- Да... - Несмотря на полнейший сумбур в голове, Джинни решила держать язык за зубами. - Да, отличный совет, - пробормотала она. - Спасибо.
      Выходит, Оливер солгал - он не мог узнать о папином разорении от своего отца, поскольку дядя Говард и сам ничего не подозревает. Тогда откуда он узнал? И зачем было врать?
      Но времени на размышления нет. Сара вместе с несколькими подружками уже стоит у входа в шатер и размахивает руками, пытаясь привлечь внимание Джинни. Пора переодеваться в "костюм для бегства".
      Дядя Говард удовлетворенно хмыкнул.
      - Ах, вижу, тебя зовут. Иди собирайся, дорогая. - Он чмокнул ее в щеку. - Я еще зайду попрощаться перед вашим отъездом в Париж.
      - Конечно.
      Еле сдерживая нетерпение, Джинни направилась к подругам. Они с хохотом промчались по саду, где на густую траву под старыми яблонями уже ложились вечерние тени. Затем пересекли веранду, на которой шесть лет назад Джинни подслушала роковой разговор и бросила в лицо Оливеру свое изумрудное кольцо, и, проскользнув в дом через застекленную дверь, взбежали по лестнице в спальню Джинни.
      Теперь это уже не ее спальня - отныне Джинни будет делить ее с Оливером. Комната удобно располагалась в задней части дома, три ее окна выходили в сад, высокий потолок был покрыт причудливым узором, а массивный мраморный камин поражал своей элегантностью.
      Поскольку с деньгами проблем не было, Джинни приобрела в городе груду белых кружев и атласа, сочетающихся с бледно-желтыми обоями, и светлые китайские ковры на блестящий паркетный пол. За антикварную кровать, купленную на аукционе, пришлось яростно торговаться - стойки были из красного дерева, а ткань балдахина украшал нежнейший узор из цветов и листьев. Кроме того, Джинни откопала в одной из соседних комнат два французских кресла и сменила обивку (жутко дорого обошлось), чтобы поставить по обе стороны от камина.
      Гардеробных было две - для Оливера и для Джинни. Ее комнату все еще усеивали следы лихорадочных приготовлений - салфетки, клочки оберточной бумаги, несколько влажных полотенец.
      Джинни недовольно огляделась по сторонам.
      - Что за бардак! Как будто здесь стадо слонов топталось.
      Сара расхохоталась.
      - Ой, не обращай внимания. У тебя есть дела поважнее.
      Джинни невольно улыбнулась. Хотя Сара была ее лучшей подругой, довериться ей Джинни не могла (а может, слишком привыкла скрывать свои неприятности, чтобы решиться на откровенность). Питер, более проницательный, догадывался, что дело нечисто, но вопросов задавать не стал.
      - Ну разве девочки не прелесть? - спросила Сара. - И так хорошо себя вели. Помнишь, как на свадьбе Кэсси Клейтон одна из ее маленьких племянниц решила, что у сестры букетик лучше, и полезла в драку? Я чуть со смеху не померла! Знала ведь, что нельзя смеяться, но не удержалась.
      - Помню. - Джинни хихикнула, радуясь возможности отвлечься от мрачных предчувствий. - А ее сестра уселась задницей прямо в варенье. И еще, дедушка Кэсси сказал Мэдди Рэтклифф, что она танцует как бегемот, а когда она собралась уходить, то споткнулась о кадку с цветами и грохнулась в кучу роз и гвоздик.
      - Ой, это было жестоко! - воскликнула мягкосердечная Сара, хотя смеяться не прекратила. - Слушай, Джинни, ты сначала платье снимешь, или с вуалью помочь?
      - Вытащи меня из этого платья. А потом я спокойно займусь вуалью. Ты не поможешь расстегнуть молнию?
      Дверь плавно раскрылась; Джинни сидела лицом к зеркалу и, подняв глаза, увидела Оливера, небрежно облокотившегося о дверной косяк. Ошеломленная, она взглянула на нежданного гостя так, словно это был сам дьявол.
      - Оливер! - Сара хихикнула. - Тебе сюда нельзя.
