было до слез жаль это хрупкое ангельское создание, не предназначенное для столь сурового испытания на прочность. Однако ослабить свой натиск и сбавить темп он уже не мог. Эрин сама раздразнила и втянула его в эту суровую гонку, и теперь его мозг был отключен.
Лицо Эрин обрело цвет спелой черешни. Рот ее был раскрыт, груди потяжелели, бедра крепко сжимали его торс. Она вновь и вновь испытывала оргазм, издавая громкие стоны, выгибаясь дугой и до боли стискивая пенис стенками тесного лона. Такого накала страстей Коннор долго вынести не мог. Оглушительный сигнальный перестук барабанов экстаза предупреждал его, что близится финал. И вот оргазм обрушился на него, и лишь чудом ему удалось изловчиться в последний миг и направить струю на ее пупок.
Коннор рухнул на Эрин и застыл, оглушенный свалившимся на него счастьем. Он грезил об интимной близости с этой женщиной на протяжении многих лет, но реальность превзошла все его дерзкие фантазии.
Эрин, вдавленная его обмякшим телом в матрац, жалобно застонала. Коннор опомнился и приподнялся, упершись локтями в матрац. Эрин посмотрела на липкую массу на своем животе и принялась втирать ее в кожу. Коннор с облегчением вздохнул. Его петушок встряхнул своим гребешком и снова стал бодрым. Эрин шаловливо погрозила ему пальчиком, перепачканным жемчужной вязкой жидкостью, и с наслаждением облизала его. Блеск ее губ и зубов сводил Коннора с ума. Увидев же вновь ее розовый язычок, он взмолился:
— Умоляю, только не сейчас! Дай мне перевести дух.
Эрин надменно усмехнулась и покачала головой.
— Нет! Тебе не будет пощады! — сказала она, явно вознамерившись довести его бесчисленными оргазмами до потери сознания.
Коннор уткнулся лицом в подушку и простонал:
— Ты бессердечная, ненасытная стерва! У меня уже нет сил.
Это была всего лишь разминка, — заявила Эрин. — Если бы только ты знал, что тебя ожидает, когда я войду в раж, Коннор Маклауд. Он перевернулся на другой бок и сел к ней спиной, закрыв лицо руками.
— Хорошо, я подчиняюсь. Можешь делать со мной все, что тебе вздумается Но сперва позволь мне собраться с мыслями и взять себя в руки.
Кровать скрипнула, зашелестели простыни, Эрин прильнула к нему своим бархатистым бюстом и сжала пальцами его мужскую гордость. Он охнул с перепугу.
— Ты в моих руках, Коннор. Теперь я буду все решать за тебя. Понятно?
Он едва не прыснул со смеху и с деланным ужасом воскликнул:
— Проклятие! Неужели я настолько влип?
— Ты даже не представляешь, до какой степени, — звонким девичьим голосом произнесла Эрин. — Разве я просила тебя повсюду следовать за мной? Разве говорила, что нуждаюсь в телохранителе? Ты сам напросился на неприятности, Коннор, и теперь не обижайся.
— О Боже, Эрин! Оказывается, ты еще та штучка! — пробормотал он непроизвольно.
В ответ Эрин легонько укусила его за мочку уха, как бы напоминая ему о своих остреньких зубках, которые она может в любой момент пустить в ход, и принялась рьяно массировать его половой орган. Коннор взмолился:
— Успокойся, Эрин. Объясни, чего еще ты от меня хочешь?
Эрин поцеловала его в шею и прошептала:
— Хочу тебя познать. В библейском смысле этого слова. Понять тебя до конца, со всеми твоими грехами и добродетелями, и еще хочу, чтобы ты познал меня. Я устала от внутреннего холода, мне хочется человеческого тепла.
— Но внутри тебя пылает пламя! — возразил он. — И я боюсь в нем сгореть дотла!
Эрин обмякла и прильнула к нему.
Коннор понял, что она ожидает от него сейчас других слов, и торопливо переспросил:
— Ты уверена, что действительно хочешь познать меня со всех сторон? Не пожалеешь потом, если разбудишь во мне зверя?
— Нет, милый! Я всегда этого страстно хотела! — выдохнула она и вновь яростно задвигала рукой вверх и вниз.
Коннор охнул, испуганно обернулся и заглянул ей в глаза. Вожделение и чувственность ее взгляда нарушили ход его мыслей. Как легко, однако, она подчинила его своей воле! Одним только движением руки, без особых усилий! Не без труда вспомнив тем не менее, что он собирался ей сказать, Коннор хрипло прошептал:
— Залезать в чужую душу крайне опасно! Еще опаснее срывать маску с чужого лица. Откуда тебе знать, что ты увидишь под ней? Вообще-то мы сами не знаем, какие страсти скрываются в нас до поры.
Эрин изобразила величественную улыбку и холодно произнесла:
— Я готова рискнуть!
Коннор схватил ее за руку, которой она все еще сжимала его член, и прошипел:
— Я пытаюсь играть по правилам, Эрин, хочу сделать доброе дело. Но ты постоянно выбиваешь меня из колеи. А вдруг выяснится, что ты погорячилась? Что, если я окажусь абсолютно не тем парнем, которому ты мечтала отдаться?
Эрин порывисто вскочила и, спрыгнув с кровати, встала к нему лицом с видом необузданной амазонки, решившейся заездить кентавра до смерти.
— Поздно распускать нюни, Коннор! Маски сорваны! Ты познал меня в полной мере. Разве такой я тебе представлялась? Однако ты, судя по всему, ни о чем не жалеешь. Я тоже всем довольна и не стыжусь в этом признаться. Правда, я вытворяла такое, чего сама от себя не ожидала. Но мне было дьявольски приятно. Ну, что ты на это скажешь?
— Скажу, что ты заблуждаешься, глупышка. Именно такой, темпераментной и отчаянной, ты мне являлась в моих мечтах. И я уже миллион раз тобой в них овладевал, да так смело, что ты и не представляешь…
Эрин моментально перевоплотилась в скромную мадонну Средневековья, сжала руками его лицо и, наклонившись, поцеловала в лоб, как бы благословляя на продолжение подвигов.
— Что ж, нам остается лишь продемонстрировать друг другу свои домашние заготовки и вместе им порадоваться. Ты согласен?
Эрин пошире расставила ноги и, наклонившись, коснулась грудями его лица и накрыла плечи длинными волосами. Набухший пенис моментально устремился к своей заветной цели, багровея от нетерпения.
Намерения Эрин уже не вызывали у Коннора никаких сомнений. Как и то, что в нравоучениях она давно уже не нуждается. Коннор сжал ее полные груди руками и стал жадно сосать торчащий сосок, издавая чувственные стоны.
Эрин шумно задышала и замотала головой. Коннор окончательно потерял самоконтроль и начал причмокивать от удовольствия.
Стоны Эрин становились все громче, она впилась ему в кожу ноготками и содрогнулась, охваченная мощным экстазом. Подумав, что она скоро кончит, он оторвался от медового соска и взглянул на ее лицо. По нему текли слезы.
Охваченный трепетом, Коннор сжал руками ее талию, и слезы хлынули из потемневших от страсти глаз Эрин ручьями. Она рыдала, более не в силах скрывать свои низменные устремления, давая волю скопившемуся в ней за многие годы вожделению. Под маской пай-девочки таилась подлинная вакханка, готовая предаваться разврату до исступления. Боевое копье Коннора задрожало, он отбросил остатки робости и сомнений, вскочил и хрипло произнес, надвигаясь на попятившуюся от него в испуге Эрин:
— Ты бросила мне вызов? Что ж, я его принимаю! Сейчас я покажу тебе все, на что способен. Пошли в ванную, там нам будет удобнее…
— Что ты задумал, Коннор? — с опаской глядя на его грозное любовное орудие, спросила Эрин.
— Я хочу смыть с тебя свое семя и начать все заново! Проявить себя с той стороны, с которой ты меня еще не знаешь…
Подозрения Эрин усилились, она задрожала.
— Пошли под душ, говорю тебе! — прорычал Коннор. — И без лишних разговоров!
Она покорно кивнула. Он схватил ее за руку и увлек в ванную. Губы Эрин тряслись от страха, но отступать было поздно. Она первая сорвала с себя маску притворства и теперь обязана была соблюсти условия их договора: стоически вынести все, что он уготовил для нее, и не хныкать, если ей что-то не понравится.
В ванной все еще было жарко и душно. Коннор отдернул клеенчатую занавеску, включил воду и кивком велел Эрин встать под душ. Стиснув зубы, она подчинилась и подставила свои темные волосы под тугие горячие струи.
Коннор схватил флакон с шампунем, вылил немного на ладонь и молча развернул Эрин лицом к стенке, а к себе — спиной. Его петушок уперся своим гребешком в ее тугую попку. Сердце Эрин ушло в пятки. Коннор смыл с ее живота липкую сперму, бесцеремонно вымыл ей и бюст, однако мыть промежность не стал и ей тоже не позволил. Он намылил расселину между ягодицами.
По спине Эрин поползли мурашки. Несомненно, она недооценивала возможности Коннора. Тем временем он потеребил ее соски, раздвинул ноги и хрипло спросил, упершись головкой члена в ее потайной лаз, куда никто еще не проникал:
— Тебе не расхотелось снимать с меня маску? Не хочешь пойти на попятную, крошка?
Эрин поняла, что он специально дразнит ее своей нарочитой грубостью, провоцируя на капитуляцию. Очевидно, Коннор и сам боялся переступить роковую черту и скатиться в пропасть.
Она собралась с духом и, оттопырив зад, стиснула пенис своими аппетитными ягодицами. Головка сразу же обрела устрашающий объем и стальную твердость. Эрин обернулась и решительно воскликнула:
— Действуй! Не томи меня!
Лицо Коннора исказилось в жуткой гримасе. Он бесцеремонно пригнул ее голову и рявкнул:
— Раздвинь пошире ноги!
Упершись руками в кафельную стену, Эрин затаила дыхание.
Коннор взял ее за бедра и нанес ей первый удар по амбразуре своим грозным любовным орудием. Но последний оплот ее порядочности оказался крепким орешком.
— Выгни спину, — приказал Коннор.
— Мне и так удобно, — огрызнулась Эрин. — Действуй сам, раз уж вызвался.
Коннор поднапрягся и, подавшись вперед, умудрился-таки проникнуть в ее шоколадное местечко. Эрин стиснула зубы, чувствуя, что глаза у нее вылезают из орбит.
— Аппетит приходит во время еды, глупышка, — приговаривал Коннор, деловито хлопоча возле ее заднего прохода. — Раздразнила меня — теперь терпи! Все мы, мужчины, в действительности ненасытные плотоядные самцы. И я не Исключение.
Слова, которые ей хотелось выкрикнуть ему в ответ, застряли у нее в горле, как, впрочем, застрял и его член в ее заднем проходе. Руки Эрин дрожали от напряжения, мокрые волосы свисали до пола. Коннор вздохнул и вогнал в нее свой любовный жезл до упора. Эрин взвизгнула, задергалась и обмякла.
Издав торжествующий рык, он сильнее сжал руками ее бедра и начал ритмично двигаться, наполняя Эрин абсолютно новыми для нее ощущениями. Совершенно ничего не понимая, она стала хаотично дергаться.
— Ага! Вошла во вкус, крошка? — хрипло спросил Коннор. — Это только начало, то ли еще будет! Стой спокойно и не верти попкой!
Коннор наклонился, нащупал клитор и начал его поглаживать.
Эрин сладострастно застонала. Коннор вошел в раж и стал действовать более решительно, так, что Эрин закричала и замотала головой. Каждый его новый мощный толчок вызывал у нее невероятные ощущения, ей казалось, что она постепенно наполняется таинственным светом, который становится все горячее и ярче. Но только почему так сердит Коннор? Отчего он так яростно вгоняет в нее свой раскаленный жезл? Зачем он старается проткнуть ее насквозь разорвать на кусочки, превратить ее плоть в месиво? Он словно вымещал на ее нежной попке всю скопившуюся в нем ярость на ее папашу, предавшего его. Что ж, подумалось Эрин, она сама на это напросилась.
И, словно бы угадав ее мысли, Коннор вогнал в нее свой член до упора и замер. Некоторое время они молчали, переводя дух, потом он спросил:
— Может быть, с тебя довольно? Еще не соскучилась по своей маске скромной девочки-отличницы?
— Нет, Коннор! Я хочу совсем другого… — тихо произнесла Эрин.
— Чего же еще тебе хочется, ненасытная стерва? — рявкнул он.
«Твоей любви» — хотела сказать она, но вместо этого ответила:
— Я хочу повернуться к тебе лицом, чтобы видеть твои глаза!
Коннор вышел из нее и, повернув ее лицом к себе. прижал спиной к стенке. Не успела Эрин и ахнуть, как он приподнял ее на руках, подхватив под ягодицы, и, не говоря ни слова, засадил ей свой прибор по самый черенок.
Томно вздохнув, Эрин обвила его ногами и повисла на его плечах, преисполненная почти материнской нежностью к этому мальчишке-забияке. Коннор тяжело дышал, норовя войти в нее поглубже. Но Эрин уже не чувствовала боли, она блаженно улыбалась, потрясенная и ослепленная вдруг открывшейся ей правдой: она поняла, что по-настоящему любит этого странного мужчину. Он был ей мил и как неутомимый любовник, и как тонкий искуситель, и как вежливый защитник, и как великовозрастное дитя. И если требовалось доказать ему свою любовь капитуляцией, она была готова сдаться безоговорочно. Впрочем, иного выхода он ей и не оставил, взбудоражив ее чувства и распалив до предела. Она таяла, изнемогая в бесчисленных оргазмах, жадно впитывая в себя и его тело, и его страсть, и боль, и ярость. И этого ей было мало. Она хотела вместить в себя его всего.
Коннор первым пришел в себя, включил воду и протянул руку к голове Эрин, чтобы убрать волосы, прилипшие к ее лицу.
— Не надо, — грудным голосом промолвила она. — Все хорошо, не беспокойся. Я всем довольна…
— В самом деле? — с искренним удивлением спросил Коннор.
— Я сперва разозлилась, что ты поступаешь так бесцеремонно, — добавила Эрин, улыбнувшись, — но потом поняла, что это не со зла. Ты ведь не хотел причинить мне боль, верно? Ты не смог бы. У тебя добрая душа.
— Неужели после всего, что я с тобой здесь вытворял, ты считаешь меня добрым человеком? — переспросил Коннор в замешательстве. — Может быть, анальный секс тоже привел тебя в восторг? Ведь твоя попка едва не треснула!
— Такого блаженства мне еще никогда не доводилось испытывать, — закрыв глаза, прошептала Эрин. — Ты прелесть, Коннор! Я тебя обожаю.
— По-моему, ты свихнулась, — озабоченно произнес он — Ч не заслуживаю твоего обожания уже хотя бы потому, что потерял самоконтроль.
— Терять самообладание опасно, — согласилась Эрин.
— Это уж точно! — Коннор обнял ее за плечи и no-Целовал в полураскрытый рот.
Эрин охватила дрожь. Он решил, что это озноб, и принялся вытирать ее полотенцем. Она поводила плечами и повизгивала, борясь с желанием сжать его мужское достоинство в кулаке. Коннор прочитал ее мысли и увел в комнату.
В ней царил хаос: подушки валялись на полу, простыня была скомкана, одеяло свисало с одного края кровати, покрывало — с другого. Вещи Эрин были разбросаны по всему номеру.
— Какой кавардак! — воскликнула она и начала было наводить порядок, но Коннор схватил ее за руку и сказал:
— Оставь это, мы будем спать на другой кровати.
Эрин с видимой неохотой согласилась.
Он окинул ее восхищенным взглядом и заявил:
— Ты умопомрачительно красива.
Она смутилась и принялась извлекать одежду из дорожной сумки.
Коннор откинул с кровати покрывало и спросил:
— Не изволите ли прилечь, принцесса?
— Мне нужно позвонить Синди. Правда, она вряд ли захочет со мной разговаривать, — сказала Эрин, откидывая волосы со лба.
— Как у нее дела? Нормально?
— Это-то я и хочу узнать. — Эрин достала из сумочки ежедневник и устроилась с ним и с телефоном на кровати. Коннор улегся рядом и, подперев голову кулаком, с интересом на нее поглядывал. Стараясь не обращать на его внимания, Эрин набрала номер Синди. Сестра не отвечала. Тогда Эрин позвонила в общежитие. Ей ответила другая подружка Синди, Кэтлин. Представившись, Эрин спросила, дома ли ее младшая сестра. Подруга ответила, что не видела Синди вот уже неделю, и пообещала передать ей, что ее разыскивают родственники, как только она появится. Положив трубку, Эрин почувствовала тревогу и помрачнела.
— Что случилось? — озабоченно спросил Коннор.
Она принялась расчесывать гребнем влажные волосы, чтобы немного успокоиться.
— Синди нет в общежитии? — спросил Коннор, и в его голосе прозвучали хорошо знакомые ей стальные нотки.
— Она исчезла из колледжа накануне экзаменов, — сказала Эрин. — Ее лишили стипендии за неуспеваемость. Она же связалась с каким-то Билли, который катает ее на роскошном автомобиле и дарит ей дорогие подарки. Вчеpa, когда я позвонила ей на мобильный телефон, подаренный им, она заявила, что учеба в колледже — пустая трата времени, поскольку у нее больше нет проблем с деньгами. Она, дескать, теперь знает, как их можно легко сделать. Коннор рывком сел и чертыхнулся.
— Примерно так же и я отреагировала на эту новость, — сказала Эрин.
— Какой у нее был при этом голос? Может быть, она была пьяна?
— Точно не знаю, я в этом не разбираюсь. Она хихикала и пребывала в эйфории. По-моему, она просто влюблена.
— Надо выяснить, что это за Билли, — сказал Коннор.
— Но как это сделать, если она не отвечает на мои звонки? — спросила Эрин и снова стала расчесывать волосы.
— Может быть, довольно? — спросил Коннор.
— Да, пожалуй, — сказала она и принялась приводить в порядок его шевелюру.
— Послушай, прекрати! — воскликнул он. — Я не хочу стать лысым. Нам надо поговорить о Синди.
— Ее подруги по комнате в общежитии считают, что защищают Ромео и Джульетту, скрывая от меня истинное положение вещей. — Эрин положила наконец гребень на тумбочку. — Идиотки!
Внезапно Коннор обернулся и с улыбкой воскликнул:
— Я, кажется, знаю, как раздобыть нужную нам информацию! Массаж головы пошел мне на пользу.
Эрин улыбнулась и скользнула под одеяло.
Коннор достал из кармана пиджака сотовый телефон и набрал номер Шона. Хорошо, что последняя куколка брата превратилась в гигантскую пиявку, подумал он, ложась рядом с Эрин. Иначе его вряд ли удалось бы застать дома в такой час, он бы наверняка кувыркался с очередной красоткой в постели.
— В чем дело? — послышался в трубке раздраженный голос. — Кто это беспокоит меня в такое время?
— Привет, Шон! — бодро произнес Коннор. — Кто там у тебя под боком?
— Не твое собачье дело! — огрызнулся Шон. — Я сейчас в спортивном зале, только что закончил тренировку. Ну, выгадывай, что у тебя стряслось. Снова вляпался в какую-нибудь историю?
— Пока нет. Но у меня есть для тебя срочная работенка. Надо провести одно тайное расследование. Ты готов?
— Надеюсь, мне не придется часами подглядывать за кем-то из кустов?
— Нет, дорогой. Я знаю, что ты не усидишь в засаде и четверти часа, — успокоил его Коннор. — Эта работенка придется тебе по вкусу. Надо наведаться в одно местечко, где обитает целое стадо телок, и выудить у них кое-какие сведения. Чувствую, что у тебя уже потекли слюнки.
— Продолжай! — сказал Шон, встрепенувшись. — Что за телки?
— Студентки! Сочные, аппетитные, наивные! Просто загляденье.
— А ты не врешь? Они действительно хорошенькие?
— Умопомрачительные красотки! На любой вкус: блондинки, рыженькие, роскошные брюнетки. Есть даже одна азиатка, настоящая Шахерезада. — Коннор подмигнул Эрин. и та прыснула со смеху. — Нужно узнать у них, кто такой этот Билли, который заморочил голову Синди, сестре Эрин. И как его найти.
— О'кей! Говори адрес этих цыпочек.
Коннор кивнул на блокнот, Эрин передала его ему, и он продиктовал адрес брату.
— Только поторопись, Шон! У меня скверное предчувствие.
— У тебя насчет всего скверное предчувствие, — заметил Шон. — Займусь этим завтра же с утра. Пока!
Коннор положил трубку и сказал:
— Шон мастер развязывать языки девчонкам, они просто глупеют, когда видят его смазливую физиономию. Конечно, натравливать его на бедняжек накануне выпускных экзаменов с моей стороны жестоко. Но ничего не поделаешь, на войне как на войне.
— А разве Шон не работает? Ведь завтра же понедельник!
— Он сам себе хозяин, как и мой другой брат, Дэви. Нам просто не привили в детстве способность вписываться в общепринятые рамки. Я попытался работать в государственной структуре, но ничего хорошего из этого не вышло.
Эрин насупила брови и спросила:
— Ты сказал, что Шон внешне просто неотразим.
— Неужели он так похож на тебя?
Коннор громко рассмеялся.
— По сравнению с ним я гадкий утенок. Дэви тоже недурен собой, настоящий мачо. Но по амурной части Шон чемпион.
— Я в это не верю, — покачала головой Эрин. — Ты самый лучший мужчина на свете.
От смущения Коннор даже покраснел. Теплый взгляд Эрин вызывал у него желание овладеть ею незамедлительно. Словно бы угадав его желание, Эрин обняла его и привлекла к себе. У него возникла эрекция. Сжав пенис в руке, Эрин проворковала:
— Я так признательна тебе за помощь! Приятно, когда о тебе кто-то заботится.
— Это пустяки, — севшим голосом произнес он, прижимаясь к ней бедрами.
— Ты мой герой! — Эрин согнула в колене ногу, готовая принять его.
По телу Коннора пробежала сладкая дрожь. Он сглотнул ком и промолвил:
— Заботиться о тебе и Синди — мой долг. Мы с ней были друзьями. Ее судьба мне вовсе не безразлична.
— А я всегда ревновала тебя к ней, — призналась Эрин. — Ты подтрунивал над ней, смешил забавными анекдотами. А со мной был серьезен.
— Мне было страшно даже взглянуть лишний раз в твою сторону, я боялся выдать себя в присутствии твоего отца. Ты настолько привлекательна, что у меня часто возникала неконтролируемая эрекция. Если бы твой папочка заметил это, он бы меня кастрировал. Или вообще убил.
— Не преувеличивай, пожалуйста, мои достоинства, — чуть слышно прошептала она.
— Кстати, твоя мамочка с самого начала возненавидела меня. Она заметила, с какой жадностью я на тебя поглядываю.
— Не смеши меня, Коннор! Моя мама относится к тебе нормально, — возразила Эрин.
— А ты не обратила внимание, что только я называл ее миссис Риггз? Она ни разу не предложила мне называть ее просто Барбарой. Вот Джесс, например, всегда обращался к ней по имени.
— Ну, Джесс — это совсем другой человек… — томно сказала Эрин.
— Да, у него не хватало духу пялиться на твои сиськи. Ах, как они мне нравятся! — Он сжал рукой ее тугую грудь и потеребил пальцами сосок, отчего тот мгновенно отвердел. — Не подумай, что я затаил обиду на твою маму! Будь я сам отцом такой прелестной крошки, я бы не допустил, чтобы кто-то из парней смотрел на нее так, словно…
— Словно… Словно что? — спросила она задыхаясь.
Коннор протянул руку и выключил ночник в изголовье кровати.
— Словно собирается затащить ее в ближайшую кровать и сделать там… вот это. — Он перевернулся, накрыв ее своим телом, и запечатал ей рот долгим поцелуем.
Глава 10
Разбудил Коннора пронзительный звонок телефона. Вздрогнув, он потянулся к нему, но Эрин, лежавшая ближе к аппарату, первой схватила трубку.
— Алло! Я вас слушаю! Алло! Кто это?
Ответом стало молчание.
Эрин швырнула трубку на рычаг и упала на подушку.
— Ты просил администратора нас разбудить? — сонным голосом спросила она.
— В половине четвертого ночи? Я пока еще не сошел с ума.
В полумраке лицо Эрин выглядело таинственным и завораживающим. Он обнял ее и привлек к себе, дрожа от жара, испускаемого шелковистыми лепестками ее любовного цветка. В чреслах Коннора тотчас же вспыхнул огонь вожделения, но он вовремя погасил свой порыв, услышав, что Эрин уже посапывает во сне. С нежностью вдохнув аромат ее волос, Коннор сделал успокаивающий вздох по особой методике, которой его обучил Дэви: наполнил воздухом сначала живот, потом — грудь, на три секунды задержал дыхание и медленно выдохнул. Постепенно общее напряжение стало ослабевать, пульс выравниваться, мускулы расслабляться.
Внезапно телефон снова заверещал. Эрин даже подскочила на кровати, Коннор выругался и, схватив трубку, рявкнул:
— Какого дьявола?
На сей раз в ответ раздался глухой отрывистый смешок.
— Что за дурацкие шутки? — прорычал Коннор.
— Привет, Маклауд! — произнес хриплый мужской голос. — развлекаешься? И правильно поступаешь. Как знать, что тебе принесет это утро?
— Кто говорит? — спросил Коннор.
— Ты сам прекрасно это знаешь. Ты ведь узнал мой голос?
Эрин включила настольную лампу. Коннор отвернулся, пряча от нее испуганное лицо.
— Что тебе нужно? — прошептал он.
И вновь послышался неприятный смех.
— Ты знаешь, что мне нужно. Ты кое-что забрал у меня. Я хочу это вернуть.
— Откуда ты звонишь? — спросил Коннор.
В трубке что-то щелкнуло, и раздались короткие гудки. Эрин дотронулась до плеча Коннора, он вздрогнул, словно от удара током.
— Кто это был? — спросила она.
— Новак, — выдохнул Коннор.
— Это невозможно, — упавшим голосом промолвила Эрин, уронив руки.
— Я понимаю. И тем не менее это был именно он! — в сердцах вскричал Коннор. — Я узнал его голос.
— Но как он узнал, что мы здесь?
— Понятия не имею. Даже своим братьям я не сказал, где именно намерен остановиться. Сейчас позвоню дежурному оператору и выясню, с кем нас только что соединили.
Он набрал номер ночного портье. Им оказался заспанный юноша, который с неподдельным недоумением сообщил, что после полуночи никаких звонков извне в отель не поступало.
— Кто же тогда названивает в наш номер? — спросил Коннор.
— Должно быть, кто-то из проживающих, сэр! — ответил портье, начиная беспокоиться. — Я вас ни с кем не соединял.
— Вы никому не давали номер нашего телефона? — похолодев от охватившего его ужаса, спросил Коннор.
— Это строжайшим образом запрещено, сэр! Мы никогда этого не делаем! — вскричал портье, запаниковав.
В таком случае мне срочно нужен список всех проживающих в гостинице! — потребовал Коннор.
— Я не уполномочен давать справки на сей счет, сэр. Мне придется поговорить с управляющим. А он придет только в девять часов. К тому же…
Коннор в ярости швырнул трубку, готовый разбить проклятый аппарат об стену. И только встревоженные глаза Эрин удержали его от необдуманного поступка. Охваченный смятением, он закрыл ладонями лицо и попытался составить план действий. Но испуганный взгляд Эрин, прижавшей к груди простыню, сбивал его с мысли. Звонить среди ночи Нику было бесполезно. Во-первых, гот вряд ли бы ему поверил, а во-вторых, обыск отеля наверняка был предусмотрен хитрым Новаком. Коннор остался бы с носом, и все только еще сильнее запуталось бы. Эрин пришла бы в ярость и назло ему поехала бы на встречу с этим козлом Мюллером, причем одна.
Слова Новака все еще звучали у него в ушах.
Эрин прильнула к его плечу и промолвила:
— Новак не мог узнать, что мы здесь.
— Но я с ним разговаривал, это точно, — упавшим голосом ответил Коннор.
— Ты ведь мог и ошибиться, — возразила Эрин. — Он сказал, что это звонит именно Куртц Новак?
— Нет. Однако он обратился ко мне по имени, — вздохнув, ответил Коннор.
— Это еще ни о чем не говорит. А что еще он сказал?
— Он сказал, что я знаю, кто мне звонит. И что он хочет получить обратно то, что я у него отобрал. Думаю, он имел в виду тебя. Затем он бросил трубку.
— Значит, он даже не представился…
— Эрин, какого черта!
— Может быть, это был идиотский розыгрыш обыкновенного телефонного хулигана? И ты принял его голос за голос Новака, который повсюду тебе мерещится?
— Ты же видела, что я разговаривал с ним, будучи в здравом уме! — воскликнул Коннор, теряя терпение.
— Я и не намекаю на то, что ты свихнулся. Просто спросонок ты мог подумать, что звонит Новак.
Эрин успокаивающе погладила его по груди. Он тяжело вздохнул и понурился.
— Хорошо, давай рассмотрим эту ситуацию под иным углом, — предложила Эрин. — Он мог выйти на нас, наведя справки о твоих расчетах кредитной карточкой?
Отдав должное ее сообразительности, Коннор покачал головой:
— Нет, я пользуюсь поддельными документами, мастерски изготовленными покойным Джессом. Он подарил мне полный набор всяческих удостоверений и свидетельств ко дню рождения. Как видишь, я благополучно пользуюсь ими по сей день.
— Какой ужас! — прошептала Эрин. — Час от часу не легче.
Она прильнула к нему грудью и закрыла глаза, желая успокоиться. Он положил ее руку на свое бедро, она поцеловала его в шею. Коннор подавил желание сказать ей, что ему не нужны эти телячьи нежности, и неуверенно пробормотал:
— Они могли прикрепить радиомаяк к моему автомобилю.
— Довольно об этом… — сказала Эрин, поглаживая ладонью его мужскую гордость. — Сейчас половина четвертого утра, глупо переживать из-за какого-то нелепого розыгрыша. Да пошли они к черту!
— Эрин! — сказал он, обнимая ее за талию. — Все это очень серьезно…
— Ты прикрепил датчики к двери и окнам, у тебя пистолет под подушкой. Неужели даже этого мало, чтобы ты расслабился?
— Как я теперь усну?! — воскликнул Коннор. — Я взвинчен до предела, как скаковая лошадь перед барьером на старте.
— Тогда позволь я помогу тебе, — с обворожительной улыбкой проворковала Эрин и принялась за его любовное орудие всерьез.
— Не испытывай мое терпение! — прорычал Коннор. — Я не хочу ненароком обидеть тебя… Тебе и так уже досталось…
— Ты такой милый, Коннор, — тихо рассмеявшись, промолвила она. — И такой наивный! Как плохо ты еще знаешь мои возможности…
Она поцеловала его в губы и просунула язычок ему в рот. Он сжал ее в объятиях, словно боялся ее потерять, и усадил на свои бедра. Эрин ловко ввела его член в свою сокровищницу Удовольствия и стала неторопливо осваивать новую позицию. Запрокинув голову, Коннор целиком отдался восхитительным ощущениям. Его сердце готово было растаять от нежности. Эрин вела себя на его чреслах, как опытная наездница, Уверенно держащаяся в седле. И только мысль о том, что на нем нет презерватива, не позволяла Коннору потерять контроль над происходящим, сжать груди Эрин ладонями и пуститься в галоп, закусив удила, словно мустанг.
Эрин, однако, не желала портить себе настроение тревогой из-за любого пустяка, будь то чей-то звонок по телефону либо отсутствие резинки на проникнувшем в нее жезле. Она быстро вошла в раж и была близка к исступлению.
Ее бурный экстаз, сопровождавшийся сладострастными вздохами и стонами, передался Коннору. Он подхватил руками ее ягодицы, всегда приводившие его в восторг, встал и, повернувшись вместе с ней, повалил ее спиной на кровать. Эрин выгнулась дугой, и Коннор вогнал свое достоинство в ее трепещущую плоть по самую рукоять.
Эрин разрыдалась от переполнявших ее чувств, кровать заскрипела и затрещала, окна задребезжали, занавески на них всколыхнулись. Все быстрее и быстрее работая мускулистым торсом, Коннор стремительно приближался к оргазму. Это был его индивидуальный финиш, безмерная радость эгоиста, предающегося утолению своей похоти. Учтивость и галантность были сметены мощным выбросом в кровь адреналина. Превратившись в мгновение ока из джентльмена в обезумевшего варвара, Коннор овладевал Эрин, безжалостно сокрушая ее нежное лоно.
Инстинкт самца взывал о незамедлительном обильном семяизвержении в утробу самки. Но в последний миг верх взяла профессиональная бдительность: он успел вытянуть пенис из тисков половых губ и изверг семя на бедра и живот.
Это стоило ему воистину титанических усилий.
Вернувшись к реальности, Коннор сразу же вспомнил про телефонный звонок. Новак! Как он мог вообще забыть о нем?
Коннор встал, не обращая внимания на изумленную Эрин, коротко бросил ей: «Оставайся здесь!» — и удалился в ванную.
Уединившись там, он взглянул в зеркало и содрогнулся от своего дикого вида. Он походил на шизофреника, перепутавшего реальность с видениями, ночь с днем, а желаемое с возможным. Лишь только безумец, находящийся во власти инстинктов, способен похитить беззащитную девушку, затащить бедняжку в гостиницу на окраине города и предаться там с ней безудержному разврату.
Считать, сколько раз он овладел Эрин за эту ночь, Коннор не стал, вспоминать же все бесстыдные позы, в которых это невинное создание вынуждено было терпеть его домогательства, ему было страшно. В памяти остался один долгий коитус, прерываемый бессодержательными разговорами и непродолжительным сном.
Горький смешок застрял у Коннора в горле. Он склонился над раковиной, сполоснул физиономию, глубоко вздохнул и повернулся, чтобы выйти из ванной. Ноги внезапно прилипли к полу, рука застыла на дверной ручке: он снова вспомнил о телефонном звонке треклятого Новака.
Даже сам факт разговора с этим извращенцем по телефону казался невероятным и неподвластным логике. Ни одной живой душе не было известно их нынешнее местонахождение. Выбор отеля им был сделан в последний момент, по наитию. Как же в таком случае проведал о нем Новак? Уж не тронулся ли он умом на самом деле, похолодев, предположил Коннор. Не начались ли у него галлюцинации? Он повернулся и снова сполоснул холодной водой лицо. И тут ему стало совсем худо: он подумал, что Эрин может счесть его за умалишенного…
Ну уж дудки! Коннор решительно отмел это нелепое опасение. Сомнения в себе были недопустимы. Вновь обретя уверенность в своих силах, он смочил полотенце горячей водой и распахнул дверь, намереваясь обтереть им Эрин.
Она сидела на кровати, поджав колени к подбородку, и о чем-то размышляла. Коннор встал перед ней на колени, развел ей руками ноги и стал обтирать полотенцем интимные места, перепачканные соками лона и спермой. Эрин вытянула ноги и с лукавой улыбкой раздвинула их. Ошеломленный столь великодушным жестом, Коннор отшвырнул полотенце в угол и припал губами к ее сокровищнице блаженства.
Эрин вздрагивала и лепетала:
— Ах, Коннор! Что ты делаешь со мной! Довольно! Постой…
Но он продолжал ласкать ее, наслаждаясь каждой складкой половых губ, каждым сладким углублением и в особенности изумительным клитором. Его Коннор грыз и обсасывал, как голодный кобель — сахарную косточку, до тех пор, пока Эрин, доведенная до исступления куннилингусом, не брызнула своим душистым нектаром ему в лицо и не забилась в экстазе, вцепившись ему в волосы. Высвободившись, он сжал губами торчащий сосок. Пролепетав слова благодарности, она в изнеможении легла на спину и обвила его ногами. Коннору почудилось, что он очутился в раю, и он тотчас же впал в нирвану, в которой благополучно пребывал, пока Эрин не засопела во сне, как сытый и счастливый младенец.
Убедившись, что она в царстве сновидений, Коннор нащупал под подушкой пистолет и настороженно покосился на черный квадрат окна. Исполнив свой мужской долг, он обязан был охранять покой и сон своей возлюбленной, так как ради ее безопасности и очутился в одном с ней номере.
Припав спиной к спинке кровати, Коннор обнял одной рукой Эрин. в другой сжал рукоять пистолета и приготовился бодрствовать до рассвета.
Тамара томно потянулась, прекрасно зная, как привлекательно выглядит ее безупречное тело на фоне помятых простыней, и взглянула из-под полуопущенных ресниц на лежащего с ней рядом мужчину. Внешне расслабленный и спокойный, он забавлялся с локоном ее огненно-рыжих волос. Однако в любой момент его лицо могло исказиться гримасой гнева, причиной которого способны были стать даже такие мелочи, как натянутая улыбка или деланное изумление. И тогда наступал конец света.
Искушенная в лицемерии, без которого невозможно выжить в причудливом мирке, созданном человеком с исковерканной психикой, Тамара была непревзойденной лицедейкой. Она научилась успешно совмещать сразу несколько ролей. Но сегодняшняя роль требовала особого мастерства.
Она решила направить энергию своего первобытного страха в русло нарочитой чувственности и вдохновенно предавалась извращенному сексу в течение всей ночи. Прежде рискованные садомазохистские забавы в компании Новака доставляли ей удовольствие, но теперь она все чаще ощущала ужас, глядя на своего неуравновешенного партнера. К счастью, пока ей удавалось вполне удачно прятать его за маской преданности и невозмутимости.
— Сегодня на тебя снизошло вдохновение, — хрипло промолвила она, обезоруживая своего непредсказуемого любовника циничным взглядом прожженной нимфоманки.
— Да, Найджел порадовал меня своим известием, — с ухмылкой произнес Новак. — Он слышал отголоски случки Маклауда с Эрин с дальнего конца коридора. Они совокуплялись, как дикие свиньи в период гона. Бедняжка Эрин стонала и визжала так, что даже осипла к рассвету. Маклауд же рычал, как настоящий хряк. Все получилось именно так, как я и предполагал.
— Удивительно! — Тамара недоуменно хмыкнула. — Я думала, что твой поздний звонок остудит их пыл. Браво, маэстро!
— А все случилось как раз наоборот! — торжествующе воскликнул Новак. — Страх и гнев порождают желание взять реванш, одержать над кем-то верх и наказать для острастки.
Он накрутил на палец ее локон и с силой его дернул, наглядно иллюстрируя действенность такого феномена. Тамара взвизгнула и сжалась от ужаса — по своему горькому опыту она знала, что скрывать боль от садиста опасно. Самодовольно улыбнувшись, Новак продолжал:
— Я досконально изучил натуру Маклауда. Мы с ним очень похожи. Потому-то и он знает меня как облупленного.
— Неужели? И что же меж у вами общего?
Новак отпустил ее локон и промолвил, глядя в потолок:
— Во-первых, у нас обоих было необычное детство. Мы оба в раннем возрасте лишились матери.
— Сочувствую, — пробормотала Тамара, однако Новак никак не отреагировал на это, все глубже погружаясь в свой внутренний мир.
— Во-вторых, у нас обоих были психически неуравновешенные папаши. Мы оба калеки, я изуродовал его, он — меня. — Новак поднес к бедру свою двупалую руку и провел ею по рубцу, оставшемуся от пулевого ранения.
— Какая мистическая симметрия судеб! Даже ваши покалеченные части тела совпадают: руки и бедра! Поразительная история!
Тамара склонилась к Новаку и поцеловала простреленное бедро и обрубки пальцев.
Он благосклонно улыбнулся, она перевела дух и спросила:
— А что еще?
— Энергичность, упрямство, умение всегда добиваться своего. Маклауд — достойный соперник, мне будет жаль его потерять. Я буду скорбеть о его гибели, как если бы он был моим другом.
Как будто он знал, что такое дружба.
Эта опасная мысль промелькнула в голове Тамары прежде, чем она успела скрыть свои эмоции, поэтому скепсис на ее лице тотчас же сменился испугом, не укрывшимся от наблюдательного Новака. Он пронзил ее испытующим взглядом и произнес:
— Я всегда находил уязвимые места своих недругов и пользовался этим. Подобным чутьем обладал и Виктор. Он имел дерзость сплести против меня интригу, как ты помнишь.
— Да, — прошептала Тамара. — И поплатился жизнью за свою наглость.
— Я мгновенно определил, в чем его слабость, и расправился с ним. Такая же участь ожидает всех моих врагов. Учти это, Тамара! Правда, с Эрин придется повозиться, но, как мне кажется, я нащупал ее слабое место…
— Это Коннор Маклауд, разумеется, — ляпнула Тамара.
— Нужно всегда смотреть в корень, а не делать скоропалительных выводов из поверхностных наблюдений. Эрин во всем любит порядок и не терпит хаоса. Постигший ее отца позор и происшествие на Кристал-Маунтин потрясли ее до основания. Нужно разрушить остальной ее мир, и, когда от него останутся лишь осколки, нам станет ясно, из чего она в действительности сделана.
— Браво! Гениально! — воскликнула Тамара.
— Надо поторопить развитие событий, — продолжал излагать свой план Новак. — Неуемная похотливость этих голубков, Эрин и Маклауда, сыграет нам на руку. Возьмем их тепленькими, пока мозги не встали у них на место. Есть какие-то новости от нашей агентуры в Марселе?
— Да, я разговаривала с одним из наших людей во Франции, незадолго до твоего прихода сюда, — сказала Тамара.
— Тогда почему же ты мне об этом не доложила?
Новак накрутил на палец ее локон и с силой дернул. Тамара взвыла от пронизывающей боли, не желая злить его своим стоическим молчанием, и запричитала:
— Прости меня! Я все забыла, ты был так страстен… Умоляю, не сердись!
Новак отпустил ее волосы и вскричал, влепив ей затрещину:
— Что сказал наш осведомитель?
Она дотронулась до горящей от удара щеки и выпалила:
— Мартин Оливьер готов сыграть свою роль. Его хорошенько поднатаскали. Когда его арестуют, он признается, что видел тебя и Габора на конспиративной квартире в пригороде Марселя. Либо в любом другом месте, по твоему усмотрению.
— Передай нашим людям во Франции, что все должно произойти послезавтра. В оставшееся время Ингрид и Мэтью обеспечат доставку бедняги Клода в Марсель.
— А не опасно транспортировать человека, находящегося в коме? — осторожно спросила Тамара.
— Клод никогда не подводил меня, — пожав плечами, сказал Новак. — Уверен, что он и на этот раз не осмелится умереть прежде, чем это потребуется мне. Итак, решено: операция состоится во вторник утром. До этого мы сумеем заснять в инфракрасных лучах амурные игры Маклауда с Эрин и воспользоваться фильмом в грандиозном финале нашего спектакля. Кстати, Рольф Хауэр готов позаботиться о Клоде? Его нужно ликвидировать сразу же после признания Мартина. В тот же день!
— Рольф уже в Марселе и ждет дальнейших указаний. Все прочие действующие лица также на своих позициях. Твоя постановка выше всяких похвал!
— Ты мне льстишь, Тамара! — Новак вперил в нее пристальный взгляд. — Полагаю, ты не лелеешь в душе надежду сделать меня своей марионеткой? Я рассержусь, если узнаю об этом!
Испуганная дьявольским огнем, вспыхнувшим в его глазах, Тамара поспешила разубедить его:
— Клянусь, у меня и в мыслях ничего подобного нет!
— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что твоя осведомленность навечно связывает тебя со мной? Более того, мы не расстанемся даже после смерти!
Тамара заставила себя расслабиться и с мягкой улыбкой ответила, взглянув на него из-под ресниц:
— Да, мой господин. Я горжусь оказанной мне честью.
Новак бесцеремонно раздвинул ей ноги и вложил свою ладонь в ее расселину сладострастия. Изображая искренний восторг, Тамара мысленно поклялась заставить своего мучителя рассчитаться сполна за каждое нанесенное ей оскорбление.
К счастью, на этот раз его интерес к устройству ее тела быстро остыл. Он улегся на спину и мечтательно проговорил:
— Жаль, мне не удалось полюбоваться пиром страсти, происходившим в их номере этой ночью!
— Наберись терпения, милый, такая возможность у тебя еще появится! — сказала Тамара.
— Знаешь, я вошел во вкус тайных видеозаписей постельных сцен, — признался Новак. — Предполагаю, что и ты пристрастилась к этому, пока гостила у Виктора. Ведь он был закоренелым вуайеристом.
Тамара деланно хохотнула, скрывая свой испуг, и воскликнула:
— Пока я была его гостьей, он довольствовался мной, и я натешилась с ним вволю.
— Ах ты, шалунья! Расскажи мне о своих проказах в деталях! — потребовал Новак.
Вспоминать о Викторе Тамаре было тяжело, однако она призвала на помощь все свое актерское дарование и беспечно промолвила:
— Он был грубым и неумелым любовником. До тебя, милый, ему далеко. Никто не способен превзойти тебя в изобретательности и смелости.
Новак страстно поцеловал ее, просунув язык ей в рот и прикусив ее нижнюю губу до крови. Тамара оцепенела. Новак рассмеялся и, отпустив ее, сказал:
— По-моему, ты лжешь!
Тамара легла на спину и затрясла головой, вымучив улыбку, — так поверженный пес подставляет горло вожаку своры, чтобы не оказаться разорванным в клочья.
— Представь себе, нет. Как тебе известно, я не переношу скуки и однообразия. Не знай я, что ты предпочитаешь горькую правду забавной лжи, я бы не преминула наплести тебе с три короба смешных историй.
В подтверждение искренности своих слов она взглянула на Новака так честно и ласково, что он ей поверил и снисходительно потрепал ее ладонью по щеке. У Тамары отлегло от сердца. В порыве радости она приподнялась, опершись на локоть, и поцеловала своего господина. У Новака возникла эрекция. Тамаре это было только на руку, она предпочитала секс разговорам, зная, что мужчины глупеют во время совокупления. Ее шаловливые пальчики немедленно взялись за дело.
— Ты поразительная женщина, — произнес Новак, млея от наслаждения. — Тебя не так-то просто раскусить.
— У меня нет от тебя секретов, — заверила она его и взяла пенис в рот, чтобы как-то мотивировать свое молчание.
— Неправда. Ты полна секретов и тайн, моя любимая интриганка! — бормотал Новак, закрыв от блаженства глаза. — Ты бесстрашна и сильна духом. Однако хочу напомнить тебе, что достоинства человека и его слабости — это две стороны медали. Ты согласна с этим?
Тамара промычала в ответ что-то маловразумительное и принялась исполнять минет с удвоенным рвением.
Новак умолк, вцепившись ногтями ей в голову, и Тамара, продолжая действовать автоматически, стала лихорадочно вспоминать эпизоды своих встреч с Виктором, в которого она была, как ей казалось, втайне влюблена. В его постели она чувствовала себя в безопасности, он все ей прощал и принимал ее такой, какая она есть. Разумеется, свои чувства к Виктору она тщательно скрывала от Новака. Но теперь Тамара невольно вспомнила своего любимого. Видимо, бесконечный разврате бесчувственным господином в опостылевшем ей будуаре становился уже невыносимым. Ей хотелось чего-то чистого и возвышенного, такого, к прим у, как отмщение за смерть возлюбленного. Виктор был единственным мужчиной, пробудившим в ее сердце искренние чувства, поэтому она была обязана за него отомстить.
Только Виктор подарил ей ощущение женственности и беззащитности, и когда Новак его убил, она была готова взорвать атомную бомбу и разнести на куски весь мир. Остыв, Тамара поняла, что ей нельзя давать волю чувствам, если она еще хочет жить. И поэтому она вновь превратилась в безотказный сексуальный механизм, лишенный человеческих эмоций.
Новак устал от ее потуг и, вытянув пенис у нее изо рта, промолвил, смотря на нее пугающим взглядом сентиментального маньяка:
— Порой мне его недостает.
— Кого? — спросила Тамара, вытирая губы тыльной стороной ладони.
— Виктора. Это так печально — потерять близкого друга! В этом мире у меня так мало истинных друзей. Но он пересек запретную черту, Тамара. Он перешел мне дорогу. Он меня разочаровал.
Поглаживая пенис ладошкой, Тамара с паточной Улыбкой спросила:
— А я когда-нибудь разочаровывала тебя, мой господин? Он погладил ее обрубками пальцев по щеке и с нежностью, на которую только способен убийца и садист, ответил:
— Ни разу.
В порыве нахлынувших на него чувств он схватил ее за волосы и швырнул лицом вниз на кровать. И не успела Тамара очухаться, как Новак раздвинул ей ноги и вогнал свой член между ее ягодиц с такой нечеловеческой мощью, что она, взвыв, ударилась головой о спинку кровати. Искры брызнули у нее из глаз, она подперла руками голову и подумала, что пора его убивать.
Обычно ей это помогало, но теперь привело в ярость. Убить Новака было легко только в мечтах, в реальности же он был прекрасно защищен. Физически значительно превосходивший ее, Новак всегда имел оружие под рукой, ничего не ел и не пил, пока кто-то не попробует еду или напиток, и практически не смыкал глаз, что было хуже всего, поскольку лишало ее шанса убить его спящим. Никаких лекарств он тоже не принимал. Так как же ей тогда с ним расправиться?
Новак проткнул анальный проход Тамары едва ли не насквозь и, сдавив ей пальцами горло, пробормотал:
— Ты такая бесстрашная. Но не вздумай сердить меня, Тамара! Это меня огорчит. Ты ведь знаешь, что ждет тебя тогда.
— Никогда, мой господин, я не позволю себе чем-то тебя разгневать, — хрипло прошептала она задыхаясь. — Не сомневайся! — И она завертела задом, подлаживаясь под его яростные удары.
Удовлетворенный такой покладистостью, Новак впал в экстаз.
Глава 11
Сон Эрин был соткан из лоскутков эротических образов, чередовавшихся с обрывками кошмаров и предчувствием надвигающейся опасности. Внезапно вторгшиеся в сон мужские голоса и щелчок дверного замка напугали ее настолько, что она проснулась и рывком села на кровати.
Все ее тело ныло и болело, кожа пылала. Боясь пошевелиться, Эрин зажмурилась, отказываясь поверить, что находится в гостиничном номере и, следовательно, все приснившееся ей не было только плодом ее воображения. Она действительно предавалась невероятному разврату на протяжении нескольких часов. О Боже! По спине у нее пробежала дрожь. Она собралась с духом и снова открыла глаза.
У кровати стоял Коннор, одетый только в джинсы. Взор его был ясен и хмур. Он вздохнул и произнес:
— Доброе утро!
— Доброе утро, — повторила за ним Эрин. — Как тебе спалось?
Лишь теперь, заметив темные круги у него под глазами, она смекнула, что задала риторический вопрос. Коннор подтвердил ее догадку, покачав головой. Эрин вспомнила, что кто-то звонил им среди ночи, и подумала, что Коннор из-за этого так расстроился, что не смог уснуть. Она села, подтянув колени к груди, и спросила:
— Здесь был кто-то? Я слышала какие-то голоса.
Вместо ответа Коннор протянул к ней руку. На ладони у него она увидела несколько упаковок презервативов и сделала удивленные глаза. Он пояснил:
— Оказывается, в мужском туалете в коридоре стоит автомат. Я выходил размять ноги и случайно обнаружил его. А голоса донеслись в номер из коридора, когда я открывал дверь. Теперь, когда я во всеоружии, причин для волнения почти нет. Ты рада, Эрин?
Она покраснела, отчетливо вспомнив подробности их соития минувшей ночью, и отшатнулась. Он помрачнел, швырнул упаковки на тумбочку и спросил:
— Почему у тебя такой испуганный вид? Не смотри на меня, как затравленная крольчиха, измученная своим неуемным партнером. Я не собираюсь овладевать тобой силой.
Не хватало только, чтобы он снова изображал из себя оскорбленное мужское благородство! Эрин схватила его за руку и вскричала:
— Прекрати нести чушь, Коннор! Разве ты не видишь, что я смущена. И, честно говоря, чувствую себя разбитой. По-моему, ночью мы перестарались, нам нужно отдохнуть от секса. Хотя бы немного.
Он улыбнулся и произнес:
— Что ж, это меня вполне устраивает. Презервативы подождут. — Он наклонился и поцеловал ей руку.
Потрясенная этим галантным жестом, Эрин перевела взгляд на груду упаковок и спросила:
— Сколько же ты их купил?
— Дюжину, — пожав плечами, сказал он. — Надеюсь, этого нам хватит, чтобы продержаться некоторое время.
Глаза Эрин едва не вылезли из орбит.
— На что ты намекаешь? Уж не на то ли, что познал меня уже двенадцать раз? Как же после этого я сумею пройти мимо портье, когда мы выпишемся из отеля? А ты купил еще дюжину резинок после такой вакханалии! Ты хочешь моей смерти?
— Прости, Эрин! — Коннор изобразил невинный вид. — Нам вовсе не обязательно использовать их все в один присест. Можно оставить парочку про запас.
— У меня просто нет слов! — простонала Эрин, уронив голову на колени. — Я еще никогда не оказывалась в таком дурацком положении. Меня уже трясет, я в отчаянии.
И действительно, от вожделения ее вдруг охватила дрожь. Коннор присел рядом с ней на кровать и погладил ее по спине.
— Прекрати истерику, Эрин! Мы же обо всем договорились. Так что ни о чем не беспокойся и доверься мне. А теперь позволь мне поцеловать тебя!
Эрин с радостью обвила его плечи руками, и они нежно поцеловались. В следующий момент она уже лежала спиной на кровати. Коннор вдавил ее в матрац и свирепо лобзал. Усилием воли Эрин вывернулась и хрипло промолвила:
— Довольно! Мне надо подготовиться к встрече с клиентом. Не мучь меня больше, Коннор!
— Да ради Бога! — Он оттолкнул ее и вскочил с постели.
— Ты просто невыносим! — вскричала она, отползая в дальний угол огромного ложа. — Я не могу собраться с мыслями!
— Я тоже, — с дурацкой ухмылкой сказал Коннор, рыская голодным взглядом по ее обнаженному телу.
Эрин достала из сумки ночную сорочку и натянула ее через голову. Коннор продолжал таращиться на нее.
— Мне надо принять душ, — сказала она. — А потом выгладить одежду, и свою, и твою. Впрочем, раз ты все равно не пойдешь в ресторан, походишь и в мятой.
— Минуточку! — перебил ее Коннор, прищурившись. — Что за бред ты несешь? Какой еще ресторан? Без меня ты больше не сделаешь ни шагу!
— Не говори ерунду! — с усмешкой сказала Эрин, встала и расстелила на гладильной доске свежее полотенце. — Мне надо непременно встретиться со своим клиентом, и тебе это известно. Мы с Мюллером условились о встрече до того, как ты нарисовался. Что, скажи на милость, может со мной случиться в ресторане, где полно народа? Разве ты не давал мне слово не вмешиваться в мои дела? И вообще, Коннор, я в любом случае не смогла бы пойти вместе с тобой в ресторан, поскольку у тебя нет с собой вечернего костюма. А без него в четырехзвездочный отель не пускают, как тебе должно быть известно…
— Погоди! Кажется, ты не понимаешь, что говоришь, — перебил ее Коннор. — Попробуем еще раз! Давай забудем, что я временно выполняю функции твоего телохранителя, проигнорируем ночной звонок и остановимся только на одном вопросе: неужели после всего, что между нами произошло этой ночью, ты хочешь встретиться со своим проклятым миллиардером, а меня заставишь торчать в вестибюле?
Эрин взглянула на него с испугом и удивлением:
— Ты ревнуешь меня к человеку, с которым я ни разу не встречалась? Мюллер один из моих клиентов и не более того!
— Черта с два! Переспав со мной, можешь забыть о романтическом ужине с другим мужчиной. Просто распрощайся с этой мечтой, черт тебя подери!
Не ожидавшая такой реакции, Эрин прижалась спиной к стене и пролепетала, цепенея от ужаса:
— Прекрати запугивать меня, Коннор! Мне уже и без того плохо.
— Плохо? Чудесно! Будем страдать вместе! Заруби у себя на носу, крошка, что я глаз с тебя не спущу! А если тебе приспичит пописать, я последую за тобой в дамский туалет. Дело нешуточное! Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?
Возмущенно вскинув подбородок, Эрин воскликнула:
— Не строй из себя пещерного человека! Со мной такой номер не пройдет.
— Я не блефую, крошка! Мы договорились играть честно.
— Честно? Тогда не дави на меня! — воскликнула Эрин, выпятив грудь. — Одна ночь в постели еще не дает тебе права…
— Я на тебя не давлю! — перебил он ее. — Я пытаюсь объяснить тебе, насколько я решительно настроен.
Он завершил этот спор жарким поцелуем. Эрин хотела оттолкнуть его, но неудачно. Коннор грубо вдавил ее в стену и с дикарским бесстыдством принялся ее щупать. Ярость, закипавшая в ней, внезапно сублимировалась в страсть. И вновь она затрепетала под ним от вожделения.
Он оттянул ворот ее ночной сорочки, обнажая плечи и бюст, завел ей руки за спину и ловко повернул лицом к зеркалу. И не успела Эрин прийти в себя, как уже оказалась голой. Из зеркала на нее смотрела взлохмаченная раскрасневшаяся блудница, которую сжимал в объятиях суровый мачо.
Ей нужно было взбеситься и дать ему гневную отповедь, высмеять его жалкие потуги изобразить из себя неотразимого самца. Но слова почему-то застряли у нее в горле. Она утратила дар речи и думала только о пожаре, вспыхнувшем внезапно в лоне. Пламя сладострастия стремительно расползалось по всему ее трепещущему телу, сжигая стыд и рассудок.
Сомнений в том, что она снова хочет Коннора, не оставалось. Соки ручьями струились из нее по бедрам, щеки пылали, ноздри чувственно раздувались, судорожно втягивая воздух. Коннор понял ее состояние по расширившимся зрачкам и по-хозяйски, словно лев свою самку, укусил ее в шею.
Это было уже чересчур. Эрин зажмурилась, устыдившись своей похотливой физиономии, вздохнула и прошептала:
— Зачем ты так поступаешь со мной, Коннор? Тебе нравится меня мучить? Не пора ли прекратить эту пытку?
— Пытки бывают разные, — хрипло ответил Коннор и поцеловал ее за ухом, в самое чувствительное местечко.
Глаза Эрин подернулись поволокой, соски отвердели.
— Ты тоже мучишь меня, Эрин. Зачем ты раздразнила меня своей ночной сорочкой? Раньше невесты надевали ее перед тем, как возлечь на викторианское супружеское ложе. Не сжимай так сильно свои восхитительные ягодицы! Расслабься и отдайся мне!
Эрин закусила нижнюю губу и простонала:
— Пощади меня, пожалуйста!
— Ты сводишь меня с ума, Эрин! Я теряю рассудок, когда тобой овладеваю. — Он легонько прикусил ей мочку уха.
Эрин вдруг затряслась от истерического хохота, подумав, что кое-какие отверстия все-таки у нее остались девственными.
— Я уже не могу даже пошевелиться, у меня там все болит! Пощади, дай мне передохнуть!
— Раздвинь ноги! — промурлыкал Коннор. — И наблюдай в зеркало, что я стану с тобой после этого делать. Обещаю, что тебе понравится.
Эрин взглянула в зеркало и вскрикнула:
— Какого дьявола ты спрашиваешь моего позволения, дикарь? Раздвинь сам мои ноги, проклятый варвар, и вперед! Ты ведь об этом втайне мечтаешь?
— Но зачем же нам опускаться до дикарских манер, дорогая? — возразил Коннор, теребя ее соски. — Поверь, тебе понравится гораздо больше, если ты сама мне отдашься. Это позволит тебе почувствовать себя победительницей.
Эрин завиляла задом, как бы выражая свое несогласие, и воскликнула:
— Победительницей? Какая чушь! Это обыкновенное насилие, и я не собираюсь тебе помогать. Лучше отпусти меня.
Коннор вновь поцеловал ее в шею.
— Я хочу растопить тебя в своих объятиях, глупенькая. Воспламенить тебя изнутри. Не бойся, дорогая. Нам обоим будет чудо как хорошо, вот увидишь.
— Хорошо будет только твоему большому раздутому эго, — заявила Эрин.
Коннор со смехом покачал головой:
— Мое большое раздутое эго мы лучше обсудим в другое время. Например, после того, как закончим с этим делом. Тогда сможешь рассказать мне, какой же я негодяй. Если, конечно, захочешь.
— Не зли меня, Коннор! Ты и так достаточно потрепал мне нервы! — возмутилась Эрин, теряя терпение. — Прекрати обращаться со мной, как с тряпичной куклой.
— Ты не кукла, дорогая, — прошептал он. — И слава Богу! Ты прекрасная принцесса, спустившаяся с небес, чтобы ослепить меня своей красотой. Позволь же мне наконец насладиться ею!
Эрин негодующе фыркнула, но, к собственному удивлению, наклонилась и раздвинула ножки, явив восхищенному взору Коннора блестящие влажные складки. Они так и манили к себе его пальцы, язык и губы, приводя в неистовство мужское достоинство.
Уставившись в зеркало, Эрин с жадностью наблюдала реакцию Коннора на ее женские прелести. И настроение У нее быстро улучшалось. До этого момента рискованные сексуальные эксперименты она проводила, лишь оставшись одна в своей кровати, изнемогая от стыда, смутных желаний и одиночества. Героем ее дерзких фантазий всегда становился Коннор, его образ вытеснял из памяти пошляка Брэдли, об интимной близости с которым ей не хотелось даже думать, чтобы не расстроиться еще сильнее. Вряд ли бы ей в такие мгновения понравилось свое отражение в зеркале, подумала Эрин.
Теперь же она видела абсолютно другую женщину.
Принятая ею поза была достойна обложки порнографического журнала. С загнутыми за спину руками, торчащими сосками и пурпурным от вожделения лицом, она словно бросала вызов своему прошлому со всеми его предрассудками и ложной стыдливостью. Мускулистая рука Коннора лежала на ее втянутом животе, другая рука ласкала ее половые губы и клитор. Все вдруг помутилось у Эрин перед глазами, и она застонала и зажмурилась.
