Шесть недель Джудит Карриол не встречалась с доктором Джошуа Кристианом. Зато три из них посвятила просмотру видеозаписей. Час за часом перед ней проходили мельчайшие подробности его жизни, жизни его семьи. Она слушала рассказы о нем его родственников, пациентов, друзей, даже врагов. Она чувствовала, что это важно. И то, что ничего нового узнать не удалось, не умалило ее интереса.
      Даже после сурового приговора, который вынес ей Моше Чейзен, Джудит и в голову не приходило, что ее цель далека от того, к чему стремился сам Джошуа. Нет, она не стремилась причинить ему зло. Но могла просто не заметить, что ему больно. Ей не хватало такта и порядочности. Жизнь ее складывалась так, что этим качествам в ее характере неоткуда было взяться.
      Детство Джудит было детством обычного ребенка из многодетной нищей семьи. Будь ее родители еще немного беднее, девочка лишилась бы их и попала, вероятно, в лучшее окружение: живи они чуть-чуть богаче, сохранила бы хоть немного доброты, что изначально присуща каждому ребенку. Она родилась в Питтсбурге как раз во время глубокой экономической депрессии. Ее настоящее имя было не Карриол, а Кэррол. Оглядываясь назад, на свое детство, Джудит говорила себе, что отец и мать наплодили столько детей (она не могла подобрать другого слова) в результате своей распущенности и алкоголизма. Родители были католиками, но дом навсегда пропах дешевым виски. Когда Джудит, единственная из всех, смогла вырваться из этой жизни, она решила не считаться ни с кем, кроме себя. В двадцать лет она впервые начала зарабатывать и продолжала работать все время, пока училась Она сохранила здоровье и целомудрие, что позволяло ей заставлять себя работать столько, сколько нужно. К просьбам своих родственников о помощи она оставалась глуха. Со временем те поняли, что не вытянуть из нее ни гроша и оставили Джудит в покое, презирая ее и боясь одновременно. Когда ее имя попало в списки кандидатов на стипендию в Гарварде, Принстоне, Чаббе – доброй половине привилегированных университетов – она известила семью, что принята в Гарвардский университет, а учиться уехала в Принстон. Джудит сразу же сменила фамилию, после чего связь с питтсбургским семейством оборвалась навсегда.
      Университет мисс Карриол окончила с отличием, а потом углубилась в изучение психологии и социологии и начала работать в Департаменте окружающей среды, что открывало перед ней широкое поле деятельности. Она стала незаменимым человеком для Аугустуса Роума. никто не питал к многодетной семье больше отвращения, чем доктор Джудит Карриол. И пока Роум только разглагольствовал о необходимости ограничить рождаемость во всем мире, Джудит изучала возможности осуществления их планов на практике. Она посетила Китай, где с 1978 года ставили перед собой ту же задачу, затем Индию, применяющую насильственную стерилизацию, Малайзию, Японию, Россию, Арабские Эмираты, Европу, побывала даже в Австралии и Новой Зеландии, которые тоже подписали Делийское соглашение (правда, при условии, что они, подобно США и Канаде, будут ограждены от военных вторжений и нашествий иммигрантов). С группой китайских исследователей она объездила двенадцать стран.
      С первых дней работы Департамент окружающей среды стал для нее домом родным. Джудит постоянно находилась в центре событий, была в курсе всех начинаний, направленных на то, чтобы убедить людей отказаться рожать детей. Пока удавалось на китайский манер аппелировать к чувствам и разуму сограждан, не перенимая индийский опыт насильственной стерилизации. Глава Департамента Роум внес личный вклад в пропаганду нового образа жизни, воздержавшись от рождения второго ребенка в собственной семье.
      Но успешная карьера не принесла Джудит успокоения. Ей требовались все новые доказательства собственной значимости. Она хотела вести за собой массы! И искренне верила в свою непогрешимость. А все, что могло поколебать эту уверенность, просто отбрасывала.
      Естественно, ей становилось не по себе, когда приходилось иметь дело с таким алогичным, подверженным перепадам настроения типом, как доктор Кристиан. Ее постоянно раздражало в нем то, что она считала всего лишь упрямством. Как он мог не понимать, что только с ее помощью сбудутся его мечты? Когда же, наконец, понял – а он понял, сомневаться не приходится, – как мог не оценить ее, не проникнуться благодарностью… не полюбить ее?