      Он вопросительно изогнул бровь.
      - Почему?
      - Джинни переодевается в дорожное платье.
      - Вижу. - В его голосе чувствовалась легкая хрипотца, выдающая скрытые намерения. - Просто я подумал, что могу... помочь.
      - А! - Сара радостно рассмеялась, притворяясь удивленной. Она взглянула на остальных девушек. - По-моему, нам пора уходить, - возбужденно прошептала она. - Идем.
      У Джинни возникло искушение попросить их остаться, но тогда они точно сочли бы ее сумасшедшей. Она так и стояла спиной к двери, лицом к зеркалу, придерживая платье рукой. Во рту у нее пересохло. Каким-то образом ей удалось улыбнуться подружкам, когда они со смехом выбегали из комнаты. Если они и почуяли что-то неладное, то наверняка спишут это на запоздалый приступ предсвадебного волнения.
      Оливер закрыл за ними дверь, не сводя глаз с зеркала. Джинни очень медленно повернулась.
      На его твердых губах играла высокомерная улыбка - улыбка победителя, изучающего свою добычу.
      - Кажется, ты снимала платье, - протянул он. - Так продолжай, не стесняйся.
      Джинни глубоко вздохнула; только величайшее усилие воли позволило ей не опустить голову и храбро взглянуть в его насмешливые глаза. Сейчас уже поздно сопротивляться - клятвы произнесены и отступать некуда. Полуобернувшись, она дрожащими руками стянула с себя ворох роскошного атласа и кружев, старательно повесила платье на стул и сложила шлейф в последней попытке оттянуть ужасный момент.
      - Ну и платье, - насмешливо заметил Оливер. - Оно не кажется тебе несколько... неподобающим?
      - Неподобающим? - повторила Джинни, отказываясь понимать намек.
      - По-моему, оно должно символизировать незапятнанную невинность невесты. А разве твоя невинность не... запятнана?
      - Нет, - огрызнулась Джинни.
      Оливер удивленно выгнул бровь.
      - Правда? Да ну, не думаешь же ты, что я в это поверю.
      - Почему нет? - Джинни повернулась к нему лицом, пожалев о своей откровенности. - Это правда.
      Оливер не ответил. Но в его темных глазах что-то мелькнуло, и у Джинни мурашки пробежали по коже. Она до сих пор не сняла вуаль, белое кружево водопадом струилось по ее спине. Но теперь Оливер мог впервые увидеть результат ее похода в самый роскошный магазин белья на Бонд-стрит.
      Белая кружевная грация плотно облегала ее стройную фигуру, поддерживая пышную грудь. Джинни знала, что сквозь полупрозрачную ткань просвечивают ее нежные розовые соски.
      Грация была снабжена подвязками, к которым крепились белые шелковые чулки. Белые свадебные босоножки на высоких каблуках подчеркивали стройность ног Джинни, а ее единственным украшением, не считая обручального кольца, было бабушкино ожерелье - пять ниток жемчуга, обвивающих шею.
      Оливер не торопился, разглядывая каждый дюйм ее тела с нескрываемым удовольствием.
      - Очень хорошо, - одобрил он. - Намного приятнее разворачивать сверточек, когда он так красиво упакован.
      Джинни вспыхнула, но не осмелилась ответить.
      Не сводя с нее глаз, Оливер снял галстук и швырнул его на стул позади себя, затем сбросил пиджак одним движением широких плеч, от чего у Джинни внезапно пересохло во рту.
      - Лучше убери эту вуаль, - предложил он. - А то ею и удавиться недолго.
      Пальцы Джинни онемели; она знала, что как только поднимет руки, чтобы снять с головы венок, ее грудь, обтянутая тонким кружевом, приподнимется тоже. Оливер не упустил этого мгновения, его темные глаза вспыхнули пламенем, а чувственные губы изогнулись в насмешливой улыбке.
      За несколько долгих секунд, потраченных на избавление от вуали, Джинни успела возненавидеть Оливера за то, что он вынудил ее разыграть это эротическое шоу. Ее волосы темной блестящей волной рассыпались по плечам; она бросила вуаль на стул и, подбоченившись, окинула Оливера яростным взглядом.