Реальный Коннор был значительно привлекательнее героя ее эротических грез. Он был суров, решителен и требователен, как и положено настоящему мужчине. Однако не лишен и нежности, не говоря уже об умении доставить удовольствие даме своего сердца. Особенно же выдающимися оказались его сексуальные возможности. Его ненасытность превзошла все ее самые смелые предположения, он был готов познавать ее всесторонне вновь и вновь, даря ей всякий раз толику новых ощущений. Все это до сих пор не укладывалось у нее в голове.
К счастью, в данный момент его больше заинтересовали иные части ее организма. Введя свои длинные пальцы глубоко в ее заветные кладовые, он стал творить там подлинные чудеса, то совершая медленные круговые движения, то причудливо изгибая их и нажимая на сокровенную точку, то надавливая ладонью на низ лобка. Внутри у Эрин все кипело, бурлило и содрогалось. Жадно хватая ртом воздух, она замотала головой, надеясь стряхнуть наваждение. Но Коннор нажал пальцем на клитор — и вспыхнувшее в промежности пламя моментально испепелило остатки ее самоконтроля. Стиснув стенками влагалища пальцы Коннора, Эрин стала лихорадочно дергаться. Напряжение, стремительно нараставшее в ней, внезапно лопнуло, Эрин вскрикнула и обмякла, наполнившись ласковым теплом.
Открыв глаза, она обнаружила, что сидит у Коннора на коленях, а его рука продолжает обхаживать ее прелести. Эрин обернулась — он поцеловал ее в губы и улыбнулся, чрезвычайно довольный собой. Разорванная ночная сорочка валялась на полу.
Эрин вскочила, подняла ее и негодующе вскричала:
— Взгляни, что ты наделал! Я заплатила за нее уйму денег!
— Разве трудно ее зашить? — с невинным видом спросил он.
Эрин заскрежетала зубами и отшвырнула испорченную вещь в угол. Он определенно насмехался над ней. Что ж, она готова принять его вызов, подумала Эрин и подбоченилась.
На джинсах Коннора остались мокрые отпечатки от ее бедер, но это совершенно ее не смутило, поскольку мокрыми и липкими были все ее ноги. Под тканью штанов Коннора отчетливо обозначилась эрекция. Она протянула руку к его мужскому достоинству и с силой сжала пальцы. Глаза Коннора полезли из орбит.
— Осторожно, Эрин! Мне казалось, ты говорила, что устала, что больше не хочешь этого, что я утомил тебя.
— Я не устала, — грудным голосом произнесла Эрин.
— Ах вот, значит, как! — Коннор вскинул брови. — Тогда скажи без обиняков, чего ты хочешь. Хватит ходить вокруг да около. Признайся, что снова хочешь трахаться. Долго мне еще тебя уговаривать?
Эрин рассмеялась и воскликнула:
— Снимай штаны, оратор! Мог бы давно и сам догадаться.
Коннор вскочил и начал торопливо расстегивать ремень.
Эрин первой встала с кровати и пролепетала, не глядя на Коннора, что хочет принять душ. Им обоим требовалась передышка, поэтому он терпеливо дождался своей очереди и тоже ополоснулся. Пока он был в ванной, Эрин застелила первую кровать со свойственной ей аккуратностью и принялась за вторую. Несколько озадаченный этим, Коннор поинтересовался, зачем она так старается, когда существуют горничные.
— Я не могу сосредоточиться, пока не приведу в идеальный порядок постель, — с вызовом ответила она, словно бы он покушался на ее жизненные принципы. — Возьми, пожалуйста, мой гребень и расчеши свои волосы. Только не вырывай из них клочья, ради Бога!
Коннор надел штаны и сел в сторонке на стул, чтобы не мешать ей наводить в комнате порядок и одеваться. Одетая только в нижнее белье, Эрин являла собой занимательный объект для наблюдения. И Коннор, естественно, не смог отказать себе в удовольствии насладиться этим зрелищем. Делая вид, что его взгляд ей безразличен, Эрин тщательно выгладила свою одежду, выложила костюм на кровать и, царственно вскинув руку, промолвила:
— Будь добр, передай мне свою сорочку.
Коннор опустился на четвереньки, поползал по полу, нашел рубашку под кроватью и, вручив ее Эрин, заметил:
— Когда ты гладишь белье, ты смотришься еще сексуальнее.
— Никогда не повторяй эту банальность, если тебе дорога жизнь, — фыркнув, сказала она. — Кстати, ты знаешь, что одна из пуговиц того и гляди оторвется?
— Понятия не имею! — признался Коннор. — У меня нет привычки обращать внимание на подобные мелочи.
Эрин отставила в сторону утюг, порылась в сумке и достала свой дорожный швейный набор. Вывалив на тумбочку его содержимое, она нахмурилась и задумчиво сказала:
— Пожалуй, к твоей сорочке больше подойдут нитки бежевого цвета. Кажется, я захватила с собой такую катушку. Вот только где же она? Вижу белую, черную, салатовую, серую…
— Вот уж не думал, что ты такая предусмотрительная! — заметил Коннор. — Не каждый станет брать с собой в дорогу нитки разных оттенков!
— Перестань мне льстить, лучше сними штаны, их нужно зашить сзади по шву и погладить, — сказала Эрин и, обернувшись, остолбенела при виде его выскочившего из-под штанов эрегированного пениса. — Прекрати меня терроризировать, Коннор! — взвизгнула она, придя в себя. — Ты когда-нибудь уймешься? Ну сколько можно меня терзать? Неужели тебе мало было ночи?
— Позволю себе напомнить, что и утром тоже кое-что произошло! — вкрадчиво сказал Коннор, медленно наступая на нее. — Однако мне и этого мало.
Эрин поджала губы и попятилась. Коннор приблизился к ней почти вплотную, и тогда она вскричала:
— Ты хочешь, чтобы я опоздала на эту встречу, да? Или же вообще не поехала на нее? Ты будешь тогда счастлив?
— Мне плевать на эту встречу, дорогая! — сказал он.
— Все, Коннор! Мое терпение лопнуло! — воскликнула Эрин, отвернувшись. — Я уже настроилась на деловой лад. И если тебе дорога часть тела, которой ты трясешь у меня перед носом, то лучше прикройся полотенцем и передай мне брюки. Я повторять не стану! — Она выразительно потянулась к горячему утюгу.
Коннор болезненно поморщился и спросил:
— И как долго продлится твой деловой настрой?
— До тех пор, пока дела не будут сделаны! — отрезала Эрин. — В данный момент я должна привести тебя в божеский вид. А когда мы доберемся до отеля Мюллера, я превращусь в эксперта по древним кельтским реликвиям. — Она ткнула указательным пальцем ему в грудь и добавила подчеркнуто вежливым тоном: — А ты уж постарайся быть вежливым и воздерживайся от необдуманных высказываний, которые могут помешать мне во время работы. Понятно?
Стиснув зубы, Коннор мрачно заметил:
— Моя обязанность охранять тебя, Эрин.
— Так делай это корректно, черт бы тебя побрал! — воскликнула в сердцах она и выхватила у него штаны.
— Когда речь заходит о работе, ты превращаешься в настоящую стерву, — сказал Коннор — Лучше б ты и дальше вела себя как мартовская кошка.
Эрин передернула плечами и принялась деловито зашивать прореху у него на штанах, говоря при этом:
— Придется тебе принять меня такой, какая я есть. Ты ведь сам настоял, чтобы между нами больше не было никакого притворства. Вот и не жалуйся. А теперь сделай одолжение, прикройся полотенцем.
— Мой член так тебя нервирует?
Эрин вздохнула и схватила ножницы.
— Так мы не договаривались! — испуганно пробормотал Коннор, отходя от нее на безопасное расстояние.
— Не дергайся, — с улыбкой успокоила она его. — И не думай, что я чиню твою одежду, разыгрывая дурацкую эротическую сценку. Просто в моих интересах, чтобы ты выглядел прилично. Понятно?
— Так точно, мадам! — отчеканил Коннор, вытягиваясь по стойке «смирно».
— Продолжаешь издеваться? — Эрин снова взялась за ножницы.
— Черт, конечно, нет! Какие уж тут шутки, когда у тебя в руках режущий инструмент!
Эрин вздохнула и, положив ножницы на место, вдруг обрадованно вскричала:
— Вот же они, бежевые нитки!
— Примите мои искренние поздравления, мадам! — едва сдерживая смех, сказал Коннор.
Наконец Эрин выгладила его одежду и торжественно отдана ему. Моментально одевшись, он последовал за ней в ванную, чтобы присутствовать при восхитительном процессе расчесывания и укладки волос, подкрашивания губ, наложения румян на щеки и туши на ресницы. В конце концов они оба оказались готовы к выходу. Коннор снял охранные приборы с окон и двери и убрал их в саквояж. В коридор из номера он, разумеется, вышел первым, оглянулся по сторонам и подал Эрин знак следовать за ним. Но она вдруг стала приглаживать его волосы и расправлять воротничок сорочки, застыв в дверях.
— В чем дело? — удивленно спросил он. — Я опять неподобающе выгляжу?
Эрин загадочно улыбнулась и томно промолвила, дотронувшись указательным пальцем до его подбородка:
— Ты выглядишь потрясающе!
Он изумленно уставился на нее, не находя подходящих слов. Эрин же властно взяла его под локоть и увлекла вперед по коридору, забыв о его хромоте. Коннор старался идти с ней в ногу, но не сумел. Она обеспокоенно спросила, когда они вошли в лифт:
— Сегодня ты прихрамываешь сильнее, чем обычно. Ты натер мозоль?
— Да, но только на другом органе, — с ухмылкой ответил он. — А нога разболелась потому, что не приспособлена для оголтелого секса в ванной.
— О… Извини, пожалуйста, — сказала Эрин, смутившись.
— Ничего, дорогая, — сказал он. — Я об этом не жалею.
— Сколько времени понадобится, чтобы добраться до «Силвер-Форк»? — спросила Эрин, когда они подходили к автомобилю.
— Минут сорок, — наморщив лоб, ответил Коннор.
— О Боже! — Она посмотрела на часы. — Мы же опаздываем! Почему ты не сказал, что «Силвер-Форк» так далеко?
— А зачем? — Коннор недоуменно пожал плечами и открыл дверцу машины. — Даже если ты опоздаешь, с клиентом ничего не произойдет.
— Я вижу, ты действительно вознамерился сорвать мне деловую встречу с выгодным заказчиком, — холодно произнесла Эрин.
Коннор сел за руль, чувствуя, что она обиделась на него. Все сорок минут, пока он гнал автомобиль по извилистому шоссе вдоль побережья, в салоне царила тягостная тишина. Когда они наконец прибыли на место, выяснилось, что опоздание составило семнадцать минут. Решив, что это ерунда, Коннор как ни в чем не бывало взял Эрин под руку. Но она вырвалась и злобно прошипела:
— Не прикасайся ко мне, я на тебя зла!
— Не забывай, что ты теперь моя обожаемая невеста, дорогая! И не спорь со мной, потому что мне наплевать, что твой клиент обо мне подумает. Я без колебаний поставлю тебя перед ним в некрасивое положение, если сочту это нужным, — невозмутимо сказал Коннор и обнял ее за плечи.
— Ты ведешь себя, как нахальный мужлан!
— Если тебе хочется закатить истерику, милая, давай тогда вернемся в машину, отъедем куда-нибудь подальше и все обсудим, удобно устроившись на заднем сиденье. Мне лично понравилось, как мы выясняли наши отношения ночью. Я готов продолжить эту дискуссию.
— Не смей больше напоминать мне о том, что произошло ночью! — взвизгнула Эрин. — Прекрати свои грязные фокусы!
Коннор улыбнулся и крепче прижал ее к себе. Почувствовав, что у него вновь возникла бурная эрекция, Эрин раздраженно прошептала:
— Прекрати позорить меня! Веди себя прилично! Коннор осклабился, как пантера перед прыжком, и сказал:
— Когда ты бесишься, то становишься неотразимой.
— Иди к черту! Надеюсь, ты составил завещание? — в сердцах воскликнула она.
— Не злись, милая! Это не комплимент, а простая констатация факта. Сейчас ты похожа на прекрасную амазонку, перед которой мужчины падают ниц и теряют дар речи.
— В самом деле? — непроизвольно спросила она с улыбкой.
Да, и это лучшее, что с ними может произойти, — заверил он ее.
— Не переношу пошлой лести, — сказала Эрин, встряхнув головой. — Этим меня не покорить.
Они стали подниматься по ступенькам лестницы.
— И что, любопытно, способно заставить тебя капитулировать? Как насчет четырех часов безостановочного орального секса? — не унимался Коннор.
— Свинья! — прошипела Эрин, покрываясь алыми пятнами.
— И горжусь этим, — ответил он, распахивая входную дверь.
В вестибюле шикарного отеля для миллионеров их ожидали мужчина и женщина. Увидев Эрин, парочка встала с дивана, и Коннор внутренне содрогнулся, когда этот сухопарый господин лет пятидесяти, с седыми волосами, серыми глазами и землянистой кожей сказал, протягивая Эрин свою морщинистую худую руку:
— Слава Богу! Мы уже начали беспокоиться, мисс Эрин!
Коннора он удостоил змеиной улыбкой и ледяным взглядом.
Зато его спутница, рыжеволосая красавица с большими миндалевидными глазами, шелковистой кожей без единого изъяна и соблазнительными формами, обожгла Коннора откровенно оценивающим взглядом, прежде чем поздороваться за руку с Эрин.
— Это Коннор Маклауд, мой друг, — представила его Эрин. — Познакомься, пожалуйста, Коннор, с помощниками господина Мюллера, Найджелом Доббсом и Тамарой Джулиан.
— Как поживаете? — дребезжащим голосом произнес Доббс, вяло отвечая на его рукопожатие.
— Отлично, благодарю вас, — бодро ответил Коннор, стиснув ему длинные пальцы так, что Найджел поморщился.
— Рада с вами познакомиться, — гортанно промолвила Тамара и, пожав Коннору протянутую руку, задержала ее в своей. Он сумел высвободиться лишь со второй попытки и сказал, взглянув на Эрин:
— Постарайся побыстрее разделаться с этими артефактами, крошка. Нам еще предстоит долгий обратный путь в Сиэтл.
— Ты прекрасно знаешь, Коннор, что искусство не терпит суеты, — выразительно оглядев его с ног до головы, промолвила Эрин и, вновь наградив Доббса чарующей улыбкой, спросила, благополучно ли добрался до гостиницы господин Мюллер. Коннор затаил дыхание.
— Узнав, что вы не сможете с ним отужинать, мистер Мюллер изменил свои планы и сразу же отправился в Гонконг, — сказал Найджел Доббс. — Он встретится с вами в конце этой недели, когда снова будет проездом в Сиэтле.
Коннор с облегчением перевел дух.
— Какая жалость, — упавшим голосом сказала Эрин. — А я так надеялась увидеться с ним уже сегодня.
— Да уж! — воскликнул Коннор. — Выходит, мы зря потеряли уйму времени на дорогу. Это просто черт знает что!
— Ничего не поделаешь, — сказал Найджел, разводя руками.
— Мы ждали вас вчера, — напомнила Тамара. — Если бы вы остановились в этом отеле, мы бы прекрасно провели время.
Она многозначительно улыбнулась Коннору.
— Нам захотелось провести ночь в своем любимом гнездышке, — ответил он. — Не могу же я оставить такую роскошную леди в одиночестве. — Он фамильярно обнял Эрин за талию. — Без нее я просто зачахну!
— Вы образцовый жених! — воскликнула Тамара, вскинув тонкие темные брови. — Ей можно позавидовать.
— А нам с вами не доводилось встречаться раньше? — пристально глядя на нее, спросил Коннор.
Тамара ослепительно улыбнулась.
— Коль скоро вы спрашиваете, значит, нет. Поверьте, мистер Маклауд, если бы мы с вами когда-то встречались, вы бы этого не забыли.
— Не соблаговолите ли пройти со мной? — подчеркнуто вежливо сказал Эрин Найджел и двинулся по коридору. Покачивая бедрами, Тамара пошла с ним рядом. Взгляд Коннора прилип к ее аппетитным ягодицам. Он определенно где-то уже видел эту рыжую чертовку! Но если так, то как же он мог ее забыть?
Эрин больно стукнула его локтем под ребро.
— Эй, какого дьявола ты дерешься? — прорычал он.
— А нечего пялиться на чужие задницы, — прошипела она, пунцовая от злости. — У тебя нет ни стыда, ни совести! Я все больше в тебе разочаровываюсь, Коннор Маклауд!
— Прости, милая, — с улыбкой пробормотал он. — Я просто пытался вспомнить, где мне уже доводилось видеть этот очаровательный зад.
— Ты пошляк! Тебе придется дорого заплатить за свои шуточки!
— Хоть сейчас, крошка! Не сходя с этого места! — Коннор поцеловал ее в надутые губы.
Если Тамара и Найджел и слышали их милый разговор, то виду не подали. Напрасно Коннор напрягал память, пытаясь восстановить обстановку своей предполагаемой встречи с рыжей красоткой. Сосредоточиться ему не удавалось, оставалось лишь надеяться, что он все вспомнит, когда расслабится. Утешало его только то, что Эрин ревнует.
Доббс и Тамара остановились напротив изящно инкрустированной двери. Доббс отпер ее и кивком предложил Эрин и Коннору войти. В отдельном кабинете на длинном столе были разложены салфетки из черного бархата, поверх которых лежали артефакты, подлежащие экспертизе.
Эрин достала из сумочки диктофон и подошла к столу. Коннор обратил внимание на то, каким сосредоточенным стало при этом ее лицо. Она включила диктофон и вперила пристальный взгляд в бронзовый щит, отделанный драгоценными камнями. Рядом с ним лежал бронзовый шлем, увенчанный какой-то странной птицей, а дальше золотые браслеты и броши. Коннор почувствовал, что между ним и Эрин возникла невидимая преграда.
Отрешенный вид Эрин свидетельствовал, что она отдалилась от него на тысячи миль и несколько тысячелетий.
Не отрывая взгляда от бесценных вещиц, она села в кресло на колесиках и, подкатив в нем к бронзовому щиту, начала тихо говорить в диктофон:
— Продолговатый щит из бронзы начала первого века до нашей эры, отделанный красной эмалью, гранатами и аметистами, цветочным орнаментом и райскими птицами в характерном для Британии стиле… Чеканная серебряная чаша…
Коннор усмехнулся, поймав себя на том, что приревновал Эрин к античным предметам. Это так трогательно! И так эротично! Он представил себя голым, в причудливом шлеме и со щитом в руке, а Эрин — обнаженной, с золотыми массивными браслетами на запястьях и щиколотках и с ожерельем на шее…
— Поразительная женщина! — промолвил Доббс. — У нее уникальная способность сосредоточиваться, впадать в своеобразный транс, отрешаясь от окружающего мира.
Наблюдать ее за работой — колоссальное удовольствие. Жаль, что господин Мюллер лишился его.
— Не повезло бедняге, — саркастически заметил Коннор.
Доббс злобно прищурил глазки с красными прожилками и спросил:
— Ведь и вам, по-моему, впервые представился шанс посмотреть, как мисс Риггз оценивает антикварные вещицы? Согласитесь, что она великолепна.
— Вы не ошиблись! — осклабившись, ответил Коннор. — Я впечатлен.
— Оценить в полной мере все достоинства этой юной леди с первого раза невозможно, — заметил Доббс и многозначительно пожевал губами, словно зная об Эрин нечто такое, о чем его собеседник даже не догадывался.
— У меня будет достаточно времени, чтобы познакомиться с ее добродетелями, — холодно ответил Коннор, все больше проникаясь к Найджелу антипатией.
— Что ж, я рад за вас, — промолвил Доббс. — Желаю вам удачи! — Его иронический взгляд, однако, говорил, что в действительности он уверен, что Эрин вскоре отвергнет своего незадачливого и самонадеянного спутника, предпочтя ему влиятельного миллиардера.
— Я рада, что она сумела удивить вас, господин Маклауд, — с чувственной хрипотцой сказала Тамара. — Ведь вас нелегко чем-то удивить, не так ли?
— Все зависит от обстоятельств, — уклончиво ответил Коннор.
— Сюрприз подобен капле волшебного эликсира, оживляющего увядшую старость, — продолжала философствовать огненно-рыжая чертовка. — А вы, господин Маклауд, еще способны заставить сердце прекрасной дамы трепетать? Вы когда-нибудь проверяли на ней свои мужские чары?
Найджел Доббс охнул, словно дерзость Тамары шокировала его, и воскликнул:
— Ради всего святого, не смущайте нашего уважаемого гостя своими нескромными замечаниями, мисс Джулиан!
Тамара гортанно рассмеялась.
— Интуиция подсказывает мне, что господина Маклауда очень сложно смутить!
Коннор взглянул дерзкой стерве прямо в изумрудные глаза и подметил два любопытных обстоятельства.
Во-первых, немигающий взгляд, свидетельствующий о редком бесстыдстве. А во-вторых, то, что негодница носит линзы, скорее всего потому, что натуральный цвет ее глаз блеклый, серый либо водянисто голубой, как у скользкой серебристой рыбки.
— Вы правы, меня трудно привести в замешательство, — наконец ответил он. — Что же до моих способностей очаровывать даму сердца, то это исключительно мое личное дело. И вас оно не касается, мисс Джулиан.
— Я не хотела вас обидеть, извините, — смущенно промямлила Тамара и потупилась.
— Ничего. — Коннор подарил ей свою фирменную полицейскую ухмылку. — Я на вас не обиделся. Просто поставил в известность. Вы удивлены?
— Да, вы сразили меня наповал своей откровенностью, — сказала Тамара, складывая руки на груди.
— Мисс Джулиан! — прочистив горло, вступил в разговор Доббс. — Не соблаговолите ли попотчевать господина Маклауда кофе в баре, пока мисс Риггз занята работой? Мы мешаем ей сосредоточиться.
— Превосходная мысль! — с чувством промолвила Тамара. — Почему бы нам и в самом деле не полюбоваться чудесным видом, открывающимся с веранды, мистер Маклауд, пока мисс Риггз…
— Ступай, Коннор! — вмешалась Эрин.
Ее звонкий голос принцессы, прибывшей на Землю из другой галактики, вызвал у Коннора пожар в чреслах и пригвоздил онемевшую Тамару к полу. Даже Доббс вздрогнул и открыл рот. Никто не ожидал, что она слушает их разговор.
— Ступай же, Коннор! — повторила она. — Зачем тебе знать про ржавые черепки из древних могильников? Лучше поворкуй с мисс Джулиан, отведай кофе, может, и вспомнишь, где вы с ней уже встречались прежде…
Она обернулась, и в ее сверкающих от ревности карих глазах он прочел укор. За один лишь этот взгляд он был готов всю жизнь носить ее на руках. По физиономии Коннора расползлась идиотская ухмылка. Он картинно уселся в кресло, скрестил на груди руки и воскликнул:
— Нет ничего интереснее, чем история ржавых черепков из древних могильников, услышанная из твоих уст, моя дорогая! Я не пропущу такую лекцию ни за какие деньги!
Тамара и Найджел обменялись выразительными взглядами.
Глава 12
Все выложенные на столе вещицы были восхитительными, при виде каждой из них у истинного ценителя произведений искусства перехватывало дух от восторга. Их поразительная красота и неоспоримая историческая ценность делали эти артефакты предметом вожделения самых известных музеев. Особенно хорош был прекрасно сохранившийся бронзовый шит, усыпанный драгоценными камнями и украшенный причудливым орнаментом, характерным для латенского периода.
Эрин чувствовала себя на седьмом небе от счастья, созерцая все это богатство, но сосредоточиться ей мешал сверлящий взгляд Коннора. И она непроизвольно ерзала в кресле, чувствуя несвоевременное томление в промежности.
Бывшая начальница Эрин, Лидия, наверняка не остановилась бы даже перед убийством ради любого из этих предметов. Однако парочка крученых золотых обручей вызывала у Эрин сомнение: уж больно они напоминали находки, сделанные при раскопках в 1970 году археологами в Шотландии. Те же бородатые драконы на концах и такие же переплетенные драконьи хвосты посередине. Насколько ей было известно, других подобных образцов со времени той исторической находки зарегистрировано не было. Эрин знала это наверняка, так как написала статью об этом загадочном стиле изготовления ювелирных украшений, в которой выдвинула гипотезу о ритуальном и магическом использовании таких изделий. Тем не менее в сопроводительных документах указывалось, что обручи найдены в Швейцарии в 50-х годах. Эрин выключила диктофон и сказала:
— Для написания заключения мне потребуется провести дополнительное научное исследование, мистер Доббс.
— Надеюсь, это не подделка? — осторожно спросил он.
— Разумеется, нет! Все вещи подлинные, в этом у меня нет сомнений, — успокоила его Эрин. — Ничего более восхитительного мне видеть еще не доводилось. Каждая из этих вещиц достойна стать музейным экспонатом. У господина Мюллера отменный вкус! Сегодня я в этом еще раз убедилась. Я могу взять с собой копии сопроводительных бумаг?
Конечно, мисс Риггз! Берите, если вам это необходимо! — с любезной улыбкой сказал Найджел. Дверь кабинета распахнулась, и Тамара Джулиан внесла поднос, уставленный чашечками с горячим кофе и вазочками с пирожными и фруктами. Ослепив Коннора белозубой улыбкой, она проворковала:
— Коль скоро я не сумела уговорить вас отведать кофе в баре, мистер Маклауд, я дерзнула принести его сюда.
Эрин живо представила, как она выхватывает у рыжей стервы поднос и, ошпарив ее коленки кофе, с размаху бьет ее подносом по лисьей физиономии. К счастью, у нее хватило благоразумия воздержаться от этого поступка. Она взяла себе чашечку и паточным голоском промолвила:
— Огромное вам спасибо! Мне жизненно необходимо подкрепиться дозой кофеина!
— Угощайтесь, пожалуйста! — потирая сухие ладони, сказал Доббс. — Надеюсь, вы останетесь на ленч?
— Благодарю вас, — торопливо ответила Эрин, метнув взгляд в Коннора. — Но дома меня ждут неотложные дела. Я намерена сегодня же вернуться в Сиэтл.
Аппетит у нее действительно пропал, после того как она заметила, с какой страстью поглядывает на Коннора Тамара. А ведь на их предыдущей встрече эта рыжая лиса произвела на нее благоприятное впечатление как своим острым умом, так и познаниями в археологии и антиквариате. Сейчас же симпатия к этой особе у Эрин стремительно исчезала.
— Очень жаль, — сказала Тамара. — Шеф-повар этого заведения чудесно готовит седло барашка, а паштет из мяса крабов просто тает во рту.
— Мы с удовольствием отведаем его в другой раз, — сказал Коннор с постной миной. — Так мы можем ехать, милая? Перекусим по дороге.
— Минуточку! — воскликнул Доббс и, открыв портфель, извлек из него большой конверт из плотной бумаги. — Господин Мюллер собирался сделать вам это предложение вчера вечером. Собственно говоря, ради этого он и предпринял столь длительное и утомительное путешествие, несмотря на свое хрупкое здоровье. Должен отметить, мисс Риггз, что это весьма рискованный поступок, учитывая характер его заболевания…
— Еще раз прошу вас простить меня, право же, я не хотела! — выпалила Эрин, покраснев от смущения. — Все случилось спонтанно…
— Я вовсе не упрекаю вас, мисс Риггз, а только напоминаю вам факты, с тем чтобы впредь обо всех ваших решениях мы были бы проинформированы своевременно. Так вот, господин Мюллер уполномочил меня сделать вам это предложение от его имени. Как нам известно, раньше вы работали в институте Хапперта… — Он вопросительно посмотрел на нее. — Это так?
— Да, в течение двух лет, — подтвердила Эрин.
— Господин Мюллер нашел экспозицию, которую вы там организовали, великолепной. И решил выделить солидную сумму денег на строительство нового корпуса музея. Там будут размешены артефакты бронзового и железного веков, относящиеся к кельтской культуре. Естественно, свою коллекцию он с радостью подарит новому отделению музея.
— Это поразительно щедрый дар! — воскликнула Эрин, подумав, что Лидия, пожалуй, обделается от восторга, узнав об этом.
— Господин Мюллер альтруист по своей натуре, — сказал Доббс. — Он считает, что красота минувших веков должна радовать и обогащать всех наших современников.
— Как это мило с его стороны, — заметил Коннор.
Эрин поморщилась, Тамара усмехнулась, но Доббс кивнул, как бы не заметив сарказма в его голосе.
— Вы совершенно правы. Господин Мюллер — человек редких душевных качеств. Он сожалеет, что вас вынудили покинуть этот институт, и намерен выдвинуть в качестве главного условия своего пожертвования назначение именно вас, мисс Риггз, куратором всей кельтской коллекции музея.
— Меня? Я не ослышалась? Но… — Эрин пришла в жуткое волнение и даже побледнела.
— Мы не торопим вас с ответом, подумайте над этим предложением, взвесьте все хорошенько. Господин Мюллер с пониманием отнесется к вашему возможному отказу вернуться в институт, с которым вас вынудила расстаться недальновидная администрация. Если же вы сочтете предложение господина Мюллера неприемлемым, он подарит свою коллекцию другому музею. Как вы понимаете, недостатка в желающих получить такой дар нет.
— Право же, я совершенно ошеломлена! — призналась Эрин.
— Я вас понимаю, — усмехнувшись, промолвил Найджел Доббс.
— Я обязательно подумаю над вашим предложением, — добавила Эрин, внезапно покраснев.
— Да, подумайте и постарайтесь выкроить время для встречи с господином Мюллером, когда он снова будет проездом в Сиэтле.
— Безусловно! — выдохнула Эрин, с укором взглянув на Коннора. — Можете в этом не сомневаться! В любой удобный для него день и час.
— Надеюсь, ты не забыла, крошка, что на этой неделе нам предстоит отпраздновать нашу помолвку, — вставил Коннор.
Эрин обожгла его гневным взглядом и вскричала:
— Прошу запомнить раз и навсегда, дорогой, что на первом месте у меня работа! Тебе придется с этим считаться!
— Я не собираюсь ни с кем тебя делить, — прищурившись, заявил он. — Даже с душкой миллиардером.
Эрин передернула плечами и повторила:
— Передайте, пожалуйста, мистеру Мюллеру, что я готова встретиться с ним в любое время.
— Вот и чудесно! — сказал Доббс. — Мы свяжемся с вами, как только он определится со своими планами. И пожалуйста, мисс Риггз, разберитесь и вы наконец с вашими приоритетами. Речь идет о выделении пятнадцати миллионов долларов только на строительство нового корпуса института. Коллекция же раритетов, которую собирается подарить музею господин Мюллер, просто бесценна. Отнеситесь же к своему решению с должной ответственностью, учитывая все это.
— Я вас понимаю, — сказала Эрин очень серьезно.
Коннор встал с кресла и непринужденно воскликнул:
— Все это прекрасно, крошка! Если все обговорено, то нам пора попрощаться с мисс Джулиан и мистером Доббсом и отправиться в обратный путь.
Эрин натянуто улыбнулась и сказала, пожимая на прощание руку Доббсу:
— Передайте господину Мюллеру мою искреннюю благодарность. Я так признательна ему за то доверие, которое он оказывает мне! Оно так много для меня значит…
— Довольно болтать, крошка! — перебил ее Коннор. — Доббс сам придумает все остальное. Пошли! Хватит зря чесать языком!
Эрин в ярости резко обернулась и крикнула:
— Не смей разговаривать со мной таким тоном, Коннор Маклауд! Выбирай выражения! Не много ли ты себе позволяешь?
— Замечательно! — воскликнула Тамара и захлопала в ладоши. — Только так и следует обращаться с зарвавшимися мужчинами! Браво! Не позволяйте им вами помыкать, иначе они вообще сядут вам на шею. И тогда вам конец, можете мне поверить.
Эрин раскрыла было рот, чтобы порекомендовать ей оставить свои советы при себе, но взгляд Тамары был столь невинен и лучезарен, что Эрин смекнула, что рыжая плутовка нарочно провоцирует их с Коннором ссору, и лишь сдержанно промолвила:
— Благодарю вас за ценный совет, мисс Джулиан, однако с Коннором я уж как-нибудь справлюсь сама. Верно, милый?
— Да, малышка! Будь со мной построже, не давай мне спуску ни в чем! Я просто изнемогаю от нетерпения снова почувствовать твою крепкую руку, — не преминул пошутить он.
Эрин изобразила на лице милую улыбку и проворковала:
— Мы продолжим этот разговор в автомобиле, дорогой! Еще раз прошу вас извинить нас, господа! Желаю вам приятно провести день. Я скоро с вами свяжусь. Ну, Коннор! Вперед! Нам уже действительно пора. — Она направилась к двери.
— До встречи, ребята, — фамильярно сказал Коннор, устремляясь следом. — Не скучайте без нас! Развлекайтесь от души!
Тамара залилась звонким смехом, эхо которого разнеслось по всему коридору.
Догнав Эрин, Коннор попытался было заговорить с ней, но она резко оборвала его:
— Не сейчас! В машине! Лучше помолчи, если тебе дорога жизнь!
Он благоразумно оставил ее на время в покое. Они в полном молчании дошли до автомобиля, Коннор отпер дверцу и любезно распахнул ее перед Эрин. Она забралась в салон и закрыла пылающее лицо ладонями. Ее трясло от негодования. Такой злой она не была с тех пор, как ее уволили с работы.
— Коннор! — севшим голосом сказала она, когда он сел за руль. — Скажи на милость, какой в тебя вселился бес? Разве Найджел или Тамара дали тебе хоть какой-то повод заподозрить их в дурных намерениях в отношении меня? Почему же ты вел себя как полный идиот? Зачем ты меня смущал? Чем я провинилась перед тобой? Какую цель ты преследовал? Объясни мне это, ради Бога!
— Они показались мне подозрительными, — невозмутимо сказал Коннор. — Особенно эта хитрая рыжая стерва.
— Зато она явно прониклась к тебе симпатией! — вскричала Эрин.
— И этот прощелыга мне тоже не понравился, хоть он и строит из себя аристократа. И как бы ни были привлекательны все посулы мифического мистера Мюллера, который в очередной раз не соизволил встретиться с тобой лично, тебе вовсе не обязательно лизать ему задницу!
— Что? Так ты считаешь, что я готова лизать Мюллеру зад? Мерзавец! Да как у тебя только язык повернулся такое сказать! — в бешенстве вскричала Эрин и подалась вперед, норовя расцарапать ему физиономию. Коннор уклонился и стиснул ей пальцами запястья. Тогда Эрин попыталась укусить его за ухо.
— Позволь мне заметить, дорогая, — воскликнул он, сдерживая ее атаку, — что я разговаривал с этой парочкой достаточно вежливо, не грубее, чем они со мной. Не смей кусаться!
— Ты проклятый грубиян, хам, мужлан и параноик! — кричала Эрин. — Тебе повсюду мерещится какая-то чертовщина! Доббс и Тамара — милейшие люди!
— В гробу я видел таких милашек! — взорвался Коннор. — Они нахально пытались заморочить мне голову. А когда я чувствую, что меня обманывают, я не заискиваю и не улыбаюсь, даже если мне сулят золотые горы. Тебе понятно?
— Я присутствовала при разговоре и не слышала от них ни одного грубого слова! — воскликнула Эрин и снова попыталась высвободить руки.
— Значит, плохо слушала! — сказал Коннор, продолжая сжимать ее запястья.
— Кстати, Коннор, имей в виду, что коль скоро ты назвался моим женихом, то и веди себя подобающе. Еще одна подобная сцена — и ты перестанешь им считаться даже теоретически. — Эрин перевела дух.
— Неужели? — Коннор хмыкнул и покачал головой.
— Ты вел себя так, словно не считаешь меня женщиной, достойной уважения, сомневаешься в моих суждениях и ни в грош не ставишь мой профессионализм. Такое не прощается!
Коннор помолчал, наморщив лоб, и примирительно сказал:
— Но ты ведь знаешь, что все это был только спектакль!
— Ты так это называешь? А вот мне кажется, что ты устроил дешевый фарс! Ты вел себя, как герой пошлой мелодрамы! Кого ты пытался изобразить? Ревнивого любовника? Это смешно, Коннор! Ты и меня выставил в нелепом виде!
На скулах Коннора заиграли желваки, он потупился и с горечью произнес:
— Прости, Эрин. Твой взгляд свел меня с ума. Я чувствую себя придурком.
— Наконец-то ты понял, что ты собой в действительности представляешь, — съязвила Эрин. — Кстати, а что за взгляд ты имел в виду?
— Взгляд принцессы, явившейся на Землю с далекой планеты в другой галактике. За свою грубость в отношении лакеев Мюллера я извиняться не намерен, однако прошу меня простить, если я был груб с тобой.
— Что ж, приятно это слышать, я тебя прощаю на первый раз, — сказала Эрин.
Коннор помолчал и продолжал:
— Попытайся взглянуть на ситуацию моими глазами. Ты совершенно отгородилась от меня во время разговора с этим проходимцем Доббсом, игнорировала все мои замечания. А ведь я делал их не случайно, я хотел предостеречь. Тебя явно дурачат, Эрин, а ты всему слепо веришь. Нельзя идти на поводу у аферистов, заманивающих тебя в ловушку. Время и место встречи с Мюллером нужно хорошенько обдумать.
— Послушай, Коннор! С меня довольно! — взорвалась Эрин. — Больше я тебя с собой на деловые встречи не возьму. Ни под каким предлогом! Я не допущу, чтобы ты лишил меня возможности добиться чего-то путного в жизни.
— Боже, что я слышу! — простонал Коннор. — Как же мне достучаться до тебя? Взгляни же наконец на вещи трезво! Мюллер вновь не объявился, Доббс и Тамара запудрили тебе мозги обещаниями. И ты готова проглотить эту наживку! А я, по-твоему, должен бездействовать, глядя, как они пытаются обмануть тебя?
Отпусти меня! — отрешенно проговорила Эрин после долгой паузы. — Мне больно. — Он разжал пальцы, Эрин потерла запястья и продолжала, глядя в окно:
— Почаще бы мне делали подобные предложения! Да такой шанс представляется человеку раз в жизни! Стать куратором бесценной коллекции древностей, администратором нового корпуса музея — это ведь невероятная удача!
— Вот именно, невероятная! — Коннор ухмыльнулся. — В этом ты права. Почему Мюллер продолжает прятаться? Не потому ли, что он узнал, что я не отхожу от тебя ни на шаг?
— Ты все еще подозреваешь, что это Новак? — прошептала Эрин и обмякла, внезапно почувствовав упадок сил. Вместе с исчезающей энергией иссякла и ее злость. И на мгновение у нее возникло жуткое ощущение, что она вновь очутилась в уже знакомом ей водовороте, грозящем увлечь ее в черную бездну, туда, куда уже засосало почти всех, кто был ей дорог.
Она боролась с этой неведомой злой силой с раннего детства, старалась быть послушной, доброй и дисциплинированной, пыталась поладить с окружающим миром, жить рассудительно и спокойно. И что же из этого получилось? Оставили ее в покое темные силы? Нет, они отобрали у нее сначала отца, потом — мать, а сейчас забирают и Синди. Но ей одной не по силам им противостоять!
Эрин зажмурилась от охватившего ее отчаяния и вскричала:
— Выходит, это часть их плана? Попытка разрушить все, что я пытаюсь сделать, и поиздеваться надо мной вволю? И мне уже никогда не выкарабкаться из этой проклятой сливной ямы, в которой я очутилась?
— Пожалуйста, не волнуйся! — стал уговаривать ее Коннор. — И не злись на меня! Возможно, я действительно параноик и мне следует дать пинка под зад. Если хочешь, ты можешь это сделать немедленно. Только не плачь и не кричи. Иди ко мне, я тебя успокою!
— Не дотрагивайся до меня! — взвизгнула Эрин и прижалась в ужасе к дверце. — Просто помолчи и оставь меня в покое. О'кей?
Коннор уронил голову на руль и в отчаянии воскликнул:
— Боже, какой кошмар! Ладно, пристегнись, нам надо ехать.
Следующие два часа в машине царила тишина. Эрин смотрела в окно, стиснув зубы. Наконец Коннор остановил автомобиль напротив ресторана.
— Пошли, заморим червячка.
— Иди один, я не голодна, — процедила сквозь зубы Эрин.
— Нет, — решительно произнес Коннор. — Ты непременно должна поесть! — Он обошел вокруг автомобиля, распахнул дверцу и вытащил Эрин из салона.
Сопротивляться ему она уже не могла, только тихо сказала:
— Пожалуйста, не устраивай шоу на дороге. Я поем, успокойся!
— Вот так бы всегда! — пробурчал он.
Выходя из ресторана, Эрин задержалась у телефона-автомата, чтобы позвонить Синди. Но оказалось, что у нее при себе нет достаточного количества монет, и тогда Коннор предложил ей воспользоваться его сотовым телефоном, оставшимся в машине. Эрин так и не дозвонилась до сестры, но попыталась дозвониться до матери. Ее телефон отказался отключен.
— Проклятие! — воскликнула Эрин в сердцах и вернула мобильник Коннору. — Сегодня явно не мой день.
— Понедельник! — пожав плечами, сказал Коннор. — Кстати, как поживает твоя мама? Ты ведь была у нее?
— Паршиво, — ответила Эрин. — Она целыми днями лежит в постели. Не оплачивает счета. У нее отключили телефон за неуплату. Вот-вот отберут за долги дом. И вдобавок у нее начались галлюцинации. Она утверждает, что по телевизору постоянно показывают по всем каналам ту видеозапись, которой Виктор Лазар шантажировал отца. Ну, постельные сцены и прочую порнографию с его участием… Все это так ужасно!
Эрин разрыдалась в полный голос. Коннор усадил ее к себе на колени и стал гладить по спине. Она уткнулась мокрым от слез лицом ему в грудь и дала волю всему скопившемуся в ней отчаянию.
Прошло около полутора часов. У Коннора затекла покалеченная нога, им уже давно пора было тронуться в путь, однако он все еще продолжал держать в объятиях любимую женщину, самую прекрасную на белом свете. Он потихоньку вытянул заколки из ее волос и убрал их в карман пиджака. Ее шелковистые локоны рассыпались по его рукам, словно серебристые ручейки. Он прижался щекой к ее темечку — она головой надавила на клаксон и вздрогнула, разбуженная резким сигналом.
— Что это? Где мы? — испуганно произнесла она, хлопая глазами. — Почему за окнами темно? В чем дело, Коннор?
— Ты спала, дорогая. Я не осмелился разбудить. Она ощупала голову и с тревогой спросила:
— А куда подевались мои заколки?
— Очевидно, выпали, — с невозмутимым лицом ответил он, запуская двигатель автомобиля. — Может быть, поспишь еще немного? Это был очень трудный день.
Эрин зевнула, поудобнее устроилась на сиденье и снова задремала. Коннор полюбовался ее пухлыми губами и длинными ресницами, достал мобильник и позвонил Шону.
— Слушаю! — ответил брат.
— Ну, что новенького? — спросил Коннор.
— Тебя почти не слышно, старик! Говори громче! Ты где?
— Я в пути, Эрин спит, я не хочу ее будить. Выкладывай свои новости.
Шон прокашлялся и заговорщицки произнес:
— Я наведался в берлогу твоей крошки, и знаешь, что выяснилось? Ее подружки просто очаровашки! К сожалению, ничего существенного об этом раздолбае мне от них узнать не удалось: ни фамилии, ни рода его занятий, ни постоянного места жительства. Все милашки твердили главным образом одно — что он крутой парень, сексуальный гигант, красавчик и богач, разъезжающий на таком «ягуаре», что просто экстаз. Но духом я не упал и решил навести справки о Синди у музыкантов ансамбля «Грязные слухи». Ты удивлен, братец? Так вот, оказалось, что Синди раньше играла с этими парнями на саксе в баре «Ар энд би». Она знает в музыке толк и неплохо владеет инструментом, как утверждают ее бывшие коллеги. Мне пришлось угостить гитариста и ударника пивком и жареными куриными крылышками, чтобы разговорить их. Короче, выяснилось, что Билли представился им чем-то вроде импресарио, втерся к ним в доверие, организовав для них двухмесячное турне по трактирам округа, и вскружил голову доверчивой Синди, навешав ей на уши лапши о радужном будущем. В итоге же их гонорары за каждое выступление оказались весьма скромными, по тридцать баксов каждому за вечер. Ребята с ним разругались, и он растворился в туманной дали вместе с интересующей тебя крошкой. Вот уже месяц как о ней ни слуху ни духу. Ясно?
: — Не совсем. Если они с ним работали, должны были сохраниться какие-то контракты. Хотя бы номер его разрешения на агентскую деятельность им известен? Или фамилия? Ну хоть что-то?
— Ровным счетом ничего, братец. Расчеты производились «черным налом», а телефон, по которому они с ним связывались, давно уже не отвечает. Сам он представляется всем как Билли Вега, но, разумеется, это только псевдоним, как выяснил Дэви.
— Проклятие! — в сердцах воскликнул Коннор. — Значит, зацепиться не за что?
— Не отчаивайся! — успокоил его брат. — Музыканты сказали мне по секрету, что их звукооператор был по уши влюблен в Синди. С тех пор как она сбежала с Билли, он впал в черную меланхолию, уединился в подвале своего дома и лечит там разбитое сердце наркотиками и порнофильмами.
— Бедняга, — поморщившись, заметил Коннор. — Так он долго не протянет.
— Верно. Любовь зла. Так вот, я собираюсь проведать этого доходягу в его логове. Кто знает, а вдруг ему что-то известно о похитителе своей возлюбленной? Ведь, как известно, ревнивцы весьма внимательны к своим соперникам. А еще у меня имеется список всех злачных заведений, в которых Билли устраивал для «Грязных слухов» концерты. В общем, Коннор, я ради тебя вынужден травиться дешевым пивом, дымом марихуаны и глохнуть от скверной музыки в стиле кантри. Надеюсь, что за мои муки мне воздастся сторицею.
— Так и будет, продолжай в том же духе! Я на тебя надеюсь, Шон, — сказал Коннор. — За мной подарок.
— Да уж, братец, от этого тебе не отвертеться! Как только мы обстряпаем это дельце, тебе придется приготовить для меня свое фирменное острое рагу из курицы с тушеной фасолью.
— Но в последний раз я готовил такое блюдо два года назад, — неуверенно ответил Коннор. — А сейчас я не помню точно его рецепт. Там ведь главное — не переборщить со специями, особенно с красным стручковым перцем.
— Ерунда, вспомнишь, старина. Начни пока практиковаться. Ты сделаешь свое рагу, я куплю пивка, чипсов и острого сыра. Вот будет пирушка! У меня уже текут слюнки.
— Договорились! — воскликнул Коннор. — Вот что я тебе скажу, Шон: ты отличный парень!
— Лучше бы ты сказал это моим бывшим подружкам, — усмехнувшись, ответил брат. — Кстати, как прошла минувшая ночь?
Коннор выдержал паузу и пробурчал:
— Эта тема не подлежит обсуждению.
— Любопытно… Значит, у тебя с ней все очень серьезно?
— Так серьезно, что даже страшно. Рекомендую впредь этим не интересоваться, это смертельно опасно, — глухо сказал Коннор.
— Вот это да! У меня уже мурашки ползут по коже. Что же такого особенного она с тобой сотворила? Неужели позволила тебе поиметь ее в…
— Все, Шон! Больше об этом ни слова! Жди моего звонка завтра. Пока!
Коннор отключил телефон, убрал его в карман и покосился на Эрин: похоже было, что она крепко спала. На сердце у него слегка полегчало. Ресницы спящей принцессы покоились подобно черному китайскому вееру на ее щечке. И хотя полумрак скрадывал все цвета в салоне, воображение моментально восстановило все нежные оттенки цвета ее век, глаз, щек, губ и волос. Блузка выбилась из-под пояса, пуговицы на ней расстегнулись, и полные груди выглядывали из-под белоснежного бюстгальтера. Коннор подумал, что нужно подарить ей дорогое нижнее белье из чистого шелка с кружевами, на тонких бретельках и с изящными застежками, чтобы наслаждаться, глядя, как она медленно раздевается. А еще лучше — участвовать в этом действе.
Внезапно мимо их автомобиля промчался знакомый черный лакированный «форд-эксплорер». Коннора охватила дрожь: именно эту машину он заметил, когда заезжал на стоянку возле ресторана. Пробыв в зале приблизительно полчаса, они около двух часов потом еще просидели в своем «кадиллаке». Какого же дьявола тогда черный внедорожник опять оказался с ними рядом? От жутких догадок у Коннора даже волосы на голове зашевелились. Он утопил педаль газа, догнал подозрительный «форд» и взглянул на его номер. Все сомнения отпали.
Машина была та же, новенькая и блестящая, словно только что выехала из автосалона, с запомнившимися Коннору цифрами на номерной табличке — 55504538. Проклятие! Пассажиров вроде бы в салоне не было, только водитель. Коннор сбавил скорость и позволил «форду» уйти вперед, а сам включил сигнал поворота, якобы намереваясь через пару миль съехать с магистрального шоссе.
В действительности же ему хотелось выяснить, как поведет себя тот, кто его преследует. Но и водитель черного «форда» тоже был не промах: он резко перестроился в другую полосу и слегка притормозил. Поравнявшись с ним, Коннор, к своему неописуемому ужасу, увидел осклабившегося щербатым ртом и побритого наголо Габора Лукаша. Наглец опустил стекло, навел на Коннора ствол обреза и помахал ему рукой.
Коннор тотчас же резко затормозил. «Форд» умчался вперед, а проснувшаяся Эрин воскликнула:
— В чем дело? Что произошло?
— Мне показалось, что я видел… — Он осекся, вспомнив, что в первый раз не заметил в салоне внедорожника никого, кроме шофера. Может быть, ему все просто почудилось?
— Нет, это невозможно… — пробормотал он, обтерев тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
— О чем ты, Коннор? Объясни все толком! Не отмалчивайся!
Мозг его лихорадочно перебирал варианты возможных ответов. Самым вероятным объяснением внезапного появления в черном «форде» Габора было то, что Лукаш просто ожидал подходящего момента, согнувшись в три погибели на полу машины. Но вот только поверит ли ему Эрин? Пожалуй, скорее она сочтет его рассказ бредом сумасшедшего. Коннор издал тоскливый стон.
— Что случилось? Что такого ты увидел? — спросила она, смертельно побледнев от недоброго предчувствия.
Не произнеся ни слова, Коннор нажал на газ и, догнав «эксплорер», снова заглянул в его салон. Тот был пуст, если, конечно, не считать шофера. Коннор похолодел.
— Мне показалось, что на заднем сиденье сидел Габор, — выдохнул он.
Тихо охнув, Эрин зажала рот ладонью и посмотрела на движущийся вровень с ними автомобиль, за рулем которого невозмутимо сидел какой-то молодой парень с узким вытянутым черепом.
— Но в той машине вообще нет пассажиров, — прошептала она. — Взгляни еще разок сам!
— Я вижу, — удрученно произнес Коннор. — Что очень странно… — Он наморщил лоб и поджал губы.
— Коннор, милый! — тонким голоском воскликнула Эрин. — Ты просто переутомился. Давай я сяду за руль, а ты поспи.
— Нет! — отрезал он. — Я чувствую себя великолепно.
Губы Эрин задрожали, она отвернулась, пряча навернувшиеся слезы. Коннор резко свернул со скоростной дороги на обычное шоссе, чтобы не подвергать Эрин риску, достал из кармана сотовый телефон и позвонил Дэви.
Брат моментально взял трубку и с тревогой спросил:
— Что стряслось? У тебя возникли проблемы?
Он всегда нутром чуял, когда кто-то из его младших братьев оказывался в беде.
— Ты разговаривал с Шоном? — спросил Коннор.
— Да. Он попросил меня навести справки о похитителе сестры Эрин. Я сейчас работаю над этим. Что тебе нужно?
— Номер одной машины… 55504538 Ты не мог бы его «пробить»?
— А что за машина?
— Об этом поговорим отдельно, позже. Проверяй быстрее номер, который я тебе назвал.
— Успокойся, малыш! Я тебе перезвоню! — Дэви отключился.
— Куда ты меня везешь, Коннор? — спросила Эрин.
— Мы поедем другой дорогой, на магистрали сейчас небезопасно, — пробурчал Коннор уклончиво. — Этот черный внедорожник не внушает мне доверия.
— Но тогда нам придется всю ночь добираться до Сиэтла! — запаниковала Эрин.
— Достань из бардачка карту, — сказал Коннор и только тогда с ужасом вспомнил, что там лежат и распечатки материалов о Мюллере, добытых Дэви. Эрин увидела их и спросила:
— Это работа твоего брата?
— Да, — виновато сказал Коннор. — Разверни карту. Пока Эрин молча рассматривала карту, зазвонил телефон.
— Да! — бросил Коннор в трубку.
— Номерной знак, интересующий тебя, установлен на автомобиле «форд-эксплорер» 2002 года, черного цвета, принадлежащем Рою Фитцу. Этому типу шестьдесят два года, он разведен, имеет скверную репутацию. Одно время торговал подержанными автомобилями в городе Кус-Бей, штат Орегон. Это тебе что-то говорит?
— К сожалению, нет, — ответил Коннор. — Но все равно спасибо за помощь! Пока!
Эрин покосилась на него и промолвила:
— Можно доехать по этому шоссе до Редстоун-Крик, свернуть на магистраль, ведущую на север к Бонневилю, а там подумать, что делать дальше. Тебя такой вариант устраивает?
Все это было сказано так мягко и спокойно, что Коннор, растрогавшись, был готов целовать ей ноги.
— Конечно, дорогая, — дрогнувшим голосом ответил он.
Эрин дотронулась кончиками пальцев до его колючей щеки и пригладила вихор у него за ухом.
От ее нежного прикосновения напряжение, сковывавшее Коннора, исчезло. Он перевел дух и подумал, что сумеет добраться до Сиэтла, не растеряв по дороге остатков рассудка.
Глава 13
Чак Уайтхед остановил автомобиль в пустынном месте на безлюдной дороге, неподалеку от смотровой вышки на вершине горы Чайлдресс-Ридж, с опаской огляделся по сторонам и, морщась от позывов справить малую нужду, обтер липкие от пота ладони о брюки. События минувших десяти часов постоянно прокручивались, словно бесконечная видеозапись, в его воспаленном мозгу, начиная с того рокового момента, как он вернулся с работы домой, но вместо своей тяжело больной жены Марии обнаружил там незнакомца с пистолетом в руке.
Незнакомец приставил пистолет к его виску и приказал ему выполнить определенное задание. Чак сделал все точно так, как ему было сказано, — доказательства сейчас находились в карманах его пиджака, и он был готов их предъявить.
Он выключил фары и вздрогнул, испугавшись темноты. Нависавшие над шоссе холмы казались абсолютно черными, небо было лишь чуточку светлее. Ночь полностью вступила в свои права. По спине Чака побежали мурашки.
Вооруженный шантажист сказал ему, что именно здесь он получит назад похищенную ими Марию. Но как можно доставить ее в такое дикое место без вреда для ее здоровья? Ведь последние две недели она была совсем слаба и держалась только благодаря инъекциям морфина и кислородной маске.
Но Чак был исполнительным человеком и приехал туда, куда ему велели, точно в назначенное время.
Разумеется, полицию он в известность об этом происшествии не поставил, будучи предупрежден, что иначе Марию убьют.
С каждой новой минутой томительного ожидания Чак все сильнее волновался и все чаще поглядывал на часы. Наконец кто-то постучал по заднему стеклу. Чак подскочил на сиденье и вскрикнул.
Спокойно, приказал он себе, все требования похитителей Марии выполнены, поэтому все будет нормально. Он открыл дверцу автомобиля и вышел из него. Яркий свет, ударивший ему в глаза, заставил его зажмуриться.
— Захлопните, пожалуйста, дверцу! — произнес кто-то тихим, хорошо поставленным голосом. Судя по тембру и едва заметному акценту, это был пожилой мужчина, скорее всего уроженец Южной Африки. Он-то и проник тогда без приглашения в квартиру Чака. Захлопывая дверцу машины, Чак вспомнил девушку, с которой встречался в молодости. Звали ее Анджелой, у нее был такой же акцент. Где-то она теперь? И С чего это вдруг ему вспомнилась его прежняя жизнь? Говорят, это дурная примета. Чака снова охватил озноб.
Его глаза стали привыкать к яркому свету фар, и Чак смог разглядеть незнакомца получше. Мужчина был высокого роста, худой, в черной одежде, с закрепленным на голове прибором ночного видения.
— Вы южноафриканец? — спросил Чак и тотчас же пожалел об этом, сообразив, что любопытство может стоить жизни не только ему, но и Марии.
— Нет, мистер Уайтхед, — произнес после томительной паузы его мучитель. — Я не южноафриканец, потому что я вообще не существую. Вы меня понимаете?
— Да, — испуганно сказал Чак. — Разумеется.
Человек в черном приблизился к нему и быстро ощупал его с головы до ног, очевидно, ища оружие. Чак был искренне удивлен этим, так как отроду не брал оружия в руки.
— Пошли, — сказал незнакомец, закончив досмотр.
— А где Мария? — спросил Чак.
Ответа не последовало. Скрипнули петли калитки, отворенной незнакомцем, и под ногами у них зашуршал гравий.
— Сэр! Пожалуйста, не торопитесь! Я ничего не вижу и не поспеваю за вами, — окликнул шедшего впереди незнакомца Чак, но тотчас же споткнулся обо что-то и упал, до крови расцарапав ладони. — Подождите, сэр! Извините, я не знаю вашего имени…
— Можете называть меня мистером Доббсом, — смилостивившись над ним, ответил человек в черном.
Чак пошел на его голос по темной аллее, над которой во мраке угадывались очертания смотровой вышки, наткнулся на столб, разбил себе лицо и застонал от боли и досады. Ему стало ясно, что без посторонней помощи найти Доббса не удастся, а значит, он навсегда потеряет Марию, не увидевшись с ней перед смертью, решившей забрать их обоих почти одновременно…
— Где вы, мистер Уайтхед? — окликнул его Доббс откуда-то слева. — Ступайте дальше по деревянному настилу, пока я не велю вам остановиться.
Наклонившись, Чак нащупал в темноте доски и пополз по ним на четвереньках, словно побитый пес к своему хозяину.
— Вот так, еще чуть-чуть! Великолепно! Можете выпрямиться, мистер Уайтхед. Вытяните вперед руки! Хорошо! Нащупали перекладину лестницы? Чудесно. А теперь поднимайтесь по ней!
Охваченный паникой, Чак затрясся. Как могла Мария оказаться на смотровой вышке? В последнее время она даже не вставала с постели, за ней ухаживала сиделка, пока он был на работе. Судорожно вздохнув, Чак спросил дрожащим голосом:
— А моя жена там?
— Поднимайтесь по лестнице, мистер Уайтхед! — холодно повторил голос мистера Доббса.
Где-то в темной лесной чаще тревожно ухнул филин.
Чак вздрогнул и стал карабкаться по деревянной лестнице, преодолевая страх и боль в мышцах, презирая себя за трусость и проклиная Доббса, превратившего его в послушную дрожащую тварь. От затылка вниз по позвоночнику медленно расползался холод.
— Вы достигли площадки, она справа от вас! — раздался снизу голос Доббса, тоже карабкающегося вверх по лестнице. — Встаньте на нее и ждите меня!
У Чака промелькнула дикая мысль разжать руки и, падая, увлечь за собой своего мучителя. Но это означало бы, что он так и не узнает, что случилось с Марией.
Он вытянул ногу, поставил ее на площадку и, вздохнув, метнулся вправо, надеясь, что площадка выдержит его вес. Не рассчитав, он потерял равновесие и неловко упал, больно ударившись о деревянный настил.
— Вы захватили с собой документацию по работе, которую вас просили выполнить, мистер Уайтхед? — спросил Доббс, вступив на площадку.
Просили! Чак горько хмыкнул, поморщился и, с трудом встав, порылся в карманах куртки.
— Я добыл образцы крови, — глухо сказал он. — Так, как вы и просили. Анализ показал, что ДНК в норме, без изменений. Пробирки с биологическим материалом я подменил, как и было мне велено. Те, что хранились в холодильнике, я привез, можете их получить.
— Положите пробирки и документы на площадку, — приказал Доббс. — И отступите на десять шагов.
Чак стал отходить, с каждым шагом все острее чувствуя, что приближается к пустоте. В отчаянии он заговорил:
— Я сделал распечатку результатов десяти опытов, произвел все нужные изменения в базе данных на Куртца Новака, я могу доказать, что…
— Никогда не произносите этого имени вслух, — строго заметил Доббс. — Вас кто-нибудь видел во время работы?
— В лаборатории до поздней ночи всегда засиживаются два-три студента, но на меня они не обращали внимания, — выпалил Чак. — Все привыкли, что я работаю по ночам…
— Можете не продолжать, мистер Уайтхед, все ясно!
— А где Мария? Она здесь? — спросил Чак.
— Как вам не совестно предполагать такое, мистер Уайтхед! — с укором произнес Доббс. — Неужели вы считаете меня настолько бессердечным человеком? Да как вам только в голову могло прийти, что я способен затащить сюда больную женщину? Несчастная Мария с трудом ворочает языком. Разве ей по силам подняться по вертикальной лестнице? Пошевелите своими мозгами!
— Но вы же сказали, что… Я надеялся…
— Заткнись, идиот! Повернись ко мне спиной. Мне надо осмотреть привезенные тобой образцы и документы.
Чак безропотно подчинился. Где-то снова ухнул филин. Мария любила сов. Быть может, потому, что у нее самой большие и круглые, как у совы, глаза. Теперь на ее исхудавшем лице они казались огромными.
— Я вами доволен, мистер Уайтхед, — сказал наконец Доббс. — Именно это нам и требовалось. Благодарю вас.