      Женщина, привыкшая ломать чужие судьбы, час за часом, день за днем сидела перед экраном, наблюдая за доктором Кристианом в самые сокровенные моменты его жизни. И не испытывала ни угрызений совести, ни сомнений по поводу, что делает. Она узнала, что он ковыряет в носу, но не занимается онанизмом, видела, как он поет, хихикает и корчит рожи в туалете, пока она фиксировала работу его желудка (склонности к запорам он не имел). Слышала, как он (иногда очень страстно) разговаривает сам с собой, когда остается один. Была свидетелем того, что ему бывает трудно заснуть вечером, но просыпается он радостно. Она знала теперь, как искренне любит он мать, братьев, их жен, сестру. Поняла даже, что жена его брата, которую он называл Мышкой, тайно и безнадежно в него влюблена, а вот сестра ненавидит его.
 
      К концу шестой недели доктор Джудит Карриол (как всегда, при помощи Джона Уэйна) закончила составлять досье, включив в него и сочинения доктора философии Джошуа Кристиана «Божье проклятие: новый подход к неврозу тысячелетия».
      Отдельно она упомянула Сэмюэля Абрахама и Миллисент Хемингуэй, добившись от каждого из них полного отчета о кандидатурах. В качестве вознаграждения они получили работу над специальными аспектами переселения – крохи со стола Моше Чейзена.
 
      О том, что у нее все готово, Джудит уведомила Гарольда Магнуса, а тот – Президента Тибора Ричи.
      Их встреча произошла в Белом доме, в присутствии личной охраны Президента. И все же Джудит чувствовала себя неуютно. Она не привыкла доверять людям, которых не знала, и поэтому не была уверена в президентских телохранителях. Кроме того, ей казалось, что Гарольд Магнус разделяет ее подозрения. Неизвестно, сколько микрофонов и видеокамер таится в этих стенах и электропроводке; неизвестно, с какими целями; неизвестно даже, кто их установил. Как знать, что за подозрительные типы часто появляются в коридорах Государственного департамента, суда и Министерства обороны.
      Ясно же, что скучную встречу с представителями Департамента окружающей среды этот олух-президент предпочел бы спихнуть на кого-нибудь другого, если бы не был вынужден время от времени создавать видимость личного участия в делах. Именно поэтому эти цепные псы из госдепа, волкодавы из суда и бульдоги Министерства обороны сейчас мирно спали в своих логовах, будто и не чувствуя запаха жертвы. С каким удовольствием вцепились бы они в гостей из Департамента окружающей среды, который стал пугалом для всего общества. Джудит не испытывала страха. Даже не нервничала, поскольку прекрасно знала, с кем ей придется говорить.
      – Я говорю о Джошуа Кристиане, частном психологе в Холломане, штат Коннектикут.
      На экране высокий, неуклюжий, и в то же время грациозный мужчина вышагивал по комнате, обставленной кадками с растениями. Сверхчувствительные стереофонические колонки усилили его бормотание:
      – Мама, ты должна быть счастлива. Сегодня я нашел очень убедительные примеры для моей книги. Ко мне за помощью пришел человек. Но я не смог ему помочь. По крайней мере, как психолог. Потому, что он страдал оттого, в чем помочь невозможно. На прошлой недели у него умер ребенок. Да. Его единственный ребенок! Конечно, они могли бы получить разрешение от Бюро на рождение другого ребенка. Но у его жены удалена матка.
      Доктор Кристиан остановился, лицо его задергалось (очевидно, низкое качество видеозаписи), затем включилась другая камера.
      – У тебя-то четверо детей, Мама… Да, я понимаю, что потерю ребенка родителям ничем не возместить, но ее может смягчить присутствие других детей. Жизнь этого человека превратилась в кошмар. Смерть ребенка! Он стоял, по его лицу бежали слезы, и он просил помощи – не столько для себя, сколько для своей жены. Он говорил так, как будто я мог ему помочь! Никто не мог помочь! Но разве я смел его выпроводить? Я сказал ему, что он должен обратиться к Богу. Не для помощи – для того, чтобы понять… Но он не верит в Бога. Он считает, что Бог, если Бог существовал, он не дал бы ребенку умереть. Особенно его ребенку. Все сводится к этому, мама. Бога создаем мы сами, для себя самих.