      Оливера явно забавляла ее строптивость.
      - Так скажи мне, - поинтересовался он, - если ты девственница, что же тогда делал Луи?
      - Луи? - непонимающе переспросила Джинни.
      - Красивый молодой французик, ставший твоим первым любовником.
      - А... - Она покраснела до корней волос. - Луи не существует. Я его... выдумала.
      - И остальных тоже?
      - Остальных не было. - Джинни вскинула подбородок, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. - Это были... лживые сплетни.
      - Вранье? - Оливер вопросительно изогнул черную бровь. - Все вранье?
      - Все, - подтвердила Джинни, чувствуя себя все более беззащитной.
      - Объяснись.
      Джинни пожала хрупкими плечами. Оливер умеет чувствовать ложь, но и всю правду она рассказывать не хотела.
      - Думаю... это... Все началось с Марка. У меня с ним ничего не было... Кроме всего прочего, он был сильно пьян. Но после случившегося все мальчишки, с которыми я гуляла, решили, что я готова на все. А я им отказывала. Но так как они боялись признаться своим друзьям, что остались с носом... Наверное, чтобы не сделаться посмешищем. Поэтому... они хвастались тем, чего не было. Я ничего не могла с этим поделать, мне бы все равно никто не поверил.
      - Ну и ну! - Оливер хрипло рассмеялся. - Ты и вправду превзошла мои ожидания. - Он медленно подошел к ней. - Кто бы мог подумать? Невеста-девственница. - Он поднял руку, провел ладонью по ее горлу и повернул к себе ее лицо; в его глазах мерцало темное пламя. - Я ждал этого шесть лет. Но теперь... ожидание закончилось.
      Поцелуй, запечатленный на ее губах, был сладким, чувственным и возбуждающим. Но как только Джинни расслабилась, Оливер разомкнул объятия. Отвернувшись, он направился в спальню и плюхнулся на кровать, оставив девушку в полнейшей растерянности.
      - Иди сюда, - скомандовал он тихим, но непреклонным голосом.
      Джинни пришлось глубоко вздохнуть, чтобы унять сердцебиение. Стоила ли ее гордость той боли, которую она испытывала, скрывая от Оливера свою любовь? Но гордость - это все, что у нее осталось. Много лет назад Оливер завладел ее сердцем, а теперь получил для собственного удовольствия и ее тело. Можно только надеяться, что со временем он смягчится и начнет испытывать к ней более глубокие чувства, чем желание отомстить.
      А пока... Джинни могла только подчиниться приказу этих темных, пугающих глаз. Очень медленно, стараясь высоко держать голову, она приблизилась к нему. Он окинул ее насмешливым взглядом, протянул руку и коснулся ее шелковистого бедра, принуждая присесть на край кровати.
      Она судорожно сглотнула; Оливер расстегнул воротник своей накрахмаленной белоснежной рубашки, и в вырезе была заметна поросль черных волосков на его груди. Внезапно Джинни охватило желание расстегнуть остальные пуговицы и обнажить его широкую, мускулистую грудь. Оливер тихонько рассмеялся, словно прочитав ее мысли.
      Не сводя с нее пристального взгляда, он ловко отстегнул ее чулки.
      - Снимай, - приказал Оливер, улыбаясь. - Медленно.
      Джинни выполнила его распоряжение, сбросила босоножки и начала медленно стаскивать шелковые чулки, дюйм за дюймом, пока они наконец не упали на пол. И тогда Оливер снова заставил ее присесть на кровать.
      Джинни чувствовала себя слишком уязвимой, зная, как прозрачна ее кружевная грация, как плотно она облегает грудь и подчеркивает каждый изгиб фигуры. Не раздумывая, девушка подняла руку, чтобы отбросить за спину прядь волос, и заметила проблеск интереса в глазах Оливера, когда ее затвердевший сосок натянул тонкую ткань.
      - Да... очень классная упаковка, - пробормотал Оливер. - Как же она расстегивается? Ах, да, вижу.