— Всегда к вашим услугам, — машинально ответил Чак. — А как же все-таки с Марией? — снова спросил он упавшим голосом, понимая, что это бессмысленно.
— С Марией? Она уже дома, в своей постели. Я привез ее туда, как только вы покинули лабораторию. Бедняжка так страдала, что я сжалился и сделал то, на что вы не смогли решиться.
Темнота перед глазами Чака превратилась в непроглядный мрак. Он затряс головой и прошептал:
— Нет!
— Я поступил так из сострадания. Она скончалась безболезненно, ничего не почувствовав. Просто дышала все тише и медленнее после укола морфия, пока не обрела вечный покой.
— Нет! — дрожащим голосом повторил Чак. — Она этого не хотела! Она говорила мне об этом. И никогда не обратилась бы ко мне с такой просьбой.
— Ее желание никого не интересовало, так было лучше для дела, — резко сказал мистер Доббс.
Слабая надежда исчезла, а вместе с ней исчез и страх.
— Я оставил за вас коротенькое письмецо на компьютере, мистер Уайтхед, — паточным голосом продолжал говорить Доббс. — Чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений в случившемся. В нем говорится, что вы намерены покинуть этот жестокий мир и воссоединиться на небесах со своей любимой женой. Вам предлагается на выбор два варианта смерти: легкий и быстрый либо мучительный и медленный. Если вы предпочтете первый, сделайте два шага вперед. Второй вариант я вам тоже легко устрою. Решайте!
Чак истерически расхохотался. Но откуда Доббсу знать, что такое медленная и мучительная смерть? Все тело Чака наполнилось необыкновенной легкостью. До пустоты оставалось всего два шага, и, сделав их, он улетит в небытие, словно пушинка одуванчика.
Будь он поумнее, посмелее и поудачливее, он, возможно, нашел бы выход из нынешнего положения. Но после нескольких месяцев ухода за Марией он совершенно обессилел, растерял свое мужество, сообразительность и везение. Что, очевидно, и было принято во внимание теми сатанинскими силами, которые заманили его в эту смертельную ловушку. И вряд ли что-либо изменится, если его найдут мертвым и со следами пытки. Дьявол не оставил ему ни одного шанса. Он получил свое и теперь ждал, когда его жертва покончит с собой.
Чаку представилось, что он уже падает с огромной высоты туда, где во мраке светятся глаза филина, и от этого на душе у него стало спокойно и легко.
Он сделал два роковых шага — и сорвался в бездну, ощущая бьющий ему в лицо холодный воздух. Громадные совьи глаза поглотили его спустя мгновения, и он устремился в объятия ожидавшей его с нетерпением Марии.
Подъезжая к дому Эрин, Коннор с опаской покосился на нее и осторожно предложил:
— Может быть, тебе лучше пока пожить у меня? Там и двери покрепче, и замки понадежнее, и кровать пошире…
— Нет, я должна быть дома, — решительно сказала она.
— Эрин, пойми меня правильно! Я беспокоюсь о твоей безопасности… — вздохнув, начал было Коннор, но она перебила его:
— Нет, нет и нет! Мне может позвонить Синди, Тония, моя подруга, должна вернуть мне кошку. Может позвонить мама, там у меня все документы, наконец, мне надо вымыться и переодеться. Так что, пожалуйста, отвези меня домой!
Коннор неохотно включил сигнал поворота. Эрин вздохнула с облегчением. Задумавшись, Коннор проехал мимо нескольких свободных парковочных площадок. Эрин спросила:
— Хочешь убедиться, что поблизости нет того черного внедорожника?
Коннор резко затормозил, так что Эрин едва не расшибла лоб о приборную панель, подавшись вперед, и молча заехал на площадку. Они вышли из машины и вместе пошли к дому. В дверях Коннор с недовольной миной взглянул на сломанный замок и пробурчал:
— Следовало бы подать на домовладельца в суд!
— Тогда он отключит горячую воду, — сказала Эрин. — С ним лучше не связываться, иначе хлопот не оберешься.
Лифт тоже был сломан, им пришлось подниматься по лестнице. Эрин была благодарна Коннору за то, что он составил ей компанию, одной ей было бы в этот ночной час страшно и тоскливо, разваливающееся строение и днем-то производило тягостное впечатление.
Она вынула из сумочки ключи, но Коннор отобрал их у нее и, сделав ей знак отойти в сторонку, достал пистолет.
Эрин тяжело вздохнула. Все полицейские немного сумасшедшие, и Коннор не исключение, ему повсюду мерещится опасность. Отец ее тоже был параноиком, поэтому она давно смирилась со странностями их поведения. Коннор осторожно отпер дверь, включил свет и вошел в квартиру. Осмотрев ее, он крикнул Эрин:
— Все чисто, можешь войти.
— Слава Богу, — пробормотала она.
Лицо Коннора помрачнело, когда он уловил нотки сарказма в ее голосе, но Эрин была слишком утомлена, чтобы обращать на это внимание. Пусть сердится, если ему хочется, успокаивать его она все равно не станет, у нее самой скверное настроение. Она сняла жакет, швырнула его на стул и потерла ладонью онемевшую шею и затылок.
— Эрин, — сказал Коннор, заперев дверь и закрыв ее на щеколду. — Я не могу сегодня оставить тебя одну. Это было бы безрассудно. Так что мне придется ночевать у тебя.
Эрин потерла поясницу, размяла плечи и сказала:
— Нет, у меня ты не останешься.
— Останусь, милочка, — бесстрастно возразил он. — Ты забыла, что произошло на шоссе? Или ты надеешься, что эта хлипкая дверь и никудышный замок защитят тебя от наемного убийцы? Да такие умельцы вскроют самый сложный замок и стальную дверь, если это потребуется.
Эрин запустила пальцы в волосы и, взлохматив их, насмешливо спросила:
— Может, мне снять сейф в банке для временного проживания? И нанять взвод морских пехотинцев для охраны?
— Похоже, ты начинаешь понимать всю серьезность проблемы, — сказал Коннор, прищурившись.
— Эрин скинула туфли, одна туфля приземлилась на середине комнаты, вторая упала на кипу научных журналов в Тогда оставайся, — невозмутимо сказала она.
— Я думал, ты меня возненавидела, — с легким удивлением сказал Коннор, чем доставил Эрин немалое удовольствие, существенно укрепив ее уверенность в своих женских чарах. Ей было приятно убедиться, что он тоже подвержен их воздействию. Она взглянула на свои наручные часики, сняла их и кинула на туалетный столик.
— Сейчас уже три часа утра, Коннор. Я слишком устала, чтобы злиться на тебя.
Куртц Новак и Габор Лукаш явно не стоили того, чтобы так страдать и унижаться ради них. Они воспользовались им и выбросили, как изжеванный презерватив. Мартин это чувствовал.
Полицейские бесцеремонно втолкнули его в камеру и захлопнули дверь. Он упал на колени и глухо застонал от боли.
На допросе его били и применяли пытки, но Мартин был готов к этому и держался. Он сообщил полиции только то, что приказали ему хозяева. Но не сразу, а лишь после пыток. Он стоически перенес боль и лишь в последний момент, задыхаясь, признался, когда и где в последний раз виделся с Новаком и Лукашем. Кажется, ему поверили.
Потом он повторил ту же версию, хотя его снова пытали. Однако его верность Новаку и Лукашу было некому подтвердить, и вряд ли его муки будут когда-нибудь по достоинству оценены. В этом Мартин не сомневался.
От него просто-напросто отделались, как от ненужного хлама. А ведь ему было обещано, что на его личный счет в одном из банков в Цюрихе переведут два миллиона евро, а его родственников — родителей и дядю — оставят наконец в покое. Наниматели уверяли, что долго в тюрьме его держать не будут и быстро освободят. Быстрее, чем в прошлый раз. Ему говорили, что он им нужен, потому-то ему и устроили побег из американской тюрьмы. Что его ценят за стойкость и бесстрашие, а потому именно ему поручают это ответственное задание. «Крепись, Мартин, — говорили они ему, — ты будешь вознагражден сторицей».
Вознагражден! Мартин зашелся болезненным смехом, но был вынужден умолкнуть из-за боли в сломанных ребрах. Он свернулся калачиком на холодном цементном полу и стал ощупывать зубы. Левый клык и передний резец ему выбили, язык распух, десны кровоточили. Он нащупал языком крохотную капсулу, вставленную в дупло в коренном зубе. Ему сказали, что это микрочип, предназначенный для того, чтобы его было легче найти и спасти. Он абсолютно безвреден, заверили его, и служит исключительно для его защиты. Он этому поверил, глупец!
Подавив новый приступ смеха, Мартин стал расшатывать зуб с капсулой языком. Получив два миллиона евро, думал при этом он, можно будет вставить себе новые зубы. И вообще зажить наконец в свое удовольствие, на широкую ногу. Он заслужил отдых, просидев полгода в американской тюрьме, и вот теперь снова очутился за решеткой. От острого запаха мочи и рвоты, исходившего от цементного пола, его мутило. Мартину начинало казаться, что он быстро уменьшается и превращается в крохотного человечка размером с детскую игрушку.
Таким он без труда проникнет в швейцарский банк.
Мартин нажал языком на капсулу, полагая, что, возможно, в ней имеется и микрофон, благодаря которому его могут слышать те, кто его нанял. С ним снова случился истерический припадок, и он рассмеялся, несмотря на острую боль в солнечном сплетении.
— Будьте вы прокляты! — пробормотал он. — Катитесь вы ко всем чертям оба, и Новак, и Лукаш. Да будут прокляты все ваши родственники до седьмого колена. Гореть вам всем в аду!
Внезапно капсула у него во рту лопнула, будто бы в отместку за его проклятия, он скривился от резкого горького привкуса и почувствовал, как страшная боль сковала его сердце, боль, какой он еще никогда не испытывал. Но Мартин этому совершенно не удивился. За считанные мгновения он предельно ясно понял множество вещей: и то, что привело его в эту вонючую камеру с цементным полом, и все свои грехи и ошибки, из-за которых он спутался с обманувшими его подонками, и всю тяжесть преступлений, которые он ради них совершил. Вся жизнь промелькнула в его голове, как и все упущенные им возможности.
Ведь он мог жениться на Софи и вместе со своим дядей заняться торговлей винами. По воскресеньям, усадив сынишку себе на плечи, он бы прогуливался по деревенской площади, а любимая жена шла бы с ним рядом с коляской, в которой под розовым одеяльцем спала бы их маленькая дочка. Вечерами можно было бы играть с друзьями в карты в местном клубе, попивать пиво, смотреть трансляцию футбольного матча по телевизору, в общем, жить, как все нормальные люди. Вместе со всеми ходить на свадьбы, крестины и похороны. Как все это было бы чудесно! Но он выбрал иную жизнь, движимый скукой, жадностью и жаждой острых ощущений, за что и поплатился.
Все смешалось и завертелось у Мартина перед глазами. Железная рука сжала его сердце и раздавила, положив конец всем его мечтам и страданиям, навсегда вырвав его из воображаемой и реальной жизни.
Глава 14
Проснувшись, Эрин обнаружила, что лежит рядом с Коннором. Рассвет окрасил кирпичную стену за окном в темно-серый цвет. Она взглянула в лицо возлюбленному. Он пристально смотрел на нее, но его взгляд уже не затуманивал ей рассудок.
Эрин потерлась грудями о его грудь, млея от удовольствия. Затем, слегка приподнявшись, она поцеловала его в губы. Ее шелковистые локоны покрыли его голову подобно тонкому покрывалу. Их языки соприкоснулись и завертелись в игривом танце, а губы слились в долгом страстном поцелуе. По телу Эрин разлилась бодрость.
К ее удивлению, Коннор продолжал неподвижно лежать, не торопясь переходить к активным действиям. Эрин подняла голову и спросила:
— Ты больше меня не хочешь, Коннор?
— Как будто ты сама не знаешь, — уклончиво ответил он.
— Тогда в чем же дело?
— Вчера ты упрекнула меня в попытке манипулировать тобой…
— Ты неправильно меня понял, я имела в виду другое…
— Мне бы не хотелось вновь выслушивать упреки. Полежу спокойно и погляжу, как ты поведешь себя. Если тебе чего-то хочется, прояви инициативу. Если тебе потребуется моя помощь, то попроси ее. Вот так, милая.
Он закинул руки за голову и принял невозмутимый вид. Эрин такое поведение возлюбленного не смутило. Коль скоро ему захотелось стать ее рабом, значит, так тому и быть, решила она и приступила к делу. Рой любопытных идей уже вертелся в ее голове.
Для начала она откинула одеяло и встала на колени. Первым делом она поцеловала Коннора в губы, скользнув языком ему в рот так, как это всегда делал он. Изумленный столь агрессивной атакой, Коннор вздрогнул.
— Дай мне свои руки! — властно сказала она.
Он повиновался. Эрин прижала его ладони к груди и хрипло приказала:
— Поласкай меня, только нежно. Одними пальцами.
Он подчинился, завороженный ее тоном, и стал поглаживать кончиками пальцев ее соски. Эрин запрокинула голову и начала тереться о Коннора промежностью, млея от блаженства. Дыхание его участилось, эрекция усилилась. Она наклонилась так, что груди коснулись его лица, и приказала:
— Пососи соски!
Коннор заерзал на кровати и, сжав ее запястья, припал горячим ртом к ее грудям, изнемогая от вожделения. Эрин задрожала от возбуждения, покрылась красными пятнами и, задыхаясь, отшатнулась. Их горящие глаза выражали чувства лучше любых слов.
— О, моя принцесса! Чего еще тебе хочется? — спросил Коннор.
Эрин устроилась поудобнее на его бедрах и стала дотрагиваться до него кончиками пальцев, не пропуская ни одного чувствительного местечка. Зажмурившись, Коннор застонал от блаженства. Эрин же переключилась на его мужскую гордость и принялась ласкать головку, разбухшую от прилива крови. Слегка приподнявшись, Эрин водила бархатистой головкой пениса по преддверию лона и мурлыкала от удовольствия, пока ее терпение не иссякло. Тогда она ввела член внутрь и попыталась опуститься на чресла Коннора, однако приличных размеров пенис не входил в ее тесную расселину. Эрин затрепетала и завиляла бедрами, издавая томные стоны.
— Пожалуйста, Эрин! — прошептал Коннор. — Не медли!
Она сделала вторую попытку вместить в себя его амурное орудие, на этот раз оно вошло в нее почти наполовину и застряло, стиснутое стенками влагалища. Эрин поерзала на нем и наконец охнула, почувствовав, что головка уперлась в дно ее чрева.
— Между прочим, я не надел презерватив, — заметил Коннор.
— В таком случае не изливай в меня семя, — сказала с ангельской улыбкой Эрин. — Ты ведь всегда хвалился своим самоконтролем. Вот и прояви его сейчас ради меня.
Она привстала и резко села на пенис еще раз, светясь от неописуемых ощущений.
Тяжело дыша под ней от напряжения, Коннор пробурчал:
— Ты ведь понимаешь, что требуешь от меня невозможного. Лучше остановиться и надеть резинку, если уж она у нас имеется.
Эрин залилась звонким смехом и проворковала:
— Мне хочется поиграть с огнем. Я стала невероятной стервой. Меня так и подмывает потерзать тебя, дорогой.
— Ты резко переменилась, вернувшись в город! — сказал с негодованием Коннор. — Не стану утверждать, что меня это не заводит, однако нужно во всем знать меру. Не буди во мне зверя, Эрин.
— Ох, я уже дрожу от страха, — сказала она и, вновь рассмеявшись, принялась прыгать и елозить на его чреслах, издавая восторженное повизгивание. — Мне надоело поступать разумно и держаться в рамках приличий, — приговаривала она, усиливая свой любовный натиск. — Я всю жизнь была примерной девочкой, но недавно поняла, что проку от этого нет. Покорная и послушная женщина то и дело становится чьей-то жертвой. Так не лучше ли быть хозяйкой положения и не вести себя как дура?
Коннор помотал головой и раскрыл было рот, чтобы возразить ей, но она приложила к его губам палец и продолжала:
— Раз уж я соблазнила тебя, милый, нет смысла быть пай-девочкой. Я хочу стать скверной девчонкой, шалуньей и проказницей. Сделаю себе татуировку, начну пить текилу, танцевать на столе, покупать шикарную одежду и обувь. Ограблю банк и надену кожаную мини-юбку…
— Довольно нести бред, Эрин! — воскликнул Коннор.
— Я превращусь в легенду, мной станут пугать девственниц. Говорить им, что не надо поступать так, как Эрин-распутница, выбравшая в жизни кривую дорожку, которая привела ее прямиком в ад. И еще я немедленно хочу кончить. Помоги мне, Коннор. Возьми меня покрепче за бедра и овладей мной с нечеловеческой страстью! Заставь меня визжать и стонать в полный голос!
Он сжал руками ее аппетитные ляжки и принялся наносить мощные размеренные удары пенисом и мошонкой по ее вагине. Она тихо ахала и подскакивала, словно наездница в седле. Внутри у нее все бурлило и кипело, горячие волны разбегались по позвоночнику к груди, горлу и голове. Сердце готово было выскочить из грудной клетки. И наконец блаженство захлестнуло ее целиком и повергло во временное беспамятство.
Шумно дыша, Коннор вытянул из лона свое мужское естество, Эрин, лишенная главной опоры, соскользнула на пол. Коннор вскочил и, поставив ее на колени, вогнал ей свой дрожащий пенис глубоко в рот. Сжав его ствол обеими руками, Эрин стала самозабвенно делать минет. Едва ли не рыдая, Коннор вцепился пальцами в ее волосы. Она же упивалась вкусом его причинного места, входившего ей чуть не в горло, и сосала его так, словно боялась проронить хотя бы каплю его семени.
Ждать семяизвержения пришлось недолго. И вот ей в рот исторглась тугая горячая струя, за ней — вторая, потом — третья. Проглотив все это богатство, Эрин прижалась щекой к его бедру. Переведя дух, Коннор сел на потертый коврик и заключил Эрин в объятия.
Спустя пару минут он спросил:
— Ну, ты еще не подобрела? Не передумала становиться скверной девчонкой? Мой целебный нектар не смягчил тебя?
— Честно говоря, он меня только раззадорил! — ответила Эрин, сверкнув похотливыми глазами.
— О горе мне! — патетически воскликнул Коннор. — Мои дни сочтены. Вскоре я стану холодным трупом.
— Не смей так говорить! — испуганно воскликнула Эрин. — Так можно накликать беду. Будь осторожен со словами!
Коннор усмехнулся, но спорить с ней не стал.
— Хорошо, дорогая, не буду. Не сердись, — сказал он.
Она стиснула его в объятиях. Он погладил ее по спине и сказал:
— Надо внести в этот вопрос ясность! Когда ты напьешься и станешь плясать в кожаной мини-юбке на столе, знай, что я непременно появлюсь, захватив с собой пистолет.
— В самом деле? — спросила Эрин и хихикнула. — Но почему с пистолетом?
— Чтобы не дать тебе ограбить банк! Ведь я приносил присягу стоять на страже закона и порядка. Не забывай об этом!
— Не волнуйся, — ответила Эрин. — Я пошутила. Достаточно и того, что мой папочка уже сидит в тюрьме.
Коннор оцепенел. Ему показалось, что в комнате вдруг стало очень холодно. По его мокрой спине поползли мурашки.
Коннор бессильно уронил руки. Эрин вскочила и, пробормотав, что хочет принять душ, скрылась в ванной. Вздрогнув от громкого звука захлопнувшейся за ней двери, Коннор встал и принялся расхаживать по комнате, надеясь избавиться от неприятного ощущения в груди. С полочки на него смотрела фотография Эрин и Эда, сделанная во время лыжных прогулок в горах. Отец обнимал ее за плечи, она улыбалась.
Внезапно зазвонил телефон. Коннор не стал снимать трубку, зная, что у Эрин имеется автоответчик. Исключение он был готов сделать только для Синди. В отношении всех остальных следовало соблюдать осторожность.
Автоответчик включился в тот момент, когда Эрин вышла из-под душа и выключила воду. Нарочито приветливый голос произнес:
— Привет, Эрин! Это Келли из машинописного бюро. К сожалению, у меня для тебя плохие новости…
Эрин выскочила из ванной, окутанная клубами пара, голая и с мокрыми волосами.
— Фирма «Уингер, Дрекслер и Лоу» и раньше была недовольна твоим отношением к работе. А твой вчерашний прогул переполнил чашу их терпения. Управляющий просил меня передать тебе, что завтра ты можешь не приходить. Руководство машинописного бюро тоже отказывается от твоих услуг. Мне чертовски жаль, но это окончательное решение. Чек на причитающуюся тебе сумму будет отправлен по почте. Так что ты будешь избавлена от лишних хлопот…
Эрин схватила трубку.
— Келли? Это я, Эрин. Да, я все понимаю, но ведь я работала безупречно! Приходила рано, уходила поздно. И делала в десять раз больше, чем другие. За что же меня выгоняют? Это смешно! Они не имеют права…
Келли что-то сказала ей, и Эрин рассмеялась.
— Знаешь, Келли, я не сержусь на тебя за то, что ты все это говоришь. Но позволь мне дать тебе один маленький совет на будущее: сообщив кому-то подобное известие, не желай этому человеку доброго дня. Поверь, это лишнее.
Она с яростью швырнула трубку и, обернувшись, вскричала:
— Глупая корова! Пожелала мне приятно провести день! Верх лицемерия!
— В чем дело, Эрин? — обеспокоенно спросил Коннор.
— Какие у них были основания жаловаться на мою работу? — наступая на него, негодовала Эрин. — Я заново сделала им всю базу данных! Основательно почистила их финансовую программу. Заново переписала все документы, которые эти идиоты надиктовали своим секретаршам на каком-то тарабарском языке. Я подавала кофе этим неблагодарным мерзавцам! И все это — за какие-то жалкие 13 долларов в час.
— Я тебя понимаю, — сказал Коннор с искренним сочувствием.
— Не в моем характере давать людям повод в чем-то упрекать меня! — продолжала бесноваться разъяренная Эрин. — Да и для зависти я тоже повода никому не давала, клянусь!
В гневе она была великолепна.
— Я тебе верю! — сказал Коннор, припертый к стенке.
— Ни разу в жизни я никому не сделала ничего плохого!
— Ну, разве что мне, — вставил Коннор. — Из-за тебя у меня возникла целая куча проблем.
Эрин подбоченилась и прошипела:
— Ты, Коннор Маклауд, исключение.
— Да, пожалуй, мне просто повезло, — пробормотал он. Эрин склонила голову набок, выпятила груди, с сосков которых капала вода, и сказала:
— Должна признать, что тебе удалось выявить некоторые свойства моей натуры, о которых я и сама прежде не подозревала. Но Уингеру, Дрекслеру и Лоу они точно неизвестны.
— Советую не демонстрировать их другим, — порекомендовал ей Коннор. — Пусть они останутся нашей тайной. Хорошо?
— Но я вовсе не имела в виду секс! — похлопав ресницами, заметила Эрин.
— А я подразумеваю именно это! — с вызовом воскликнул Коннор. — Прошу зарубить у себя на носу.
Эрин пристально взглянула ему в глаза и спросила:
— Не следует ли понимать это так, что ты хочешь сделать меня своей собственностью? Кажется, я угадала. Не слишком ли много ты хочешь, Коннор Маклауд?
Лицо Коннора побагровело.
— Но согласись, Эрин, — с трудом произнес он. — Нас с тобой связывают особые отношения. Мы не расстаемся с тех пор, как ты решила затащить меня в свою постель… Это факт, и от него никуда не денешься.
Эрин наморщила лоб, подумала и сказала:
— Итак, по-твоему, эта проблема даже не подлежит обсуждению. Я правильно тебя поняла? Ты все решил за меня и теперь просто поставил меня перед фактом, верно?
— Да, — пожав плечами, сказал Коннор.
— Понятно, — вздохнула Эрин.
— Надеюсь, что это действительно так! — рявкнул он. Эрин прошла в ванную, отжала там над раковиной мокрые волосы и воскликнула:
— Главная проблема в моих отношениях с тобой, Коннор, заключается в том, что ты со мной не советуешься! Мое мнение тебя не интересует, ты предпочитаешь всегда все решать сам. Но вот что я тебе скажу, дорогой: мне это совершенно не нравится. Этот мир устроен иначе. Так что запомни: я не намерена слепо подчиняться твоим указаниям.
— Но, Эрин! Ты меня не так поняла…
— Прекрати контролировать меня, прекрати следить за каждым моим шагом и отдавать мне приказы. Тогда, возможно, ты обнаружишь, что старался напрасно. Ведь я и сама кое-что понимаю в этой жизни.
Она встряхнула влажной гривой и пригладила ее ладонью. Коннор невольно залюбовался своей голой, мокрой и неотразимой межгалактической принцессой. Она обернулась и спокойно промолвила:
— Так что заруби ты, Коннор, у себя на носу: я тебе не принадлежу и не намерена превращаться в твою собственность.
Он порывисто метнулся к ней и прижал ее к стене. Его руки заскользили по ее влажной бархатистой коже, эрегированный пенис уперся ей в пупок. Он сжал ее лицо ладонями и, не помня себя, воскликнул:
— Да, ты права! Ты мне пока не принадлежишь, Эрин! Но я этого хочу! Я хочу знать о тебе все! Хочу быть в курсе всех твоих дел, твоих планов. Хочу заниматься с тобой сексом всеми мыслимыми способами. Ты стала моим наваждением, Эрин Риггз, и мне трудно даже представить, что тобой овладеет кто-то другой. Я схожу с ума от одной этой мысли… Я хочу, чтобы ты всегда была только со мной. — Он закрыл глаза и сглотнул подступивший к горлу ком.
Эрин затрепетала, поцеловала его в плечо и прошептала:
— Успокойся, Коннор. Ты чересчур разволновался.
— Боже, если бы ты только знала, как ты мне дорога! — Он прижался лицом к ее влажным волосам и попытался замолкнуть. Никогда еще он не выходил из себя так, как сегодня, во всяком случае, будучи зрелым мужчиной.
Затянувшееся молчание становилось для него нестерпимым.
— Ну, ты довольна тем, что услышала? Теперь ты сможешь мной манипулировать, зная все мои слабости, — хрипло сказал он.
— Хватит, Коннор! — Эрин вскинула подбородок. — Ты и так наговорил лишнего. Лучше помолчи!
Она права, с горечью подумал Коннор. Уж лучше бы он использовал свой язык для чего-то более приятного, чем опасные признания. Эрин стояла перед ним, дрожа, нагая, хрупкая и беззащитная. Он прижал ее к стене, упал на колени и, просунув руку между ее умопомрачительных ножек, раздвинул их. Она попыталась его оттолкнуть, но расслабилась, едва лишь его язык проник в росистую щель между половыми губами. Уткнувшись носом в мокрые шелковистые волосы на лобке, он стал с жадностью просовывать язык во влагалище, стремясь доставить Эрин максимальное удовольствие. Он любовно целовал и вылизывал каждую складочку преддверия таинственной пещеры, с особой страстью сосал ее разбухший розовый бутончик. Ему хотелось навсегда остаться в этом райском уголке ее великолепного тела, утонуть в потоках ее соков, уткнувшись в ее промежность лицом, нырнуть в ее лоно и остаться в нем.
Коннор ввел во влагалище Эрин два сжатых пальца и стал нащупывать там наиболее чувствительную точку. Нажав на нее, он принялся лизать пульсирующий клитор, чутко прислушиваясь к стонам и вздохам своей возлюбленной. Эрин уже впала в экстаз и непроизвольно поводила бедрами, стремясь ускорить наступление оргазма.
Он сотряс ее всю до основания, к неописуемому ликованию Коннора, и она наверняка не устояла бы на ногах, если бы он ее не поддержал. Коннор выпил весь ее нектар, а вместе с ним — и толику чистой радости, испытанной Эрин, разделил с ней небесное блаженство. Ее колени все-таки подкосились, и она медленно сползла по стене на пол. Коннор продолжал работать рукой, вводя пальцы в лоно размеренно и энергично. В эти мгновения Эрин выглядела потрясающе: глаза ее были закрыты, на щеках пылал румянец, между ее раздвинутых ног сновала, словно челнок, рука шумно дышащего Коннора.
Она вздрогнула и открыла глаза. Он запечатал ей рот поцелуем. Она затрепетала и, покосившись на низ своего живота, снова зажмурилась. Коннор прервал поцелуй и хрипло спросил:
— Ты согласна принадлежать только мне одному?
Эрин облизнула пухлые губы розовым языком, тихо взвизгнула от очередного прикосновения его умелых пальцев к ее заветному местечку и простонала:
— Так нечестно, Коннор! Ты пользуешься моей слабостью.
Поглаживая трепещущий клитор, он вновь ее поцеловал.
— Так или иначе, я хочу услышать ответ! Ты станешь моей женщиной или нет?
Она сжала его запястье и, вытащив его руку из лона, крепко стиснула ее двумя руками.
— Прекрати манипулировать мной! Лучше просто спроси у меня об этом, без всяких ухищрений.
— Прекрасно! Я спрашиваю, — серьезно сказал Коннор.
— Мне нужен только ты, Коннор. Я никогда не мечтала о других мужчинах, — сказала Эрин, глядя ему в глаза.
У него перехватило горло, а сердце вдруг заныло.
— Я рад это слышать, милая, — осторожно произнес он. — Следовательно, мы с тобой принадлежим только друг другу?
— Да! — прошептала Эрин. — Я — тебе, а ты — мне.
— Это точно? — спросил он.
— Как мне тебя в этом убедить? — с улыбкой спросила она.
— Пришли мне музыкальную телеграмму! — сказал он.
Эрин рассмеялась:
— Ты умеешь настоять на своем! Настоящий мастер убеждения.
— Разве я не убедил тебя, что я мастер на все руки?
Эрин оценила прозрачный намек и снова прыснула со смеху.
— Прекрати, Коннор, это весьма пошлая шутка!
— Но ты сама дала для нее повод! — пожав плечами, возразил он и привлек ее к себе.
Внезапно его пронзил страх. Сейчас между ними воцарилась гармония, Эрин чувствовала себя счастливой и даже смеялась. Именно такой ему хотелось видеть ее и впредь. Но вот удастся ли ему сохранить их добрые отношения? Не испортит ли он их, в очередной раз перейдя на приказной тон и ультиматумы? Обычно такое происходило, когда он чувствовал опасность. Коннор крепче обнял Эрин, стремясь каждой своей клеточкой впитать ее живительный звонкий смех, и тревога вскоре отступила.
Глава 15
Когда Эрин проснулась, он уже успел вымыться, побриться и натянуть джинсы. Заметив, что она не спит, он улыбнулся и промолвил:
— Я заглянул в твой холодильник и обнаружил, что он пуст. А нам надо восстановить силы. Иначе секса больше не будет.
— Извини, — хихикнула Эрин.
— Я воспользовался твоим шампунем и гелем для волос, — вдруг сказал он. — У них приятный запах.
— Я рада, что ты пересмотрел свое отношение к косметике, — сказала Эрин. — Откуда ты только черпаешь энергию?
— И ты еще спрашиваешь? Меня вдохновляет то, что теперь у меня есть Эрин, самая красивая и добрая девушка в мире, не говоря уже о ее сексуальной привлекательности. И что день только начинается, значит, впереди — масса приятных ощущений.
— Ты сексуальный маньяк! — Эрин погрозила ему пальцем. — Я временно выхожу из игры. Разве нам больше не о чем подумать?
— Ах, не будь занудой, Эрин! Ты ведь объявила себя скверной девчонкой! И обязана войти в эту роль. А я всего лишь твой помощник.
— Довольно, Коннор! — Эрин села и спустила с кровати ноги.
Кстати, Эрин, — не унимался он. — Коль скоро тебе не по вкусу заниматься сексом с презервативом, почему бы тебе не проведать своего врача и не попросить его порекомендовать что-то другое? Честно говоря, я устал чувствовать себя на коротком поводке, занимаясь с тобой любовью.
Сделав изумленные глаза, Эрин возразила:
— Но, Коннор, ты ведь настоящий ас в этом вопросе! У тебя все чудесно получается.
— Послушай, Эрин, Я ведь не танцующий медведь, а человек. Мне тоже хочется расслабиться и получить удовольствие. Вот мое последнее слово: пока ты не найдешь иное противозачаточное средство, я буду пользоваться презервативом. Точка!
— Ты неподражаем! Как мне нравится видеть тебя непреклонным и решительным. Твои ультиматумы меня возбуждают. Умоляю тебя, Коннор, выдвини еще какое-нибудь требование! Я тотчас же кончу!
— Прекрати ерничать, Эрин! — вскричал Коннор. — Я не шучу. Впрочем, ультиматум можно и отозвать, в случае если ты хочешь стать матерью моего ребенка. Я буду счастлив. Правда, это несколько несвоевременно, тем не менее…
— Нет! Я непременно схожу к врачу и что-нибудь придумаю, — в панике воскликнула Эрин, совершенно неготовая к подобному повороту разговора, но ощущая легкое головокружение от странного восторга. — Давай не будем с этим торопиться. И вот что, Коннор, сегодня мне надо переделать уйму дел, хорошенько обдумать все случившееся за минувшие дни, принять решение…
— Как скажешь, крошка, — великодушно промолвил Коннор. — А что, собственно говоря, тебе нужно сделать?
Эрин взглянула на его мужественный подбородок, вздохнула и спросила:
— Ты намерен контролировать каждый мой шаг?
— Привыкай к этому, милая. Так какая у тебя на сегодня программа?
Эрин упала на спину, бессильно раскинув руки, и, подумав, ответила:
— Во-первых, надо забрать кошку у моей подружки Тонии. Потом успокоить бедное животное, приласкать и накормить. Во-вторых, мне надо провести дополнительную экспертизу некоторых артефактов из коллекции Мюллера и составить отчет. Потом подписать кое-какие документы для машинописного бюро. А главное, необходимо разыскать сестру и проведать маму.
— Я попрошу Шона помочь нам в розыске Синди, — сказал Коннор. — Но на пустой желудок уговорить его я не смогу. Итак, киска, сестра, мама. А что еще у нас в плане?
Он был готов взвалить на свои плечи все ее проблемы, и такая забота не могла не тронуть ее сердце.
— Ты просто душка, милый! — воскликнула она. — Но все это следует сделать не тебе, а мне. Только не обижайся, но наши личные отношения еще не дают тебе права совать свой нос во все мои дела.
— Эй, Эрин! — Коннор щелкнул пальцами. — Не забывай, что отныне я твой парень, а ты моя девушка. Все проблемы у нас теперь общие. Иначе и быть не может.
Эрин потупилась, умышленно не откидывая мокрые волосы с лица, и заметила:
— Но, Коннор, мы всего два дня как стали любовниками.
— Разве это имеет какое-то значение? — искренне удивился он. — Мы могли бы впервые сблизиться и пять минут назад! Это бы ничего не изменило. Тут дело не в длительности отношений, а в самом факте. Надо принять все как есть. И не перечь мне, все равно тебе меня не переспорить!
— Ты мой герой! — насмешливо улыбнувшись, сказала она.
— Прекрати издеваться! — воскликнул Коннор. — Итак, мама, сестра, кошка. О ком еще надо позаботиться? Как насчет других родственников? Бабушек, тетей, племянников? Двоюродных братьев и сестер? Дедушек и дядей?
Эрин с грустью покачала головой:
— После суда над папой они перестали с нами общаться, сторонятся нас как зачумленных. — Она горестно вздохнула.
Коннор шагнул к ней и, как бы желая утешить, погладил ей грудь и ущипнул за сосок. Эрин взвизгнула, схватила его за руку и прижала ее ладонью к низу живота. Он вздохнул и, введя во влагалище средний палец, сказал:
— Пусть эти чертовы родственнички провалятся в ад. У нас будет меньше хлопот и больше свободного времени для личных дел. Верно, крошка?
Эрин рассмеялась и упала на спину, раздвинув ноги. Внезапно все многочисленные проблемы, прежде угнетавшие и огорчавшие ее, показались ей смешными и ничтожными. Коннор еще немного побаловал ее своими ласками, она окончательно успокоилась и воскликнула:
— Довольно глупостей! Будь благоразумен, милый, нам пора заняться серьезным делом. Я иду в ванную, а ты пока оденься.
— О'кей, крошка! — Он отпустил ее и потянулся за рубашкой.
Выйдя из ванной, Эрин обнаружила, что Коннор уже одет и готов покинуть квартиру.
— Я видел в соседнем доме продуктовый магазин, — сказал он. — Может, я сбегаю куплю что-нибудь для завтрака, пока ты будешь собираться? У меня уже урчит в животе.
Эрин улыбнулась и, продолжая неторопливо вытираться полотенцем, чувственным голосом сказала:
— Хорошо, милый! Ключи лежат на полке в прихожей. Постарайся обернуться побыстрее.
Коннор взял ключи, положи и их в карман и озабоченно спросил:
— Ты умеешь обращаться с пистолетом?
— Отец показывал, как это делается, и даже возил меня в тир несколько раз. Так что стрелять я умею, хотя и не люблю. А почему ты спрашиваешь? — Эрин насторожилась.
Коннор нагнулся и достал из кобуры, притороченной к щиколотке, маленький короткоствольный револьвер.
— Вот возьми. Он может тебе пригодиться. Эрин отшатнулась, затряся головой:
— Нет! Я не хочу!
— Бери, говорю тебе! И не спорь со мной, я лучше знаю, что тебе нужно.
По выражению его лица она поняла, что возражать бессмысленно, и взяла оружие.
— Никому не открывай, — сказал Коннор, отперев дверь. — Купить тебе что-нибудь особенное?
— Пожалуй, молока для чая.
— Хорошо. — Коннор ослепительно улыбнулся и ушел, захлопнув за собой дверь.
Телефон заверещал, когда она натягивала джинсы. Только не тот, что стоял на тумбочке, а мобильник в кармане накинутого на табурет плаща Коннора.
Возможно, это звонил Шон, узнавший что-то о Синди. Она полезла в карман плаща, вытащила телефон вместе с пачкой презервативов и горсткой своих потерянных заколок и взглянула на дисплей. Номер звонившего был ей незнаком. Но она рискнула и ответила на звонок:
— Алло? Кто это?
— А я с кем разговариваю? — спросил незнакомый мужской голос.
— Это Эрин Риггз. Вы один из братьев Коннора?
— Нет. Меня зовут Ник Уорд. Я коллега Коннора.
— Здравствуйте, Ник! Как поживаете? — дрогнувшим голосом сказала Эрин, живо представив себе оперативника высокого роста, с черными волосами и жестким взглядом. Разговаривать с таким типом ей совершенно не хотелось.
— А где вы сейчас находитесь, Эрин? — спросил без обиняков он. — И где Коннор?
— Мы оба у меня дома, только он вышел на минутку в магазин за углом купить продуктов. — Эрин густо покраснела.
— Так-так, любопытно. Значит, у вас, ребята, роман?
Да еще какой, подумала с улыбкой Эрин, вспомнив о полуторасуточном сексуальном марафоне, и скромно ответила:
— Да, нечто в этом роде.
Ник кашлянул и сказал:
— Вот что, Эрин. Это, конечно, не мое дело, но Коннор… В общем, ты знаешь, что ему пришлось перенести за минувший год… Ты, разумеется, славная девочка. Но, учитывая историю с твоим отцом, тебе лучше держаться от Коннора подальше. Я бы не хотел, чтобы у тебя возникли неприятности.
Выдержав паузу, Эрин ответила:
— Я уже не девочка, Ник!
В этот момент в замке двери повернулся ключ, и в комнату вошел Коннор. Увидев мобильник в руке Эрин, он оцепенел. Эрин подошла к нему и протянула аппарат:
— Это Ник.
Выронив пакет с продуктами на пол, Коннор сделал ей знак рукой отнести его на кухню. Эрин вышла и плотно закрыла за собой дверь.
Проводив ее взглядом, Коннор бросил в трубку:
— Алло!
— Что ты делаешь у Эрин Риггз? — раздраженно спросил Ник.
Коннор выдержал паузу и спокойно ответил:
— Поговорим об этом в другой раз, это не телефонный разговор. А пока скажу тебе вот что: это не твое собачье дело!
— Ты решил таким оригинальным образом отомстить Эду? Соблазнить его красотку дочь и показать своему бывшему коллеге фигу из-за тюремной решетки? Дескать, попробуй наказать меня! Руки коротки! Но ведь она еще ребенок!
— Ты заблуждаешься, дорогой. Ей почти двадцать семь. Ты зачем звонишь? У тебя есть ко мне какое-то серьезное дело? Вообще-то мне некогда попусту болтать с тобой, так что говори.
— Готов поспорить, что ты вбил себе в голову, что девчонка нуждается в твоей круглосуточной защите. Какая прекрасная возможность покувыркаться с ней в постели! И ты не преминул этим воспользоваться. Наверное, вообще не слазишь с бедняжки, похотливый козел. Но такая защита Эрин абсолютно не требуется, — не унимался коллега.
— Да пошел ты в задницу, Ник! — вскипел Коннор. — Все, я отключаюсь.
— Минуточку, не кипятись. Мне надо передать тебе информацию, полученную из Интерпола. Уверен, что она тебя заинтересует. Сведения получены полицией Марселя вчера вечером, от Мартина Оливьера. бежавшего из тюрьмы вместе с Новаком и Лукашем. Он признался, что его дружки находятся во Франции, но вот их точное местонахождение сообщить не успел: наутро его обнаружили в камере мертвым. Вскрытие показало, что причиной смерти стал какой-то неизвестный сильнодействующий яд. Так что Эрин Риггз нуждается в защите разве что от тебя, мой неуемный половой гигант.
Подавив приступ ярости, Коннор лихорадочно осмысливал услышанное, сопоставляя факты и анализируя различные варианты.
— Это бред! Ложная информация, западня! — наконец выдохнул он в трубку. — Эти негодяи вовсе не во Франции. У Новака в Америке бизнес, он здесь, я чувствую это нутром.
— Я так и знал! Тебя интересует исключительно то, что вписывается в твою фантастическую версию. Ты маньяк, Коннор, и законченный…
Коннор не стал его больше слушать и отключил аппарат. В комнату с чайником в руке вошла Эрин.
— Давай я приготовлю завтрак, — предложил Коннор. — Можно сделать роскошный омлет, я купил упаковку яиц. Я хорошо готовлю.
Он взял ее за руки и прижался лицом к ее влажным волосам. Эрин затаила дыхание. Он сказал:
— Наш роман кажется Нику странным. Из-за всех напастей, свалившихся в прошлом году на нас. Ты меня понимаешь?
— Да, — чуть слышно ответила Эрин.
— Но ведь нам-то с тобой так не кажется, верно? — продолжал Коннор. — Нам с тобой хорошо.
Эрин ничего ему не ответила. Он погладил ее по щеке и поцеловал. Кожа Эрин была бархатистой и теплой. Коннор поцеловал свою возлюбленную в шею и подумал, что никому не позволит отобрать у него эту женщину.
— Ты моя, Эрин? — спросил он, поглаживая ее по шелковистым локонам.
— Да, милый, — прошептала она.
— Наша любовь поразительна, она дорогого стоит, — сказал он.
Затрепетав, Эрин расслабилась и прильнула к нему, уверенная, что всегда может рассчитывать на своего героя. Растроганный до глубины души, Коннор с трудом сдержал навернувшиеся на глаза слезы.
Из короткого забытья их вывел свисток закипевшего чайника. Эрин поспешно сняла его с плиты, а Коннор занялся приготовлением завтрака.
Он был опытным поваром, и вскоре омлет был готов. Приправленный перцем, луком, ветчиной и брынзой, он буквально таял во рту. Заедали они его хрустящими гренками со сливочным маслом. Вкусный завтрак несколько успокоил их обоих и поднял им настроение, подпорченное звонком Ника. Однако неприятный осадок в душе все равно остался.
Внезапно щелкнул дверной замок: кто-то отпер его снаружи ключом. Коннор вскочил и, выхватив пистолет, навел его на дверь.
— Кто там? — спросила Эрин.
Дверь распахнулась, и в прихожую вошла Тония с кошачьей клеткой в руке. Увидев направленный на нее пистолет, она вытаращила с перепугу глаза и выронила клетку. Кошка истошно заорала.
— В чем дело, Эрин? — пропищала Тония, побледнев от страха.
— Все нормально, успокойся, Тония! Коннор, убери свою пушку! — Эрин подбежала к клетке и подняла ее с пола.
Коннор засунул пистолет за поясной ремень.
— Все в порядке, проходите в комнату! Не бойтесь.
Так и не оправившись полностью от испуга, Тония вяло сказала, с подозрением косясь на Коннора:
— Я думала, что ты вернешься только ближе к вечеру. И решила принести Эдну сюда заблаговременно, покормить ее и дать ей время успокоиться. Извини, если я не вовремя, но мне предстоит отработать подряд две смены, вот я и…
— Все хорошо, Тония. Откуда тебе было знать, что я вернусь утром? Коннор не хотел тебя напугать, он просто подстраховался.
— Так это и есть тот самый знаменитый Коннор Маклауд? — спросила Тония и внимательно оглядела его с головы до ног.
Он смерил ее холодным бесстрастным взглядом и ответил:
— Да, собственной персоной.
Тония внимательно осмотрела комнату, отметила все детали, свидетельствующие о происходившей в ней вакханалии, — измятую постель, упавшее на пол одеяло, презервативы, рассыпавшиеся по столу, — и с упреком воскликнула:
— Ты что-то скрываешь от меня, скверная девчонка! Чем вы с ним здесь занимались?
Эрин густо покраснела. Она открыла кошачью клетку — Эдна стрелой вылетела оттуда и с пронзительным мяуканьем забилась под кровать.
— Теперь она будет дуться на меня по крайней мере неделю, — сказала с тяжелым вздохом Эрин. — И я буду чувствовать себя виноватой. Эдна опытная шантажистка.
— Тебе пора научиться не поддаваться на шантаж, милочка, — наставительно сказала Тония. — И не только со стороны своей кошки, но главным образом со стороны людей. Надо дать шантажисту понять, что все его старания напрасны. Начни тренироваться на Эдне. — Тония улыбнулась Коннору и протянула ему руку. — Тония Васкес. Рада познакомиться.
Коннор не улыбнулся, но руку пожал.
— Еще раз прошу извинить меня за внезапное вторжение. Рада, что ты благополучно вернулась домой. Ты звонила маме?
— Пока нет, — сказала смущенно Эрин. — Я собиралась ее проведать. А почему ты спрашиваешь?
— Я пыталась дозвониться тебе в отель, но мне сказали, что ты туда даже не заселялась. Теперь я понимаю почему. — Она выразительно посмотрела на Коннора.
— У нас изменились планы, — холодно сказал он.
— А зачем ты меня разыскивала? — с тревогой спросила Эрин. — Что-то случилось? Говори, не смущайся, Коннор надежный человек, он в курсе всех моих дел.
— Ты в этом уверена? — Тония хмыкнула. — Что ж, тогда слушайте. Позавчера я случайно оказалась поблизости от ее дома и решила ее проведать. Ты ведь знаешь, что мы с ней подруги. Я пришла к ней в восемь вечера и обнаружила, что свет в доме не горит. Я постучала в дверь, она долго не отпирала, а когда наконец впустила меня, то мне сразу же бросилось в глаза, что вид у нее очень странный. На ней был халат, а вид у нее был такой, как если бы она наглоталась успокоительных таблеток: взгляд мутный и бессмысленный, лицо бледное, походка пошатывающаяся, речь бессвязная.
— Боже, какой кошмар! — прошептала Эрин, ощутив тягостное чувство под ложечкой.
— Она угостила меня чаем, мы с ней поболтали о том о сем, потом она стала жаловаться, что постоянно видит Эдди по телевизору, твоего отца, разумеется. Я вызвалась отвезти ее в больницу, но она наотрез отказалась, хотя и пожаловалась мне на сильную головную боль. Я побежала наверх в ванную смочить водой полотенце и поискать в аптечке лекарство и увидела по пути на стене фотографии. — Тония сделала театральную паузу и встряхнула головой.
— А что в них особенного? — прикрыв ладошкой рот, спросила Эрин.
— А то, милочка, что лица на них кто-то вырезал. И еще: телевизор в гостиной валялся на полу с кочергой, торчащей из разбитого экрана.
Эрин тихо охнула и пошатнулась. Коннор подскочил к ней и поддержал, обняв за талию. Она судорожно вцепилась в его руку похолодевшими пальцами и прошептала:
— Какой ужас!
— Я тоже жутко струхнула, — сказала Тония. — И стала разыскивать тебя. Ты должна срочно к ней поехать, ей требуется помощь.
Эрин взглянула Тонии в глаза.
— Большое тебе спасибо за то, что навестила мою маму. И за то, что попыталась найти меня.
— Мы же с тобой подруги! Вот, забирай ключи. А мне пора бежать на работу, иначе я опоздаю. До свидания, Коннор!
— Всего хорошего!
Тония потрепала Эрин по щеке и помахала ей рукой:
— Ну, я побежала. Пока! Проведай мамочку!
— Разумеется! До встречи!
Тония ушла, закрыв за собой дверь. Проводив ее взглядом, Эрин прошептала:
— Зря я поехала на встречу с Мюллером.
— Не надо об этом, что сделано, то сделано. — Коннор поцеловал ее в макушку.
Она обернулась, обняла его за талию и прижалась лицом к груди. Он нежно погладил ее по спине.
— А чем занимается твоя подруга?
— Тония? Она медицинская сестра.
Рука Коннора замерла у нее на спине.
— Медсестра? Но ведь на ней были туфли на восьмисантиметровых каблуках! Какая медсестра может отработать в такой обуви две смены?
— Возможно, она выполняет административную работу. Тония относится к тому типу женщин, которые считают, что ради привлекательности можно и потерпеть.
— Это я и сам заметил, — сказал Коннор. — Но она мне совершенно не понравилась. Ты просила ее навестить твою маму?
— Нет. Но они с мамой знакомы. И Тония понимала, что я была обеспокоена, оставляя маму на какое-то время без присмотра. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Мне показался подозрительным тон, которым она рассказывала эту историю.
— А что в нем особенного?
Коннор поморщился.
— По-моему, она говорила с толикой злорадства. Некоторым людям нравится сообщать дурные новости. Чужое горе придает им ощущение собственной значимости.
— Да нет же, Коннор! Она просто излишне темпераментна, вот и все. Я уверена, что она вовсе не хотела испортить мне настроение. Она славная женщина.
— А при каких обстоятельствах вы с ней познакомились?
— Она работала в больнице, где лечился один мой друг. Во время одного из моих посещений мы с ней случайно раз говорились. А потом и подружились.
Прижавшись лицом к его сорочке, она молила Бога, чтобы Коннор не прочитал ее мысли и ей не пришлось объяснять ему, почему она ежедневно навещала его, пока он находился в коме.
— И все же Тония не похожа на медсестру, — задумчиво произнес он.
— А как, по-твоему, должна выглядеть медсестра?
— Во всяком случае, не так, как она. Тония не похожа на человека, выносящего ночные горшки и делающего перевязку гнойных ран. И с ее темпераментом она вряд ли вытерпела бы курс учебы в школе медсестер.
— И ты пришел к такому выводу лишь потому, что на ней были надеты туфли на высоких каблуках? Как это цинично и необъективно! Чисто мужской подход! — с негодованием воскликнула Эрин, отшатнувшись.
— Ладно, успокойся. Возможно, я был не прав. Давай сменим тему! Когда мы поедем к твоей маме? Прямо сейчас? — Коннор изобразил на лице искреннюю озабоченность.
— Первым делом я должна накормить Эдну. Но хочу сказать, что я не в восторге от твоей идеи поехать к маме вместе со мной.
Она достала из шкафчика упаковку с кошачьей едой и насыпала корм в миску.
— Эрин! — предостерегающе произнес Коннор. — Ты опять за старое? Мы же обо всем договорились.
Эрин стала вынимать из аптечки разнообразные кошачьи витамины и лекарства. Поймав удивленный взгляд Коннора, она пояснила:
— Эдне надо восстановить силы после пережитого стресса.
— Понятно, — кивнул Коннор.
Эрин накапала в кошачий корм витамина В, насыпала туда немного порошка, поставила миску на пол и, обернувшись, сказала:
— Надо попытаться дозвониться до Синди.
— Возьми мой мобильник, — сказал Коннор. — Дарю!
— А как же ты?
— После звонка Ника эта штуковина жжет мне кожу. А мне звонят только братья. Коль скоро мы постоянно будем вместе, я отвечу на звонок.
В этот момент зазвонил ее домашний телефон. Она схватила трубку.
— Я слушаю!
— Это я, Синди, — послышался робкий голос младшей сестры.
— Синди! Слава Богу! Я так волновалась!
— Послушай, Эрин! Пожалуйста, не напрягайся, ладно? Мне и так плохо…
Коннор нажал на кнопку громкоговорителя, и голос Синди наполнил всю комнату.
Эрин подавила желание ответить резкостью на резкость и спокойно сказала:
— Хорошо, я не стану утомлять тебя нравоучениями. Но в прошлый раз ты меня сильно напугала. И я волнуюсь.
Синди фыркнула.
— Ну извини. Что с мамой? Я звонила ей, но у нее отключен телефон. И вообще она как-то странно разговаривала со мной в последнее время. Она не больна? Ты-то что думаешь?
— Пока даже не знаю, что и думать! Честно говоря, я рассчитываю на твою помощь.
— Ясное дело. Послушай, Эрин, пожалуйста, не говори маме, что я была с Билли в городе. Договорились? Она расстроится и совсем свихнется.
Коннор поднес к лицу Эрин листок бумаги, на котором было написано: «АДРЕС?»
— А где ты сейчас? — спросила у сестры Эрин.
— Честно говоря, точно и сама пока не поняла. В каком-то большом шикарном особняке в лесу. Меня сюда привезли вчера вечером, — ответила Синди. — Я была в отключке, пока мы ехали, плохо соображала.
— Поищи какой-нибудь журнальчик или письмо, может быть, на них указан адрес, — посоветовала ей Эрин, стараясь говорить спокойно.
— Я сейчас в спальне, Билли внизу, в гостиной, с Ташей. Он взбесится, если узнает, что я тебе звонила.
— Что происходит, Синди? Ты его боишься? — взволнованно спросила Эрин, уже начиная паниковать.
— Вообще-то я и сама ничего не понимаю. Происходят странные вещи. Сегодня он резко изменился, стал грубым и злым… Ведет себя так, словно я ему уже надоела. Раньше он таким не был. Начал оскорблять меня, обзывать дурочкой. Впрочем, так оно, наверное, и есть…
У Эрин подкосились колени. Она припала спиной к стене и спросила:
— А чем ты там занималась все это время?
Коннор присел рядом с ней на корточках и, положив свою ладонь ей на колено, стал внимательно слушать.
— Я танцевала, исполняла нечто вроде экзотических танцев… В общем, стриптиз… Но я раздевалась только до бикини, на приватных вечеринках, а не в ночном клубе. Билли всегда меня сопровождал, так что ничего такого не было…
— Час от часу не легче! Синди, ты сошла с ума! — воскликнула Эрин.
— Не делай из мухи слона! Ты ведь обещала не читать мне нотаций. Я была всего на трех холостяцких вечеринках, вместе с еще одной девочкой. Каждая из нас заработала по шестьсот долларов. Билли сказал, что я могу продолжать выступать в бикини, поскольку Таша танцует обнаженной. И еще он сказал, что свернет голову любому, кто осмелится до нас дотронуться. Так что все нормально.
— Синди, милая моя, скажи мне, у тебя ничего не случилось? — с дрожью в голосе спросила Эрин.
Помолчав, сестра сдавленно ответила:
— Я в этом не уверена. Говорю же тебе, сегодня творится что-то непонятное. Еще вчера все шло замечательно. Может быть, мне так только казалось, потому что я была пьяна. Я танцевала как богиня. Мне казалось, что меня обожает весь мир. Но сегодня… У меня чудовищная головная боль, и все видится мне в мрачных тонах. И Билли какой-то не такой, и я переменилась. Это ужасно…
— А ты не можешь сказать Билли, что хочешь вернуться домой? Взять да и уйти от него? — спросила Эрин.
— Я пыталась, — упавшим голосом призналась Синди. — Но Билли сказал, что уже поздно, потому что он заключил уйму договоров и не может их расторгнуть. Дескать, он профессионал и не имеет права пойти на попятную. И я стану последней стервой и дрянью, если подведу его. — Синди расплакалась.
— Постарайся выяснить, где ты сейчас находишься, Синди. Я примчусь и заберу тебя! — воскликнула в отчаянии Эрин.
— О Боже! Кажется сюда поднимается Билли. Все. Я пошла!
Синди прервала разговор.
Эрин бросила на Коннора обезумевший взгляд.
— Что делать? Что там происходит? Надо ее спасать!
— Дай мне телефон, — сказал Коннор. — Может быть, нам сможет помочь Шон.
Он набрал номер брата.
— Это я. Нам только что звонила Синди. Она влипла в скверную историю. Ее поселили в каком-то загородном доме и не отпускают. У девочки уже поехала крыша. Пока ее заставляют танцевать стриптиз на частных вечеринках, но скоро вынудят заниматься проституцией. Так, встретимся в кафе «У Джейси» через двадцать минут.
Глава 16
Осмотрев с нарастающим раздражением грязную и тускло освещенную лестничную клетку, Коннор пришел к выводу, что жить здесь для Эрин опасно, ей лучше перебраться в его холостяцкую берлогу. Но его собственное жилище сейчас выглядело слишком убого, чтобы туда можно было пригласить любимую женщину.
Пнув дверь ногой, он укрепился в своем намерении попросить Сета позаботиться о безопасности Эрин как можно быстрее.
Она семенила следом по тротуару, он замедлил шаг и оглянулся. Тени, залегшие у Эрин под глазами, заставили его сердце болезненно сжаться. Коннор почувствовал, что готов совершить любой подвиг, лишь бы проклятые темные круги исчезли с ее милого лица. Сразиться с кем-то на дуэли, победить чудовище, свернуть гору. Он взял ее за холодную руку и заглянул ей в глаза. Эрин вяло улыбнулась, но этого было достаточно, чтобы на душе у него полегчало, словно он увидел радугу после проливного дождя.
Эрин брезгливо наморщила нос и поинтересовалась:
— А что делает Шон в этой тошниловке под названием «У Джейси»? Ведь даже недолгое пребывание там опасно для здоровья!
— Он лопает фирменные пончики с джемом и литрами пьет кофе, — усмехнувшись, объяснил Коннор. — У него есть особая теория о влиянии кофе на мужской организм в различных ситуациях. Перед охотой на дешевых смазливых потаскушек он пьет крепкий кофе крупного помола. А если ему вздумается пофлиртовать с дорогими роскошными девками, он грызет ячменное печенье, запивая его ароматным мокко. Шону всегда необходимо быть в тонусе, поэтому кофеин — неотъемлемая составляющая его рациона. Без него он бы давно выдохся, так уж мой братец устроен.
Эрин наградила Коннора за весь этот бред еще одной загадочной улыбкой, и в его жилах вспыхнуло пламя.
— Кстати, я заметила, что ты уже давно не скручивал свои любимые самокрутки. К чему бы это? — лукаво спросила она.
— Ты позитивно действуешь на мою эндокринную систему, крошка, — пожав плечами, ответил Коннор. — Должно быть, на мой мозг сильно повлияли какие-то иные субстанции. Ты настоящая волшебница!
— Звучит романтично. Ты давно куришь?
— Ты хочешь, чтобы я бросил? — спросил, в свою очередь, Коннор, понимая, что зашел слишком далеко в романтическом порыве, но был не в силах его сдержать.
— А ты уверен, что сам этого хочешь? — с тревогой спросила Эрин.
Коннор достал из кармана кисет с табаком, пачку папиросной бумаги и, сжав все это в руке, поднес к урне.
— Попроси меня об этом! Я понимаю, что мне давно пора отказаться от этой пагубной привычки, это знают все заядлые курильщики. Но прежде я всерьез не задумывался о возможных печальных последствиях. Сейчас же я вполне созрел для решительного шага.
Лицо Эрин стало серьезным и суровым. Она строго взглянула ему в глаза и приказала:
— Коннор! Не кури больше никогда!
Он разжал пальцы, и кисет упал в урну.
— Пусть я немного помучусь, — торжественно произнес он при этом, — зато стану острее чувствовать твои несравненные женские прелести.
Эрин нервно хихикнула и сжала его руку. У него возникла эрекция. Устыдившись такой реакции, он торопливо сказал:
— Надо позвонить Сету, пусть проверит твои замки. И не спорь, Эрин, пора заменить не только их, но и входную дверь. Где живет владелец вашего дома? В том же здании? Я хочу с ним серьезно поговорить, добиться, чтобы он сделал наконец в доме ремонт.
— Ты шутишь? — нахмурившись, спросила Эрин. — Не вздумай! В январе я имела глупость пожаловаться на клопов, так потом просидела целый месяц без горячей воды.
— Тогда надо уехать из этой вонючей дыры!
— Но где я буду жить? Я пока не могу позволить себе ничего лучше.
— Поживи у меня!
Она ответила ему испуганным взглядом, и у него засосало под ложечкой. Он снова брякнул глупость и все испортил. Но отступать было поздно, и он стал расхваливать свое холостяцкое логово:
— У меня довольно уютно, квартирка полностью оплачена, есть две пустующие спальни, одну из которых можно использовать как рабочий кабинет.
Эрин раскрыла было рот, но промолчала.
— Несколько лет назад я произвел перепланировку и ремонт кухни, — продолжал он рекламировать свое жилище. — У нас возле дома милый дворик, там можно выгуливать твою кошку. Квартал тихий и спокойный, я хорошо готовлю. Если не веришь, спроси у Шона, он в восторге от моей стряпни.
О своей широкой кровати он благоразумно умолчал, но живо представил, как мило они с Эрин будут на ней кувыркаться и как славно будут смотреться ее локоны, разметавшиеся по подушкам, когда он будет овладевать ею сзади, в положении лежа на спине или в какой-нибудь еще пикантной позе.
