— Какого черта!..

— Нет, я вовсе не о ней говорил. — Солдат махнул рукой, словно сбрасывал женщину со счетов. — Однако я слышал, что вы, как ни пытаетесь, не можете найти на этой планете руду.

Торкель уже шел к стоявшему перед ним человеку и к “шаттлу”, намереваясь прекратить этот безобразный фарс, но последняя фраза заставила его остановиться. Если только он найдет руду на этой проклятущей планете...

— И вы ее нашли? — Он снова пошел вперед; прилетевший тип явно заметил, в каком состоянии находится его одежда, и ухмыльнулся. — Не обращайте внимания, — предупредил его Торкель, тщательно разделяя слова.

— Что мне за дело до того, что вы поскользнулись и шлепнулись в грязь? — Человек пожал плечами и высоко поднял руки, однако предусмотрительно убрал ухмылку с лица.

— Вы... — начал Фиске, рассчитывая, что человек представится. Что тот и не замедлил сделать.

— Саток.., бывший шаначи Прохода Мак-Ги. — Человек, прищурившись, глядел на Торкеля; его вызывающие манеры снова вернулись к нему. Потянув за лацкан форменной куртки, он решил объяснить, почему так одет:

— Мне нужно было узнать, где вы находитесь. С вами нелегко связаться.

— Руда...

— Проблема в том, что ваши парни из Интергала искали ее не так и не там.

— Да ну?

Саток жестом приказал женщине отойти с дороги и пропустить Торкеля к “шаттлу”.

Внутри “шаттл” оказался не в лучшем состоянии, чем снаружи, но, когда Торкель увидел куски руды разных размеров и цветов, сложенные в безопасном отдалении от кабины пилота, он позабыл обо всем остальном. Он достаточно хорошо изучил геологию для того, чтобы распознать образцы всех тех руд, о которых было известно, что они есть на Сурсе, даже если на деле их и не удалось здесь найти. Он касался зеленоватых образцов, содержавших медь, сероватого олова, красно-оранжевого германия, он видел тянущуюся сквозь камень золотую жилу и даже россыпь изумрудов в комке глины...

— Не могу отрицать, что вы обнаружили весьма интересные образцы, Саток, — сказал он с показным безразличием, противоречившим радостному нетерпению, которое он испытывал на самом деле, увидев сейчас все то, что долгие годы пытался отыскать на этом ледяном шаре. — Несмотря на то что груз невелик...

— Этот груз — только малая часть того, что можно легко найти, если знать, где и как искать.

— А вы знаете? — с вызовом поинтересовался Торкель.

Саток удовлетворенно усмехнулся:

— Я могу показать вам достаточно месторождений для того, чтобы у вас глаза полезли на лоб.

Торкель покосился на женщину (оказавшуюся, как он сумел рассмотреть, довольно молодой, хотя и страшно замученной девушкой): какого черта этот Саток ведет себя так вызывающе? Саток только плечами пожал. Затем выражение его лица изменилось так стремительно, что Торкель невольно отстранился в изумлении. Саток поднял пистолет, Торкель уже потянулся было за своим, когда понял, что шаначи целится не в него, а в маленькие оранжевые фигурки, стремительно пробегавшие мимо “шаттла”...

Саток стрелял, пока не кончились патроны в обойме.

— Ненавижу этих проклятых оранжевых чудовищ! — На его лице читалась неприкрытая ненависть. Он вставил в пистолет запасную обойму, но тут воскликнул изумленно:

— Какого...

Торкель огляделся и увидел, что измученная девушка бежит к деревьям. До него донеслись ее рыдания; что было у нее в руках, они не видели, но сбоку у нее болтался оранжевый хвост.. Однако больше трупов оранжевых кошек нигде не было видно — и это изумило Торкеля не меньше, чем Сатока.

— Черт побери, я не мог промахнуться! — заорал Саток, озираясь по сторонам. Он спрыгнул на землю и заглянул под брюхо “шаттла”.

— Забудьте о них, Саток. Они не имеют значения.

