– Как он поверил нашим драконам?

– Но ведь он все-таки поверил им, правда? – ответил Джексом. Нет, Н'тон, ты зря сомневаешься. Все будет так, как предсказал Айвас. Подожди – сам убедишься.

– Я-то подожду, но Ф'лар может и не успеть. А он, как никто другой, хочет знать истину – иначе получается, что он не сдержал свою клятву! Может быть, подумал Джексом, стоит открыться Ф'лару?

«Я бы на твоем месте не стал, – услышал он голос Рута. – Тогда придется выложить ему все до конца.»

"Не обязательно, " – возразил Джексом.

Молчание Рута выражало полное неодобрение.

– Ну а теперь, когда все мировые проблемы решены, – продолжал Н'тон, – что ты собираешься делать с тем свободным временем, которое у тебя появится в избытке?

– Какой избыток, о чем ты говоришь, Н'тон? Я ведь только-только подступился к информации, которая хранится в Айвасовых файлах! Вот разгребу дела в холде и вернусь к занятиям – но уже без спешки, ведь срочности больше нет.

– Через два дня ожидается Падение. Вы с Рутом достаточно отдохнули, чтобы составить нам компанию?

– Придется – если учесть, что все решили, будто с Нитями уже покончено!

– Да уж! – судя по лаконичному, но выразительному возгласу Н'тона, Джексом понял, что Предводителю Форта тоже досталось за то, что Нитям удалось ускользнуть от его крыльев. – Непременно буду! – пообещал Джексом.

– Рад видеть тебя, мастер Робинтон, – промолвил Айвас, когда Главный арфист вошел в комнату.

– Я всю неделю собирался зайти, – со странной улыбкой ответил Робинтон. Даже проделав короткий путь по коридору, он задыхался.

– Как самочувствие?

Робинтон тихонько рассмеялся и опустился в кресло, в котором еще недавно он проводил столько часов. – Ведь тебя мне все равно не обмануть, правда?

– Правда.

Робинтон вздохнул и погладил Заира – файр дремал, свернувшись у него на плече.

– Знаешь, тогда, на суде, я простил их, – заговорил он медленно, стараясь унять одышку. – А теперь не уверен, что поступил правильно.

– Ты пострадал от слишком большой дозы сонного зелья?

– Да, похоже на то.

– А что говорит мастер Олдайв? – быстро спросил Айвас.

Робинтон только рукой махнул.

– У него и без меня полно дел – нужно обучить целителей новым методам, которые он перенял, работая рядом с тобой. А этого ему хватит на весь остаток жизни.

– Ты должен ему показаться…

– Зачем? Ведь даже ты не можешь дать замену изношенным органам, не так ли, Айвас? – Не услышав ответа, Робинтон продолжал, поглаживая обмякшее тельце Заира: – Ни Заир, ни я уже не оправимся после этого похищения. Иногда мне кажется, что он живет только наперекор судьбе.

– А может, из любви к тебе, мастер Робинтон?

Никогда еще старый арфист не слышал у Айваса такого тона.

Постепенно Робинтон отдышался, и знакомая обстановка комнаты живо напомнила ему волнения первых дней после памятной находки. Здесь, рядом с Айвасом, он чувствовал себя даже спокойнее, чем в Прибрежном, где Лайтол и Д'рам норовили обращаться с ним как с инвалидом. Правда, если быть честным до конца, то он и есть инвалид. Робинтон услышал веселые голоса учеников, переходящих из одного кабинета в другой.

– Занятия продолжаются? – спросил он, радуясь, что здесь все по-старому.

– Продолжаются, – подтвердил Айвас тем же мягким, почти печальным тоном, который так удивил арфиста. – Теперь в малых компьютерах хранится вся информация, которая потребуется обитателям вашей планеты, чтобы построить лучшее будущее.

– Будущее, которое открыл для них ты.

– Таким образом, главная задача данной системы выполнена, – проговорил Айвас.

– Совершенно верно, – с улыбкой согласился Робинтон.

– Теперь у данной системы больше нет цели.

– Что за вздор, Айвас! – резко возразил Робинтон. – Просто ты вывел своих учеников на такой уровень, когда они способны с тобой спорить.