Они подошли к машине, Коннор открыл дверцу, Эрин села и серьезно промолвила, глядя на него снизу вверх:
— Мы стали любовниками всего лишь пару дней назад, не слишком ли ты торопишься? Конечно, с твоей стороны очень великодушно сделать такой широкий жест, но, может быть, лучше не спешить? Не следует ли тебе хорошенько подумать?
— Убери коленку, — сказал Коннор. — Я раздумывал над этим десять лет! — Он захлопнул дверцу, тем самым как бы поставив точку в их разговоре.
Еще не сев за руль, Коннор устыдился своего поведения.
Эрин молча смотрела на свои колени, лица ее, скрытого густыми темными волосами, ниспадающими на плечи, он не видел. Коннор завел мотор и глухо произнес:
— Извини, я повел себя бесцеремонно. Впредь это не повторится.
— Надеюсь, — сказала Эрин.
Какой же он идиот, подумал Коннор. Слава Богу, что ему не пришло в голову сделать ей на ходу предложение. Ведь дернул же его черт предложить ей родить от него ребенка! Требовалось как-то отвлечь Эрин от ее личных проблем, о которых она постоянно думала. А для этого лучше всего было найти ей новые заботы.
Она так и не сказала ни слова до конца поездки.
Коннор заехал на парковочную площадку напротив кафе, и они пошли ко входу, на сей раз каждый сам по себе. Эрин чувствовала, что у нее зябнут руки.
Из кафе выскочил поразительно привлекательный молодой блондин в черной кожаной куртке. Эрин достаточно было только взглянуть на его худощавое лицо с широко посаженными зелеными глазами, как она поняла, что перед ней Шон Маклауд.
— Боже, братец, да тебя не узнать! — воскликнул он и обнял Коннора. — Прошло всего два дня с тех пор, как мы встречались в последний раз, а ты поразительно переменился! Слегка поправился, похорошел и даже побрился! Да и волосы у тебя наконец приняли нормальный вид. Разрази меня гром, если ты не начал пользоваться лосьоном и шампунем. То ли еще будет!
Он обернулся, окинул оценивающим взглядом Эрин, улыбнулся и сказал:
— Так вот, значит, вы какая, принцесса из заколдованного замка!
Пробыв двое суток в обществе старшего брата, Эрин невозмутимо выдержала пристальный взгляд Шона.
— Прекрати! — одернул брата Коннор.
— Что ты имеешь в виду? — вскинув брови, притворился непонимающим Шон. — Эрин, вам нравится его сорочка? Это я ему подарил!
— У вас прекрасный вкус!
— Да, я знаю. Коннору повезло, что у него есть такой брат. Если бы я не следил за его внешним видом, он бы стал похож на огородное чучело.
Из-за угла дома появился большой черный «форд». Высокий крупный мужчина, одетый в свитер и джинсы, с короткой стрижкой и мужественным лицом, неторопливо выбрался из Машины, приблизился к Коннору и Шону, окинул их многозначительным угрюмым взглядом и пробасил:
— Привет, братец! Сегодня ты похож на человека.
— Привет, Дэви! — сказал Коннор. — Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Я не мог упустить случая познакомиться с твоей прекрасной подружкой. — Дэви ухмыльнулся и протянул Эрин свою лапу: — Так вот, значит, вы какая!
— Какая? — осторожно спросила она, пожимая его руку.
— Вы благотворно воздействуете на Коннора. Я рад за него. Надеюсь, что и впредь вы с ним будете неразлучны.
— Ей придется потерпеть мое общество, пока Новак остается на свободе, — сказал Коннор.
— Должен заметить, что мой братец не подарок, — встрял в разговор Шон. — Я мог бы рассказать вам об этом сукином сыне такое, что у вас волосы встали бы дыбом.
— Но ты этого не сделаешь, — перебил его Коннор. — У нас есть тема поважнее — Синди, сестра Эрин. Девчонку надо срочно выручать, похоже, она влипла в скверную историю.
— Тогда поговорим о тебе в другой раз, — сказал, ухмыльнувшись, Шон. — Теперь, наконец-то заведя себе подружку, ты присмиреешь. И мне будет многократно приятнее и безопаснее подтрунивать над тобой, мой милый братец.
Коннор скривился и нахмурился, Эрин же, к его удивлению, рассмеялась.
— Я заинтригована! Буду рада узнать о нем нечто забавное.
— Сегодня ты возбужден сильнее, чем обычно, Шон, — заметил Коннор. — Сдается мне, это неспроста.
— Ты угадал! Я всю ночь ходил по злачным заведениям Сиэтла и выпил море кофе. Мои нервы на пределе, — сказал младший Маклауд. — Но потратил я столько времени и здоровья не зря.
— Познакомился с человеком, знающим Билли Бегу?
— Лучше! Я познакомился с Майлсом. Он сидит сейчас в моем джипе. Эй, Майлс! Вылезай из машины! Довольно прятаться от людей! — крикнул Шон, постучав по дверце своего забрызганного грязью серебристого «чероки».
Дверца автомобиля открылась, и из салона выбрался высокий худой парень с длинными черными космами и в круглых очках на крючковатом носу. Одет он был в запыленный черный сюртук. Майлс размял плечи и хрипло сказал:
— Привет!
Шон заговорщицки подмигнул Эрин:
— Майлс немного одичал, он долго прятался в подвале и редко появлялся на людях. Но вообще-то он отличный малый. Майлс, познакомься с моими братьями, Дэви и Коннором, а также с его подружкой Эрин. Кстати, она старшая сестра известной тебе Синди.
Темные глаза Майлса заинтересованно вспыхнули.
— Правда? Класс! Вы такая же сексапильная, как Синди! — Он смекнул, что сморозил глупость, и смущенно пробормотал, тараща испуганные глаза: — То есть я хотел сказать, что…
— Благодарю вас, Майлс, это очень мило с вашей стороны, — успокоила его Эрин, протягивая ему руку.
Он заморгал, пожимая ее, словно человек, отвыкший от яркого дневного света. Трое братьев многозначительно переглянулись. Эрин спросила у них:
— Может быть, кто-то из вас соблаговолит объяснить, что вы задумали?
— Предлагаю поговорить за столиком, — сказал Шон. — Я уже осмотрел помещение, там все спокойно. Если не брать в расчет нервную официантку, назойливо предлагающую редким клиентам отвратительные пончики с джемом и мерзкий кофе, которым можно отравиться.
Коннор сел рядом с Эрин и обнял ее рукой за плечи. Угрюмая официантка швырнула на столик меню, плеснула в их чашки какой-то мутной бурды и молча удалилась.
— Минуточку, мисс! — окликнул ее Шон. — Принесите нам, пожалуйста, на всех пончиков!
Официантка обернулась, смерила его изучающим взглядом и мило улыбнулась. Шон ей подмигнул. Хихикнув, официантка пошла за пончиками, нарочито виляя задом.
— Итак, друзья, — строго промолвил Коннор, — давайте перейдем к делу. Шон, что тебе удалось узнать?
— Я побывал в общежитии Синди и кое-что там выяснил. Одна блондинка в красных трусиках предположила…
— А как вы узнали, какое на ней было нижнее белье? — спросила Эрин.
Шон с невинным видом похлопал глазами и сказал:
— Потому что оно просвечивало сквозь ее облегающие белые штанишки. Так вот, она предположила, что о Синди что-то знают ее бывшие коллеги по музыкальной группе «Грязные слухи». Эта кудрявая милашка даже дала мне номера их телефонов. Кстати, Майлс, напомни-ка мне ее имя!
— Виктория. Славная крошка!
— Да, Виктория. Еще я познакомился там с одной рыженькой, в прозрачной черной блузке и с колечком в брови. Именно она…
— В прозрачной блузке? Она расхаживает в такой вызывающей одежде по студенческому общежитию? — возмущенно воскликнула Эрин. — Боже, что за нравы царят в этом колледже?
— Нет, когда я пришел, прозрачной блузки на ней еще не было, — пояснил Шон. — Она переоделась в нее ради меня. Под блузкой на ней был надет чудесный бюстгальтер из коллекции фирмы «Секреты Виктории» на этот весенний сезон. Лифчик выполнен из черного атласа и выгодно подчеркивает естественную красоту бюста. Он прекрасно сочетался с ее блузкой.
— Какая же ты все-таки скотина! — воскликнул Коннор.
— Эрин, Шону хочется произвести на вас впечатление. Не обращайте внимания на его пошлую болтовню, — порекомендовал ей Дэви.
Но Эрин уже едва сдерживала смех.
— Боже, похоже, что я отправила к ягнятам матерого серого волка! — сказала она, прикрыв ладошкой рот.
Шон с этим не согласился. Он хмыкнул и возразил:
— На ягнят эти девицы совершенно не похожи, скорее они хитрые лисички. Но для меня они слишком молоды. Что, впрочем, не мешает мне любоваться их нижним бельем. Но я отвлекся…
— Это точно, — пробурчал Коннор.
— Как зовут эту крошку в прозрачной блузке? — прищелкнув пальцами, спросил у Майлса Шон.
— Кэтлин, — с готовностью подсказал ему тот.
— Да, Кэтлин. Она-то и рассказала мне о Майлсе, а гитарист из группы «Грязные слухи» дал мне адрес его родителей. Когда же я проник в его крепость, устроенную в подвале родительского дома, и посмотрел видеоклип, в котором Синди раз за разом посылает зрителям воздушный поцелуй, я понял, что нашел именно то, что мне нужно. Ведь Майлс сходил по Синди с ума, но она не отвечала ему взаимностью…
— Зачем ты все это говоришь, приятель? — с упреком спросил Майлс. — Это ведь личное…
— А у него язык без костей, — ответил Коннор. — Заткнись, братец, и не зли нас. Лучше говори по делу.
— О'кей, парни! Остыньте! — сказал Шон. — Итак, найдя Майлса, я чертовски обрадовался, подумав, что он поможет нам быстро разыскать заблудшую сестру Эрин. Когда мы наконец ее найдем, она будет просто обязана отблагодарить его, как он того заслуживает. Можешь ей передать, что это сказал я.
— Хорошо, я над этим подумаю, — кивнула Эрин. — Продолжай!
— Майлс работал в ансамбле звукооператором и боготворил Синди. Он жутко ревновал ее к другим мужчинам и следил за каждым ее шагом. От него-то я и узнал номер того «ягуара» и немедленно сообщил его Дэви.
— И что же выяснилось?
— Что автомобиль принадлежит Уильяму Бону, жуликоватому сутенеру с куриными мозгами, но с впечатляющим шлейфом совершенных им преступлений. Я собрал на него солидное досье, ознакомьтесь на досуге! — Он отдал Эрин папку с документами. — Проверка адресов, по которым этот гнусный тип проживал, не принесла нам особых результатов. Если не считать того, что одна из его бывших домовладелиц сказала, что она не видела его два года и будет искренне рада, если вообще никогда не увидит, хотя он задолжал ей кругленькую сумму.
— Я сразу понял, что он подонок! — в сердцах воскликнул Майлс. — Как-то раз я даже порезал ему покрышки.
— Молодец! — неожиданно похвалила его Эрин. — Так ему и надо! Вы с моей сестрой учитесь на одном курсе?
— Нет, я окончил колледж в прошлом году по специальности наладка электронного оборудования. А в ансамбле я просто подрабатывал, потому что ловлю кайф от такой крутой музыки…
— И от крутых девочек вроде Синди, — подколол его Шон.
Майлс смущенно уставился в чашку с кофе, нервно разрывая на полоски бумажную салфетку. Тягостное молчание нарушила официантка: стрельнув голодным взглядом в сторону Шона, она поставила на середину столика тарелку с весьма подозрительными пончиками.
Шон схватил самый большой, наградил официантку улыбкой и откусил от пончика огромный кусок.
— Как только я изложил свой план Майлсу, он загорелся желанием сотрудничать со мной, возомнил себя героем, подобно тебе, Коннор. Не испугался даже мести завзятого уголовника.
Коннор, просматривавший криминальное досье Уильяма Бона, усмехнулся, но не проронил ни слова. Брызжа крошками, Шон снова затараторил:
— Итак, мы с Майлсом отправились в поход по придорожным забегаловкам, время от времени взбадриваясь энергетическим напитком, фляжку с которым предусмотрительно захватил с собой мой новый друг. Мы с ним едва волочили от усталости ноги, когда в заведении под названием «Гранитный зад» нам наконец-то повезло: мы познакомились с буфетчицей по имени Лу Энн, роскошной блондинкой…
— Но Синди симпатичнее, — вставил Майлс.
— Послушайте, парни, вы уверены, что нам это интересно? — раздраженно спросил Коннор.
— Несомненно! — сказал Шон. — Потому что эта секс-бомба раньше исполняла стриптиз в одном ночном клубе в Линнвуде, куда частенько захаживал Билли. Он представлялся крутым антрепренером, но только Лу Энн знала, что танцовщицы, имевшие с ним дело, плюются, едва услышат его имя. Ну, узнав об этом, мы с Майлсом немедленно двинулись в стрип-бары Сиэтла, точнее, в тайные бордели.
— Какая мерзость! — прошептала Эрин, прикрыв ладонями лицо.
— Говори строго по делу, Шон! — одернул брата Коннор. — И следи за языком!
— Приношу принцессе свои извинения, — сказал Шон, дотронувшись пальцами до запястья Эрин. — Я немного взвинчен, однако впредь постараюсь контролировать себя.
— Считай, что ты прощен, — с улыбкой отозвалась Эрин.
— Теперь я понимаю, почему у вас, ребята, так блестят глаза, — сказал Коннор. — Вы не выспались и перебрали колы и кофе.
— Как же можно спокойно спать, когда бедняжка Синди по самые уши в дерьме? — вскипел Майлс. — Вот уже месяц как у меня бессонница. Я не нахожу себе места, постоянно думая о том, что с ней вытворяет этот слизняк Билли! Ненавижу этого педика!
— Майлс молодчина! — Шон хлопнул его ладонью по спине. — Вы не представляете, сколько в нем энергии! А какая у него поразительная выдержка! Мы посетили семь клубов, битком набитых голыми стриптизершами, а он держался так, словно бы попал в тихий читальный зал организации «Крисчен сайенс».
— Просто всем этим грудастым девицам не сравниться с Синди, — с дрожью в голосе сказал Майлс.
— Короче говоря, мы угостили некоторых пташек пивом и узнали, что Билли Вега завсегдатай в этих притонах. Многие танцовщицы прекрасно его знают и недолюбливают. Я дал девчонкам свою визитную карточку и намекнул, что щедро отблагодарю их за любую информацию о нем, особенно за его нынешний адрес. Кстати, мне надо снять деньги с моей кредитки в банкомате, за время скитаний по барам я изрядно потратился, — сказал Шон.
— Я все тебе возмещу! — разом воскликнули Эрин и Майлс.
Они переглянулись и улыбнулись. Эрин взглянула на Майлса повнимательнее и отметила, что в его вампирском оскале есть некое обаяние, выдающее ранимую и чувствительную натуру этого человека.
Шон взлохматил пятерней свою шевелюру и тяжело вздохнул.
— Что вы намерены предпринять дальше? — спросил у него Коннор.
— Немного отдохнуть, — ответил Шон.
— Я не устал! — сказал Майлс.
— Тебе тоже не помешает принять душ, побриться, подстричь свои космы и вздремнуть, — стоял на своем Шон. — Чтобы собраться с силами и снова ринуться в бой.
— Сил у меня хоть отбавляй, — невозмутимо сказал Майлс. — Так что в отдыхе я не нуждаюсь. — В его глазах вновь вспыхнули дьявольские огоньки.
— Но помыться и привести себя в порядок тебе все равно не помешает! — твердо заявил ему Шон. — Ты давно смотрел в зеркало? А когда в последний раз посещал парикмахерскую? Неужели ты хочешь предстать перед Синди, если мы вдруг ее разыщем, в таком виде?
— А в чем, собственно говоря, проблема? — Майлс передернул плечами и погладил ладонью свои грязные космы. — По-моему, я в отличной форме.
— Боже мой! — простонал в отчаянии Шон и закрыл ладонями лицо. — Ну почему мне суждено постоянно учить уму-разуму неудачников? Что вам, ребята, мешает купить себе журнальчик «Мене хелс» и научиться наконец заботиться о себе; Регулярно мыться, бриться, стричься, опрятно одеваться, заниматься спортом, не пить и не курить?
— Кстати, мне пора ехать в спортзал, — сказал Дэви. — Я сегодня веду занятия в секции кун-фу и карате. И внутренним голос говорит мне, что вечером придется подменить тебя, братец, на уроке кикбоксинга. — Он укоризненно взглянул на Шона.
— Вот что ожидает всякого, кто осмелится взвалить на свои плечи бремя ответственности перед обществом. И как только тебе не стыдно упрекать меня, Дэви!
— Тебе придется компенсировать мне все занятия, которые я провел вместо тебя. И по воскресеньям преподавать подросткам уроки борьбы тай-чи, — непререкаемым тоном сказал Дэви.
— Ненавижу тай-чи! — воскликнул Шон. — Там все происходит чертовски медленно!
— Вот и чудесно! Научишься наконец сосредоточиваться, — возразил Дэви. — Все, тема исчерпана. — Он встал из-за стола.
Коннор подозвал официантку, расплатился и сказал:
— Нам с Эрин тоже пора идти. Дайте мне знать, если появятся новости от танцовщиц.
— И мне тоже позвоните, ребята, — добавил Дэви. — Я бы хотел принять участие в этом веселье.
— И куда же вы, голубки, теперь направляетесь? — поинтересовался Шон.
— К матери Эрин. Мы решили, что нет смысла откладывать наш визит в долгий ящик, — сказал Коннор.
— Ты, оказывается, отчаянный малый! — заметил Шон.
— На ходу подметки рвешь! — сказал Дэви.
Эрин обаятельно улыбнулась парням, все повскакивали с мест и двинулись к выходу. Прощаясь с ними на парковочной площадке, Эрин проворковала:
— Спасибо вам за помощь, мальчики. У меня словно гора с плеч свалилась.
Дэви смущенно крякнул и отвернулся. Майлс побагровел и пнул ногой заляпанное грязью колесо джипа. Шон пробормотал:
— Мы всегда рады тебе помочь! Передай свой матушке от нас с Дэви поклон. Помчались, Майлс! Нас ожидают великие дела!
Парни расселись по машинам и разъехались в разные стороны. Эрин поцеловала Коннора в щеку. Он укоризненно нахмурился, дескать, не сейчас, вокруг люди.
— Нет, сейчас! — Эрин снова чмокнула его в щеку. — Ты заслужил это уже тем, что помогаешь мне и Синди.
— Ради Бога, Эрин! На нас уже обращают внимание! — прошипел сквозь стиснутые зубы смущенный Коннор.
— Но признайся, разве тебе не приятны мои поцелуи? — спросила она и легонько поцеловала его в губы.
— Честно говоря, они меня возбуждают, — сжав кулаки, ответил Коннор. — Поэтому нам лучше быстренько отсюда исчезнуть, пока я не осрамился на весь свет.
Чем ближе они подъезжали к дому Барбары, тем острее Эрин ощущала нервозность Коннора.
— По-моему, ты чересчур взвинчен, — сказала она.
Он метнул на нее укоризненный взгляд, свернул за угол дома и затормозил. Какое-то время они оба молчали, потом Коннор вздохнул и сказал, распахнув свою дверцу:
— Пошли!
Эрин выбралась из машины, подбежала к нему и обняла за талию.
— В чем дело? — насторожился он.
— Я хочу кое-что тебе сказать.
— Говори!
— Твои братья, несомненно, симпатичные парни, пожалуй, даже красавчики. Но ты все равно лучше! — выпалила она.
Лицо Коннора просветлело, он радостно улыбнулся и нежно сказал, коснувшись лбом ее лба:
— Отныне ты должна будешь говорить мне это постоянно, ведь ты моя девушка! Хвалить меня — часть твоих обязанностей.
— Какой же ты все-таки неисправимый эгоист! — воскликнула Эрин. — И как тебе не надоест говорить такую чушь!
Он заставил ее замолчать, запечатав рот поцелуем. Эрин обвила руками его плечи и прильнула к нему, трепеща от вожделения и мечтая перенестись из квартала матери куда-нибудь Далеко-далеко, чтобы забыть обо всех заботах и печалях и растаять от ласк Коннора, слившись с ним воедино.
— Эрин! Доченька! Это ты? — раздался голос матери.
Влюбленные вздрогнули и отпрянули друг от друга.
Одетая в банный халат, Барбара Риггз разглядывала их с крыльца своего дома.
— Кто это с тобой? — с подозрением спросила она, порылась в кармане и, достав оттуда очки, водрузила их на переносицу.
— Это я, миссис Риггз, — спокойно ответил Коннор, — Маклауд.
— Что? Маклауд? Что ты делал с моей дочерью? — задыхаясь, спросила Барбара.
— Целовал ее, мадам!
Барбара медленно сошла с крыльца по ступенькам, усыпанным опавшей листвой, и, вытаращив светящиеся ужасом глаза, спросила:
— Как прикажешь это понимать, доченька?
Глава 17
Коннор внутренне приготовился принять мучительную смерть. От неизбежной скоропостижной кончины его спасло лишь внезапное появление на крыльце соседнего дома дородной седоволосой матроны со сверкающими от любопытства поросячьими глазками.
— Привет, Эрин! — произнесла она писклявым голоском. — У тебя новый ухажер? Как его зовут?
— Привет, Марлин! Извини, я озябла, поболтаем позже. Мама, может быть, ты наконец пригласишь нас в дом?
— Да, разумеется, деточка, — сказала, покосившись на соседку, Барбара. — Милости просим! — Она горделиво вскинула голову и первой пошла к входной двери. Глядя на ее напряженную прямую спину, Коннор вспомнил, что Эрин ведет себя точно так же, когда разозлится, и сообразил, что Страшный суд у него еще впереди.
Проходя по коридору мимо гостиной, Коннор перехватил брошенный туда Эрин взгляд и по выражению ее лица понял, что пронзенный кочергой телевизор все еще лежит на полу. Коннор содрогнулся и тяжело вздохнул.
Барбара включила на кухне свет и замерла, скрестив руки на груди и поджав губы. Теперь Коннору стало ясно, от кого унаследовала Эрин свои царственные манеры.
— Ну? — промолвила наконец Барбара.
У Коннора екнуло сердце, он стушевался и онемел, лихорадочно соображая, как бы ему половчее соврать. Но Эрин повергла его в нокаут, тихо произнеся:
— Мама, мы с Коннором теперь всегда будем вместе. Он мой любовник.
Лицо Барбары покрылось красными пятнами. Дико и пронзительно взвизгнув, она бросилась к Эрин, норовя выцарапать ей глаза.
Коннор успел сжать ее запястья, и руки пожилой женщины обмякли. Он сказал:
— Не надо нервничать, миссис Риггз. Все равно уже ничего не изменится. Лучше успокойтесь и смиритесь.
— Отпусти меня, негодяй! Не смей ко мне прикасаться!
— А вы не распускайте руки!
У Барбары задергалась левая щека. Он разжал пальцы, она высвободила руки и, брызжа слюной, прокричала:
— Ты приглядывался к моей девочке много лет, развратник! Выжидал подходящего случая, чтобы совратить моего ребенка! Я видела это, не отрицай! У тебя было все написано на твоей похотливой физиономии. И вот теперь, упрятав моего мужа в тюрьму, ты все-таки добился своего!
Ему не оставалось ничего, кроме как ответить честно:
— Я так или иначе добился бы своего. Скверная история, в которую попал Эд, только замедлила неизбежный ход вещей.
Глаза Барбары остекленели, красные пятна проступили на ее морщинистой шее.
— Замедлила, говоришь? Да ты разрушил мне всю жизнь! Да как ты посмел прийти сюда после всего, что натворил, иуда? Ты предал своего лучшего друга, соблазнил его дочь! Гореть тебе за это в адском огне!
— Я выполнял свою работу, мадам! — строго сказал Коннор. — Разоблачать преступников — мой долг. Эд нарушил присягу и преступил закон, за что и был наказан.
— Вон отсюда! — яростно воскликнула Барбара.
— Нет, мама! — твердо возразила Эрин. — Без меня Коннор отсюда не уйдет. А меня выгнать из дома тебе не удастся, я тебе этого не позволю.
Губы Барбары задрожали.
— Что с тобой, доченька? Почему ты так поступаешь со мной? — спросила она, чуть не плача.
Эрин порывисто заключила ее в объятия.
— Нет, мама, все не так. Это нужно мне, понимаешь? Я хочу решать все самостоятельно, и тебе придется с этим смириться. Пожалуйста, сделай мне такое одолжение. Ведь я никогда ничего у тебя не просила.
— Но ведь ты всегда была послушной девочкой! — прошептала Барбара. — И никогда мне не перечила.
— Пожалуй, чересчур послушной, — с горечью подтвердила Эрин. — Я не шалила, не капризничала, всегда ночевала дома, в общем, была паинькой. Ты помнишь, как награждала нас с сестрой за примерное поведение шоколадками и позолоченными звездочками? Так вот, я стала взрослой, мама, и сама выбрала себе приз.
— Оригинальный, однако, приз! — язвительно сказала Барбара. — Любопытно, долго ли ты забавлялся с моей дочкой, мерзавец?
Коннор задумчиво наморщил лоб, пожевал губами, взглянул на свои часы и сказал:
— Пожалуй, в течение сорока шести часов и двадцати пяти минут, мадам.
Барбара закрыла глаза и покачала головой:
— Боже правый! Эрин, деточка, почему ты не сказала мне, что возьмешь этого мужчину с собой в деловую поездку?
— Я тогда сама этого не предполагала, мама, — ответила дочь. — Коннор преподнес мне сюрприз, он приехал в аэропорт, чтобы меня охранять, и в гостинице, где мы с ним поселились, все и случилось…
— Охранять? — настороженно переспросила Барбара. — От кого же?
Коннор изумленно посмотрел на Эрин.
— Разве ты ей ничего не рассказала? Теперь понятно, почему она считает меня чудовищем!
— Что она должна была мне рассказать? — всполошилась Барбара. — Объясните мне наконец, что происходит!
— Вам лучше присесть, мадам, — сказал Коннор. — Разговор нам предстоит серьезный.
Молча выслушав рассказ Коннора о побеге Новака и Лу-каша из тюрьмы и злоключениях Синди, связавшейся с Билли Вегой, Барбара побледнела. А после двух выпитых чашек крепкого чая она стала смотреть на Коннора уже без явной ненависти в глазах.
— Синди звонила мне примерно с неделю назад, — наконец произнесла она. — Но я перед этим выпила успокоительное и плохо понимала, что она мне говорит. Однако ни о каких экзотических танцах она и словом не обмолвилась, ровно как и о том, что ее там удерживает против ее воли какой-то негодяй. Бедняжка!
— Мама, ты помнишь, как тебя навещала Тония? — спросила Эрин у Барбары.
Мать насупила брови.
— Смутно. Она работает медсестрой, не так ли? Довольно симпатичная брюнетка, имеющая странную привычку говорить очень громко? Да, она была у меня недавно.
— Она рассказала мне о телевизоре и фотографиях, мама… Барбара вздрогнула при упоминании телевизора, помолчала и с недоумением спросила:
— О каких фотографиях, доченька?
— Разве ты не помнишь?
— Нет! Историю с телевизором помню, на меня нашло какое-то безумие. А какие снимки ты имеешь в виду, я понятия не имею! — Барбара всплеснула руками.
Эрин встала и вышла из кухни. Уставившись друг на друга, Коннор и Барбара молча слушали отзвуки ее шагов.
— Моя жизнь рушится, — прошептала Барбара.
— Я вам сочувствую. Сам пережил нечто подобное. — Коннор тяжело вздохнул.
— Но мне бы не хотелось, чтобы ты видел, как это происходит со мной, — заметила Барбара.
— Даже и не знаю, что вам на это сказать, — пожав плечами, промолвил Коннор.
— И не надо, — холодно сказала Барбара.
Коннор закрыл рот и поджал губы.
Вернувшись вскоре на кухню, Эрин положила на стол стопку фотографий. Лица запечатленных на них людей были изуродованы ножницами или бритвой, глаза, носы и рты кем-то вырезаны.
Барбара охнула и прикрыла рот ладошкой. Очевидно, ощущая тошноту, она стремительно выбежала из кухни в туалет. Оттуда послышались характерные звуки: Барбару вырвало. Эрин вскочила, чтобы ей помочь, но Коннор остановил ее:
— Пусть переведет дух!
Забурчал туалетный бачок, зажурчала вода в стульчаке, из уборной вышла Барбара, обтирая полотенцем лицо.
— Я этого не делала, — глухо сказала она. — Я не могла изуродовать изображения своих детей. Это какая-то чертовщина!
Эрин взяла снимок, на котором она была запечатлена в подростковом возрасте вместе с сестренкой, сидящей у нее на коленях, и сказала:
— Если ты не делала этого, мама, значит, это сделал кто-то другой. У тебя есть какие-то предположения на сей счет?
Барбара прикрыла полотенцем рот и покачала головой. Эрин опустилась на табурет.
— У меня должны были сохраниться негативы. Я немедленно отпечатаю с них новые фотографии, все без исключения.
— Но что это изменит? — спросил Коннор.
— Мне плевать! Нужно что-то предпринять, чтобы полегчало на сердце. Извини, мне надо выйти. Я скоро вернусь.
Она вновь оставила его наедине с Барбарой. Коннору показалось, что его живьем поджаривают на тлеющих углях, насадив на шампур. Обменявшись угрожающими взглядами, словно боксеры на ринге, они какое-то время молчали. Наконец Коннор спросил:
— Вы, случайно, не замечали следов взлома на замках?
Барбара покачала головой.
— А ваша охранная система в порядке? Вы давно ее проверяли?
— Да, все нормально, — уверенно ответила Барбара. — Я регулярно осматриваю замки и включаю охранную сигнализацию.
— А кому еще, помимо вас, известен секретный код?
— Я сменила его, когда арестовали Эдди. Нынешний код знаем только мы с дочерьми. Кстати, замки я тоже поставила новые.
— Странно…
— Вы думаете, я сошла с ума?
Коннор пристально взглянул ей в глаза, подумал и сказал:
— Нет, я не считаю вас сумасшедшей, миссис Риггз. Тут дело в чем-то другом…
— Вот как? — осевшим голосом переспросила она.
— Разумеется! — твердо сказал Коннор. — Мне доводилось общаться с сумасшедшими. Вы на них не похожи. Несомненно, вы напуганы, подавлены, утомлены. Однако с психикой у вас все нормально. Следовательно, вам морочит голову человек, обладающий огромными возможностями.
Барбара вздрогнула и хрипло спросила:
— Новак?
— В первую очередь я подозреваю его, — сказал Коннор.
— Но ведь до недавнего времени он содержался в строго охраняемой тюрьме!
— И тем не менее я остаюсь при своем мнении. Имея такие деньги, как у него, можно многое себе позволить. А он затаил обиду на вашего супруга. И, что существенно, Новак безумен. От всего происходящего в этом доме просто воняет безумием.
— Выходит, кто-то хочет внушить мне, что я схожу с ума?
— Не совсем так, — сказал Коннор. — Кто-то задался целью свести вас с ума. Потому и был использован трюк с телевизором. Вам, вероятно, это не известно, миссис Риггз, однако новейшие электронные устройства позволяют перенастроить телевизор таким образом, что становится возможным управлять им на расстоянии.
— Это Эрин рассказала вам о тех ужасных видеозаписях?
— Давайте поступим так: попросим одного моего приятеля, эксперта в этой области, осмотреть ваш телевизор. Сам я, к сожалению, профан в технике. Вы согласны, Барбара?
— Все это звучит так странно… Как если бы мы пытались разгадать загадку НЛО или тайну убийства Джона Кеннеди. Эта история смахивает на заговор параноиков.
— В самое яблочко! Именно это я и подразумевал, утверждая, что такое могло прийти в голову только безумному Новаку! — воскликнул Коннор с нескрываемой радостью.
Барбара помолчала, прищурившись, и все-таки спросила:
— Да вы сами-то нормальны? Только параноик способен с восторгом говорить о таких жутких вещах.
С трудом подавив гнев, Коннор внезапно подумал, что пора проанализировать все странные происшествия, случившиеся с ним самим за минувший год. Выстраивалась любопытнейшая логическая цепочка: предательство Эда, гибель Джесса, его собственная травма и кома, ночной звонок неизвестного в гостиницу, необъяснимое появление Габора Лукаша в подозрительном черном внедорожнике, преследовавшем их с Эрин на магистральном шоссе.
— Вам известно, миссис Риггз, что я был полицейским. И вы знаете, чем это обернулось для меня. Скажите, разве можно упрекать меня после этого в излишней подозрительности.
Барбара уставилась в чашку, признав справедливость его слов.
Понимая, что он пытается убедить в своей правоте не столько собеседницу, сколько самого себя, Коннор с жаром продолжал:
— В подобной ситуации нужно доверять инстинктам, иного не дано. Если не полагаться на интуицию, можно лишиться последней опоры и очутиться в вакууме.
Барбара ссутулилась и кивнула:
— Как точно вы определили мое нынешнее состояние! Я ощущаю себя песчинкой, заблудившейся в космосе.
— Добро пожаловать в реальный мир, миссис Риггз! — язвительно сказал Коннор.
— Благодарю вас, — вздрогнув и заморгав, машинально произнесла она.
Рискуя нарушить наладившееся между ними хрупкое согласие, Коннор спросил:
— Когда вам впервые показали порнографическую видеозапись по телевизору эти шутники, миссис Риггз?
Барбара пожевала губами, стараясь вспомнить точную дату, но память подвела ее, и она ответила:
— Приблизительно два месяца назад. Сначала я подумала, что это сон.
— Как утверждают музыканты из группы, в которой играла Синди, приблизительно в то же самое время она спуталась с Билли Вегой.
— Вы хотите сказать, что эти события как-то связаны между собой? — выпалила Барбара.
— Вы же знаете, миссис Риггз, что тем, кто расследует преступные заговоры, повсюду мерещится какая-то тайная связь! — ответил со змеиной улыбкой Коннор.
— Вы полагаете, что Новак поручил Билли контролировать поведение Синди, как в свое время он велел Габору попытаться манипулировать Эрин?
— Это не исключено. Хотя Габор — убийца, а Билли — обыкновенный жулик и аферист, предпочитающий обманывать легковерных девиц.
Барбара вздрогнула и спросила:
— А почему бы нам не обратиться в полицию? Вспомнив свой телефонный разговор с Ником, Коннор ответил:
— Вы не хуже меня знаете, как работает наша полиция. У них там вечно не хватает ни времени, ни людей, чтобы расследовать совершенные и совершаемые преступления. Синди уже не ребенок, и Билли Вега не позволяет себе в отношении нее ничего противозаконного, он ведь не идиот. Не думаю, что полиция станет что-то предпринимать только из-за того, что чья-то дочь связалась с плохим парнем.
Сверху, из спальни, донеслись отзвуки легких шагов Эрин, пытавшейся навести в комнатах порядок.
Неожиданно в Конноре начала закипать ярость.
— Знаете, миссис Риггз, а ведь если человек не безумен, он обязан отвечать за свои поступки! — резко сказал вдруг он, сам того не желая.
— Что вы имеете в виду? — недоуменно спросила Барбара.
— Здоровая женщина не должна отсиживаться дома и пить успокоительное, в то время как ее дочь буквально лезет из кожи вон, пытаясь ей помочь.
Барбара вскочила так порывисто, что стул с грохотом упал на пол, и вскричала:
— Да как вы смеете так со мной разговаривать!
Коннор выдержал ее разъяренный взгляд, давая понять, что не намерен извиняться и отказываться от своих слов. Кто-то обязан был сказать ей горькую правду, чтобы вывести из апатии и заставить действовать, и он взял на себя эту миссию, хотя и понимал, как это опасно.
— Мама! Что происходит? — Эрин застыла в дверях, держа в руках папку с бумагами.
— Все в порядке, доченька, — сказала Барбара. — Извините, я ненадолго вас оставлю. Мне надо подняться в спальню и переодеться.
Горделиво вскинув подбородок, она вышла из кухни. Проводив ее изумленным взглядом, Эрин спросила:
— Что ты ей наговорил, Коннор?
— Ничего особенного, — пожав плечами, сказал он. — Просто она поняла, что над вашим домом нависла опасность, и Решила, что ей будет лучше думаться не в банном халате, а в нормальном платье.
Необдуманная резкость, допущенная им в разговоре с Барбарой, повлекла за собой тяжелые последствия. Миссис Риггз в мгновение ока превратила его в своего раба, мальчика на побегушках и козла отпущения. До самого вечера он в поте лица послушно выполнял все ее распоряжения: выносил мусор, чинил кран в ванной на втором этаже, возил ее и Эрин на автомобиле в телефонный узел, чтобы ей снова подключили телефон, в бакалейную лавку, фотоателье и мастерскую по ремонту антикварных вещей, где едва не надорвался, пока тащил тяжеленные каминные часы. Но при этом он ни разу не пожаловался, стоически терпя все выпавшие ему испытания.
Вернувшись домой, они стали спорить из-за разбитого кочергой телевизора. Барбара требовала, чтобы Коннор вынес эту рухлядь на помойку, он же настаивал на том, чтобы телевизор осмотрел Сет. В конце концов Барбара уступила, но настояла на том, чтобы проклятый прибор убрали с ее глаз долой в чулан. Но хуже всего было то, что она заставляла его то и дело звонить Шону и узнавать, как идут поиски Синди. А это означало, что его смекалистый младший братец станет свидетелем всех унижений, которым он подвергался в доме Риггзов.
— Умоляю вас, Барбара, — пытался возражать Коннор, — постарайтесь успокоиться! Шон сам позвонит нам, как только у него появятся новости.
— Не смей меня успокаивать! — кричала Барбара. — Речь идет о жизни и безопасности моей дочери! Немедленно позвони брату!
Реакция Шона была мгновенной и жесткой.
— Послушай, Коннор! Затри минуты, прошедшие после твоего последнего звонка, ничего не случилось. Пожалуйста, прими успокаивающие пилюли!
— Я не виноват, меня заставляют, — прошептал Коннор.
— Теща уже превратила тебя в подкаблучника?
— Полегче на поворотах, Шон! Думай, что говоришь!
— Нет уж, это ты пошевели мозгами, придурок! Не отвлекай нас! Звони по вымышленному номеру и притворяйся, что разговариваешь со мной. Все. Будь здоров, идиот!
— Сам дурак! — огрызнулся Коннор и, убрав мобильник в карман, пробурчал: — Пока ничего нового.
Эрин, похоже, втайне злорадствовала, наблюдая его мучения, и не перечила матери, чувствуя себя хозяйкой положения. Когда стемнело, Коннор выскользнул из дома на террасу, чтобы перевести дух. Плюхнувшись на заднее крыльцо, он потер покалеченную ногу, разболевшуюся от перенапряжения, и полез в карман за табаком.
Не обнаружив там кисета, он вспомнил, что бросил курить, поморщился, достал сотовый телефон и набрал номер Сета.
— Привет, Коннор. Что стряслось? — тотчас же ответил тот.
— Мне нужна твоя помощь!
— Считай, что ты уже ее получил. Говорят, ты влюбился. Должен сказать, что предмет твоей страсти весьма темпераментная штучка, так что поберегись!
— Мне сейчас не до шуток! Я недавно бросил курить и взвинчен до предела. Поговорим серьезно. У меня к тебе две просьбы.
— Готов их выслушать и удовлетворить, старина. Излагай!
— Ты мог бы произвести техническую проверку дома Барбары, матери Эрин? С ее телевизором происходят непонятные вещи, кроме того, кто-то тайком проник в ее жилище, отключив охранную систему и вскрыв замки, после чего устроил в доме погром.
— Хорошо, я все сделаю, но не раньше, чем послезавтра.
— А почему не сегодня же?
— Потому что в данный момент я нахожусь на Стоун-Айленд, вместе с матерью Рейн и ее отчимом. На завтра мы запланировали морскую прогулку и ужин в Северн-Бей. Послезавтра они улетят утренним рейсом в Лондон. Как ты сам понимаешь, я не в силах ничего изменить.
Судя по голосу Сета, приезд родственников не вызвал у него особого восторга. Коннор сочувственно улыбнулся: он встречался с матерью Рейн, Алике, на его свадьбе. Это была воистину мощная, неуправляемая натура, подлинное стихийное бедствие, женщина-ураган. Пойди бедняга Сет против ее воли, она бы смела его, как бурный грязевой поток в горах.
— Надеюсь, что после отъезда тещи от тебя хоть что-нибудь останется, — сказал Коннор. — Ведь Алике способна сожрать живьем кого угодно.
— Спасибо за поддержку, дружище! Говори твою вторую просьбу, я весь внимание.
— Я хочу, чтобы ты оснастил мой компьютер рентгеновским передатчиком и одолжил мне радиомаяк, для Эрин.
— Мне казалось, что ты не отпускаешь ее от себя ни на шаг.
— Это так, но она все еще не воспринимает мои опасения всерьез. И меня это нервирует. Поэтому я и хочу подстраховаться.
— Ты собираешься рассказать ей об этом?
Коннор промычал в ответ нечто маловразумительное.
— Хочешь совет? Женщина приходит в бешенство, когда узнает, что ее мужчина не уверен в себе. Но ярости ее нет предела, если она поймет, что ты не доверяешь ей!
Его самоуверенный тон вызвал у Коннора приступ хохота.
— И кто это говорит? Лучше на себя посмотри, лицемер!
— Я всего лишь хочу тебе помочь! Чтобы ты не испортил отношения с этой девушкой.
— Она не согласится на это. Лучше ей пребывать в неведении, пока Новака не поймают и не отправят за решетку.
— Что ж, весьма разумно. Согласен. Я тоже поступил бы аналогичным образом, окажись на твоем месте.
— Не сомневаюсь, ты ведь такой же мнительный!
— Ты меня явно недооцениваешь. Я куда мнительнее! Что ж, приезжай ко мне сам и выбирай любое оборудование. Ты знаешь, где оно у меня хранится.
— Спасибо за доверие, старина. Да, чуть не забыл! Не мог бы ты осмотреть и квартирку Эрин? Нужно обеспечить ей полную безопасность, заменить замки, укрепить дверь. Запиши ее адрес. — Коннор с опаской оглянулся. — Я здесь как на иголках, жду новостей от Шона о результатах розыска Синди, младшей сестры Эрин.
— Да, я наслышан о ее злоключениях, — вздохнув, сказал Сет. — Жаль, что пока не могу подключиться. А было бы забавно пошататься по стрип-барам с твоим братом. Знаешь, дружище, я рад, что ты ожил и проявляешь о ком-то искреннюю заботу. Это значит, что ты не безнадежен.
— Приятно услышать хоть от кого-то похвалу. Ладно, Сет, я тебе еще позвоню! — Коннор выключил телефон и уставился в темноту. Скрипнула дверь, он узнал легкую поступь Эрин и запах ее духов. Она села на крыльцо и обняла его за плечи. Ему тотчас же стало спокойнее. Эрин сказала:
— Спасибо тебе за все, что ты сделал для мамы.
— Пустяки. Подумаешь, немного посуетился. Главное, что ты рядом со мной, любимая.
— Не говори глупости, Коннор! Ты не нуждаешься в моей помощи. Не знаю, что уж ты наговорил маме, но она преобразилась. Энергия переполняет ее, как в лучшие времена, когда папу еще не арестовали.
От необходимости как-то ответить ей Коннора избавила пронзительная трель мобильника. Эрин замерла, затаив дыхание. На крыльцо выбежала Барбара. Раздался еще один звонок.
— Что же ты ждешь! Отвечай! — вскричала Барбара. Коннор откинул крышку, нажал на кнопку и произнес:
— Алло!
— Это я, — послышался голос Шона. — Мне только что позвонила сказочная красавица по имени Сейбл, в которую я безоглядно влюбился, и сообщила, что интересующий нас придурок недавно вошел в клуб «Дворовая кошка» в компании с двумя девицами, одна из которых похожа на Синди. Это злачное заведение упоминала и Лу Энн. Я посылаю ей в благодарность за подсказку букет прекрасных роз.
— Не сори деньгами! — пробурчал Коннор.
— Не будь скрягой! Но вернемся к главному. Сейчас мы уже на полпути к этому бару. Если поторопимся, то будем там через полчаса. Дэви закончил занятия в спортклубе и тоже направляется туда. Ну, что ты на это скажешь? Повеселимся?
— Встретимся на парковочной площадке! — сказал Коннор. Шон объяснил ему, как лучше добраться до места, Коннор сунул телефон в карман и встал.
— У нас, кажется, появилась зацепка!
— Тогда поехали. Я готова, — сказала Эрин.
— Я только возьму свою сумочку! — воскликнула Барбара и побежала в дом.
Коннор уставился на Эрин, обескураженный ее решением поехать с ним. Она сложила руки на груди и загадочно улыбнулась:
— Не хочешь же ты бросить нас здесь одних, когда вокруг нас кружат подручные Новака? Нет, я абсолютно отказываюсь в это верить! Ты не оставишь нас им на растерзание.
— Так нечестно, ты играешь не по правилам!
Дверь снова распахнулась, и на крыльцо вылетела Барбара с болтающейся на плече дамской сумочкой.
— Если вы не возьмете меня, — звенящим голосом воскликнула она, — я последую за вами на своей машине. Ведь там мой ребенок! Моя Синди! Я не позволю, чтобы эти акулы ее сожрали!
Коннор принялся вытаскивать из салона всякое барахло, сваленное на заднем сиденье, чтобы освободить для Барбары место. Среди прочего хлама обнаружилась и массивная трость с набалдашником, которой он пользовался, выписавшись из больницы. Потом он забыл о ней, но теперь она нашлась очень своевременно.
Клуб «Дворовая кошка» располагался в приземистом длинном строении, над входом в которое сверкала неоновая вывеска: «Веселые девочки и коктейли». Шон и Майлс переминались с ноги на ногу на парковочной площадке, но Дэви поблизости видно не было.
— Ты подоспел вовремя, — сказал Шон и добавил, увидев вылезающих из машины женщин: — Ба! Да ты прихватил с собой подкрепление! Чует мое сердце, что скоро здесь будет чертовски весело.
Коннор представил дамам своего брата и Майлса.
— Благодарю вас за помощь, — чопорно промолвила Барбара, пожимая Майлсу руку.
Шон изобразил на лице обаятельную улыбку, Майлс шмыгнул носом и потупился, проглотив от смущения язык. Шон начал излагать свой план похищения Синди из стрип-клуба.
— Прошу внимания! — Он окинул всех строгим взглядом. — Действуем так: вы ждете меня снаружи, я незаметно проскальзываю в этот вертеп, нахожу Сейбл и с ее помощью вывожу наружу Синди. После этого мы, мужчины, возвращаемся в клуб и разбираемся с этим паршивцем Билли. Куда вы, миссис Риггз! Подождите!
Барбара, не дослушав его, решительно двинулась к входу в бар, бормоча:
— Там моя девочка, я должна ее спасти!
Шон догнал ее, схватил за руку и стал убеждать не делать глупостей. Но Барбара Риггз закусила удила и ничего не желала слушать. Тем временем Коннор взял из машины трость, удобную как для самозащиты, так и для нанесения чувствительных ударов по болевым точкам, и вернулся к Барбаре. Шону удалось-таки урезонить ее и убедить подождать его снаружи. Поцеловав ей руку и ослепительно улыбнувшись, хитрец исчез в чреве притона. Барбара намертво вцепилась в сумочку, прижав ее к груди, и застыла возле двери в ожидании. У Коннора неожиданно заныла покалеченная нога.
Спустя несколько минут Шон распахнул дверь и подал всем знак войти внутрь. Тускло освещенное помещение было наполнено сигаретным дымом и гулом голосов. Пахло потом и разлитым пивом. На помосте несколько голых девиц вертелись и кривлялись у столбов, ублажая публику. По всей длине барной стойки горели, пульсируя, красные лампочки.
Одетая в нежно-розовый брючный костюм, Барбара не могла не привлечь к себе внимания. Но она не замечала устремленных в ее сторону взглядов и медленно шла вперед, вытаращив остекленелые глаза, поджав губы и прижав сумочку к груди, словно щит. Шон распахнул какую-то дверь в конце зала, и вся компания очутилась в длинном темном коридоре. Миновав его, спасители Синди оказались в гримерной. Им навстречу вышли, громко разговаривая, две девицы в обтягивающих джинсах. При виде подозрительной группы незнакомцев они испуганно переглянулись и умолкли.
— Синди здесь, — шепнул Коннор Эрин и Барбаре. — Забирайте ее и без лишнего шума выводите наружу. Я буду ждать вас у входа. — Пока все шло достаточно гладко, но он по собственному опыту знал, что подобные авантюры никогда добром не заканчиваются.
Эрин прошла в гримерную, Барбара — следом. Спертый воздух насквозь пропитался запахом пудры, талька, духов и фиксатора для волос. Готовящиеся к выступлению пташки накладывали на лица грим и переговаривались на повышенных тонах. От ослепительно яркого света, отраженного зеркалами, на глаза Эрин навернулись слезы.
Тем не менее она сумела разглядеть в дальнем углу Синди. Сестра сидела на полу, поджав к подбородку колени, одетая в — крохотные трусики и слабое подобие лифчика. Взор ее был мутен, губы неестественно распухли. Какая-то тощая белобрысая девица что-то с угрожающим видом говорила ей, Синди в ответ лишь трясла головой.
— Синди! — окликнула сестру Эрин.
— Мама! Эрин! — Синди вскочила и бросилась к ним навстречу.
Барбара заключила дочь в объятия и разрыдалась. Худосочная блондинка с лисьей физиономией поспешила покинуть гримерную. Синди расплакалась, Эрин же деловито спросила:
— Где твоя одежда? Надо уносить ноги.
— Не знаю, куда Билли спрятал мое платье… — сказала сестра, растерянно глядя на нее.
— Вот, натяни хотя бы мои лосины, — предложила ей мускулистая рыжеволосая женщина. — Меня зовут Сейбл, — представилась она Эрин. — Это я позвонила Шону, разыскивающему Билли. Синди ваша сестра?
— Да, — сказала Эрин. — Огромное вам спасибо! Синди, где твои туфли? Не пойдешь же ты отсюда босиком! Очнись же наконец и напряги мозги!
— Оставьте ее в покое! Билли накачал ее каким-то дерьмом, и она сейчас витает в облаках. Да вы взгляните сами! Она едва стоит на ногах! — сказала Сейбл. — Выступать на помосте она явно не способна, очевидно, он готовил ее для чего-то другого… Ей лучше выйти на свежий воздух.
— Вы совершенно правы, — согласилась Эрин. — И как можно скорее, пока она не упала в обморок. Однако было бы неплохо найти для нее какую-нибудь обувь!
— Ей надо выпить воды! — посоветовала Сейбл. — И не подпускайте к ней Билли, он законченный наркоман и непременно посадит бедняжку на иглу. Как я ненавижу этого урода! Вот, наденьте на нее балетные туфли! — Она сунула Эрин пару старых тряпичных тапочек.
— Большое вам спасибо, это лучше, чем вообще ничего.
— Поторапливайтесь! — сказала Сейбл. — Уходите, пока не поздно!
Синди покорно позволила Эрин и Барбаре натянуть на нее лосины и тапочки. Они подхватили ее с двух сторон под мышки, словно тряпичную куклу, и выволокли в темный коридор. Там их уже с нетерпением поджидал Майлс, он снял с себя сюртук и накинул его Синди на плечи. Заметив неестественную припухлость ее губ, он гневно вскричал:
— Этот подонок избил тебя!
Синди вздрогнула, прищурилась и, узнав его, воскликнула:
— Майлс! А ты как здесь очутился?
— Разыскивал тебя! Этот козел ударил тебя по лицу. Все, ему не жить… — Майлс заскрежетал зубами, его глаза засверкали.
Синди потрогала разбитые губы и пролепетала:
— Да, он стукнул меня. Но все уже прошло, я не чувствую боли.
— Он труп, — сказал Майлс.
Окруженные тремя мужчинами, женщины стали протискиваться сквозь плотную толпу в зале. Им никто не препятствовал. Эрин молила Бога, чтобы все прошло гладко. Вот они выскользнули за дверь — и прохладный свежий воздух остудил их разгоряченные лица. Оставалось только дойти до автостоянки.
Входная дверь бара внезапно распахнулась, выпустив наружу гул толпы и ревущую музыку джаз-бэнда. Кто-то крикнул вслед беглецам:
— Эй, ребята! Куда это вы тащите нашу танцовщицу? Стойте!
— Похоже, представление началось! — пробормотал Шон, злодейски ухмыльнувшись. — Наконец-то!
Коннор передал Эрин ключи и сказал:
— Живо садитесь в машину! А мы потолкуем с парнями…
— Но как же…
— Поговорим потом! Садись за руль и заводи мотор! Быстро!
Эрин поняла, что спорить бессмысленно, и, впихнув сестру и мать в автомобиль, захлопнула заднюю дверцу и села на место водителя. Синди уткнулась носом в колени матери и разрыдалась, Барбара стала утешать ее, поглаживая по голове и спине. Никто из женщин даже не подозревал, какой опасный спектакль разворачивается у входа в бар. Эрин завела двигатель, схватила с пассажирского сиденья мобильник Коннора и сжала его в руке. Сердце билось в ее груди с такой силой, что казалось, вот-вот вырвется наружу.
Глава 18
Из дверей бара наконец-то вышел Билли Вега — высокий привлекательный брюнет в шикарном костюме, с мощными плечами и длинными, как у обезьяны, руками. Коннор окинул его оценивающим взглядом и с облегчением вздохнул: такого и поколотить не жалко, будь этот подлый хлыщ хлюпиком, пришлось бы его бить вполсилы, без всякого удовольствия. Но коль скоро у него такие здоровенные кулачищи, значит, с ним можно не церемониться.
Следом на улицу вышла блондинка, которую они видели рядом с Синди в гримерной. За ней гурьбой вывалились еще восемь здоровяков. Что ж, подумал Коннор, прикидывая их с Шоном шансы, вдвоем они легко разделаются с этой сворой самонадеянных парней, если, разумеется, никто из дружков Билли не вытащит пушку. Тогда заварушка может превратиться в кровавую бойню и закончиться трагично, поскольку он тоже вооружен.
Коннор постучал по левой ладони тростью и пожалел, что рядом с ним нет Дэви или Сета.
— Эта девчонка пришла сюда со мной, — сказал Вега. — Какого дьявола вы ее похитили. Кто вы такие?
— А тебе не все ли равно? — спросил с ухмылкой Шон.
— Синди сказала своей сестре, что хочет вернуться домой, — спокойно пояснил Коннор. — Вот мы и приехали, чтобы подвезти ее до дома. Нам не нужны лишние проблемы.
— Нет, вы слышали, что лепечет этот недоумок? Ему не нужны проблемы! Так вот, козел, считай, что неприятности тебе гарантированы!
Хулиганы начали окружать Коннора, Майлса и Шона. Братья встали, как всегда в таких случаях, спиной друг к другу, почти вплотную. Майлс растерянно озирался и топтался на месте. Проку от него явно не было никакого. Коннор пожалел, что не велел Эрин завести мотор и сразу же уехать домой. Впрочем, она все равно его не послушалась бы.
Билли узнал Майлса и воскликнул:
— А ты что здесь делаешь, дурачок? Ты ведь, кажется, налаживал для музыкантов аппаратуру, не так ли? Решил немного расслабиться?
— Ты ее ударил! — с дрожью в голосе сказал Майлс.
— Она сама напросилась, — прищурившись, процедил Билли. — Бестолковая дрянь! Мало я ей врезал.
Майлс наклонил голову и бросился на обидчика Синди. Билли увернулся от его неловкого тычка и двинул ему со всей силы левой по челюсти, а правой — в солнечное сплетение. Майлс сложился вдвое, задыхаясь, и получил коленом по физиономии, а локтем сверху — по почкам. Бедняга упал как подкошенный и замер. Очевидно, насмотревшись в подвале гангстерских фильмов, он возомнил себя суперменом. Лучше бы он почаще посещал спортивный зал и в действительности овладевал элементарными приемами самозащиты, подумал Коннор.
Отчаянный поступок Майлса послужил сигналом для начала представления. Громилы Билли подступили еще ближе к Щону и Коннору, и братья начали медленно кружить на месте, готовясь к внезапной атаке. Первым ее начал Шон, его молниеносный прямой в зубы поверг одного из отморозков на капот автомобиля.
Издав боевой клич, Билли ринулся на Коннора, но натолкнулся на резиновый наконечник выставленной вперед трости. Неуклюжая попытка вырвать ее из рук Коннора обернулась для него переломом кисти. Громко вскрикнув от острой боли, Билли стал оседать на землю. Коннор подцепил его мощным хуком снизу и отправил падать в толпу его подручных. Один из них попытался было ударить Коннора сбоку, но получил встречный удар по переносице основанием ладони, а по мошонке коленом.
Вырубив двоих негодяев, Коннор ощутил прилив вдохновения и тремя четкими приемами карате уложил на землю еще двоих нападающих: первого — тычком в кадык тростью и броском через бедро, второго — ударом ногой по голени и резким нажатием пальца на сонную артерию за ухом.
Тем временем очнувшийся Майлс опять двинулся, пошатываясь, на Билли и сбил его с ног. Билли упал на сломанную руку и завопил от боли. Майлс начал его топтать. Коннор мысленно похвалил его и покосился на Шона. Брат в этот момент разбил коленную чашечку своему противнику и, совершив кувырок в воздухе, занялся другим драчуном. Между тем на самого Коннора надвигались сразу два парня, угрожая ему ножами.
Неожиданно некто в черном, невидимый во мраке, вмешался в схватку, и один из нападавших улетел с жутким визгом в дальний угол автостоянки, где стукнулся затылком о багажник «шевроле» и отключился. Увидев это, второй бандит поспешно ретировался.
— Привет, Дэви, — сказал Коннор.
Брат вынырнул из темноты, подбросил в воздух нож, отобранный у одного из нападавших, поймал его и сказал:
— Пожалуй, я оставлю эту игрушку себе как сувенир.
— Ты вполне заслужил этот приз, — пошутил Коннор. — Спасибо за помощь.
— Пустяки! — пробурчал Дэви. — Жаль, что я пропустил начало представления. Вы, однако, славно повеселились, ребята!
Коннор оглянулся и увидел восьмерых громил, корчащихся на земле от боли. Майлс еще раз двинул Билли ногой по окровавленной физиономии и воскликнул:
— Будешь знать, мерзавец, как избивать Синди!
— Остынь, дружище, — сказал Коннор. — Мне надо его допросить. Договорились?
Майлс неохотно отошел от сутенера и сказал, вытирая платком кровь с лица:
— Я тоже хочу научиться драться как вы, ребята.
Трое братьев Маклауд посмотрели на его сломанный нос и разбитые очки, многозначительно переглянулись и тяжело вздохнули. Майлс и представить себе не мог, чего им стоило овладеть искусством рукопашной схватки. Отец начал обучать их этой премудрости, как только они стали ходить, и это потом не раз спасало им жизнь, поскольку в округе у них было мало доброжелателей.
Отец владел в совершенстве приемами нескольких школ восточных единоборств. Со временем каждый из его сыновей отдал предпочтение наиболее полюбившемуся ему виду боя. Так, Дэви увлекся восточной философией и специализировался на айкидо, тай-чи и кун-фу. Коннору больше пришлось по душе грубоватое, но эффективное карате. Шон выбрал систему, основанную на акробатике, он обожал удары в прыжке и всяческие сальто. Братья продолжали оттачивать свое мастерство на протяжении всей жизни, вспоминая добрым словом отца.
Шон, однако, сжалился над наивным Майлсом и сказал:
— Похвальное желание, старина! Остается только начать ежедневно тренироваться до седьмого пота и боли в мышцах по четыре часа кряду. Желаю тебе успехов!
Майлс обтер рукавом кровь со рта, кивнул и промолвил:
— Я готов на все, чтобы впредь не оказываться измочаленным.
— А вот в этом никаких гарантий быть не может, приятель! — сказал Шон. — Лично меня сильно поколачивали не раз, всегда найдется кто-то, владеющий неизвестным тебе приемом.
— Либо придется отбиваться сразу от шестерых, — вставил Дэви. — Что довольно-таки тяжело. Но иметь навыки самозащиты все равно полезно.
— К слову сказать, Шон, — заметил Коннор, — ты чересчур широко расставляешь ноги. Это может печально КОНЧИТЬСЯ.
— Да ни один из этих клоунов не сумел бы пробить мою защиту, даже если бы получил от меня письменное приглашение! — самоуверенно воскликнул Шон. — И вообще это была не настоящая схватка, а небольшая разминка. Так что закрой рот.
К ним подбежала Эрин. Она обняла Коннора и спросила:
— Ну как вы? Никто не ранен?
— Разве что Майлсу немного досталось. Но, как видишь, он уже стоит на ногах. Так что тебе не о чем беспокоиться.
— Неужели? — Эрин возмущенно всплеснула руками. — Вас было трое, а их — восемь человек! Я чуть было не умерла со страху. Но быстро же, однако, вы с ними разделались!
— Послушай, малышка! — Коннор чмокнул ее в щеку. — Вернись, пожалуйста, в машину и успокой сестренку и маму. Нам еще надо кое о чем потолковать с Билли.
— Вряд ли он сможет что-либо нам поведать, — заметил Дэви, присев возле Билли на корточках. — Майлс немного переусердствовал, этот бедолага не скоро очнется.
К Билли подбежала вульгарная блондинка и завопила:
— Подонки! Что вы наделали?! Вы убили его!
Коннор досадливо поморщился, потер больную ногу и устало промолвил, сожалея, что под рукой нет сигареты:
— Он жив и вскоре очнется, так что заткнись, крошка.