— Да?! — прорычал тот. Его неожиданная вспышка дала Торкелю возможность взять ситуацию под контроль.

— Да! Я хотел бы увидеть больше образцов, — объявил он Сатоку. — И чем скорее вы отвезете меня к месторождению, которым так похваляетесь, тем лучше. Но сперва мне нужно на минутку вернуться в поселение...

Торкель проклинал эту необходимость. Саток явно был не тем человеком, на которого можно положиться. Но если он прилетел сюда специально для того, чтобы найти Торкеля Фиске, значит, он знал, что Торкель Фиске — офицер Компании, с которым лучше всего иметь дело.

— Да, понимаю. Но сделка заключена? — Глаза Сатока горели в предвкушении наживы.

— Все зависит от того, насколько легко добраться до месторождения, — небрежно ответил Торкель.

— Легче, чем вы можете себе представить, дорогой капитан, — с масленой улыбочкой ответил Саток. Торкель отдал бы многое, чтобы стереть эту улыбку с лица бывшего шаначи.

— Если дела обстоят именно так, можете быть уверены, что Интергал оценит вас по достоинству.

— Как всегда? — Саток прислонился к двери и снова ухмыльнулся.

— Почему бы вам не слетать со мной в поселок? — начал было Торкель, но, увидев опасение, мелькнувшее в глазах Сатока, прибавил:

— Впрочем, вы вполне можете спрятаться от любопытных глаз в лесу, пока я попрощаюсь с кем надо... Кроме того, здесь нас никто не подслушает, — он обвел жестом поляну и окраину леса, откуда после прибытия “шаттла” разбежались даже мелкие зверюшки.

Саток нажал на кнопку, закрыв дверцу люка, и с насмешливым жестом предложил Торкелю указывать дорогу.

Пока они шли к поселению, Саток успел рассказать, что ему известно шестнадцать точек, в которых собирались образцы руд, что залежи там крайне богаты и что, более того, они настолько доступны, что Компании просто не приходило в голову искать их там. Ничего более конкретного вытянуть из него не удалось, но груз руды говорил сам за себя. Торкель был одновременно и доволен, и предельно раздражен. Если залежи действительно существовали и были так доступны, почему же лучшие геологические поисковые партии Интергала возвращались ни с чем или вообще пропадали без вести, а эта жалкая пародия на человека смогла добиться успеха?

Он оставил Сатока на окраине поселка, а сам отправился дальше, по дороге пытаясь отчистить мундир. На этот раз Торкель пошел по тротуару, на котором сейчас не было ни одного пешехода, и выбрал долгий путь к дому Айгур. Проклятые кошки уже успели вернуться. По счастью, Саток не видел того, что происходило в деревне, иначе его ненависть могла перевесить доводы разума и он снова открыл бы пальбу по оранжевым зверькам.

Торкель обнаружил на ступеньках скребок и аккуратно вычистил им ботинки. Изнутри дома до него доносились странные звуки, а вверху послышалось тихое шипение. Слишком поздно. Он постучал: вежливость всегда была в цене.

Однако, когда дверь открылась, он усомнился в этом: такими ледяными взглядами его одарили собравшиеся.

— Я крайне огорчен, Мармион, однако срочные дела призывают меня: за мной прилетел “шаттл”, — с обезоруживающей улыбкой начал он. — Мне очень неприятно, что я вынужден оставить вас...

Он повернулся к Эйслинг и только тут заметил, что в доме остались только две женщины.

— Боже ты мой, — проговорила Мармион, — я-то надеялась побыть здесь подольше...

— Не вижу, почему бы вам не остаться, моя госпожа, — ответил Торкель, глядя на Эйслинг. — Шинид могла бы проводить мадам Алджемен до космобазы.., или это нарушит ее планы?

— И не стыдно вам об этом спрашивать, когда вы торопитесь, а Шинид здесь нет? Однако ж за нас двоих я говорить не могу, а я сама навряд ли найду дорогу, — проговорила Эйслинг, перебирая широкие складки платья. — Она ушла ненадолго, а вы еще не пили кофе. Я только слегка подогрею его для вас. — Она уже взяла чашку и подняла крышку чайника. — О, это будет гораздо приятнее...