– И больше не считать меня авторитетом во всех вопросах… Нет, мастер Робинтон, моя цель исчерпана. Теперь самое разумное – позволить им самим искать пути в будущее. Для этого у них есть и ум, и смелость, и настойчивость. Предки по праву могли бы гордиться ими.

– А ты? Ты гордишься?

– Они отлично потрудились. В этом и награда, и завершение.

– А знаешь, может быть, ты и прав. – «Всему свой час, и время всякому делу под небесами», – мастер Робинтон.

– Ну, это поэзия.

Последовала одна из тех пауз, которые, как казалось Робинтону, заменяли Айвасу улыбку.

– Это, мастер Робинтон, слова из величайшей книги, которую когда-либо знало человечество. В архиве ты можешь найти цитату полностью. Мое же время истекло. Данная система уходит. Прощай, Главный арфист Перна. Аминь.

Робинтон выпрямился в кресле и положил пальцы на клавиши, хотя он понятия не имел, как можно помешать Айвасу совершить задуманное. Он хотел повернуться, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но никого из тех, кто обладал нужными знаниями, – ни Джексома, ни Пьемура, ни Джейнсис, ни Фандарела, ни Д'рама, ни Лайтола – поблизости не было.

И вот экран, с которого к ним пришло столько знаний, который явил им столько разнообразных чертежей, формул, планов, внезапно померк, стал безжизненно серым. Только в правом нижнем углу зеленым пульсом билась единственная строка.

– И время всякому делу под небесами, – прошептал Робинтон, горло его судорожно сжалось. Вдруг непреодолимая слабость накатила на него и – слабость и сонливость. – Да, это правда… – прошептал старый арфист. – Какая прекрасная правда… И что за изумительное это было время!

Не в силах бороться с внезапно подступившей усталостью, он, одной рукой прижимая к себе Заира, уронил голову на бесполезную теперь клавиатуру и закрыл глаза. Ибо его час тоже пробил и цель долгой жизни была завершена.

Так и нашел их Д'рам – Заир тоже испустил дух, столь же самоотверженно последовав за своим хозяином и другом, как каждый дракон следует за скончавшимся всадником.

Тирот поднял голову, и его скорбный плач известил всех о потере на Посадочной площадке и понесся дальше – в каждый Вейр, к каждому дракону и всаднику, в холды и цеха, через горы и равнины, через бескрайние моря, с одного материка на другой.

Д'рам, ослепленный слезами, не заметил ни потухшего экрана, ни мигающего на нем послания.

«Робинтон! Робинтон!»

Джексом не стал тратить время на раздумья. Он схватил Шарру за руку и потащил вниз по лестнице, туда, где, повернув голову и раскинув крылья, их дожидался Рут.

– Что случилось, Джексом? – воскликнула Шарра.

– Робинтон! Что-то с Главным арфистом!

Шарру больше не нужно было подгонять. Они торопливо взобрались на спину белого дракона.

– Рут, нам нужен мастер Олдайв, – крикнул Джексом. – Давай сначала в Цех целителей!

Почти сразу же они вынырнули над центральным двором Цеха – Рут чудом не опустился кому-нибудь на голову. Олдайв, держа в одной руке летную тунику, в другой – медицинскую сумку, прихрамывая, уже спускался по ступенькам.

«Я его предупредил!» – пояснил Рут.

И в этот самый миг сторожевой дракон Форт Холда подхватил скорбный плач: по двору, заунывно вторя ему, заметались стаи файров. – Что с Робинтоном? – спросил Олдайв, сунув Шарре сумку и натягивая одежду. – Почему вы оба налегке?

– О нас не беспокойся, – сказал Джексом, наклоняясь чтобы схватить руку Олдайва и помочь ему подняться на дракона. – Где он – на Посадочной или в Прибрежном?" – обратился он к Руту.

«На Посадочной!»

– Скорее туда, мы должны успеть!

В этом головокружительном полете ни Джексом, ни Шарра даже не заметили леденящего холода Промежутка. Со всех сторон подлетали драконы, так что Руту пришлось резко нырнуть вниз, и он, скользнув над самыми крышами зданий, приземлился у входа в дом Айваса, с трудом умудрившись избежать столкновения с метавшимися внизу людьми.

"Слишком поздно, " – произнес он, складывая крылья.

