Мистер Дэвидсон посмотрел на нее проницательно, несмотря на то что всего два часа назад очнулся от наркоза.
      – Отлично чувствую, доктор Эдкинс. Еще часика два посплю, а потом пойду испытывать новое колено на прочность.
      Она улыбнулась, понимая, что он шутит, и проверила его анализ крови.
      – Вы ведь знаете, что вам предстоит пройти курс интенсивной физиотерапии? Так что не вздумайте прыгать или танцевать джигу прямо сейчас, слышите?
      Старик подмигнул ей. Выглядел он свежо и бодро.
      – Слушаюсь, мэм.
      Она пожала его здоровую ногу сквозь одеяло. У Чарли Дэвидсона был настоящий мужской характер.
      – Вот так-то лучше.
      Беседуя с больными, она иногда с тревогой думала, что не создана для хирургии. Она больше чувствовала себя на своем месте в общей врачебной практике или в педиатрии, вращаясь среди людей.
      И тем не менее она избрала травматологическую хирургию в качестве своей специализации, и пути назад не было. Просто невозможно передумать и сменить профессию на втором году ординатуры. Конечно, на самом деле она не сама избрала хирургию, так решил ее отец, но ей придется исполнить его волю.
      Она была уверена, что у нее все получится, и очень неплохо вела больных вместе с доктором Шейнбергом. Но тут в команду травматологов вошел Хьюстон Хейз, и в этой пьесе ей выпала роль запинающейся и заикающейся неуклюжей героини.
      Мистер Дэвидсон заявил:
      – Вы знаете, если я еще здесь, то только из-за вкусной еды в больнице и ради того, чтобы ежедневно видеть ваше милое личико. – И он лукаво улыбнулся.
      Она проверяла данные о его состоянии и анализы.
      – Надо же, вытерпеть такую боль, и все ради больничной еды и встречи со мной.
      – Какая боль? У меня ничего не болит.
      – Подождите, пока не кончится действие анестезии после операции, – предостерегла она, еще раз поражаясь его стойкости. Кровяное давление было в норме.
      – Ну, тогда я попрошу сестру дать мне вон те маленькие голубые таблетки. Они помогают. – Он пожал плечами: – Но что мы все обо мне? Давайте поговорим о вас. Я смотрю, у вас нет обручального кольца.
      Закончив заносить его показатели в табличку над кроватью, она весело взглянула на него:
      – А вы не думаете, что я немножко молода для вас? – Он рассмеялся, тут же смех перешел в послеоперационный кашель.
      – Я заставила вас прокашляться, – весело заявила она. – Это хорошо. Прочищает легкие. – Она помогла ему принять сидячее положение.
      – Вы не мой тип женщины, – ответил он с усмешкой, чуть отдышавшись. – Мне никогда не нравились брюнетки. Нет, я имел в виду моего внука. Он где-то вашего возраста, адвокат, похож на Тома Круза, ну, того парня, по которому девицы сходят с ума.
      Джози прикрепила его карточку к спинке кровати. Покачав головой, она подняла руку и рассмеялась.
      – Ну уж нет, благодарю. – Она не чувствовала себя настолько одинокой, чтобы польститься на знакомство, устроенное пациентом. – Теперь, если с вами будет все хорошо, медсестра организует, чтобы вас перевели в палату, и позволит вашей жене навестить вас. Ну а я завтра утром зайду к вам – убедиться, что у вас все нормально.
      Помахав ему рукой и улыбнувшись, Джози повернулась к выходу и наткнулась на что-то твердое. Она тут же сообразила, что это грудь доктора Хейза, поскольку в уме она уже разложила по полочкам каждый дюйм его тела.
      Впрочем, не каждый дюйм. Кое-что еще пришлось представить ее очень живому воображению.
      Ее щека коснулась твердой мускулистой груди под голубой рубашкой. Она дернулась назад, чтобы избежать столкновения, и налетела на тумбочку у постели пациента, разлив воду и уронив стаканы на пол.