      Впереди обнаружилась потайная молния, и Оливер потянул за замочек, расстегнув ее на несколько дюймов. Джинни судорожно вздохнула, и Оливер улыбнулся, заметив, как возбужденно вздымается и опадает ее грудь, освобожденная из тугого плена. Очень медленно, смакуя каждый сантиметр обнажающейся плоти, он расстегнул молнию до конца и бросил прямо на пол легкомысленное одеяние.
      Джинни густо покраснела. Она стояла перед Оливером почти голая, если не считать жемчужного ожерелья и крохотных кружевных трусиков. Ей пришлось бороться с желанием опустить голову, прикрыть грудь волосами, спрятать предательски торчащие соски от его долгого изучающего взгляда. Но это была ее часть сделки, и, вопреки мнению Оливера, она не изменяла своему слову.
      Поэтому она расправила плечи, намеренно выставив вперед свою обнаженную грудь. На губах Оливера вновь заиграла ленивая улыбка, когда он прикоснулся к ее нежной, персиковой коже, легонько погладил твердые соски.
      - Значит... Не было Луи, - бормотал он хриплым и счастливым голосом. Не было Марка Рэнсома. Не было никого. - Его ладонь скользнула по левой груди Джинни, отметив то место, где находилась его собственная, теперь уже смытая, метка. - Только я. Никогда не забывай этого.
      Джинни сверкнула глазами, возмущенная его наглыми притязаниями. Но Оливер прав, - напомнила она себе. С его точки зрения, она продалась ему за право вести экстравагантный образ жизни, к которому привыкла. Так пусть он так и думает - скрывая в тайне свою любовь, она оставляет себе единственное оружие против его невольной жестокости.
      Своими длинными, ловкими пальцами Оливер гладил и ласкал ее обнаженные груди, играл с нежными сосками, внимательно следя за ее малейшей реакцией. Уж это она не сможет скрывать, не сможет притворяться равнодушной к его искусным прикосновениям - тело всегда ее выдаст. Но это не страшно - Оливер сам сказал, что основой их брака станет секс. Пусть думает, что она согласна с ним. Быть может, они останутся врагами, но страсти на их век хватит!
      - Очень красивая упаковка, - рассеянно бормотал Оливер. - А грудки такие кругленькие и крепенькие, с такими очаровательными розовыми сосочками. Как раз умещаются в моей ладони... или во рту.
      Он притянул Джинни к себе, и она задохнулась от восторга, когда его губы скользнули по ее набухшей груди. Жидкое пламя разлилось по ее животу, и, с внезапно вспыхнувшим возбуждением, она начала расстегивать пуговицы его рубашки, страстно желая ощутить ладонями его твердые мышцы. Он рассмеялся и внезапно схватил ее за запястья, опрокинул навзничь и придавил к постели своим весом. Его глаза горели.
      Но его рубашка была расстегнута, а Джинни его хотела. Она высвободила руки, крепко его обняла, прижавшись к нему всем телом, и разомкнула губы навстречу его поцелую.
      Губы Оливера, горячие и настойчивые, возбуждали в ней ответную страсть. Их языки затрепетали в танце, пока он не подтвердил свое превосходство, исследовав самые потаенные уголки ее рта. А она полностью покорилась, ее тело жаждало близости.
      Оливер весело взглянул на нее, словно посмеиваясь над ее пылом, но Джинни было все равно. Когда его губы сомкнулись на одном из ее сосков, она прикрыла глаза, наслаждаясь удивительными ощущениями, тая, словно мед. Он ласкал ее груди по очереди, пока она не застонала от удовольствия.
      А затем его руки скользнули под тонкое кружево трусиков. Джинни даже не подумала сопротивляться, хотя и ощутила некоторую неловкость, когда Оливер снял с нее трусики и куда-то их отбросил. Теперь она лежала под ним совершенно голая и беззащитная.
      От первого интимного прикосновения у Джинни перехватило дыхание. Но ее страх развеялся, как только Оливер отыскал крохотную жемчужину наслаждения и принялся возбуждать ее, тихонько посмеиваясь над ее сладострастными стонами.