— Сюда с минуты на минуту прибудет полиция, — сказала Эрин. — Я вызвала ее по сотовому телефону, когда увидела, что они нападают на вас двоих ввосьмером. А что, по-твоему, я должна была делать? Молча ждать, пока вас убьют?
— Тебе следовало уехать отсюда и не вмешиваться в мужские дела! — рявкнул Коннор. — Не хватало мне только объясняться в участке! Ребята, надо быстренько сматываться, поговорим с Билли в другой раз.
Шон обернулся лицом к толпе зевак и крикнул:
— Внимание! Сейчас сюда прибудет полиция. Тех, кто готов стать свидетелем, прошу подойти ко мне поближе, я запишу ваши фамилии и адреса.
Толпа моментально растаяла.
Коннор отдал трость Барбаре, сидевшей в его «кадиллаке» возле распахнутой дверцы, и вежливо произнес:
— Закиньте это, пожалуйста, за спинку сиденья, мадам. И мы поедем домой. Синди нужно отдохнуть. Он сел за руль, но, к своему удивлению, не услышал хлопка задней дверцы. Обернувшись, Коннор увидел, что Барбара Риггз с решительным видом пересекает парковочную площадку, сжав трость в руке, словно дубинку. Дело принимало опасный оборот.
— Которая из машин принадлежит Билли? — спросила Барбара.
Зажав платком кровоточащий нос, Майлс кивнул на приземистый серебристый «ягуар». Раздался звук треснувшего лобового стекла. Барбара вновь замахнулась и стала остервенело крушить машину тростью. Не успел Коннор подбежать к ней, как все стекла и фары оказались разбиты, а крыша и бока помяты. Вокруг Барбары стала собираться толпа любопытных: ведь не каждый день увидишь, как пожилая дама в розовом брючном костюме колотит палкой по чужой дорогой машине с явным намерением превратить ее в груду металлолома.
— Что это на нее нашло? — спросил у Коннора толстяк в кожаных доспехах, очевидно, байкер.
— Он задолжал ей крупную сумму денег, — пожав плечами, ответил Коннор.
Барбара не унималась, продолжая уродовать спортивный автомобиль стоимостью в несколько сотен тысяч долларов.
— Мама! Прекрати! Послушай меня! — крикнула Эрин.
— Этот сукин сын избил мою девочку! — обернувшись, воскликнула Барбара. — Он за это ответит!
— Послушай, мама! Синди поправится, а с этим негодяем наши парни уже поквитались. Разве ты сама этого не видишь?
— И правильно сделали! — сказала Барбара и разбила тростью заднее стекло.
Эрин подбежала к матери, обняла ее за плечи и увлекла к машине Коннора. Барбара не спорила и не упиралась. От резинового наконечника трости, которую она волочила за собой, на асфальте оставался темный след.
— Вы просто богиня, миссис Риггз! Я вами восхищен! — сказал Майлс.
— Довольно болтать, — оборвал его Дэви. — Надо убираться отсюда. Шон и Майлс поедут ко мне, парня надо привести в божеский вид. Кстати, Коннор, пока твоя теща крушила «ягуар», я сунул один из «жучков» Сета в пачку сигарет Билли. И завтра утром мы его легко обнаружим. Так что можешь этой ночью спать спокойно, если, разумеется, тебе это удастся. Береги себя!
— Постараюсь, — сказал Коннор, с опаской поглядывая на Барбару. На всякий случай он забрал у нее свою трость и забросил ее в багажник. Затем сел за руль и выехал на улицу, наслаждаясь непривычным чувством умиротворения.
— Мама! — жалобно пропищала Синди. — Ты сердишься на меня?
— Нет, глупенькая! — Барбара обняла дочь за плечи. — Нет, конечно!
— Мне кажется, миссис Риггз, что теперь, отомстив обидчику, вы быстро поправитесь и перестанете нервничать, — сказал Коннор, глядя на нее в зеркальце.
Их взгляды встретились, и Барбара сказала:
— Можешь впредь называть меня по имени, мне пора начинать к этому привыкать.
— Что ж, благодарю вас, — пробормотал Коннор, приятно удивленный такой просьбой.
— А ведь у меня и в самом деле словно гора свалилась с плеч, — призналась Барбара. — Я давно уже так чудесно себя не чувствовала.
— Ничто так не взбадривает, как причинение небольшого ущерба чужому имуществу, — заметил Коннор.
— Ты полагаешь, что он сможет подать на меня в суд? — испуганно спросила Барбара. — О Боже! Вот будет потеха, если и меня упекут в тюрьму, как Эда. И вы, доченьки, будете навещать меня там. Ура! Я стала преступницей, представляющей угрозу для общества. Ха-ха-ха!
— Ты находишь это забавным? — с дрожью в голосе спросила Эрин.
— Ну конечно же, нет, доченька! Однако согласись, мы уже давно так славно не веселились, как сегодня!
Все три женщины дружно прыснули со смеху. Вскоре они уже хохотали в полный голос, не в силах остановиться. Коннор стиснул зубы и впился взглядом в пустынное шоссе. Ему почему-то было не до смеха…
Последний заказ Рольф Хауэр принял с тяжелым сердцем, хотя его организационная часть и была выполнена безупречно. Оплата его вполне устраивала, деньги ему доставили в Марсель в долларах США, как он и просил, встреча с курьером прошла без сучка, без задоринки. Однако его тревожили некоторые детали задания. Они были настолько отвратительны, настолько тошнотворны, что даже крупное вознаграждение не подняло ему настроение. В своем письме заказчик предупредил его, что контракт с ним будет расторгнут, если хотя бы одно из его условий не будет выполнено должным образом. Именно это и удручало Рольфа больше всего. Работа, которую он исполнял, не терпела шаблонов. Обстоятельства всегда могли неожиданно измениться. На этот раз ему не позволялось импровизировать. Аристократическая натура Рольфа не могла с этим смириться и бунтовала.
Его сковывали не только жесткие требования заказчика, но и условия, в которых он был вынужден ожидать своих жертв: в сортире гаража скверно пахло и было тесновато. После четырех часов пребывания там Рольф осоловел и одеревенел, но встрепенулся, взглянув на часы: с минуты на минуту его жертвы должны были появиться. Взрывные устройства он заложил заблаговременно, как это и оговаривалось в инструкции.
Наконец дверь гаража с грохотом поднялась, и темноту пронзил яркий свет автомобильных фар. В жилах Рольфа забурлила кровь, сдобренная мощным выбросом адреналина. Он занял боевую стойку, приоткрыл дверь и выглянул наружу. В натянутой на голову черной трикотажной шапочке с прорезями для глаз он практически сливался с окружающим мраком.
Послышались голоса, вспыхнул свет. Высокий полный мужчина в войлочном головном уборе повернулся к Рольфу лицом и нервно закурил сигарету. Это был, несомненно, Мэтью Русс, его первая мишень. Из микроавтобуса, на котором он сюда приехал, выбралась дородная женщина средних лет с коротко подстриженными пепельными волосами и резко очерченным лицом. Эта была его вторая цель, Ингрид Нейги. Она что-то резко сказала своему спутнику на неизвестном Рольфу гортанном языке. Тот раздраженно ответил, бросил на пол окурок и затоптал его каблуком. Они оба обошли вокруг микроавтобуса и открыли задние дверцы.
Вскоре Русс вновь возник в поле зрения Рольфа, неся на руках завернутого в одеяло исхудалого лысого мужчину с бледным лицом. Это был человек без имени, находящийся в коматозном состоянии, цель номер три.
Русс нес его легко, словно подростка. Нейги взяла из машины металлический кейс и последовала за Руссом в дом, отчитывая его за каждую допущенную им оплошность.
Рольф бесшумно поднялся по лестнице, ведущей на кухню, и затаился на площадке. Нейги продолжала ругать Русса, ее сварливый голос отдавался глухим эхом даже в конце длинного коридора. Но терпеть ее нападки бедняге оставалось недолго, его мучениям вот-вот должен был наступить конец.
Русс вышел из кухни и стал спускаться по лестнице в гараж, вероятно, чтобы взять из микроавтобуса еще какое-то медицинское оборудование. Увидев Рольфа, он изумленно вытаращил глаза, но не успел произнести ни слова: три выстрела из пистолета с глушителем, похожие на хлопки, уложили его на площадку. Упав навзничь, он так и застыл с открытыми удивленными глазами.
Сверху все еще доносился резкий голос Нейги. Не дожидаясь, пока она сама отправится искать не отвечающего на ее вопли Русса, Рольф взбежал по ступенькам и пошел к освещенной комнате в конце коридора. Нейги выбежала из двери и рухнула замертво на пол, сраженная двумя пулями из «глока», так и не закончив свою гневную тираду. Рольф удовлетворенно ухмыльнулся: пока все шло по плану.
Оставалось выполнить самую неприятную часть работы.
У Рольфа поползли мурашки по коже. Он вошел в комнату и взглянул на коматозника, лежавшего на кушетке с открытым ртом. Рядом с ним на полу лежал открытый металлический чемоданчик с медицинскими инструментами. Вероятно, Нейги кричала Руссу, чтобы тот скорее принес ей капельницу. Рольфу надлежало забрать с собой кейс, шприцы, капельницу, клеенку, в общем, все, что указывало на то, что коматозник не был здоровым человеком. Малейшее упущение было чревато аннулированием контракта.
Рольф с брезгливой миной ощупал руками в кожаных перчатках вялое тело больного, убедился, что в карманах Нейги ничего нет, сложил все, что она приготовила для процедуры, обратно в чемоданчик и отнес его в микроавтобус. Затем он вернулся в комнату, где находился коматозник, и вынул нож, чтобы довести дело до конца.
Но внезапно он почувствовал, что у него немеет рука. Это поразило Рольфа. Казалось бы, нет ничего проще, чем разделаться с человеком, не способным ни оказать сопротивление ни умолять о пощаде. Тем не менее Рольфа охватила непривычная слабость. Ему не доводилось еще убивать бессильное живое существо, он предпочел бы иметь дело с жертвой, осознающей происходящее. С трудом взяв себя в руки, Рольф внимательно осмотрел пальцы коматозника, которые ему было приказано ампутировать в строгом соответствии с диаграммой, выполнил операцию, достал пистолет и произвел шесть выстрелов, поразив первой пулей мозг несчастного, а пятью остальными — грудь.
Потом он сложил отрезанные пальцы в специальную морозильную упаковку, убрал ее в карман куртки, достал из другого кармана флакон с катализатором и облил им труп. Самая неприятная часть работы была выполнена. Оставалось лишь сделать зачистку.
Рольф подогнал к микроавтобусу свою машину, оставленную им в кустах, и стал переносить в нее из «вольво» все медицинское оборудование. Убедившись, что в микроавтобусе не осталось никаких следов, он отошел на безопасное расстояние и нажал на кнопку пульта.
Взрыв разнес дом на кусочки. Рольф полюбовался красочным зрелищем пожара и вздохнул с облегчением.
После этого он сел в машину, подъехал к самому краю скалы, возвышающейся над ревущей внизу морской пучиной, и скинул с обрыва проклятый металлический чемоданчик и прочие улики. Теперь все условия договора были полностью соблюдены. Рольф задумчиво уставился на море, небо над которым уже начинало светлеть. Этот контракт оставил в его душе неприятный осадок. Впервые за долгое время ему захотелось забраться в какую-нибудь глухомань и надолго там затаиться. Тяжело вздохнув, он сел за руль и помчался в направлении Марселя, тщетно пытаясь взбодриться мыслью о солидном гонораре.
Глава 19
Даже спустя несколько часов после происшествия в баре Эрин трясло от нервного перевозбуждения. Избыточная энергия едва ли не сочилась из ее пор. По дороге домой Барбара настояла, чтобы Синди показалась врачу, и они заехали в пункт скорой помощи. Дежурный доктор осмотрел Синди, задал ей несколько вопросов и порекомендовал пить побольше жидкости и хорошенько отоспаться. Прощаясь, врач по-дружески посоветовал пациентке держаться подальше от сомнительных компаний и навсегда забыть о наркотиках.
Барбара и Синди улеглись спать в спальне. Не дождавшись приглашения заночевать в комнате для гостей, Коннор устроился на ночлег в «кадиллаке». Эрин облокотилась на подоконник в своей комнате и выглянула в окно. Стекло быстро запотело от ее горячего учащенного дыхания. Взгляд ее был прикован к автомобилю Коннора, стоящему напротив дома. Его упорное нежелание оставлять ее на ночь без охраны льстило ее самолюбию и вызывало у нее сладкую истому. Она так растрогалась, что едва снова не расплакалась, хотя глаза у нее и без того весь вечер были на мокром месте.
В порыве нежных чувств к Коннору Эрин стала натягивать джинсы, но передумала и надела прозрачную ночную сорочку с аппликациями в виде розовых бутончиков. Мешковатый викторианский пеньюар, вызывавший у Коннора оскомину, она решила оставить в гардеробе. Взглянув на себя в зеркало, Эрин босиком сбежала по лестнице, отключила сигнализацию и выпорхнула на крыльцо.
Промозглый ночной ветер закрутил тонкую ткань вокруг ее ног, и она явственно ощутила взгляд Коннора, устремленный на нее из темноты сквозь лобовое стекло. Соски грудей Эрин отвердели и уперлись в сорочку. Рискуя порезать жесткой травой ступни, она пересекла газон и проскользнула в теплый салон автомобиля.
Коннор обнял ее и спросил, с трудом скрывая досаду:
— Какого дьявола ты выскочила из дома полуголой?
— Мне захотелось показаться тебе в своей новой сорочке, — пролепетала она, глядя на него из-под опущенных ресниц.
— О Господи! — простонал Коннор, запрокинув голову. — Ты хочешь меня доконать?
— Я просто очень соскучилась по тебе, — ответила она, прижимаясь щекой к его груди. — Я увидела тебя из окна спальни и подумала, что моему благородному рыцарю одиноко в этом «кадиллаке» без своей прекрасной дамы.
Коннор взял ее за руку и нежно поцеловал ей пальцы.
— Мне нравится эта сорочка, — сказал Коннор. — Вот только, по-моему, она несколько нескромная. Что скажет твоя мама, если увидит тебя в таком виде?
— Мы здесь одни, — прошептала Эрин. — Мама и Синди спят. Вот я и решила немного попрактиковаться в некоторых своих дурных наклонностях. Мне еще не доводилось делать минет в машине. А вот ты уже лобзал меня однажды в своем «кадиллаке» в аэропорту. Теперь моя очередь продемонстрировать, на что способна твоя скверная девчонка.
— Ты, конечно, права, за мной должок. Но лучше отложим это на другой раз, — сказал Коннор. — Нет, я, разумеется, не имею ничего против орального секса, но нельзя же забывать об осторожности! А вдруг в самый неподходящий момент на нас кто-то нападет?
— Тогда давай поднимемся ко мне! — Эрин потерлась щекой о его колючий подбородок. — Запрем дверь, включим сигнализацию, и никто нас не побеспокоит в миг экстаза.
Коннор прикрыл глаза ладонью и с сарказмом воскликнул:
— Да, это очень заманчиво! Но мне будет трудно забыть о том, что твоя мама в любой момент может проснуться. Ты видела, что она сделала с «ягуаром»?
— Не говори глупости! — воскликнула Эрин. — Ты же не Билли Вега, к тому же ты ей симпатичен. Моя комната находится в другой половине дома, далеко от ее спальни. Она устала и ничего не услышит. Тебе нечего опасаться в моем доме, милый!
— Ты коварна, как твоя праматерь Ева.
— Тебе понравится, Коннор! — замурлыкала Эрин. — Вот увидишь!
Одна его рука легла ей на бедро, другой он сжал ее грудь. Она прошептала, чувственно изгибаясь:
— Пошли ко мне, дорогой, мне еще никогда в жизни не доводилось приводить тайком мальчика в свою спальню. Доставь же мне такое удовольствие!
— Я не мальчик, — строго напомнил он ей, — а серьезный мужчина. Ты понимаешь разницу?
— А я женщина, милый, — тихо промолвила она и поцеловала его в лоб. — Так что все будет в порядке.
— Ладно, считай, что уговорила. Веди меня к себе и люби меня, как только тебе того захочется.
Эрин шумно вздохнула и выбралась из автомобиля.
— Учти, что четвертая ступенька первого лестничного пролета скрипит. Постарайся переступить через нее! — предупредила она.
— Надеюсь, ты понимаешь, чем чревато внезапное появление в твоей спальне Барбары?
— Не волнуйся, мы запремся изнутри на щеколду. Взламывать дверь мамочка не станет. Отец — другое дело, он разнес бы дверь в щепки. Но мама — человек иного склада, она предпочитает изображать оскорбленное достоинство и укоризненно качать головой.
— Со мной она вряд ли станет церемониться, просто разобьет мне башку сковородкой, — сказал Коннор.
— Не будь таким трусишкой! — фыркнув, воскликнула Эрин.
Они прокрались на цыпочках на крыльцо, Эрин включила сигнализацию и подала Коннору знак молча следовать за ней. Он выполнил ее инструкции с поразительным мастерством, даже шуршания половика под его ногами не было слышно. Коннор двигался абсолютно бесшумно, словно призрак. Войдя в спальню, он запер на щеколду дверь, а Эрин стала зажигать свечи, желая придать обстановке больше уюта и торжественности. Прежде чем возлечь на алтарь любви, она расставила подсвечники под вазами с высушенными цветами — розами, лавандой, жасмином, фиалками и лилиями, с наслаждением вдохнула их аромат, полюбовалась отражением пламени в зеркалах и только после этого повернулась лицом к своему возлюбленному, помолодевшая и сияющая от счастья.
Внезапно время стремительно понеслось вспять, и она вновь почувствовала себя застенчивой семнадцатилетней девушкой, влюбившейся в своего героя с первого же взгляда. После знакомства с Коннором ей долго не спалось, она ворочалась в постели до рассвета, преследуемая причудливыми видениями и дерзкими фантазиями, которые вызывали в ее теле непривычные ощущения. Одна из них вдруг пришла ей в голову и теперь.
— Ты готов исполнить одно мое желание? — спросила она.
— С радостью, дорогая! — с улыбкой ответил он, поедая ее взглядом. — Любое!
— Я хочу вернуться в прошлое, чтобы исправить одну свою роковую ошибку, — пролепетала она собравшись с духом. — Я избрала не того мужчину, желая поскорее расстаться с девственностью. И горько пожалела потом об этом. Мне тогда не хватило духу отдаться тому, кого я полюбила…
— Ты разбиваешь мне сердце, милая! — сказал Коннор.
— Невинности меня должен был лишить ты, — выпалила Эрин, густо покраснев. — Но все случилось иначе. В результате я на долгие годы замкнулась в себе и даже не пыталась заниматься сексом. Пока не соблазнила тебя!
— Что он сделал с тобой? — Коннор сжал кулаки.
Испугавшись ярости, переполнявшей его, Эрин затрясла головой:
— Я сама во всем виновата! Я ведь отдалась ему, не любя.
— Но такое объяснение меня не устраивает! Я знаю, что ты готова взять на себя чужую вину.
— Возможно, ты и прав. Но что это меняет?! — в сердцах воскликнула Эрин. — Я не хочу даже вспоминать этот кошмар! Сегодня мне хочется сотворить чудо и вернуться в прошлое, в пору своей невинности… Ты меня понимаешь, любимый? Представь себе, что мне всего девятнадцать лет, что я прекрасна и чиста. И ты первый, кому я принадлежу… Если б такое было возможно!
— Я люблю тебя, Эрин! — подавшись вперед, прошептал он и взял ее за руки. От волнения она онемела, только трепетала как осиновый лист, отказываясь верить своим ушам.
— Я не хотел говорить об этом, — взволнованно продолжал он. — Я боялся отпугнуть тебя этим признанием. Но теперь, после того, что ты сказала… Я больше не могу молчать. Я люблю тебя!
— И я люблю тебя, милый! И всегда любила одного тебя! — сказала она и почувствовала, что уносится в чудесный цветущий сад, благоухающий райскими запахами, и распускается, как бутон.
— Если так, — хрипло произнес Коннор, — тогда можно считать эту ночь нашей первой брачной ночью. Отныне я навсегда твой, а ты — моя! Навсегда.
Слезы покатились по щекам Эрин, все закружилось у нее перед глазами.
— Да, — прошептала она и подставила ему губы для поцелуя.
И лишь только их уста соприкоснулись, оковы злого заклятия пали с нее как по волшебству, и все ее тело наполнилось легкостью.
Коннор осторожно стянул сорочку с ее плеч и принялся ласкать их языком и губами. Эрин оцепенела. Он опустился на колени и, задрав подол ночной сорочки, уткнулся лицом в завитки волос внизу ее живота. Эрин пошире раздвинула ноги и судорожно вцепилась пальцами в его плечи, запрокинув голову. Слезы благодарности навернулись ей на глаза, ароматный нектар оросил ее бедра.
Не прекращая ласкать ее, Коннор достал из кармана заветный пакетик и натянул презерватив. Затем, откинув одеяло, он подхватил Эрин под мышки и положил ее на прохладную простыню. Она затрепетала, словно девственница, впервые увидевшая мужское естество во всем его великолепии. На щеках ее запылал девичий румянец, глаза заблестели.
— Возьми же меня скорее! — грудным голосом простонала она.
— Признаться, мне чуточку страшно, — хрипло сказал он, опускаясь на колени между ее раздвинутых ног. — Ведь все должно получиться безупречно, это очень важное для тебя событие! Ты возложила на меня огромную ответственность. Оправдаю ли я твое доверие? Не останешься ли ты разочарованной?
— Ах, Коннор! — Эрин умоляюще протянула к нему руки. — Ведь мы созданы провидением друг для друга! Все, что ты делаешь, прекрасно и совершенно!
— Ты слишком великодушна! — с улыбкой сказал он. — Но не льсти мне, иначе я могу раздуться от самодовольства и лопнуть.
— Я говорю правду, милый! — возразила Эрин. — Всякий раз, когда ты меня целуешь, я млею. И стоит лишь тебе… О Боже, мне страшно даже представить это…
Не дав ей договорить, он раздвинул пошире ее ноги и с силой вошел в нее. Эрин охнула и обвила его ногами и руками, едва сдерживая слезы. Охваченный порывом животной страсти, Коннор понесся на ней вскачь так стремительно, что вскоре у него зарябило в глазах. Эрин исступленно вторила его движениям, закусив до крови губу. Блаженство бурно растекалось по всем ее клеточкам. В лоне все пылало и зудело. С каждым новым вторжением в нее плоти Коннора ей становилось все труднее молчать, хотелось кричать в полный голос о том, как ей хорошо со своим избранником, умолять его не останавливаться и бесконечно продолжать творить свои чудеса.
— Лоб Коннора покрылся испариной, прядь волос, упавшая на глаза, стала влажной. Эрин начала целовать его лицо, шепча слова благодарности. Внезапно Коннор замер и в сердцах вскричал:
— Проклятие! Твоя кровать немилосердно скрипит!
— Ну и что из того? — вытаращив глаза, спросила Эрин.
— Ты не понимаешь? Тебе следовало меня об этом предупредить, когда ты заманивала меня в свою опочивальню!
— Но я не знала! Мне же никогда еще не доводилось заниматься сексом в своей спальне! Да не обращай ты внимания на всякие мелочи! — воскликнула Эрин, раздосадованная его несвоевременными упреками.
— Мелочи? — возмутился Коннор. — Для тебя — возможно. Но мне бы не хотелось получить кочергой или скалкой по голове! Не дай Бог, проснется твоя мама…
Эрин зашлась истерическим смехом, грозящим вылиться в нервный припадок, и на всякий случай Коннор зажал ей ладонью рот.
— Боюсь, что нам придется умерить свои любовные фантазии, — пробурчал он. — Иначе они совсем увянут, когда сюда заявится твоя мамочка.
Он извлек свой любовный инструмент из ее напрягшегося тела и, встав с кровати, начал швырять на коврик подушки, приговаривая:
— Паркет не скрипит, на полу нам будет гораздо спокойнее. Иди же скорее ко мне! — Он простер к ней руки.
Эрин послушно упала в его объятия, легла на спину и зажмурилась. Коннор молча вошел в нее до упора и стал неторопливо продолжать творить чудеса. Но вскоре пламя страсти распалило их обоих настолько, что они принялись двигаться с умопомрачительной скоростью, торопясь впасть в экстаз. Эрин шептала:
— Не щади меня, Коннор! Я хочу острее ощущать тебя! Хочу растаять в оргазме!
— Я готов исполнить любое твое желание, моя сказочная принцесса! — хрипел он, усиливая натиск.
О большем наслаждении Эрин даже не мечтала. Реальность превзошла все самые смелые ее ожидания. С каждым новым поцелуем, с каждым новым стоном и вздохом ее любовь к своему мужчине нарастала и крепла. И наконец райское блаженство переполнило Эрин и выплеснулось наружу с пронзительным криком. Содрогнувшись, она прильнула к Коннору и совершенно обмякла. Спустя мгновение ее сморил сон.
Открыв глаза, Эрин увидела, что Коннор с улыбкой протягивает ей бумажного носорога.
— Какая прелесть! — восхищенно воскликнула она. — Где ты научился этому?
— У своего брата Дэви, в период реабилитации после болезни. Он дока по части медитации, тай-чи, космической гармонии, йада-йада и прочей подобной азиатской чепухи. Заметив, что я изнываю от скуки, он принес мне пачку бумаги и пособие по оригами, японскому искусству сосредоточиваться с помощью рукоделия. Постепенно я увлекся им и добился существенных успехов. Теперь я могу быстро сделать из бумаги любую фигурку. Значит, тебе понравилась эта безделица?
— У тебя это действительно хорошо получается! — сказала Эрин. — Ты мне ее даришь?
— Да, разумеется! Держи! Я же, пожалуй, лучше вернусь в машину. И не отговаривай меня, Эрин! Сейчас почти пять утра, надо быть благоразумными. Признаться, меня не покидает ощущение, что я сексуально озабоченный подросток, тайком пробравшийся в спальню своей девушки. Какой код надо набрать на пульте сигнализации?
— Катрин, 323, Джейн, — сказала Эрин. — Катрин с заглавной «К», не перепутай!
— Ну, я пошел! — Коннор поцеловал Эрин и перенес ее на руках на кровать. Затем оделся, затушил свечи и поспешно ретировался. Эрин напряженно прислушивалась, дожидаясь, когда за ним захлопнется входная дверь, а когда наконец это случилось, тотчас же расслабилась и погрузилась в сон.
Человек, еще недавно бывший Новаком, положил телефонную трубку, вздохнул и пошел искать Тамару. Легче было бы просто вызвать ее к себе, но ему хотелось застать ее врасплох.
Только что ему сообщили о его собственной смерти. Но, как ни странно, эта новость не обрадовала его, он воспринял ее равнодушно, как цену, которую следовало заплатить за свободу.
Тамару он обнаружил в ее кабинете, сидящей в очках перед экраном компьютерного монитора. Она мастерски изобразила изумление, сняла очки и приняла соблазнительную позу. Что ж, подумал он, пусть пока потешится мыслью, что ей снова удалось его одурачить. Эти иллюзии все равно не стоили ему ни цента.
— Дорогая, мне только что сообщили, что Куртц Новак погиб вместе с ухаживавшими за ним Ингрид Нейги и Мэтью Руссом. Их убили этой ночью в предместье Марселя. Дом, в котором они находились, был взорван. В убийстве подозревается конкурент Павла Новака, влиятельный уголовный авторитет. Что ж, таков неизбежный конец всех преступников! Кто всю жизнь убивал других, рано или поздно сам падет от ножа или пули.
Тамара робко прокашлялась и пролепетала:
— Даже и не знаю, поздравлять тебя с этим или выражать свои соболезнования…
— Пожалуй, будет лучше, если ты выразишь мне свои поздравления не словами, а действием. Разденься! — сказал тот, кого раньше называли Новаком.
Спустя пятнадцать нелегких минут измученная Тамара не без труда соскользнула с письменного стола на пол и припала спиной к стене. Новак с шумом извлек из нее впечатляющих размеров член, окинул ее изучающим взглядом и сказал:
— По-моему, ты хочешь о чем-то спросить у меня. Я готов удовлетворить твое любопытство. — Он обтер член салфеткой, скомкал ее и швырнул в корзинку.
Тамара с опаской взглянула на него и спросила:
— Мне интересно, как ты все это сделал?
— Ты подразумеваешь, очевидно, мое перевоплощение в Клода Мюллера? — Он подошел к Тамаре и потрепал ее ладонью по щеке. — Мы познакомились в Сорбонне много лет назад. Он влюбился в меня и стал мне докучать. Но я терпел его, потому что он был богат и мог мне когда-нибудь еще пригодиться. Однажды, напившись, Клод признался, что хочет стать мной. Эта мечта сумасшедшего гея навела меня на любопытную идею. Никогда не помешает заглянуть в будущее…
— Так, значит, ты просто отнял у него жизнь?
— Клод был не только неизлечимо болен, но и доверчив, как ребенок. Я был его единственным другом. Мне не составило труда изолировать его от немногих знакомых. Я нанял одного врача с сомнительным прошлым и одного специалиста по мокрым делам. А затем убрал со сцены и его родителей. И до Клода никому не стало никакого дела. Когда бедняга впал в кому, никто этого даже не заметил. Зато в Интернете появился деятельный коллекционер и меценат Клод Мюллер, который быстро завоевал всеобщую любовь и благодарность.
— Гениально!
— Сбылась мечта идиота — Клод Мюллер наконец стал мной. Его жизнь за него теперь проживу я. И гораздо лучше, чем это сделал бы он.
Тамара отвела взгляд и надолго умолкла.
— В чем дело? — раздраженно спросил ее опасный собеседник.
Тамара сглотнула ком, судя по всему, намереваясь ответить честно, и сказала:
— После всего услышанного у меня возникло подозрение, что ты собираешься… — Она замолчала.
— Убить и тебя? — Новоявленный Клод Мюллер удовлетворенно ухмыльнулся. — Но с кем же тогда я буду делиться своими планами?
— Да, ты прав, конечно… — машинально сказала Тамара. — Но насколько оправдан такой риск? Стоит ли Коннор Маклауд всех этих титанических усилий?
— Никогда не подвергай сомнению мои действия! — рявкнул Новак.
Он помрачнел и стал одеваться. Тамара тоже протянула руку к блузке.
— Нет! — сказал ее повелитель. — Останься обнаженной!
Блузка выскользнула из ее разжавшихся пальцев и упала на пол. Он взглянул на компьютер и поинтересовался:
— А чем это ты занималась в такой час?
— Запрашивала данные о машине Маклауда. Мне позвонил Марк и сказал, что братья Маклауд напали на Билли Бегу, избили его и похитили Синди.
— Тогда другое дело, — задумчиво промолвил ее свирепый любовник.
— Но это еще не все. Похоже, что Маклауды разрушили все твои планы в отношении Барбары Риггз. Она так взбеленилась, что переколотила все стекла в машине Билли, — сказала Тамара.
— Это шутка?
— Клянусь, это чистая правда, все так и было! Сейчас Коннор находится в доме Риггзов и, как показали камеры наружного видеонаблюдения, забавляется с Эрин в ее спальне.
Ее господин задумчиво уставился в окно. Услышанная новость вынудила его изменить свои планы. Барбара и Синди Риггз все равно были обречены, несколько дней отсрочки их неминуемой смерти уже ничего не могли изменить. Но вот известие о поражении Билли Беги породило в его голове оригинальную идею, осуществление которой могло значительно продвинуть все дело.
— Вызови сюда Габора, Тамара! — приказал он. Тамара склонилась к пульту управления системой внутренней связи и, нажав на кнопку, сказала:
— Это ты, Габор? Босс просит тебя немедленно прийти в мой кабинет. — Она отключила линию и потянулась за юбкой.
— Не торопись, — сказал ей господин. — Останься голой.
Улыбка сползла с ее лица.
При виде вошедшего в комнату Габора Тамара вздрогнула и побледнела. Габор не только сбрил все волосы на голове, включая брови, но и выщипал ресницы. Под кожей явственно выступали синие сосуды, глубоко запавшие голубые глаза светились безумием. Он походил на вампира, выползшего из склепа. Тот, кто когда-то был Новаком, одобрительно промолвил:
— Я вижу, ты выполнил мои указания. Молодец!
— Я готов выполнить ваше задание, шеф! — сказал Габор.
— Превосходно! — Новак обнял его и расцеловал. — Ты, мой злобный и преданный пес, сегодня ночью наконец отведаешь крови. Слушай меня внимательно!
Получив новые инструкции, Габор взглянул на Тамару.
— Когда я вернусь, — хрипло сказал он, обнажив в кривом оскале сломанные зубы, — мне потребуется качественный секс.
— Тамара будет рада оказать тебе такую услугу, — заверил Новак.
Изобразив на лице безмятежную улыбку, она проворковала:
— Разумеется! Все будет по высшему классу!
Лишь только Габор ушел, Новак расстегнул ширинку и свирепо овладел ею, вымещая на ее плоти всю скопившуюся в нем злость. Она заслужила наказание за свое коварство и попытку обмануть его своей мнимой покорностью. Но прежде чем присоединить ее к легиону своих ангелов, он хотел досыта насытиться ее нежной трепетной сердцевиной.
Наказание облагораживает и возвышает. Это знали все его ангелы, убедится в скором времени в этом и Тамара, думал Новак, терзая ее вагину. В свое время узнают это все Риггзы, а также братья Маклауд.
Как узнал это он сам. День прозрения навсегда остался в его памяти в мельчайших деталях. Ему исполнилось пять лет, когда отец при нем убил его мать. Она изменила ему, и отец ее задушил. В память мальчика запали ее пустые глаза и обмякшее тело. Отец не был бессердечным человеком, он рыдал над трупом и говорил:
— Никогда не предавай меня! Слышишь? Никогда!
— Никогда, папа! — прошептал мальчик. — Никогда.
Новак почувствовал, что кто-то вцепился в его руки ногтями. Глядя на него вытаращенными зелеными глазами, рыжеволосая женщина хрипела, пытаясь что-то сказать. Он понял, что чуть было не задушил ее, предавшись воспоминаниям, и разжал пальцы, сомкнутые на ее горле.
Отпустив Тамару, Новак встал и потер пальцами виски. Приступы внезапного беспамятства случались с ним в последнее время все чаще и чаще, очевидно, как следствие переутомления. Ему требовался отдых: ведь, в конце концов, прошло всего лишь шесть часов, как он умер. А смерть, несомненно, является самым сильным потрясением. Разумеется, после рождения.
Тамара лежала на полу, хрипя и держась руками за горло.
Новак застегнул пуговицы на брюках и бросил ей, направляясь к выходу из кабинета:
— Подготовься к встрече с Табором! Будь умницей.
Глава 20
Коннор присел на крыльцо и стал наблюдать, как восход подрумянивает пышные облака. Счастье буквально распирало его, да так, что от этого ему становилось чуточку тревожно. Все, что расслабляло и чрезмерно радовало, надлежало анализировать и подвергать сомнению.
Рассвет быстро набирал силу. Защебетали птицы, из соседних домов начали выходить люди, одетые в повседневную одежду, направляющиеся на работу. Крикливые мамаши загоняли заспанных детишек в машины, чтобы отвезти их в школу или детский сад. И никто из них не подозревал, что ночью Вселенная немного сместилась со своей оси, потому что самая прекрасная девушка в мире стала его невестой. Коннор едва дышал от перевозбуждения.
За спиной у него распахнулась дверь. Он резко вскочил и обернулся. Дурацкая улыбка сползла с его губ, едва лишь он увидел подозрительный взгляд Барбары Риггз. Ему вдруг явственно вспомнился предательский скрип кровати. К счастью, никакого тяжелого хозяйственного предмета в руках у матер!! Эрин не было.
Опрятно одетая, причесанная и даже слегка подкрашенная, Барбара словно бы помолодела и похорошела, стала такой, какой была до случившейся в ее семье трагедии.
— Доброе утро! — спохватившись, выпалил Коннор.
Она ответила ему чуть заметным кивком. Очевидно, ему следовало завести с ней какой-нибудь пустяковый разговор, например, о погоде. Но язык у него прилип к нёбу. Сжалившись над ним, Барбара промолвила:
— На столе в кухне имеется свежесваренный кофе. Можете отведать, если вам угодно.
Судя по тону, которым это было сказано, ему нужно было поблагодарить ее за предложение и вежливо отказаться. Но Коннор имел дерзость заявить:
— Спасибо, с огромным удовольствием!
Последствием столь необдуманного шага стала необходимость отправиться за Барбарой на кухню, присесть за стол и молча пить кофе мелкими глоточками. Терпение Коннора довольно скоро истощилось, он собрался с духом и вкрадчиво спросил:
— Как чувствует себя Синди?
— Она все еще спит. Как и Эрин…
— Это хорошо, — сказал Коннор. — Вам всем необходим отдых.
— Пожалуй, — согласилась с ним Барбара. — Вы не проголодались?
У Коннора от голода сводило живот, но холодный взгляд Барбары вынудил его бодро произнести:
— По утрам я только пью кофе. Благодарю за заботу.
Она вымучила кислую улыбку, встала и промолвила:
— Тем не менее я приготовлю вам легкий завтрак.
Спустя четверть часа в кухне появилась Эрин, разрумянившаяся и посвежевшая после душа. Увидев, с какой зверино; жадностью Коннор поглощает сосиски и блинчики, она изменилась в лице и растерянно пробормотала: » — Доброе утро.
Коннор поднял голову от тарелки, покосился на нее и поперхнулся, заметив, что под короткой маечкой на ней нет бюстгальтера. Перехватив его изумленный взгляд, Эрин пришла в волнение. Соски ее грудей набухли, вызвав у него желание немедленно припасть к ним губами и подразнить их языком. Спохватившись, Коннор потупился и сказал:
— Чудесный завтрак, однако!
Удостоив его насмешливым взглядом, Барбара повернулась лицом к дочери и спросила паточным голоском:
— Хочешь блинчиков, деточка?
— С удовольствием, мама!
Эрин налила в чашку кофе, сдобрила его сливками и спросила у Коннора:
— Ну, какие у тебя на сегодня планы?
— Надо разыскать Билли Бегу, — сказал он. — Не хотелось бы оставлять тебя здесь одну, однако дело с Билли нужно срочно довести до конца. — О том, что он обязательно сунет в ее сумочку радиомаяк, Коннор умолчал.
— Вы действительно думаете, что Новак нанял Билли, чтобы тот манипулировал Синди? — спросила Барбара.
— Это не исключено, — пожав плечами, ответил он. — Вам пока лучше остаться дома, заперев двери на ключ и засов. А ты, Эрин, держи под рукой револьвер. Хорошо?
Эрин поморщилась, но Барбара вопреки его ожиданиям одобрительно кивнула.
— У меня ведь тоже имеется пистолет, — заговорщицким тоном сообщила она. — Многозарядная автоматическая «беретта». Славная пушка, Эдди научил меня стрелять из нее. Пусть только кто-нибудь посмеет сунуться к моим девочкам, я мигом вышибу ему мозги! — В ее глазах вспыхнули дьявольские огоньки.
Она передала Эрин тарелку с блинчиками. Коннор расплылся в одобрительной улыбке и воскликнул:
— Похвальная решительность! Эрин, бери с мамы пример!
Барбара поддела вилкой несколько сосисок, положила их на тарелку дочери, оставшиеся же пододвинула поближе Коннору.
— Да, ведь я забыла поблагодарить вас и ваших братьев за то, что вы спасли Синди. Вы, ребята, настоящие герои!
— Не хвали его, мама, — с трудом сдерживая смех, сказала Эрин. — Похвала действует на него довольно странным образом.
Коннор поперхнулся кофе и пихнул ее ногой под столом. Эрин прикрыла рот ладошкой и прыснула со смеху. Не поняв смысла шутки, Барбара строго сказала:
— Может быть, кто-нибудь из вас объяснит, что в этом смешного? Лучше ешьте сосиски, пока они еще не остыли!
Коннор не заставил себя упрашивать и моментально разделался с остатками завтрака. Сил у него после этого прибавилось, и он стал бросать плотоядные взгляды в сторону Эрин грациозно вкушавшую домашние блинчики с кленовым сиропом. Она выглядела дьявольски привлекательно в своей короткой маечке, сквозь которую просвечивали полные груди с торчащими сосками. Время от времени он ловил ее взгляды, брошенные из-под ресниц, и терял рассудок.
Стоило только Барбаре повернуться к ней спиной, как Эрин обмакнула в густой сироп палец и выразительно облизнула его. У Коннора свело мошонку, он побагровел и заерзал на стуле, не зная, что ему делать с эрекцией. Барбара повернулась к нему лицом, он уткнулся носом в тарелку и пробормотал:
— Вы не станете возражать, если я заберу свой мобильник? Я хочу постоянно быть с вами на связи.
— Да, разумеется, возьми телефон с собой, — сказала Эрин. — Я вчера его подзарядила.
— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны, — сказал он и залпом допил кофе. — Ну тогда я пойду!
— Я буду скучать! — с чарующей улыбкой проворковала Эрин.
У него задрожали колени. Он вздохнул и выскочил из кухни, даже не поблагодарив Барбару за угощение. Эрин вышла следом и крикнула:
— Телефон воткнут в штепсельную розетку за кушеткой! Позволь мне самой принести его тебе!
Она сбегала в спальню за телефоном, пока он надевал куртку, и, вернувшись, взглянула на него влюбленными глазами. Коннор дотронулся указательным пальцем до ее щеки и с чувством произнес:
— Вчера у нас была трудная ночь. Я должен быть уверен. что… Только не подумай, что я тебя тороплю, но мне бы не хотелось весь день витать в облаках, полагая, что все уже решено, а вернувшись, узнать, что ты передумала… Поэтому будет лучше, если ты…
— Коннор, я тебя люблю, — выдохнула Эрин и, привстав на цыпочки, чмокнула его в кончик носа. — Можешь не сомневаться.
Он порывисто привлек ее к себе, она прижалась к нему всем телом и жарко поцеловала в губы. В следующий миг кто-то кашлянул у нее за спиной. Влюбленные отпрянули друг от друга, и голос Барбары произнес:
— Желаю тебе успехов, Коннор!
Он застегнул молнию на куртке. Эрин смущенно прикрыла рот ладонью. Проклиная свою неуемную эрекцию, Коннор сказал:
— Спасибо, Барбара. До свидания!
— Всего хорошего, — язвительно промолвила она, покачивая головой.
Он пулей выскочил за дверь. Стеснение в промежности исчезло только тогда, когда он подъехал к дому Сета и Рейн. Взбежав по деревянным ступенькам крыльца, он обошел вокруг дома и, без особого труда отключив сигнализацию, проник в помещение с черного хода. Впервые его губы не скривились в иронической ухмылке при виде многочисленных фотографий, на которых счастливая супружеская чета была запечатлена во время свадьбы и медового месяца. Вот так и должны чувствовать себя все люди на этом свете, благодушно подумал он. В мире нет места войнам и преступлениям, в нем всегда должно царить веселье.
В потайной мастерской Сета ему доводилось бывать уже не раз, поэтому он знал, где отыскать то, что ему было нужно. Набив карманы хитроумными электронными устройствами и сунув под мышку приемопередатчик, он нацарапал на листке записку с благодарностью, оставил ее на клавишном пульте компьютера, покинул дом и отправился на квартиру Эрин.
Едва лишь он открыл отмычкой входную дверь, как навстречу ему с пронзительным мяуканьем бросилась изголодавшаяся кошка. ЕР светящиеся золотистые глаза смотрели на незваного гостя настороженно и враждебно. Убедившись, что в отношении нее у Коннора нет дурных намерений, Эдна потерлась боком об его ногу, подбежала к пустой миске и села возле нее.
— И не проси! Я все равно не смогу тебя покормить, потому что тогда Эрин догадается, что я здесь побывал.
Скоро она сама придет сюда и покормит тебя, киска. Тебе полезно поголодать, ты чересчур растолстела.
Кошка выпустила коготки и угрожающе заурчала. Коннор не вынес уколов совести и неохотно сказал:
— Так и быть, уговорила. Дам тебе немного сухого корма, чтобы ты не вертелась у меня под ногами.
Он порылся в ящиках буфета, нашел упаковку кошачьей еды и отсыпал из нее немного в миску. Эдна понюхала гранулы и укоризненно взглянула на своего благодетеля: дескать, как не стыдно издеваться над бедным животным.
— Я же сказал, — воскликнул Коннор, — только сухое питание! Извини, подруга, больше ничем помочь не могу.
Кошка неохотно уткнулась мордочкой в миску и начала хрупать хрустящие шарики.
Другая проблема, с которой столкнулся Коннор, имела два неприятных аспекта: первый — моральный, второй — технический. Но если тяжелый осадок на душе он вынести еще йог скрепя сердце, то над решением второй задачки требовалось покорпеть: ведь спрятать «жучок» в летнюю одежду не так-то просто! Сумочка, кошелек и диктофон Эрин в данный момент находились при ней в доме Барбары. Тонкая папка с докладом для Мюллера для этой цели не годилась. Коннор засунул один радиомаяк в ежедневник, еще несколько «жучков» прикрепил к изнанке жакетов и спортивных пиджаков. Последний спрятал в косметичке. На этом его фантазия иссякла.
Внезапно зазвонил телефон — автоответчик щелкнул и стал прокручивать записанные на пленку сообщения. Видимо, звонила сама Эрин. Коннору поневоле пришлось их выслушать — не затыкать же ему пальцами уши! В конце концов, она — его будущая супруга, и он вправе быть в курсе всех ее дел.
Под аппетитное хрумканье Эдны и равнодушное жужжание записывающего устройства одно за другим прозвучали несколько любопытных посланий. Коннор выслушал их, застыв в середине комнаты, словно статуя.
— Привет, мисс Риггз! Говорит Тамара Джулиан из фонда «Куиксилвер», — произнес певучий женский голос. — Сейчас уже четыре часа пополудни понедельника, завтра в поддень прилетает мистер Мюллер. Позвоните мне, пожалуйста, нам нужно договориться о времени встречи с ним. Номер моего сотового телефона у вас есть.
Щелчок, жужжание, и незнакомый взволнованный женский голос с придыханием произнес:
— Здравствуй, Эрин, это Лидия! Боже, ты, оказывается, завела знакомство с влиятельными людьми! Я беседовала с представителями фонда «Куиксилвер», они сообщили мне, что мистер Мюллер намерен сделать тебя куратором новой экспозиции в музее института Хапперта. Я так рада! Нам необходимо обсудить общую стратегию в связи с этим. Лучше всего сделать это за ленчем. Кроме меня, на нем будут присутствовать Рейчел, Фред и Вильгельм. Позвони мне, я сообщу время и место нашей встречи. Надеюсь, что ты не держишь на меня зла, я была вынуждена пойти на эту крайнюю меру, поскольку на этом настаивал совет директоров, у меня просто не было выбора. Нам всем тебя очень не хватает, мы высоко ценим твой опыт и уважаем твою целеустремленность в работе. Я буду весь вечер дома, звони в любое время. Пока!
— Двуличная стерва, — пробормотал Коннор. — Чтоб тебе пусто было!
Новый щелчок, и хорошо знакомый ему женский голос проворковал:
— Это снова Тамара Джулиан, мисс Риггз! Встреча с Мюллером намечена на семь вечера в понедельник. Позвоните нам, пожалуйста!
Щелчок, шипение.
— Мисс Риггз, это Найджел Доббс, умоляю вас связаться со мной. Мой номер вам известен.
Щелчок.
— Эрин, это Ник Уорд. Нам необходимо срочно поговорить! Запишите номер моего телефона!
Коннор похолодел. Нельзя было оставлять Эрин одну. Ей незачем разговаривать с его бывшим коллегой, Ник мог только еще сильнее взволновать ее. У Коннора тревожно защемило сердце.
Он достал сотовый телефон и позвонил домой к Риггзам. Их номер оказался занят. Затравленно оглядев комнату, где со вчерашней ночи царил беспорядок, Коннор еще раз набрал номер Барбары. Снова занято. По коже его побежали мурашки. Он позвонил Шону. Тот ответил моментально.
— Происходит нечто весьма странное, — сообщил ему Коннор.
— Да, пожалуй, — без тени иронии ответил Шон. — Мы с Майлсом находимся неподалеку от дома Билли, и…
— Что вы там забыли? — перебил его Коннор. — Разве я не говорил тебе, что я сам хочу его допросить?
— Ты немного опоздал, — сказал Шон. — В его доме сейчас полно полицейских. Соседка сказала мне, что она слышала крики в шесть утра. Короче говоря, Билли убит. И вот еще один сюрприз: на место происшествия пожаловал Ник.
— Проклятие! — воскликнул Коннор.
— Я видел, как он допрашивал блондинку по имени Таша.
— Ник заметил тебя? — встревоженно спросил Коннор.
— Вряд ли. Мы быстренько сделали оттуда ноги. Любопытно, чем персона Билли так заинтересовала ФБР? Я считал его авантюристом мелкого пошиба. В общем, все это дурно пахнет.
— Да, скверная история. Фэбээровцы теперь насядут и на нас. Таша нас вычислила. Ник уже звонил Эрин, — сказал Коннор.
— Этого нам только не хватало! — простонал Шон. — Может быть, это никак не связано с Новаком? Что, если Билли просто перешел кому-то из своих приятелей дорогу и те поквитались с ним? По-моему, такую версию нельзя не принимать во внимание, она вполне правдоподобна.
— Да, пожалуй, — неуверенно сказал Коннор. — Но вероятно, кому-то очень не хотелось, чтобы мы побеседовали с этим подонком по душам. Тебе не кажется, что кто-то хочет втянуть нас в расследование убийства в качестве подозреваемых? И тем самым отвлечь нас от чего-то более существенного? Я нутром чувствую многоходовую интригу.
— Стоп! Похоже, тебе не терпится развить твою теорию преступного заговора. Предупреждаю: это не по моей части. Я технарь, с меня и этого довольно.
— Ты думаешь, меня все это забавляет? — рявкнул Коннор. — Вот что я тебе скажу, Шон. Все крайне серьезно! Немедленно уезжайте оттуда и возвращайтесь в Эндикотт-Фоллз вместе с Майлсом. Там вы будете в относительной безопасности.
— Ты думаешь, что я брошу своего старшего брата, когда он влип в такую историю?
— Черт бы тебя побрал, Шон!
— Извини, Коннор, мне надо срочно позвонить Дэви. Пока!
Брат отключил свой телефон.
Коннор снова попытался дозвониться до Эрин, однако линия все еще была занята.
На душе у него становилось все тревожнее, охвативший его страх быстро перерастал в ужас.
Выслушав сообщения, записанные на автоответчик, Эрин пришла в смятение. Разговаривать с Ником она не собиралась, как и с Лидией. Но и советоваться с Коннором насчет своих дальнейших отношений с Мюллером в столь непростой ситуации тоже было не в ее интересах. Коннор наверняка стал бы нервничать и уговаривать ее воздержаться от опрометчивых поступков. Как же ей развязать этот гордиев узел? Не находя ответа на вопрос, Эрин нервно расхаживала по комнате из угла в угол, с опаской поглядывая на телефон.
Но бездействовать было не в ее правилах. Она собралась с духом и протянула руку к аппарату, чтобы позвонить Коннору и поговорить с ним обо всем начистоту. В конце концов, речь шла о ее карьере, и Коннор должен был это понять.
Внезапно телефон зазвонил. Испугавшись, Эрин отдернула руку. Звонки продолжались. Она перевела дух и взяла трубку.
— Кто это? — Голос ее предательски дрожал.
— Это вы, Эрин? Хорошо, что я вас застал. Это Ник. А Коннор у вас?
— Нет. Позвоните ему на сотовый.
— Собственно говоря, мне надо побеседовать с вами! У нее подкосились колени, и она опустилась на стул.
— О чем же?
— Вы были с ним прошлой ночью в баре «Дворовая кошка»? Видели, как он с братьями избил Билли Вегу?
— Нет, Ник! Я видела, как братьев Маклауд окружила банда из восьмерых громил. Но все эти негодяи получили по заслугам. А почему вас это интересует?
— Меня совершенно не интересуют эти подонки, Эрин. Я хочу знать, почему Коннор искал встречи с Билли Вегой.
— Потому что Билли похитил мою сестру Синди. Он ее избивал и заставлял заниматься проституцией. И после этого вы хотите, чтобы я сочувствовала этому слизняку?
— Он уже не нуждается в вашем сочувствии, Эрин. Билли Вега убит.
— Убит? — переспросила Эрин, похолодев от ужаса. — Когда?
— Таша Нидхем утверждает, что это произошло сегодня, приблизительно в шесть утра. Ночью она отвезла Билли в больницу, где ему наложили швы на раны и гипс на сломанное запястье. После этого они вернулись на такси к нему на квартиру и уснули. На рассвете злоумышленник проник в помещение, где находился Билли, и забил его до смерти каким-то тупым предметом. Таша в это время была в ванной, ее тошнило. Скорее всего только это и спасло ей жизнь. Но она рассказала полиции жуткие вещи о трех ниндзя, похитивших накануне вечером из бара Синди и позже едва не убивших Билли. Между двумя этими событиями прошло не так уж много времени. Ну, что скажете?
— Боже мой! Как все это ужасно! — прошептала Эрин.
— Коннор провел эту ночь с вами? — спросил Ник, выдержав паузу.
— Да, — сказала Эрин. — Послушайте, неужели вы всерьез подозреваете его в убийстве Билли?
— Он провел у вас всю ночь? — продолжал допрашивать ее Ник.
— Да! Да, черт бы вас побрал! — в сердцах вскричала Эрин. — До самого утра! Вам-то какое до этого дело?
— Эрин, это скверная история, — понизив голос, доверительно произнес Ник. — Я бы не хотел впутывать в нее вас… Вы меня понимаете?
— Но Коннор просто не способен… Нет, вы заблуждаетесь!
— Послушайте, Эрин! Вы же видели, что он сделал с Табором Лукашем, — перебил ее Ник. — Коннор мой друг, однако он слишком взвинчен в последнее время. Он воображает, будто Новак и Лукаш по-прежнему представляют для вас угрозу. Это уже смахивает на параноидальный бред… Коннор становится социально опасным…
— Что значит «воображает»? — строго спросила Эрин. — Разве эти негодяи не сбежали из тюрьмы? Коннор пытается меня защитить! Он делает это, потому что мой отец сейчас в тюрьме и не может обо мне позаботиться.
Ник дал ей успокоиться и глухо сказал:
— Эрин, вас уже не от кого оберегать. Новак мертв.
Она попыталась осмыслить эту новость, однако шум в ушах мешал ей сосредоточиться.
— Когда он умер?
— Вчера. Погиб при взрыве дома, в котором находился во Франции. Есть версия, что его ликвидировали конкуренты по криминальному бизнесу. Стоматологический анализ подтвердил его идентичность. У обгорелого трупа не хватает трех пальцев на правой руке. Проверяют его ДНК, хотя никаких сомнений в том, что это Новак, у полиции нет.
К Эрин наконец-то вернулась способность соображать, и она спросила:
— А Коннор об этом знает?
— Я еще не поставил его в известность, но он знает, что Новак скрывается во Франции. Полиция шла по его следу в течение нескольких дней. Разве Коннор ничего не говорил вам об этом?
Эрин бросило в дрожь, она шумно задышала.
— Чувствую, что нет, — сказал Ник. — Это ведь противоречило его собственной версии. Ему так хотелось стать вашим спасителем, что он выдумал для вас врага — плохого парня. Он заморочил вам голову, запугал своими страшилками. Я понимаю, что вам больно это слышать, вы его любите, но вам нужно выкарабкаться из искаженного мира, рожденного его больным воображением, как можно скорее. Примите мои искренние сожаления в связи с этим, Эрин. Поймите, Коннору нужно подлечиться.
— Этого не может быть! Я вам не верю! — воскликнула она.
Ее рассудок отказывался признать, что мужчина, в которого она была влюблена, — параноик. Она не могла смириться с тем, что человек, спасший ее сестру и вернувший к нормальной жизни ее мать, что-то скрывал от нее, преследуя собственные эгоистические цели. Нет, ее Коннор был на такое не способен.
— Эрин! Вы меня слышите? Эрин, помогите мне его разыскать! Если вам известно…
— Нет! — отрезала она, даже не дослушав Ника. — Я понятия не имею, где он сейчас находится.
Пол уходил у нее из-под ног, ей казалось, что вот-вот ее затянет в трясину и уже никто не сумеет ей помочь.
— Это в его же интересах, Эрин! — убеждал ее Ник. — Надо остановить его, пока он снова не наломал дров. Поверьте, я желаю ему добра!
— Нет, я не хочу впутываться в это дело! — сказала она. — И вообще вы мне осточертели! Оставьте меня в покое!
Она швырнула трубку на рычаг, но спустя секунду телефон опять надрывно заверещал. Эрин выдернула штепсель из розетки, согнулась в три погибели и чуть было не рухнула на пол. В глазах у нее все завертелось и потемнело.
— Эрин! Деточка моя! Что с тобой? — с тревогой спросила вошедшая в комнату Барбара.
Эрин подняла голову и заставила себя улыбнуться.
— Ничего, мама, все хорошо. Я уронила заколку, пока разговаривала по телефону с Лидией.
— С Лидией? — Барбара нахмурилась. — Из музея? С той черствой сучкой, которая тебя выгнала?
— Мюллер обещает выделить музею огромную сумму, но при условии, что куратором новой экспозиции стану я, — сказала Эрин, пытаясь изобразить на лице радость.
Но провести Барбару было трудно, она тотчас же уловила фальшь и промолвила, поморщившись:
— Я бы на твоем месте плюнула им всем в лицо! Какая наглость! Что они о себе возомнили! Хотят, чтобы ты примчалась к ним по первому же зову, коль скоро им это выгодно? Нет, доченька, не унижайся перед ними, сохрани свое достоинство!
— Ты, конечно же, права, — сказала Эрин. — Но по-моему, встретиться с Мюллером все равно стоит. Расплеваться с ними я еще успею, сперва нужно узнать, какие условия мне предлагают, чтобы потом не кусать локти.
— Узнаю свою умненькую и благоразумненькую дочь! — с умилением всплеснув руками, промолвила Барбара. — Ты, как всегда, осмотрительна и осторожна.
— Не во всем, мама! Далеко не во всем! — воскликнула Эрин.
— Догадываюсь, что ты имеешь в виду Коннора, — со вздохом заметила Барбара. — Честно говоря, он уже почти не раздражает меня, я начинаю к нему привыкать. Конечно, порой он бывает невыносимо грубым, да и грехов на его счету немало. Но мне понравились его братья. Ведь они спасли Синди, не побоявшись восьмерых! А как ловко они разделались с этой бандой! Но главное, доченька, что Коннор от тебя просто без ума. Это так трогательно!
Эрин шмыгнула носом и кивнула.
— И вдобавок он не робкого десятка, раз осмелился пробраться ночью тайком в мой дом и соблазнить мою дочь, после того как стал свидетелем моей расправы с «ягуаром» Билли Беги.
— Мама! — густо покраснев, воскликнула Эрин. — Это не Коннор соблазнил меня минувшей ночью! Я сама его соблазнила.
— Об этом ты могла бы и промолчать, деточка, — наставительно промолвила Барбара. — Некоторые обстоятельства интимного свойства даме лучше держать в секрете.
— Я учту это, мама! Извини!
Барбара загадочно улыбнулась.
— Прежде чем ты отправишься на встречу со своим благодетелем, я бы хотела кое-что тебе сообщить. Я решила начать подыскивать себе работу. И Синди тоже собирается самостоятельно зарабатывать свой хлеб. Тебе больше не придется тащить нас на своих плечах. Мы сами позаботимся о себе. И конечно, поможем тебе. Ты поняла, к чему я клоню?
— Да, мама, — прошептала Эрин, тронутая такими словами до глубины души.
— Так что ты не пропадешь и без подачек этого миллионера. Подумай хорошенько, прежде чем ответить, чтобы потом не пожалеть. Будь я на твоем месте, я бы даже разговаривать с ним не стала. Превыше всего надо ставить свою честь!
— Спасибо за добрый совет, мама. Я это учту.
— Не иди на сделку со своей совестью, доченька, слушай, что тебе скажет твое сердце!
— Я стараюсь, мама! — чуть не плача, сказала Эрин. — Честное слово! Но мне пора идти, день предстоит тяжелый. Сначала надо заскочить домой и покормить Эдну, потом переодеться к ленчу с руководством музея. А вечером у меня встреча с Мюллером.
— Разве ты не дала слово Коннору, что дождешься его здесь? — нахмурившись, спросила Барбара. — По-моему, сейчас тебе лучше не высовываться. Хотя бы до тех пор, пока все не уляжется.
Эрин чмокнула мать в щеку и пообещала, что позвонит Коннору и объяснит ему ситуацию.
— С его стороны, конечно, очень любезно проявлять обо мне такую заботу, но ведь не могу же я вечно всего опасаться, прятаться в норке, словно трусливый мышонок!
Обещаю, что поеду на такси. Не волнуйся, мамочка, все будет хорошо.
Барбара с сомнением покачала головой, не одобряя такое рискованное решение дочери. Эрин обняла ее и воскликнула:
— У нас теперь все наладится, вот увидишь! Синди вернулась домой, мне улыбнулась редкая удача. Будет и на нашей улице праздник! Мы это заслужили.
Ей стоило немалых усилий сохранить на лице бодрое выражение до приезда такси.
Из-за пробок на улицах Коннор добирался до дома Риггзов целую вечность. На его нетерпеливый стук в дверь отозвалась Барбара.
— Кто там? — вкрадчиво спросила она.
— Это я, Коннор! Откройте! Эрин здесь?
Барбара отперла дверь и спросила, впустив его в прихожую:
— Разве Эрин вам не позвонила?
— Ваш телефон был занят не менее получаса! Я не смог до вас дозвониться и поэтому примчался сюда сам. Где она? — выпалил Коннор, почувствовав недоброе.