      – О, простите, мистер Дэвидсон! – Она быстро подобрала стаканы и встала на ноги, как раз вовремя, чтобы увидеть, как доктор Хейз вздыхает со страдальческим выражением лица.
      У нее зародилось подозрение, что она совсем достала его своей неуклюжестью. Будто ей самой это было в удовольствие!
      – Мистер Дэвидсон в полном порядке. Артериальное давление и уровень кислорода в норме. – Она одарила его широкой улыбкой.
      Этот прием она довела до совершенства, улыбаясь, как безумная стюардесса, даже перед лицом холодного неодобрения.
      Не обращая на нее внимания, он принялся читать записи, которые она только что сделала в карточке больного. Она молча стояла сзади, чувствуя, как унижение перерастает в ярость. Он полагает, что она способна лишь измерять кровяное давление? Да это сделает студентка, работающая вторую неделю.
      – Как вы себя чувствуете, мистер Дэвидсон? – спросил доктор Хейз, пробежав глазами по капельнице и монитору с показаниями частоты пульса.
      – Хорошо, чуть сонливо. Вы же не будете задавать мне те же вопросы, на которые я только что отвечал доктору Эдкинс? – Улыбка мистера Дэвидсона была гораздо прохладнее, чем те, что он расточал перед Джози. – Раз уж для вас это все равно, я лучше немного подремлю.
      Вот так-то. Джози почувствовала юношеское удовлетворение.
      – Отличная мысль. А мы пока посмотрим, не перевести ли вас в палату.
      И здесь она побила его. Апробированным радостным голоском она заявила:
      – Я уже уладила это. Люди с третьего этажа идут, чтобы перевезти его.
      Он замер, чтобы смахнуть черную прядь с глаз.
      – Прекрасно. Но не слишком ли занята наша маленькая пчелка?
      Это не должно ее волновать – случайное легкомысленное замечание, которое он мог бросить любому.
      – Жжж, жжж, – прожужжала она, сопроводив свой ответ обольстительной улыбкой.
      Его глаза сощурились. Жестом он показан, что им следует выйти, посмотрев в сторону мистера Дэвидсона, который заснул или притворялся спящим. Чувствуя кожей, что доктор Хейз идет позади, она вышла из реанимационной палаты в холл. Не собирается ли он следовать за ней тенью во время ее обходов, как это уже однажды проделал? Какая жалость, что вместо этого она не смогла сбежать домой!
      Спустя мгновение он вышел за ней и тронул ее локоть. Джози резко остановилась, прерывисто дыша. И какого черта он трогает ее?
      – Может, поговорим минутку? – спросил он. Джози обернулась и увидела его нахмуренную физиономию.
      – Хм… ну конечно. – Как будто она могла сказать «нет» своему боссу.
      – Наедине.
      Она разинула рот, уставившись на него.
      – Нет проблем.
      Джози влипла по-крупному, ее ожидали большие неприятности. Другого объяснения она найти не могла. Он собирался выгнать ее к чертовой бабушке, и пусть она там все роняет и проливает.
      – В вашем кабинете? – предложила она, стараясь говорить, как взрослая совершеннолетняя девушка. Хотя и не могла удержать легкую хрипотцу в голосе.
      Доктор Хейз окинул взглядом пустой холл и покачал головой:
      – Это же надо пересечь полздания. Давайте-ка зайдем сюда.
      Он открыл дверь кладовки и жестом пригласил войти в нее.
      В темной комнате. Наедине.
      Картинка нижнего белья вернулась с новой силой. Ее тело налилось соками, а соски вздернулись.
      Он затворил за ними дверь.
      «Думай о чем-нибудь другом. Представь себе все долги и кредиты на учебу, которые надо выплатить».
      Это не помогло. Джози тяжело дышала, между грудями выступил пот, когда доктор Хейз обернулся и с любопытством осмотрел ее с ног до головы.
      Даже когда он включил электричество, залив ее ярким искусственным светом, это не помогло развеять ее тревогу. Сексуальная озабоченность и напряжение. Да. Сара была права.
      – Что-нибудь не так? – выдавила она из себя.
