Глава 14

Яна не могла избавиться от дурного предчувствия, которым она не хотела делиться ни с кем, даже с Шоном. Уже и то было хорошо, что его рана затягивалась с необычайной быстротой благодаря целебным припаркам и вниманию Клодах, успевшей подлечить Шона до того, как Мэттью Лузону пришла в голову дурацкая мысль держать ее “под домашним арестом”. Впрочем, это было лучше первоначального приказа Лузона выслать обоих с планеты. Шон был немедленно спрятан в снегоходе Банни; снегоход тут же поставили “на лето” в гараж Адака О'Коннора. Клодах не придала значения этой угрозе: она утверждала, что до такого не дойдет. И действительно, до высылки дело не дошло благодаря усилиям Мармион и Виттэйкера Фиске. Только человек, совершенно не разбирающийся в ситуации на Сурсе (впрочем, таковым было почти все начальство Компании), или кто-то враждебный до безумия (а Лузон и был таковым), мог подумать, что какая бы то ни было попытка задержать Клодах и Шона имеет смысл.

Яна не могла ни поверить, ни надеяться на то, что Лузон не понял функции кошек в сети коммуникации Клодах и планеты. Торкель знал. Почему бы ему не собрать всех кошек и не посадить и их тоже под домашний арест? Это было бы так же нелепо.

Когда стало известно, что приказ о перемещении с планеты был заменен на домашний арест, Шон со своей обычной невозмутимостью, похожей на спокойствие медведя в зимней спячке, смеясь, выбрал комнату Яны в качестве своего “места заключения”. Она была рада тому, что он рядом с ней, по нескольким причинам. Хотя рана действительно заживала, стрела разорвала мускулы и чуть не перерезала сухожилие. Яна могла лучше следить за ним и за его раной, когда не надо было искать его убежище. Она понимала, что тщетно надеяться защитить его в одиночку от всей Компании: если они захотят забрать его, навряд ли им можно будет помешать. И все-таки она будет делать все, что в ее силах. А теперь, когда Яна снова была в порядке, она действительно могла что-то сделать. Учитывая ее опыт и годы тренировок, у нее были для этого возможности. Помимо всего прочего ей просто нужно было присутствие Шона. Он успокаивал ее. Здесь речь шла о судьбе его мира, а он мог рассеять все ее страхи одним лишь взглядом, улыбкой или шуткой...

Ей было нужно это. Даже когда угроза изгнания с планеты исчезла, напряжение продолжало висеть в воздухе, как фальшивая нота, оно чувствовалось во всем, будь то сочувствие Клодах или боязнь того, что еще могут попытаться сделать власть имущие.

Не то чтобы в Килкуле наступил застой: все продолжали разводить сады и сажать растения, ведь дни удлинялись. Но наиболее умные опасались того, что с ними будет: слишком быстро продвигался вперед в своем “расследовании” Мэттью Лузон. По крайней мере, тот сумасшедший. Пастырь Вопиющий, был отправлен с планеты, что давало планете одно очко против Компании. Яне было интересно, почувствуют ли на Лунной базе его прибытие по запаху. Она первой засмеялась, когда Адак сообщил, что командование базы взывало к небесам, жалуясь на Вопиющего.

Адак сказал, что его уши Стали похожи на блины от постоянных попыток расслышать по радио приказы, непонятные из-за постоянных помех. Обычно он кратко излагал Яне услышанное, так что она могла передавать информацию Клодах. Как все остальные, она просто подходила к окошкам и разговаривала. Если охранник был новый и не знал ее, — а это часто бывало, так как Торкель боялся, что Клодах может околдовать своих тюремщиков, так же как она (по его мнению) околдовала его отца, — Яна разумно маскировалась под саму себя, т.е. под майора Компании, принимала приветствие от тех, кто стоял на посту, и шла в дом. Это срабатывало, только если стража не была уже послана к ее дому охранять Шона, но она проскальзывала мимо них неузнанной множество раз: забирала наверх волосы и прятала их под форменной фуражкой, когда хотела выглядеть вышестоящим офицером, а когда не хотела — распускала волосы и надевала поверх формы один из вязаных жакетов Эйслинг. Тем не менее ей приходилось вести себя осторожно, чтобы Торкель или кто-нибудь еще из начальства, знавший ее в лицо, не поймал ее и не запретил ей посещать Клодах. Если бы Яна командовала этой операцией, она не допустила бы такого недосмотра, — но командование космобазы, к счастью, об этом не подумало. Фиске-старший посещал Клодах часто, открыто и якобы случайно. Первый раз Яна, войдя в дом, увидела его сидящим за столом с Клодах: они пили чай. Яна остановилась в удивлении, но Виттэйкер только подмигнул и, сжав руку Клодах, сказал: “В следующий раз, майор, я был бы вам очень благодарен, если бы вы постучали”. Клодах сильно удивила Яну тем, что при этом густо покраснела и захихикала.