      На экране мелькнуло приятное лицо женщины среднего возраста, с глазами, полными слез.
      – Это его мать, – вполголоса заметила Карриол.
      Затем снова появился доктор Кристиан.
      – Я спросил его, верил ли он когда-нибудь в Бога, и он ответил: «Нет». Его семья отвергла религию, когда началось накопление ядерного оружия. Но он кое-что читал. Он назвал мне бесчисленные войны, которые велись во имя Бога и под руководством церкви. Он перечислил даже все войны магометан с иеговистами! Он швырнул все это мне в лицо, ниспроверг все дошедшие до нас религии, которые учат, что только их приверженцы могут спастись. «Отчего спастись?» – спрашивал он. Он презирает Бога… Еще он рассказал, как пришел к священнику, духовному наставнику жены, которого раньше никогда не беспокоил, не желая оскорблять его своим безбожием. И святой отец с удовлетворением сообщил, что Бог отнял у него ребенка в наказание! Я спрашиваю тебя, как мог человек, к которому пришли за помощью в горестный миг, сказать такое? Старый, мстительный Бог все еще живет среди нас… Далеко ли ушли мы от предков? Такие слова были простительны человеку три тысячи лет назад, когда имелись оправдания. Я просто в отчаянии! Я теряю надежду. Не на Бога – на человека.
      Искаженное мукой лицо сменилось другим – таким же красивым и выразительным, как у матери доктора Кристиана, только мужским.
      – Его брат, Эндрю, – сообщила Карриол.
      – Забудь, Джош, – сказал Эндрю. – Ты что-то сделал для этого несчастного?
      На экране снова появился доктор Кристиан:
      – Просто говорил с ним. Говорил, говорил… Пытался помочь ему обрести истину в Богу.
      Камера показала лицо человека, похожего на Эндрю, но не такое выразительное.
      – Его брат Джеймс, – пояснила Карриол.
      – Ты чего-нибудь добился? – спросил Джеймс.
      – Едва ли. Ведь это – только слова… Завтра собираюсь навестить его жену. Но ведь я не могу оставаться рядом с ней день и ночь. Да они, собственно, и не нуждаются в помощи психолога. Они просто хотят, чтобы первое время рядом был человек, понимающий их боль. В таких случаях моя книга приносит пользы больше, чем я сам: она может всегда быть у них под рукой. Боль утраты и чувство одиночества особенно обостряются ночью… Не хочу сказать, что в моей книге найдутся ответы на все вопросы, но она написана специально для того, чтобы людям легче было пережить тяжкие испытания. Книга – как те евангельские хлебы: ею можно насытить многих…
      Карриол остановила запись и вручила одну копию рукописи доктора Кристиана Президенту, другую – Магнусу.
      – Ее издает «Аттикус Пресс», – заметила она. – И автор проводит большую рекламную кампанию: радио, телевидение, газеты, журналы, лекции… Конечно, еще рано говорить о реакции, но…
      Магнус набычился:
      – Доктор Карриол, вы хотите сказать, что этот доктор Кристиан – ваш кандидат?
      – Да, – спокойно улыбнулась она.
      – Но это нелепо! Его никто не знает!
      – Да, – согласилась Джудит. – Как Христа и Мухаммеда. Чтобы их признали, потребовалось несколько тысячелетий. Но мы можем поторопить этот процесс. Сами знаете: теперь можно просто проснуться однажды знаменитым.
      Президент сидел, прикрыв глаза.
      – Доктор Карриол, – сказал он, – пять лет назад я дал вам задание найти человека, который может излечить нацию. Человека, который ощущал бы пульс общества, был бы способен повести людей за собой. А вы – опять о религии!
      – Да, господин Президент.
      – Какого черта! – заорал Магнус, обращаясь к Джудит. – Никто ничего не говорил вам о религии!