— Ну, в самом деле... — Торкель поднял руку протестующим жестом. — Мне действительно нужно немедленно вернуться к “шаттлу” и...

— Боже мой, Торкель, вы что, упали в грязь? — спросила Мармион. — Есть где-нибудь в доме щетка, Эйслинг?

Она взяла кухонное полотенце и пошла к Торкелю.

— И жесткую, чтобы мы могли отчистить все остальное. Вы же не хотите испортить свою репутацию, появившись на космобазе в таком виде, будто побывали в хлеву, верно, Торкель?

Торкель пытался убедить ее, что может переодеться сразу по возвращении, да и грязь в любом случае уже высохла, так что проблем нет, однако все это не устраивало Мармион де Ревер Алджемен. Сдерживаясь из последних сил, Торкель был вынужден уступить. Он надеялся только на то, что Сатоку не взбредет в голову исчезнуть.

На то, чтобы отчистить его в достаточной для Мармион степени, времени ушло немало, а тут и Шинид вернулась. Она немедленно согласилась с тем, что им с Эйслинг лучше вернуться в Килкул и что они доставят Мармион до космобазы.

К тому времени, когда Торкелю было позволено уйти, он весь кипел от ярости и отчаяния; однако, словно бы специально чтобы задержать его, Мармион вдруг подумалось, что надо бы послать сообщение на базу, чтобы о ней не беспокоились. Пришлось тратить время на поиски бумаги и огрызка карандаша, которые Айгур использовала, чтобы делать наброски узоров. И вот наконец, когда послание было уложено в карман его вычищенной формы, Торкель получил окончательное разрешение уйти.

— Где, черт возьми, вы были? — требовательно спросил Саток. — Я не думал, что у вас уйдет полдня на то, чтобы вернуться!

На его лице отразилась хитрая настороженность:

— Или вы там заключали частную сделку с Компанией? Может, у вас с собой портативное переговорное устройство, а?

— Не говорите глупостей, — оборвал его Торкель, решительно шагая к “шаттлу”. Все двадцать минут пути прошли в напряженном молчании. Торкель нажал кнопку “Открыть”, влез в “шаттл” и занял кресло пассажира; Саток закрыл за собой дверь и уселся в кресло пилота. “Шаттл” поднялся в воздух и направился на север.

В доме Айгур Мармион печально смотрела на бессильно обмякшее тело оранжевой кошки. У нее перехватило горло: она действительно была готова заплакать, видя, что это красивое и умное маленькое животное так пострадало от ужасного и дикого нападения. Кот-охотник осторожно вылизывал рану, протянувшуюся через спину маленького зверя. Мармион и Эйслинг спрятали кошек от Торкеля, скрыв их за натянутым на ткацкий станок полотном. Сейчас большой кот выхаживал свою маленькую родственницу, а девушка, принесшая раненую в дом Айгур, тревожно наблюдала за ними.

— Неужели мы больше ничего не можем сделать для бедняжки? — спросила она, всплеснув покрытыми каменной пылью исцарапанными руками.

— Ну-ну, поверь, лучшего ухода, чем сейчас, ей и не надо. Лука, — сказала ей Шинид. Ее руки, как и руки Айгур, были покрыты синяками, ссадинами и пылью. Пока Торкель был в доме, ей приходилось прятать их в карманах. — Не так просто убить такую кошку, а остальные благополучно разбежались.

— Но с этой все будет в порядке? — всхлипнула Лука. — Вы же знаете, Саток убил всех кошек в Проходе Мак-Ги...

— Когда она придет в себя, мы выясним, все ли у нее в порядке со спиной, но не думаю, чтобы Пэтчдог стал вычищать рану, если бы не полагал, что у кошечки есть шанс.

Мармион с интересом наблюдала за этой дискуссией. Вскоре после того, как Торкель отправился выяснять, зачем прибыл “шаттл”, появилась плачущая Лука и принесла обмякшее кошачье тело. Вверив кошку заботам Эйслинг, она принялась о чем-то шептаться с Айгур и Шинид, оставив без внимания Мармион.