      Он скрестил руки на широкой груди, затем почесал подбородок. Джози заметила, что он не брился сегодня утром и над верхней губой выступила подкупающая колючая щетина.
      – Вы высыпаетесь по ночам, доктор Эдкинс? Дежурства не слишком утомляют вас?
      Первой ее мыслью было, что он увидел не украшавшие ее темные круги под глазами, но затем поняла, что он имел в виду ее неловкость и неуклюжесть.
      – Со мной все хорошо, – быстро ответила она. В голосе, как она надеялась, звучала уверенность. – Расписание меня вполне устраивает, нет проблем.
      Дежурства иногда оказывались очень трудными. Но об этом она наслышалась еще в мединституте.
      Пожевав губу, она пропела про себя: «Только не увольняй меня, пожалуйста, не выгоняй, я выброшу все похотливые мысли из головы и не буду больше даже смотреть на твою ширинку».
      – Должен признать, что я слегка озадачен. Согласно документам вы способный врач, с отличием окончили мединститут. – Джози чуть расслабилась. Это было правдой. В институте она многое высидела своей не столь уж маленькой задницей. – Но за то время, что я здесь, я не видел свидетельств тому.
      Упс. Уткнувшись глазами в пол, с сильно бьющимся сердцем, она увильнула от прямого ответа.
      – Не понимаю, о чем вы говорите. Неужели кто-то из больных или персонала жаловался на меня?
      Он сделал шаг назад, чтобы опереться о стеллаж с полками, где хранились одеяла, простыни и халаты.
      – Я имел в виду не это. Дело в том, что вы выглядите очень уж рассеянной. То и дело на что-то натыкаетесь, что-то роняете.
      Возблагодарив Господа за сумрачное освещение комнаты, скрывавшее ее пылающие щеки, она стиснула зубы и попыталась как-то убедить его, что она не совсем уж полное ничтожество.
      – Я не такая уж неловкая, когда занимаюсь делом, вожусь с больными, так что разве это действительно столь уж важно? В конце концов, моя матушка не назвала меня Грейс. – Она выдала легкий смешок.
      Последовало продолжительное молчание. Доктор Хейз прищурился и принялся так внимательно разглядывать ее, что она почувствовала смущение. И он еще спрашивает, почему у нее все валится из рук. Под его испытующим взглядом все ее тело вибрировало от едва сдерживаемого желания.
      Она всегда считала, что из него получился бы отличный полицейский. Допросы и запугивания давались ему легко. Когда он так смотрел на нее, она готова была признать себя виноватой во всем и за все, даже за нищету стран третьего мира.
      – Если у вас возникли проблемы, вам следовало бы поделиться с кем-нибудь из врачебного персонала. Вас бы охотно выслушали и помогли. – Он поджал нижнюю губу, так что у нее пересохло во рту. Интересно, каковы его губы на вкус? У нее побежали мурашки по спине. – Я готов выслушать вас, Джози. Вы могли бы поделиться со мной вашими трудностями.
      Он говорил тихо, доверительным тоном, а услышав свое имя, произнесенное так мягко, она с трудом сглотнула. Никогда прежде он не называл ее Джози.
      – Да нет у меня никаких трудностей, доктор Хейз, уверяю вас.
      – Может, проблемы с приятелем? Свежая ссора или парень дурно обращается с вами?
      Беседа из пугающей становилась просто абсурдной. Похоже, он был полон решимости найти объяснение ее поведению, но вряд ли она скажет ему правду. Что, кроме него, не может думать ни о чем другом.
      – У меня нет приятеля. И даже если бы и был, я бы не позволила, чтобы это мешало моей работе в больнице.
      В этом пункте она была непоколебима. Ничто не могло нарушить ее взаимоотношений с больными, даже нервирующее присутствие доктора Хейза. Она знала свое дело. И только всякие досадные банальности вроде того, чтобы пройти, ничего не задев, или принести, ничего не уронив, отравляли ей жизнь.
      Он поднялся и шагнул вперед, возвышаясь над ней.