— О Боже! Так я и знала! — Барбара горестно всплеснула руками. — Она поехала на встречу с руководством музея…
— Что? И вы ей это позволили? — Коннор закатил к потолку глаза и заскрежетал от ярости зубами. — Я ведь просил, чтобы все вы сидели дома и не отлучались отсюда ни на минуту.
— Разве Эрин удержишь, когда ей приспичит? Да вы и сами не хуже меня это знаете! — Барбара многозначительно взглянула ему в глаза. — В общем, ей позвонили с ее бывшей работы и пригласили на деловой ленч. А потом она собиралась встретиться с Мюллером. Но почему же она так и не позвонила вам? Вот уже полчаса, как она укатила на такси к себе домой. Наверное, сейчас она уже там.
Коннор побежал обратно к своей машине. Барбара выскочила на крыльцо и крикнула:
— Вы должны объяснить мне, что происходит!
— Билли Вегу сегодня утром убили, мне так и не удалось его допросить. Странно, не правда ли?
Барбара изменилась в лице.
— Езжайте же к Эрин быстрее! Торопитесь! — крикнула она.
Коннор гнал автомобиль по шоссе как сумасшедший, то и дело перестраиваясь с одной полосы на другую. Но все было напрасно: как всегда по субботам, дороги Сиэтла были забиты машинами. У светофора на перекрестке он притормозил, когда зажегся красный свет, и позвонил Эрин домой. Однако ответа не последовало, в трубке послышался лишь щелчок включившегося автоответчика. Он решил на всякий случай оставить ей сообщение.
— Эрин, это Коннор. Я только что узнал, что Билли убит. Тебе не следовало нарушать данное мне слово и покидать родительский дом. О чем ты думала? Пожалуйста, подними трубку!
Вспыхнул зеленый сигнал, и, бросив телефон на сиденье, Коннор рванулся с места. Эрин он дома все равно не застал. Исчезла и папка с докладом для Мюллера. Остался лишь аромат ее духов. Она успела навести в квартире идеальный порядок: застелила постель, вымыла посуду, подмела пол, повесила в шкаф разбросанную повсюду одежду, накормила кошку. Сытая и довольная, Эдна мурлыкала от счастья, виляя хвостом, и терлась об ноги Коннора.
Как и следовало ожидать, все вещи, нашпигованные «жучками», включая ежедневник, остались дома. От злости Коннор готов был завыть, как волк на луну, переколотить все тарелки и переломать мебель. Значит, она ему не доверяла! Выходит, все страсти, бурлившие минувшей ночью в ее спальне, — это всего лишь притворство! Да как она посмела сбежать из дома, даже не предупредив его по телефону и ничего ему не объяснив! Это же удар ниже пояса!
Коннор порылся в памяти и набрал номер фонда «Куик-силвер».
Записанный на пленку мелодичный голос Тамары Джулиан вежливо попросил его сообщить причину звонка и время, когда ему можно перезвонить. Коннор нажал на кнопку отбоя и позвонил в институт Хапперта.
— Лидия только что вышла из своего кабинета, — ответила секретарь куратора музея. — Нет, я не знаю, в какой именно ресторан она отправилась, она сама заказывала вчера вечером столик. Перезвоните нам завтра!
Коннор выбежал как ошпаренный из квартиры и столкнулся на площадке первого этажа с престарелой леди. Она пригладила свои курчавые седые волосы, изобразила милую улыбку на сморщенном, словно печеное яблоко лице и спросила:
— Это вы приятель привлекательной молодой дамы, проживающей на шестом этаже?
Коннор застыл на месте и спросил:
— А вы видели, как она уходила?
— Я вижу все, что происходит в этом доме! — воскликнула старушка. — Она укатила на такси. Очевидно, у нее завелись деньги, потому что раньше она пользовалась исключительно общественным транспортом.
— Какое именно это было такси?
— Это было желтое такси, — сказала старая перечница. — Так что и не угадаешь, куда она отправилась. Упорхнула пташка — ищи-свищи! — Она зашлась кудахтающим смехом. — Советую вам подождать ее здесь. Вам, нынешней молодежи, недостает терпения. Учтите, молодой человек, чем дольше ожидание, тем слаще встреча.
— Вы правы, но это особый случай! — вежливо ответил Коннор. — Так или иначе, благодарю вас за информацию, мадам.
— А вы, оказывается, не так уж и скверно воспитаны, — сказала старушка. — Не ожидала.
— До свидания, мадам! Всего хорошего!
Старушка смерила его подозрительным взглядом и поспешила скрыться в своей комнате.
Коннор достал из кармана телефон и набрал номер Ника.
— Где ты? — без обиняков спросил тот.
— Какую чушь ты наболтал Эрин? — набросился на него Коннор.
— Я сказал ей правду, рано или поздно кто-то должен был это сделать, — холодно ответил его бывший коллега. — Ты, конечно, уже знаешь, что Билли Вега убит. Я не мог не заметить, что бедняга выглядел точно так же, как и Габор Лукаш, которого ты отделал тогда своей тростью. С той лишь разницей, что на сей раз ты перестарался и забил свою жертву до смерти.
Перед глазами у Коннора запрыгали черные точки.
— Как ты смеешь утверждать такое, Ник! Ты ведь знаешь, что я никогда не сделал бы ничего подобного!
— Я заблуждался на твой счет, старик, — бесстрастно сказал его бывший сослуживец. — Новак тоже убит. Его труп обгорел до неузнаваемости. Все кончено. Ты меня слышишь?
У Коннора закружилась голова. Утверждение Ника не увязывалось ни с подозрительной смертью Билли, ни с тем странным ночным звонком в отель, ни с происшествием на магистральном шоссе. Нет, что-то здесь не так! Коннор сказал:
— Это невозможно! Я лично разговаривал с Новаком. И видел Габора…
— Габор сейчас во Франции, как я тебе уже и говорил. Факт смерти Новака подтвержден судмедэкспертом. Впрочем, для тебя все это не имеет никакого значения, ты выдумаешь новый источник опасности. Конечно, мир не так уж и много потерял в лице Билли Беги, он был мелкой сошкой, однако…
— Прекрати говорить ерунду, Ник! — взревел Коннор.
— Из разговора с Эрин я заключил, что на период между пятью и шестью часами утра у тебя нет алиби. Не исключаю, что Эрин вообще ввела меня в заблуждение, пытаясь выгородить тебя.
— Пошел ты в задницу! Это все бред собачий.
— Поглядим… Рекомендую тебе обзавестись хорошим адвокатом. Мое терпение лопнуло, я намерен положить конец этим бесчинствам! — рявкнул Ник.
— Я тоже, — сказал Коннор и отсоединился.
С трудом доковыляв на негнущихся ногах до машины, он отпер дверцу и почувствовал, что рухнет на землю, если немедленно не сядет за руль. Когда-то он считал Ника одним из своих друзей. Кому же можно доверять в этом лживом и безжалостном мире? Даже Эрин обманула его!
Подумав о ней, Коннор покрылся холодным потом. Ему отчетливо вспомнились драка с Табором на Кристал-Маунтин, его искалеченное лицо, окровавленная трость, падение с обрыва. Но где сейчас находится эта трость? Та самая, которой Барбара переколотила стекла «ягуара»?
Он бросился к багажнику, открыл его и оцепенел: трость исчезла! Жутчайшая боль пронзила его виски и затылок. Он запрокинул голову и бессильно уронил руки.
Глава 21
— Отведайте моего мусса, Эрин! Он будет повкуснее вашего крем-брюле! — расхваливала свой десерт Лидия.
— Спасибо, нет! Я сыта! — Эрин изобразила улыбку на лице и промокнула салфеткой губы.
— Сыта? — негодующе воскликнула Рейчел. — Но ведь вы лишь поковырялись вилкой в салате! Учтите, Эрин, диета женщине с такой фигурой, как у вас, не нужна, в последнее время вы и так заметно построители. Не лишайте себя маленьких житейских радостей, полакомьтесь хотя бы сладостями.
Эрин хотела что-то ответить ей, но закашлялась.
— Эрин, душка! Заклинаю тебя, утоли наше любопытство! — воскликнула Рейчел. — Расскажи нам, как тебе удалось очаровать Мюллера. Признайся, что ты сделала, чтобы приручить его? Мы обхаживали этого строптивца на протяжении многих лет, и вдруг выясняется, что он уже ест из твоих рук.
— У меня просто в голове не укладывается, что нам так повезло! Благодаря столь щедрому пожертвованию мы сможем совершить подлинный прорыв, — добавила Лидия. — Эрин, давайте же объединим наши усилия! Ваш новаторский подход позволит нашему институту с честью встретить новое тысячелетие.
Лицо Эрин исказилось в брезгливой гримасе, но этого никто не заметил.
— Имея такой солидный бюджет, Эрин, вы вполне можете учредить собственный благотворительный фонд, — пробасил Фред. — Вы станете королевой бала!
Эрин встала из-за стола.
— Боюсь, что мне пора идти.
— Неужели? Какая жалость! — всплеснула руками Лидия. — У вас назначено амурное свидание? Так вот почему вы столь умеренны в еде!
Бывшие коллеги Эрин обменялись многозначительными взглядами и понимающе улыбнулись.
— Вы не угадали, это чисто деловая встреча, — холодно промолвила Эрин. — Я встречаюсь с мистером Мюллером, чтобы обсудить с ним некоторые из его последних приобретений.
Лица Лидии и Рейчел вытянулись.
— Очевидно, он пригласит вас после этого на ужин? — вкрадчиво спросила Рейчел, сверля Эрин пристальным взглядом.
— Эрин пожала плечами, давая понять, что не желает обсуждать с кем-либо свои личные планы. Терпение ее стремительно истощалось, она с трудом подавляла желание наговорить этим лицемерам резкостей, вскочить и убежать. Так вот, оказывается, в чем дело! — воскликнул Вильгельм.
— Пожалуйста, оставьте свои нелепые домыслы при себе! — оборвала его Эрин. — Да будет вам известно, я еще ни разу лично не встречалась с Клодом Мюллером.
— Ах, дорогая Эрин! Зачем же принимать все так близко к сердцу! Мы все здесь взрослые люди… — прощебетала Рейчел.
— Желаю вам приятно провести сегодняшний вечер, — с холодной улыбкой произнесла Лидия. — Веселитесь, пока молоды! Ведь молодость так скоротечна. А мы до поры этого не замечаем.
Эрин выскочила из-за стола и поспешно покинула ресторан, задыхаясь от спертого воздуха. Ее тошнило от этих лицемеров, их фальшивых улыбок и лживых комплиментов. И как только она раньше их терпела? Сейчас же ей хотелось принять ванну после общения с этой компанией гнусных льстецов, пытающихся манипулировать ею.
Она остановила такси, назвала водителю адрес и горестно уставилась в окно, поглаживая разболевшийся вдруг живот. Ей стало стыдно за свой необдуманный поступок и жалко обманутого ею Коннора, который, наверное, извелся от волнения. Возможно, во многом его опасения и были надуманны, однако он в отличие от этих притворщиков заботился о ней совершенно искренне.
Как же она могла так жестоко поступить с ним! Какая же это вопиющая неблагодарность с ее стороны! Но обстоятельства требовали от нее именно такого поступка, иначе бы ей не удалось вырваться из-под его навязчивой опеки и начать самой принимать решения.
Коннор обладал столь мощной харизмой, что буквально заворожил ее, лишив способности мыслить самостоятельно. Наделенный недюжинным умом и редкой проницательностью, он сломил и подчинил себе ее волю. Стоило ему только приблизиться к ней, как она глупела и уже не могла думать ни о чем, кроме упоительной близости с этим мужчиной. Желание охватывало ее в такие мгновения целиком, как бы она ни сопротивлялась этому.
Такси остановилось напротив роскошного особняка в викторианском стиле. Едва лишь Эрин вышла из машины, как Узорчатые чугунные ворота медленно отворились, пропуская ее во владения таинственного Мюллера, обладателя несметных богатств, сулящего золотые горы за ее скромные услуги. Может быть, он всего лишь ловкий мошенник? Аферист, заманивший ее в свои сети? Может быть, Коннор прав? Не остановиться ли ей, пока еще не поздно? Однако ноги сами вопреки слабому голосу рассудка привели Эрин в роскошный вестибюль.
Там ее встретила Тамара Джулиан, излучавшая дружелюбие и душевную теплоту. Эрин приветствовала ее холодно и настороженно. Тамара с очаровательной улыбкой промолвила:
— Я рада, что нам удалось вовремя уведомить вас о встрече. Мюллеру не терпится лично познакомиться с вами. Прошу вас следовать за мной. Мне нужно кое-что вам показать, прежде чем представить вас ему.
Представить ее мистеру Мюллеру! Можно подумать, что ее собираются познакомить с членом королевской фамилии! Эрин втайне усмехнулась и последовала за Тамарой в анфиладу роскошных комнат. Миновав их, они поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, прошли по длинному коридору и очутились в обитой плюшем спальне, заполненной букетами свежесрезанных экзотических цветов. Источаемый ими приторно-сладкий густой запах дурманил ей голову.
Тамара отперла сейф, вделанный в стену, извлекла из его чрева черный ларец, обтянутый бархатом, и, протянув его Эрин, сказала:
— Взгляните-ка на это!
Открыв крышку, Эрин издала восхищенный вздох.
Золотое ожерелье, сверкавшее на черном бархате, относилось к эпохе расцвета латенскои культуры и было выполнено в той же манере, что и драгоценности, найденные при раскопках древних могильников, которые она изучала в Ротберне.
Концы обручей были сделаны в виде фантастических драконов с глазами из гранатов, когтистые лапы чудовищ были угрожающе подняты. Извилистые хвосты с причудливым узором как бы указывали на ложбинку между грудей знатной дамы, шею которой должно было украшать это ожерелье.
— Это последнее приобретение мистера Мюллера, — сказала со змеиной улыбкой Тамара. — Он вел переговоры об условиях сделки в течение многих месяцев. Именно в связи с этим он и летал на днях в Гонконг.
— Это просто божественно! Я бы хотела взглянуть на сертификаты.
— Я покажу их позже. А сейчас примерьте, пожалуйста, ожерелье!
— Нет, ни в коем случае. Это было бы нелепо! — воскликнула Эрин, протягивая ей ларец.
Изящно оттолкнув его, Тамара возразила:
— А для чего же, по-вашему, я принесла это сюда? Господин Мюллер настаивает, чтобы по случаю вашей сегодняшней встречи вы непременно надели это украшение.
— Но я не готова к этому! Мой наряд слишком скромен и совершенно не подходит для такой дорогой вещицы, — смущенно пролепетала Эрин.
— Я вас понимаю. — Тамара окинула взглядом ее простенький синий костюм и шелковую белую блузку с высоким воротником. — Мы с мистером Мюллером предвидели такую ситуацию и приготовили для вас на выбор несколько шикарных платьев. У вас ведь восьмой размер? Я так и предполагала. Наряды доставят сюда после полудня, они очаровательны, я вас уверяю. Вы непременно подберете что-нибудь по своему вкусу.
— Нет, я не могу. Благодарю вас! — стояла на своем Эрин.
— Почему же? Что вас смущает? Вот уж не думала, что вы настолько скромны. Нет, Эрин, вы просто прелесть! — Тамара звонко рассмеялась, подалась вперед и поцеловала Эрин в щеку.
Густо покраснев, Эрин закрыла глаза и затрясла головой.
— Нет, не упрашивайте меня!
Ее повергла в оторопь не столько наглость Тамары, сколько мысль о том, как отреагировал бы Коннор на странную просьбу Мюллера.
— Вам не нравится идея с переодеванием? — продолжала дразнить ее Тамара. — Но ведь это вполне безобидная женская забава! И мистеру Маклауду мы ничего о ней не расскажем!
— Его разрешение мне совершенно не требуется! — резко ответила Эрин, задетая ее репликой за живое. — Мне самой не по душе такая идея.
Улыбка сползла с лица обольстительницы.
— Я вас понимаю, — упавшим голосом сказала она. — Но мне бы хотелось, чтобы вы сделали мистеру Мюллеру одолжение. Он еще не совсем оправился после болезни, сторонится людей, ведет уединенный образ жизни. Лишь для вас он сделал редкое исключение, разумеется, из уважения к вашему профессионализму. Он желает отблагодарить вас за проделанную вами колоссальную работу и подарить вам это ожерелье.
Эрин снова попыталась вернуть ей ларец, бессвязно бормоча при этом:
— Но мне… Право же, это неудобно. И вообще я не привыкла к подобным подаркам…
— Мистеру Мюллеру хочется разделить свою радость обладания редкой вещью с кем-то знающим толк в подлинных шедеврах, — заметила Тамара. — Он очарован вами, Эрин! Вы произвели на него огромное впечатление. Вам следует научиться извлекать максимальную выгоду из вашей внешности. Я могу помочь вам в этом. У вас невероятные потенциальные возможности: превосходные волосы, бархатистая кожа, великолепные глаза…
— Благодарю за комплимент, но я привыкла самостоятельно выбирать себе одежду и украшения, — холодно сказала Эрин. — И в ваших рекомендациях не нуждаюсь.
— Пожалуй, вы правы, — охотно согласилась с ней Тамара. — И ваша очаровательная внешность лучшее тому подтверждение. Вы чрезвычайно привлекательны! Но стоит вам только захотеть, и одно ваше появление на улице станет вызывать заторы и аварии. — Она гортанно рассмеялась, довольная своей остротой.
— Упаси меня Бог! — Эрин в ужасе всплеснула руками. — Да с какой стати мне могло бы прийти в голову подобное сумасбродство?
— Стремление к власти! Это бесподобное ощущение! Вы уж мне поверьте! — снисходительно сказала Тамара.
Эрин покачала головой:
— Власть подобного рода мне абсолютно не нужна! Я вижу мир иначе.
— Власть нужна всем! — упрямо заявила Тамара. — К примеру, у меня просто сердце кровью обливается, когда я вижу, как вами помыкает мистер Маклауд. А у вас даже духу не хватает примерить ожерелье, не говоря уже о роскошном вечернем платье. Учтите, урок женственности пойдет вам только на пользу.
— Не смейте навязывать мне свою волю! — вспылила Эрин. — Я не глупенькая школьница! И в подобные игры не играю. Заберите же наконец этот ларец!
Тамара склонила набок голову и попыталась применить иную тактику.
— Но ведь это всего лишь игра, легкое развлечение! — прощебетала с невинным видом она. — Почему бы вам хотя бы не примерить эти наряды? Вы наконец-то поймете, как приятно чувствовать себя неотразимой. Это поистине волшебное ощущение. Взять, к примеру, это старинное ожерелье. Ну разве оно не превосходно? Я лучше умолчу о его стоимости. А как славно будет оно смотреться на вашей шее! Сколько шарма придадут эти драконы вашему божественному бюсту! Взгляните на гранатовые глаза этих мифических чудовищ! Они светятся неземной яростью и воспламеняют мужские эротические фантазии. Ну, разве я не права?
С ней трудно было не согласиться. Эрин сама обожала подобный изящный стиль и находила изделия, выполненные в такой манере, наиболее выразительными произведениями искусства той далекой эпохи, когда чувственность удивительным образом уживалась с дикостью нравов, а пыльные дороги были пропитаны кровью варваров. Всякий раз, когда Эрин держала в руках артефакт кельтской культуры, она проникалась ощущением тайной связи с тем далеким и таинственным миром, все еще остающимся загадкой для ученых. Старинные поделки будили в ее голове красочные картины, манили ее переместиться во времени и волшебным образом очутиться в гуще событий, канувших в Лету.
Более двух тысячелетий минуло с тех пор, как это ожерелье носила какая-то знатная кельтская дама. Вероятно, она не снимала это украшение ни на время прогулок, ни в минуты пылкой любви, ни в часы досуга. И как знать, быть может, надев его, и она, Эрин Риггз, острее почувствует дух той далекой эпохи и наполнится древней неведомой силой.
Соблазн был столь велик, что у Эрин задрожали руки.
— Порадуйте мистера Мюллера, Эрин! Ведь он хотел доставить вам удовольствие своим подарком! Побалуйте себя, поднимите себе настроение. Все останется строго между нами, уверяю вас. — Тамара многозначительно подмигнула ей.
Эрин потупилась и едва не расплакалась, поймав себя на мысли, что больше всего на свете она боится разгневать Коннора. Во что же она превратилась! В полное ничтожество, существо, лишенное воли!
А почему бы ей не последовать совету Тамары и не позволить себе маленькое сумасбродство? Такой поступок может стать ее первым шагом к освобождению от чар Коннора. Разве она не вольна поступать так, как хочется? Ведь ему все равно не понять, как глубока ее страсть к античному искусству и к древней истории. Зато Клод Мюллер разделяет ее интересы и увлечения. Она вздохнула и промолвила:
— Хорошо, я согласна!
Стоило только этим словам сорваться с ее губ, как Эрин пожалела об этом. Но было уже поздно. Тамара взяла ее за руку и повела в соседнюю комнату, где на кровати возвышались кипа упаковок и гора коробок.
— Сперва я покажу вам обувь и нижнее белье, — сказала Тамара.
— Белье? — шепотом переспросила Эрин.
— Естественно! — Тамара сделала большие глаза. — Или вы хотите, чтобы под тончайшей тканью платья обозначились ваши панталоны? Разумеется, к белью подобраны и чулки.
Спустя полчаса Тамара уже надевала на Эрин золотое ожерелье.
— Взгляните на себя! — сказала она, подойдя к зеркалу. — Если бы вас видел Коннор Маклауд, он бы упал на колени и взмолился о пощаде!
Сердце Эрин сжалось от стыда и раскаяния, она прошептала:
— Пожалуйста, не надо! Мне горько это слышать.
— Не сердитесь, Эрин! Я не хотела вас обидеть! — с очаровательной улыбкой промолвила Тамара. — Но согласитесь, что вы просто неотразимы в этом наряде. Вы богиня!
Эрин взглянула на свое отражение и остолбенела.
— Неужели это действительно я? — прошептала она.
От неземного существа, отраженного в зеркале, исходило золотистое сияние, глаза стали больше и темнее, губы — ярче и полнее, кожа — бархатистее. И даже волосы переливались чудесным блеском.
Платье из тонкого шелка бронзового цвета с шифоновой отделкой плотно облегало бюст и бедра, плавно переходя в свободную юбку. Обнаженные плечи исключали бюстгальтер, но особый крой лифа скрадывал излишнюю полноту грудей и подчеркивал их несомненное достоинство.
Золотые драконы ослепительно сверкали на фоне кремовой кожи, наполняя тело Эрин таинственной энергией. Распущенные волосы струились по ее обнаженным плечам.
— Вы само совершенство! — восклицала Тамара, любуясь ее волнистыми локонами.
Эрин остро чувствовала свою уязвимость и беззащитность в этом новом, непривычном облике и трепетала от мысли, что предстанет в таком виде перед незнакомым ей мужчиной.
Тяжелое золотое ожерелье, казалось, умножало ее женственность и сексуальность. Очевидно, оно обладало магической силой. В нем Эрин впервые в жизни выглядела нарочито эротичной и потому чувствовала себя заколдованной.
Ей не следовало поступать так безрассудно, но сожалеть о содеянном было поздно и бессмысленно. Такие же мысли возникли у нее перед утратой девственности, когда она легла в постель своего первого мужчины. Тогда она смирилась с неизбежным из вежливости и опасения выставить себя полной дурой. И поклялась не распускать нюни из-за возможных печальных последствий своего безрассудства, как и положено взрослой девочке. Но теперь у нее возникли сомнения в том, что она действительно стала зрелой разумной женщиной.
— С вами все в порядке, Эрин? — вежливо спросила Тамара, озабоченная странным выражением ее лица.
Эрин вздрогнула, но промолчала, только зажмурилась и затрясла головой. Когда же она открыла глаза, в них стояли слезы. Тамара услужливо промокнула их салфеткой и сказала, кладя свою холодную руку ей на плечо:
— Забудьте все свои проблемы! Помните только, что вы неотразимы. Красота — мощнейшее оружие против любых напастей, она выручает женщину в самые трудные минуты. Вы уж поверьте моему опыту!
Эрин рассмеялась. Тамара по-дружески обняла ее и спросила:
— Итак, вы готовы к бою? Или вам надо еще немного подумать?
Эрин расправила плечи и заявила:
— Я готова!
Слегка покачиваясь на высоких тонких каблуках экстравагантных туфель, Эрин последовала за Тамарой по коридору, размышляя о причудах богатого мужчины, заказавшего Для нее к шикарным платьям пять пар обуви разного фасона. Миновав лестницу, женщины очутились в другом крыле здания. Тамара распахнула узорчатые стеклянные двери — и взору Эрин предстал просторный салон с огромными створчатыми окнами. Ажурные шторы колыхались от легкого ветерка, пронизанные золотистыми солнечными лучами. Едва дыша от восторга, Эрин вошла в эту волшебную комнату.
И тотчас же поежилась, ощутив озноб. Казалось, воздух охлаждают невидимые кондиционеры.
Возле окна, спиной к ней, стоял стройный мужчина среднего роста. Услышав ее шаги, он медленно повернулся, сохраняя величественную осанку, словно старый английский дворецкий или вымуштрованный водитель роскошного лимузина.
Клод Мюллер улыбнулся, отчего его оливковое лицо потеплело, а в голубых глазах вспыхнули искорки, и почтительно склонил голову. Эрин отметила, что его темные волосы чересчур коротко подстрижены, а на висках появились залысины. Однако симпатичные ямочки на щеках с лихвой компенсировали эти недостатки. Одет он был в элегантный серо-голубой льняной костюм.
Тамара представила ему Эрин. Мюллер скользнул по ней оценивающим взглядом и поцеловал ей руку.
— Благодарю вас, Эрин, за удовольствие, которое вы доставили мне, надев это платье и ожерелье, — сказал он. — Я потрясен! Найджел и Тамара говорили мне, что вы прекрасны, но реальность превзошла все самые смелые мои ожидания. Пожалуй, вы могли бы и не надевать это ожерелье, ваша красота ослепительна!
Он пристально взглянул ей в глаза — и ее внезапно охватил ужас. На мгновение она словно прозрела, стряхнув оторопь, и зал показался ей вдруг холодным и безжизненным, точно он был высечен в глыбе льда. Она попыталась высвободить руку. Но Мюллер крепко сжимал ее своими пальцами и, продолжая сверлить Эрин взглядом, сказал:
— Благодарю вас, Тамара. Вы свободны.
Дверь за Тамарой затворилась, и душа Эрин ушла в пятки. Лишившись единственной связи с привычным миром, она остро ощутила свою беззащитность перед зловещим хозяином дома, ставшего вдруг похожим на большой и красивый склеп. Ее охватила паника. Эрин показалось, что она балансирует на грани обморока. Колоссальным усилием воли она сумела собраться и улыбнуться, вспомнив Коннора.
Вспоминать его ей было больно, но именно боль и привела ее в чувство. Стоило Эрин ухватиться за дорогие ее сердцу воспоминания, и паника исчезла.
— Я рада, что наконец-то лично познакомилась с вами, — произнесла она. — Благодарю вас также за возможность примерить этот восхитительный наряд, я никогда этого не забуду.
— Вам будет напоминать о нашей встрече и золотое ожерелье, украшающее вашу очаровательную шею, мисс Риггз, — с любезной улыбкой сказал Мюллер. — Мне думается, что этим драконам приятно соприкасаться с бархатистой кожей прекрасной дамы, согреваться теплом ее тела, наполняться ее энергией. Ведь они сотню лет мерзли в холодном склепе!
Эрин было нечего возразить на это. Загипнотизированная немигающим взглядом Мюллера, она оцепенела и лишь беззвучно раскрывала и закрывала рот. Наконец она пролепетала срывающимся голосом:
— К моему величайшему сожалению, сэр, я не успела закончить свой доклад о результатах недавней экспертизы. Мне помешали внезапно возникшие личные проблемы.
— Пусть это вас не беспокоит, мисс Риггз, — промолвил Мюллер, не дослушав ее. — Вам предстоит изучить еще три вещицы, поэтому можете не торопиться с заключением. Представите мне ваш отчет, когда он будет готов.
— Вы хотите, чтобы я взглянула на новые артефакты прямо сейчас? К сожалению, я не захватила свой диктофон…
— Ничего страшного, все равно эти безделицы доставят сюда только завтра к полудню. В связи с чем нам придется снова встретиться, часиков, к примеру, в пять. Вас это устраивает?
— Вполне, — сказала Эрин. — Но зачем в таком случае вы пригласили меня сюда сегодня?
— Сегодняшний вечер мы посвятим не работе, а приятной беседе. Позвольте мне угостить вас шампанским!
Эрин машинально кивнула в ответ, словно кукла, послушная воле кукловода, хотя и не любила шампанского.
Наполнив хрустальный бокал искрящейся влагой, Мюллер передал его своей гостье со словами:
— Послезавтра я улетаю в Париж по делам фонда «Куик-силвер», от которых мне, к сожалению, нельзя уклониться. Но До своего отъезда я в вашем распоряжении, мисс Риггз.
— Называйте меня просто Эрин, — отпив из бокала, сказала она.
— Тогда и вы называйте меня Клодом! Кстати, Эрин, раз уж мы заговорили о моих насущных финансовых делах, позвольте спросить, обдумали ли вы мое предложение относительно новой экспозиции в музее института Хапперта?
— Да. К сожалению, мне придется его отклонить. — Она уставилась на пузырьки воздуха в бокале.
Выдержав томительную паузу, Мюллер спросил:
— Могу ли я поинтересоваться причиной вашего отказа?
По спине Эрин пробежали мурашки: в зале с каждой минутой становилось все холоднее, отчего ее соски отвердели и явственно обозначились под полупрозрачной тканью платья.
— Дело в том, что я не переношу фальши. И я не могу вернуться в учреждение, где чувствую ее повсюду. Я не могу притворяться, что все идет хорошо, когда в действительности там все давно прогнило. И никакие деньги не заставят меня изменить свое мнение.
Клод хмыкнул и, наполнив свой бокал шампанским, отхлебнул из него, не произнеся никакого тоста. Его ироническая улыбка смутила Эрин, и она с тревогой спросила:
— Разве я сказала нечто забавное?
— Нет, Эрин! — заверил ее Мюллер. — Вы сказали именно то, что я и рассчитывал от вас услышать. Примите мои искренние поздравления, вы успешно прошли этот своеобразный тест.
— Значит, вы затеяли со мной какую-то игру? — сердито спросила Эрин, дрожа от закипающей в ней злости.
Клод невозмутимо отпил из бокала еще глоток, пронзил Эрин острым взглядом поверх золотой оправы своих очков и сказал:
— Нет, мое предложение не было вымышленным. Но я сомневался, что вы его примете, поступившись своими принципами. Я хотел получше вас узнать и в зависимости от результата этого испытания оповестить вас о дополнительных возможностях, открывающихся перед вами в связи с моим предложением.
Эрин схватилась за ножку бокала, жадно отпила из него и, поперхнувшись, раскашлялась. Ожерелье вдруг петлей сдавило ей шею, мешая дышать. С трудом откашлявшись, она спросила:
— И что же это за возможности?
— Колоссальные! Вам будет трудно даже осмыслить их сразу.
— Нельзя ли поконкретнее? — спросила Эрин, теряя терпение.
— Можно. Только при условии, что вы полетите со мной в Париж, — ответил Мюллер, поедая ее глазами.
Бокал едва не выскользнул из ее пальцев. На мгновение ей почудилось, что вместо ажурных штор на окнах колышутся привидения, которые пытаются ее о чем-то предупредить. Ей даже показалось, что она слышит их взволнованные голоса.
— В Париж? — прошептала она. — Но зачем?
— Признаться, я не планировал этого, Эрин, — с пылом произнес Клод. — По своей натуре я не импульсивен, однако вы произвели на меня столь сильное впечатление, что мне вдруг захотелось показать вам Париж. Уверяю вас, Эрин, вы не пожалеете, если согласитесь.
Она вздохнула и потупилась, подумав, что паниковать глупо. Ведь ей и раньше доводилось сталкиваться с заигрыванием мужчин. Тем не менее сейчас ей почему-то захотелось вскочить и убежать прочь. Взгляд Мюллера жег ей шею и грудь, ожерелье душило ее все сильнее. Этот человек вселял в нее смертельный ужас.
— Решайтесь же, Эрин, — вкрадчиво продолжал он. — А по пути в Париж мы вместе решим, чем станем там заниматься. Нельзя же планировать все заранее, лучше жить настоящим, импровизируя и фантазируя. У нас с вами так много общего! Я, как и вы, Эрин, абсолютно не переношу фальши. Мне претит лицемерие. Я восхищен вашим отказом пойти на компромисс и растроган вашей непосредственностью. Ведь в наше время так редко встретишь честного и принципиального человека!
Эрин сглотнула ком и холодно произнесла:
— Вы совершенно меня не знаете!
Мюллер протянул руку к ожерелью и коснулся указательным пальцем одного из драконов. Эрин вздрогнула — палец был холодным, как у мертвеца.
— Я знаю о вас все, что мне следует знать, — прошептал он.
В голове Эрин возник образ Коннора, его влюбленные глаза смотрели на нее с укором. Ей захотелось ударить Мюллера по руке и нагрубить ему. Но внутренний голос говорил ей, что Разумнее придержать язык и получше вглядеться в лицо своего искусителя. Перед ее мысленным взором возникла причудливая картина: она в одной ночной рубашке, не защищающей от порывов ледяного ветра, стояла на льдине, дрейфующей в холодных арктических водах. С мглистого неба ее сверлил голодный взгляд Клода Мюллера. Внезапно пронзившая ее догадка была чудовищна: а не скрывается ли под обличьем обходительного Мюллера злодей Новак?
Эрин сделала медленный вздох и напомнила себе, что Новак недавно погиб, что подтверждено судмедэкспертами и Ником. Да и мужчина, сидящий напротив нее, совершенно не походил на фотографии Куртца Новака, которые она видела. Ее визави был голубоглазым брюнетом, со всеми пальцами на обеих руках и совсем другим лицом. Нет, нельзя идти на поводу у больного воображения и необъяснимого страха, иначе недолго свихнуться и угодить в психиатрическую лечебницу.
В детстве мама всегда советовала ей следовать велению своего сердца. И теперь настал именно тот момент, когда она могла положиться только на интуицию. Ее рассудок был ослеплен холодным призрачным светом, но сердце оставалось горячим и неподвластным потусторонним чарам.
Эрин поставила на стол бокал, прижала к груди ладони, словно защищаясь от пристального взгляда собеседника, и твердо промолвила:
— Я тронута вашим вниманием, Клод, но в данный момент я не вольна в своих поступках.
Лицо Мюллера окаменело.
— Вы подразумеваете, вероятно, джентльмена, сопровождавшего вас в «Силвер-Форк»? Тамара и Найджел рассказали мне об устроенном им спектакле. Жаль, что я не присутствовал при этом. Его зовут Маклауд, не так ли?
Эрин кивнула.
— Но ведь вы с ним еще не были близки, когда приезжали по моему приглашению в Санта-Фе и Сан-Диего? — спросил Мюллер.
— Нет, тогда я была свободна!
Мюллер встал, засунул руки в карманы и, повернувшись к Эрин спиной, произнес:
— Что ж, я так и думал. Судя по тому, что мне рассказали мои ассистенты, вы с ним не пара. Маклауд вас не стоит, вы напрасно тратите на него свои силы и время.
— Можете думать что вам угодно, — отчетливо сказала Эрин, чувствуя, что льдина, на которой она стоит, медленно отдаляется от этого жуткого человека.
— Прошу простить меня за резкий тон, — смягчился Клод и, обернувшись, с улыбкой добавил: — Беру свои слова обратно! Я был не прав.
— Я вас прощаю, — величественно кивнув, сказала Эрин.
Мюллер шагнул к ней и с жаром воскликнул, беря ее за руку:
— Давайте забудем об этом недоразумении! Можете считать, что я вам ничего не предлагал, если это ставит вас в неловкое положение. Но останьтесь на ужин, мы побеседуем о красоте и искренности, поделимся мыслями об устройстве этого странного мира. Все останется строго между нами! И ваш нервный и ревнивый кавалер ничего не узнает…
После таких слов в голове Эрин все прояснилось. Мюллер намеревался поссорить ее с Коннором, сделать так, чтобы они отдалились друг от друга. Эта догадка заставила ее сердце бешено заколотиться в груди. Перед глазами замелькали черные точки. Она вырвала руку из холодных пальцев Мюллера, не заботясь о том, что он о ней подумает, и воскликнула:
— Извините, но мне придется вас покинуть.
— Так быстро? — Клод удивленно вскинул брови.
— Меня ждут неотложные дела! Еще раз прошу вас меня извинить. Я приду к вам завтра, чтобы взглянуть на новые образцы…
— Как это мило с вашей стороны, — саркастически произнес он. — Я тронут!
Эрин выбежала вон из помещения, ставшего ей ненавистным, и быстро пошла по коридору к лестнице. Поджидавшая ее внизу Тамара с тревогой спросила:
— Что-нибудь случилось? Вам стало дурно?
— Пожалуйста, Тамара, отдайте мне мои вещи и вызовите такси! — воскликнула Эрин. — Я не могу оставаться здесь больше ни минуты. Помогите мне!
Тамара нажала на кнопку переговорного устройства и сказала:
— Сильвио? Распорядитесь, чтобы к парадному входу немедленно подали машину для мисс Риггз! — Она внимательно посмотрела на Эрин и добавила: — Не волнуйтесь, Сильвио Доставит вас в любое нужное вам место. Сейчас я принесу ваши вещи, это займет не более минуты.
Секунды ожидания показались Эрин вечностью. Она выхватила из рук вернувшейся Тамары свою сумочку, обувь и одежду и устремилась к выходу, крикнув на ходу, что вернет платье завтра.
— Оно ваше! — крикнула ей в ответ Тамара.
— Нет, я не могу его принять! Да, чуть не забыла! — Эрин сняла ожерелье и положила его на столик. Ей тотчас же полегчало. — Не сердитесь, Тамара, я сама не понимаю, что на меня нашло. Это какое-то умопомрачение!
— Ступайте же тогда быстрее к машине и уезжайте! — спокойно сказала Тамара.
Последовав ее мудрому совету, Эрин села в автомобиль и выпалила шоферу свой адрес. Проклятое переливающееся шелковое платье жгло ей кожу, в ушах уже звучал голос Коннора, встревоженного ее долгим отсутствием. Ей не терпелось связаться с ним и сообщить, что у нее все в порядке, убедиться, что и с ним не стряслось никакой беды.
Это желание было настолько сильным, что почти сводило ее с ума. Эрин подумала: если выяснится, что Коннор уже давно рвет и мечет, тогда все нормально. Коль скоро оба сумасшедшие, значит, вполне подходят друг для друга.
Задние огни машины, уносившей прочь Эрин, давно растворились в сумерках, а Тамара продолжала стоять, всматриваясь в темноту. Что-то в Эрин тронуло ее до глубины души, ей захотелось помочь этой девушке. Но теперь Тамара не была уверена, что сумеет помочь хотя бы самой себе. Бежать от Новака было слишком поздно, она чувствовала себя как человек, застигнутый врасплох штормом в лодке, лишенной весел. Волны стремительно уносили ее утлое суденышко все ближе и ближе к водопаду. Его рокот уже явственно звучал в ее ушах, а перед мысленным взором возникала жуткая картина пенистого потока, низвергающегося в пропасть с огромной высоты. Ужас сковал ей сердце, ноги словно приросли к месту. Тамаре казалось, что, сделай она хотя бы шаг, бурлящая вода неминуемо увлечет ее в бездну и разобьет об острые камни.
Внезапно холодные пальцы Новака, бесшумно спустившегося по лестнице, коснулись ее лица. По спине Тамары побежали мурашки. Новак провел пальцами по ее подбородку и сомкнул их на горле. Прежде это возбудило бы Тамару, но теперь ее охватил страх.
— Все пока идет по плану? — словно и не сомневаясь, что услышит подтверждение, уверенно спросил он. Отрицательный ответ мог стоить ей жизни.
— Радиомаяк, установленный в автомобиле Маклауда, указывает, что Коннор оставил его в гараже рядом с домом Эрин.
— Представляю, какой разыграется спектакль, когда она предстанет перед ним в этом немыслимом платье! Вот уж не думал, что мне доведется наблюдать столь пикантную сценку! Хочешь посмотреть вместе со мной?
Вопрос прозвучал скорее как приказ, и Тамара проворковала:
— Естественно, хочу! Разве можно устоять перед таким искушением?
— Тогда пошли! — Новак разжал свою клешню и подал ей знак идти впереди него по коридору в смотровую комнату.
Он словно чувствовал, что она хочет его убить, и никогда не поворачивался к ней спиной, хотя и поверял ей все свои секреты. Порой Тамара недоумевала, почему он до сих пор не прикончил ее. Уж не потому ли, что приберегает ее для чего-то исключительного?
Они вошли в смотровую, одну из стен которой занимал экран. Новак сел напротив него на кушетку, рядом с пультом управления. Раздался тихий щелчок, и на экране возник убогий интерьер квартирки мисс Риггз.
— Какая жалость, что такая женщина прозябает в нищете! — воскликнул Новак. — Поразительно, как этот бездарный тип Эдуард Риггз умудрился породить столь талантливую дочь! Она ведь и умна, и хороша собой. Впрочем, я подозреваю, что впечатление, которое она произвела на меня, отчасти явилось результатом и твоих стараний.
— Я всегда пытаюсь быть вам полезной, — скромно ответила Тамара.
— Тогда будь любезна, подсаживайся ко мне поближе! Тамара села рядом с ним на кушетку и сказала:
— Она чрезвычайно умна и предчувствует угрозу.
— Однако не понимает, что именно ее пугает, — уточнил Новак. — Ей следует больше доверять своему чутью. В своих поступках она руководствуется привычными ей принципами, и в этом заключается ее главная ошибка. Она упорно полагает, что миром правят понятные ей законы, и поэтому непременно вернется сюда завтра, держа данное мне обещание. Будь она свободна от этих предрассудков, она бы давно сменила фамилию и скрылась.
— Это бы ее не спасло, — льстиво заметила Тамара.
Новак кивнул и коснулся пальцем ее лица, обнажив зубы в ухмылке.
— А ведь я действительно не прочь прокатиться с ней в Париж и немного там поразвлечься. Это взбодрило бы меня и вдохновило на новые свершения. Нет ничего приятнее, чем разрушать иллюзии такого наивного создания!
Он взял Тамару за руку и положил ее ладонь на бугор, отчетливо проступивший сквозь брючную ткань. Она вымучила улыбку и сказала:
— Но ведь она втрескалась в Маклауда и вряд ли согласится поехать в Париж. Вам надо было обворожить ее до того, как их интрижка переросла в бурный роман.
— Ты права, — согласился Новак, вынужденный признать обоснованность ее возражения. — Придется действовать, как мы решили. Пока все развивается удачно. Я чувствую, что эта жертва угодна моим богам.
— Я не верю ни в какие высшие силы, — неосмотрительно брякнула Тамара. — Их просто нет.
Новак пронзил ее гипнотическим взглядом, как змея свою жертву, и в его глазах вспыхнули сатанинские искры.
— В самом деле? Ты смелая женщина, тебе неведом страх! — Он достал из кармана складной нож, раскрыл его и приставил лезвие к ее горлу. Тамара затаила дыхание.
Новак коснулся острием ножа ее лазурного платья — и ткань легко разошлась, обнажив тело. Белья Тамара принципиально не надевала, на ней были только черные чулки на подвязках. Она закрыла глаза и замерла, боясь пошевелиться. Острое лезвие продолжало скользить по коже, чертя какие-то загадочные письмена, призванные закрепить сатанинские чары и подавить ее способность сопротивляться.
Лезвие замерло возле сердца, бешено стучавшего в груди, опустилось до пупка и там остановилось, готовое проникнуть в кишки. Но этого Новаку показалось мало, он провел острием по бедру и надавил на то место, где пролегает бедренная артерия. Задыхаясь, Тамара стиснула зубы. Лезвие скользнуло по ее лобку. Новак промурлыкал:
— Раздвинь же ножки, крошка!
Но она оцепенела, пронизанная ужасом и проклиная себя за недопустимую вольность. Какой же постыдный ее ожидает конец! А ведь она всегда мечтала о красивом финале!
Внезапно изображение на экране стало ярче: Эрин вошла в квартиру. Представление началось. Новак убрал нож в карман и сказал:
— Сперва посмотрим шоу, а потом еще немного позабавимся.
Тамара перевела дух. Кожа бедра, где к ней прикасалось смертоносное лезвие, горела, как от ожога. Перед глазами плыла пелена.
Глава 22
Стремительно ворвавшись в подъезд, Эрин бросилась к лестнице, торопясь сорвать с себя проклятое платье, смыть под душем гадкий осадок, оставшийся после встречи с Мюллером, и позвонить Коннору. Пора начинать прислушиваться к велению сердца! Иначе оно разорвется на миллионы кусочков. Примет ли ее извинения Коннор, поверит ли он ее объяснениям?
Он поджидал ее, сидя на ступеньке лестницы.
Эрин застыла на месте, выронив из рук сумочку, туфли и костюм. Ее груди практически вываливались наружу из лифа золотистого платья, тушь и румяна потекли, икры ног, обутых в туфли на шпильках, с непривычки онемели, колени подкашивались.
— Что ты здесь делаешь? — выдохнула она.
— Ну и видок же у тебя! — тихо произнес он, оглядев ее с головы до ног. — Это нечто особенное…
— Коннор, я сейчас все тебе объясню!
— Лучше помолчи, крошка! А я тем временем произведу детальный осмотр. Итак, на тебе нет бюстгальтера. Это смело! Зато чересчур много грима на лице. Какая ты эксцентричная дамочка, однако. — Коннор скрестил руки на груди.
Эрин прижалась спиной к стене, напуганная мертвым тоном его голоса. Ей доводилось видеть Коннора разъяренным, но таким — никогда.
— Дорогой, я как раз собиралась…
— О чем же свидетельствует твой новый облик? — саркастически спросил он, размышляя вслух. — О том, что ты перепила на славной вечеринке шампанского и готова позволить ублажавшему тебя мужчине затрахать тебя до полусмерти.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной! — выпрямившись, гневно вскричала Эрин, выпятив грудь.
Коннор встал и начал с угрожающим видом надвигаться на нее.
Эрин затрепетала и затаила дыхание.
— Ты славно повеселилась, дорогая? — спросил он.
— Я вовсе не веселилась, — вздернув носик, ответила она.
Он схватил ее за плечи и стал трясти, словно грушу, хрипя:
— Откуда же тогда взялось это долбаное платье? Кто тебе его подарил? За какие такие услуги? Говори!
Эти слова обожгли ее сильнее, чем удар хлыста. Она стала сопротивляться, норовя двинуть ему коленкой в пах. Но он упредил ее маневр, припечатав ее к стене и ухватив руками за груди.
— Какой оригинальный покрой! Мюллер, наверное, пришел от него в экстаз! Так вот, оказывается, что ты подразумевала, утверждая, что стала скверной девчонкой!
— Я не сделала ничего дурного, Коннор! Замолчи! — Эрин ударила его кулачками по запястьям, и он отпустил ее набухшие соски.
— Ты солгала мне! Ты нарушила свою клятву! Ты разоделась, словно избалованная потаскуха, готовая лизать зад богатому клиенту. Признайся, ты с ним трахалась? Или ограничилась минетом?
Эрин размахнулась, чтобы влепить ему пощечину, однако он перехватил ее руку и рявкнул:
— Не смей мне лгать, Эрин! Отвечай на мои вопросы. Видела бы ты себя сейчас! Настоящее чучело!
— Проси у меня прощения, Коннор! — гневно воскликнула Эрин. — Ведь ты знаешь, что я не способна так поступить!
Коннор горько усмехнулся.
— Прекрати этот цирк! У меня был поганый день, и мне сейчас не до извинений. Так что перестань кривляться.
В следующий миг дверь квартиры миссис Хатауэй скрипнула и приоткрылась. Эрин и Коннор одновременно обернулись. Соседка высунула на лестничную клетку свой любопытный нос и спросила противным дребезжащим голоском:
— Эрин? Это ты, деточка? Этот грубиян тебе угрожает? Тогда я звоню в участок! Да как он смеет терроризировать порядочную девушку в ее же подъезде! Ну и наглец. Ничего, вот я сейчас возьму трость и хорошенько проучу его!
Она негодующе встряхнула седыми буклями с фиолетовым отливом и злобно оскалилась. Похоже было, что эта баба-яга не шутит.
Однако на Коннора ее грозный вид не произвел никакого впечатления.
— Отвечай же почтенной леди, Эрин! — воскликнул он. — Угрожаю я тебе или нет? Ты хочешь, чтобы эта дама вызвала сюда полицейских?
— Заткнись! — прошипела Эрин, побледнев.
— У меня возникла превосходная идея! — Коннор достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Ника. — Наш общий знакомый примчится сюда быстрее, чем полиция, и не преминет упрятать меня за решетку. Ну же, Эрин, смелее! Давай покончим с этой долбаной историей раз и навсегда. Нажми на кнопку! — Он сунул телефон в ее трясущуюся руку.
Эрин раскрыла рот и жадно вздохнула. На скулах Коннора заиграли желваки. Он сглотнул ком и прорычал:
— Нажми на зеленую кнопку! Смелее!
— Я все же позвоню в участок! — сказала миссис Хатауэй.
— Не беспокойтесь, мы всего лишь немного повздорили. Извините нас! — воскликнула Эрин, пытаясь улыбнуться.
— Рекомендую впредь выяснять свои отношения дома, а не на людях, — посоветовала ей соседка. — Может быть, все-таки намять ему бока тростью? Взгляните-ка, у нее позолоченный набалдашник, так что мало этому нахалу не покажется.
В подтверждение своей угрозы милая старушка выразительно взмахнула в воздухе клюкой.
— Спасибо за трогательную заботу обо мне, миссис Хатауэй, но у меня все в порядке, — ответила Эрин.
Обескураженная ее отказом, соседка принялась изливать Желчь на Коннора.
— Терпеть не могу таких мужланов, как вы! — тыча в него тростью, закудахтала она. — С такими же длинными сальными волосами, кривой ухмылочкой и колючими глазами!
И как только у вас язык повернулся сквернословить в присутствии леди! От подобных хамов нам, бедным женщинам, одни неприятности.
— Вы совершенно правы, мадам, — сдержанно ответил Коннор. — Мне все это говорят.
— Он еще умничает! — возмутилась старушка. — Советую вам, юная леди, впредь быть с ним построже! — обратилась она к Эрин. — Если только он осмелится еще раз произнести бранное слово, немедленно дайте мне знать. Уж поверьте моему опыту, хулигану нельзя давать спуску, иначе он вконец обнаглеет.
— Спасибо за добрый совет, — сказала Эрин. — Всего вам хорошего.
Миссис Хатауэй отпрянула от проема и захлопнула дверь. Эрин протянула Коннору телефон.
— Оставь его себе, — сказал он. — Все равно мне сейчас не хочется ни с кем разговаривать.
Эрин убрала мобильник в сумочку, и они молча уставились друг на друга, затаив дыхание.
— Хочешь продолжить этот разговор в своей квартире? — спросил Коннор, успокоившись.
Она кивнула и, наклонившись, стала подбирать с пола вещи. Но онемевшие пальцы ее не слушались, а взгляд Коннора жег ей спину. Что еще он может выкинуть, пока они будут подниматься пешком на шестой этаж? А вдруг он взбеленится, как бык при виде красного платка, и сорвет с нее платье? К ее огромному облегчению, восхождение по лестнице обошлось без особых происшествий. Возле ее двери Коннор отобрал у нее ключи и достал пистолет. Она терпеливо перенесла весь его обычный ритуал, вошла в прихожую, заперла дверь изнутри на замок и щеколду, затем направилась в жилую комнату и включила торшер. Коннор снял куртку, швырнул ее на стул, расставил ноги и произнес, сложив руки на груди:
— Итак, я готов тебя выслушать.
Она выронила свои вещи на пол, прикрыла бюст ладонями и, запинаясь, пролепетала:
— В доме Мюллера меня встретила Тамара. Она показала мне золотое кельтское ожерелье с узором в виде двух драконов с переплетенными хвостами. Очаровательная вещица!
— Понятно, — сказал Коннор. — Продолжай!
— Мюллер попросил меня надеть на встречу с ним вот это платье — Я попыталась было отказаться, но Тамаpa сказала, что специально для меня заказано пять пар обуви и полдюжины платьев. И я уступила…
— Иными словами, ты согласилась надеть наряд, купленный мужчиной, у которого ты была в гостях. Забавно! — Голос Коннора дрожал от праведного гнева. — Что на тебя нашло, Эрин? Умопомрачение?
Она зажмурилась, не вынеся его укоризненного взгляда, и вскричала:
— Да, черт бы тебя побрал! У меня произошло короткое замыкание в мозгах. Теперь я сожалею об этом. Все это было настолько отвратительно, что я готова была провалиться сквозь землю. Обещаю, что впредь я никогда не позволю себе такого сумасбродства. Пожалуйста, Коннор, не мучай меня, это всего лишь платье…
Он порывисто схватил ее за руку так, что она охнула от испуга, и подвел ее к напольному зеркалу — единственной антикварной вещи, которую она смогла приобрести для своего скромного жилища. Розовый свет торшера с абажуром из плетеной корзины раскрасил ее фигуру в рубиновые и темные тона. Коннор оттянул край декольте, и соски грудей бесстыдно выскочили из лифа. Полные губы, намазанные алой помадой, производили отталкивающее впечатление. Большие пустые глаза просто пугали.
— Полюбуйся этим чучелом! — язвительно сказал Коннор. — На кого ты похожа в этом платье? На блудницу с обложки порнографического журнала! Как же после этого я могу поверить, что ты принадлежишь одному лишь мне?
— Я тебя не обманывала, Коннор! Клянусь! — прошептала Эрин.
Он обнял ее за талию и сказал:
— Тогда все существенно упрощается. Предлагаю забыть о неприятных мелочах и сосредоточиться на ключевых моментах наших отношений.
— Прошу тебя, Коннор, не будь занудой! Мои нервы уже на пределе!
Тебе придется меня выслушать, Эрин! Я не в восторге от того, что моя возлюбленная посещает без меня незнакомого холостого мужчину. Мне совершенно не нравится, что она надевает для него старинные драгоценности и роскошные наряды. Но больше всего меня бесит то, что она раздевается догола, чтобы надеть эротичное нижнее белье, купленное хозяином дома, и позволяет его служанке размалевывать ей лицо. Обычно мужчина просит женщину о таком одолжении, когда собирается хорошенько ее оттрахать. А женщина соглашается на это безобразие только в том случае, если ей тоже этого хочется.
— Все было совсем не так! — воскликнула Эрин. — Ведь раньше мы даже не были знакомы!
— Чушь! Ты хочешь убедить меня, что у него не возникло никаких грязных мыслишек, когда он увидел тебя в сексуальном наряде, разрисованную, словно дешевая шлюха? Никогда в это не поверю!
— Он даже не пытался принудить меня к сексу, — облизнув губы, сказала Эрин.
В его глазах снова появился опасный блеск. Он сжал пальцами ее талию и хрипло спросил:
— Что же тогда он сулил тебе за твои услуги? Жемчужные ожерелья? Или романтическое путешествие в Париж?
Эрин вздрогнула, напуганная такой проницательностью. Коннор почувствовал это и, прижав ее тугие ягодицы к своему мужскому достоинству, прошипел:
— Я так и знал! Вот негодяй!
— Прекрати, Коннор! — взмолилась Эрин. — Какое это имеет значение, если я все равно ему отказала?
— Ах вот оно как! Это меня успокаивает. Представляю, как этот бедняга расстроился. Кому ты пытаешься заморочить голову? Довольно юлить, Эрин! Я хочу услышать правду!
— Опомнись, Коннор! — вскричала Эрин, пытаясь освободиться. — Хватит! Тебе еще не надоело строить из себя разгневанного мачо?
— О, ты еще не видела меня в гневе! — прорычал Коннор и сжал руками ее груди. Эрин застонала.
Его ловкие пальцы принялись ласкать ее роскошный бюст. Не ожидавшая резкой перемены его настроения, Эрин завиляла бедрами и томно задышала, запрокинув голову. Разорвав на ней платье одним рывком от декольте до подола, он стал покрывать поцелуями ее дрожащее от вожделения тело.
Эрин вскричала:
— Черт бы тебя побрал, Коннор! Что ты себе позволяешь!
Он сорвал с нее лоскуты платья и с угрозой воскликнул:
— Ты должна понять, что со мной шутки плохи! Я не позволю тебе меня дурачить. Я проучу тебя!
— Коннор, успокойся! Я все поняла…
— Ты никогда больше не наденешь этот вульгарный наряд! Я позабочусь об этом! — Он стал яростно рвать юбку и расшвыривать куски материи по комнате. Следом на пол полетели ее черные чулочки и фасонные туфли. Коннор растоптал их и стал стягивать с нее ажурные трусики. — Раньше ты не позволяла себе ничего подобного! — приговаривал он. — Я не видел в твоем комоде такого бесстыдного белья. Признавайся, его подарил тебе Мюллер? Зачем, хотелось бы мне знать!
— Я поехала к нему на встречу в своем обыкновенном белье, — ответила Эрин. — Но Тамара настояла, чтобы я полностью переоделась в то, что заказал для меня Мюллер.
Она зажмурилась и поджала губы.
Однако вопреки ее ожиданиям нового взрыва негодования не последовало. Эрин открыла глаза и увидела, что Коннор ее внимательно разглядывает.
— Снимай трусики! — приказал он. — Я тебя поимею, не сходя с этого места. Повернись ко мне лицом!
Эрин стянула трусики и повернулась.
— Сейчас я оттрахаю тебя по полной программе! — прорычал Коннор, окинув ее жадным взглядом.
Эрин затрепетала, не в силах противиться его воле и готовая стерпеть все унижения, которым он подвергнет ее в припадке ревности. Она тряхнула головой, распуская волосы по плечам, выпятила груди и бесстыдно раздвинула ноги. Шумно вдохнув аромат ее женских прелестей, Коннор расстегнул молнию на ширинке.
— Подойди ко мне поближе! — властно произнес он.
Эрин бесстрашно взглянула на него. Вожделение овладело ею целиком. Беря пенис Коннора в рот, она всегда ощущала себя хозяйкой положения, а потому охотно делала ему умопомрачительный минет, но едва лишь она стала опускаться на колени, как он схватил ее за плечи и приказал не спешить. Эрин посмотрела на него с недоумением. Он подцепил носком ботинка лоскут золотистой материи и сказал, подтянув ее к себе:
— Встань на него на колени и сделай то, что собиралась.
— Чего ты хочешь этим добиться? Не слишком ли далеко ты зашел в своих фантазиях?
Он грубо поставил ее на колени, их тотчас же пронзил холод, исходящий от линолеума. Материя скользила по нему, и ноги Эрин разъезжались. Коннор сунул пенис ей в рот и, вцепившись ей в волосы, стал яростно двигать торсом. Все поплыло у нее перед глазами. Еще никогда ей не доводилось заниматься оральным сексом в столь унизительной позе. Коннор слишком многое себе позволил, это уже походило не на любовную игру, а на унизительное наказание.
Страх сковал ее волю и мозг, разбухшая головка члена застряла у нее в горле, она задыхалась. Коннор же продолжал ритмично покачиваться, приговаривая:
— Ты должна доказать, что принадлежишь мне одному, убедить меня, что я твой единственный любимый мужчина.
— Ноты рассержен и груб, как дикарь, Коннор! — отшатнувшись, промычала Эрин.
— Я взбешен! — рявкнул он. — И хочу выплеснуть свой гнев тебе в глотку!
Он вогнал член ей в рот до упора. Эрин сжала его в кулаке и принялась сосать, постепенно впадая в исступленный экстаз. Ароматный нектар обильно орошал ее бедра и капал на лоскут золотистого платья.
Она уже не вспоминала о нем, позабыв обо всем, кроме пьянящего действа, которому с упоением предавалась. Вожделение воспламенило в ней неуемную энергию и ощущение своей полной власти над Коннором. Он шумно и учащенно дышал, отчаянно пытаясь ускорить эякуляцию. Эрин вцепилась пальцами в его напрягшиеся ягодицы, предчувствуя приближение оргазма. Коннор запрокинул голову, задрожал и, оттолкнув ее, исторг семя ей в лицо. Она с жадностью облизнула губы, перепачканные спермой, и стала втирать эту густую солоноватую жидкость в кожу. К ее изумлению, ствол его орудия не опал после произведенного выстрела, а только слегка подрагивал.
Не дав Эрин прийти в чувство, Коннор подхватил ее под мышками и прижал, горячую и потную, к себе. Рука его скользнула к ее лобку и начала теребить клитор и половые губы. Эрин содрогнулась, стиснула бедрами его руку и прохрипела:
— Войди же в меня скорее! Мне хочется ощутить в себе твою плоть.
Не дожидаясь его ответа, она ухватила его рукой за мужское достоинство и вставила головку между половыми губами. Мощным движением он вогнал его в лоно до упора и стал энергично двигаться. Эрин снова кончила — и тотчас же взревел во второй раз Коннор, выплеснув в нее новую порцию семени.
Все завертелось у нее перед глазами, она почувствовала, что сейчас рухнет на пол. Коннор отпрянул, окинул Эрин полубезумным взглядом и, повернув ее спиной к себе, бесцеремонно пригнул ей голову к столу. Чайник и керамическая вазочка с ароматными лепестками упали на пол и разбились. Сахарница перевернулась, и сахарный песок рассыпался по столешнице. Эрин почудилось, что она перенеслась в бордель эпохи королевы Виктории. Краем глаза она с нарастающим изумлением наблюдала, как подрагивает его член, почему-то не выказывая намерения опуститься, и как его руки раздвигают ей ноги. Его намерения не вызывали у Эрин никаких сомнений, он готовился грубо овладеть ее последним бастионом и тем самым завершить этот дикарский ритуал самоутверждения.