Шинид, впрочем, обратилась к Мармион сразу после того, как дослушала рассказ:

— Нам кое-что срочно нужно сделать. Не могу объяснить вам, что и почему. С вами останется Эйслинг и поможет вам, если вы согласитесь задержать Фиске и любого гостя, которого он решит привести с собой, так долго, как только сможете.

— Но почему вы не можете рассказать мне? — спросила Мармион, несколько уязвленная.

Шинид одарила ее предостерегающим взглядом, и Мармион поняла: ее не посвящают в суть дела не потому, что не хотят, чтобы она знала это, а потому, что в силу своего положения она может не захотеть это знать. Мармион кивнула в знак согласия и быстро помогла Эйслинг спрятать кошек, в то время как остальные женщины покинули дом.

Теперь Торкель и его спутник улетели, оставив Луку, которая плакала по многим причинам — и раненая кошка была лишь одной из них. Судя по всему, она испытывала страх и стыд, печаль и облегчение одновременно и перестала плакать только после того, как ощутила успокаивающее прикосновение руки Мармион. Она посмотрела на эту красивую ухоженную руку, лежавшую на ее грязном разорванном платье, потом подняла глаза к красивому заботливому лицу.

Потом она перевела взгляд на Шинид и остальных женщин. Шинид решительно кивнула Мармион.

— Хорошо, мэм, теперь я вам все расскажу, — сказала Лука. На ее губах появилась улыбка, превратившаяся в гримасу боли: у девушки была рассечена губа. Она вздохнула, вытерла нос тыльной стороной ладони и принялась говорить о том, что знала, повторяя по возможности слово в слово те разговоры, которые ей довелось слышать.

Она говорила о человеке, который был одним из тех, кого отверг Сурс, который никогда не знал даже того, что испытала в пещере Марми, который вступил в ряды Компании после того, как обратился против собственной планеты, а потом предал Компанию и присоединился к пиратам. Лука и сама была очарована им, когда он впервые прибыл в Проход Мак-Ги. Тогда он говорил, что пришел, чтобы помочь им пережить то горе, которое посетило их после страшной трагедии.

— Это было до того, как я узнала, что он сам вызвал ее, мэм. Он на самом деле убил Мак-Коначи и убедил всех нас, проклятый, что планета обратилась против нас. Все время он что-то уносил из священного места, но я не знала, ни как, ни почему он это делает, пока не оказалась далеко от своего селения. Клянусь, я ничего не знала. Когда я начала что-то подозревать и хотела вернуться к моему народу, он отдал меня одному из своих окаянных сообщников, как будто я была мешком бобов, а тот сказал всем в деревне, что я — отверженная, что Сурс оттолкнул меня и сделал меня сумасшедшей. И все время они что-то выкапывали и рылись в земле, и я узнала, что они убивают ее по частям, чтобы она не мешала им... И тут я услышала, как он говорит, что девочка из Килкула пришла и разоблачила его, и что пришло время торговаться с Компанией, и он привез то, что показывал вашему капитану. Тогда я подумала: а что будет, если капитан заглянет в “шаттл” и увидит, что в нем только обычные камни, которые его не интересуют? Шинид и Айгур помогли мне, как и другие жители этого поселка. Но я боюсь, что мы опоздали, потому что капитан уже видел настоящие образцы.

— А вы — нет, — сказала Шинид. — А то, что вы от нас слышали, значения не имеет.

— Понимаю, — кивнула Мармион.

— Но я боюсь того, что они станут делать сейчас, мэм, — проговорила Лука. — Потому что этот злой человек знает, где достать еще руды, и если капитан ему поверит...

Мармион снова кивнула, жестом подтвердив, что все поняла: ее мозг уже был занят обдумыванием проблемы. Фиске, вступивший, сам того не зная, в сговор с пиратами?.. Насколько далеко он способен зайти во имя этого проекта? Она почти жалела о том, что теперь знает так много: здесь наблюдался серьезный конфликт интересов. Она от всей души сочувствовала жителям Сурса, однако понимала, что ее положение как члена комиссии по расследованию, назначенной Компанией, было под угрозой.