Яна была дома в штатском платье и с распущенными волосами и разговаривала с Шоном, когда Адак, который все еще официально был служащим Компании, коротко постучал и вошел, не дожидаясь разрешения. Шон, который медленно прохаживался по комнате, разминая поврежденные мышцы ноги, резко остановился, увидев внезапно открывшуюся дверь. Яна перечисляла спорные вопросы, которые, вероятно, возникнут на заседании комиссии, приводила их аргументацию и старалась найти на них ответы. Ответы должны были быть краткими и емкими: когда у свидетеля все факты шли по порядку, когда он отвечал на вопросы без запинки, это всегда производило благоприятное впечатление.

— Шон, извините... Яна, помех все больше, но корабль комиссии приземлился. Этот Лузон последние пару часов передает команде приказы о том, что сначала надо отвести комиссию в его зал заседаний для частного брифинга. — Адак пожал плечами. — Доктор Фиске и госпожа Алджемен выяснили это; они обгоняют его на посадочной площадке.

— Ну, нам, наверное, повезло? — Шон задумался, лукаво усилив ирландский акцент и удивленно подняв левую бровь. — Это те же загадочные обстоятельства, которые заставили Вита и Мармион также предупредить Клодах?

— Нет необходимости, — сказал Адак. — Кошки уже работают. По крайней мере, эта пятнистая приземлилась прямо передо мной и прыгнула точно в окно, а вот тот черно-белый приятель скользнул вслед за ней — тот, который лежит на крыше и рычит на охрану, когда они подходят слишком близко. — Адак ухмыльнулся.

— Ну что же, будем надеяться, что ожидание закончилось, — сказал Шон, дернув плечами — одно из немногих свидетельств беспокойства, которые Яна замечала за ним. Он криво улыбнулся ей. — Ожидание закончилось, милая, и танец начинается. Готова?

Она серьезно кивнула и взяла кофейник:

— У тебя есть время выпить чашечку, Адак?

— Конечно, Яна, — сказал Адак, закрывая за собой дверь.

Он шагнул к столу, на котором лежали записи Яны, блокнот и деревянная ложка с длинной ручкой, которую вырезал Шон. Шону требовалось какое-то занятие, пока он восстанавливал силы: теперь у Яны было четыре стула вместо одного. Она хотела бы ему помочь, но все больше смотрела на то, как ловко он управлялся с этой работой.

Яна поставила на стол три чашки и сладкое печенье, приготовленное Шоном. Шон присоединился к ним; как всегда, он развернул стул и сел, положив руки на спинку. Этот стул он сделал сам по своему вкусу.

— Был еще один доклад, — продолжал Адак, — для того приятеля, там еще были такие забавные слова...

— А, анализ, — сказала Яна, с надеждой наклонившись вперед. — Ты можешь вспомнить что-нибудь из него? Хотя бы несколько слов?

— Конечно, могу. Как ты думаешь, кто учит новичков песням славы отряда и песням — наставлениям Компании, которые предназначены помогать им, когда они в первый раз оказываются в космосе? У меня память не хуже, чем у Клодах.

Он завел глаза к потолку и процитировал:

— “Соки растений, содержащие неизвестную сильную щелочь и небольшое количество неопределяемого животного белка. Комбинация необычная и скорее всего произведена из местных растений, еще не включенных в ботанические или биологические справочники, которые необычно кратки для планеты, терраформированной по варианту В. По поводу так называемого растения “ежевика шипастая”. Ее ядовитая поросль развивается даже в контролируемых лабораторных условиях. Поверхность листьев, колючки и стебель выделяют кислоту такой силы, что она разъедает петрасил, а также и все представленные металлические образцы. Опытный экземпляр ежевики шипастой был уничтожен до того, как разрушил тройной пластгласовый контейнер. Антидот все еще находится в стадии испытаний. Может быть полезным против инопланетных форм растений подобной токсичности и быстроты роста. Запрос количества и наличия ингредиентов”.