      А затем... Джинни почувствовала, как он раздвигает ее бедра и наваливается всем весом. Она снова распахнула глаза, внезапно осознав, что готова полностью подчиниться. Отступать было некуда - Оливер получил то, что хотел, во всех смыслах этой фразы.
      - Итак... Теперь я узнаю наверняка, говорила ли ты мне правду, - с улыбкой пробормотал Оливер.
      Джинни охватил приступ ярости. Разве он до сих пор не поверил ей? Ее глаза вызывающе вспыхнули.
      - Тогда давай, - усмехнулась она. - Возьми меня...
      Джинни изогнулась, впившись ногтями в спину Оливера, и, внезапно утратив контроль, он вошел в нее. В первую секунду ее пронзила острая боль, и она вздрогнула всем телом, не удержавшись от крика.
      - Дурочка! - Оливер покачал головой, сняв губами слезинку, скатившуюся из уголка ее глаза. - Тебе бы не было больно, если бы ты так не сделала.
      - Но тогда ты не был бы полностью уверен, - прошептала Джинни в ответ. - А теперь ты знаешь.
      - Да. - Он начал двигаться внутри нее, медленно и осторожно. - Теперь я знаю.
      Джинни не смогла бы вообразить такое даже в самых безумных мечтах. Она инстинктивно подстраивалась под его ритм, распалялась все больше, дрожала от страсти. Они оба тяжело дышали, их тела взмокли от пота. Вскоре Оливер забыл о нежности, но Джинни это не беспокоило - ее голова кружилась, в нижней части живота нарастало странное напряжение...
      А потом, внезапно, напряжение схлынуло, по ее жилам разлился жидкий огонь, и с последним всхлипывающим возгласом она почувствовала, что падает, падает, тонет в объятиях Оливера, пока они оба не рухнули, обессиленные, на смятые атласные простыни.
      Девятая глава
      - Ты действительно хочешь выйти сегодня?
      Оливер стоял на пороге гардеробной, небрежно прислонившись к дверному косяку, и рассеянным взглядом смотрел, как Джинни натягивает узкое черное платье. Он был очень соблазнителен - из одежды только белое полотенце, обернутое вокруг бедер; широкая грудь покрыта бронзовым загаром, приобретенным во время медового месяца, и порослью черных вьющихся волос.
      - Да, - настаивала Джинни. - Посол - очень милый мужчина. И мы ведь приняли приглашение, теперь уже неудобно не прийти.
      - Милый мужчина? - повторил Оливер, подойдя ближе и проведя ладонями по ее телу. - Ты хочешь сказать, привлекательный?
      - Конечно... нет, - запинаясь, возразила она. - Он мне... в отцы годится! Просто...
      Оливер рассмеялся.
      - Как я люблю твою прекрасную грудь, - хрипло пробормотал он, наклонив голову и поцеловав ее в шейку. - Такая упругая и пышная... Знаешь, я даже через платье чувствую, как у тебя соски затвердели. Твое тело создано для любви - оно откликается на каждое мое прикосновение. Давай скажем, что мы заболели... я точно чувствую, что у меня поднялась температура. Наверное, это лихорадка.
      Джинни глубоко вздохнула, неуверенно рассмеялась и покачала головой.
      - Нет... Оливер, пожалуйста...
      Она прикрыла глаза и склонила голову ему на плечо. Ее рабство оказалось слишком приятным, но ради собственного блага иногда приходится проявлять строптивость.
      - Фостер пригонит машину через несколько минут, - напомнила она, со смехом выскользнув из объятий Оливера. - Так что лучше одевайся.
      Оливер сдержанно улыбнулся, глядя, как Джинни расчесывает свои длинные темные волосы.
      - Подбери их, - приказал он.
      - Думаешь? - переспросила Джинни, скручивая волосы в жгут и укладывая короной. - А мне не хотелось.
      - Подбери, - прорычал он. - Распускать их будешь только для меня.
      Джинни изумленно взглянула на Оливера. Иногда он казался таким собственником.
      - Да, мой повелитель, - усмехнулась она. - Твое слово для меня закон.
      - Вот именно. - Оливер схватил ее за плечи и крепко обнял; его хватка была железной - маленькая демонстрация силы, доказывающая, что он шутит лишь наполовину. - И никогда не забывай об этом.