      – Иногда мы не считаем, что это мешает работе. Но что-то или кто-то отвлекает нас, и мы не можем сконцентрироваться.
      Черт! Вот влипла! Он знал, что ей хочется, чтобы он немедленно швырнул ее на ближайшую койку. Это было ужасно. Что-то вроде запаха грязного тела, который, единожды обнаруженный, потом трудно утаить.
      – Я… – произнесла она едва слышно. Голос прозвучал так, словно в обед ее накачали гелием. – Я не знаю, что вы имеете в виду.
      – Ах не знаете? – Еще шаг, и он оказался прямо напротив нее, она почувствовала, как он пахнет. Он не пользовался одеколоном, и от него исходил смешанный запах антисептического мыла и мускуса.
      Это заставило ее задаться вопросом, каким ему кажется ее запах. Наверное, что-то вроде потного страха или сексуального возбуждения. Да, так оно и есть. Господи, она даже не представляет себе, что хуже. Впрочем, в данной ситуации оба просто убийственны. Она чуть подняла руку, прокашлялась.
      Как он мог догадаться, что ее влечет к нему? Откуда, черт возьми, он мог узнать это? И что именно он собирался предпринять по этому поводу? Заставить ее признаться, что она жаждет его? Да она скорее согласится на удаление матки без анестезии.
      Разве что… Вдруг она была права насчет того взгляда и он действительно заинтересовался ею? И тогда надо быть круглой дурой, чтобы не сказать ему – она умирает от желания, страстно хочет его. А ведь, несмотря на ее недавнюю уничижительную характеристику, Джози отнюдь не была глупой.
      А не был ли таким он сам?
 
      Хьюстон сознавал, что ему следовало остановиться. Прекратить разговор и уйти, сохранив свои правила в целости и сохранности. Но он был не в силах. Джози слишком привлекательна. Такая вся округлая и созревшая, ее учащенное дыхание было явственно слышно в этой тихой комнатушке, глаза широко раскрыты.
      – Я не знаю, что вы имеете в виду, но, клянусь, меня ничто не беспокоит и не тревожит.
      Не обращая внимания на ее путаные слова, он протянул руку и с видимым удовольствием провел большим пальцем по ее нижней губе. Этот жест испугал ее. Она отскочила в сторону.
      – Доктор Хейз?
      – Называй меня просто Хьюстон. – В этот момент ему не хотелось быть доктором. Он ощущал себя мужчиной, который собирался поцеловать очень соблазнительную женщину, стоявшую перед ним.
      Однако он сказал себе, что не поцелует ее, пока она сама не проявит к нему интереса. Вероятно, испуг или тревога не могут считаться прямым его проявлением, но ведь его руку она тоже не оттолкнула.
      – Хьюстон. – Она облизнула губы. – У нас проблема. – Его пальцы замерли на ее щеке, когда Джози сообразила, что она сказала, и прыснула.
      – Я подозреваю, ты уже не раз слышал подобное, верно?
      В ее глазах появились веселые искорки, такие восхитительные, что он не смог ощутить раздражения, которое у него обычно вызывали ссылки, скажем, на экспедицию «Аполлона-13».
      – Ну, пожалуй, слышал разок-другой. – Или тысячу раз. Он давно сбился со счета.
      Склонившись над ней, он нежно поцеловал ее сначала в один уголок рта, затем в другой. Она испустила легкий вздох, но не отодвинулась. Ее губы были мягкими и влажными. Она облизнула их, и они раскрылись, когда он коснулся их в третий раз. Их губы сомкнулись.
      Джози расслабленно вздохнула.
      На вкус она оказалась вроде яблочного сока, сладкого и спелого, и он попытался удержать глаза открытыми и убрать руки с ее тела, когда сумел оторваться от нее.
      Не этим ли он был намерен заняться здесь с ней? Он собирался прояснить обстановку, убедиться, что, кроме хронической неуклюжести, у нее не было других, более серьезных проблем. Но он не раскаивался, что поцеловал ее.