Адак опустил голову, его взгляд снова стал нормальным.

— Отлично, Адак, — улыбнулся Шон и дружески похлопал пожилого радиооператора по руке.

— И они хотят открыть школу, чтобы мы могли учиться читать и писать, — насмешливо произнес Адак. — Что плохого в том, чтобы тренировать память вместо того, чтобы постоянно заглядывать в книги? — Он сделал большой глоток и причмокнул губами. — Между прочим, научиться этому не так уж сложно.

— Ты должен быть осторожным с тем, что получаешь от Компании, — быстро проговорила Яна, протягивая руку через стол к Адаку. — Необходимо снова научить людей читать и писать, если мы хотим избавить планету от этих стервятников, но мы должны выбрать свой собственный материал.

— Не надо объяснять это мне, Яна. Это о молодых надо заботиться.

Да, это проблема, подумала Яна. Именно дети не видят ничего, кроме преимуществ и возможностей, которые Торкель так хочет дать им. Такие, как Крисак, никогда не имевший многого — и желавший стать чем-то большим. И как Лука, с которой всегда плохо обращались. Она криво улыбнулась. Именно они, а не Банни и даже не Кита, которая все еще думает, что есть три раза в день грешно...

Она отправила девочку с Банни, которая должна была заботиться о своей сестре, Эйслинг и Шинид в охотничий домик Шинид, глубоко в лесах. Диего в сопровождении все еще хромающей Дины тайком ускользнул туда ночью, чтобы доставить припасы и новости. Кита, казалось, была в шоке, когда ей сказали, что Пастырь Вопиющий покинул планету. Однако Диего сообщил, что на следующий день она, видимо, в первый раз сумела расслабиться и начала расспрашивать его, все ли в порядке с Коакстл, вылечили ли Шона и что случилось с остальными людьми, покинувшими Долину Слез. Диего пообещал выяснить.

Яна вспомнила, что надо бы расспросить об этом Адака.

— Я случайно услышала от Лонси, что, когда они пришли, чтобы забрать снегоход Скоби, какая-то женщина — Ас-сен-си-он, — он выговорил имя с трудом, по слогам, — вроде как командовала всеми. Но с ней много спорили те, кто говорил, что Пастырю не нравились женщины-командиры.

— Из глубокой заморозки да в вечную мерзлоту, — вздохнул Шон.

После этого все трое замолчали, задумавшись о том, происходило ли переселение по тому плану, который прежде так хорошо работал на Сурсе.

— Есть какие-то новые сведения о недавно возникшей экваториальной цепочке островов? — спросил Шон с озорным блеском в серебристо-серых глазах.

Яне стало вдруг интересно, знал ли он, что должно было случиться.

— А, да, — протянул Адак, улыбаясь и показывая все еще крепкие белые зубы. — Джонни, Рик и другие ребята сделали туда по несколько коротких вылетов. Там поднялись из моря небольшие острова — как будто расцвели огненные цветы. На них жарко. Вам не кажется, что это было предусмотрено в чьих-то планах? — Адак пристально посмотрел в лицо Шону; это лицо выражало вежливое внимание, и только в его глазах горел какой-то странный огонек.

— Ну, после того, как здесь на севере появились вулканы, возможно, что процесс повторится и где-то еще... Говоря строго научно, конечно, вероятность проявления такой тектонической активности низка...

— Но Сурс действительно необычная планета, — ровно сказала Яна; выражение ее лица было под стать выражению Шона, — так что мы можем ожидать практически чего угодно!

— Не сомневаюсь, — Оказал Адак, допивая кофе. Поднявшись, он отвесил Яне церемонный поклон, улыбнулся Шону и пошел было к выходу, но остановился у двери. — Что мне теперь попытаться узнать, Шонгили?