      – Сэр, есть только один способ излечить нацию – создать для нее религию. Лидер должен обладать уникальной способностью воздействия на массы. Размышляя о механизме такого воздействия, неизбежно приходишь к выводу о духовной, религиозной его природе. Значит, о Боге. Но нам потребуется свой, американский Бог, несущий людям американские ценности. Лишь такого Бога граждане США смогут назвать своим. Наш Бог должен взывать к настоящим американцам, а не к каким-нибудь немцам, ирландцам или евреям, живи они тут хоть сто лет.
      Ричи понял: эта бабенка цепка, как терьер, а Магнус – просто дворняжка-пустобрех.
 
      – Смотрите, – прервала спор Карриол и включила запись. На экране появился Кристиан, сидящий на столе. Лицо психолога было изображено страданием.
      – Я знаю, Люси, что не следует этого говорить, но у меня всегда такое ощущение, что я должен куда-то бежать, что-то предпринимать, а не сидеть здесь и не смотреть на своих несчастных родичей. Пойми, я борюсь с силой, что внутри меня, но она действует сама по себе… Зачем бороться? Не лучше ли выполнить свое предназначение? Миллионы людей, которые даже не подозревают о моем существовании, я могу наставить на путь истинный. Пусть знают, что есть на свете тот, кто любит их и заботится о них. Неважно, кто. Пусть это буду я…
      Карриол нажала на кнопку, и экран погас.
      – Этот человек, – возмутился Магнус, указывая пальцем на темный экран, – он либо революционер, либо маньяк!
      – Нет, – возразила Карриол. – Назвать его революционером нельзя. В душе он очень лоялен. Он скорее созидатель, чем разрушитель. Он не испытывает ненависти – он любит! Не воспламеняет – истекает кровью! Но он не маньяк. Он мыслит логично и трезво оценивает реальность. Согласна: он может впадать в депрессию. Но дайте ему дело, направьте его твердой рукой – и он достигнет очень многого.
      – Н-да, он выглядит внушительно, – задумчиво произнес Президент.
      – В нем есть обаяние, господин Президент. Именно поэтому доктор Чейзен и его группа предпочли его сенатору Халлеру. В результате личных контактов с Кристианом я тоже убедилась, что он нам может подойти. Я смогла бы многое еще вам показать, но не стану этого делать. Два эпизода, которые вы просмотрели, говорят достаточно. Остальное – в книге доктора Кристиана. Она написана очень убедительно. Обязательно познакомьтесь с ней.
      – Насколько я понимаю, у самой у вас – никаких сомнений, что нам нужен именно доктор Кристиан? – осведомился Президент, внимательно глядя на Карриол.
      – Никаких. Лучше него не справится никто.
      – Но Хиллер, Хиллер! – завопил Магнус.
      – А как Хиллер? – поинтересовался Рич, обращаясь, впрочем, не к нему, а к Карриол.
      Джудит положила пульт дистанционного управления плейером на столик и подалась вперед, опершись локтями на колени. Она пристально посмотрела на Тибора и ответила:
      – Господин Президент, господин Секретарь, я буду с вами предельно откровенна. Могу привести убедительные доводы, подтверждающие мою правоту. Ведь я досконально изучила кандидатуры, оценить которые способен лишь человек с моим опытом и стажем. Вот мое твердое мнение: сенатор Хиллер не сможет занять это место, несмотря на все свое личное обаяние. Недавно я провела с ним вечер. Было достаточно легко, очень приятно. Но я убедилась, что сенатор любит власть ради самой власти. Невозможно отдать эту должность властолюбцу!
      – Интересно, – заметил Президент. По его лицу нельзя было понять, о чем он думает.