– Не может быть! Посторонитесь! Дайте пройти! Пропустите мастера Олдайва! – Джексом принялся проталкиваться вперед, таща за собой прихрамывающего целителя, который как-то ухитрялся поспевать за ним – Посторонитесь! Освободите дорогу!

Он замер на пороге. Вокруг кресла застыли Пьемур, Джейнсис, Д'рам и Лайтол. Со своего места Джексом видел седую голову Главного арфиста, откинутую на спинку кресла. Сдерживая готовые вырваться рыдания, он стал медленно приближаться к Учителю. У Робинтона был такой умиротворенный вид, будто он просто задремал. Вокруг его шеи свернулся поблекший и тоже мертвый Заир.

– Он… он просто… уснул, – горестно пробормотал Пьемур. – Уже успел остыть…

– Я так и подумал, что он спит, – убито бормотал Д'рам, – в последний раз, когда заглядывал сюда… у меня и в мыслях не было… – закрыв лицо руками, он отвернулся.

– Айвас! – крикнул Джексом. – Почему ты никого не вызвал? Ты должен был понимать…

– Посмотри, – тронув его за плечо тихо промолвила Шарра и показала на экран, на мерцающую одинокую строчку.

– «И время всякому делу под небесами.» Но что это может значить? Айвас! Айвас!!!

Он набрал команду «Restore». Потом, проклиная свои дрожащие руки, испробовал другие варианты, но ответа так и не добился.

– Пьемур! Джейнсис! Что же делать?

Шарра нашла руку мужа и крепко сжала. Ее омытые слезами глаза сияли пониманием правды, которую он все еще не желал принять.

– Айвас тоже ушел, – прерывающимся голосом произнесла она. – Видишь улыбку на лице мастера Робинтона? Сколько раз мы видели, как он вот так улыбался… Это послание было адресовано ему… и нам тоже.

– Нужно вернуться, – сбивчиво заговорил Джексом, – нужно вернуться в то время, когда он был еще жив. – Он схватил за руку мастера Олдайва и устремился к выходу. Если они с Рутом сумеют угадать время… В дверях стояли Лесса и Ф'лар. Ну и пусть они знают, что он собирается воспользоваться временным Промежутком!

Олдайв потянул его за руку. В глазах старого лекаря стояли слезы; печально качая головой, он заговорил:

– Нет, Джексом, мы уже ничем не сможем ему помочь. Не зря Айвас сказал: Время всякому делу под небесами. Как ни прискорбно, время Главного арфиста истекло.

– Мастер Робинтон не позволял нам никому говорить, насколько он плох, – шепнула мужу Шарра.

– Счет его жизни шел на дни, – глядя на Джексома снизу вверх, подтвердил Олдайв; длинное лицо лекаря сморщилось от горя. – Похищение пагубно сказалось на его больном сердце. И, как ни тяжело об этом говорить, ему выпала легкая смерть.

– Я знал, что Робинтону нездоровится, – печально покачивая головой, бормотал Джексом. – Но что случилось с Айвасом… этого я совсем не могу понять.

– Он объяснил это совершенно однозначно, – показывая на экран, ответил Д'рам, который раньше других пришел в себя. – Айвас выполнил свое предназначение – помог нам покончить с Нитями. Со временем ты сам поймешь, как мудро он поступил. Ведь мы уже стали привыкать во всем полагаться на него.

– Но машины не умирают! – в отчаянии выкрикнул Джексом.

– Знания, которые он подарил нам, никогда не умрут, – сказал Ф'лар, отходя в сторону, чтобы пропустить Менолли и Сибела. – А теперь давайте воздадим мастеру Робинтону последние почести.

День, когда тело Главного арфиста, завернутое в синий саван, упокоилось в голубых водах его любимой Прибрежной бухты, выдался ясным и солнечным. Мастер Идаролан выбрал для погребения самый быстрый свой корабль и сам прибыл на драконе, чтобы встать у руля. Мастер Алеми привел свой парусник от устья Райской реки, и множество малых суденышек, рыбачивших в заливе Монако, подошло к Прибрежному, чтобы взять на борт всех тех, кто собрался проводить мастера Робинтона в последний путь.