— Имена наших последних посетителей. Но эти новости принес Яне и Шону не Адак, а Мармион Алджемен, утратившая свое душевное равновесие, и Виттэйкер Фиске, выглядевший хмурым.

— Нельзя было сделать худший выбор, действительно, нельзя, — сказала Мармион, упав на один из стульев за Яниным столом так, словно ноги отказывались держать ее. Возбужденно размахивая одной рукой, она продолжала:

— Мои помощники проверяют каждого из них. И это те еще люди. Я надеялась, что прибудет Метаска Карианович, но ее нет, она проходит какой-то курс омоложения. Если бы знать!..

— Кто прибыл? — спросила Яна, разливая всем кофе.

— Преимущественно сторонники Мэттью, — ответила Мармион, приподнимая изогнутые брови. Она недовольно надула губы. — Хотя Чаз приехал — Чарльз Травес-Тунг. Он всегда был рассудительным, в этом я уверена. И он умеет думать. Он примет во внимание разумные аргументы, чего я не могу сказать о Бэл-Эмире Джостике... — Она содрогнулась от отвращения. — Гадкий старикашка. Он бы с удовольствием брал в жены несовершеннолетних девочек — столько, сколько смог бы.

— Они у него и так есть, правда? — сказал Виттэйкер, глядя на нее с легким удивлением.

— Ему никогда не бывает достаточно.., но даже он ждет, пока им исполнится четырнадцать. — Она еще раз дернула своим изящным плечиком, обтянутым сегодня мягкой коричневой кожей, подняла руку и принялась считать, загибая пальцы:

— Итак, у нас есть ты, я, Чаз Тунг против Мэттью, Бэл-Эмира, старого мешка с костями Нексима Робертса Ши-Ту. А в качестве председателя — виртуально присутствующий Фаринджер Болл: его мы увидим на мониторе.

Виттэйкер поднял брови:

— Ты точно знаешь, что Чаз с нами?

— Как я могу знать точно? Ты видел, как Мэттью ставит своих широкоплечих молодых людей между нами и вновь прибывшими? Мы успели им сказать только: “Привет, счастливого пути” — и Мэттью немедленно отправил их в “исследовательское путешествие”. Ни для кого из нас места там не нашлось.

Виттэйкер рассмеялся лающим смехом:

— Я бы не хотел отправиться в это путешествие. И я не думаю, что Мэттью что-то выиграл, настаивая на том, чтобы отправить их через экватор. Турбулентность была сильная, и ни Некси, ни Бэл не хотели бы, чтобы их внутренности еще раз получили такую встряску... Кстати говоря, вы заметили, что сгружали с “шаттла” для удовлетворения их потребностей?..

Мармион сделала гримасу, потом улыбнулась с надеждой:

— Да, и повара, которые знают, как готовить такую пищу... Не обижайтесь, Шон, Яна, я наслаждалась необычным вкусом еды, которую можно найти только на Сурсе, но я, видимо, единственная здесь, не считая Вита, кто рискнул отведать здешних яств. Остальные ужасно испорчены в том, что касается их вкусов...

Она снова нахмурилась:

— Кстати, ты заметил. Вит, что все ребята Мэттью выглядят абсолютно измотанными? Он заставляет их бегать день и ночь. Бедный Брэддок Макем кажется прозрачным. Неужели он никогда не дает людям времени на отдых?

— А ты, Марми? — спросил Фиске-старший, подняв бровь.

Она подмигнула:

— Я работаю в два раза меньше, но они находят в два раза больше. И, — вздохнула она, — нам нужна любая помощь, чтобы справиться с Фаринджером.

Адак ворвался в дом, едва не снеся дверь с петель:

— Он мертв!

— Кто? — воскликнули все.

— Эта вонючка. Пастырь Вопиющий!

— Что с ним случилось? — спросил Шон.

— Наверное, хорошенько принюхался к себе в какой-нибудь комнатке на Лунной базе, — усмехнулась Яна.

— Ничего подобного! — Адак потряс головой и замахал руками в возбуждении. — Слушайте! Его прикончило то же, что и Лавиллу.

Яна переглянулась с Шоном.