      Не жалел он и о том, что готов был предложить ей.
      – Джози, ты просто сводишь меня с ума.
      – Я? – Она возбужденно потрясла головой, глаза разбегались. – Ну да, вечно я что-нибудь роняю или проливаю. Я ведь не специально, знаешь, просто так получается.
      – Я не это имел в виду. – Он зарылся носом в ее волосах за ухом и сделал глубокий вдох. Земляника. Черт возьми, не девушка, а фруктовый сад. – Я потерял рассудок, потому что хочу тебя.
      – Меня? – У нее захватило дух, по коже побежали мурашки. – Хочешь меня для чего?
      То, что она могла произнести это с такой наивностью, вызвало у него внезапную эрекцию.
      – А вот для чего. – Он запустил руку в ее короткие волосы, притянул к себе и показал, каким может быть настоящий поцелуй. Влажные губы, ищущие языки довели обоих до экстаза.
      – Ох, – выдохнула она, подняла глаза и тут же настороженно посмотрела на дверь в холл.
      Снаружи доносился привычный шум голосов, в больнице шла обыденная жизнь с суетой и сутолокой. Конечно, это здесь было рискованно, место было неподходящим, и вообще он был еще новичком для персонала. Ему следовало бояться, что кто-нибудь может войти в любой момент. Но он не боялся.
      – Ты это серьезно? – спросила она. Уж куда серьезнее!
      – Очень. Меня влечет к тебе, Джози, и нам надо обсудить, что мы будем со всем этим делать.
      – А я думала, ты терпеть меня не можешь. – Джози выдала осторожный смешок.
      Наверное, уже пора снова поцеловать ее.
      – Совсем наоборот. А теперь скажи, ведь я тебе тоже нравлюсь? – Он прижал ее к двери, чтобы предотвратить возможное вторжение, и вновь приник к ней поцелуем.
      Джози пожевала нижнюю губу и тяжко вздохнула:
      – Ладно. Я неловкая и неуклюжая. Но раньше-то никогда ничего подобного не было! Во всем этом виноват ты.
      Она вцепилась в его рубашку и слегка подтолкнула его, чтобы подчеркнуть значение сказанного.
      – Я чувствую себя так, словно ты постоянно смотришь на меня, ожидая, что я ошибусь, напортачу, наломаю дров, а я сдуру до смешного потеряла голову от тебя.
      Ее щеки порозовели, глаза распахнулись, а Хьюстон сохранял спокойствие, ему нравилось выслушивать ее и хотелось узнать, куда это приведет. Желание вспыхнуло в нем с новой силой.
      – Глупо, конечно, потому что ты… – Она обвела вокруг рукой перед ним. – А я сама… – Она замахала руками и с шумом выдохнула.
      Он понятия не имел, что это должно было означать, и как раз собирался спросить ее об этом, когда она снова бросила взгляд в сторону двери.
      – Однако я не думаю, что здесь подходящее место, чтобы обсуждать это.
      Джози сделала шаг назад, но он ухватил ее за руку и не пустил. Хьюстон вовсе не собирался позволить ей сбежать сейчас, когда он испробовал ее на вкус. Она признала, что ее тоже влекло к нему, и это давало ему долгожданный зеленый свет.
      Он сознавал, что должен отпустить ее. Забыть, что сам начал это, и уйти отсюда, повинуясь здравому смыслу. Вот только как бы не свихнуться, если он не заполучит Джози. Будто какая-то язва разъедала его изнутри. Боль была слишком сильная, обжигающая, отравляя ему каждую минуту, когда она была рядом. Он должен заполучить ее.
      – Давай поужинаем вместе сегодня вечером. А потом проведем ночь.
      – Что? – Она перестала выдергивать руку из его руки и ошарашенно посмотрела на него.
      Это вовсе не было мило. Ни очаровательно, ни изящно или поэтично.
      Это была истина, открыто брошенная ей в лицо.
      Он не желал ни малейшего недопонимания. Здесь был секс, и ничего больше. Речь шла о том, чтобы трахнуть ее на стороне, а потом он сможет вернуться к более важным вещам, вроде своих пациентов.