      На мгновение их взгляды встретились в зеркале. Но как только вызов в глазах Джинни сменился покорностью, Оливер ее отпустил.
      - Ладно, я оденусь, - согласился он. - Черный галстук?
      - Естественно.
      Он ушел в свою гардеробную, а Джинни продолжила укладывать волосы.
      Со дня свадьбы прошло шесть недель, наполненных таким счастьем, о котором Джинни не смела даже мечтать. Медовый месяц, проведенный на крохотном острове в Карибском море (пальмы, белый песок и ни единого человека вокруг), оказался сплошным блаженством.
      Казалось, Оливер никак не может насытиться ею. Джинни с улыбкой вспоминала волшебные ночи, проведенные в его объятиях; пробуждения рядом с ним на широкой кровати; вечера, когда он возвращался с работы и набрасывался на нее прямо с порога: однажды они занимались любовью в оранжерее, несколько раз на полу гардеробной, и один раз (потрясающе, хотя и несколько неудобно) в чулане, где хранились плащи и галоши.
      Джинни не требовалось много времени, чтобы уложить волосы в простую, но изящную прическу. Выпустив несколько локонов, чтобы смягчить эффект, она занялась косметикой - подчеркнула загар с помощью тонального крема, подвела глаза светло-коричневыми тенями, подкрасила длинные ресницы и намазала губы алой помадой.
      Драгоценности? Простая золотая цепочка, серьги в виде тонких колечек и золотой браслет, подаренный Оливером после медового месяца, с застежкой в виде пары наручников. И, конечно, кольцо.
      Надев черные вечерние босоножки, Джинни бросила последний взгляд в зеркало. Платье было одним из ее любимых - черное, шелковое, очень простого покроя, на тоненьких бретельках и с глубоким треугольным вырезом на груди. Ткань струилась по ее стройной фигуре почти до щиколоток.
      - Готова?
      В зеркале вновь появилось отражение Оливера. И когда Джинни взглянула на него, ее сердце забилось быстрее. Ему очень шел смокинг - Оливер носил этот наряд с особым щегольством, напоминающим о том, что под его утонченной оболочкой скрывается сильный, необузданный мужчина, недалеко ушедший от дикаря. В одно мгновение он может сбросить маску цивилизованности и утащить Джинни в свою пещеру...
      - Что тебя развеселило? - спросил Оливер, заметив на ее губах улыбку.
      - Ой... ничего. - Решительно выбросив из головы этот образ, Джинни равнодушно пожала плечами и схватила сумочку. Но Оливер, похоже, догадался об ее игривых фантазиях.
      - Ничего? Но ты же не думала о том, о чем я думал только что, правда?
      - Конечно... нет. - В ее голосе прозвучала предательская хрипотца. Торопясь, пока Оливер не разрушил ее планы на вечер, Джинни забросила сумку на плечо и выскочила из комнаты. - Идем, мы уже опаздываем, - заявила она, сбегая вниз по лестнице.
      Оливер нагнал ее у входной двери. Элегантный "роллс-ройс" уже дожидался возле крыльца. Фостер распахнул дверцу, и Джинни с довольным вздохом юркнула в роскошный салон.
      Судя по озорному блеску в глазах Оливера, легко отделаться ей не удастся.
      - Это одна из тех ужасных вечеринок, где все говорят одновременно и шампанское слишком сладкое, - скучным голосом предупредил Оливер.
      Джинни ощутила приятное предвкушение.
      - Мы можем... уйти пораньше, если хочешь? - предложила она с предательской дрожью в голосе.
      Оливер рассмеялся, низким, горловым смехом.
      - Думаю, можно слегка... развлечься и здесь, - ответил он. Его рука лежала на спинке сиденья и, прежде чем Джинни успела понять, что происходит, он спустил с ее плеча бретельку платья, обнажив грудь, прикрытую только кружевом черной грации. - Я хотел узнать, какое белье ты надела, пробормотал он. - Мне нравится.