— Это еще не все! — Адак чуть не разрывался от желания поделиться и второй новостью. — У Сатока была... — он снова закатил глаза и процитировал:

— “атрофия нервного узла в продолговатом мозге, четыреста двадцать три грамма бурого жира, и все жизненно важные органы были поражены. Союк Ишунт, Клэнси Ньянгатук и Рейли — также отравление органов и атрофия нервных узлов”.

— В случае с Вопиющим тоже упоминался нервный узел? — спросил Шон.

Адак опустил глаза вниз и наморщил лоб в напряженном раздумье.

— М-м-м-м... Кажется, да, но не атрофированный. — Он глубоко вздохнул. — И они посылают вниз специальное медицинское оборудование. КОТ-сканер.

Яна судорожно вдохнула, услышав эту новость, и посмотрела на Шона, ища у него поддержки. Он в ответ приподнял бровь, но его спокойная, расслабленная поза не избавила Яну от опасения, что его способности к перемене облика могут быть раскрыты в результате сканирования.

Мармион, напротив, рассмеялась.

— В одном мы можем быть уверены, — она попыталась перевести дыхание, — пока не построено ни одно устройство, которое может вместить Клодах Сенунгатук!

Это замечание вызвало смех, и напряжение в комнате стало значительно слабее.

— Но это, вероятно, единственная хорошая мысль, которую я могу высказать, — продолжила Мармион, — так как Некси — биохимик и... — тут она сделала паузу, и ее лицо помрачнело, — у него есть другие методы, более действенные и гораздо менее приятные.

— Давайте подумаем, — предложил доктор Фиске, и его глаза сузились. — Ни Клодах Сенунгатук, ни Шон Шонгили не совершали преступлений, нарушающих правила Интергала. Даже этот домашний арест смехотворен. Интергал не может нарушать гражданские права, определенные Межпланетным Сообществом, за исключением ситуации вооруженного конфликта, а распылитель Клодах не включен ни в какие списки оружия, современного или древнего. Адак, твой канал все еще защищен от прослушивания?

— Ну... — Адак обвел глазами всех в комнате, исключая Шона, но как-то увидел его короткий кивок.

— Тогда пойдем, — сказал Виттэйкер, подталкивая Адака к двери и положив руку на его плечо, когда они выходили. — Вернемся через минутку.

Мармион выглядела значительно более радостной.

— Будем надеяться, что они смогут отправить сообщение соответствующим инстанциям, несмотря на помехи. Сначала я думала, что пилоты говорили это просто из чувства противоречия. Но теперь оказалось, что все это правда. Вы знаете, что вызывает такие сильные помехи, Шон?

— Конечно, — доброжелательно ответил он. — Атмосферные аномалии и турбулентности в стратосфере вызваны активностью земной коры и какими-то сильными пятнами на солнце. — Он замолчал и немного нахмурился. — Коакстл сказала Нануку, что “Дом меняется”. По словам Банни, Коакстл также сказала это Ките, когда та была на ее попечении. Но ни коты-охотники, ни кошки Клодах ничуть этим не озабочены.

— Они никогда не бывают озабочены, — сказала Мармион.

— Были, — с мягким упреком поправил ее Шон. Мармион подалась вперед, положила руку на его предплечье.

— Как она...

Она замолчала, услышав шаги на лестнице. Виттэйкер и Адак вернулись, и выглядели они не особо довольными. Виттэйкер даже хлопнул дверью.

— Мы едва смогли послать позывные, чтобы нас узнали, — сказал Фиске-старший, хмурясь. — Послание было коротким и, наверное, слишком сдержанным для тех действий, которые нам, возможно, придется предпринять. Я сумел поймать Джонни и попросил его повторить сообщение в следующий раз, когда он будет над турбулентным потоком. Проклятая планета все портит — а мы только пытаемся помочь'. — Он развернулся к Шону, который, казалось, оставался безучастным к тому, что попытка связи оказалась неудачной. — Парень, сколько ты сможешь прожить на космической станции без иммунитета?

— Четыре-пять дней.

Яна почувствовала, что ее сердце пропустило один удар, и тайком положила ладонь на пока еще плоский живот. Как он может так спокойно говорить о своей жизни?

— Клодах?

— Столько же. Но, поверь, Вит, до этого не дойдет.