      Джози понимала, что она должна себя чувствовать в высшей степени оскорбленный. Хьюстон стоял перед ней, спокойный, насколько это возможно, предлагая ей ужин, а затем быстрый нырок под простыни. Она была слишком смущена и растеряна, чтобы решить, как ей поступить. До сих пор у нее еще не было опыта с мужчинами, предлагающими столь лихое времяпрепровождение.
      Похоже, она была права насчет того, особенного взгляда. Но этот взгляд не получил достойного обрамления или продолжения. Она все еще была уверена, что не слишком нравилась ему, и даже, возможно, его влечение к ней раздражало его самого.
      Всего этого было более чем достаточно, чтобы схватить в охапку свое достоинство и быстренько бежать прочь.
      Однако она все еще была в комнатушке. Молча и серьезно рассматривая его предложение. Много ли в ее жизни будет оказий, когда роскошный черноволосый хирург будет предлагать ей переспать с ним? Она готова была держать пари, что такое случается раз в жизни.
      Она пристально разглядывала его лицо, пытаясь найти признаки нечестности или обмана. А вдруг это просто тест на этичность? «Босс-хирург предлагает провести бурную, полную секса ночь. Пойдешь ли ты на это?»
      – А ты не слишком-то выбираешь слова.
      – Я хочу тебя. Ты – меня. Не вижу причины, чтобы откладывать это. – Он запустил всю пятерню в волосы. – Ситуация между нами в больнице становится чертовски неловкой, тебе не кажется?
      – Мы переспим, и все тут же наладится, так, что ли? – спросила она изумленно, представив себе, как она тихонько проскользнет в больницу после ночи плотских утех с Хьюстоном Хейзом. Если уже сейчас она психует, то тогда-то наверняка окончательно выпадет в осадок.
      Он улыбнулся. О нет. Он никогда прежде не улыбался ей. Чуть тронувшая уголки рта улыбка оказалась очень сексуальной и прижала ее к бельевому шкафу. Не будь она в этот раз осторожной, все ящики с грохотом полетели бы на пол. Она опять безуспешно дернула руку. Он крепко держал ее.
      – Сексуальная напряженность уйдет. Вечером мы отправляемся развлекаться, ублажаем друг друга ночь напролет, кайфуем вместе, затем идем по домам, и все возвращается на свои места и приходит в норму.
      Рационализм в его наихудшем проявлении.
      Он потер большим пальцем ее запястье, она с трудом сглотнула. Тот его поцелуй лишил ее последних остатков здравого смысла, а искусный горячий язык смел всю ее сдержанность, заставил почувствовать себя сексуальной и желанной.
      Джози ощущала ошеломляющую потребность сдаться, принять то, что он предлагал, и провести ночь прелестного, не слишком добродетельного веселья. Но на кону стояли ее работа, ее карьера. Ее мозг все понимал, а вот тело отказывалось соглашаться с ним.
      – Я вовсе не уверена, что это избавит нас от неловкости в отношениях.
      – Хуже, чем сейчас, уже и быть не может. – Очко в его пользу.
      – Это моя карьера, доктор Хейз. – Если бы она назвала его Хьюстон, она проигрывала и могла вновь оказаться в его объятиях. – Я не могу позволить, чтобы стало известно, что между нами что-то есть. Ты же мой босс.
      Хьюстон напрягся.
      – Нет, не я. Твой босс – доктор Шейнберг, он глава ординатуры. А я просто сотрудник, у которого чуть больше опыта, чем у тебя. Это огромная разница. Твое положение и должность от меня не зависят. – Вот здорово, он решил, что она готова переспать с ним ради карьеры! – Здесь я пока новичок и не хочу, чтобы персонал считал, что я распутник. А это может сохранить обе наши карьеры. Одна ночь. Мы давно совершеннолетние. Мы вернемся на службу на следующей неделе, и вся напряженность между нами исчезнет. – Выражение лица у него стало совсем кислым. – Никто ничего не узнает. В противном случае существует большая вероятность, что нас застанут здесь, в кладовке.