— Ладно, — сказала она наконец. — Подмена, несомненно, была весьма мудрой идеей, хотя, разумеется, я должна была бы запретить вам это, если бы с самого начала знала, в чем дело. Мы с Эйслинг дали вам достаточно времени?

Шинид фыркнула, возмущенная самой мыслью о том, что она не смогла бы организовать такое мелкое предприятие, как эта подмена, имея в своем распоряжении всех жителей деревни и все камни, какие только можно было найти поблизости.

— Думаю, госпожа, нам нужно отправляться назад, — заметила Шинид.

— Я буду считать себя весьма польщенной, если вы станете звать меня Мармион, как это делают мои друзья, — ответила она, обведя взглядом всех собравшихся в комнате женщин.

Шинид задумчиво посмотрела на нее, и на одно ужасающее мгновение Мармион подумалось, что, возможно, она не соответствует представлению Шинид Шонгили о “друзьях”. Улыбка Шинид была так похожа на задумчивую улыбку ее брата, и становилось ясно, что она немногих дарит своей дружбой.

— Мы также польщены, Мармион. Можем ли мы сперва заехать в Килкул?

— Разумеется, именно это я и хотела предложить. Нужно обо всем рассказать Клодах и Виту... Конечно, — тут Мармион улыбнулась оранжевым кошкам, проскользнувшим внутрь и присоединившимся к коту-охотнику в усилиях помочь раненой, — если только они еще не знают этого.

— Кое-что, но не все, — также с улыбкой ответствовала Шинид, и они с Эйслинг принялись паковать вещи.

Ранним утром погода была не слишком хорошей, однако Яна моляще посмотрела на Джонни, только что отошедшего от окна, и тот поднял руки, уступая ее желанию.

— Трясти будет, — предупредил он.

— Я бы и не на то пошла, — ответила Яна.

— И я тоже, — поддержала ее Банни; Диего просто коротко кивнул.

Лонси настояла на том, чтобы собрать им в дорогу еды; Джонни обещал пополнить ее запасы после следующего своего полета на север.

— Ox, de me, неужели ты думаешь, что тут без этого кто-нибудь будет голодать? Отправляйся в дорогу, amigo, нечего в такое время думать о подобных мелочах. Найдите Побрекиту — этого будет вполне достаточно.

Когда пассажиры устроились на сиденьях и пристегнулись, а Нанук снова забрался под заднее сиденье, мужественно перенося неудобства полета, Джонни поднял вертолет в воздух. Как только они взяли курс на юго-восток, он передал Яне карты.

— Я хочу, чтобы вы кое-что для меня проверили. Мне кажется, что река Лакримас от истока течет очень прямо, а ее исток находится прямо напротив Фьорда Гаррисона. Я прав?

— Я понимаю, что вы имеете в виду. — Яна развернула карту и встряхнула ее, расправляя лист. — Вы полагаете, что выход из того туннеля, проходящего под дном моря, может находиться неподалеку от Долины Слез?

— Это более чем возможно, — ответил Джонни, но не стал говорить, почему задумался об этой возможности, несмотря на то, что мысленно все время сравнивал лица Банни и Киты.

Он тряхнул головой. У всех Шонгили был необычный тип лица: если прадед Шонгили не умудрился переспать с несколькими женщинами, о которых никогда не упоминал при своей жене, вывод напрашивался только один.

Яна внимательно изучала карту; обнаружив две нужные точки, она издала торжествующий возглас; потом озабоченно нахмурилась:

— Джонни, но между двумя континентами две тысячи миль!

— Дядя Шон думал, что будет по крайней мере столько, — подала голос Банни, ослабив ремень и разглядывая карту из-за плеча Яны.

— Ремень подтяни! — взревел Джонни так, что кабина завибрировала, а Нанук недовольно и громко заворчал. — Прошу прощения.

Яна передала Банни карту.