Воцарившуюся в комнате тишину нарушало лишь их тяжелое дыхание. Вот Коннор уперся ей в анал головкой пениса и, вздохнув, одним толчком вогнал его в темный тоннель. Эрин истошно взвизгнула и уперлась в столешницу руками и лбом.
Коннор застыл, испугавшись своей свирепости, и, наклонившись над конвульсирующей Эрин, стал нежно ласкать ее набухший мокрый бутон, покрывая поцелуями ее шею и спину. Подрагивающий в ее пылающем анале член придавал ее ощущениям особую остроту. Она расслабилась и подалась назад, как бы намекая, что готова продолжать это необыкновенное совокупление. Он осторожно возобновил свои движения, сжав ей руками бедра, и хрипло пробормотал:
— Ты дьявольски прекрасна, любимая! Я тебя обожаю.
У нее началась истерика, и она глухо зарыдала от переполнявших ее чувств. Он же стал овладевать ею со всей своей мощью. Слезы Эрин капали на сахарный песок, ком застрял у нее в горле. Она зажмурилась, судорожно вздохнула и начала яростно двигать нижней частью туловища.
Однако Коннор не торопился произвести финальный залп, ему хотелось растянуть удовольствие, заставить Эрин надолго запомнить этот день.
Вид блестящего пениса, наполовину погруженного в ее трепещущую плоть, головокружительный аромат ее нектара, смешавшегося с его семенем, ее раскрасневшееся лицо, прижавшееся щекой к липкой от сахара столешнице, закрытые от сладострастия глаза и темные волосы — все это наполняло Коннора неописуемым восторгом. Ягодицы Эрин стали пунцовыми, складки вульвы набухли и подрагивали. Вся она походила на румяное сочное яблоко, вкушать которое он мог бы бесконечно.
Умиленный этим натюрмортом, Коннор ощутил новый прилив энергии. Глаза его вспыхнули, словно уголья, и, забыв о церемониях, он возобновил штурм ее секретного бастиона, меняя угол атаки и сопровождая свои сотрясающие удары победным рычанием. Стол под Эрин заходил ходуном, крики и вопли обоих участников сексуальной битвы стали громче и бесстыднее, соки хлынули из лона Эрин ручьями, она лихорадочно вздрагивала и извивалась.
Оргазм, внезапно сотрясший ее, был столь чудовищной силы, что Коннор утратил равновесие и рухнул ей на спину. При этом пенис выскользнул из анала, а стол предательски затрещал. Пошатываясь, Коннор дотащил Эрин до кровати, намереваясь поставить ее на четвереньки и довести свое дело до торжественного финала.
Но Эрин перевернулась на спину прежде, чем он успел войти в нее, и согнула в коленях ноги. Вид ее блестящих губ и набухшего бюста помутил его рассудок. Охваченный дрожью, Коннор уставился на ее прелести, словно прыщавый подросток, впервые увидевший воочию предмет своих ночных грез. Он судорожно стянул с себя ботинки и штаны, вытащил узкую кровать на середину комнаты и взгромоздился на Эрин, пугая ее своим разбойничьим оскалом.
Она обхватила руками его плечи и подалась лобком ему навстречу, до крови закусив губу и зажмурившись. Внутри у нее все бурлило и кипело от страсти и ярости.
Он пригвоздил ее к матрацу и прохрипел:
— Ты сама вынудила меня так поступить с тобой, Эрин. Сегодня я не смог бы притворяться, даже если бы и захотел.
— Я никогда не просила тебя притворяться, Коннор, — грудным голосом произнесла она. — Я просила лишь верить мне. Ты помнишь, что говорил мне прошлой ночью?
— Прошлой ночью все было иначе, — возразил ей Коннор, поморщившись. — Тогда я еще не чувствовал себя обманутым и не сходил от ревности с ума. Ты понимаешь разницу, или тебе объяснить? Ты сама изменила порядок вещей — так будь готова ответить за это!
В глазах Эрин вспыхнули искры гнева.
— Я готова ответить за свои слова и поступки! Никогда в жизни я не уклонялась от ответственности! — воскликнула она. — Но я не стану отвечать за то, в чем не виновата. — Эрин заколотила кулачками по его спине и заерзала на кровати, пытаясь высвободиться. — Ты меня понял?
Прищурившись, он глянул на нее сверху вниз:
— Не хочешь ли ты сказать, что это я во всем виноват?
— Я не знаю! Я не понимаю, что происходит! Такое впечатление, что кто-то навел на нас порчу. Я знаю только, что люблю тебя! — Она обняла его за плечи и обхватила его бока ногами.
— Прекрати, Эрин! С меня довольно! — воскликнул Коннор.
Но Эрин прилипла к нему, словно пиявка, и вдохновенно исполнила танец вакханки.
Коннор капитулировал, издав болезненный стон: оргазм стал для него скорее завершением тягостной повинности, чем удовольствием. Он распластался на своей мучительнице и с трудом перевел дух. Эрин, продолжая сжимать его в объятиях, попыталась осторожно поцеловать его. Но Коннор упорно уклонялся от ее ласк, отворачивая голову и пряча лицо в подушку.
Эрин коснулась его волос, подбирая подходящие слова. Но не было таких слов, которые смогли бы разрушить выросшую между ними стену отчуждения.
Коннор резко вскочил и тряхнул головой, пытаясь согнать с себя наваждение. Эрин тоже поднялась и лишь тогда поняла, что Коннор овладел ею без резинки. Струйки спермы, стекающие по бедрам, служили тому бесспорным доказательством. Она растерялась.
Коннор повернулся к ней спиной и стал натягивать джинсы.
Эрин ощутила головокружение. Все жуткие события минувших дней вдруг замелькали перед ее мысленным взором: расчетливое ухаживание Мюллера, разговор с Ником, смерть Новака, разорванное на лоскуты золотистое платье, спина разъяренного Коннора и на десерт его сперма, прилипшая к ее бедрам. Эрин понурилась и побрела в ванную.
Одевшись, Коннор слегка успокоился и стал расхаживать по комнате, мысленно подводя итоги их бурного рандеву. Из-под кресла с опаской выглянула кошка, огляделась и пытливо уставилась на гостя. Ее золотистые глаза светились холодным недобрым блеском.
— Хочешь меня сглазить? — раздраженно спросил у нее Коннор.
Ответить ему Эдна не успела: из ванной вышла ее хозяйка в костюме библейской Евы, влажная и благоухающая гелем для душа. Волосы она заплела в тугую косу, косметику с лица тщательно смыла, отчего посвежела и похорошела.
Подойдя к платяному шкафу, стоящему возле кровати, Эрин наклонилась, вынула из ящика хлопковые трусики и, натянув их, надела мешковатые тренировочные штаны, майку, свитер и плотные белые спортивные носки.
Она явно пыталась казаться бесполой. Коннору эта затея не понравилась, но виду он не подал и спокойно сказал:
— Ты помчалась как ошпаренная к Мюллеру после разговора с Ником? Что же он тебе наговорил? Что я сумасшедший? Или что-то похуже?
Эрин кивнула, подошла к двери кладовой, достала мешок для мусора, вернулась к столу и принялась сметать с него в мешок сахарный песок вместе с сухими лепестками роз.
— Отвечай же, Эрин! Что тебе наплел Ник? — повторил свой вопрос Коннор, начиная нервничать.
Она тяжело вздохнула, опустилась на колени и стала собирать с пола осколки чайника и вазочки.
— Он сказал, что Новак погиб в результате взрыва в загородном доме. Эксперты сравнили зубы и покалеченную кисть трупа с записями в медицинском досье Новака и подтвердили, что погибший действительно он. Все кончено. Опасности для меня больше нет, — произнесла она севшим голосом.
— Нет, — покачал головой Коннор. — Это инсценировка. Но меня-то им обмануть не удастся!
— Ник предупреждал меня, что именно такты и скажешь, узнав эту новость, — холодно заметила Эрин.
— А то, что я убийца, он тебе не говорил?
— Он сказал, что пока ты только подозреваемый.
— Ты веришь, что я мог кого-то убить?
— Разумеется, нет! Ты ведь и мухи не обидишь! Ты просто пай-мальчик, ангел во плоти!
Она бросила черепки в мешок и наклонилась, чтобы достать из-под раковины совок для сора и веник.
Наведение порядка в доме всегда ее успокаивало. Но сегодня главным источником беспорядка был Коннор.
— Что еще он тебе поведал? — спросил он.
Эрин засунула в мешок остатки шикарного платья.
— Он порекомендовал мне держаться от тебя подальше во избежание нежелательных травм. Ноя, к сожалению, не прислушалась к его мудрому совету, и последствия моего легкомыслия не заставили себя ждать. У меня все саднит внутри, шикарное платье разорвано в клочья, сахарный песок рассыпан, чайник и керамическая вазочка разбиты. Я не говорю уже о том, что ты наплевал мне в душу, обвинив меня в измене и распутстве.
Эрин поставила мешок на пол и стала швырять в него сломанные туфли и порванные чулки. Деловито стянув горловину мешка шнуром и завязав его узлом, она твердо заявила:
— Короче говоря, твоя трогательная опека мне осточертела. Я сыта ею по горло. Возможно, ты действуешь из лучших побуждений, но взгляни на это моими глазами!
— Я не хотел тебя обидеть! — прервал ее Коннор. — И не надо меня жалеть!
— Прекрасно! Тогда поговорим без обиняков! — Эрин едва сдерживала слезы. — Завтра я вновь отправлюсь к Мюллеру, чтобы определить подлинность его новых приобретений. Я решила сообщить это тебе, поскольку мое терпение истощилось.
Коннор схватил ее за плечи и заорал:
— Нет, Эрин! Тебе нельзя туда возвращаться! Это ловушка!
— Очередной бред! — усмехнулась Эрин. — Что дурного в том, что ему нравятся древние кельтские безделушки? И что особенного в том, что я ему симпатична? Он далеко не первый мужчина, проявляющий ко мне живой интерес. В конце концов, я не дурнушка. И не тряси так меня!
Охваченный беспричинным скверным предчувствием, Коннор взволнованно вскричал:
— Пойми, Эрин, чутье никогда меня не подводило! Кто-то строит козни против твоей семьи. Успокойся и напряги мозги! Сопоставь странные происшествия в доме твоей мамы и…
— Нет! — взвизгнула Эрин. — Хватит! Я ничего не желаю больше анализировать и сопоставлять. Спасибо тебе за все, что ты сделал для моей мамы и Синди, но впредь прошу меня больше не опекать. Если ты не воспримешь всерьез мою просьбу, я действительно сойду с ума. Хорошенькая же тогда из нас получится парочка! Двое безумцев!
— Значит, ты считаешь меня сумасшедшим! — с горечью промолвил Коннор. — В таком случае мне больше нечего тебе сказать.
— Прости меня, Коннор! Я не хотела тебя обидеть! Боже, ну почему все вдруг стало таким ужасным! — Она прикрыла руками мокрое от слез лицо.
Коннор схватил куртку, намереваясь уйти, но его ноги словно бы налились свинцом.
— Могу я попросить тебя об одолжении? — тихо промолвил он.
Она кивнула, и он сказал:
— Не ходи к Мюллеру одна, возьми с собой хотя бы подругу. Пожалуйста, сделай это ради меня, я больше не буду тебя ни о чем просить.
— Хорошо, — прошептала Эрин. — Я выполню твою просьбу.
Она взяла телефонную трубку и позвонила Тонии.
— Привет, подружка! Это я, Эрин. Спасибо, у меня все прекрасно. Почему такой странный голос? Я немного устала. Какая просьба? Скажи пожалуйста, у тебя завтра выходной? Чудесно! Не могла бы ты сопроводить меня к одному клиенту? Да, ты угадала, к Мюллеру. Это долгая история… Ты согласна! Замечательно! Это не займет у нас много времени. А потом я угощу тебя ужином, если ты не возражаешь. Хорошо, тогда до завтра! Ты просто ангел, Тония!
Положив трубку, она поджала губы и понурилась. Коннор угрюмо молчал. Говорить им было не о чем. А вдруг она права, подумалось ему, и он действительно параноик? Впрочем, какая разница? Пусть ему мерещатся чудовища и привидения, в их компании все-таки веселее, чем в одиночестве. А здесь, в доме Эрин, ему больше нечего делать, поэтому лучше побыстрее убраться отсюда и дать волю чувствам в каком-нибудь укромном месте.
— О'кей, — сказал он. — Раз тебе так угодно, я не стану путаться у тебя под ногами. Прощай!
Глава 23
— Я не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность! Я отправлюсь туда с утра в понедельник! Это именно то, что мне надо! — растроганно проговорила в телефонную трубку Барбара.
— К сожалению, эта должность временная, миссис Риггз, — защебетала Энн Мэри. — Только на период декретного отпуска нашей постоянной сотрудницы. Но мы непременно что-нибудь для вас придумаем, когда она вернется. Ведь вы столько лет сотрудничали с нами добровольно. Все будут рады вас видеть! Нам вас страшно не хватало.
— Я тоже по вас соскучилась. Увидимся на будущей неделе. Пока!
Барбара положила трубку и с облегчением вздохнула. Дела ее пошли в гору. Девочкам уже ничто не угрожало, поскольку мерзавец Новак и негодяй Билли Вега отправились к праотцам. Туда им и дорога! Личная жизнь Эрин тоже складывалась удачно. И в доме перестали твориться чудеса, слава Богу.
Кто-то позвонил в дверь. Барбара посмотрела в глазок и увидела миловидную подругу дочери, Тонию. Что привело ее сюда в выходной? Странно. Барбара отперла дверь.
— Здравствуй, Тония!
— Здравствуйте, миссис Риггз. Надеюсь, я вас не побеспокоила? Я на минутку!
— Входи, Тония! Выпьем чаю и поболтаем. У меня радость, я нашла работу.
— Поздравляю! И что это за работа?
— В образовательном центре, где я долго работала на общественных началах. Место освободилось только на время, но меня это вполне устраивает. Их заведующая сектором ушла в декретный отпуск, я заменю ее. Правда, я давно не работала с компьютером, но это не страшно, я быстро наверстаю упущенное, буду практиковаться в свободное время.
— Что ж, это замечательно. — Тония прошла на кухню. — Послушайте, миссис Риггз, нам надо поговорить. После полудня я встречаюсь с Эрин…
— В самом деле? — обрадованно воскликнула Барбара, ставя чайник на плиту. — В связи с чем?
— Коннор взял с Эрин слово не встречаться без сопровождающего с Мюллером. — Тония сделала большие глаза. — По-моему, это глупо! Но мне все равно, это ее дело, она уже взрослая девочка.
— Коннор заботится о ней, он жутко ревнив! — Барбара рассмеялась. — Но мне это нравится, Эрин нуждается в опеке, она такая неопытная и доверчивая!
— Именно об этом я и хочу с вами поговорить, миссис Риггз. О его патологической ревности и подозрительности.
Слова Тонии заставили Барбару насторожиться. Она обернулась и спросила:
— Ты так считаешь? У тебя есть для этого веские основания?
— В последнее время Коннор внушает мне тревогу. Он стал подозревать в чем-то даже меня.
— Неужели? — Барбара вскинула брови.
— Мне доводилось и раньше встречать мнительных мужчин. Если они начинают ревновать своих возлюбленных к их подругам, то добра не жди! — отчаянно жестикулируя, выпалила Тония. — Так ведут себя только законченные деспоты и эгоисты.
Барбара открыла рот, но промолчала.
— Эрин опомниться не успеет, как окажется в полной изоляции, наедине со своим ревнивым мужем. И он будет из нее веревки вить. А со временем она уверует, что без него уже ни на что не способна.
— По-моему, ты все преувеличиваешь, Тония. Коннор не такой.
— Загвоздка в том, что Эрин по уши в него влюблена. Надо признать, он действительно импозантен. Плохо то, что он считает Эрин своей собственностью, не позволяет ей и шагу без него ступить и хочет превратить ее в робкую овечку.
— Тогда он заблуждается, — сказала Барбара, выпрямляя спину. — Просто он не понял, что моя девочка с норовом.
— Мне страшно даже представить себе, как он зол на вашего супруга, — добавила Тония. — Извините, что я затронула эту болезненную тему, но ведь вам бы не хотелось, чтобы Эрин поплатилась за это.
— Нет, Коннор не станет вымещать на ней свою обиду на Эда! — воскликнула Барбара. — Он ее обожает, во всяком случае, мне так показалось.
Вода в чайнике вскипела, Тония проскользнула мимо Барбары и сняла чайник с плиты.
— Позвольте мне помочь вам, миссис Риггз! Безусловно, он к ней неравнодушен. Скажу вам больше, он от нее без ума! Вам известно, что он практически похитил ее в аэропорту?
— Когда? — спросила Барбара, опустившись на стул.
— В минувшие выходные!
Барбара наморщила лоб.
— Эрин говорила, что он сопровождал ее в деловой поездке, но о похищении не обмолвилась ни словом…
— А что в этом удивительного? Коннор появился в аэропорту Портленда за минуту до ее предполагаемой встречи с водителем лимузина, присланного за ней Мюллером. Коннор буквально затащил ее к свою машину, отвез в гостиницу и… Результаты вы знаете не хуже меня, миссис Риггз. Он добился своего, не так ли?
Барбара вытаращила испуганные глаза.
— У Эрин добрая душа! Она просто не способна кого-то огорчить! Мне страшно даже представить ее изолированной от общества, затравленной каким-то ревнивым самодуром!
— Как метко вы его охарактеризовали! — злорадно воскликнула Тония. — Я рада, что мы нашли общий язык. По-моему, нужно срочно обзвонить всех родственников и сослуживцев Коннора и предупредить их о его опасном состоянии. Вам известно, что его отец страдал психическим расстройством? Он жил отшельником, чурался соседей, в общем, был неизлечимым параноиком. Своих сыновей он воспитывал в безлюдных горах. Чем именно болела их мать и при каких обстоятельствах она умерла, для всех так и осталось загадкой…
— Какой кошмар! — Барбара прижала ладонь ко рту.
— Одному небу известно, как измывался этот безумец над своими мальчиками, — добавила Тония. — Пожалуй, нам лучше этого не знать!
— Меня всегда тревожило прошлое Коннора и род его занятий, — сказала Барбара. — Но такое мне и в голову не приходило! Надо обязательно поговорить обо всем с Эрин. Пожалуй, я сейчас же позвоню ей!
— Выпейте сначала чаю, миссис Риггз! — Тония протянула ей наполненную чашку. — Эрин сейчас во власти его чар, с ней надо быть поосторожнее. Если будете слишком прямолинейны, она и слушать вас не станет. Лучше не торопиться, исподволь подготовить почву для разговора с ней.
— Вы совершенно правы, — сказала Барбара. — Я этим немедленно займусь. Спасибо, что открыли мне глаза.
Барбара так разволновалась, что не удержала свою чашку в дрожащих руках и расплескала чай на скатерть.
— Эрин повезло, что у нее такая заботливая мать, — сказала Тония, желая ее успокоить. — Вы все принимаете так близко к сердцу!
Барбара вспомнила, как убого она провела последние полгода, и процедила сквозь зубы:
— Не всегда. Но отныне я постараюсь делать для нее все, что в моих силах.
Их доверительный разговор прервал резкий звонок в дверь. Барбара вздрогнула и выплеснула на стол новую порцию чая.
— Кого это еще черти принесли?
— Сидите, миссис Риггз! — воскликнула Тония. — Я все выясню.
— Нет, я сама открою! — Барбара встала и устремилась в коридор.
Тония засеменила следом, сгорая от любопытства. Барбара посмотрела в глазок: на пороге стояли Шон и Майлс, держа в руках пакеты с подарками. Барбара улыбнулась и отворила дверь.
— Здравствуйте, миссис Риггз! Мы с Майлсом решили вас проведать. Как здоровье Синди? — выпалил Шон.
— Ей стало намного лучше. Она в своей комнате, проходите, я сейчас ее позову.
Он смущения Майлс покрылся красными пятнами. Но румянец не мог скрыть синяки на его физиономии. На переносице у него был наклеен пластырь. Из пакета, который он сжимал в руке, выглядывали видеокассеты, футляр саксофона и букет свежесорванных цветов.
— Это все для Синди, — промямлил он. — Вот, возьмите цветы, миссис Риггз. А инструмент я захватил на случай, если ей захочется немного порепетировать.
— Вы чрезвычайно любезны! — сказала Барбара. — Синди! Ты слышишь меня, деточка? Спускайся, к тебе пришли гости!
Она обернулась и представила Тонию молодым людям.
— Тония Васкес. — Она протянула Шону руку. — Очень приятно познакомиться.
— Постойте-ка! Я вас уже где-то видел! — пристально взглянув на нее, сказал он. — Точно! Вы работали медсестрой в больнице, в которой лечился Коннор!
— В больнице? — переспросила Барбара, заметив, что Тония смутилась. — В какой?
— Ну я же сказал, в той, где Коннор два месяца лежал в коме. Верно? — Он взглянул на вконец растерявшуюся Тонию.
Тония продолжала моргать, раскрыв рот.
К счастью, на лестнице появилась Синди. Одетая в мешковатый свитер и тренировочные штаны, с красными заплаканными глазами, она стала спускаться по ступенькам, робея, словно маленькая девочка.
— Взгляни, какие чудные цветы принес тебе Майлс! — сказала Барбара.
— Спасибо! — Синди вяло улыбнулась. — Они очаровательны!
— Я принес тебе еще кое-что, — застенчиво произнес Майлс. — Несколько клевых кассет и твой саксофон.
— Здорово! — обрадованно воскликнула Синди. — Поднимешься ко мне?
— Да, конечно. — Майлс растерянно посмотрел на остальных. — Извините! Я вас ненадолго покину.
Когда Синди и Майлс удалились, Шон вновь обернулся к Тонии:
— Я видел вас в больнице несколько раз. Вам идет униформа. Она подчеркивает ваши природные достоинства.
Тония деланно хихикнула:
— Спасибо. К сожалению, я вас не запомнила. Это было так давно!
— Год и два месяца назад, — уточнил Шон.
— Эрин говорила, что ты работаешь в Хай-Пойнте, — сказала Барбара.
— Это так, — подтвердила Тония. — Я часто меняю место работы. Что ж, пожалуй, мне пора и честь знать. Надеюсь, миссис Риггз, что вы безотлагательно займетесь той проблемой, о которой мы говорили.
— Разумеется! Спасибо, что навестила меня!
— Я тоже была рада повидаться с вами, — сказала на ходу Тония. — До свидания! — Она поспешно выскользнула за дверь.
В доме воцарилась тишина. Барбара припала спиной к стене, уставившись на Шона. Его лучистые зеленые глаза были так похожи на глаза Коннора! Они сверлили и завораживали. Барбару охватила паника, она едва не упала.
— Вам плохо, миссис Риггз? Принести вам воды?
— Нет, спасибо. Просто закружилась голова.
— Вы уверены? Чем я могу вам помочь?
Искренняя забота, написанная на его лице, заставила Барбару устыдиться своих необоснованных страхов и улыбнуться.
— Спасибо за внимание. Вы настоящий джентльмен, — сказала она.
— Если так, то я, пожалуй, пойду. Меня ждут дела. Рад, что Синди стало лучше. Берегите себя. Пока!
— До свидания!
Шон покинул дом и сел в свой забрызганный дорожной грязью джип. Барбара включила сигнализацию, вернулась на кухню, схватила телефон и задумчиво уставилась на него.
Обе ее дочки и так уже натерпелись от мужчин. Эрин пострадала от происков Новака и Лукаша, Синди хлебнула лиха, спутавшись с Билли Вегой. И вот теперь, когда все у них в доме стало налаживаться, беднягу Эрин задумал отнять у нее ревнивец с плохой наследственностью. Нет, этого нельзя было допустить, ее девочка заслуживала лучшей участи, чем стать женой параноика.
Собравшись с духом, Барбара набрала номер, по которому когда-то зареклась звонить.
— Срочно соедините меня с Ником Уордом! — сказала она оператору. — У меня для него важное сообщение.
Звук захлопнувшейся автомобильной дверцы вывел Коннора из оцепенения. Он вскочил и отдернул занавеску на кухонном окне, чтобы убедиться, что к нему пожаловал кто-то из братьев. Мало кому было известно, как добраться до уединенной избушки в горах, оставленной диким Эймоном своим сыновьям в наследство. Здесь братья Маклауд чувствовали себя в полной безопасности. Их неказистая хижина служила им надежным убежищем от внешнего мира. Лишь самые близкие их друзья знали, как туда попасть.
Как он и ожидал, это был Шон. Коннор тяжело вздохнул и покосился на стоявшую на столе бутылку виски, в котором он безуспешно пытался утопить свою тоску. Алкоголь не оправдал его надежд и не только не поднял ему настроение, но и вызвал головную боль, от которой ему стало совсем скверно.
Не хватало только выслушивать наставления младшего братца! На душе у Коннора и без того было муторно. дверь кухни распахнулась, но он даже не обернулся.
Помещение наполнилось характерным запахом Шона — смеси аромата дорогого лосьона с цитрусовой отдушкой и ухоженного мужского тела. Брат был тщеславен и порой становился невыносимым, но Коннор все равно обожал его. Шон с упреком воскликнул:
— Я разыскивал тебя все утро!
— Ты меня уже нашел, — угрюмо отозвался Коннор. Выдержав необычно долгую паузу, Шон сказал:
— Я был у тебя дома. Ты знаешь, что не запер за собой входную дверь? Ты забыл, что всего несколько месяцев назад тебя обокрали?
Коннор махнул рукой:
— Если кому-то нужно мое барахло, добро пожаловать!
— Ты снова за свое? Какая муха укусила тебя на этот раз?
— Оставь меня в покое!
— Я помчался к Эрин, однако не застал ее дома. До тебя мне тоже не удалось дозвониться. Что произошло?
— Я отдал ей свой мобильник! — Коннор пожал плечами.
Шон издал тоскливый стон.
— Что за странная привычка — избавляться от сотовых телефонов, едва купив их? Мы с Дэви подарим тебе новый.
— А где же твой верный помощник? — спросил Коннор.
— Майлс? Он остался в городе, поклониться усыпальнице великомученицы Синди. Бедняга совершенно помешался, мне больно на него смотреть. Вообще-то Майлс отличный парень. Я хочу взять его на работу, пусть занимается наладкой электронной аппаратуры. Что ты об этом думаешь?
— Неплохая идея, — сказал Коннор.
— Да, но мне придется обучать его приемам рукопашного боя, а с его неразвитой мускулатурой это будет нелегко.
Шон сел на стул и уставился на брата.
— Говорят, что Новак мертв. — Коннор постучал пальцами по столу. — Якобы его виллу под Марселем вчера взорвали.
— Если так, тогда почему ты здесь глушишь в одиночку виски? Разве не о смерти Новака мы все так долго молились?
— Его смерть может обрадовать Эрин и весь остальной мир, но только не меня, — мрачно сказал Коннор.
— Почему? — спросил Шон.
Коннор ощутил тягостную боль в затылке и поморщился.
— Потому что в последнее время я чувствую себя так, будто очутился на стремнине в ялике без весел. Рассуди сам: сперва я вижу в подозрительной машине на магистрали Габора, потом слышу в телефонной трубке голос Новака, затем зверски убивают Билли Бегу и в то же самое время из багажника моего автомобиля пропадает трость. У меня скверное предчувствие, что вскоре она найдется, перепачканная кровью этого мерзавца и с отпечатками моих пальцев.
— Убийство Билли Беги им повесить на тебя не удастся! — сказал Шон, нахмурившись. — Я в этом уверен.
— А вот я — нет. Меня могут объявить сумасшедшим, как когда-то нашего отца, обвинить в том, что я в припадке ярости прикончил тростью своего врага. Либо в лучшем случае потребовать проведения дополнительного медицинского обследования, в результате которого у меня обнаружится скрытая черепно-мозговая травма.
— Типун тебе на язык! Ты вполне здоровый человек! — сказал севшим голосом Шон.
— А вдруг я действительно забил до смерти Билли и забыл об этом? Ничего нельзя исключить, — хмуро заявил Коннор. — Ведь наш папаша страдал провалами памяти. Я мог унаследовать эту болезнь.
— Ты ведь не знал, где живет Бега, идиот! — заорал Шон. — Мы же не сообщали тебе его адрес. Ты во время убийства успокаивал мамочку своей подружки. У тебя железное алиби!
— Если мне очень повезет, — сказал Коннор, — то меня пожизненно упекут в камеру для умалишенных. В противном случае меня поджарят на электрическом стуле.
Шон схватил его за грудки, рывком поднял на ноги и приложил спиной об стену. Висевшая на ней фотография Кевина упала на пол, стекло треснуло.
— Этому не бывать! — рявкнул Шон. Коннор поморгал и растерянно пробормотал:
— Остынь, брат! Пока еще ничего не произошло.
— Как ты смеешь пороть такую чушь после того, как два месяца мы с Дэви молились за твое выздоровление! Я не переживу, если потеряю еще одного брата.
— О'кей, отпусти меня и расслабься.
— Никакой ты не сумасшедший! Ты просто впавший в ипохондрию паникер! — Шон сгоряча ткнул Коннора кулаком в грудь.
— Довольно! Так ты сам меня прибьешь! Ладно, пусть я паникер, но зачем же меня душить? Я ведь могу и сдачи дать!
— Послушай, Коннор! Взгляни на ситуацию хладнокровно, не преувеличивай опасность. Никто тебя не арестует и не упрячет в психушку. Пусть только кто-то посмеет это сделать, я сотру его в порошок!
Коннор потрепал брата по волосам, убежденный, что он именно так и поступит.
— Не нужно никого убивать, Шон! Успокойся. Ты не мальчик и не должен позволять себе срываться. Пора наконец вести себя, как подобает джентльмену, — сказал он, парализуя брата взглядом, как частенько делал это, урезонивая его во времена их буйной юности.
Шон отпустил Коннора и пробурчал:
— Извиняться я не стану.
— Это скверно, — сказал Коннор. — Однако я все равно тебя прощаю.
— Учти, что за тебя готов перерезать любому глотку не только я, но и Дэви. Сет, кстати, тоже.
— Ты начинаешь меня пугать, — с тревогой сказал Коннор.
— Просто я хочу втолковать тебе, что ты не одинок, идиот. Если кто-то тебя обидит, мы за тебя отомстим. Усвоил, рыцарь на белом коне?
— Пожалуй, глоток виски тебе не повредит, — сказал Коннор, плюхнувшись на стул. — Это лучшее успокоительное.
— Сейчас не время расслабляться, — озабоченно произнес Шон. — Ситуация действительно слишком подозрительная. Надо взбодриться, освежить мозги. Приготовь-ка мне лучше кофе! Да и себе тоже. А потом прими холодный душ и смени сорочку и носки. Теперь, когда у тебя появилась девушка, тебе всегда надо быть в форме.
Коннор помрачнел при упоминании Эрин, и Шон, заметив это, настороженно спросил:
— С ней что-то случилось?
— Нет, все в порядке, — пряча глаза, сказал Коннор.
— Ты в этом уверен?
Коннор помолчал, вспоминая события прошлого вечера.
— Да, случилось нечто ужасное, — наконец промолвил он. — Ник сказал ей, что я тронулся умом и в порыве ярости убил Билли Вегу. Она далеко не в восторге от этой новости и не хочет впутываться в очередную дикую историю, которую считает плодом моей фантазии. Я ее понимаю, ей хватает и собственных забот.
Шон решил сам сварить кофе и стал насыпать его в кофеварку. Коннор продолжал:
— Она послала меня ко всем чертям! Она уверена, что я безнадежно болен.
— И ты решил отступиться от нее без боя? — изумился Шон. Коннор развел руками и принялся расхаживать по комнате, пытаясь унять охватившее его волнение.
Шон выдержал паузу и сказал:
— А знаешь, Коннор, я ведь помню, как ты впервые увидел Эрин. Это произошло вскоре после того, как ты стал агентом тайного подразделения ФБР. Тогда у тебя еще горели от восторга глаза, ты гордился своей новой миссией. Но вот однажды, когда ты вернулся с вечеринки, устроенной Эдом Риггзом для своих коллег, я заметил, что ты резко переменился, ушел в себя и притих. А когда я попытался выяснить, что произошло, ты послал меня ко всем чертям. Но я не унимался, и ты сказал, что сегодня знаменательный день, потому что ты встретил свою будущую невесту.
Коннор похолодел.
— Неужели я так сказал?
— Память еще ни разу меня не подвела. — Шон самодовольно усмехнулся. — И еще ты добавил, что весь вечер нес такую околесицу, что мать Эрин, миссис Риггз, приняла тебя за ненормального. Но вся беда заключалась в том, что девчонке еще не исполнилось семнадцати лет.
— Да ты все это выдумал! — воскликнул Коннор.
— Клянусь, это чистая правда! Твои слова четко запечатлелись в моей памяти. Ты именно так и сказал, грязный извращенец-педофил. А когда я возмутился и предупредил тебя, что совращение несовершеннолетней дочери своего наставника добром не кончится, ты невозмутимо ответил, что готов подождать, пока девчонка станет совершеннолетней.
— Довольно меня разыгрывать! — вскричал Коннор.
— Я не шучу, брат! Когда я услышал от тебя этот вздор, я тоже подумал, что ты фантазируешь. Но ты поклялся, что говоришь серьезно. — Шон возмущенно скрестил на груди руки.
Зашипела кофеварка, но Шон так распалился, что не заметил этого. Коннор проскользнул мимо него и, выключив газ, сказал:
— Послушать тебя, так можно подумать, что я десять лет прожил монахом.
— Этого я не утверждаю! Разумеется ты флиртовал с дамочками время от времени, но дальше постели у вас дело не шло. Разве я не прав? Отвечай, развратник! Ты вел беспорядочную половую жизнь или нет? Скольким доверчивым женщинам ты разбил сердце? Скольких девушек лишил иллюзий?
— Хватит, Шон! Успокойся, — воскликнул Коннор. — У меня нет сил оправдываться перед тобой. Почему ты решил, что я обязан покаяться тебе во всех своих грехах? Я не на исповеди, да и ты не пастор. Лучше закрой рот и помолчи.
— Не затыкай мне рот! — горячился Шон. — Ты грезил об этой девушке десять лет! Спас ее от бесчестья и жуткой смерти! Выручил из беды ее сестру, вошел в доверие к ее матери-психопатке! Наконец, затащил ее в постель! А теперь заявляешь, что отказываешься от своей заветной мечты?
— Да пойми же ты наконец, что она считает меня сумасшедшим! — вскричал Коннор.
— Так убеди же ее, что ты не псих! — рявкнул Шон. — Если ты отступишь сейчас, то уже никогда не будешь счастлив. Я не собираюсь молча наблюдать, как мой брат катится в пропасть. Ступай к ней и срочно что-то предприми!
Коннор не выдержал его сверлящего взгляда и потупился.
— Сперва я хочу убедиться, что психически здоров, — глухо промолвил он. — Я уже и так изрядно подпортил ей жизнь.
Шон обиженно поджал губы, наполнил кофе чашку Коннора и, передав ее ему, спросил:
— Когда убивали Билли Бегу, ты был с Эрин?
— Я ушел от нее в пять утра, опасаясь попасть под горячую руку ее ненормальной мамаше. Ты видел, что она сотворила с «ягуаром»? Так что должен меня понять. В дом я вернулся к завтраку, примерно в восемь часов.
— Разве Эрин трудно сказать, что ты был с ней? — спросил Шон, уставившись в окно. — Все равно ты невиновен.
— Она бы так и сделала, если бы я попросил ее об этом, — тихо сказал Коннор. — Но я не хочу, чтобы наши отношения были омрачены ложью.
Шон стукнул чашкой об стол, обжег расплескавшимся кофе руку и, сунув ее под струю холодной воды, вскричал:
— Омрачены ложью! Какой же ты упрямый осел, братец! Пожалуйста, не бей посуду! — воскликнул Коннор, заткнув пальцами уши. — И не ори, у меня уже голова раскалывается от твоего крика.
— Тебе необходимо отвести от себя всякие подозрения, идиот! И вернуть Эрин. А знаешь почему? Неужели не догадываешься? Да потому, что ты вполне ее достоин! Ты всегда был принципиальным парнем, со своим особым кодексом чести и комплексом благородного рыцаря. Ты не имеешь права сдаваться без боя! Ты не должен капитулировать или идти на сделку с совестью. Мы с Дэви не такие несгибаемые, как ты. И если ты дрогнешь, для нас это станет ударом.
— Послушай, Шон! — устало промолвил Коннор. — Джесс тоже никогда не отступал, и чем это для него обернулось? А наш отец? Он был несгибаем, а в итоге сломался. Так не разумнее ли иногда проявлять гибкость?
В комнате повисла тишина, отягченная невидимым присутствием тени Бешеного Эймона. Покойный был благородным и честным человеком, но в конце своей трудной жизни настолько разочаровался в ней, измученный ударами судьбы, что утратил рассудок.
Наконец Шон с волнением произнес:
— Ты гораздо сильнее духом, чем наш отец. И добрее его.
Коннор залпом допил кофе и спросил, желая сменить тему:
— Как ты умудряешься варить его таким крепким? Он разъест мне кишки.
— Это виски, а не кофе обжигает тебе нутро, дурачок! Надо поесть, иначе можно опьянеть. Ступай ополоснись под душем, а я тем временем что-нибудь сварганю.
— Не указывай, что мне делать, — огрызнулся Коннор. — Я сам о себе позабочусь.
— Прими душ и надень чистую рубаху. Можешь взять какую-нибудь из моих, — упрямо продолжал наставлять его Шон. — Если хочешь, чтобы тебя считали нормальным человеком, начни с того, что побрейся и причешись.
Когда Коннор вернулся на кухню, он был гладко выбрит и одет в новую джинсовую рубаху, позаимствованную у брата. Шон окинул его одобрительным взглядом и сказал:
— Вот это другое дело, теперь ты стал похож на джентльмена.
Коннор что-то пробурчал и сел за стол, на котором стояла тарелка, наполненная бутербродами с сыром и ветчиной. Быстро разделавшись со своей долей, Шон надел кожаный пиджак и сказал:
— Раз я готовил, ты вымоешь посуду. А мне пора проведать Дэви. Надо попытаться разобраться с этим странным убийством Билли. — Он направился к своему автомобилю.
— Не суйся в это вонючее дело, — посоветовал ему Коннор, провожая. — Как говорится, не трожь дерьмо…
— Как бы не так! — воскликнул Шон, доставая ключи из кармана. — Разыщи Эрин и поговори с ней по душам, попытайся ее очаровать, раз уж ты побрился и переоделся.
— Это вряд ли мне сейчас удастся, — поморщившись, ответил Коннор. — Ее очаровал один до отвращения богатый коллекционер, посулив ей вояж в Париж и небо в алмазах.
— Что? И ты допустишь, чтобы Эрин улетела с ним? Где твои мозги, Коннор? В сундуке под кроватью?
— Она категорически против того, чтобы я сопровождал ее! Пойми же ты наконец, что она меня отвергла. Не могу же я преследовать ее, словно маньяк. Я не хочу, чтобы меня считали психом.
Шон болезненно скривил рот.
— По-твоему, лучше позволить этому придурку морочить ей голову? Опомнись, Коннор! Надо принимать срочные меры!
— Лучше не заводи меня! — предупредил Коннор. — Я всю ночь напролет ломал себе над этим голову. Утешает меня лишь то, что одна Эрин к Мюллеру не поедет, с ней будет ее подруга Тония. Возможно, Мюллер удовлетворится ее сексуальными услугами. Впрочем, не исключено, что они устроят групповуху.
— Ты имеешь в виду Тонию Васкес? Эту фигуристую медсестру? — переспросил Шон. — Весьма бойкая девица!
— Откуда тебе это известно? — настороженно спросил Коннор.
— Я видел ее сегодня утром в доме матери Эрин, когда привез туда Майлса. Она разговаривала с Барбарой. Сиськи у нее — высший класс! Я сразу же ее узнал по ним. — Он расхохотался.
— Ты где-то видел ее раньше?
— Да, в больнице. — Шон удивленно пожал плечами. — Она работала там медсестрой, когда ты лежал в коме. У меня прекрасная память на лица. И на бюсты, разумеется, — Тония работала в больнице, где я лечился? — В голове Кон нора завертелся калейдоскоп догадок и гипотез.
Заметив, как изменилось выражение его лица, Шон спросил:
— Ты что-то заподозрил?
— Эрин познакомилась с Тонией приблизительно год назад, — задумчиво произнес Коннор. — Подозрительное совпадение, не так ли?
— Минуточку! Ты все еще терзаешься сомнениями в гибели Новака? Не пора ли тебе наконец успокоиться? Тем более что Лукаш, как ты сам мне сказал, сейчас в Европе.
— Шон, не начинай этот идиотский спор!
— И не собираюсь! Мне просто хочется разобраться в этой ситуации. Ты должен мне помочь.
— Да я и сам пока ни черта не понимаю! — воскликнул Коннор. — Уже не знаю, чему и верить. Я вконец запутался.
— О'кей! Тогда поступим так: я поговорю с Дэви и Сетом, а ты расслабься и дай отдохнуть мозгам. Если вдруг опять возникнут какие-то странности, немедленно позвони мне. Но сам ни во что не впутывайся. Договорились?
Коннор нервно хохотнул.
— То же самое я хотел предложить тебе!
Шон сел в свой джип и напоследок сказал, опустив стекло:
— Так вот, братец! Странновато чувствовать себя твоим наставником, однако же я повторю: сиди здесь тихо и не высовывайся до поры. Пока!
Проводив взглядом удаляющийся по ухабистому проселку внедорожник, Коннор покачал головой и тяжело вздохнул. Загадочное совпадение во времени двух обстоятельств — знакомства Эрин с медсестрой Тонией и его пребывание в больнице, где эта бойкая особа работала, — вызывало у него смутную тревогу. Хотя на первый взгляд оснований для этого не было. Год назад никто не мог знать, что он проявляет живой интерес к Эрин Риггз. Кроме, естественно, его братьев и ее матери. С этим следовало немедленно разобраться, для чего требовалось срочно побывать в больнице и навести там справки о Тонии Васкес.
И плевать ему на то, что его сочтут ненормальным. Раз уж он отпрыск Бешеного Эймона, надо поступать в соответствии с семейными традициями — неординарно, оперативно и без оглядки на возможные опасности. Не идти же ему, в самом деле, против природы!
Рассудив так, он ощутил прилив энергии и побежал в дом. Там он пристегнул к ноге кобуру с пистолетом, засунул в карман штанов другой, армейский «зиг-зауэр», надел куртку и бросился к машине, даже не вымыв посуду, что всегда считалось тяжким проступком в их семье. Пробуксовав с минуту на гравийной дорожке, «кадиллак» с ревом сорвался с места и запрыгал по ухабам, унося своего владельца в мир его причудливых фантазий. И горе ожидало всякого, кто дерзнул бы встать у него на пути.
Глава 24
— Нет, у меня это просто в голове не укладывается! — простонала Тония. — Ну как можно появиться перед Мюллером в таком убогом виде? Мало того, что ты бледна, словно привидение, так ты еще надела платье мышиного цвета. А как ты расчесала волосы? Это же кошмар! С такой прической ты похожа на луковицу без кожуры. Что это на тебя нашло, милочка?
Эрин безучастно уставилась на колени.
— Отстань от меня, Тония! — вяло промолвила наконец она. — Я плохо спала и не хочу выглядеть привлекательной. Достаточно того, что я выгляжу прилично, по-деловому. У меня нет сил наводить глянец.
— Так позвонила бы мне! Я бы примчалась и мигом привела тебя в порядок. — Тония возмущенно фыркнула. — Запомни, подруга: ничто так не взбадривает женщину, как хороший макияж. Немного блеска на веки, немного тональной пудры, чуточку румян — и ты превращается в богиню!
— Но Мюллер абсолютно меня не волнует как мужчина, и я не хочу, чтобы он проявлял ко мне особый интерес! Поэтому давай не будем обсуждать мою внешность!
Тония смерила ее холодным взглядом и произнесла:
— Ну, если так, то извини!
— И ты не обижайся на меня за мой резкий тон, — сказала Эрин, смягчившись.
— Как поживает твой сердечный друг? — спросила Тония. — Уж не он ли причина твоей раздражительности?
У Эрин задрожали губы.
— Кажется, с ним все кончено.
— И кто же стал инициатором вашего разрыва? Эрин вздрогнула.
— Пожалуй, я… — прошептала она.
— Ты в этом даже не уверена? — удивленно спросила Тония.
— Я не хочу это обсуждать! — оборвала ее Эрин.
— Ах вот оно как! Честно говоря, я бы на твоем месте не принимала это близко к сердцу. Он чересчур резковат и вспыльчив. Мужчины с таким темпераментом не в моем вкусе, они могут сгоряча наломать немало дров…
— Возможно, — уклончиво ответила Эрин, отчаянно хлопая влажными глазами. — Давай продолжим этот разговор в другой раз. Хорошо?
— Какая ты, оказывается, сентиментальная! Любопытно, чем не угодил тебе Мюллер. Он тебе неприятен? У него дурная внешность? Или скверный характер? — с живостью спросила Тония.
— Напротив, он обладает приятной внешностью и хорошими манерами, — пожав плечами, сказала Эрин. — Богат, образован, в общем, образцовый джентльмен. И вдобавок холост. Завидный жених, без единого изъяна.
— Единственный его недостаток заключается в том, что он не Коннор Маклауд, — язвительно добавила Тония.
— Тония, прошу тебя! Не терзай меня! Я готова умолять тебя об этом на коленях! — воскликнула Эрин, кусая губы.
— Я вовсе не хотела тебя обидеть, — поспешила извиниться Тония. — Мне просто хочется докопаться до корней твоей неприязни к Мюллеру. Согласись, что выйти за него замуж — огромная удача. Почему же ты отказываешься от этого уникального шанса?
— Я не желаю даже слышать об этом! Мне безразличны все его сокровища, коллекция, пожертвования и даже соблазнительное предложение стать куратором новой экспозиции музея. Потому что все это не более чем дурацкий и недостойный фарс!
— Что ж, если так, извини меня за любопытство, — сказала Тония изменившимся, натянутым тоном. — Но тогда зачем же мы едем к нему? У меня есть чем заняться, как тебе известно.
Эрин достала из сумочки бумажный носовой платок и высморкалась, прежде чем ответить.
— Мы едем к нему, потому что я обещала быть у него сегодня, — сказала она звенящим голосом. — Иных причин для визита у меня нет. Вся моя жизнь полетела кувырком, у меня осталась только честь. И я постараюсь ее сохранить, с Божьей помощью.
— Прошу тебя, только избавь меня от патетики! — воскликнула Тония, сдерживая смех.
Эрин закрыла лицо руками и разрыдалась.
Тония резко свернула на парковочную площадку возле бензоколонки и выключила двигатель. Эрин продолжала горько плакать. Тония обняла ее за плечи и сказала тихо и доверительно:
— Не нужно так убиваться, все образуется!
— Я чувствую себя отвратительно, я не вынесу всего этого! — простонала Эрин.
— Я понимаю, что это тяжело. Но уверяю тебя, что скоро все наладится, — успокоила ее подруга. — Но сперва тебе нужно привести себя в порядок, напудрить носик и почистить крылышки. Что бы ты ни думала о Мюллере, следует всегда держаться с достоинством и следить за своей внешностью.
— Хорошо, ты меня убедила, — вздохнула Эрин. — Доверяю тебе свое лицо.
Тония принялась извлекать из волос Эрин заколки.
— Начнем с прически! Этот ужасный пучок тебя старит. Долой его!
С этими словами она стиснула Эрин в объятиях так крепко, что застежка одной из ее сережек впилась ей в шею. Эрин вскрикнула от боли и попыталась высвободиться. Но Тония ее не выпускала, приговаривая:
— Скоро все кончится, это я тебе обещаю…
Коннор прошел через раскрывшиеся створки стеклянной двери и направился к регистратуре, стараясь не выказывать волнения. Когда-то он был готов на все, чтобы побыстрее покинуть эту больницу. И дело было вовсе не в неудовлетворительном лечении или нерасторопном обслуживающем персонале. Напротив, врачи и медсестры были квалифицированны и предупредительны, они старались сделать все возможное, чтобы скорее поставить его на ноги. Его любимицей стала Бренда, дородная пятидесятилетняя заведующая приемным покоем. Сейчас она сидела за стойкой и смотрела сквозь стекла очков в позолоченной оправе на экран монитора.
— Здравствуйте, Бренда! — обратился к ней Коннор.
Она подняла глаза — и в них засветились теплые огоньки.
— Коннор Маклауд! Какими судьбами! Чудесно выглядишь!
Бренда вскочила из-за стола и по-матерински потрепала его по щеке ладонью.
— Ты здесь по делу? Или заскочил, чтобы нас проведать? Я сейчас позвоню медсестрам, обслуживавшим тебя, они будут очень рады! — Она потянулась к телефону.
— Не надо, Бренда, — остановил ее Коннор. — Я тороплюсь. Мне нужна кое-какая информация. Так что просто передайте Джоанне и Патриции от меня привет. Я непременно как-нибудь снова загляну сюда и поболтаю с ними.
— Хорошо, Коннор. Чем я могу быть тебе полезна?
— Я хотел бы получить информацию об одной медсестре, которая работала здесь, когда я находился в коме. Ее зовут Тония Васкес.
— Пока мне это ни о чем не говорит, — сказала Бренда. — Но ведь это большое учреждение. Может быть, Аннетта поможет нам; что-то разузнать о ней. Она имеет доступ к картотеке всего персонала. — Бренда набрала номер. — Привет, подруга! Узнаешь? Да, это я, собственной персоной, жива и здорова. Ты не угадаешь, кто сейчас передо мной стоит! Помнишь нашего Спящего красавца? Да, он здесь и чудесно выглядит. Послушай, ты можешь оказать ему услугу? Нет, распутница, не этого рода! Он может к тебе подняться? Прекрасно. Огромное спасибо.
Бренда положила трубку, указала ему рукой на дверь лифта и сказала:
— Поднимешься на третий этаж, пойдешь по коридору налево, в конце опять свернешь налево и постучишься в первую же дверь.
Поблагодарив Бренду, Коннор отправился по указанному ею маршруту и без труда разыскал нужный ему кабинет. Аннетта, высокая сорокалетняя афроамериканка, встретила его радушно.
— Привет, Коннор! Прекрасно выглядишь! — воскликнула она, выходя из-за стола и протягивая ему руку. — Чем я могу тебе помочь?
Поздоровавшись с ней, он изложил свою просьбу.
— Такой сотрудницы я не помню, — наморщив лоб, сказала Аннетта. — Попробую спросить у Джеффри, он знает всех работников больницы.
Она быстро набрала номер и, ожидая, пока Джеффри ответит, с улыбкой поинтересовалась:
— Как поживает твоя подружка? Она такая миленькая! Лицо Коннора вытянулось от удивления.
— Извините, я вас не понимаю… Кого вы имеете в виду?
— Твою подружку, разумеется, — с недоумением взглянув на него, повторила Аннетта. — Ту девушку, которая частенько навещала тебя…
— А как ее зовут? Для меня это новость! Потому что никакой девушки у меня нет, — с тревогой сказал Коннор.
Аннетта переменилась в лице.
— Имени ее я не помню. Однако странно, что ты даже не знаешь, что тебя навещали…
— Я долго был в коме, возможно, меня подводит память… А как она выглядела? — спросил Коннор, теряясь в догадках.
— Симпатичная улыбчивая шатенка, всегда опрятно и скромно одетая. Она навещала тебя почти ежедневно в обеденный перерыв и читала тебе книгу. Нужно пролистать старые регистрационные журналы, там есть ее фамилия. Принести?
— Да, пожалуйста!
Аннетта сходила в соседний кабинет и вскоре вернулась, держа в руках две толстенные папки.
— Вот, прошу! — сказала она, кладя их на стол.
Наугад раскрыв одну из папок, Коннор обомлел: аккуратным почерком в одной из граф было выведено: «Эрин Риггз». Сердце едва не выскочило у него из груди.
— Ну, ты нашел, что искал? — спросила Аннетта улыбаясь, но помрачнела, заметив во взгляде Коннора изумление и отчаяние.
— Да, нашел, — севшим голосом ответил он.
В следующий момент в кабинет вошел полный человек с глубокими залысинами на лбу и жизнерадостно воскликнул:
— Привет, красотка! Твой номер высветился у меня на пейджере, вот я и решил к тебе заглянуть. Какие проблемы?
— Имя Тония Васкес вам о чем-нибудь говорит? — без обиняков спросил Коннор, морщась от резкого запаха дешевого цветочного одеколона, исходящего от Джеффри.
— А кто вы такой? — спросил толстяк.
Это наш бывший больной, — ответила за него Аннетта. — Он разыскивает медсестру, работавшую у нас полтора года назад. Ты ведь всех здесь знаешь, может быть, и ее тоже. Надо помочь хорошему человеку!
— Тония Васкес? Да, разумеется, я ее помню, — сказал Джеффри. — Но мне лучше свериться с базой данных компьютера. Ты не возражаешь, радость моя? — Он ласково посмотрел на Аннетту.
— Он всегда в твоем полном распоряжении, мой пончик!
Джеффри с поразительной скоростью застучал пальцами по клавишам и воскликнул:
— Ага! Вот ее досье. Странно, что она еще числится сотрудницей больницы… Насколько я знаю, Тония вот уже три года как уехала в Сан-Хосе, чтобы быть поближе к своим внукам и дочери.
— К внукам? Это исключено. Ей всего двадцать с хвостиком! — воскликнул Коннор, придя в жуткое волнение.
— Той женщине, которая работала у нас, было под шестьдесят. Ее почему-то не исключили из числа действующего персонала… Вероятно, случился сбой в системе. Любопытно, получает ли она зарплату? Вот будет скандал, если выяснится, что ей все еще высылают чеки! Надо немедленно позвонить в бухгалтерию.
— Да, вы правы, — сказал Коннор и, попрощавшись с ним и с Аннеттой за руки, покинул кабинет.
Колени его дрожали, что было неудивительно: в закинутые им сети вместо золотой рыбки попалось морское чудовище! А легкомысленная Эрин избрала эту горгону на роль своего ангела-хранителя, чтобы посетить логово Мюллера. Вернее, Новака — в том, что это так, Коннор не сомневался. Времени на самобичевание у него уже не оставалось, надо было выручать Эрин.
Коннор стремглав сбежал по лестнице, решив не дожидаться лифта, и полез в карман за сотовым телефоном. Аппарата не оказалось ни в карманах куртки, ни в брюках. Коннор хлопнул себя ладонью по лбу: иначе и быть не могло, ведь он отдал свой мобильник Эрин, и она его наверняка отключила. Проклятие!
Он увидел на стене таксофон и, снова порывшись в карманах, нашел несколько монет. Эрин трубку не поднимала, и тогда он набрал номер Сета.
— Кто это? — раздраженно спросил тот.
— Это я. Послушай, Сет, я случайно обнаружил чудовищные факты! Дело не терпит отлагательства, речь идет о жизни и смерти…
— Какого дьявола ты не отвечаешь на мои звонки? — рявкнул, не дослушав его, Сет. — И почему звонишь мне по кабельной линии? Я не сумею зашифровать наш разговор!
— У меня нет времени объяснять все это! Послушай, Новак, оказывается, жив!
Помолчав, Сет осторожно сказал:
— Но я слышал, что факт его смерти подтвержден экспертами. Почему ты решил, что он еще жив?
— Я побывал в больнице, в которой лечился, и узнал, что Тония, которую Эрин считает своей лучшей подружкой, в действительности не та, за кого она себя выдает. Настоящая медсестра Тония Васкес вот уже три года, как ушла на пенсию и переехала в другой штат.
— Допустим, что это так, — с сомнением промолвил Сет. — У тебя уже есть план дальнейших действий? Я готов тебя поддержать.
— Плана у меня пока нет. Я даже не знаю, где сейчас Эрин. Она собиралась поехать к Мюллеру, миллионеру, коллекционирующему старинные произведения искусства. В действительности же под маской богатого чудака скрывается Новак. Но убедить в этом Эрин я не сумел.
— Любопытно! У меня тоже есть для тебя занимательные новости. Помнишь, ты попросил меня проверить квартирку твоей подружки на предмет «жучков»? Так вот, я просканировал ее жилище и обнаружил за стенными панелями видеокамеру, снабженную коротковолновым передатчиком. Система собрана довольно грубо, очевидно, каким-то доморощенным умельцем. Скорее всего приемное и записывающее устройства находятся в том же доме.
— Что за чертовщина, — пробормотал Коннор. — Час от часу не легче!
— Ты не знаешь главного! Эта видеокамера принадлежит тебе. Когда-то я продал ее Дэви, а он подарил ее тебе. Спустя несколько месяцев у тебя ее украли. На камере имеется моя тайная метка, так что сомнений в ее принадлежности нет. Это тебе о чем-то говорит?
— Нет, черт побери! — вскричал Коннор. — Ты подозреваешь, что это я установил камеру в квартире Эрин? Какая чушь.
— Я так и думал, — с облегчением сказал Сет. — Ты бы не унизился до подсматривания за спальней своей подружки. На такое скорее пошел бы я. Ты же у нас принципиальный пай-мальчик, презирающий грязные трюки.
— Я тронут! Благодарю за столь лестный отзыв.
— Послушай, дружище, включи, пожалуйста, свой мобильник! — сказал Сет. — Я должен знать, где ты находишься…
— Мой мобильник сейчас у Эрин, — сказал Коннор. — И прекрати мучить меня из-за этого проклятого телефона!
— А ты уверен, что он сейчас при ней?
— Да откуда же мне знать? Вчера вечером она при мне убрала его в сумочку. Я надеюсь, что он и теперь лежит там.
Сет зашелся счастливым смехом.
— Что ты ржешь как жеребец? Что в этом смешного? — рявкнул Коннор.
— Ты только что разом решил все наши проблемы, дружище! Теперь мы легко сумеем ее отыскать. В аппарате имеется радиопередатчик, и если только батарейка не села, он подает сигналы.
— Ты вмонтировал в мой аппарат «жучок», негодяй?
— А как иначе я смог бы в любое время разыскать тебя? Я и в телефоны твоих братьев вмонтировал «жучки». Ведь вы, ребята, постоянно вляпываетесь в какую-нибудь историю. А я за вас переживаю.
— Ну погоди! — с улыбкой воскликнул Коннор. — Ты мне за все ответишь, когда мы расхлебаем эту кашу.
— Ладно, там видно будет, — сказал Сет. — Но пока тебе не обойтись без моей светлой головы. Подгребай ко мне, нам пора начинать боевые действия.
— Хорошо. А ты пока свяжись с Шоном и Дэви!
— Будь осторожен, враг не дремлет!
После разговора с Сетом Коннор почувствовал себя окрыленным. Едва ли не сметая со своего пути больных в инвалидных колясках и на костылях, он помчался через вестибюль к парковочной площадке. Вслед ему неслись проклятия перепуганных пациентов.
Остановившись у своей машины, чтобы достать из кармана ключи, он внезапно почувствовал тревогу и резко обернулся. Дверца припаркованного рядом с его «кадиллаком» серого внедорожника с тонированными стеклами открылась, выпустив наружу бритого наголо человека, одетого во все черное.
Коннор ахнул и отшатнулся, испуганный его жутковатым обликом. Высокий и худой, с лишенным волос лицом, изуродованным шрамами, он сверлил Коннора своими водянистыми глазами и нахально ухмылялся щербатым ртом.
Это был Габор Лукаш!
Он взмахнул рукой, раздался глухой щелчок, и грудь Коннора пронзила острая боль. Опустив взгляд, Коннор увидел торчащий из груди дротик. Он попытался выдернуть его, но не сумел и стал оседать на асфальт.
Все поплыло у него перед глазами, и он погрузился в безмолвный мрак.
— Вы пунктуальны, как всегда, — проворковала Тамара, с улыбкой встречая гостей в прихожей. — А кто ваша сопровождающая?
— Моя подруга Тония Васкес. Позвольте вас познакомить!
— Добрый день, — сказала Тония, протягивая Тамаре руку. — Какой на вас сказочный наряд!
— Вы очень любезны, — сказала Тамара.
Она была одета в черный жакет со стоячим воротником и пышную черную юбку из тафты, чудесно гармонирующую с остроносыми блестящими туфлями на высоких каблуках.
— Я рада, что вы сдержали данное мистеру Мюллеру обещание. Ваш неожиданный уход во время вашей первой встречи очень расстроил его. Он подумал, что чем-то обидел вас.
— А что случилось? — поинтересовалась Тония.
— Это долгая история, — натянуто улыбнувшись, ответила Эрин. — Но к мистеру Мюллеру она не имеет никакого отношения, так что он напрасно волновался.
— Понимаю, — сказала Тамара, сверкнув изумрудными глазами, под которыми залегли глубокие тени. Ее лицо, щедро покрытое гримом, стало заметно бледнее.
Впрочем, подумала Эрин, возможно, так ей только кажется из-за страха, поселившегося в ее сердце. Он искажал картину окружающего мира, придавая всему зловещий оттенок, и медленно разрастался, как ни пыталась она его подавить, внушая себе, что скоро все войдет в прежнее русло, как только эта работа будет завершена. Душевное спокойствие она ставила выше карьеры, а потому твердо решила впредь не сотрудничать и не общаться с мистером Мюллером, как бы ни были заманчивы его предложения. Пусть обращается к другим экспертам, недостатка в желающих проконсультировать щедрого коллекционера не будет. Она же с радостью уйдет с головой в поиски работы, а если они не увенчаются успехом, то смиренно примет голодную смерть. Заманчивая перспектива! Эрин усмехнулась, вспомнив девиз, вышитый ею собственноручно на салфетке, висящей над компьютером в ее комнате. Воистину каждый сам вершит свою судьбу!
«Если только не позволять другим делать это за тебя», — шепнул ей внутренний голос, и сердце ее тревожно екнуло.