Доктор Виттэйкер Фиске наклонил голову к правому плечу, уперев кулаки в пояс, стягивавший его узкую талию, и заявил:

— Если бы я мог поверить тебе, доктор Шонгили, я бы спал намного спокойнее. То же я могу сказать и про всех твоих друзей.

— Поверьте мне, все это ерунда.

— Правда? — оживилась и явно навострила ушки Мармион.

— Смотрите. — Шон начал загибать пальцы. — Нам нужно доказать, что планета чувствующая? Мы можем это — и мы сделаем это! Мы должны доказать, что в интересах Компании оставить здесь поселения, потому что они могут быть экономически выгодны, хотя, возможно, и не так, как предполагалось по первоначальным отчетам. Мы должны доказать, что мы, — он указал на Адака, Яну, которая улыбнулась ему в ответ, а потом за окно, на дом Клодах, — защищаем окружающую среду и планету от злоупотреблений и плохого обращения: это в ее интересах и в интересах Компании, которая пробудила ее...

Он кивнул доктору Фиске.

— Мы также должны доказать, что обвинения в должностных преступлениях, пренебрежении служебными обязанностями, несоблюдении субординации и обмане, которые Мэттью Лузон выдвигает против некоторых из нас или даже против всего населения планеты, так же нелепы, как и заявления Пастыря Вопиющего.

— И так же дурно пахнут, — добавил Адак с резким кивком.

— Sacre!

— воскликнула Мармион. — Мы ведь не так многого хотим?

Затем, вздохнув, она медленно покачала головой.

— Мэттью применил против нас тяжелую артиллерию.

— Но они на нашей территории, — сказал Шон с одной из самых приятных и таинственных своих улыбок.

— И Мэттью делает все возможное, чтобы настроить их против Марми и меня, потому что мы явно попали под влияние, — Виттэйкер жестом подчеркнул эти слова, — туземцев.

— Местного персонала. Вит, — поправила Мармион с притворной обидой. — Тем не менее я готова доказать, что не сошла с ума и не загипнотизирована местными шаманами. — Она встала. — Я продемонстрирую им это...

Тут Мармион рассмеялась:

— Я случайно узнала, что Бэл и Некси потеряли несколько триллионов на предприятии, от которого я, — она изящным жестом положила руку на грудь, — посчитала нужным отказаться. Поэтому мы покидаем вас.

Она взяла за руку Виттэйкера и повела к выходу. У двери остановилась и посмотрела через плечо на Шона, при этом ее прекрасные глаза выражали тревогу.

— Ты уверен, что ни тебе, ни Клоде не угрожает опасность высылки с планеты? Он кивнул, улыбаясь:

— Уверен.

Когда дверь закрылась, Яна и Адак повернулись к Шону:

— Уверен?

— Уверен, — повторил он, мрачно усмехнувшись.

Глава 15

К своему удивлению, Мармион де Ревер Алджемен выяснила, что за те несколько недель, что она Провела на Сурсе, ее вкусы изменились. Изысканный и обильный ужин из многих блюд, данный членам комитета вечером (который, к счастью, обошелся без землетрясений), вовсе не соответствовал ее вкусу и еще меньше — настроению. Она действительно предпочла бы более простой и резкий вкус еды Сурса: жаркое из кролика больше удовлетворило бы ее, чем слишком изысканные соусы и приправы, сопровождавшие каждое блюдо. Мармион видела, что доктор Фиске воспринимает банкет так же, как она; однако ж она, по крайней мере, могла сослаться на то, что соблюдает диету.

Мэттью и Торкель оставляли пустыми каждое поданное им блюдо, чашку и тарелку, но Мармион не без усмешки заметила, что, как и ее три помощника, некоторые из ребят Мэттью не испытывали энтузиазма при виде обильной еды. У Чаза, Бэла и Нексима не было проблем, хотя Бэл дважды звал главного стюарда, чтобы пожаловаться и отказаться от блюда, попробовав лишь кусочек. Возможно, в его новом желудке также появилась язва, подумала Мармион. У тела могут быть свои предрасположенности, не зависящие от того, сколько органов было заменено на искусственные.