      - Не надо! - возразила она, бросив испуганный взгляд на сидящего за рулем Фостера, торопливо натянула платье на плечи и отодвинулась от мужа как можно дальше. Он же не хочет заниматься с ней любовью прямо в машине... правда?
      Оливер рассмеялся и опустил непрозрачный экран, отделивший их от водителя. Затем, с блеском в глазах, лишившим Джинни всякой способности к сопротивлению, вновь сбросил бретельку и провел пальцем по ее медовой коже вдоль кромки кружева до самой ложбинки между грудей.
      - Что тебе не нравится? - усмехнулся он. - Боишься, что я испорчу твой макияж?
      - Я...
      Улыбаясь своей чарующей улыбкой, Оливер погладил ее грудь. Джинни чувствовала тепло его ладони. Ее соски затвердели, просвечивая темно-розовым цветом через черное кружево грации.
      На мгновение Джинни зажмурилась. Она знала, что сопротивляться бесполезно - это только раззадорит Оливера. Единственное, что она могла сделать, - притвориться равнодушной, хотя дыхание, все более неровное и поверхностное, ее выдавало.
      Движение в этот час не было слишком оживленным, и дорогой автомобиль беспрепятственно мчался по узким улицам пригорода. Откинувшись на спинку сиденья, Джинни видела людей, ждущих автобуса, стоящих на переходах, и напоминала себе, что они не смогут разглядеть ее сквозь тонированное стекло. Они не увидят, как ее муж расстегнул черную грацию и ласкает ее пышную грудь с порозовевшими сосками.
      - Знаешь, твое тело - неиссякаемый источник удовольствия, - пробормотал он. - Особенно, когда ты пытаешься бороться с желанием. Тебе это не удается... и когда ты теряешь контроль над собой, это выглядит жутко забавно.
      Ее глаза вспыхнули негодованием, но она ничего не могла поделать. Быть может, неразумно сдаваться без боя, но Оливер мог сломить ее сопротивление единственным прикосновением, единственным взглядом.
      И да, как же это приятно! Если он захочет заняться с ней любовью прямо сейчас, она не сможет его остановить.
      Словно в тумане, Джинни смотрела на знакомые улицы за окнами машины.
      - Оливер, - в отчаянии взмолилась она. - Оливер... пожалуйста... Мы почти приехали. - Но он только рассмеялся, продолжая сладкую пытку, пока машина не свернула к Кенсингтонскому парку и не остановилась у высоких чугунных ворот посольства.
      Только тогда Оливер поднял голову, с усталой улыбкой глядя, как Джинни приводит в порядок свою одежду.
      - Такой скромный наряд, - усмехнулся он. - И под ним такое соблазнительное тело. Да, мы уедем пораньше, если только ты не хочешь, чтобы я затащил тебя за какую-нибудь из этих пальм и занялся любовью.
      Ее зеленые глаза гневно вспыхнули, но отвечать было некогда. Фостер распахнул дверцу, и Джинни вылезла из машины, придерживая длинную юбку. Ее соски все еще сохранили болезненную чувствительность и слишком остро реагировали на прикосновение ткани при каждом вздохе. Как можно идти на шикарную вечеринку в посольстве, если в голове только воспоминания об этих необузданных ласках?
      Когда Оливер поравнялся с ней, она взяла его под руку, и вместе они проследовали по короткой дорожке к внушительному крыльцу, здороваясь по пути с только что прибывшими гостями.
      Оливер с невозмутимым видом начал нашептывать ей на ухо:
      - Знаешь, что я сделаю, когда мы вернемся домой? Я раздену тебя догола и брошу на кровать. Затем возьму мед и размажу его по твоей потрясающей коже, по красивой груди и нежным, шелковистым бедрам. И буду слизывать его... дюйм за дюймом... - Он рассмеялся, обдав ее теплым дыханием, и Джинни невольно вздрогнула. - А потом я буду любить тебя так страстно, что ты целую неделю не сможешь встать с постели.
      Джинни глубоко вздохнула, ее щеки залило алым румянцем. Ей пришлось собрать в кулак все свои силы, чтобы сохранить самообладание перед слугами (каждый из них превратился бы в отлично подготовленного телохранителя при малейших признаках опасности).