— До пещеры было примерно сто пятьдесят миль... — задумчиво начала Банни. — Это не так далеко, учитывая...

Ее голос зазвучал чуть глуше, когда она наклонилась к Нануку:

— Ты сказал, что дядя Шон жив, верно?

Нанук фыркнул, и Банни вздохнула: кот успокоил ее, но, как видно, не до конца.

Долгое время они летели в тишине, которую нарушал только Диего, временами начиная насвистывать обрывки каких-то мотивчиков или бормотать что-то себе под нос. Остальные не мешали ему, полагая, что он, возможно, работает над своей новой песней. Банни смотрела из своего иллюминатора на бесконечные снежные равнины. В тени снег казался голубоватым, серым или лавандовым. Вдали она видела зазубренные горные пики, похожие на обломанные клыки, и размышляла, какие из них возвышаются над Долиной Слез.

Подлетев к тому месту, где, по их предположениям, находилась Долина, они увидели отблески огромного костра, над которым высоко взлетали снопы искр. Банни издала какой-то нечленораздельный крик и вцепилась в плечо Джонни, указывая вниз; в это же время Нанук предпринял внезапную попытку выбраться из-под сиденья. Джонни громко приказал всем оставаться на своих местах и замолчать. Следуя указаниям Банни, он снизился. Отсюда можно было разглядеть три фигурки, ползущие вниз по склону: одна из них почти катилась вниз, оставляя на снегу кровавые следы. Вторая фигура явно принадлежала кошке. Нанук издал пронзительный вопль, какого Банни никогда не слышала ни от одного кота-охотника.

Кошка внизу подняла голову и, к изумлению Банни, раскрыла пасть, показав белые клыки: судя по всему, она издавала такие же звуки.

— Затяните эти чертовы ремни потуже, вы все! — крикнул Джонни. Однако его предупреждение запоздало: его пассажиры и без того сделали это, ощутив завихрения воздуха при снижении вертолета.

Вертолет прошел низко над землей в поисках посадочной площадки: земля здесь была неровной, что грозило опасностью. И тут Яна, пристально вглядывавшаяся в окровавленного человека внизу, вскрикнула:

— Это Шон! Шон там, внизу!

— И с ним Побрекита, — проговорил Джонни. — Мне все еще нужно найти ровную площадку, чтобы посадить эту птичку, ничего не повредив. Терпите, я ж терплю...

И Джонни продолжал кружить над тремя фигурками, пока не нашел достаточно ровную площадку. Как только он приземлился, Яна с аптечкой в одной руке и свертком теплой одежды в другой выскочила из машины; по пятам за ней следовали Банни и Нанук. В тот момент, когда Джонни собрался последовать за ними, Диего тронул его за плечо и указал наверх, на большую группу людей, вооруженных чем попало и двигавшихся к ним.

Джонни знаком указал Диего, чтобы тот снял висевший над входом в грузовой отсек LD-404, а сам проверил пистолет и автомат, который вытащил из-под сиденья пилота. После этого мужчины последовали за женщинами и котом-следопытом.

Яна стояла на коленях подле Шона, кутая его в теплую одежду и занимаясь его раной. Банни помогала ей, отыскивая в аптечке то, что требовалось Яне. Кошки стояли метрах в шести друг от друга, принюхиваясь и довольно дружелюбно помахивая хвостами. Девочка, одетая в явно не по размеру большую меховую куртку, жалась к дымчатой кошке, с застывшего от ужаса белого лица смотрели огромные испуганные глазищи.

Диего поймал Джонни за руку и указал на девочку так, словно хотел спросить о чем-то. Джонни усмехнулся и кивнул, после чего обернулся к приближающейся толпе.

— Кита, senor Лузон — такой же плохой человек, как и Пастырь Вопиющий, — мягко проговорил Джонни, наклоняясь над девочкой. — Лонси очень огорчена тем, что ты дала себя уговорить и поехала с ним. Поэтому мы прилетели, чтобы забрать тебя назад, к твоему народу.

— У этой недостойной нет своего народа, — сказала Кита, вцепившись в густой мех Коакстл.