У нее была возможность вкрадчиво поинтересоваться последними проектами вложений Некси. Это дало ей шанс походя упомянуть о предприятии “Омникора Сталь”, в отношении которого она лично решила, что оно не сможет принести прибылей. Мармион повысила голос ровно настолько, чтобы Мэттью смог расслышать ее замечания. Это должно было также напомнить ему, что она по-прежнему проницательна. Она обсуждала с Бэлом возможность вложения в один из его проектов, который она недавно изучила, и указала одну-две организационные проблемы, которые должны были быть решены до того, как она могла бы рассмотреть этот проект. Судя по выражению лица Бэл-Эмира Джостика, ей удалось нанести удар в уязвимое место. Это могло пригодиться в том случае, если Мэттью решит назвать ее легковерной.

К тому времени, как они с Салли смогли оставить “джентльменов” заниматься тем, что в этом слое межпланетного общества требовалось делать (и обсуждать) без женщин, она была в полном изнеможении от необходимости улыбаться и быть очаровательной.

— Удачно прошло, дорогая? — спросила она у Салли, когда они обе направились в свои апартаменты в крыле серовато-желтого здания.

— Нам может понадобиться нечто большее, чем удача, — вздохнула Салли. — Доктор Лузон выкручивается так, что ему позавидовал бы акробат со Спики.

— Но мы знали, что он будет вести себя именно так.

— Мой доклад лежит на вашем столе, но, я думаю, мадам, вам важнее хорошо выспаться. Плохие новости подождут.

— Спасибо, дорогая. Но я воспользуюсь твоим советом только в том случае, если ты сама ему последуешь.

Салли вздохнула, в первый раз с начала утомительного вечера позволив себе показать усталость, и кивнула.

— Я думаю, завтра мне нужно быть в форме. Но, по крайней мере, у нас есть факты, а не предположения и косвенные намеки.

— В таком случае спи спокойно.

Другие не спали. Позже Фабер и Миллард, которые остались бодрствовать из вежливости, признали, что не видели, как Мэттью, Торкель Фиске, Бэл-Эмир и Некоим Ши-Ту пришли к согласию. Они знали только, что ночью эти четверо заключили соглашение, потому что даже Лузон не осмелился бы предпринять драконовские меры, которые последовали, без поддержки Фиске и двух других членов команды. Мармион сочла себя виноватой в том, что она дразнила Бэла, но она преследовала совершенно другие цели.

В полночь несколько “шаттлов”, которые привезли других членов комиссии, тихо поднялись с взлетно-посадочной полосы космобазы и отправились на задания. Никто из отряда десантников не слышал раньше о Сурсе, но то, что они успели увидеть, не произвело на них хорошего впечатления. У них не было времени на отдых, их рацион состоял только из сухого пайка, когда они по приказу Лузона строили тюремные камеры.

Как только в одном из пустых хранилищ оборудования были сооружены звуконепроницаемые камеры без окон, размером всего метр на два, “шаттлы” снова поднялись в воздух. У группы было оружие и приказ использовать его, если кто-нибудь из подлежащих аресту попытается сопротивляться. Также у них был приказ доставить Лузону местных кошек с вознаграждением за каждое пойманное животное.

— Интересно, зачем им понадобились кошки? — пробормотал один из солдат, за что сразу же получил выговор от командира группы:

— Если им нужны кошки, они их получат. “Шаттлы” разделились, чтобы подобрать пассажиров в Долине Слез. Они забрали Асенсьон; Лонсиану с мужем буквально вытащили из постели — они едва успели одеться. Лонси громко и неистово возмущалась незаконным вторжением, требовала показать ордер на арест, пока Пабло быстро и решительно давал распоряжения по хозяйству Кармелите. В Кабуле забрали шаначи Чау Ксинг; в Портаже, одном из самых новых поселений, разгневанный Макдауэлл весьма выразительно высказался в духе того, что если Интергал намеревается добиваться сотрудничества местных жителей такими методами, то он все это видел в гробу. В Савое забрали троих — Луку, откровенную женщину и мужчину, идентифицированного как Эамон Шишмарефф, который не пожелал помочь Лузону и Торкелю Фиске пробраться сквозь заросли шипастой ежевики. Фингаарда и Ардис Суник забрали из Фьорда Гаррисона. Именно там один из десантников выстрелил в рыжую кошку и, положив бесчувственное тело на плечо, ухмыльнулся при мысли о вознаграждении.