Дом господина Мюллера вселял в нее ужас, она ненавидела его всей душой. С каждым мгновением тревога в ее сердце нарастала, вызывая у нее тошноту и головокружение. Еще вчера она бежала отсюда, как Золушка с бала в королевском дворце, едва лишь часы пробили полночь. И вот сегодня она снова здесь, дрожащая от озноба, но с необъяснимым упорством идущая вперед, как и подобает серьезной взрослой девушке.
Напротив резной массивной двери Тамара остановилась. Искусно изображенный на двери дракон с разверстой пастью поверг Эрин в неконтролируемую панику, с перепугу у нее даже свело живот. Однако усилием воли она поборола страх, расправила плечи, вскинула подбородок и вошла в зал.
Как и вчера, Мюллер стоял к ней спиной и смотрел в окно, погруженный в размышления о вечном и высоком. Заслышав перестук дамских каблучков, он обернулся и, вытянув вперед руки, шагнул к Эрин.
— Я сожалею, если чем-то огорчил вас вчера, сам того не желая. Вероятно, на мне скверно отразилась перемена погоды.
Его острые зубы зловеще сверкнули. Он спросил, кивнув на Тонию:
— А кто ваша прекрасная компаньонка?
— Тония Васкес, — сама представилась ему Тония. — Рада с вами познакомиться. Надеюсь, я не расстроила вас своим визитом.
— Нисколько, для знакомых мисс Риггз двери моего дома всегда открыты. Здесь хватит места для всех прекрасных женщин, имеющих честь дружить с ней.
— Позволю себе заметить, что многое зависит от обстоятельств, — вкрадчиво сказала Тония.
Итак, она уже начала с ним флиртовать, отметила Эрин, поежившись. Что ж, чудесно, возможно, это отвлечет его внимание. Скоро все кончится, и она вернется в свою мышиную норку, чтобы зализывать в темноте раны.
Пройдет немало времени, прежде чем она снова позвонит Тонии. Но скорее всего этого уже никогда не случится.
— Я могу приступить к работе? — резко спросила она. Тония и Мюллер вздрогнули и, прервав свою милую беседу, умолкли.
— Да, конечно! — Мюллер взмахнул рукой, приглашая ее подойти к столу в конце зала.
В голове Эрин крутилась одна мысль: чем скорее с этой работой будет покончено, тем скорее она сможет покинуть это проклятое место.
На темной столешнице, начищенной воском до блеска, лежали три предмета, рядом с ними — папки с заключениями экспертов. Эрин достала из сумочки диктофон и попыталась сосредоточиться.
Первым представленным Мюллером на ее суд раритетом был бронзовый кинжал в ножнах. Из сопроводительных документов следовало, что он был обнаружен в Уэльсе во время дренажных работ в 1890 году, а сделан приблизительно в двухсотом году до н.э. в Швейцарии. Однако, внимательно рассмотрев лезвие, Эрин заподозрила, что оно похоже на лезвие кельтских бронзовых мечей начала первого тысячелетия до н.э.
Костяная рукоять, ее головка и гарда сгнили, но изящное лезвие в форме лепестка прекрасно сохранилось.
«Вторым объектом исследования была каменная статуэтка высотой приблизительно в полметра, изображающая отвратительного хищного зверя, сжимающего в пасти откушенную руку жертвы и попирающего лапами ее оторванную голову. Похожее изваяние Эрин изучала во время учебной практики в Авиньоне и хорошо его запомнила.
Пронизанная ужасом, она отпрянула: как бы ни была редка и занимательна эта вещица, разглядывать ее сейчас у нее не лежала душа. Она стала рассматривать третий артефакт — бронзовый сосуд, украшенный чеканкой в стиле позднего периода латенской культуры — растительным узором и несколькими чудовищами. Внимание Эрин привлекли два дракона с гранатовыми глазами. Их чешуйчатые сплетенные хвосты органично сочетались со стеблями и лепестками орнамента, придавая ему особую притягательность, приправленную страхом.
Внезапно разрозненные догадки Эрин сложились в законченную картину, дающую ясный ответ на все мучившие ее вопросы. В заключении эксперта утверждалось, что сосуд был обнаружен в 1867 году в окрестностях Зальцбурга археологом-любителем во время раскопок древнего захоронения и позже продан его наследниками богатому австрийскому промышленнику.
На самом же деле данный артефакт был найден в Ротберне, как и ожерелье, да и все другие предметы, которые она видела в «Силвер-Форк». За это она готова была поручиться, профессиональное чутье еще никогда ее не подводило.
— Господин Мюллер, — с трудом произнесла она. — Должна вам сказать, что заключение эксперта фальшивое.
— Простите, мисс Риггз, что вы сказали? — изумленно спросил Мюллер, прервав разговор с Тонией.
— Узоры на этих изделиях и другие характерные признаки свидетельствуют, что эти предметы найдены в Ротберне три года назад. Как и те, которые я осматривала в прошлый раз. Они краденые и должны быть возвращены народу Шотландии.
Взглянуть Мюллеру в глаза у нее не хватило духу, ее сковал страх. Мюллер залился сухим, неприятным смехом, напоминающим шуршание листвы, по которой ползет змея. И тогда Эрин все окончательно поняла и медленно обернулась.
Глаза Новака из ярко-голубых стали водянисто-зелеными: он снял линзы, не видя смысла продолжать игру, и сказал:
— Поздравляю вас, Эрин!
— Значит, это все-таки вы, Нова к! Выходит, Коннор был прав! — прошептала она.
Новак улыбнулся и кивнул:
— Да, он был прав, наш бедный безумный Коннор.
Как же могло это чудовище так долго притворяться обычным человеком? — спросила себя Эрин. И в логово этого зверя она затащила бедняжку Тонию! Боже, что она натворила! Эрин испуганно посмотрела на свою подругу — и похолодела.
Тония ухмылялась! Насладившись испугом, проступившим на ее лице, она достала из сумочки дамский револьвер и, направив его на Эрин, насмешливо сказала:
— Извини, что так получилось. Я тебе искренне сочувствую, ты мне нравилась. Поначалу ты показалась мне доверчивой дурочкой, но потом выяснилось, что ты гораздо умнее, чем я считала. Но все-таки недостаточно умна. Поэтому не обижайся.
— Ах ты, мерзкая, злобная, лживая стерва! — в сердцах вскричала Эрин.
— Я потрясен вашей проницательностью, мисс Риггз! — сказал Новак. — Вы заслужили главный приз. Тамара, покажи мисс Риггз то, что она выиграла.
Тамара отворила дверь библиотеки — и в зал вошел высокий, бледный и безволосый человек. Эрин испуганно вскрикнула. Это был Габор Лукаш. Наголо обритый, со щербатым ртом и впалыми щеками, обезображенный малиновыми рубцами, он походил на восставшего из могилы мертвеца. Скользнув по Эрин плотоядным взглядом, он сказал:
— Привет, красотка! Все хорошеешь! Рад снова тебя видеть.
В ужасе отшатнувшись, Эрин ударилась бедром об угол стола и чуть не заплакала от досады.
— Так это ты был в том внедорожнике на магистрали в прошлое воскресенье?
— Естественно, я! — самодовольно подтвердил он.
— Ваш любовник изрядно подпортил Габору внешность, — заметил Новак. — А ведь когда-то он был красавцем. Тюрьма испортила его характер, теперь он стал злым. Я прав, Габор?
— Да, — сверкнув недобрыми глазами, сказал Лукаш. — Я страшно зол.
— У него перекосило лицо, — продолжал Новак. — Он страдает от постоянных болей. И за это он заслужил компенсацию. Я удостоил его чести осуществить мой план в отношении вас, мисс Риггз.
— Нет! Вы не посмеете! — воскликнула Эрин.
— Это замечательный план, — продолжал Новак. — В тюрьме у заключенного достаточно времени, чтобы переосмыслить свою жизнь. Я уверен, что ваш папочка скоро в этом убедится.
— Так вы мстите моему отцу? — спросила Эрин, желая потянуть время.
— Нет, Эрин! — Новак рассмеялся. — Я свожу счеты не только с Эдом. Тония, ты выполнила мое указание?
Да, мистер Мюллер, — с ухмылкой ответила та. — Звонки анонимных доброжелателей скоро сведут ее с ума. Теперь она знает, что все Маклауды страдают наследственным психическим заболеванием, манией преследования и параноидальным бредом. Особенно подвержен этой болезни Коннор, склонный к сексуальному и другому физическому насилию над своими жертвами. Он изнасиловал даже Эрин…
— Какая чушь! — перебила ее Эрин. — Этому никто не поверит. Мама видела меня с ним, он произвел на нее хорошее впечатление…
— Уверен, что она изменит его, посмотрев видеозапись оргии, которую он устроил в вашем доме прошлой ночью, — сказал Новак. — Особенно меня впечатлила сценка, когда он разорвал платье, подаренное мной, и грубо овладел вами извращенным способом, уткнув лицом в стол.
— Вы это записали? — Эрин закрыла лицо ладонями.
— Разумеется! Я был приятно удивлен, наблюдая эти звериные страсти. Не думал, что Коннор способен на такое! Да и о вас, Эрин, я был лучшего мнения.
— Сегодня я поговорила с вашей соседкой, миссис Хатауэй, — самодовольно сказала Тония. — Ей не терпится поделиться с кем-нибудь тем, что она видела вчера на лестничной клетке. Это утвердит всех во мнении, что именно Коннор зверски убил Билли Вегу. Он станет считаться опасным серийным убийцей…
— Полиция найдет и его, и вас, Эрин, — добавил Новак. — Но к сожалению, слишком поздно. Позвольте мне рассказать, как будут развиваться события. Начну с самого начала. Итак, убив Билли Вегу, Коннор окончательно перестал контролировать себя, попав под власть обуявших его страстей.
— Это просто смешно! — воскликнула Эрин. — Какие у него имелись причины убивать Билли?
— Габор не оставил после себя в доме Билли никаких следов, — вкрадчиво сказал Новак. — Однако криминалисты, обследовавшие место преступления, нашли волосы с расчески Маклауда. Перепачканная кровью трость сейчас находится в подвале его дома. Мы установили в вашей квартире видеокамеру и воспользовались кассетами с отпечатками его пальцев. Эта камера была украдена у него несколько месяцев назад, о чем имеется заявление в полицию. Из этого полицией будет сделан логический вывод, что он втайне вас снимал. Следователю, несомненно, доставит огромное удовольствие просмотр особо пикантных эпизодов. Я думаю, что кому-то из заинтересованных лиц даже может прийти в голову разместить их на порно-сайте в Интернете. Ну, как вам такой поворот истории, мисс Риггз?
— Вы мерзавцы и подонки! Я ненавижу вас! — вскричала она.
— Габор! Будь любезен, включи видеомагнитофон! — сказал Новак. — Пора смотреть кино.
Эрин теперь заметила на стене плоский монитор с большим экраном. Едва лишь на нем возникло изображение, колени у нее стали ватными.
Привязанный за руки и за ноги к столбикам кровати, с непроницаемой повязкой на глазах, Коннор не подавал признаков жизни. Заметив испуг в ее глазах, Новак сказал:
— Он скоро проснется, и тогда начнется настоящее представление. Сперва он посмотрит, как Габор будет с вами развлекаться, а потом, содрогнувшись от ужаса, он в припадке отчаяния покончит с собой.
— Этот номер у вас не пройдет, — в отчаянии воскликнула Эрин. — Судмедэксперты установят, что его самоубийство инсценировано!
— Уверяю вас, что все получится. Я все предусмотрел. Он уже проснулся, Тамара?
— Сомневаюсь, — сказала она, взглянув на экран.
— Тамара позаботится о том, чтобы на вашем истерзанном теле нашли его естественные выделения. Она способна выжать соки даже из каменной статуи. Не так ли, моя очаровательная помощница?
— Разумеется, шеф! — с натянутой улыбкой ответила Тамара.
— Не угодно ли вам взглянуть, как она станет проделывать это с Маклаудом? — нарочито любезно поинтересовался Новак.
— Нет, ни за что! — взвизгнула Эрин.
— А вот я, знаете ли, в последнее время пристрастился к просмотру домашнего порно с участием членов семейки Риггз. Сначала главным героем этих фильмов был ваш отец, а вот теперь настала ваша очередь. Надеюсь, вашей мамочке эти записи тоже понравились.
— Так это вы устроили гнусные фокусы с маминым телевизором! — воскликнула Эрин. — Какая гадость!
Жаль, что Маклауд лишил Барбару этого удовольствия, — продолжал глумиться Новак. — Она уже была на грани безумия. Как и Синди, приученная Билли Вегой к употреблению наркотиков. Печально, что женщины из вашей семьи так ошибаются в выборе партнеров. Но это уже не имеет никакого значения, поскольку известие о вашей смерти их наверняка доконает. Тамара, пора! Займись делом.
Тамара вышла из зала. Воцарилась томительная тишина. Все смотрели на Эрин, словно ожидая от нее чего-то.
— У вас ничего не выйдет, — безучастно сказала она. — Коннор — благородный и порядочный человек. Это известно всем, кто его знает. Но вам этого не понять. Вы просто гнусные твари, питающиеся падалью.
Габор взглянул на Новака, тот кивнул, и садист извлек из коробки, стоявшей на столе, пару толстых резиновых перчаток.
Эрин попятилась, но он схватил ее за волосы и сильно ударил по лицу. Она отлетела к стене, ударилась затылком и сползла на пол, ощущая во рту вкус крови. Ее били впервые в жизни, и от боли и шока она едва не потеряла сознание.
— Габор вынужден принять меры предосторожности, — продолжал издеваться над ней Новак. — Хотя, разумеется, ему было бы приятнее обойтись без резиновых изделий, соприкасаясь с вашим телом. — Он приблизился к Эрин и с усмешкой промолвил: — Не бойтесь меня, на этот раз я буду только зрителем, чтобы не выдать себя. На вашем обезображенном трупе эксперты найдут кровь, сперму и волосы Коннора. И его кожу у вас под ногтями.
— Никто не поверит, что он мог совершить что-то подобное! — вскричала Эрин. — Все знают, что он не способен на такое.
— Вы уверены? А я готов разубедить вас в этом. Его найдут мертвым, с пистолетом во рту, рядом с вашим бездыханным телом. Как только обнаружатся следы сексуального насилия, дело закроют. Все уже сейчас уверены, что он свихнулся. И даже вы, милейшая мисс Риггз.
Эрин встала на колени и с презрением бросила ему в лицо:
— Вас все равно будут искать! Моя мать знает, куда я поехала!
— Ты заблуждаешься, — перебила ее Тония. — Перед встречей с тобой я позвонила Барбаре и поинтересовалась, почему тебя нет дома, хотя мы собирались вместе поехать к мистеру Мюллеру. Так что твоя мамочка думает, что ты где-то запропастилась.
— Какая же ты все-таки дрянь! — прошептала Эрин.
— Никто не станет меня разыскивать, — злорадно заметил Новак. — Тем более что факт смерти Мюллера подтвержден судмедэкспертами. Мне следовало бы давно инсценировать свою смерть, но я слишком привык к своей внешности. Проклятая самовлюбленность! Вечно она осложняет нам жизнь…
— Но как вам удалось стать Мюллером? — спросила Эрин.
— Испытываете мое тщеславие на прочность? Мне трудно воздержаться от бахвальства. Я украл жизнь у Клода четырнадцать лет назад, но совершенно не терзаюсь чувством вины в связи с этим. Почему? Да потому, любезная Эрин, что он практически не жил. Я искусственно поддерживал его существование, поскольку нуждался в его живом биологическом материале, чтобы подменить образцы его ДНК в базе данных на свои, когда это потребуется. Все эти годы Мюллер пребывал в коме, вызванной инъекцией большой дозы наркотика. Мне осталось сделать еще одну маленькую хирургическую операцию, и я смогу предстать перед миром. Возможно, я даже сделаю пожертвование институту Хапперта, при условии, что они назовут новый корпус музея вашим именем, увековечив таким образом вашу память. Ну разве это не трогательно?
— Вы дьявол! — воскликнула Эрин.
— Вовсе нет! — обиженно возразил Новак. — У меня чуткое и доброе сердце. Время от времени я проведывал Клода, если мне это позволяли обстоятельства, и, взяв его за руку, рассказывал ему о своих свершениях. Говорят, что на уровне подсознания люди, впавшие в кому, воспринимают слова. Да вы и сами это знаете не хуже меня!
Эрин умудрилась наконец сесть и произнесла с изумлением:
— Значит, вы следили за мной все время, пока Коннор лежал в больнице? Как это низко!
— Вы сами навели меня на эту мысль своей преданностью Коннору. А он подал мне другую интересную идею, искалечив Габора. Вам было суждено уничтожить друг друга! Покончить же с вашей матерью и сестрой было совсем просто. Как и с вашим отцом. Но с вами мне пришлось повозиться, вы слишком упрямы, принципиальны и целеустремленны, вас не так-то легко сломить.
— Значит, вы подстроили все это, чтобы наказать моего отца за то, что он подвел вас, а Маклауда — за то, что он выследил вас и арестовал? И это все? — спросила Эрин.
— На этом я не успокоюсь, — самодовольно сказал Новак. — Я расправлюсь и с братьями Маклауд, Шоном и Дэви. Узнав о позоре Коннора, они будут раздавлены. С их репутацией тоже будет покончено. Их я уничтожу по одному, играючи. Затем я позабочусь о Сете Маки и его молодой жене. Всякий дерзнувший встать у меня на пути будет сурово наказан. Но так, что никто не догадается, что это сделал я. Потому что меня больше не существует в природе, я перевоплотился!
— Выходит, против меня лично вы ничего не имеете?
— Нет. Потому что вы не способны меня обидеть, у вас добрая душа. Вы и мухи не обидите.
— Вы заблуждаетесь на мой счет! — с вызовом возразила Эрин, пытаясь встать. — В последнее время я сильно изменилась: перестала застилать по утрам постель, мыть посуду, стала часто выходить из себя, даже сквернословить…
Новак расхохотался.
— Какая трогательная бравада перед лицом смерти! Вы меня почти разжалобили. Почти, — повторил он, взглянув на Габора.
Внезапно на Эрин снизошло озарение. Она отчетливо поняла, что представляет собой Новак: он был воплощением ее ночных кошмаров, причиной ее бесконечных попыток навести порядок в своей жизни и сдержать наступающий на нее хаос. Неравная борьба закончилась тем, что она очутилась в логове этого чудовища.
Всю свою жизнь Эрин панически боялась хаоса. И вот теперь, когда ей оставалось жить всего несколько минут, она решила, что больше не станет поддаваться страху. Она будет создавать свою собственную реальность насколько хватит сил. Она расправила плечи и спокойно промолвила:
— Ваш план, Новак, обречен на провал! Он далеко не безупречен.
Взглянув на нее с легким изумлением, Новак попросил ее пояснить свое утверждение.
— Вы хорошо изучили сильные и слабые стороны своих жертв, — сказала Эрин. — Но не учли одно важное обстоятельство. Люди со временем набираются опыта и меняются. Для вас же окружающий мир застыл, вам все кажется мертвым. Вы не можете измениться, потому что ваша душа давно мертва.
Поэтому вы так ненавидите нормальных людей. Будь я святой, я бы простила и пожалела вас, но я простая смертная и поэтому я вас проклинаю. Вы — жалкое ничтожество, гниющее заживо.
— Ударь ее еще раз, — вздрогнув, приказал Новак Габору. Габор замахнулся. Эрин прижалась к столу спиной, прикрыв лицо руками.
Внезапно свет в зале погас. Изображение Коннора на экране монитора тоже. Помещение погрузилось в полумрак.
Глава 25
Кто-то хлестал его по щекам и что-то взволнованно говорил ему, почти кричал. Он хотел приказать этому настырному человеку замолчать и оставить его в покое, но язык, губы и зубы ему не подчинялись. Перед глазами стояла кровавая пелена. Наконец она трансформировалась в белый овал лица, с изумрудными глазами и полными губами.
Он почувствовал, как ему влепили еще две пощечины, и пришел в сознание. Ему плеснули холодной водой в физиономию, и он воскликнул:
— Что? Кто? Где я?
— Очнись, идиот! У нас нет времени. Как только включат электричество, нам несдобровать.
Коннор похлопал глазами и прохрипел:
— Что происходит, черт бы тебя побрал? Ты кто? И кто я?
— Я Тамара, болван! А ты — Коннор Маклауд. Новак велел привязать тебя к кровати, а Эрин держать на мушке. Понял, недоумок?
— Новак? Эрин? Где она сейчас? — Он попытался вскочить.
— Так-то оно лучше. Только пока не дергайся, лучше слушай меня внимательно. Времени у нас в обрез. Сейчас я тебя развяжу и дам тебе оружие, и ты за это поможешь мне убить Новака. Согласен?
Он радостно кивнул, и Тамара, достав из-под юбки нож, принялась разрезать его путы. Коннор пошевелил онемевшими конечностями, с трудом сел и спросил:
— Ты тайный агент? Работаешь по легенде?
— Ты шутишь? Какой из меня полицейский? Нет, я вольная птица!
— И чем же тебе насолил Новак?
— Он убил моего любовника, — спокойно ответила Тамара. — Никто не вправе лишать меня удовольствия! — Она стала энергично массировать ему икры.
Внезапно Коннора осенило:
— Тамара… Мара со Стоун-Айленд! Так это ты была любовницей Виктора Лазара! Теперь я тебя вспомнил. Я видел тебя на видеозаписях. Но тогда ты была брюнеткой. И нос, да и глаза тоже у тебя были другие…
— Желтые, как у рыси, — подсказала она. — Хорошая у тебя, однако, память. Нам повезло, что ты не вспомнил меня раньше, в «Силвер-Форк». Новак приказал бы своим громилам перерезать нам глотки. Пошевеливайся! Нам надо действовать, нельзя расслабляться.
Коннор встал и, прихрамывая, сделал несколько неверных шагов. Голова у него разламывалась, к горлу подкатывала тошнота.
— Почему ты мне помогаешь? — спросил он, судорожно вздохнув.
— Это не я помогаю тебе, а ты — мне. Без твоей помощи мне вряд ли удастся прикончить Новака. Он слишком осторожен и хитер.
— А почему бы тебе не сдать его полиции?
— Один раз его уже арестовали. И что же? Да и мне самой не хочется связываться с законом, я ведь тоже не безгрешна, а за грехи отвечать не хочется. Честно говоря, я не думала, что он так быстро до вас обоих доберется. Мне надоело быть наложницей этого чудовища. А его изуверская идея надругаться над тобой и твоей подружкой, а потом убить вас обоих просто отвратительна, даже меня от нее воротит. Пора положить конец его бесчинствам.
— Как это мило с твоей стороны, — язвительно сказал Коннор, — попытаться спасти нам с Эрин жизнь.
— Всегда к вашим услугам, — без тени усмешки ответила Тамара. — Сейчас не время для шуток. Мне требуется поддержка. Я бы хотела выбраться отсюда живой и невредимой. Ты сможешь идти? Действие наркотика должно вот-вот прекратиться, я сама заряжала шприц. И электричество отключила тоже я, чтобы лишить на некоторое время Новака возможности наблюдать за нами с помощью телекамер. Но с минуты на минуту он отправит Найджела выяснить, в чем дело, и придет в ярость, если узнает, что ему не удастся посмотреть наше секс-шоу.
— Секс-шоу? — насторожился Коннор. — Что еще за прихоть?
— Будто бы сам не догадываешься! Некогда болтать, Маклауд, надо действовать. Что же касается секс-шоу, то в вашем с Эрин исполнении оно было потрясающим. Я давно уже не получала такого наслаждения, как на этой неделе, наблюдая вашу оргию. Прими мою благодарность! Ты мастер.
— Черт! — воскликнул Коннор, припав на больное колено. — Кажется, ноги меня не слушаются.
Тамара поддержала его под локоть, он ухватился за столбик кровати и выпрямился, кряхтя от боли.
— Впредь обращайся со своей девушкой повежливее, иначе при нашей следующей встрече я буду к тебе менее дружелюбна, — наставительно сказала Тамара, пытаясь хоть как-то его расшевелить, помочь ему быстрее избавиться от последствий инъекции снотворного. Коннор и сам был бы рад ускорить мучительный процесс отрезвления, но пока ему удавалось лишь не отключаться и не блевать. Злиться у него просто не было сил. Тамара распахнула дверь. Коннор стер рукавом кровь и пот со лба, покачнулся и едва не упал.
— В фильмах о Джеймсе Бонде всегда есть две красавицы, хорошая и плохая, — пробормотал он.
— Я плохая, — с кошачьей улыбкой промурлыкала Тамара.
— Не смущай меня! Я все равно сейчас ни на что не гожусь.
— А вот Новак уверял меня, что ты никогда не теряешь головы. Ну пошевели хотя бы извилинами, не разочаровывай меня окончательно. Слушай внимательно! Поступим так: притворимся, что ты освободился от пут, оглушил меня, забрал у меня пистолет и приказал мне отвести тебя к Эрин. Ты прикроешься мной, как щитом, и мы войдем в зал…
— Это никуда не годный план! — прервал ее Коннор. — Ему безразлично, убью я тебя или нет. И мы это отлично понимаем. Он даже способен сам убить тебя, чтобы развеять все сомнения.
Тамара насупила брови и сердито спросила:
— У тебя есть идея получше?
Есть! — с гордостью произнес Коннор. — Ты говоришь мне, где они сейчас находятся, бежишь звать на помощь, а я тем временем постараюсь как-то сам с ними разобраться.
Тамара презрительно фыркнула.
— Гениально! В итоге Новак сначала убьет вас с Эрин, а потом и до меня доберется. Уж лучше я пойду вместе с тобой, тогда нас будет уже двое против троих. Тония глупа и медлительна, а вот каждый из мужчин стоит двоих.
— Значит, силы почти равны, — задумчиво сказал Коннор. — Потому что Эрин отважна, как амазонка.
— Но она безоружна. Довольно спорить, закрой рот и придумай что-нибудь, пока мы будем идти по коридору, — прошипела Тамара и взяла Коннора под локоть.
Сделав несколько шагов, он прошептал:
— А за что ты полюбила Виктора Лазара? Чем он был лучше Новака? Такой же преступник, сумасброд, сластолюбец, скупец и безжалостный садист…
— Я сама такая же, — перебила его Тамара. — Но он был неординарным человеком, а я люблю таких. К тому же Виктор мог дать мне то, чего мне всегда не хватало.
— И чего же тебе не хватало?
Тамара достала из-под подола юбки пистолет Коннора, сунула его владельцу в руку и пробурчала:
— Это не твоего ума дело! Вперед! Время идет!
— Стоп! — сказал Новак.
Рука Габора застыла в воздухе. Они с Новаком встревоженно переглянулись. Эрин пощупала холодными пальцами столешницу и сжала в руке бронзовый кинжал.
Новак и Габор этого не заметили. Эрин сунула кинжал в рукав, дрожа от собственной дерзости, положила руку на грудь и прикрыла ее другой рукой. Со стороны это выглядело вполне естественным жестом защищающейся напуганной женщины.
Новак что-то резко сказал на неизвестном ей языке.
Габор ответил ему на том же тарабарском наречии. Новак нажал на потайную кнопку, вмонтированную в его наручные часы, что-то рявкнул в крохотный микрофон, обернулся к Эрин и, окинув ее злобным взглядом, приказал Тонии пойти проверить, чем занимается Тамара.
— Если неисправна видеосистема, пусть они придут сюда, — добавил он. — Сначала посмотрим их представление, а потом покажем Коннору наш спектакль.
Габор зловеще рассмеялся.
Тония открыла дверь и, с испуганным визгом отпрянув от нее, выхватила пистолет. Новак и Габор тоже выхватили оружие.
— Расслабьтесь, — насмешливо произнесла Тамара. — У меня все под контролем.
Она вошла в зал. Рядом с ней ковылял Коннор со связанными за спиной руками и неестественно запрокинутой головой. Тамара держала его за волосы, уткнув ствол пистолета ему в подбородок.
— Когда отключили ток, я сообразила, что надо привести его сюда, — сказала она. — Вы же не станете лишать себя редкого удовольствия, шеф?
— Тебе не следовало рисковать, — неодобрительно сказал Новак. — Надо было посоветоваться со мной. Ведь он мог внезапно напасть на тебя.
— Простите, шеф, но мне очень хотелось угодить вам. Как видите, я легко с ним справилась, — сказала Тамара. — Пусть Габор поможет мне приковать его наручниками к батарее.
— Помоги ей, — приказал Новак Лукашу. — Мы выбиваемся из графика, скоро стемнеет.
Тамара выпустила из своих цепких пальцев вихор Коннора и, отступив от него, приказала:
— Сядь на пол! Вот здесь!
Коннор медленно сел.
Габор стал приближаться к нему, говоря с угрозой:
— Я бы предпочел отдубасить тебя тростью, но иметь твою крошку у тебя на глазах тоже неплохо. Ты полюбуешься, как я буду развлекаться с ней, а затем отправишься к праотцам.
Он прыгнул на Коннора, как разъяренный зверь, и повалил его на пол. Коннор изловчился и выстрелил. Габора отбросило на спину, изо рта у него хлынула кровь. Тония завизжала. Тамара резко ударила ей кулаком в лицо.
Новак вскинул руку с пистолетом, целясь в Коннора. Эрин очнулась от охватившей ее оторопи, выхватила кинжал и с разбегу вонзила его Новаку в горло. Пистолет упал на пол, темная кровь хлынула на белоснежную льняную сорочку. Падая, Новак обхватил Эрин руками, словно желая увлечь ее за собой в ад. Ее стошнило от запаха его крови.
Прогремел выстрел, потом другой. Эрин ударилась затылком об стол и провалилась в черную пустоту.
— Эрин! Очнись, черт бы тебя побрал! Не молчи!
В голосе Коннора звучал испуг. Эрин хотелось его успокоить, но она не могла произнести ни слова. Ей казалось, что она парит в безвоздушном пространстве, крохотная и беспомощная, как Дюймовочка.
— Она вся в крови! — с дрожью в голосе произнес Коннор и разорвал на ней блузку. — Боюсь, что…
— Расслабься, это не ее кровь, — сказала Тамара.
Эрин открыла глаза, преодолев ужасную головную боль, и хрипло прошептала:
— Ты жив, Коннор?
— Да, дорогая. Как ты себя чувствуешь?
— Сама не понимаю. Где мы? На земле или в раю?
— Мы только что выбрались из ада, — мрачно пошутил Коннор, ощупывая ее тело. Не обнаружив на нем повреждений, он вздохнул с облегчением. — Боже, как ты меня напугала!
— У меня раскалывается голова, — пожаловалась она и попыталась поднести руку ко лбу. Но рука ее не слушалась. Коннор ощупал пальцами ее голову. Эрин болезненно вскрикнула.
— У тебя огромная шишка на затылке, но раны нет, — сказал он. — Тебе придется показаться врачу.
— А что с Новаком? — спросила она.
— Взгляни сама. — Коннор кивнул на окровавленный труп, лежащий рядом. Эрин посмотрела на него и вновь почувствовала тошноту.
— Он мертв? — на всякий случай спросила она.
— А ты и впрямь амазонка, — одобрительно сказала Тамара. — Прикончила его одним ударом. Отличная работа! Кинжал попал ему точно в артерию. Кровью забрызгало всю стену, зал стал похож на скотобойню.
— А кто стрелял? — спросила Эрин.
— Мы с Коннором сделали по контрольному выстрелу.
— Тамара, ты ранена! — вскричал Коннор, заметив, что она зажимает рукой плечо.
— Меня укусила эта сучка Тония, — равнодушно сказала Тамара. — Но мне к этому не привыкать, я терпела кое-что и похуже, а потом шла танцевать.
Эрин снова провалилась в черную пустоту. Коннор похлопал ее ладонью по щеке и спросил:
— Ты с нами, малышка? Очнись!
— Я жива, — пролепетала она. — Надеюсь, что все обойдется.
— Я в этом и не сомневаюсь, — сказал Коннор, прижимаясь лбом к ее плечу. — Бог тебя не оставит.
Она ощутила знакомый запах его тела и прошептала:
— Бога нет. Есть только вселенский хаос. Все остальное — ложь и притворство.
— Кажется, у тебя сотрясение мозга, — озабоченно сказал Коннор.
— А вот мне кажется, что она пытается сказать тебе нечто важное, — заметила Тамара. — Знаешь, Эрин, у тебя есть отличные задатки скверной девчонки: эффектная внешность, редкое упрямство, светлые мозги.
Пораженная столь удивительным комплиментом, Эрин очнулась и спросила, хлопая глазами:
— Ты это серьезно или в шутку?
— Конечно, серьезно! Тебе не хватает только шика, но это поправимо. Главное, что ты не из пугливых.
— Все это очень мило, Тамара, — сказал Коннор, крепче прижимая Эрин к своей груди, — но роль скверной девчонки не для нее.
— Пусть она сама скажет за себя! — с ухмылкой возразила Тамара. — Сегодня ее день, она совершила свое первое убийство. Так ты говоришь, что Бога нет и миром правит хаос? Я всегда так считала, потому-то и стала такой, какая я есть.
— Довольно, Тамара! Эрин вовсе не такая! — одернул ее Соннор, начиная сердиться.
— Я твоя должница, — не унималась Тамара. — Если тебе понадобится помощь, чтобы провернуть какое-нибудь жуткое дельце, оставь для меня записку в магазинчике сексуальных игрушек «Хани пот» на Пайонир-сквер. Обожаю творить всяческие ужасы.
— Ужасы? Подобные вот этому? — спросил Коннор, окидывая взглядом помещение. — Это круто!
— Признаться, это превзошло все мои фантазии, — сказала Тамара. — Нет, я пока не собираюсь повторять подвиги Эрин. Но явлюсь по первому же ее зову. Ведь она так эффектно заколола этого выродка, да еще бронзовым кинжалом, что ей позавидовал бы профессионал.
— Спасибо, но я сам способен защитить ее, — сказал Коннор.
Тамара похлопала Эрин по щеке пальцами с длинными ногтями, покрытыми перламутровым лаком, и возразила:
— Мужчины приходят и уходят, а верные подружки остаются!
— Такие, как Тония? — Эрин горько усмехнулась.
Тамара брезгливо взмахнула забрызганной кровью рукой.
— Тония пусть ищет себе подружек среди крыс на помойке. То, что ты потеряла из-за нее, ты вновь обрела благодаря мне! Помни об этом! — Она порывисто наклонилась к Эрин и с чувством поцеловала ее в губы.
— Эй, подружка! Не пора ли тебе и честь знать? Спасибо за помощь и трогательные разговоры о девичьей дружбе, но все мы немного устали. Так что перестань морочить нам голову и уноси отсюда ноги подобру-поздорову.
Тамара нахально рассмеялась и воскликнула, грозя ему пальцем:
— Ну, Маклауд, берегись! Я еще доберусь до тебя!
Она встала, задрала юбку и засунула пистолет в кобуру, пристегнутую к бедру.
— Здесь скоро будет полно полицейских, а у меня на них аллергия. Так что я лучше пойду. Чао, красавчик! Передавай от меня привет своим коллегам.
— Я больше не полицейский, — пробурчал Коннор.
— Бывших полицейских не бывает. Пока, сестричка. Мы славно повеселились! — Она улыбнулась Эрин и направилась к двери.
— Минуточку, Тамара! — окликнул ее Коннор. — В доме остался кто-нибудь из охраны?
— Думаю, что нет. Сильвио и Найджел скорее всего дали деру, услышав выстрелы. Остальные подручные Новака рассеяны по всему городу. В скором времени они исчезнут с горизонта. А это глупое животное, — она пнула ногой Тонию, оказавшуюся у нее на пути, — для вас не опасно. Перестань хныкать, корова! Лучше заткнись и зажми рукой рану, пока не истекла кровью.
— Еще раз спасибо тебе за помощь, Тамара! — сказала Эрин. — Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, как меня найти.
— До встречи, подружка! — Тамара ослепительно улыбнулась и вышла за дверь.
В зале воцарилась тишина, нарушаемая только всхлипами Тонии. Вид двух окровавленных мертвецов нервировал Эрин, ей хотелось поскорее убраться из этого страшного места.
— Мобильник с тобой? — спросил Коннор.
— Он в сумочке, — ответила Эрин. — Надо ее найти.
— Я сам этим займусь! — сказал Коннор.
Он встал и отправился на поиски сумочки. Лишившись его тепла, Эрин почувствовала озноб. Откуда-то издалека доносились отзвуки разговора Коннора с Ником по телефону.
— Заткнись, Ник, и позволь мне сказать! Нам срочно нужна медицинская помощь. Вызови сюда карету и приезжай сам. Посмотришь на трупы Новака и Лукаша, опознаешь их, а потом, если захочешь, сможешь арестовать меня. Да, здесь находится одна подручная Новака с огнестрельным ранением мягких тканей таза. Какой адрес? Да откуда же мне знать? Меня доставили сюда в бессознательном состоянии. Сейчас спрошу у Эрин. Дорогая, какой адрес этого логова?
Стуча зубами, Эрин назвала адрес. Он повторил его Нику и добавил:
— Поторопись, Эрин вот-вот отключится!
Он убрал телефон в карман, стянул с Эрин окровавленную блузку, снял с себя сорочку, надел ее на Эрин и, усадив ее к себе на колени, стал согревать в объятиях.
Но озноб продолжал колотить ее с прежней силой. Даже объятия Коннора вселяли в нее страх. Ей хотелось извиниться за свое поведение, поблагодарить его за то, что он ее спас, назвать его героем и заверить в своей вечной любви. Но у нее зуб на зуб не попадал. Чудовищные картины возможного трагического поворота событий не оставляли ее в покое. Душа Эрин корчилась от ужаса и надрывно кричала, взывая о помощи. Коннор крепче прижимал Эрин к себе.
В таком состоянии и нашли их его братья и Сет. Проскользнув, словно безмолвные тени, в зал, они застыли на месте в оцепенении. Придя в себя, они высвободили Эрин из объятий Коннора, надели на нее мужской кожаный пиджак и вынесли ее на свежий воздух.
Последнее, что она запомнила, прежде чем потерять сознание, — множество людей, снующих вокруг, яркий свет, укол иглы и вой сирены кареты «скорой помощи». Потом все погрузилось во мрак.
Глава 26
Коннор затормозил автомобиль, выключил мотор и замер, борясь с мучительным желанием закурить. Никаких причин отказывать себе в удовлетворении этого позыва у него не имелось. Ничто не мешало купить ему табаку и папиросной бумаги. Он отказался от курения, желая угодить Эрин. Однако, перестав быть ее любовником и телохранителем, он обрел моральное право закурить, если ему того захочется. Почему бы ему, черт побери, и не побаловать себя?
И все же сделать это он не осмеливался, пока еще не готовый оборвать последнюю ниточку, связывающую его с Эрин. Закурив сигарету, он поставил бы точку в их отношениях, подвел бы черту под их романом.
Минула неделя после кровавой бани в апартаментах Новака, но Эрин так и не позвонила ему. А коль скоро до той бойни она недвусмысленно намекнула, что больше не желает его знать, он решил дождаться, пока она сделает первый ход.
Он выбрался из автомобиля, потер разболевшееся бедро, не дающее ему покоя вот уже несколько дней подряд, и, взглянув на мрачное здание тюрьмы, поморщился. Казенные дома всегда нагоняли на него тоску. Вероятно, это объяснялось мучениями, пережитыми им в больнице. Чтобы поднять себе настроение и скоротать время, он стал складывать из бумаги забавные фигурки. Но оригами не помогло ему унять волнение перед важной встречей и отделаться от скверного предчувствия.
Наконец тюремный охранник выкрикнул его фамилию. Под ложечкой у Коннора тревожно засосало, словно он шел на прием к проктологу или зубному врачу.
Перехватив тяжелый взгляд Эда Риггза, смотревшего на него сквозь толстое стекло перегородки, Коннор еще сильнее захромал. Эрин унаследовала широко посаженные глаза от отца. Было чуточку жутковато видеть их сейчас на окаменевшем лице Эда. Риггз поднял трубку переговорного устройства. Коннор поднял трубку с другой стороны перегородки и сказал:
— Здравствуй, Эд.
— Что тебе надо, Маклауд? — угрюмо спросил Эд. — Только говори быстрее, у нас мало времени.
Собравшись с духом, Коннор выпалил:
— Я хочу сделать Эрин предложение. Глаза Эда остекленели.
— Зачем ты мне это говоришь? Если бы только Коннор знал ответ!
— Чтобы внести в дело полную ясность, — с трудом ответил он, уже тысячу раз задававший этот вопрос самому себе, прежде чем прийти сюда. — Ты ведь ее отец.
Риггз горько ухмыльнулся:
— Решил поговорить со мной, как мужчина с мужчиной? Хочешь получить мое благословение?
Ярость и обида, давно уже разъедавшие Коннору нутро, вскипели и выплеснулись наружу. Он бросил в лицо предателю:
— Мы с Эрин не нуждаемся в твоем благословении! Уж как-нибудь обойдемся и без него! Главное, что мы любим друг друга!
Риггз затряс головой.
— Вечно ты все портишь, самовлюбленный сукин сын! Ты всегда меня злишь! Если так, тогда какого черта ты сюда пришел? Катись-ка ты отсюда куда подальше!
— Да пошел ты! — огрызнулся Коннор.
Оба замолчали, прожигая друг друга ненавидящими взглядами. Наконец Риггз не выдержал и, моргнув, устало произнес:
— На прошлой неделе меня посетила Барбара. Она мне все рассказала, и об Эрин, и о Синди. — Он уронил лицо на ладони и глухо промолвил: — Чего ты хочешь, Маклауд? Чтобы я поблагодарил тебя? Может быть, еще и покаялся? Даже не мечтай! С меня довольно и того, что я сижу в тюрьме, а не отдыхаю на курорте.
— Нет, ты не угадал. Этого мне от тебя не надо, — сказал Коннор.
— Значит, ты хочешь сказать мне, что сумел сделать то, чего не смог сделать я, — защитил моих женщин? Хочешь поиздеваться надо мной, похвастаться своими заслугами? Ну, что же ты умолк? Почему не бьешь себя кулаками в грудь и не вопишь, что ты самый лучший, честный, принципиальный и заслуживаешь награду за свои подвиги?
— Да, я надеюсь получить свою награду, — без обиняков ответил Коннор.
Неужели? — Эд Риггз злобно прищурился. — Ты полагаешь, что заслужил Эрин? Думаешь, что она должна принадлежать тебе? Не слишком ли много ты на себя берешь?
— Это будет решать Эрин! — отрезал Коннор.
— Тогда зачем же ты мотаешь мне нервы? — прошипел Риггз.
— Я хотел, чтобы ты пожелал мне удачи, — тихо сказал Коннор, опустив глаза.
Он приготовился услышать в ответ отборную ругань, однако Риггз надолго замолчал. Когда же Коннор поднял глаза, то с удивлением увидел, что лицо Эда посерело.
— Я всегда считал тебя человеком со странностями. А теперь окончательно убедился, что ты не от мира сего, — раздельно произнес он. — Ты слишком многого от меня хочешь.
— Я вправе рассчитывать на благодарность того, кто многим мне обязан. И пусть я не от мира сего, но мне хочется услышать от тебя напоследок хоть что-то приятное, — сказал Коннор.
Риггз поморщился, пожевал губами и сказал:
— Что ж, если так, тогда, как говорится, попутного тебе ветра.
— И на том спасибо, — сказал Коннор, почувствовав двусмысленность этого пожелания.
— Время вашего свидания истекло, — раздался голос охранника.
Коннор кивнул и положил трубку. Риггз подал ему знак поднять ее для продолжения разговора. Коннор схватил трубку и прижал ее к уху.
— Береги Эрин! — сказал Эд. — Продолжай о ней заботиться, у тебя это неплохо получается, Маклауд.
— Она почему-то так не считает, — с обидой ответил Коннор. — Но я все равно буду о ней заботиться. Это мой крест.
Риггз положил трубку, встал, повернулся и ушел.
Лишенные фотографий и настенных ковриков, голые стены квартирки Эрин подчеркивали удручающую убогость ее временного пристанища. Вбежавший в комнату Майлс схватил напольное зеркало и устремился с ним к выходу.
— Пожалуйста, поосторожнее с ним, оно старинное! — сказала Эрин.
— Я всегда осторожен, — ответил Майлс и скрылся за дверью, оставив за собой запах пота.
В комнату влетела Барбара и воскликнула:
— Забирай свою одежду, доченька, и поехали отсюда! В пикап все равно больше ничего не поместится. Неплохо бы пожевать чего-нибудь на дорожку, у меня разыгрался аппетит.
— Я не голодна, мама, — сказала Эрин. — Забирай эту сумку, а я пока здесь приберусь.
— Что? — Барбара вытаращила глаза. — Да эта дыра не заслуживает того, чтобы наводить в ней чистоту. Если вымыть пол, он превратится в решето.
— Мне просто хочется немного побыть здесь одной.
— Как тебе угодно, — недовольно пробурчала Барбара и, смерив дочь ледяным взглядом, схватила пакете бельем и гордо вышла вон.
Эрин застыла посередине комнаты, чувствуя, как дрожат ноги после беготни с вещами по ступенькам с шестого этажа и обратно. Лифт по-прежнему не работал. Но теперь это ее уже не волновало.
Хуже было другое — что-то сломалось у нее внутри.
Эрин опустилась на пол и обхватила руками колени. День был теплый, но ее все равно бил озноб. Нервная дрожь охватывала ее всякий раз, когда она вспоминала о Конноре. Он упорно ей не звонил, и это просто убивало ее.
Ну и поделом ей! А чего еще она могла ожидать от мужчины, пытавшегося спасти ее честь и жизнь, а вместо благодарности услышавшего лишь оскорбления? Да после такого он мог вообще возненавидеть ее! Эрин вздохнула и нахмурилась, все глубже погружаясь в удручающие воспоминания.
После того как мать привезла ее домой из больницы, она впала в апатию: целыми днями лежала на кровати, уставившись в стену, безразличная к себе и ко всему миру. Ей было наплевать даже на то, что чувствуют, глядя на нее, мать и Синди. В свое время они изрядно потрепали ей нервы, так пусть теперь тоже попотеют, пусть рвут на голове волосы и грызут от отчаяния ногти.
Но вот однажды, когда Эрин лежала плашмя на кровати, уронив руку на пол, ее пальцы нащупали бумажного носорога, сделанного Коннором. Нахлынувшие чувства всколыхнули в ее сердце воспоминания о той волшебной ночи, когда они поклялись друг другу в вечной любви. Она прижала руки к животу и уставилась на пол, покрытый поцарапанным линолеумом. Память о той ночи засела в ней, как острый нож, и рана продолжала кровоточить.
Не принесла ей облегчения и еще одна неделя бесконечных дней и бессонных ночей. Всякий раз, когда она брала телефонную трубку, чтобы позвонить Коннору, она понимала, что ей предложить ему в общем-то нечего. Она казалась себе настолько ничтожной и недостойной его, что готова была засохнуть, как сорванный цветок, и превратиться в прах, если он ее отвергнет. А в том, что он именно так и поступит, она почти не сомневалась.
Неведение представлялось ей предпочтительнее жуткой определенности. Каждый день она клала трубку на рычаг и убеждала себя, что обязательно позвонит ему завтра, собравшись наконец с духом. Но назавтра повторялась та же история.
Сегодня она поняла, что так жить больше нельзя и нужно позвонить ему немедленно. Если он откажет ей, тогда завтра же она отсюда съедет. Ее подруга Саша, живущая в общежитии в Портленде, сказала ей, что у них недавно освободилась комната. Что ж, пусть это станет шагом назад, возвращением в пору учебы в колледже, но ничего лучшего она пока не могла себе позволить. Да и оживленная обстановка в доме, полном энергичных молодых женщин, пойдет ей на пользу. На Северо-Западе ее больше ничто не удерживало: мама работала и была этим чрезвычайно довольна, Синди, под руководством Майлса, посещала летнюю школу. В общем, в ее помощи никто не нуждался. И слава Богу! Ей бы набраться сил, чтобы помочь себе самой!
— Поехали, деточка! — решительно заявила Барбара, снова войдя в комнату, чтобы забрать последний пакет с ее пожитками.
Эрин улыбнулась, взглянув на ее раскрасневшееся лицо, вскочила и, схватив в охапку оставшуюся в стенном шкафу одежду, последовала за матерью вниз по лестнице. Но едва она пинком открыла входную дверь, как остолбенела.
Одетый в мятые штаны цвета хаки и линялую оливковую тенниску, возле подъезда стоял угрюмый Коннор. Его «кадиллак» был припаркован неподалеку.
Вещи выпали из рук Эрин, она смертельно побледнела.
— Нашел время нарисоваться! — с досадой пробурчала Барбара и стала поднимать с крыльца упавшую одежду.
Синди бросила на мать сердитый взгляд и начала ей помогать, шипя при этом:
— Лучше помолчи, мама! Как-нибудь и без тебя разберутся.
— Разберутся? Это как же, хотелось бы мне знать? Твоя старшая сестра вот уже две недели как не знает покоя! Не ест, не спит, бедняжка, вся извелась, а он ей даже позвонить не удосужился! По-твоему, я должна молча наблюдать, как мучается моя девочка? Нет уж, с меня довольно! Я больше не собираюсь молчать! — разбушевалась Барбара.
Коннор смягчился и сказал:
— Рад видеть вас живой, здоровой и бодрой, миссис Риггз!
— Не подлизывайся, Коннор Маклауд! — воскликнула Барбара. — Я на тебя сердита! У Эрин, как видишь, все просто валится из рук.
— У меня тоже была тяжелая неделя, — сказал Коннор, поглядывая на Эрин.
Барбара стала укладывать пакеты с вещами в машину. Эрин застыла на крыльце, словно соляной столб.
— Привет! — вкрадчиво сказал Коннор.
Она вздрогнула от звука его голоса и прошептала:
— Здравствуй, Коннор.
Он посмотрел на Синди, Майлса и Барбару и спросил:
— Вы не станете возражать, если Эрин покатается со мной?
— Она с утра не ела, так что я отпущу ее с тобой лишь при условии, что ты ее покормишь. А с вещами как-нибудь и сами управимся, — сказала Барбара, садясь в пикап и захлопывая дверцу. — Эрин! Позвони мне! — крикнула она, опустив оконное стекло. — Не заставляй меня волноваться.
— Хорошо, мама! — отозвалась Эрин.
Синди и Майлс тоже забрались в автомобиль, и он тронулся с места.
— С твоей мамочкой лучше не спорить, — сказал Коннор, провожая пикап взглядом. — Я боялся, что она меня поколотит. Садись в машину! — Он распахнул дверцу «кадиллака».
С трудом оторвав от крыльца свинцовые ноги, Эрин молча села на заднее сиденье, и Коннор, ничего ей не объяснив, куда-то ее повез. Она чувствовала, что ей пора хоть что-то сказать, но не могла подобрать нужные слова.
— Ты съехала с этой квартиры? — нарушил молчание Коннор.
— Да, — сказала она. — Хочу поменять обстановку.
— И куда же ты решила отправиться?
— Для начала в Портленд, к подруге, — глядя в окно, ответила Эрин. — Здесь меня ничто не удерживает, попытаюсь наладить свою жизнь на новом месте.
— Выходит, если бы я к тебе не нагрянул, мы бы никогда не увиделись?
— Почему же, я собиралась позвонить тебе перед отъездом.
— Чтобы попрощаться?
Ответить Эрин не успела: Коннор затормозил перед белым двухэтажным особняком с большой верандой, окруженной цветником.
— Куда ты меня привез? — спросила Эрин, с интересом рассматривая кусты роз и жасмина.
— В свой дом, — выразительно взглянув на нее, ответил он.
— Здесь очень мило, — сказала она, пряча глаза.
— Прошу! — Коннор взмахом руки предложил ей пройти в дом.
Жилище Коннора ей понравилось. Прекрасно обставленное, с паркетным полом, камином, королевской кроватью и синим ворсистым ковром перед ней, чудесно сочетающимся с неброскими пейзажами, украшающими стены, оно было чистым и уютным.
Коннор пригласил ее на кухню. Но Эрин сказала, что есть ей не хочется. Тогда он предложил выпить пива или холодного чаю. Она предпочла пиво. Он достал из холодильника две бутылки, открыл их и взял из буфета бокалы. Лицо его при этом оставалось напряженным. Они сели за стол напротив друг друга, и он глухо спросил:
— Почему ты не звонила мне, Эрин?
Вопрос надолго завис в воздухе.
Эрин наполнила свой бокал пивом, задумчиво посмотрела на пену и ответила честно, не покривив душой:
— Мне было стыдно, что я тебе не поверила.
— Не принимай это близко к сердцу, — сказал Коннор. — Я и сам бы себе не поверил, уж больно невероятной казалась эта история.
— После всего, что там произошло, я стала чувствовать себя такой… маленькой. Словно меня и вовсе не существует.
— Барбара сказала, что у тебя началась бессонница. Тебя мучили кошмары? — озабоченно спросил Коннор.
Эрин кивнула.
— Это пройдет, — заверил ее он. — У тебя крепкие нервы. Ей на глаза навернулись слезы, слова, которые она собиралась произнести, застряли в горле.
— А хочешь знать, как я их раскусил? — спросил он.
Она достала из сумочки салфетку и кивком дала ему знак продолжать.
— Я поехал в больницу и навел там справки о Тонии. Шон сказал, что он видел ее там, когда навещал меня. В администрации же мне сообщили, что работавшая у них Тония Васкес вот уже несколько лет как вышла на пенсию.
— Понятно, — сказала Эрин.
— Но это еще не все, мне показали регистрационный журнал… — Он выразительно посмотрел на нее.
Эрин закрыла лицо ладонями.
— В котором я нашел твою фамилию. Ты, оказывается, навещала меня ежедневно, пока я был в коме, и читала мне книгу.
Эрин посмотрела на него сквозь пальцы и улыбнулась.
— Попалась, — сказала она.
На суровом лице Коннора не дрогнул ни один мускул. Эрин положила руки на стол.
— Я где-то слышала, что чтение вслух помогает больным быстрее вернуться в сознание, — сказала она. — Еще на них хорошо воздействует пение, а также обыкновенный разговор. Петь я не умею, поэтому остановилась на чтении. А потом начала разговаривать с тобой…
— А что ты мне читала?
— Роман «Ничего не бойся».
— А что ты мне говорила?
Слеза скатилась по ее щеке. Эрин промокнула ее салфеткой, судорожно вздохнула и сказала:
— О том, как сильно я хочу, чтобы ты очнулся. И о том, как страстно жду того дня, когда мы будем вместе. На другой день после этих слов ты пришел в сознание. Узнав об этом от медсестры, я перестала тебя посещать.
— Но почему? Что тебя испугало? — изумленно спросил он.
Эрин усмехнулась:
— Я оробела, не решилась побеспокоить тебя. Ведь ты был очень слаб. Зачем тебе было знать, что какая-то глупая девица домогается твоего внимания?..
Коннор резко встал из-за стола, стул отлетел к стенке и, стукнувшись об нее, упал на пол.
— Как такое могло прийти тебе в голову? — вскричал он. — По-моему, ты и теперь все еще не избавилась от своей дурацкой робости! Признайся, что потому-то ты мне и не звонила!
— Коннор, я… — попыталась оправдаться Эрин.
— А почему, по-твоему, я тогда очнулся? — взорвался он. — Ты никогда не задавалась этим вопросом?
Эрин прикрыла рот рукой и покачала головой.
— О Боже! — воскликнул Коннор, с тоской запрокинув голову. Лицо его побледнело, искаженное болезненной гримасой. — Да я бы даже из могилы восстал, если бы услышал, что ты мечтаешь стать моей. — Он выбежал из кухни в коридор.
Эрин метнулась следом и схватила его за руку.
Он резко обернулся, и они сжали друг друга в объятиях, движимые непреодолимой силой взаимного притяжения. Их губы слились в долгом страстном поцелуе, от которого замирало сердце и мутился рассудок.
Очнулись они уже на ковре в жилой комнате, в весьма любопытной позе. Сидя на Конноре верхом, Эрин срывала с него тенниску, снедаемая желанием поскорее насладиться его мускулистым телом, убедиться, что он ей не приснился и действительно хочет ее. Коннор сжал ей запястья и прохрипел:
— Не торопись…
— Ты не хочешь меня? — испуганно спросила она, еще сильнее прижавшись к нему.
— Этого мне уже недостаточно, — ответил он. — Ты нужна мне вся и навсегда. И даже не пытайся пустить в ход свои колдовские чары, прежде чем я надену на твой пальчик обручальное кольцо. И посмей только мне возразить!
По трепещущему телу Эрин растеклось блаженное тепло. Переполненная радостью, она просияла и спросила:
— Это розыгрыш? Тебе вздумалось так оригинально пошутить?
— Никаких шуток! — отрезал он. — Сначала кольцо, потом секс.
— Я поняла, ты хочешь поиграть со мной! Но я не позволю тебе отвергнуть меня в такой момент. Ты плохо знаешь силу моих чар! Тебе не удастся перед ними устоять.
— Перестань, Эрин. Я говорю серьезно. Рассуди сама, кто же станет покупать корову, если можно и даром получить вдоволь молока!
— Забавно! — Эрин рассмеялась. — Но странно, что ты не хочешь меня после долгой разлуки. Где же мы сейчас возьмем обручальное кольцо? Ты специально говоришь это, чтобы поиздеваться надо мной!
Коннор приподнялся, упершись локтями в пол, сунул руку в потайной карман брюк и достал оттуда черную бархатную коробочку.
— Вот оно! Я уже давно ношу его с собой на всякий случай.
Эрин выхватила коробочку у него из рук и раскрыла ее.
Кольцо оказалось старинным, с овальным ограненным аквамарином, играющим оттенками синего и зеленого цветов и обрамленным изящной платиновой оправой. Как знаток антиквариата, Эрин моментально поняла, что эта вещица уникальна. От нахлынувших чувств у нее зарябило в глазах и перехватило горло.
— Я подумал, что оно тебе понравится. Ведь ты, со своим изысканным вкусом, вряд ли предпочла бы носить банальное кольцо с бриллиантом, — сказал Коннор.
— Я только что лишний раз убедилась, что наши вкусы и мысли во многом совпадают, — прошептала Эрин. — Кольцо великолепно. Я от него в восторге.
Он взял у нее коробочку и, достав из него колечко, спросил:
— Ты будешь его носить?
— Да! — не раздумывая, ответила Эрин, протягивая ему левую руку.
Коннор надел ей кольцо на безымянный палец. Зачарованная сиянием камня, Эрин сказала:
— Сидит просто чудесно, нам даже не придется его подгонять по размеру. Как ты угадал?
— Я подогнал его, — с лукавой улыбкой признался Коннор, — примерив одно из твоих колечек, оно в точности соответствовало диаметру моего мизинца. Мне оставалось только сказать это ювелиру. Вот и весь фокус.
Эрин опешила.
— Значит, ты не сомневался, что я соглашусь?
— Разумеется! Потому-то и подготовил все заранее. Господь благоволит к тому, кто все предусмотрел. Это любил повторять мой безумный папочка, когда учил нас изготавливать бомбу или делать трахеотомию.
Эрин залилась счастливым смехом и обвила руками его шею.
— Я обожаю тебя, Коннор! Прости, что мне раньше не хватало мужества признаться тебе в этом.
— Ты веришь мне, Эрин? — поцеловав ее, спросил он.
Она прижалась лбом к его лбу и прошептала:
— Я верю тебе всем сердцем, всем своим существом. Я твоя навсегда.
— Давай поедем в Лас-Вегас! — внезапно предложил Коннор. — И там поженимся! Я не хочу откладывать это в долгий ящик, мне не терпится поскорее провести с моей прекрасной невестой первую брачную ночь.
— Но почему бы нам и не подождать немного, Коннор? — рассмеявшись, спросила Эрин.
— Я устал ждать! С меня довольно неопределенности.
— Ты шантажируешь меня этим уже не в первый раз, — заметила с легким раздражением Эрин, хмуря брови. — А потом имеешь меня по полной программе. Это нечестно!
— Ничто не мешает и тебе дать волю своему воображению. Ведь в любви мы равны. — Коннор хитро улыбнулся и, поцеловав ее, продолжал уговаривать: — Это будет незабываемое путешествие! Сейчас для него самое подходящее время, раз мы оба пока не работаем. У меня имеются некоторые сбережения. Мы снимем номер для новобрачных в шикарном отеле, с ванной-джакузи и вибрирующей кроватью. Закуски и напитки нам будут доставлять вышколенные официанты. Я куплю тебе вечернее платье. А на обратном пути мы будем любоваться заходом солнца в пустыне.
— Мама никогда не простит тебе, если ты лишишь ее удовольствия спланировать нашу свадьбу, — надув губы, проворковала Эрин.
— А зачем ей знать о нашей поездке в Вегас? Мы все повторим ради ее удовольствия. Устроим себе еще одну свадьбу и второй медовый месяц. Ну, как тебе моя идея?
— Уговори меня, — прошептала Эрин, опуская ресницы. — Подчини меня своей воле, покори меня своими чарами. Соблазни меня — мне нравится, когда ты меня соблазняешь!
— Я уже тебя соблазнил, — заметил Коннор. — И я буду ублажать тебя, пока не доведу до умопомрачения. Потом я на руках отнесу тебя в «кадиллак», и мы помчимся в страну грез. Проснувшись, ты обнаружишь, что вокруг раскинулись бескрайние пески и горы с белоснежными вершинами.
Представь, какой волшебный вид откроется тебе, когда ты будешь отдаваться мне, распростершись обнаженной на капоте автомобиля. Утренние звезды на лазурном небосводе, орлы, парящие у нас над головами… Твою кожу будет ласкать теплый ветерок…
— Минуточку, дорогой! — прервала полет его разыгравшейся фантазии Эрин. — У меня к тебе один вопрос: ты не станешь возражать, если я предложу тебе поменяться ролями? У нас ведь равные права в сексе, не так ли?
Коннор почесал кончик носа, вздохнул и пробурчал:
— Я чувствую, любимая, что наши вкусы действительно во многом совпадают. Это путешествие воистину станет уникальным.