      – Кроме того, сенатор Хиллер не обладает тем, что по-моему, есть в характере доктора Кристиана. Вы слышали, что доктор Кристиан говорил о себе. Я думаю, это существенно повлияло на мой выбор. Мы понимаем, что нельзя задействовать религию. Во-первых, потому, что существуют религиозные предрассудки. Во-вторых, мы являемся свидетелями того, насколько неудачны попытки существующих ныне религиозных идеологий овладеть чувствами и умами людей. И человек, подходящий для этой работы, должен иметь вокруг себя некий ореол, религиозную ауру. В прошлом, когда еще не было ни машин, ни самолетов, ни компьютеров, да и образованных людей можно было по пальцам пересчитать, только религиозный деятель мог вести за собой массы. Я не обязана, да и не в моих это правилах – разглагольствовать о положении религии в цивилизованном обществе, джентльмены. Я знаю, что вы ходите в церковь. И лучше меня знаете, как мало там бывает прихожан. С тех пор, как ядерная угроза миру ослабла, люди стали реже искать защиты у Господа. Статистические данные показывают, что только один из тысячи имеет религиозные убеждения и только один из пяти тысяч посещает церковь регулярно. Я не говорю, что тот, кого мы ищем, должен будет привести людей обратно к Богу. Но совсем без Бога нам не обойтись. Джошуа Кристиан способен говорить с людьми о Боге – это главное. Звезд с неба он не хватает; это вы поймете, прочитав его книгу. Помимо мистики чего там только нет! Как обставить комнату, чтобы жилось уютно; как жить с человеком, который к тебе равнодушен; как без нервотрепки переехать на новую квартиру; как вести себя в министерствах, бюро, комитетах и прочих учреждениях; как проводить свободное время; как правильно воспитывать единственного ребенка – все, что угодно! Из этой книги вы узнаете, как сильно любит людей доктор Кристиан. Особенно своих соотечественников. Он – первый, последний и вечный Американец.
      – Впечатляюще, – заметил Магнус, обдумывая слова Карриол о Хиллере. Умная, очень умная женщина! У нее правильный расчет: представить Президенту его потенциального противника.
      – Пять лет назад мы согласились с тем, что должны сделать для нашего народа больше, чем делали до сих пор.
      Весь вопрос в том, чтобы сделать это подешевле. Тем более, что лишних денег в казне нет. Дешевле всего – предложить людям нечто, во что они еще могли бы верить. Не Бога, не особый политический строй, а просто хорошего, доброго, мудрого человека. Человека, который любит их! Они так много утратили из того, что могли любить раньше – от собственных детей, до уютного и вечного жилища, от длинного лета до короткой зимы. Утратили! За что они так наказаны? За грехи? Но большинство из них не знают, что безнравственны, да и не хотят об этом знать. Они живут, как научены и гордятся этим. И никак не хотят поверить, что именно им придется расплачиваться за многие поколения грешивших без оглядки, – расплачиваться только потому, что их угораздило родиться в новом тысячелетии. Как же им верить в Бога, если он – так говорят им в храмах – послал новый ледниковый период им в наказание! Официальные церкви – это дело рук человеческих, недаром каждая считает свое учение единственно правильным, истинным. Скажите на милость, какое дело до их споров людям, лишенным многих утех, которыми пользовались предки?
      – Я так понимаю, доктор Карриол, что вы сами церковь не посещаете, – сухо заметил Президент.
      Она тут же остановилась. Не переборщила ли она? Сказала слишком мало? А может, вообще взяла неверный тон? Она сказала со вздохом:
      – Вы правы. Я в церковь не хожу.
      – Довольно откровенно.
      Она поняла, что нужно менять тактику.
      – Я пыталась объяснить вам, что никто не в праве говорить людям, что они любимы, даже церковь. Правительство может о них заботиться, но любить не может. Дайте им человека, живого, конкретного человека, живущего рядом! – она выпрямилась. – Пожалуй, у меня все.
      Тибор Ричи кивнул:
      – Спасибо, доктор Карриол. Я собираюсь обдумать все семь кандидатур, которые вы назвали, и хочу, чтобы вы коротко высказались о каждой. Признаюсь, я теперь яснее представляю себе, какую цель вы ставили, начиная Исследования, признаюсь. Но могу я вас кое о чем спросить?
      Она благодарно улыбнулась:
      – Конечно, сэр.
      – А сами вы хорошо понимаете цель нашей затеи?
      Она немного подумала, прежде чем ответить.
      – Думаю, да, господин Президент. Вот почему мне кажется, что доктор Кристиан именно тот, кто нам нужен.
      – Так, – Президент испытывающе посмотрел на Джудит и, надев очки, начал перелистывать бумаги. – Что вы скажете о маэстро Бенджамине Стайнфильде?
      – Излишне самолюбив. Возможно оттого, что слишком долго ходил в любимчиках музыкальной элиты.
      – А доктор Шнайдер?
      – Говорят, работа в НАСА над последним проектом сильно измотала ее.