      Сегодня в посольстве собралось блестящее общество - женщины в шелках и бриллиантах, мужчины в смокингах, несколько человек пришли в военной форме или в традиционных африканских или арабских одеяниях. Официанты в белых ливреях сновали в бурлящей толпе с бокалами на серебряных подносах, умудряясь не пролить ни капли.
      Оливер был прав - все говорили одновременно, не обращая внимания на оркестр, а шампанское и вправду оказалось слишком сладким. Вечер обещал быть скучным, но, может быть, перекинувшись парой слов с некоторыми людьми, им удастся ускользнуть незаметно.
      Джинни, блуждая взглядом по комнате, внезапно заметила у дальней двери знакомый профиль. Белокурые волосы, блестящие в свете свечей, обрамляющие тонкое лицо с полупрозрачной кожей - Алина. Тетя Марго предупреждала, что она выпишется из больницы на этой неделе, но Джинни полагала, что сначала она решит отдохнуть, съездить куда-нибудь на выходные. Наполненное людьми посольство - не самое подходящее место для выздоравливающей.
      Джинни предпочла бы встретиться с Алиной наедине - возможно, в кругу семьи. Только не на людях. Но, как оказалось, волноваться по поводу нежданной встречи уже некогда - посол лично подошел ее поприветствовать, сияя раскосыми глазами.
      - Ах, моя милая девочка! - воскликнул он, заключив Джинни в объятия и расцеловав в обе щеки. - Как я рад тебя видеть! И Оливер, мой дорогой друг! - С Оливером он поздоровался за руку. - Я слышал, вы поженились? Чудесная новость, чудесная! Заботьтесь о ней как следует, дружище. Такие, как она, ценятся на вес золота! Многие дамы занимаются благотворительностью только для того, чтобы похвастаться перед подругами. Но моя милая Джинни... - Он поднес ее руку к губам и поцеловал пальцы. - Она всю душу вкладывает.
      Оливер улыбнулся, и, как не странно, в его взгляде не было привычной насмешки.
      - Знаю, - ответил он с гордостью.
      Посол снисходительно рассмеялся.
      - Ах, естественно, знаете. Разве есть в этом мире хоть что-нибудь, о чем бы не знал Оливер Марсден?
      - В общем, да, - сухо согласился Оливер. - Но простите нас, я должен пригласить мою жену на танец.
      - Конечно, конечно, - воскликнул посол. - Развлекайтесь!
      Джинни вопросительно взглянула на мужа, когда он вывел ее на танцплощадку и заключил в свои объятия.
      - Что ты имел в виду?
      Он изогнул черную бровь, изобразив недоумение.
      - А что я должен был иметь в виду?
      Джинни покачала головой, не поддаваясь на его уловку.
      - Ты сказал: "Знаю". А что ты знаешь?
      - Если ты говоришь о своей благотворительной деятельности, то, естественно, я знаю о ней, - с улыбкой ответил Оливер. - А почему я не должен знать? Я в течение нескольких лет получал регулярные отчеты о твоих успехах.
      Джинни изумленно моргнула.
      - Да?
      - Конечно. В основном, от Марго, и иногда и из других источников.
      - Ой, правда? - Ее это не сильно удивило, но было немного обидно, что он не сказал этого раньше. - А о чем еще ты получал отчеты?
      - О... твоих сердечных делах, - признался Оливер. - Марго предупредила бы меня, если бы твои увлечения перешли в нечто более серьезное.
      - Да? - Ее глаза вспыхнули зеленым пламенем. - И что бы ты тогда сделал?
      - Вмешался бы, конечно, - самоуверенно ответил он. - Я же говорил, что не позволил бы тебе выйти замуж за кого-то другого.
      - А если бы ты не смог бы меня остановить? - возразила Джинни. Ее бесило, что он спокойно сидел в Нью-Йорке, уверенный в своей неотразимости. - Ведь я могла влюбиться.
      - О, я был почти уверен, что это не произойдет. Я знал, что ты не склонна терять голову, несмотря на все эти гнусные истории о твоих любовных похождениях.