— А вот тут ты не права, малышка, — возразил Джонни. — Банни, пойди сюда. Ну же, pronto!

Яна и Банни одновременно обернулись: на их лицах читалось неудовольствие от того, что их прервали. Они пригляделись. Банни открыла рот в удивлении.

— Должно быть, ты.., ты просто не можешь быть никем, кроме... — Банни ощупывала свои щеки, нос и губы.

— Твоя мать и моя сестра добралась сюда, в этом нет сомнения, — очень серьезно кивнул Шон, переводя взгляд с лица Банни на лицо худенькой девочки, которая, вне всякого сомнения, состояла с ней в близком кровном родстве.

— Но я Козий...

— Не смей называть себя этим именем, Побрекита. — Джонни решительно погрозил девочке пальцем. — Баника Рурк, это твоя сестра, и, я думаю, мы можем найти ей имя получше, чем Cita или Nina, — как ты полагаешь?

— Сестра! — И Банни порывисто заключила ошеломленную девочку в объятия. — Моя собственная сестра! У всех, кого я знаю, есть, по крайней мере, один брат или сестра, а у меня — только двоюродные...

— И дяди, и тети, — сквозь стиснутые зубы прибавил Шон. Яна затянула бинт на рваной ране.

— Эй, у нас тут проблемы, — глядя на вершину холма, заметил Диего. — Если это не Мэттью Лузон, то мое имя не Диего Метаксос, а уж свое-то имя я знаю!

— А также, бьюсь об заклад, добрый и достойный Пастырь Вопиющий, — добавил Джонни, заметив человека в развевающихся одеяниях, следовавшего за вице-президентом Интергала.

— Он пришел за мной. Он заставит меня стать его женой...

— Его женой! — вырвалось одновременно у пяти человек.

— Пока мы живы, этого не будет! — заявил Джонни; его голос сейчас более всего походил на рычание, которое издавали обе большие кошки. — Банни, отведи свою сестру в вертолет и сиди с ней там!

— Она моя сестра, и я имею право...

— Иди, — отрезал Шон, указав на вертолет. — И заприте двери.

— Там есть коробка с сигнальными ракетами, Банни. Вытащи их и, если я сделаю круг рукой — вот так, стреляй ими в толпу.

— Ясно! — Подняв сестру на руки, Банни побежала назад к вертолету, где они были в относительной безопасности. Если придется туго, она сама сможет увести его отсюда — она видела, как Джонни водит вертолет, и поняла принцип управления.

Никто не отберет у нее ее маленькую сестру, которую она только что нашла!

Джонни передал Яне автомат и обоймы, оттолкнув руку Шона, когда тот потянулся было за оружием:

— Ты лучше займись кошками, Шон. В смысле если дымчатая будет слушаться приказов так же, как и Нанук.

Обе кошки утробно рычали, заняв свои места по обе стороны от Шона Шонгили.

Шум толпы стих, перейдя в невнятное бормотание. Мэттью и Пастырь Вопиющий остановили своих людей в нескольких шагах от вертолета.

— Что ж, доктор Лузон, долго же мне пришлось вас разыскивать! — крикнул Джонни, когда Мэттью подошел достаточно близко, чтобы слышать его.

— Однако вы, капитан Грин, не появились в назначенный срок.

— О нет, доктор Лузон, я прибыл в срок, но оказалось, что вы уже отбыли на старом снегоходе Скби. Примите мои поздравления: вы хороший водитель, если вам удалось так далеко забраться на этой старой корзине.

Пастырь Вопиющий поднял руку, указывая на вертолет, широкий рукав облачения соскользнул, открыв костлявое запястье.

— Дитя Козий Навоз принадлежит к моей пастве и вскоре будет пребывать со мной ради спасения своей души. Вы должны вернуть ее под мою защиту. Мне нет дела до того, в чем ваше заблуждение, неверные, или до того, что делает с вами Великий Зверь, но ее должно возвратить ко мне, равно как и монстра, похитившего ее.

— Прошу простить, сэр, но я не могу этого сделать, — сказал Джонни.