      – Доктор Гастингс?
      – Вряд ли мы сможем заставить его избавиться от своих футбольных страстей, сэр. Жаль, конечно: этот человек был бы способен на многое.
      – Профессор Чарновски?
      – В некотором смысле либерал. Но тем не менее, ревностный католик. Не думаю, что он нам подходит.
      – Доктор Кристиан?
      – По-моему, следует остановить выбор именно на нем.
      – Сенатор Хиллер?
      – Слишком любит власть и, вдобавок, подвержен капризам.
      – А мэр Д'Эсте?
      – Очень хороший, бескорыстный, но слишком ограниченный человек.
      – Благодарю вас, доктор Карриол, – Президент повернулся к Магнусу. – Гарольд, ты хотел бы что-нибудь добавить? Не считая, конечно, что ты предпочитаешь сенатора Хиллера?
      – Только одно, господин Президент. Мне не нравится, что сюда приплели религию. Это чревато последствиями и, возможно, более серьезными, чем мы можем себе представить.
      – Спасибо, – Президент кивнул, давая понять, что аудиенция окончена. – Я сообщу свое решение на этой неделе.
      Покидая Белый дом, Джудит представляла себе, как раздосадован сейчас Магнус. Он всегда знал, что ей не нравится сенатор Хиллер, но ему и в голову не могло придти, что она так однозначно отвергнет его кандидатуру, да еще в присутствии Президента. Фактически, Джудит поставила крест на всех его планах. И это несмотря на то, что всю дорогу в Белый дом, куда они прибыли на его шикарном «кадиллаке», Магнус детально инструктировал ее, как себя вести на аудиенции.
      Теперь, усевшись в машину, Магнус демонстративно захлопнул дверцу перед самым носом Карриол. Джудит так и осталась стоять на тротуаре, провожая изумленным взглядом удаляющийся автомобиль. Ну и ладно! Доехала с ветерком, так уйду налегке. И она отправилась в Департамент пешком.
 
      Через четыре дня Президент официально известил доктора Джудит Карриол и Секретаря Департамента окружающей среды Гарольда Магнуса о намерении встретиться с ними ровно в полдень, чтобы объявить о своем решении.
      На этот раз Джудит не получила приглашения вновь прокатиться в Белый дом на «кадиллаке». Пришлось идти пешком. Но было тепло и солнечно – весна пришла как никогда рано. Цвели вишни, первая трава на лужайках была усыпана нарциссами. Магнус – сам того, поди, не желая – доставил ей сегодня истинное удовольствие. Возле Белого дома Джудит увидела Магнуса – он выбирался из своей машины. Джудит подарила ему ослепительную улыбку, получив в ответ крайне сердитый взгляд. Интересно: он, должно быть, понимал, что проиграл. А ведь Магнус знал Президента гораздо лучше. Она-то и встречалась с ним всего один раз, в феврале 2027-го года, когда тот, ерзая в кресле своего офиса, с нетерпением ожидал, чем кончаться перевыборы.
      Сделав в свое время мудрый выбор, его предшественник подготовил хорошую почву и для нынешнего Президента, и, возможно, даже для его преемника. Осторожный и тактичный, Тибор Рич не был, тем не менее, Аугустусом Роумом – всенародно обожаемым правителем. Но те, кто его поддерживал, обычно сравнивали нынешнего Президента с Линкольном. Конечно, никакого сходства и близко не было, но Президенту, несомненно, льстило такое сравнение. Более того, он считал его совершенно справедливым. К великому сожалению Президента, простой избиратель вообще никак не реагировал на подобного рода эпитеты: он просто не помнил ни одного Президента, кроме нынешнего, и сравнивать его было совершенно не с кем.
      Их пригласили в кабинет Президента, когда тот еще разговаривал по телефону. Жестом приглашая садиться, он продолжал разговор. Сначала речь шла о русских. Затем стороны пришли к соглашению, что ничего особенного – никаких примечательных переворотов – с тех пор, как было подписано Делийское соглашение, в мире не происходит. Ну и слава богу: Президенту хватает и внутренних проблем. Постоянно приходится заниматься вопросами экономии электроэнергии, борьбой с ростом цен и другими бесполезными делами.