В небе боевым строем парили все Вейры Перна, а файры безутешно кружились вокруг траурного корабля, отплывшего от причала Прибрежного холда. На палубах выстроились лорды, цеховые мастера и арфисты всех рангов. Сибел и Менолли исполнили все песни, сложенные Главным арфистом, – ведь это они сделали его любимцем Перна. Менолли вспоминала тот далекий день, когда она спела прощальную песню для старого Петирона, день, с которого начались великие перемены в ее жизни. Вот корабль подхватило Главное течение и, откуда ни возьмись, появились стаи стремительных животных – они то заплывали вперед, то, ныряя и вновь выпрыгивая из воды, качались на разбегающихся за кормой волнах. Наконец тело Главного арфиста было предано морю, и драконы проводили его скорбным плачем. Джексом, наблюдавший за погребением сверху, видел, как разошлись по воде круги, – и вот уже над местом упокоения Робинтона нескончаемой чередой бегут волны. Проведя бессонную ночь, он примирился с горькой утратой и сумел выкинуть из головы терзавшую его мысль что они с Рутом должны были предотвратить уход Главного арфиста. Но преодолеть тяжесть внезапной потери Айваса оказалось для него еще труднее. Джексом чувствовал себя одиноким и покинутым, причем именно в те часы, когда он отчаянно нуждался в его мудрости и дружеской поддержке. Разве он не исполнял все его прихоти? Разве не подвергал себя и Рута опасности, лишь бы помочь осуществлению главной цели неблагодарной машины?

«Я понимаю твое горе, Джексом, – опустив голову, тихо промолвил Рут. Как и все драконы, он наблюдал, как корабли разворачиваются, чтобы взять курс обратно, в Прибрежный холд. – Но почему ты затаил такой гнев и горечь?»

– Как он мог бросить нас? Ведь теперь, с уходом мастера Робинтона, мы нуждаемся в нем больше, чем когда бы то ни было!

«Не мы, а ты. И напрасно ты так думаешь. Уходя, Айвас оставил людям все свои знания. И теперь только от тебя зависит, сумеешь ли ты правильно воспользоваться ими.»

Впервые за долгие годы неразлучной дружбы Джексом обиделся на слова дракона и промолчал.

"Скорее всего, ты и сам знаешь, что я прав, – вскользь заметил Рут.

– Сдается мне, что Айвас устал не меньше Главного арфиста: подумай, сколько Оборотов ему пришлось ждать, чтобы исполнить свое предназначение и оправдать доверие своих создателей."

Как ни старался молодой лорд гнать от себя непрошенные мысли, но последние слова Айваса постоянно звучали у него в ушах. Милый добрый мастер Робинтон! Как он привязался к Айвасу! Кто знает, когда машина прекратила свое существование – до или после того, как Главный арфист забылся последним сном? Если бы Айвас знал о состоянии Робинтона, он обязательно позвал бы на помощь. Вчера все только и делали, что высказывали подобные предположения. И, в конце концов, согласились с Д'рамом: Айвас с большим достоинством завершил задачу, возложенную на него первыми перинитами.

«Так отдай же Айвасу должное, Джексом. Он это заслужил. Не позволяй гневу и горечи омрачать сердце и разум!»

В ответ на ласковый упрек белого дракона Джексом тяжело вздохнул.

– Прости, дружок, наверно, я никак не могу взглянуть правде в глаза.

«Вспомни, какие дела свершили мы с тобой, стремясь доказать Айвасу, на что способны. Мы сделали невозможное – а все потому, что я всегда знал, где и когда должен оказаться в нужный момент. И вообще, подумай, что было бы сейчас с Перном, не разбей ты в тот день скорлупу моего яйца!»

Джексом не выдержал и рассмеялся – до того важно звучала похвальба его дракона. Однако рассуждения Рута помогли ему одолеть тоску.

– И время всякому делу под небесами! – крикнул он во весь голос.

Да, Рут прав: только он, лорд Джексом Руатанский и его белый дракон могли сделать то, что было сделано, дабы навеки избавить Перн от Нитей, до конца исполнив свой долг дракона и всадника, посвятив все свои помыслы и чаяния одной цели.

И с этой мыслью Джексом направил Рута в обратный путь, в Прибрежный холд. Он готов принять в наследство сокровищницу мудрости, которую оставил им Айвас.

Примечания