— Это кого ты называешь монстром, ты, отродье? — прорычал Шон. — Этот ребенок — моя племянница; сейчас она находится и будет впредь находиться со своей ближайшей родственницей. Поскольку я являюсь ее дядей и опекуном, я не дал и не дам позволения на вступление этого ребенка в брак с кем бы то ни было.

Пастырь Вопиющий перевел взгляд с лица Шона на его раненую ногу, потом снова на его лицо; глаза Пастыря расширились от ужаса:

— Ты! Ты был чудовищем! Человек-тюлень! Значит, эта девочка.., она тоже чудовище!

— Чудовище? — с вызовом переспросила Яна, вставая между Шоном и самозваным Пастырем. — Я вижу здесь только одно чудовище, и это не доктор Шонгили. Вы всегда встречаете гостей выстрелами, господин Вопиющий?

— Он вовсе не был гостем, когда мы увидели его в первый раз, — промямлил Пастырь Вопиющий. — Сначала он выглядел как тюлень, а потом начал.., расти. И он пришел из подземного мира, откуда исходят все проклятые порождения этой планеты!

— Чушь! — оборвала его Яна. — Он исследовал подземный туннель, в котором много лет назад исчезли его беременная сестра и ее муж. Вы придумали эту невероятную историю для того, чтобы предотвратить дальнейшее расследование вашей чудовищной деятельности.

— Я сильно сомневаюсь в этом, — с неприятной улыбкой проговорил Мэттью Лузон. — Когда я прибыл сюда, вся паства Пастыря кричала о чудовищном монстре, которого они нашли и собирались сжечь на костре. Сам я не видел этого зверя, однако, разумеется, пытался отговорить Пастыря уничтожать его, предлагая передать монстра мне с целью проведения некоторых лабораторных исследований. Поскольку рана доктора Шонгили соответствует ране, нанесенной монстру, я бы сказал, ему придется дать кое-какие объяснения.

— Я бы сказала, что прежде объяснения придется давать вам, доктор Лузон, — проговорила Яна так холодно, что у Джонни мурашки побежали по спине, — поскольку я уверена, и не без причины, что вам хорошо известны те параграфы в законах Межпланетного Сообщества, — действующие, кстати, на планетах Интергала так же, как и в остальной населенной части галактики, — где говорится о недопустимости принуждения детей к вступлению в брак.

— Однако, майор Мэддок, по дороге назад, в Долину Слез, Козий Навоз...

— Тьфу! — не выдержал Шон.

— Девочка, — продолжал Мэттью, — все время говорила мне о том, как счастлива, что возвращается и сможет вступить в столь достойный и возвышающий брак.

— Сколько у вас жен в настоящее время, Пастырь Вопиющий? — спросила Яна.

— Кита говорила о пяти, — ледяным тоном заявил Шон. — Что также противоречит законам этой планеты, которые, насколько я знаю, не санкционируют полигамию.

— Ну-ну, доктор Шонгили, нельзя быть таким этноцентристом, — по-прежнему улыбаясь, проговорил Мэттью. — Мы должны позволять религиозным общинам жить по их собственным законам, соблюдая свои обычаи и ритуалы, какими бы странными они нам ни казались.

— Только не по отношению к моей племяннице, — ответил Шон.

— А как вы можете доказать, что вы — ее дядя? — требовательно спросил Мэттью.

— Черт побери, это так очевидно, что более глупого вопроса вы просто не могли задать, — с яростью ответил Диего Метаксос, развернув ствол LD-404 в направлении Пастыря — и Мэттью.

— Молодой человек, — начал Мэттью, — вы подвергаете себя серьезной опасности...

— Разговоры можно оставить и до более подходящего времени, — прервала его Яна, заметив, что Шон почти теряет сознание от боли и усталости. — Капитан Грин прилетел, чтобы забрать вас, доктор Лузон, так что займемся этим и оставим этих людей разбираться со своими мелкими гнусными обычаями самостоятельно и так, как им это будет угодно, пока это не затрагивает доктора Шонгили и его племянницу или кого-либо из нас.