      И для вящей убедительности он чуть потянул ее за руку, и ее ноги, обутые в легкие белые тенниски, послушно двинулись вперед, пока она не оказалась прижатой к его груди. Его руки пробежались по ее спине, вниз к попке и легко сжали ягодицы. Джози вздрогнула, ей захотелось плотнее прижаться к нему, чтобы его руки оказались не снаружи, а внутри ее трусиков.
      Нельзя позволять себе так сильно заводиться. Она знала это. И все это было вовсе не так мило и приятно. Но она вся дрожала от возбуждения. Не в ее привычках было использовать мужчин для собственного удовлетворения, но в ее реакции на Хьюстона не было ничего нормального или обычного. С того дня, когда она впервые встретила его, она потеряла душевный покой и равновесие и была вроде пережаренного цыпленка – горячей и влажной. Его взгляд, крепко сжатые челюсти возбуждали ее. Она задрожала от страха при мысли, что он может захотеть ее так, что плюнет на риск, и их застанут здесь.
      Ее соски рванулись наружу сквозь тонкую ткань халата, когда его пальцы легонько пробежались по ее груди. Она тяжело задышала и откинула голову. Должна же найтись причина, чтобы она могла сказать «нет», но она никак не могла разобраться в своих чувствах.
      – Мне нравится твой запах. – Он коснулся губами ее затылка. – Да и на вкус ты хороша.
      Вдруг неприятная мысль пришла ей в голову. Может, он уже желал массу других женщин в больнице, а она просто ничего не знала об этом. Эта мысль испортила ей настроение.
      – Ты это проделывал со всеми предыдущими ординаторами?
      Его губы замерли на ее шее.
      – Нет, ты единственная, кто сумел прельстить меня. – Он рассмеялся тихим, нежным смехом прямо ей на ухо. – Правда, до сих пор все ординаторы-травматологи, с которыми я сталкивался, были мужчины. Не так уж много женщин избирают профессию костолома. Но никому еще – ни медсестре, ни врачихе, ни ассистентке – не удавалось завлечь меня в кладовку.
      Джози заколебалась. Она была ошеломлена, ее неудержимо влекло к Хьюстону. Ей требовалась передышка. Она должна оторваться от него.
      – Мне нужно время, чтобы все обдумать.
      – Подумай, подумай, Джози.
      Последовал еще один поцелуй в губы, обжигающий, требовательный, шокировавший ее безапелляционностью собственника и еще более – ее реакцией на него. Она вдруг почувствовала предательскую влажность между ног и тянущую боль внизу живота.
      Оба его больших пальца яростно трудились над ее сосками, тиская и подергивая их, пока она не ощутила сильное головокружение. В результате она еще больше потеряла уверенность в том, что после ночи, проведенной вместе, они смогут вернуться к нормальной работе и безмятежному образу жизни.
      В этот раз желание было необычным, гораздо сильнее всего, что она когда-либо испытывала прежде, и после одной ночи она могла отчаянно захотеть большего, а не искать отходные пути.
      – Откуда ты знаешь, что одной ночи будет достаточно, чтобы покончить со всем этим? – прошептала она, когда он оторвался от ее губ.
      Он безразлично пожал плечами:
      – Я никогда не хочу больше одной ночи.
      Казалось бы, она должна быть испугана, раздражена этим легкомысленным, как бы невзначай брошенным замечанием. Но она почувствовала себя заинтригованной. Это замечание оказалось решающим фактором, перед тем как она ощутила, что его восставший член уперся в ее ляжку.
      Любопытство открыло зеленый свет ее решимости доказать, что надменный и самоуверенный Хьюстон Хейз ошибается.
      С ней одной ночи будет мало. Он захочет еще и еще.
      Не один он был такой, жаждавший добиться у нее успеха, в особенности когда обстоятельства были против нее. Только Джози обычно тоже добивалась своего, и не важно, как много или как долго ей приходилось для этого трудиться.

Глава 3